Жизнь катилась своей колеёй вместе с жильцами дома. Каждый проживал её по-своему. В тысяча девятьсот шестьдесят шестом году я пошёл в школу. Мгновенно добавилось обязанностей и никуда не делись те, что лежали на мне до этого. Когда начинался учебный год дом пустел на первую половину дня. Взрослые на работе ребятня в яслях, детсадах и школе.
Муравейник наш оживал лишь к обеду, когда мальчиши возвращались домой. Сначала приходил я, уроков в первом классе немного. Затем потихоньку возвращались и все остальные. Сразу выходили во двор. Школа порядком уже поднадоела старшим и они не спешили браться за уроки назавтра. Эти несколько часов получались самыми интересными. Старшие вечно что-то затевали во дворе и мелочь вроде меня или помогала им, или путалась под ногами.
Помню огромное количество игр в которые мы играли. Тут уж возраст не служил помехой. Одна эпидемия сменяла другую. Тогда магазин, единственный в селе универмаг не изобиловал ни спортивными снарядами, ни другими товарами для детей и многое делалось "на коленке" и вдохновляло на новые игры.
Однажды из куска резины от сплошного колеса, были тогда и такие не бескамерки и не обычные шины, а литое резиновое колесо, как бублик, из резины называемой - гусматик, старшие сделали маленький мяч. Всё, на несколько недель, пока стояла сухая погода, наш двор и соседние захватила лапта. Конечно старшие немного злоупотребляли тем, что они сильнее, точнее и выносливее и нас мелюзгу гоняли иногда до рёву, но сейчас я благодарен им за науку упорства и простую физическую закалку.
Так же, на колене, изготавливались городки и опять дворы соревновались переживая очередную эпидемию и совершенствуясь в умении выносить "марку" из "письма" одним ударом. Биты делались сподручными и для нас маленьких и мы не отставали от взрослых. Зимой двор не затихал, хотя возможностей играть становилось меньше. Делались всевозможные санки, подобия лыж и буеров, а частенько всем двором мы выходили на школьную лыжню, она пролегала сразу за домом или уходили кататься в Советский лог, где носились по склонам. Когда погода позволяла дома никто не сидел. С трудом припоминаю, кода же мы учились. И учились очень даже неплохо. В нашем дворе никогда не появлялись двоечники или второгодники.
Когда погода портилась дома мальчишки занимались выдумыванием и воплощение в модели разных идей. Моделизм тогда культивировался на государственном уровне и Посылторг мог прислать набор для любого вида технического творчества придуманный организацией - ДОСААФ. Мы пилили, строгали, клеили, красили разные модельки кораблей, самолётов, машинок. На мальчиша который не умел ничего делать руками смотрели, как на убогого. Иногда такие вещи принимали оборот опасный. Кто-то изобретал скажем пистолет или ружьё и мгновенно мелкий народец захлёстывала эпидемия попалить из чего-нибудь похожего. Местный участковый в разговоре с отцом изумлялся:
- Иду через старое кладбище, стоит канонада, подошёл, нет у пацанов ничего в руках из чего палят, непонятно?
Отец пожимал плечами.
- Вроде ружьё пока не разрешаю брать без моего ведома.
- Из чего палите? - спрашивал меня участковый.
- Не знаю, это старшие, - отвечал я, хотя знал, что палили из самодельных пистолетов - куркачей, заряжая их головками от спичек.
Кроме таких игр мы занимались и другими делами, более благопристойными. В первом классе я начал фотографировать и под руководством старших очень скоро, начало хорошо получаться. Мне купили новенький "Зенит", который только, только появился в магазинах. Камера была первой советской зеркалкой для массового пользователя, до этого все выпускались дальномерными. С фотографией я не расставался потом очень долго, пока она не сделалась современной, когда не нужно заряжать фотоаппарат, проявлять плёнку и печатать фотографии в темноте с красным фонарём. Сейчас для получения снимка достаточно нажать кнопку, это замечательно, но многое утратилось навсегда и главное, воспитание терпения, аккуратности и немалых познаний, чтоб получить снимок.
Очень много времени у всех мальчишек нашего дома уходило на музыку. Музыкальной школы в селе не было, но нам повезло с учителем пения. Он затевал разные культурные проекты. Школе на открытие нового здания (старое деревянное сгорело), шефы подарили набор музыкальных инструментов для духового оркестра и Владимир Петрович, организовал его. Успех всегда сопровождал его выступления и ребята поднялись до исполнения классических произведений. Ни одно школьное событие без оркестра не обходилось. Старшие все играли в нём. В огромной школе одарённых ребят оказалось на несколько составов оркестра и каждый вечер в школе звучала духовая музыка. Однако главным увлечением стали гитары. Уже вышел фильм с Высоцким - Вертикали и хриплый баритон набирал силу, а в подражателях недостатка не ощущалось. Нижние ребята Кулагины, собрав гитары со всего дома могли запросто устроить концерт, даже глава семьи, Николай Софронович принимал в таких посиделках участие знакомя нас с дворовым фольклором тридцатых сороковых голов. Он брал семиструнку и заводил:
Гоп со смыком песня интересна.
Сто двадцать пять куплетов всем известно
Но теперь поют другую ленинградскую блатную,
Как живут филоны в лагерях.
Песни были диковинные, которых не услышишь по радио. Ему подпевала вся троица сыновей, а потом они пели "Скалолазку" и "Лучше гор могут быть только горы". Гвоздём же стала "Песня о друге", которая не теряла популярности никогда.
И сейчас, прикрыв глаза, я слышу их трио:
Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а так
Парня в горы тяни - рискни.
Не бросай одного его
Пусть он в связке с тобой - одной
Там поймёшь кто такой!
Учитель пения научил их азам нотной грамоты, а дальше уж они совершенствовались сами. Я был ещё маловат для гитары и сейчас вспоминаю то время с грустью. "Учителя" вскоре потихоньку закончили школу и разъехались кто куда.
Петрович, как все называли учителя пения за глаза, научил и меня сначала играть на горне, и я на всех школьных пионерских линейках с удовольствием горнил незатейливые мелодии. Пока однажды на общешкольном сборе не дал такого петуха, что вся школа хохотала надо мной и горн я забросил, да и перерос это. Немного позднее, Петрович, научил меня и моего друга Серёжку нотной грамоте и игре на аккордеоне, за что я ему очень благодарен, а аккордеон изредка беру в руки и сейчас, повеселить внуков.
Так и происходила наша ребячья жизнь в доме в те времена, от одной затеи до другой. между которыми мы успевали и учиться, и делать всё необходимое по дому, а старшие уже и играть в любовь. Но время неумолимо и в доме всё начало потихоньку меняться Мы взрослели.