В мире столько вещей, которые не любишь делать! Застилать постель, ездить летом в маршрутке, копать картошку, вставать по утрам, да мало ли ещё...
Но самое мерзкое среди всех - чистить засорившуюся раковину!
Тут всегда тянешь до последнего. Нет - нет, да и купишь себе вантуз. Чтобы подольше не разбирать сифон. Не сходит вода? Давишь её насильно этой чудесной резиной. Жидкость, конечно, возражает и рвётся обратно через переливное отверстие. А ты опять её туда - в манящие загадками лабиринты.
После констатации непроходимости ещё несколько недель можно продержаться на вантузировании. Если подключить к процессу каустическую соду - период такого перетягивания каната посильно продлить до месяца. Однако, всё-равно настаёт момент, когда и это не помогает. Мелкие тактические победы уступают место крупному стратегическому поражению.
После каждого пользования мойка превращается в бассейн с сальной ватерлинией, заполненный как будто наваристым супом. Пища, смытая с тарелок ведёт себя в этом бульоне по-разному. Если не лениться, и каждый день выделять для наблюдений хотя бы два часа, можно сделать много сенсационных открытий.
Например, кусочки котлет почти всегда сразу идут на дно, как утюг. А морковка отлично плавает. Кто бы мог подумать?! Ломтики буряка с пятнадцатиградусным дифферентом на корму зависают в толще воды, подобно субмаринам.
По паспорту плотность варёной вермишели из твёрдых сортов пшеницы, если кто не знает, сопоставима с плотностью воды и составляет немногим более 1000 гилограмм на кубический метр. Поэтому она тонет медленно, с достоинством. Как крейсер "Варяг". Это безусловно вызывает уважение.
Зелёный горошек плавает там и сям, как сорванные штормом якорные мины.
Не лишено любопытства поведение лапши. Порой она фиксируется в водоёме в вертикальном положении, словно водоросли в Саргассовом море. Отдельные лапшины сбиваются в стайки, переплетаются в жгуты, и элегантно колышатся в такт волне. Успокаивает лучше, чем гупии и меченосцы. Даже убаюкивает.
В поведении сельдерея просматривается известный каприз. Его фрагменты, словно насмехаясь над законами гидравлики, всплывают, отфыркиваются, будто ловцы жемчуга, и ныряют опять. Это явление ещё не до конца изучено учёными.
С капустой - сложнее. У белокачанной совсем нет духа приключений, авантюризма и воли к победе. Она всегда тонет, как картошка какая-то. Пекинская и брюссельская соперничают в синхронном плавании. И только цветная - белыми лилиями украшает поверхность.
Среди весёлых радужных плевков жира кайфуют надувные матрасики жареного лука.
Доминирует над всеми объедками полузатопленный авианосец надкусанного салатного листа.
Если на какое-то время оставить такой аквариум в покое, в нём образуются устойчивые внутренние связи. Экосистема, если хотите. И потом даже немного жаль нарушать её хрупкое равновесие.
Настраиваешься задолго до битвы. Дважды в день освежаешь в памяти кодекс бусидо. Воплощаешься кухонным самураем.
И вот, наступает момент истины. Руки трусятся, коленки дрожат. Натягивешь парадное кимоно, вяжешь на голову белую повязку, садишься на татами. Обнажаешь вакидзаси, замаскированный под тяжёлый газовый ключ, и бережно кладёшь его себе на колени. После того, как твоя скво закончит чайную церемонию, удаляешь из кухни всё живое: стариков, детей, женщин и хомячков. Ты почти готов. Берёшь инструмент и выступаешь. Чистя слив, всегда переживаешь маленькую клиническую смерть. Тренировочную. Это не хорошо и не плохо. Просто так есть.
Поэтому перед самой атакой лучше представить себя уже погибшим. Тогда страх исчезает, и ты становишься непобедимым. Memento mori. Так немного легче лезть под раковину.
В гробу гораздо просторнее и светлее, чем здесь. Переборов клаустрофобию и осмотревшись, первым делом приветствуешь пауков. Вежливость - прежде всего!
Постепенно глаза привыкают к темноте, и взгляд отмечает мандариновые шкурки, огрызки и фантики, не попавшие в мусорное ведро в канун Нового Года. С ними можно не здороваться. Хочется отрапортовать на Землю: "Хьюстон, я на месте. Вижу объект. Приступаю к откручиванию накидной гайки. Приём".
Сразу после этого приходит сожаление, что дома нет респиратора. Но ты собираешь волю в кулак, и, как берсерк, охваченный боевым безумием, бросаешься в самую гущу. В самую гущу.
Затем отрывисто, по-военному докладываешь: "Хьюстон, я уже проблевался. Состояние улучшается. Могу продолжить работу. Приём". В эфире тишина, Хьюстон не отвечает. Но ты чувствуешь - он не возражает против продолжения. А так хочется услышать сквозь помехи: "Если ты не сделаешь это, то никто не сделает. Держись, сынок"!
Далее. Поборол ты, допустим, всю эту вонючку. Промыл все прокладки, колени, отводы и переходники. Для простоты восприятия здесь надо привести художественное сравнение сантехника и альпиниста.
У альпиниста как бывает? Поднялся на вершину. Вроде бы: самое сложное преодолел. Может, стошнило по дороге два-три раза от горняшки. (Тождественно разборке и промывке сифона с сопутствующей рвотой). Посидел, отдышался минутку. Но теперь надо вниз. И почти столько же усилий! (Тождественно обратной сборке устройства). Сантехник, считай: тот же скалолаз. Только ему стократ горше. Ибо один дышит свежим разреженным воздухом, а другой - тоже свежим и тоже разреженным. Но - говном. И ещё: восходитель худо-бедно спустится с горы, а ты никогда уже не скрутишь все трубочки так, чтобы не текло. Никогда!
Это, между прочим, противоречит нулевому постулату термодинамики. Если кто подзабыл, вот он: "изолированная термодинамическая система с течением времени самопроизвольно переходит в состояние термодинамического равновесия и остаётся в нём сколь угодно долго, если внешние условия сохраняются неизменными". Каково? Хрен там! О каком термодинамическом равновесии нам толкуют, когда всякий раз капает в новом месте, падло?! Даже силикон не помогает. Даже много силикона!
Однако, даже такую фундаментальную науку, как термодинамика, легко посрамить подкладыванием под течь обычной миски.
Ладно. К плановой промывке можно успеть морально подготовиться. А если, к примеру, твоя дочь, споласкивая ночные контактные линзы, стоимостью в твою зарплату пускает их поплавать в эту чёртову дырку? Такая весть по эмоциональному накалу превосходит крещенское купание в проруби.
Или жена решила принести в жертву Богу Канализации своё любимое золотое кольцо.
Обычно такие подарки происходят исключительно по будням ближе к ночи. Когда постель расстелена, зубы почищены, и твоя голова, лёжа на подушке, отчаянно зевает. Сквозь дрёму до тебя доносятся изумительная по гармоничности истерика. Где же долгожданный сон? Его нет. А что есть? Есть только безграничная нежность к любимым близким людям, бодрость и чёткое осознание смысла жизни.
Перебрав вполголоса весь арсенал матюков, их возможные сочетания, и даже придумав несколько новых, ты заканчиваешь препарирование в третьем часу пополуночи. И, преклонив колено, как бы вновь даруешь возлюбленной кольцо. Она снисходительно принимает отвоёванный у преисподней презренный металл, и куртуазно протягивает руку для поцелуя.
Но вставать с колен ещё рано. Надо дождаться, пока она сходит за вантузом и великодушно коснётся им твоего плеча. Теперь ты посвящён в рыцари Ордена Сифона, и можешь немного вздремнуть. Да почему немного? Спи хоть до икоты. Хоть все четыре часа!