- Позор!- нервно вскрикнул князь Любомир, заломив пухлые руки. Был князь невысок, обилен плотью и слегка лысоват. От волнения излишне румян и потлив. Нервно семеня упитанными ножками по шахмаханским драгоценным коврам, стеленым на пол княжеского кабинета, пробежал коротко от стола до камина.

     - Какой позор, нет ну почему мне, а?- обиженно вопросил князь, крутя перстень с печатью на пальце, у второго присутствующего в кабинете человека. Был тот человек, в отличие от князя, высок и худощав, даже сидя, он посматривал на нервно бегающего князя, свысока. Одежда его была лишена той вычурности, что свойственна столичным вельможам. Да и цветом своим была близка к цветам рекомендованным мастеровому и торговому сословию. Слегка горбонос, узок лицом, чисто выбрит на газейский манер, длинный вороной когда-то волос, с проседью, забранный в хвост на дворянский манер, на голове, мягко спускался на костистые, но широкие плечи. Тонкие пальцы, больших, по-крестьянски, кистей рук, переходили в широкие запястья бывалого бретёра. На указательном пальце правой руки присутствовал перстень черненого серебра с черным опалом. Таков был воевода Смигайла, Рука Правосудия и Глаз Надзирающий, а, попросту начальник тайного приказа княжеского.

     - Позор – опять повторил князь,- это ж кому расскажи, хохотать будут отсюда и до Империи Слёз - плаксиво пожалился Смигайле.

     - А и не надо никому рассказывать – посоветовал воевода,- пока никто особо и не знает, всех свидетелей ..

     - Что свидетелей!?- всполошился князь, - ты мне только не говори что ты их всех!

     - Да, боги с тобою, княже, - оскорбился Смигайла,- что я зверь какой? В летний дворец отправили, под надзором, правда, но со всем уважением, репетировать помолвку княгини.

     - Вот и хорошо, вот и ладно, слава богам – Любомир потёр пухлые ладошки,- но что будем делать-то, принца спасать надобно. Только как? Нда..

     Воевода лишь тоскливо вздохнул. Ситуация была необычна. Никогда в истории, клялись хором княжий архимаг и его друг смотритель архивов, такого не было! Да, крали драконы принцесс, княжон, графинь, даже, иногда пейзанок, но принцев никогда! Да ещё принцев сопредельных государств приехавших в княжество на помолвку своей дальней родственницы. Пусть принц был ненаследный, младший, но император явно не спустит такое с рук. Княжество Двухреченское и так было больной мозолью в организме Срединной Империи, вошедшее почти добровольно в состав империи, (а попробуй не войди, когда фаланги императора стоят под стенами ), сто лет как, было богатейшим торговым перекрёстком между Востоком, Западом ,Севером и Югом континента людей. Выторговав себе, несмотря на гнев тогдашнего императора (щербина от меча на стене княжей палаты видна до сих пор), исключительные условия по налогам и воинской повинности ,к княжество цвело и богатело .Чем несказанно бесило купечество в имперской столице.

     Так и жили совместно, пока не подошло время князю выдавать старшую дочь замуж. И всё, вроде ,двигалось своим чередом, пока не произошел знатнейший казус. Дракон украл принца.

     - Итак, сроку тебе даю две седьмицы, хоть ужом вертись, хоть лягухой прыгай, но принца сыскать и доставить! – хлопнув ладонью по столу, завершил беседу князь.

     - Да, княже,- поднявшись с кресла, ответил воевода, - А средства на ..

      - Казначей знает,- прервал начавшийся вопрос, Любомир. – Да, к чаровнику загляни, он обещал Поиск кинуть. Всё, ступай.

     Молча поклонившись, воевода покинул кабинет князя. Идя по коридорам палат, в южное крыло, в покои мага, Смигайла размышлял, кого послать тропить след драконов. « Так, брать надо людей знающих драконьи повадки, явно это был не росский Горыныч, те людишек не воруют, сидят себе в своих уделах, носа не кажут, если только на Большую Ярмарку, да и то редко. Значит нужен имперец, желательно из рейнджеров , те и повадки знают и местность ,опять же в империи не будут чужаками выглядеть.» То что дракон умыкнувший принца, был с Драконовой гряды, на севере империи, следовало из рассказов очевидцев . Некрупный ,чешуя серая, с блеском ,на крыльях узор бежит золотистый. Явно из Диких, те, которые триста лет назад отказались подписывать договор с людьми, плюнули на сородичей как имперских, так и росских, патриарх рода Горынычей знатно отмутузил ихнего старейшину Харальфа, как в человечьем, так и в драконовом обличье. Воевода усмехнулся, вспомнив описание этой склоки в летописях « И баевший словеса хулительные, был кушен за хвост пастею Горынычевой, и пал он с небес в загон свиной, и был грязен и смердючь зело» Умели драконы развлекаться, да уж. В том же Договоре было скрупулёзно оговорено всё касающееся похищение девиц, внесение выкупа за оных и места и время года и суток. Драконы были знатными крючкотворами, куда там гномам, но и договор блюли свято, не нарушая. И тут такое! Гонец с гневным письмом князя к Большому Кругу драконов был отправлен незамедлительно, так же быстро был получен ответ в коем убедительно доказано было, что к этому причастны Дикие.

     Так, за размышлениями и воспоминаниями, воевода дошагал до апартаментов ведуна. Стукнул костяшками пальцев по резной палисандровой двери, инкрустированной костью и каменьями.

      - Заходи – приглушенно донеслось из-за неё.

     Распахнув дверь, вошёл. Покои ведуна напоминали лабораторию алхимика разбитую посреди библиотеки. Широченный каменный стол посредине комнаты, был заставлен различной алхимической оснасткой, по периметру же комнаты теснились книжные шкафы, забитые потертыми фолиантами различных размеров, у высокого окна ютилось резное бюро, почти погребенное под кипой бумаг, свитков, пары подсвечников. Рядом же располагалось монументальное кресло, в котором восседал старик в парчовой мантии цвета небесной бирюзы. В правой руке почтенного старца была зажата курительная гномья трубка, изукрашенная золотом и серебром. В левой отставленной слегка в сторону, был старинный пергамент, исписанный закорючками неведомого воеводе, алфавита. Седая, ухоженная, борода волной спадала на колени чаровника, не менее ухоженные и седые волосы головы, венчала шапочка в тон халата, расшитая жемчугом и золотом.

     - Внушает,- хмыкнул воевода,- наводит трепет почтения и дрожь почитания.

      - Правда? – спросил молодым голосом старец.

     Смигайла, не выдержав, рассмеялся. Почтенный старец обиженно посмотрел на него. Воевода смеялся долго, с удовольствием, даже слеза пошла от смеха. Всё это время чаровник укоризненно смотрел на него, поджав губы.

     - Голос - просмеявшись, выдавил из себя воевода, - голос изменить забыл!

     - Тьфу, проклятый и все его миньоны!- выругался лжестарец, бросая трубку с пергаментом на бюро. Неожиданно бодро, для своего видимого возраста, вскочив с кресла, маг щелкнул пальцами. Морок, представлявший его седым старцем, развеялся, перед воеводой возник молодой, лет двадцати с небольшим, подтянутый молодой человек, с веселыми голубыми глазами.

     

     - Но иллюзия была хороша? – спросил он.

     - Ага, пока не заговорил, ну вылитый ведун – подтвердил Смигайла, - где он сам?

     Ученик ведуна молча ткнул пальцем в неприметную дверцу, расположенную промеж полок с книгами. За ней, насколько помнил воевода, был заклинательный покой.

     - Не помешаю там ничему, а то может чары, какие порушу?

     - Ага, чары,- иронично хмыкнул Беримир,- из перегонного куба полученные, трижды фильтрованные.

     - Один пьёт? – удивился воевода

     - Нет, опять лешака кликнул с эльфячей рощи, в шантранж играют,- подумал и добавил злорадно,- учитель проиграл два кувшина самогона и сапоги.

     Это было плохо, ведун и так отличался крайне склочным характером, а с похмелья, да усугубленного поражением, так и вообще, хоть богов выноси. Бурча проклятья под нос, воевода решительно распахнул дверцу в заклинательный покой. Миновав короткий коридорчик, вымощенный камнем и освещаемый одиноким чародейским светильником, в виде простого стеклянного шара закрепленного на коротком держателе, под потолком, толкнул простую деревянную дверь и вошел в заклинательную залу.

      Округлая, ярко освещенная плавающими, в воздухе, колдовскими огнями, комната с высоким, куполообразным, беленым потолком, отделанная серым камнем с каменоломен Плачущей гряды, гасящим эманации эфира, при ведовстве и заклинаниях. Пол комнаты был замощен черным мрамором с эльфийского континента, в коем были искусно выложены серебром, черной бронзой и золотом различные ведовские фигуры и знаки. Посередине комнаты стоял столик на гнутых ножках, расчерченный на светлые и темные квадраты, уставленным, поверх них фигурками шантранжа. В придвинутых с разных сторон удобных креслах, обитых кожей трепетных ланей, водящихся в орочей степи, расположилась крайне колоритная парочка.

     Со стороны светлых фигур сидел старик, вид которого, можно было, представить по иллюзии, которую накидывал на себя ученик, но, в отличие от оной, борода почтенного старца была всклокочена, местами заплетена в причудливые косички, и облита вином. Волосы на голове, покрытой засаленной плоской шапочкой, торчали в разные стороны подобно разросшемуся кусту. Одет ведун был в старую, прожженную местами, лабораторную мантию, давно потерявшею свой первоначальный цвет, из под неё кокетливо торчали пушистые белые шлепанцы. Ведун курил огромную самокрутку, пуская в сторону своего необычного противника клубы сизого дыма. Тот лениво отмахивался ладонью от дыма и прихлебывал вино, прямо из бутылки.

     Лешак, а противником был именно он, был одет в зеленый кафтанчик добротного сукна, с костяными пуговицами, перетянутого широким, алым, атласным кушаком, просторные порты, крашеные в зеленую и коричневую полоску и сафьяновые, тисненой кожи сапоги, которые явно ему были велики. Лицом он был широк, кустист черными бровями, обилен бородой цвета перца с солью, из которой выглядывал неожиданно курносый крупный нос. Стрижен лешак был скобкой.

     - Кхм!- нарочито обращая на себя внимание, кашлянул воевода.

     Лешак живо мазнул в его сторону своими черными глазами и скривился.

     - Принесло глиномеса, - басом известил он обернувшегося к гостю, мага,- всю игру обгадил! Потом доиграем, Всемил, тебе всё равно мат через два хода.

     С этими словами он соскочил с кресла, бряцнув подковками на великоватых ему сапожках, плюнул в сторону воеводы, махнул рукою в сторону, сотворив то ли кукиш, то ли фигуру мажескую и, с хлопком, исчез.

     - Не любит он тебя,- задумчиво констатировал ведун,- но это полдела, лишь бы пакостить не стал из вредности. Ну да ладно, за Поиском явился?

     Злой, до красной рожи, Смигайла молча кивнул. Поганый лешак, откуда то проведал о склонности воеводы тешить плоть не с особами нежного полу, а очень даже с мужественными представителями своего. Особенную слабость воевода питал к некоему славному рейнджеру, которому и хотел поручить задание по вызволению принца.

     - Держи,- старик вынул из складок мантии небольшую стеклянную сферу и протянул Смигайле.- настройка стандартная, на кровь, пользовать может любой, даже бездарь не владеющий волшбой. Смотрим в центр и мысленно вопрошаем.

     Ведун, насупившись, зыркнул взглядом в шар, тот немедленно налился фиолетовым свечением, которое повертевшись смерчиком, сформировало слабо пульсирующую ,вытянутую треугольником стрелку, которая немедленно указала тонким концом куда-то северо-запад, как прикинул мгновенно воевода.

     -Чем ближе к искомому, тем сильнее биение, - пояснил Всемил воеводе, - забирай, пользуйся, разбить его нельзя.- Усмехнулся он, глядя на то, как осторожно берёт сферу в руки, воевода.

     -Портал до гор я вам открою завтра к вечеру, от эльфячей рощи – и, добавил, глядя на раскрывшего было рот, для возражений воеводе – оттуда легче работать, всё же Дивный народ умел такое делать получше нас. Ступай уже, я думать буду.

     Благодарно кивнув, воевода стремительно покинул покой, вслед ему отчётливо прозвучал басовитый смешок лешака. Но тот не услышал его, так как весь уже был погружен в предчувствие встречи с рейнджером.

     /Эльфийская роща. Вечер/

     Леший Бор хандрил. Отчего вся роща эльфийского серебристого клёна, тревожно затихла, птицы не пели, кролики, белки, старый барсук и семейство бесшабашных енотов притихли, чувствуя своим звериным чутьём, плохое настроение Хозяина. Хандрил леший из-за печали по далёкой родине. Когда-то, будучи молодым и любопытным, он вышел к костру. Полюбопытствовать и пошутить над гостями чащи. Вот только у костра были не крестьяне, заплутавшие собирая ягоду, не удачливые охотники, жарящие добычу, а эльфы. В те времена Дивные ещё не потеряли интереса к миру, бродили лесами и равнинами, разговаривали с духами, зверьми и деревьями, и помогали молодым людским племенам. И молодой лешак пропал, зацепили и закружили его рассказы о рощах дивных, невиданных деревьев, о диковинных зверях и пёстрых птицах. Бор ушел в странствие с эльфами. Несколько веков бродил он по континенту, помогая растить рощи, сады, звать родники. Росли и множились людские племена, поднимались и крепли государства, гремели войны. Рождались великие чародеи и злодеи, рушились в прах империи, а Бор бродил с эльфами по свету. И снова растил на пепелищах рощи и сады, звал зверей распуганных тёмной волшбой, в леса. А потом, в одночасье, ушли эльфы, и заматеревший леший остался один. Своим домом выбрал одну из немногих уцелевших рощ посаженных эльфами, и зажил тихо.

     Недалеко от рощи было поселение людей. Леший, потихоньку следящий за ними, иногда помогал людишкам. Те уважали Хозяина, подносили на свои праздники, свою нехитрую снедь. Так и текла жизнь. Поселение выросло в городище, городище в город. Город богател и рос, а роща так и стояла. Сначала около города, а потом и в нём. Про Хозяина помнили, его уважали, местные ведуны так и вообще дружили с ним. И всё бы хорошо, а нет-нет и начинала грызть Бора кручина. Хотелось опять, как прежде, мерять ногами землю, видеть новое и необычное. Да вот беда, не с кем было затеять подобную авантюру. Не с барсуком же идти приключатся.

     Лешак душераздирающе печально вздохнул и достал из кармана самокрутку, размяв её, сунул в рот и, прищёлкнув пальцами, прикурил от указательного. Глубоко, с наслаждением, затянулся и выпустил дым из ноздрей.

     - Отец, не угостишь путника огоньком? - вдруг раздалась под ухом у него.

     Бор подскочил на месте, от неожиданности. Подойти бесшумно к хозяину рощи, да и сама роща молчала, а должна была предупредить о чужаке. Быстро обернувшись на голос, лешак приготовился к самому худшему. Но, осмотрев гостя, облегчённо выдохнул. Перед ним стоял, дружелюбно улыбаясь, явный чистокровный эльф. Высокий, худощавый, с правильными и тонкими чертами вечно юного лица, большими зелёными глазами, вернее глазом, один глаз гостя был зелен как весенняя травка, другой же был голубым как небо. Но этим странности гостя не ограничивались, одет Дивный был в короткие, едва покрывающие колени, вытертые, бледно-голубые, широкие саржевые порты. На них спадала накидка - котта, или её подобие, так как у неё были короткие рукава, расцветки же, накидка была невообразимо радужно-разноцветной, с нанесёнными на груди буквицами незнакомого алфавита - «One Love». На голове, лихо заломленный на затылок, сидел плоский вязаный берет, такой же радужной окраски, из-под него спадала грива серебряных волос высокого эльфа, заплетённая во множество косичек, которые образовывали своеобразный длинный хвост. Шею украшало ожерелье из мелких, разноцветных камешков и ракушек, остроконечные уши были украшены многочисленными мелкими золотыми колечками, а мочки были пробиты насквозь пустотелыми золотыми же кольцами. Даже в тонком, аристократичном носу блестело колечко, в обеих бровях также было по мелкой серьге с камнями, судя по блеску, драгоценными. В завершении всего гость был босиком.

     - Ну что, старче, угостишь гостя?- повторил эльф, поведя рукой с множеством плетённых, разноцветных браслетов на запястье.

     - А-а, эм..- только и просипел растерянный леший,- милости просим! Дорогому гостю всегда рад, хлеб-соль, как говорится, откушайте, не побрезгуйте – нёс околесицу Бор.

     - Вот спасибо,- обрадовался странный гость,- а то иду-бреду весь день, крошки во рту не было.

     Легко ступая, эльф приблизился к лешему и сел рядом на травку. Протянул тонкую руку, с пальцами, унизанными серебряными кольцами и перстнями к лешему и подхватил выпавшую самокрутку. Понюхал её, одобрительно кивнул, сунул в рот и раскурил. Глубоко затянулся и довольно зажмурившись, выпустил струю дыма изо рта.

     Растерянный леший смотрел широко раскрытыми глазами на гостя. Тот же, уже вполне освоившись, растянулся на траве, закинув руки за голову и попыхивая дымком, шурясь, разглядывал облака.

     

     - Хороша травка-то, - одобрительно сказал эльф,- голова легкая стала, а то уже который день болела.

     Леший молча таращился на него. Слишком неожиданным было появление Дивного, а про его внешний вид и говорить не приходится. Гость же, лёжа на травке под вечеряющим небом, забавлялся выдуванием колечек из дыма.

     - А что ты там про хлеб говорил?- эльф вопросительно глянул на лешака снизу своими разноцветными глазами. Бор, смутившись, пошарил за ближайшим деревом, выудил из-за него котомку с нехитрой снедью. Раскладывая на чистой тряпице закуску, леший лихорадочно крутил в голове несколько мыслей сразу: «Откуда и зачем объявился в роще эльф?», «Как отнесется к тому, что леший фактически присвоил себе эту рощу, подпитываясь её волшбой и живя в ней уже не первый десяток лет?», «А роща-то сразу признала эльфа, ишь травка под ним стала гуще и мягче, да и само ощущение давешней хандры, разлитое до сей поры в воздухе, исчезло. Ровно котёнок ластится роща к пришедшему» - с некоторой, даже, ревностью думал Бор, режа каравай и пластая окорок. « Сколько мне усилий и времени потребовалось, чтобы роща признала меня другом, а тут сразу ясно-хозяин вернулся».

     Пока лешак предавался думам, эльф докурил самокрутку, ловко развеял прахом окурок и, едва слышно звякая колечками в ушах, присел к импровизированному столу. Некоторое время на полянке стояла тишина, пока эльф и лешак споро насыщались.

     -Уф! – эльф довольно цыкнул зубом.- Вот спасибо тебе Хозяин рощи, за хлеб-соль для путника усталого!

     - Да завсегда, пожалуйста – смущенно сказал Бор, как-никак сам Дивный его Хозяином назвал. Роща отозвалась на это одобрительным шелестом ветвей.

     - Позволь мне представится, - меж тем продолжил эльф - Галад-Эл-Мара Эриит Фир-Аера, но можешь звать меня просто Хайле! – с улыбкой закончил представление, гость.

     - Бор,- коротко представился лешак.

     - Это не с тех ли, славных росских Хозяев Старых Лесов? – немедленно поинтересовался Хайле, смешно дернув ухом, от чего колечки едва уловимо прозвенели. И потёк разговор двух полулегендарных, для нынешних людей, существ. Лешак вытащил из кармана, трубку-носогрейку, набил её и запыхтел ароматным дымком. Не отставал от него и гость, вновь дымя самокруткой, горсть которых презентовал Бор. Вот и фляга лешака с самогонкой пошла в дело, эльф откуда-то вытащил диковинные бутылки с яркими наклейками и жгучим содержимым, которое он поименовал как «настоящий ямайский ром!». Всё громче звучали голоса говорящих, стлался, причудливо закручиваясь, густой дым от самокруток, на которые перешел лешак, хлебнувший рому. Вот уже и сумерки спустились на пирующих, но были безжалостно развеяны эльфом который небрежно сотворил множество огоньков пляшущих в воздухе, и, освещающих поляну мягким светом. Любопытные дриады высунули свои мордашки из деревьев, были замечены эльфом и приглашены к столу. Именно к столу, который к немалому изумлению Бора, был сотворён эльфом вместе с множеством стульев, горой различной снеди, в диковинной посуде.

     

     Дальнейшее лешак, потом, вспоминал кусками и урывками.

      Вот эльф задорно пляшет с дриадами и каким-то унылым типом в странной шляпе цилиндром, тип всё норовит удрать к столу, пить чай в странной компании гигантского зайца с безумным взглядом и в сюртуке и грызуна, спящего посреди стола. А сомкнув веки вроде на секунду, Бор, просыпается от звуков необычной музыки издаваемой неведомым инструментом, в руках эльфа и от его голоса выводящего вроде на росском, но как-то непривычно: «Вот как битва покажет, где боль, На рану, как соль, сука-любовь, сука-любовь!»

     Рыдает молодая дриада, привалившись к плечу коренастой гномы, которая деловито пришивает помпон на разноцветный берет эльфа. Подружки дриады жалостливо выводят вслед за эльфом, дымящим очередной самокруткой, про собаку со странной кличкой Любовь. Кто-то подносит лешаку чарку крепчайшего самогона и хрустящих груздей в туесе, закусить. Бор выпивает и опять смыкает веки.

     Проснувшись в очередной раз, он видит пятёрку рейнджеров, во главе с любимчиком воеводы, и с криком: « Извращенец поганый!» запуливает в того пустой бутылкой из-под эльфьего рома. Попадает удачно, прямо в лоб, отчего рейнджеры немедленно звереют и лезут в драку. Дриады с визгом разбегаются, гнома немедленно вооружается музыкальным инструментом эльфа и бьёт им по голове предводителя. Лешак начинает сплетать волшбу, но всё сбивается из-за хмеля, гуляющего в голове, а рейнджеры не на шутку распалившись, тянут мечи и кинжалы из ножен, берут Бора с гномой в полукольцо.

     Внезапно из кустов вываливается эльф, в одних портах и давешней молодой дриадой на руках. Оценивает обстановку и, поставив пискнувшую дриаду на землю, с криком: «Да чтобы вас всех кентавры отлюбили!», кидается на рейнджеров со спины.

     Дикая потасовка кружит по поляне, звеня железом, матерясь, гулко ухая от ударов. И не слышит приближающийся слитный топот. Только дриада, насторожившись и прислушавшись, прячется в дерево. На поляну, ломая кусты, вылетает табун поразительных существ. У них верхняя половина тела принадлежит могучим воинам и обильным грудью женщинам, нижняя же лошадям. Улюлюкая и роя копытами дёрн, они споро подхватывают рейнджеров и, хохоча, уносятся в ночь.

     Оставив на поляне: гному с подбитым глазом, помятого лешака и бодрого эльфа с интересом рассматривающего дорожную суму главного рейнджера.

     - Э-т-то что такое было?- спросила гнома неожиданно тонким голоском.

     Бор молча развёл руками, таких разумных он видел впервые в своей длинной жизни.

     - Сентавры это - рассеяно ответил эльф, с интересом разглядывая стеклянный шар, извлеченный из сумки.

     - Кхен. Квхентавры - запинаясь, повторила гнома, и огорошила новым вопросом – А где это я?

     - Ты в Сингидоне,- ответил ей лешак,- столице Двухреченского княжества.

     - О! – пораженно воскликнула гнома, и немедленно хлопнулась в обморок. Бор переглянулся с эльфом и оба синхронно пожали плечами в недоумении.

     - Интересная штучка – сказал Хайле, покачивая рукой с шаром перед носом у Бора. – Кого это они собрались искать? Силы волшебной в этот искатель вбухано-страсть сколько.

     - А это они принца пошли искать, - желчно поведал лешак эльфу, - У нас тут такое, давеча, вышло, курам на смех!

     И лешак, похахатывая, начал сказ про украденного драконом принца и задание для воеводы, пересказывая все, что ему рассказал ведун. Эльф и очнувшаяся к тому времени гнома, слушали его по-разному. Если дивный временами хмыкал и откровенно улыбался, то гнома слушала, широко распахнув глаза и приоткрыв рот.

     - Да уж, сорвали мы воеводе его операцию – непонятно выразился эльф. – Опять же принца надо вызволять от дракона, захиреет он у него, там же нет балов, салонов и тёплого клозета. А без комфортного сортира выживаемость принца редко понижается. Надо найти рейнджеров и вернуть им барахло. Только понять не могу, зачем их к тебе, в рощу принесло?

     - Дык портал тут для дальних перебросок, старый, но рабочий, ваши мастера ещё ладили, когда рощу посадили – кивнул в сторону эльфа Бор. – Ведун любит отсюда отправлять, говорит, что сил меньше расходует. Старый он стал, устаёт быстро и восстанавливается медленно, а отсюда может далеко запулить хоть человека, хоть груз. Вот мы с ним и уговорились, что он портал пользует потихоньку от гильдии перевозчиков, для себя и нужд княжеских.

     Эльф опять хмыкнул, положил сферу обратно в суму и, закурив очередную самокрутку, задумчиво стал разглядывать сидящую на траве гному.

     Та, насупившись, глядела на него своими темными глазами. Одета гнома была в хлопковую крашеную в темно-коричневый цвет, рубаху с длинными рукавами, такого же цвета и материала штаны, поверх всего была надета котта без рукавов декорированная тесьмой и шнуровкой с двух боков. На ногах красовались невысокие кожаные сапожки черного цвета, с толстой подошвой на низком каблуке. Волосы гномы были заплетены в височные косы, перевитые широкими темно-зелеными лентами. Вроде бы и недорого, но оборванкой она не выглядела.

     - И откуда ты тут появилась? – спросил Хайле гному,- И как тебя зовут?

     Гнома открыла, было, рот для ответа, но была прервана громкими воплями и отборнейшим солдатским матом, донесшимся примерно оттуда, куда были утащены рейнджеры. Судя по тем словесным конструктам, что долетали до внимательно слушающего эльфа, ухмылявшегося лешака и, мило покрасневшей гномы, центавры причинили матерящемуся, невыносимые страдания, кинув в пруд полный холодной воды.

     - Сходим, посмотрим на несчастных, вдруг им помощь нужна? – спросил эльф, и, не дожидаясь ответа, устремился по проломанной в кустах просеке к месту шума. Лешак бодро последовал за ним, оставив сидящую по-прежнему на траве, гному в компании мебели, битой посуды и пустых бутылок.

     - Стой! Стой, тебе говорят! - кричал и бежал лешак к эльфу, который сосредоточенно шагал по следу центавров, сзади Бора шмыгая носом, шустро семенила гнома. Просека, которую те проломили в кустах, привела неугомонного эльфа на просторную площадь вымощенную камнем, грязные следы пересекали её и исчезали в роще. Хайле ступил на неё и только потом оглянулся на лешака.

      - Стой! Это же портальная площадь! У тебя же поисковик!

      И действительно, на тщательно отполированном камне была начерчена какая-то сложная схема и определенно, когда на неё ступил эльф, а следом и Бор с гномой то, над ней что-то стало происходить: воздух поплыл как над костром, подул холодный ветер, и вокруг стало тихо-тихо... Звякнув колечками в ушах, эльф быстро развернулся к Бору:

      - Причем тут поисковик?

      - Что? Что ты не знаешь?! Когда поисковик вносят на портальную площадь то заклинание поиска срабатывает как затравка для перемещения к искомому! – тараторил лешак, таща эльфа к краю камней. Гнома, стоя на самом краю площади, разглядывала начертанную в камне схему.

      - Кто это такое придумал!? - Хайле явно был недоволен, тем, что ему кто-то мешает. – Всегда было, что пришел к порталу вызвал духа-хранителя..

     - Ой, а там узор засветился! - пискнула гнома с краю.

     Лешак рывком попытался стащить упрямого эльфа с площади, но тут сработал, с хлопком телепорт и она опустела. Толстый полосатый кот, с интересом наблюдавший за всем с ветки, потянулся и, зевнув, вдруг сказал:

      - Куда-нибудь они обязательно попадут. Нужно только долго идти и никуда не сворачивать.

     И растаял в воздухе, оставив улыбку.

     /Большой Базар Арбила. Адиабена/

     Что, прежде всего, возникает в воображении любого путешественника посетившего Большой Базар в славном городе Арбиле? Непередаваемое ощущение шока от пестроты красок и смесей различных ароматов и звуков. Неподготовленный путник получает мощный удар по всем чувствам.

     Он стоит, силясь охватить взглядом всю гигантскую площадь занимаемую Базаром, расслышать в гуле гигантского торжища, отдельные звуки, разобрать знакомые запахи в могучей реке ароматов бьющих наотмашь по носам непривычных путешественников.

     Лучше всего описал Базар, известный путешественник Авва Зов, в своих «Хождениях по пыльным дорогам мира»:

     *« Большой Базар Арбила», одно лишь слово, и в памяти сразу возникает буйство красок и людей и нелюдей, встречающих горячими лепешками, аромат и запах десятков пряностей, сочных персиков и винограда, груды дынь и арбузов, различных сладостей. Здесь можно окунуться в ни с чем несравнимую атмосферу Базара. Везде и всюду крупные и мелкие лавки и прилавки , храмы богов окруженные тысячелетними тутовниками, являют полную гармонию. Здесь узнают новости, заключаются сделки, сочиняются невиданные истории, живущие впоследствии десятками лет.

     Торжища здесь разделены на торговлю свежих фруктов и сухофруктов, овощей и зелени, сладостей и различных пряностей, на павильоны хлебобулочных, мясных и молочных продуктов. В торговых рядах изготовляются и продаются различные предметы ручного ремесла, от вышивок до предметов домашнего обихода, изделий по резцу из дерева, металла и ганча. Примыкают так же к павильонам маленькие лавки мелких ремесленников и торговцев, где они трудятся и продают. Здесь же под навесами находятся открытые и закрытые чайханы, дым и аромат сочного шашлыка можно почувствовать по всей территории базара.

     Отдыхающие под тенистыми навесами, люди и нелюди поддерживают неспешные беседы с взаимными пожеланиями здоровья и процветания. Видя буйство красок, красивых седобородых стариков, могучих воинов, вездесущих мальчишек-водоносов и женщин, слушая восточную мелодию, неспешно наигрываемую бродячим музыкантом, поначалу кажется, что это лишь игра твоего воображения, и лишь потом начинаешь понимать, что эти голоса ушедших великих людей, певцов - классиков, и они принадлежат к тем, кто был, и кто есть. Все это окружение и образует память времени Большого Базара и всей земли любимого богами Адиабена.»

     Торговец Бехруз нежился в бассейне лучших бань Большого Базара, принадлежащих бенему Дилшеду. Тело Бехруза было отмыто и отпарено от пыли караванных троп, копоти костров ночных стоянок, желудок торговца был ублажен мягким и сладким вином. Бехрузу было хорошо. Приведя свой караван от далекого Сина, он удачно расторговался тонким, звенящим фарфором, шёлковыми тканями и синскими травами.

     Зажмурившись, Бехруз, намечал, куда направит свои стопы после бань. Все мысли уверенно сворачивали на посещение одного недешевого заведения, слава «Цветка Адиабена», как и волнующие формы его работниц были известны по всему городу. Волнующие воспоминания о прошлом посещении вызывали сладкое томление в душе и напряжение в чреслах. Торговец мечтательно причмокнул губами, вспоминая пышную светловолосую деву с далёкого севера, развлекавшую его в прошлый раз. «Вот бы сюда эту чарующую прелестницу,»- расслабленно размышлял Бехруз, - «Уж мы бы…» Закончить свою мысль он не успел, в силу непредвиденных обстоятельств, случившихся с ним.

     Раздавшийся громкий хлопок воздуха, взметнувший волну в бассейне, заставил Бехруза распахнуть прикрытые глаза. И именно поэтому он смог увидеть невероятное зрелище. Воздух пошел рябью, словно не вода была под ним, а бархан раскаленный пустынным солнцем. Миг, и в середине ряби образовался едва видимый полупрозрачный силуэт, мгновенно приобрётший четкие контуры небольшой, диковинно одетой, девичьей фигурки. Ещё через мгновение рябь исчезла, и девица шумно рухнула в бассейн, окатив опешившего торговца новой волной.

      Вскочив на ноги, отплёвываясь от попавшей в рот воды, Бехруз пораженно глазел на вынырнувшую девицу.

     Наконец, протерев глаза, девица уставилась на кашляющего и отплёвывавшегося от воды торговца. Её темные глаза скользнули вниз, она залилась румянцем и огласила купальню оглушительным визгом.

     

     Момент, когда сработал портал, застал лешака врасплох. Поэтому по прибытии он растерянно оглядывался некоторое время, соображая, куда же он попал. Вокруг громоздились выщербленные ветрами и временем руины некогда величественного сооружения, частью занесённые песком. На Драконовы горы пейзаж не походил совершенно. К тому же было ощутимо жарко и сухо.

     Бор стоял на площади, как две капли воды, похожей на площадку телепорта в родной роще. Лишь одна она была не занесена слоем песка, что свидетельствовало о работающих чарах оберега. Это вселило в лешака некую уверенность. «Если портал работает, то и домой вернуться можно»- подумал он оптимистично. «Эльф должен разбираться в чарах своих соплеменников, а если нет, то втроём разберёмся помаленьку-потихоньку».

     Вот только ни эльфа, ни гномы поблизости не обнаружилось, не помогла даже ворожба. Не чувствовал Бор ничего живого вокруг себя на многие лиги, лишь где-то далеко внизу легким эхом отзывалась водяная жила. Лешак, уставший, распаренный и злой, примостился в тени полуобвалившейся колонны и, пошарив по карманам, выудил из них трубку с кисетом табака. Не торопясь набил и раскурил её, пустил дым через нос, успокаиваясь. Ситуация вырисовывалась препаршивая: запустить портал без эльфа он не мог, исконных сил присущих его роду, почти лишился. Не жили лешаки в песках никогда, вот и пользовать их силу не научились. Леса, юркие речные потоки, разнотравье заливных лугов-это было плоть и дух лешачьего племени.

     На что хватало силёнок – вытянуть водяную жилу в пересохший давно фонтан. Покуривая в теньке, Бор смотрел на медленно наполнявшеюся чашу фонтана и размышлял, что же делать дальше. Жаркий день постепенно клонился к прохладному вечеру, лешака снедало беспокойство за судьбу своих невольных спутников, где же выбросил их неисправный телепорт и почему он так странно сработал.

     Докурив, он тщательно выбил трубку об каблук щегольских выигранных у волхва сапог, пошарил по карманам и неожиданно расплылся в довольной улыбке. Осторожно достав из кармана сжатую руку, медленно поднес её к глазам и, разжав пальцы, посмотрел на свою загрубевшую ладонь. Вернее на то, что лежало в ней. Жёлудь. Обыкновенный и неприметный в той роще, где он созрел, жёлудь разделил бы судьбу многих своих собратьев, скорее всего, был бы съеден лесными свиньями или сложен запасливой белкой в дупло. Но сейчас его ожидала не рядовая судьба.