- Здравствуйте! Садитесь. Сегодня у нас плановый диктант. Откройте тетради. Число. Чилийская хунта. Глава Чилийской хунты Аугусто ПиночЁт заявил вчера корреспонденту...
- Александра Ильинична, глава Чилийской хунты - Пиночет.
- Саша, если ты хочешь что-то сказать, то нужно поднять руку, а не выкрикивать с места, у нас же серьёзное дело, а ты своим выкриком всё испортил.
- Продолжаем. Заявил вчера корреспонденту...
- Но глава Чилийской хунты, действительно, ПиночЕт. Почему мы должны писать неправильно?
- Саша, уймись, или я тебя сейчас выставлю за дверь, чтоб не мешал.
Так начинался обычный урок русского языка, в октябре тысяча девятьсот семьдесят третьего года, в обычной сельской школе. После второго замечания учительницы класс возроптал. Сашка, мой друг и однофамилец, типичный ботан с умными глазками за непритязательного вида очёчками. Сын сельской библиотекарши, чудовищно начитанный, и в классе его мнение часто оставалось крайним. Сказать что-то умнее него никто не мог. Поэтому перепалка учительницы с ним нас насторожила и слегка оживила скучнейший урок.
- Александра Ильинична, я вчера у мамы в библиотеке помогал разбирать почту и прочитал несколько газет, нигде в фамилии Пиночета нет точек над е, и в новостях по радио его фамилию произносят как ПиночЕт.
- Саша, я тоже читала газеты, не с потолка же я взяла, что фамилия пишется через ё, когда составляла текст диктанта.
- Я не знаю, откуда вы взяли, что фамилия пишется так, но я, когда читал газеты, видел, что там е и в этом же тексте есть слова, над которыми точки над е.
- Ну я же тоже не на пустом месте составляла и наверняка написала правильно, я же учительница и мне нельзя ошибаться.
- Но тут вы, точно, ошиблись.
Класс, уже забыв про диктант, с интересом следил за перепалкой, набирающей обороты, но пока всё оставалось в рамках. Спорить с Сашкой в классе никто не решался, но то в классе, а тут учительница с неслабым у нас авторитетом. И тут с камчатки отпетые второгодники и двоечники хором завопили:
- Александра Ильинична, а давайте споранём, ой простите, поспорим. Мы за Пиночета, а Вы за Пиночёта, по рукам?
- Давайте, только, чтоб спор не получился беспредметным, надо спорить на что-то.
- Ну, если мы выиграем,то Вы нам двойки за диктант не поставите, - выдал главный двоечник и второгодник Ванька.
- Э нет, почему выгода от спора должна быть у одной стороны и только у двоечников, да и ставить незаработанные оценки нехорошо, ты же не станешь грамотнее, поставь я тебе хоть сколько пятёрок. А остальные, кто правильно напишут, останутся ни с чем? Так не пойдёт.
Не знаю, кто дёрнул меня за язык, но я вдруг выкрикнул.
- А давайте поспорим на килограмм конфет - шоколадных. На Кара - Кум.
- Согласна, только я не люблю Кара - Кум, давайте на Ромашку.
- Лица у всего класса вытянулись. В ту пору спорить с учителем, непререкаемым авторитетом, никто не решался. Наши учителя считались настоящими профессионалами в своём предмете. Поставленный на кон килограмм конфет, да ещё шоколадных, был не то чтоб несбыточной мечтой, а просто из области фантастики. Самым же неожиданным оказалось согласие учительницы. Если бы присутствовал при этом директор школы, наверно, ей бы не поздоровилось, как учительнице в рассказе "Уроки французского", который мы недавно читали на внеклассном чтении. Но всё произошло мгновенно, и никто даже не успел толком до конца осознать этого. Мы с Сашкой выскочили к доске, он шустро сунул руку в протянутую ладонь учительницы, а я разбил рукопожатие, придав спору официальный статус в глазах класса.
Буквально на другой день Сашка притащил из сельской библиотеки несколько газет и журналов. Мы все вместе нашли статьи, ими пестрела вся пресса, где фигурировал Аугусто Пиночет и тут же встречались слова с точками над е. Учительница признала поражение, но попросила подождать до зарплаты. Сейчас бы мне стало стыдно, сам учительский сын, я знал, сколько она получает и что для семьи эти деньги, но детство безжалостно.
На другой день после получки Александра Ильинична принесла "Ромашку" Сейчас я понимаю и то, что купила она явно не килограмм. Класс огромный, а каждому досталось по паре конфет. Она рассказала о споре дома и её маленький сын Андрюшка, округлив глаза спросил:
- Мама, ты отдашь им целый килограмм и даже мне не дашь попробовать?
- Да, сынок, запомни - уговор дороже денег.
Конфеты мы съели тут же на уроке. Умная учительница ушла, вроде как за мелом, в учительскую.
Сейчас я изредка встречаюсь со своей бывшей Александрой Ильиничной. Мы вспоминаем и о случае с конфетами, как я не стараюсь избежать этого. Её сын Андрюшка стал журналистом. Его убили в Перми за правду о тех, кого трогать было нельзя тогда, да и поныне. Мне стыдно за тот глупый спор, но изменить я ничего уже не могу.