Пролог

У меня зазвонил телефон. Нет, это я не сел читать детскую книжку.^[1] Этот гад действительно зазвонил. Как раз тогда, когда я пытался снять с плиты сковородку в надежде, что яичница еще поддается реанимации... Тряпка была тонкая. А посудина – чугунная, тяжелая и горячая. Потому могу со всей ответственностью заявить, что звонок раздался в самый неподходящий момент. Сковородка полетела на пол, разбрызгивая труп яичницы по всей кухне. Я выматерился, бросил уже ненужную тряпку, перепрыгнул через остатки Мамаева побоища и поскакал галопом в коридор, желая всего наилучшего звонившему.

– ДА!! – нет, я знаю, что у меня и в обычном-то состоянии голос по телефону дружелюбием не отличается. И если удается вовремя вспомнить об этом недостатке, то можно попытаться его как-то компенсировать... Вежливостью, например. Но тут... Думаю любой хотя бы раз ронявший чугунную сковороду на ногу, даже если она не была горячей, меня поймет. Так что на этот раз мое приветствие отличалось особенным радушием и добротой. Собеседник, похоже, даже слегка стушевался, и секунд тридцать в трубке царило ошарашенное молчание. Я за это время успел взять себя в руки и уже спокойным голосом поинтересовался:

– Алло? Есть там кто-нибудь?

– Это ВэХаЭрЦеПе?

– Нет, это квартира, – ответ мгновенно довел меня снова до точки кипения, и я бросил трубку от греха подальше. Не хватало еще высказать собеседнику все, что я о нем думаю, и о его способности ошибаться номером в самый для того благоприятный момент. Не успел дойти до кухни и достать половую тряпку из-под раковины, как снова раздался телефонный звонок. Я в сердцах бросил тряпку на пол и, уже не торопясь, двинулся обратно.

– Алло.

– Здравствуйте, я по объявлению.

– Какому объявлению?! – я слегка офигел.

– О работе.

– Вы куда вообще звоните?

– Ну... эээ... щас... А вот – ВэХэРэЦэПэ.

– Это квартира! – и я снова бросил  трубку. Телефон тут же зазвонил снова. Я гипнотизировал его секунд тридцать, но аппарат и не думал затихать. Тогда я его просто отключил. Воцарилась благословенная тишина. “Ну, вот видите, коллега, – раздался у меня в голове ехидный голос, интонациями напоминающий Эдди Мэрфи^[2], – как все оказалось просто.” И голос противно захихикал. “А Вы уверены?” – ему ответил второй голос, который вполне мог принадлежать какому-нибудь ученому, десятки лет не вылезавшему из закрытого кабинета в занюханном НИИ. “Не забывайтесь!” – первый голос растерял весь налет ехидности и стал звучать довольно жутко и неприятно. Я затряс головой, пытаясь избавиться от галлюцинаций.

“Он что, нас слышит?” – переполошился второй, я решил называть его ‘академиком’.

“Все учтено”, – равнодушно бросил ‘Мэрфи’. И голоса, наконец, избавили мою черепушку от своего присутствия. Я облегченно вздохнул и добрел-таки до кухни. Желание убираться пропало намертво. Но оставлять яичницу размазанной по полу пока не высохнет – себя не жалеть. Так что я намочил тряпку и стал оттирать последствия стихийного бедствия.

Так, линолеум в очередной раз пострадал. Я оглядел финальную картину: если кто-то специально не составлял карту повреждений, то обнаружить еще одно горелое пятно смог бы с трудом. Конечно, к моей мамочке это не относилось, уж она-то углядит очередное свидетельство врожденной безрукости ее единственного чада в первые две секунды нахождения на вышеупомянутой кухне. Но с этим я поделать ничего не мог, и потому задумался о том, как решать проблему, поддающуюся хотя бы частичному решению. В том смысле, что стал думать, чем бы себя любимого накормить. Холодильник мне в этом помочь категорически отказывался – если убрать полки, можно в нем пингвина заводить. Так что, захлопнув дверь этого недовольно заворчавшего создания, я переключил свое внимание на содержимое навесных шкафчиков. Полупустая коробка рожков дарила надежду, что голодная смерть сегодня обойдет меня стороной. Вот только масла в доме не было. Я вздохнул, но отважно поставил кастрюлю с водой на огонь. В особо критических ситуациях я бы смог питаться и незаправленными ничем макаронами... Но сегодня удача мне улыбнулась – на двери холодильника обнаружилась почти полная банка горчицы. Издав клич навахо, вышедшего на тропу войны, я принялся накрывать на стол – поставил тарелку, банку горчицы, положил рядом вилку и нож и уселся гипнотизировать кастрюлю, дожидаясь, пока рожки сготовятся. Совсем забыл, что кастрюля под наблюдением закипает гораздо дольше, чем такая же, но оставленная без присмотра. Но ведь не зря говорят, что терпение и труд все перетрут.

Полчаса спустя я вернулся в комнату сытый и жутко довольный жизнью. Пришла пора обдумать утреннее происшествие, доставившее мне столько приятных минут. Хотелось бы узнать, кому мне при удобном случае следует отомстить за такой подарок. Ну, кроме судьбы злодейки, естественно. Я уселся за компьютер. Поиск по названию организации ничего не дал. Тогда я вбил название латиницей. Получил десяток ссылок иероглифами, то ли на китайском, то ли на японском – для меня все эти восточные языки выглядят одинаковой абракадаброй. Вряд ли хоть одна ссылка имела отношение к таинственной организации. Про голоса в голове ни с кем делиться не стоило. Я открыл папку с диссертацией и тупо пялился на нее минут пять, затем закрыл и пошел одеваться. Настроение было совершенно нерабочее. Выйдя не улицу, я на автомате пошел в сторону Универа, пытаясь на ходу построить хоть какую-то логичную версию, объясняющую происходящее. Ничего толкового мне в голову не пришло. Почему-то вспомнились Стругацкие и их ‘За миллиард лет до конца света’. Бред, ну при чем тут Стругацкие? И только минут через пятнадцать после выхода из дома я вспомнил, что так и не включил телефон.

И тут меня снова посетила персональная шиза.

“Ну, теперь-то Вы не будете оспаривать моих утверждений?” – подал голос ‘Мэрфи’. Я от неожиданности застыл на месте. И как оказалось, очень зря. Раздался визг тормозов и удар. Оказывается, застыл я прямо перед быстро несущейся маршруткой.

“Но как же посмертный всплеск?!” – похоже ‘академик’ не на шутку перепугался.

“Ну что Вы, коллега, это же тривиально. Перенос Аэолиэа – и никакой смерти. А значит, никакого посмертного всплеска.” И под мерзкое хихиканье я отправился в небытие.

Читать дальше...

[1] Корней Чуковский. “Телефон”

[2] Эдди Мёрфи (англ. Edward Regan Murphy – род. 3 апреля 1961 года) – американский комедийный актёр, пик популярности которого пришёлся на 1980-е годы. wiki