Отряд остановился у каменного домика на опушке. Воины спешились, и один из них, возглавлявший процессию, заглянул в повозку. Царь спал, накрытый теплыми одеялами.
Воин чуть тронул правителя и, когда тот открыл глаза, прошептал:
- Государь! Мы прибыли.
- Несите меня, - приказал царь, и его аккуратно положили на носилки и понесли к домику.
Дом был окружен невысокой оградкой, ставни на окнах были открыты. Постучав в дощатую дверь, воины услышали голос: "Войдите!".
Половину комнаты, куда воины внесли носилки, занимал ковер, на котором, скрестив ноги и разведя руки в стороны, сидел старец. Другая половина дома была отведена под жилье - здесь стояла печь, стол, стулья и комод.
- К тебе пожаловал царь Довмонт, - торжественно провозгласил воин, разбудивший царя. - Приветствуй царя, кланяйся ему!
Старец внимательно посмотрел на воина и только усмехнулся:
- В том мире, в который я отправлюсь после смерти, нет царей и воинов, а есть только покой и созерцание.
Воины переглянулись.
- Вам не испугать меня наказанием смерти, - продолжал хозяин домика. - Смерть это избавление от этого мира, в котором я еще могу принести пользу, но с которым меня ничто не связывает. Я стремлюсь к смерти, я жажду ее. И если вы убьете меня, то я буду только благодарен вам...
- А если изобьем? - подал голос один из воинов. Они опустили носилки, и царь, с трудом приподнявшись на локте, взглянул на старца.
- Тогда я ничего не сделаю для вашего государя... Да и ваша участь по смерти будет весьма и весьма незавидна...
- Хватит! - прервал его хриплым голосом Довмонт. - Я пришел к тебе как к одному из Посвященных, чтобы ты помог мне создать мой собственный рай...
- Все приходят ко мне исключительно за этим, - старец поднялся и, подойдя к царю, заглянул ему в глаза. - Ты уже определился, чего ты хочешь?
- Не совсем, - царь скрежетнул зубами от такой фамильярности, но сдержался, чтобы не отвести взгляд. - Я знаю, что я хочу в общем, но... меня нужно доставить туда.
- Ты прав, - кивнул Посвященный и вернулся на ковер. - Положите носилки на край ковра...
По знаку царя воины повиновались.
- Этот ковер поможет нам соединить наши духовные силы... Если, конечно, мы сможем договориться. Ведь ты гнал Посвященных, ты не слушал никого, кроме себя. Чуть ли не богом себя объявлял. Говорил, что сам попадешь в рай. Как же ты хотел попасть туда? Хотел, чтобы он соткался без сил Посвященных? А если бы ты умер вчера? Кто бы решился сказать, где ты оказался, какова твоя посмертная участь?
Царь жестом велел воинам удалиться из домика. Когда за последним захлопнулась дверь, Довмонт примирительно обратился к старцу:
- Старче! Великий Ур! Я прошу тебя!.. Врачи отдали мне день-два жизни... А я еще не создал свой рай...
- Эх, царь, - Посвященный вновь принял позу, в которой его застало появление воинов и царя. - Знаешь ли ты, чего просишь и кого просишь? Веришь ли ты нам?
- Верю, - горячо воскликнул государь. - Верю вам и только вам!
- Эх, царь, - повторил старец укоризненно. - А знаешь ли ты, в чем заключается вера?
- Нет, - Довмонт спохватился, но продолжал: Я не знаю, но...
- Так знай же, - Посвященный воздел руки вверх. - Что есть вечное и неизменное начало, невидимая нашим бренным глазам духовность. Наш мир - порождение ее, оторванная, охлажденная часть того единого целого, что было прежде всякого времени. И наши души - это невидимые лучи того мира, которые, пронзая эту разделенность, влетают в наш мир, и когда зарождается жизнь в утробе матери, то материя связывается с этим лучом. Так появляется человек, так выходит из женщины живое существо, которое еще не является полноценным человеком. Нет, оно лишь глина, оно лишь мрамор для искусных скульпторов и гончаров. И мы, Посвященные, который ты, царь, так гнал, лепим эти души, создаем из них людей, способных сотворить духовный рай. Полноценный человек может, поняв в себе эту духовность, сам создать духовный мир. Этот луч, находящийся внутри него и ставший вместе с ним человеком, может породить любые, слышишь, царь, любые духовные сущности. На этом зиждется наша вера: полноценный, подготовленный человек способен порождать духовный мир, в который его душа - как часть этого духовного мира - отходит по разлучении с телом! Человек сам создает свой рай, сам определяет свою посмертную участь.
- Я знал это, - несколько обиженно отозвался царь.
- Знал? - Старец выбросил вперед руку, и его указательный палец был направлен на Довмонта. - Зачем же ты говорил всем, что не желаешь отдавать нам, Посвященным, детей? Зачем ты провозглашал, что духовность - это миф? Зачем ты разогнал нас по всему свету, чтобы мы, как я сейчас, прятались в избушках и в глуши, дабы избежать твоего гнева? Зачем ты оставил в храмах только тех Посвященных, которые выросли в семьях и были отданы нам на обучение в совершеннолетнем возрасте?
- Я был неправ, - прошептал царь.
- Да?.. Все говорят о том, как были глухи и слепы, когда их поджимает смерть. Когда болезни скребут их тело и страхи нападают сотнями в темную ночь. Тогда, конечно, все вдруг становятся верующими!.. Но что ж... Ты здесь и просишь меня о помощи. Ты получишь ее. По вере вашей да будет вам! Вот наш догмат... Но за помощь я попрошу у тебя плату.
- Сколько? - Лицо царя помрачнело. Он думал, что эту "услугу" ему окажут бесплатно, тем более, что он был царем этого края.
- Не бойся, я не прошу полцарства. Только издай указ - здесь и сейчас подпиши его, - чтобы детей, едва они родились, отдавали нам для образования и научения жизни, чтобы всем Посвященным разрешили вернуться в храмы, а не только тем, кто был воспитан в семье...
Царь крикнул воину, чтобы тот принес гербовую бумагу и перо. Написав слабой рукой указ, Довмонт вернул его воину:
- Пошли человека во дворец, чтобы объявили во всеуслышание!..
Воин, поклонившись, удалился, а старец, явно обрадованный этим событием, продолжал:
- Что же до тебя, царь, то возрадуйся, ибо твой отец озаботился твоим воспитанием в свое время, и Посвященные вложили в тебя великую духовную силу. Благодаря нашим усилиям, она до сих пор живет в тебе, и тебе нужен только сопровождающий - такой ничтожный, как я, - чтобы сопроводить твою душу до духовного мира и там создать твой рай... Но довольно разговоров!.. Итак, что же ты хочешь, царь? Какого рая желаешь? Подумай, а я расскажу тебе, какие могут быть варианты.
Часто люди просят, чтобы после смерти они нежились на мягких подушках, чтобы их ублажали красивые женщины, на пирах подавали лучшие блюда, то есть просто переводят свою настоящую или воображаемую, желаемую жизнь в вечную духовную жизнь. Они глупы, царь! Я, конечно, могу помочь душе создать такую вечность, и такие вечности были созданы мною... Удостовериться в этом, как и в том, что любой конкретный человек по смерти получил ту или иную участь, можно с помощью медиумов, а также в комнате Откровений в храмах Посвящения. Меня ты, царь, изгнал из храма Посвящения тридцать лет назад... Но я не жалуюсь... Говорят, что Посвященный Флегг служит гораздо лучше меня, и комната Откровений всегда полна священным дымом, и люди выходят оттуда всегда довольные участью своих родственников...
Так вот, царь, люди просят всего этого - этих чувственных удовольствий, сознательно желая обмануть самих себя. Они прекрасно осведомлены, что в духовном мире - по разлучении с телом - нет чувств, ибо материя - это охлажденная, затвердевшая духовность, а душа - луч истинного мира - создает свой духовный мир в первоначальном мире. Ибо эта связь двусторонняя... И люди думают, будто душа может испытывать чувственные услаждения там, в духовном мире! Как бы не так, царь! Это обман! Обман души, обман ее сознания... Но люди хотят жить этим обманом, этими грубыми чувствами, потому что они не смогли постичь истинной духовности здесь, в нашем мире. А почему? Потому что не были научены нами, царь, потому что не были воспитаны нами!
Истинная духовность - в освобождении от чувств тела. Это целая наука - освобождения души, свободного полета мысли и духовных наслаждений. Каждому - свое наслаждение. Кто-то желает творчества, кто-то - созерцания, кто-то - ухода в небытие... Всё это возможно! Один пожелал раствориться в духовности и никогда не ощущать самого себя - и получил это! Другой захотел вечно плыть в пространстве и забыть обо всем, что делал на тленной земле, - и стало так по вере его! Третий возжелал стать богом своего мира и создавать духовных людей, чтобы играть ими, как солдатиками, - и вот он творец духовных сущностей в своем личном мире!
Каждому дастся по его вере. По тому, как и во что он верит. Но для того, чтобы действительно там, по смерти, состоялось то, во что веришь, нужно быть полноценным человеком, с развитым духовным миром, с ясно осознаваемыми целями и задачами, с ясно понимаемыми проблемами в вечности!
Скажи, царь, какая проблема может возникнуть, когда человек возжелал вечно есть любимые блюда?
- Ну... - Довмонт замялся.
- В пресыщении? - Ур фыркнул. - Нет... Эта "любимая" еда ему скоро надоест. Нельзя всю вечность есть пирожные и мед! Нельзя всю вечность опиваться вином! Нельзя всю вечность обманывать свою душу, будто это реальные пища и питье!.. Разве что каждую ночь забывать о том, что делал вчера! Был и такой человек... Но что это за вечная жизнь? Какова ее цель? Каково развитие в ней духовности? Нет, это дурная вечность, это бесцельная вечность, пустая вечность!
Но что делать душе, когда ей надоел этот рай? Ею же созданный рай, заметь, царь! Она не может вырваться из этих духовных оков... И этот рай становится адом для нее! Каждый день она вынуждена есть то, что ей уже стало противно, каждый день она должна делать то, что вызывает у нее отвращение...
Или женщины, царь? Разве может надоесть разнообразие женщин в своем собственном раю? Разве может надоесть постоянный поток их?.. Но пройдет год по нашим меркам, два, три... А впереди - бесчисленное число лет, а чем ты занимаешься? Тратишь время на любовные утехи... Это ли настоящая вечность, царь?
- Я хочу... чтобы этот мир в том виде, какой он есть сейчас, был вечен для меня! И я был вечным царем в нем! - Царь вдруг вздрогнул. Его пробил озноб. Болезнь вновь подняла голову, и Довмонт опустился на носилки.
- Но царь, - глаза старца сверкнули, - ты хочешь того же, что и здесь... Я уже сказал...
- Замолчи и выполняй! - резко прервал его царь, собрав последние силы.
- Я понял тебя, государь! - Старец закрыл глаза. - Думай сейчас об этом, настраивайся на это, верь в это! Всеми силами своей души верь! Я почувствую твое желание, я почувствую твою веру! И мы соединим наши силы, мы вернемся в тот духовный мир нашими душами - и там, там создадим пространство, там создадим твой личный рай, куда твоя душа... вернется сама после смерти тела...
Дыхание царя стало учащенным, но Ур не поднимался с ковра. Прошло несколько минут, и старец открыл глаза:
- Всё закончилось, царь!.. Ты сделал это!
Ответом ему было молчание, и Посвященному пришлось встать, чтобы крикнуть в окно: "Царь скончался!".
Воины, вбежав в домик, бросились к Довмонту, но душа царя уже покинула его тело.
- Выносите! - приказал возглавлявший их воин, и когда все удалились, подошел к старцу и схватил его за горло:
- Царь создал рай? Отвечай!
- Да, - прохрипел Посвященный, и воин отпустил его:
- Какой рай?
- Наш мир, - тяжело дыша, ответил Ур. - Такой же, как наш мир...
- Что ж, - воин усмехнулся. - Пусть еще поправит нами... Я-то к нему не попаду, нет?
- Все пожелания... такого рода, - старец приходил в себя и говорил с трудом, - нами учитываются, но разумеется, не исполняются... Один человек хотел в раю вечно убивать своих соседей, второй хотел вечно рубить головы своим врагам... Разве можно настоящие души впихнуть в их грубый рай? Конечно, нет... Создаются подобные им сущности, а настоящие души их врагов идут в тот рай, который уготован им...
- Завтра будут вешать Евга, - воин уже был в дверях. - Твоя помощь потребуется...
- Я приду, - пообещал старец. - Его душа не попадет в рай. Двух Посвященных достаточно, чтобы в момент смерти не пустить душу в духовный мир...
- Он силен...
- Значит поборемся, - улыбнулся Ур.
- А что если, - воин чуть прикрыл дверь и зашептал: Если бы он покончил с собой до задержания? Куда бы он попал?
- Пришлось бы Собор созывать, - ответил ему Посвященный. - Мы собираемся раз в четыре года, чтобы всех этих... убийц, насильников, кто сам себя жизни лишил в надежде рая, из духовного мира силой вытащить. Духовная сила Собора велика - недаром мы обучаемся проникать в духовный мир, недаром мы - Посвященные!.. А вытащим мы эти души из их жалких раев - и направим их в ад... В ад!.. Где воздаяние - такое же, как и то, что натворил на земле. Только вечно и весьма и весьма болезненно. Уж духовный мир об этом позаботится. Чтобы глаз за глаз болел, а око за око, чтобы топор был за топор... Пусть боли эти чувственно-ложные, но душа-то разве догадывается о том? Душа-то, как и наслаждается в раю чувственно, так и терзается в аду чувственно... И вечно, вечно!..
Старец засмеялся, а воин, раскрыв дверь, вышел из домика.
- А царек-то ваш тоже в аду, - пробормотал Ур, глядя в окно, как отряд воинов скачет прочь, увозя тело царя. - Туда ему и дорога... никто и не узнает... Всё покроет духовный мир... По вере его и дано ему. Хотел, видите ли, он вновь этим миром править. И нас в подполье загонять, чтобы мы и носа казать не смели в города, только по праздникам да на казни? Нет уж!.. Великая власть дана нам - отправлять в рай души и загонять в ад... Вот пусть в аду его мир и будет. Царство в аду! Ха-ха!.. Думал, что сам, своей душой создаст рай. Думал, что он бог, ему всё подвластно и возможно. Не бог он вовсе, ох, не бог!.. Это мы, Посвященные, боги. Это мы решаем посмертную участь людей... Да будет так!