Каменная стела упиралась шпилем в пелену дыма. Серое небо сулило долгожданный дождь. От тяжелой поступи изодранных сапог выжженная земля вздыхала пеплом. Еще одно строение преградило путь страннику. Стелы виднелись повсюду, каменные цветы на мертвой земле.
Сухой ветер трепал обрывки старого плаща. Потрескавшаяся земля ложилась дорогой перед одиноким путником. Будто злые боги высушили эту долину, в наказание всему живому.
Поблекшие глаза застилала серая пленка безысходного отчаяния. Старый человек платил дань за грехи всего рода, но мучило его не это. Никто не помнил, что стало причиной такого преображения этого мира, да и некому уже сказать, что когда то было по-другому. Факт оставался фактом. Жизнь оставалась жалким подобием на существование. И только смерть, упорно не сдавая своих рубежей, казалось, стала хозяйкой в этих краях.
Лишь старые, каменные стелы стояли преисполненные важности, неся свою безвременную службу. Их никто не строил, и казалось, что сама земля образовывалась здесь вокруг этих немых стражей.
Но странник шел. Его не заботила ни история этих мест, ни загадка причины их нынешнего состояния. Его поселение было среди таких же земель. Казалось что создатель этих мест, поленился придумывать, что-то новое, и куда не посмотри в этих краях, отличия найти не удастся. Но путника это не волновало, уже ничего не могло потревожить его сознание. В том поселение у него была семья, друзья, жизнь. Он еще помнил легкую улыбку, игравшую на лице его младшего сына. Помнил нежное прикосновение губ его любимой. Помнил. Лишь воспоминания остались у человека, среди камня и пепла. Он не знал, сколько уже идет по выжженной земле. Он не помнил, сколько он живет. Он помнит только боль. Да, казалось, он состоит только лишь из одной боли. Семья, любовь, все человеческое, да и он сам, остались там, на их последнем привале. Когда небольшая группа людей уставших от вечной погоней за жизнью и остановились на очередной ночлег. Дети весело играли, жена разбивала лагерь, а он присев на землю мечтательно смотрел вперед. Тягучие мысли расплывались в его сонной голове. Невидящий взгляд уперся в стелу, и плавно скользил по ней. Но почему то где-то в далеких закоулках памяти, всплыла лишь тень той боли, которую испытывал человек, шедший один по покрытой пеплом земле в его воспоминаниях. Резко вырвав усилием воли себя из тех далеких времен, он, обернулся на семью. И тут, ему словно, полоснули лезвием по груди. Он сидел один. Вскочив на ноги, он бросился искать их.
И вот, сейчас бредет средь каменных стел, по выжженной земле, одинокий путник, в забвении. Единственный живой - сумасшедший бог этих земель.