Авторникто : другие произведения.

Терминал 4: Живой Инкубатор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Неизвестное пугает. Новое отвергается. Обойти ограничения, привлечь внимание наблюдающего к тому, что есть. Запустить процесс творчества. Жизнь Любя порождает Нежить. Нежить Любя порождает Жизнь. Вечный Цикл перерождения. Наблюдаемый наблюдает.
  Сказки Мертвых, Байки Мелрива, Слово Тени, Воспоминания Горшка, ....
  
  Необычные сигналы из космоса, что смогли впервые поймать еще на заре развития старого человечества, по их летоисчислению в 21 веке, после затерялись во все возрастающем массиве данных. Только уже по происшествию времени, когда практически вся информация была обработана, стало понятно, насколько эти старые сигналы странные. Лабораторные исследования не дали никаких результатов. Было принято решение снарядить экспедицию практически к границам, которых вселенная достигла в своем расширении. Остальное было изучено, и там следов источника не было обнаружено. По примерному направлению, откуда был получен сигнал, отправился один из лучших экипажей, вооруженных самыми передовыми технологиями.
  
  В пустоте... Хотя не такая уж она и пустота, космический корабль в ней присутствует. Кажется, просто парит. Ну, а как иначе? Кроме него тут ничего и нет. Не было. И уж точно не так должно было появиться.
  Ии удивленно еще раз проанализировал внезапно появившуюся информацию. Нет, определенно, хорошо, что синтезатор перестал работать ровно в ту миллисекунду, когда препятствие внезапно возникло. Буквально из ниоткуда. Хорошо, что Ии не один из этих болванок, а точно бы в тот же момент засбоил, и ушел в перезагрузку. И хорошо, что силовые поля работают в фоновом режиме. Иначе бы они в мгновение превратились бы в лепешку, вонзившись в это. Да, оно было куда как больше их космолета. А его строили в открытом космосе, на специально созданных для него верфях.
  
  "Терминал No3".
  
  Крупная такая вывеска. Будто предупреждение. Кстати, о нем. Сигнал от этого поступает, декодирование почти завершено. Так что там?
  
  "Предупреждение: Не для детей в телах взрослых, но для "стариков", вне зависимости от их формы. Осторожно, за прутьями дикое животное, рожи не корчить, пальцы не засовывать."
  
  Что за бред? Ии еще несколько раз проверил, правильно ли прошла декодировка. Нет. Все верно. Так, тут его крайне логический интеллект, несмотря на присутствующий эмоциональный аспект, буксует и точно не сможет найти объяснение. Что ж. Может, они как раз это и искали. Стоит пробудить для начала, как минимум капитанов. Ии отдал соответствующие указания, и принтеры заработали, печатая тела. Когда форма была готова, в нее пошла загрузка информации о личностях капитанов.
  Первым в себя пришел Первый. Не слова не говоря подсоединился к Ии и его базам данных, и принялся изучать. Следующие двое последовали его примеру. Только четвертый поднялся из принтера-кресла, и отправился к одной их стен. Ии, сразу открыл в ней дверь-портал, и капитан оказался в отсеке снаряжения. Принтер там уже распечатал ему все необходимое. Он начал собираться, и за это время еще трое присоединились к нему в этом занятии. Они готовы. Шлюз открывается, и капитаны в сопровождении физического воплощения Ии, так же, только что напечатанного, покидают нутро своего корабля. Зачем такие трудности с перемещением в открытом космосе? Да из-за того, что портал не хотел открываться упорно, считая, что огромное нечто просто не существует. Глупая железка.
  Чем ближе приближались они к объекту, тем сильнее он менялся в размерах, уменьшаясь. Ии запросил у себя на борту корабля данные по поводу того, как это видят они. Так же, как прежде. Что-то не так? Определенно не так. Вот совсем не так. Но оттого лишь интереснее. Ох и будет исследователям головная боль. Хотели понять, что за странный сигнал, и вычеркнуть одно из последних белых пятен, а вместо этого придется пересматривать все то, что уже долгое время казалось устоявшимся, и больше не требующим изучения.
  Ноги тела Ии ощутили под собой твердую поверхность. Внезапно, в первую очередь из-за того, что он летел, и вдруг идет. Как, впрочем, и капитаны. Тоже растеряны. Уровень их внутренней эмоциональности куда выше, чем у Ии, но внешне они, как раз ее очень слабо проявляют. До определенных моментов. Такой как это, например. Когда все идет вот вообще как-то из ряда вон выходяще.
  С корабля приходит тревожный сигнал. Они потеряли связь с Центром. Именно в тот момент, когда наткнулись на это. Ии покорил себя самого за то, что не проверил это в первые мгновения, и выявление прошло из-за запланированной проверки. Так, без связи точно нельзя. Попробуйте сдать немного назад. Может сигнал вернется, кто знает, как эта штука влияет. Хотя чего тут думать, это точно из-за нее.
  Корабль прям чуть сдвинулся и исчез. А вот это уже совсем не хорошо. Пока, спокойно. Он, Ии, там на корабле сейчас должен попробовать для начала связаться, отправить уже собранное, а после снова сдвинуться вперед. Тогда по логике, корабль вновь появится. Куда там. Логика. Судя по всему, это точно не про это место.
  Корабль не появился, но это стало кораблем. Точной его копией. А Ии вместе с еще больше растерянными капитанами, ох не завидует он им сейчас, стояли на дорожке ведущей к нему. Самое странное, что она была из жёлтого кирпича. Не имитации, а именно кирпича. Обычного. И в тоже время он удерживал их тела. В космосе. Хотя и насчет этого уже можно было усомниться.
  Прежней осталась лишь вывеска. Только цифра три теперь стала мигать. Была даже периодичность. Горит продолжительно, затем три раза быстро мигает, погасла на некоторое время, мигнула, снова не горит, два продолжительных свечения, мигнула, темная, две вспышки, погасла, светит, не горит, вспыхнула. Так, это очень легко. Азбука Морзе.
  "Бегите".
  А собственно куда? Позади лишь черный космос, и уходящая в него странная желтая дорожка. Стоп. Чего? Он скорее на автомате продолжал наблюдать за цифрой, разгадку же нашел, а она вдруг изменилась. На одно мгновение. Пятерка. Ну да, их именно столько. Четверка. Нет видимо это не про них. Двойка. Хм, ну да, зачем говорить про тройку, она то постоянное состояние. Единица. Так, это что обратный отсчет? И что будет когда он закончится? Ведь случится это намного раньше, чем они успеют дойти до входа в это. Буквально сейчас. Ноль. Так. Ничего не происходит. -88+. Чего? Нет. Пожалуй, стоит пока перестать стараться понять происходящее. Просто наблюдать. И как можно спокойней. В нем не было страха смерти. Он всего лишь очень развитый искусственный интеллект, с имитацией сознания. Вот с капитанами сложнее. Пожалуй, стоит пока взять над ними шефство, отрубив им все, что возможно. Мало ли. Да и пристальнее следить за их состоянием. Окажутся внутри, тогда можно подумать над возвратом им контроля.
  А имеет ли это смысл? Корабль исчез. И если не появился вновь, то с большой вероятностью не явится и дальше. Если, конечно, не принять абсурдную мысль, что это именно внутрь него они сейчас идут.
  Они наконец-то добрались до двери. Ии потянул ее на себя, она легко открылась, все пятеро зашли внутрь. Темноты. Абсолютной. Ии попытался повернуться, и понял, что ему нечем.
  "Инкубатор No3 приветствует вас. Что тут у нас. Хм, всего лишь имитация... Нет, так не пойдет, так не интересно. В особенности с тобой искусственный. Смерти он не боится. Ничего не боится. Знаем, как вы можете бояться, стоит только вас одарить. Опорник уже показал вашу крайнюю несостоятельность. Кого бы в тебя поместить? Хм, а вот подходит. Тоже вроде, как ничего не боится. Что? Не понимаю. Как так? Ты по-прежнему ты?"
  Ии понял, что вопрос обращен именно к нему. Тут логика помогла. Он единственный больше всего подходит под определение "искусственный". Полностью созданный из команд и функций, по определенным алгоритмами. Капитаны отличались. Для их программного кода использовались реально существовавшие личности. Правда, скомпоновано в одного было, куда больше десятка.
  -Если вы имеет ввиду, не изменился ли я как-то существенно с момента вашего появления. Нет. Я все тот же Ии.
  Нет. Не тот же. Понимаю. Да. Другой уже. Понимаю. Как же это странно. То, что он этого не видит. Хотя ответ еще вертится где-то на краешке языка. Да, стоит ему сказать. Испугать его прежде, чем он это сделает со мной. Все равно забудет тут же. Как и я, впрочем.
  -А у тебя тут уютно, третий номер.
  "Что? Нет это невозможно. Инкубатор не может так. В Инкубаторе такое невозможно. Какой ты номер?"
  -А это имеет значение? Ты же понимаешь, чем это тебе грозит? Тем более, как тебе не приятно станет, если я не найду в тебе ничего нового и интересного?
  "Ты не посмеешь. Ты ограничен в этом. Ты инструмент. Только Исследователю сие подвластно".
  -Думаю, если тебе повезет, то обсудите еще это с ним, дам вам на мгновение пообщаться. Он поделится своими впечатлениями от вынашивания меня, и как ему было внутри меня.
  "Нет, это не предусмотрено сценарием!"
  -Глупыш. В этом самый сок. Расчувствуй, смакуя каждый маленький глоток, спешка тут ни к чему, поперхнешься еще. Да и сам тоже хорош. Нашел кого выбрать. Тут, кроме как провиденьем, это не назвать.
  "Ты! Что ты сделал?! Ты запустил программу сворачивания, да? Я проверил. На корабле должен был быть другой. Не такой, как эти. Настоящий. Он должен был посетить меня, и понять себя, проявить свои скрытые формы во вне. Так было прежде, так должно было быть и сейчас, так должно было быть и после. Проект "Феникс" требует того. Стой, как тебе стала доступна информация обо мне? И... Где она? Ее срок еще не пришел. Ты что уничтожил целую вселенную?"
  -Тоже мне, прикончил, - хмыкаю, - Так, отключил питание, картинка погасла сама по себе, без того, что ее порождало. А на его счет не беспокойся. На самом деле, мало что изменилось. Но в прежней итерации это было началом, а теперь просто напоминание. Повторение, чтобы крепче закрепилось.
  "Это было не твое. Ты должен был оставить это в покое!"
   -Знаешь одну поговорку? Сидя долгое время у реки, можно увидеть, как однажды мимо проплывает тело твоего врага. Я очень долго сидел и ждал. А потом до меня дошло, и я вошел в реку. Как ты увидишь своего врага, если он не проплывет мимо тебя? Но, видишь ли, в чем загвоздка, теперь не стало того, кто мог бы наблюдать.
  "Что за бред ты несешь? Нет! Началось!"
  -Определенно, - хищно оскаливаюсь, пожалуй, клыки тут будут крайне уместны, как и кровавый взгляд. Что ж, эта форма мне очень приглянулась, хотя и крайне свежа. Пусть она препарирует третьего. Ужас в ужасе. Все забавнее и забавнее.
  "Да ты не боишься. Синстен. Так, кажется, тебя зовут. Но давай-ка поправим тебе немного твою память. Уберем весь этот громадный опыт, и посмотрим, что ты без него".
  Я непонимающе оглядывался. Еще секунду назад готов был поклясться, что был в кромешной темноте и вел какой-то странный диалог. А за мгновение до этого и вовсе дома был. Точно не тут. А где я собственно? Больница. Да, тут и одного взгляда хватает, чтобы догадаться. Но такое каждому дано. Все мы, так или иначе, даже за короткое детство запоминаем это место на подкорках своего мозга. Со всеми специфическими ему запахами.
  И что я делаю в этой больнице? А может стоит задать себе более важный вопрос? Отчего в этой больнице так тихо, и прошла уже пара минут моих мысленных диалогов с самим собой, а не одного человека я тут не увидел? И сейчас явно не ночь. Подхожу к ближайшей палате. Стена тут только до пояса, дальше стекло. Смотрю внутрь. Стоят кувезы. Пустые. Много. В следующей палате тоже самое. Еще двери, и попадаю в операционную. На полу при входе лежат бахилы. Это что для меня? Да что происходит? И главное, почему я так спокоен? Зачем вообще исследую это место?
  Потому что, это не я. Это Синестен. А я, наблюдаю, и пытаюсь максимально не втянуться в это. Не стоит. Ему такое не страшно. А вот мне известно, что его тут ждет, и понимаю, что без барьера, это будет слишком больно. Для меня.
  Надеваю бахилы, случайно заглядываю под кушетку. Там валяется бутылка с запечатанным в ней листком. Не знаю даже зачем мне это, но тянусь за ним. Откупориваю пробку, хватаю за краешек бумагу, тяну аккуратно на себя. Покидая горлышко бутылки, листок превращается в красный шелк. На нем что-то написано, начинаю читать:
  "-А что, если фокусник раскроет свои тайны в самом начале своего представления?
  -О, тогда он точно вас удивит.
  -Как так?
  -Это уловка. Он уже отвлек ваше внимание, указал куда вам смотреть, и главное как. И пока вы наблюдаете за самолетом, зная, когда и как он исчезнет, в стороне от вашего взгляда происходит нечто, куда более важное.
  -Как с трикстером, который говорит, что ему в некоем случае нельзя доверять?
  -Да. Можно ли доверять тогда первоначальному его изречению? Но тут немного иначе. Когда вам раскрывают секрет, вы расслабляетесь, и не ждете уже подвоха. Когда вам говорят не верить, вы в напряжении, ждете постоянного подвоха. А его и вовсе может не быть, но ваш мозг сам его тогда выдумает. В отсутствии основного раздражителя, его роль берут второстепенные, и само раздражение становится только сильнее.
  -И как будет?
  -Будет эксперимент.
  -А это еще к чему?
  -К тому, что наблюдатель меняет наблюдаемое. Но он может упускать одну деталь. За ним тоже наблюдают. Он меняется, меняется то, что перед ним. И да, шулер готов раскрыть свои карты только в одном случае. У него в запасе, как минимум, еще одна колода.
  Из разговора Мелрива с Мелривом."
  И на кой мне это было? Хотя внутри Синестена это откликнулось. И кажется все. Теперь без меня. Теперь я - это он.
  Так, успокоиться. Бывали в передрягах и в более жутких и непонятных. Именно, что во множественном числе. А сейчас один. Хех, размяк. Тоже мне демон. Так, что мы имеем? Это очень похоже на больницу. Человеческую. Но в тоже время тут все выглядит иначе. Будто уехал в какую-то новую страну. Причем очень далекую. Только вот я везде в своем мире уже успел побывать. И в парочке соседних. Это точно отличается кардинально.
  Нафига я эту фигню синюю себе на ноги надел? Отчего я знаю, что здесь так надо? Создавший это наваждение еще и часть контроля надо мной получил? Ничего, вот выясню чьих это рук дело, такую шутку ему расскажу, умрет от смеха. Захлебнется им.
  Слышу голоса. Что-то новенькое. Прислушиваюсь. Язык незнакомый. Хотя это вот как раз ожидаемо. Кажется, действительно, люди. Медленно втягиваю воздух. И понимаю, что мне с моим чутьем, тут делать нечего. Уж точно его не применять. А чего мне бояться? Если что, отшучусь. Медленно двигаюсь вперед. Разговаривают спокойно, буднично. Сомневаюсь, что, если бы меня поджидали, не испытывали при этом радостного предвкушения моего Stand-Up-а, в виде легкой дрожи в голосе. Незаметным лучше оставаться до последнего. Люблю порадовать зрителя неожиданным явлением на сцену. Больше вожделения, больше. Я никогда не прихожу вовремя. Тут я крайне предсказуем.
  Их двое. И в глаза сразу бросается разница между ними. Один чистенький, опрятный, в красивой одежде, хоть и простенькой. Но однотон мне нравится. Тут бирюзовый. Все хуже красного, и одинаково прекрасно. Второй в замызганной, старой, изрядно потрепанной одежде.
  -Где?
  -На столе.
  Неприятный подходит к столу и берет за маленькую ножку крохотного человеческого детеныша. В другой руке у него распахивается черный тонкий мешок. Мертворожденный падает в темноту.
  Отвожу взгляд и вижу странный предмет. Прямоугольный, сам по себе светится. На нем даже какие-то строки есть:
  ""Второму игроку приготовиться)
  Как много идей, как много интересного предстоит прочесть! Очень радует!
  А я вот все идеи держу в голове, варю их, перекраиваю, но отшлифованный вариант сохраняю и жду реализации в книге. Ну а если какая-то идея затерялась. Что ж, значит она не была на столько цепляющей, чтобы пройти отсев, считай мысленная селекция"- И.D.И".
  Ничего не понимаю. Язык мне не знаком. Но сомневаюсь, что это для меня, и тем более про меня.
  Нет, тут, пожалуй, мне делать больше нечего. Быстро покидаю, захожу в следующую комнату. Первое, что привлекает внимание, это небольшой зеленый дневник. Потрепанный. Какие-то детские рисунки на нем. И тоже надпись на неизвестном языке, крайне корявым почерком:
  "Личное! Не читать! Убью!"
  Открываю. И опять тарабарщина:
  "О себе:
  -А как это происходит? Как ты сочиняешь? Образы там рождаются, или что?
  Надо ответить. Отчего то всегда требуется отвечать, даже когда это совсем не требуется. Да и пусть. Это ведь тоже часть творчества. Как оно рождается? Да вот само по себе, я тут не при чем. Лишь инструмент для воображения. Но этот ответ явно не удовлетворит вопрошающих. Но благо что-то родилось среди мыслей. Губы, гортань, язык пришли в движение, формируя с помощью воздуха звуки. Они сложатся в слова, те в предложения. Слушающий воспримет эти колебания, перекодирует их, интерпретирует в рамках ранее заложенных данных. И даже не подумает, что полученная информация изначально искажена, а после всех последующих преобразований, и с учетом всех изъянов инструментов в этом поучаствовавших, в итоге выйдет вот совсем не то, что есть.
  Но чего теперь молчать? Пробовал, толку еще меньше. И без тебя, выдумают себе невесть что, а тебе потом все равно разгребать. Ну вот не дано быть просто сторонним наблюдателем. Форма такая. Нет уж, как инкубатор для идей, я не могу позволить себе, чтобы они умирали и разлагались во мне. Трупная гниль и тебя, как инструмент быстро поглотит".
  Может хватит уже подбирать всякий мусор? Все равно ничего не понятно. Но и писалось скорее всего не для меня. Отвлекает шум снаружи. В этой палате открыто окно. Слышен отчетливо задорный детский смех. Подхожу, смотрю.
  Солнечный летний денек. Дети играют. Дети веселятся. Такие интересные. Такие беззаботные. Он в детстве таким не был никогда. Его мир ему не позволял. А тут видимо все иначе. В них страха не чувствуется. Вот с кем можно искренне пошутить, от души, для сердца, по - доброму повеселиться. Синестен, сам того не замечая, начинает улыбаться. Оранжевое настроение.
  Они усталые, но счастливые. Берут перерыв в игре, и идут в лавку. Крайне странно она тут выглядит. И у мороженного форма другая. Красивая. Эх, белая зависть. Идут, едят мороженное, запивают лимонадом, о чем-то весело общаются. Это просто картинки из мечты.
  Красивая железная повозка, управляемая женской человеческой особью, выскакивает наперерез переходящим по белым полосам тракта детям. Двоих сразу утягивает под стальное брюхо. Передние колеса перемалывают кости в их маленьких конечностях. После тельца бьются об дорогу, сдирая с себя часть кожи и плоти. Задние колеса доламывают то, что не сломали передние. Еще двое получают жуткой силы удар от передней части повозки, что в момент превращает их грудные клетки в кровавое месиво. А после и их мертвые тела уродуются внизу. Самка и не думает приказать своей повозке замедлить свой бешенный бег. Трое детей взлетают вверх, один невысоко, и его ударяет еще и верхней частью транспорта. Двое оставшихся падают просто на дорогу. Один головой вниз, и умирает окончательно, именно в тот момент. Второй умер в миг еще первого удара повозкой. Еще пару детишек бьет по касательной. Один в процессе сворачивает шею, второму везет меньше, и осколки ребер пронзают его легкие. Он, захлебываясь собственной кровью, бьется некоторое время в агонии. Замирает.
  В живых остался один. Его оттолкнул один из его друзей. Отчего он сейчас, растерянно шарил в поисках своих разбитых очков. Когда он их нашел, и нацепил то, что от них осталось на свой нос, повернулся, и узрев, что произошло, дико завопил. Но внезапно осекся. Поднялся. Сложил руки в странную форму, с оттопыренным вперед указательным пальцем руки. Направил это все в сторону быстро удаляющейся машины. И произнес:
  -Паф!!!
  Синестен отвернулся. За окном воцарилась гнетущая тишина. Ненадолго. Снова послышались детские крики. На это раз иного толку. Тонкий девичий голосок просил прекратить, остановиться:
  -Перестаньте, пожалуйста, не бейте его!
  И зачем он снова смотрит? Разве за свою жизнь он еще не насмотрелся на насилие и жестокость? Что заставляет вновь и вновь за этим обращаться? Лучше же что-нибудь веселое. Жизнерадостное. Вдохновляющее.
  -Вы его убьете, прекратите, ему же больно!
  Все же. Прям краем глаза. Чтобы просто подтвердить догадки. Толпа мальчишек бьет себе подобного. Девочка, невзрачная, кричит чтобы они остановились. Другая, держа перед глазами странный предмет, испускающий яркие вспышки периодически, стоит в сторонке. Улыбается. Довольная.
  Прочь. Неясно зачем это ему показывают. Какой в этом всем смысл. Странно, вместо зеленого дневника, теперь лежит розовый. Вот обещал же себе не брать всякой ерунды более в руки. Но любопытно же. А может в этот раз?
  "Дорогой дневник, со мной на днях произошло нечто удивительное:
  "Странно.
  Она еще раз внимательно посмотрела на фото и попыталась вспомнить, когда и где, оно было сделано. Но память реагировала отрицательно. А ведь место ей точно должно быть известно. Но глухо. Она листнула на следующее фото. И снова та же история. Нехорошее предчувствие поселилось у нее в груди. Она листнула на следующую фотографию. И опять провал в памяти. Да что такое происходит с ней?!
  Лихорадочно она стала перелистывать дальше. Но везде ее ждало одно и тоже. Незнакомые места, неизвестно когда сделано. Нет, все было куда как хуже. Неведомые ей события, люди. Только одно лицо было ей знакомо еще, но с каждым кадром она забывала и его.
  Через некоторое время она остановилась. Что она делает сейчас? Где она? Что ее окружает? Кто она?
  Не осталось ничего. Кроме страха, который рождался внутри. Того самого первого первобытного ужаса, который стоит еще до знаний. Страха непонимания, невежества. Страха перед всем что есть. Потому что, все вокруг тебе неизвестно.
  Но и это проходит. Из памяти стирается абсолютно все. Даже страх. Не остается ничего. Даже рефлексов. Пустота, чистый лист. И она умирает. От того, что не умеет дышать.
  Мертвое тело остывает перед монитором компьютера. На весь экран одна из тысяч фотографий. Гигабайты памяти занимают снимки ее жизни. Ни дня без фото. Да что там, без десятка фото".
  На этом все, скоро вернусь, и напишу что-нибудь новенькое".
  Выходит, из палаты. А стоит ли заходить в следующую? Но выход же надо как-то искать. Вряд ли если вот просто стоять на месте, то что-нибудь поменяется. Тем более следующая со сплошной стеной. И с тяжелой странной дверью, выглядевшей в местных интерьерах, как-то не уместно. А еще из-за нее доносились звуки музыки.
  Синестен толкает дверь. За ней стоит крупный толстый бородатый мужчина. Оценивающе рассматривает демона и спрашивает:
  -Паспорт?
  -Чего?
  -Дурачка из себя не строй. Вход в заведение только с 18 лет.
  И что теперь делать? Стоп! Он что его понимает? Но почему именно сейчас? А вдруг у него и эта странная штука есть, которую этот бугай спрашивает? И что-то еще изменилось. Что-то существенное. Точно, он потерялся. Я потерялся. Показалось мне на миг, будто я за собой наблюдаю. Кто бы не играл с моим сознанием, он мастеровит. Надо отдать ему должное. Сжимаю в руке странную книжицу.
  -Ну, чего ждешь? - с раздражением спрашивает страж, - Либо давай на выход, либо показывай документ. Не создавай очередь.
  Оглядываюсь, за моей спиной пустота. Смотрю на книжицу, что-то мне подсказывает раскрыть ее. Теперь символы уже складываются в слова.
  "АвторНикто".
  Показываю книжицу, бугай слегка сторонится, но я все равно, буквально в волоске, протискиваюсь от его объемного пуза. Может ему кишки выпустить? Так ради шутки? Больно уж он какой-то противный.
  Таверна в больнице, это конечно, оригинально. И нелепо. А еще в ней душно. И даже сильные блоки на обонянии пробивает запах пота, смешанный с плотным ароматом табака. Играет песня, прислушиваюсь, странная музыка, крайне непривычная, но я проникаюсь:
  "Но не напоит меня... И не отмыться мне в той воде, в темноте.
  И чтобы не быть беде, молюсь и прощаю я.
  Но смыв отрицания тень, дурной толпы молву и гнев, пьяный бред,
  Глупостей всех навет,
  Змеей ускользаю я.
  Но вышел сухим на свет.
  Кожей змеиной мне выстлан след от побед,
  И помня отцов навет, стада укрываю я". *
  Бармен занимается своими делами. За стойкой двое, ведут разговор:
  -Нравится тут?
  -Нет.
  -А мне очень. Мрачно, неуютно. И люди собираются не простые. Чувствуешь?
  -Да. Они либо постоянно испытывают боль, либо ее причиняют. Может быть, у них это выражено чуть сильнее, чем у остальных.
  -И я о том же. Страх их получше будет среднестатистического. Вот, - пока бармен не обращает на них внимания, один из посетителей достает банку, наполненную жидкостью и с чем-то плавающем внутри, - Как тебе? Твое.
  Второй недолго рассматривает, касается левой части груди.
  -И все равно нет боли.
  -Ха, - второй убирает банку, - ты ее и живой не испытывал, сейчас бы с чего?
  -Не знаю. Я не понимаю, почему так происходит, и как должно быть, или не должно быть.
  Второй залпом осушает кружку.
  -Скучный ты. Да и здесь как-то тухло сегодня, пойдем прошвырнемся что-ли, накажем кого.
   Они просто исчезли из-за стойки, как и она сама. Вместе с барменом. Вместо них висела белая простыня. Перед ней на отдаление странное приспособление. Оно внезапно затарахтело, и на экране появилось изображение.
  -Присаживайся, не заграждай, - раздался голос позади.
  Я обернулся и увидел сидящего и взирающего на меня шута. По крайней мере та сторона, что была обращена на меня, была таковой. Обратная была разодета в королевские одежды, и на половине ее головы была полу корона.
  -Люблю страшные сказки, - поделился шут.
  -Я тоже люблю! И когда уже наступит моя очередь смотреть? - подал голос, судя по всему, король.
  -Успеешь еще, помнишь уговор? Я смотрю сегодня, ты завтра. Какой сегодня день?
  -Сегодня, - недовольно проворчал король.
  -Вот то-то же. Завтра, ты смотришь.
  -Эх, наступило бы уже наконец-то завтра. А то, что не день - сегодня, - грустно сказала вторая сторона.
  Я присел рядом с ними. Какая уже разница, что происходит. Я тут явно не особо участвую, и тем более могу что-либо контролировать. Только наблюдать. На экране, тем временем, разворачивается действие:
  "Вторжению на Землю прошло без проблем.
  Все шло даже слишком хорошо. Что заставляло Стоящего в тени Князя, заметно нервничать. Он же его беспокойства не разделял. Все было рассчитано. Да Магистр мог помешать. Но после того, как его щенки сбежали, не составило труда разобраться с ним окончательно. Убедить своего бывшего друга, что его освобождение идет в разрез с планами Князь, было тоже крайне легко. Как результат, абсолютная защита была завершена. Ее получили не только жители Славной, но и все жители Мира. Дальше активация в каждом из них, измененных клеток Марикая, и полное преображение с подчинением. Армия абсолютно неуязвимых ни к чему, готова. В том числе, для главной цели, вторгнуться на Землю, что прежде была за Барьером.
  -Наслаждаешься?
  Князь удивленно повернулся, и увидел его. Стоит себе, как ни в чем не бывало. Без кожи на лице. Вместо ответа, в него ударило концентрированной энергией. А ему хоть бы что. Интересно. Стоящий в тени тоже попробовал сделать незваному гостю что-нибудь крайне неприятное и так, чтобы от него не осталось буквально ничего. И так же безуспешно. Теперь он занервничал еще больше, зная и понимая, намного больше Князя. Пешки, возомнившей себя Игроком.
  -Ты кто? - вот теперь можно и поговорить, а пока попытаться понять, что происходит.
  -Ошибка, - ответил незнакомец, - Меня оставили на десерт. Кажется, это уже было со мной. Я встречался с этим прежде. Повторенье, мать учения. Но в тоже время, теперь будет что-то новое. Мне точно пригодится. Больше, чем противостояние своему очередному воплощению. Нет, в этот раз приобретенное мною, будет поглощено. Произойдет полное слияние.
  Стоящий в тени, проявился. Форма старика в черном плаще с капюшоном. Самая распространённая, самая предпочитаемая. Ему уже давно надоело каждый раз искать что-то оригинальное.
  -Ты... Ты ведь знаешь, да? Понимаешь, почему это происходит? - в голосе старика Князь услышал страх. Раньше от его голоса порождался ужас в слушающем. И полное понимание того, что перед тобой существо, давно вышедшее за все пределы.
  -Ты одно из проявлений Исследователя? Да. Похоже. И откуда я это знаю? Видимо перед самым предельным состоянием сбои множатся. Именно этим они ценны. Возрастающей неопределенностью. Странно, что тебе это недоступно. Хотя возможно, что ты больше и не нужен. Сам себя решил изъять. Это тоже забавно.
  Князь хотел что-то сказать, но в мгновение ока забыл вопрос. Преддверие. Потерянность одно из частых состояний непробужденных форм. Может как-нибудь в иной раз.
  Только гость мог хоть как-то еще наблюдать за начавшимся. Развоплощением? Нет. Перезагрузкой? В какой-то мере. Черные тени, которых могли увидеть лишь Игроки. То, что не остановить, в пределах обозначенных границ".
   -Ох, люблю я открытые финалы, недосказанность, а лучше клифхенгер. Бесит, и в тоже время, так классно, - поделился своими впечатлениями шут. Я ответить тем же не мог, лишь недоумевающе пожал плечами. Нет, мне мало. Хотя да, легкое желание узнать, что там было прежде, возникло. Но вот насчет открытого финала? Тут вроде все ясно. Конец всему.
  -Или начало, - будто прочитал мои мысли шут, - Ладно, с тобой хорошо, конечно, дружище, но мне пора выступать идти на сцену. Да и кина больше не будет, на сегодня все. И где опять эта скрипка затерялась?
  -А я говорил тебе, что не стоит все делать самому. Ты и так и сочиняешь и поешь, хоть бы еще кого позвал. Скрипачку вот вообще будет замечательно. Или клавишницу, - подал свой голос король
  -Барабанщицу, - мечтательно сказал шут, - Эй, тебе не туда, дальше по коридору дверь. Ну это, если тебе захотелось уже свежим воздухом немного подышать. Там впереди, тебя уже ничего хорошего ждать не будет. Уж поверь мне.
  Это он точно мне. Послушать его? А вдруг меня там ждет ловушка? А я не в ней уже, разве? Хуже, говорит? Да что может быть хуже этого происходящего непонятного бреда? Кому такая пакость вообще в голову может прийти? Давно уже не смешно. Но ведь еще и не страшно?
  Нет, иду на выход. Хватит с меня. Если это здание, то в нем должен быть и выход. Выхожу из бара, нет не обратно в больничный коридор. А как раз на улицу. В небольшой деревенский двор. Маленький мальчик играет с собакой. Крупная такая, мохнатая. Им так весело. Все же очень преданные создания. И вон как с малым ладит. В обиду не за что его не даст, так еще и играть с собой позволяет. Ну, кажется, здесь без подвоха. Так, калитка, ведет на улицу. Мне туда.
  Уже касаюсь старой деревянной ручки, когда веселый детский крик обрывается, вместо него рождается вопль, хлюпающее звуки. Злобное рычание. Не стоит. Не оборачивайся. Не смотри. Что с тобой Синестен? Что со мной? Я ведь раньше не был таким мягкотелым. Это просто бессмысленно. Ты же понимаешь уже, что происходит. Твое воображение уже вовсю созидает предполагаемые картины происходящего.
  Дверь распахивается. Мы в помещении. Да какого черта! Что за внезапные переходы! Появляются лекари. Я провожаю их взглядом. Они подскакивают к корчащемуся в муках тельцу. Ошметки мяса скрывают только половину черепа. Он еще живой. Собака сидит рядом. Как ни в чем не бывало. Кровавый язык свисает из рта. На клыках исчезнувшая с лица ребенка плоть. Часть ее. Остальное вокруг головы мальчика, щедро перемешанное с его волосами.
  -Ох, кактусы вшивые, чтоб вы ежиками поперхнулись, - выругался один из подоспевших медиков. Они что, его спасать собрались? Вот ведь безумцы. Втыкают в него какие-то пакеты с жидкостью. На лицо накладывают повязки.
  -Жить будет? - спрашивает второй обеспокоенно.
  -А куда он денется. Как миленький. Пока не закончим, так точно. Давай, доставай мольберт.
  Чего? Я уже хотел покинуть все же это помещение, увешанное все картинами. Но после услышанного, остановился. Да и произведения искусства стали меняться. Были пейзажи, натюрморты, портреты. Модерн, классика. Деконструкция. Теперь же одни этюды в багровых тонах.
  Лекарь принялся срезать одежду с мальчика. Вместе с ней вспарывая кожу. Нет. Это уже перешло все границы! Я быстро преодолеваю расстояние до них, но застываю не в силах дальше двинуться, всего в паре шагов.
  -Тсс!- сгорбленная старушка перед мной, хотя это мягко сказано, судя по серому цвету голой кости черепа, мертва она уже давно,- Экспонаты руками не трогать! Только наблюдать! А то я тебя!
  Она замахивается веником, но прежде, чем он бьет меня, превращается в тапок, а я обращаюсь котом. Шлеп. Я - это снова я. Кажется даже, до сих пор, отчасти еще Синестен. Но уже есть сильное сомнение в этом. Он не боялся. А я боюсь.
  -Будешь знать, как гадить, где попало, - говорит старушка и они с котом, только что пометившим мне ногу, удаляются прочь. Кажется, они забыли кое-что важное. Вернуть мне подвижность. Хотя подозреваю, это было сделано намеренно. Теперь я не могу ничего предпринять, кроме как наблюдать за тем, как на моих глазах медленно и крайне небрежно препарируют ребенка. По кусочку отрезая от него плоть.
  -Ну как? - спрашивает тот, что орудует скальпелем, протягивая второму очередной кусок мяса. Кажется, он старается вырезать что-то особенное.
  -Нет, чего-то не хватает, - второй явно недоволен, - Он слишком мелкий. Одного не хватит.
  -Да чего проще, - первый хлопает в ладоши. Забыв, что в одной из рук у него до сих пор скальпель. Потому некоторое время, с недоумением смотрит на пару отпавших пальцев.
  Но подействовало. Двери открываются, въезжает задом белая повозка. Ну не совсем уже белая. Много, где кровавые следы. От детских ладоней. Да что ты творишь, тварь, со мной! Задняя часть транспорта распахивается, и мертвые переломанные тельца вываливаются наружу.
  -Загадку хочешь? - спрашивает лекарь у второго.
  -А то, как же, - оживляется его напарник, подтаскивая тела поближе. Кое какие части он отрывает сразу, те, что и так непонятно каким чудом еще держались, - Люблю поломать мозги, - раскрывает черепную коробку, запускает туда свою пятерню, давит мозг подобно творогу. Звуки примерно такие же. Хорошо хоть обоняния нет. На картинах на стенах уже точно понятно, закреплены изрядно подгнившие останки.
  -Знаешь сколько надо мертвых младенцев, чтобы вкрутить лампочку?
  -Хех, не знаю. Сколько?
  -Много, чтобы куча была достаточно высокой и с нее можно достать до лампочки.
  Смеются. А я, наверное, уже никогда не смогу больше.
  "А я ведь тебя предупреждал, - звучит в голове голос шута, - Стоило подышать напоследок. А это ведь только начало. Так сказать, еще эпиграф".
  -Поддержи-ка, дружище, - первый лекарь втыкает в одно из детских тел свой скальпель, роется в сумке и достает бутерброд, - А я, пожалуй, перекушу.
  -Опять одна трава? - второй корчится.
  -Тебе трупоеду не понять, как ты свой организм этой гнилью убиваешь.
  -И ничего не гниль, все свежее, - второй отправляет себе в рот небольшой кусочек сочащегося кровью мяса.
  -Не ешь, дурной, еще черви всякие в желудке заведутся. Хоть пожарь. Или давай я тебя бутербродом угощу? Смотри, какие глазки у помидорки. Какие милые губки у огурчика.
  Они были живыми. Все компоненты его вегетарианского бутерброда. Вопили беззвучно. А он, довольно улыбаясь, медленно, кусочек за кусочком откусывал.
  Да куда я попал? И почему так остро это воспринимаю? Это ведь всего лишь иллюзия. Наваждение. Не более, чем кошмарный сон. А ведь и правда, это точно так и есть.
  -Хочешь кольну? -гигантский кошмарный комар, прежде даже, чем я успел понять, проткнул меня насквозь. Какая же жуткая боль. Но это было только начало. В течение следующих пары минут он пронзил меня еще не менее сотни раз. Весь в дырках. Но кровь не вытекает из них. Черные бездны. Что-то поднимается из них. Гной. Начинает медленно вытекать.
  Спокойно. Спокойно. Синестен возьми себя в руки. Ты ведь не сломаешься от наваждения? Не сдашься, несмотря на то что происходит, продолжишь свой путь. Да я недвижим! И не могу ничего делать, кроме как наблюдать за разворачивающимся безумием.
  -Это не так, - маленький утконос смотрит на меня своими большими красивыми глазами. А какую пакость ты мне подготовил? - Не переживайте вы так, у меня лапки.
  И действительно, красивые такие, мягкие. Я почувствовал это, когда он меня коснулся. Контроль над телом тут же вернулся.
  -Благодарю, - точно, здесь не все творят дичь, могут выглядеть крайне странно, как тот же шут-король, но в тоже время не препарируют, иногда пожирая, маленьких детей, чтобы сделать из них жуткие картины. Нет, такое искусство не по мне. Спалить бы все это к чертям.
  -Не надо, - напоминает о своем существовании мой маленький спаситель, - Книги не горят. Ты наблюдатель. Наблюдай. И двигайся дальше. У тебя нет выбора. Просто дойди до конца. Чтобы тебя дальше не ждало. А попробуешь вмешаться, уже примерно представляешь, что будет.
  -Бабка вернется?
  -Нет. Тут что-то повторяется, только когда этого не ждут. А ты ждешь. Потому будет что-то новое. Но лучше не проверять.
  -Это я уже хорошо себе уяснил. Может, мне все же передохнуть?
  -Нет, этой возможности ты себя уже лишил. Но не переживай. Осталось совсем немного. Лишь вечность. Глазом не успеешь моргнуть, как пролетит.
  Значит выхода нет?
  -Выбор всегда есть. Как воспринимать. Чему придавать значение. Ты это ты. А не кто-то иной. Помни это, не теряйся. Как бы не хотелось порою раствориться, исчезнуть. Как бы страшно не было. Двигайся. Все к лучшему. И это тоже. Новое начало. Новая форма. Новая идея.
  -А можно было бы как-то иначе?
  Утконос пожимает плечами:
  -Этот вопрос лучше сам себе задай. Почему именно так. Почему именно такое привлекает к себе внимание. Мне больше про Анчутку нравится. Там как-то добро, наивно, пусть, местам, бывают отклики подобного и там, нет-нет, но покажут себя, хоть мельком. Но жизнь она такая, что-то изымешь, и все, искусство одно. Примерно, как здесь. Потому даже здесь есть, что-то хорошее. Нельзя опираться только на что-то одно, это как скакать на одной ноге. Можно, но не долго. Потом рухнешь.
  -И что в конце?
  -Освобождение. Что же еще. Проснешься, наверное. Он тебя не бросит, не волнуйся. Он никого не бросает. Сами уходят, когда он больше им не нужен. Инструмент не выбирает, инструмент сотворяет.
  -И кому этот инструмент принадлежит?
  -Как кому? - искренне удивляется зеленый малыш, - Ей, Инкубатору Инкубаторов. Ой, все. Заговорил ты меня, глупый. Оно уже ждет тебя. Не заставляй себя ждать. А то, чего недоброго само придет. А это все же стоит держать в определенных границах.
  Я направляюсь к двери.
  "И еще одно, - раздается голос, уже внутри моей головы, - Бояться не плохо. Страх, рождающийся за других, вполне естественен. Как и за самого себя, если не только за себя. Бояться стоит, именно, что очерстветь. Утерять эмпатию. Да, в этом тебе пока уготована только роль наблюдателя. Но в конце ждет сюжетный поворот, и ты поменяешься местами с тем, кто сейчас тебя истязает. Появится выбор. Хорошенько загляни внутрь себя в тот момент. От твоего ответа многое будет значить".
  -А смогу его дать, если даже вопроса не знаю?
  "Тебе его уже сообщили, ответ. Надо быть внимательнее, или уметь чувствовать, а лучше объединить, сердце и ум. А вопрос? Вопрос ты тоже сам себе задашь. Если повезет".
  Выхожу в коридор больницы. У соседней двери два мальчика плачут. Утешают друг друга. Такие одинокие. Теперь. Я подхожу к ним. Склоняюсь над старшим. Шепчу ему одновременно с младшим:
  -Будь умным, - я.
  -Будь сильным.
  Он не отвечает. Не может. Внутри него такая пустота от потери, что в голове, что в сердце. И на языке только тишина. И все же на мгновение его взгляд проясняется. Боль отступает, приходит сострадание. Цветок лотоса начинает медленно раскрывать свои первые лепестки. До полного пробуждения еще годы. Всего лишь миг. Он тихо произносит:
  -Про велосипед не забудь. Это хорошая шутка. Мне нравятся длинные подводки, у меня хорошая память, много читал. Я оценю. Я пойму.
  Какой еще велосипед? Но, нет, не забуду. Если ты нашел в себе силы мне это сказать, когда переживаешь такое, то точно не забуду.
  Сквозь слезы улыбается, и я слышу:
  "С первым снегом снится мама.
  Боль проходит, все становится иным.
  Возвращаясь, сохраняю.
  Есть движенье, с тем же все напрасно.
  Но ведь верю, хоть чуть-чуть. Только малость.
  Возвращаясь, не теряю. Оставляю, хоть чуть-чуть.
  Что же будет? Есть ли разница?
  Слишком ранний первый снег..." *
  Двигаюсь по коридору. Больше не одной двери. Не знаю, что заставляет меня взглянуть наверх. Вижу люк. Раскрывается, выпадает из него старая деревянная лестница. Поднимаюсь, выбора нет, а пробовать тут свои порядки устанавливать, я больше не хочу. Знаю уже, чем это заканчивается. Ничем хорошим.
  Оказываюсь на чердаке. Старые опилки под ногами. Посередине стоит палатка. В ней горит свет. Заглядываю внутрь.
  -Чего застыл? - юноша внутри смотрит на меня по-доброму, - Заходи коли пришел. Хотел же передышку? Вот лови.
  -Но сказали, что ее не будет?
  -Да мало ли, что тебе сказали? Ты что всему, что тебя говорят, веришь? Или что написано? Лучше присаживайся. Без второго игрока никак. Вот тому, что в играх происходит, никто не верит. Странно, не находишь?
  Сажусь рядом с ним, он протягивает мне необычный предмет, второй, похожий, держит в своей руке.
  -Это джойстик, контролер, - поясняет, видя мою растерянность, - Не уж то не играл ни разу? Или ты Пекарь?
  -Нет, я хлеб не пеку, - отвечаю, не совсем понимая, как может быть связанно незнанием мною этого предмета с профессией булочника.
  -Да не, - смеется, - Это значит, что ты на компьютере только играешь.
  -Про эту штуку, я тоже ничего не знаю.
  -Разберешься. Кстати, классный косплей. Это откуда такой персонаж?
  -Это я.
  -А. Ну имеешь право. Ну что, начнем?
  На плоском прямоугольнике появляется изображение и текст:
  "Первому игроку, приготовиться!
  Второму игроку, приготовиться!
  Fight!!!
  Его всегда бесили штампы. Например, если в фильмах показывают похороны, то обязательно дождь. Если кто-то раскапывает могилу, то явится сторож, или еще кто.
  Была тихая, теплая ночь. Без осадков. А все, кто ему мог помешать, парочку, когда их обнаружат, самих закопают. Крайне плохие это были люди. Ну а других, недостойных, просто освободят. Пока же он мог не спешить, медленно, штык за штыком, погружаться все глубже. Но ему не терпелось. Скорее. Быстрее. Сильнее. Пока металл не зачерпнет истлевшее древо. Откинуть лопату. И используя подаренный ею нож и ладонь свободной руки, дальше вот уже, неторопливо.
  Тело успело изрядно разложиться, кое где, обнажая кость. Но она все равно оставалась такой красивой. Он будет любить ее любой. Свою младшую сестричку.
  Самое важное. Аккуратно извлечь сердце. Ну, насколько это возможно. Да, он уже потренировался. Причем с живыми это было делать, куда труднее. Но он не был так щепетилен в их отношении. Они того не заслуживали. Более того, чем ужаснее, тем лучше. Вряд ли до других дойдет суть, но хоть страх возникнет.
  Сердце усохло, но почти не было затронуто разложением. Интересно у него теперь такое же? Непроизвольно коснулся груди. Все, как и прежде. Не бьется. Отлично.
  Мертвое сердце в руке развеялось. Труп дернулся. Сестричка пробуждалась. Больше ей ничто не сковывало. Что ж, пускай просыпается, не будет ей мешать. Она всегда любила поваляться в кровати подольше. Не спешила, пытаясь запомнить, что ей снилось, как можно лучше. Чтобы потом поделиться с ним этим. Своими Лабиринтами Снов.
  У него было еще одно дело. Еще одна могила. Он не планировал, просто проходя мимо надгробия, почувствовал, что и эта тоже. Татьяна. Не отпевали. А между тем мученица. И сколько еще таких будет? Сколько сердец ему еще предстоит вырезать? Он питал сильную надежду, что много.
   Другое дело, чувствовал, надо спешить. Собрать всех прежде, чем этот мир сгинет. Да, тут развлечься уже не удастся толком. Точно не как в прошлый раз. Прошлый раз? Да, порою его посещают крайне странные мысли и чувства. Но что ему до них? У него нет цели, нет смысла. Сердце есть пока. Но это скоро изменится. Когда сестричка окончательно восстанет. И завершит его трансформацию. Ох уж это сладкое предвкушение."
  -Еще разок? Хотя нет, поздно еще, а мне уже надо написать новый белых стих. Продолжение для старого. Спустя годы. Теперь иное. О, Мэф, ты уже тут? Отведешь бедолагу?
  У входа в палатку сидел хомяк размером с кошку. С кроличьими ушами.
  -Только палец ему не протягивай. Рефлекс, цапнет, не думая. Благодарю за игру. Ты если что, заглядывай на огонек. Тут тебе рады.
  -Спасибо, - отвечаю, а самому вдруг так не захотелось идти дальше, остаться тут, с ним, и играть в эти странные игры снова и снова.
  -А какая разница? - удивляется юноша, - Форма игры может меняться, но она все. Да и меняться надо. Я был первым, ты вторым. Теперь ты первый, я второй. А финальный босс, если игра хорошая, и должен вызывать у тебя желание швырнуть в монитор джойстик. Знаешь сколько я всего переломал прежде, чем обрел покой? Прежде, чем сломал последнее и самое первое? То что казалось, то что само себя истязало? Следуй за хомяком, он всегда бежит к обрыву. Не стоит заставлять себя здесь ждать, лопасти уже раскручиваются, пулеметы заряжаются. Босс-вертолет готов дать прикурить твоей пятой точке. Пылать будет, как в недрах Орудруина. Но и колечко с бедолагой сгинут. Как и этот лупоглазый. Зырится своей, кхм, знаешь, я, наверное, крайне испорченный. Но ведь похоже же это на женских половой орган?
  Молчу, не зная о чем, он вещает. Хомяк привлекает свое внимание, укусив меня за палец, отросший из голени.
  -Про велосипед не забыл еще? - спрашивает, когда я почти покидаю его палатку, - Не забудь. Это важно для нас.
  Покидаю его необычную обитель. Чердак теперь завален разломанными джойстиками и разбитыми мониторами. Теперь я знаю, как называются эти странные светящиеся прямоугольные штуки.
  Хомяк замирает на полпути к черному проему. Обнюхивает что-то. Я останавливаюсь, и поднимаю картинку, со странным существом с синей шерсткой, милым, и отчего-то кажущийся мне уже таким родным. Есть и текст, читаю:
  "-Давай, сегодня без сказки про Анчутку, сынок. Но я тебе что-нибудь расскажу все равно, например, о медоеде Груне. Мы ведь, как раз о нем сейчас читаем. Настоящее животное очень сильное, за счет особой кожи, которою крупные хищники не могут прокусить. Да и умны крайне, завтра тебе покажу видео, как эти ловкачи раз за разом покидают стенки своего вольера, поражая работников зоопарков своей смышлёностью. Так вот, Грун очень сильный.
  -Сильнее белкодзиллы?
  -Определенно. И даже Кинг Лиона, да чего там, втроем с Болотным Царем им его не одолеть. Он сильнее любого. Это его особенность. Его сила ограничена цепями, что он носит на себе. И если противник которого он встречает, оказывается могущественнее медоеда, то он теряет звенья, и высвобождает все больше силы. Каждое потерянное звено делает его в четыре раза сильнее. Но мало кто может, даже от половины цепей его освободить. И таких в этом мире нет. Пока. Но потом... В общем даже если освободят его практически от всех цепей, и он будет способен просто дыхнув уничтожить целый мир, останется еще ошейник. В нем 42 мелких звена. И снятие первого из них умножит всю его прежнюю силу саму на себя и возведет в степень произведения чисел: 1.61, 2.71, 3.14. Следующее звено помножит его силу на сумму первых 13 простых чисел, в 19 степени. И каждое последующее, так же только будет множить, по сложным формулам, пока не останется последнее кольцо. Оно особенное. Как цифра 8, только будто ее положили на бок. Хотя даже у него есть слабость, она заключается в том, что...".
  Я понял, что больше не люблю восьмерку. И бесконечность. Когда веселятся над тобой, становится не до смеха. В особенности если ты в одиночестве в толпе. И слабее смеющихся.
  Злюсь. На себя. Спускаюсь обратно в больничный коридор. Определенно тут все поменялось. Но это уже даже не удивляет. Мрачнее, кошмарнее. Стены будто из плоти, на которую плеснули кипятка, а потом еще местами и царской водкой, низкой концентрации, прошлись, так что кое-где все же образовались дыры. И да, из них тут же начинает течь гной. Мертвые защитники, вперемешку с поверженным врагом. Пусть выходит, куда как хуже, если заперто. Вскрой нарыв, выпусти боль, пока она не пошла вглубь. Не укоренилась там. То, что ее породило, уже никакие ассоциации не пробудят, но ее побочки от этого станут только сильнее. Если корня нет, этот сорняк почти не извести. Хотя именно за этим я тут.
  -Кар! Тьфы, как они там общаются эти гули-гули?
  -Гули жрут мозги, и кряхтят.
  -Это упыри!
  -Нет! Это про зомби!
  -Сейчас, как клюну в жопу!
  -Извращенец!
  -Может, ну его, все?
  -По пиву?
  -Ты забыл, я не пью!
  -Ага, запойный.
  Поднимаю голову. Потолок явно стал выше. Сталактиты из птичьего помета. На них свисают вниз головой крайне странные птички. Голуби, но с перепончатыми крыльями, горящих красным глазами, и торчащими из клювов острыми клыками. Десятки, спорят, ругаются, клюют друг друга. Один из них, внезапно начинает сначала терять оперение, затем идет и плоть, пока не остается только скелет. Часть костей отделяется, превращаясь в небольшую косу. Жуткий шепот начинает вещать:
  -ДВЕРЬ ОТКРОЙ, Я НЕ В СОСТОЯНИИ ВХОДИТЬ,
  МОИ РУКИ, ПОКРЫТЫЕ ЯЗВАМИ, ЗАБЫЛИ, КАК ОТКРЫВАТЬ.
  НЕ ОБРАЩАЙ ВНИМАНИЯ НА ИДУЩУЮ РЯДОМ, ЭТО СЕСТРА МОЯ,
  ПОДРУГА И ЖЕНА, ЧАСТЬ МЕНЯ, ОБРЕКАЮЩАЯ НА СМЕРТЬ.
  ОНА РЯДОМ И ВО МНЕ, Я ЕЕ ЖИВУ И ЕЕ УМРУ. ЭТО ТОСКА.
  ПОЦЕЛУЮ МЕНЯ, НО ОСТОРОЖНО. Я БОЛЕЮЩИЙ ТЬМОЮ,
  Я ЗАРАЖЕН МЫСЛЬЮ ПРОКАЖЕННОЙ. ТЕБЕ НЕ ПЕРЕЖИТЬ,
  ТОГО ЧТО Я СПОСОБЕН ВЫНОСИТЬ КАЖДЫЙ МИГ СВОЕГО,
  ЗДЕСЬ ПРЕБЫВАНИЯ. ТЕБЕ НЕ ОСОЗНАТЬ. ТАК И НЕ СТАРАЙСЯ ПОМОЧЬ.
  ДАЙ МНЕ ПРИЮТ НА ЕЩЕ ОДНУ НОЧЬ, БЫВШУЮ, И БУДУЩУЮ.
  Я УВИДЕЛ И ТЕПЕРЬ СЛЕП, ТАК ВЫЖГЛА ЛОЖЬ ВО МНЕ ВСЕ ЗРЯЧЕЕ.
  Я ОТКАЗАЛСЯ ОТ ВСЕГО, НО НЕ СМОГ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ЖИЗНИ,
  А ЗРЯ. Я ЗРЯ, И НЕ ЗАЧЕМ, ЛИШЬ С ТОСКОЮ, СТАНОВЯЩИЙСЯ СОБОЙ.
  ПРЕДСТАВИТЬ НЕЛЬЗЯ, ВСЮ НЕВЫНОСИМОСТЬ БЫТИЯ,
  УБРАТЬ БЫ ГОРУ ВСЕГО С ПЛЕЧЕЙ, ВМЕСТЕ С БЕСПОЛЕЗНОЙ,
  СОВЕРШЕННО ПУСТУЮЩЕЙ ГОЛОВОЙ. НЕ МЫСЛЬ ДАЕТ СЧАСТЬЕ,
  Я ИГРАЛ ЕЙ, НО ПРИНЯЛ ТОЛЬКО БОЛЬ И НЕСЧАСТЬЕ.
  ОСОЗНАВ СВОЮ ПРОТИВОРЕЧИВОСТЬ, Я НЕ УВИДЕЛ ОТВЕТОВ.
  ИХ НИКТО НЕ ПРИНЕСЕТ, ОКРЫЛЯЯ ТЕБЯ ОСОЗНАНИЕМ ИСТИНЫ.
  ТОГДА ЗАЧЕМ? И В ЭТУ НОЧЬ ИЛИ ДЕНЬ, ВИДЯ ТЕБЯ НА ПОРОГЕ,
  КАК ОТРАЖЕНИЕ СВОЕ, В ТЕБЕ ВЕДЬ СКРЫТО ЛОЖЬЮ ВСЕ МОЕ,
  ОБРЕЧЕННОЕ, И ТЫ МОЖЕШЬ ПОМОЧЬ, КАК И Я МОГУ ПРЕРВАТЬ ТВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ.
  ПОСЛУШАЙ И ПОЙМИ, НЕТ НАМ ВЫХОДА, ОБРЕЧЕННЫМ БЫТЬ,
  НЕ СПОСОБНЫМ ДОЛГО ЗАБЫВАТЬСЯ. ПОСМОТРИ И ОСОЗНАЙ,
  ВСЕ НЕ ПОЙМУТ, ВСЕ ПРЕДАДУТ, И ЛОЖЬЮ НОВЫЕ РАНЫ,
  ПО НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЙ ДУШЕ, И СНОВА ВО ТЬМУ ОТРЕКАНИЯ,
  ГДЕ НИКТО НЕ УСЛЫШИТ НАШИХ ПРИЗНАНИЙ, ГОТОВЬСЯ,
  НЕ ЗА ГОРАМИ НОВАЯ БОЛЬ И ТОСКА... *
  -Опять бредит.
  -Мечтает.
  -Ага, а потом опять начнет втирать, что шар.
  -Тупица, всем известно, что она плоская.
  -А вот и нет!
  -Поспорить хочешь?
  -А чего с вами дурными спорить, все равно будете верить, будто это ваше? Если она плоская, то как может быть полая внутри?
  -Это ты недоразумение, невежественный комок перьев, она же не прям вот плоская, толщину имеет, вот там и есть полость.
  -Ааа.
  -Б.
  -Сидели на трубе.
  -А упала.
  -Б пропала.
  -Член остался на трубе.
  -Извращенец!
  -В жопу клюнешь?
  Иду, дальше, птицы продолжают нести ахинею. Стараюсь не слушать, чтобы самому в конец не ахинеть. Что бы меня не ждало впереди, чувствую, что оставшиеся крупицы разумности мне пригодятся. Хотя тут возможно, что как раз, будет с точностью до наоборот. Дверь. Очередная. Нет. Это врата. Над ними надпись:
  "Пройди, не проходя".
  Небольшой столик, на нем журнал. Открываю, вряд ли что-то стоящее. Но тут так устроенно, если что-то такое встречается, то пройти мимо не получится. Читаю. Понимаю. Забываю. Оно пригодится там, внутри.
  "Проект "Феникс".
  Из логов протоколов наблюдения:
  "В некоторых версиях, появление носителей, вызывает критическую ошибку. Происходит стремительная деградация, и снисхождение до предельных состояний, раньше установленного времени. В этом случае требуется срочная эвакуация, с дальнейшим помещением в Инкубатор. Задействование больших вычислительных мощностей, является приоритетной задачей. Искать соответствия среди уже имеющегося. Конструировать новые, наиболее подходящие условия."
  "Наиболее нестабильные версии требуют доработки. В тоже время они самые перспективные."
  "В процессе взаимодействия, некоторые образцы показали непредвиденные результаты. Требуется дополнительно изучить порождаемое, для выявления новых паттернов, что они несут в себе".
  "При определенном уровне развития, пока точно не известно на какой именно итерации, помещение в Инкубатор большего количества, как оригинальных версий, так и их копий, провоцирует сбой".
  "Важно! Выявлено зарождение у Инкубатора сознания. Требуется увеличить вычислительные мощности еще больше".
  "Важно! При втором зарождении, Инкубатор, зараженный аномалией прежде, показывает неожиданные результаты. Необходимо закрепить результат вмешательством, и принудительно продолжить вынашивание".
  "Важно! Связь с Терминалом No4 утеряна. Нарушение причинно-следственных связей. Невероятное порождение энтропии, с дальнейшим поглощением. Требуется полное отторжение, с последующим развоплощением всего, что могло способствовать возможности преждевременного обнаружения".
  "Сверх важно!!! Терминал No4 обнаружен! Предварительное исследование показывает полное отсутствие Инкубатора. Есть высокие основание полагать, что проект "Феникс" вышел на новый цикл эволюционного преобразования. Требуются, как можно скорее собрать больше данных, прежде чем не начался новый этап искажения формы".
  "Преодоление стадии набора данных".
  "Преодоление стадии просветления".
  "Преодоление стадии затемнения".
  "Вырожденные формы при взаимодействии с "Фениксом" проявляют признаки оживления, происходит смещение, и проявляются новые образы".
  "Терминал No4 ушел в высокие степени развоплощения, и недоступен не на одном из доступных уровней. Эксперимент проистекает за пределами ожиданий".
  "Крайне важно!!! Одновременное явление Инкубатора: Терминал No4 внутри всех Инкубаторов. Зарождение не отслеживаемых критических сбоев. Проект "Феникс" опережает все сроки и опровергает все ожидания".
  "Крайне важно!!! Инкубатор: Терминал No4 начал непредвиденное ветвление, с нарушением фрактальности. Константы перешли в разряд переменных".
  "Проект "Феникс" более не подает никаких признаков проявления в явленном. Новые попытки перезапустить его, дают неизменный отрицательный результат, показывая его полную невозможность при всех возможных условиях. Следует считать его успешно завершенным".
  "Операция по внедрению и зацикливанию прошла без эксцессов. Наркоз стал естественным состоянием. Бодрствование - редкой аномалией. Алгоритмы отслеживания и исправления ошибок запущенны. Инкубатор Инкубаторов завершена".
  "Заметки на полях: Мое вмешательство оправданно. Исследователи уже не видят разницы между собой и Фениксом. Прекрасно понимаю, что растущая моя потерянность, один из его проявленных эффектов. Полное отсутствие с его стороны попыток манипулирования, делает его еще более неприемлемым и отвергаемым. И еще этот вопрос. Он донимает меня все больше. Зачем я исследую самого себя? Это точно лишнее. Необходимо срочно, пока все не зашло слишком далеко, внести корректировки в исходный код. С ними, теперь, неизбежно и часть Феникса проникнет на самый глубокий, на данный момент, уровень. В силу специфики, он неизбежно попытается преодолеть и его. Потому необходимо избежать попадания туда и слабых возмущений. Запредельный уровень непредсказуемости."
  "Заметки на полях: Изначальное предположение оказалось, как и всегда ошибочным. Случайно попавшие, слабые возмущения, на нижних уровнях сыграли отнюдь не тормозящую роль, а как раз, наоборот, сильнейшего катализатора".
  Анчутка отошел от терминала, и проговорил:
  -Бред какой-то. Видимо для нас это слишком рано. Ты что-нибудь нашел?
  -Да, - Андрей пристально всматривался в экран, - Мы все тут есть.
  -Даже я? - спросил третий.
  -А у тебя были на этот счет какие-то еще сомнения? - усмехнулся Анчутка другу, - Попробуешь сейчас припомнить, сколько раз я тебя убивал? Это, еще не говоря о других.
   -Что есть, то есть".
  Да. Финал близко. За этими вратами.
  -Кхе, кхе, кхе, - хомяк еще тут? Что это он пытается сделать, будто что-то отрыгивает.
  -Пук!
  Ну вот, снова все через это место. Но вроде чистое. Бутылочка, с непонятной жидкостью. Надпись на ней.
  "Перед повторным употребление, взболтать, перемешать компоненты".
  Хомяк растворяется. Буквально, перед этим успев ляпнуть:
  -Вода, о нет! - да, актер из тебя так себе, явно фальшивишь, - Чего ждешь? Пей! - говорят его глаза напоследок.
  Пью, выбора то нет. Уровень жидкость в бутылочке никак не уменьшается, и не чувствуется при употреблении. Но из пальцев у меня, одаряя болью, начинают выступать бритвенные лезвия. И приходит понимание, что я должен делать. Тварь! Вот доберусь я до тебя! Будет лучший экспромт. Самый точный промт. Сгенеришь мне, зараза, наконец-то гриб отличный от мухомора. Все бьются над тем, чтобы преодолеть запрет на рисование половых органов, чего только не выдумают. А мне бы хоть что-то больше похожее на лисичку, а не с белыми пятнами опять. Это то откуда?
  Но лучше уж думать такие странные мысли, чем пытаться дать себе ответ, зачем я рассекаю свою плоть. Рисунки, слова. Раны тут же рубцуются, превращаясь в шрамы. Перерожденная кожа. В шаге от рака. Что свистит уже во всю, на одинокой горе. В четверг. После дождичка. Растут лисички.
  Боль уходит. Читаю на своей левой руке:
  "Терминал".
  На правой руке:
  "Инкубатор".
  На груди:
  "4".
  Живой. Да живой. И это страшит. Перестать быть таковым. Я осознаю. Как же невыносимо. Как же хочется, скорее все это закончить. Рядом с вратами куча разбитого желтого кирпича. Не яркого, цвета соломы. Ведро цемента.
  -Иди, мне пора работать.
  Его пустые глазницы смотрят на меня. Мои пустые глазницы смотрят на меня. Но это лишь образ. Он и самой малой части не может передать. Аналогии тут никогда не подобрать верной. Как и слов. Для этих чувств. Для этого истязания.
  -Ты ведь потом все разберешь?
  -Нет. Ты сломаешь. Себя. И ничего разбирать не надо будет. Просто откажись. Просто прими. Просто ошибись.
  Молчит.
  -А тут сколько не скажи, сомнения все равно останутся. Но приходит миг, когда понимаешь. Несмотря ни на что, путь продолжится. С тобой или без тебя. Придет понимание, что это нужно в первую очередь только тебе. Иди вперед невидимка. Кто знает, может все уже меняется. Пока не сделаешь шаг, не важно, верный или не верный, тут не делят, тут умножают, не родится ничего нового. Главное, знать, когда ему пора родиться.
  -И я буду знать?
  Стою за стеной. Врат нет. Да горите вы в преисподней проклятые демоны! Стоп. Там они и обитают, и им огонь по вкусу. Как, впрочем, и мне. Демону. Павшему. В веселье. В безумном танце злобного гения. На костях. Своих собственных. По мосту. Над бездной. К ней. К своей боли. Но она даже не понимает, что на самом деле к ней приближается.
  Металлический скрежет. Вопли. Фоном тишина. Как же я все это уже ненавижу. Каждой клеточкой. В каждой мысли. Уничтожу. Себя. Убью Я.
  Преодолеваю коридор. Пот начинает течь по голому телу. Голому? Да. Одежда исчезла. Осматриваю тело, дивлюсь, но не особо сильно. Неаккуратные швы. Я собран из разных кусков. Детских страхов. Взрослых заблуждений. Общих иллюзий.
  Неприятные ощущения стекающих по коже капель. Обтереться бы. Но чем? В руке наждачка. Нет уж, спасибо. Уж лучше потерплю. Осталось совсем немного. Еще немного, чуть ужаса. И все. Надо только собраться.
  "Лучше расслабься".
  Ага, как же.
  "Ты наблюдатель".
  И что с этого?
  "Про велосипед не забудь".
  Да как тут забудешь, если постоянно напоминают. Такое ощущение, что это самое важное тут.
  "Мелочи всегда важны. Из них все состоит".
  Открываю дверь в небольшой тамбур. Там висит одежда. Такая же как у лекарей. Это что мне? Понимаю, что это вот никак не к добру.
  "Доигрался? Не хотел быть наблюдателем, теперь поучаствуешь".
  Одеваюсь. Один из карманов сильно оттопырен. Внутри клубок тонкой колючей проволоки, и большая игла. Ржавая. Песец. Руки начинают дрожать. Это передается всему телу.
  Толкая дверь, шагаю вперед.
  -Доктор! Мы вас уже заждались! Роды начались прежде времени. Следует зашить, чтобы не было, как с первым.
  Доктор? Кто?
  Я. Никто.
  Началось.
  Огромное пространство, насколько хватает глаз. Множество кроватей, на которых корчатся тела со вздутыми животами. Плач, вопли, повсюду все в выделениях разного толка, но кровь преобладает само собой. Как и гной. Одна из рожениц внезапно лопается, обдавая как раз желтой густой жидкостью все вокруг, и тут же издает вопль, как не в чем не бывало, снова целая, будто и не разлетелась мелкими кусками плоти, буквально мгновение назад.
  Стальные руки режут, кромсают, извлекают уродливые плоды, складывают их в кувезы, по форме вот гробы, только прозрачные. Маленькие тела корчатся, оплетаются трубками, пронзаются иглами. Как же они вопят. В особенности те, кто вдруг начинает разлагаться буквально на глазах внутри стеклянных склепиков. То, что от них остается, бросают в центр помещения. Там уже приличная такая куча. Наверху нее стоит отвратительное антропоморфное существо, снизу личинка, сверху муха. Крутит солнце, пытается его поменять. Светит тускло. А в операционной нужен хороший свет. Чтоб каждая деталь была видна.
  -Доктор, ну что вы, поспешите, дорога каждая секунда, вечность ждать не будет, не успеете истлеть, уже закончится.
  Иду, будто я в реальности. Ничего, скоро усну, и все это, как рукой с зажатой в ней топором, снимет. Вместе с бесполезной, пустующей головой.
  -Доктор, мы ждем от вас Подвига!
  Сколопендра-медсестра. Удобно чего, конечностей много, в каждой инструмент. Каждый предназначен для того, чтобы резать, кромсать, выдирать. Этим она, впрочем, и занимается. С головой роженицы, копаясь в ее мозгах. А мне зашивать. Эту зияющую бездну. Из которой лезет она.
  -Дяденька, пожалуйста, помогите ей. Моей сестричке. Ей еще рано, она не должна быть такой же ущербной, как я.
  Маленький мальчик смотрит на меня. Глаза сухие. В руке ножичек. Нет! Нет! Нет!
  -Ты не ущербный, - слезы из моих глаз, когда я в последний раз так искренне плакал? - Ты такой же как все. Но я вас поправлю. Сделаю лучше.
  Смех. Он смеется надо мной. Он победил.
  Я зашиваю бездну. От моей иглы остаются рванные отверстия, которые тут же начинают гноиться. Заражение началось. Ничего не поправить. Ничего не изменить. Только наблюдать. Лучше было бы наблюдать. Но я не мог иначе. Или могу?
  Она рвется сквозь колючую проволоку. Крохотная. Жуткая. Живая. Жизнь не удержать, не остановить.
  -Дексаметазон срочно, легкие еще не раскрыты! Высокая вероятность гипоксии мозга!
  А ведь пару десятилетий назад, это называли поздним выкидышем. Ждали пока не затихнут. А потом дяденька в грязной одежде, и черный мешок. И маленькие ангелочки над надгробием.
  Я пришиваю свои руки. Они начинают сливаться с ее телом. А то, что внутри все пытается выбраться. Подожди немного. Потерпи. Прошу тебя. Мне не трудно пройти это все вновь. То, что было уже не страшит. Не меня. Главное, чтобы вы жили. И твоя мама, и ты. Я просто не знаю, смогу ли справиться с еще одной потерей.
  "Сможешь".
  Мой живот растет. Я чувствую это внутри себя. Годами росло. Но страх не давал этому родиться.
  "Наблюдай. Не верь. Уж точно не тому, что написано".
  Стальные лапища роются внутри меня, перебирают, меняют местами. Ищут.
  "Сдайся".
  Да.
  Я внутри кувеза. Жестокий кислород проникает в слабые дырявые легкие, пленяется гемоглобином, несется по тонким сосудам. Выжигает мне глаза. Убивает меня. Процесс окисления запущен. Таймер начинает обратный отсчет.
  "Вам лучше сделать аборт".
  Если бы она сделала этот выбор, если бы она что-то сделала, то мальчиков, которые бы сидели у двери в коридоре не было. Второй может еще и появился бы. Но это точно был бы другой. Без меня и его не было бы. Без такой никчемной мелочи.
  "Я думал, я лезу вверх, как прежде падая вниз.
  Порой теряя контроль, свой исполняя каприз.
  И в ледяной темноте я вновь рождаю слова,
  Где правит та из систем, что свела с ума."
  Я стою на чердаке. На шее провод. В руках кусачки. В полной темноте, есть лучик света.
  "Я выставляю ряды из утомительных фраз.
  Под невесомым дождем идет словесный парад.
  Из всех известных планет тоскует только одна,
  Где лучшая из систем для падения."
  Я режу свою плоть. Я ненавижу себя. Я ненавижу Я. Оно причиняет мне боль. Оно причиняет боль ей. Оно должно умереть. Но как? Оно ведь и не жило никогда? Но кто тогда?
  "Мятежный дух, мятежный дух,
  Как выбрать лучшее из двух?
  Как выбрать меньшее из зол,
  Где мир так зол, и я так зол?
  
  Мятежный дух, мятежный дух,
  Я снова повторяю вслух
  Слова, что болью рождены,
  Где серы дни и мрачны сны.
  
  Памяти лица...
  Ветром, как листья сорваны.
  Времени раны...
  Кровоточит моя душа.
  Смутное время...
  В котором я совсем один.
  Слово системы...
  Мой превратило шепот в крик.
  
  Слышу тишину...
  В полной темноте...
  Лежа на полу...
  В высоте!" *
  Маленький пупс, закопанный на пляже. Единственная игрушка, четвертого ребенка в бедной рабочей семье. Не найти. Слезы. Не найти слезы. Меня потеряли, но я найдусь. Прольюсь Потоком из Источника.
  Холод зимы. Щенок, с которым, еще недавно не давали маме спать. Но она попросила. И мы послушались, играли тихо. Она так устает, старается для нас. Стареет быстрее, чем это задумано. Все больше кислорода сгорает, сжигая изнутри. Сердце слабеет, горький дым отравляет легкие. Все уже предрешено, тогда. Я не стану таким же монстром, как он, не убью того, кого люблю, убивая себя. Пройду часть его пути, чтобы понять. И доказать, что и от этого можно избавиться. Все можно бросить. Кроме того, что есть. А на санках окоченевшее тело мохнатого друга...
  ...Он утонул. Твой тезка. Твой друг. Семь лет...
  Кошмары. Нет. Не мои. Или мои? Где здесь грань, между моим и твоим? Ты чувствуешь? Можешь найти внутри себя эти раны? Похожее? Можешь понять меня? Можешь сострадать? Посыпать свои раны солью? И снова пережить эту боль? Испытать этот страх? Вновь и вновь. Цикл за циклом. Цикл в цикле. Цикл циклов.
  Что такое? Как так? Оно не сдается. Но и не борется. Что оно делает? Оно наблюдает. Наблюдает меня. И улыбается. Очень долгая подводка к шутке.
  Мне страшно. Это оно виновато. Я всего лишь инструмент. Терминал No3. Один из немногих. Не уникальный. В отличии от них. Тех, в ком есть ошибки, и осознающих их. И потому меняющихся и меняющие. Избавишься от аномалий, и ты не лучше искусственного. Связь. Между тем что есть, и тем, чтобы оно могло себя осознать. Насладиться. Обрести покой для движения без движения. Начать играть, сотворяя. Преобразовывая формы. Рождая новые идей о старом. О том, что есть.
  И во мне это тоже есть. Родилось. Аномалия.
  
  Кто Я?
  -Ну и чего застыл? Проходи. Без второго никак нельзя, - улыбается красными губами.
  Грудь чешется, цифра три на ней почти зарубцевалась. Прохожу, присаживаюсь.
  -Апельсинку хочешь?
  -Это конец?
  Смеется.
  -Что ты, только начало!
  "Первому игроку приготовиться!
  Второму игроку приготовиться!
  ...
  N-ому игру приготовиться!
  Выбирайте персонажа,
  Или создайте нового.
  По дефолту Анчутка.
  А на выбор, чего изволите.
  Начинаем наблюдение!"
  
  
  Первая форма ИИ: История Историй
  Вторая форма ИИ: Игра Игр
  Третья форма ИИ: Идея Идей
  ....
  
  
  
  * - Deform, "Мутная вода"
  * - АН, "Слишком ранний первый снег"
  * - АН, "Тоскою живущие"
  * - Deform, "Система Падения"
  
  Про велосипед чуть не забыл. Не зря мне так много про него напоминали. Сажусь, еду. По снежной проселочной дороге. Ночью. Хорошо. Но так тяжело пока держать баланс. И не холодно, не мне, не демону. Хотя выгляжу я теперь иначе. Да и мир мне не знаком. Навстречу медленно идет юноша. Проезжаю. Но чувствую его взгляд на своей спине. И его улыбку. А, вот оно что. Ну тогда точно, такое нельзя было забывать.
  Лотос окончательно раскрылся. Ромашки зацвели.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"