В местную квартиру по адресу: Ленина 35, стягивалась вся местная шваль. В основном, обитателями этой инфернальной квартиры являлись нарки. Были и такие, как я - алкаши. Дом этот - затхлая пятиэтажка, окруженная братьями великанами девяти и более этажей. Три комнаты, кухня и санузел старой советской развалюхи. Грязь, скудная мебель, запах канализации. Под вечер, когда некоторые тела возвращались с добычей, начиналась варка на всех. Сюда меня притащил дальний знакомый, еще со школьных времен. Я стоял на остановке в диком похмелье. Спросил у паренька закурить, тут мы и узнали друг друга. Слово за слово и он, видя мое состояние, пригласил меня туда, уверив, что где-то завалялся алкоголь. Второй этаж, направо, и с порога меня обдул букет не самых приятных запахов. Всю дорогу до этого, мне трудно было поверить, тот ли этот парнишка. Ему должно быть лет 25, не больше, а выглядел на все 35. Диалог с ним вязался плохо, он то и дело обрывал предложения, путался в мыслях. Его поведение могло перейти с веселого, резко в грустное. Смотря на обитателей этой квартиры, ты понимаешь - у этих людей осень так и не закончилась. Все окна занавешены, не пуская лучи реальности внутрь. Если у прохожих снаружи все идет правильно: весна, лето, осень, зима - цикл. То здесь вечная осень. Каждый интеллектуал, трезвенник, бедный, богатый, проще говоря - нормальный, называет этих отбросов мусором. Да, что такого в том, когда люди нашли себе цель в жизни, но ложную. Пусть это и выразилось в деградации и разложение, но они хотя бы честны перед собой, хотя врут недурно. До сих пор многие бьются в поисках той самой истины, а можно было просто зайти по адресу Ленина 35, второй этаж и на право. Тут нашли свое место как религиозного, таки атеистического склада индивиды, попавшие в рабство своим порокам. В ближайшей комнате от выхода, c импровизированной занавеской из покрывала над входом, в угаре забытья лежала дочь с матерью. Их глаза излучали пустоту и блаженство. Среди всей гнилой мебели и бардака, только икона висела вычищенная и ухоженная. Мать в попытках спасти свою дочь, прыгнула в бездну за ней. Теперь они вместе бороздили океан блажи, изредка отходя в поисках средств. В следующей комнате сидели мужчины с выкрашенным в тускло-синий цвет туловищами. Сюжеты до боли знакомы - церковь, звезды, кольца, богоматерь, кресты. Имея столь большую веру, с всеми этими рисунками, они должны были прямо сейчас, из этой комнаты, вознестись на небеса, однако, сила притяжения держала их на земле греховной, вскоре они вступят в сражение с этой несправедливостью. Мой спутник поприветствовал их, похоже, знакомые. Я начал понимать, куда пропал из виду мой товарищ. До меня доходили некоторые слухи, которым верить нельзя, но которые, в итоге, оказались правдой. Каждый сам выбирает, в что и как ему верить, а правильно или ложно, дело сугубо личное. Люди здесь еще помнили о тепле лета, но впереди веяло хладом зимы. Последняя комната до упора замусоренная вещами: одежда, поломанная техника, мебель и другой хлам. На кухне, которая использовалась совсем не для приготовления еды, собралась интересная компания. Сосед сверху, бывший кандидат наук пред пенсионного возраста. Молодой человек, примерно одного возраста с мной. Женщина, не старая, но уже немолодая, с жирными тонкими волосами и с синяком под глазом. У одной ломало руки, у второго тело, у третьего же вовсе рука загипсована. Первая мысль - "Бежать". Я, человек с неплохим воспитанием и незаконченным на веки высшем образовании, слишком хорош для этого места. Финальным аргументом моим раздумьям о побеге оказалась бутылка, которую достал из-под стола бывший кандидат. Пару рюмок и сухость с мерзким ощущением в теле и голове, сменилась мутным ощущением счастья. Я заговорил с большим энтузиазмом. Моим главным собеседником стал почти старик. Ему явно понравились темы, предлагаемые мной. Хоть я и уступал ему в знаниях, но все же наука, литература, политика с оживлением обсуждались нами. Изредка вклинивались женщина с моим товарищем, все же, они оставались слушателями. Толком ничего не понимая в наших умозаключениях, они, так и, прочувствовали некие высокие мысли наши. В это время, второй парень и как потом уже выяснилось - хозяин данной кухни и остального, удалился к разрисованным людям. Вернулся он вскоре, с крупным темным свертком в руках. Эстафетный сверток переняла женщина, и принялась у плиты готовить варево. Едкий запах наполнил кухню. У меня и соседа сверху, он вызвал отторжение, у остальных радость предвкушения. Нами, дуэтом, были выпиты уже две бутылки. Я захмелел и начал терять связь с реальностью. Дальше все картинками: - мне предложили, я отказался; пришла мать, взяла на двоих и ушла; сосед отправился за добавкой; знакомый мой, как-то совсем притих; я судорожно пытаюсь дозвониться до скорой: получается, но приезжает полиция. Дальше я все решил забыть, словно дурной сон по утру, отмахивался от резавших нутро воспоминаний. Спустя время, когда я начал наслаждаться трезвой реальностью в полную меру, меня начал мучить кошмар. Вот я, захожу в ту самую кв. Все вокруг перевёрнуто, неправильно, тускло. Вместо потолка, темное месиво со звездами, с которого крупными хлопьями падает снег. Непонятно откуда, завыл ветер. В той комнате, слева от входа, мать держала дочь у груди, обе уже замерзли насмерть, окутанные льдом. Следующая комната была закрыта, из нее доносился вопль, жар, и некий мерзкий смех. Последняя комната, справа от кухни, уже пустела. Только большое распятие стояло в середине и кровоточило. На кухне оказался только мой друг прошлого. Он судорожно пытался согреться у конфорки - безуспешно. Губы его мертвецки синие, глаза впалые, а зрачки безумно смотрели на меня. Я кричал ему, тряс, хотел вытащить от сюда, в тепло, но не в тот жар из 2 комнаты. Он лишь улыбнулся и прошептал мне на ухо - "Моя зима пришла", после рассыпался, оставив за собой горстку снега. Я встречу весну за него, решил я. Буду сражаться, бороться.