Я одиноко шел по улице, и, насвистывая какой-то надоедливый мотивчик, со скукой посматривал по сторонам. Все вокруг было абсолютно спокойным и совершенно обыденным. Нигде не происходило ровным счетом ничего интересного, и я уже совсем было, впал в тоску, как вдруг внимание мое привлек необычного вида старик, расклеивающий на каждом шагу какие-то яркие объявления. Заинтригованный его действиями, я подошел к нему в надежде узнать, что же он там продавал (покупал или обменивал) и увиденное превзошло все мои ожидания. На объявлениях приклеенных к забору, деревьям, и мусорным контейнерам были выведены кроваво-красным цветом следующие слова: "Уважаемые граждане, у меня украли сердце. Особые приметы: два длинных шрама, несколько легких ссадин, и ржавая стрела посередине. Нашедшего ждет крупное вознаграждение".
- Вы, должно быть, шутите? - спросил я старика, прочитав объявление от корки до корки.
- Отнюдь! - сказал он.
- Конечно, шутите! - настаивал я. - Как это можно украсть сердце?
- Просто! - сварливо ответил старик.
- А ржавая стрела Амура, это, конечно же, метафора? - не унимался я.
- Отстань, - отмахнулся от меня занятый расклейкой дед.
- Но вы же занимаетесь хулиганством! - не выдержал я.
Вместо ответа он вдруг схватил меня за руку и прижал мою ладонь к левой половине своей груди.
- Слышишь что-нибудь?
Я в ужасе одернул руку обратно.
- Ваше сердце не...не...б-бьется, - заикаясь, проговорил я.
- Потому что его нет, болван, - ответил старикашка.
- Но кому оно могло понадобиться? - недоумевал я.
- Как кому? - на этот раз пришла его очередь удивляться. - Ты что же хочешь сказать, что у тебя никто никогда не похищал сердца?- недоверчиво спросил старик.
- Нет!- улыбнувшись, ответил я, с гордостью чувствуя, как оно колотится в моей груди.
- Бедняга! Значит, твое сердце попросту никому не нужно! - старик мигом потерял ко мне всякий интерес и принялся дальше расклеивать свои необыкновенные объявления.
- Но...
- Видать мало ценности в твоем сердце, - обмолвился старик, - коли никто, еще не пожелал его украсть.
Мы стояли под лучами жаркого летнего солнца и расклеивали объявления. Старик просил вернуть ему его сердце, а я хотел отдать кому-нибудь свое. Проходящие мимо люди смотрели на нас как на сумасшедших.
Прошло четыреста лет, а мы до сих пор покрываем липкими белыми листами стволы деревьев, стены домов и странные черные камни, одиноко возвышающиеся где-то в сторонке. С каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что старик был прав. Однако у меня до сих пор не хватает сил на то чтобы схватить его за бороду и заставить во всем признаться...