Аннотация: ... Девчонку увезли в роддом в тот момент, когда она начала рожать в вагоне железнодорожного поезда...
САМОЕ ВАЖНОЕ.
Девчонку увезли в роддом в тот момент, когда она начала рожать в вагоне железнодорожного поезда. Город, принявший её, был чужим и холодным. Никто и нигде её не ждал, никто и нигде не ожидал появления её ребёнка на свет божий с нетерпением и радостью. В этом холодном и чуждом мире, молоденькая девушка, почти ребёнок, была одинока и несчастна. Её худенькое тело дрожало от холода и нестерпимой боли. На все вопросы проводников в вагоне поезда, на все вопросы врачей, она не отвечала, упрямо сомкнув тонкие губы, стараясь сдерживать рыдания и стоны. У неё не было с собой багажа, не было удостоверения личности. Казалось, что она специально села в поезд дальнего следования, что бы убежать от себя, от проблем; чтобы была возможность затеряться и раствориться в чужом городе, где никто её не знал, никто не ругал и не осуждал...
Роды были долгими и тяжёлыми, как для матери, так и для ребёнка. Но врачи сделали всё возможное и невозможное, что бы и молоденькая мать, и её дочь остались живы.
Девочка нисколько не была похожа на новорожденную. Пухленькая; длинненькая; с красивыми ямочками на розовых щёчках - она вызывала нежные чувства у всех, кто видел это прекрасное продолжение рода человеческого...
... Молодая мать лежала, отвернувшись к стенке. Казалось, что всё, что происходило с этой молодой женщиной; всё, что случалось вокруг неё, или с другими людьми - ничто не привлекало её внимание, и не вызывало интереса. Но это было не так. Если она и
не прислушивалась, и не участвовала в бесконечных разговорах соседок по больничной палате, то её несказанно раздражали шум, смех, радостные возгласы молодых мам; их постоянные разговоры о новорожденных детях; о мужьях; матерях и свекровях; обо всём том, что важно в жизни любого человека, любой семьи. Всего этого девушка была лишена.
Ей ненавистно было то время, когда женщины получали записки и продуктовые передачи от своих родных и близких. Ещё больше ранили её сердце выкрики молодых счастливых отцов под окнами родильного отделения. Она старалась ничего вокруг себя не замечать; ни к чему не прислушиваться и ничего не слышать. Жизнь в больничной палате бурлила. Медсёстры приносили детей молодым матерям для того, чтобы те могли покормить своих ненаглядных чад, рассмотреть их поближе, пообщаться с ними подольше. Затем детишек уносили с тем, чтобы через некоторое время, опять отдать их в заботливые материнские руки.
И только молодая мать, отвернувшись к стене, ни разу не взяла свою дочь на руки, ни разу не взглянула в её сторону. Кормила девочку чужая женщина, тоже недавно родившая дочку. Женщина была много старше других рожениц. Это была уже вторая в её семье дочь. Родители давно мечтали о сыне, но новорожденную дочь встретили радостно и с любовью. Их девочка родилась с каким-то врождённым заболеванием; нуждалась в консультации специалистов. Эта женщина, обременённая непростыми проблемами, страдая от жалости к своему новорожденному ребёнку, старалась покормить и чужого. У неё было в избытке не только грудное молоко, так необходимое для новорожденных, но и чувство сострадания к чужим бедам и горестям. Она пыталась разговорить девушку; пыталась достучаться до её сознания. Но все её попытки разбивались о невидимую стену непонимания и отчуждения.
Девушка отрешённо молчала, не вступая в бесполезные споры с окружавшими её людьми. Она лишь один единственный раз разомкнула свои спекшиеся губы, чтобы при всех отказаться от новорожденной дочери. Всеобщая радость; весёлое настроение рожениц; шум и гам - вдруг прекратились. В палате внезапно повисла гнетущая, тягостная, удручающая тишина. Никто и не пытался её нарушить...
Молодые матери выписывались из родильного отделения и уносили с собой своих драгоценных детей. Эту девушку долго не выписывали, давая ей возможность окрепнуть после тяжёлых и затяжных родов. Её убеждали одуматься, собраться с мыслями; уговаривали не оказываться от самого дорого и важного в её жизни человека - от дочери.
Поясняли, что отказаться легко, а сожалеть о содеянном, раскаиваться, казниться, испытывать муки и угрызения совести придётся всю оставшуюся жизнь.
Молодая женщина, упрямо сжав губы, молчала. Казалось, что никто, и ничто не сможет заставить её изменить, однажды принятое решение...
Эта история приключилась много лет назад. Никто достоверно не знает, чем она закончилась. Ушла ли эта молодая женщина из роддома одна, или с дочерью, заботливо прижимая её к своему худенькому телу?! Или всё-таки отказалась от самого главного и важного в жизни, от своего ребёнка?! Свершила ли эта юная женщина самый тягостный грех - грех предательства?! Заставила ли она скитаться свою дочь по чужим людям, проклинать судьбу и ту женщину, что дала ей жизнь?!
Кто знает, может у этой истории совсем иной финал...