Завьялова Лидия Филипповна. Сказочница

Сказочница

Часть 1.

Сирень ещё не цвела. Доцветала форзиция, розовела почти моя тёзка луизиания, в лесу нежно лиловел сквозь голые ветки багульник.

Вот такую весну я больше всего и люблю. Листья на деревьях уже проклюнулись, но они совсем маленькие, нежно-зелёные, пахнущие весной... Тополя кажутся переместившимися из другого времени года, неуместными, неправильными... Хотя они просто торопятся напомнить о приближающемся лете... Вы не забыли? Оно уже близко! Оно рядом!

За хмурой осенью, долгой зимой и холодной весной не мудрено и забыть, что на свете бывает лето... Спасибо за напоминание... начинаем готовиться...

А запах сирени я не люблю. Он слишком навязчив... Он не напоминает, не будоражит, не волнует... он отталкивает... немного раздражает... Хотя обшарить весь куст и съесть найденные счастливые цветочки я не забываю.

Но её ещё нет, хотя бутоны всё явственнее, и уже не сегодня-завтра придётся прекратить блаженно-ленивое сидение-валяние у крыльца, куст её совсем рядом и благоухание слишком сильно... Жаль, солнечными днями, которые только и дозволяют такое времяпрепровождение, весна не жаловала... Поэтому ловлю солнышко, тёплые лучи... летом они станут обжигающими, зимой превратятся в совсем не греющие обманки... только осенью, может быть, удастся поймать их ласку... но с осенью у меня иные отношения...

Хорошо и то, что давно жданные солнечные дни выгнали всех подальше от домов - к реке, к лесу, на луг... Никто не бродит, не болтает, не шумит, не маячит... Можно расслабиться и не бояться увидеть... Впрочем, "бояться" - не подходящее слово, редко это бывает страшным... чаще просто надоедливо и утомительно... Иногда забавно, реже - весело... иногда - похоже на сказку... а иногда - мучительно-сожалительно... и именно от последнего больше всего хочется закрыть душу, как закрываю я глаза, смутно надеясь, что, пока я не вижу их - тех, кто за забором, я и не увижу их... Это не самообман, я прекрасно знаю, чем это закончится, но дайте же мне поиграть хоть немножко! Мои родители считают, что я заигралась, и не могу расстаться с детством. Спасибо, говорят об этом не часто. Словами не часто. Спасибо и на этом. С остальным можно играть в незамечание. Даже с неизменным проигрышем.

Кто-то приближается... Ещё даже не слышу, и тем более не вижу, но уже чувствую. Надеюсь не Татьяна Антоновна, это было бы слишком большой пакостью... она наиболее неуместный элемент для сегодняшнего утра.

Нет... быстрые шаги... лёгкие шаги... девяносто восемь ТатьянАнтоновных пыхтящих килограммов отпадают автоматически... Кто-то из детей... дети тоже бывают разные, но дети - это всегда лучше, чем взрослые. У них впереди больше жизни. Их легче видеть. Можно убеждать себя, что у них многое ещё будет, и будет самое интересное, самое правильное, самое сказочное из того, что может с ними быть... А скучное и обыденное они оставят... ну, хоть вот в этой дорожной пыли...

Да! Правильное утро правильно продолжается! Сейчас над калиткой подпрыгнет мордашка и, увидев меня, крикнет:

- Здрасте, тётьЛиз!

- Привет, Ксюшия! - отзываюсь я и открываю глаза. Мордашки уже не видно... Поскачет дальше или зайдёт? Я совсем не против её визита. Солнечная девочка не может испортить солнечный день.

- ТётьЛиз, у вас редиска есть?

- Есть.

- А у нас нет,.. можно? - это "можно" относится и к тому, чтобы войти, и к тому, чтобы получить редиску... и, возможно, ещё к чему-нибудь...

- Можно. - разрешаю я всё сразу.

Ксюша уже во дворе, недавно научилась сама открывать калитку - довольная!.. Я тоже рада, не приходится каждый раз вставать и подходить к забору. Впрочем, встать придётся, редиску обещала.

- Ну, пошли охотить редиску. - предлагаю я. Ксюша кивает с предвкушающей готовностью.

Через полчаса слегка мокрая, зато уже чистая Ксюша с пучком редиски отправляется в дальнейшее путешествие, я, провожая её, быстро оглядываю улицу - налево-направо - пусто, вздыхаю с облегчением. Можно вернуться к кресло-валялку.

А можно самой пойти погулять, не весь же день-деньской валяться... Это от Ксюши мне частичка энергии перескочила, у неё огня так много, что он искрочками брызжет во все стороны - кто-то обжигается, кто-то подпитывается...

Почему бы нет? Настроение хорошее... уже несколько часов хорошее. Редкая роскошь, побаловала я себя... теперь и испортить не страшно... даже если кого-то встречу, даже если что-нибудь увижу... На сегодня ховаться в норе хватит. Вперёд.

Вперёд оказался почему-то в конце деревни. Редким собакам удавалось преодолеть полуденную дрёму и проводить меня долженствующим гавком. Тишина сначала приятная... потом почему-то настораживающая... У меня почти всегда так - сначала хочу покоя и тишины, потом начинаю из-за этой тишины нервничать и рвусь сделать хоть что-нибудь, только бы пространство ожило звуками...

Лучше всего было бы пойти к реке... Я люблю воду... Но зачем-то меня понесло к лесу. Что там делать весной? Ни грибов, ни ягод... никакого оправдания пребыванию в лесу... Подснежники давно закончились, ландыши не начинались... Зато просыпаются клещи... Нет, в лесу сейчас делать нечего...

Но я туда иду. Тихо как... как перед...

Собака бежала среди деревьев. Не по тропинке, не выбирая дороги, прямо по траве, почти не приминая её, лишь огибая кусты.

Это была не собака, конечно. Но бежал он, как собака - легко, весело даже, только что хвостом не вилял.

Остановился. Насторожился. Напрягся. Медленно двинулся дальше. Подошёл - не крадучись, но потихоньку, будто не желая этого, но выполняя свой долг. Заглянул в яму. Издал кхекающий смешок и... торжествующе завыл.

В дерево я вдавилась основательно, на лбу кора отпечаталась надолго, наверно.

Зверей я ещё ни разу не видела. Да, вроде, и никто не видел. Не помню таких случаев... Да и не могу я сказать, что действительно видела волка. Видела - да, но не чувствовала... Поняла примерно лишь... В яме сгинул его враг. Волк рад. Это и без особых эмоций понятно... Но почему волк?..

Дальше в лес заходить не хотелось. Захотелось домой и осмотреться. Ни за что не поверю, что клещи не воспользовались моим обниманием с деревом и не наползли в волосы и под одежду. И то, пока дойду, повопьются, вытаскивай потом... А если в какие неудобные места...

Я оторвалась от дерева, потёрла ещё раз лоб и... поняла вдруг, что видела я не волка.

Из леса выходил Алексей Иванович.

Обычно я отношусь к людям достаточно нейтрально. Кто-то нравится мне больше, кто-то меньше, кто-то не нравится вовсе, но без особых крайностей. Любовь или ненависть, презрение или восторженное обожание... это, в общем, не про меня. Конечно, есть люди, которых я люблю, но без бурных страстей. Конечно, есть те, кто мне неприятен, но тоже без вспышек. И мало таких людей, очень мало.

Алексей Иванович один из них. Он мне не нравится. Неактивно и необъяснимо. Весёлый, симпатичный человек, компанейский, дружелюбный... да, несколько жестковат, категоричен, эгоистичен, но не столь вызывающе, чтобы можно было объяснить мою неприязнь. Он не сделал ничего плохого ни мне, ни моим знакомым, он вообще не совершает плохих (с его точки зрения) поступков. Единственное, что я могу поставить в упрёк - это его попытку напоить меня.

Я не пью спиртного. Совсем не пью. Могу в конфете ликёр лизнуть, а так, чтобы из бокала или рюмки, пить как воду или компот... для меня непостижимо, как люди это делают. И дело тут не в моих способностях, хотя на них это тоже влияет, но просто мне не нравится вкус алкоголя, меня воротит от него, почти противно... Глотнуть, как лекарство, ещё могу, но просто пить... Нет, не понимаю.

Почему-то в самых разных компаниях часто (почти всегда) находятся люди, которые не выносят непьющих. И для них становится неимоверно важно напоить таких людей. Не хочу рассуждать о побуждающих их причинах, они часто сходны, но как же это утомляет! Им недостаточно простого объяснения: "Мне нельзя пить". Им обязательно нужно узнать всё подробно. Почему? Язва? Беременность? Непереносимость? Ах, особенности организма... Это воспринимается как отмазка, и начинаются уговоры. Вы просто пили не то и не так... Сейчас мы вас научим... Пространные рассуждения о правилах пития... Или расспросы о том, что я пила... О, да вы и не пили вовсе! Попробуйте, это же божественный нектар! Понюхайте, какой аромат!.. Да для меня всё на спирту с одним ароматом, запах спирта перебивает для меня все остальные оттенки напрочь... и вообще отшибает нюх... Уберите, не тычьте мне в нос эту гадость... Но уговоры продолжаются, и, пока окончательно не испортится и моё, и их настроение, не успокоятся...

Ещё и поэтому я не люблю посиделки, которые предполагают выпивку. Я не против её самой, ничуть, но только если не трогают меня.

А Алексей Иванович не просто расспрашивал и уговаривал. Он подлил мне в стакан с минералкой водки. Минералки было мало, водки много. Запах ударил мне в нос, когда я поднесла бокал, смесь только коснулась моих губ, но мне хватило... Видимо, сказалась усталость, постоянная настороженность, давление с его стороны... в общем, меня прорвало. Я видела... я много видела... одна картина сменяла другую, менялись реальности, миры, возраста...

Такого потока у меня никогда раньше не было. Собственно, и после не было. Меня выжало, выкрутило, и, когда я вернулась, была мокрая от пролитой водки с минералкой, меня трясло от траты энергии, меня тошнило, кружилась голова, а тут ещё любопытствующе-довольное (даже самодовольное) лицо Алексея Ивановича: ну, как мне удалось?

Обычно я молчу, пока меня не спрашивают. Да и после просьбы рассказываю не всегда и не всё. Но тут меня вырубило и понесло.

Я говорила и о его дрессировке жены и детей, и о его мухлеже в гонках, и о его охотничьих победах, и о доносах, и...

Мне поднесли к губам сок, я машинально отпила и... заткнулась. Спасибо дяде Косте, он меня отвлёк и увёл. Людмила Ивановна шла с нами и негодовала на Алексея Ивановича, жалела меня, утешала... Заполняла собой пространство. Меня часто раздражает такая болтовня, но у Людмилы Ивановны всё это было искренне, от души, и я была ей очень благодарна. А дядя Костя молчал, и ему я тоже была благодарна.

А с Алексеем Ивановичем мы старались впредь не встречаться. Ему объяснили, что за бред я несла, и, говорят, он очень задумался. Вечером дома бушевал и ругался, а наутро, протрезвев, всё расспрашивал о том, насколько близко к правде то, что я говорю, и несколько дней задумчиво помалкивал. Я думаю, что что-то из увиденного было реальностью. Но никогда не пыталась понять - что. Приятного в том, что я увидела, было мало.

А вот сейчас я увидела его смерть. Не могу сказать, что меня это совсем не тронуло... хотя... я видела много смертей, и некоторые пугали меня до полуобмороков и ночных кошмаров... А это - так... простая вероятность.

Мы кивнули друг другу, даже не озвучивая приветствие, и быстрее разошлись. Я больше ничего не скажу ему, даже если буду твёрдо уверена, что это и есть - реальность.

* * *

- Дочка будет красавица!

- А с чего ты взяла, что дочка будет? Может, пацан!

- Дочка будет. - убеждённо сказала Аня.

- Глаз - рентген! - пошутила Тася.

- А может, она чует, - Оля всегда пыталась сохранить мир и согласие, пыталась затушевать любые слова и шутки, только намекающие на возможность обиды.

- Аня, погляди, а? - с какой-то надеждой вскинулась Зоя. - Может, мальчишка? А?

Тася махнула рукой, Оля сочувственно вздохнула... Зоя ждала четвёртого... муж ждал мальчика.

- Да мне хоть и ещё девчонка - всё равно. Где три, там и четвёртая. - сразу сказала Зоя. - Но Паша упёрся - пацана надо, надо и всё тут...

- Сам бы и рожал. - заключила Тася, вопреки своему мягкому имени бывшая колючей и циничной.

- Да мог бы, и родил бы... - вздохнула Зоя. - Он хороший у меня, и помогает, и с девчонками возится... Но вот без пацана, говорит, я не мужик, и семья - не семья.

- Ну да, им бы мужиков, наследников, продолжение рода, мол... Их бы воля, одни бы пацаны и бегали...

- А мой девочку хочет... - улыбнулась Оля.

Тася взглянула с подозрением.

- Врёт, небось...

- Зачем ему?..

- Вы сколько женаты?

- Год и три месяца. - с гордостью ответила Оля.

- А, ну, понятно. - махнула рукой Тася. - Это у вас стадия ношения на руках ещё не закончилась. Цветочки, небось, дарит, подарки всякие...

- Да...

Оля смутилась под взглядами соседок... Такие напряжённые, вглядываются, будто ищут что-то... и каждая своё, каждой разное чудится...

- А ты кого хочешь? - сняла напряжение Зоя.

- А мне всё равно, лишь бы был... - опять разулыбалась Оля.

- Поперву они все хороши, слова говорят хорошие, помогают, ага... Пойду, очередь на уколы займу. - чем-то недовольная Тася тяжело поднялась и вышла.

Оля вопросительно посмотрела на остальных.

- Да бросил её муж. - вздохнула Зоя.

Оля тяжело вздохнула. Видно было, что она и рада посочувствовать, но от неё это далеко-о...

Это неделю назад было, теперь перезнакомились, пообвыклись, почти всё друг о друге разузнали... И мужей обсудили, по вечерам рассматривая их в окошко.

- Ой, опять без шапки! - ахала Оля. - Ветер вон какой, уши застудит! - и показывала руками - шапку надень! Уши, уши!.. Он смеялся, слал воздушные поцелуи, бежал к приёмной. Оля спешила на свидание...

- Как неженатые, тьфу!.. - передёргивала плечами Тася. - Ох, наплачется она потом...

- А может он таким и останется. - предполагала Зоя.

- Этот? - фыркала Тася. - Фитюлька! Прыгание, поцелуи... романтика и никакой жизненной сметки... Дитё недельки две под ухом поплачет, сразу переменится.

- Тась, ну, что ты всех-то под одну гребёнку... У меня Паша и сейчас и слова хорошие говорит, и в квартире у нас порядок, красота... Полки сделал, кровать девчонкам двухъярусную собрал...

- А твой ведь и до свадьбы посерьёзнее был, разве нет? Прыгал мало, делал много, так?

- Да вроде того...

Пашу тоже видели. Обычно приходил со всем семейством - старшей Машей двенадцати лет, средней Дашей десяти и младшей Алёнкой шести. Алёнка размахивала пакетом, показывала маме, что они что-то ей принесли, остальные просто махали руками.

- Ну, я к семейству. - уходила и Зоя.

Андрей, Анин муж, приходил поздно и не каждый день.

- Работает. - объяснила она. Говорила мало, больше слушала... да и не поймёшь - слышит, или так кивает, а сама о своём думает.

К Тасе приходили подруги, сестра, и иногда Аня оставалась одна. Тогда она вскакивала с постели, иногда слишком резко - тогда хваталась за живот, поглаживала, бормотала: "Прости, лапочка", подходила к окну, украдкой выглядывала... Не увидев, ходила туда-сюда, сжимая перед грудью кулаки, раскачиваясь, как от боли... Если возвращался кто-то из соседок, делала вид, что идёт в туалет или попить или ещё что... Если никто долго не возвращался, так и ходила, ходила, пока не начинала кружиться голова... тогда ложилась, гладила живот, "Ничего, лапочка..."

А сегодня вот выдала:

- Дочка будет красавица!

- Конечно, будет, - подтвердила Оля, - ты и сама хорошенькая, и муж у тебя симпатичный...

Аж передёрнуло всю, а голос спокойный:

- Андрюха красавец, пусть в него пойдёт, пусть за ней мужики бегают, пусть она ими крутит...

- Аня, ты стерву-то не воспитывай! - заметила Зоя. - Красота, это ж не всё ещё в женщине...

- Это нам не всё, а им - только это и видно. Если ни рожи, ни фигуры, так хоть ангелом будь, хоть святой, хоть... Плевать им...

Зоя и Оля готовы были броситься успокаивать соседку, но вмешалась Тася.

- Верно говоришь, верно!.. Только это не мужики, это козлы называются, а козлами их вот такие вот бабы, как мы, и делают! За Зою я спокойна, а ты, Ольга, если пацана родишь, только попробуй эту вонючесть с рогами воспитать! Даже если вдруг твой таким окажется...

Оля хлопала глазами, совсем не понимая, о ком это Тася, её-то муж ну совсем из другой породы.

- А ты?

- Я уж воспитаю, будьте спокойны. Я на козла нагляделась, нанюхалась, так духу его в моём доме не будет!

- Но ребёнку нужен отец... - тихо высказалась Оля.

- Отец - нужен, козёл - пусть пасётся на... травке!..

- Тась, а ты кого хочешь? - вдруг спохватилась Зоя, удивившись, что такой самый очевидный вопрос ещё не был задан.

- А тут я с нашей счастливенькой согласная - был бы дитёнок, да здоровый, остальное уж как-нибудь...

- Ань, ты правда чуешь, или просто?.. - опять с надеждой спросила Зоя.

Аня посмотрела пристально.

- Будет пацан. - сказала она. - Недоношенный немного, но нормально всё будет...

И так уверенно сказала, что все поверили.

- А у меня? - тут же загорелась Оля.

- Девочка. - так же уверенно сказала Аня.

А Тася ничего не спросила.

А я так и не знаю, кто у них родился, и родился ли... Только плачущая женщина под снежным ветром, только обледеневший шарф и стремительный шаг... Пронеслась, подарила видение и исчезла...

Я потом гадала - сбылось-не сбылось, в лица вглядывалась - а вдруг Тася, или Зоя, или Оля?.. Так почему-то впечатались мне они, что думаю - встретила бы - спросила... а может, и нет... Не знаю... Не встретила.

* * *

Удивительно заботливый человек - Димка. Приехал за мной на машине, памятуя о моей "любви" к общественному транспорту.

- Поздравляю! - сказала я сразу, - подарок потом!

- Ладно, потерплю. - улыбнулся Димка.

Вот с кем действительно легко общаться - это с ним. Вежливый, внимательный, деликатный. В душу без приглашения не полезет, любые мелочи про тебя запомнит и учтет, сделает всё, чтобы создать максимальный комфорт при общении... Причём он делает это безо всякого усилия, само собой - натура у него такая. Девушки его, понятно, любят... кто разглядит, конечно. В юности он тихий такой был, незаметный... Мускулами не сверкал, делать карьеру не рвался, родительские деньги на пускание пыли в глаза не тратил... В общем, дамы сердца у него долго не было. Ну, а потом... когда он так же тихо отучился, поработал годика два и пошёл в гору... Некоторые девушки просто чуют это - по запаху, что ли, или по каким другим признакам - мужчину, у которого есть деньги, мозги и сердце. Кто-то покушается на первое, кого-то привлекает второе, кто-то претендует на третье. Кто-то на всё сразу. Последних было, пожалуй, больше. Пару раз я откровенно шла против своих принципов и говорила Димке: "Гони эту в шею!" А он вздыхал: "Ну, я и сам вижу... но как? Я ведь её обижу!" "Если не погонишь, она обидит тебя. Да так, что всю жизнь аукаться будет".

К счастью, Димка не влюбился ни в одну из них. Всё-таки он очень разумный человек, хотя это не сразу видно. Он влюбился в Машу, и то не сразу, а когда хорошо её узнал. Маша в него влюбилась раньше, тихо страдала, считала, что куда уж ей до него и всякое такое... В общем, хорошая пара получилась. Правда, Маша до сих пор слегка волнуется, когда Дима проявляет заботу о других женщинах. А он это делает почти всегда.

Но я сижу спокойно, ибо я в данном случае исключение, меня Маша никогда не воспринимала как соперницу. Я тоже. Хотя, в Димку я могла бы влюбиться... Это очень легко... И ещё очень... приятно... когда влюбляешься в такого человека, можешь быть уверена, что, даже если не получится долгой счастливой совместной жизни или хотя бы красивого романа, этот человек никогда тебя не обидит, не унизит, не огорчит...

В общем, в Димку я бы вполне могла влюбиться... Но в друзей детства влюбляются редко, ибо они уже занимают нишу именно друзей и никак иначе не воспринимаются. И Димка очень хороший друг, замечательный, надёжный... эх, жаль, что мы так редко видимся! Почему-то люди, взрослея, видятся всё реже и реже... даже если сохраняют симпатию друг к другу... Или это только мне так везёт?

- Дим, а с чего такой размах гулянья? Вроде, юбилей уже миновал?

- Да у меня интересная штука наклюнулась... - радостно сообщил Дима. - В Австралию уезжаю. Года, наверно, на два. Может, больше. Ну, решил наобщаться со всеми напоследок - когда ещё увидимся!

- Домик у моря... ласково ворчащая Машка... куча работы... и... - внезапно вспомнила я и даже вслух.

- Ну, что - и? чего замолчала? - заинтересовался Димка.

- Димочка, это что же, я и без тебя останусь? - вдруг осознала я. - И без Машки? Ну, и кто вы после этого?!

- Лиз, ну это же работа... ну, ты же понимаешь... - Димка на полном серьёзе расстроился.

- Да ладно тебе, - успокоила я его почти совсем искренне, - проживу как-нибудь без вас... Звонить будете чаще, а видимся мы и так редко. Дим, ну я же придуриваюсь, ну, всё, хватит, улыбайся давай!

Дима заулыбался. Я была на самом деле рада за него... за них... но мне стало немного грустно... Неуместно грустно для дня рождения лучшего друга.

Мы въехали в город, и я закрыла глаза. Я всегда так делаю. Мне так спокойнее.

Да, обычно Дима устраивал праздники дома, иногда на природе... но чтобы в ресторане... кажется, это первый раз. Впрочем, понятно - на природу не всех позовёшь и не всё там можно отмечать, а домой все приглашённые не влезут...

Я вошла решительно, сразу громко заявила:

- Всем привет! - а то вдруг меня сейчас поведёт, и я не поздороваюсь - невежливо будет.

- Лизунча! - подскочила Маша. - Ты как?

Пока всё спокойно, и ладушки, киваю я, всё-таки с отвычки жмурясь и пятясь назад.

- Пойдём, пойдём, вон столик в сторонке, я подумала, тебе в самый раз за ним будет. - Маша заботливая в мужа. - Ты, кого не знаешь, спрашивай, я расскажу.

- Маш, не суетись, отсижусь, огляжусь...

Маша улыбнулась с капелькой виноватости, убежала встречать ещё кого-то.

Да, народу оё-ёй... Пожалуй, знала бы... да, нет, всё равно приехала бы. Иногда это вполне терпимо. Похоже, Дима решил действительно собрать всех знакомых, чтобы пообщаться сразу со всеми... По опыту знаю, что обычно вместо всеобщего общения начинается либо толкучка, либо кучкование... Так, кто у нас из знакомых? Дина, Аня... Машем ручками...Грант уже за столом, высматривает блюда поинтереснее... Витя, значит, где-то рядом должен быть Антон... Ага... Света кому-то строит глазки... Кому? Не знаю...

Ветки мелькают по сторонам, так и хочется отшатнуться. Некоторые задевают по лицу, по рукам... Быстрее, ещё быстрее!

Конь-огонь, но скачет из последних сил... Быстрее, милый, быстрее! Если мы сейчас опоздаем, то... никаких "то" уже не будет, быстрее!

Конечно, по дороге было бы лучше, но по тропкам быстрее. Быстрее! Только не заплутай, только не споткнись, милый! Быстрее!

Конец леса! Ещё немного! Уже впереди город! Быстрее! Успеем, успеем, обязательно успеем! Солнце ещё видно, успеем! Быстрее!

Уже видны открытые ворота, но конь спотыкается на ровном, казалось бы, месте, почти удерживается на ногах, но всадник от толчка слетает... Не падает, зацепившись, кое-как встаёт на ноги... Конь дрожит.

- Что? Что, милый? Устал? Боишься? Чего? Ничего ж нет!

Снова на коня:

- Ну, давай, вперёд!

Но Огонёк топчется на месте... как будто и впрямь преграда...

Через несколько минут всадник спрыгивает:

- Жди меня, я скоро! - и что есть сил мчится к городу.

Солнце подмигивает последними лучами... дверь начинает закрываться... Быстрее, быстрее... Успею... Успею...

Ну, конечно, как всегда, на самом интересном месте! Как что любопытное, так заканчивается в самый неподходящий момент! А как гадость какую смотреть, так уж до конца... Ворчу, конечно... и преувеличиваю.

А интересный у Светы собеседник... сам как огонь... Так и не узнаю, куда он спешил... успел ли... Вот Свету очаровать явно успел, она уже не столько сама заигрывает, сколько откликается на его ухаживания. Красиво у них получается, любо-дорого поглядеть! За таким лёгким, изящным флиртом приятно наблюдать, к тому же они оба хороши - игра в белый-чёрный - загляденье...

- Ага! Подглядываешь! - гарк на ухо.

Добросовестно подскакиваю.

- Витька! Разносчик инфарктов!

Это его фирменное - подкрасться и ляпнуть что-нибудь неожиданное, а потом радоваться реакции собеседника. Пару раз на него не только ругались, но и немножко побили...

- Много углядела?

- Совсем чуть-чуть... Но если присмотреться... - я сужаю глаза, делаю зловещий вид, начинаю вглядываться в Витькино лицо...

- А! Изыди! Кыш! Кыш! - машет он руками. Ритуал выполнен, переходим к нормальному общению.

- А где Тоха?

- Да будет скоро. У него любофф!

- А-а...

Мы понимающе улыбаемся друг другу. На Тоху периодически накатывает. Нечасто, но накрывает с головой. Тоха мастер влюбляться до полной потери рассудка. Талант, можно даже сказать. По уши, самозабвенно, с полной самоотдачей... Ни разу ни чем путёвым ни один роман не закончился. Хотя один брак был, но изначально он был с брачком... На свадьбе Витя рыдал (после превышения лимита выпивки, конечно, так он весьма сдержанный... когда захочет), после развода скакал от радости. Тоха, понятно, наоборот, но депрессняк ему вылечили быстро.

- Ну, ничего хоть? - уточнила я.

- Очень даже! - оценил Витька. В его устах такая оценка дорогого стоит, он к женщинам относится с лёгкой долей... иронии, что ли... с какой-то снисходительностью, будто чуть свысока... Меня это порой раздражает, а многих, знаю, просто бесит. Особенно его девушек. Но, видимо, не настолько бесит, чтобы его бросить. Обычно инициатива расставания принадлежит ему.

- Лиз, нормально всё? - возникла Маша.

- Полный порядок, Машунь, - я махнула рукой, мол, развлекай народ, я пока сама развлекусь.

Вот это шкафчик! Такие люди вызывают у меня целую помесь чувств, лидирующей среди них, пожалуй, можно назвать оторопь. Ну как они такими получаются? Рост, плечи, общая квадратность... Ну, правда, родство ближе не с людьми, а с мебелью! Я их... не то, чтобы побаиваюсь... просто мне рядом находиться неуютно... Хотя прекрасно понимаю, что, кроме шкафовидной внешности, ничего особенного они обычно не представляют.

Большой щенок и крупный карапуз катаются по траве. Оба слюнявые и довольные. Докатились до воды - речка, кажется - бултых! Оба заплюхались, глаза вытаращили, скулят одинаково, не поймёшь, какой звук от кого... Мокрышами выползли на берег... Щенок лизнул свою лапу, потом щёку малыша... Оба заулыбались и давай лизаться.

Н-да, он и в детстве немаленьким был... Только не таким квадратным, больше кругловатым... Теперь он мне кажется сам похожим на большого щенка с толстой шерстью. Интересно, по характеру тоже щенок? Или большой пёс?

А фуршет уже начался... Как я понимаю - с Гранта... Пока все вокруг здоровались, обменивались новостями, впечатлениями, знакомились... он, следуя своему принципу "самое вкусное то, что ты выберешь сам, а не то, что тебе оставят другие", потихоньку нагрузил тарелку... тарелищу... и спокойно приступил к ужину. Глядя на него, к столу потянулись и другие.

Стол с едой был один, большой, но вокруг в кажущемся беспорядке располагались маленькие столики и стулья. Ага, будем кучковаться.

- Вить, я не знаю, где там Тоха, но я уже голодная. Пошли на еду охотиться.

Витя мигом раздобыл необходимые принадлежности, и мы отправились на охоту. По пути пересекались с другими добытчиками, общались, вежливо уступали, нагло отбирали (в зависимости от степени привлекательности для нас блюда), радостно привечали или торопливо обходили стороной (редко).

- Ребята, а мне? - раздался умирающий Тохин голос, как только мы устроились за столиком в углу. Витя молча протянул другу вилку и пустую тарелку и ласково пояснил:

- Джунгли там, вся добыча уже разделана, хватай и тащи. Мы тебя ждём.

Тоха удалился в "джунгли". Охотиться на еду мы научились лет в девять, когда наш двор захватил Киплинг. Мы обменивались книгами и играли - в броненосцев и ягуара, в Рики-Тики-Тави, но больше всего, разумеется, в Маугли. Маугли были все мальчишки по очереди, я неизменно оставалась Багирой. Витька Лягушонком был чаще всех.

Появился Тоха с едой и блаженной улыбкой. Сел и принялся есть.

- Тошенька, - сказала я. - Ну, хоть прочавкай приветствие, а то я обижусь.

- А что, я не поздоровался? - удивился Тоха. Периоды влюблённости у него соседствовали с приступами рассеянности. - Ой, ну, привет! Рад тебя видеть! Лана с тобой очень хочет познакомиться!

Я доходчиво изобразила то, что думаю по этому поводу, и Тоха, поспешив проглотить уже засунутый в рот кусок, тут же пояснил:

- Да я сказал, что ты этого не любишь. Всё нормально, она вполне адекватная.

Мы с Витей переглянулись. Такая оценка любимой... страстно любимой девушки была совсем не в духе Тохи.

- Да ладно вам! - возмутился он. - Витя её видел, пусть подтвердит!

- Ну, в общем... - согласился Витя.

Хм, быть может, дело пахнет вторым браком?.. Быть может, даже удачным?.. Приятное известие...

Потом возникла Сонечка, как всегда, опоздавшая, воздушная, летящая:

- Лизонька, как я рада! Ты здесь, я не ожидала! И не побоялась! Как ты себя чувствуешь?

- Прекрасно, чего и тебе желаю. Выглядишь как обычно, шикарно, как райская птичка...

- Ага, - подтвердил Витя. - Лети дальше, птичка, там Макс уже издёргался весь, тебя ожидаючи...

Сонечка одарила всех своей ангельской улыбкой, взмахнула нечеловеческими ресницами и упорхнула.

Мы вздохнули не без облегчения. Обошлось без особого "невинного" ехидства и истерических обид.

- Тоже голодная, наверно. - предположил Витя.

Потом подходил Дима, ребята что-то пили, идиотски шутили, мы тихо перекидывались словами с Машей... Она очень переживала из-за Австралии, я её обнадёжила... Кто-то, кажется, Данил, сообщил:

- А у Мишки девочка родилась. Теперь комплект!

- О, здорово! При случае передавай поздравления! - откликнулась я. И, кроме радости, ничего не аукнулось в душе.

Потом мелькали ещё какие-то люди... по мере увеличения количества выпитого они становились всё веселее и раскованнее... стали раздаваться привычные вопросы... Услышала и кое-что оригинальное.

- А! Ну, это типа как кино! - "понял" про меня один товарищ. - Я тоже так хочу! Типа про всех фильмы смотреть! Класс!

Угу, классное кино. Как твой друг разбивается о скалы... как маленькая девочка умирает с голода... как человека рвут собаки... Как человек, которого ты знаешь и уважаешь, принимает решение о несуществовании другого человека, который тебе очень дорог... Как болеют, горюют, теряют себя, предают и изменяют люди... И ты - болеешь, предаёшь и умираешь вместе с ними!..

Классное кино.

- Ну чё, я чё-то не так сказал? - замечает он моё лицо.

- Лиз, хочешь, я его стукну? - ласково спрашивает Витя.

- Спасибо. - говорю я. - Ему это не поможет.

Парень в недоумении удаляется, не нарываясь на конфликт.

- Дим, откуда это чудо?

- Это Симин парень. Она без него сейчас никуда. - виноватится Дима.

- Сочувствуем Симе! - хором сообщаем мы с Витей, и смеёмся. Настроение уже исправилось. Всё нормально.

Здесь много людей. Но мне вовсе не трудно здесь находиться. Ведь среди них так много тех, кто, хоть и не понимает, но принимает меня. И я сейчас так остро понимаю, как же мне повезло!

Иногда у меня начинается непереносимость людей. Чаще всего причиной этого являются отдельные представители нашего рода. Те, кто задаёт кучу неделикатных вопросов, кто пристаёт с просьбами, кого не отгонишь, как самую приставучую муху...

В посёлке таких мало. В месте, где все друг друга знают, все друг с другом общаются, люди более... деликатны, что ли... Ведут себя проще, этикетничают меньше, но реже навязываются, реже лезут в душу. Хотя и обсуждают, и сплетничают, но и в лицо легче выскажут всё, что думают...

Возможно, мне так только кажется... Но здесь из явных родственников мух я встретила только одного человека - Татьяну Антоновну. Она радостно накинулась на меня, закидав множеством вопросов не только о себе, но и о никогда не виденной мною её многочисленной родне. К счастью, у меня уже иммунитет. Я уже умею давать от ворот поворот подобным любопытствующим. В моей жизни была Вера Сергеевна.

О, Вера Сергеевна - это отдельная песня! Мамина старая знакомая, которая считает себя чуть ли не лучшей подругой, постоянно звонит и забегает в гости без приглашения, не обращает внимания на то, что её не ждали, что люди могут быть заняты, что её не рады видеть, что она откровенно мешает... Она этого просто не замечает. Ей можно сказать "нет" очень серьёзно и категорично, но услышит ли она его... Пару раз папа буквально выставлял её за дверь, она даже обижалась и не появлялась какое-то время. Но потом ей что-то было нужно от нас, она "забывала" обиды, вновь возникала и всё начиналось по новой. Одним из таких моментов возвращения стало распространившееся среди знакомых известие о моих способностях. Вера Сергеевна была тут как тут. И началось... Я, будучи ребёнком, и воспитанная в духе уважения и послушания по отношению к взрослым, добросовестно отвечала на её вопросы. Папы не было дома, а мама никогда не умела остановить "подругу". Изрядную часть вопросов я не понимала, на некоторые просто не могла ответить...

- Нет, ну так не годится! - заявила Вера Сергеевна. - Ты, душенька, никогда не умела пользоваться тем, что плывет в руки. Но от этого вам уж не отвертеться! Это же такие перспективы! А она мямлит, как деревенская дурочка!

Мама вскинулась, оскорблённая, но Вера Сергеевна, как обычно, не "заметила" этого и продолжала:

- Продумайте схему ответов, отработайте фразы, вид поувереннее... Да тут такого можно наворотить! Я, пожалуй, возьмусь за это! Давай-ка ещё поработаем, душечка! - это уже мне.

Я вопросительно взглянула на маму. Я не понимала, чего от меня хочет Вера Сергеевна, но у меня она никогда не вызывала симпатии, а сейчас особенно. Я только что увидела про неё нечто, что мне не слишком понравилось, хотя и было мало понятно... Я ответила на её дурацкие вопросы... А она наобзывалась и ещё чего-то хочет от меня!

- Вера, мы не собираемся ничего с этим делать! - поспешила заверить мама. - Не надо никаких шоу, это только в семейном кругу...

- Ну, дорогая, это вам замолчать всё равно не удастся! Мало ли, что сказали доктора! Не сегодня-завтра набегут журналисты, о вас будут писать в газетах, а если подсуетиться, то и по телевизору покажут...

- Вера, не надо никакого телевизора! - почти твёрдо сказала мама. - Ничего не нужно. Будем жить, как жили.

- Ты что, совсем не понимаешь? - уставилась Вера Сергеевна, демонстрируя своё превосходство. - Если вы сейчас не повернёте всё в своих интересах, завтра это повернут против вас! Вон, этих - телепатов - изолируют уже! Их же просто травят! Страх человеческий - это же могучая сила! Ты этого хочешь для своего ребёнка?! От вас уже люди шарахаются! Анатолия развели с женой? Виктора напугали?

- Вера, да что ты за вздор несёшь? Анатолий сам развёлся, мы-то при чём!

Мама говорила неискренне. Я сама слышала, как она переживала, что это из-за моих слов разошлись Толя и Ира. А папа сказал, что если бы у них всё было нормально, то из-за такого пустяка не разошлись бы. Нужен был Тольке повод - он его нашёл. Но мама всё равно переживала.

- Вы при чём?! - подскочила Вера Сергеевна. - Нет уж, дорогие мои, несите ответственность за свои слова! Натворили делов - а теперь: мы не при чём! Сразу молчать надо было, если не хотели, чтобы люди знали... Теперь поздно! И выход у вас один - раскручиваться по-быстрому, рекламу делать...

И тут мама сказала очень твёрдо:

- Вера, мы не собираемся ничего устраивать и рекламировать. Мы будем просто нормально жить. И я прошу тебя больше не заговаривать об этом. Лиза, помоги мне принести печенье и чай.

Мы ушли на кухню, как ни в чём не бывало накрыли на стол, потом пили чай, Вера Сергеевна ворчала, но тихо...

Подозреваю, что изрядную часть неприятностей устроила именно она, дабы оправдать свои прогнозы... Но подозрения - это всего лишь подозрения...

Потом всё поутихло, конечно... Слухи разные бродили вокруг, но это понятно... а потом Вера Сергеевна вдруг стала захаживать к нам и, будто невзначай приводить своих родственников, знакомых...

- Душенька, у Игоря такие перспективы... он на перепутье, просто не знает, что выбрать... Лизанька, посмотри, может, какую-нибудь зацепочку, подсказочку... Благодарность гарантируем.

Слова о благодарности прошли мимо меня, ибо я их просто не поняла. Посмотрела, ничего не увидела, пожала плечами... Извинилась.

Вера Сергеевна не успокоилась. Она продолжала приводить людей, иногда я их видела, но почти всегда не то, что было нужно. Брат Веры Сергеевны Дмитрий после первого совместного их визита стал регулярно захаживать сам:

- Лизонька, всё понимаю, ни в коей мере не принуждаю, но умоляю!..

Я не любила его так же, как Веру Сергеевну, а с некоторых пор гораздо сильнее. Однажды я набралась смелости... или просто повзрослела настолько, чтобы осознать, что я могу, я вправе это сделать, и сказала, чтобы он больше не приходил. Он очень заинтересовался, что же такого я увидела, я не ответила... это было бы неосмотрительно, да и... противно...

- Я прошу вас больше не приходить. Я не буду ничего для вас выяснять и ничего не буду вам говорить.

- Лизонька, ну, я же знаю, это вне твоей воли! А для меня это может быть такой шанс! Не будь же столь жестока!..

Я была жестока и повторяла, пока были силы:

- Пожалуйста, уходите, я не хочу с вами разговаривать.

Дмитрий Сергеевич, видимо, понял, что я могла увидеть о нём... улыбнулся противно, наклонился ко мне:

- Ничего, подрасти немножко, встретимся, поговорим по-другому!

Сколько лет потом я боялась этого возможного "разговора"! Но его почему-то не было. То ли Дмитрий Сергеевич забыл про меня, то ли потерял интерес...

Веру Сергеевну выставили всего на чуточку позже. Она пыталась заплатить мне деньги за "работу". Деньги, естественно, были взяты у "клиента" и большая их часть, понятно, перепала самой Вере Сергеевне за посредничество...

Противно было - неописуемо. Я плакала, меня тошнило от гадливости, я не хотела выходить из дома - что обо мне люди думают?

- Вот если засядешь дома и носа не будешь показывать, то будут думать, что угодно! Что добрые люди подскажут и нашепчут. - сказал папа. - Так что поднимайся, собирайся с духом, и вперёд! И выше нос! Если эта дама к тебе ещё раз близко подойдёт, сразу сообщи.

Дама, то есть Вера Сергеевна, больше не появлялась на нашем горизонте.

А иногда я почти забываю о своих способностях и просто общаюсь...

Например, мне очень легко с дядей Костей, и я рада, что именно он мой сосед. Я видела его много раз, но ни одно из видений не вызывало ни отвращения, ни сожаления, ни стыда... Было забавно, было грустно, было смешно, было... задумчиво... Мне было легко с ним, потому что я могла бы рассказать ему любое из видений, и мне не нужно было бы мяться, смущаться, скрывать что-то... Мне было легко с ним, потому что он не просил рассказать то, что я видела, хотя и любопытства не скрывал. Мне было легко, потому что он открыт, так же, как ребёнок... Дети не стремятся спрятать себя, они ещё не знают, что себя принято прятать... дядя Костя знает, но не прячет. Наверно, я его уважаю. И он один из немногих людей, кого я не избегаю даже в самом отвратительном настроении.

И именно ему я обязана замечательными образами... Чего стоит двусторонняя будка, одна половина которой выкрашена в белый цвет, другая в чёрный, и прямо противоположные по цвету своим жилищам собаки - в чёрной живёт белая, в белой чёрная. Одна охраняет дом ночью, другая днём, отсыпаясь в свободное от работы время суток. И зовут их - Ночной Дозор и Дневной Дозор. И ещё кот - серый, важный, он вальяжно и мнимо-расслабленно валяется на узкой крыше конуры. И лишь изредка - очень редко - удаётся заметить зелёноватый блеск незаметно приоткрытого глаза. Именуется сия прелесть - Инквизитор.

Я, когда вхожу во двор, всегда невольно ожидаю их там увидеть. Они так подходят и этому двору, и хозяину, что я почему-то нелогично удивляюсь на миг - ну, где же они? Дядя Костя смеётся, потому что об этом я ему рассказала - не могла не рассказать - и ему очень понравилась идея. Думаю, он бы её воплотил, но из чувства противоречия не стал.

С Людмилой Ивановной не то, чтобы совсем легко, во многом у нас разные взгляды на жизнь, но она очень хорошо ко мне относится, и это взаимно. Когда я первый раз приехала в посёлок, она помогала мне, знакомила со всеми, рассказывала про людей, про порядки, помогла мне обжиться здесь... Иногда она заходит, опекает меня, даёт советы... почти всегда далёкие от меня, но такие добрые, что мне просто приятно с ней говорить и пить чай...

Легко мне с Ксюшей, она вообще очень лёгкая, открытая, милая... На солнечного зайчика похожа. И то, что видится мне про неё, тоже светлое такое, на сказки часто похоже... Из взрослой жизни почти ничего не видела, нет в ней ещё этой взрослости, не появилась, не проросла...

А вот Лариса Леонидовна родилась уже взрослой. Не было у неё детства, не было, и ни в одном видении нет. И жалко мне её поэтому, и раздражает она меня безумно, потому что не может она понять то, чего ей не дано было, и детей не любит, ибо - чужие они для неё, чужие и чуждые, чужеродные, без точек соприкосновения. Они, кроме раздражения, ничего у неё вызвать не могут. И своих у неё нет. И хорошо, что нет. Я видела, что было бы, если бы были. Хорошо, что нет.

Вообще-то я не очень люблю детей. Точнее... я не хочу их любить. Очень это хлопотно и обязывающее...

Впрочем, и это не совсем так... Я не хочу привыкать их любить, а то захочется своих...

Я отношусь к ним... отстранённо. Они очень интересные, необыкновенные существа... Они часто выглядывают из взрослых людей, помогая увидеть и понять этих людей как-то своеобразно иначе... Это существа из другого мира, они не похожи на взрослых. Даже те, кто сохранил в себе много детского мировосприятия, всё равно что-то утрачивает, вырастая... Я каждый раз поражаюсь, когда они открываются передо мной - настоящие дети... Я пугаюсь, чтобы не разрушить их песочные, воздушные замки, которые часто оказываются гораздо прочнее, чем кажутся с моей стороны, а иногда тают от одного даже не дуновения - взгляда.

Мне удавалось держаться от них в стороне, пока я не приехала сюда и не встретила Ксюшу. Пухленькое, светленькое, пушистенькое создание, неожиданно обнаружившееся у моих ног, глядящее на меня снизу вверх с таким интересом и любопытством, что во мне всколыхнулась ответная волна. Я присела и сказала:

- Привет. Я Лиза. А ты кто?

- Сюся. - сообщило создание. Потыкала в меня пальчиком, улыбнулась, видимо, одобрила. - П'иходи в гости.

- Приду. - пообещала я, не зная, куда идти и как примут меня её родители. Я не к ним приду, а к этому чуду.

Она поспешила куда-то по своим делам, а я вдруг увидела: девочка, светлая, почти светящаяся, вся в солнечных зайчиках, они прыгают по ней, скачут, нахальные, пушистые, как настоящие зайцы. Она смеётся, отгоняет их: ну, здравствуйте, давно не виделись! Потом рассаживает их по плечам, рукам, устраивает на голове, рассовывает по карманам и спускается вниз по резной деревянной лестнице завтракать.

С тех пор Ксюшка для меня стала солнечным зайчиком.

Я очень боялась, что она подрастёт и изменится, и это пушистое обаяние исчезнет... Каждое лето, приезжая, я захожу к ним в гости, сердце замирает на миг... Но выбегает Ксюша, и мне опять становится тепло и солнечно. Она меняется, но пока ещё остаётся солнечным зайчиком...

После неё я стала как-то замечать и других детей. Здесь их много, кто-то живёт постоянно, большинство приезжают на лето. Они такие разные, пожалуй, более разные, чем взрослые, хотя и у тех порой просто оторопь берёт - неужели это существа одного вида?.. В детях есть что-то маняще-загадочное, меня тянет к ним нечто вроде желания разгадать - что же такое было в нас и что мы утратили, не успев осознать?.. Зачем оно даётся, если они (мы) этого даже не понимают... А может, в этом и смысл?..

Моя привычка до всего докапываться, добираться до причин, до истоков... Мне почему-то это необходимо, мне так проще, хотя я понимаю, что иногда это способно испортить всё получившееся в итоге... Но я не могу не пытаться понять... быть может, разбираясь с самыми разными вещами, я наконец пойму - зачем во мне это умение - видеть? к чему оно?..

А ещё насчёт детей мне хорошо объяснил Михаил - мой бывший молодой человек. Единственный, с кем мы встречались более менее серьёзно. Очень обстоятельный, ответственный, и в то же время весёлый, жизнерадостный... Таких мужчин называют надёжными. Они обычно нацелены на карьеру, на обеспечение семьи, заботливы, внимательны...

Мы расстались, когда Михаил "созрел" до ребёнка. До семьи... Он сказал: "Понимаешь, ты мне очень нравишься. С тобой интересно разговаривать, тебя интересно развлекать, о тебе приятно заботиться... Но я не чувствую себя спокойным с тобой. Ты волшебно-непредсказуема, и это завораживает, это притягивает... но, понимаешь, жить в такой непредсказуемости я не смогу. Дома должен быть покой, уют, порядок. И потом... понимаешь, мне пора заводить ребёнка... Ты извини, но я не знаю, кто от тебя может родиться..." "Непредсказуемо..." - сказала я. "Да". - согласился он.

Я не обиделась на него, я его понимаю. Но обидно было, очень обидно!

Я не думала ещё о детях, как-то так, весьма отвлечённо, я не дозрела до них. Тогда, после его слов, я впервые задумалась об этом. Кто у меня родится? Что будет ему дано? То же, что мне? Ничего? Как мне общаться с ним?

Я слишком хорошо помню, как я увидела родителей... Уже не в детстве, и даже не подростком. Почти в юности. Я была почти взрослой. Я многих видела, много знала, переживала, терзалась...

Один из самых часто задаваемых вопросов: кого труднее всего видеть? Я очень не люблю этот вопрос. На него надо отвечать, и если отвечать честно, то надо объяснять, а объяснить невозможно. Труднее всего, больнее всего видеть близких людей. Тех, с кем ты сильнее всего связан.

Наверно, это хорошо... наверно, это защитная реакция организма в том, что я увидела их почти взрослой. Но только почти... Я была ещё очень связана с ними, я ещё не оторвалась от них.

Я увидела... я поняла их... И поняла, что я никогда не видела их в реальности. Они были для меня родителями, а не просто людьми. И то, что легко замечается и понимается у чужих людей, остаётся незаметным у родных...

Я бы хотела никогда не понимать этого... Я бы хотела, чтобы они всегда оставались родителями... просто родителями... теми, кому безоглядно, безгранично доверяешь, кому веришь, кого принимаешь, как часть своей жизни... Эгоистично, но так ведь и воспринимают родителей дети.

А они вдруг стали людьми - с их проблемами, сомнениями, связями, отношениями... Такими чужими... такими... понятными, но именно с той стороны, с какой я не хотела бы их понимать, потому что это понимание ведёт не к принятию, а к отдалению...

Меня будто отделило, отрезало, оторвало от них... Хорошие люди... чужие люди... Я уважаю их, я люблю их... но я совершенно по-разному люблю тех, кого знала до семнадцати, и тех, кто возник на их месте после видения. Это разные люди. Для меня это разные люди. И так остро тогда билось во мне чувство, что у меня нет больше родителей, тех родителей, которых я знала всю свою жизнь...

Я не хочу видеть близких людей. Я не хочу понимать их. Я всегда пытаюсь понять людей. Я не могу иначе. Не получается.

Какое-то время даже думала о том, чтобы уйти, исчезнуть туда, где нет людей, чтобы не разрываться между само собой складывающимся пониманием и нежеланием понимать... Куда? В монастырь? В отшельничьи пещеры?.. В лес?..

Хорошо, что я училась. Я была занята учёбой. Мне было очень интересно, я и так была настроена разобраться в себе, а теперь это стремление усилилось. Ничего, пусть я не настоящая студентка, пусть они смеются надо мной (смеялись на самом деле немногие, но обида невольно обобщалась), я докажу всем - им, себе, что я чего-то стою, что я что-то могу!

Я добросовестно ходила на лекции и на практические занятия, я слушала и читала всё, что задавали, и даже больше. Только на четвёртом курсе я стала уже выбирать действительно интересные и нужные занятия, и отбрасывать те, которые ничего не давали мне - по сути ли, или из-за преподавателей. Какой смысл, например, ходить к преподавателю, который диктует лекцию по книжке? Дословно! Фу! Неужели самим не стыдно позориться и терять авторитет у студентов? Книжку я сама прочитать могу, и не одну по данной теме.

К пятому курсу я стала погружаться в отчаяние - ничего, ни проблеска, ни идеи... Знаний прибавилось... кое-чему я научилась... На меня давно перестали обращать внимание и однокурсники - многие вообще забыли, что я вольнослушатель, а не полноправный студент, и преподаватели. Те, кто относился предвзято, не удостаивался моего посещения - в большинстве своем именно на их занятиях и нечего было делать, те, кто спокойно принимал меня - радовались добросовестному вниманию, как радуются настоящие учителя хорошим ученикам... Я стала почти своей... Неважно, что они получат дипломы и пойдут работать по полученной специальности, а мне это запрещено, я получу лишь справочку: прослушала курсы... прошла тренинги... Я знаю и умею то же, что и они, больше, чем многие, меньше, чем некоторые... А толку мне с этого?

Я многое научилась понимать в себе... в других тоже... ну, и что? К разгадке моих способностей я не приблизилась ни на шаг... Так же продолжала гадать - к чему? почему? зачем?

Думала, уйти, не доучиваться... Михаил настоял, чтобы я довела дело до конца. Я даже диплом написала в неофициальном порядке. "Влияние нестандартных способностей на самовосприятие и восприятие мира". В процессе написания познакомилась с Лессой.

Сначала был шок - она такая же, как я! Радость, восторг, ликование! На миг забрезжило что-то... какой-то выход? преодоление одиночества? возможность понимания?..

Я очень быстро остыла. Лесса была совсем другая. Даже по Интернету - мы так и не виделись в реальности - резкая, категоричная, отвергающая... Она сразу стала учить меня, командовать, и была ошарашена, когда я стала не соглашаться. Она даже не сразу поняла, что это несогласие - я привыкла выражаться мягко, деликатно... С Лессой пришлось учиться высказываться прямо, без экивоков. Она, похоже, тоже ожидала от меня другого поведения. Наверно, мы обе были разочарованы... Какое-то время не общались, потом опять стали разговаривать... Слишком много было такого, о чём мы не могли поговорить ни с кем другим.

Наташу мы нашли - Лесса нашла - уже позже, когда я написала диплом и отучилась. Поэтому в дипломе я описывала совсем другие способности...

Об остальных я узнала ещё позже, уже в Институте, никогда не общалась с ними. В Интернет они не выходили - или не раскрывались, по телефону это как-то глупо - вдруг заговорить с совершенно незнакомым человеком... То есть, можно обменяться вежливыми фразами, но нормального разговора всё равно не получится. Я вообще не люблю разговаривать по телефону, он искажает что-то важное...

* * *

Вчера приехал Сергей. И это не радует. Не то, чтобы сильно огорчает... просто осложняет жизнь. Потому что придётся быть настороже и стараться не напоминать ему о моём существовании. Пока он меня не видит, он обо мне особо и не помнит, и я его не интересую. Но стоит попасться на глаза... И ведь не то, чтобы я ему нравилась... то есть нравлюсь, конечно, как любая мало мальски симпатичная женщина... Он не привередничает, ухаживает за всеми... главное - согласия при этом не спрашивает. Насколько я понимаю, дамы обычно не возражают. В общем, это приятно, когда за тобой ухаживают. И мне приятно. Я вовсе не против. Но... я всегда умею найти какое-нибудь "но", и в данной ситуации оно существенно. Мне не нравится, когда за мной ухаживают просто так - провести время, не сближаясь, мимоходом, примитивными методами цветочков-гуляний дойти до постели... Скучно. Время и себя на это растрачивать скучно и расточительно. Хотя в начале нашего знакомства я очень обрадовалась, поняв, что ему начихать на то, кто я. Не боится, не жалеет, вообще просто об этом не задумывается. Ему всё равно - кто они, женщины, за которыми он ухаживает. Это особи женского пола, остальное неважно. И что мне с того, что он не обращает внимания на мои... особенности... он вообще на меня внимания не обращает, он меня не видит. Я было обрадовалась - о, поговорю с человеком нормально, без скидок на мои закидоны... а разговаривать-то с ним и не о чем. Скучно.

Но он этого не понимает. Не укладывается это в его картину мира. Он - красивый, видный парень, сильный, зарабатывает хорошо, подарки дарит, выгуливает - как такой может не понравиться? Я - невзрачная, незамужняя, с непонятной профессией - как такая может не повестись? И Сергей никак не оставит попыток разобраться. Разумеется, ему не приходит в голову, что он что-то делает не так, он полагает, что что-то не так со мной. Даже предполагал по своей логике, что просто мужика мне не хватает. Я сообщила, что если мне понадобится именно мужик для конкретных им подразумеваемых целей, то я обращусь только к нему, и ни к кому другому. Для секса он вариант - лучше не придумаешь. Только просто секс - это скучно.

Мои слова его обрадовали, решил, что я на верном пути, утешился, поотстал немного. А там и отпуск у него кончился, он в город умчался - важных людей возить, по вечерам на стадионе бегать, чтобы форму не терять, а то работа тяжёлая - сидячая. На следующее лето всё повторилось. И у меня есть все основания полагать, что в этом году ничего не изменится.

Тем летом он меня даже замуж звал, мол, если в этом всё дело, так он не против - подходящая мол, кандидатура для жены - готовишь хорошо, не скандальная, друзьям показать не стыдно... Я аж умилилась. Так меня замуж ещё не звали.

По-разному звали... Для самоутверждения звали - а вот я ка-ак женюсь на "сказочнице", как на меня смотреть будут! а я и не боюсь! Для карьерного роста звали - женюсь, буду день и ночь изучать, докторскую защищу (для кандидатской простого общения хватило). Из жалости звали - кому ж ты такая нужна, бедная, и не узнаешь ты настоящей жизни, будешь одна маяться, без крепкого мужского плеча... Ну, ещё всякие глупости были... Те, кому на самом деле нравилась, замуж не приглашали, понимали, что нормально со мной не поживешь, а к ненормальной жизни не готовы были... Да я бы и не пошла, мне оно на кой, и так хватает и недоверия, и осторожности, и неуместной деликатности, и хамства, и якобы понимания, и попыток залезть в голову и душу, и использовать для своей выгоды... Да и простых приятельских отношений хватало. Есть нормальные люди, не перевелись. Кому не боязно и не жалостно... главное, не слишком часто с ними общаться и на судьбу в меру жаловаться... И всем хорошо...

Но Серёга - уникальный персонаж. Наверно, именно про таких говорят - простой, как валенок. Хороший такой валенок, щегольской... с крепкой подошвой и вышивкой по верху...

Он даже не обиделся, когда я отказала. Жениться он, в принципе, особо и не хотел, это так, чтобы мне приятное сделать...

Ну, ёлки зелёные! Подумать не успела, а уж голова знакомая над забором замаячила - улыба-ается!

- Лизавета! Ты не передумала?

Ну, правильно, чего там околицей-то ходить, два лета уже отходил, можно и напрямик... Ой, Серёга, вот как рассмеяться хочется - но держусь.

- Спасибо за предложение, Сергей, я о тебе не забывала...

Расцвёл.

- ... но, извини...

Уныл.

- Ну, ладно, ты, если чего, скажи. А вообще навязываться не буду. Держи букет!

Мне на колени шлёпнулся букетик - неказистый, в помятой обёртке, но не полевой, за забором собранный, а по всем правилам в магазине купленный.

Хм, навязываться не будет... Приятно слышать... но неспроста ведь! Подобрал более подходящую кандидатуру? Кого? Контингент тут староват для него, вроде... Любопытно...

Всё становится ясно тем же вечером. Сергей проносится на мотоцикле с Настей, она со счастливым лицом прижимается к нему...

Вот ещё один пример тому, как быстро растут чужие дети... И правда - ей уже семнадцать... А мне ребёнком помнится, ребёнком и кажется... И, судя по выражению лица, Сергей ей не просто нравится... Бедная девочка... Впрочем, сейчас она счастливая, и то хорошо... Немножко счастья лучше, чем нисколько...

Иду вдоль заборов, и тихо улыбаюсь... Кажется, что-то сложилось... Классическая мозаика, которую проясняет последний фрагмент. Результат удивляет тем больше, чем меньше ты пытался понять, что ты складываешь... что ты вообще что-то складываешь... Оно само сложилось и показалось вдруг.

Так вот почему она так меня невзлюбила! Сергей-то ей ещё в прошлом... а может и в позапрошлом году приглянулся... Ну, в общем, логично... Не знаю, как там в городе, но здесь она своей родне ни на грош не нужна... Если Серёга ей хоть раз улыбнулся... А если уж подмигнул... И ведь наверняка и сам не заметил. Два года назад она для него малявкой была...

Ну, ладно, всё, как говорится, к лучшему, эта ситуация уж точно. А Настину неприязнь я переживу, тем более, что теперь ясна её причина.

* * *

Не люблю быть голодной. Ничего нормально не сделаешь. Голова нормально не работает - думает о еде, тело нормально не функционирует - хочет есть... Обычно я не допускаю такую проблему, но случается... Собственно, всё не так страшно - слева ларёк с фаст фудом, если будет совсем плохо, и это за еду сойдёт. Но лучше потерпеть до дома... Где же автобус?

А ведь всё из-за... кого? чего? Андрея? моей щепетильности? других моих особенностей? Очень хочется - и по сути дела, мысленно я уже это сделала - свалить всё на Андрея... Игнатьевича... И я его понимаю, аргументы у него... не то, чтобы железные, но вполне убедительные, но как тоскливо мне становится, когда на него это накатывает...

Сдала отчёт. Прошла обследование... Ну, до свидания?.. Нет, давай поговорим... без официоза... без бумажек...

- Андрей Игнатьевич, я тороплюсь, у меня автобус (нагло вру, до автобуса больше часа).

- Будет следующий... в крайнем случае я сам могу довезти.

Спасибо, только этого мне не хватало.

- Лиза, у меня деловой разговор. Ты ведь прекрасно меня понимаешь... Мы уже говорили об этом...

Вот именно, и мне не хотелось бы повторять ни тот разговор, ни мой ответ.

- Но появились новые обстоятельства...

Смотрю на него, жду.

- Так, давай-ка в столовую, я проголодался, да и ты тоже.

- Давайте быстро здесь поговорим, а потом вы спокойно отобедаете.

Я не люблю есть в столовых, ресторанах, на улице - при большом скоплении народа. Я не люблю есть в присутствии человека, с которым я держусь в напряжении.

- Пойдём, я угощаю.

Я не люблю есть, когда меня вот так угощают - то есть платят за меня. Я терпеть не могу, когда меня берут за локоток.

- Андрей Игнатьевич, что произошло? Я не пойду в столовую, но я готова вас выслушать.

- Она готова!.. - вдруг срывается он. - Снизошла! Соизволила!..

Смотрит недобро, ноздри раздуваются... Надеюсь, больше он не будет повторять своё предложение... это было бы, по меньшей мере, похоже на издевательство... причём, непонятно, над кем в большей мере.

Успокоился.

- Осенью у нас намечаются сокращения. Коснётся и нашего отдела. Непосредственно нас.

Ждёт реакции.

Ну, что же, меня, в принципе, давно пора уволить... Я, хоть и редкий экземпляр и для науки небезынтересный, но всё, что можно было во мне изучить доступными на данный момент методами, изучили... Повторять год за годом одно и то же, надеясь, что откроется вдруг что-то новое ... Ну, в общем, хоть и немного я получала на полставки младшего специалиста (официально) и подопытного кролика (это если не по бумажкам, а по сути), но это была зарплата... Я на неё жила. Частично висела на шее родителей... Теперь, видимо, повисну целиком. Впрочем, всегда можно вернуться к незамысловатой деятельности уборщицы... есть шанс, что не посмотрят на отметку "ограниченная дееспособность, противопоказание в области профессиональной деятельности, связанной с восприятием и переработкой информации, контролем эмоционального состояния..." там ещё много чего написано. В переводе - в связи с непредсказуемостью не берите эту особь на работу...

- Ну, я думаю, давно пора. Последний год-полтора от меня действительно никакой пользы...

- Так нужно сделать, чтобы была польза! Предлагаю разработать программу исследований, сделать упор на просеивании вероятностей, поискать способы вызывать предсказания, а не всякую чушь...

Как грустно, что кандидаты наук тоже бывают дураками...

- Андрей Игнатьевич, я сама не вижу смысла оставаться здесь. Семь лет назад смысл был, вы помните. А сейчас... Придумаете, как можно эти вещи изучать - я могу вернуться, а так...

- И куда ты пойдёшь? Куда ты денешься? Мыть полы и туалеты? Выслушивать интереснейшие соображения о твоей полноценности, опасности?.. искать способы самореализации в оптимизации порядка мытья кабинетов...

- Спасибо за информацию, Андрей Игнатьевич, я поняла.

Развернуться и уйти. Только не закричать, не заплакать и не попытаться ударить его.

- Обиделась? Правильно! А теперь думай! думай - ибо это тебя и ждёт! Вспоминай, думай - и выбирай! Я предлагаю...

- Я уже отвечала на ваше предложение. Полученная информация не повлияла на мой выбор. До свидания.

Перед глазами туман. Кажется, я в бешенстве. Если он скажет ещё хоть что-то... если догонит... если... Получит по полной программе.

А ведь нормальный же, вроде, человек... Мне даже неловко было ему отказывать... когда-то... Интересно, как он себе это представлял? с таким-то отношением ко мне? Деловой взаимовыгодный союз...

С-с-с... сспокойно...

Давлюсь позавчерашней разогретой сосиской в тесте, чтобы унять слабость в ногах и руках, и задавить опять лезущие слёзы.

Бить по больному, используя ту информацию, которую тебе доверили как специалисту, как... не другу, конечно, но хорошему знакомому...

Сосиска застревает в горле, сжимаемом спазмами, я давлюсь... Где же, чёрт побери, автобус?!

Домой, домой...не могу больше... эти люди, сплошные люди... два часа автобуса туда, два часа автобуса обратно... не могу...

Ничего не вижу, не разбираю дороги, несусь по посёлку... порой заносит, ноги запинаются от напряжения... не бежать, идти! и спокойнее, спокойнее, без рыданий, без истерик... Ничего такого особенного... отвыкла, расслабилась... Домой...

- Лиза, что с тобой?

- Ничего, Людмила Ивановна, устала очень...

- Сбор попей, который я давала.

- Обязательно, спасибо...

Ещё пять домов... Четыре... Не могу... Три дома... Два...

- Лиза, добрый день! Ты вечером ко мне не зайдёшь?

- Постараюсь, дядя Костя.

Дошла.

Конечно, потом я поняла, что дядя Костя почуял, что со мной неладное, потому и позвал в гости. Я держалась за это приглашение и не расклеилась окончательно. Не идти же, когда тебя трясёт в истерике, когда ты скулишь в подушку и прячешься под одеялом... Можно, конечно, проскулиться и пойти, но я знаю, что, если заберусь, угнездюсь, то выбраться будет очень сложно, почти невозможно, выше остатков моих сил... Поэтому лучше не кукситься, а быстро сварить каши, налопаться её - свеженькой, горячей, да хлеба с маслом, да с горячим сладким чаем... Я слишком уважаю дядю Костю, чтобы явиться к нему в таком состоянии.

После каши и чая мир становится теплее, домашние заботы отодвигают Андрея и его слова куда-то далеко в прошлое... Всё, ну его совсем. Незачем о дураках думать... Странно, я впервые поняла, что он дурак. Умный, небесталанный, образованный... дурак. Ну, и всё, и хватит о нём. На месяц о нём можно забыть.

Можно считать это время вечером или ещё нет? А, пойду, не затеивать же что-нибудь серьёзное, например уборку или стирку... А без таких глобальных дел мне не успокоиться окончательно.

- Добрый день-вечер, дядьКостя.

- Добрый вечер, Лиза... Добрее, чем день?

- Нормально всё, дядьКостя. Услышала глупые слова, сама глупо расстроилась. Ничего.

Он кивает - правильно, мол.

- Я поспрошать тебя хотел...

Дядя Костя иногда говорит вот так, будто нарочно вытаскивая откуда-то старые, почти неупотребимые, но хорошо понятные и какие-то... домашне-успокаивающие слова... Мне почему-то очень нравится, когда он так говорит...

- А ещё не могу не поделиться радостью. - вдруг как-то особенно улыбается дядя Костя.

Я киваю с ожиданием.

- Племянник мой всё-таки вернулся. - говорит дядя Костя. - И обещает в гости приехать. Уже в июле.

Я помню, что дядя Костя говорил что-то о своём племяннике и тёзке, но... если честно, почти ничего не помню... Невнимательная я, не то, что Димка... Видеть умею, а слышать - не очень...

У дяди Кости детей нет, и племянника он любил, видимо, как сына... Много с ним общался когда-то... пока тот не вырос и не уехал в другой город. Там женился и остался надолго. Видимо, дядя Костя очень по нему скучал... хотя прямо не говорил... Потом племянник развёлся, но в родной город не вернулся. То ли работа у него там хорошая была, то ли ещё что... не помню... И вот всё-таки решил вернуться.

- Я очень за вас рада, дядьКостя! - искренне говорю я. И почему-то только сейчас понимаю, что ему очень одиноко...

Дядя Костя чуть укоризненно качает головой, будто говоря: не надо меня жалеть... Ладно, дядьКостя, не буду, киваю я.

Часть 2.

А дядя Костя прямо сияет! Улыбается, кивает, не мне даже, миру всему... Что-то хорошее случилось... Ах, как хорошо, когда у кого-то случается что-то хорошее! А вдвойне, втройне это приятно, когда оно случается у хороших людей.

Подойти спросить? или не мешать? Ну, почему я столько всего вижу, а не могу так часто понять простых вещей? Уместно или неуместно? сказать или промолчать? пройти мимо или вмешаться? улыбнуться или сдержаться?

Ох, какой вы всё-таки замечательный, дядя Костя! Будто почуял мои терзания, машет рукой - заходи, мол. Толкаю калитку, захожу.

И почти сразу понимаю причину его радости. У дома стоит, нет, идёт... что-то несёт ещё один человек. Долгожданный племянник, надо понимать, тёзка. Очень рада за дядю Костю, но... как трудно подавить порыв уйти... и не уйти даже - сбежать. Как можно быстрее и как можно дальше. Опять новый человек. Опять новые видения. Не хочу, не готова... Но стою и даже держу лёгкую улыбку.

- Пойдём, - говорит дядя Костя и чуть заметно успокаивающе качает головой. Он очень чуткий человек. Удивительный человек.

Я улыбаюсь ему уже по-настоящему и иду знакомиться с племянником.

И нечего было бояться, очень приятный молодой человек, а ещё приятнее - улыбка. Такая... дядиКостина улыбка... которой невозможно не ответить и которая отзывается удивительным спокойствием в душе... Не зря он так ждал племянника, похоже, они не просто родственники, а действительно родные люди. Мгновенный укол зависти - как не стыдно! - надеюсь, не заметен за приветливым выражением лица.

- Моя соседка, Лиза. Сказочница.

Ну, что? Любопытство? Испуг? Отвращение?

Дядя Костя не дипломатничает и не рисуется, он просто говорит так, как есть. У другого бы это звучало совсем иначе. Да мало кто так вот говорит обо мне в лицо, да без задней мысли. Обычно либо напрашиваются, либо пытаются скрыть страх, либо себе цену набивают - мол, вон с кем общаюсь, и не боюсь (и не кусается!)... Только у дяди Кости открыто, просто... У Ксюши, у детей некоторых...

Ловлю реакцию и остаюсь в недоумении. Почудилось, наверно... не поняла я чего-то, не уловила... Ну, неважно.

- Костя.

- Вы надолго?

- До конца лета, надеюсь.

- Заходите! - в два голоса. Я ждала приглашения, уже подготовила уверенный отказ, но от этой двойной искренности растерялась...

- Я... вечером зайду, если не помешаю... если у вас нет планов...

Не могу же я мешать им сейчас, я лишняя здесь, как любой человек лишний, когда только встречаются два хороших... друга?

Сбегаю, наконец, но не с облегчением, а... с недоумением? неловкостью? неуловимой радостью?

А вечером я честно захожу. И не я одна, приходят многие, званые, незваные, любопытные, высматривающие, вынюхивающие, чего-то ищущие, просто вежливые, свои... Ушла бы сразу, из любого другого дома. Но не из этого. Здесь есть дядиКостина улыбка, с ней легче принять и этих людей, и их взгляды/мысли/чувства, которые я почти вижу/слышу/ощущаю... Я улыбаюсь и держусь. Иногда нужно быть вежливой. Я стараюсь. Этот дом - одно из немногих мест, где получается.

Вежливо киваю Сергею. Стараюсь, чтобы между нами были люди. Вежливо здороваюсь с Людмилой Ивановной. Обмениваемся простыми, по сути ничего не значащими, но выражающими взаимную приязнь словами. Вежливо отворачиваюсь от Насти, стараясь, чтобы это было не слишком заметно. Вежливо улыбаюсь Ксюшиной маме - как жаль, что нет её самой. Вежливо сдерживаюсь при виде Татьяны Антоновны...

Ловлю Костин взгляд... что? только не сочувствие! - вскидывается что-то маленькое умоляющее внутри... нет, не похоже... скорее... нет, не может это быть пониманием, скорее попытка понять... Это не страшно, это спокойно... С таким человеком можно иметь дело.

Уходя, я понимаю, что уже хочу, чтобы скорее наступило утро, чтобы ещё раз напроситься на общение с соседями.

А теперь - собраться. Меня очень легко поймать именно на это - на понимание. Потому что это именно то, что мне нужно - до судорог в теле при одной допустимости мысли, что оно возможно!.. У меня пунктик такой - понимание. Невзирая на все провалившиеся попытки, несмотря на уверенность, что невозможно, несмотря на память об отчаянии после встреч с миражами... Непроходящий пунктик, навязчивый...

Вот опять помаячило... примнилось... и я готова бежать к этому человеку, говорить с ним, смотреть на него, приставать к нему до того самого обрыва, когда становится ясно, что - нет! опять! примерещилось, принадеялось, примечталось!..

И поэтому завтра я встану пораньше и уйду... хоть на реку, хоть в лес, а лучше ещё дальше... как можно дальше, чтобы не успеть вернуться, даже если захочу этого и не справлюсь со своим хотением... Я не смогу убегать всё лето... но пусть хотя бы схлынет вот это острое, невыносимое, манящее... пусть разум возьмёт верх и убедит, придавит бесплодные мечты доводами о невозможности, недостижимости этого понимания между людьми...

Я резко встряхиваю руками... ещё раз... будто пытаюсь сбросить эту надежду, утишить этот огонь внутри...

Глу-пос-ти.

- Лиза! Прости, что рано, я помню, что ты ночная птица, но мы собираемся к озеру, ты говорила, что хочешь там побывать... Вчера не успел пригласить, уж прости... Может, соберёшься? Подремлешь в дороге или на берегу?

Ах, дядя Костя! Ну, как же вы, при вашей чуткости... Хоть заорать в подушку... беззвучно... Не хватит у меня сил, не хватит, чтобы отказаться от такого предложения... Ах, дядя Костя, ну, что же вы...

Я одеваюсь, расчёсываюсь, кидаю в сумку вещи...

- Предупредили бы, я бы испекла хоть чего...

Готовлю я когда как, а пеку всегда вкусно. Хочется же показать себя с лучшей стороны... Ну, и о чём я? Не иначе, как спросонок... А вот тебе холодной водой в лицо! Ух!.. Проснулась? Ну, и нечего. Соберись. Соберись, силы тебе понадобятся...

Силы кончились разом, все. Когда я села в машину и увидела в зеркале Костины глаза. Он мне подмигнул вместо приветствия - не заигрывающее, просто здороваясь - мол, хорошее утро, хорошее настроение, отчего ж не подмигнуть? А силы - раз - и испарились. В окно открытое выдуло.

И так мне стало хорошо - по-утреннему, по-солнечному - что я чуть не выскочила из машины прочь... Что за вздор со мной? Что навыдумывалось? Мне не пятнадцать, и даже не дважды столько. Не ожидала от себя.

Остатки сил я потратила на то, чтобы не уснуть по дороге - невесть, что ещё примнится. И оказалось, зря, надо было подремать. Бродить у озера, щурясь от бликов на воде, сонной, с туманящимся взором и мутящимися мыслями - глупость и невежливость по отношению к этому месту.

Родственные тёзки развели костерок, тихий, уютный, не для приготовления еды, а для посиделок и создания нужного настроения... Мне очень нравятся такие крохотные костерки... но я борюсь с этим благодушным настроем... Сама себя дурю. Надо было или не ехать, или не прятаться теперь. Дядя Костя поглядывает тихонько, растревожила человека, он же чует, что со мной не всё ладно. Пусть думает, что это как обычно, из-за чужого человека.

Но к обеду приходится подойти к костерку... и задумчиво молчать... и слушать, как они обмениваются словами... простыми... вроде бы пустыми... но так ими обмениваются только люди, которые хорошо понимают друг друга... И я даже не завидую... Не за-ви-ду-ю. Убедительно? Не очень...

Лежу под кепкой и всё же дремлю. Просыпаюсь от плеска воды, поднимаюсь. Купаются. И правильно, я потом тоже окунусь. Чистое озеро, правильное.

Они и плывут одинаково, с берега не поймёшь - кто есть кто. Какое тихое место... славное место... тёплое место...

И как приятно смотреть на травинки, цветы, воду, искры брызг, людей, выходящих из воды... Теперь сразу видно - кто из них кто - дядя Костя более загорелый, Костя всё-таки городской житель, у горожан такого загара не бывает. Они вытираются, перешучиваются, а я смотрю... На эти невытертые капли на спине, на руки, держащие полотенце... на травинку, щекочущую ногу...

Как в детстве... как дома... когда ещё не чувствовал и даже не знаешь ещё, что это возможно - быть чужим, быть лишним... Я почему-то здесь своя...

А слёзы придут потом. Когда уже дома, уже лёжа в постели, я вдруг вспомню этот день - весь сразу, и костёр, и капли, и небо - и от нереальности этого хлынут эти солёные вредины, намачивая так удобно взбитую подушку...

Ведь такого дня не бывает, не может быть... Он был. Я даже знаю, что не приснился, не привиделся. А чего плачу? Оттого, что он был?.. Был, а значит, уже не будет... А я весь его боролась со сном и с глупостями...

Больше не блажилось. Я хорошо себя выдрессировала. И спасибо дяде Косте за этот день, а то так бы и бегала, мучала сама себя, выдумывала бы невесть что и боролась с собственными выдумками...

Дни потекли обычные, летние, жаркие...

Я вымыла голову, и никуда не собиралась. Просушка волос - дело долгое, так что никуда я уже сегодня не пойду. Даже в такой замечательный вечер. С этим вечером можно пообщаться и на веранде. Он - джентльмен и уделит мне достаточно своего внимания, мне много ведь и не надо... полюбоваться на предзакатное небо, подышать воздухом, в котором тает солнце...

Шаги. Уйти в дом уже не успею.

- Я не помешал?

Да... Нет!..

Открываю глаза, вижу Костину голову над забором.

- И да, и нет.

Скольким людям я могла бы ответить так же? Настоящим ответом, а не вежливым: "нет, конечно".

- Хочу к запруде сходить, дядя отказался... не проводите?

Касаюсь влажных волос, смущённо улыбаюсь...

- Провожу.

К запруде путь не самый близкий. Идём, молчим... О чём говорить с практически незнакомым человеком, к которому я бы и не подошла, если бы не дядиКостина улыбка...

Только бы не начал задавать глупые вопросы. Все новые люди задают мне одни и те же вопросы - а как это происходит? А неужели я вправду всё обо всех знаю? А что я чувствую? А когда это началось? неужели в самом детстве? А как к этому относятся родители? Друзья? А у вас есть друзья? (о наличии молодого человека не все набираются нахальства спросить, но невысказанный вопрос всё равно звучит в других, заданных)... А вы рассказываете другим, что о них увидели? А вы всех видите? А... (приберегаемый к концу самый интересующий вопрос, задаётся обычно с лёгким предвкушением и опаской)... меня вы видели? А что? А можете рассказать?

Самый типичный сценарий... Разные интонации, разные взгляды, разный порядок вопросов, но в целом...

Ну, что я услышу от этого человека? Мне почему-то очень не хочется, чтобы повторялся обычный сценарий, но внутренне я готовлюсь к нему...

- Вы где обычно гуляете? - спрашивает Костя.

- Вдоль реки... я воду люблю. - откликаюсь я.

- В одиночестве?

- Да.

- Я сильно мешаю?

- Нет. Пока нет. - откровенно говорю я и смотрю на него. Улыбается, будто я сказала что-то приятное.

- У меня на языке прыгают множество вопросов, но я не знаю, о чём говорить! - сознался Костя. - Наверняка, вам их столько раз задавали, что ужасно надоели...

У него дядиКостино чутьё.

- Ужасно... - соглашаюсь я.

- А о чём спрашивают чаще всего?

- А вы как думаете?

Костя чуть задумывается...

- Наверно, о том, что вы о них увидели?

Я киваю.

- И вы рассказываете?

- Иногда.

- Простите, я тоже неэтично любопытен... - отводит взгляд Костя.

- Я бы тоже любопытствовала. Девчатам... ну, другим сказочницам, я тоже кучу вопросов задаю. Лесса говорила, что я даже хуже обычных людей.

- Вы общаетесь? Лично?

- Нет, по сети.

- А вы виделись когда-нибудь в реальности?

- Нет.

- А... почему? Лиза, - торопливо добавляет Костя, - давайте договоримся - если вам неприятно отвечать, если я надоем с расспросами - вы мне сразу скажите, не деликатничайте. Хорошо?

Я пожимаю плечами. Это довольно сложно - сказать человеку, что он надоедлив, что лезет туда, куда не нужно, что я просто не хочу об этом говорить... Впрочем, Костя пока не лез в душу... а любопытство его вполне понятно, я же говорю - сама такая.

- Знаете, мы много раз собирались увидеться. Но то с деньгами проблемы были - мы в разных городах живём, расстояния немаленькие, билеты недешёвые, то дела какие-то, да и пребывание в транспорте, наполненном людьми, для нас обременительно... В общем, всё время возникали какие-то причины и, если честно, я подозреваю, что мы просто боимся на самом деле встречаться... Не знаю точно - чего... То ли того, что другие о нас увидят... то ли того, что не увидят... Мы не говорили об этом... да и думать я об этом не думала всерьёз, не знаю, как они...

Костя чуть помолчал:

- А сколько вас вообще?

- Не знаю. У нас в стране официально зафиксировано девятнадцать. Общаюсь я с двумя. Сколько остались не обнаруженными - никто, понятно, не знает. В других странах... не помню... последний раз об этом года четыре назад разговор шёл, с тех пор всё могло измениться.

- Лиза, я сейчас совсем нахально спрошу - очень тяжело? никогда не жалели об этой способности? если бы была возможность избавиться от этого, вы бы... как поступили?

Останавливаюсь. На это так просто, мимоходом, на ходу не ответишь. А ведь он очень серьёзен. Как будто не просто любопытствует, а будто это действительно для него важно.

- Жалела. Много раз. - говорю я честно. - Рыдала, кричала: за что? устраивала истерики, пряталась от людей... Тяжело? Иногда невмоготу... Иногда весело, иногда страшно, иногда стыдно, а чаще - привычно. Было время, когда мечтала быть обычной, как все. Потом поняла, что все - необычные. Мечтала избавиться от этого... но понимала, что я без этого уже не смогу... Когда-то даже думала о том, что было бы, если бы я родилась нормальной, если бы у меня этого не было...

Я замолчала, вспоминая.

- И что? - тихо спросил Костя.

- Не смогла представить. Мне показалось, что я была бы... слепой, бесчувственной... Как представить то, что непредставимо? У меня просто не получилось. Я не знаю другого, не могу... а теперь, наверно, и не хочу знать. У меня - вот так. Кто-то предметы взглядом двигает, кто-то летает, кто-то мысли читает - вот телепатам, наверно, ещё труднее, вот этого бы я, наверно, совсем не хотела...

В Костиных глазах прочитала невысказанное "почему?"

- У меня иллюзорности больше... Могу додумать, напредставлять, что хочу... Я разное вижу... А они - только то, что есть. Я вижу то, что могло быть... могло не быть... могло, но не в этом мире... иногда на сказку похоже, на фантастику... А они - реальность. Мои видения открывают многовариантность, я могу думать о человеке, как угодно, исходя из любой из них... А они - знают. Как они общаются... как с ними общаются... как к ним относятся... Это же представить жутко! Если от меня порой шарахаются, хуже чем от прокажённой, то от них...

Костя кивнул.

- Я о них думал. - сказал он. - В детстве казалось, что это здорово - читать чужие мысли. Потом представил... действительно жутко.

- А изменить это... изменить это невозможно... Я и об этом думала, вот бы так: хочу - вижу, не хочу - не вижу! Красота!

- Встроенный выключатель?

- Ну, да!

- А если что-нибудь пропустите?

Пропущу?.. Я задумалась. Это мне в голову не приходило. Пропущу... Значит, может быть, есть, что пропустить... Но я же всё равно не вижу всего... всех... это невозможно... Да и если пропущу - всё равно в моих видениях никакого смысла... Забава, помеха, наказание...

Так и дошли до плотины.

- Бобровых хаток не хватает. - сказала я. - Вон на том берегу. Три хатки, приземистые такие, а рядом бобры... Обстоятельные такие, деловые, толстенькие...

Костя смотрел с удивлением.

- Вы что - это видите?

- Видела. - сказала я. И засмеялась - вид у него был препотешный.

- И бобров?

- И бобров. И лису, нахальную такую. Она утят ловила.

- Вы и животных видите?

- Нет. Я видела человека, но в том мире люди дружат с животными. Хороший мир, добрый...

Я часто вспоминаю тот мир. Он в самом деле похож на сказку. На такую, в которой хочется жить... которую не хочется покидать, заглянув на миг... Я грезила этим миром несколько дней... и злилась на окружающих, хотя они ни в чём не были виноваты... Я сердилась и на того человека, который подарил мне этот мир, и радовалась этому подарку.

Поймала Костин взгляд... опять мне угляделось в нём что-то понимающее... Отвернулась слишком резко, пошла назад... не показывать же совершенно нелогичные слёзы, набежавшие на глаза... То ли от воспоминаний, то ли от его взгляда...

До посёлка шагали молча. Только у дома Костя сказал:

- Спасибо.

Показалось, что хочет извиниться, но сдержался.

Что-то многое мне кажется...

* * *

Обычно я стараюсь не лезть не в своё дело. В конце концов, я не знаю, будет ли это или только может быть, или могло быть, но уже не будет. Так бы от меня хоть польза была, вроде как от предсказателей.

Сергея весь этот вздор и вовсе не интересовал. И не знаю почему, но я всё ходила, ходила и не могла избавиться от навязчивой тревоги... а она всё нарастала, нарастала, заполняла меня, и вот уже ноги стали дрожать, и ослабели руки, как от ожидания чего-то нехорошего, недоброго... Это что же - я вдруг почуяла реальную опасность? Или опять навыдумывала себе чего-то?

В детстве так постоянно случалось. Родители сердились... Я ведь видела, что это было, и была твёрдо в этом уверена... А родители замучивались убеждать меня, что ничего подобного не происходило, что дядя Толя не ломал руку, что тётя Ира не танцевала совсем голая, а Сашка не жил на дереве. Правда, однажды я-таки увидела кусочек здешней реальности, и дядя Толя сломал-таки руку. И родители перестали сердиться на мои выдумки, а стали их слушать. Но довольной я была недолго, потому что потом, когда я опять совпала с реальностью и увидела, как потерялась соседская собака, меня потащили к врачам. Врачи отослали к другим врачам, те к учёным... В общем, жизнь моя стала достаточно предопределённой... Наверно, меня изначально и надеялись использовать как предвидицу, ан не вышло, всё гораздо запутаннее оказалось... И чем больше становилось вокруг людей, тем больше я уставала от видений... И не раз жалела, что так усердно пыталась убедить родителей, что я действительно всё это видела, что так оно и было...

Дядя Толя, между прочим, развёлся с тётей Ирой. Главным аргументом при этом было: если в какой-то другой жизни она могла танцевать стриптиз, значит, и в этой может что-нибудь подобное выкинуть! Думаю, можно не добавлять, что с моими родителями ни дядя Толя, ни тётя Ира больше не общались. Ой, нет, вру! Дядя Толя приводил как-то женщину, в надежде, что я про неё "всю правду расскажу". Я рассказала. И после этого он действительно больше не приходил.

Но, что бы я не видела, я никогда не знала - что я вижу. Так отчего я беспокоюсь от простой картинки - ну, драка, ну, физиономия Серёги в крови, ну, блеск ножа... Ведь это может быть и небылое...

Вот зарекалась, зарекалась предупреждать, намекать... Кинулась зачем-то.

- Сереж, ты не езди на праздник сегодня.

- О, Лизавета, чего это ты? Хочешь, тебя с собой возьму? - и руки расставляет, чтобы облапать. Ну, валенок ты! Настя же в дверях стоит!

- Не езди сегодня. Что-то видела я и... тревожно мне... Может, зря, а всё же беспокоюсь...

- Обо мне? - ой, так и рассиялся. Ну, и смысл говорить с ним!

- Настя! Привиделось мне не очень хорошее... не ездите сегодня, ну, не знаю, почему, ну что-то беспокойно мне, понимаешь...

Ха! Сделала лицо надменной картинкой, презрительно губку скривила и прошествовала к мотоциклу - мол, завидуешь, а мне плевать, Серёга со мной поедет, а ты оставайся со своими глупостями.

Ну, да, наверно, с глупостями...

Стою в пыли, кашляю, мотоцикл умчался... Кто из нас идиот? Дай бог, чтобы я...

И вот хожу, хожу по дому, не могу остановиться, за окном всё темнее, а мне всё невыносимее...

Ехать туда самой? Ага, на чём? Пешком я заполночь доберусь... Да что же это втемяшилось? Плюнуть, и пойти на веранду. Выпить чая, можно валерьянки. На звёзды полюбоваться, как раз сейчас первые проявятся...

И что я делать буду там, где его искать? Да и толку? Если и будет драка - что, я в неё полезу? Защищать его буду? Смешно...

А если всё-таки... Вот если - всё-таки!.. и что я тогда... Ёлки, ну как я тогда... А что - как? Как обычно. Буду себе жить дальше и на каждое видение трястись - а вдруг и это - настоящее?

Уже на дороге стою. Молодец. Так ведь и впрямь побегу. Хоть позвать кого... кто смеяться не будет... Кого? Дядю Костю?.. и тут же - Костю?..

А если?..

- Я не слишком помешала?

- Что такое? Случилось что-то?

- Нет, дядьКостя. Дурь во мне взыграла. Привиделось что-то, успокоиться не могу. Вы знаете, обычно со мной такого не бывает, но вот сейчас...

- Мы чем помочь можем?

Я повернулась к Косте. Он сразу встал.

- Вы отвезти меня в Тимофеевку можете?

- На праздник? - уточнил дядя Костя.

Я кивнула.

- Дорогу только покажите. - согласился Костя.

Уже в машине спросил:

- Кого искать будем?

- Сергея с Настей.

- Что-то с ним или с ней?

- С ним.

Помолчали, я зачем-то принялась оправдываться, наверно, чтобы тишину заполнить.

- Костя, вы не думайте, я не часто в панику впадаю. Обычно - ну, увидела, ну бывает, а тут ну не могу отвязаться - боюсь и всё. Так что может, ерунда всё, и ничего и не будет...

- Ничего, зато на празднике побываем.

Да уж, радости... Народу - тьма, да шума, да запаха... Голова от видений взрывается, куда уж искать кого-то...

- Чего ожидать-то?

- Драки, вроде... Ножа...

Ну, как я и представляла - грохот, пивные ароматы, цветные вспышки, и люди, люди, люди!..

Я только потом поняла, что Костя меня за руку держал.

А драка возникла внезапно и совсем рядом... или, кажется, даже вокруг. Сергея я не видела, Насти тоже, меня вытолкнули из агрессивно соприкасающихся тел, и тут я испугалась. Резко, осознанно, до спазма в животе и боли где-то в сердце... А Костя?!

Визжали девчонки, орали парни, где-то лаяли собаки, всё это стягивала в единую мелодию грохочущая музыка... А я не видела Кости, и до того мне стало жутко - что хоть криком кричи, хоть вой, хоть...

К самым ногам упало тело. Серёга. Что?!.. Живой, встать пытается. Вскочил, и обратно. Хватаю за футболку - толку-то... Кажется, сейчас я туда же полезу, иначе...

Не полезла, сбили с ног, пока поднялась - рядом Костя и Сергей. Серёга вырывается, не намахался ещё.

- Держи. Цел пока. - комментирует Костя.

А из толпы - крик. Отдельный от всех. Страшный. За таким - тишина, а дальше...

- Нож там был. И не один. - будто объяснил мне Костя. - Стой тут! - прикрикнул на Серёгу. И... кинулся в толпу. А она как раз взорвалась тем самым, послеслучившимся воплем, стоном... причитания, обвинения...

- Серёженька!!! - наконец-то и Настя. Как положено, на шее повисла, правильно, пока не очухался, но стоит лишить его мобильности... - Живой! - порыдать, как полагается... Серёга не сможет её не утешить, погладить, успокоить... Назад уже не пойдёт. Всё, остыл.

А кто-то сбегает, а кто-то то примчался, и музыка, конечно, замолчала... И что-то всё же случилось, но не с Серёгой... и я не могу даже порадоваться этому... чему тут особо радоваться?..

- Все живы. - возникает рядом Костя. - Скорую вызвали, скоро будет.

Мы ещё стоим какое-то время, отходим... Потом, не сговариваясь, поворачиваемся ехать домой. Когда уже подходим к транспорту - а наши средства передвижения оказываются совсем рядом - Настя бросает зло:

- Накаркала!

И тебе спасибо...

Могу себе представить, что он обо мне думает... Могу. Но не буду. Мне только дай волю - напредставляюсь. Никому мало не покажется.

Появлялось уже с утра чудо валяльной промышленности...

- На! - букет, как полагается, к дамам без этого неприлично ходить. - В общем, ты... спасибо... Я думал, ты вроде как ревнуешь... А ты и впрямь чего-то углядела... А чего там было? - о, впервые залюбопытствовал.

- Да вроде как ножик этот с тобой мог повстречаться... Ну, ладно это, обошлось... Ты не меня благодари... - киваю на соседний дом.

- А это... конечно! - мне демонстрируется бутылка, ещё раз рука к груди - типа, признательность выражает, - Лиз, ты, если что, только скажи!..

Я убедительно киваю - конечно, а как же!.. очень стараюсь не улыбнуться.

Сергей отправляется с дальнейшим визитом благодарности... Интересно, он что, прямо с утра "благодарить" будет?.. Интересно, а Костя пьёт?..

"Благодарились" вечером, я как раз выполняла вчерашнюю программу - сидела на веранде, пила чай, любовалась звёздами... Выслушала штук пять клятв в вечной дружбе, признательности, "ты, если что, только скажи!"... Похихикала тихонько. Потом голоса удалились...

Что-то не хочется мне думать... особенно о том, что же дальше мне с этим делать... И ведь не Серёга, так Настя расскажут... Не хватало только... А ведь я ничего толком и не видела... Напридумывала...

Не хочу думать...

- К вам можно?

А у Кости-то голос трезвый...

- Заходите.

- У меня Сергей был.

- Я слышала.

Он тоже улыбается.

- Хороший, в общем, парень. Простой очень, так в книгах обычно деревенских ребят изображают... Он вправду городской?

- Совершенно. Сюда всего третий год приезжает. А так в городе, при начальстве, и очень гордится.

- ?

- Шофёр... э-э-э... водитель личного автотранспорта... э-э-э... не помню, как его шеф именуется.

- Ну, да, почётная работа. Нервная.

- Сади..тесь.

Почему-то споткнулась посреди слова. Как-то вдруг легко разговор пошёл, как со старым другом, а друзьям не выкают...

Костя сел рядом.

- Очень страшно было?

- Не очень. Бывало страшнее. Выматывающе так, противно... От такой тревоги обычно и хочется идти куда-то, делать хоть что-то...

- Глупости. - подсказал Костя.

- Да, чаще всего. Спасибо.

- Гхм... Меня уж наблагодарили сейчас...

- Ну, я так, без водки...

- Спасибо!

- Могу... ну, пирожков напечь...

- Хорошо. На пирожки зови. Только не в благодарность, просто зови, ладно?

- Ладно.

Молчим. Темнота. Звёзды. Лето. И человек, с которым можно молчать...

* * *

Вот этого я никак не ожидала.

- Привет. Я к тебе. Надеюсь, ты поразмыслила немного, и мы можем кое-что обсудить. Я тоже... подумал немного... в общем, извини, нехорошо я тогда высказался, ну, просто не знал уже, как тебя вывести на разговор...

Дар речи куда-то делся. Стою, разве что руками не развожу... опустились руки... Я даже не могу отреагировать на это появление. Я просто не понимаю его... Неужели он всерьёз полагает, что продолжение разговора возможно?.. неужели я так неясно выразила своё отношение к происходящему и будущему?..

Невнятно машу в сторону двери - входите, мол... Не отстанет ведь, это ясно.

Сидим за столом, чаем не угощаю. Хотя обычно те, кто попадают в мой дом, не уходят без угощения. Но они редко бывают незваными и настолько нежданными.

- Лиза, я уже извинился, поэтому предлагаю не изображать оскорблённую чувствительность. Но ты заинтересована в нашем сотрудничестве не меньше, чем я. Почему ты не хочешь этого понять?

Не хочу.

- Ладно, давай так: чтобы сразу прояснить ситуацию - о замужестве больше не будем говорить, я всё понимаю, в женщинах вообще романтика перевешивает доводы разума, а уж у тебя...

Невольно улыбаюсь. Он воспринимает это как поощрение.

- Ну, вот, уже лучше. Давить не буду, только варианты для размышления. Но, пожалуйста, пообещай не отметать всё сразу, а хотя бы подумать. С логикой у тебя всё в порядке, если чувства не перехлёстывают, ты вполне можешь мыслить очень разумно.

Слушаю.

- Я приехал с одним предложением... но о нём, пожалуй, потом... Ты скажи сперва - это верно, что я тут услышал? что ты что-то предсказала? Ещё и исправлять полезла?

- Не знаю.

- Как это - не знаешь? Мне тут бог весть чего наговорили, пока я твой дом искал, понимаю, что всё это, наверняка, далеко от истины, но в целом-то сходится... Ты увидела, что кому-то грозит опасность, предупредила, он не поверил, вмешалась сама - и объект цел и невредим. Всё верно?

- Не знаю, Андрей... Было видение, самое обычное, совсем короткое. Поняла я не так много. Да, опасность, да, боль... но что там было, я толком не разобралась. Я бы и внимания не обратила, но... понимаете - тревога... никак не проходящая тревога. Я много чего про кого видела, и опасность, и... Но оставалось от всего этого только... ну, по-разному - сожаление, раздражение, обида... много всего, но оно проходило... а тут - наоборот - нарастало. Я решила, что хуже не будет, если этой тревоге поддаться... Я даже не могу сказать, исправила я что-то или нет...

- Но в твоём видении объект пострадал?

- Да. Не знаю только, насколько.

- А в реальности - нет? И это благодаря твоему вмешательству?

- Не знаю!

- А ведь это очень интересно... Я, честно говоря, отбросил эти планы, решил, что с предсказаниями работать в твоём случае бессмысленно... Но если ты начинаешь понимать...

Интересно, он вообще меня слышит?

- Так... а объект... если отталкиваться от объекта?.. Он для тебя кто? Ну, в смысле - что-то вас связывает?

- Знакомый. Ничего особенного.

- Так, значит, дело в другом...

Андрей уже ходил по комнате, увлекся, говорит сам с собой... Попытаться отвлечь его, а то он так до вечера не уедет...

- Андрей, вы что-то говорили о предложении, с которым приехали?..

- Да. Ладно. Об этом я ещё поразмыслю... - переключился, сел. - Я подумал - а что, если поработать в направлении, которое тебя непосредственно касается... да что там- задевает тебя самым ощутимым образом... Если попытаться поискать в направлении контроля над видениями - включать-отключать по твоему желанию... Ты ведь об этом говорила когда-то? Мы эту идею отставили как откровенно неосуществимую, но с тех пор кое-что мы наработали, может быть, пора попробовать?

Ну, как ему объяснить, что я не буду, не хочу с ним работать? Даже если он действительно изобретёт что-то, что будет интересно и нужно мне... Я не смогу с ним работать, я никогда больше не откроюсь перед ним... я не смогу открыться перед человеком, зная, что он может... что он использует мои слова и чувства, чтобы манипулировать мной... Не для того, чтобы понять, а только для какой-то пользы... весьма относительной, на мой взгляд... А как можно работать, если я буду закрыта и неоткровенна?..

- Вот смотри... - Андрей открыл папку и стал раскладывать на столе бумаги. - Смотри, смотри, я кое-что откопал, - в голосе гордость. - Вот. Это психологические методики, тебе должно быть понятнее... Я оставлю, но ты сейчас хотя бы поверхностно посмотри, может, сразу оценишь, есть смысл с этим работать, или сразу отбросить... Так, это кое-что из химии... ну, честно говоря, это на крайний случай, здесь нюансов слишком много...

Я сижу, смотрю на бумаги, но не в них, даже не подбираю слова... просто сижу... Похоже, бессмысленно что-то объяснять, растолковывать... не поймёт... даже не услышит...

Конечно, когда-то я мечтала... ох, как я мечтала, чтобы научиться не видеть! Не навсегда, не насовсем, я вовсе не хотела бы терять это, но некоторых людей я не хочу, не могу видеть - и разрываюсь в клочья, когда вижу, потому что избежать этого не могу... в некоторых ситуациях просто необходимо не видеть... Да элементарно, если бы я могла это контролировать, с меня сняли бы все эти идиотские ограничения, я могла бы... выбирать работу, которая мне интересна... бывать в театрах... бродить, где вздумается... просто общаться с людьми... и... столько всего, о чём я даже не думаю, чтобы не замечать недоступности этого...

А Андрей всё говорит, показывает мне что-то...

Когда мне пришла в голову мысль, что мне нельзя не видеть? Что, если я начну ограничивать себя, если я научусь это делать, я могу просмотреть что-то важное, не увидеть что-то, ради чего, быть может, я вообще всё это вижу!.. Я не знаю, зачем всё это, по большому счёту, ни мне, ни другим это совершенно не нужно, проблем и хлопот от этого несоразмерно больше, чем хоть какой-то выгоды и радости... Но если это есть, если появилась такая способность, не может же быть, чтобы совсем не для чего!

Мы обсуждали это с Лессой и Наташей... Много гипотез было - и околонаучных, и фантастических, и откровенно идиотских... Ни одна нас не устроила полностью - значит, они далеки от действительности. Кажется... да, конечно, я и об этом писала отчёт, так что Андрей должен быть в курсе...

А вот о том, что моё мнение изменилось, я не говорила... Я и сама не обдумывала этого всерьёз... Быть может, если бы не тот разговор с Костей, долго бы и не осознавала вовсе...

- Андрей...

- Ну, да, ладно, я увлёкся, извини... В общем, вот бумаги, посмотришь. И ещё: я сделаю заявку на наши исследования уже в августе, чтобы не доводить до сокращения. Надо дать понять, что у нас есть идеи, что есть перспектива...

- Андрей!..

Ну, где хоть какие-нибудь слова?!

- Лиза, ты где там? Долго тебя ждать? - знакомый голос от двери.

Удивлённое лицо Андрея, обернувшегося ко входу. Потом не менее удивлённый взгляд на меня... что-то мелькает в глазах... что-то он там своё понимает... просчитывает...

- Это не тот объект? - интересуется.

- Нет. - отвечаю я. Поворачиваюсь к двери. - Извини, Костя, тут работа немножко...

- А! - сделал какой-то вывод Андрей. - Ладно, хорошо, понимаю... В следующий раз договорим. У меня ещё вопросы появились, я ещё поразмыслю... В общем, просмотришь всё - звони. Извини, что... задержал. До свидания.

Забрал папку, вышел, Костя посторонился. Я поняла, что стою, не заметила, когда успела вскочить.

- Извини. - сказал Костя. - Мне показалось, что тебе не помешает передышка.

Кажется, я кивнула.

На улице послышался шум отъезжающей машины. Андрей уехал. Я выдохнула.

- Пошли. - сказал Костя.

- Куда? - спросила я.

- А... неважно?.. - предположил Костя, и я с ним согласилась.

Уже у реки, когда мы дошли и сели на берегу, Костя вдруг спросил:

- Мне показалось, или речь шла о замужестве?

- Речь шла о том, чтобы больше об этом не заговаривать. А ты подслушивал?

- В общем, да. - в сумерках видно, что улыбка слегка ироничная - будто ждёт, ну, как я отреагирую?

- А можно узнать, что тебя сподвигло на такой неэтичный поступок? - тоже не без иронии интересуюсь я.

- Во-первых, твой визитёр. Своеобразный тип. Коллега по работе?

- Непосредственный начальник.

- Вот даже как...

- А во-вторых?

- Во-вторых не скажу, скажу в-третьих: когда один собеседник говорит, а второй почти всё время молчит, это вызывает... тревогу... у меня, во всяком случае...

Любопытно... Внимательно всматриваюсь... сама не знаю, что ожидаю или что хочу увидеть...

- А что твоему начальнику от тебя понадобилось? Кроме... замужества? - уточняет Костя.

- Нет, от этой мысли он наконец отказался. - я понимаю вдруг, насколько мне от этого стало легче. - А что ещё может быть нужно начальнику? - работа...

- Так отпуск же... или что-то очень срочное?

- Как сказать... ему кажется, что срочное...

- И невозможно подождать? До какого у тебя отпуск?

- До середины октября.

- Нормально. - почти не удивляется Костя. - А с какого времени?

- С конца мая.

- То есть, всё лето и изрядный кусочек осени? Неплохо...

- Да уж. Я раз-два в месяц езжу на работу, и, если что случается особое, тоже сообщаю-приезжаю... Но ничего особенного не случается, это так, предусмотрено инструкцией... Я и зимой-то хожу не каждый день. Ходить по городу для меня - та ещё нагрузочка, а уж автобусы... Я обычно до работы пешком добираюсь. Проще.

- Ты что же, видишь всех, кого встречаешь?

- Нет, конечно... я бы тогда вообще, наверно, из дома не выходила! Но, чем больше людей, тем больше видений. Да они ещё одновременно пытаются увидеться, и в голове что-то вроде взрыва происходит. Пару раз приходила в себя в лежачем положении... Больше шансов что-то увидеть, когда человек эмоционально возбуждён... когда я вижу его глазами... когда прикасаюсь... Поэтому в общественном транспорте фейерверк мне обеспечен... А на улице, бывает, что и вообще тишина... Я люблю, когда снег идёт... тогда почему-то почти никого не вижу... То ли все спокойные становятся, то ли снег помехи создаёт...

- А дождь?

- Нет. Ни ветер, ни туман... Только снег, причём тихий такой, в нём и так можно много наувидеть-напридумывать...

- Когда нет ветра, только белые хлопья, и всё вокруг меняет очертания... и неведомо, ту ли улицу ты увидишь за поворотом... человек ли обернётся к тебе или другое существо...

Я улыбаюсь.

- А на машине ездить? Там лишних людей нет, и быстрее? - уточняет Костя.

- Нет, машина не для меня!

- Почему?

- Причина первая - психологическая: у меня плохое распределение внимания, а для вождения машины это свойство принципиально. То есть я не могу замечать всё сразу - приборы, машины, людей... Это чревато аварией, слишком осторожным, медленным вождением и жутким напряжением... на кой оно мне надо? Доехать, может и доеду, но устану так, что больше ни для чего не сгожусь. Причина вторая - материальная: машина стоит денег, а у меня их нет. Причина третья и основная - э-э-э... наверно, юридическая... мне запрещено водить машину. А также, естественно, другие виды транспорта. Даже на велосипеде и на роликах рекомендовано ездить в безлюдных местах.

- Это из-за твоей способности? - Костя, кажется, задумался. - А что ещё тебе запрещено?

- О, я всего не помню, могу дать почитать справку. В работе ограничения... в передвижениях...

- А кем тебе нельзя работать?

- Лучше спроси, кем можно. В уборщицы брали.

- А сейчас? - Костя остановился.

- Что сейчас?

- Сейчас ты кем работаешь?

- Подопытным кроликом. Ну, младшим научным сотрудником в Институте, где одна лаборатория изучает мои способности. Я им нужна вменяемая, поэтому летом меня отпускают на отдых. А отдых для меня - это когда мало людей. Первые два года было как у всех, то есть месяц... но было ясно, что мне не хватало... Всякие там срывы, прочая ерунда... Решили, что проще оформить такой режим работы.

- А друзья? С ними ты часто встречаешься?

Хорошо, что не спросил, есть ли они у меня...

- Не часто... Но это, в общем, не только из-за моих глупостей... просто все уже взрослые-семейные-работающие... друг на друга времени и сил почти не хватает...

Обо всём остальном я молчу. А Костя тоже молчит, будто слушает.

Даже самые лучшие друзья невольно ждут от меня... в общем, того, что все ждут... Конечно, они не всегда думают об этом, порой так совершенно забывают, и мы нормально болтаем, смеёмся, сопереживаем друг другу... Но это ожидание в них всё равно живёт... и иногда... возникнет молчание... или я задумаюсь... а в них - совершенно непроизвольно - возникает вопрос: увидела? что? А когда я и впрямь что-то вижу, сама зачем-то испытываю неловкость, и что-то возникает между нами... что-то необъяснимое, неосязаемое, почти неуловимое... но оно мешает почему-то просто болтать, смеяться, сопереживать... Когда видишься с кем-то не часто - не совсем редко, а именно не часто - накапливается много интересных событий, которые можно обсудить, которые захватывают целиком, вытесняя это напряжение ожидания... и можно довольно долго общаться без задних мыслей и ощущений... Главное, уловить тот период, когда "не часто" ещё не становится "редко", потому что когда видишься с кем-то совсем редко, то утрачивается какая-то важная связь, настройка на одну волну, и все произошедшие события становятся бессмысленными, неуместными в разговоре, и сам разговор тягуч и вымучен, с напряжёнными паузами, судорожно скачущими мыслями "ну, о чём ещё сказать" с обеих сторон...

Есть люди, в которых ожидание возникает редко, они будто забывают о моих особенностях, а если вспоминают, то не скрывают этого... Есть те, у которых это почти всё время читается в глазах, но вслух они почему-то предпочитают об этом не говорить. С ними общаться всё сложнее... и всё чаще мы делаем это по телефону. Почему-то при телефонном общении видений не бывает. Во всяком случае, у меня. Лесса говорила, что у неё бывают.

* * *

За забором детские голоса. Похоже, спорят о чём-то. Выглядываю на улицу.

- Ребята, привет. Ксюша, что случилось?

- ТётьЛиз, мы тут думаем: вот раньше был дядя Костя, а теперь к нему ещё один дядя Костя приехал, как нам их называть, чтобы не запутаться?

Да, мне-то проще, а для детей все взрослые - дяди и тёти...

- А если по отчеству, отчества-то у них разные?

- Разные, но длинно получается. ДядьКостяИваныч и дядьКостяЮрьевич... - на втором Ксюша даже споткнулась слегка и выдохнула огорчённо.

- Ну, если по отчеству, то можно без дядь... - предложила я.

- Не можно, без дядь чужих называют, а они свои.

Интересное соображение.

- Ну-у... - я тоже задумалась.

- Что за шум, а драки нет? - раздался весёлый голос Алексея Ивановича. - Ну-ка, разойдись, команда!

- Подождите, решим вопрос и разойдёмся. - спокойно сказала Ксюша.

- Решайте свои вопросы в другом месте, а не посреди улицы! - начал проявлять взрослость Алексей Иванович. Я заметила, часто с детьми взрослые люди начинают давать советы, командовать, опекать, когда их совсем об этом не просят, не нуждаются в этом, более того, их вмешательство совершенно очевидно только мешает... Но из людей будто сама собой прёт эта взрослость - поруководить, указать, позаботиться...

Я высунулась на улицу как можно дальше:

- Здравствуйте, Алексей Иванович.

- Здрасте. - тут же помрачнел он и поспешил удалиться.

- Ой, какая вы страшная, тётьЛиз, я тоже так хочу! - восхищённо заявила Ксюша. Некоторые дети засмеялись, а несколько всем своим видом выразили согласие. Милые дети!

Из соседней калитки выглянул Костя.

- Собрание? Делегация?

- Деле... Мы к вам! - выступила вперёд Ксюша. Она была не самой старшей, но несомненным лидером в данной ситуации.

- Заходите.

Дети втянулись. Я осталась стоять, мучимая любопытством и сражающаяся с правилами этикета. Меня ведь не звали. Впрочем, меня и не видели. Хотя уж к кому можно ходить, невзирая на этикет, так это к дяде Косте. Так то к дяде... а то к Косте...

В соседнем саду стало шумно, хлопотно... Я тоже туда хочу!

- Лиза! - вдруг раздался Костин голос.

Я махнула прямо через дырку в заборе, разделяющем наши участки. Пулей, даже не раздумывая. Выбралась из деревьев, растрёпанная, на полусогнутых ногах:

- Звали?

Я нарочно усилила забавность появления, рассчитывая на публику. Дети засмеялись. Когда слегка работаешь под клоуна, легче скрыть смущение.

- У нас тут делегация с очень интересным предложением.

- Мы попросили дядьКостю-младшего отвезти нас к озеру. - пояснила Ксюша.

Ага, разобрались, как называть.

- Родители всё заняты, лето уже середину прошло, сами мы не дойдём...

- Да нас и не отпустят! - добавил кто-то.

- Да, - сказала я, глядя на Костю, - действительно, интересное предложение.

Он улыбался.

- У нас некоторые сложности возникли. - пояснил он. - Во-первых, вся эта орава в машину не влезет. Придётся везти их за два раза... это как минимум, надо подсчитать оптимальный вариант. Во-вторых, я с ними не справлюсь, даже с дядиной помощью...

Я так и расцвела.

- Приглашаете меня в няньки?

Костя сразу понял, что я согласна.

- Ну, тогда обсуждаем частные вопросы - что с собой брать, как располагаться в машине...

- Такие вопросы обсуждают не стоя у порога, а спокойно сидя за чашечкой чая. - послышался голос дяди Кости, он вышел из дома с подносом. - Ну, что вы стоите? - спросил он у всех сразу. - Стол - вот, скамейки - вот, - это детям. Мне вручил поднос, Косте клеёнку-скатёрку, - Хозяйствуйте.

И ушёл в дом за чаем.

Костя расстелил скатёрку, я расставила кружки, разложила ложки, детей упрашивать не надо было, все расселись без подсказок. Чайник и печенье мы приняли у дяди Кости уже в дверях, он улыбнулся одними глазами.

Потом сидели, пили чай, сначала тихо, потом дети разошлись, стали печенье делить, на ложках драться... Мы - взрослые, помалкивали, будто нас тут нет, присматривались. Во всяком случае, я присматривалась - с кем нам ехать, чего от кого ждать... Вопросы, конечно, никакие не обсуждали пока.

Потом, когда все напились, окончательно расслабились, дядя Костя распределил, кто что берёт с собой, обсудили, в каком порядке едем, договорились, когда едем, во сколько собираемся...

Дети разбежались.

- Идите по родителям, договаривайтесь. - сказал дядя Костя. - Пойду перетряхну тент, палатки, удочки найду... Лиза, с тебя пирожки.

- Есть! - шутливо гавкнула я.

Костя так же дурашливо дёрнул меня, сделал страшные глаза, мол, к пустой голове... Я покаянно покивала, мол, пустая-пустая... Похихикали немного... Дети - это заразно.

Вечером обходили дома тех, кто собирался ехать. Говорили с родителями. В общем-то, никто не возражал. Большинство - занятые люди, целыми днями на работе или ещё чем-то озабочены... Дети носятся без присмотра. Мы им обещали присмотр и культурную программу. Единственной сложностью было убедить некоторых родителей, что не надо снаряжать детей в недельную экспедицию на край земли. А вдруг пойдёт дождь, а вдруг поцарапаются, а вдруг...

- Ага, волки, землетрясение, наводнение... - бормотал Костя, когда мы наконец вывалились из дома.

- Ничего, зато кто-нибудь обязательно что-нибудь забудет. - "утешила" его я. - Всё в мире дополняемо.

Ксюша порадовала нас ещё одним претендентом на поездку. Костя вздохнул, подсчитал что-то, сказал:

- Ладно, влезем.

Вечером стояли между нашими домами, расходиться не хотелось.

- В чём-то дети несомненно умнее взрослых... - сказала я. - Они понимают и чувствуют кое-что гораздо лучше нас...

- Например? - уточнил Костя.

- Например, они прекрасно понимают, кого о чём можно просить. У Алексея Ивановича тоже машина есть. И у Максима Игоревича. Но их ни о каких поездках не просят. И вообще ни о чём...

- Они слишком взрослые.

- А мы?

Костя пожал плечами.

- Никогда не было ощущения, что ты где-то отстала от сверстников... они ушли куда-то, пересекли границу, а тебя что-то не пустило... Ты ведёшь себя, как они, живёшь по их правилам, но... не принимаешь их до конца... То сомневаешься, то не соглашаешься, то... раздражаешься... То чувствуешь себя откровенно не на месте...

- Лишним... чужим... - подхватила я.

Костя согласился одними глазами.

- Мне кажется, есть люди, которые проживают детство и превращаются во взрослых... как... головастик в лягушку - совсем другое существо... А есть те, которые просто подрастают, но сохраняют детский пух...

- Пух хуже защищает, чем перья...

- А есть, те, кто рождается уже лягушками...

- Лариса Леонидовна! - хором сказали мы и расхохотались. И странное настроение слетело, порхнуло испуганным облаком... Как я была ему благодарна...

Следующий день был закономерно суматошным. Я собирала вещи, сомневалась, откладывала, опять сомневалась... подбегала к забору:

- ДядьКостя, одеяло надо?

- Возьми.

- А котелок?

- Не надо, я взял.

Кружку, ложку, плошку... Лёгкую одежду, тёплую одежду... Зубную щётку, пасту...

- ДядьКостя, я верёвку нашла!

- У меня есть, оставь.

Поставить опару, потушить капусту.

- ДядьКостя, я подумала - один котелок для еды, а для чая?

- У меня два, Лиза, не беспокойся.

Поставить тесто, вытащить повидло, попробовать его...

Голова Кости над забором:

- Лиза, я уже не знаю, за что взяться! Дядя сначала меня загонял, а теперь ничего делать не даёт! Это я сам, это я сам! - передразнил он. - Брожу неприкаянный! Тебе что-нибудь помочь?

- Да что мне помочь?.. - растерялась я. - Я сама как перепуганная мышь при переезде...

Костя фыркнул.

- О! - вдруг вспомнила я. Смерила его взглядом, оценивающе прищурилась... Костя быстро пригладил волосы, принял самый примерный вид.

- Я думаю, тебе можно доверить ответственное дело... - задумчиво протянула я.

Костя закивал.

- Пирожки защипывать умеешь?

На его лице отразилась лёгкая растерянность.

- Ладно, научим. За... лезай.

Костя перемахнул прямо через забор, потом мы мыли руки, всё роняли... Потом лепили пирожки, смеялись над фантастическими уродцами... Костя уверял, что так даже интереснее... Я возражала только ради приличия, мне самой так больше понравилось...

Заглядывала Ксюша, уточняла погодные условия и точное время сбора. Увидев нас в процессе кулинарной деятельности, удовлетворённо заулыбалась, порядок, мол, на вас можно положиться...

Потом мы сидели у духовки, ждали, пока испечётся первая партия пирожков... потом Костя покушался попробовать - как же можно предлагать детям не прошедший проверки продукт... я сначала не позволяла, потом мы делили горячий пирожок, обжигались, смешно ругались...

Ужинали у дяди Кости за тем же столом на улице, за которым вчера пили чай. Дважды забегали дети, уточнить - ничего не отменяется? Точно? И довольные, убегали.

Это был очень странный день...

А следующий... нет, следующий был не странным. Он был вполне предсказуемо сумасшедшим.

С первой машиной отправились мальчишки и дядя Костя. Сверху болтались примотанные удочки и палатки. Пара родителей всё-таки пришли проводить-проконтролировать нас. Мы с девочками, которые, конечно же, не выдержали и, хотя договаривались, что они соберутся позже, пришли одновременно с мальчишками (кое-кто и раньше), укладывали пирожки, пересматривали сумки...

Потом ехали, сзади толкались селёдочки, я шикала на них, на Костю: "Едь медленнее"...

- Тогда мы к вечеру доберёмся!

- ДядьКостя, быстрее, пацаны-то уже там!

- Ничего, они мужскими делами занимаются.

- Какими, какими? - ревниво интересуются девчата.

- Палатки ставят, тент натягивают, разведку проводят...

- Мы тоже хотим разведку!

- Ну, всё они точно не разведают, на вас хватит! - успокаивает Костя.

Опять толкотня, скачки, машина ходит ходуном... можно подумать, в ней не маленькие девочки, а средненькие слоники... Как же тогда мальчишки скакали?

- Так же. - отвечает Костя на мой невысказанный вопрос.

Когда мы прибыли на место, тент уже был натянут, а вот палатка стояла только одна. Вторая ходила ходуном, опадала, приподнималась, как живая. Дядя Костя качал головой и что-то командовал.

- Ой, тоже мне! - фыркнула Тамара.

- Может, помочь? - предложила Ксюша.

Ой, только их там не хватало!

- Нет, девочки, давайте-ка займёмся, чем договаривались. Берите сумки, несите под тент, сейчас будем делать кухню и холодильник...

В общем, суматохи было много... Крики, вопли, смех, насмешки... ушибленные пальцы, уши, разбитая коленка... Потом мы обедали домашними припасами, дети наворачивали - любо-дорого посмотреть!

Погода была самая что ни на есть подходящая. Старательно светило солнце, играя на воде... Девчонки загорали, мальчишки удили рыбу для ужина и для удовольствия. Я валялась рядом с девчатами, но смотрела на всё и на всех. На дядю Костю, что-то терпеливо и обстоятельно объясняющего ребятам... На Валерку, тянущего руку к соседу... опять какую-нибудь пакость задумал... На Тамару в модном купальнике, принимающую позы из журналов. Возможно, что уже через год это не будет смешно. На солнечного зайчика Ксюшку, которая не может улежать на месте, щекотит пятку Машеньке, поворачивается, что-то шепчет Вике, рисует на песке, хмурится, глядит на озеро, задумывается... На Костю, который сидит между группой мальчишек и нашей девчачьей. Он отвечает за всех, и за тех, и за других.

Встречаемся взглядами, он спрашивает: всё нормально? я киваю: порядок. Он прикрывает глаза, но я знаю, что он всё равно видит нас. Что-то во мне даже порывается улечься как-нибудь поизящнее, поэстетичнее... Тихо хихикаю над собой, надвигаю кепку на лицо, растворяюсь в солнечном тепле. Я знаю, что могу расслабиться, потому что рядом есть Костя.

А вечером мы варили уху из того, что поймали мальчишки. Приходится извратить классическую уху картошкой и рисом, чтобы было, что есть, кроме навара. Девчата откровенно посмеиваются над рыболовами, те огрызаются: посмотрим, что вы там ещё наварите!

Рыбный суп (не буду называть получившееся благородным словом уха) вполне удался, да и мы проголодались. Как полагается, сидели у костра, дети болтали, хорохорились, начали зевать... Расползлись по палаткам. Не знаю, как мужская часть, а девчонки героически пытались сплетничать, но сон оказался проворнее. Я тоже уснула быстро.

Купание оставили на второй день, вчера мальчишки кричали, что рыбу распугаем. И вышло, что зря. Утром потянуло холодом, выползшие из-под одеяла сразу начинали дрожать и стучать зубами, а дядя Костя неумолимо командовал:

- Бегом к озеру, умываться, чистить зубы. И бегом обратно. Бегом, говорю!

Мы с Костей помчались почти первыми, за Ксюшей. Только, в отличие от неё, не визжа.

- Бегом! - доносился голос дяди Кости. С его стороны пахло дымком, теплом, завтраком, и обратно бегом бежали охотнее. В свитерах и ветровках пили горячий чай, обжигались, шипели, пытались брызгаться... В общем, нормальное утро. И самое подходящее для разведки. Разделились на две команды. Костя остался на стоянке. Помахал нам вслед, сел у потухшего костра... Я оглядывалась несколько раз, но больше он не смотрел на нас.

Дальше всё было вполне обычно... или совершенно необыкновенно, смотря как взглянуть... Наткнулись на дикую малину, ободрались, наелись. Я намекнула, что и мальчишкам надо набрать.

- Да, ну, в чём мы понесём!

- Они если найдут, нам не возьмут!

- Так давайте им пример покажем.

- Да тут уже мало осталось...

- Так, есть одно очень простое и хорошее правило, которое работает в большинстве случаев: поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы с тобой поступали другие. Вы бы хотели, чтобы вам принесли малинки?

- Нет! - более старшие.

- Да! - младшие честнее.

Смотрю на Тамару и Вику, опускают глаза.

- Ладно, - первой признаёт мою правоту Ксюша.

Малину мы упаковываем в невообразимую котомку из листьев, её несёт сначала Маша, как самая ответственная (несмотря на то, что самая младшая), потом я, так как Маша устала и начала сжимать листья.

Видели какую-то птицу, вышелушенные шишки, слышали кого-то неведомого в кустах, провалились в яму (не все, но визгу было предостаточно, на всех бы хватило)... В общем, погуляли хорошо.

На обратной дороге девчонки порывались раздеться - ощутимо потеплело, но я не позволила.

- Выйдем из леса - раздевайтесь. А так меньше шансов клещей словить.

Костя очень явно обрадовался при виде нас, конечно, скучно одному... Девчата быстренько разделись, осмотрелись и полезли купаться. Конечно, с писком, с брызгами, со смешным барахтаньем... Малину (почти не подавленную) оставили рядом с Костей, поручили охранять так, чтобы осталось не меньше половины.

Я дождалась, когда наплескаются подопечные, помогла им вытереться, и только тогда сама полезла в воду. У-ух! Красота! Вода-то, в отличие от воздуха - тёплая-а!..

Вылезла с абсолютно блаженной физиономией и сразу замёрзла, несмотря на то, что было значительно теплее, чем утром. Костя кинул мне полотенце, сам отправился навстречу возвращавшейся мужской экспедиции.

- К обеду всё готово? - спросила я, вытираясь и постукивая зубами.

- Не-ет... - протянули девчата.

- А чего ждёте? Быстро доставайте, что есть, накрывайте на стол, ветки тащите для костра...

Переоделась, вылезла из палатки... Ну, конечно, бегают, суетятся...

- Стоп! - скомандовала я. - Сначала обязанности распределите. Тома, Вика, принесите ветки, Маша, вытаскивай всё, Ксюша, раскладывай. Где у нас газеты на растопку?

Когда мальчишки подошли, еда была почти разложена, я пыталась разжечь костерок.

- Ой, тоже мне! - скривился Валерка.

- Да у нас почти всё готово! - возмутились девчата.

- Вы пока осмотритесь-ополоснётесь, чай будет готов. - сказала я.

Они ещё после обеда в догонялки носились, меня на это не хватило, я полулежала, опершись на сумки-рюкзаки, мне было бездумно хорошо...

Кажется, я люблю это озеро... и этих детей и дядей Костей...

А вообще поездка была просто на удивление безсюрпризной...

* * *

Не знаю, у кого как, а у меня так часто бывает - копится, копится что-то, а потом вдруг - раз - и проявится - в мысли, во впечатлении, в уверенности... Вот и теперь... я уже почти уснула ведь, но подскочила, как от толчка - поняла. Мне так спокойно с ним, я уже привыкла отдыхать с ним рядом, не избегаю, а стремлюсь... а почему? Да потому что я ни разу не видела его. И так к этому привыкла, что появилась подсознательная, ни на чём, в сущности не основанная, но твёрдая почему-то уверенность в том, что и не увижу, и можно не дёргаться и не переживать, и не ждать видений... Я так устаю порой даже не от них самих, а от ожидания их, иногда даже легче, когда увидишь сразу, потом можно поуспокоиться, невзирая на то, что увидел... Главное - больше ничего не будет... в ближайшее время.

А Костю я не видела ни разу. Ни разу...

Посмотрела в окно, покивала то ли Луне, то ли своим мыслям, легла и заснула наконец.

- Знаешь, что я поняла, - почти обвиняюще начала я. - Мы всё время говорим только обо мне. А о тебе ни слова!

Костя пожал плечами, глядя в сторону реки.

- Можно и обо мне... только ничего интересного...

- Тебе, может быть, и неинтересно, ты про себя почти всё знаешь, а я-то почти ничего! Мне - интересно! - я сменила тон на менее шутливый. - Костя, если я лезу не в свои дела, так и скажи.

- Да нет, - повернулся ко мне, - просто я сейчас в ситуации, когда нечего рассказывать... Работы нет, семьи нет... квартира, правда есть, но это не моя заслуга, а дядина... Я семь лет в родном городе не был... приехал - а он совсем не родной... и я ему чужой... На месте пустыря, где мы с пацанами гуляли - магазин, на улицах новые дома, на набережной новый парапет с перилами... За всем этим новым старого, знакомого, моего почти не видно... И зачем я вернулся - теперь и сам не пойму...

- А там... там тоже не прижился? - спросила я, хотя это, в общем, было довольно очевидно.

- Не то, чтобы... Знаешь, это как раз та ситуация, в которой всё кажется нормально, пока не случается чего-нибудь... а тогда вдруг всё переворачивается с ног на голову и оказывается не таким, как ты привык...

- С семьёй? - осторожно спросила я.

- И с работой. Всё сразу. И всё оказалось взаимосвязано. И сразу то, что казалось очевидным - стало иллюзорным, что было основательным - рассыпалось туманом...

- А почему ты вообще уехал туда?

- Самостоятельность потребовалась... Родители... С ними у меня как-то... - Костя поморщился. - Да, в общем, ничего особенного, просто они сами по себе, я сам по себе... но в то же время при них... Оторваться надо было.

- Я почему-то поняла так, что тебя больше дядя Костя воспитывал?..

- Примерно так. С ним всегда легко было. И когда пацаном был, и когда повзрослел...

- С ним вообще легко... Он удивительный человек! Знаешь, - вдруг сказала я, - я совсем мало о нём знаю, но я бы сказала, что он один из немногих людей, которых я люблю.

Костя посмотрел на меня.

- Ему об этом можно сказать? Он бы обрадовался.

- Думаю, что он знает... Он всегда чувствует, что происходит с другими людьми...

- Да! И редко говорит что-нибудь об этом... Как ты... - добавил Костя. - Он вообще стал очень неразговорчивым... Я так и не знаю, почему он переехал сюда, почему всё бросил... По телефону ничего не расскажешь, а теперь уже, наверно, поздно... Ты с ним больше общалась, может...

- Костя, я же с ним общаюсь не так, как ты... Он никогда не расскажет мне того, что не говорит даже тебе. Понимаешь, Костя, это сразу видно, ты ему - родной человек, а я... - я задумалась.

- А ты просто близкий... - сказал Костя.

Мы молчали. Рядом был дядя Костя, мы думали о нём, мы чувствовали его...

- Лиза, - вдруг спросил Костя. - А ты была замужем?

- Костя, это риторический вопрос? - фыркнула я.

- Почему? - с недоумением спросил он.

- Ну, какой нормальный человек решится создавать семью со сказочницей!

- А ненормальный?

- А с ненормальным не стану связываться я. Да и ни с кем, пожалуй, не буду...

- Почему?

Ну, что тут ответить... Я просто смотрела на него... Ну, ты ведь так всё понимаешь, что же спрашиваешь?..

- А твой начальник?

Ну, вспомнил, тоже мне!

- Он меня приглашал не семью создавать, а сотрудничать. Просто решил почему-то, что, если женится на мне, материала для докторской будет больше.

- С...дурак!

- Точно. Он в теории умный, а на практике дурак-дураком... Если не попадётся в руки предприимчивой и по-житейски мудрой женщине, то с личной жизнью у него полный завал будет... Да, боюсь, и с карьерой тоже...

- Ты с ним так сдержанно разговаривала!

- Ну да, а что?

- Ну, мне казалось, за такое любая женщина ему бы... ну, по физиономии съездила, высказалась бы... поласковее и выгнала совсем...

- Ну, положим, далеко не любая... и потом, чего его по морде бить - он корректно так высказался, всё обосновал... Я так же обосновала свой отказ, и всё нормально было... Правда, он всё надеялся, что я передумаю, но, видишь, решил уже, что можно и без этого обойтись.

- Лиза, ты и вправду такая или... нет, ну ты же не такая! видно же!

- Какая?

- Ты же чувствительная, ты всё близко к сердцу принимаешь... Как ты сдерживаешься?

- Во всём нужна сноровка, закалка, тренировка... - отозвалась я. - А в данной ситуации... ну, всё познаётся в сравнении... Мне такие предложения выслушивать приходилось, в такой форме и с такой мотивацией, что Андрей после них - сама корректность.

- Неужели были только идиоты?

- Ну, разумеется, нормальных и хороших людей среди моих знакомых полно! Но на то они и нормальные, чтобы просто нормально дружить! А вообще, Костя, ты нахал! Я о тебе поговорить хотела, а в итоге опять разговор на меня съехал!

По-моему, он был доволен моей оценкой его поведения!

* * *

Иногда я всё-таки хожу в магазин. И, разумеется, кого-нибудь там встречаю. Сегодня чуть не столкнулась с Настей. На моё "Привет" она не соизволила ответить, она вообще проплыла мимо, сделав вид, что не замечает меня. Я чуть не рассмеялась - ну, глупенькая! Сдержалась - она не мне доказывает, что всё у неё хорошо, она себя убеждает... Да хорошо у вас всё, а может, и дальше будет, всякое ведь случается, почему бы и нет? Я обернулась ей вслед... и пожалела об этом...

Как же я этого не люблю! Нет, ну как же я вот этого не люблю! Короткое совсем видение, как отклик на мысли... зачем? Зачем это мне? Ведь я могла бы придумать, представить, как всё у них сложится, как всё у них будет замечательно... ведь это не сложно представить... Да я и теперь могу... могу... а только не поверю в это... Ведь вместо улыбки я буду видеть Настины слёзы, и злое лицо, и обидные слова... и растерянное Серёгино, и...

Я постараюсь убедить себя, что этого не будет. Это из другой жизни. Не из этой. Совсем из другой. А в этой у них всё будет хорошо. Будет. Будет! Я буду думать так! и так будет!

* * *

- Я как-то попытался представить... Не знаю... то ли представлял не так... то ли... Я не представляю, я не понимаю - как это можно выдержать? Как ты это выдерживаешь?

- Не знаю. - честно сказала я. - Иногда мне тоже кажется, что я не могу этого выдержать. Но почему-то всё ещё остаюсь в здравом уме...

- Мне кажется, я бы сошёл с ума. - сказал Костя.

- Мне тоже казалось, что я обязательно сойду с ума... Несколько раз мне казалось, что я схожу...

Костя вздрогнул.

- Неизвестно, от чего это зависит... Почему кто-то выдерживает, кто-то нет...

Он сразу понял:

- Много?.. - спросил напряжённо.

- Доказано три... в нашей стране, понятно... А сколько не определено... - я пожала плечами. - Попробуй распознай, от чего там у человека крыша съехала... Особенно, если он до того молчал и не распространялся особо о своих умениях... Особенно у детей... У детей вообще определить невозможно... Как понять - сочиняет она или вправду видит?..

- Почему она?

- Потому что все сказочницы женского пола.

Костя приподнял брови - не знал.

- Значит, мужчины не видят...

- Зато среди телепатов, "лётчиков", "переносчиков" мужчин больше. - сообщила я. - Среди эмпатов и тех, и тех примерно одинаково... Женщин, вроде, больше...

- А с ума больше сходят?..

- Телепаты, сказочницы и предсказатели.

- Группы риска...

- Среди тех, кто этими способностями не обладает, групп риска тоже более чем достаточно. - почему-то резковато ответила я. Просто... когда-то... теперь уже можно сказать, что это было очень давно... я не умела относиться к этому так, как сейчас... Сейчас я как бы привыкла, приучилась считать это частью жизни... Ну, я умею вот это, а кто-то какие-то там логарифмы высчитывает и интегралы ищет... и неизвестно ещё, кому хуже... в смысле, у кого голова должна больше болеть... И вообще, у каждого свои напасти, неужели же мне было бы легче, если бы я, скажем, ловила чужие мысли... бр-р... ещё неизвестно, в каком виде они приходят - как слова? фразы? образы? смысл? А у меня всё сразу, так интереснее... А если бы я была ясновидящей? Тогда бы я ещё и предметы "видела"... или как там у них это получается... Нет уж, мне людей хватает...

Вот так я и искала плюсы, сравнивая себя с другими... Я убеждала себя, что в моём умении много интересного и познавательного, а может быть, даже и полезного, только это надо отгадать... а значит, это ещё и таинственно... Я была подростком и играла в игру "плюс-минус". Я нагло мухлевала, обманывая себя, придумывая плюсы и обруливая минусы... У меня неплохо получалось... Пока я не увидела родителей... Видимо, и возраст был такой... чувствительный... Плотину прорвало, все плюсы обратились в миражи, а было мне так плохо... что иногда казалось, что легче впрямь сойти с ума... Я вполне серьёзно думала о том, что свихнувшись, я бы сбежала от всего этого, спряталась в своём мире, и тихо тонула бы там, но в своём - только в своём болоте! Я ходила и тихо думала об этом... сидела дома целыми днями и думала, думала... И трусливо уплывала от реальности... Я готова была уйти... Но почему-то не ушла.

Я помню об этом, всегда помню, иногда нарочно напоминаю, тыкая себя носом в ту глупость, которая так и недовершилась, и не по моей вине... Я помню, но очень стараюсь не вспоминать об этом...

- Я идиот! - услышала вдруг Костино восклицание. - Ну, мы же договорились, что ты пошлёшь меня с моими дурацкими вопросами, как только они... Лиза!

Я с недоумением смотрела на него и поняла наконец, что меня трясёт. Колотит просто. Вспомнила.

Непроизвольно сделала шаг к Косте, а он как раз шагнул ко мне... оказались так близко, что почти столкнулись... Он обнял меня - легко, не как мужчина женщину, а как сильный слабого, едва касаясь, успокаивая, извиняясь, утешая...

Я выдержала уместную паузу и отодвинулась.

- Прости. - сказал Костя. - Надо было сразу остановить меня и эти расспросы...

- Нет уж! - почти даже весело сказала я. - Когда ещё удастся так выговорится, так вывернуться... это, знаешь ли, не с каждым получается... если не сказать...

На язык просились другие слова, но я прикусила их вместе с окончанием этой фразы... Когда ещё напрошусь на объятия, хотя бы такие...

Не первый раз уже ловлю себя на непроизвольной попытке пококетничать, приукраситься, вести себя поженственнее... Если сначала самой смешно было, то сейчас уже что-то и не очень весело... Никогда не пыталась флиртовать просто ради флирта. Никогда не позволяла себе играть в эти игры с тем, кто мне нравится всерьёз... впрочем, таких было мало. А Костя мне нравится... Если хочется поиграть в роман, пофлиртовать - для этого годится кто угодно... почти кто угодно, кроме откровенных придурков и совсем уж несимпатичных тебе людей. Несмотря на то, что я совсем не красавица, я умею нравиться... это вообще нетрудно... Но игры - это для посторонних людей, для чужих. С близкими играть непозволительно, нечестно. Поэтому я каждый раз одёргиваю себя, и всё чаще забываю это сделать... Потому что то, что проскальзывает, это уже не игра...

- И всё-таки мне любопытно! Почему ты не хочешь создавать семью? Я правильно понял твои слова?

Мне тоже становится любопытно. Обычно, когда мужчина так настырно возвращается к этой теме, можно заподозрить личную заинтересованность... в моём случае это подозревать, в общем-то, абсурдно. Нет, я ему, конечно, нравлюсь... Но ведь это "нравлюсь" бывает разным... Мало ли кому и как я нравилась... Серёге тоже чем-то нравлюсь... Понятно ведь, что здесь для Кости мало интересных собеседников, ко мне его тянет вполне понятное любопытство... плюс чувство потерянности из-за перемены в жизни... К тому же мы практически ровесники и как-то сразу настроились на одну волну... Понятно это всё... И всё же...

- Костя, неужели это непонятно? Даже очень хорошим друзьям бывает со мной не по себе, а уж мужу...

- А какая разница - друзей ты тоже видишь, но они ведь не избегают тебя... чем это отличается от семейных отношений?

- Это совсем другой уровень контакта... хочешь - не хочешь, а когда живёшь вместе, больше общаешься, больше открываешься, больше... резче чувствуется и понимание, и непонимание, и принятие, и непринятие... все эмоции, переживания, сомнения... Да и плюс телесный контакт... А ещё у меня бывают срывы. Совершенно идиотские и нелицеприятные.

Костя смотрит вопросительно.

- Ну, что-то вроде истерик. - уклончиво отвечаю я. Это не та вещь, о которой я хотела бы рассказать, тем более ему. Вот это понимание - "тем более ему" вдруг вызывает у меня недовольство собой и неуютность, граничащую с раздражением... Нет, вовсе не хотелось мне такого отношения к нему... Легко говорить о самых сложных вещах, когда человек и его отношение к тебе безразлично... Попытки что-то скрыть или приукрасить появляются тогда, когда возникает заинтересованность... Вздор! Просто о таких вещах и самому-то думать неприятно, не то, что рассказывать кому бы то ни было, независимо от нюансов отношений...

Иногда - обычно это случается, когда я переполняюсь впечатлениями-видениями-переживаниями - меня захлёстывает какая-то глупая бесконтрольная волна, утаскивает за собой, и мой разум только сокрушённо наблюдает за всплеском эмоций, чтобы потом напомнить о том состоянии и поведении, которое было, с которым я не справилась... в который раз не справилась... И каждый, каждый раз твержу себе, что уж в следующий-то я удержусь! Я не буду кричать, не буду биться в истерике, не буду никого обвинять, не буду никого пугать, я не буду кидаться предметами и пытаться выпрыгнуть в окно... Я не буду, не буду резать руки в попытке вернуться к реальности, не буду колотить по стенам и прочим предметам, я не буду... не буду... И каждый раз презираю себя, когда сознание наконец выныривает и начинает разбор полётов. Зарывшись под одеяло, чтобы никто не слышал, я тихонько вою, жалея и ненавидя себя, оправдывая и обвиняя, глотая слёзы и закусив пальцы... Премилая особенность.

Единственное, чего мне удалось добиться от себя, это научиться чуять эту волну, и прятаться от людей, чтобы стыдно было хотя бы только перед собой, а не перед ними. Конечно, обычно доставалось родителям, и, конечно, чаще всего я пряталась в своей комнате. Я запиралась, а они переживали и волновались на кухне, не вмешиваясь и не тревожа, и позже делая вид, что ничего не было...

- Ну, истерики случаются у всех, не велика проблема. - улыбается Костя.

- Такие не у всех. - резковато говорю я. - И, собственно, истерики других людей - это их дело, некоторым, знаю, даже нравится. Сорвался, выплеснул эмоции на окружающих - и полегчало. Свалил груз и гадость с себя на других. Противно. И неуважительно к себе и к другим.

- Так это все тебе тяжело или тому, кто рядом?

- Думаю, взаимно...

- Значит, был опыт?

- Был. - я ответила так, чтобы стало ясно - об этом я сейчас говорить не буду.

- Если ты боишься, что твой мужчина так будет переживать... ведь можно и не говорить ему о твоих способностях.

- Можно. Только разве это будет семья?

Костя замолчал. Похоже, задумался.

- А другие как? - спросил наконец.

- Большинство тех, о ком я знаю - так же. Лесса рассказывала, что одна наша "коллега", с которой они общались до знакомства со мной, решила бросить всё, уехать в другой город, где о ней никто ничего не знает и попробовать влюбиться и создать семью. Я не знаю, получилось из этого что-нибудь или нет.

- Повезло, наверно, кому-то... - с иронией заметил Костя.

- Ну... я тоже считаю, что это не очень честно... Но видимо, по-честному у неё не получилось... А вообще, я мало кого знаю... Лесса никогда даже не пыталась, но она вообще очень самостоятельный и в чём-то самодостаточный человек, даже если не брать во внимание наши способности... Ещё одна из наших хочет ребёнка. Говорит, что муж и настоящая семья - это нереально, а вот ребёнок... - я усмехнулась. Наташа второй год подыскивает кандидата в отцы своему ребёнку. Подыскивает старательно и очень придирчиво. Могу только восхищаться её решимостью. - Она говорит, что она тоже женщина, а женщина должна иметь хотя бы одного ребёнка.

- А ты?

- Что - я?

- Ты как считаешь?

- А я предпочитаю никак не считать. Наташка смелая... или безрассудная... не знаю... ей не страшно, а мне страшно. А, может, ей тоже страшно, но она не сознаётся в этом даже себе...

- Страшно? - не понимает Костя.

- Один человек - хороший человек, умный, уверенный в себе - сказал как-то: неизвестно, кто от тебя родится. Я могу, конечно, не думать об этом и безответственно поставить эксперимент... но я не хочу. Я боюсь.

- Что значит - кто родится? Человек!

- А если это будет девочка, и у неё будут мои способности? Двух сказочниц в доме, наверно, ни один мужчина не выдержит!

- А ты чего в этом боишься?

- Наверно, я боюсь, что она увидит меня... Костя, самым тяжёлым для меня было - увидеть своих родителей... Только, понимаешь, они об этом не знают. А я буду знать, если это произойдёт... Я не хочу! Я боюсь, что она не выдержит! Я боюсь бояться каждую секунду!..

- Но ведь может быть мальчик. Или может не быть никаких способностей.

- Может. Но я не люблю играть в угадайку. И я даже с крысами экспериментов не люблю, и ставить их на человеке - не хочу!

- Но ведь и у обычных людей может родиться ребёнок с такими способностями!

- Но шансов на это меньше. А ещё... я боюсь... видеть своего ребёнка...

- Почему? Что в этом страшного?

Я даже удивилась этому вопросу. Почему-то мне казалось, что он всё это понимает, мы столько уже говорили о моей особенности...

- Я могу только догадываться. - сказал вдруг Костя. - Но, пока не услышу от тебя, не буду знать, насколько мои догадки близки или далеки от реальности.

А, это мне знакомо... Лесса тоже когда-то злилась: "Да ты сама всё это знаешь!" "Я знаю, как это у меня, а пока ты не расскажешь, как это у тебя, я не могу быть уверена". Как-то так я ей, помнится, ответила. И она стала отвечать на мои вопросы, хотя явно с недовольством, это и по буквам на экране было видно...

- Каждый раз, когда я смотрю на человека, я боюсь увидеть что-нибудь такое... чего не хочу знать о нём... что будет мне неприятно... больно... Зачем мне, например, знать о вполне милом молодом человеке, что он имеет склонность совращать маленьких девочек - и неважно, в этом мире он это делает или в другом? Зачем мне знать, как переломанное во многих местах тело - бывшее моим другом - пытается ползти... шевельнуться... последний раз увидеть солнце, заслонённое выступом скалы... Зачем...

- Я понял, не надо!

- Костя, ты задаёшь кучу вопросов - я не знаю, зачем тебе это, но я надеюсь... я думаю, что это не простое любопытство, потому что я отвечаю тебе откровеннее, чем кому бы то ни было в моей жизни... Мне кажется почему-то, что ты спрашиваешь не просто так, что тебе нужны мои ответы... но, понимаешь, отвечая, открываясь, я вспоминаю, я думаю, я проживаю это... мне...

- Прости...

- Не говори ерунды! - чуть не сорвалась я. - Не хочешь объяснять - не объясняй, но не извиняйся по-идиотски! Ты не вытягиваешь из меня эти слова, я сама говорю их тебе, я сама считаю возможным открыться перед тобой!.. Обычно я молчу, об этом проще молчать... мы даже перед друг другом не открываемся по-настоящему... но почему-то перед тобой это возможно...

- Иногда человеку нужно выговориться.

- Нужно. А нужно ли это тому, кому выговариваются?

- Нужно. Иначе он просто не слушает. - сказал Костя.

Значит, я поняла правильно. Только что я поняла?..

Наверно мы дошли до той стадии в отношениях, когда может и должен наступить перелом... после которого люди либо резко сближаются, либо решительно расходятся. И, если раньше мне казалось, что у нас установятся хорошие, долгие отношения, то теперь призадумалась... Думаю, уже следующее утро многое прояснит...

Я так и не узнала, что случилось бы с нашими отношениями, потому что на следующий день Костя уехал. Не попрощавшись. Передав через дядю Костю извинения и обещания, что скоро вернётся.

- Вроде, что-то по работе прояснилось... он так сказал... - сказал дядя Костя невесело.

- Спасибо, дядьКостя. - сказала я. Пошла, не зная даже, о чём теперь думать... как-то растерянно стало...

* * *

Три дня всё было кажущеся нормально. Вроде, как обычно. Вроде...

А на третий вечер на меня обрушилось такое... одиночество, тоска, потерянность... Я вдруг, разом поняла, как мне его не хватает!.. Его голоса за забором, вечерних прогулок, разговоров, совпадений, понимания... Мне не хватало его так остро, что казалось, будто воздуха не хватает... дышать было трудно... Мелькала трусливая мыслишка: уж лучше бы он не приезжал... Но - лучше немножко счастья, чем нисколько.

И потом - я могу думать о том, что он вернётся. Он обещал. Я привыкла ему верить.

Я привыкла верить и себе. А что-то маленькое внутри тихо-тихо шепчет, что он не вернётся... С чего я это взяла? С чего?

И кому мне верить на этот раз? Тому, кому привыкла, или тому, чему хочется?..

Август был тусклым. Душным, серым и пустым. Дни тянулись бесконечно, но промелькнули без следа.

Тёпло-солнечный сентябрь... Я собирала грибы, но вместо радости, что дождалась наконец грибной поры, я каждый гриб встречала сожалением, что я одна... Мечталось бродить с Костей, перекликаться, аукаться, соревноваться в сборе грибов, любоваться на меняющие цвет листья...

А в октябре я не выдержала. На эту красоту нельзя смотреть одной, она такая огромная, невозможно-прекрасная, она переполняет всю душу, и, если не поделиться ею - можно лопнуть, разорваться, разлететься на клочки и... в конце концов, я никогда не знаю, вся ли я собралась на этот раз... или какие-то частички души умчались в самостоятельное путешествие...

Конечно, я приходила в лес с детьми. Мы шуршали листьями, собирали их и шишки, жёлуди и ветки, потом, дома, делали аппликации, смешных лесовичков... С ними было весело, но я больше видела их, я видела листья, кусты, траву... но не было леса, не было этого жёлто-ало-зелёно-изумительного головокружения... Оно открывалось лишь одному или... Никогда ещё у меня не было того, с кем можно было это увидеть... Теперь я думала - быть может... мне казалось - но это уже много - был. Но он уехал и не спешил возвращаться. И я не выдержала, спросила у дяди Кости адрес и отправилась в город. Всё равно, неделей раньше, неделей позже... Скоро насовсем... в смысле, на зимовье...

Наверно, я бы не решилась на это - в конце концов, это можно счесть навязчивостью, а навязываться я не люблю (хотя сейчас я именно навязываюсь!)... я бы не решилась, если бы не осень и не... дядя Костя. Я видела, как скучает он по Косте, всё надеется, что тот приедет на выходные, встаёт пораньше, выходит в сад... Я тоже надеюсь... И точно так же рано встаю, и сижу на веранде, и прислушиваюсь к каждому звуку за забором.... И мы вот так ходим и ждём, ничего не говоря, и не показывая друг другу... но оба знаем, что ждём мы вместе...

И я не понимала Костю... В отношении меня - понятно, кроме простой симпатии нас ничего не связывает. Сама уеду в город и забуду его (забуду!)... А он уже там, и лето, и посёлок уже далеко от него... Я знаю, город умеет всё отодвигать, затушёвывать, заслонять собой... всё, что за его пределами - места, людей, отношения, чувства...

Но почему же он не едет к дяде? Ведь он понимает - не может он не понимать - как ждал его дядя все эти годы, как ждёт сейчас... Почему он не едет?

И, как всегда, город обрушился, нахлынул, разодрал... С вокзала хочется поскорее убежать, но я сижу полчаса, час... сколько нужно, чтобы привыкнуть хоть немного... Идти куда-то бессмысленно, слишком много всего, я даже и увидеть толком не успеваю, всё рвётся в меня, вытесняя друг друга, я впитываю, впитываю, дожидаясь, когда во мне больше не останется места, когда меня начнёт тошнить...

Потом, когда я пойду по улице, они тоже будут лезть, стремиться в меня... Но я уже привыкну к этому многолюдию, я научусь вовремя отворачиваться, отводить взгляд, по одной тени, по движению воздуха угадывая чьё-то приближение... Через несколько дней станет легче... Добраться до дома, зарыться под одеяло, лежать, лежать, переваривать, плеваться, укладывать, разгадывать...

Но я ведь решила - не домой. Я ведь решилась - пригласить. Я ведь осмелилась - позвать.

По счастью, он живёт недалеко. Не нужно ехать - общественный транспорт я бы не выдержала. Идти, задворками, полузаброшенными аллейками, ловя лишь краем сознания шум машин с недалёкого шоссе...

Дошла. Могу собой гордиться. Усиленно горжусь, запрятывая маленькую трусость - я не люблю являться незваной, я не люблю кого-то о чём-то просить... Почему не по телефону? Нет, о таких вещах не говорят по телефону, такие вещи по телефону не слышат...

Динь-дон.

И тишина.

Забавно, если его нет дома...

Шаги... затишье... щёлканье двери...

- Лиза?!

- Я самая. Привет.

- Что случилось?

- Ничего. С дядей Костей всё в порядке. Если не считать того, что кто-то обещал приехать, и он всё ждёт, ждёт... и, между прочим, никак не может дождаться.

Лицо Кости стало согласно-виноватым.

- Заходи. - пригласил он.

Я зашла. Сняла ветровку, разулась, прошла в комнату.

- Ты поэтому приехала?

- И поэтому тоже.

- А ещё почему?

Мне кажется, или он смотрит настороженно?

- Хотела тебя позвать в лес... в октябрь... - правда, позвать я хотела того, летнего Костю... а теперь он совсем другой - осенний, городской... - В городе осени не видно.

- Да... - немного растерянно согласился Костя. - Подожди... ты серьёзно?

- Я подумала - сегодня суббота, выходной... есть шанс тебя застать и вытащить на природу. Ну, что?

- И ты из-за этого приехала? - ещё раз спросил Костя.

Я даже не ответила.

- Ладно. - сказал он. - Сейчас соберусь.

Я рассматривала комнату. Дом всегда многое рассказывает о человеке... а этот дом может рассказать о двух... правда, не узнаешь, что здесь шепчет о ком... Да и рассмотреть, и услышать вещи я не успеваю... Костя уже собрался.

- Я готов.

Мы молчим почти всю дорогу. Я почти жалею, что всё же затеяла это. Смотрю не на Костю, в окно, на лес... Он очень красивый... Он красуется передо мной, то открывая жёлтую рощицу, то подмигивая красными клёнами... он машет цветистыми рукавами... Прости... я не вижу твою красоту... я не впускаю её в себя... там мало места, там всё занято вот этим человеком, которого я вообразила близким и перед которым теперь чувствую неловкость...

Я перестала жалеть, когда увидела дядю Костю. Он сдержан, как обычно, но как он рад! Я ухожу в тень, то есть в дом, сначала в свой, потом в дядиКостин, делаю вид, что собираю всё к чаю, хлопочу по хозяйству...

Потом мы пьём чай... за тем же уличным столом... октябрь ласково укрывает нас солнышком...

- Ладно, сам уберу. - говорит дядя Костя. - Идите, погуляйте.

И мы идём.

Я вела его своими тропками, но почти не надеялась, что он почувствует эти места. Я собирала листья, вертела их в руках, складывала букеты... Костя молчал. Я не умею спрашивать и не очень люблю это делать. Когда человек хочет говорить, неуместным вопросом можно только помешать...

- Костя, ты приезжай к нему хоть иногда. Ты же понимаешь...

- Лиза, я виноват, я всё понимаю, просто...

Костя останавливается и смотрит на меня. Пристально, чуть прищурясь, будто оценивая: говорить - не говорить, открываться - не открываться...

- Я от тебя уехал.

Ну, что - получила? Молчу. Жду.

- Нет! Не так. Я от себя уехал. Спрашивал тебя, а понимал - себя... понимаешь?

Я киваю.

- Я всё пытался понять... и ни черта не понял... Я совершенно не понимаю тебя!

Вот так. Ошарашено молчу.

- Ты знаешь, что смешно, - говорю наконец, - а мне казалось, что чуть ли не впервые нашёлся человек, который пытается меня понять и... мне казалось, что понимает...

- Когда ты говоришь - я понимаю всё, о чём ты говоришь, я это почти чувствую, ты будто не говоришь, а показываешь, передаёшь... Но я совершенно не понимаю при этом - тебя!

- А что во мне непонятного?

- Лиза, как у тебя это получается?

- Что?

- Жить... вот так - просто, спокойно... думать, переживать, мучаться, и при этом - жить! Общаться с людьми, радоваться всему вокруг, замечать такие вещи...

- Я по-разному живу. - сказала я. - Ты знаешь меня летнюю... деревенскую... это я там такая. В городе я другая. Зимой я другая.

- Ты приняла свои способности и живёшь с ними...

- А что же, интересно, мне ещё с ними делать? Уж коли избавиться я от них не могу... да, в общем, и не хочу...

- Ведь ты можешь их использовать... А ты этого не делаешь.

- Как, интересно? Была бы ясновидящей или предсказательницей - ещё понятно... И то - не люблю работать на публику... Хватило мне всяких родственников-знакомых...

- Ты можешь манипулировать людьми. Ты знаешь о них даже то, что они сами о себе не знают. Ты можешь подталкивать их к чему-то... направлять... предостерегать...

- Костя, я же объясняла! - я вижу какие-то мгновения... вероятности... я не знаю - было ли это, будет ли... в этой реальности или в иной...

- А если ты видишь что-то о человеке и понимаешь, что это похоже на здешнюю реальность, и что это может быть реальным будущим... ты не пытаешься подтолкнуть человека к тому варианту, который кажется благоприятным, или предупредить... А, ну как тогда, с Серёгой!

- Я до сих пор чувствую себя слегка дурой после того случая. - недовольно сказала я.

- А почему? Ведь ты его спасла!

- Ну, спас, положим, ты, а не я... А вообще, я ведь не знала, что я видела... Костя, ну я же уже говорила! - мне так обидно стало вдруг - я думала, всё ясно, всё сказано и понято, и вот всё опять!

- Я помню. Вот это меня и удивляет. Ты не пытаешься ничего менять...

- А может, я меняю что-то уже тем, что я это вижу! - почти разозлилась я.

- Интересно... - сказал Костя.

Вокруг был октябрь - жёлтый, красный, яркий, солнечный - а мы шли по нему, шуршали его листьями, и не видели... Обидно ему, наверно...

- Наверно, в этом что-то есть... Менять, не меняя... Вмешиваться только тогда, когда это необходимо... Испытывать неловкость, и всё-таки вмешиваться... А ещё когда-нибудь ты пыталась повлиять на людей, исходя из того, что видела?

- Пыталась. Редко.

- И что?

- Я попросила одного друга не заниматься альпинизмом, когда он начал этим увлекаться. Я ничего не объясняла, он ничего не спрашивал, но увлечение забросил. Но это друг. Ещё пару раз я оказалась "виновата" в том, что произошло... Чаще меня просто игнорировали или выискивали скрытые мотивы.

- И при всём при том ты не злишься, не ненавидишь, не убегаешь... ты принимаешь то, что тебе дано! Тебе больно, страшно, а ты переживаешь за других...

- Я чувствую их. Я на мгновенья проникаюсь ими - вот и всё. Они становятся... частью меня, что ли...

- Ага... - задумчиво говорит Костя.

- И вообще я не люблю манипулировать! - говорю я. - Это неинтересно, неправильно и... нечестно! Я и без способностей знаю много методик манипуляции, но мне они никогда не нравились.

- Вот то-то и оно... - опять задумчиво сказал Костя, повернулся ко мне, опять смотрел какое-то время, будто колеблясь - говорить или нет...

- У меня был опыт общения с твоей коллегой.

- Ты не говорил! Почему? - почти обвиняющее удивилась я.

- Хотел понять...

- Меня или... её? - уточнила я.

- Сначала её... потом тебя... потом себя... - засмеялся Костя.

- Значит, мне недаром казалось, что ты будто сравниваешь... сопоставляешь с чем-то...

Теперь я вглядывалась в него, сообщая: я слушаю. Продолжай, если начал.

- Помнишь, ты рассказывала про свою коллегу, которая уехала туда, где её никто не знал?..

Повезло кому-то... Значит, повезло тебе?

Костя кивнул.

- Сочувствую. - сказала я.

- Да нет... всё было вполне нормально... для меня, по крайней мере... я-то не знал... Я только сердился, когда она начинала указывать, как лучше поступать... когда она пыталась давать всем советы... Я ведь не понимал... Да и вообще... не люблю, когда на меня давят...

Угу... понятно... Многое теперь понятно...

- А как узнал?

- Она сама сказала. Ей надоело.

- Что надоело?

- Видеть. Молчать об этом. Пытаться управлять без действенных рычагов.

Молчу... А что тут скажешь... действительно - повезло...

- Она очень хотела сына. А я не понимал - почему. Даже сделала... - он не сказал, а я почему-то услышала. И поняла, что мне очень... не нравится эта... коллега...

- Сын родился. И я стал не нужен.

- В смысле? - опешила я.

- Ну, помнишь, ты говорила - двух сказочниц в одном доме ни один мужчина не выдержит... А сказочница не выдержит двух близких людей рядом, людей, которых она постоянно видит... Только, понимаешь, она этого не объясняла. Поэтому - прости - я спрашивал тебя.

Понятно... Вот ведь, должно быть, обидно! Когда кому-то доверяешь... совершенно, просто, открыто, как очень близкому человеку, - а Костя, видимо, умеет доверять - а тот вдруг поворачивается к тебе стеной - серой, мёртвой, непробиваемой... и становится будто чужим - посторонний, ничего не понимающий человек... с обликом и голосом того, родного... Ты больше не нужен, уходи...

- А то, что ребёнку нужен отец?.. Я так понимаю, это неважно...

- Видимо, другое важнее... Я говорил с ней... но... она не говорила со мной. Я читал о сказочницах... но что там о вас написано... Я год жил рядом, ходил за ней... пытался поговорить, понять, переубедить...

- Костя, ты приехал сюда - зачем?

Мне очень важно это услышать. Очень.

- Потому что там бессмысленно было оставаться. Видеть их - больно, не видеть - невыносимо... Все вокруг смотрят косо - бросил жену с маленьким ребёнком... не станешь же объяснять...

Это хорошо... Это нормально... Я почему-то вдруг очень испугалась услышать, что он приехал именно из-за меня... чтобы через меня понять её... И за дядю Костю было бы обидно...

- Знаешь, я в чём-то тобой восхищаюсь... - сказала я. Костя застыл. - Ты не стал сердиться на неё и переносить это отношение на меня... а большинство людей совершенно непроизвольно так бы и сделали... Ты пытался разобраться! Ты пытался понять... И... знаешь, что? Спасибо тебе большое! Я впервые в жизни почувствовала, что меня понимают. Даже если мне это в большинстве моментов просто казалось... всё равно спасибо!

- Ты оптимистка. - сказал, помолчав, Костя.

- Периодами. - сказала я.

На этом разговор сам собой завершился. Только в конце прогулки, когда мы уже подходили к посёлку, Костя спросил:

- Лиза, а если тебе очень-очень захочется семью? Детей? Говорят ведь, что рано или поздно любой человек к этому тянется... особенно женщины...

Кто говорит? Она?

- Костя, даже о чём-то очень-очень заманчивом и притягательном можно не думать. Можно убирать его, отодвигать, осознавая, признавая в себе, но не давая воли. Главное, чтобы было чем жить ещё.

- А если это заманчивое прорвётся, снесёт все преграды? Если станет невмоготу?

- Не станет. - сказала я.

- Ты никогда не любила... - то ли спросил, то ли сделал вывод Костя.

- Видимо, так. - согласилась я.

А когда я смотрела вслед его машине, что-то отозвалось: наверно, я никогда не любила... но, кажется, сейчас я к этому ближе, чем когда бы то ни было...

А теперь - в город!

Часть 3.

Ирония ситуации заключалась в том, что меня не сократили, даже не намекали. Сократили Андрея, несмотря на все его проекты. Я всё-таки редкость, а талантливых учёных у нас пруд пруди. Если честно, было немного обидно за него, хотя, думаю, если бы он остался, попыталась бы уволиться я. Сама.

А так осталась. И делала вид, что работаю. Напрашивалась то напечатать кому-нибудь что-нибудь, то документы оформить, то принести-унести... Всё лучше, чем сидеть в уголке и напускать на себя важный вид... или шататься по Институту, совать куда не попадя свой любопытный нос.

Всё было... как обычно... Только обычное стало другим... Мне кажется, я стала вреднее. Но это мелочи... И я старалась сдерживаться...

В первый день зимы состоялась традиционная встреча друзей детства. По традиции же собрались у меня. И по традиции я напекла... хотела напечь пирожков... но некстати вспомнилось лето, наша суматошная подготовка к поездке на озеро... Я испекла два больших пирога - с рыбой и с повидлом. Их и защипывать проще.

А встреча... не то, что не удалась... но... очень не хватало Димы и Маши, Витька опоздал и постоянно отвлекался на телефонные звонки, пока я не пригрозила, что побью - тогда он отключил телефон, но через полчаса начал ёрзать, хвататься за карман... "Иди, звони" - мрачно разрешила я. А Тоха был с Ланой, которая мне очень понравилась, мы поболтали минут семь, пока накрывали на стол, легко нашли общий язык, но потом они были с Тохой, как это обычно бывает, когда в компанию затёсывается парочка. Они вроде и со всеми, но фактически - только друг с другом. И, в общем, было весело, было вкусно, но как-то... обособленно, что ли... общности не получилось, того, за что я и любила эти наши каждогодичные посиделки.

А Дима звонил, я и не сомневалась, что он позвонит. Сообщил, кстати, то, чего я ждала, я поздравила их с Машей. Я была очень рада услышать его голос, приблизиться к ним на эти мгновения телефонного разговора, но после него почему-то стало ещё больше не хватать Димки...

А ещё я ловила пару раз взгляды Тохи... такие знакомые ожидающие взгляды... Лана была сдержаннее, а Тоху разбирало любопытство... И это понятно, но мне неуместно понеуютнело от этих взглядов... а ведь он, наверно, и сам их не заметил... Когда прощались, я шепнула ему, что ничего не видела. Тоха преувеличенно небрежно махнул рукой - мол, ну и ладно.

За окном давно было темно, и я почти не видела их фигур, лишь огни машин... Зачем, ну зачем мы такие взрослые? такие занятые, такие закрытые? такие... далёкие...

Я виделась, конечно, и с Олей, но больше молчала, говорить не хотелось... Говорить с друзьями надо или полностью открываясь, или уж лучше молчать... К тому же Олю очень интересно слушать... У неё были удачные, интересные гастроли, встречи, она очень ярко всё проживает и рассказывает так, будто приоткрывает частички реальности... никаких видений не надо...

Почему-то зимой я больше чувствую одиночество, чем летом... Хотя зимой я больше общаюсь... Наверно, неправильно общаюсь... А этой зимой одиночество приходилось гнать с особым усердием, уж очень настырно оно напрашивалось в гости...

* * *

Не сразу я узнала это лицо... Мне очень часто кто-нибудь кажется знакомым, и немудрено... Вообще, память на лица у меня очень неплохая, просто лиц этих я видела столько, что они невольно смешиваются и затираются... Но с этим человеком явно связаны какие-то эмоции... и, кажется, что-то не самое приятное...

Возможно, я слишком напряжённо вглядывалась в него, потому что он тоже обратил на меня внимание. Лет за сорок, в элегантном сером костюме, таком же элегантном распахнутом пальто... производит впечатление серьёзного человека, бизнесмена... на серьёзные нарушения не идущего, но и совсем без нарушений не обходящегося... или... какие-то тайные грешки...

Тут я его и вспомнила. А он вспомнил меня.

- Лизонька! - пропел медовый голос. - Не может быть! А похорошела! Очень рад, очень рад!

Он попытался поцеловать мне руку, я не дала, припоминая правила этикета и ухмыльнувшись про себя. Я не была рада его видеть. Совсем не была.

- Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич. Вы тоже очень хорошо выглядите. Извините, я спешу.

- Я подвезу! Куда вам? Домой?

- Благодарю, у меня дела.

- Ну, что вы, мне это не составит ни малейшей трудности! А помнится, у вас были затруднения с поездкой в общественном транспорте... Прошу, прошу, не стесняйтесь!

Он почти подтащил меня к машине. Его преувеличенная любезность мне тоже совсем не нравилась. Она была... настораживающей... даже... опасной...

- Дмитрий Сергеевич, мои трудности - это мои трудности, я вам благодарна за предложение, но доберусь сама. Здесь недалеко.

В глазах его мелькнуло что-то...

- Ну, не буду задерживать... не буду... До встречи, Лизонька!

- До свидания. - сказала я. Один из немногих случаев, когда хотелось сказать "прощайте".

Очень неприятная встреча.

Дома я спросила у родителей, что поделывает Вера Сергеевна. Папа слегка насторожился:

- А что?

- Встретила её брата, вспомнила. - пояснила я без подробностей.

- Да она уже лет восемь как за границей. - сказала мама. - Даже не знаю точно, где. Уезжала, вроде, в Швецию, потом ещё куда-то... не помню... рассказывал кто-то... А Дима бизнесом занялся, говорят, важный очень...

- Денежный мешок со пшиком. - вставил папа. Он так говорил о никчёмных людях, пустышках - со пшиком.

Думается мне, папа, он не только со пшиком, а ещё и с гнильцой. И остаётся только надеяться, что он обо мне забудет, как забыл почти двадцать лет назад.

Ночью мне приснился кошмар. Тот самый, из детства. Когда Дмитрий Сергеевич, выгнанный мной, пообещал мне встречу, страх этой встречи выползал почти каждую ночь в наполовину невнятном кошмаре... с разными образами, объединёнными одной только его улыбочкой - гаденькой такой, многообещающей...

Теперь мне приснилась та же улыбка... только не на двадцатисчемтолетнем, а на повзрослевшем на двадцать лет лице. Странно, а ведь тогда он был совсем ещё молодым человеком... а я никогда не воспринимала его, как молодого...

Он всё-таки выполнил обещание. Через два дня он ждал меня на том же месте у работы.

- Лизонька, вот и вы!

И это нарочитое обращение на "вы" меня тоже почему-то пугало...

- Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич.

- Сегодня вы не торопитесь?

- Ещё как тороплюсь!

- Ну, вот и отлично, я вас подвезу, а по дороге поговорим.

Я не успела отказаться. Я была уже в машине, быстро и ловко запихана самим Дмитрием Сергеевичем и каким-то молодым человеком, явно не посторонним.

- У меня разговор к вам, можно сказать - выгодное предложение.

Последние полгода у меня прямо-таки сезон выгодных предложений!.. причём при ближайшем рассмотрении все оказываются совершенно невыгодными...

Проще было выслушать, и я молчала.

- Лизонька, я навёл справки и - признаюсь - я просто потрясён! Ну, ничего особенного я не ожидал, но чтобы всё было настолько запущено!.. - Дмитрий Сергеевич развёл руками. Он сел рядом со мной, машину - такую же серебристо-серую, как костюм хозяина, вёл водитель. - Я вам искренне сочувствую!

Я приподняла брови, недоумевая - в чём, собственно?

- С вашим талантом, с такими возможностями - и такое бесперспективное прозябание... вы впустую тратите себя и свои способности... Это же просто расточительно и... обидно!

- А вы знаете, как этот... талант... можно применить с пользой? - спросила всё-таки я, руководствуясь желанием поскорее вывести его на разговор о деле и скорее же закончить.

- Я думаю, ему можно найти применение! - довольно улыбнулся он. - И очень доходное! И почётное! - добавил со значимостью.

Ну, посмотрим, насколько далеко раскатились яблочки...

- Лиза, я предлагаю вам совместное дело. И это очень серьёзно. Я не разбрасываюсь подобными предложениями, но я вижу в данном случае настолько выгодные перспективы для нас обоих... что оставлю в стороне всяческие предварительные подготовки, проверки... Лиза, мне кажется, пора использовать то, что дано вам природой. А заодно дать шанс некоторым людям. Я думаю, вы понимаете, о чём идёт речь...

- Мне кажется, я догадываюсь. И, если я догадываюсь правильно, то толка из этого не выйдет, я не предсказатель...

- Лизонька! Да мы повернём это так, что никакие предсказания не понадобятся! Вы будете приоткрывать перед людьми завесу их жизни! Их разных жизней! Вы покажете им миры, в которых они могли бы жить, дадите им возможность выйти за рамки обыденности!..

- Дмитрий Сергеевич, вы ведь знаете, что: вижу я не всегда, иногда вижу такие картины, которые ни один человек в здравом уме знать не захочет, и вообще я стараюсь не рассказывать людям, что я вижу...

- Почему?

- А вы бы хотели знать, как вы умерли? Как вы умирали в разных мирах? Или напротив - какие изумительные приключения вы могли бы испытать, с какими людьми вы могли бы повстречаться - могли бы, но не свершилось... осталось только "бы", от которого утешения меньше гроша...

- Лизонька! А кто же мешает вам рассказать человеку то, чего он ждёт? С вашим знанием психологии...

- Дмитрий Сергеевич, я, конечно, могу соврать, и, конечно, делаю это иногда. Но в специфических случаях и крайне редко. Иначе... извините, но ваше предложение настолько явно попахивает шарлатанством, что я отказываюсь.

- Лизонька, я и не сомневался, что первым порывом вашей чересчур честной души будет отказ! - улыбался Дмитрий Сергеевич. - Но я не сомневаюсь, что поразмыслив немного, вы перемените своё мнение, вы же разумный человек!

И почему у меня такое ощущение, что я совсем недавно слышала что-то очень похожее?..

- Вот вы подумайте здраво - вам за тридцать. Мужа и вообще человека, который будет вас обеспечивать, нет и, насколько мне известно, не предвидится.

Я ничего не ответила.

- Профессии у вас нет, работа на грани потери, да и немного вы потеряете... Родители ваши... у мамы уже пенсионный возраст, сколько ещё она сможет оставаться на работе? Отцу остался год, и тоже нет никаких оснований, что он задержится дольше... А что дальше? На что вы, простите, собираетесь жить? И на что будут жить ваши родители? Обычно старшее поколение поддерживается и обеспечивается младшим... но в вашем случае... - Дмитрий Сергеевич вздохнул.

- Уж в крайнем случае уборщиками всегда устроимся. - усмехнулась я.

- А какое существование - простите, не могу употребить слово "жизнь" - будете вести вы на эти, с позволения сказать - зарплаты? - с пренебрежением проговорил он последнее слово. - Разве этого заслужили ваши родители? Они заботились о вас...

Давит на чувство вины. Правильно. Оно у меня есть, и искать далеко не надо. Только... не заслужили мои родители и вашего предложения, точнее, моего согласия на него.

- Лизонька, вы подумайте... Ведь работу и вы, и ваши родители можете потерять буквально в любой момент... - а вот это уже совершенно недвусмысленный намёк! Ничего себе! Неужели я настолько ему понадобилась?

- Дмитрий Сергеевич, вы очень неглупый человек. Ну, возьмитесь за какую-нибудь другую идею, не тратьте на меня времени и сил. - предложила я.

- Нет, Лизонька. - покачал он головой. - Идей у меня много, но то, что я встретил вас - это знак судьбы.

Какая, однако, вредная особа, эта судьба! - тоскливо думала я, выбираясь из машины.

- До встречи! - ласково пропел вслед Дмитрий Сергеевич. - Подумайте над моим предложением!

Думай, не думай - ответ может быть только один... А вот последствия...

Родителей жалко... Они действительно меня не заслужили... Досталась же им дочка... Сколько уже было проблем и забот, сколько друзей они потеряли, сколько выслушивали, переживали... Как оберегали меня... Они ведь никогда ни словечка не говорили о внуках, хотя я прекрасно знаю, как им хочется их иметь...

Да нет, не так всё страшно... и на зарплату уборщицы можно прожить... в конце концов, у родителей и пенсии будут, и сбережения кое-какие есть... Только ведь меня и в уборщицы могут не взять... Хоть бы уметь хоть что-нибудь - рисовать, лепить, шить!.. Вязать когда-то училась... можно доучиться и вязать на заказ... А так... действительно - ничего путёвого я не умею, профессии у меня нет, опыт... своеобразный, прямо скажем... Есть, правда, люди... Витька, Тоха, Димка, Оля... Димка далеко... Оля поддержит эмоционально, но материальные проблемы от неё далеки... А впрочем, конечно они помогут, если я попрошу... Только просить я буду в самом крайнем случае... В самом крайнем...

А крайний случай наступил завтра. Видимо, Дмитрий Сергеевич решил, что одной ночи на размышление мне достаточно, я же "разумный человек".

- Лизонька! - передо мной распахнута дверца.

- Дмитрий Сергеевич, не вижу смысла продолжать разговор, я не изменила решения.

- Лизонька, у меня ведь найдутся и другие аргументы! - в улыбке его появился тот самый гадкий оттенок из прошлого и из снов... и я села в машину...

- Лиза, ваша стойкость вызывает уважение, но мне не хочется зря тратить и время, и силы... и мои, и ваши, - уточнил он зачем-то. - Я предлагаю вам хорошую работу, определённую известность, полную обеспеченность и жизненный комфорт... На другой чаше весов - скажем так, жизненный некомфорт для вас и ваших близких... Не буду говорить о ваших друзьях, не уверен в вашем к ним отношении... но уж в отношении к родителям я могу быть полностью уверен... вы их любите, беспокоитесь о них, и очень не хотите доставить им неприятности... У отца, помнится, сердечко пошаливало... Да и маминой язве лишние переживания не пойдут на пользу...

Я очень пыталась уверить себя, что до этого он не дойдёт. Я просто думать об этом не хотела, как страус... Я была не готова к этому. Нет! я была совершенно готова!.. Я знала, что он может это сказать... я знаю, что он может это сделать... Я не знаю только, что делать мне...

- Зачем же я вам настолько-то понадобилась, что вы даже к таким методам прибегаете? - спросила я.

- А что - методы? Методы, как методы... - нарочито невинно "удивился" Дмитрий Сергеевич.

- Вы ведь и без меня процветаете...

- А с вами зацветём новым цветом! И новыми цветами! - он засмеялся.

В голове - щёлк-щёлк-щёлк - неслись, летели мысли, перегоняя друг друга и не додумываясь до конца... Отказаться? Пообещать? Увильнуть от прямого ответа? Последствия... Схожие случаи...

- Я думаю, вы понимаете, что я не в восторге от сложившейся ситуации...

- Ничего, дальше будет легче. - заверил Дмитрий Сергеевич.

- А куда мы едем?

- В мой офис. Сразу и подпишем все документы, и обсудим самые насущные вопросы.

- Ну, вы даёте! Разве вот так с бухты барахты дело решается? Хоть завтра давайте, я хоть... с этой мыслью свыкнусь...

Домой, позвонить Вите, он что-нибудь придумает, у него связи везде... Улететь, спрятаться... В другом городе, как та сказочница... Ничего он родителям не сделает, пока меня не отыщет, он во мне заинтересован... спрятаться получше... прятаться подольше... а там, может, и искать надоест...

- Ну, зачем откладывать, если всё уже решено! Завтра пятница, следом выходные, они для нас потерянное время, если завтра же не запустим документы в оборот... Не волнуйтесь, времени это займёт немного...

- Дмитрий Сергеевич, давайте обсудим, я подумаю о деталях... о... об оформлении, преподнесении... я действительно не знаю,.. не представляю, как это сделать и что это будет...

- Я знаю. - заверил он. - Собственно, мы уже приехали.

Собственно, выбора уже не было. Я могу обдумывать варианты, искать выход... но он только один. И идти в том направлении я не хочу... Потерять родителей, потерять себя... абсурдный выбор... вовсе не выбор, потому что он невозможен...

- Лиза, нам сюда. И, пожалуйста, не надо импульсивных глупостей... Я так, на всякий случай, думаю, вы и так всё понимаете... Ваши родители под контролем, и в ваших интересах, чтобы контроль остался пассивным.

Ну, что там выкопать из моего своеобразного опыта? Принципиальное "нет"? а дальше хоть в петлю... Осмотрительно-трусливое "да" и туда же... "да" с полным согласием?.. так потоптаться по себе я не готова... Тянуть время, хитрить... куда уж тянуть? Вот офис, вот и кабинет...

Я знаю, что будет дальше. Я это просто знаю. Войду, сяду, подпишу всё, что дадут...

Вспомнился Андрей с его суетливым раскладыванием бумаг, торопливым: ну, ты посмотри...

О чём я, собственно? Ну, подпишу... ну, буду работать на Дмитрия Сергеевича и делать всё, что он скажет, каждую секунду помня о контроле... Я это сделаю?.. конечно, сделаю... И всё будет в порядке... с родителями... А со мной... а меня просто не будет... Не будет, потому что это буду не я... просто не я...

Быть может, проще сразу... чтобы меня не было совсем? Тогда не нужно будет помнить и мучительно давить эти воспоминания... Мелькала такая идиотская мысль в том далёком переходном возрасте... Закончить всё и сразу. Не мучаться самой и не издеваться над другими. Трусливо уйти. Родителей было жалко. Нечестно по отношению к ним.

А сейчас? Тоже не честно... Но, если оставаться... то, либо предавать - себя и их, либо...

- Я понимаю, Лизонька, вы морально не готовы... Но здесь ничего сложного. Вот договор... условия простые... оплата... проценты... режим работы... Вопрос о помещении я решу сам, если только пожелания по обстановке?.. но об этом будет время подумать... Всевозможные тонкости прояснятся в ближайшие дни, я позвоню, за вами приедут... Разумеется, обеспечение транспортом... с водителем я вас познакомлю...

Не слушаю... не слушаю... но слышу...

Ничего особенного. Ничего особенного он не предлагает. Продать себя... предать себя... соврать, обманывать, вводить в заблуждение, манипулировать... Ничего особенного...

Беру ручку, Дмитрий Сергеевич любезно указывает, где поставить подпись.

Я не читаю, скольжу взглядом... Эти частности меня не волнуют... Я продаюсь. Я тоже продаюсь. Задёшево? Задорого? Это дорого или дёшево - жизнь и здоровье близких?

Я продаюсь... Витька бы не поверил... И Дима, и Тоха, и Оля... и Андрей... и дядя Костя... и...

Продано.

Я вышла на улицу. Солнце было ещё высоко, вечер почему-то не торопился. Холодно.

Холодно. Иду пешком. До дома далеко... ах, как далеко теперь до дома... А справа площадь, такая шумливая, многолюдная, многоголосая... Да там сегодня митинг... Жуткое место... Самоубийственное...

Подхожу к толпе и втискиваюсь, ввинчиваюсь, дальше, дальше, пока ещё могу двигаться, пока могу думать, пока могу соображать... воспринимать... пока...

* * *

Было тепло. Ещё было темно, тяжело, но главное - тепло. И это было хорошо.

Потом мне пришло в голову, что темнота может смениться чем-то другим, если я открою глаза. И я их открыла. Надо мной был потолок. Белый. За ним - стена. Деревянная. Этот потолок мне незнаком. Стена - не знаю, но она уютная. Тёплого цвета.

Ниже смотреть трудно, голова не наклоняется. Я лежу. Но в комнате кто-то есть, я чувствую. Ворочаюсь и вижу, наконец, человека поодаль, у стола. Хороший человек, свой, добрый, лёгкий. И слева, совсем рядом... очень близкий человек. Он здесь? Почему-то мне кажется, что его не может здесь быть... Но он здесь, я его вижу, я его чувствую... Наверно, он опять исчезнет... Я помню (что я помню?), что тогда (когда?) он исчез, и без него было очень пусто и плохо... Но сейчас он здесь, и пока он не исчез опять, надо (что надо?) сказать (что сказать?)... сделать (что сделать?)... Я что-то хотела сказать... что-то хотела сделать... Почему-то не помню... Эта мысль меня огорчает почти до слёз... А может, надо понять, что я хочу сделать сейчас? Я задумываюсь, сразу понимаю, начинаю вытаскивать из-под тяжёлого одеяла руки...

- Лежи, лежи, - торопливо, успокаивающе говорит он, наклоняясь ко мне. Я протягиваю руки, обнимаю его, притягиваю к себе и целую.

Кажется, он очень удивился... Может, я сделала что-то не то... Но мне так хотелось...

Я смущаюсь, зарываюсь в одеяло до самого носа, закрываю глаза. Уже уплывая, слышу голоса...

- Дядя, что с ней?

- Мне кажется, что всё нормально... Пусть поспит ещё...

И я сплю.

Просыпаюсь снова. Первым делом поворачиваюсь влево... Ну, вот, исчез... я так и знала... наверно, я всё-таки сделала что-то не то... Мне становится так обидно... Но он вдруг появляется:

- Ты как?

Я улыбаюсь, я рада. Он здесь, он не исчез! Опять закрываю глаза. Их почему-то так трудно держать открытыми!..

- Она опять уснула... Это нормально?

- Для здорового организма было бы не очень, но для неё сейчас это лучше, чем бодрствовать. Ты тоже ложись, поспи.

Опять просыпаюсь. Тепло... но неуютно. Я хочу в туалет. Я уже знаю, что этот дом мне знаком, я в нём была, но где здесь туалет... не помню. Пытаюсь выбраться из-под одеяла... это трудно, оно тяжёлое... Рядом оказывается Костя, помогает... Его зовут Костя!

- Ты что? - спрашивает тревожно.

- А туалет здесь где? - интересуюсь я. Он провожает меня, потом ведёт до кровати. Мир качается, но я знаю, что он не упадёт, меня держат крепко. Опять оказываюсь под одеялом, глаза опять закрываются, желудок неожиданно урчит... я голодная? Когда я ела?

- Выпей-ка. - оказывается рядом дядя Костя с чем-то ароматным, сытным, жидким, горячим... я пью... это тоже, оказывается, нелегко... Теперь бы ещё поесть... Можно?

- Только немного. - говорит дядя Костя. - У меня и нет почти ничего... Утром схожу, куплю чего-нибудь... А потом тебе полегчает, приготовишь что-нибудь.

Он отходит к столу, возвращается с тарелкой.

- Я умею готовить? - удивляюсь я. - Да, умею... А что приготовить?

- Пирожки. - предлагает Костя.

Пирожки... Это такие маленькие, из теста... Да, помню... Мы их лепили... и там был Костя... мы лепили их вместе, и это было весело... Ещё были дети... ещё...

И тут каким-то чёрным водоворотом на меня обрушивается волна - дети, солнце, люди, люди, люди!..

Меня выкручивает, меня...

- Держи её!

- Что с ней?!

- Вспомнила... Держи, держи!

- А что... дядя, успокоительное какое-нибудь?..

- Ты сам - успокоительное! Держи!

Меня тащит, закручивает, заворачивает... там темно, там плохо, там страшно... там нет меня... я туда не хочу! Не хочу!.. Держусь... меня держат... меня держат! Меня не унесёт!

Темнота.

Опять прихожу в себя. Пахнет спокойствием... Открываю глаза. Совсем рядом, почти утыкаюсь носом, Костя... Его голова рядом с моей на подушке... спит... Хорошо... Ночью надо спать. Откуда я знаю, что сейчас ночь? Не знаю, но знаю точно... И дядя Костя спит... А я вот наконец не сплю...

А вообще, что я здесь делаю?

Ночь. За окном ветер... От воя ветра всегда становится беспокойно, неуютно, тревожно... Почему же сейчас наоборот?

Смотрю на Костю... А ведь его не может здесь быть... И меня тоже...

Он открывает глаза, встречается с моим взглядом и не успевает ещё толком проснуться, как у меня вырывается:

- Тебя не может здесь быть!

- Я здесь. - говорит он хриплым спросонок голосом. Он сидит на стуле рядом с кроватью, только голову приклонил на подушку... Неудобно, наверно...

- Почему? - спрашиваю я. Вопрос ставит его в тупик. Он приподнимается, морщится... наверно, шея затекла... Жалко... в смысле, жалко, что он теперь так далеко...

- Тебе что-нибудь надо? Хочешь пить? Есть?

Тебя... В смысле, чтобы ты опять лежал на моей подушке, я ощущала твоё тепло, дышала твоим запахом...

- Скоро утро...

- Ты уйдёшь? - обречённо спрашиваю я.

Он растерянно смотрит.

- Я вернусь...

- Нет. - убеждённо говорю я. - Ты уже обещал. Не вернулся.

- Но я же здесь...

- Это сейчас ты здесь... А тогда - не вернулся...

- Прости... - он отводит взгляд. - Как ты себя чувствуешь?

- Не знаю... Я не знаю, как я должна себя чувствовать, поэтому не знаю, с чем сравнивать... Наверно, мне хорошо...

- Хорошо? - удивляется Костя.

Я Дома... Я почему-то здесь - Дома... Хотя это - не мой дом... Я помню... Что я помню? Я хмурюсь, пытаясь вспомнить...

- Что? - тут же тревожится Костя.

- Ладно, я потом вспомню... Оно никуда не денется... Скоро утро? Утром надо что-то делать? Что?

- Лиза, ты совсем как ребёнок! - вдруг делает открытие Костя.

- Это нормально. - комментирует добродушно-ворчливый голос дяди Кости из соседней комнаты. Скрипит кровать, он встаёт. - Регрессия поведения при сильном стрессе, возврат к детскому мировосприятию... Нормально, пройдёт...

Он подходит, смотрит на меня.

- Уже проходит? - будто и не спрашивает, а утверждает.

Я киваю неохотно. Я чувствую, что что-то тихо происходит, будто сдвигается в голове... Мне становится неуютно... холодно... одеяло меньше греет...

- Ну, вставай, будем завтракать. - говорит дядя Костя. - Умывайтесь, я чай поставлю.

Мы умываемся... вода холодная... Одежда неудобная... неуместная... В такой одежде дома не ходят... ходят на работу... Нет, сейчас в ней на работу не пойдёшь, она совершенно измятая... пропахшая потом... мне в ней было плохо...

Костя зачем-то придерживает меня, хотя я уже не качаюсь. Пьём чай, он блаженно горячий. Я понимаю, что скоро всё совсем станет на свои места... и мне становится всё неуютнее и тревожнее...

- Лиза, я думаю, вам пора позвонить родителям... и лучше, наверно, с моего телефона. На всякий случай.

Я киваю. Беру телефон. Слова говорятся сами, без участия разума.

- Мама, это я. Нет, всё в порядке... глупо получилось... зашла в толпу, стало плохо... теперь уже нормально, только слабость... Я в... - дядя Костя отрицательно мотает головой. - Мам, я ещё позвоню, отлежусь немного. Всё нормально. У вас как? Папе привет.

Я отдаю телефон, и растекаюсь по стулу от облегчения.

- С ними всё в порядке, с ними всё в порядке...

- Лиза, с ними всё будет в порядке, я тебе обещаю.

Я сразу успокаиваюсь, я верю дяде Косте.

- Ну, а ты что сидишь? - почти строго племяннику. - Звони на работу, предупреди, что задержишься...

Костя торопливо хватается за телефон.

Я встаю, направляюсь к двери.

- Лиза, оденься, там холодно.

Холодно? Разве сейчас не лето? Нет, сейчас декабрь... Почему этот дом ассоциируется у меня только с летом?..

Всё наконец раскладывается по полкам...

- Дядя Костя, что мне делать?

- А это мы сейчас будем думать все вместе. - говорит он серьёзно.

- Для начала хотелось бы прояснить некоторые детали... - сказал дядя Костя. - В целом, я так понимаю, ситуация достаточно проста: нашёлся человек, который решил использовать твои способности в коммерческих целях. Ты отказалась, он прибег к классическому шантажу, ты согласилась с ним сотрудничать. Формально согласилась. Какого результата ты ожидала от своего похода в эту толпу?

- Не знаю, дядьКостя...

- Знаешь. - сказал он.

- Вы мне лучше объясните, откуда вы это знаете... и как я здесь оказалась? - дошло вдруг до меня.

- Повезло. - сказал дядя Костя после недолгого молчания.

Видимо, я очень везучая. Потому что водителем, которого мне собирался предоставить Дмитрий Сергеевич, оказался Серёга. Он даже видел меня... это я его не видела, я ничего вокруг не видела... Разговорившись со своим коллегой, который вёз шефа и меня, Серёга сделал вывод, что складывающаяся ситуация ему не нравится. Шефа он уважал беспредельно, но описанные методы ему так же, как и мне, очень не понравились, к тому же он считал себя обязанным мне... Припомнив, кто спасал его в тот раз, Серёга решил и сейчас призвать его на роль службы спасения, позвонил, сообщил: "Наша Лизка вляпалась..." так задумчиво, что Костя, услышав подобные интонации от Серёги, всполошился и помчался выполнять то, для чего, собственно, и был вызван.

Пока Серёга встречал Костю и сообщал всё, что знал - немного, зато неприятного - я как раз вышла из здания и направилась туда, где никто не собирался меня перехватывать. Правда, заметили они меня почти сразу, и сразу побежали за мной... И, наверно, почти не опоздали...

Видимо, я очень везучая...

- А здесь я почему?

Смотрят друг на друга. Ну, кто будет отвечать?

- Дядя так решил. - говорит наконец Костя. - В больнице тебе навкалывали кучу всего, а что с тобой - не определили. Хотели положить, но я дяде позвонил, он сказал, что, когда ты в себя придёшь, тебе лучше в знакомом месте оказаться... но не дома, в смысле - в городе... там тревоги много... Решили сюда, в твоём доме холодно...

Холодно... Почему-то мне всегда, когда плохо - холодно...

- Спасибо. - говорю я.

* * *

Разумеется, Витька согласился без лишних объяснений.

- Вот от кого не ожидал такого услышать - так это от тебя, Лизка. - сказал он потом.

Я сказала: "Вить, мне нужна помощь". И всё.

На совет собрались уже вечером. Я была уже совершенно адекватна. Отключила телефон. Ещё раз позвонила родителям с дядиКостиного, уверила, что со мной всё в порядке, но пока домой не приеду. Велела всем, кто будет меня спрашивать, отвечать, что я в больнице, не сегодня-завтра выпишусь. Пока я не готова говорить с Дмитрием Сергеевичем.

- Ну, Лизка, поздравляю. Ты всегда умела себе неприятности находить, несмотря на осторожность, ну, и это всё вполне ожидаемо. За доверие спасибо. Между прочим, в двенадцать лет я проспорил одному типу, когда говорил, что ты за помощью прибежишь... ну, ты помнишь ситуацию... Так что не ожидал! - Витька был почти весёлым. Почти. И, значит, очень злым. В детстве это заканчивалось обычно дракой.

В наши двенадцать случилась совершенно идиотская история, когда я опять кому-то что-то ляпнула, девица как-то неадекватно всё восприняла, привела своих ухажёров меня проучить. Я отлупила и исцарапала двух здоровых парней, напугала полдвора... а он, значит, пари в это время заключал!

Витя смекнул, в каком направлении движутся мои мысли, и поспешил оправдаться:

- Лиз, да мы уже собирались к тебе идти, кто ж ожидал, что ты на них кинешься? Они сами не ожидали! Они тебя припугнуть хотели...

- А вот не надо меня пугать!

- Это точно. - подтвердил Костя. - Пугать её опасно для жизни, я понял. Вопрос только - для чьей?

- Лиз, я под этого гаврика подкопаюсь, ты не волнуйся. - заверил Витька. - Ты про него знаешь что-нибудь?

- Потом на ушко скажу.

Мужчины воззрились на меня с недоумением.

- Во-первых, я, как обычно, не уверена, что это происходило в данной реальности... хотя почти уверена... - добавила я. - А во-вторых, нечего вам всякие гадости слушать!

Ну, и чего они ухмыляются?

- Тебя надо домой возвращать. - сказал дядя Костя.

- Надо. - согласилась я. - Пока он все больницы не проверил и за друзей не принялся.

- Спокойно, Лиза, без паники. - снисходительно сказал Витя. - Ты уже в больнице, сведений о тебе не дают, всё нормально. А вообще ситуацией надо как-то воспользоваться... ну, грех же не воспользоваться, а? - задумчиво предложил он. - Какие у тебя могут быть осложнения?

- Самое удобное - потеря способностей. - сказал Костя.

Я задумалась. Сопоставила кое-что и задумалась ещё глубже.

- Лизк! - окликнул Витя. - Ты смогёшь симульнуть потерю способностей?

- Не смогу. - сказала я. - Только кажется мне... - ой, кажется мне!.. - что симулировать ничего не придётся...

Опять все уставились на меня.

- А проверить это можно? Как-то можно тебя спровоцировать на эти твои... видения?

- Руку дай.

Витя протянул руку. Я крепко сжала её, подержала. Потом встала, подошла к нему, обняла. Краем глаза заметила, что Витька состроил блаженную рожу. Потом подошла к дяде Косте, дотронулась до него... подумала, тоже обняла.

- Это, конечно, не гарантия, но в общем... - чуть развела руками я.

- А его? - возмутился Витька, кивая на Костю.

- А меня? - поддержал его Костя.

- А его я и раньше не видела. Ни разу. - сообщила я.

- Опа! - сказал Витька. - Ну-ка, что у тебя за бронька? Я, может, тоже хочу! А то, понимаешь, она там что-то про меня видит, понимаешь, а мне отмалчивается! - Витька, конечно, паясничал.

- Витя, если я расскажу, будет грустно. - сказала я. - Но если ты очень попросишь...

- Она угрожает! - пожаловался он.

- Витька, кончай детский сад!

- Итак, что показала проверка? - совершенно серьёзно деловым тоном спросил Витя. - Можно ли считать полученные данные доказательством или потребуются ещё эксперименты? В смысле, сколько тебе народу переобнимать надо, чтобы удостовериться?

- А я откуда знаю!

- А может, обнимать больше никого не надо? - предположил Костя. - Поедем в город, смотри по сторонам на всех, не закрывай глаза. Если ни разу не аукнется...

- Предположим, мы получим положительный результат. - вмешался дядя Костя. - Что дальше? Простых слов будет недостаточно.

- А на что моя родная работа? Пусть обследуют, сопоставляют... у них столько на меня анализов, графиков и прочей ерунды... найдут хоть какие-то изменения - будем считать меня инвалидом.

- Ни фига себе! - возмутился Витька. - Так мы что все, по-твоему, инвалиды?

- Нет, Витя. Вы - нет. А вот я...

Домой меня отвезли уже в субботу. Визит в Институт откладывался до понедельника. Справку о моём состоянии в больнице получили.

Вечером я даже поговорила с Дмитрием Сергеевичем. Очень недолго и очень умирающим голосом.

- Лизонька, ну, не стоит... - укоризненно промурлыкал он. - Не начинайте эти игры...

- Я не играю. - сказала я. - Но сил объяснять это у меня сейчас нет. Давайте потом поговорим.

Он согласился.

А сил действительно было мало. Когда мы ехали домой, я усердно глазела по сторонам, ловила взглядом людей... Видений не было. Ни одного. Но, когда людей становилось много, меня начинало колотить и тянуть в тёмное головокружение... в то страшное, где не было меня... И большого труда стоило не хвататься в эти мгновения за Костю, не пытаться спрятаться в нём... Я вообще хотела ехать с Витькой. Спокойнее было бы. Но так уж получилось, что, когда вышли во двор, Костя распахнул дверцу своей машины и приглашающее кивнул мне. Идти к Витькиной машине было бы как-то совсем невежливо...

Родители были переполошены, Витя весело успокаивал их, у него такие вещи хорошо получаются, когда надо, он бывает очень убедительным...

А потом я лежала... лежала и думала... думала... я не хотела, правда, я пыталась отвлечься, но мысли ускользали, отбивались и думались совсем не о том, о чём я их заставляла... Я совершенно не хотела думать о том, что будет дальше... Я совершенно не хотела представлять, что думает обо мне Костя... Я совершенно не хотела представлять, как мне теперь существовать без того, что было большей частью меня...

Оно вернётся, - уверенно думала я. Через неделю, месяц, полгода, но оно вернётся. Никуда оно от меня не денется, а я не денусь от него. Оно вернётся, тихо, незаметно, свернётся во мне клубочком и займёт привычный уголок... А я отвыкну от него, и буду долго привыкать, и сетовать, как это тяжко... и понимать, как пусто было мне без этой тяжести...

Как пусто мне без неё! Как пусто!.. Я такая маленькая... песчинка, упавшая в море...

Наверно, мне очень страшно... Наверно, завтра должно стать легче... Должно, должно, иначе долго я не выдержу... Завтра станет легче. Завтра. Уже утром станет легче. Совсем немного... до утра... всего лишь семь часов... четыреста двадцать минут... двадцать пять тысяч двести секунд... сто девяносто девять... сто девяносто восемь...

Я всё-таки уснула. Когда до долгожданного утра оставалось около пятнадцати тысяч секунд.

Оказывается, всё действительно очень просто. Действительно мои видения фиксируются на физическом уровне. То есть, теперь как раз не фиксируются... Двое суток в Институте - не шутка... То есть, в самом Институте поменьше, остальное на выезде... даже Андрея Игнатьевича вызвали как специалиста по мне. Он меня по городу и водил.

Так странно... И так безумно чего-то не хватает... Я машинально отворачиваюсь и тут же вспоминаю, что надо-то смотреть... Я смотрю, я вглядываюсь... я не вижу! Как радовалась бы я раньше, как вздыхала с облегчением... как напряжённо дёргаюсь сейчас...

- Как же тебя угораздило? - спросил Андрей без особого сочувствия.

- Вот видишь, тебе всё равно пришлось бы уйти, ибо изучать больше нечего. - улыбнулась я.

Не сразу, но Андрей понял, на лице отразилось удивление. Когда-то он пытался настаивать, чтобы мы перешли на "ты", но я этого так и не сделала, и причина не только в том, что он был моим начальником, но и в том, что он вообще не был близким мне человеком. Но связывало нас слишком многое и, чтобы удержать дистанцию, оставалось только это "вы". Теперь отгораживаться необходимости не было.

Часа два мы просто ходили. Особым трепетом отзывалось во мне приближение к большим скоплениям народа. Что-то внутри сжималось, съёживалось, один раз я не выдержала - схватилась за Андрея, и даже заметила это не сразу.

- Пойдём, отдохнём. - предложил он.

В кафе мне доводилось бывать редко и давно... Горячий чай я выхлебала с... нет, не с удовольствием даже, а как необходимое лекарство... а вот пицца - довольно вкусная - вставала поперёк горла... Давно я пиццу не пекла. Надо будет испечь. Такая домашняя мысль вдруг встряхнула меня, я резко выпрямилась, огляделась...

Какие все далёкие... Дальше друг от друга, чем звёзды... Я их не вижу, не чувствую... как будто их нет... Никого нет... Никого... А я? Я-то есть? Не чувствую...

Зубы начинают стучать о вторую кружку чая, я торопливо ставлю её на стол. Это руки трясутся? Я вся трясусь? Вздор, просто вздор... Ничего страшного... вообще ничего особенного... Ничего особенного. Это нормально. Я стала нормальной, только это ненормально для меня.

- Лиза, ты пей чай. - советует Андрей. Я замечаю, что он поглядывает на приборы и что-то там ему, видимо, не нравится. Я просто... переживаю... Это вполне естественно... Наверно, так переживают люди, у которых внезапно отнялись руки, или которые ослепли, оглохли... и не уверены - навсегда это, или вернётся... А может, и не так... Ведь у меня отнялось лишь то, чего у большинства других и не было... и нужды в этом тоже не было... ни у других, ни у меня... А теперь мне без этого почему-то плохо... Какие мы всё-таки нелогичные существа - люди...

- Всё. Хватит. - говорю я.

Я ещё не понимаю, что здесь, где все эти люди напоминают мне о том, чего мне так мучительно не хватает, где я дёргаюсь от ожидания, судорожно вздыхаю и облегчённо-разочарованно выдыхаю... здесь легче, потому что я могу хотя бы ждать, хотя бы думать... хотя бы... Потом, дома... дома ничего и никого нет... там спокойно и пусто... невыносимо пусто... так пусто, что я... радуюсь звонку Дмитрия Сергеевича.

* * *

- Я очень рад вас видеть! - Дмитрий Сергеевич сама любезность и приветливость.

Я положила на стол свои бумаги - справки, результаты исследований, заключения... Они уложены в нужном порядке, для удобства восприятия, так сказать. Дмитрий Сергеевич просматривает, кивает, будто ничего другого не ждал.

- Хорошо. - говорит наконец. - То есть, нехорошо, конечно, я вам сочувствую... - и радостно так улыбается. - Но, собственно, к нашему с вами предприятию это не имеет никакого отношения.

- А мне кажется - имеет и самое непосредственное. - тоже улыбаюсь я. - Простите, но как можно использовать то, чего нет?

- Простите, а кто об этом знает? - продолжает улыбаться Дмитрий Сергеевич.

- Кроме нас с вами весь Институт.

- Даже его специалисты могли ошибиться. - небрежно машет он рукой, подчёркивая незначимость их мнения. - Или ваши способности вернутся... ведь они могут вернуться, не правда ли?

- Очень на это надеюсь. - честно ответила я. - Но это может случиться даже не через месяц... может и не через год...

- Опять же - а кто об этом будет знать? Только не надо о ваших специалистах, надёжных методов у них нет... и ваши таланты в любой момент могут не только вернуться, но и... хм, а это, пожалуй, даже интересно... - он будто задумался.

Я была очень решительно настроена, отправляясь на эту встречу. И главное, на чём держалась моя решимость, это мысль о том, что я всё скажу, решу и уйду. И больше ничем не буду связана с этим человеком. Но разговор пошёл совсем не так и не туда, и почему-то возникла уверенность, что быстро я отсюда не уйду, и результат разговора будет далёк от того, на который я рассчитывала. Мы рассчитывали. Я надеялась. Рассчитывал и высчитывал Витька.

- Ведь ваши способности могут вернуться слегка изменёнными... - медленно, размышляя вслух, продолжал Дмитрий Сергеевич. - Они могут иначе выражаться, и не фиксироваться прежними методами... и по сути... по сути они тоже могут отличаться... что-то добавится, например... Это надо обдумать, с этим можно поиграть...

Мысль Дмитрия Сергеевича я уловила почти сразу, хотя, по обычаю, не осознала - не хотела осознавать - по-настоящему. Но испугала меня почему-то не явная неудача нашей затеи - её я тоже ещё не осознала, не прочувствовала - а это слово "поиграть"... то есть не почему-то, а понятно почему - оно вызывает определённые ассоциации... Полагаю, Дмитрий Сергеевич и хотел их вызвать, недаром он произнёс это с интонациями мультяшного кота-злодея, намеревающегося позабавиться с пойманной мышкой. Мышки в мультиках, как правило, ускользают из когтей... Я начала искать способы ускользания, но одёрнула себя - ага, молодец, признала себя мышкой? Нет уж, я не мышка... или... мышка, если угодно, но другой породы - когтистая, зубастая и кусастая!.. Я буду кусаться, слышите! Хотя... не хотелось бы...

Дмитрий Сергеевич крутил в руках ручку, обдумывая перспективы нашего дальнейшего сотрудничества, я искала способы разрушить ещё неизвестные мне идеи...

- А вы знаете, Лиза, ведь может действительно получиться занятнее, чем я думал! - сказал он наконец. - Предположим, что к вашим видениям добавилось то самое умение отличать реальное от нереального... или как вы это называете?.. Или - ещё лучше - вы можете уловить степень вероятности увиденного... тогда и советы по выбору действий будут весьма уместны...

- Если вас так захватила эта идея - найдите амбициозную девочку - со способностями или без, раскрутите её и успех вам обеспечен. Работа с человеком, который заинтересован в результатах, всегда выгоднее сотрудничества из-под палки.

- Мне не нужны посторонние девочки. - как-то резковато говорит Дмитрий Сергеевич. - Мне нужна ты, и мне безразлично, с какими чувствами ты будешь работать. Будешь - этого достаточно!

И я вдруг понимаю - внезапно, остро, больно - что он мстит! просто мстит мне - той, двенадцатилетней, которая выгнала его, которая так решительно говорила с ним, которая показывала ему своё презрение... Которой он вынужден был подчиниться. Тогда. И теперь ему необходимо, чтобы подчинилась я. Отыграться.

А я не чувствовала тогда никакого торжества, не сознавала своей власти... мне просто было неприятно находиться рядом с этим человеком, и я хотела, чтобы он ушёл. Мне и сейчас неприятно. Но я не заставлю его уйти. А он не отпустит меня.

Напрасно... напрасно припомнилась мне та я... её чувства - по-подростковому острые - накладываются на мои, складываются с ними... Мне не просто неприятно - мне противно, гадостно... Я даже начинаю задыхаться, будто от тяжёлого запаха... Психосоматика, однако. Прекратить. Хватит. Не погружаться в чувства и не паниковать. Думать. Искать. Я - двенадцатилетняя не только презирала и опасалась его, я заставляла его бояться. Ну, раз уж ты пришла, девочка-я, поделись же и этой решимостью, и своей властью!

Я смотрю ему в глаза.

- Дмитрий Сергеевич, я думаю, этот разговор бессмыслен. На данный момент у меня нет того, что вы хотите использовать в коммерческих целях. Сегодня об этом появилась заметка в двух газетах, и информация распространяется по другим каналам. Вы можете, конечно, настаивать, и я подчинюсь давлению, но из этого не получится ровным счётом ничего. Не будет доверия, к вам просто не придут, предприятие не окупится...

Дмитрий Сергеевич достал телефон, как-то выразительно глядя на меня, набрал номер:

- Лёша! Начинай работу с объектом. Через двадцать минут жду звонка.

С демонстративной небрежностью телефон отброшен на стол... Он ждёт реакции, ждёт, чтобы я поняла сама... или стала спрашивать...

Я поняла.

Не только поняла. Я вспомнила.

Я видела это. Я помню этот звонок, я помню его торжество, и женщину напротив... с окаменевшим лицом... Конечно, куда уж мне было узнать себя! Хотя бы представить, хотя бы допустить мысль, что эта случайная женщина в том видении, - это я... Подростки и настоящих-то себя видят через призму собственных переживаний, ожиданий, сравнений... Я и ту-то себя плохо представляла, а уж догадаться, какой я стану через двадцать лет...

Мне даже смешно немного. Это не может быть не смешно. Но смеху - как и любому другому чувству - нельзя давать воли - они приведут только к истерике. Потому что я знаю, кому он звонил, и что значит этот звонок. Потому что я помню, что было дальше. Потому что я знаю, насколько это бессмысленно...

И я стою. Молчу, не улыбаюсь, не плачу, не спрашиваю, не умоляю, не трясусь от страха, не унижаюсь... Я не бросаюсь на него и не пытаюсь... Что я пыталась сделать? Морду ему расцарапать? Убить? Или ничего толком не хотела, просто эмоции выплеснулись наружу и повлекли за собой тело?..

Да, я бы с удовольствием, с наслаждением рванулась вперёд, чтобы... ну, что - чтобы? Он мужчина. Он сильный. Я тогда даже не успела по-бабски его поцарапать. А головой о стул с разлёта - наверно, больно...

Я стою и смотрю. Я знаю - одно движение, одно слово - и я сорвусь. Но я держусь, потому что помню, помню глупость и бессмысленность своих действий. Я помню! А что мне с этого?..

- Вас уже не беспокоит судьба отца? - наконец решает подтолкнуть меня к чему-нибудь Дмитрий Сергеевич.

- Если ему будет причинён хоть какой-то вред, то работы у нас с вами не будет. - говорю я. - Да вам и не нужна эта работа.

Дмитрий Сергеевич довольно улыбается.

Когда я бросилась на него - сразу после звонка или после этой улыбки?

Стою. Смотрю. И не двигаюсь с места.

Не помню. Я видела всё с его точки зрения, я почти не обращала внимания на женщину. Да и помнить не старалась.

- Мне ты нужна. - говорит он то, что я уже поняла.

Логичный вопрос "зачем?" я удерживаю, чтобы не облегчать ему разговор.

- Мне нужно, чтобы ты вот так стояла, бледнела, боялась...

Ему нужно, чтобы я просила, умоляла, плакала...

- Ничего. Помолчи. Скоро... - он смотрит на часы. - Скоро поговорим.

Мы стоим и смотрим друг на друга. Минуты бегут. Телефон лежит. Мы ждём его звонка, но смотрим не на него. Друг на друга.

И когда телефон звонит, Дмитрий Сергеевич хватает его не глядя.

- Да. Хорошо. Просто зафиксируй и подожди. Мы подъедем.

- Мы подъедем. - повторяет он уже мне.

Он сделал ошибку - взял меня за руку. Это не сознание, это тело дёрнулось от отвращения так, что он отлетел в сторону, ударился о шкаф, влепил мне пощёчину... До стульев я не долетела. Так и не узнаю, насколько это больно - затылком о стул.

И не узнаю, удержалась бы я или всё-таки сорвалась... Не узнаю, потому что дверь распахнулась, стремительным вихрем ворвались люди, классический захват, Дмитрий Сергеевич что-то растерянно-возмущённо бормочет...

Неужели это тоже Витька?! Какой спецназ он поднял и на каком основании?

Мне протянули руку, я поднялась.

- Всё в порядке?

Кивнула.

- Следуйте за нами.

Я шла за этими людьми - совершенно не замечая их как таковых... Я шла к выходу. Я знаю: там - выход. Ещё несколько шагов, и я увижу его. Я выйду.

Но сначала увидела Костю. Подошла, уткнулась в него, и поняла, что наконец дышу. Дышу, не задерживая дыхание, не зажимая крик, не выдавливая воздух из груди и не вталкивая его в горло... Он обнял меня. Крепко. По-настоящему. Я живу. Я живая.

Вскидываюсь, не успеваю спросить, слышу:

- С родителями всё в порядке.

Потом - на улице, мне задают вопросы, я отвечаю. Кто-то отцепляет что-то с моего свитера.

- Вы свободны, если возникнут дополнительные вопросы, вас попросят зайти.

- Да. - киваю я.

Костя тащит меня к машине.

- А где Витька? - почему-то спрашиваю я.

- Где-то. - широко обводит рукой пространство Костя. - Садись.

Я сажусь. В руках у Кости влажные салфетки, он достаёт одну и начинает что-то стирать с моей щеки. Немного больно. Автоматически тяну руку потрогать - что там, натыкаюсь на Костину руку, отдёргиваю свою...

- Извини. - почему-то говорит он.

Я вспоминаю, что по этой щеке прогулялась ручка Дмитрия Сергеевича. Меня начинает колотить... Нет. Меня трясёт всё это время. Только я не хотела этого замечать. Ещё в кабинете я пыталась не разжимать зубы, чтобы они не стучали. Смешно. Сейчас они стучат.

- Сейчас приедем. - уговаривает Костя. Я понимаю. Но уже не могу не дрожать.

- Я это видела. - вдруг говорю я.

- Что? - поддерживает разговор Костя.

- Наш разговор. Я его видела в двенадцать лет. Дмитрия Сергеевича и... себя.

Костя чуть скашивает на меня взгляд.

- Это любопытно... - задумчиво тяну я. - Или я видела всё-таки другую альтернативу, просто очень похожую... или я изменила то, что должно было произойти. Совсем чуточку... но изменила... Может такое быть? Неизвестно... Ну, почему, почему ничего об этой дурацкой способности неизвестно!

- Тише, Лиза, мы приехали.

Ну, да, не хватало ещё устроить истерику сейчас, здесь, в машине. Сдержалась, называется!

Я опять стискиваю зубы - неужели это помогает? - иду к подъезду, к лифту, к двери квартиры. Только когда Костя помогает мне снять куртку, я понимаю, что он идёт рядом.

Зачем-то прохожу на кухню. Стою, оглядываюсь по сторонам.

- Лиза, я тебе ещё нужен?

Нужен! Нужен! Очень! Неимоверно! Невыносимо...

Какого! ну какого чёрта!.. ведь их нет, видений, которые обычно становились причиной моих срывов - их нет! Их нет совсем! А перегруз... а волна... несётся, летит, сметая всё на своём пути... Пожалуйста, только не сейчас! Только не сейчас! Не перед ним!.. не сейчас...

Сбежать. До моей комнаты - несколько шагов. Всего несколько шагов - я дойду!

А на выходе из кухни - Костя. Чего бы проще - попросить его уйти. Чего бы проще - сказать всего три слова... Чего же проще - но где же силы на эти слова?! На голос, на спокойное выражение лица, на...

- Костя, уйди, пожалуйста.

И отвернуться, потому что следом рвётся плач, вой, стон... Ну! Впиваюсь в подоконник, стискиваю пальцы, цепляюсь взглядом за белеющие ногти... Кусаю губы... Ну! Я слышу, ты не ушёл, ну, уходи же! Уходи скорее! Я больше не могу...

А он - ну почему, почему именно сейчас он совершенно ничего не понимает и не чувствует - подходит близко, я вдыхаю его запах, и - голос:

- Лиза, что с тобой? - и - рука на плече... И... цепляюсь, цепляюсь... пальцы... подоконник... Уйди... уходи...

И - с головой, накрыло, понесло...

Его запах, его тепло... его губы... Губы, волосы, кожа...

Почти сумасшествие.

И остатки одной мысли - как попытка оправдания: такого никогда не было! такого со мной никогда не было!

И соль... мокрая соль... просто слёзы... мои слёзы... Вкус его губ пополам с моими слезами...

- Лиза, что с тобой? - шёпотом, будто боясь напугать. Я благодарна должна быть, что он отодвинул меня и держит, держит, когда мои руки пытаются опять прикоснуться, мои губы тянутся к его лицу... должна быть благодарна, и я пытаюсь поймать эту благодарность сквозь слёзы стыда, сквозь по-детски дурацкую обиду - отобрали! отняли! лишили... Я открываю глаза, разлепляю мокрые ресницы... Почти схлынуло. Почти прошло. Сейчас я в полной мере осознаю, как я благодарна, что он остановил меня, сейчас мне станет стыдно до нестерпимости... Но сначала... Сначала на меня нахлынет слабость, и я свалюсь прямо на пол...

- Помоги мне дойти до комнаты. - даже смогла сказать! - горжусь! горжусь изо всех оставшихся сил...

Да, верно, проще нести, чем помогать идти, а точнее - тащиться слабеющему телу. Но всё равно неловко. Совершенно по-идиотски, нелогично, и всё-таки неловко.

А вот и кровать... Всё. Сейчас - как обычно - бессилие, жар, потом озноб и холодный пот... Продрожусь, поскулю, - и всё в порядке...

Ну, хоть теперь-то ты уйдёшь?..

Конечно, нет... Сидишь рядом, укутываешь в одеяло... И я лежу, уткнувшись в подушку, тихо-тихо, уже понимая, что ни пореветь, ни предаться самобичеванию мне толком не удастся... Придётся вставать, вытирать лицо и сморкаться, приводить себя в порядок... и всё - у него на глазах... А впрочем - ну, какая ерунда! И так уж...

- Прости. - наконец решительно поворачиваюсь я к нему. И слышу эхом:

- Прости.

Невольно улыбаюсь... улыбаемся.

- Вот так. - говорю я.

- Как? - зачем-то уточняет Костя.

- Несправедливо как-то - видений нет, а срывы есть. - сообщаю я.

- Тогда, может, их причина - не только видения? Или не сами видения?

Я машу рукой. Дикая слабость прошла, но и нормальным моё состояние пока тоже не назовёшь.

- Эмоции и нервы. Неважно. Ладно...

- Мне уйти? - наконец понимает Костя.

Хочется выругаться.

- Да.

Провожаю его до дверей. Стараюсь не держаться за стенку.

- Лиза.

Поднимаю голову, смотрю наконец на него.

- Я понимаю... я понимаю, что мне нужно было уйти... но... прости - я не жалею, что не ушёл.

И взгляд - так смотрят, когда собираются поцеловать. Не надо! Уйди же хоть теперь! Сжимаю веки, заталкивая обратно незваные слезинки - потом, это потом!.. Уйди!..

- Прости...

Наконец. Ушёл...

Теперь можно упасть, повыть и пореветь...

Давно я не чувствовала себя такой идиоткой! Давно я не была такой идиоткой...

... А если трезво поразмыслить - что такого произошло? Ну, переволновалась, ну, полезла целоваться... В конце концов, ничего в этом такого... в конце концов я вела себя, как девчонка-подросток! Которая и сдержать свои чувства не умеет, и стесняется их, и ведёт себя, как полная дура. Как я. И, как девчонка, краснею, когда вспоминаю... когда только пытаюсь представить, что он мог подумать... А впрочем - какая разница? Какая мне разница, как я себя вела, что он обо мне думает... Он ушёл. Ушёл. И довольно. Довольно с него сказочниц, с меня всех этих невнятных мечтаний... Могу придумать множество мотивов, почему он не ушёл... могу представить множество причин, почему ушёл наконец... Могу намечтать то, что мне будет лестно, могу жестоко потыкать себя носом в более вероятные варианты... Какая разница? Просто я сорвалась. Просто я злюсь на себя за это. Я злюсь на то, как я сорвалась. На трезвую голову можно даже поудивляться - чего это я? Обычные мои срывы выплёскивались раздражением, обидами, злостью, самоуничижением... но таких глупостей я за собой не припомню... И опять же - какая разница? Я злюсь на себя. Я злюсь на него, вопреки благодарному разуму, я нелогично злюсь на то, что он всё-таки оторвал меня от себя, за то, что видел меня такой - не контролирующей себя, порывистой, слабой, беспомощной, зарёванной... И опять на себя, за то, что стыжусь всего этого...

В этой ситуации можно сделать только одно - твёрдо и спокойно сказать себе, что я идиотка, пойти умыться холодной водой, попить сладкого горячего чая и подумать... подумать... ну, хотя бы... Да, конечно! Ведь у меня очень даже есть, о чём задуматься!

Вечером позвонил Витя.

- В общем, можешь быть спокойна, нарушитель твоего спокойствия сядет, и сядет хорошо и надолго. И ты тут совершенно не при чём. Тебя никто ни о чём не спросит и никто не потревожит. Так что плюнь и можешь забыть.

- Спасибо, Витя. - я тоже не стану ни о чём спрашивать и выпытывать. Перебьётся моё любопытство. - Слушай, мне нужен... мужской практичный ум.

- Ну, Лизк, ты разошлась!

- Ну, Вить, моего женского сентиментально-романтического не хватает, чтобы разобраться...

- Ладно, убедила, завтра буду.

А вот чего я совсем не ожидала, так это того, что Витька приедет не один. Он приехал с Костей.

- Ум - хорошо, а два - лучше! - весело пояснил он.

А в кухне ждало печенье и чай... И я споткнулась на пороге и покраснела, и стала торопливо расставлять чашки, блюдца... и делала вид, что всё нормально, и не смотрела на Костю... А Витька шутил... А Костя молчал...

- Что ещё стряслось? - вопросил Витька сквозь вторую печеньку. - Давай, взывай к моему недюжинному уму, он весь в твоём распоряжении.

- Вот слушай - вчера я вспомнила одну штуку: понимаешь, я видела то, что происходило... Я видела эту сцену между мной и Дмитрием Сергеевичем... Я видела это давно, мне было двенадцать, и я почти забыла... да не почти - я и вовсе не вспоминала об этом видении... Но, Вить, я это видела!

- Лиз, если тебе нужны логические размышления, то давай без эмоций, внятно, по порядку... Ты видела то, что произошло вчера между тобой и Дмитрием Сергеевичем?

Я кивнула.

- Всё в точности так или ты не помнишь?

- Конечно, я помню не всё. Но совершенно точно, что... Вить, понимаешь, я видела всё с другой стороны. Поэтому для меня всё было не так... но... всё равно это было так же до определённого момента...

- До какого?

- До того, когда я это вспомнила.

- Лиза, блин, ты можешь!..

- Я пытаюсь! - перебила его возмущённый возглас я. - Я вспомнила эту сцену, когда он говорил по телефону. Это был тот же кабинет, тот же стол... там статуэтка на столе была, я её вспомнила... стулья с серо-голубой обивкой - это мой любимый цвет... Он говорил то же самое, и так же сидела напротив очень напряжённая женщина...

- То есть, ты себя видела?

- Выходит, так... Только я особого внимания не обратила... Откуда ж я знала, что это я?

- Ну, конечно, знала бы, так рассмотрела бы, причёсочку там, макияжик...

- Витька!

- Тридцать один год Витька, так что привык, это для меня не новость...

Я сделала вид, что сейчас дам ему подзатыльник. Он сделал вид, что испугался и больше не будет.

- Вить, да некогда мне было рассматривать, она, которая я, на Дмитрия Сергеевича бросилась.

- Как бросилась?

- Ну, прыгнула... видимо, ударить хотела... Я тоже хотела!

- А почему не прыгала?

- Потому и не прыгала, что прыгала она, а я вспомнила, чем это закончилось.

- Чем? - уточнил дотошный Витька.

- Ну, а ты как думаешь?

- Он тебя отшвырнул!

- Разумеется.

- Ударилась?

- Ещё как!

- А в этот раз, значит, не стала драться?

- А ты представляешь, как мне хотелось эту рожу расцарапать?! Ты представляешь, каково мне было стоять и сдерживаться?!

- Лизка, ты герой! Я тобой горжусь! - торжественно сообщил Витька. Если бы я его меньше знала, наверно, всё-таки стукнула бы.

Хотела сказать что-то и вдруг поняла, что мне не до мозговых штурмов. Совершенно. Мне даже почти безразлично, что на самом деле прячется за моими взявшими отгул способностями... Хотя... не безразлично конечно же, просто... просто не получается думать... держать в сознании хоть что-то, кроме присутствия Кости... Я не смотрю на него, но я ощущаю его рядом, и почти все силы бросаю на совершенно глупое - не смотреть, не повернуться в его сторону... Я боюсь по-детски покраснеть. Если бы могла, заорала бы на Витьку: зачем ты его привёл?!

- Лизк, ну, ты только не грузись! Ну, хотела же пожить как нормальный человек, ну и попробуй. В этом тоже есть что-то интересное! - уходя, сказал Витька.

Наверно, он прав - поиграть в обычного человека может быть очень даже интересно. Почему бы и нет? Как живут обычные люди? Что они делают?

Они могут гулять где и когда хотят... Хотя нет - ночью и поздним вечером это опасно, в рестораны и на набережную в одиночку - чревато, в кино, театр, на выставку одной - неинтересно... Они могут спокойно ездить на общественном транспорте... Хотя - какое уж там спокойствие - толкотня, запахи и ругань...

Что такого делают мои родители, чего не могла до сих пор я? Они встают, умываются, завтракают, идут на работу, работают целый день - пишут, роются в бумагах, разговаривают по телефону и лично с разными людьми... Потом приходят домой, мы ужинаем, расходимся по комнатам... они смотрят телевизор, читают газеты... В выходные они едут к друзьям на дачу, или на пляж, или в парк...

А чем занимаются мои друзья? Димка играет в теннис и плавает (вместе с Машей), Витька периодически пробует разные хобби, сейчас это, кажется, боулинг, Тоха ходит в тренажёрку и коллекционирует холодное оружие, Оля занимается только... нет, она живёт работой... ещё семьёй немножко...

Ну - и, собственно, что? Кроме работы - ничего такого, что было бы мне недоступно... А работа недоступна мне и теперь. Не столько из-за так и не снятых ограничений, сколько из-за элементарного неумения... Кажется, недавно я вспоминала о вязании? Где там лежала пряжа...

- Мам, напомни, как петли набирать...

* * *

Одновременно два чувства в ответ на звонок: страх и радость. Нестрашный страх и сильная радость. Ни за что не брать. Скорее взять телефон!

Потом маленькая тревога - а вдруг что-то случилось? И логичное - надо взять, иначе я так и не узнаю, зачем он звонил. И вообще, это... невежливо...

- Да.

- Привет, Лиза. Я с поручением от дяди. У него день рождения девятого, просил пригласить тебя.

- Ох ты! - я почему-то растерялась. Никогда не знала, когда у дяди Кости день рождения, да и немудрено, мы общались только летом...

- Ты поедешь?

- А что ему дарить?

- Н-не знаю... Я ноут подарю, он как-то обмолвился, что иногда эта штука бывает полезна... Он музыку любит слушать...

- Да. Только я не знаю, какую...

- И я не очень знаю...

- Костя, а кто ещё будет? - меня внезапно накрывает неуютностью - опять новые, чужие люди, опять привыкать, опять... И вдруг я понимаю, что это "опять" вынырнуло из прошлого, из другой жизни... Сейчас-то чего бояться...

И одновременно облегчение и такая тоска...

- Лиз, ты только не передумай, пожалуйста...

- Во сколько быть?

- К трём.

- Не поздновато ли? Потом ещё домой добираться...

- А он с ночёвкой зовёт... Лиз?

Я совершенно не готова быть столько времени рядом с Костей. Говорю с ним - простой такой деловой разговор - а меня трясёт.

- Лиза?..

- Да.

- Да - ты едешь?

- Да.

- Я заеду за тобой в час. Ага?

- Да.

- Как ты?

- Нормально. Спасибо.

- Ну... пока.

- Пока.

А руки так трясутся, что только с третьего раза нажимаю отбой... И ты собралась ехать с ним в одной машине? И находиться в гостях весь вечер? Смешно...

Но отказаться я не смогу... Такая мысль настырно носится в голове, она очень правильная в чём-то, эта мысль... но я ведь всё равно не послушаюсь её.

Девятого без пяти час я стою у подъезда, спрятав в карманы всё так же дрожащие руки.

- Привет.

- Привет!

Сажусь рядом, смотрю в окно. Молчу всю дорогу, понимая, как это невежливо, но... хватит с меня.

- Я очень рад, что ты приехала, Лиза.

И я понимаю, как я соскучилась по дяде Косте, по его понимающей улыбке, по его добрым глазам... Я накидываю ему на шею шарф - моё творение - потом обнимаю его и ощущаю текущие слёзы - нелепая чувствительность.

- ДядьКостя, поздравляю! - бормочу я.

- Спасибо, хорошая моя... - ободряюще чуть обнимает он меня в ответ. - Ну, в дом давай и на кухню. Я рассчитываю на ваши руки.

И дядя Костя быстро организовал нас на резку салатов.

- А что к чаю? - не удержалась я, не заметив ничего печёного и тортоподобного.

- К чаю прибудет после. - успокоил и заинтриговал именинник.

Мой глупый мандраж почти прошёл, отвлечённый полезными делами. После окончательного превращения продуктов в блюда дядя Костя скомандовал:

- Ну, марш приводить себя в порядок! - и махнул в сторону спальни.

Когда я переодевалась, меня опять начало трясти, я даже не могла попасть в рукав платья... Ну, вздор! Я попробовала посмеяться над собой, подышала поглубже... Немного помогло. Ну, смешно ведь!..

А потом положенные восхищённые взгляды - это очень приятно, правда, даже если понимаешь, что хотя бы частично это просто следствие хорошего воспитания... Я посмущалась не столько на самом деле, сколько традиционно, возможно, затряслась бы снова, но... Но тут появился следующий гость... гостья, и с ней прибыло долгожданное "к чаю".

- Здравствуйте, Людмила Ивановна! Я не ошибаюсь, и это тот самый ваш пирог?

- Лизочка! - она бы расцеловала меня, но мешал тот самый пирог, который я приняла из её рук. Пирог был легендарным, я не раз о нём слышала от Людмилы Ивановны, но с непременным добавлением, что печёт она его только по особым случаям. Таких случаев до сих пор не предоставлялось, и я так и не пробовала это чудо. Пахнет...м-м-м!..

- Лизочка, пусть он отойдёт немного, думаю, не успел подмёрзнуть, но застыл, наверное...

Дальше всё было, как должно быть на домашних праздниках. На настоящих домашних праздниках. Хозяйственные хлопоты, маленькие нелепицы, поздравления, лёгкая суматоха, усаживание за стол... Разговоры о том, о сём, вкусная еда, милые люди вокруг... Никого чужого не было, я и раньше могла бы не бояться.

- Лизочка, ну, как ты? - наконец полушёпотом задала Людмила Ивановна тот вопрос, который, видимо, давно её мучил, и на который, в принципе, невозможно ответить по существу. Родственные тёзки возились с ноутбуком, Костя что-то объяснял дяде.

- Да, нормально, в общем всё. - ответила я единственно возможным способом.

- Ой, Лизочка, как я за тебя волновалась! Он же ничего не рассказывает толком, ну, мужики, они всегда так...

Я тихо улыбалась. Людмила Ивановна говорила совершенно стандартные вещи, обычно они так раздражают меня, но сейчас было так спокойно, уютно... так приятно ощущать это как заботу обо мне...

- Спасибо, Людмила Ивановна, всё не так уж плохо. Ну, а с работой разберусь потихоньку. Я уже вязать почти научилась. Узоры всякие плохо получаются, всё время мысли убегают, а простые ряды совсем хорошо. Я и папе на Новый год шарф связала. Ещё немного, и можно на продажу вязать.

- Ой, я тебе завтра журналы принесу! - обрадовалась Людмила Ивановна. - Старые, конечно, но многие вещи вне моды! Там разные есть, выбери, что попроще, потренируйся...

И мы погрузились в женскую беседу о вязании, модах, выпечке... На самом деле, не очень-то люблю я подобную болтовню, но это место - уютно-домашнее, но эта обстановка - спокойно-домашняя - казалось, не могла остаться без таких разговоров. Я расслабилась, увлеклась, и совершенной неожиданностью для меня стало предложение перейти к танцам. Дядя Костя пригласил Людмилу Ивановну... Так.

Если бы можно было закрыть глаза, не дышать и отключить тактильные ощущения... Я совершенно шальная становлюсь от его близости. Танцевать? Как трудно управлять собственным телом... Просто дрожит всё и невозможно держаться... Зачем я поехала?..

Совершенно обессилевшая после единственного танца, я сбегаю убирать со стола, мыть посуду - делать хоть что-нибудь отвлечённое, не видеть его, не думать о нём... Последнее не получается. Не получаются и нормальные разговоры, я чувствую, что веду себя глупо, но не могу ничего сделать. Хорошо, что есть пирог, можно просто его есть и восторженно мычать. А потом съесть ещё один кусок и попросить рецепт. Потому что это и вправду очень вкусно.

И мы шепчемся с Людмилой Ивановной, она сообщает мне не только рецепт, но и маленькие хитрости - какие же фирменные пироги без хитростей, я пишу для неё рецепт теста для пиццы... Что делает мужская часть нашего общества я старательно не вижу...

В общем, всё не так уж плохо. Я с собой практически справилась. Могу гордиться. И горжусь... до того момента, когда понимаю, что дядя Костя отправляется провожать Людмилу Ивановну. А посуда уже убрана, и отвлечься мне не на что. А Костя приглашает меня танцевать...

Дальше всё достаточно закономерно - мы не танцуем, мы целуемся... Удивляет и успокаивает лишь то, что это происходит не по моей инициативе.

А утром мы отправляемся гулять - нас буквально выталкивает дядя Костя, и мы бредём по снегу, то и дело соскальзывая с тропинки в сугробы, нелепо взмахивая руками и ойкая, вытаскивая друг друга, сначала отряхиваясь, потом не обращая на заснеженность внимания... А за деревней тропинка становится всё призрачнее, и настолько эта зима не похожа на городскую, что всё кажется иным миром... белым, холодным, пушистым и до слепоты солнечным...

Мы даже не дошли до реки, хотя, видимо, собирались... С непривычки выбились из сил. И стояли, смотрели на речку с холма... Она спряталась меж нависшими берегами, чуть выглядывая, как из-под тёплого одеяла, будто потягиваясь на поворотах, и окончательно засыпая в низинке...

Мне было холодно дышать, но я дышала, как после бега... как после долгой работы в душной комнате... Будто я долгое время дышала не всерьёз, не по-настоящему, в полвдоха... Почти как раньше... Нет, мне не стало так свободно, как летом, но не было и так тяжело, как осенью... И как же хорошо, что Костя молчит...

Мы помолчали в этом снежном мире у речки, и отправились домой.

И лишь у самого дома Костя сказал вдруг:

- Ты как-то сетовала, что не можешь пойти в театр... Теперь можешь... не передумала?

* * *

Наверно, я понимаю её... Наверно... Не хочу я её понимать, я отношусь к ней предвзято, но в общем, понимаю... Хотя, возможно, мне это только кажется. Ведь я знаю её только со слов Кости. А как бы ни старался человек быть объективным, любой описанный им образ, любая нарисованная картина всё равно останется субъективной...

И, в конце концов, это понимание ничего не меняет в моём к ней отношении.

Я не знаю, что изменилось, я не знаю, зачем ей вдруг понадобился Костя. Быть может, одной оказалось труднее, чем думала, быть может, поняла, что сыну действительно нужен отец, быть может... Собственно, это ведь не так важно. Я думаю, какими бы ни были побуждающие мотивы, она сумеет преподнести их с нужной стороны. Она знает, как себя вести, что делать, что говорить... Я почти вижу её... хотя знаю, что обманываю себя.

Я не провожала Костю, он улетел ночью. Я стояла у окна и смотрела в эту ночь. У меня было странное ощущение, что он не улетел, он исчез... Исчез из моей жизни, исчез насовсем... Я гнала это ощущение, а оно никак не прогонялось, и было тоскливо-тоскливо... И очень одиноко.

- Лиза, мне звонила Ирина. Моя бывшая жена. - пояснил Костя. Я молчала, знала, что раз уж он начал говорить, то обязательно доскажет. - Она просит, чтобы я приехал.

- Когда ты едешь?

- Ну, откуда ты знаешь, что я еду?! Я всю ночь об этом думал, не мог решить...

- Если бы ты решил не ехать, ты бы не заговорил об этом.

Он смотрит на меня, улыбается. Я тоже улыбаюсь. Мне так нравится понимать его, и нравится, что ему это нравится... Зато всё остальное...

- Как отпустят на работе. На следующей неделе, скорее всего.

- Надолго?

- Максимум неделю. Надеюсь, вернусь раньше.

Он не вернулся ни через неделю, ни через две...

- Она хочет, чтобы я остался. - голос Кости в телефоне, такой далёкий...

- А ты? - хотя я знаю ответ, зачем-то спрашиваю, и сердце ёкает и бьётся вдруг с бешеной скоростью.

- Лиза, ты ведь знаешь, зачем спрашиваешь?..

Чтобы услышать, глупый... Иногда мало знать, надо... слышать, видеть, ощутить, чтобы поверить в то, что твоё знание - правда.

- Знаешь, это так странно - видеть этого мальчишку и понимать, что это твой сын... Почти ничего от того маленького, орущего создания, каким я его помню...

Я ведь не буду бороться за него. Не буду, это даже не вопрос, это совершенная ясность... Там сын, вот что важнее всего остального... И она это понимает, и я... Костя, наверно, ещё нет...

Это странные дни. Я хожу, делаю привычные дела, я разговариваю, улыбаюсь, раздражаюсь - но всё это не имеет отношения к тому, что на самом деле со мной происходит. Я - там. Я - с ним. Хожу рядом, вглядываюсь, вслушиваюсь, почти физически ощущаю эту грань... Мир - на весах. Я вижу, как клонится чаша. Мне есть, что положить на другую, но я не коснусь её.

Так хочется, чтобы было лето... Мой дом, и солнце, и река, и деревья, и никаких людей...

- Лиз, ну, скоро там Костя? У меня к нему дело!

- Вить, позвони ему сам.

- Да не берёт что-то!

- Лиза, Костя-то скоро вернётся?

- Наверно, мам. Он обещал, что недолго...

Тогда, летом, он тоже обещал...

Хожу по улицам, вглядываюсь в лица... Увидеть бы, отвлечься, забыться...

Всё чаще возникает мысль - может, я просто не умею жить своей жизнью? Привыкла уже - то там кусочек подгляжу, то с тем мгновение проживу... А сама? Как на многолюдном катке - лавировать между катающимися, думать только о том, чтобы ни с кем не столкнуться, и совершенно не заботиться о том, как ты катаешься...

А теперь - простор - катись куда угодно, кружись, набирай скорость, любые финты и повороты... А разучилась... Полно - а умела ли?..

Хожу, смотрю на людей... Пытаюсь угадать - какие они, чем живут, о чём думают, кем могли бы быть... Я не специально это делаю, само выходит. Пусто мне, слепо. Страшно мне.

А как страшно ждать звонка! И каждый раз сердце останавливается почти до боли, когда я вижу на экране его имя, и заходится в дикой скачке, когда я слышу его голос...

А звонки очень редки.

- Привет, Лиза.

- Привет, Костя.

- Я задержусь ещё, не сердись.

- А как на работе?

- Отпускают пока. Как ты?

- Нормально. Вчера папе свитер довязала. Мама учит меня шапки вязать. Пока что-то несуразное получается.

- Мне свяжешь?

- Шапку или свитер?

- С шапкой погожу, пока научишься! - смеётся он.

- Позвони Витьке, он до тебя не может добраться.

- Ладно.

Каждый день - это груз на ту чашу весов.

Вечером, когда никто не видит, когда не перед кем держать фасон, я сижу за столом, смотрю в окно... или на стену, или на монитор... Мне не важно, куда смотреть, я вижу Костю... И с каждым днём всё дальше, всё призрачнее...

Мне кажется, что наступит весна, что я приеду в свой дом, нанесу всем визиты вежливости, сяду на веранду... и окажется, что этот год был всего лишь сном... Долгим, странным, манящим - сном... Мне кажется - закрой я глаза, и запахнет сиренью, сыростью весны, и не будет никакого Кости, и не будет этой пустоты... И я то до истерических судорог боюсь этого, то почти надеюсь на это...

Ожидание моё закончилось внезапно, и не потому, что я дождалась, а потому, что меня включили в круговорот действий - Тоха решился жениться. Витька был свидетелем (а кто же ещё?), - "ну, я ему устрою!" - радовался он и взял меня в помощницы. Не позвал, не предложил - поставил перед фактом. И мне пришлось рисовать, вырезать, клеить, сочинять... А потом - на самом действии - приносить, подавать, поддерживать, подхватывать, подпевать...

А ещё встречать, улыбаться, танцевать, шутить, смеяться, делать почти акробатические трюки...

Это была настоящая свадьба. Без натужного веселья и пошлого разгулья, без потуг на роскошь и шик, без кислых рож и ядовитых намёков... На ней всё было правильно, а главным правильным были жених и невеста - я не знаю, что из происходящего доходило до их сознания - они видели только друг друга. Даже когда Тоха только выкупал невесту, поднимаясь ступенька за ступенькой пять этажей - он выполнял задания, но видел он Лану! Когда их таскали по городу от памятника к памятнику, соблюдая традицию, они улыбались, вставали перед фотографом, как им велели, но смотрели только друг на друга. Невесту даже не пытались похищать - это было невозможно. И не из-за бдительного присмотра - просто их немыслимо было разорвать...

Наверно, это был лучший праздник, который я видела, на котором была. Лишь к концу его произошёл маленький разговор, который вдруг изменил моё настроение.

Проведя все конкурсы и проконтролировав все запланированные мероприятия, Витька решил, что он свой долг выполнил, и накинулся на праздничный стол. Есть Витька умел, пить тоже, и стал это делать со всем энтузиазмом, который остался. И перестарался. Есть у Витьки такая особенность - он умеет напиваться до состояния, когда опьянение совершенно незаметно со стороны - он ясно говорил, чётко формулировал мысли, нормально жестикулировал... только говорил он то, что никогда бы не сказал, будучи трезвым. Доходил он до такого состояния нечасто, точнее сказать - редко, зато неприятностей огребал по самые уши... Помню, как на одной подростковой гулянке он высказал своё мнение одному нашему однокласснику - хаму и задире, который был выше, сильнее и наглее. Драка была неизбежна, и не случилась лишь по одной причине: перед физическим выяснением отношений Витя допил свой бокал - и рухнул. А о его выступлении на корпоративе ходили легенды... Когда он чётко, по пунктам изложил шефу в чём и почему он неправ, обратил особое внимание на некоторые особенности его характера и дал пару советов... Естественный результат - увольнение - не замедлил последовать.

Но вообще я давно не видела Витьку в таком состоянии. Он себе этого не позволял. А тут, видимо, расслабился.

- Потому что баб много, а женщин мало. - объяснял он Игорю причину, почему сам не женится. - Те, с кем я спал - не для семьи. Для хозяйства, для секса, для понта - но не для семьи. Не те.

Игорь поспешил заверить, что понял, шутка повернула куда-то не туда - он хотел Витьку зацепить, а того понесло на серьёзные рассуждения. И Игорь быстренько исчез.

Витя подумал и, обнаружив, что из собеседников осталась только я, сказал:

- Я бы, Лизка, на тебе женился. - и, ещё немного подумав, зачем-то добавил: - А Косте твоему, когда вернётся, я морду набью.

Внимательно посмотрел на рюмку в руке, вгляделся на просвет, поднял её повыше, повглядывался во что-то неведомое, и выпил.

А я вдруг будто отделилась от этого свадебного круговорота, впервые за этот день осознав и ощутив в этом празднике - себя. И мне стало... не тоскливо, пожалуй, а будто в долго стоявшем котле помешали старой колючей метлой, и поднялся осадок со дна и стенок, и, кажущаяся прозрачной вода замутнела, зарябила...

Я шла по улице и смотрела на сумерки. Они то таились, ускользая от последних лучей солнца и первых фонарей, то расползались тенями на асфальте, колыхались паутиной вокруг деревьев... Мне почти хотелось отодвинуть их рукой... Мне хотелось что-то делать. Не просто идти, не просто смотреть, не просто думать - делать что-нибудь. Делать.

А что я вообще когда-либо делала? Если не брать во внимание детство?.. Делала?.. Играла в прятки, вот чем я занималась почти всю жизнь. С собой, с остальными... Я ограничивала сама себя, пряталась и рефлексировала. Бесконечные пустые размышления. Зачем, для чего... И пустота. Нет - песок, который пересыпается в часах... песок, в который прячет голову страус, пытаясь разглядеть в нём что-то важное... А что важного может быть в песке, кроме песка? ...Страус...

Я видела людей, но видела ли я их? Я отгораживалась от них, отстранялась, стесняясь невольного подглядывания и боясь увидеть в видениях их настоящих... Я видела, я чувствовала их во множестве миров и ситуаций, и я складывала, складировала эти знания в голове, в душе, тщательно закрывая, как будто запертая дверь может скрыть то, что за ней хранится... И я ещё страдала от пустоты... пустоты среди запертых дверей, забаррикадированных складов... и открытых окон...

Я так старалась если не забыть, то скрыть от себя то, что увидела, что узнала о людях... а может, нужно было не прятать?..

Я хотела сразу же лечь спать, даже расстелила постель, но села зачем-то за компьютер. Последнее время я почти не общалась с Лессой, а Наташа и вовсе давно не появлялась. Нам как-то не о чем стало говорить после того, как я кратенько рассказала им о происшедшем со мной. Мне вовсе не хотелось этого делать, но я не имела права не рассказывать.

И вдруг письмо от Наташи... и неожиданная новость, от которой я прихожу в восторг, и пишу бурно-радостный ответ с поздравлениями, а, отправив его, вдруг понимаю, что лицо мокрое... Я очень за неё рада! Очень-очень! Она всё-таки молодец! Она почти ничего не пишет о мужчине, благодаря которому стала возможна эта радость (3430г веса и 53см роста), кроме одного - очень осторожного - "пока живём вместе". Но я догадываюсь... я могу понять, сколько всего за этой фразой... Ах, какая она молодец, Наташка!

Почему же так странно пусто мне?..

Тёмная комната. По тёмному потолку мельтешат огоньки. Тёмная кровать кажется холодной и неуютной. И вообще - холодно. Я забыла закрыть окно, проветривая перед сном, а вставать, чтобы закрыть - лень. Но встать надо. Иначе я замёрзну. Всё очень просто. Надо закрывать окно, чтобы не простудиться. Надо спать, чтобы не быть уставшим. Надо есть, чтобы были силы. Надо работать, чтобы было на что покупать еду. Всё очень просто. Это минимум жизни. Надо, потому что... А я никогда не могла свести себя к этому минимуму. Вовремя не ела, часто не высыпалась... окно мне закрывать лень... Зато вечно лезла в невнятный максимум. Лезла - и постоянно останавливала себя. Нельзя. Это не для меня. И это. И это. Не позволительно. Не допустимо. И лавировать лениво между тех островков жизни, на которые действительно хотелось бы высадиться... Не для меня. Почему?

А утро началось с родного голоса.

- Лиза... - позвал голос тихо. Как хорошо, что он приснился... хотя бы голос... и тёплое дыхание... и запах... и прикосновение руки...

- Костя!

- Прости, я задержался...

Я уже почти спросила: "Ты вернулся?", но не спросила. Мне было всё равно, вернулся он совсем или только навестил. Просто сейчас он был рядом, а остальное неважно. Ждать чего-то, осторожничать, запрещать, пресекать... Переживать, что делаю что-то не то, что слишком много себе позволяю... А потом всё исчезнет, и останется только вспоминать о том, чего не было. Я слишком привыкла иметь дело с тем, что могло бы быть... И я привыкла, что от меня это не зависит. Почему?

Не стала я слушать его оправданий, объяснений... вообще не стала слушать. Притянула и поцеловала. И не отпустила.

И постель была уютной и тёплой. И мне было уютно и тепло.

Я накормила Костю завтраком, и он ушёл. Ничего не обещал, но я знала, что вечером он придёт. Тогда и поговорим. А сейчас ему нужно отдохнуть, завезти домой вещи - ко мне он приехал прямо из аэропорта, решить вопросы с работой... выспаться, наверно... А потом он придёт...

А я тоже пока подремлю... уткнувшись в подушку, которая пахнет Костей...

- Пусть только вякнет ещё хоть что-нибудь! Будет теперь знать! - с гордостью размазывал кровь по лицу Мишка.

- Ой, Мишек, дай, вытру скорее... Ох, поздно, футболку закапало...

- Ничего, застираю, высохнет.

- В прошлый раз ты тоже застирал, а мама заметила...

- Да ладно, она ж не ругается...

- Зато расстраивается...

- Но я же не могу просто так в стороне стоять, когда этот придурок обзывается!

- Мишек, но он же меня обзывает, а не тебя, а мама говорила, что он этим себя унижает, а не меня, а...

- Мама твоя хорошо говорит, только он об этом не знает! Он думает - он крутой, ему всё можно, потому что ты молчишь и ничего не делаешь...

- Не буду же я его обзывать, все и так знают, что он дурак! А лезть в драку глупо, я слабее, и вообще ничего этим не докажу, мама говорила...

- Ты - женщина. Ты драться не должна. Потому что тебя должны защищать мужчины. И всё.

- А женщины должны стирать одежду защитников. Давай.

Футболка уже полоскалась в реке, Мишка старательно умывался, потом посмотрел на склон, по которому они спустились несколько минут назад...

- Они похожи на крыс. Наглые, трусливые, бегают поодаль и ищут - что бы стащить, кого бы укусить...

- А мне нравятся крысы...

- Тебе другие нравятся, которые в магазине - миленькие, ручные, умные... А эти - тупые, подвальные, злые... Таких учить надо. Как папа говорит - не давать им возможности подойти на расстояние укуса, они это как слабость принимают. И спокойствие - как слабость, и игнорирование... поэтому я их буду бить. Пока они только пищат, а не кусаются.

- Мишек, а если они от этого ещё сильнее будут злиться?

- И будут! Но держаться будут подальше!

- И будут искать любую возможность, чтобы укусить... А ты уедешь, Мишек...

Мишка опустил голову.

- Я же не могу остаться...

- И не надо, Мишек, я же не к тому! Я же к тому, что когда их бьёшь, они отступят, затаятся, и выжидать будут... А пока ждут, ещё злости накопят... и мстить будут...

- Но я же на следующее лето опять приеду, они же знают! И опять получат!

- Но они же могут думать, что не приедешь... или, что они уедут... или спрячутся... или ещё что случится... Ты ведь сам говоришь - они глупые, они не могут так далеко думать... а точнее, не хотят, наверное...

- Они не глупые, они тупые, это хуже... - проворчал Мишка. - Но не бить же их нельзя! Они же тогда считают, что можно - оскорблять, обижать, пакостить... Но как же тогда, а?

Они держались за мокрую футболку, начав отжимать её, и не отжав, смотрели друг на друга и пытались решить совсем не детские вопросы, которые давно уже решают и не могут решить взрослые...

Этот сон был слишком похож на видение... Если бы не моя потеря, я бы даже не сомневалась... Но видеть во сне? - мне не доводилось... И кого, собственно? Этого неведомого по-рыцарски воспитанного Мишку? Откуда он взялся? Никого похожего я не припомню... Эту девочку, так и оставшуюся где-то в тени?.. И вовсе не похоже... Видимо, просто сон... Да и... как бы они пробрались в моё видение? - я вижу только тех, кто рядом... А в доме тишина и пустота. Никого. Кроме... меня?..

И вдруг мне в голову приходит абсурдная мысль. Мысль о том, что кажется совершенно невозможным... но - что я знаю о невозможном?

И я лежу, глядя в потолок и придумываю вопросы, которые стоит пообдумывать и позадавать в ближайшее время...

Это потом, гораздо позже, я узнаю, что Костиного сына зовут Мишей, и что Костя договорился с женой... с бывшей женой, что будет видеться с сыном хотя бы раз в месяц-два, а летом забирать к себе на несколько недель... Эти несколько недель мы будем жить все вместе в деревне, рядом с дядей Костей... Позже я узнаю и о том, что Витька взял с Кости слово, что тот вернётся к свадьбе Тохи и Ланы, и Костя не сдержал слово лишь потому, что вылет задержали из-за нелётной погоды... Он сидел в аэропорту, смотрел на табло, на часы, на телефон и ждал... полдня и почти полночи ждал... Я многое узнаю потом, но главное я поняла именно тогда, разглядывая такой привычный и загадочный потолок в мелких трещинках, складывающихся в разные узоры... Повернёшь голову вправо - одно... повернёшь влево - другое... закроешь глаза, откроешь - опять всё меняется... Но это те же самые трещинки... тот же самый потолок... Лишь от меня зависит, что я там вижу.

А главное - это не то, что Ирина хотела оставить рядом с собой Костю... если бы она хотела оставить его с сыном - возможно, он бы остался... но она хотела его лишь для себя, и то лишь потому, что ей сейчас так захотелось... через год могло захотеться иначе... Главное - что он не остался. Не то, что она хотела тогда уж запретить ему видеться с Мишкой, а то - что Костя настоял на своём. Не то, что Мишка будет дуться и сердиться на меня, а то, что он будет защищать свою сестрёнку от глупых и обидных слов, от недобрых людей... Главное - это не то, что могло бы быть, главное - то, что будет.

Оставить комментарий © Copyright Завьялова Лидия Филипповна (garnet@mail.primorye.ru) Размещен: 23/03/2015, изменен: 23/03/2015. 267k. Статистика. Повесть: Проза		Ваша оценка:
Аннотация: Все воспринимают как-то других людей, знают что-то друг о друге... А если кто-то видит то, что не видят другие? Знает то, что не знают другие? Видит, то, что может быть - было, а может быть - не было... что могло быть... а могло и не быть... И не знает сам - было? не было? будет? не будет? И не знает, что делать с этой способностью, как относиться к ней и как относиться к людям? И как будут относиться они к тем, кого называют сказочницами...

Завьялова Лидия Филипповна : другие произведения.

Сказочница