Кот-В-Жопе-Батарейка, или просто Дюрасел, увидел, как лопается Борина жижа-организм, и стал срать. Процесс был прерван плоским проходом жёлтого безумия. Боря-аппликация посовещался сам собой вслух письменно. Решение было принято единогласно - косить от армии и мстить жарким пням-людоедам, натравившим на него Надутого Скользкого Ёжика.
Тем временем, парижане, красиво распустив до плеч слюни, праздновали удачное натравление Надутого Скользкого Ёжика на Кровавого повелителя тряпочки Борю. Они даже не догадывались, что победителем еврейской охоты стал Борюсик.
Боря съел енота-утопленника, и оглох метлой. В последствии, эта травма привела к необратимым последствиям в области непонятного кресла. Это было самым обычным празднованием победы народов крайнего дерева. Немного отдохнув, Борис решил озаботить свою помадку приёмом пищи. С этой проблемой он кинул свои кости в сторону ближайшего пункта приёма цветных металлов. Он сдал туда свои костыли и совесть. Это потянуло на пять рублей, восемнадцать драхм. Борис нереально кайфанул и просёк, что на эту сумму сможет набить свою мошну вялеными отходами и другими вкусностями с помойки.
Помойка находилась под Эйфелевой башней и просила у каждого прохожего два рубля и тростник тёщи. Когда на горизонте появился Борис, помойка сразу почувствовала слепого бородача, и решила скрыться за границей. Но Боря просёк утиную хитрость, и сел помойке на хвост затылком. Поймал, короче. Помойка сразу сдала секретный код доступа к пищеводу. "Вот это код!" - подумал Боря. "Вот это мужик!" - подумала помойка.
Так Боря получил доступ ко всем помоям Франции. Он стал ещё более вонюч и неуязвим!
Парижские аборигены слишком поздно поняли рваный зад проблемы: Бориса уже было не остановить. Помои начали исчезать ещё до того, как они появлялись! Куда же они девались? За мной, жидкий читатель...
За мной, жидкий читатель, прямо в Борину кладовую помоев, которую слипшиеся ползуны называли желудком. Здесь, в шахте мокнущих троглодитов, в обители вечных газов и не вянущего идиотизма, в компоте из подкожных чморголок и пуганых сутенёров, в кожаных трубках пищевывода, в крабовых палочках морковки, в могиле Кота-В-Жопе-Батарейка, в продолговатой простате талого градусника, в сжатой коробке влажной детали, в теплых промежностях гнойного седла, проседает потолок; рвотная начинка Бори неописуемо великолепна, в отвращении порочна! Здесь происходят самые волнующие процессы помоеварения.
Взяв в руку мексиканскую таблетку, Боря с полоскательным свистом начал жарено глотать помойку снизу вверх. "Прокати меня, Вялая черепаха!" - визжал от удовольствия Боря. Скоро он стал раскормленным как щенок. Его цыплячьи формы сильно раздались за горизонт и порвали волосатые облака своими координатами.
На дне помойки находился пушистый вялый пёс с начинкой. От этого шикарного блюда границы Бориного естества стали овалообразными, и пошли трещинами. Чрево Борюсика не снесло такого унижения и лопнуло! Брызги и ошмётки Бориной ночной впадины накрыли женщиной-колбасой парижан. Они погибли геройской смертью самцов-полоскателей.
Во всём мире был зафиксирован резкий всплеск флюидов по шкале Шарахнутого борща Стёпы.
Спокойной ночи, мальчики и наивные тюлени! Борю выживет, ведь ему же ещё нужно встретиться со своим лучшим другом - Толстым Аналом.