Глава 5 - Кривой

Группа вооруженных людей уверенным шагом шла по коридорам Государственной Думы. На красной ковровой дорожке, постеленной поверх начищенного паркета, оставались грязные следы от обуви. Изредка навстречу группе попадались тела, которые идущие перешагивали.

Испуганно озираясь на роскошную обстановку, Кривой косолапой походкой следовал за Ксерксом. Рядовой порывался удрать с самой Лубянки, но блатные не выпускали его из поля зрения. Бежать на виду у бандитов солдат не решался.

В Кривом кипела ненависть к вору. Чувство до этого ему не знакомое. Он всегда был ленивым безынициативным парнем. Даже в армию попал от того, что ему было лень косить или пойти учиться.

Пожалуй, за всю жизнь он не сделал ни одного поступка, где требовалось бы принять серьезное решение. Всегда был на вторых ролях. В учебе Кривой не выделялся, в старших классах прибился к компании мелких гопников, курил, пил тайком пиво с приятелями в парке. Ему очень не нравилось, когда шайка налетала на какого-нибудь беднягу-прохожего, но Кривой предпочитал не высовываться, не вступаться и даже мог несколько раз пнуть поверженного. В армии он поначалу прислуживал дедам, а потом и сам стал старослужащим, и жизнь его потекла в привычном русле.

"Броситься сейчас и задушить Ксеркса голыми руками. Посмертно прославлюсь, стану спасителем России", - несерьезно, по-мальчишечьи, мечтал рядовой, отлично понимая, что не успеет добраться до вора. Ксеркс же изредка бросал на него свой проницательный взгляд, словно раскусив планы солдата.

Рядовой, действительно, поверил словам Беса, что они едут спасать Москву. Вместо этого танк Кривого атаковал вход здания на Лубянке. Бес, оказавшийся блатным Беспределом, пригрозил вспороть Кривому брюхо, если тот не подчинится. И солдат поверил этим голубым смеющимся глазам, что-то адское было растворено в смазливом облике блатного.

"Хорошо, что тот мертв". Кривой испытал почти физическое наслаждение, увидев выломанное обнаженное тело Беспредела, которое вытащили бандиты из здания Лубянки.

Перед Ксерксом распахнули большую тяжелую дверь, ведущую в просторный зал заседаний. Рядовой узнал место, он часто видел это место по телевизору в скучных выпусках новостей федеральных каналов.

Амфитеатром вокруг президиума располагались ряды свело-коричневых кожаных кресел депутатов. Присутствовали лишь половина народных избранников. Их держали запертыми с самого утра. Одна часть спала на креслах, другая передвигалась по залу, собиралась в группы. Многие сняли пиджаки и обувь, придав месту принятия государственных решений вид ночлежки. Судя по легкому неприятному запаху, они и мочились где-то здесь.

Ксеркс направился прямиком к трибуне для выступлений. Он был в длинном кожаном плаще, берцах и фуражке. Председателя, который поднялся навстречу, грубо оттеснили в зал блатные.

- Раз, раз, раз, -- проверил Ксеркс микрофон.

Депутаты зашевелились, проснулись, начали занимать свои места, с удивлением взирая на компанию вновь прибывших. Кривого несколько раз задели плечом и он занял свое место позади трибуны, где и расположилась полукругом вся группа. Выходы из зала охраняли бойцы с автоматами.

- Добрый вечер, господа хорошие, - начал Ксеркс, широко расставив ноги и заложив руки за спину. - Очень советую вам предельно внимательно меня выслушать, иначе это может стоить вам головы.

Зал недовольно загудел.

- Да кто ты такой! Что за спектакль! Вас всех пересажают! Вы знаете кто мы такие? Отключите ему микрофон!

Особенно бесновался полный депутат из третьего ряда центрального сектора.

Ксеркс, похоже ожидавший такого приема, невозмутимо повернулся к блатным и протянул татуированную руку. Один из бандитов вручил ему магнетрон. Взгляд Ксеркса недолго погулял по группе и остановился на Кривом, который всеми силами пытался отвести глаза, но не мог, словно загипнотизированный.

- Шкет, давай! - Ксеркс всучил тяжелый магнетрон в руки Кривого. - Твой выход!

Земля покачнулась под ногами рядового. Время замедлилось. Крики, гам из зала словно притихли, уйдя на второй план. Кривой услышал шум тока своей крови и громкие толчки сердца. Он беспомощно переводил взгляд с Ксеркса на толстого депутата и обратно.

- Давай! Малой! Не дрейфь! - со смехом подзадоривали блатные.

Рядового вытолкнули на ватных ногах к краю платформы, на которой стояла трибуна. Медленно, словно во сне, Кривой поднял оружие.

"Навести на Ксеркса вместо депутата и нажать на спуск", - пронеслось в голове Кривого. - "А может это проверка, а оружие не заряжено. Тогда точно убьют. Не просто убьют, а что-то сделают страшное сначала. Они могут", - Кривой увидел немало жестокости за сегодняшний день.

Ксеркс прищурил глаза, словно что-то подозревая.

Рядовой повернулся в зал и с неимоверным усилием - словно магнетрон был из свинца - направил оружие на толстого, брызгающего слюной депутата из третьего ряда. Кривой хотел закрыть глаза, но не мог. Спусковой крючок неожиданно легко провалился.

Освещение в зале мигнуло. Депутат вскинул руки, захрипел, забился в конвульсиях и повалился как мешок картошки. Еще несколько человек, стоящих рядом, попадали, задетые широким лучом. Кто-то схватился за сломанную руку, другой за сведенную ногу. Женщины завизжали, с зале воцарилась паника, крики охватили весь зал.

Шума рядовой почти не слышал. Что-то внутри Кривого перегорело: он физически ощутил, что пути назад нет. Он стал другим человеком. Как бы он теперь не желал, ему уже никогда не стать прежним. Лицо Ксеркса стояло перед его глазами и скалило черные зубы, словно говоря:

"Я знаю, что с тобой происходит. Я так и задумал".

Руки Кривого повисли, оружие выпало на ковер.

Раздалась длинная автоматная очередь. Спартак, накаченный телохранитель Ксеркса, выпустил полный рожок в потолок зала заседаний. После выстрелов в помещении наступила звенящая тишина. Было слышно, как штукатурка и песок осыпаются из пулевых отверстий. Изредка всхлипывал сосед убитого депутата.

Ксеркс вернулся к микрофону и как ни в чём не бывало уверенным тоном продолжил прерванную речь:

- Что же вы не верите мне на слово, языческое племя. Вечно вам нужна кровавая жертва. Теперь слушайте.

Плохие новости. Центр Москвы захвачен. По садовому кольцу проходит периметр из оружия, которое мой малец вам наглядно продемонстрировал.

Ваш президент и начальник штаба мертвы, они отказались сдаться живыми. - по залу пронесся гул неверия, на который Ксеркс не среагировал. - Но есть для вас и хорошая новость. Любой, кто пожелает, сможет выйти из этого зала целым и невредимым. Более того, сможет жить внутри периметра. Вы ведь представители народа, дорогие гости и ценные для меня заложники, - бандиты заржали.

- Вам выделят помещения, обеспечат едой, выпивкой, женщинами. Развлекайтесь сколько хотите. В ответ я прошу лишь не покидать периметр. Если кто пойдет менять судьбу [-совершать побег-], будет уничтожен. Судов и следствий у меня не дождетесь. Вас тут человек двести, мне вполне хватит и половины.

Пока работают телефоны, советую связаться с кем следует и предупредить, чтобы центр Москвы не бомбили, не обстреливали из артиллерии, не высаживали никаких десантов. Любой косяк и несколько из вас отправятся прямиком на тот свет, - Ксеркс замолчал, задумавшись.

- Хотя я уже не уверен, что эта предосторожность необходима. Кажется, я недооценил прыть обычных людей за периметром. Теперь нам стоит лишь им не мешать и залечь на дно: укрыться за периметром. А они уже сами разберутся и с милицией и с армией.

На каждого из вас поставят клеймо. Кого поймают с отметкой за бульварным кольцом - вальнут на месте.

Удивительно, но при словах о клейме, депутаты успокоились. Казалось, они поняли, что, раз такие сложности, то, действительно, могут и в живых оставить. Зал тихо загудел, переговариваясь.

Ксеркс вернулся к своим.

- Ну че, братва, как сказанул? - смеясь спросил он.

- Вот ты умный вор. Базаришь четко, прям по-писанному, - удивлялись блатные, одобрительно похлопывая его по спине.

По залу разлетелся запах костра. На выходе пара бандитов что-то грела на сборных мангалах.

Кривой сел в депутатское кресло и невидящими глазами уставился в монитор для голосования, висящий на стене. Всё вокруг было таким реальным и одновременно не укладывалось в голове. Тонкая грань реальности была порвана. Рядовой отказывался верить, что это не сон.

***

В воздухе стояла смесь запахов сигаретного дыма, бани и ароматного кальяна.

- Давай! давай! давай! - хлопал в ладоши пьяный и довольный Спартак,

По красным коврам лестницы южного входа Кремля в аванзал со смехом влетела стайка обнаженных девушек. Из одежды на нимфах были только разноцветные полупрозрачные накидки на бедрах и туфли на высоком каблуке.

Бандиты долго выбирали место лежки. Кремль был слишком велик для них. Привычные к более стесненной обстановке воры чувствовали себя ничтожными в Георгиевском зале с его размерами и помпезностью. В тронном Андреевском зале они попытались было устроится под балдахином, но и тут им было неуютно под блеском золотых колонн и синевой яшмовых стен. В итоге, остановились на крошечном аванзале, прямо под огромной картиной со сценой ледового побоища. Когда-то здесь посетители дожидались приёма Великого Князя.

- Налетай, братва, угощаю! - пьяно кричал Спартак.

Точеные груди девушек соблазнительно прыгали при беге. Девицы разлетелись по залу, подсаживаясь к пацанам.

- О! Спартак! Ты где таких свистулек нарыл?

Грозный Спартак глупо улыбался.

- Да, бл*, тут же Тверская рядом. Забита вся саунами и борделями. Илитными! Зырьте какие чувихи знатные! - он схватил своей большой ладонью одну из проституток за крепкую ягодицу. Девушка, выскользнув, пьяно засмеялась, обняла широкий торс Спартака и страстно поцеловала его в губы.

Полуобнаженный Ксеркс и несколько приближенных воров полулежали прямо на полу на толстых ворсистых коврах и расшитых золотом подушках. Рядом дымили раскуренные кальяны, стояли вазы с фруктами, толпилось войско бутылок дорогого алкоголя из кремлевской столовой: водка, виски, коньяк и много еще чего, что блатные вообще в первый раз видели.

К вору с хитрым выражением лица подсела поджарая загорелая брюнетка. У девушки были острые черты лица, точеная фигура и осиная талия. На правом плече - крупная тату со змеями, спускающимися вниз до груди и почти заползающими на крепкий торчащий сосок.

- Спасибо, Спартак! Угодил! - вор был доволен.

Ксеркс провел пальцем по гладкой загорелой коже на животе девушки.

- Ай, хороша. И погон прям как у меня, - вор, смеясь, поиграл плечом, где у него был вытатуирован крупный эполет, - Будешь моей забавой. Как кличут тебя?

- Текила, - хихикнула девушка.

Ксеркс разломил руками большой гранат, обрызгав кожу девушку алыми каплями сока. Налил в простой граненый стакан двенадцатилетний виски и подвинул угощение брюнетке.

В это время раздался топот ног, поднимающихся по лестнице. В зал вошла группа людей. Впереди, заложив руки за спину, шел Полковник. Его конвоировали несколько бандитов, которые, стали завистливо озираться и приветствовать присутствующих. Полковник проследовал прямо к Ксерксу.

- Выпей пока красавица, мне тут с мужичком перетереть нужно, - бросил Ксеркс Текиле.

- Здорово, полковник. Какими судьбами? - не меняя позы поприветствовал вор военного.

Выражение лица Полковника сменилось на презрительное.

- Ксеркс, ты обещал отпустить меня и мою семью. Я свою часть сделки выполнил. Теперь дело за тобой.

Вор сделал длинную затяжку из кальяна и выпустил две струи белого дыма из ноздрей.

- Фуфлыжника из меня не делай. Если вспомнишь наш базар, то отпускать я не обещал. Обещал безопасность. Ты слышал, что творится под Москвой и по стране? Братки вынюхали, что власти нет, народ буянит. Так что тебе и твоей семье безопаснее внутри периметра, чем снаружи. Зачем вас тогда отпускать?

Полковник нахмурился и жестким голосом произнес:

- Ксеркс, ты же понимаешь, что ты тут и пару дней не протянешь? Ты ничего не знаешь и не умеешь. Ты здесь только из-за неожиданности. Одной роты спецназа хватит, чтобы тебя и твоих пьяных дружков отсюда выбить!

Вор сел на подушках и скрестил руки на груди.

- А кто спорит, братуха, никто не спорит. Прав ты на все сто. Да вот только неувязочка. Нужно найти еще эту роту. Чует мое сердце, что спецназ сейчас размазан тонким слоем.

И да, ты прав, я ничего не умею. Я же вор, мне в западло работать.

Только у меня есть ты. И запомни, полковник, я потому и вор, что секу людей насквозь. А в тебе я вижу, что за семью свою ты на себя руки наложишь, если я команду дам.

Поэтому у меня к тебе деловое предложение.

Зал замолк все очень внимательно слушали Ксеркса. Только изредка девицы издавали пьяные смешки.

- Какое?

- Я ведь тоже никого не хочу мочить, зачем мне лишняя мокруха, я же не беспредельщик, кореша подтвердят. Просто по-другому масть не канает, время непростое.

А предложение моё такое. Ты ж полк содержал? Значит и по хозяйственной части мастак и по вооружениям сечёшь.

Будешь здесь главным. Мои блатные, твои армейские и даже я будем выполнять твои приказы.

- Какой главный, Ксеркс? Ты чо с этим фраером цацкаешься? - раздались несколько злых голосов из зала.

- Цыц, пацаны, навострите локаторы, не прерывайте меня, - властно поднял руку Ксеркс. - Полковник, если хорошо замастыришь оборону, никто не умрет. Все заложники будут жить и жить припеваючи, как в раю. Не будут ни в чем нуждаться. Своих братишек обещаю придерживать, беспредельничать им не дам.

Ну а если прорвется сюда рота спецназа, то хана всем, уж я об этом позабочусь отдельно.

Представь, что ты воевода, а за садовым кольцом орда монгольская. Если ворвутся в город, вырежут всех поголовно.

Больше всего Ксеркса интересовали люди. Несмотря на то, что он был вором, он много читал. Книги укрепляли в нем веру в то, что человек не меняется. Из самых древних глубин времен на него всегда смотрело одно и то же лицо, тайну которого он силился разгадать. Ради удовлетворения своего любопытства он мог пойти на самые изощренные опыты, хоть и не был садистом. Знание людей помогало ему выживать. Туповатые в массе своей блатные почти боготворили способность Ксеркса видеть человека насквозь.

- Где ты еды возьмешь, чтобы всю ораву прокормить? - сдался полковник.

- Это мое дело. Мне мои ушкуйнички [-в Новгороде так назывались люди, занимавшиеся сбором дани, промыслом, торговлей-] помогут. - Ксеркс давно понимал, что военный у него на крючке, - Вот и хорошо, полковник, вижу по глазам, что согласен.

Военный потупил голову, плечи его безвольно опустились.

- Еще одно, напоследок. Чтобы ты не дай бог не удумал чего, приставлю к тебе комиссара, - Ксеркс поискал глазами в зале, - Спартак! Давай дуй сюда, пойдешь с полковником.

- Бл*, Ксеркс, телки же стынут, - жалобно пробасил Спартак, который заигрывал до этого сразу с двумя длинноногими красавицами.

- Не последний день живешь. Успеешь еще их отжарить, давай выполняй.

Когда полковник вместе с помрачневшим Спартаком ушли вниз по парадной лестнице, Ксеркс заметил Кривого, сидящего на покрытой темно-зеленым бархатом скамье возле колонны, в стороне от компании.

Вор, конечно же, понимал, что происходит с юнцом, это его забавляло.

- Что пригорюнился? - Ксеркс присел рядом с рядовым.

Кривой мутными глазами, посмотрел на Ксеркса и не ответил.

- Депутата жалеешь? Эээ, брат, не стоит. Эта свинья, наверняка, ворюга страшная, много жизней загубившая.

Малой, ты ни в чём не виноват. Это ж я тебя заставил, мне и отвечать. Человека пришить - не таракана задавить.

Кривой начал прислушиваться.

- Ты покумекай, за периметром сейчас тысячи людей делают то же самое. И их никто не заставляет, сами навострились, еще и добавки попросят. Так что ты еще агнец по сравнению этим отребьем, - Ксеркс похлопал Кривого по спине. - Если бы не мы, тут в центре был бы бедлам, так что ты, шкет, еще и благое дело сделал! - Ксеркс нашептывал рядовому успокоительные мысли.

Вор вспомнил, как сидел с ним в свое время на строгой зоне один плюгавый мужичонка, который по пьяной лавочке зарезал жену и дочь. Первый месяц тот так убивался, что лоб о стены камеры до кровавой мозоли расшиб. Однако, в одно солнечное утро, проснулся мужичок с мыслью, что это не он убил, а его подставили, что вломился к ним в дом убийца, пока он пьяный в отрубе лежал. Сколько он бумаги потом исписал, инстанций обошел, даже адвоката себе нанял. Люто поверил в свою невиновность.

Ксеркс знал, что человек не может вечно корить себя. Насильник, проститутка, убийца - не мучаются угрызениями совести. Каждый из них еще так свою историю повернет, что все им кругом должны останутся. Нужно лишь немного подтолкнуть.

- Вмажь! - вор всучил стакан Кривому, - полегчает. На войне как пришьют первого, надираются в хлам. И ты попробуй.

Кривой выпил залпом стакан водки словно воду, не поморщившись.

Вор свистнул и подозвал взмахом руки проститутку, нетвердо танцующую по залу и пьющую шампанское из горла тяжелой бутылки.

- Зато ты теперь чистый лист бумаги, новый человек, - продолжал Ксеркс. - Ты мой, больше нет у тебя никого. Служи мне, солдат! И жизнь твоя будет полной!

Ксеркс усадил обнаженную красавицу на колени Кривому и силой положил его руку девице на грудь.

- Вперед, докажи, что ты мужик! Нам еще столько дел нужно сделать!

Рядовой медленно оживал. Одна его рука, почувствовав женскую плоть начала мять девичью грудь, другая спускаться по спине к ягодицам, потом забралась в низ живота. Девушка бесстыдно раздвинула ноги и впилась в губы Кривого пьяным поцелуем.