Скифо-сарматская культура явилась продуктом жизни двух народов - скифов и сарматов, происходивших от одного, иранской ветви, индо-европейского племени, но несколько в разное время выступивших на историческую арену европейской жизни. Их жизнь текла почти одновременно, но близость скифов к культурным очагам тогдашнего мира раньше ввела их в общую жизнь и приобщила отчасти ко всеобщей культуре. Скифы быстро прошли свою жизнь и ко времени Рождества Христова только местами сохранили свой облик; сарматы же выступили на их место и не только приняли культуру прежних народов, но и внесли в нее свои специфические оттенки, родственные также и скифам. Исторические сведения о скифах до V в. до Р.Х. ничтожны. В V в. появляется "яркая этнографическая картина" северного Черноморского побережья, она помещена в IV кн. известной "Истории" Геродота.
Ближайшие обитатели берега, скифы, делятся Геродотом по образу жизни на восточных-кочевников и западных-оседлых. Геродот подробно описывает все особенности скифов, легенды о их происхождении, их религиозно-общественный, государственный и бытовой образ жизни. В своем описании он передает сведения писателей, существовавших (особенно начала V в.) до него, рассказы очевидцев и то, что он сам видел, посетив юг России. Часто у "отца истории" нелепые легенды перепутываются с достоверными фактами, и нельзя бывает в них разобраться. Наименование скифов греческое, сами же они назывались сколотами. Скифию Геродот представляет себе четыреугольником в 4,000 кв. стадий. Таврида у него незначительно выдается в море. Южная граница - берег Черного моря, от устья Истра (Дуная) до Киммерийского Боспора (Керченск. пролив); восточная - западный берег удлиненного (по Геродоту) к северу Меотийского озера (Азовск. м.), с впадающей в него р. Танаис (Дон); западная - р. Истр (Дунай) (по Геродоту, он течет с С. на Ю., параллельно Танаису); северная - параллельна южной, отстоит от последней на 4,000 стадий. В этой Геродотовой Скифии протекает с С. на Ю. 8 рек: Истр (Дунай), Тирас (Днестр), Гипанис (Южный Буг), Борисфен (Днепр), Пантикапес (Ингулец), Гипакирь (Каланчак), Геррос (или Ингул, или система рек Днепр-Самара-Волчьи Воды-Миус, или Орель) и Танаис (Дон).
Геродот - единственный историк древности, который дает этнографический тип скифа; вскоре, после Геродота, тип этот утрачивается под влиянием новых народов, и наименование "скиф" становится географическим термином. Раньше это исчезновение началось на западе, где сначала под влиянием эллинов, а потом народов кельто-германских, скифы теряют свой национальный облик. С нашествием на западную Скифию кельтов, германцев и фракийцев началась анархия в южно-русских степях, продолжавшаяся с конца III в. до Р.Х. многие столетия, пока не стерла окончательно Скифию, как таковую. Восточные же заднепровские скифы сохраняются дольше, но и эти под напором народов с востока постепенно подчиняются последним и прежде всего сарматским племенам. Только восточная часть их ушла в Тавриду, где в северных ее степях еще долго сохраняла свой облик, постепенно сарматизируясь. Пали же таврические скифы под напором готов (III в. по Р.Х.).
Западные скифы, как мы уже сказали, ведут оседлый образ жизни и они занимаются земледелием, и устраивают свою жизнь так, как она удобна им при оседлости; восточные же скифы - кочевники. Восточный скиф постоянно на коне (семьи в повозках). Конь, меч и лук - его единственные друзья, он полон смелости и отваги, он царит над степью, ее обитателями и, в частности, над своими собратьями земледельцами. По Геродоту, среди восточных скифов были скифы - царские, кочевали они к востоку до Дона. Скиф-кочевник богат после набегов, но не жалеет богатства, когда его теряет. Часто он проявляет жестокость, свойственную человеку, жизнь которого нередко в опасности. Слава и честь скифа добываются доблестью в битвах, и позор грозит малодушному. Геродот рассказывает об ужасных жестокостях скифов, об их массовых убийствах пленных при погребении царей; но картины кровожадности у скифов набросаны Геродотом слишком мрачными красками, и мы не находим подтверждения их в царских курганах, вскрываемых археологами. Что скифы индо-европейцы, о том говорит их физический тип, их язык. Физический тип скифов мы можем наблюдать по изображениям скифов на предметах промышленной и художественной техники греческого искусства, изготовлявшихся греками для скифов и находимых в скифских курганах. Здесь мы приводим снимок с известной металлической вазы, хранящейся в Императорском Эрмитаже, из Чартомлыкского кургана, на которой по плечам ее изображена сцена ловли диких коней. На этом сосуде мы находим данные для выяснения этнографического типа скифа. Он имеет на голове длинные волосы, иногда покрытые конусообразной шапочкой, длинную бороду, усы. Одет он в короткий с рукавами кафтан, нечто вроде русского кучерского кафтана, с вырезанным воротом, подпоясан узким ремнем; на ногах сапоги и длинные широкие анаксириды (штаны), подвязанные у щиколки. Рассматривая тип скифа на других курганных вещах, мы видим на бедре с одной стороны колчан (горит) со стрелами и луком, с другой нож, в руках щит (часто четыреугольный), короткое копье и прочие вещи.
Некоторые ученые видят в изображениях скифов определенные шаблоны греческой техники для изображения варваров вообще, но с последним можно согласиться, если под этими варварами разумеются варвары иранской группы. Во всяком случае антропологический тип скифов был индоевропейский. На последнее указывают и сохранившиеся скифские слова, в которых находятся и такие особенности, которые указывают на то, что язык близок к иранскому и, в частности, древнеперсидскому. Сохранились имена богов: Паппай, Апи, Тавити; имена царей: Артоксаис, Лейпоксаис, Иданфирс, Анахарзин, Таргитай; название реки - Эксампай (Священный путь), народа - аримаспы (одноглазые) и т.д. Геродот ясно и определенно представляет себе скифов, он не смешивает их с другими народами и, когда говорит о других народах, то настойчиво подчеркивает, что они не скифы.
Иранизм скифов сказывается и в государственном строе, и в религии. Скифы живут под властью царей, которые "милостью богов" правят своими подданными. Царь является и религиозным главой, он получает свое посвящение от самого верховного бога, как дар, как силу бога; он приобщается ему, но не становится богом.
Проф. М.И.Ростовцев говорит, что "неразрывно связан был с Ираном... весь уклад жизни скифских степных монархий", и "что эти царства стремились организоваться на тех же устоях и на той же религиозной базе, на которой выросли и царства: Каппадокийское, Коммагенское, Армянское, Иберийское, Албанское (не смешивать с нынешними) и, наконец, Парфянское. Этот иранизм скифов проходит яркой красной нитью в сарматизм юга России во всю греко-римскую эпоху.
Если упоминаемый Геродотом Паппай - верховный бог скифов, то он родствен персидскому Ормузду.
Геродот говорит о религиозном культе следующее, весьма характерное для скифов. Они почитают богов, принятых от греков, приносят им жертвы, но, замечает историк, весьма любопытно и то, что "скифы не имеют обыкновения ставить кумиры, алтари и храмы ни одному божеству, кроме Арея; сооружения же в честь последнего у них в обычае", и далее описывает самые сооружения: в областях скифских сооружались громадные курганы из хвороста, наверху которых водружался "старинный железный меч, и он-то служил кумиром Арея. Этому мечу они ежегодно приносят в жертву рогатый скот и лошадей". Все эти сведения Геродота крайне интересны: скифы, оказывается, находятся еще в стадии аниконизма, в стадии символов, и меч, которому они поклоняются, указывает, что они еще хранят пережитки фетишизма.
Все особенности скифов, преимущественно восточных, проявляются в жизни таврических собратий. Но в Тавриде скифы утратили образ жизни кочевника и в ее степной полосе развили интенсивное хлебопашество. Последнее в избытке давало хлеб, как предмет торговли, и греческие колонии, получая от скифов хлеб, питались не только сами, но снабжали еще и своих соплеменников по берегам Эгейского моря. Благосостояние скифов, поднятое торговлей, делало их настолько сильными, что греческие колонии часто должны были считаться с этой опасной для их существования силой. Боспор даже в самые могучие моменты своей жизни не был господином скифов.
Скифы-таврические, стоящие в стороне от той анархии, которая с III в. царила в Приднестровии, Прибужии и Приднепровии, под влиянием кельто-германских и фракийских нашествий, в спокойном земледелии и торговле с греками, сделались настолько могущественными, что стали угрожать не только грекам Тавриды, но и малоазийским эллинистическим царствам, пышно развившимся по южным берегам Понта.(4)
Царства Скилура и Палака уже не в степях Тавриды, а придвинулись к морю - в горную Тавриду, на места прежних тавров. Скифы давно уже слились с таврами в одну этнографическую особь. Про последних нужно заметить, что в них замечаются элементы близкие фракийцам. Скифы таврические представляют из себя сильно эллинизированную народность.
Разрушение царства Скилура и Палака в горном Крыму не уничтожило могущества скифов, они временно притаились в степной полосе, но во времена римского господства вторично выступают с претензией на господство в Тавриде. Поход Тиверия Плавция Сильвана (II в. по Р.Х.) с громадными усилиями подавил опасных уже Риму скифов. Но недолго скифы сохраняли свою силу и нацию. Нашествие готов было настолько сильно, что скоро скифы и в Тавриде слились с пришельцами.
О скифах нам могли бы дать громадные сведения курганные погребения юга России, но, к сожалению, последние почти еще не изучены, а еще к большей печали, исследования большинства скифских курганов велись настолько не научно, что мы не можем восстановить пока точный определенный тип этих погребений.
Геродот дает нам сведения и о сарматах или савроматах. Он помещает их на восток от скифов, за р. Танаисом (Дон) и оз. Мэотийским (Азовское море). О родстве их со скифами говорят их общий физический тип и язык, тоже весьма близкий к иранской ветви индо-европейского племени. Греческие предания, помещенные Геродотом, говорят о том же. Геродот свидетельствует, что "савроматы говорят на скифском языке, но издревле искаженном".
В борьбе с персидским царем Дарием (521 - 485), который совершил неудачный поход на Скифию в 513 г., савроматы были солидарны со скифами в отражении общего неприятеля и принимали деятельное участие в последнем.
Врач древности Гиппократ (р. 460 - ум. ок. 377 г. до Р.Х.) называет савроматов скифским народом, живущим около Мэотиды, рассказывает о воинственности их женщин, а "Перпил" (Путеводитель) Скилакса Кариандского (если он только писал его, жил при Дарии I) говорит, что эти женщины даже имели в своих руках бразды правления. Но как о сарматах в частности, так и о народах юга России вообще говорит знаменитейший географ древнего мира Страбон (род. ок. 63 г. до Р.Х., ум. ок. 23 г. по Р.Х.). Он рисует вторую после Геродота яркую этнографическую картину южно-русских областей времени Р.Х. Сарматы являются господами на юге России. Этот многочисленный народ делится на многочисленные племена (язиги, царские сарматы, урги, аланы, роксаланы и др.). Сарматы прекратили анархию в южно-русских степях.
Юг России получает название Сарматии и делится р. Танаисом на Европейскую и Азиатскую. Это деление проходит и у Птоломея; на его карте на севере земля ограничена Сарматским океаном, на западе Сарматии - Сарматийские горы. Среди сарматов были и кочевники, и оседлые, последние имели даже укрепленные города (Кондак, Успе и др.). Земледельческая жизнь в южно-русских степях смешалась с кочевой. В эпоху господства Рима на юге России сарматы часто сталкиваются с римскими интересами, и римляне зорко следят за ними. О свирепости и жестокости сарматов говорит поэт Овидий. Сарматы не прошли бесследно для юга России. От них сохранились остатки живого языка, и, по словам академика Соболевского, они даже передали названия больших рек нашим предкам славянам, а именно: Днестр, раньше Дънестр - сарматское Danastr или Danaistr; Днепр - Дънепр - Danaper; Дон (вода) и пр.; названия многих других речек являются переводом с сарматского. Знаменитый филолог Вс. Миллер, на основании филологических данных и анализа надписей, собранных проф. В.В.Латышевым, и некоторых этнографических данных, пришел к тому положению, что современные осетины являются потомками многочисленных в древности сарматов.
Сарматы, разбитые сначала готами, а затем гуннами, массами бродили по югу России до XIII в. Боспор, неужившийся на западе со скифами, сжился на востоке с сарматами. Сарматская иранская культура придала Боспорскому царству в эллинистическую и римскую эпоху особенный оттенок. Сарматизм сказался во всей культурной жизни Боспора - и в религиозно-государственной, и обычной бытовой.
Рим видел новый прилив силы на своей окраине в дряхлевшую жизнь древности и с бессильной тревогой взирал на Боспор, едва справляясь с ближайшими германскими племенами. Из Боспора он пытается сделать хоть разведчика для всей северо-восточной своей границы, но Боспор тяготится даже и этой ролью.
Сарматизация Боспора завершилась к половине II-го века окончательно: в нем являются сарматские цари, и даже он перерождается в сарматское царство.
Боспор является единственным примером греко-иранского царства.
Здесь образовалась эллинистическая-иранская монархия "божией милостью" с персидским оттенком, особенно в титуле "Великий царь, царь царей" (иранская традиция). Боспорский царь сознает, что он наследник Великого Ахеменида. Последнее для Рима особенно неприятно. Даже фракийские династии, ставленники Рима, стремились к иранским традициям и на этой почве находили поддержку в сарматских элементах царства.
Греко-иранский религиозный синкретизм сказался в культе греко-сарматской богини Афродиты-Апатуры (обманщицы). Было ли ее святилище в Пантикапее - неизвестно, но на Тамани оно было в местечке Апутары. В культе Афродиты-Апутары много родственного с азиатским культом Астарты.
Итак, скифо-сарматская культура является проявлением иранства на почве Тавриды. Это важное явление требует еще от ученых громадных усилий для выяснения его деталей.
Поход Дария на Скифов
В древности рассказывали, что причиной похода персидского царя Дария в Скифию было его желание отомстить скифам за их смелые набеги. Действительно, и киммерийцы, и скифы не раз вторгались в Азию. Сильнейшие государства древнего Востока - Урарту и Ассирия - были бессильны преградить им дорогу. Греческий историк Геродот рассказывает, что во время одного из таких вторжений скифы дошли до Египта, опустошили огромную территорию, обложили население данью и 28 лет господствовали над ним.
Все это, однако, произошло больше чем за сто лет до Дария. Поэтому истинной причиной похода было не столько желание персов отомстить скифам и обезопасить себя от их вторжений, сколько стремление расширить Персидскую державу новыми завоеваниями и закрепить за ней северный берег Черного моря.
Государство персов сложилось при предшественниках Дария как государство завоевателей. Каждый новый военный успех давал персам богатую добычу и военнопленных, которых обращали в рабов. Население побежденных областей облагалось налогами и обязывалось участвовать во всех походах, какие предпринимали персы. Поэтому персидские рабовладельцы стремились к новым завоеваниям.
Поход через Фракию и Западное Причерноморье в богатую хлебом страну скифов в случае успеха сулил персам огромные выгоды. В успехе же они не сомневались: до этого времени персы не знали военных неудач.
К походу в Скифию персы готовились как обычно. Дарий разослал по всем подвластным ему областям гонцов с повелением одним прислать пехоту, другим флот, третьим приступить к постройке моста через Боспорский пролив, по которому собранные Дарием войска должны были перейти из Малой Азии в Европу и через Фракию двинуться на скифов. Такого рода приказания получили и греческие города западного побережья Малой Азии, незадолго перед тем вынужденные признать свою зависимость от персидского царя. Им было предписано доставить Дарию корабли и принять непосредственное участие в походе.
Когда войска и флот были собраны и все приготовления к походу закончены, Дарий направился в город Калхедон. Этот город был расположен на берегу пролива, там, где спешно достраивался плавучий мост. Здесь Дарий сел на корабль и через пролив вышел в Черное море. Перед его глазами развернулась черноморская ширь. Высадившись на побережье, он смотрел на морской горизонт, скрывавший далекие берега неведомой Скифии. Дарий мечтал о покорении этой страны. Потом он отплыл обратно к мосту.
Мост был уже готов. Строился он под руководством грека с острова Самоса - Мандрокла. Дарий был доволен его работой. Щедро одарив Мандрокла, он повелел поставить на берегу пролива два столба из белого мрамора и начертать на одном из них по-персидски, а на другом по-гречески названия всех подвластных ему племен и народностей, принявших участие в этом походе.
Вскоре началась переправа. Пехота и конница Дария по мосту перешли на европейский берег пролива. Все находившиеся здесь греческие города изъявили Дарию покорность. Сопротивление его войскам казалось им безнадежным.
Среди покорившихся был афинянин Мильтиад, правитель На полуострове Херсонесе Фракийском, будущий герой Марафона. Вместе с остальными греками он получил приказание двинуться на кораблях вдоль западного берега Черного моря к устью Дуная (древнее название Дуная - Истр).
Затем греки должны были подняться вверх по течению и построить мост для перехода войск Дария на левый берег Дуная, в скифские степи.
Войска персов во главе с Дарием двинулись на север, через Фракию к Дунаю. Через некоторое время они достигли реки Теара и расположились здесь лагерем. Река, вкус ее воды и окружающая местность понравились Дарию. Когда пришло время сниматься с лагеря и отправляться в дальнейший путь, Дарий велел в память о своем пребывании у полюбившегося ему Теара воздвигнуть на берегу столб с надписью: "Вода Теара самая приятная и полезная для здоровья; сюда пришел во главе войска доблестнейший и прекраснейший из всех людей Дарий, сын Гистаспа, повелитель персов и всего материка".
Войска Дария стали подходить к Дунаю, к тому месту, где грекам было поручено построить через него мост. Греки были поражены шириной и многоводьем Дуная, столь не походившего на маловодные и высыхающие в летнее время реки их родины. Мост был готов к сроку. Армия Дария перешла без всяких затруднений на левый берег. Перед Дарием расстилались бескрайние скифские степи.
Скифы были смелые и предприимчивые воины, отличные стрелки и наездники. На своих выносливых степных конях они быстро передвигались на большие расстояния, неожиданно и стремительно атаковали неприятеля. Трусость считалась у скифов величайшим позором. На ежегодном собрании скифских воинов только тот, кто одержал победу над врагом, мог получить чашу вина из рук вождя. Те, кто не совершил воинских подвигов, должны были садиться в стороне. Это переживалось скифами как самое большое унижение.
Перейдя через Дунай, персы не увидели ни одного скифского воина. Степь была пустынна. В войске Дария был грек по имени Коес, родом из Митилены, расположенной на острове Лесбосе. Как островитянин, он, очевидно, был связан с черноморскими колониями греков, а может быть, и сам побывал в Скифии, во всяком случае, Коес хорошо знал скифов и их военные повадки. Коес сказал Дарию: "Ты готовишься, царь, вторгнуться в такую страну, где не найдешь ни вспаханного поля, ни населенного города, в блужданиях по этой стране нас ждут невзгоды". Поэтому он советовал Дарию хорошенько подумать об обратном пути из скифских степей и обязательно сохранить мост через Дунай. Дарию этот совет показался разумным. Милостиво выслушав Коеса, он обещал щедро одарить его по возвращению домой. Потом он призвал военачальников греческих отрядов и поручил им стеречь мост. При этом Дарий вручил им ремень с шестьюдесятью завязанными узлами и сказал: "Начиная с того времени, когда я пойду на скифов, развязывайте на ремне каждый день по одному узлу; если минует число дней, обозначенных узлами, и я не вернусь, плывите обратно на родину; но до той поры берегите и охраняйте мост".
Тем временем скифские племена объединились для защиты своей страны. На совете скифских вождей было решено не давать Дарию открытого большого сражения, но, отступая, заманить противника в глубь страны. Для осуществления этого плана скифы разделили свои силы на два больших отряда. Один из них под руководством Скопасиса, к которому присоединились и племена савроматов, должен был находиться вдали от противника и напасть на него, как только истомленные лишениями персы повернут назад. Второй отряд под командованием Идантирса и Таксакиса следовал впереди персов, поддерживая расстояние между собой и противником в один день пути. Повозки со скифскими женщинами и детьми и весь скот были отправлены далеко вперед. При себе скифы оставили лишь столько скота, сколько им требовалось для прокормления отряда. По дороге воины Идантирса и Таксакиса засыпали все колодцы и источники, поджигали степь, истребляли растительность.
Войска Дария начали поход в восточном направлении от Дуная. На третий день пути на горизонте показались и быстро приблизились к персам скифские всадники. Дарий приказал своей коннице немедленно атаковать скифов. При виде неприятеля скифы повернули назад, конница персов устремилась за ними, но так и не догнала их.
Армия Дария вновь двинулась вперед. День за днем шла она по опустошенной пожарами степи. Скифы больше не показывались. Еще через некоторое время персы набрели на покинутые скифами деревянные укрепления и сожгли их. По мере дальнейшего продвижения вперед местность становилась все более и более пустынной.
В то далекое время наступающие войска обычно снабжались за счет населения тех районов, через которые они проходили. Но здесь не было населения. В армии Дария во всем ощущался недостаток. Утомление от продолжительного похода давало себя чувствовать, а враг был неуловим. Дойдя до большой степной реки (Геродот называет ее Оар), Дарий расположился лагерем на ее берегу. Персы принялись за возведение укреплений, восьми громадных стен, замыкавших большое пространство. Потом, когда поход Дария стал уже далеким прошлым, на берегу реки все еще продолжали возвышаться обломки этих укреплений, так и не доведенных до конца.
Дело в том, что до Дария дошли новые вести о скифах: они обошли его и теперь находились у него в тылу. Царь немедленно покинул недостроенные стены и со всем войском повернул назад на запад. Быстрым маршем он вернулся в скифские степи и здесь, наконец, повстречался с двумя большими отрядами скифов. Но повторилась уже знакомая картина. Войска Дария устремились на скифов, те немедленно отступили. Персы погнались за ними, но скифы были неуловимы: по-прежнему они находились впереди, поддерживая расстояние между собой и противником в один день пути.
Между тем время шло и не предвиделось конца странствованиям войск Дария. Тогда Дарий послал к Идантирсу всадника с поручением произнести перед ним речь следующего содержания: "Зачем ты, чудак, все время убегаешь? Тебе следует выбрать одно из двух: или остановись, не блуждай больше и сражайся; или же, если ты чувствуешь себя слабее меня, то так же приостанови свое бегство и вступай со мной в переговоры, как со своим повелителем". В ответ на эту речь Идантирс отвечал: "Никогда прежде я не убегал из страха ни от кого, не убегаю и сейчас от тебя; я не сделал ничего нового по сравнению с тем, что делаю обыкновенно в мирное время; у нас нет городов, нет засаженных деревьями полей, нам нечего опасаться, что они будут покорены или опустошены; нечего поэтому мне торопиться вступать с тобой в сражение".
В войске Дария ходила молва о том, что скифы послали Дарию странные подарки: птицу, мышь, лягушку и пять стрел. Смысл этих подарков раскрывался так: "Если вы, персы, не улетите, как птицы, в небеса или не скроетесь в землю, как мыши, или, как лягушки, не ускачете в озеро, то не вернетесь назад и все погибнете от наших стрел".
Положение войск Дария становилось все более тяжелым. Теперь скифы изменили тактику. Каждый раз, когда отряды персов отправлялись добывать продовольствие, скифы нападали на них. Нередко вступали они в сражение и с персидской конницей, не раз обращая ее в бегство и преследуя до самого лагеря. Потом они поворачивали назад и снова уходили в степи. Нападения скифы часто совершали под покровом ночной темноты. Чтобы внушить противнику ложные надежды, дольше задержать в своей стране и еще больше измотать его силы, скифы время от времени оставляли вблизи персов небольшие стада скота. Каждый раз, когда истощенным голодом воинам Дария попадали в руки такие подачки, они ликовали, точно после большой победы. Силы персов продолжали неуклонно истощаться.
Наконец наступил столь долго ожидаемый Дарием момент. В непосредственной близости от его лагеря пешие и конные скифы пали выстраиваться в боевой порядок. Казалось, настал час решающего сражения. В это время через ряды скифов пронесся заяц. Тотчас скифы нарушили свой строй и с громкими криками и шумом понеслись за зайцем. Недоумевающий Дарий спросил окружающих о причинах тревоги и шума в рядах неприятеля. Когда ему донесли, что виновником всего явился заяц, он задумался, а потом сказал: "Эти люди смотрят на нас с полным пренебрежением; наше положение представляется мне сейчас таким, что следует серьезно обдумать, каким образом обеспечить возвращение на родину".
Находившийся при Дарий его советник Гобрий, считавшийся мудрецом, полностью с ним согласился и посоветовал, когда стемнеет, разжечь в лагере костры и со всеми воинами, способными к передвижению, уйти к Дунаю, пока скифы не разрушили наведенный через него мост.
Так Дарий и поступил. Костры были разложены. Раненым, больным, истощенным походом воинам было объявлено, что царь уходит из лагеря с отборной частью войска, чтобы совершить ночное нападение на скифов. Кроме того, были оставлены все ослы и мулы. Своим криком они должны были вызвать у неприятеля впечатление, что никаких перемен в персидском лагере не произошло. Затем Дарий форсированным маршем выступил к Дунаю. На следующий день утром лагерь огласился воплями и стонами брошенных на произвол судьбы воинов.
Узнав о поспешном ночном отступлении Дария, скифы решили его преследовать. Догадавшись, что он направился к Дунаю, они устремились туда.
Отступающие войска персов большей частью состояли из пехоты и двигались медленно; кроме того, персы вообще плохо знали дороги в степи. Скифы же двинулись кратчайшим путем. Поэтому они первыми достигли Дуная.
На Дунае скифы увидели корабли греков. Хотя все узлы на ремне были уже развязаны, греки продолжали охранять мост. Вступив с ними в переговоры, скифы сообщили о бегстве Дария и потребовали, чтобы греки разрушили мост. Грекам же они посоветовали поскорее возвращаться на родину и там наслаждаться свободой. "За эту свободу, - сказали они,- вы должны быть благодарны нам, потому что мы нанесли вашему прежнему владыке такой удар, что он уже ни на кого не пойдет войной".
Вожди греческих отрядов собрались на совет. Военная мощь персов казалась им раньше несокрушимой. Но теперь предпринятый Дарием поход закончился полной неудачей: скифы заманили громадное войско персов в глубь своей страны и истощили его силы.
Выступил афинянин Мильтиад. Он настойчиво советовал разрешить мост и поднять восстание против персов на берегах Геллеспонта и на всем ионийском побережье Малой Азии, чтобы вернуть греческим городам, порабощенным персами, свободу. Предложение Мильтиада, однако, было отвергнуто. С возражениями выступал правитель города Милета - Гистией. Как и многие другие правители, посаженные персами в подвластных им греческих городах, он получил свою власть над Милетом из рук Дария. "Если могущество Дария будет сокрушено, - говорил Гистией, - то в наших городах поднимется народ и лишит нас власти". Слова Гистиея показались участникам совета убедительными. Все они хорошо знали настроение большинства своих граждан, мечтавших не только об освобождении от власти персидского царя, но и о ниспровержении своей собственной аристократии. Когда началось голосование, большая часть голосов была подана против предложения Мильтиада.
Но греки не рискнули отклонить требование скифов о разрушении моста, так как было ясно, что скифы не остановятся перед тем, чтобы силой заставить их выполнить свое требование, или разрушат мост сами. Поэтому для вида они разобрали часть моста, прилегавшую к скифскому берегу, на протяжении полета стрелы и заверили скифов, что разберут и остальную часть.
Так как Дария с его войсками все еще не было, скифы снялись с места и отправились его разыскивать. Дария спасло то, что скифы искали его преимущественно у дорог, вблизи которых были хорошие пастбища для лошадей. Скифы были уверены, что Дарий выберет именно этот путь для возвращения к Дунаю. В действительности же персы шли обратно по своим прежде проложенным следам, через выжженные степи. Ночью подошли они к Дунаю. Когда выяснилось, что прилегающая к берегу часть моста разобрана, в войске распространилась паника. Каждую минуту можно было ожидать нападения скифов.
В свите Дария находился один египтянин, обладавший исключительно громким голосом. По приказанию Дария он вышел к реке и позвал Гистиея. Греки, услышав его голос, подплыли на кораблях к берегу и быстро навели мост. Персы успокоились лишь тогда, когда очутились на правом, фракийском берегу Дуная. Отсюда Дарий с остатками войска дошел до Геллеспонта и переправился в Малую Азию.
Поход Дария против скифов был первой крупной военной неудачей персов, до того почти не знавших поражений. Слава о их военной мощи была сильно поколеблена. У многих народов, покоренных персами, проснулась надежда сбросить ненавистное ярмо чужеземной власти.
Через некоторое время скифы произвели опустошительный набег на побережье Геллеспонта, а в греческих малоазийских городах вспыхнуло восстание против персов.
Вот еще одна информация к размышлению из Википедии.
Антиохия Заяксартская - город, основанный в III до н. э. на правобережье Яксарта (древнее название реки Сырдарьи) у места слияния рек Сырдарьи и Ахангарана греческим военачальником Демодамом во время похода против заречных саков (скифов) и названный в честь царя Антиоха , впоследствии город Харашкент (III век до н. э. - XII век н. э.). Руинами городской цитадели Антиохии Заяксартской являются по мнению археологов древнее античное городище (наиболее ранние находки датируются III веком до н. э.) Канка в Аккурганском районе Ташкентской области Узбекистана.Содержание [убрать]
1 Описание городища
2 Историческая справка
3 Примечания
4 См. также
5 Ссылки и литература по теме
[править]
Описание городища
Общий вид городища Канка. Аккурганский район Ташкентской области Узбекистана
Городище было изучено и описано экспедицией под руководством академика Юрия Бурякова[1]. Было установлено, что на месте городища в конце IV века до нашей эры существовал город. Его остатки с тремя рядами стен, окружающих площадь в 160 гектаров, сохранились среди полей.
Общая площадь городища - около 500 гектаров. Оно выглядит как большой холмистый массив, в дальнем конце которого возвышается на пятьдесят метров конический холм - бывшая цитадель. Помимо цитадели имеется ещё три кольца внешних стен. Произведенные раскопки показали, что древнейшими являются стены третьего шахристана, а не внутреннего, как можно было бы предположить, исходя из логики, что город постепенно разрастался и опоясывался новым и новым кольцом стен.
Сама цитадель дополнительно была защищена серповидным рвом, настолько глубоким, что его по сей день заполняют грунтовые и дождевые воды, отчего в настоящее время вокруг остатков цитадели образовалось непроходимое болото. Единственная имеющаяся дорога к вершине холма (остаткам цитадели) начинается с узкого перешейка и далее поднимается по крутым склонам холма геометрически правильной спиралью.
На вершине холма сохранились остатки четырех башен и храма религии ариев. В храме некогда поддерживался священный огонь, который никогда не гасился. На территории городища найдены терракотовые статуэтки богини плодородия Анахиты и фигуры животных - вепря и баранов. Фигура барана по мнению историков - это символическое изображение животворящей силы Солнечной Благодати - Фарна. Фигурка вепря возможно связана с культом скифского божества Веретранга, сопровождающего и защищающего солнечного всадника Митру.
[править]
Историческая справка
Известно, что армия Александра Македонского дошла только до Сырдарьи. И на её берегу Александр основал город, названный Александрия Эсхата (дословно переводится как Александрия Последняя или точнее по смыслу как Александрия Дальняя)[2].
Где точно находилась Александрия Эсхата неизвестно. Связано это с тем, что писменные свидетельства античных авторов о походах Александра на Восток имеют масса неточностей и неясностей, так как большинство авторов этих трудов жили через 100-200 лет после походов Александра.
Некоторые исследователи помещали его в окрестностях узбекского города Бекабада, другие называли местоположение Александрии Эсхата в районе поселка Куркат Ленинабадской области, третьи - район Ферганы.
Две наиболее общепризнанные теории связывают местоположение Александрии Эсхата либо с Худжандом[3], либо именно с Канкой. Однако в настоящее время заложенный археологами на Канке стратиграфический шурф показавает нижние слои только III века до н. э., что противоречит предположению о том, что именно Канка является Александрией Эсхата, заложенной самим Александром Македонским.
В настоящее время историки сходятся во мнении, что наиболее подходяшим местом на роль Александрии Эсхата является древняя цитадель в окрестностях города Худжанда[4].
Городище Канка условно принято в настоящее время считать Антиохией Заяксартской, так как она подходит под свидетельство древних историков о том, что вскоре после распада империи Александра Македонского правитель этой части империи - греко-бактрийского царства Антиох послал своего полководца Демодама в поход на заречных саков (скифов), то есть в поход на правобережье Яксарта (Сырдарьи), где он и основал город и заложил святилище Апполона. То есть нижние слои городища III века до н. э. подходят под поход Демодама по времени, и по размерам городища.
Учеными археолгами предполагается[5], что именно здесь располагалась первая столица государства Кангюй, упомянутого китайскими источниками II века до нашей эры.
Идем дальше.
http://www.crimea.ru/item_info_big.htm?id=1686
Готы и гунны
В середине III века в Крым переселяются готы. "Готами" назывался союз германских племен. Среди них были племена острготов (остготов), везеготов (вестготов), герулов, боранов, карпов и других. Прародина готов находилась на территории современного Скандинавского полуострова. Какие причины побудили готов начать продвижение на юг, в точности неизвестно. Высказывают предположения об изменении климата Скандинавии, о возрастании численности населения полуострова, скудные почвы которого не могли прокормить ставших многочисленными готов. В любом случае в I в. н. э. готы переселяются на южный берег Балтийского моря, а к середине III в. они заняли огромные территории от Нижнего Дуная на западе до Днепра на востоке.
Граница между владениями готов и Римской империей проходила по Дунаю. В 250 г. огромная армия готов переправилась через реку и обрушилась на провинции империи. Так началась серия кровопролитных войн между германцами и римлянами. Союзниками готов в этих войнах выступали различные племена и союзы племен, например, сарматы. Для спасения важных балканских провинций римляне были вынуждены задействовать все резервы. На помощь дунайским армиям были переброшены, в частности, легионеры, составлявшие гарнизоны Херсонеса и Харакса. Таким образом, позиции империи на Крымском полуострове были серьезно ослаблены, чем не преминули воспользоваться готы. Варвары, участвовавшие в событиях на Дунае, вскоре появились в Крыму. С собой они принесли захваченные в сражениях с римлянами трофеи. Один из варваров закопал у современного с. Долинное Бахчисарайского района 119 римских серебряных монет, серебряную фибулу и стеклянный сосуд. По каким-то причинам он так и не вернулся за своим имуществом, и только в 1971 г. при прокладке нового русла р. Качи, клад был извлечен на поверхность земли. Самые последние монеты из клада датированы 251 г., т. е. в Крыму готы появились в этом году или несколько позже. Поздним скифам не удалось оказать готам достойного сопротивления. Их поселения были разрушены, а жители перебиты или захвачены в плен. Затем готы напали на Боспор. Некоторые боспорские города понесли от варваров серьезный ущерб. Не помог даже ловкий ход царя Рескупорида IV (242/243 - 276/277 гг.), взявшего в соправители Фарсанза, вероятно, вождя одного из живших поблизости иранских племен, заключившего с боспорцами антиготский союз.
Готы пришли на Боспор отнюдь не в поисках земель для поселения. Варвары хорошо понимали стратегическое значение этих мест: отсюда можно было совершать походы против богатых городов и провинций, находившихся на побережье Черного моря. Для таких походов весьма пригодился бы боспорский флот, потому что своего у готов не было. Германцы силой принудили Рескупорида предоставить им корабли вместе с командами. Вероятно, у боспорского царя просто не было другого выхода - победить готов самостоятельно он не смог, а на помощь Рима рассчитывать было нельзя. Так Боспор стал базой, откуда на протяжении третьей четверти III в. германцы совершили ряд набегов на римские провинции.
Целью первого похода (255/256 г.) стал богатый город Питиунт в Восточном Причерноморье. Осада крепости не принесла ожидаемых результатов, и готы, разграбив неукрепленные окрестные поселения, вернулись на Боспор. Через год они совершили новый поход, захватили Питиунт и другие близлежащие города. В 264 г. готы на кораблях достигли южного берега Черного моря, отсюда совершили молниеносный переход в глубь Малоазийского полуострова, опустошили римские провинции Каппадоккию и Вифинию и вернулись на Боспор с богатой добычей. В 268 г. жившие в Крыму готы поучаствовали в организованном коалицией различных германских племен, обитавших в Северном Причерноморье, походе против римских провинций на западном берегу Понта. В результате этой экспедиции были опустошены огромные территории и разграблены десятки городов. В 276 г. готы отправились в новый поход, на этот раз снова против малоазийских провинций. Однако теперь им противостояли отборные отряды римской армии. В сражении с ними варвары были разбиты. Довершил разгром возвращавшихся на Боспор готов царь Тейран (275/76 - 278/79 гг.). Ему удалось восстановить Боспорское царство в прежних пределах и наладить дружественные отношения с Римской империей. В это же время римские императоры нанесли несколько поражений дунайским варварам и таким образом ликвидировали готскую угрозу. Теперь римляне получили возможность возобновить свое военное присутствие на Крымском полуострове. В конце III в. в Херсонесе вновь появляется римский гарнизон. Потерпевшие поражение в борьбе с империей готы расселились в Северном Причерноморье и Крыму.К началу войн с Римом готы были язычниками. Они поклонялись различным божествам, олицетворявшим силы природы. Верховным богом был повелитель грома и молнии Тор. В III в. среди населения Римской империи быстро распространялось христианство. Во время походов в Малую Азию германцы захватили множество пленных, в числе которых были и христиане. От этих пленных новую религию восприняли и крымские готы. Через некоторое время понадобилось упорядочить деятельность церкви в их владениях. С этой целью в 400 г. патриарх Константинопольский, знаменитый Иоанн Златоуст, принял решение создать отдельный церковный округ - епархию. Первым епископом готов стал Унила.
Постепенно христианское вероучение распространилось и среди жителей Боспора и Херсонеса. Вероятно, не последнюю роль в этом процессе сыграли контакты с христианами-готами. Первая христианская община возникла на Боспоре в первой четверти IV в. Когда в 325 г. в мало-азийском городе Никее для решения спорных богословских вопросов был созван первый Вселенский собор, в нем принял участие и представитель боспорских христиан епископ Кадм. В V в. христианство было уже официальной религией Боспорского царства: изображения креста помещали на надписях царей и высших государственных чиновников.
В Херсонесе первые христиане столкнулись со значительными трудностями. В течение IV в. большая часть населения города оставалась язычниками. В христианство переходили в основном представители городской верхушки, рассчитывавшие получить за это различные привилегии от покровительствовавших христианам византийских властей. В 381 г. епископ Херсонский, Эферий, участвовал во втором Вселенском соборе в Константинополе. Попытка крестить жителей города насильственным образом была предпринята при императоре Феодосии I (379-395гг.). Этот император стремился обратить в христианство все подвластное ему население. Поэтому когда преемник Эферия, Капитон, начал искоренять в Херсонесе язычество, большую помощь оказали ему присланные императором в город войска. По легенде, для того, чтобы доказать правоту христианского вероучения, Капитон вошел в горящую печь и вышел оттуда невредимым. Пораженные язычники тут же приняли решение креститься, правда, не вполне понятно, что в большей степени побудило их к этому решению, ведь пока Капитон совершал свое чудо, византийские солдаты взяли в заложники детей херсонеситов. Легенды о жизни и деятельности первых христиан Херсонеса гораздо позже, в VII или VIII в., были переработаны и легли в основу так называемых "Житий епископов Херсонских". Память о "подвиге епископа Капитона" сохранилась среди жителей города. При раскопках Херсонеса обнаружены остатки храма VI в., построенного над печью для обжига извести, в которую, как считали херсонеситы, входил Капитон. Окончательно христианство утвердилось в городе в конце V-VI вв., в первую очередь благодаря усилиям византийской администрации.
Во второй половине IV в. правитель остроготов Герма-нарих объединил различные племена и основал обширное государство, получившее название "державы Германариха". В ее состав входили многочисленные племена варваров, обитавших в Северном Причерноморье, в том числе и жившие в Крыму германцы. Просуществовало новое объединение очень недолго, уже в середине 70-х гг. IV в. готы потерпели поражение в борьбе с пришедшими с востока гуннами.
Гунны сформировались в степях, расположенных к западу и северу от границ Китая.
В I в. н. э. начинается миграция гуннов на запад, а к 70-м гг. IV в. они достигли пределов Восточной Европы. Гунны принадлежали к монголоидной расе и говорили на одном из языков тюркской группы. Основой хозяйства гуннов было кочевое скотоводство, немалая роль отводилась военной добыче.
Появление гуннов в Европе стало началом эпохи Великого переселения народов, эпохи, когда огромные массы варваров стали массово вторгаться в пределы Римской (позднее - Византийской) империи в поисках мест для поселения. Гунны стали катализатором этого процесса. Их нашествие в Европу вызвало своеобразный "эффект домино" - одни варвары начинают сгонять других с обжитых мест. Вот что писал по этому поводу современник: "... А о каких огромных сражениях и о каких представлениях о сражениях мы узнали! Гунны восстали на аланов, аланы на готов, готы на тайфалов и сарматов. Даже и нас [римлян] ... сделали... изгнанниками из отечества, и нет конца...".
Легкая кавалерия гуннов наводила ужас на современников. Гунны принесли с собою новые типы оружия и снаряжения, новую (вернее, хорошо забытую старую) тактику ведения боя. Каждый взрослый мужчина был воином, всегда готовым к битве, поэтому подготовка к войне не занимала у гуннов много времени. Внезапность нападения позволяла гуннам заставать врагов врасплох. В битву они вступали клинообразным строем и, если обратить противника в бегство сразу не удавалось, использовали притворное отступление, чтобы завлечь врага в засаду. До начала рукопашной схватки гунны издали осыпали противника градом стрел. Они принесли в Европу лук нового типа, склеенный из нескольких кусков дерева и усиленный дополнительными костяными накладками. Такая конструкция лука позволяла поражать цель на очень больших расстояниях и использовать крупные и тяжелые наконечники стрел, пробивавшие любые доспехи. В ближнем бою сражались метательными копьями, мечами и арканами, которыми опутывали врага, лишали его подвижности, сбрасывали с коня или сбивали с ног.
Сам внешний вид гуннов, их характерный для монголоидов облик изумлял европейцев. Не случайно популярностью пользовалась легенда о том, что гунны были потомками колдуний, изгнанных из одного готского племени, и вступивших в связь с болотными духами. Недоумение вызывал образ жизни кочевников, не имевших "даже покрытого тростником шалаша", вечно двигавшихся по степи вслед за своими большими стадами. Христианские писатели с отвращением описывали религию гуннов - идолопоклонников, которые, если им надо было получить предсказание относительно будущего, приносили в жертву животных и гадали по внутренностям или по положению прожилок на обскобленных костях. Все эти факты и привели к тому, что в средневековой литературе сложилось очень своеобразное представление о гуннах как о свирепых, безжалостных, невежественных язычниках, у которых не было родины, государственной власти, представлений о чести и бесчестии, а само слово "гунны" стало нарицательным.
Гунны пришли в северопричерноморские степи двумя путями. Одна их группа двигалась вдоль восточного и северного берега Азовского моря. По пути они столкнулись с жившими на берегах Танаиса (Дона) аланами. Многие аланы пали в сражении, а остальные были вынуждены заключить с гуннами договор и присоединиться к ним. Следующей жертвой гуннов стало государство Германариха. По легенде, готский вождь покончил с собой, убедившись в том, что сражение с гуннами проиграно. Племена остроготов подчинились гуннам, сохранив своих племенных вождей и внутреннее самоуправление, но обязавшись во всем поддерживать кочевников во внешней политике и предоставлять им союзное войско. Везеготы бежали на запад, переправлялись через Дунай и поселились на территории Римской империи.
В то время, как одни гунны устанавливали свое господство в северопричерноморских степях, другие занялись завоеванием Крыма. Перебравшись через Керченский пролив (говорят, что путь им показал то ли бык, преследуемый оводом, то ли спасавшаяся от охотников лань), они, не вступая в сражение, покорили Боспорское царство. Вероятно, силы боспорских правителей были в то время ограничены, а потому они предпочли признать верховенство гуннов и уплатить им дань. Население предгорного Крыма оставило обжитые места и бежало в труднодоступные горные районы. Возможно, некоторые из крымских алан присоединились к гуннам. Большая часть полуострова обезлюдела и стала местом кочевий гуннского племени альциагиров.
Херсонесу удалось избежать опасности, причем немалую помощь городу оказала Римская империя, выделившая деньги на ремонт городских стен. В течение V в. римляне расселяют на подступах к Херсонесу готов и алан, заключивших с Римом союз и обязавшихся охранять город в обмен на землю и периодическую денежную помощь. Таких варваров римляне и византийцы называли "федератами". Вероятно, императоры прекрасно понимали стратегическое значение Херсонеса и не хотели терять свой последний форпост в Северном Причерноморье.
В середине V в. вождь Аттила объединил многочисленные племена гуннов и их союзников и объявил войну Риму. В нескольких сражениях римляне были разгромлены, но в 453 г. Аттила внезапно умер. Вскоре после этого его держава распалась, и многие гунны предпочли вернуться в Северное Причерноморье. В Крым переселилось племя утигуров.
Византийские императоры не оставляли надежды постепенно восстановить свое влияние на Крымском полуострове. Для достижения этой цели использовали различные способы - от подкупа гуннских вождей и стравливания различных племен между собой до пропаганды христианства. С точки зрения византийцев варвары, принявшие новую религию, автоматически становились подданными империи. Поэтому регулярно отправлявшиеся в кочевья гуннов миссионеры пользовались покровительством византийских властей. Один из таких проповедников убедил принять христианство и стать вассалом императора Юстиниана I (527 - 565 гг.) вождя гуннов, живших на Боспоре, по имени Горд. К тому времени Боспорское царство уже не существовало - вероятно, в конце концов, оно было уничтожено гуннами.
Посетившему Константинополь Горду была оказана большая честь - сам император стал его крестным отцом. Затем Горд отбыл на родину. В боспорских городах (разумеется по согласованию с гуннским вождем) были размещены византийские войска. Заключение договора с империей вызвало недовольство многих влиятельных гуннов, в особенности жрецов, опасавшихся того, что правитель-христианин не будет считаться с их авторитетом. Был составлен заговор, к которому примкнул и брат Горда. Поводом к выступлению стала попытка гуннского вождя уничтожить языческих идолов. Убив Горда, гунны напали на боспорские города, разрушили их, а византийских солдат перебили. Узнав об этих событиях, Юстиниан отправил на Боспор части регулярной имперской армии. Гуннов прогнали, Боспор вошел в состав Византии.
При Юстиниане I положение Византии в Крыму чрезвычайно усилилось. Император прекрасно понимал, что распри между самими гуннами способны защитить северные рубежи Византии едва ли не лучше, чем самые надежные крепости и отборные войска. Поэтому он не гнушался подкупать гуннских вождей и натравливать одно племя на другое. В результате ему удалось обезопасить свои владения в Крыму от нападений варваров. В 70-х гг. VI в. в степях Северного Причерноморья появляется новое объединение кочевников - восточных тюрок, или тюркютов. Уцелевшие в усобицах гуннские племена быстро смешались с тюркютами.
Энциклопедия "Достопримечательности Крыма"
Ну вроде бы все ясно и понятно и так же верно с хронологической точки зрения если бы не одно НО. И это НО.....
http://www.crimea.ru/item_info_big.htm?id=1686
Так называемые Змиевы валы - удивительная система обороны древних славян от натиска степных кочевников на южных рубежах земледельческих поселений.
В основе этой системы был мощный земляной вал, обращенный фронтом к степи, с глубоким рвом у подножия. Остатки таких сооружений доныне сохранились во многих областях Украины. То едва заметное, извивающееся среди полей возвышение, то протянувшаяся на многие километры гряда с ярко выраженным рвом у южной подошвы, то внушительные даже сейчас двенадцатиметровой высоты искусственные земляные поднятия.
Один из валов, обследованный киевским исследователем А.С. Бугаем, расположен на юге Киевской области. Поперечник основания вала - 20 метров, теперешняя высота - до девяти, а гребень его скрывается по обе стороны за горизонтом. В толщу вала древние строители закладывали обожженные бревна и современные методы радиокарбонного анализа позволили определить достаточно точно дату сооружения - 370 год нашей эры. Именно в этом году гунны ворвались в Крым и уничтожили Боспорское царство вместе с его столицей Пантикапеей.
А.С.Бугай обследовал более 700 километров валов, обнаружив в одном месте фортификационную систему, по крайней мере, из шести параллельных земляных преград. Самый древний вал длиною 30 километров, прикрывавший когда-то большое пресное озеро, был насыпан в 150 году до нашей эры!
Приведем выразительную цитату из книги В.Чивилихина (Память, Книга 2-я, гл. 29 М. Современник, 1982г.)
"В иных местах валы тянутся параллельно друг другу, смыкаются с соседними системами, образуя неприступные, гениально простые, хотя и очень трудоемкие в строительстве защитные линии. Степная конница была бессильна прорвать их! Наездник не мог с ходу преодолеть рва и крутяка над ним, а спешившийся степной воин терял все свои преимущества перед защитниками, которые не боялись и длительной осады. Степняки, впрочем, тогда вести ее не умели да и не могли - нужны были подсобные орудия, постоянный корм и вода для основных и запасных коней. Если же подножный корм в округе мгновенно стравлялся-вытаптывался и не текли речки, на суходоле не росло леса и неоткуда было пригнать рабов, которые могли бы соорудить осадные лестницы, то не лучше ли было повернуть морды коней туда, где таких непреодолимых препятствий не встретится и не будет этих яростных бородатых воинов, ощетинившихся на гребне вала копьями, длинными крючьями, поднявших мечи, увесистые дубины и натянувших сильные луки с меткими стрелами на тетиве? Когда же, загромоздив ров трупами лошадей и людей, степняки все-таки прорывались на вал, за ним неожиданно возникала другая оборонительная полоса, взять которую было еще трудней из стесненного, простреливаемого врагом пространства".
Самые последние валы были построены в VII веке против агрессии аваров. Позже строительство валов прекратилось, наверное потому, что оказалось более выгодным с военной и экономической точек зрения сооружать крепости-города и содержать на беспокойных южных рубежах опорно-сигнальные форпосты и мобильные дружины профессиональных воинов, включавших наемных кочевников.
Впрочем, украинские археологи, обследовавшие валы в бассейне р.Стугны, утверждают, "что эти валы не только использовались, но строились или по крайней мере перестраивались в конце X - начале XI веков" ("Славяно-русская археология", Краткие сообщения; N 155. М. 1978, с.11).
Самая прочная, глубоко эшелонированная оборонительная система Древлянской земли создавалась на протяжении 900 лет. Подсчитано, что кубатура одного из валов так велика, что на его сооружении должно было работать не менее 100 тысяч человек, в том числе, очевидно, рабы и военнопленные. Малочисленные и разрозненые племена не могли создать хотя бы один из сохранившихся валов - от Фастова до Житомира протяженностью 120 километров. Это еще одно свидетельство высокой организации славянских племен за сотни лет до пресловутого "призвания варягов".
Я тут ничего не менял а давал информацию как ее понимает современная историческая наука основанная на научных методиках к коим относится и радиоуглеродный анализ.
Ну и что вышло.
Жили были скифы а потом сарматы и в упор не замечали что какие то славяне в количестве 100 тыс. человек ежедневно на их территории строят какие- то оборонительные укрепления. Потом приходят готы и побеждают сармато-скифов и захватывают территории от Балтики до Черного моря.
В это же время славяне продолжают строить в составе 100 тыс. рыл змиевы валы. И им глубоко пофигу что гуноготы со скифосарматами воюют.
Потом Германорех всех обеденил в гуноготскую империю. Ну а что же делают в это же время славяне.
А плевать хотели славяне на скифосарматогуноготов. У них более серьезная задача. Они строят уже Трояновы валы и в упор не видят всю эту шушару что толчется у них под ногами. Некогда им.