Катерина Дынева, уроженка города Кривой Рог, еще раз, грозно взглянула на объявление, в котором требовалась актриса пародийного жанра на один вечер, в какой-то ночной клуб, за щедрое вознаграждение; решительно заплела две косички крендельком, одела атласные трусики, сняла лифчик и накинув что-то поверх, впрыгнула в туфельки и шагнула за дверь...
Надо сказать, что после окончания политехнического института в городе Минске, жизнь Катерины не заладилась. Тематика чертежей, загадочных вычислений и бесконечных формул ей была обременительна, и даже ненавистна. Оттого, не замужняя 22-летняя девица бросилась в разгул и мнимое творчество, как она выражалась, пустилась в поиски себя.
Впрочем, некоторые стороны ее творчества стоит отметить особо. К примеру, ее попытка несанкционированной выставки своих художественных произведений в парке Челюскинцев. Она проходила, около пятнадцати минут, под лозунгом: "Наш гарячо любимы батько!". В выставке участвовало семь работ Катерины, взявшей себе звучный псевдоним Катрин Дынев; две из них были высоко оценены и гневно подброшены в безоблачное синее Минское небо служителями порядка, а именно: "Батько Лукашенко, наяривающий гопака на могилах своих врагов", и "Сон навеянный батьку тремя литрами пива поверх бутыли самогона, под трактором в родном колхозе, за час до пробуждения". На последней, кстати, от самого Лукашенко, остался только нос, все остальное пространство занимал колесный трактор и огромная лужа нечистот.
Можно предположить, что в республике, где так свято ценится свобода слова, в особенности информация о таковой, дорога к кистям и холсту у Катрин была закрыта, закопана и заколочена превосходными дубовыми досками, на которых, возможно когда-то, так лихо отплясывал президент.
После отсидки, Катрин Дынев, утвердила свои новые фамилию и имя в паспорте, сменила национальность, приняла мусульманскую веру и провозгласила себя послом мира ООН.
Вот сохранившаяся выдержка из протокола задержания:
Я Катрин Дынев, признаю себя виновной по следующим пунктам обвинения:
--
Организация шествия обнаженных по пояс женщин с плакатами президента РБ, изображенного с огромных размеров голым бюстом, и надписями: "Большая грудь — большие амбиции!" — что является уголовно наказуемым деянием, порочащим честь и достоинство президента.
--
Устроение беспорядков в общественном туалете на проспекте Ф. Скорины. А именно, групповое избиение кассира и уборщицы; проведение плотницких работ по навеске заранее заготовленных деревянных дверей на кабинки; и прибивание плаката над центральным входом следующего содержания: "Оградим сферу интимного от чужой мочи, фекалий и посторонних взглядов!".
--
Пропаганда анального и орального секса, как верного средства от преждевременной беременности детям до шестнадцати лет. Данное действо проходило возле диско-клуба "Шайба", и сопровождалось остервенелыми криками (очень похожими на стоны во время полового акта) гражданки Катрин Дынев(ой) и несколькими ее сообщниками, с перерывами на групповую оргию проводимую там же, но только лежа на разрезанных презервативах и вскрытых и раздавленных упаковках противозачаточных средств.
После очередной отсидки, Катрин сняла себе комнату на проспекте Пушкина, перед этим месяц "снимаясь" на "стометровке", и устроила там притон, благо владелец квартиры был наркоманом-барыгой.
... лифт открылся сразу, обдав Катерину обычным для данного места запахом мочи и не подмытых задниц. Катерина привычно оглядела знакомые рисунки и надписи, и по старой памяти, для удачи поцеловала маленького довольного чертика с кувалдой, изображенного на рисунке, подписанного как: "Ленин в Аду в ожидании экзекуции, распятый на звездочке октябренка, с распухшей от сифилиса головой и мудями на раскаленной наковальне".
По телефону Катерине вкратце обрисовали характер ее работы. Ей объяснили, что в связи с укоренившейся тенденцией захвата поп-музыки всех ветвей шоу-бизнеса, и негативного влияния данных персон, а именно, "попсовиков" на демографическую ситуацию в стране и в мире в целом, мы, простые рабочие люди, хотим обнажить эти гнойные язвы купающихся в деньгах и власти бюрократов! После примерно такого душещипательного диалога, Катерине привели пару примеров из жизни и карьеры гребаных "попсовиков". Распалившаяся секретарша выкрикивала в трубку откровения касающиеся группы "Ногу свело", которые "опопсев" и оборзев, выходят на сцену пьяные в кал, и оправдывают лишь свое название, когда зацепившись за провода Максим Покровский прыгает по сцене тщетно пытаясь удержать равновесие! Или же, уже брызгала слюной в трубку секретарша, взять к примеру эту безголосую выскочку Алсу! Можно живописно представить, как она, просравшись в золотой унитаз и надув губки, уже познавшие мужскую плоть, простонала: "Папа, я хочу пе-еть. Хочу-у!" Ну и конечно, добрый папочка Лукойл, оторвавшись от Нефтяных Ведомостей, сказал: "Иди доченька, пой". Нисколько не позаботившись о наших с вами, секретарша сорвалась на визг, многострадальных ушах! Он позвонил на именины Филиппка, поздравил его и сказал, что там за кулисами, бля, стоит такая маленькая, смуглая, с не оформившимися дойками, бля, так это, нах, моя дочурка Алсу, петь ей приперло, бля! Филиппок это дело всосал, и промямлил, что так и так, будет сделано господин Лукойл. А сейчас, в качестве приятного сюрприза, на сцене юное дарование — Алсу! Просим!
Обшарпанная дверь офиса, и убогая минималистская обстановка нисколько не удручила Катерину, ибо разгадав жизнь, она поняла, что моча теплая, а офисы в Беларуси вшивые.
Миловидная секретарша с накладными ногтями, — "Явно студентка БАТУ", — подумала Катерина, внимательно и с плохо скрываемым испугом выслушала начинающую артистку, и промычав сквозь зубы, стараясь не встречаться взглядом с Катей, что вы нам подходите, позвонила кому-то, затем послала странное сообщение на пэйджер, и предложила Катерине подождать в соседней комнате.
Соседняя комната оказалась кухней, из крана которой капала вода в грязные тарелки. От скуки Катя начала считать капли, и на двадцать восьмой в дверь вошел молодой человек, "бычьей" наружности, и пробасил, что все в порядке, пора ехать.
Выехав примерно в два часа дня, они приехали на место, а именно к клубу, около пяти часов. Клуб, с дурацким названием: "Свидетели остаются в живых", находился где-то за городом в восточном направлении, посередине то ли заброшенного поля, то ли ухоженной свалки, но то, что дорога упиралась прямо в этот мрачноватый "клубик", так это факт.
Но самое поразительное, это было невероятное количество волосатых "байкеров", тусующихся возле своих железных коней. Так же Катерина заметила богато одетых людей со своими крутыми "тачками", охранниками и девками.
Машина, везущая Катерину, разрезая толпу подъехала к парадному крыльцу, по роскоши своей не уступающему знаменитой Канской лестнице.
— Волнуешься? — спросил ее молодой человек, и не дожидаясь ответа, ловким движением раскрыл Кате рот и сунул туда какую-то горько-кислую таблетку. — Это чтобы все у нас получилось, — он дружески потрепал ее по щеке, — выходи и пригибай голову, я буду держать тебя за руку, так что не заблудишься.
— Угу, — прошептала полусонная Катерина, и открыла дверцу...
А-а-а-аа, протяжный гул сотен глоток, как бы из-за угла вырулил и врезался в Катю. Бах! Свет. Бах! Сцена. Бах! Ленька Агутин.
— Наши долгожданные и всеми любимые, — донеслись слова конферансье, — Анжелика Варум и Леонид Агутин!
А-а-а-аа, не очень большой зал просто сотрясался от визга. Заиграла музыка, и после первых аккордов Катерина сообразила, что это песня "Все в твоих руках".
— Эй, тебе сколько заплатили эти хмыри? — спросил ее Агутин.
— Двадцать пять штук зелени. А тебе?
— Мы на пятнадцати сошлись, сказали, что основная нагрузка на тебя ляжет. А здорово они тебя загримировали, вылитая Анжелка, только вот сиськи у тебя знатные, не то, что у этого воробушка.
-- Ты тоже классно выглядишь. А как я оказалась на сцене?
Начавшаяся фонограмма не дала им договорить. Агутин вел себя очень расковано и профессионально. Катерина тоже, приходя в себя, начала двигаться и открывать рот на своих словах.
Со зрителями происходило нечто невообразимое, они разрывали на себе одежды, посылали воздушные поцелуи, причем, как новоиспеченной Анжелике, так и Леониду, громко и складно подпевали, и умудрялись еще свистеть и бросать на сцену цветы.
И в какой-то момент Катерину-Анжелику что-то "кольнуло", какое-то легковесное чувство тревоги проскочило и тут же затерялось за спинами огромных секьюрити. Катерина даже на миг представила себя Уитни Хьюстон в фильме "Телохранитель", и это предало ей уверенность и некий гонор, так что она хищным движением сорвала с себя великолепный шелковый шарфик, скомкала его в клубок и бросила в толпу. Стоявшие возле сцены рванулись к нему — завязалась драка. Победителем вышел здоровенный волосатый "байкер", с татуировкой крокодила на правом плече. Он оскалился и намотал шарфик себе на шею.
Закончилась песня. Включили микрофоны, но слова "спасибо, мы вас любим", потонули в буре аплодисментов.
На сцену вышел конферансье. Зал мгновенно замолк и возбужденно задышал сотнями носов.
-- Что я могу добавить, господа? — начал он, — эта "попса" заслуживает одних из самых высоких наград за самую наимерзейшую "попсу".
Аплодисменты.
-- И конечно же, мы все, здесь собравшиеся, включая и вашего покорного слугу, — одобряющий гул, — мы не можем не выразить своих чувств по отношению к нашей звездной паре!
Аплодисменты сопровождаемые ревом.
-- Прошу вас, господа, поднимайтесь на сцену!
Секьюрити мастерски образовали небольшой коридорчик к лестнице, и сзади, Варум и Агутина тоже окружили небольшим полукольцом.
-- "Наверное в целях безопасности", — подумала Катерина.
К ним приближалась приятная пара, он держал в руке великолепную розу, она поглаживала свернутую газету.
— Помнишь, я хотел подарить тебе такую же прекрасную розу, как и твои губы, но ты не удостоила меня внимания? — прокричал незнакомец Анжелике в лицо.
-- Но я..., — удар по лицу не дал Катерине закончить. Она отшатнулась и закрывая лицо руками, чувствуя по ним новые удары, бросилась к охране. Там уже двое секьюрити держали за волосы и плечи Агутина, а дама лупила его изо всех сил по коленям газетой, которая издавала металлический звук при попадании по чашечкам.
Не успев опомниться, Катерина почувствовала на своих запястьях мощные руки, и еще чья-то сила за колени развела ей в стороны ноги.
-- Великолепно! — брызгая слюной, заорал человек с розой, и со всего размаху, как футболист бьющий пенальти, врезал Анжелике в промежность.
-- "Это не работа", — подумала, Катерина и увидела лицо батьки Лукашенко, который нагнулся к ней и прошептал на самое ухо:
-- А могла бы на рынке хотя бы торговать, с лотка. А так лежишь вот здесь и ждешь когда начнется... рекла-а-ма! — отчего-то сорвался на крик батько.
Бах! Свет. Бах! Окровавленный Агутин.
-- Реклама, господа, пе-ре-рыв! — по слогам прокричал конферансье, и секьюрити начали теснить распалившуюся публику.
Из динамиков раздалась тяжелая музыка и похотливый женский голос заговорил: "В любом телефоне есть поиск сети, но не в любом есть поиск мудоханья! МУДОЗВОН — верный способ быть всегда в курсе, где, кого и когда собираются хорошенько измудохать! Если вы устали от кокаиновых клубов и..."
-- Слушай сюда, — охранник грубо встряхнул Катерину, — как я и предполагал, — продолжил конферансье, — эта сучка, Татарская, со своей газетой, уложила твоего Леньку, а потом еще эти гонщики с мотоциклетными цепями... короче, он готов.
Анжелика беззвучно заплакала.
-- Если будешь меня слушаться, — очередной рывок за волосы, — может и выберешься отсюда и "бабки" заработаешь. Поняла? — конферансье обдал ее приятным сигарным дымом, заглянул в глаза, и одобрительно усмехнувшись, сказал, — вон там над сценой, где сейчас показывают какого-то педика с мудозвоном, пойдет текст во втором акте. Петь тебе уже не придется, вторая фонограмма и на Леньку, — он мотнул головой в сторону распластоного тела, — рассчитана была, так что по уму, тебе надо во всем хорошенько покаяться и делать ноги, пока я их буду отвлекать, ясно?
-- Да, господин конферансье, ясно.
-- Ну вот и ладушки.
Он повернулся к залу, реклама про мудозвон закончилась и тихонько заиграла мелодия на какую-то песню Салтыковой, как показалось Катерине.
-- Ну что ж, господа, приступим ко второй части нашего концерта. К сожалению наш дорогой Ленечка Агутин забыл как открывать рот под фонограмму и умер. Скопытился, то есть, — гул разочарования. — Но не будем забывать про нашу очаровательную подстилку Анжеличичку Варумчик. Попрошу вас, — обратился он к Катерине, — подойти поближе ко мне.
Катерина поднялась превозмогая все существующие боли в теле, и только сейчас заметила, что совершенно нага.
-- Просим, просим, — не унимался конферансье.
Катерина встала по левую руку от него и взглянула на экран.
-- Подстилка, — пролепетала она, — это еще слабо сказано.
-- ???
-- Я самая настоящая блядь, гхм, и подзаборная пизданосица, гхм.
-- Что, в горле першит? Может свежей спермочки? Доноры найдутся? — обратился конферансье к залу.
Зал одобрительно загудел и зашевелился. На сцену вылез волосатый "байкер", с татуировкой крокодила и Анжеликиным шарфиком, намотанным на огромный кулак.
-- Чтоб руку не намозолить? — осведомился конферансье, вызвав дикий хохот в зале.
-- Для этой стервы "попсовой" я работать не буду, пусть сама дрочит, проблядуха! — с этими словами он ловко достал свой набухший член и взглядом указал Анжелике на ее место.
Ни во что уже не врубаясь, Катерина подползла на коленях к вонючему "байкерскому" члену и застрочила.
-- РАБОЗВОН! — воскликнул голос из динамиков, — для тех кому интересно "приколоться", как другие работают! РАБОЗВОН, найди новеньких рабов!
-- Фух, — вылился в Анжелику "байкер", — сучка даже отсосать нормально не может. Был бы Ленька жив, я б у него спросил, на хуя ему такую падлу в жены было брать, ебть!
Не застегиваясь, с поникшим членом, он спрыгнул со сцены, перед этим врезав под дых Катерине.
-- Ну что ж, продолжим, — подпинывая Катерину, начал конферансье, — Давай, милая, подымайси, ебть, — передразнивая "байкера" глумился он.
Наконец, двое секьюрити "помогли" Анжелике подняться.
-- Читай, дура, — шепнул ей один из них.
-- С... Спа... Спасибо. Спасибо товарищу батьку Лукашенку за наше счастливое...вую еблю. А-а, ха-а,ха-ай, — Катерина упала на колени и задергалась в плаче, — Я ведь только поработать хотела. А что. Вон. И другие. Все же должну. Должны...трудиться мы все можем. А без работы, какое же счастье? Я ведь эту "попсу"... да я ихнюю Анже... — удар лакированного ботинка конферансье остановил ее пламенную речь.
-- Да-с, господа, — задумчиво почесал он подбородок, — смотрю я на этих "попсовиков", и в частности на не-йо! — припечатал Катерину каблуком по лицу, — какая же у нас стойкая "попса"! Сколько воли! Сколько надменности и тщеславия!
Зал напряженно замер предвкушая неожиданный поворот.
-- И я, уважаемая публика, не вижу, как я ни старался, — он огорченно покачал головой, — как я ни пытался, но я не вижу, господа, другого выхода... как, — зал, уподобившись огромному фокстерьеру, сделал стойку, — как замочить эту "попсовую" суку! Растоптать ее в фарш и залить мочой нашего презрения ко всякой глупой "попсе", в назидание вновь прибывающим! То, о чем вы в тайне мечтали, глядя Новогодние встречи, хлебая водяру и жуя "оливье", я предлагаю осуществить! Здесь и сейчас!! Взвейтесь соколы орлами!!!
Когда жестокий оратор заканчивал выносить приговор, лилово-кровавой головой Анжелики уже играли на сцене в мини-футбол, причем с воротами, разметкой и рефери. Тело разрывалось на мельчайшие члены и втаптывалось в пол. Чтобы усилить эффект, из потайных кранов разбрызгивалась бычья кровь. Агутина тоже не забыли, но с ним возилась, в большей степени, женская часть присутствующих, протыкая податливое тело специально подкованными острыми каблучками. Пенис и яички были оторваны и съедены на месте, еще в начале концерта, миловидной дамой с газетой.
Покидая Катеринино тело, сознание, прикрывая побледневшую от ужаса и горя душу, показала Кате ряд картинок и махнув хвостиком испарилось.
Доллары. Двух этажный домик на берегу переливающейся под солнцем речушки. Серебристая иномарка. Уютное кресло. Аппетитное на вид блюдо. Сухое вино. Дымящаяся сигаретка...