|
|
||
Есть такая игра – в узнавание: называю свойства предметов – но без определяющих. Определяющих избегаю, случайные – наслаиваю. И кто догадается, о чём я?
Кто догадается, если стол определять как беленькое в углу, зеркало – как кругленькое в сумке?.. А ведь всё – чистая правда. Чистая случайная правда, за которой не увидишь предмета, не найдёшь. Даже простенького. А если поиграть в узнавание с понятиями? определениями/смыслами? песнями/книгами?
Книга – то, что приятно читать на ночь. Боже – помогает сдать экзамены (ведь сдал!). Стихотворение развлекает и напоминает о приятных событиях (бодрое!) или грустных происшествиях (грустное...). Этим они хороши. (Хорошо напоминают – гениальны!) По этому я узнаю их. По этому – оцениваю. Поэтому – читаю. Сужу. И сам – поэтому – пишу.
Есть такая игра – в узнавание. Когда ни за что не узнаешь...
И есть такие люди – узнавайки. Это... нормальный тип, их много (большинство?). «Инвалиды по зрению», они видят лишь очертания предметов, лишь куски (некоторые куски) явлений – минус определяющее, минус важное, минус непременное. Видят – и по-своему узнают. Это очертательное, туманное узнавание пронизывает всю их жизнь – и вовсе им не мешает! Им не с чем сравнить свою размыто-примерную картинку. Они просто не догадываются, что видят искажённо. Не догадываются – потому и, не смущаясь, рисуют; описывают; рассказывают. О, сколько среди них художников слова! Уж очень они любят – описывать и рассказывать!..
Вот узнавайка, пишущий стихи. Он видел чужие, и определил, что это – тексты с необычными, «небытовыми» оборотами, рифмами, ритмом, записанные построчно и – главное – названные стихами. И узнавайка пишет тексты – с необычными оборотами, ритмом, рифмами и построчно. Называет их стихами. И предлагает другому узнавайке. Другой узнавайка (он тоже стихи видел и – по-своему – способен их узнать) – узнаёт. Стихов – СТИХОВ, а не текстов с тем действительным, но выделенным случайно и вовсе не определяющим набором качеств, – они оба никогда не видели и не увидят. Вина? Беда. Беда, что удивительных, капризных, милых, злых, таинственных существ, мерцающих, проглядывающих из-за тонкой ткани настоящего текста – они не видели и не увидят. Видели ткань. И сложно сказать, чем она им показалась... Тряпкой? Вот ею и занимаются. Вешают, вешают тряпку за тряпкой. И узнают. Видели ж!
Вот узнавайка, пишущий статью. О знакомом музыканте. Узнавайка уже видел множество статей о музыкантах. И определил, что все гениальные музыканты – неприкаянные оригиналы, работающие до седьмого пота. Посему в друге-музыканте узнавайка непременно узнаёт: неприкаянность (никому, никому-то он не нужен, никем не оценен!), оригинальность (крайне неоднозначная личность, весьма неуравновешен!), патологическое трудолюбие (и работает, и работает, и работает!). Все признаки гениальности налицо. Следующий по рангу узнавайка прочтёт, узнает, одобрит. Хорошая статья. УЗНАВАЕМАЯ.
Вот узнавайка-критик. Он просмотрел массу критических заметок. И определил, что Иванов, Петров и Сидоров – ведущие мастера, интересные авторы со своей неповторимой методой. Иванов – выдающийся. Петров – заслуженный. Сидоров – вообще в энциклопедии. Таким образом, они действительно интересные авторы со своей неповторимой методой. Чему и посвящается заметка. Хорошая заметка. УЗНАВАЕМАЯ...
А ЭТО ЧТО ЕЩЁ ТАКОЕ?!? Что за наглая рожа, плохо рифмующая, мало работающая и нифига не Сидоров? Не знаем и знать не хотим. НЕ УЗНАЁМ. Прощайте.
«Наглая рожа» уезжает далеко-далеко. Получает Нобелевскую премию. И становится самой-самой узнаваемой. «Бродский? Слышали-читали-знаем! УЗНАЁМ! Что вы, что вы – узнаём, конечно!».
О, никогда не спрашивайте узнаваек, КАК они узнают... Они очень-очень плохо видят. Но хорошо запоминают. Солнышко – то, что сверху. Земля – то, чего много. Стена – больно бьётся и неожиданно кончается. Как жизнь, которую так и не узнали.
Так кто там у нас заслуженный?..
|