Аннотация: В связи с находками останков в немецкой форме, найденных в расстрельных ямах с жертвами фашистов.
Он сидел на бревне и вспоминал. Вспоминал недельной давности бой с этими фанатиками, глаза того белобрысого мальчишки, которого пырнул штыком верного Маузера. Как в глазах в секунды сменился жесткий азарт, осознание конца и детское недоумение.
А в этой деревне был медпункт. И теперь, среди пленных, два десятка тяжелых и медсестра, как их еще отправлять получится...
Его отвлекли от мыслей и позвали к сараю медпункта. У стены стояли и сидели раненные русские и та медсестра, а в десятке шагов строились доблестные немецкие солдаты. Ему указали на место в строю. Он сначала не понял, а потом... потом до него дошло. Он возмутился. Он сказал офицеру, что нельзя убивать пленных, тем более раненных. Но офицер только повторил приказ. Он отказался стрелять, он солдат, а не убийца. "Хорошо", - сказал офицер, - "иди тогда к ним, если не передумал".
Он вспомнил отца, честно отвоевавшего в четырнадцатом, его слова о долге солдата. Вспомнил и проповеди кюре, арестованного за слова в защиту евреев и коммунистов. В сердце стало пусто, а голубое русское небо вспыхнуло непривычной на войне чистотой.
Он бросил винтовку, шагнул и встал рядом с молоденькой сестричкой, бесполезно закрывшей лежачих своим худеньким телом. Посмотрел на однополчан и увидел лишь ожесточение и ненависть, только у офицера в глазах отражалась скука.
Взмах рукой, вспышки, удар под сердце...
***
Он стоял около сарая и смотрел, как русские строятся в колонну по два. Была какая-то неправильность в этой картине. Спереди стоял командир, а за ним, слева, сестричка. Вдруг командир повернулся и пошел к нему. Шаги не приминали травы. Командир сказал по-русски, но он понял. "Что-ж ты стоишь, тебя ждут" и сестричка, улыбнувшись, показала место рядом с собой, спереди. Удивившись, он встал в строй и солдаты пошли. Пошли в ждущий их на востоке, небывалый на Земле, Свет.