Глава 6 - Маяк

Было морозное январское утро. В чистом синем небе распушили ажурные хвосты перистые облака. В воздухе висела звенящая тишина, не свойственная живому городу. Группа из шести солдат, оставив машины, медленно двигалась в сторону Калужской площади. Под ногами военных, вжимавшихся в стены зданий, поскрипывал и искрил нетронутый снег.

Бивень остановился и предупреждающе поднял руку. В ладони генерал-майора подмигивал желтым запаянный пластиковый цилиндр. Группа остановилась. Вспышки повторялись каждые пять секунд.

- Боевая готовность, входим в зону поражения. Проверить друг друга, - приказал Бивень.

Бойцы привычно разбились на пары и стали тщательно осматривать друг друга. Лица их были закрыты шерстяными балаклавами и затянуты мелкой медной сеткой. На локтях и коленях солдат поблескивали металлические проволочные сочленения. Это было изобретение Сергея, чтобы не допустить быстрого перетирания медной нити в местах сгибов.

Военные тщательно проверяли одежду. Даже незначительный разрыв длиной в несколько сантиметров мог привести к немедленной и мучительной смерти. В паре с Бивнем был лейтенант Гордеев - крупный улыбчивый парень. Всегда активный, ни при каких обстоятельствах не унывающий, в любой момент готовый помочь товарищу. За это лейтенанта в Убежище любили. Бивень в последнее время присматривался к нему, надеясь вырастить себе заместителя.

После завершения осмотра группа двинулась дальше, войдя во внутренний двор, где располагалась детская библиотека. Идти приходилось по колено в рыхлом снегу: улицы Москвы никто не убирал. За библиотекой возвышалось высокое здание дипломатического корпуса, выходящее своими многочисленными окнами на Калужскую площадь. Именно оно и было целью группы.

Лифты не работали, разведчики неторопливо пролет за пролетом поднималась по лестнице, пока не добралась до девятого этажа. На удивление, здание оказалось почти без погибших, дипломатов успели эвакуировать. В коридорах валялись брошенные хозяевами вещи: документы, белье, детские игрушки. Видно было, что люди в спешке покидали здание. Многие двери в оставленные помещения были распахнуты. Военные воспользовались этим и вошли в одну из квартир. Внутри царила роскошная обстановка: мебель из красного дерева, дорогие ковры, зеркала, картины на стенах.

Бивень без промедления направился к окнам, выходящим на Калужскую площадь. В центре площади виднелся большой памятник Ленину. За площадью тянулось Садовое кольцо, на другой стороне которого генерал-майор различил хорошо знакомое приземистое здание МВД. Слева к строению жалась небольшая церквушка, увенчанная золотым куполом.

Детектор, собранный Сергеем, стал подмигивать красным зрачком. Больше не заслоняемый железобетонными стенами здания, он показывал, что группа находится в зоне прямого поражения магнетронами. Не будь на солдатах защитной одежды, все они были бы уже мертвы.

"Магнетроны пробивают сквозь всю площадь до красного уровня, а тут расстояние почти полкилометра,- прикидывал Бивень. - Такие от дизель-генераторов не запитать, нужен источник мощнее", - генерал-майор волей-неволей уже стал разбираться в азах электротехники.

Бивень, присев на корточки у окна, рассматривал площадь и строения на противоположной стороне Садового через зеленый армейский бинокль. Окна всех зданий на первых этажах были заложены или заколочены, чтобы нападающие не могли проникнуть внутрь помещений во время боя. В то же время, наметанным глазом спецназовца генерал-майор заметил множество укрытий: деревья, брошенные машины, бетонные строительные блоки. Защитники города не позаботились об их ликвидации. Удивительно.

Ход его мыслей был прерван мощным взрывом, от которого этажи дипломатического корпуса заходили ходуном. Слева от здания МВД поднялся плотный высокий столб дыма, комьев земли и снега. Из него, поблескивая золотом на зимнем солнце, выкатилась маковка часовни с обломанным крестом.

К Бивню на корточках подскочил Гордеев, до этого отдыхавший с солдатами, прислонившись к стене в дальнем конце комнаты. Он направлением кивка указал на окно:

- Можешь говорить в полный голос, - успокоил лейтенанта Бивень.

- Что это жахнуло так, товарищ генерал-майор?

- Черт его знает, неверное расчищают зоны видимости для огневых точек. Давай погодим, похоже, это только начало.

Словно в подтверждение его словам детектор стал дружелюбно мигать зеленым огоньком, показывая, что комната и площадь свободны от магнетронного излучения.

- Лейтенант, а вот теперь бери бинокль, представление начинается! Периметр отключили!

Смотреть, действительно, было на что. Со стороны Большой Якиманки вынырнула вереница разнокалиберной пестрой техники. Танки с плоскими башнями, приземистые бульдозеры, трактора на огромных колесах и вытянутые автокраны - неспешно, словно на первомайской демонстрации, выезжали на площадь. Около роты солдат и гражданских с инструментом в руках сопровождали машины.

Еще дымящиеся обломки церкви стали расталкивать желтые бульдозеры. Золотую маковку, словно издеваясь, водрузили краном на вершину одной из баррикад.

Темно-зеленый танк, обвешанный прямоугольниками динамической защиты, нырнул за здание, расположенное под углом к Садовой. Теперь машина была надежно скрыта, но могла вести фланговый огонь сквозь место, где стояла несчастная церковь. Храм, как и предполагал Бивень, мешал ведению огня по площади.

"Полукапонир" [-Фортификационное сооружение для ведения флангового огня-], - вспомнил забытое слово генерал-майор.

Люди и техника неспешно растеклись по площади. День ожил. Полетел звук работающих бензопил; треск падающих деревьев заполнил воздух. Со спящих зимних деревьев, оказавшихся на земле, бесцеремонно срезали ветки. Очищенные стволы и сломанные заборы отвозились неутомимыми тракторами к Большой Якиманке, где поднимались кранами на быстро растущие баррикады.

Из автомобилей, стоявших наполовину в снегу на Садовом, начали вытаскивать останки водителей и перегружать их в труповозки. Очищенные от владельцев машины вперемешку со снегом легко оттеснялись бульдозерами в сторону Казанской улицы и нескольких переулков, где они тоже становились материалом для заграждений.

Через несколько часов площадь преобразилась. На ней не осталось сколько-либо значимых укрытий, только памятник Ленину одиноко возвышался в центре.

Техника ушла обратно в недра Москвы, а по баррикадам, словно муравьи, заползали солдаты.

- МОНы [-Мина противопехотная, Осколочная, Направленного поражения, управляемая-]

ставят, - прокомментировал для лейтенанта Бивень, наблюдая в бинокль, как минируют заграждения.

Лейтенант кивнул, он всё это время жадно наблюдал за площадью. Бивень заметил, что Гордеев был весьма умен, в отличии от остальных солдат. А самое главное, он хотел и мог учиться.

Вот теперь всё было грамотно. Шаг за шагом на площади и примыкающих улицах выстроилась незримая конструкция обороны, где каждый элемент дополнял и дублировал друг друга. Бивень узнавал подход Щукина. Он знал, хотя и не видел отсюда, что внутри зданий на Садовом уже организованы огневые точки, сделаны припасы и расставлены снайперы. Он был уверен, что полковник сформировал несколько мобильных групп для быстрого усиления в местах прорывов.

Бивень пересекался с Щукинымна курсах повышения квалификации МВД. Полковник был лучшим на потоке, схватывал всё на лету. Дисциплины сдавал играючи и всегда на отлично. А сразу после занятий, ни с кем не попрощавшись исчезал - отправлялся к жене.

Поговаривали, что он в ней души не чает, а она из него веревки вьет. Поэтому, если семья полковника в заложниках, то схватка предстоит серьезная: такой так просто не сдастся и договориться с ним не удастся.

Детектор, лежащий на подоконнике, снова стал подмигивать красным, значит, последние военные покинули площадь и участок периметра вновь включили.

Короткий январский день стремительно заканчивался. Когда солнце стало клониться к горизонту, окрашивая здания в малиновый цвет, Бивень дал команду к отходу.

***

Сергей занял небольшое помещении на третьем подземном этаже, служившее когда-то радиорубкой. Условия были спартанскими: стол, стул, жесткая кровать и стеллаж. Стены комнаты были окрашены депрессивной темно-зеленой краской, за десяток лет успевшей изрядно облупиться. Под потолком тускло горела лампа накаливания.

На деревянной кровати, вытянувшись сидела девушка. Была она невысокой, коротконогой и нельзя сказать, что красивой. Но в её неказистом облике чувствовалась завершённость, ладность. Смуглая, хорошо сбитая, с широкими бедрами и крепкими грудями - девушка, казалось, была и к труду пригодна и к любви готова.

- Анечка, дай-ка мне вон ту самую большую лампу, со второй полки, - инженер указал рукой на стеллаж слева от герметичной двери.

Девушка охотно бросилась исполнять поручение. Сергея удивляла её манера двигаться. Сначала она вставала на цыпочки, замирала на мгновение и словно падала вниз. Казалось, что девушка вот-вот потеряет равновесие, отчего хотелось её поймать, поддержать, не дать ушибиться. Но падения не происходило, ноги девушки срывались в легкий бег.

Уже через секунду Аня протягивала Сергею крупную электронную лампу с прозрачным корпусом и затененным верхом. Сергей дрожащими от нетерпения руками взял деталь из маленькой руки и вставил её в держатель.

- А что ты ремонтируешь? - поинтересовалась Аня, вернувшись на место.

- Да, так. Приемник чиню, - от нечего делать инженер восстанавливал ламповый армейский УКВ радиоприёмник. - Нашел тут целых два сломанных. Думал, что таких и не бывает уже. Вот, хочу один рабочий сделать.

- А ты почему грустная такая? - Сергей заметил, что девушка не слушает его ответ и чем-то расстроена.

С самого появления в Убежище он замечал, что Аня ищет его общества: она постоянно, в каждую свободную минуту, кружилась где-то рядом. Это льстило самолюбию Сергея, но он был рациональным человеком. По поводу своей мужской привлекательности инженер не испытывал больших иллюзий.

- Ничего, как обычно, солдаты, - Аня потупила глаза.

Этот разговор уже начинался несколько раз, но ничем не заканчивался, стойкая девушка умела скрывать свои переживания, не выставляла их напоказ. Но сегодня, кажется, силы покинули Аню:

- Боюсь я их, Сергей. По ночам заснуть не могу и плакать уже сил нет, так боюсь. Высохла уже вся.

- Почему ты их боишься?

- Проходу не дают, подшучивают, зубы скалят, за руки хватают. Кто-то в любви признается, кто-то уже ненавидит, другие дерутся между собой.

Но я знаю, это всё видимость. Дай им волю, накинут мешок на голову, затянут все вместе в помещение поглубже и... - она не решилась произнести вслух слово "изнасилуют". - А мне даже рук на себя не наложить, мне умирать нельзя. У меня мама и брат остались снаружи. Мне, пока я их не отыщу, умирать нельзя, нельзя, нельзя, - слезы потекли по лицу Ани.

Сергея некоторые солдаты тоже нервировали. Здоровые загорелые деревенские пацаны - бычки. В лице почти каждого из них был какой-то небольшой изъян: у кого нос большой картошкой, у второго щербатость, у третьего заячья губа. Словно скроены они были не из самого лучшего материала. Такое бывает, когда родители пьют или деревня вырождается. Такая же у них была и речь: простая, грубая, опасная, с большим количеством ошибок и мата.

- Особенно татарин усердствует, - продолжала Аня сквозь слезы. - Он же меня сюда привез, вообразил, что я его собственность. Мимо пройти не может спокойно.

- Успокойся, милая, никто тебя не тронет. - Сергей подсел к плачущей девушке и обнял её, пытаясь успокоить. - Я поговорю с Бивнем, он не даст тебя в обиду.

Инженер чувствовал, как дрожит от рыданий под тонким платьем молодая, полная сил, женская плоть. Он уже и забыл, когда в последний раз прикасался к девичьему телу. Сергей пытался погасить в себе возникшее не к месту желание, но никак не мог совладать со своим взбунтовавшимся организмом. Инженер пытался считать до десяти, складывать в уме трехзначные цифры, вспоминал жену, сына - безрезультатно. А девушка, словно зная, что с ним творится, бросила долгий томный умоляющий заплаканный взгляд.

Не выдержав накала, Сергей отстранился и отошел к рабочему столу в тягостных сомнениях, не понимая, правильно ли он поступает.

- Давай-ка лучше приемник проверим, - сказал он первое, что оказалось на языке.

Девушка сквозь слезы улыбнулась неумелому переходу.

- Давай, а разве можно что-то послушать сейчас?

Сергей согнулся в три погибели, с трудом забрался под тяжелый деревянный стол и подключил старый военный радиоприемник к розетке. Стрельнувшая в поясницу боль мигом отбила все желания. Встав и отряхнувшись, инженер устроился на стуле и утопил кнопку питания. Загорелись индикаторы, приемник тихо загудел, прогреваясь, слегка запахло гарью. Через минуту по комнате разлетелся шелест радиоволн, обильно сдобренный треском. Словно море хлынуло в маленькую комнатку: шуршание всего мира вошло внутрь Убежища через антенну, расположенную на крыше.

- Работает! - радостно и удивленно воскликнул Сергей. Он не надеялся, что старую технику удастся запустить с первой попытки. - Сейчас что-нибудь поймаем! - с оптимизмом произнес он.

Инженер начал медленно крутить ручку настройки. Шум слонялся по комнате, повизгивал, потрескивал, но так и оставался бестелесным. Вдруг Аня привстала на кровати и попросила:

- Ну-ка, вернись немного назад. Мне показалось, я что-то услышала.

Сергей начал осторожно вращать ручку настройки в обратном направлении и, чудо, треск обрел плоть. Из эфира проступил чей-то неразборчиво бубнящий голос.

- Умница!

Сделав несколько волшебных пассов вокруг воскрешенного радиоприемника, Сергей усилил звук речи и уменьшил окружающий шум. На передний план выступил голос непрофессионального диктора ведущего радиопередачу:

- Тяжелые времена ....шшш... нашу страну. ...шшш... Но есть в этом мире хаоса и крови ....шшш... островок стабильности и порядка ...шшш... Московская республика.

Сергей схватил короткий карандаш и, сильно сгорбившись, принялся записывать.

- Если вы профессиональный военный, ....шшш... работать с современным вооружением, спецназовец, разведчик, артиллерист, ....шшш...

Если вы высококлассный специалист в области энергетики, радиоинженер, врач ....шшш... , ....шшш..., ....шшш..., то мы приглашаем вас.

Предпочтение отдается семейным, мы хотим, чтобы наши жители имели нормальную психологическую ....шшш... и понимали, что они защищают.

Также мы нуждаемся в привлекательных одиноких женщинах детородного возраста ...шшш... спутниц мужского коллектива.

С нашей стороны мы обеспечим безопасность, питание и даже развлечения.

Пункты отбора располагаются ....шшш... возле метро ....шшш..., приходите каждый световой день без оружия ....шшш... с поднятыми руками и красным куском материи.

Вещание прервалось, но через несколько секунд началось снова:

- Если вы профессиональный военный...

Сергей прослушал запись повторно, заполняя пробелы в тексте.

- Нужно Бивню показать, - кинул он девушке от двери, - Жди меня здесь.

***

К Убежищу разведгруппа Бивня подъехала затемно, хотя время было еще не позднее. Выгрузившись из двух УАЗов, оставив снаряжение, голодные мужчины спустились поесть на второй подземный этаж.

С появлением женщин, пойманных татарином, запах в столовой изменился. Вместо постоянной гари, создаваемой мужчинами-поварами, в воздухе висел дух советского общепита. Не слишком хорошие продукты, плохая вентиляция, хлорка и немного моющих средств - все вместе создавало неповторимый, мгновенно узнаваемый аромат.

Для Бивня этот запах был родным и привычным, он успокаивал и уносил в советскую молодость, где генерал-майор был силен, здоров и любим. Там все дороги казались открытыми, а сам он чувствовал себя бессмертным.

В огромной столовой использовался лишь маленький участок, остальное помещение утопало во мраке. Женщины где-то чудом раздобыли скатерти с рисунком в виде ядовито-зеленых березовых веточек; установили на каждый стол небольшие вазочки, вырезанные из пластиковых бутылок, в которые водрузили ярко-красные искусственные гвоздики. Несколько месяцев назад этот вид можно было смело называть чудовищной безвкусицей. Но сейчас в мире хаоса и смерти, столы с мертвыми цветами казались невиданной роскошью.

Повариха Ира - полная девица с глуповатой улыбкой, выбирала гущу из большого чана с супом. Большой половник скрежетал по стенкам кастрюли. Девица не скупясь наполняла алюминиевые тарелки солдат. Суп из консервированной рыбы, макароны с кусками жирной тушенки и компот из сухофруктов заняли свои места на металлических подносах разведгруппы. В Убежище давно пообедали, поэтому еда была подостывшей.

Словоохотливые солдаты не сразу отошли от раздаточной. Оттуда доносился задорный смех заводилы Гордеева, ему вторили другие солдаты; иногда взвизгивала и хохотала Ирочка, прекрасно чувствовавшая себя в мужском коллективе.

Бивень отсел поодаль: он любил поразмышлять за едой. Увиденное днем вогнало его в уныние. С появлением Сергея с его защитной одеждой генерал-майор был уверен, что имеет преимущество во внезапности над обороняющими город. Но сегодняшняя вылазка наглядно показала, что Полковник выстраивает оборону так, словно магнетронов не существует.

"В чем тут дело? В закостенелости, привычке? Нет, Щукину это не свойственно. Вероятно, Полковник предполагает, что противоядие от магнетронов лишь дело времени и хочет подстраховаться на такой случай", - такая дальновидность рушила планы Бивня.

"Длина Садового кольца составляет шестнадцать километров, - прикидывал генерал-майор. - Сегодня, на его глазах был укреплен участок в пятьсот метров. Такими темпами через месяц кольцо будет замкнуто и прорваться внутрь станет значительно сложнее".

Бивень знал, что сдерживающим фактором для Полковника сейчас являются люди. У генерал-майора был свой тайный информатор внутри периметра, который докладывал, что у Щукина чуть более двух тысяч военных, а бандиты органически не способны вести оборону. Блатные разложились окончательно, по большей части пьянствуют и занимаются развратом.

В дверь столовой заглянул радиоинженер - Сергей. Он шарил по помещению глазами. Бивень отложил ломоть хлеба и приглашающе махнул ему рукой.

- Здравствуйте... То есть здравия желаю, - неловко начал подошедший инженер, видимо смущаясь, что прервал трапезу.

Бивня забавляло, что Сергей так и не смог привыкнуть к армейской жизни. Он путался в приветствиях, званиях, всегда опаздывал и был одет не по уставу.

"Нужно бы попробовать его в строй поставить", - подумал генерал-майор. - "Вот будет потеха".

- Что у тебя, Сергей?

Вид инженера был растрепаннее обычного, в руке была зажата какая-то мятая бумажка, сам он заметно нервничал.

- Товарищ Бивень, вам определенно будет интересно, определенно. Я наладил сегодня один из радиоприемников, тех, что ламповые, и, вы не поверите, поймал сигнал.

Думаю, на частоте "Маяка", это УКВ диапазон. Там идет передача, она закольцована, а источник находится в Москве.

- Давай, не томи, выкладывай, - Бивень очень заинтересовался новостью.

Инженер протянул ему бумажку, где ровным почерком был записан короткий текст пойманного сообщения. Бивень быстро пробежал его глазами и с яростью ударил тяжелым кулаком по столу. Ваза с цветами подпрыгнула и повалилась на бок, раскидав по столу гвоздики.

- Вот, сука! Умная тварь! Ну что с тобой поделать? На шаг опережает.

Голоса солдат и Ирочки, хохотавших у раздачи, притихли. Сергей испуганно отстранился от генерал-майора.

- Что случилось?

Бивень повторно пробегал по тексту, проговаривая слова губами:

"Предпочтение отдается семейным, мы хотим, чтобы наши жители имели нормальную психологическую атмосферу и понимали, что они защищают."

- Ну да, сдались им семейные! Заложников новых хотят. Чтобы отец на баррикадах, а жена с детьми в застенках.

"Спецназовец, разведчик, артиллерист, энергетик, радиоинженер", - продолжал перечитывать Бивень.

Генерал-майор хотел не торопясь накопить силы для штурма столицы. Однако передача путала ему карты. Сейчас, когда люди боятся даже своей тени, когда на исходе продукты питания и топливо, а любая стабильность - роскошь, Ксеркс быстро наберет специалистов. Не просто наберет, а выберет из лучших, оставшихся в живых. И тогда отбить у него Москву станет задачей значительно более сложной.

А значит на всё есть не больше двух недель.

- Сергей, дуй в дежурку, пусть объявят по громкой связи сбор через час, - приказал Бивень.

***

На первом подземном уровне собрались около полусотни человек, в основном командиры взводов и отделений. Техники в гараже было мало, она ютилась по углам, оставляя в центре большое освещенное пространство, которое использовали для построений. Языки стужи проникали в помещение через приоткрытые гермодвери. Солдаты мерзли без верхней одежды, пока не запустили тепловые пушки, невиданную роскошь, которые своим горячим дыханием быстро разогнали холод.

В центр светящегося круга, сутулясь, прошел генерал-майор. Солдаты быстро выстроились в две неровных шеренги, замолкли и вытянулись по стойке смирно.

Бивень угрюмо оглядел расхлябанное построение. Как он ни старался, ему не удавалось привить идеальную дисциплину: материал был не тот. Из трех сотен человек, служивших и прибившихся к Убежищу, пожалуй, можно было выделить тридцать действительно профессиональных военных. Бывшие десантники, разведчики, контрактники. Бивень сформировал из них взвод и лично занимался физической, огневой подготовкой, учил ведению боя в городских условиях. Остальных Бивень про себя считал "пушечным мясом", половина которого погибнет в первом же бою. Тогда из оставшихся в живых, может быть, кто-то и поумнеет.

- Вольно, - скомандовал Бивень. - Солдаты, у меня плохие новости.

Ксеркс вышел в радиоэфир на частоте "Маяка" и ищет специалистов: военных и гражданских.

Вы знаете, какая сейчас обстановка рядом с Москвой. Большинство оставшихся в живых сейчас в панике ищут прибежища для себя и своей семьи. Поэтому могу предположить, что Ксеркс очень быстро наберет нужных ему людей, оборона города усилится, и тогда прощай мечты о Москве.

Если мы не хотим упустить наше преимущество, нам следует приготовиться атаковать город в течении ближайших двух недель.

По шеренгам начал гулять ропот.

- А зачем нам Москва? Нам и здесь нормалек, - раздалось из рядов.

Говорил невысокий сержант с отталкивающим лицом в крупных грязных помрах и прыщах.

Бивень удивленно посмотрел на солдата. Тот задал вопрос, который для самого генерал-майора, потомственного военного, никогда не требовал ответа: страна на коленях, Москва захвачена, поругана, в ней единоначально правит беспринципный вор и убийца Ксеркс. Это было более чем достаточной мотивацией для Бивня. Мотивацией, за которую он мог отдать жизнь.

Сначала генерал-майор приготовился произнести возвышенную речь о Родине, чести и долге, но его взгляд снова упал на эти покореженные перешептывающиеся лица.

- Нас же мало, лучше отсидеться? - снова вылетело испуганное из шеренги.

Бивень внезапно прозрел. Вернее, он всегда догадывался, но оттеснял это знание на периферию сознания. Сейчас же истина навалилась на него всей своей простотой. Этим картофельным носам, щербатым ртам - плевать не то что на Москву и Россию, даже на своих родственников. Солдаты с ним только лишь потому, что он обеспечивает им защиту, еду и кров. Если он начнет бросать их в топку смерти под предлогом чести и долга, они взбунтуются и скинут его, не задумываясь. Обычные случайные люди без идеи и стержня внутри. Из всех, стоящих на плацу, пожалуй, только лица Гордеева и двух его командиров отделений выражали согласие и поддержку идее Бивня.

У другого в этот момент опустились бы руки, но только не у Бивня. Он был человеком действия и у него была цель. Что ж, если ради неё придется обманывать, грабить насиловать и убивать - ну что же, такова цена, такое время. Потом, через года всё отмоется, осыпется, станет черным и белым. Тем, чем уже можно будет гордиться.

Генерал-майор почувствовал себя князем небольшой удельной дружины, погрязшей в разврате и пирах, которую правдами-неправдами, посулами богатой добычи, пленных и женщин нужно уговорить пойти в поход.

И Бивень был уверен, что ключ к этой дружине он обязательно найдет.