|
|
||
Я пойду за тобой, я буду искать тебя всюду до самой до смерти...
Саша Васильев
1. Прощай, Москва!
Яся Липкина, одиннадцатилетняя москвичка, никогда не играла в куклы. Не потому что у нее не было игрушек, нет! Ее просторная детская на 26-ом этаже дома, сверкающего стеклом и металлом, была заполнена самыми дорогими куклами еще за несколько месяцев до ее рождения. Но все эти нарядные барышни, которые выглядели точь-в-точь как живые дети, так и не послужили своей хозяйке.
Обычно дни Яси проходили примерно следующим образом: после занятий в престижной гимназии и частных уроков французского, она отправлялась проходить школу светской жизни среди гламурных журналистов, фотографов, известных модельеров и художников. Никто из них давно не удивлялся тому, что эта воспитанная и очень миловидная барышня бывала частой гостью на вернисажах и презентациях. Ясина мама Елена Липкина - искусствовед, критик и светская львица - вот благодаря кому наша героиня вела столь интересный образ жизни.
Творческому сообществу Елена внушала одновременно восхищение и страх. Стать героем её еженедельного очерка в журнале "Генетика чуда" было и почетно, и полезно, и опасно. Кроме журналистского таланта мадам Липкина славилась своим безупречным вкусом. Она одевалась таким образом, что даже отъявленные злые сплетники не могли найти повода придраться, рассматривая ее фото в глянцевых журналах. Эту способность, пожалуй, самую необходимую для человека, который вечно у всех на виду, мадам Липкина передала и своей дочери. Не менее важно то, что она открыла ей дорогу не только в лучшее общество, но и в лучшие бутики Москвы. Трудно сказать, где Яся освоилась быстрее, успехи она стремительно делала во всём, чему учила её жизнь.
В обществе Ясю сразу принимали даже люди, которые называли себя "чайлдфри". Не полюбить спокойную ясноглазую девочку было трудно: одна её внешность подкупала чувство прекрасного (которое, как известно, у художников развито очень хорошо). Глаз радовался, глядя на тяжелые пшеничные волосы, открытый чистый лоб, носик, пока еще детский, но обещавший в будущем стать безупречно прямым и тонким, мягкий оттенок кожи - никогда не загоревшей до черна, но и не бледной, какая часто встречается у людей с золотистыми волосами. Ужасно умилительны были и несколько веснушек, и чуть-чуть неровная линия верхних зубов; взгляд задерживался на тонких золотистых руках, и на не очень густых длинных ресницах, похожих на солнечные лучики. Общение с Липкиной-младшей доставляло удовольствие и самым требовательным собеседникам: в Ясе почти не было ничего детского, она давала рассудительные ответы, тактично и умно поддерживала беседу, всегда смотрела в лицо, но без малейшей дерзости,
Как и мама, одевалась Яся с большим вкусом. Она рано узнала, каким захватывающим может быть шопинг в центре Москвы и быстро оценила это особенное удовольствие - делать покупки в московских магазинах, где вышколенные продавцы и администраторы принимали таких гостей как Липкины словно особ королевской крови.
Не менее желанными гостями были они и на выставках и кинопремьерах, куда приезжали голливудские звезды, на модных театральных постановках, концертах и прочих громких праздниках, на которые щедра столица. На закрытых праздниках хозяева и виновники торжеств лично выходили поприветствовать Липкиных. Одетые в костюмы цвета осеннего луга от Greenlives, или, если вечеринка происходила на свежем воздухе, в просторные цыганские одежды от Tikkey Shelyen (бродяжьи разноцветные лоскутки вьются на ветру, юбки подбиты бубенчиками, но во всём наряде чувствуется, что никогда ни одному бродяге за всю жизнь не скопить на такой костюм); украшенные аксессуарами Mitzi Dupree с орнаментами из облетающих одуванчиков, переплетающихся трав, пылающих солнц, Елена и Вера Липкина походили на сестер. При этом они никогда не совершали ужаснейшей ошибки, когда мать и дочь одеваются абсолютно одинаково, словно стремясь ввести окружающих в заблуждение - которая из них стремится выглядеть старше, а которая - моложе.
Несмотря на то, что светские и другие события жизни стремительно бежали и сменяли друг друга, Яся еще не привыкла аккуратно вести свой маленький розовый ежедневник. Она пыталась подражать маме, у которой весь день был расписан по минутам, но иногда забывала или ленилась набросать план на ближайшие дни. Впрочем, сегодня, в один из последних дней мая, накануне каникул в ежедневнике все же красовалась одна запись, которая напоминала Ясе о свидании с одноклассником Максом.
Возможно, кто-то считает, что как раз в 11 лет детям полагается гонять мяч во дворе, играть в компьютерные игры и ходить в кружки. Только с таким отношением к жизни можно и старомодным ворчуном прослыть. Яся была приглашена Максом на чашку кофе как раз, когда гимназия, где они оба учились, пала жертвой повальной моды. Суть её заключалась в том, что каждому приличному человеку нужно было непременно обзавестись бойфрендом или подружкой. Иначе вы рисковали безнадежно отстать от общества. Чтобы исполнять все правила школьного этикета, непременно нужно было встречаться, болтать на переменах, ходить в кино и в кафе, путь даже, если тебе интересней было бы заниматься этими вещами с твоими друзьями.
Вот и сегодня, пока Яся наблюдала, как кусочек тростникового сахара идет на дно кружки латте, ее кавалер сосредоточенно убивал монстров на экране Play Station. К этому времени тема годовых оценок, новый фильм про вампиров, симпатичное поло Макса, а также его щенок бульдога, были уже обсуждены. Что в таких случаях надо дальше делать на свидании, гимназические правила молчали, и Яся томилась от скуки. Эх, насколько интересней общаться с друзьями мамы, вот уж кто никогда не даст заскучать и всегда сможет развлечь разговором.
Ясину скуку развеял звонок, на экране высветилось "Папа" и она радостно схватила трубку:
- Привет, па!
- Привет, воробей. Чем занята?
- В кафе сижу.
- Давай, воробей, сворачивай посиделки и дуй за мамой, а потом обе домой. И быстро.
- Ура! Это сюрприз? - Яся стряхнула свою обычную сдержанность и на мгновение стала похожа на обычную одиннадцатилетнюю девочку. Так с ней всегда происходило, когда на горизонте появлялся папа.
- Еще какой, всем сюрпризам сюрприз.
Звонок заставил и Макса оторваться от игры. Все в их классе знали, какой выдумщик этот господин Липкин, вот уж кто умел веселиться. Он то неожиданно возвращался из какой-нибудь далёкой командировки, с самого края света, где его компания искала нефть, забирал Ясю с уроков и вёз кататься на оленях (которых сам же и привёз из тундры в подарок московскому зоопарку); то дарил Ясе земельный участок на Луне и настоящий телескоп в придачу, а заодно покупал и себе "дачку" по соседству, и по вечерам они разглядывали каждый свой лунный двор, планировать дом и садик, мечтали, где что будет построено, когда наука зайдёт достаточно далеко, чтобы обеспечить населению комфортные полёты и условия жизни на Луне. Это было одним из самых любимых Ясиных развлечений: в редкие папины выходные дома запираться ночью в их маленькой обсерватории, разглядывать Ясины лунные владения и фантазировать.
- Вот смотри, Яся, видишь кратер? Можно в нем устроить бассейн для оленей.
- О! Да, оленей обязательно с собой возьму! Они будут пастись во дворе! - восклицала Яся, потому что папины идеи сразу захватывали ее воображение. - Только там же травы нет. Что они будут есть? - спохватывалась она в следующую минуту.
- Да ты главное не переживай, вырастят ученые там траву.
- Это хорошо. Иначе получится, что я зря планировала сад, - довольно успокаивалась Яся.
Вот такой чудак-человек и был Ясин папа, и все ее одноклассники это знали и с нетерпением ждали очередного сюрприза от господина Липкина, ведь только ему и под силу удивить детей, у которых было всё.
Макс и оторвался от игры, глаза его сверкали любопытством.
- Папа готовит сюрприз!
- Везет тебе, он у тебя супер.
- Очень надеюсь, что это путешествие, - продолжала щебетать Яся, не обращая внимания на завистливый вздох друга, - мы с мамой уже думали, что было бы здорово поехать с папой на Лазурное, но он-то, конечно, выдумает что-то покруче.
- Тебе везе-е-ет... А меня, наверное, опять в какой-нибудь отстойный лагерь отправят в Штаты. Ненавижу всю эту фигню спортивную, - Макс явно собирался как следует себя пожалеть, но Яся с чисто девчачьим эгоизмом оборвала его:
- Кстати, папа сказал ехать скорее домой... Еще за мамой надо.
- Ты хотя бы напиши вечером, что он придумал. Интересно же.
- Я уверена, что и у тебя будет замечательное лето, - с притворной заботой сказала Яся, в глубине души уверенная, что по сравнению с тем, что придумал её папа, семья Макса, где папа-банкир соревновался в занудности с мамой-домохозяйкой, не совершит ни на грамм ничего такого же интересного.
Водитель Иван уже ждал Ясю на парковке рядом с кофейней. Ясина мама считала, что им с дочерью ни к чему такая роскошь как два отдельных водителя, и часто ездила на метро, оставляя машину дочери. Иван открыл Ясе дверь "мерседеса", они тронулись и медленно покатились по Ленинградскому проспекту в бесконечной полуденной пробке.
Яся, коренная москвичка, никогда не видела дорог без пробок и совсем не обращала на них внимания, предаваясь мечтам о сюрпризе (конечно же, путешествии!), который готовит для них папа. Иван, уроженец маленького городка, наоборот, никак не мог привыкнуть к пробкам, в его родных местах по дорогам можно было свободно проехать в любое время дня и ночи. Поэтому каждый раз, встав в хвост очередной пробки, он нетерпеливо ёрзал и барабанил пальцами по рулю.
Окна "мерседеса" была открыты, Яся смотрела на деревья в свежей нежно-зеленой листве и улыбалась своим грёзам. Мысли о неудачном свидании уже давно были вытеснены планами на летний гардероб. Яся предвкушала утренние купания, долгие завтраки на террасе отеля, походы в город, на выставки и, конечно, по магазинам. Здорово будет снова прийти на маленький рынок в Арле, где продают самое вкусное мороженое в мире. Из открытого окна на Ясю смотрел самый жестокий город мира, и даже его пустое сердце наполнялось нежностью к этой детской улыбке.
- Что за..! - таких словечек Яся от Ивана еще не слышала. Она очнулась от сладкого наваждения и посмотрела вперед через плечо водителя. Кажется, это и была причина пробки: посреди попутной полосы стоял пожилой, очень высокий (самый высокий из тех, что видела в своей жизни Яся) мужчина. Он был такой огромный, что даже мамин знакомый художник из Скандинавии, славящийся своим исполинским ростом и широкими плечами, показался бы мужчиной среднего телосложения, встань он рядом с этим великаном. Но рост был не самой замечательной чертой незнакомца: у него было вытянутое лицо с высокими монгольскими скулами, смуглая кожа, огромные миндалевидные глаза почти белого цвета в таких же белесых ресницах; густые, длинные, то ли белые, то ли седые волосы были перехвачены кожаной лентой и по плечам свисали две толстых косы, одежда походила на ту, что Яся видела в учебниках истории на крепостных мужиках из 19 века, только сверху были надеты еще и кожаные доспехи в диковинной резьбе. На плече великана сидел огромный глухарь, сине-черный, с красными бровями. Птица имела весьма грозный вид, но была так же спокойна и непроницаема как ее хозяин.
- Вот это цирк! - присвистнул Иван. - С ума мужик, что ли сошел.
- Это что за птица? - спросила Яся, которая завороженно смотрела на глухаря и не слышала Ивана.
- Глухарь вроде. Чудеса в решете.
Вокруг мужчины с глухарём происходило что-то невероятное: сигналили машины, ругались водители, здесь же в этой давке была и полиция. Полицейский что-то растерянно говорил в мегафон беловолосому великану, вокруг которого словно пролегла невидимая стена, которая не подпускала к нему людей и не давала проехать машинам.
- Эй, мужик! Ты совсем что ли? Убирай давай свою калымагу! - орал из окна "шевроле" краснолицый толстяк.
- Возят в машине зоопарк, а потом в аварии попадают! - поддерживал его зычным голосом другой узник пробки.
Великан медленно и задумчиво обводил глазами толпу, он словно не слышал ругательств и криков. Уже потом, вдоволь наглядевшись на глухаря, Яся заметила, что за невидимой стеной, стояла "волга" с раскрытыми дверями. "Наверное, попал в аварию. Только странно, как он поместился в этой машине, - успела подумать Яся, прежде чем они медленно миновали сумятицу и выбрались из пробки. Иван, цедя сквозь зубы ругательства, вырулил на левую полосу и "мерседес" понёсся вольнее. Он увез Ясю и Ивана достаточно далеко, чтобы они не увидели, как глухарь взмахнул огромными крыльями, тяжело сорвался с плеча великана, и они оба словно растворились в воздухе. Молоденький полицейский, как раз пытавшийся прорваться сквозь невидимую стену, упал на асфальт, словно та исчезла вместе с великаном и глухарём, и вскоре поток, словно ничего такого и не произошло, возобновил движение. Москвичей, конечно, можно удивить, но ненадолго - они слишком заняты, чтобы думать о волшебстве.
Спустя полчаса "мерседес" подкатил к "Амбару" - самой модной арт-галерее Москвы, с виду, правда, больше смахивающей на деревенский сарай.
- Вы позвоните или зайдёте? - спросил Иван.
- Зайду, - ответила Яся, ведь нужно было не только забрать маму, но и поздороваться со всеми знакомыми.
Яся обожала проводить время с мамой и ее друзьями. В отличие от учителей, случайных людей и даже папы, мамины знакомые никогда не обращались с ней как с ребенком.
В галерее кипела подготовка к завтрашней выставке. Помощники сновали как заведенные, развешивали полотна и расставляли скульптуры, администратор муштровал официантов, мастер тоже отдавал приказы. Но больше всех суетился Армен Санарян - автор выставки и шедевров, которые должны были открыть новую страницу, если не во всем авангардном искусстве, то, по крайней мере, в карьере самого Армена точно. К моменту, когда Яся вошла в "Амбар", Армен уже побагровел от иступлённого крика:
- ГДЕ МАРИНА?! КТО ВИДЕЛ МАРИНУ?!!
Ясе стало понятно, что Армен потерял Марину Вишну, декоратора и незаменимого помощника московских арт-деятелей. Ни одна презентация не обходилась без помощи Марины, потому что никто лучше не умел создать нужную атмосферу. Яся прошла сквозь толпу помощников, которые трясущимися пальцами тыкали в сенсорные экраны своих смартфонов, все одновременно пытаясь дозвониться пропавшей Марине.
Мама сидела за столом со знакомыми и что-то оживленно говорила. Яся поспешила к ней, но вдруг нечто невероятное привлекло ее внимание и она замерла на месте как вкопанная: у края подиума стояла высокая девушка, как две капли воды похожая на того великана, что перегородил Ленинский проспект своей "волгой" и невидимой стеной. Над ней по балкам "Амбара" и железным крепежам осветительных конструкций расселась стая беспокойных ласточек. Они нервно крутились, перепархивали туда-сюда с места на место и казались очень веселыми и возбужденными в отличие от своей хозяйки.
- Ты чего здесь стоишь? Уже в костюме? Странно, не помню, чтобы такие были в программе... А чего ты вырядилась раньше времени?
Девушка перевела взгляд на менеджера, который принял ее за аниматора (беднягу сбил с толку живописный костюм). Заглянув в огромные ледяные глаза, парень подавился словами и замер на месте, чуть не уронив планшет, с которым он до этого весь день деловито сверялся. В этот момент все ласточки разом сорвались со своих мест, словно реактивные самолетики, подлетели к хозяйке и тут же прянули во все стороны, и вдруг исчезли вместе девушкой, будто их коснулись волшебной палочкой.
- Яся! Скорее, поехали. Папа звонил, сказал, чтобы мы не копались. Срочно едем домой!
Мама уже тащила Ясю за руку. Менеджер с огромными удивленными глазами и открытым ртом промычал что-то невнятное, и только успел протянуть руку в сторону Яси. Она тоже хотела было потянуться к нему - так люди, ставшие свидетелями чуда, ищут поддержки друг у друга, ведь только один человек и есть теперь в этом мире, чтобы сказать "Ты не сошел с ума, я тоже это видел". У этой парочки такого шанса не оказалось: когда папа говорил, что нужно делать что-то срочно, на это были серьезные причины, и Ясю уже утащили далеко от растерянного парня.
- Мама! Там была девушка, она исчезла! У нее были волшебные ласточки! - кричала на бегу Яся.
- Странно, не помню, чтобы такой номер был в программе. Наверное, аниматоры, которых Маша нанимала, я таких не помню.
- Да нет же! Она не аниматор, она колдунья. Мне кажется, она как тот великан, которого мы видели сегодня на Ленинградском. У него на плече сидел глухарь и...
- Что с тобой? У тебя какой-то... приступ фантазёрства, - они так быстро бежали по "Амбару", что мама начала задыхаться.
- Мама, я не фантазирую! Спроси у Ивана.
Но спросить у Ивана мама не успела, потому что снова позвонил господин Липкин.
- Да, Сережа, уже едем. Что, ты серьезно?
Мама выглядела весьма озадаченной. Странный день, подумала Яся. День озадаченных и удивленных лиц.
- Иван, остановите у метро. Нам нужно добраться домой как можно скорее, по пробкам слишком долго. Выходи, Яся, мы едем домой на метро.
- Что случилось, мам? Что сказал папа?
- Давай, выгружайся, по дороге расскажу.
Они снова бежали, но на этот вниз по эскалатору, потом по станции против потока людей, возвращавшихся с работы домой, толкаясь и извиняясь. На ходу запыхавшаяся мама говорила:
- Папа говорит, нам надо ехать в Сибирь, причем прямо сейчас, самолет вечером.
- Не может быть! Он обещал сюрприз!
- По-моему, это еще какой сюрприз.
- Но я думала, это что-то приятное! - Яся остановилась и, казалось, была готова заплакать.
Мама озадаченно смотрела на нее. Во-первых, Яся почти никогда не плакала, и уж тем более не капризничала на людях. Во-вторых, она всегда была самой большой поклонницей папиных идей, а тут - такое горе на лице!
- Яся, ты чего? У папы большие проблемы на работе, что-то там случилось на месторождении... Он должен поехать и всё уладить, а мы должны его поддержать. Он же не сможет без нас целый год...
- ЦЕЛЫЙ ГОД?!
Как хорошо, что подошел поезд и Яся перестала кричать, а только смотрела на маму бешеными глазами. Ситуация накалялась, и госпожа Липкина рассудила, что лучше попытаться всё уладить здесь на перроне, и поехать на следующем поезде.
Они спрятались от потока людей в середине перрона, у столба, мама усадила Ясю на лавку.
- Слушай, Ярослава. Я не понимаю, чего ты так выступаешь. Ты же никогда не была в Кошае, и в Сибири вообще. Там очень красиво, к тому же, это папин родной город, ты увидишь, где он провел детство. Это будет очень полезное путешествие.
- Я думала, мы поедем во Францию, я уже все придумала!
- Это жизнь, солнышко, иногда нам приходится делать то, чего делать не хочется.
- Но почему нельзя съездить на Лазурный, а потом уже ехать в эту Сибирь?
- Потому что дело срочное. В Кошае большие проблемы. А папу мы одного в беде не бросим, правда же?
- Не бросим, - вздохнула, чуть задумавшись, Яся.
- Ну, вот я же знаю, что ты у меня хороший ребенок. Тебе там понравится: лес, река, даже озеро есть. Запишем тебя в школу, заведешь новых друзей. А я, наконец, в тишине и покое примусь за диссертацию. Вот и поезд наш, пошли.
Дома пыль стояла столбом. Мамины помощницы по хозяйству летали как пчелы, упаковывая вещи. На их лицах была написана забота и легкое непонимание происходящего. В просторном холле уже громоздилось полдюжины чемоданом и кейсов, но судя по всему ни конца ни края этой упаковочной вечеринке не не предвиделось. Суматошную атмосферу поспешных сборов усиливал папа, который с кем-то отчаянно ругался по телефону в своем кабинете. Дверь была открыта и папа, увидев вошедших, замахал руками, то ли подзывая к себе, то ли наоборот призывая не мешать.
- Я тебе скажу еще раз: вышку мы не закроем. Они нас не выживут оттуда! Я приеду, и мы посмотрим, кто будет смеяться последним!
Не часто папа бывал таким злым. Яся пошла в свою комнату. Одежда из шкафов уже была упакована. Только на кровати лежала новая, еще с этикеткой, дубленка. Мягкая, тонкая, по подолу расшитая неброскими полевыми цветочками, она почему-то не понравилась Ясе, которая сразу представила ужасный сибирский холод и как ей придется почти весь год носить теплую некрасивую одежду. Рядом с дубленкой лежали вещи, которые еще больше расстроили Ясю - красная вязаная шапка-шлем с длинными шерстяными косами и бесконечный шарф. Этим шарфом можно было выложить периметр стадиона, а не то, что закутать одну маленькую одиннадцатилетнюю девочку.
- Ага, уже нашла обновки! Я сам выбрал. Нравится? - сказал папа, входя в комнату.
Яся, человек искренний, попыталась вежливо улыбнуться, но куда там было обманывать папу.
- Солнушко, я знаю, мама тебе сказала, и я знаю, что ты не хочешь туда ехать. Но я даю честное слово, тебе понравится в Кошае. Он стоит посреди тайги, это невероятное место, во Франции таких точно нет. Когда я был маленький, в центр города свободно забегали олени, точно такие же, как я тогда привез. Ты увидишь там места, в которых никто никогда не жил, огромные реки, а по берегам темные-темные леса, по которым никто не ходил. Могу поспорить, ни один твой одноклассник никогда не бывал в подобном месте.
- Когда мы вернемся?
- Не могу сказать тебе точно, но меньше, чем на год, я бы не рассчитывал.
- Это ужасно... - не сдержалась Яся. Слезы почти текли по ее щекам. - Как же моя школа, мои друзья?
Папа начинал раздражаться, что нечасто с ним случалось по Ясину душу.
- В школу будешь ходить в ту же, что и я когда-то. Как видишь, там неплохо учат, а насчет твоих друзей ты знаешь, что я думаю. Вы со всеми этими творческими людьми как-нибудь справитесь друг без друга. Заведешь настоящих друзей среди ровесников.
На этих словах папа, видимо, решил, что вопрос исчерпан и вышел из комнаты.
Яся стояла пораженная громом. Мало того, что папа был с ней как никогда груб, он сказал ей, что ее друзья - ненастоящие! Она не могла ясно понять, почему это так задело ее, но чувствовала, что это очень серьезная обида. Ну ничего, он просто не понимает. Она, конечно же, подчинится и уедет в Сибирь, но даже там, скорее всего, есть интернет, и она сможет переписывать и и с Максом, и с господином Бернсоном, который сегодня так безнадежно проиграл в росте тому пожилому мужчине с птицей... О господи, она совсем забыла!
Яся кинулась к ноутбуку, чтобы написать Максу об удивительных приключениях, которые произошли с ней сегодня и том, что, увы, на этот раз папин сюрприз оказался не самым приятным. В это в ремя в гостиной телевизор, который врубили на полную мощность как раз тогда, когда всем не помешало бы сосредоточиться на сборах, известил о пропаже Весёлкина Дмитрия Ивановича, директора московского железо-бетонного комбината. Но Яся не заметила, быстро строча: "Привет! Я улетаю в Сибирь с папой. Мы вернемся через год. У него там какие-то дела. Надеюсь, твои каникулы в Штатах пройдут хорошо. Сегодня я видела прикольного дяденьку с большой птицей на плече и девушку, которая исчезла. Пиши мне почаще".
Отправить более объемное и содержательное письмо у Яси не было никакой возможности: горничная уже утрамбовала в чемодан ее новые теплые вещи, мама продиктовала последние указания по уходу за квартирой (совершенно не было времени определять судьбу домашнего персонала, и пока было решено никого не увольнять, а оставить приглядывать за московской недвижимостью и машинами).
Уже через два часа, миновав родные проспекты и улицы, на которых только начинало зажигаться электричество, Яся сидела у иллюминатора. Мама с папой тихо и напряженно переругивались по поводу каких-то незаконченных дел. Самолет давал последний круг прощания над Москвой. С высоты ночного неба город был похож на древнее солнце, нарисованное золотом в незапамятные времена. Вскоре самолет повернул в беспроглядную ночную тьму, которая называлась "Россией", и стало понятно, что солнце это - лишь малюсенькая блёстка, приставшая к черному рукаву спящего великана.