Вугальтер Александр Леонидович. Ваше открытие общества. (издание переработанное и расширенное)

А. Л. Вугальтер

ВАШЕ ОТКРЫТИЕ ОБЩЕСТВА

Издание переработанное и расширенное

Днепр

"Середняк Т.К."

2018-19

УДК 301

ББК 60Ю55

В 88

Предисловие член-кор. НАН Украины

Мирослава Поповича

Предисловие президента Ассоциации философского искусства канд. филос. наук Назипа Хамитова

Редакторы: Е.А. Солодовник

Л.И. Файбушевич

В 88 Вугальтер А.Л.

Ваше открытие общества / А.Л. Вугальтер. -- Днепр:

Издатель "ФЛП Середняк Т.К.", 2018. -- 374 с.

ISBN 978-617-7696-09-3

В монографии затронуты широко обсуждаемые философией проблемы, ко- торые рассматриваются с точки зрения, отличной от общепринятой. Автор- ский "конек" -- не идея-фикс, но особый исследовательский подход. В плане раскрытия темы читателю предлагают не "проглотить" ответ, но задуматься над вопросом. Несколько фрагментарная структура изложения предопре- делена желанием обсудить только те идеи, которые выражают авторcкий взгляд.

Исследование носит не столько просветительский, сколько анали- тический характер и поэтому рассчитано на эрудита: философа, социолога, политолога, экономиста,-- и не существует преград для любознательного читателя. Для ученого, продвинувшегося в изучении природы общественных явлений дальше, чем автор, работа может представлять сопоставительный интерес.

УДК 301

ББК 60Ю55

В авторской редакции

ISBN 978-617-7696-09-3 No Вугальтер А.Л., 2018

A. L. Vugalter

A SOCIETY,

WHICH YOU ARE DISCOVERY

Edition revised and extended

Dnieper

"Seredn'ak T.K."

0x08 graphic

2018-19

B+BC+BD+BL CB

D GF+GN H+HB+HM+HN+HT+HX JA+JC

Q+QA+QB+QC+QH

Preface Corresponding Member of National Academy of Sciences of Ukraine

Miroslav Popovich

Preface President of the Association of Philosophical Art doctor Sciences Nazip Khamitov

Editors: E.A. Solodovnic

L.I. Faybushevich

A.L. Vugalter

A Sosiety, Which Your Are Discovery / A.L. Vugalter. - Dnieper:

Publisher "Ent. Seredn`ak T.K.", 2018. - 374 p.

ISBN 978-617-7696-09-3

In the monograph affected widely discussed in the scientific problems, which are considered under the author's point of view, different from the usual. Author's fea- ture is no fixed idea, but a special research approach.

Author suggested to reader not to "swallow" a response, but ponder the question. Several fragmented structure of the described is predetermined by the desire to discuss only those ideas that express their own opinion of the author.

The study is not so much educational as analytical in nature and, therefore, is designed to erudite persons: philosophers, sociologists, political scientists, econo- mists, and there is no barrier to the inquisitive reader. For a scientist, advanced in the study of the nature of social phenomena further than the author, the work will be of comparative interest.

In the author's edition

ISBN 978-617-7696-09-3 No A.L Vugalter, 2018

Предисловие автора

В монографии затронуты проблемы методологии теоретического исследования общественных явлений, онтологии, эпистемологии, злободневно-острые вопросы этики, религии, политологии и полити- ческой экономии.

Автор, стремясь избежать воспроизведения прописных истин, отказался от общеобразовательного характера повествования, но пред- лагает вполне оригинальные решения затронутых в книге тем. В то же время в проблематике и аргументации своих суждений делается упор на достижения мировой науки не только общественного направления, но и физики, астрономии, математики, логики, психологии, биоло- гии, лингвистики, кибернетики и пр.

Данную работу трудно подвести под известную школу или направление. Не классицизм, не неоклассицизм; не модернизм... Не удастся избежать разве что клейма "постмодернизма", под которым понимают все, чего не было до того. Мы не ставим перед собой задачи подражать какой-либо философской школе или отличаться от нее, что по сути одно и то же. Такая отстраненность объясняется тем, что фило- соф исследует социальные явления непосредственно, не придавая доми- нирующего значения критике существующих теорий, с одной сторо- ны, и не высказывая личных пристрастий по конкретно-практическим вопросам -- с другой. Когда мы приводим в своем исследовании ра- боты иных авторов, фрагменты разных воззрений, то делаем это не с целью их критики и не в подтверждение собственных умозаключений, но в сравнительных и познавательных целях.

Тем не менее, это вовсе не означает, что тематика книги лежит в стороне от "вечных вопросов". Напротив, работа акцентирует внима- ние на стыках и противоречиях тех или иных научных направлений, демонстрируя известную истину: на большинство традиционных во- просов не может быть никаких ответов, так как сами вопросы традици- онно бессмысленны, что, в свою очередь, предполагает постановку новых вопросов.

Тем более интересно отметить, что ряд событий, возможность наступления которых вытекает из исторической логики, действительно состоялись в промежутке между двумя изданиями книги (1995--2018). Речь не идет об успешности календарного прогноза, то есть предска- зания на определенный момент или определенный период, но лишь о тенденции развертывания событий, о принципах. Это, в частности:

потеря Украиной Крыма;

гражданская война реакционного (просоветского) свойства на

Востоке Украины;

упорное нежелание украинского Верховного Совета (Верхов-

ной Рады) предоставить крестьянину право свободного распоряжения

сельскохозяйственной землей, то есть право купли-продажи земли.

Аналогичная ситуация, препятствующая развитию капитализма, сло-

жилась и в России, и в Беларуси.

Китай, как и ожидалось, обогнал экономику Украины не только

по величине удельного внутреннего продукта, но и в плане внедрения

новейших зарубежных технологий. Весь мир стал вдруг пользовать-

ся плодами низкокачественного труда китайского рабоида. Однако,

полуфеодальные формы ведения бизнеса, выраженные в отсутствии

частной собственности на землю, а значит, отсутствии рынка сельско-

хозяйственной земли, в конце концов, сведут его успехи на нет. Ярким

показателем неверия зарубежных предпринимателей в эффектив-

ность китайской экономики служит низкий уровень портфельных ин-

вестиций.

Отметим также сходство внешней экономической политики

стран, которых затронул мировой кризис, начавшийся в 2008 году, с их

политикой в период "великой депрессии" 30-х годов минувшего сто-

летия. Как и предполагалось, в аналогичных ситуациях люди действу-

ют однотипно по необходимости, а не разумно.

Однако если та или иная научная гипотеза подтверждается со

временем реальными событиями, это еще не говорит в пользу общей

теории. Действительно, поскольку гипотез может быть много, а нахо-

дят подтверждение лишь некоторые, значит, мы имеем дело со слу-

чайностью.

Условия в стране тотального социализма (когда закладывались

основы первого издания книги) были крайне неблагоприятны для фор-

мирования философской мысли, если сравнить их, например, с либе-

ральным режимом рабовладения в Древней Греции. Там свободомыс-

лие преследовали, разве что, постфактум, тогда как в СССР -- превен-

тивно, как и в эпоху средневековой европейской инквизиции. Тем не

менее, некоторые идеи, которые четверть века назад зарождались как

результат философского анализа исторических событий, известных на

уровне урезанной, противоречивой и искаженной информации, до-

ступной советскому читателю, сегодня получили документальное под-

тверждение и уже стали общим местом.

Незавершенность исследования и открывшиеся возможности побу-

дили автора переиздать книгу в переработанном и расширенном формате.

Философия -- элитарный срез человеческой культуры. Отсюда

цель работы -- исследование как таковое. Здесь не оценивают полез-

ность событий и не дают практических советов, поскольку предпола-

гается, что это искажает познавательный процесс. Исследователь отхо- дит от большинства традиционных представлений о предмете, избегая однозначных в своей простоте умозаключений. Поэтому в книге отсут- ствуют поддерживающие академическую традицию определения.

Представленная здесь почти целостная картина мира, с остров- ком человеческого общества в нем, вполне оригинальна. Когда мы го- ворим о преходящем характере научной теории, то подчеркиваем, что ее практичность противоречит ее ошибочности, но при этом мы не противопоставляем бренность человеческих знаний вечной истине бо- жественного откровения, как это делают теологи, и т.п.

Некоторые пассажи представляются узнаваемыми на первый взгляд, однако внимательное чтение позволяет уловить принципиаль- ные отличия от известных концепций. Некоторые мысли, впервые из- ложенные нами более двадцати лет назад, были впоследствии повто- рены разными авторами. При этом, хотя книга находится в библиоте- ках разных стран мира, а также в Интернете, факт их знакомства или незнакомства с нашей работой не установлен.

Способ изложения материала, отражая авторский метод, носит отчасти фрагментарный характер, в котором, однако, прослеживается единый подход к рассмотрению разнородных вопросов. Рассматривае- мую тему мы раскрываем не изолировано в исторической, каузальной или логической последовательности, но в многогранности мыслитель- ного пространства. Поэтому извечное противоречие между временной последовательностью речи и рядоположностью разнообразных мо- ментов бытия проступает в работе особенно отчетливо. Целостность создается разнообразием.

Структура текста перекрестна, что означает:

рассмотрение в отдельной главе, как правило, двух или более

взаимосвязанных проблем;

ряд тем повторно рассматривается в различных главах в разной

связи;

фии.

каждая из взаимосвязанных глав уточняет другие.

Все это подвигает читателя на целостное восприятие моногра-

В отличие от концептуальных работ по философии, данная ра-

бота -- не учение, а исследование, поскольку автор не поучает читате-

ля, но считает необходимым доказать и объяснить, прежде всего, са-

мому себе то, что, казалось бы, само собой разумеется или, наоборот,

трудно поддается осмыслению, а значит, требует особого подхода.

Делиться мыслями -- естественное свойство человека обще-

ственного. Объяснять другим следует столь же строго, как самому себе.

Объясняя себе, мы становимся на место читателя. Таким образом, мо- тив распространения собственных мыслей совпадает с мотивом иссле- дования, являясь его моментом.

Впервые книга была издана в 1995 году под названием "Ваше открытие общества, или Философский вояж", Киев: March-A, 143 с. Для настоящего издания книга была переработана и дополнена.

Изложение, близкое к первому изданию книги, но преобразо- ванное и дополненное, дано в части первой под названием "В поисках ответа". Вторая часть, получившая название "Найденные вопросы", представляет расширение исследования.

Электронная копия книги была размещена в Интернете в июле 2018 г. Настоящая копия книги была технически отредактирована по замечаниям читателей в январе 2019 г.

Предисловие Мирослава Поповича к изданию 1995 года

Представленная рукопись посвящена самым общим проблемам фи- лософии истории (философии общества), а также методологии ее ис- следования.

Несомненно, это сфера, которая в общественном сознании в наше время представляет собой сплошное "белое пятно", усыпанное осколками рухнувшей идеологии, и интерес к ней у общества велик. Это значит, что книгу, наверное, купят. Далее, автор пришел в эту об- ласть, так сказать, "со стороны", но не отягощен ни предрассудками, ни положительным опытом и окинул территорию свежим взглядом человека, имеющего солидные познания в другой сфере. Такой свежий взгляд всегда полезен.

Должен сказать, что по многим решающим положениям мне позиция автора импонирует. Наконец, книга написана легко, с вызы- вающим юмором и соответственно легко воспринимается.

Считаю публикацию книги А.Л. Вугальтера полезной в нашем мятущемся и ищущем обществе, преодолевающем массу мертвых традиций.

Попович М.В.

12.07.1995

Послесловие Назипа Хамитова к изданию 1995 года

Главным достоинством и недостатком работы является ее оригиналь- ность. Как и всякое самостоятельное исследование, она отражает лич- ность автора и тем самым порождает небезразличие к тексту и желание спорить.

Наиболее существенным признаком работы является попытка объединить в небольшом объеме всю систему воззрений о социуме

-- начиная от гносеологии и оканчивая политэкономией. Можно уве- ренно утверждать, что автор излагает эскиз собственной философской системы. Появление подобных работ симптоматично - в наше время узкого философского профессионализма ощущается потребность в панорамных исследованиях социальности и человека, способных ин- тегрировать разные области знания и давать целостное видение реаль- ности.

Эвристически ценными, на мой взгляд, являются рассужде- ния автора о диалектике и полилектике. Могу согласиться и с тем, что мировоззрение есть не знание, а принцип, выступающий по своему познавательно-психологическому происхождению как вера. Мне им- понирует также свободный, разомкнутый способ изложения, обраще- ние к чувствам и образам.

Вместе с тем, в работе есть целый ряд моментов, вызывающих желание подискутировать с автором. Не могу согласиться с необходи- мостью введения понятия "тяжелая материя" рядом с категориями пространства и времени. Рассуждая о феномене религии, автор заяв- ляет о выраженной социально-политической функции и фактически отождествляет ее с церковью, тем самым значительно сужая возмож- ность постижения религиозного сознания. Бросается в глаза и привя- занность автора (в его философских рассуждениях) к стилю и прин- ципам диалектико-материалистического учения, использование и мо- дернизация характерного преимущественно для него категориального и понятийного аппарата.

Но все эти моменты не снижают эвристический потенциал ис-

следования и лишь оттеняют авторскую неповторимость.

Считаю, что работа вполне заслуживает публикации и может

найти своего читателя -- особенно среди ученых, пересматривающих

свои мировоззренческие основания.

Хамитов Н.В.

10.05.1995

ВВЕДЕНИЕ

Начнем с того, что философии следует отстраниться от распростра- ненного мировоззренчества с вычленением априорного "главного" и требованием полной завершенности в решении проблем, но одновре- менно признать, что принцип незавершенности (фаллибилизм) сам по себе являет завершенную мысль.

Действительно, если полагать истину абсолютной и бесконеч- ной, как абсолютна и бесконечна природа вещей в целом и в каждой своей части, то становится очевидным, что ни один шаг, ни множество шагов "в поисках истины" ни на йоту не смогут приблизить нас к ис- тине, ибо невозможно приблизиться к бесконечности. Принцип бес- предельной истины не изменится, если признать мир конечным, но неопределенно большим.

Если единая и единственная вселенная существует точно под- считанное время и имеет ограниченный, точно измеренный размер, как утверждает современная космология, значит, у познания есть внешние пределы, которые существуют здесь и теперь. Правда, насущ- ная гносеологическая ограниченность не впервые возникает в истории науки, что заставляет предположить ее преходящий характер на буду- щие времена.

Так или иначе, процесс познания не является подобием целе- направленного движения. Эпистемологии, аналогично истории, вид- на не будущая цель, но траектория пройденного пути. Наука, таким образом, подобна идущему в никуда, оставляющему за собой все бо- лее длинный и путаный след. При этом уровень знаний определяется не степенью приближения к истине (к чему приблизиться нельзя), но длиной этого следа -- образа связности и преемственности науки...

Вот почему, между прочим, то или иное научное открытие, сделанное в определенную историческую эпоху, не могло быть совершено в предыдущие исторические периоды, хотя многие считают иначе.

В то же время любая определенность -- будь то куст сирени, годы жизни человека, структура графита или политический режим современной Франции и т.п. -- есть внутренняя граница бесконечности. Поэтому истина в одно и то же время непосредственно реальна, недости- жима и непостижима.

Необъяснимые в своей связности процессы и явления лежат в основе познания и составляют сущность так называемых "законов природы", в том числе законов человеческого общества. Поэтому простое выявление и "безучастное" признание фактов до их объяснения и независимо от возможности их объяснения является исходным моментом истинной

науки, в отличие от обывательского мышления, для которого: что не объяснимо, то и не существует. Однако задача "объяснить по возмож- ности" и требование "непременно объяснить" нечетко разделены, что составляет трудность и интерес научного исследования.

Отказ от мировоззренчества, конечно, ничего общего не имеет с искусственной локализацией исследований. Но философское иссле- дование должно контролировать размеры и грани своего предмета, в пределах которых оно сможет иметь достаточную завершенность.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В поисках ответа

Раздел 1. ФИЛОСОФСКОЕ ЗНАНИЕ Философия как образ жизни

Бытует небезосновательное представление о философе как субъекте со- зерцания и объекте обреченности. Принято думать, что к философии обращаются, чтобы обрести душевное равновесие. Поэтому философа отождествляют с умиротворенностью и невозмутимостью. Заметим, что равновесие обычно покидает душу и становится предметом изуче- ния, когда человека охватывает озабоченность. Поэтому философских откровений чаще всего ищут в юности и под старость. Получаем ре- альное противоречие: душа достигает равновесия, как только стано- вится ясно, что оно недостижимо.

Речь идет о философии как разновидности эскапизма -- интел- лектуальных приемах защиты психики от шока и депрессии. Хотя эти приемы много слабее лекарственной химии, они могут поспорить с техническими методами врачебной психологии. Озабоченный безза- ботностью индивид перестает искать выход из психологических ти- сков, как только начинает понимать банальную вещь: никто из обра- щающихся к философии в поисках душевного равновесия не может его обрести таким способом.

В юности человек впервые начинает мыслить самостоятельно, что приводит к разногласию с самим собой. Возникает ощущение неудовлетворенности, которое усиливается воспоминаниями детства, когда субъект еще находился в ладах с самим собою. Хотя его мысль направлена на достижение согласия с самим собой, в процессе мыш- ления выясняется недостижимость этого. Мыслящий субъект -- тот, кто перестает понимать сам себя. Ощущение непонимания приводит к активным поискам "истины" в форме всеобъясняющей концепции. Часто индивид пытается ухватиться за любую догму или примкнуть к лидеру, ... только чтобы перестать мыслить самому.

К старости мышление затухает и субъект вновь, как в детстве, примиряется, казалось бы, сам с собой. Однако депрессивное состоя- ние, свойственное этому возрасту, требует, но не находит средств пси- хологической защиты. Коварная неудача поджидает человека, решив- шего на склоне лет отдохнуть и развлечься, "занявшись философией".

В подобных случаях к философии обращаются как к чему-то вполне простому, не требующему ни особых знаний, ни умственных и душевных усилий. Индивид, желающий поскорее найти истину и уверовавший, что достиг понимания жизни, загоняет себя тем самым в эпистемологический тупик. Философское невежество и верхоглядство неизбежно дают о себе знать.

Определения философии

Что можно сказать о ныне господствующих академических опреде- лениях философии? Они изобилуют ничего не означающими и ни к чему не обязывающими терминами, как то:

фундаментальные принципы;

наиболее общие сущностные характеристики;

предельно обобщенная картина мира;

теоретические методы постижения действительности;

гносеологические критерии;

особая форма познания;

всеобщие законы развития мира и общества;

общий и фундаментальный характер реальности и т.п.

Общая черта таких определений -- их аксиологическая окраска, подво-

дящая читателя к мысли о наивысшей ценности философских знаний

(в отличие от всех прочих наук). Одно это обстоятельство свидетель-

ствует об изначальной антинаучности академической философии.

Но это не все. В определение дисциплины каждый автор встав-

ляет концепцию, свойственную той или иной философской школе,

так что все остальные определения оказываются нефилософскими.

Мы остановимся на классификационном методе определения

философии как одной из наук. Можно, разумеется, по-разному клас-

сифицировать науки. В наших целях разделим их на основные (специ-

альные) и служебные (методические).

Возьмем, например, математический аппарат какой-либо фи-

зической теории. По сути, он представляет собой неотъемлемую часть

физического метода, часть самой физической теории. Однако оказа-

лось, что те же самые методы, основанные на формализации мышле-

ния, можно использовать и в других науках, например, в государствен-

ной статистике, фармакологии, экономике и пр. На основе сходства

методов (а не объектов) образовалась отдельная наука -- математи-

ка, которую мы относим к категории служебных, тогда как физику --

к основным. Такой раздел математики, как логика, следует отнести к

служебным более высокого ранка, ибо он обслуживает все остальные

разделы математики, а также другие науки и сам себя. А вот матема-

тическая теория множеств представляет собой синтез основной и слу-

жебной и также обслуживает самоё себя и т.д.

К служебным наукам следует отнести и философию. Особое место

философии в этой классификации мы видим в том, что она обслужи-

вает не научные теории непосредственно, но умы ученых, которые их

разрабатывают. В этом смысле философию правильно назвать мета-

наукой, или межнаучной инфраструктурой. Метанаука, называемая

философией, избрала предметом изучения научные изыски и самоё себя. Но не все так просто.

Из "науки обо всем" философия по истечении тысячелетий сама превратилась в специальную науку -- обрела свой предмет и свой метод, которые, как и в любой иной науке определимы, в основном, индуктивно. В дедуктивном же плане отметим, что, в отличие от спе- циальных наук, предмет и метод философии взаимообразны. Предме- том философии выступает ее метод, а метод и есть ее предмет.

Любой специальной науке присуща некая доля неопределен- ности (устранимая в деталях, но не в целом). Для философии же объ- ектом исследования служит сама связь между определенностью и не- определенностью.

С указанной проблематикой корреспондирует еще один каверз- ный вопрос: "Познавательна ли философия"? И здесь уместно сказать, что философия делится на фундаментальную и прикладную.

Объектом фундаментальной философии становятся такие области познания, которые исторически не успели или не смогли обособится; и это все, что можно сказать об ее объекте. Так например, от филосо- фии отпочковались такие междисциплинарные науки как классиче- ская и математическая логика, а в новейшее время -- кибернетика, си- нергетика, культурология, методология, науковедение, теория систем, когнитология и др.

Прикладную философию определим, сравнивая ее с другой мета- наукой -- прикладной математикой. Философ сам и своими метода- ми изучает объект приложения, тогда как достижениями математи- ки пользуется другой ученый -- специалист. Объектом прикладной философии служит не мир вещей, но научные теории. Так образова- лась философия логики, философия математики, философия физики, философия экономики etc.

Но существует и совершенно иное мнение относительно ме- тода философии. Так, Э.Ю. Соловьев писал: "Мы в последнее время, слава богу, научились рассуждать в таком плане, спокойнее к этому относиться, и принимать, что философия не есть наука. Но, на мой взгляд, в очень строгом смысле слова, философия вообще не есть зна- ние. По этой причине мне очень нравится совокупность рассуждений, которую Ясперс предъявил нам как философскую веру. Я думаю, что понятие философской веры более точное, более квалифицированное, чем выражение "философское знание"".

О методе философии

Вторгаясь своими методами в специальные науки, философы не пы- таются открывать новые явления, свойства и пр. (для этого методы философии малопригодны), но стремятся выяснить связи между яв- лениями, изучаемыми разными науками, а также связи между такими всегда сущими явлениями, которые находятся вне области интересов специальных наук. Философа, например, не интересует, зачем и как птица строит гнездо, но он пытается уловить связь между строитель- ством гнезда и общебиологическими процессами как таковыми и, даже, процессами, происходящими в третьем мире, то есть вне мира живых и неживых сущностей.

Вопреки сказанному, некоторые аспекты социальной жизни, не- доступные специальным наукам, находятся в сфере непосредственных интересов философии. Философия вторгается в область общественных наук, как конкурент специальной науки, путем непосредственного из- учения объекта науки, тогда как в иных случаях ее объектом служат лишь научные теории.

Философские методы, обычно представляющиеся методами по- знания, в действительности являются только формальными приемами рассуждения. Формализация -- синоним инвариантности, а именно общности применения или многократности повторения. Так, сово- купность типичных приемов телодвижения, используемых токарем в работе, следует назвать методом, ибо они многократно повторяются. Абстрагирование от конкретных деталей -- тоже метод, поскольку по- вторим и может быть использован в разных областях науки, и т.д.

О философской классификации

Классифицировать философию можно, вообще говоря, по любым основаниям деления и любым способом. Так что известное общепри- нятое деление философии можно было бы считать чистейшим про- изволом этой метанауки, если абстрагироваться от истории ее разви- тия.

Так, исторически в философии различают онтологию как по- знавательный аспект (философию о чем) и телеологию как прикладное средство (философию для чего). Философия истории, религии, ло- гики, политики -- это онтология. Философия радости, умеренности, аскетизма, помощи ближнему, борьбы за лучшее будущее человече- ства и т.п. -- все это целеполагание.

К философской сфере относят также эпистемологию, как позна- ние процесса познания, и аксиологию (философию блага), философию морали (этику) и философию искусства (поэтику, или эстетику) и т.д.

Что доступно эпистемологии? Этим вопросом давно уже зани- маются физиологи, психологи, кибернетики, специалисты по когни- тивной этологии (К. Лоренц) и др.

Философией иерархий и стратификаций занимается аксиоло- гия. Сюда отнесем теорию государственных институтов и экономиче- скую теорию полезности, теорию исторического развития и евгенику, дарвинизм и тимологию (Л. Мизес)...

Чем, например, отличается философская дисциплина "этика" от ее объекта -- морали? Если мораль задается вопросом: "Что хоро- шо, а что плохо?", -- то философия морали выясняет, что хорошее и плохое существуют как нечто объективное или субъективное, они аль- тернативны или являются разными сторонами одного и того же и т.д.

Аналогичным образом, эстетика, как философская дисципли- на, не решает вопрос: "Что прекрасно, а что безобразно?". Она зани- мается тем, что выясняет, что в искусстве безусловно, а что вызывает сомнения...

В отличие от логики, философия логики не ищет приемов пере- хода от одной истины к другой, она не предлагает метод, позволяю- щий узнать, когда противоположности едины, а когда распадаются на части и т.д. Все эти специальные знания сами по себе есть объекты ее познания. Так, философия изучает особенности логических поня- тий "противный", "противоположный", "различный", но не способ их применения. Философия, например, подмечает, что противопо- ложные понятия должны иметь единый субстрат, определяющий их направленность. Например, "красный" и "большой" не могут быть противоположны ни по цвету, ни по величине, однако они противо- положны по звучанию и едины грамматически.

Но почему тоже самое не могут делать специальные науки? Могут и делают, и тогда это называют философским отступлением.

О многообразии философских школ

Сосуществование философских школ с противоположными взгляда- ми или придерживающихся парадигм, находящихся в разных плоско- стях научного мышления, всегда вызывало вопросы. На первый взгляд представляется, что наличие противоборствующего множества школ в той или иной области знаний свидетельствует об их непродуктив- ности и равной ошибочности. Однако факт наличия принципиально различных подходов в таких эффективно развивающихся науках, как физика, химия, математика, астрофизика, ставит под сомнение такую точку зрения. Разнообразие само по себе не может служить призна- ком антинаучности.

Разумнее признать, что сущностное разнообразие школ про- являет присущее человеку разнообразие способов мышления. Труд- ность же в том, чтобы не спутать реальные внутренние противоречия с кажущейся противоречивостью разных направлений.

Так что же означает разнообразие философских школ и на- правлений? Что оно может означать? Сама философия дает такие ва- рианты объяснений.

1. Не удается создать монистическую теорию обо всем.

2. Не удается дать объяснение одного и того же феномена, кото-

рое полностью удовлетворило бы всех.

3. Одно и то же можно объяснить разными способами, равно

удовлетворительными или равно неудовлетворительными.

4. Философия развивается путем изменения ее взглядов.

5. Разбиение на отдельные школы происходит постфактум пу-

тем нахождения существенных отличий и схожих позиций в высказы-

ваниях отдельных авторов. Причем сами авторы могут, даже, не заду-

мываться о том, к какой школе относится их философствование. Стро-

гой классификации философских школ не существует, и стремление к

строгости не наблюдается. (Наиболее строгую классификацию пред-

лагает "Википедия", группируя школы по буквам алфавита). Дело в

том, что школы сравнимы эпистемологически, но не логически, ибо

не имеют общего основания. Не будучи сравнимыми логически, они

непротиворечивы.

Надо признать, что, помимо философских теорий, существу-

ют философские учения, например религиозные или атеистические.

Поэтому в число философских школ следовало бы включить и много-

образие религиозных верований и атеистических учений. Причем, то

обстоятельство, что религия (атеизм) сама оказалась объектом фило-

софских исследований, не исключает ее из числа философских школ.

Философия и метафилософия

Объект философии -- природа вещей, в том числе природа общества и индивида, природа знания и познания. (Под природой вещей филосо- фия понимает условно первичное, еще не познанное, но уже проявившее себя). Философию также рассматривают также как способ лечения души...

Объект же метафилософии -- сама философская мысль, фило-

софская теория.

Если к философии подходят эпитеты "положительная и объ-

ективная", то к философия философии -- "критическая и субъективная".

Примеры работ по философии: "Метафизика" Аристотеля,

"Философия истории" Г.В.Ф. Гегеля; его же "Философия религии" и

"Философия природы" и т.п.

Примеры известных работ по метафилософии: "Критика чи-

стого разума" И. Канта, "Феноменология духа" Г.В.Ф. Гегеля, "Немец-

кая идеология" К. Маркса и Ф. Энгельса.

Методологически философия есть наука о науке и, одновре-

менно, о самой себе. Иными словами, философия все опосредует. Но

способна ли философия опосредовать самоё себя? Сама постановка

такого вопроса (см., например, работы Л. Витгенштейна, 1889--1951)

позволяет говорить о "философии философии", или метафилософии.

Философия есть в известном смысле обобщение, а "философия фило-

софии" -- это обобщение обобщения.

Попутно отметим, что любое обобщение противоречиво как

таковое, ибо состоит в отрицании или игнорировании границ выска-

зывания, тогда как при ближайшем рассмотрении такие границы обя-

зательно себя обнаружат, то есть исключения из общих правил неиз-

бежны. Поэтому метафилософия есть двойное противоречие. Такова

природа познания и таковы его свойства.

Феноменологический и конструктивный подходы

Обратимся теперь к паре методологических понятий: феномено- логический и конструктивный. Их различие продемонстрируем на известном историческом примере. Если рассматривать приро- ду теплоты, то к феноменологическому подходу отнесем теорию теплорода (А.Л.Лавуазье, 1783), а к конструктивному -- сменив- шую ее корпускулярно-кинетическую теорию (Дж. Дальтон, 1803 г.; Дж. Джоуль, 1848 г.; Р.Ю.Э. Клаузиус, 1860 г.).

Интересно, что М.В. Ломоносов еще в 1748 году предложил свою корпускулярно-кинетическую теорию. Однако сделал это до открытия самих корпускул Дж. Дальтоном. Это означает, что ломоносовская те- ория была столь же феноменологична, как и теория Лавуазье.

Из современных физических теорий феноменологичной оста- ется теория электромагнетизма, природа которого, по убеждению Р. Фейнмана, не известна. Что уже говорить об эйнштейновской тео- рии гравитации, которая так же феноменологична, как и теория те- плорода? Интересно, что И. Ньютон категорически отказывался от феноменологического объяснения сущности гравитации. Именно по поводу гравитации он писал: "Гипотез не измышляю".

Анализ познавательного процесса позволил открыть любопыт-

нейшую вещь: теплота есть макровосприятие микроявлений.

А наоборот: известны ли примеры макровосприятия мегаявле-

ний? -- Да: это образ вселенной.

Феноменологический метод удобно определить в терминах ... кибернетики. С точки зрения кибернетики, это описание внешних контактов "черного ящика" -- предполагаемой единицы описания (отдельного организма), ни о форме существования, ни о сущности ко- торого ничего не известно. В первом варианте (макровосприятие ми- кроявлений) исследователь находится вне "черного ящика", не зная, что происходит внутри, а во втором (макровосприятие мегаявлений)

-- внутри его, не зная, что происходит снаружи.

Итак, мы выяснили, какой мыслительный прием называют фе-

номенологическим. Собственно философия, во все времена пользова-

лась исключительно феноменологической методологией, а когда об-

ращалась к конструктивизму, то обосабливалась в ту или иную специ-

альную науку.

Паранаука и парафилософия

Феноменологический метод исследования при очевидной эффектив- ности чреват соскальзыванием исследователя в область паранауки. Так, изучение свойств теплорода следует считать научным, пока ис- следователь относится к нему как к "чёрному ящику". Но, как толь- ко фантастическую сущность теплорода начинают отождествлять с реальностью (неосязаемой жидкостью), так сразу совершают скачок в паранауку. И не мудрено. При известном различии, наука и паранаука

-- близкие родственники.

Что объединяет науку и паранауку? -- Всё, за исключением

денотата, который отсутствует у последней. Не обнаружен в приро-

де теплород, однако существовала теория теплоты. Не обнаружены в

природе явления, называемые телепатией и телекинезом, однако су-

ществует парапсихология. Не обнаружены на Земле инопланетяне, но

существует уфология. Не обнаружены явления, служащие предметом

"изучения" теологии, астрологии, краниологии, хиромантии, теосо-

фии, эзотерики, антропософии...

Бывает, что творческая личность совмещает в своем сознании

научное и ненаучное (астролог и астроном И. Кеплер, краниолог и

экономист К. Маркс, богослов и экономист Т. Мальтус...).

Заметим, что все паранауки (как, впрочем, и научные феноме-

нологические теории) нефальсифицируемы, однако не все нефальси-

фицируемые знания ненаучны. Придумать критерий, отличающий

науку от паранауки, не удалось даже такому тонкому мыслителю, как

К. Поппер. Однако "каждый имеет право быть таким, каким его созда-

ла природа" (И. Хмелевская).

В чем заключается полезность философии?

Вообще говоря, философские представления, так или иначе, присут- ствуют в мышлении, а в научном мышлении -- в первую очередь, и не обязательно носят книжный характер. Но это присутствие зачастую скрыто от самосознания ученого. Поэтому специалисты не видят свя- зи между конкретной наукой и философией, каковую можно наблю- дать, скажем, между наукой и математикой, наукой и логикой. Иногда представители специальных наук демонстративно отказываются от услуг философии (прежде всего академической), однако, аргументи- руют свой отказ, опять-таки, философскими соображениями.

Так, Г. Кантор пришел к идее трансфинитных множеств (по- рядковых множеств, элементами которых служат актуальные бес- конечности) демонстративно отказавшись от философии. Он узрел препятствие свободному мышлению в точности там, где оно и должно было находиться, а именно в академической философии. Однако если читатель вдумается, то легко придет к выводу, что "отец теории мно- жеств" отказался от существовавших на тот момент философских догм в пользу выработанных им новых философских представлений, кото- рым затем была придана математическая форма.

Напротив, известны случаи, когда ученый, создавая собствен- ные представления о реальности, мог бы воспользоваться соответ- ствующими философскими нарративами, если бы был с ними знаком. Классический пример -- предвосхищение идей специальной теории относительности в "Философии природы" Г.В.Ф. Гегеля. А. Эйнштейн же пришел к тем же выводам самостоятельно, не будучи знакомым с работой Гегеля. Такова жизнь науки.

Не приходится говорить ни об особой полезности философии, ни о ее полной бесполезности.

Философия несет бремя неосознанной человеческой потребно- сти и расплачивается за эту нужность и непостижимость вечным по- иском... Она, как и любая наука, в меру полезна и бесполезна, в меру абстрактна и конкретна, практична и непрактична, объективна и субъ- ективна...

Антинаучность научного метода

Что такое научность? Удовлетворительное определение научности чи- татель вряд ли отыщет среди нагромождения бессмысленных фраз в учебной или справочной литературе. Проблема научности -- предмет исследования, но не априорный императив. Мы не преследуем цель указать, что следует понимать под научностью и как ее достичь, но от- носимся к этой проблеме как к денотату.

Как известно, сознание имеет две стороны: самосознание, или мышление, и подсознание, или интуицию. Мышление структуриро- вано; по своему понятию оно не существует вне определенных форм. Эти формы могут образовываться неосознанно в процессе подражания и воспитания или, напротив, осознанно -- в процессе обучения и твор- ческой деятельности.

Форму, опирающуюся на самосознание, называют методом. Ис-

пользование метода ограничено его определенностью.

Формальный, методический, подход полезен преимуществен-

но при уточнении ранее открытых законов, утилизации уже известных

явлений и тому подобное, тогда как научные открытия есть результат

работы неформального сознания, т.е. подсознания, не стесненного ме-

тодическими рамками.

В то же время разработка или использование каждого нового

метода знаменуют очередной шаг в познавательном процессе, позво-

ляющий продолжить работу, начатую подсознанием, уже в области са-

мосознания и т.д.

Таким образом, научное творчество включает процесс взаимо-

действия и взаимоотрицания самосознания и подсознания. Упорство

же, проявленное исследователем в использовании того или иного на-

учного метода, ведет после фазы успеха в тупик антинаучности, пока

новый более продуктивный метод не придет на смену старому и т.д.

Действительно, метод как логический инвариант вступает в

противоречие с исторически преходящей научностью.

Так, эффектные в свое время феноменологические (по своему

методу) теории в области химии (флогистон) и физике (теплород) и

т.п., после новых открытий стали считаться ненаучными или не впол-

не научными.

Так, принцип предельной элементарности электрона, изна-

чально господствовавший в физике, игнорировал логику познания, но

был "посрамлен" впоследствии открытием еще "более элементарных"

паракварков, имеющих дробный электрический заряд.

В общественно-экономической области можно упомянуть

марксистское учение, связывающее общественные отношения с техни-

ческим прогрессом (правда, неизвестно, откуда взявшимся и непонят-

но каким способом формирующим эти отношения).

Возобновление в 21 веке рабского труда и работорговли ука-

зывает на бездоказательность теории исторического материализма,

казавшейся очевидной в 19 веке, хотя должна была вызывать сомне-

ния с момента возникновения. Согласно теории, изобретение техни-

ческих новшеств считалось материальным процессом, а создание но-

вых общественно-экономических отношений -- нематериальным, что

абсурдно. Не может материальное воздействовать на нематериальное, ибо они разной природы по определению. Новая теория не появи- лась, но несостоятельность старой теперь очевидна.

Не менее преходящей оказалась и маржиналистская теория, объяснявшая весь комплекс ценообразования и хозяйственных отно- шений "последней каплей" блага, ниоткуда свалившегося на головы людей. Феноменологическая теория маржинализма держится на при- знании фантастических сущностей и, в отличие от физической теории теплорода, изначально не предназначена для практического приме- нения. Она хорошо объясняла экономические процессы постфактум.

В наше время статика теории ценообразования сменилась дина- микой теории стоимостных потоков. Постепенно утверждается мысль, что цены не могут быть движущей силой экономики уже потому, что являются производными стоимостных потоков.

Согласно современным взглядам, "изначально ненаучными" принято считать ряд подходов, предлагающих иное объяснение ряда явлений, нежели это делает наука. (Сама тавтология этой фразы сви- детельствует о проблемности категориального противопоставления). Мы дадим индуктивное различение методов науки и ненауки. К по- следней относят: теологию, парапсихологию и прочие оккультные науки, а также иные обскурантные "знания", характеризуемые такими предикатами, как паранаука, псевдонаука, лженаука, квазинаука, аль- тернативная наука, имитация науки и пр. В философской классифика- ции этому перечню соответствуют методологические термины, такие как: фаллибилизм (Ч. Пирс), супранатурализм, антропопатизм, антро- поморфизм и пр. То, что этот вопрос не имеет простого решения, под- тверждает практика присвоения научных степеней и званий лицам, занимающимся паранаукой. Ведь паранаука, как и наука, есть процесс исследований, а также накопления, систематизации и распростране- ния исторически преходящих знаний.

Подытоживая, заметим такое.

1. Содержательное наполнение всех этих положений привело

к пониманию нетривиальности проблемы и невозможности обнару-

жить однозначные формально-логические критерии отграничения на-

учного знания от ненаучного.

2. Распространено мнение, что научность -- это подход, метод,

который может позволить (или не позволить) познать истину. Однако

если истина исторически преходяща, то какова функция метода?

3. В другой интерпретации речь идет не об объективной исти-

не, но о непротиворечивости мысленных моделей и реальности, что

неправомерно сводит содержательную науку к математической кате-

гории так называемых паранепротиворечивых логик (Ф. Миро-Квисада, 1976).

Психологические и логические методы исследования

Здесь мы намерены рассмотреть два круга вопросов:

психологические методы исследования как способы труда ученого-

теоретика, учитывающие особенности человеческой натуры;

логические методы как приемы мышления, подсмотренные и заим-

ствованные у самой природы.

Известно, что для решения любой задачи требуются волевые усилия,

чтобы преодолеть самого себя. Психологический метод указывает на пути

себя-преодоления.

Примерами использования законов психологии, отнесенных к творче-

ству самого исследователя, могут служить:

метод многократного возврата к одному и тому же вопросу;

метод отказа от решения проблемы в традиционной постановке и т.п.

Определение логического метода состоит в требовании закрытости

(самодостаточности) системы отношений. Это означает, что весь набор логи-

ческих выводов априори содержится в исходных посылках, хотя и в неявном

виде. Задача состоит в том, чтобы неявное превратить в очевидное.

Логический метод возник как результат использования ранее достиг-

нутых научных результатов в качестве "направляющих" для дальнейших ис-

следований. Именно здесь заложены преемственность и прогрессивность на-

учного процесса.

Так например, закон инерциального движения может стать источни-

ком логических методов, как то:

принципа недостижимости (ведь конкретной вполне инерциальной

системы не существует, и существовать не может);

принципа спонтанности (для инерциального движения не требуется

никаких причин);

принципа единства противоположностей (инерциальный процесс в

равной мере относится как к покоящемуся телу, так и к движущемуся) и т.п.

Методы исследования можно классифицировать не только по основа-

нию "психологические--логические", но и "объяснительные--поисковые". В

настоящей работе предпочтение отдано поисковым методам.

Заметим, однако, что метод, как формальное средство, не способен

полноценно заменить сущностного познания; он лишь ступенька к позна-

нию.

Например, если вы намерены опровергнуть примитивизм известно-

го закона инерции, преодолеть однобокость закона общественного развития

и т.п., то метод "преодоления невозможного" облегчит изучение проблемы,

о которой "подумать страшно", но не может заменить необходимого объема

знаний о самом предмете и, разумеется, не способен заменить момент твор-

чества.

Раздел 2. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ Исследование и конструирование

Творчество ученого-прикладника (конструктора) состоит, как известно, в искусном комбинировании ранее открытых и описанных законов и закономерностей, явлений, процессов, свойств и т.д. В этом плане работа ученного-прикладника близка по своему характеру к работе инженера-конструктора, врача, проектировщика.

Задача ученного-исследователя, напротив, состоит в том, чтобы усомниться в истинности известных законов, опровергнуть очевидные факты, выяснить, на каком уровне познания возникает латентная инва- риантность отношений между явлениями, что позволяет представить проблему в понятиях, дать им логическое описание или количествен- ную оценку в форме постулируемого закона или, как вариант, вывести новые соотношения, новые знания из уже известных.

Если конструктор видит свою цель в том, чтобы из кусков гра- нита сложить замок, то исследователь стремится раскрошить гранит, чтобы узнать его состав, структуру, обнаружить кристалл гранита

-- инвариант его структуры, -- измерить параметры присущих ему свойств, сравнить их со свойствами других минералов...

Результат работы прикладника-конструктора практичен и ра- ционален в том смысле, что, руководствуясь его проектом, организо- ванное множество работников может непосредственно осуществить его идеи. При этом реализованный проект (например, построенный дом) сразу же приобретет некую потребительную полезность.

В противоположность сказанному, результаты работы исследо- вателя сами по себе бесполезны, непрактичны и в этом смысле иррацио- нальны. Они могут оказаться (а могут и не оказаться) практически по- лезными лишь через посредство конструирующей (инженерной) мыс- ли.

Так, исследователь стремится обнаружить инвариантные свя- зи в хозяйственных отношениях, построить математическую модель экономики, тогда как ученый-практик на основе полученных знаний формирует систему юридических актов, следование которым, в свою очередь, позволит удовлетворить интересы одних слоев общества, мо- жет быть, в ущерб интересам других и т.п.

Если исследовательский метод телеологически нейтрален, то конструктивистский -- целесообразен, непосредственно направлен на достижение "полезного результата".

При этом, невзирая на исходную субъективность целеустрем-

ленного творчества, полезные результаты конструкторских разрабо-

ток могут найти нецелевое применение. Так, здание, предназначенное для тюрьмы, в дальнейшем может быть использовано как гостиница (Олимпийские игры в США), арсенал -- превращен в музей изобрази- тельных искусств (Киев) и т.д. То есть, объект продолжает жить своей собственной жизнью, отличной от первоначального замысла.

Напротив, творчество исследователя объективно изначально, по своей интенции, и имеет лишь две цели: сам научный процесс и удовлетворение любознательности самого исследователя и многих других.

Конструкторская мысль моделирует нечто такое, чего никог- да не было, реализуя тем самым задачу "обобщенного разума", тогда как мозг исследователя создает модели существующих явлений, про- цессов, свойств, отношений, отображая то, что уже создано природой (обобщенным разумом). Таким образом, если работа конструктора вписывается в представления о фундаментальных структурообразую- щих свойствах природы, которые мы называем "обобщенным разумом", то для исследовательского труда мы не можем подобрать аналог в мире объективного, что означает антропологическую трансцендентность. Эта трансцендентность представляет самостоятельную философскую проблему.

Но обратимся к социальным примерам. В чем отличие полити- ческой экономии от теоретической экономики (экономикс)? Предмет у них один и тот же -- это хозяйственные отношения: производство -- распределение -- перераспределение и потребление, покоящиеся на устойчивой структуре межличностных отношений. Цели же разные.

Политическая экономия по своей идее -- это фундаментальная наука, занимающаяся только исследованием (поэтому ее еще называ- ют фундаментальной экономией), тогда как теоретическая экономика

-- прикладная дисциплина, предлагающая правительству и бизнесу способы модификации хозяйства или средства количественного регули- рования. (Следует подчеркнуть, что в соответствии со своими задача- ми экономика есть общее название узконаправленных наук: макро- и микроэкономики, экономики сельского хозяйства, экономики дере- вообработки, экономики торговли и т.п. Они различаются так же, как физика и прикладная механика, биология и животноводство и т.п.). Исходя из указанного соотношения, политическая экономия может служить научным базисом для теоретической экономики и пользует- ся ее результатами для проверки своих идей.

Тем не менее, сказанное -- это только принцип, далекий от дей- ствительности. Сегодня мировая политическая экономия, если она не выродилась в учение об общих хозяйственных проблемах, скорее, явля- ется философской дисциплиной, которая, вследствие голой умозритель-

ности, никак не способна взаимодействовать с экономической наукой, лишая последнюю теоретических основ, а значит -- рационального субстрата. Поэтому-то современная экономическая наука больше на- поминает алхимию или химическую науку до открытия электронной структуры атома. Теоретическая экономика, невзирая на ее амбициоз- ность, не способна ни на однозначность оценки, ни на однозначность рекомендаций. "Дайте мне однорукого экономиста" -- вот пожелание президента США Г. Трумэна, характеризующее неопределенность экономических рекомендаций.

Особенностью науки об обществе (политической экономии, истории, социологии, социальной психологии ...) является возмож- ность ее использования с идеологической целью. К идеологическим относятся разнохарактерные моменты, прежде всего:

аксиологические и моральные категории, определяющие, что хорошо для общества, а что плохо;

адресованные правительству предложения по выбору наилуч-

шего пути;

абсолютизация идеи общественного прогресса и саморегули-

рующих свойств капиталистической экономики;

нравственная проблема в модели эксплуатации человека чело-

веком;

идеи о добром царе, мудром правительстве, добропорядочном

бизнесмене, трудолюбивом крестьянине и прогрессивном рабочем;

назначение виновного, будь то общественный строй, злонрав-

ный народ, историческая личность или божье проклятье и т.п.

Идеологические издержки общественных наук не отрицают

возможности их научного существования и развития. Так например, в

межгосударственных распрях каждое из государств вольно аргументи-

ровать свою правоту специально подобранными историческими фак-

тами, что, однако, не умаляет добросовестный нейтралитет историче-

ской науки как таковой и т.д.

Итак, мы охарактеризовали особенности творчества ученого-

исследователя в сопоставлении с близким к нему и противоположным

ему творчеством ученого-конструктора, раскрыв их различия и взаи-

мозависимость, а также вытекающие из этого социальные проблемы.

Настоящая работа является исследованием общественного бы-

тия. Здесь не ставят вопросы типа: "Что делать?", "Кого защитить?"

etc.

Метод циклического возврата

Если вы исследуете некую проблему впервые, то можете быть уверены в том, что ваш подход будет, по необходимости, поверхностен и одно- сторонен, а самые оригинальные мысли в итоге окажутся плодом до- садных заблуждений.

Предлагаемый метод состоит в многократном возврате ис- следователя к началу одного и того же вопроса. При этом не следует упрямо, но безуспешно, изо дня в день пытаться решить один и тот же вопрос, ибо это путь к мистике.

Напротив, диверсифицируя познавательный интерес, изучая новые и новейшие проблемы, вы возвращаетесь к одному и тому же вопросу, обогащенные новыми и разносторонними знаниями, что по- зволяет рассмотреть его под новыми углами зрения, уточнить место данного вопроса в общей системе знаний, взглянуть извне и восполь- зоваться новыми методами для решения.

Другой задачей циклических возвратов является преодоление инертности сознания -- следствия общественных предубеждений, от- печатков первых впечатлений -- того, что бросается в глаза и что обыч- но называют субъективизмом. Иными словами, речь идет об освобож- дении от личной предубежденности, как психологического фактора.

Высвобождение анализирующего аппарата мозга от груза па- мяти путем фиксации промежуточного результата на бумаге -- вот психологический смысл метода.

Подумайте, например, какая политическая партия вас более привлекает в качестве предмета исследования: демократическая или фашистская? Правильно, вы сразу остановили свой выбор на одной из них. Однако после многократного возврата к этому вопросу (по зрелом размышлении, используя исторические аналогии и т.п.) ста- новится ясно, что, невзирая на их несовместимость, они исторически равнозначны, ибо все зависит не от их идеологии и уж, конечно, не от самоназвания, но от той роли, которую они вынуждены играть в объек- тивно сложившейся ситуации.

Так, Российская социал-демократическая рабочая партия, зиждущаяся первоначально на гуманистических идеях, поэтапно под давлением обстоятельств трансформировалась сначала в военно- революционную партию коммунистов-большевиков, затем (период военного коммунизма) -- в партию государственного террора, затем (во времена НЭПа) в ней проявились черты либерализма, затем (пери- од коллективизации деревни) она преобразовалась в партию тоталита- ризма и т.д.

Если вы впервые пытаетесь ознакомиться с проблемой отноше- ний труда типа рабовладение, то предустановкой будут служить нега- тивные социальные образы. И только возвращаясь к теме многократ- но, вы сможете выявить и отбросить эмоции, как ненаучные аргумен- ты. По здравом размышлении, ясно, что возникновение рабовладения лежало в основе возникновения цивилизации. Рабство было первым общественным видом труда. Оно характеризуется принуждением к труду извне (другими), что позволяло многократно умножить коли- чество труда по сравнению с трудом свободным, то есть самопроиз- вольным.

Таким образом, метод циклического возврата есть психологи- ческий прием, позволяющий исследователю последовательно уточ- нять, углублять и расширять познания о предмете.

Метод преодоления невозможного

и Удивительный феномен управления

"Возможно то, что существует или иногда случается" -- писал в "Анали- тиках" Аристотель. Возможно и такое ранее не встречавшееся событие, причина возникновения которого существует или иногда случается, -- добавите вы. Возможным будем считать также то, для чего существует аналог или известен механизм создания (возникновения).

На основе опыта или знаний, или подспудно возникших пред- ставлений мыслитель склонен подсознательно устанавливать рамки и барьеры для своей фантазии. Этим и определяется категория невоз- можного, что относится не столько к объективной реальности, сколько к собственно познавательной сфере человека. Кто, например, имеет целостное представление о работе тепловой электростанции -- слож- ной системы, одномоментно включающей мириады состояний -- или о квантовых явлениях, или о распространении электромагнитных волн, не говоря уж об общественной сфере? Никто. Но это не означает, конечно, невозможность существования этих феноменов.

Кроме того, возможное понимают не в психологическом плане, но как отрицание запретов в природе вещей. Определение невозмож- ного состоит в том, что оно не существует, тогда как его противопо- ложность -- возможное неопределимо как понятие. Если вы моделируете реальность посредством абстрактных понятий, то такая модель будет иметь смысл, если только эти понятия попарно противоположны.

Поэтому, с одной стороны, мы не постулируем тривиальное обобщение о том, что "все возможно". С другой, логичным требованием к познающему сознанию будет принцип преодоления иллюзии всевоз- можного. Ведь любой закон есть отображение определенных ограниче-

ний, свойственных объективному миру.

Наоборот, общее невозможное заслоняет собой частное воз-

можное, создавая иллюзию невозможного там, где для решения задачи

требуется лишь изменить подход. Преодолению такой иллюзии и по-

священа эта глава.

Невозможное, как нам представляется, действительно не возмож-

но, но лишь в некой одной плоскости -- именно в той, в которой мы

обычно представляем то или иное явление. Только после осознания

человеком невозможного он станет искать пути его преодоления... в

иной плоскости. Так, невозможно создать вечный двигатель, постоян-

но работающий от однократного приложения человеческой силы с

нарушением закона сохранения энергии, но прекрасно работает много-

сильный двигатель, построенный без нарушения закона.

За социальным примером обратимся к проблеме энергетики

управления. Определение понятия управления состоит в том, что малое

воздействие, малая энергия способны вызвать большие изменения большей

энергии. В противном случае будем иметь прямое воздействие, а не

управление. Но как возможно такое, коль скоро наука признает дей-

ствие законов сохранения импульса, сохранения энергии и др.? Как

будет показано ниже, энергетический феномен общественного управ-

ления редуцирует к техническому смыслу. Потому-то вначале рассмо-

трим простейший технический пример, на котором можно было бы

продемонстрировать энергетическую сущность управления -- общую

для технических и социальных систем.

Рассмотрим работу "усилительного устройства" -- так называе-

мого регулятора потока -- заслонки, установленной на трубопроводе

воды, которая управляет ее потоком. Поток воды создается работой

мощного насоса, тогда как перемещение заслонки требует минималь-

ных энергозатрат. Ясно, что заслонка может только в разной степе-

ни уменьшать (!) проток воды, что и называют регулированием, или

управлением. А раз нет усиления из ничего (вопреки названию этого

устройства), то нет и нарушения закона сохранения энергии, и невоз-

можное остается не возможным, но в другом смысле -- возможным. Таким

образом, чуда не происходит, но в итоге выходит, что меньший поток

энергии воздействуют на больший, что, конечно, не означает, что боль-

шая энергия создается меньшей.

Но что смогла бы сделать заслонка, будучи установленной не на

трубопроводе, а, скажем, посреди широкой реки? -- Ничего. Вывод:

чтобы управлять, недостаточно иметь управляющий орган и мощный

поток энергии, но прежде всего, необходимо чем-то ограничить этот

поток (заключив его в трубу, например). Назовем это требование усло-

вием локализации управляемого агента.

Теперь приведем пример управления из живой природы: при- ручение лошади. Сначала, на лошадь следует надеть сбрую (условие локализации). Затем остается, используя систему рефлексов, воздей- ствовать на ее мозг. Очевидно, что слабосильный наездник не непо- средственно управляет мощным телом лошади, но через управляющий орган -- ее мозг, что возможно лишь постольку, поскольку лошадиная сила подвластна слабым сигналам лошадиного мозга.

Итак, возвращаясь к основной теме, отмечаем, что невозможное, взятое в одном плане (человек слабее лошади), вполне возможно в дру- гом плане: человек использует слабые средства обуздания, действую- щие, однако, сильнее, чем спонтанная воля лошади.

Вообще говоря, феномен управления внутренне присущ живой природе как таковой. Так, подсолнух поворачивается в сторону солнца, хотя поглощенной мощности солнечных лучей (управляющей силы) явно недостаточно для этого; так, вылупившийся из яйца утенок непо- средственно следует за движущимся предметом, подчиняясь слабым сигналам мозга (что называют подражательным рефлексом) и т.д.

Обратимся, наконец, к управлению в обществе. Посмотрим, как работает условие локализации управляемого агента в человеческой истории.

Плененный воин, становится легко управляемым рабом только после того, как его лишают всех прав.

Пролетарий в буржуазном обществе включается во взрослую жизнь уже лишенным средств существования, которые достаются ему в необходимых размерах лишь при условии найма на работу к капи- талисту.

Социалистический пролетарий изначально лишен и средств су- ществования (как в буржуазном обществе), и свободы выбора (как в рабовладельческом обществе). Если бы он не трудился на директорат, то остался бы нищим, но даже этого выбора он лишен.

Когда говорят об управлении, то обычно подразумевают, что один навязывает свою волю другому. Читатель же видит, что управле- ние существует в живой природе, прежде всего, как непреднамерен- ность. Поэтому обречена на неудачу попытка объяснить общественные отношения только произвольно целенаправленным действием (управле- нием в обыденном понимании слова), но упускающая из виду действие спонтанной составляющей (от подражательного поведения ребенка до различных форм общественной самоорганизации и т.п.). Отсюда ста- новится понятной реализуемая возможность невозможного, когда малая элитарная социальная группа "фильтрует" доступную информацию перед передачей ее народу, управляя таким способом общественным процессом.

Продолжим наш экскурс в область человеческого управления. В чем выражаются отличительные свойства лидера? Это, лич-

ность, которая на единицу затраченных усилий стремится получить максимальный результат. Но в этом, как мы видели, и заложена идея управления: малым воздействием достичь большого эффекта.

Если лидер -- это человек управляющий, то его противопо- ложность и объект воздействия -- это конформист. Последнему особо присущ синдром подражательства, стадности.

Однако не всякие объекты воздействия могут стать управляе- мыми. На лошади можно пахать, на зебре -- нельзя; на собаках можно ездить, на волках -- нельзя и т.д. Так и люди подразделяются от при- роды на легко управляемых и неуправляемых.

Из сказанного ясно, что должно существовать еще нечто (поми- мо эффекта обуздания), что необходимо для управления. Если вместо воды по трубопроводу пустить пар, то его поток можно или открыть, или полностью перекрыть, но регулировать его невозможно. Здесь не важно, почему это происходит, раз изменить ситуацию все равно нельзя.

В период, называемый предреволюционным, скачкообразно изменяется восприимчивость каждого к управляющему воздействию. Немногие становятся лидерами де-факто, а большинство -- нонкон- формистами.

Особый научный интерес, на наш взгляд, должны вызывать специфические механизмы управления, действующие внутри "сило- вых структур": армии, полиции и др. Почему вооруженный до зубов солдат не то что позволяет собой управлять, но, напротив, особенно склонен стать объектом управления? Почему княжеская дружина есть самочинный субъект подавления и принуждения, а армия -- главный карательно-ограничительный институт, средство локализации управля- емого агента -- народных масс? Самим своим существованием и воз- можностями она держит общество в определенных рамках подобно тому, как трубопровод обеспечивает возможность регулирования за- ключенного в нем потока. При этом армия логически отлична от тру- бопровода тем, что состоит из одного "материала" с устрашаемым ею обществом. Это все равно, как если бы трубопровод был не металли- ческий, а водяной. Поэтому остается неясным, благодаря какому ме- ханизму армия управляется внутри самой себя. Как это возможно и почему это возможно?

Известный эффект достигают путем разделения однородной армии на касты -- офицерский и рядовой состав с противоположно направленными векторами в экономической, социальной, культурной и моральной проекции. Тем самым ограничивающий "трубопровод"

превращают из водяного в металлический. Благодаря эффекту прямо-

го насилия, армия структурирована жёстче, чем остальное общество.

Отметим, в качестве примера однородности, что в период граж-

данской войны, когда большая часть командиров была выборной, ар-

мия превратилась в нечто неуправляемое, что потребовало ее роспу-

ска и создания ab ova (М. Фрунзе).

Ясно, что организованное офицерское правление простым сво-

им существованием предупреждает самоё возможность спонтанной

организации солдат, ставя их тем самым в положение самых бесправ-

ных граждан государства. В то же время стереотип слепого подчинения,

культивируемый в армии, является необходимым моментом ее орга-

низации, как таковой. Современная армия есть высшая школа раболе-

пия.

Малые организованные силы управляют большими неорганизо-

ванными силами -- этот факт здесь лишь отмечен и требует специаль-

ного исследования. Ничто, казалось бы, не способно объяснить ситуа-

цию, когда один солдат внутренне готов по приказу офицера аресто-

вать другого солдата -- своего товарища, но он и не помышляет о том,

чтобы арестовать своего офицера. Суть в том, что офицер -- участник

возможного инцидента -- непосредственно найдет поддержку у всего

организованного офицерского корпуса, а значит, у всей армии. Здесь

управляемость базируется на отношении личной зависимости, состоя-

щей в интересе подчиненного угодить начальнику и тем самым умень-

шить степень его насильственного произвола. Офицер же понимает,

что его привилегированное, по сравнению с солдатом, положение в

армии есть результат не личных заслуг, но работоспособности систе-

мы. Отсюда создается самостабилизирующаяся, саморегулирующая,

самоуправляемая ситуация: как только кто-либо один будет не согласен

подчиняться, так сейчас-же ему будут противопоставлены много со-

гласных.

Мотивом для добровольного подчинения может также слу-

жить чувство соперничества, порождающее конкуренцию между равно

бесправными, чему, в частности, способствует система дифференциро-

ванных солдатских званий и т.п.

Но если вооруженное множество субъектов -- армия -- спо-

собно самоуправляться, то такая же способность и по тем же причи-

нам должна быть присуща и остальному обществу. Отсюда особая

устрашающая роль армии и прочих силовых институтов в управле-

нии гражданским обществом представляется не столь необходимой и

очевидной. Для выполнения функции устрашения необходимо, чтобы

управление внутри военизированной структуры было более эффек-

тивно, чем в гражданской сфере, что достигается с помощью прямого

воздействия как органического средства внутриармейского регулирова-

ния, о чем смотрите ниже.

Действие и противодействие неразделимы -- это один из об-

щих законов природы, так что здесь доказывать ничего не приходит-

ся. Управление, зиждущееся на насилии с использованием армии и

пенитенциарных органов, и управление спонтанное, основанное на

свободе выбора, свойственное хозяйственной деятельности, являются

взаимообусловленными сторонами одной медали. Ведь не будь свободы,

не нужны были бы и средства ее ограничивающие.

Для выхода из логического тупика, в который нас загнала стро-

гая последовательность рассуждений, взглянем на проблему управле-

ния с иной стороны, где учитывают силы реакции, создающие нонкон-

формизм, чем ослабляют и подрывают управляющее воздействие. Осо-

бенностью двойного феномена "управление--реакция" является спон-

танное возрастание сил реакции со временем, что в итоге приводит к

краху текущей управляющей системы. Назовем эту тенденцию законом

разрушающего воздействия.

Отсюда становится понятным двойственный характер силовых

структур:

1) создание ограничительных условий для управляемости об-

щества;

2) ослабление общественных сил реакции, противодействую-

щих управляющему началу.

Феномен армии, как указывалось, интересен еще и тем, что объеди-

няет в себе противоположности слабосильного управления и прямого

воздействия, где силы уравновешены. Цель прямого воздействия, как нам

представляется, состоит в том, чтобы принудить объект воздействия

опуститься в "потенциальную яму" управляемости.

Прямое воздействие, таким образом, есть предел управляемо-

сти, а значит, предел общественной организации, как таковой. За что,

например, ведутся гражданские войны? -- За формы управления. А за-

хватнические и освободительные? -- За зоны управления. Так что, если

мы считаем, что войны (пример прямого воздействия) имеют столь же

объективные начала, что и мирные периоды (пример управляющего

воздействия), то это должно означать признание невозможного в возмож-

ности сосуществования общество-разрушающих и общество-образующих

начал. Это означает, что проблемы управления не могут быть вполне

разрешимы в пределах собственных рамок, но решаются, прямыми

силовыми средствами. Военные действия, которые ежедневно проис-

ходят в разных районах мира, и угроза их распространения -- вот пси-

хологический фактор, воссоздающий общество как самоуправляемую

систему.

Следующая особенность общественного управления состоит в том, что субъектом не требуется руководить непосредственно. Управляю- щему вовсе ненужно думать за управляемого, но последний сам (в сво- их мыслях и поступках) будет действовать в интересах власть имущего. Так, когорта ученых и изобретателей работает на свое правительство и т.п.

Где же здесь эффект усиления? Отвечая на вопрос, подходим к определению очередного невозможного, когда результатом внешних комплексных усилий является информационная продукция мозга

"управляемого субъекта" (термин, содержащий противоречие в самом себе). Это есть управление наоборот. На ученого нужно трудиться, его нужно кормить, одевать, развлекать и т.п., а в результате получим сла- бый след пера на бумаге. Конечно этот результат промежуточный. Он будет подхвачен (усилен) множеством других людей, занятых физи- ческим трудом и претворен в ирригационное сооружение, атомную электростанцию и т.п. Но это не может сокрыть факт ослабления (а не усиления) воздействия, как один из моментов управления.

Управление по ослаблению отчетливо представлено в искусстве, в частности сценическом. Здесь сталкиваемся с очередной трудностью

-- кто кем управляет: зрители артистом (коль скоро они оплачивают искусство последнего) или артист зрителями, передавая перципиен- там определенное настроение и мировоззрение автора? Но это при- мер закрытой системы, в которой понятие управления (равно как и пары возможное--невозможное) становится условным.

Здесь мы подошли к границе определения понятия управления. Преодолейте эту границу, и вы сотворите невозможное.

Метод безразличия

Начнем с анализа психологии ученого. Речь о том, что ученый стре- мится "объективно" исследовать предмет, раскрыть его истинную при- роду, отыскать то, что есть на самом деле. Но для этого он не должен предвосхищать результат тем, "что хотелось бы найти".

Что касается отношения ученых разного профиля к своему тру- ду, то следует констатировать, что естествоиспытатель и социолог об- речены работать в разной психологической ауре.

Естествоиспытатель, в отличие от социолога, считает себя

"выше" объекта своего исследования. Ему поэтому намного легче на-

строиться на теоретически безразличное отношение к предмету.

Напротив, социологу приходится прилагать особые усилия, ис-

пользуя специальные защитно-психологические приемы, чтобы в тео-

рии стать беспристрастным к интересам своей социальной группы, к

судьбам человечества, чтобы, отбросив желаемое, проникнуть в суть неизведанного. И это не считая необходимости преодолеть политиче- ское давление и идеологическую предубежденность.

С этой целью удобно вообразить себя инопланетянином, кото- рому любопытна природа человеческого общества и абсолютно безраз- лична его судьба.

Можно поступить иначе: вообразить общество людей состоя-

щим из насекомых, подопытных кроликов и др.

Третий подход вполне отражает природу бытия. Мы привыкли

думать, что мир существует для нас, что "если звезды светят, то это

кому-нибудь нужно" (В. Маяковский), тогда как природа не просто

безразлична в отношении человека, но он сам -- лишь "проект" ки-

шечной палочки, среда ее обитания, а не "царь природы". Вполне воз-

можно, что генетические изменения популяции кишечной палочки

... изменили эмоциональный фон некоторой части человечества в на-

правлении цивилизационного развития, проявления интереса к науке

и генерирования полезных новшеств, что, в свою очередь, привело в

действие так называемый механизм положительной обратной связи,

то есть механизм самоподпитки этого интереса. (Фантазировать при

незнании можно сколько угодно). Поскольку человек изначально действу-

ет не в своих интересах, становится объяснимой ситуация, связанная с

прогрессирующим процессом уничтожения человеком собственной

экологической ниши, что, на удивление, еще более усиливает научное

напряжение как возможный источник защиты человечества от самого

себя, и т.д.

Продолжая начатую тему, отметим, что социолог вынужден

больше расходовать усилий на преодоление собственной идеологии,

чем на исследование предмета как такового. В этом он подобен экспе-

риментатору, целенаправленно борющемуся с им же создаваемыми

помехами, но не способному преодолеть их до конца. Эти "помехи",

как мы понимаем, состоят в невольном отображении в теории некоего

интереса, вместо представления феномена в чистом виде без субъекти-

визма т.п.

Чувство безразличия, таким образом, есть труднодостижимое

психологическое состояние, которое отличает ученого-исследователя

от идеолога-практика или "домашнего философа" (Г.В.Ф. Гегель).

Метод расширения предмета познания

Понимание означает отрицание уникальности предмета и поиск ана- логов. Понимание отдельного явления требует поиска схожих хотя бы по одному признаку явлений, и тогда можно обнаружить и вычленить

и иные схожие моменты, что и составляет искомую сущность. Поэто- му нельзя понять явление, рассматривая его изнутри. Остановимся на двух примерах.

1. Невозможно понять, например, сущность социалистическо- го государства, исходя только из практики социалистического бытия. Нельзя осознать лживость источников государственной информации путем их внутреннего анализа. Закрытость границ и ограничение до- ступа к информации исторического содержания -- вот приемы идео- логической защиты в странах социализма (и не только в них).

2. Феномен "внезапности" нападения Германии на СССР в 1941 году представлялся самоочевидным советским людям. Впоследствии стало ясно, что точно такая "внезапность" имела место и при нападе- нии Японии на военно-морскую базу США, нападении Германии на Францию и Бельгию. Во всех случаях страны-жертвы (включая СССР) знали о готовящемся нападении заблаговременно, к чему пытались подготовиться. Однако отсутствие достаточных навыков владения но- вой военной техникой, организации обороны и психологическая не- подготовленность жертвы -- вот три момента, не позволившие эф- фективно противостоять агрессорам в начальный период войны. Здесь внезапность является синонимом неготовности.

Метод акцентуации "трудных мест"

Не редко автор научной работы стремится обходить трудные места в изложении материала. Тогда у читателя возникает впечатление, что он недопонял чего-то самого простого -- того, что наиболее ясно ав- тору и посему не требует пространных разъяснений. Большей частью это происходит неосознанно и может быть связанно со слабой разра- ботанностью темы. Так известно, что, даже, отличающийся строгостью логических построений К. Гаусс чистосердечно считал некоторые ма- тематические утверждения самоочевидными, в чем усомнился и пред- ложил строгое доказательство другой математик -- Н. Абель.

Вопреки сложившейся практике, способность выявления труд- ных мест в теоретическом анализе позволяет представить неслучайные узловые вопросы исследования в виде научной проблемы. Уже "про- стое" акцентирование внимания на так называемом трудном месте в исследовании -- нерешенной или трудноулавливаемой проблеме -- само по себе есть момент творчества, точнее -- первый его результат.

Чаще всего трудность проявляется там, где проблема лишь ощущается, но по ней не удается собрать достаточного количества связных сведений, что не позволяет воспользоваться ни одним из из- вестных логических методов. Поэтому явное выделение трудного ме-

ста и концентрация внимания на путях его разрешения есть особое сред-

ство исследования.

Например, благодаря известному факту существования в Ав-

стралии первобытных племен, образ жизни которых не изменился за

последние 40--50 тысяч лет (основной вид занятий -- собирательство),

мы приходим к выводу, что переход от первобытного, по существу жи-

вотного, существования к фазе саморазвития (приведшей человечество

к цивилизации) не есть необходимость, присущая самой природе челове-

ка, а, напротив -- случайность, сопряженная с некоторыми внешними

обстоятельствами. Здесь речь идет не о решении проблемы, но об ее

обнаружении -- фиксации трудного места в теории. Пользуясь объяв-

ленным методом, акцентируем внимание читателя на том, что именно

неизвестно, какие условия возникли или должны были возникнуть на

Земле для метаморфозы большей части человечества от состояния ди-

кости к цивилизации.

Напомним читателю, что согласно известной концепции, при

возникновении человечества в нем уже якобы была заложена потенция

заведомо большая, чем требуется для простого выживания, тогда как

в отношении бытия иных существ действует принцип минимальной

достаточности. Однако простым установлением нерешенности про-

блемы (когда предполагалось, что решение очевидно) развенчивает-

ся идея предопределенности возникновения цивилизованного общества,

"человека разумного", обреченного на социальное развитие.

Собственно говоря, феномен человека, состоящий в том, что не-

изменный биологический вид может существовать в виде различных

общественных структур, не является биологическим исключением. Так,

волки в холодную зиму, меняя форму летних отношений, собираются

в стаи. Перелетные птицы изменяют структуру своей организации на

период перелета. Белые медведи на острове Шпицберген в последние

годы научились ловить дельфинов, а тюлени стали питаться мелкими

морскими млекопитающими, тогда как ранее питались рыбой и т.п.

Напротив, неподражаемая особенность человеческой популяции

заключается в саморазвитии общественных отношений. И это тоже сле-

дует считать трудным местом, поскольку любая особенность, коль ско-

ро она исключительна, выпадает из единой природы вещей, что свиде-

тельствует о прорехах теории.

Чтобы заняться поиском трудных мест, следует смотреть на

собственную теорию как отчужденную от автора. Поэтому метод ак-

центуации трудных мест, который следует считать разновидностью

метода безразличия, есть психологический прием, позволяющий об-

наружить проблему там, где обыденному и морально заинтересован-

ному мышлению "все ясно".

С другой стороны, целый ряд проблем, которые невозможно

решить напрямую, удается раскрыть, используя новые подходы. За- кавыка здесь в том, что такие подходы возникали сами по себе или по иному поводу, но не в связи с поиском ответов на "сакраментальные" вопросы. Отсюда вытекает невозможность отыскать нужный подход специально, то есть в связи с поиском решений трудных проблем. По- лезный вывод заключается в том, что, обозначив особо трудную про- блему, следует отложить ее решение, переключившись на иные во- просы.

Эстетика науки как философская категория

Непредубежденный читатель может задаться вопросом: Зачем связы- вать исследовательскую науку с эстетикой, относящейся к области че- ловеческих чувств, а не рассудка? Разве наука творится не разумом, а эмоциями?

Мы не исследуем здесь роль чувства в научном творчестве, а эстетику привлекли, главным образом, потому, что идея прекрасного исторически давно представлена в науке и поэтому может быть ис- пользована как метод познания.

Эстетическое восприятие объединяет науку и искусство. Но если эстетичность есть средство и побочный результат научного твор- чества, то для искусства -- это самоцель и средство эмоционального обще- ния. Искусство постольку оказывается доступным массам, поскольку выражает мнения народа о прекрасном. Смысл эстетического общения состоит отнюдь не в общении художника с массами (как это принято считать), но в единстве восприятия разными людьми предмета искус- ства и формировании на этой основе единого мироощущения, единой эмоциональной направленности, а отсюда, некоторым образом, и еди- ного мировоззрения.

Наука -- это не только объект приложения эстетического, но и вид деятельности, рядоположный искусству. Научный процесс вызывает эмоции, сродни тем, которые вызывает искусство. Как искусство, так и наука, с одной стороны, подмечают и раскрывают прекрасное в объ- ективном мире, а с другой, генерируют его.

Разумеется, эстетика науки доступна, прежде всего, людям нау- ки. Этим она отличается от эгалитарной эстетики искусства. Можно предположить, что именно потребность в прекрасном служит движу- щим мотивом (или одним из мотивов) в фундаментальных науках, коль скоро прикладное значение фундаментальных открытий не прогнози- руемо, а значит, не может служить мотивацией научной деятельно- сти.

Такие характеристики научной эстетики как симметрия и про-

стота облегчают восприятие теории и оперирование ею, позволяя

последовательно усложнять модели реальности, углубляя тем самым познание.

А. Сначала остановимся на симметрии. Отметим, что мы ис- пользуем научное понятие симметрии как синоним инвариантности в мире хаоса: пространственной, временной, процессуальной, логиче- ской... Как принято считать, наука видит свою задачу в обнаружении симметрии в природном хаосе. В этом состоит красивость научного подхода, противоположного нерасчлененности обыденных представле- ний. (Вообще говоря, безразлично, что выбрать за "систему эстетиче- ского отсчета": симметрию ли с элементами хаоса (асимметрии) или асимметрию с вкраплениями инвариантов).

Однако стремление науки к абсолютной симметрии отчасти противоречит чувству прекрасного. Действительно, эстетическое воз- действие оказывает повторяемость почти одинаковых музыкальных фраз, появление почти одинаковых "барашек" на море, почти симме- тричная композиция жанровой картины, ритмы и рифмы стихотворе- ния, почти единая линия сюжета и т.п.

Прослеживается почти-симметрия и в плане образования на- учных понятий. Так, хаос материального разнообразия объединила красота античной атомистики, хотя атомы полагались как разнород- ные частицы; представление об атоме как неделимой частице было впоследствии аранжировано единой "планетарной моделью", сме- нившейся, в свою очередь, изящной системой взаимопревращаемых эле- ментарных частиц и т.д.

Интересно, что Р. Пенроуз нашел простейший алгоритм дости- жения почти-симметрии в построении весьма сложной мозаики, что подтверждает тесную связь понятий простоты и симметрии. Это на- талкивает на мысль о том, что функционирование человеческого мозга может быть построено на принципах не сложнее, действующих в не- живой природе. В свою очередь, это позволяет говорить об "обобщен- ном разуме" как о нон-антропоморфном принципе. (Можно предпо- ложить существование более сложного разума, чем человеческий, ... если бы знать, что это такое).

Теперь примем к рассмотрению понятие, противоположное симметрии -- хаотическое многообразие под названием "история че- ловеческой цивилизации". Речь идет о многообразии стран, народов, культур, политических режимов, деяний государственных мужей, во- енных действий, бунтов, революций и т.д. Перечисленное многообра- зие явлений скрывает внутреннюю красоту истории от поверхностно- го взгляда. Но достаточно было философии (еще древней) вычленить ограниченное количество форм управления государством (аристокра- тию, демократию, тиранию, олигархию и др.) и раскрыть феномен их

повторяемости во временном и пространственном срезах (то бишь, ин-

вариантность), и история как целое предстала в изящной форме почти

"спирали", а исторический процесс в виде последовательности при-

ливов и отливов.

Представляется неслучайным тяготение души к симметрии, ибо

понятия тождественности и повторяемости, которые служат субстра-

том в определении симметрии, являются одновременно ведущими в

определении структурности (организованности), как антипода хаоса

вообще и безусловной составляющей общественного бытия и, вообще,

всего живого. Именно принцип повторяемости позволяет ввести по-

нятие структурности и ее количественной характеристики -- сложно-

сти. Сложная структура -- это структура, состоящая из структур. Так,

лабиринт -- пример структуры -- состоит из подобных, повторяющих

друг друга прямолинейных или дугообразных участков, поворотов, пе-

рекрестков, что теперь называют фракталами (Б. Мандельброт, 1975 г.).

Если же мы будем последовательно усложнять наш лабиринт, то тем

самым выйдем за пределы понятия структуры в область хаоса. (Напри-

мер, последовательное усложнение административной службы с со-

хранением единоначалия неизбежно приводит к обратному эффекту:

невозможности управлять).

Хаос, являясь противоположностью структуры, неизбежно при-

сутствует в ней как тенденция разрушения в чем-то схожих между со-

бой элементов.

Вы видели, как из процесса углубления структуризации возни-

кает хаос, но остается вопрос: как, за счет чего происходит противопо-

ложный процесс -- структуризации хаоса? Остается констатировать,

что процесс "возрождения из пепла" есть свойство природы, но понимание

его сущности отсутствует (взять, хотя бы, процессы выхода из обще-

ственных кризисов). Вопрос стоит так: "Приводит ли углубление хаоса

(по аналогии с углублением структуры) к его противоположности --

возникновению структуры?".

Но что означает "углубить хаос"? Его можно, например, много-

кратно реплицировать, чтобы получилось подобие структуры с элемен-

тами симметрии. Можно также отыскивать в хаосе элементы подобия

и пытаться их уничтожить... бесконечным разнообразием. Но посколь-

ку, на поверку, способы разнообразия ограничены, а не бесконечны, то

этим устанавливается предел хаотичности.

Заметим, что понятие повторяемости, используемое в описании

дискретно-качественной модели мира, имеет свой аналог -- инерцион-

ность -- в непрерывно-количественной модели. А представление о

структуре структур аналогично высшим производным, характеризую-

щим неравномерность непрерывного движения, что теперь называют

темпоральностью (термин М. Хайдеггера).

Действительно, инерционность некоего процесса означает его

качественную определенность в отношении множества сопутствующих

ему процессов, что позволяет говорить об их структурированности во

времени, а моменты ускорения или торможения процессов приводят

к усложнению структур. Так, различие скоростей протекания обществен-

ных процессов влечет за собой многоукладность экономики и т.п.

Б. Другим моментом прекрасного, наряду с почти-симметрией,

выступает простота теории. Ведь хаос не много выиграет в красоте, бу-

дучи симметрично удвоенным.

Во-первых, простота условна.

Во-вторых, простота -- не критерий истинности (как нередко

утверждают науковеды), но психологическое средство, а именно сред-

ство эффективного использования теории.

В-третьих, простота труднодостижима.

Если симметрия -- это нечто объективное, то простота -- суто

субъективное. Понятие простоты антропоморфно, хотя природа ничем

не обязана человеку.

С другой стороны, пара понятий простота--сложность, как и

симметрия--хаос, есть характеристика структурности, и с такой точки

зрения эти понятия объективны.

Реальность, вообще говоря, не может быть описана простым

способом, ибо природа не обязана быть представленной человеку в

простом, доступном пониманию виде. Совершенно иное дело, когда

речь идет о сравнении разных, но одинаково верных в практическом

смысле подходов, из которых могут быть более простые и более слож-

ные. Но если сравнивать не с чем, то оценка по уровню сложности бес-

смыслена.

Вас восхищает простота формулировок некоторых устаревших

"законов природы"? Но они потому и просты, что на большее чело-

веческий ум исторически не был способен. Но уже больше века наши

знания настолько сложны, что их понимают считанные специалисты,

... правда, каждый по-своему.

Просто ли, например, доказательство так называемой "великой

теоремы П. Ферма", занимающее 130 журнальных страниц математи-

ческих формул (Э. Уайлс, 1994)? Если доказательство описать языком

художественной литературы (что, в принципе, возможно), то оно за-

няло бы много толстых томов, напечатанных петитом. Значит, на се-

годняшний день доказательство Э. Уайлса является простейшим из из-

вестных и равнозначных и т.п.

Хотя вполне простых явлений в природе не существует (как и слож-

ностей, не поддающихся упрощению), но можно создать упрощенные

модели реальности и таким образом провести исследование на более простых, доступных пониманию уровнях.

Простота формулировки есть условно конечное звено длиной це- почки последовательного аналитического абстрагирования и, одно- временно, момент последующего усложнения на более высоком уров- не. Это утверждение, прежде всего, касается формулирования объек- тивных законов. Так, закон инерции предельно прост, но человечество шло к этой абстракции без малого 2000 лет (считая со времени напи- сания Аристотелевой "Физики"). Теперь же он стал одним из рядопо- ложных элементов многосложных представлений о мире.

Особое место занимает простота формулировок в математике и кибернетике. Так, сложная система дифференциальных уравнений электромагнитного поля Дж. Максвелла получила в трудах О. Хэви- сайда весьма простое представление, что, однако, нисколько не упро- стило вычисления. Напротив, операторы П. Лапласа облегчают ре- шение линейных дифференциальных уравнений, но, опять-таки, не технически, а психологически: благодаря облегченному восприятию формулы. И т.д.

Таким образом, простота закона природы или математической фор- мулы, или... не является результатом чистого "озарения". Но простота есть сущность научной фундаментальности. Напротив, если формулировка сложна для восприятия, значит, существует вероятность, что анализ не был доведен до конца. (Последнее утверждение само может служить рекурсивным примером про- стоты формулировки концепции о труднодоступной истине).

Тем не менее, есть простота и простота. Поэтому в поисках истины, вопреки сказанному, следует особенно опасаться простых и логически завер- шенных суждений. Коварная простота, минуя истину, способна выражать одно- сторонность суждений, бессодержательность представлений и софизм формулиро- вок. Глубокая истина и бесстыжая ложь, как правило, сходятся в своей простоте.

Поистине, что может быть понятнее и красивее социологических штампов (простота которых есть синоним односторонности), таких как:

"Богатство недр -- залог благосостояния граждан";

"Государство -- для аборигенов";

"Плановость и порядок -- основа экономики" и др.?

Философия есть искусство размышления. Ей присущи атрибуты искусства в

большей степени, чем художественной литературе. Но в действительности

процветает философ-ремесленник, как представитель казенной идеологии.

Так, в Википедии находим: "Философ -- профессиональный [то есть зарабаты-

вающий на жизнь -- Автор] мыслитель, занимающийся разработкой вопросов

мировоззрения. Философом также может называться человек, принадлежащий к

определённой философской школе...".

Итак, мы видели, как стремление к красоте служит психологическим

средством теоретического исследования.

Раздел 3. ЛОГИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ Закономерность и закон

Понятие закономерности отражает определенный этап процесса позна- ния, когда констатируют инвариантную, стабильную обусловленность явлений, но еще не ясна их природа, не понята причина их возникно- вения. Поэтому закономерность есть некое предельно-достижимое в историческом плане знание.

Смысл закона (в отличие от закономерности) состоит в том, что он обнаруживает инвариантные связи явлений и процессов в виде тен- денции, не будучи "привязанным" к целостному явлению.

Явление природы, закономерность общественного процесса, проявляющие себя постоянно, регулярно или эпизодически, требует- ся обнаружить и понять, но закон как абстракцию, как мысленную мо- дель реальных инвариантных связей необходимо создать (построить, сформулировать).

Поскольку закон характеризует некую объективную тенденцию, постольку он сам становится универсальным практическим средством, как, скажем, ветка дерева, превращенная умелой рукой в лук, который можно использовать и как оружие, и как смычок, и как приспособле- ние для сбора бананов, и т.д.

Итак, стабильность связей не означает стабильности, фатально- сти самого явления, иначе закон не смог бы служить орудием произвола. То есть, его можно было бы использовать только узконаправленно; на- пример, закон тяготения -- только для падающих на землю тел. Поэ- тому правильно сказать, что закон, лишенный произвольно варьируе- мых "переменных", вырождается в закономерность.

Например, явление всемирного тяготения есть постоянно и по- всеместно действующая закономерность, не имеющая своего объясне- ния: "Все тела падают на землю". Такая информация еще не поднялась до уровня закона, но она сможет трансформироваться в закон, если будет учтена стабильная связь между отдельными характеристиками: силой тяготения, массами притягиваемых тел и расстоянием между их центрами.

Закон тяготения одинаково применим, как к падающему телу, так и взлетающему, тогда как закономерность отражает тот фатальный факт, что под действием силы тяжести все тела рано или поздно упа- дут на землю.

Обратимся к экономике. Капиталист стремится получить мак- симальную прибыль от вложенного капитала. Это утверждение выра- жает закономерность. Но исчерпывается ли этой закономерностью вся

стратегия буржуазного производства? Сколь велик фактор фатально-

сти?

Если вкладывать прибыль в экстенсивно расширяющееся про-

изводство, то она вскоре станет сокращаться из-за того, что средства

труда изнашиваются непрерывно, а возмещаются порционно. Если

вкладывать в новые технологии, то период процветания удлинится, но

упадок все же неизбежен, вследствие перенасыщения рынка традици-

онными товарами. Если -- в новые потребительские свойства товаров,

прибыль начнет, наконец, устойчиво возрастать. А если вкладывать

прибыль в прямое стимулирование рынка? В организацию труда? И

т.д. Иными словами, целевая закономерность в виде максимизации

прибыли есть малая толика стратегии капиталистического производ-

ства.

Значит, указанная закономерность действует только "при прочих

равных условиях", когда ее не нарушают меняющиеся обстоятельства.

Любой предприниматель искренне желает увеличить прибыль

предприятия, равно как глава государства -- национальный доход (что,

впрочем, не одно и то же). Вызывает недоумение, почему они этого не

делают всегда. -- Потому, что не знают как, а того, что знают, всегда

будет недостаточно для практического использования.

Ошибочно принимая условный инвариант -- закономерность

-- за экономический закон, "математики от экономики" не перестают

создавать теории и выводить формулы оптимизации прибыли на все

времена, в чем уподобляются искателям счастья. Проблема вакуума в

области законов экономики не может быть решена математическими

изысками.

Но есть закономерности и закономерности. Поиск закономер-

ностей и связанных с ним обобщений в области социальных и иных

неточных наук не следует рассматривать как попытку объяснить все

известные факты. Этого заведомо невозможно достичь. Поэтому их

ценность определяется осторожной фразой: "Что-то в этом есть".

Как нельзя создать вечный двигатель, так нельзя в неточных науках

сформулировать строгие законы, из чего следует, что заведомо бессмысленно

пытаться это сделать. По этому признаку образы мышления исследо-

вателей, работающих в непересекающихся ("параллельных") областях

знаний, разнятся. И когда физик Р. Фейнман (пытавшийся подвязаться

в области психологии) упрекает психологов в произвольности и даже

фантастичности их теорий (которые сравнивает с культом "карго"), то

он как раз не учитывает философскую сторону вопроса -- гносеологи-

ческих различий между этими предметами.

В двусмысленное положение поставила себя экономическая

наука, которая не очень успешно пытается опереться на самую точную

науку -- математику, сама оставаясь существенно неточной. В ином по- ложении находится такая неточная наука, как медицина, успешно ис- пользующая синтетические лекарства и средства диагностики как про- дукт точных наук. Вообще, "неточная" не означает "малополезная". Но это означает, что метод законопостижения здесь ограничен.

Итак, разрушение фатализма закономерности способно при- близить исследователя к формулированию закона -- инструмента мышления, позволяющего с большим или меньшим успехом управ- лять ситуацией.

Закон или необходимость?

Логика естественных наук опирается на понятия закона и возможно- сти, элиминируя необходимость. Строгая необходимость тождествен- на единственности. Необходимость есть единственная возможность при сложившихся обстоятельствах. Закон касается устойчивых отношений между явлениями природы. Определяющим моментом для закона служит устойчивость отношения. Из формулировки закона не следует необходимость какого-либо процесса, но только его возможность или невозможность. Согласно закону как таковому, при одних условиях должны происходить процессы одного вида, а при других -- другого, так что, вообще говоря, связь между законом и каким-либо процессом строго не определена.

Заметим, что систематическое использование законов в физике (а затем и иных естественных науках) началось со времен И. Ньютона, то есть сравнительно недавно, если мыслить историческими масштаба- ми. Общественных наук физическая методология пока не коснулась.

Однако в истории, социологии и политической экономии до сих пор центральное место занимает понятие необходимости, которо- му придают смысл закона, хотя эти понятия лежат в разных плоско- стях. Определяющим моментом для необходимости служит устойчи- вость процесса. Так, общественное развитие понимают как в среднем необходимый процесс (то есть закономерность). При этом вопрос об устойчивых отношениях между формой семьи и экономическим укла- дом, между политическим режимом и неурожаем и т.п. (что могло быть областями приложения закона) вообще не ставится.

Между тем, общественный закон должен был бы иметь ней- тральную формулировку, ка-то: "Число беспризорных растет в эконо- мических укладах, использующих детских труд" или "Поток людей, приговоренных к трудовой повинности, обратно пропорционален массе хлеба, ежедневно потребляемого каждым трудящимся".

Метод абстрагирования

Метод абстрагирования, или аналитический метод, состоит в после-

довательном упрощении изучаемой проблемы путем искусственного

"отбрасывания" ряда конкретных субстанций.

Абстракция как предельное упрощение необходима, чтобы

раскрыть глубинные сложности в самом простом, прежде всего в про-

стом.

Так например, движение мы начинаем изучать с того, что аб-

страгируемся от всех видов криволинейного движения, затем от всех

видов ускоренного движения, оставляя для рассмотрения чистую

инерциальную форму. В то же время хорошо известно, что в конкрет-

ной действительности инерциальное движение в чистом виде не суще-

ствует, так что абстракция по своему понятию есть просто тенденция

мышления, чистое стремление к идеалу.

Вопреки кажущейся малозначимости, именно такой подход по-

зволил сформулировать понятия скорости, ускорения, расстояния и

времени, установить тождество неподвижного и движущегося и др.,

то есть позволил создать систему базовых понятий и сделать фундамен-

тальные открытия.

Однако для некоторых исследователей абстрагирование -- не

научный метод, но занимательная игра, в которой разрыв между отвле-

ченным и конкретным не преодолен. Обычно такие философы (часто

называющие себя субъективистами) противопоставляют абстрактное

конкретному как высшее низшему: "Я субъективный экономист, а не

бухгалтер".

Между тем, конкретное мышление не проще абстрактного. Не

многие умеют мыслить абстрактно, но еще меньше людей способно

мыслить конкретно в сложных обстоятельствах.

Мышление бывает абстрактным в двух противоположных

смыслах. В первом -- когда одновременно с абстракцией создает-

ся "мостик" перехода к реальности. Например, абстракция нигде не

встречающегося инерциального движения позволяет, тем не менее, в

большинстве случаев считать таковое возможным на Земле.

Во втором смысле абстракция конструируется без такого "мо-

стика", так что не имеет значения, что было положено в ее основу: оче-

видная реальность или голая фантазия. Это могут быть проектные и

конструкторские разработки в принципе не пригодные для реализации;

военная стратегия, которую нельзя осуществить; схоластическая ин-

терпретация математических теорий... Речь идет не об ошибках мыш-

ления, но о пороке образа мышления.

Тем не менее, этот вид абстрагирования считается научным с точки зрения критерия фальсифицируемости К. Поппера. Например, по абсурдному проекту можно построить некую автоматизированную систему, чтобы убедиться, что она неработоспособна. Однако это еще не означает, что ее абстрактная модель -- исходный проект -- образец научности, а не игра чистого воображения.

Но в философии даже противоположные формы мышления могут быть взаимно интересны, ибо отсутствует критерий, по которо- му можно определить, кто мыслит более правильно.

В общем случае метод абстрагирования может служить вполне универсальным логическим приемом познания. Все нижеизложенные методы, так или иначе, являются конкретизацией видов абстрагиро- вания.

Метод мысленного моделирования

Моделирование может быть использовано как для исследования, так и для прогнозирования.

Смысл исследовательской модели состоит в том, что создается специальное упрощенное структурированное представление о некото- ром явлении или процессе. Так, чертеж дома является его моделью. Он позволяет исследовать будущую (или уже существующую) кон- струкцию дома на прочность, позволяет целесообразно скомпоновать помещения и т.п.

Сущность прогностической модели состоит в том, что мысль в ряде случаев работает быстрее, чем происходит развитие реального процес- са, что позволяет исследовать "поведение" модели до наступления действи- тельных событий и таким образом предугадать их.

Наконец, внедрение человека в микромир с его сверхбыстры- ми процессами потребовало создания модели "растягивающей время", которая противоположна прогностической, но с исследовательской точки зрения сохраняет полезность.

Исследовательская модель может носить непосредственный, чисто мысленный характер (математическая модель, логическая, ки- бернетическая и т.п.) или быть опосредована натуральными (физиче- скими) явлениями (игрушечная модель железной дороги, энтомоло- гическая модель общества и др.).

С другой стороны, исследовательская модель, равно как и прогно-

стическая, может быть двух типов:

представленческая, или непрерывная, аналоговая, целостная,

одномоментная, типа "восковой отпечаток", геометрический образ и

пр.;

логическая, или дискретная, элементная, многочастная.

В качестве примера представленческой модели для оценки гра- ниц возможного использования физического прототипа, рассмотрим заведомо "неудобный" случай. Скажите, возможно ли использовать стакан воды в качестве модели... железной дороги? Наверное, да. Про- цессы, возникающие при колебаниях воды в стакане, могут модели- ровать устойчивость и саморегулирование других процессов, которые присутствуют, так или иначе, в каждом элементе, в каждом состоянии железнодорожного состава: в двигателях, в разгоне и торможении по- езда, в системе управления движением и др. Судя по всему, стакан воды может служить физической моделью не только железной доро- ги, но всего, чего угодно.

Поэтому, если, забыв о границах осмысленного использования модели, вы стали бы настаивать на том, что стакан воды -- это един- ственная или наилучшая модель железной дороги, или самая важная модель и т.п., то тем самым лишили бы процедуру моделирования ее практической полезности и впали бы в омут всеобщей объяснительной идеи. Последнее скорее свойственно авраамическим религиям, объяс- няющим все и вся божественным промыслом, а также является пре- зумпцией традиционного материализма, готового все проблемы спи- сать на "материальное единство мира".

Теперь сделаем следующий шаг: смоделируем реальную же- лезную дорогу с помощью игрушечной конструкции и пристальнее всмотримся в сущность моделирования.

Моделирование представляет собой такой способ мысленного сравнения двух сопоставляемых объектов, который позволяет выде- лить общие признаки, отождествляющие модель с ее предметом.

Если "наложить" множество свойств настоящей железной до- роги на множество свойств ее игрушечной модели, то в "пересечение" множеств попадут тождественные свойства, а вне пересечения окажут- ся противоположные.

Очевидно, что процедура сравнения модели с ее предметом может быть проведена "вглубь" пошагово: в группе "тождественных" признаков можно тщательнее "отфильтровать" более схожие призна- ки от менее схожих и т.д.

Механизм логического моделирования продемонстриру- ем на примере экономической теории. Предлагаемую дискретно- логическую модель будем создавать путем наложения ряда упрощаю- щих и одновременно ограничительных требований на общие представ- ления о предмете, как-то:

целостность экономики (добыча-переработка-торговля- потребление-добыча...);

непрерывность производства (в отличие от фактической дис-

кретности хозяйственных процессов);

закрытость (самодостаточность) экономической системы (усло-

вия: численность работников остается неизменной; неистощимость

сырья и почвы).

Таким путем мы исключили из рассмотрения великое множество раз-

нонаправленных тенденций и сложностей хозяйственной структуры.

Исследование такой модели позволяет соткать субстрат, к ко-

торому в дальнейшем можно последовательно добавлять те или иные

конкретные факты для достижения более реалистичной картины.

При работе с моделью (исследовательской или прогностиче-

ской) используется принцип, который мы назовем "конструирование

вместо природы".

Исследователь анализирует, какова должна быть природа ве-

щей, чтобы она смогла проявиться в том или ином конкретном виде.

При этом он мысленно конструирует, "прокручивает" варианты воз-

можных связей и интуитивно... отгадывает результат (или впадает в

заблуждение).

Так, Д. Бернулли (1700--1782) построил математическую модель

водяного потока, хотя природа многих гидродинамических явлений

не ясна по сей день. Остается неизвестной природа электромагнетиз-

ма, хотя успешно работающая математическая модель этого явления

была составлена Дж. Максвеллом еще в 19 веке. И т.д.

В заключение отметим, что метод моделирования относится к

числу наиболее общих методов исследования, так что все нижеизло-

женные методы, так или иначе, раскрывают и детализируют его.

Метод прогнозирования и выбор решения

Прогнозирование есть мышление "по вероятности". Поэтому начнем наши рассуждения с рассмотрения сущности случайных процессов.

Проведем мысленный эксперимент со сжатой пружиной, кото- рая, высвободившись, подбрасывает вверх шарик, монету или шести- гранную игральную кость.

Расположение точек на шарике, которыми он каждый раз будет соприкасаться со столом при своем падении, непосредственно зависит от спектра сил, развиваемых пружиной при ее распрямлении. В итоге, спектр окажется равновероятным, то есть неопределенным.

При тех же условиях предметы с меньшей степенью симме- трии, скажем игральная кость, будут падать не на любую точку своей поверхности, но только на одну из своих граней. В этом случае, как мы понимаем, результат уже не будет зависеть от своей причины -- уси- лий пружины, -- но только от имманентных свойств подбрасываемых

предметов (их формы).

Аналогично игральной кости "работает" закрытая урна с оциф-

рованными шарами одинакового размера, которые каждый раз после

изъятия и возвращения шара тщательно перемешивают. Если фикси-

ровать номера вынутых шаров, получим почти равномерное распределе-

ние.

В действительности игральная кость может коснуться поверх-

ности любой своей точкой, но в следующий момент она займет устой-

чивое положение и ляжет на одну из своих сторон. По аналогии, нельзя

вынуть из урны, скажем, полтора шара и т.п. Назовем эту особенность

генерирования случайных процессов эффектом устойчивости.

Эффект устойчивости позволяет прогнозировать множественный

результат наступления событий без знания причин их побудивших.

Обратимся теперь к социальной сфере. В отличие от приве-

денных примеров, конечное множество общественных форм (исто-

рически определенные общественные формации и типы государств,

известные религиозные направления, существующие виды семейных

отношений и др.) не является вполне закрытым и устойчивым, так как

предполагает возможность распада одних форм и образования иных,

ранее неизвестных. Это накладывает на прогноз неопределенность, до-

полнительную к той, что является следствием разнообразия условно

неизменных форм.

Так, вопреки событиям недавнего прошлого (гибели всемир-

ного центра социалистического уклада) и изменившимся условиям

социального бытия, причины возникновения социализма сохраняют-

ся в мире, так что можно спрогнозировать с некоторой вероятностью

дальнейшее появление государств просоциалистического толка из числа

стран "третьего мира", но нельзя рассчитывать на то, что это будет та-

кой же самый "социализм".

Процесс социальных и экономических явлений, напротив,

представляется строго детерминированным. Но это только на первый

взгляд. Так, до сих пор не удалось обнаружить не то что каузальную

связь, но и какую-либо общую закономерность в последовательности

мировых экономических кризисов, которые шествуют по планете уже

два века.

Специфическая трудность использования вероятностного

метода для социального прогнозирования связана с противоречием

между множественной сущностью понятия вероятности и необходи-

мостью единичного, одноразового прогноза "на завтрашний день".

Случайным (не детерминированным), согласно определению, может быть

ряд событий, процесс и не единичное событие. Но понятие вероятности

не распространяется на единичные события, хотя кажется иначе. Это

приводит к противоречию: субъект старается как-то обосновать свое решение даже тогда, когда основания для этого отсутствуют.

Пусть, например, вам предоставлена возможность однократно- го выбора лотерейного билета в одной из двух куч. Причем известно, что в одной куче находится много выигрышных билетов, а в другой

-- мало. Поскольку выбор одноразовый, его результат непредсказуем. Тем не менее, интуитивно, вопреки логике индивидуального поведе- ния, вы подойдете к куче с большим количеством выигрышных биле- тов... и вытяните, быть может, "пустой" билет.

Другой пример. Пусть, изучив устойчивые связи событий, произошедших в разное время в третьих странах, и сравнив их с со- бытиями, происходящими в вашей стране, вы по аналогии определи- ли группу возможных вариантов развития событий "на завтрашний день". Существует ли способ угадать путь развития? Очевидно, нет, ибо, опять-таки, не существует критерия надежности для однократного выбора. Но здесь включается "интуиция", ориентир предложен, и "до- воды" приведены...

Важно отметить, что сплошь и рядом существуют такие ситуа- ции, когда ничто невозможно предугадать, несмотря на имеющуюся ин- формацию. Поэтому человек обречен разрушать нишу своей жизни.

Подойдем к этому вопросу с другой стороны. Жизненный срез под названием "выбор решения" тем схож с игрой в шахматы, что ни в начале, ни в середине игры еще не ясны конкретные действия по до- стижению цели. Сначала игроки делают некоторые "косвенные" ходы, постепенно расчищая дорогу к цели. При этом, возможно, ни один из ходов не был безусловно необходим, а некоторые, вообще, были лиш- ними и, даже, затрудняли целенаправленное движение. Но как иначе без ошибок достичь незримой цели?!

Жизнь тем отлична от игры, что ее цели условны, множествен- ны, взаимно противоположны, узконаправлены и краткосрочны. Если шахматная игра конечна и поэтому алгоритм ее решения должен су- ществовать в принципе (хотя и неизвестен), то в бесконечно многообраз- ной жизни принципиально отсутствуют достаточные основания для при- нятия единственно правильного решения.

С другой стороны, если бы имманентный человеку механизм принятия решений был строго детерминирован, а не произволен, то процедура выбора решения стала бы ненужной. Более того, известны случаи, когда причинное начало вообще отсутствует. Например, в город ведут две параллельные дороги. Какую из них вы выберете? Такая си- туация имеет название "Буриданов осел". Здесь логика действий состо- ит в том, чтобы действовать, не озираясь на логику.

Вообще говоря, отсутствует жесткая связь между знанием (ин-

формированностью) и конкретно принятым решением. Но стохасти- ческая зависимость существует. Это утверждение касается множества решений, принимаемых одним и тем же лицом или многими лица- ми. Речь идет не о том, что на определенность решения влияют со- путствующая ситуация и психофизиологическое состояние индивида. Это само собой разумеется. Речь о том, что принимать решения, не детерминированные знанием -- атрибутивное свойство мозга. Один и тот же индивид, находясь в одних и тех же условия, в одном и том же состоянии, располагая одними и теми же знаниями способен при- нимать альтернативные решения. Таков феномен индивида, отличный от феномена популяции, для которой связь между множеством при- нятых решений и знанием тоже не вполне детерминирована, но стоха- стически обусловлена.

Все это наводит на мысль, что в основе конкретной деятельно- сти животных и человека заложен некий генератор потока случайно- произвольных решений, имеющий те или иные причинные ограничения. В частности, можно много рассуждать о причинах, побуждающих детей играть, однако ясно, что там, где отсутствует произвол, где нет места случаю, там нет и игры -- сердцевины любого целесообразного деяния. При этом, чем уже цель, тем разнообразнее набор допустимых средств. На- против, широкое направление предъявляет жесткие требования к вы- бору взаимоувязанных средств.

Например, если революционеры ставят перед собой одну и только одну цель -- победить, то тем самым подразумевается, что при- годны, могут и должны быть использованы самые разнообразные сред- ства. Но если задача ставится так, что в результате революции непре- менно и сразу должно образоваться республиканское демократическое правовое гуманное общество, то уже в ходе революции должны быть приложены усилия, направленные на формирование соответствую- щих государственных институтов во взаимном согласии их устройства, что, впрочем, невозможно, так как указанная палитра целей не совме- стима с задачей преодоления сопротивления старого общества.

Итак, мы выяснили, что возможность (невозможность) прогно- зирования заложена самой природой вещей, причем, выбор решения не является прямым следствием прогноза.

Метод неопределенности

Здесь воспользуемся известным открытием, сделанным в области квантовой механики и принадлежащим В. Гейзенбергу -- "принципом неопределенности" -- в качестве метода познания. Таким образом, за- кон природы будет использован как основание метода познания.

В живой природе и обществе этот физический принцип имеет аналогии.

Речь идет о том, что получение более точной информации в одном аспекте знаний нередко возможно лишь ценой потери точно- сти в других областях. В одних случаях этот феномен обусловлен при- родой познания, в других -- природой познаваемого объекта.

Любое измерение требует некоторого времени. Чем короче про- межуток измерения, тем точнее смысл измеряемого параметра. Одна- ко при нулевом временном интервале (моменте) теряет смысл любой параметр. Это противоречие и создает неопределенность вывода.

Эффект разброса результатов измерений можно наблюдать, например, при сплошной переписи населения. Поэтому сплошную перепись населения страны стремятся провести в наиболее короткий срок, обычно несколько дней. Наиболее точное значение численности населения станы можно было бы получить, если провести перепись в течение одного часа. Но тогда такой показатель, как смертность (из- менчивость вообще), не сможет быть определен, даже, с минимальной точностью. Действительно, число умерших и родившихся во время проведения переписи есть величина случайная. Для получения устой- чивой цифры, нужно подсчитать за более длительный период: ска- жем, за один год.

Одно качество достигается за счет снижения другого. Подобные противоречия неразрешимы в принципе, что создает неопределенность в понимании результатов.

Так, общественное разделение труда (прежде всего в науке) по- зволяет малой группе людей достичь большего успеха в одном виде деятельности за счет игнорирования глубоких знаний и падения на- выков в остальных сферах. Отказ от разделения труда сделает труд, конечно, более "гармоничным", но произойдет это за счет сниже- ния уровня навыков и глубины знаний в каждой из сфер деятельно- сти. Однако именно к этому призывает рукопись-учение К. Маркса и Ф. Энгельса "Немецкая идеология": "Во всяком случае, при комму- нистической организации общества отпадает подчинение художни- ка местной и национальной ограниченности, целиком вытекающее из разделения труда, а также замыкание художника в рамках какого- нибудь определённого искусства, благодаря чему он является исклю- чительно живописцем, скульптором и т.д., так что уже одно название его деятельности достаточно ясно выражает ограниченность его про- фессионального развития и его зависимость от разделения труда. В коммунистическом обществе не существует живописцев, существуют лишь люди, которые занимаются и живописью как одним из видов своей деятельности". И т.п.

Другой пример -- неопределенность статистических прогно- зов (экономических, социальных, демографических, метеорологиче- ских...), где действует правило: чем меньшей задана точность прогноза, тем он надежнее. На языке теории вероятностей то же высказывание звучит так: уменьшение точности за счет увеличения доверительного интервала повышает надежность того, что истинное значение попадет в указанные пределы.

Следует также учитывать, что макроэкономические показатели не могут быть однозначными. Так например, известно, что измеренное (и вычисленное) значение средневзвешенной цены должно иметь не- кую статистическую погрешность, возникающую из-за ограниченных размеров выборки. Но погрешность измерения должна иметь место и при сплошном измерении цен и стоимостных потоков, вследствие того, что объект измерения всегда подвижен. Подвижен и сам процесс измерений, для которых не бывает в точности повторяющихся усло- вий.

Таким образом, неопределенность значений социальных и макроэкономических показателей заложена в их природе.

Например, безадресные и безыменные выборочные опросы на- селения позволяют выявить истинную картину того или иного соци- ального явления (поскольку на респондента оказывают минимальное воздействие), однако таким способом затруднительно получить равно- мерно распределенную случайную величину, что не позволяет судить о ситуации в целом. Напротив, если выполнить адресное и поименное социальное обследование, то указанные недостатки элиминируются, однако статистическая картина искажается (поскольку на респонден- та оказывают максимальное воздействие).

Еще одна интерпретация принципа неопределенности заклю- чается в том, что попытка как можно детальнее описать одно из взаи- мосвязанных явлений препятствует однозначному определению друго- го явления. Так, если сосредоточить внимание на количестве шарфов и шляп, которые можно было бы купить на одни и те же деньги, то труд, затраченный на их изготовление, будет представлен неопределенно- средней абстракцией. Если же сосредоточить внимание на природе конкретного труда по изготовлению товаров разного вида, то деньги представляются чем-то неопределенно-индифферентным в отноше- нии товарного разнообразия, а сам товар выступает как средняя нео- пределенная потребность человека вообще.

Эффект неопределенности специфически проявляется в про- цессе классификации. Действительно, когда вы классифицируете не- кие явления, предметы или свойства по избранному вами признаку, то все остальные различительные признаки отождествляются между со-

бой и таким образом игнорируются.

Например, можно дать или экономическую, или политиче-

скую характеристику исторического момента, но не удастся сделать

это одновременно, хотя они взаимозависимы.

Итак, метод неопределенности позволяет при углубленном из-

учении предмета игнорировать второстепенные особенности и одно-

временно напоминает об их существовании.

Метод классификации

Метод классификации широко известен и хорошо разработан в тео- рии. Здесь остановимся на некоторых его особенностях, носящих со- циальный оттенок.

Классификация -- это один из способов постижения реальности через сравнительное определение понятий и построение логической структуры массива знаний. При этом следует учесть, что смысл каж- дого элемента классификации обрастает различными нюансами в за- висимости от контекста, что, в свою очередь, отрицает классификацию как метод.

В качестве примера рассмотрим пару понятий: интерес- безразличие.

Интерес может быть для себя и для чего-то другого. Интерес для себя -- это, например, интерес к самому процессу индивидуальной деятельности. Если у вас есть интерес к рисованию или к стяжатель- ству -- это интерес для себя (то есть, интерес ради интереса). Если вы копите богатство для шикарной жизни, то здесь мы имеем интерес для иного. В таком же плане следует различать интерес к процессу труда и к его результатам. Интерес к результатам труда распадается, в свою очередь, на интерес к полезности (нужности) продукта, интерес к его качеству (функциональности, долголетию, ремонтопригодности...), количеству и стоимости.

Далее, интерес может быть самопроизвольным и вынужден- ным. Если богатый человек ни в чем не нуждается и при этом зани- мается столярным делом -- это самопроизвольный интерес. Если же вы пролетарий, то вынуждены трудиться, чтобы прожить. Раб прояв- ляет интерес к работе под ударами плети, а член трудовой бригады или коллективного хозяйства проявляет интерес к труду ... вследствие морального давления своих коллег. Вынужденный интерес, в итоге, по- рождает безразличие.

К разным результатам приводит, как известно, индивидуально контролируемый интерес к труду (рабочий-сдельщик) и коллективно контролируемый интерес (барщина, колхозные отработки, бригад-

ный подряд...). Интерес к коллективному труду всегда ниже индиви- дуального. Но, вопреки низкому интересу к труду, коллективный труд может быть производительней за счет более целесообразной его ор- ганизации и применения более экономичных средств труда. Капита- лизм приложил немалые усилия, чтобы совместить несовместимое: сочетать высокую организацию с высоким интересом, -- и достиг в этом успеха.

В общем случае классифицируемые свойства интереса и без- различия накладываются друг на друга, моделируя пеструю мозаику конкретных форм общественных отношений.

К методу классификации непосредственно примыкает метод членения вопроса. Вопрос сам по себе есть некое утверждение, где отсут- ствуют одно или несколько логических звеньев, которые необходимо най- ти. Таким образом, любой вопрос, поскольку он содержит утверждение, имплицитно выражает чужое мнение.

Правильно поставить вопрос -- значит составить близкую к ре- альности микромодель некой ситуации. Ответ на вопрос -- нахожде- ние недостающего звена (звеньев) логической цепи -- вовсе не должен, по нашему мнению, носить формально-логический характер, но пред- полагает исследование проблемы, как таковой, с последующим уточ- нением вопроса и, возможно, заменой одного вопроса другим.

Важную роль в этом деле может сыграть метод членения во- проса. Рассмотрим следующий традиционно-схоластический вопрос- пример: "Сколько чертей может разместиться на острие иглы"? Что утверждается в этом вопросе неявным образом"? -- То, что размеры чертенка могут быть сколь угодно малы и кончик иглы есть точка нуле- вого диаметра. Таким образом, этот вопрос распадается на несколько:

Существуют ли черти?

Действительно ли они могут стать бесконечно малыми?

Что такое бесконечно малая величина?

Может ли бесконечно малая величина по своему понятию при-

нимать дискретные значения? И т.п.

Членение вопроса позволяет абстрагироваться от выраженного

вопросом чужого мнения и вникнуть в суть проблемы.

Еще пример -- деление научных теорий на предсказательные,

объяснительные, методические и смешанные.

Предсказательная теория позволяет только предсказывать ре-

зультат некоторых определенных действий индивида или направление

развития естественных процессов (в закрытой системе). Такая теория

не способна объяснить суть явлений. Например, понятие теплорода в

теории тепла А. Лавуазье или так называемая Стандартная (квантовая)

теория в физике элементарных частиц, или теория заболеваний... Та-

кие теории, хотя и позволяют логически связать уже известные факты и систематизировать знания, но не позволяют представить явление в образах.

Объяснительная теория позволяет представить явление в обра- зах, но не позволяет делать прогнозы. Сюда отнесем такие науки, как историю, сейсмологию, макроэкономику и др.

Методическая теория ничего не предсказывает и не объясняет, но позволяет исследователю построить специальную теорию: пред- сказательную, объяснительную или иную. Сюда отнесем математиче- ские и некоторые философские теории.

В общих случаях научная теория носит смешанный характер. Метод классификации позволяет раскрыть проблему всесторонне и сразу на многих уровнях.

Метод сопоставления

Метод сопоставления имеет две формы: аналоговую и гомологовую.

Аналогия есть перенос идей из одной области знаний в другую,

особенно в тех случаях, когда наукой не выработаны собственные по-

нятия. Возможность и продуктивность аналогий базируется на идее

единства мира и инвариантности его процессов.

Так, наука о запахах пользуется понятиями зрительного, вку-

сового и тактильного восприятия. Обсуждая общественные процессы,

мы пользуемся понятием силы, определенным физикой, а когда гово-

рим о политической борьбе, привносим сюда представления о спор-

тивной игре и т.д.

Перенос идей в существенно схожих ситуациях называют гомо-

логией.

Так, медицина изучает физиологию и психологию человека на

... собаках и крысах. Когда философия, изучив разделение функций

у общественных животных, переносит сформировавшиеся представ-

ления на человеческое общество, то не выходит за рамки естественной

лаборатории, созданной самой природой.

В обоих случаях нечто вполне очевидное и изученное перено-

сится в область темную и сложную.

В плане представлений о социуме метод сопоставлений явля-

ется одним из ведущих и широко используется в настоящей работе.

Методы диалектики и полилектики

А. Диалектическая логика представляет некий способ неформального (то есть внелогического, вопреки названию) моделирования, который от-

носится к первоосновам познания -- механизму образования понятий

-- и выражает комплексный подход к любой проблеме.

Диалектика, как тот или иной набор методов из якобы "един-

ственно правильного" способа мышления, встречается в работах не-

которых философов, начиная с глубокой древности. Основная идея

диалектики, восходящая от Гераклита Темного и Зенона Элеата к не-

мецким философам Ф.В.Й. Шеллингу, Г.В.Ф. Гегелю, Ф. Энгельсу и др.,

-- принцип единства противоположностей -- утверждает, что любое по-

нятие имеет смысл лишь одновременно и в сравнении с противопо-

ложным понятием (произвольно взятым из ряда других противоположных

понятий), причем смысл этот теряет свою определенность как в точке

полного тождества понятий, так и в точке предельной абстракции --

когда понятию уже ничто не противопоставляют. Вдумчивый чита-

тель, наверное, заметил, что само понятие "принцип" подразумевает

формализованный (а вовсе не содержательный) подход, что, по суще-

ству, отрицает особую роль диалектики в познании. Иными словами,

формальный элемент присутствует в диалектической логике по ее по-

нятию. Тем не менее, диалектика не является исчислением, это не ло-

гика.

Что же это за логика вне логики? Недоразумение, заключающее-

ся в том, что диалектику принято относить к логике, проистекает, как

представляется, из названия центральной работы Гегеля "Наука логи-

ки", где этому термину дается иное понимание: "Логику [диалектику

-- Автор], стало быть, следует понимать как систему чистого разума,

как царство чистой мысли". Диалектическая логика для него есть пол-

ноценная теория познания, а не формализованная система исчисле-

ния или отдельные методы мышления.

Как набор методов, диалектика есть формализованное знание,

что позволяет легко сделать ее объектом логического анализа, с одной

стороны, и рассматривать ее как черновой набросок особого исчис-

ления. По примеру существования множества математических логик

(исчислений) следует полагать, что диалектика может оказаться одной

из предтеч эпистемологических логик, а не единственно правильной

наукой, как ее понимал Гегель.

Исходным моментом диалектики Гегель считал "метод отрица-

ния отрицания", результатом которого является возврат к тому, что

было, но уже с некой добавкой, которая символизирует историческое

развитие мышления.

Гегель, как видится, понимал диалектику как систему, близкую

к той, что сегодня считают исчислением логики: "Система логики --

это царство теней, мир простых сущностей, освобожденных от всякой

чувственной конкретности". Но это только видимость. У него, как и у

других философов-диалектиков, отсутствует систематическое изложе- ние диалектики как метода. Он пользуется диалектикой как специфи- ческим способом мышления, так что читателю приходится "выужи- вать" то, что относится собственно к методу. Так поступил, в частно- сти, Ф. Энгельс ("Диалектика природы"), обнаруживший в гегелевской диалектике целых три "закона" (которые суть частные примеры при- ложения принципа "единства противоположностей").

Сфера диалектики -- природные явления (и не только), по- скольку они выражены в понятиях. Это логика философских понятий. Гегелевская диалектика -- робкая попытка создать методологию по- знания. Его "логика" состоит преимущественно из интерпретаций (примеров), формализацию которых предстоит еще создать.

С другой стороны, нельзя формализовать должным образом то, что для этого не предназначено. Для этого нужна новая, неэпигонская, логика, по отношению к которой диалектика Гегеля вдруг (!) окажется частным случаем, притом не совсем верным. Однако, судя по харак- теру претензий автора "науки логики", такой поворот дела его бы не обрадовал.

Образование понятий -- не единственная область применения диалектической модели. В нее укладываются и явления природы, и ло- гика доказательств, например: третий закон И. Ньютона (тела действу- ют друг на друга с силами, равными по модулю и противоположными по направлению), явление магнетизма (неразрывное единство север- ного и южного полюсов), теорема К. Гёделя о неполноте арифметики, доказывающая ограниченность средств формализации и т.п.

Интересным представляется вопрос: "Следует ли от диалекти- ки, как логики, требовать непротиворечивости и полноты, притом что объектом ее анализа служит противоречивость как таковая"? Филосо- фия не знает ответа.

Здесь коснемся только вопроса предвосхищения диалектикой зародившейся на рубеже 19--20 веков интуиционистской логики, прин- цип которой: "логике присущ не только атрибут формальности, но и содержательности", -- корреспондирует с гегелевским высказывани- ем: "... неудачно уже утверждение, что логика абстрагируется от вся- кого содержания, что она только учит правилам мышления, не имея возможности вдаваться в рассмотрение мыслимого и его характера".

Сравнивая между собой обе логики, отметим, что из интуицио- нистской логики, как и из диалектики, элиминирован "закон исклю- ченного третьего", но там нет также и "закона двойного отрицания"

-- основы диалектики. Следует, правда оговориться, что закон исклю- ченного третьего элиминирован из интуиционистской логики, ибо не поддерживает непроверенное на истинность высказывание, а не пото-

му, что там признают истинность противоположных высказываний. Закон же двойного отрицания, как возвращение к первоначалу -- не со- всем то же, что диалектический принцип "отрицания отрицания", ко- торый предполагает возврат к прошлому "на более высоком уровне".

Таким образом, интуиционистская логика лишь поверхностно смахивает на диалектическую.

Вообще говоря, диалектику Гегеля и его эпигонов понимают трояко:

1) как свойство вещей;

2) как закон природы (в том числе общества);

3) как объяснительный принцип.

Объяснительный принцип не относится ни к методу, ни к логике.

Смысл его в следующем. Как только удается представить явление или

процесс как единство противоположностей, так сразу объявляется,

что тем самым раскрыта его сущность и на этом научная мысль оста-

навливается. Таким образом, диалектика выступает проводником об-

скурантизма.

Так, "достаточно" объявить, что магнитный стержень есть во-

площение "закона единства противоположностей" (пример -- "Фило-

софия природы" Гегеля), как сразу становится "ясно": там и открывать

больше нечего. То, что это вовсе не универсальный закон природы,

показало дальнейшее развитие физики. Оказалось, магнитное поле,

будучи всегда замкнутым, не имеет полюсов, но зато имеет направ-

ление, а "полюса" суть проявление неоднородности направленного

поля. Итак, пара противоположных понятий: северный и южный маг-

нитные полюсы, -- выражает направление и потому есть вектор, есть

целое от природы, а не нечто насильно-мысленно совмещенное.

Так, подмеченное на некотором этапе человеческого процесса

историческое развитие, "объясняется" реализацией пресловутого "за-

кона отрицания отрицания", и на этом основании развитие призна-

ют необходимым. Этот "вывод" представляет для нас особый интерес.

Ведь, если развитие необходимо, то все страны были бы отнесены к

числу развитых, и не существовало бы пестрой картины стран и наро-

дов с разным уровнем культуры, разным общественным укладом и т.п.

Получается, что признак необходимости присущ только некоторым

странам -- передовым. Здесь отметим, что глобализация (которая на-

чалась не вчера) способствует усреднению мировой культуры, в том

числе путем "окультуривания" отсталых народов. Но это иной меха-

низм распространения культуры, отличный от "необходимого".

То же замечание касается и эволюции биосферы. Если бы су-

ществовала необходимость ее развития (теория Ч. Дарвина), то мир

жизни должен был состоять только из высших животных -- млекопи-

тающих. Но без простейших бактерий млекопитающие существовать не могут.

Здесь подчеркнем, что принцип необходимости как и естествен- ные законы касается отношений, но не процессов. Наблюдаемое развитие живой природы (в том числе общества) подчинено не необходимости, но достаточности. При этом философия не имеет основания утверж- дать, что этап текущего развития будет продолжаться долго и приве- дет в итоге к качественным изменениям и притом в лучшую сторону.

С другой стороны, диалектический закон "отрицания отрица- ния" (закон вечной изменчивости) нельзя признать состоятельным, по- скольку он игнорирует противоположный закон природы -- "закон инертности". Таким образом, особый смысл всеобщности, который ему приписывают, на самом деле отсутствует.

Вообще, диалектика, как и всякий иной научный метод, не вполне научна. Диалектика антинаучна именно потому, что она метод, формальность, то есть нечто застывшее.

В то же время эффективность диалектического метода теоре- тического исследования неоспорима. Дело в том, что существование противоположных, а также противных, понятий обычно предполага- ется в исследовании лишь латентно. Так вот, диалектика требует пред- ставлять их в явном виде, чтобы определить одно понятие через отри- цание противоположного. Например, если бы кроме "стола" на свете не существовало больше никаких вещей, противных ему в понятии, то и стол не смог быть никак определен.

Между тем, пара противоположных понятий в этом смысле -- необходимый минимум. Рассмотрение отдельного понятия изолиро- ванно от противоположного не может быть истинным, а рассмотрение только пары противоположных понятий не может быть достаточным. Поэтому вполне резонно от пары противоположностей -- "ядра диа- лектики" -- перейти к многомерным векторам противоположностей, или к полилектике.

Б. Полилектика как расширение диалектики приняла на воору- жение многосторонность понятийного смысла, а значит, обязательное наличие у каждого отдельного понятия множества противоположно- стей, у каждого действия -- множества причин и следствий, множества целей и истоков и т.д. Кроме того, она вобрала в себя иные элементы методов познания.

В этом смысле полилектика подобна игре с участием многих игроков. Можно сказать, что это философия теории игр: ее эпистемо- логия, онтология и логика. Объединяет полилектику и теорию игр на- личие более двух активных начал любой природы. Например, игра с

экологической нишей человека, игра с преступностью, игра с восста- новлением здоровья, игра с экономическими кризисами (прощение долгов банкам и крупнейшим корпорациям), игра в политические ре- жимы... Но, в отличие от математической теории игр, философская концепция не связана с идеей оптимизации и не сводится к ней.

Так, с точки зрения полилектики, защита экологической ниши человека не может не повлечь, в итоге, ее разрушение. Однако здесь возможно добиться множества промежуточных результатов, называе- мых "условно оптимальными" и т.п.

Если в диалектике формальный принцип присутствует импли- цитно, как момент, как потенция, то полилектика демонстрирует нам неистребимость формально-логического начала, лишая его, однако, главенствующего положения.

Обратимся к примерам, подобранным так, чтобы подчеркнуть методологическую (формальную) сторону полилектики, быть может, в ущерб смысловой.

1. Красота--безобразность есть одномерный (то есть диалекти-

ческий) вектор противоположностей.

2. Двумерный вектор (полилектический) будет состоять из двух

пар понятий:

красота--слабость;

безобразность--сила.

Под эти понятия легко, например, подвести идею эмансипации жен-

щин (то есть идею их "омужествления").

3. Перейдем теперь к трехмерному вектору понятийных пар,

или, в общем случае, к матрице противоположных понятий:

1) "красота--слабость" и "религиозность--аполитичность";

2) "безобразность--сила" и "атеизм--политичность";

3) "нейтральность--сила" и "религиозность--политичность".

Приведенный набор, равно как и любой другой, можно интер-

претировать как угодно, например, так:

1 вектор -- это религиозная и аполитичная в своей массе жен-

ская половина общества;

2 вектор -- атеистическая и политизированная в своем боль-

шинстве мужская половина;

3 вектор -- теократическое государство.

Отсюда моделируемую общественную ситуацию можно пред-

ставить таким шуточным пассажем: "Привлекательность женщин,

при их беспомощности, побуждает мужчин, невзирая на расхождение

мужского мировоззрения с женским, поставить религиозность во гла-

ву государственной политики". И т.п.

Полилектика, как логический метод, предполагает структури-

рованное комплексное исследование той или иной проблемы, тогда как диалектика остается лишь моментом в процессе аморфного иссле- дования. Поэтому диалектика есть не что иное, как одномерная поли- лектика.

Конечно, данное определение полилектики -- это даже не введение в новую логику, что потребовало бы монографической разработки темы.

Тем не менее, как читатель успел заметить, в настоящем иссле- довании мы систематически пользуемся как диалектическими, так и полилектическими приемами.

Раздел 4. СОЦИАЛЬНАЯ ОНТОЛОГИЯ И ГНОСЕОЛОГИЯ Воззрение на мировоззрение

Интеллект индивида характеризуется набором знаний. Если эти зна- ния взаимоувязаны, ранжированы, то можно говорить о дополнитель- ном качестве -- системе знаний. Если термин мировоззрение отожде- ствить с системой знаний, то больше и добавить нечего.

Однако существует и специфическое понятие мировоззрения, как представления человека о мире в целом. Мировоззрение опериру- ет такими всеобъемлющими категориями, как мир, вселенная, приро- да, материя, обобщенный разум, время, пространство, мораль, истина, жизнь...

При этом игнорируются такие непривычные, хотя и бо- лее осмысленные, физико-математические понятия, как траекто- рия четырех-вектора в псевдоевклидовом пространстве событий (Г. Минковский), энергия-импульс, мировая линия, симметрия, эрго- дичность и пр.

Новых понятий в социологии и политической экономии хоть отбавляй, но в осмысленности они проигрывают физическим, и на роль объекта мировоззрения не претендуют.

Подсознательное стремление к мировоззренческой форме по- стижения мира естественно для человека, ибо избавляет от необходи- мости думать об одном и том же многократно. Эта естественная тяга к мировоззренчеству привела, как нам кажется, к всеобъемлющей идее бога в большинстве мировых религий.

Всеобщность мировоззрения переплетается с концепцией еди- ной и бесконечной вселенной. Хотя диаметр вселенной, как будто, из- мерен астрофизиками, в глазах философа мир традиционно представ- ляется бесконечным. Различают актуальную и потенциальную, абсо- лютную и "дурную", а также большую и малую бесконечность.

С другой стороны, ничто не мешает считать мир конечным. Но это должна быть столь большая (малая) конечность, что, сколько бы человек не изучали мир, он ни на волосок не смог бы приблизиться к истине. Хотя нельзя приблизиться к истине, поскольку априори о ней ничего не известно, однако можно исправить прежние представления о мире.

Иными словами, на поверку оказалось, что бесконечен не мир, но истина.

Но существует и другое мнение. Согласно Пирсоновой концеп- ции фаллибилизма, истина существует как нечто вещественное, как су- ществует отдаленная звезда. И наука к ней приближается. Возникает противоречие: исследователь изначально знает о том, о чем собирает-

ся узнать подробно.

Если читателю удастся постулировать более строгую логику по-

знания, то он обретет истину на все времена.

Внутренние пороки мировоззренчества -- односторонность (вы-

раженная в предельности понятий) и фантастичность (необходимость

которой состоит в том, чтобы объяснить все и сразу).

Первой из специальных наук, которой пришлось признать

фантастичность философствующего мировоззренчества, была, по-

видимому, астрофизика, споткнувшаяся на серии сменяемых одна

другую космогонических теорий, оказавшихся не более чем произ-

вольными логическими построениями, включающими случайный на-

бор фактов. Однако самую последнюю из своих фантазий астрофизика

считает почему-то "единственно правильной" и называет особым тер-

мином -- космологией. Хотя надо отдать должное научному прогрессу.

Современная космология (в отличие от исторических аналогов) каче-

ственно продвинулась, объединив сразу три мира: микро-, макро- и

мегамир.

Согласно современной космологии, мир ограничен как сверху,

так и снизу, не стационарен (раздувается), многомерен и лишь в этом

смысле, возможно (!), безграничен. (Здесь многомерность понимают

чисто количественно -- как произвольное увеличение числа измере-

ний в пространстве вещей и физических полей, в противоположность

ограниченному четырьмя измерениями пространству событий в тео-

риях относительности А. Эйнштейна).

При этом, как и в случае с понятием "настоящего времени",

среднее звено -- макромир -- антропоморфен.

В этой связи заметим также, что физические представления объе-

диняет то, что стало известно, а философские -- неизвестное.

Особняком стоит мир "чистой математики", которая считает

себя ничем не обязаной ни физике, ни философии (например, теория

актуально бесконечных множеств Г. Кантора).

Но, несмотря на всю наукообразность своих составляющих,

мировоззрение, как представляется, есть не знание, а принцип. А всякий

принцип по своему познавательно-психологическому происхождению

есть вера. Поэтому мировоззрение есть вера в ту или иную "модель"

мира (изначально фантастическую), в которую удобно укладываются

все конкретные истины. Заметим, что философии всегда "удавалось"

создать целостное представление о мире, тогда как ни физике, ни ма-

тематике это не удается. Эту замечательную особенность философия

по-сестрински делит с религией.

Подобно философии, современная физика (а с ней и астрофи-

зика), гоняется за "теорией всего", полагая, что недостает лишь послед-

него штриха. И только математика уже 85 лет как стала сомневаться в возможности объять необъятное (работы К. Гёделя по математической логике).

В качестве доказательства беспомощности всеобъясняющего ми- ровоззренчества, приведем существенную вариабельность атрибутов многочисленных религий и концепций атеизма. Та же аргументация связана с множественностью философских школ. Такое разнообразие мировоззрений само по себе не означает, что объекта не существует (не существует бога или мира без бога, или единого и единственного мира...), однако говорит об отсутствии объяснительного принципа.

Самостоятельную роль здесь может играть этическая составля- ющая, которую каждая религия стремится представить как свою неот- ъемлемую часть. Ведь моральным догмам, несмотря на внутреннюю противоречивость, неопределенность и историческую ликвидность, присущи признаки правдоподобия и глобальной применимости, вследствие чего они легко могут стать предметом веры.

Мировоззрение как образ мыслей распадается на ряд локальных воззрений, например, социальное или экономическое. Общественные науки пытаются понять хоть что-то, и потому не столь амбициозны, однако и им присущи общие недостатки мировоззренчества.

В свою очередь, в социальном мировоззрении можно, напри- мер, выделить исторические учения ("Политии" Аристотеля, "Фило- софия истории" Г.В.Ф. Гегеля и др.) и социальные учения (социали- стические, коммунистические, фашистские, анархистские, морально- религиозные и т.п.).

Исторические учения пытаются создать закрытую логическую модель общественного процесса, а социальные -- модель "наилучше- го" общества. По самому своему подходу к теме и то, и другое подоб- но продуцированию мифов, обращенных в одном случае в прошлое, в другом -- в будущее.

Здесь важно обратить внимание на такое. Хотя всякое понятие абстрактно, фантастично по происхождению, некоторые, тем не ме- нее, могут иметь истинно-конкретное приложение в узко специфиче- ском ареале действительности.

Поэтому не следует отрицать конкретные исторические или со- циальные учения во всех частностях. Так, вполне продуктивной можно считать идею ограниченной направленности исторического процесса в виде социального развития--деградации и т.д.

Что касается последней пары понятий, то они одномоментно присущи не только обществу, но живой природе вообще. По сути, соединение этих понятий служит одним из определений жизни. Ин- тересно отметить, что данные процессы асимметричны: если развитие

есть процесс длительный, постепенный, волнообразный, идущий мел- кими шажками -- эволюционный, -- то периоды деградации краткос- рочны, обвальны, катастрофичны. При этом деградация сопровождает процесс развития, но происходит латентно до последнего момента -- момента катастрофы.

Отсюда, по-видимому, возникает иллюзия, что деградация есть нечто случайное, не свойственное природе живого.

Итак, мы показали, что именно следует понимать под мировоз- зрением, и в каких случаях удобно им пользоваться, а в каких -- прео- долевать подобный шаблон мышления.

Начала и пределы

Что служит субстратом любой системы знаний, любой теории? -- Описание стабильных явлений, стабильных отношений, не нашедших объяснения в пределах этой теории.

Чтобы нечто можно было рассматривать как начало (оно же граница) некой теории, следует задаться вопросом: "Объяснимо ли это нечто в пределах этой теории?" Так например, электронная структура атома служит главным основанием химической науки и одновременно является ее пределом, за которым начинается иная наука -- физика, а одним из начал биологии являются теоретические результаты, по- лученные другой смежной наукой -- биохимией. Медицина, в свою очередь, опирается на биологию, химию и т.д.

Таким же образом и социальным наукам доступны основа- ния, полученные психологией (политизированные черты характера), физиологией (принцип спонтанной активности), биологией (теория видов), кибернетикой (теории моделирования и авторегулирования), математикой (теория статистики, топология) и др.

С другой стороны, как ни странно, начала науки не есть для нее нечто исходное. В известном смысле наука развивается не от простого к сложному, как принято считать, но, напротив, идет по пути вскрытия своих начал. Каждый новый шаг в науке по необходимости возвращает ее к уточнению старого и разведке новых начал, разрушению старых границ и возведению новых.

Например, экономическая наука от случайных математических формул, зиждущихся на коэффициентах и процентных соотношени- ях, сумела перейти к качественно новому основанию -- системе поня- тий математического моделирования, так называемой эконометрики.

А вот политология зациклилась на внутрисистемных понятиях, как будто ей не требуется искать опору вовне.

Когда же теория, перестает сознавать свои границы, представ-

ляясь всеобъемлющей и завершенной, она умирает как процесс (или замирает на время, чтобы возродиться в новом качестве).

Таковой была алхимия со своей идеей "философского камня", поздним отголоском которой, между прочим, стала квазинаучная идея "флогистона".

Таковой была физика в эпоху конструирования "вечного двига-

теля", что оказалось невозможным.

Таковой была математика в плане поиска доказательства "пя-

того постулата" Евклида и решения уравнений высших степеней, что

тоже оказалось невозможным.

Такова современная астрофизика, выдающая преходящие гипо-

тезы мироздания за окончательную теорию.

Таковой остается социология, пока она путает произвол юриди-

чески закрепленных прав с фатальным действием общественных зако-

нов.

Лишена оснований и философия, так что неясно, что в ней воз-

можно, а что нет. При этом нельзя сказать, что философия преднаме-

ренно искажает реальность. Нет, она просто недопонимает ее, чем и

гордится. Но все меняется, так что нет оснований отчаиваться.

Тождественность и иллюзорность мироощущений

Тождественное, "правильное" восприятие мира, подтвержденное всем комплексом ощущений в их взаимной согласованности, является обыч- ным делом.

Так, мы видим определенные очертания и цвет стола и одно- временно можем его потрогать, попробовать его на зуб, постучать по нему, подвигать его; можно даже обнюхать и полизать этот предмет. Атрибутом тождественности восприятия служит инвариантность мо- дели объекта, зафиксированная в памяти: стол можно окрасить, сло- мать, поджечь и др., но образ стола сохранится.

Столь же обычной является иллюзорность объективного мира. В чем же состоит сама возможность существования иллюзорности? Како- ва гносеологическая сущность иллюзий?

Нам представляется, что иллюзорен не сам мир, но односторон-

ность его восприятия.

Рассмотрим в качестве примера явление миража в пустыне,

когда предметы (водоем, гора и т.п.) кажутся расположенными намно-

го ближе к путнику (вследствие особых оптических свойств нагретого

воздуха), чем это имеет место в действительности. Можем еще рассмо-

треть иной вид миража -- типа "фата-моргана", когда преломленные

в воздухе небеса представляются водоемом и т.п.

Иллюзорным, по существу, является восприятие плоского ри- сунка как объемного образа. Известные приемы черчения создают на плоскости иллюзию перспективы. Стробоскопический эффект

-- основа кино -- создает иллюзию непрерывного движения при бы-

стром перемещении отдельных картинок и др.

В приведенных примерах налицо подсознательное "умозаклю-

чение", основанное лишь на одном и только одном зрительном вос-

приятии объекта в особых условиях (скрытых или явных), тогда как

комплекс прочих ощущений был заложен в памяти при иных (обыч-

ных) обстоятельствах.

Обратимся за примерами к экономике. При низкой платеже-

способности населения возникает иллюзия, что не хватает денежных

средств на покупку товаров, тогда как в действительности недостато-

чен поток выпускаемых потребительских товаров. Конечно, недоста-

ток денег -- это не простой статистический факт, но результат более

или менее сложного умозаключения, основанного, однако, на анализе

ограниченного набора фактов из жизни обывателя: деньги в кармане

-- товар на прилавке. Но достаточно проследить цепочку комплемен-

тарных факторов, касающихся производства товаров, форм оплаты то-

варопроизводителей и механизмов ценообразования, чтобы прийти к

противоположному выводу: не хватает товаров.

Этот вид иллюзорности является результатом одностороннего

осмысления ограниченного набора фактов, выхваченных из целостного

явления или из единого процесса. В экономической истории известна

лишь одна попытка "объять необъятное". Это "Капитал" К. Маркса.

Однако всеобщность оказалась необъяснимой.

В то же время ясно, что никому не известен достаточный набор

человеческих ощущений или полный комплект фактов некоторого яв-

ления. Этой неполнотой снимается противоположность тождествен-

ности и иллюзорности. Поэтому, читатель, отнеситесь скептически к

собеседнику, говорящему "одну только правду".

Поистине, правда есть форма выражения самонадеянной лжи.

С другой стороны, если бы не существовало тождественного

сознания, то нельзя было бы осознать его иллюзорность. Факты ил-

люзорности сознания подтверждают, таким образом, существование

истинного. Возвращаясь к приведенным примерам, заметим: водо-

ем дальше, чем представляется, но небо близко; товары производят

в ограниченном количестве, тем не менее, они лежат на прилавках и

т.д.

Истина и ложь, являясь понятиями процесса восприятия, в то

же время заложены, как возможность, в самой природе вещей. Поэто-

му определять истину (в отрыве ото лжи) через понятие соответствия

между мышлением и объектом, как того требует традиция, тавтоло-

гично.

Объективным субстратом лжи служит множественность явлений

одной сущности. Напротив, достаточная определенность в материальных

связях ассоциируется с понятием истины.

Теперь рассмотрим вид иллюзий, причина которых заложена в

ограниченной помехоустойчивости психики и граничных свойствах нерв-

ной системы, таких как предельная скорость распространения нерв-

ных импульсов и т.д. Например, параллельные линии, перечеркнутые

короткими штрихами, направленными в разные стороны, создают

впечатление расходящихся линий. Более того, возможно начертить та-

кую объемную конструкцию, которая воспринимается как реальный

образ, хотя существование ее невозможно в реальном мире.

Еще один вид иллюзий психического происхождения -- так на-

зываемые, логические ошибки. Мы не оговорились: иллюзии сознания

традиционно принято относить к предметной области традиционной

и математической логики, из чего легко сделать ошибочный вывод,

будто логика описывает процесс сознания, а не денотата. Речь идет об

интерпретации логики в реальную жизнь. Сюда относятся такие виды

логических ошибок, как:

постулирование основания (доказательство того, что было из-

начально дано);

подмена тезиса (доказательство не того, что требовалось);

после этого -- значит вследствие этого (обнаружение причин-

ных связей у фактически несвязанных явлений);

общее понятие остается понятием, не создавая дополнитель-

ной реальности (образовать общее понятие вовсе не означает что-либо

доказать) и т.п.

В чисто формальных суждениях ошибки отсутствуют, но могут возни-

кать при интерпретации логики, когда на субъект оказывает воздей-

ствие одновременно множество различных причин.

Вот пример интерпретации формулы "после этого -- значит

вследствие этого". Если шаман вызывает дождь и после этого, разуме-

ется, идет дождь, то для неискушенного ума создается впечатление, что

дождь пошел вследствие этих заклинаний, хотя всем известно: "Если

дождя нет, значит будет". Здесь посторонним воздействием служит ав-

торитет шамана.

Рассмотрим еще пример интерпретации формулы "общее по-

нятие создает дополнительную реальность". Если теолог, желая дока-

зать всемогущество бога, в качестве доказательства приводите примеры

необузданности стихий (извержения вулканов, землетрясения, засухи,

солнечные затмения, эпидемии и др.), то тем самым он подводит от-

дельные события под общее понятие "произвола природы", хотя возни- кает иллюзия, что речь идет о едином активном начале, обладающем интеллектом человека, но более сильном -- боге. В тоже время, обра- зовать общее понятие вовсе не означает что-либо доказать, в частно- сти, доказать связь разрозненных явлений с богом. "Но если не бог, то кто"? -- вопрошает теолог, постулируя основание. Паства верит в по- добные доказательства так же, как верит в бога и потому, что верит в бога.

Но логические ошибки как вид иллюзий свойственны не толь- ко обывательскому, религиозному или политическому мышлению, а и науке. "Чем тело тяжелее, тем оно быстрее падает" -- считал оши- бочно Аристотель. Это иллюзорное мнение сохранилось по сей день, правда, как обывательское.

Вообще, логические ошибки носят двойственный характер.

С одной стороны, они возникают под воздействием внушения,

парализующего самостоятельность мышления. Внушение является

способом непосредственного эмоционального воздействия или при-

нимает форму самовнушения "от авторитета", будь то авторитет ро-

дителя, церкви, известного ученого, политика и т.п.

С другой стороны, логические ошибки проистекают от лености

одностороннего мышления, не желающего или не способного рассмо-

треть логическое предложение всесторонне. Различение истины не яв-

ляется врожденным свойством человека (животного, вообще), но требует

усилий. Так, даже опытный вычислитель делает не менее одной ошиб-

ки на сто вычислений. Природа человека несовершенна.

Для полноты картины следует отметить существование иллю-

зий, возникающих в форме болезненных ощущений, связанных с пси-

хическими нарушениями, в том числе под воздействием психотроп-

ных веществ. Эта сторона вопроса исключена из нашего рассмотрения,

поскольку при душевной болезни восприятие мира вообще притупляется и

подменяется изнутри продуцируемыми образами-галлюцинациями.

Итак, мы показали, что тождественность и иллюзорность -- две

стороны процесса осмысления и оценки мира. Но ни природе самой

по себе, ни ее восприятию человеком не присущи ни истина, ни ложь,

являющиеся понятиями мысленного моделирования процесса миро-

ощущения.

Обобщенный разум как феноменологический принцип

Прежде всего, заметим: считать мышление человека уникальным рав- носильно утверждению, что оно внеприродно, нематериально. И дело вовсе не в том, что мышление присуще и другим видам животных, но

в том, что оно -- момент более общего явления, еще не выявленного специальными науками. Отсюда возникает концепция обобщенного разума, или феноменологическое представление реальности, по не- доразумению трактуемое как объективный идеализм (Г.В. Лейбниц, К. Фишер, Ч.С. Пирс, К. Маркс). Обобщенный разум не есть мышле- ние, но мышление -- его разновидность. (Отметим, что здесь мы изме- нили введенный Г.В.Ф. Гегелем онтологический термин "всемирный разум", на эпистемологический -- "обобщенный разум"). Отличи- тельная черта нашей концепции в том, что она осознается как фено- менологическая.

Понятие обобщенного разума зиждется на понятиях структу- рированности и хаоса. Структура есть множество агрегатов, состоя- щих из более простых элементов, при том, что эти агрегаты в чем-то подобны друг другу. Напротив, хаос представляет неагрегированное множество простых элементов или множество несхожих между собой агрегатов. Элементами структуры могут служить вещи, процессы, яв- ления и сами связи между ними.

В механизмах структуризации, наряду со случайностью и про- изволом природы, удается вычленить естественные правила, законо- мерности и фундаментальные законы. Этой группе законов соответ- ствует укоренившаяся в философии идея обобщенного разума. Термин

"обобщенный разум" носит антропоморфный характер лишь номи- нально, являясь, по сути, понятием феноменологическим. Это всего лишь принцип, точка зрения, согласно которой разнородные явления природы, никак не связанные между собой, могут иметь нечто общее в способе своего возникновения и проявления.

Эти принципы-начала представляют особую трудность для по-

иска и изучения. Вот, например, три начала земной жизни:

1) энергетическое начало (баланс поглощаемой и излучаемой

Землей солнечной энергии (энергии-импульса, согласно общей тео-

рии относительности));

2) генетическое начало (молекулы ДНК и т.п.);

3) принципы адаптации и борьбы за существование (оба фено-

менологического свойства).

Все живое и неживое усложняется, развивается, деградирует и

воспроизводится по законам "обобщенного разума". По этим зако-

нам (известным или еще неизвестным) бактерии трансформируют-

ся в водоросли, рыбы -- в земноводных, первобытное общество -- в

цивилизованное и т.д. По этим законам птицы вьют гнезда, креветки

формируют свои фаланги, пчелы лепят соты, моллюск конструирует

ажурную раковину, зародыш газели развивается в красивейший орга-

низм взрослой особи...

Вообще говоря, в определении активного начала структуроо- бразования важно оттолкнуться от определенной "системы отсчета", без чего понятие обобщенного разума теряет смысл.

Например, если субъектом действий признавать не саму птицу, а исходить из целостного представления о жизни, где птица -- один из ее моментов, то правильным будет сказать, что гнезда возникают посредством птиц и т.д. Так и журавлей в треугольную стаю собирает породившая их природа общественного существования, а не ведущая птица, и т.п. (Речь идет о том, что всегда можно отыскать такую точку зрения, согласно которой активное и разумное начала находятся вне птицы).

Так и человек. С точки зрения субъекта, именно он конструи- рует некое изделие, а с позиции целостности жизни (учитывая то, что сам человек -- творение природы) это изделие возникает по законам обобщенного разума, будучи лишь опосредствовано конкретным инди- видом. Когда субъект задумывает некоторую конструкцию (например, проект здания), то считает только себя самого субъектом действия, на- чисто забывая, что сам он является моментом жизни, а в более узком смысле -- особью человеческой популяции и частицей общества.

Человек, очевидно, не является субъектом творения и функцио- нирования собственного организма, хотя может мысленно проследить за функционированием различных физиологических систем своего ор- ганизма (дыханием, кровообращением, пищеварением и т.д.) и даже, оказать на них то или иное неестественное воздействие. Можно ска- зать, что человек мыслит всем своим организмом, и мозг -- лишь спе- циализированная часть жизненно-мыслительной системы, а воля есть проявление неосознанной биологической необходимости. (Посему смешны- ми представляются нередко встречающиеся требования, предъявляе- мые к государственным деятелям, "проявить политическую волю", как будто некто намерен переделать их биологическую сущность вместе с их окружением).

В смысле своего возникновения и функционирования обще- ственные отношения аналогичны человеческому организму, подобно тому, как это бывает с разнородными структурами. (Эту идею выска- зывал еще Э. Дюркгейм). Общественные отношения функционируют не так, как придуманные и изготовленные человеком механические часы, но подобно самому организму человека, возникшему и существующему без по- средства человеческой воли и человеческого разума. Таким образом, обще- ство имеет естественную, а не искусственную природу.

Из сказанного ясно, что изменение и репликация обществен- ных отношений есть проявление обобщенного разума, но не является результатом взаимодействия людей, как субъектов действия, тем более

действий отдельных личностей. Здесь следует осознать простую, хотя и противоречащую устоявшимся представлениям, истину: обществен- ные отношения по своему понятию относятся к целой популяции (му- равьям, пчелам, людям...), но не к отдельным особям.

Особо отметим, что философия вовсе не приписывает всем вещам атрибут разумности. Обобщенный разум -- не более чем пре- дельная абстракция, в которой философия нуждается так же, как есте- ственные науки в своих законах. Абстракцией являются и обществен- ные отношения, тогда как образ общества, "сидящий" в сознании (а значит, и мозге) каждого, суть объективная реальность.

Рассмотрим с этих позиций феномен сознания, как один из моментов обобщенного разума, раздвоенного на подсознание и само- сознание. Они разнятся, как неконтролируемая и самоконтролируемая части нервной деятельности, как продуцирующее (изобретающее) и направляющее-ограничивающее начала.

Путем накопления знаний, самосознание может, например, направить и активизировать изобретательное подсознание. При этом свойство изобретательства имманентно присуще подсознанию, а не самосознанию. Трудность заключается в том, чтобы понять посюсто- ронность скрытого феномена подсознания, присущего, так или иначе, не только человеку, но и иным животным. Напротив, самосознание яв- ляется преимущественно человеческим атрибутом, позволяющим пред- ставлять самого себя независимым, свободно мыслящим, произволь- но действующим, то есть наделенным индивидуальностью субъектом действия. (Как теперь принято считать, зачаточными формами само- сознания обладает не только человек, но все гоминиды, а также слоны, дельфины, вороны и сороки).

Физиологическая, а значит естественная, природа самосозна- ния не вызывает сомнения у современных психологов и физиологов, но многое остается не выясненным до конца. Каким, например, обра- зом самосознание придает человеку ощущение индивидуальности? Вместо ответа на этот вопрос (что невозможно сделать средствами фило- софии) проанализируем понятие индивидуальности, как некой сущей в себе и вне себя структуры. Индивидуальность может быть представ- лена иерархией следующих уровней:

конституциональный (рост, вес, фигура тела, формула крови, характер и др.);

информационный (набор приобретенных навыков и накоплен-

ных знаний, как моментов самосознания);

репродуктивный (семейное положение конкретной личности);

социальный (положение в обществе, круг друзей и врагов, зави-

симых лиц, род деятельности, общественно признанная за личностью

собственность, известность...).

Мы видим, что не только самосознание как одна из сторон инди-

видуальности, но и индивидуальность в целом суть явления обобщенного

разума.

С другой стороны, обобщенная разумность есть синоним жиз-

ненности. Живое разумно не потому, что имеет разум, но потому, что

оно живое. Другое дело, что земная жизнь стратифицирована. Так,

нервной деятельности, а особенно высшей нервной деятельности (ра-

боте мозга), отвечает более сложный вид разумности: многократно

опосредованный и многоцелевой и т.п.

Выше мы говорили о продуктах обобщенного разума. Теперь

поговорим о процессе.

Согласно концепции объективной активности природы, припи-

сываемой Ч. Дарвину, развитие есть результат случайных флуктуаций.

Но случайные колебания в целом симметричны. Напротив, развитие в

целом (биологическое или общественное) -- процесс асимметричный,

однонаправленный, то есть противоположный случайности. Парадокс

"неантропоморфной целеустремленности" возникает из необоснован-

ной догмы, что случайность сродни естественному началу, а целеу-

стремленность -- искусственному: человеческому или божественному.

Между тем, то, что философия называет обобщенным разумом, и есть

естественная целеустремленность.

Случайными, непредсказуемыми, могут быть лишь формы раз-

вития, но развитие как таковое есть предопределенная направлен-

ность. Поэтому, предполагая развитие истории, следует предполагать

и цели. И наоборот: если отрицать цель, то следует отрицать и разви-

тие.

Под категорию обобщенного разума подпадают не только зем-

ные формы жизни, но также сложные процессы, имеющие простое

происхождение, которые по многим показателям не относятся к кате-

гории живых. Вот некоторые явления неживой природы, с которыми

допустимо связывать обобщенный разум:

1. Простое гравитационное воздействие спутников Сатурна на

космическую пыль, находящуюся вокруг него, создает столь сложные

по структуре и форме кольца, как будто они искусственные.

2. Процессор -- этот мозг компьютера -- устроен логически

весьма просто, что не мешает ему решать задачи неограниченной

сложности (доказательство называется "машиной А. Тьюринга"). За-

метим, что инженерные решения, используемые при создании про-

цессора весьма сложны, тогда как выполняемые им функции предель-

но просты. Так и мозг, как порождение живого, вещь весьма сложная

(достаточно отметить чрезвычайно сложные структуры ДНК, белка,

нейронов и их связей), тогда как для выполнения им мыслительных функций требуется примитивная логическая структура.

3. Удивительные и непредсказуемо сложные кривые линии можно получить в результате графической интерпретации алгебраи- ческих многочленов даже невысоких степеней...

С одной стороны, приведенные примеры работы обобщенного разума наталкивают на мысль, что логика работы мозга на биофизи- ческом уровне может быть также весьма простой. С другой, многие вещи, формы и явления, созданные даже неживой природой, пред- ставляются человеку столь сложными, что он готов приписать им не то что искусственное, но даже сверхъестественное (божественное) про- исхождение.

Таким образом, главное отличие нашего понимания обобщен- ного разума от иных его определений состоит в отрицании антропо- морфизма и антропопатизма. Мы никоим образом не сводим мате- матическую правильность геометрической формы улитки или целе- сообразность нервной системы муравья, или искусность строгого ор- намента, "изображенного" на кольцах Сатурна и Юпитера, к уровню человеческого понимания. Те же структуры, созданные искусственно, имеют иную природу. Иную по происхождению, но общую по резуль- татам. Эту общность по результатам, столь распространенную в мире, мы называем обобщенным разумом.

Иное дело панпсихизм (Г.Ф. Фехнер, К.Э. Циолковский, Д. Чалмерс). Смысл его состоит в том, что различным предметам вме- няется человеческое свойство мыслить (а также ощущать и реагиро- вать). Антропоморфны, по существу, такие разновидности панпсихиз- ма как анимизм (Э. Тейлор) и гилозоизм (Р. Кедворд), концепция са- мосознающих монад (пифагорейцы, платоники, Г.В. Лейбниц) и пр.

Насколько близки нашему взгляду или далеки от него иные идеи, параллельные принципу обобщенного разума, как-то: идеи деизма, религии, уфологии, гегелевского логоса, материи-разума У.К. Клиффорда и пр. -- судить читателю.

Бытие сознания

Трудно сравнивать сознание первобытного человека и человека ци- вилизованного -- настолько они разнятся, хотя физиологически они тождественны. В то же время физиологически и функционально раз- личные формы сознания насекомых и животных других видов, в том числе человека, могут быть принципиально однотипными, ибо любые формы сознания представляют, так или иначе, синтез трех моментов:

1) спонтанной активности;

2) отражательной способности;

3) механизма регулирования действий.

Будет правильно говорить об особом сознании муравьев, сознании пчел,

голубей, волков, сукатов, людей, других общественных животных...

В предыдущих главах мы разделили сознание на само- и подсо-

знание. Здесь предложим иную классификацию:

функциональное сознание, присущее всем живым существам,

имеющим нервную систему;

познавательное сознание, присущее только (или преимуще-

ственно) человеку.

Функциональное сознание отличается от познавательного отсут-

ствием понятийного аппарата. Например, собака способна дифферен-

цировать словесные команды человека (реагируя сообразно цели), но

не способна генерировать сами понятия, а функциональное сознание

пчелы начисто лишено понятийной структуры.

Напротив, функциональное сознание человека, при известном

сходстве с сознанием остального животного мира, действующее в под-

сознательной области, неотделимо в своей актуализации от понятий-

ного представления, подобно тому, как магнитный стержень неотде-

лим от магнитного поля.

Объектами функционального сознания служат конкретные раз-

розненные жизненные ситуации, тогда как объектами познавательного

(понятийно образующего) сознания служат связи между явлениями

и т.п. Функциональное сознание обеспечивает определенные навыки,

сноровку и др. Познавательное же сознание есть инструмент форми-

рования образов и логических структур.

Это противопоставление носит, разумеется, относительный ха-

рактер. Филогенетически функциональное сознание человека первич-

но по отношению к познавательному, но онтогенетически, напротив,

познавательное сознание само продуцирует вторичные формы функ-

ционального сознания.

Профессиональное сознание ближе к функциональному, а об-

щественное сознание человека (в отличие от сознания общественных

животных: насекомых, креветок, птиц и пр.) смещено к познаватель-

ному типу.

При этом известно, что общественное сознание крестьяни-

на -- одно, торговца -- другое, артиста -- третье, политика -- иное и

т.д. Другими словами, общественное сознание, безусловно, связано с

общественным бытием. Но означает ли это, что общественное бытие

каузально определяет общественное сознание, как полагали К. Маркс и

Ф. Энгельс? -- Не означает. Дело в том, что понятие общественного

бытия уже включает в себя понятие общественного сознания, так что

одно не может быть причиной другого.

Так например, если иметь в виду исторический процесс фор-

мирования крестьянского быта, то общественное сознание крестья-

нина является атрибутивной составляющей этого процесса, но не его

следствием (сначала индивид стал крестьянином, а затем у него появи-

лись общинное сознание). Если же некоего горожанина переместить в

деревню -- в среду иного общественного сознания, -- то его исходное

мнение об обществе может претерпеть изменение, но может и остать-

ся в первоначальном виде. При этом функциональное сознание инди-

вида, связанное с практической деятельностью, способно быстрее при-

способится к новым условиям, чем общественно познавательное.

Обывательское (таборное) сознание цыган, религиозное созна-

ние иудеев и т.п. не меняются на протяжении тысячелетий, несмотря

на изменения социальной обстановки. Напротив, Восточная Герма-

ния, военно-политическое воздействие на которую было оказано Со-

ветским Союзом, исключительно быстро сменила общественный ста-

тус, причем, дважды: сначала -- в направлении социализма, затем на-

зад -- в сторону капитализма. Причиной такой легкости метаморфоз

было исторически не устоявшееся, граничное состояние буржуазно-

феодальных отношений в Германии, вышедшей из феодального укла-

да лишь в середине 19 века.

Рассмотрим еще одну разновидность диссонанса бытия и созна-

ния. Когда противопоставляют цивилизованного человека дикарю, то

делают это и по интеллекту, и по поведению. Но когда сопоставляют

общественные домены (государства, княжества, племена и пр.), жите-

ли которых находятся на одном интеллектуальном уровне, то обнару-

живают различия только в шаблоне поведения (политический строй,

экономические отношения, моральные устои, религиозный статус и

т.д.). Иными словами, поведенческий стереотип бытия лишь косвенно

и слабо связан с интеллектом.

Таково в жизни людей значение и место сознания -- быстро ме-

няющегося и инертного, ведомого и ведущего и т.п.

Понятие о понятии

Теория познания имеет дело с традиционным набором своих объек-

тов, как-то:

предмет познания, или денотат (объект, вещь, явление, ситуа-

ция и пр.);

процесс восприятия объекта;

образование понятия как мысленной модели объекта, включа-

ющей модель самого процесса восприятия, или десигнат;

наименование понятия (образование термина понятия). (Заметим, что этот перечень некоторым образом пересекается

с "семантическим треугольником" Г. Фреге. Однако наше исследова- ние направленно более на понимание природы вещей, чем на способ выражения мысли через понятие; поэтому читатель не встретит здесь повторений a la Фреге).

Первое, что бросается в глаза: определение понятия дано через самого себя, или рекурсивно (гносеология в числе своих объектов со- держит... объекты). Это означает, что здесь мы имеем дело с метатео- рией, металогикой -- метазнанием.

Другая особенность определения состоит в том, что термин свя- зан только с понятием и никогда -- с объектом. Иными словами, поня- тие есть нечто иное, нежели его термин. Возьмем, например, понятие, названное термином "ручка". Пусть имеется много одинаковых ручек. Чтобы отметить определенную ручку, на ней следует сделать зарубку, привязать к ней ярлык и т.п., ибо термин "ручка" вместе со своим по- нятием обозначает любую ручку.

В-третьих, понятие обязано отражать способ своего образова- ния. Более того, существуют понятия, которые не моделируют ничего, кроме способа своего образования (например, религиозные представ- ления и пр.).

Поясним сказанное на примере сравнения понятий "тень" и

"зеркальное отображение". Когда зрачок человека или объектив фото-

аппарата "смотрят" на тень, отбрасываемую каким-либо предметом,

то на сетчатке глаза или на пленке фотоаппарата появятся ее изобра-

жения. При этом тень отображает предмет независимо от того, направ-

лен на нее объектив фотоаппарата или нет. Напротив, зеркало само по

себе, как известно, не отображает очертания предмета. Отображение

предмета возникает только на сетчатке глаза (когда вы смотрите в зер-

кало) или на фотопленке (когда вы фотографируете зеркало), но оно

не существует ни в зеркале, ни в хрусталике глаза, ни в объективе фо-

тоаппарата, составляющими с зеркалом единую оптическую систему.

Поэтому мы вправе утверждать, что понятие зеркального изображе-

ния моделирует лишь способ своего образования.

Читатель может возразить: "Но изображаемый предмет-то,

денотат, существует"! Действительно существует -- ответим мы, -- но

существует и понятие, соответствующее этому предмету. Мы же гово-

рим об ином понятии -- понятии зеркального изображения, которо-

му ничего не соответствует, кроме процедуры его образования.

То же наблюдаем в кругу религиозных представлений: суще-

ствуют могучие, непреодолимые человеком силы природы и соответ-

ствующие им понятия. Наряду с этим существует понятие бога -- зер-

кального отражения природных сил и общественных проблем, -- выражаю-

щее лишь способ своего происхождения и т.д.

Равным образом ничто не соответствует "наиболее общему"

понятию материи (в отличие от гегелевского понятия "тяжелой мате-

рии", которому, помимо способа его образования, соответствует нечто

взятое вне связи с процессом или структурой).

Пойдем дальше. Нет, и не может существовать взаимной одно-

значности между понятием и его объектом. Понятие есть модель ин-

вариантных признаков многих объектов, тогда как единичный объект

служит источником образования различных понятий. Сравним, на-

пример, отображение экономического роста в процедурных понятиях

скорости (производной по времени) и темпа (экспоненты). Закавыка

здесь в том, что первое подобно отображению в прямом зеркале, тогда

как второе -- в кривом.

Понятия однородные (конкретные) и многообразные (абстракт-

ные) различаются способом своего образования. Для образования кон-

кретного понятия достаточно лишь интуиции. Такие же абстрактные

понятия, как красота, дух, материя, политика и т.п. требуют для своего

раскрытия специальных знаний.

Так, конкретное понятие дом есть логический синтез представ-

лений о всевозможных жилищах, а также представлений о семье, быте

и т.п.

Обратимся к абстрактному понятию политика. Его содержани-

ем является управление государством, борьба за власть в государстве,

процессы образования и распада государств, формы межгосударствен-

ных отношений и весь круг связанных с этим проблем.

Сюда же следует отнести понятие силы в физике, которое есть

абстракция и от силы сжатой пружины, и от силы тяжести, и от силы

удара, и от силы давления сжатого воздуха, и от силы трения, и от маг-

нитной силы и т.д.

Дом -- это любой из множества домов; политика сама является

множеством ее определений; сила тяжести -- бессмысленное понятие,

пока ему не противопоставлено понятие сжатой пружины, и т.д.

Остановимся подробнее на процедурных понятиях, которые соз-

даются специальными науками. Такое понятие понимают как назва-

ние процедуры -- комплекса измерений и порядка количественных

преобразований, а воспринимают как самостоятельную сущность. На-

пример, "валовой внутренний продукт" (ВВП) воспринимают как ком-

плексную оценку хозяйственной деятельности на территории государ-

ства. Понимают же под ним (в основном), годовую сумму денежного

дохода, полученного предприятиями-производителями от продажи

продукции (вещей и услуг) "конечного потребления", с добавлением

денежной суммы, которая условно равна первоначальной цене изно- шенных за этот год оборудования и производственных зданий. Про- цесс измерения заключается в сборе сведений бухгалтерской отчет- ности по всей стране, а процедура количественных преобразований представляет простое сложение. (В действительности и измерение, и расчет ВВП намного сложнее описанного и включает, даже, виртуаль- ную стоимость мнимой аренды жилья у самих себя и такой фантасти- ческий фрагмент, как "продукт теневой экономики". Помимо теорети- ческого момента, ВВП отражает перверсии международной политики и подтасовывается так, чтобы сократить членские взносы государства в международные организации. В итоге, специальное понятие -- это дале- ко не то, чем его считают неспециалисты).

Заметим, что процедурному понятию противостоит не проти- воположное, а противное понятие, то есть любое другое из множества понятий той или иной специальной науки.

Итак, мы видели, что есть понятие -- этот наиболее употребля- емый термин философии -- и почему изучение его есть предмет себя познающей науки -- эпистемологии.

Об информации

Что такое информация? -- Информация -- сигналы естественного происхождения или созданные искусственно, в том числе специально, о том, что было в прошлом или может произойти в будущем, или на- ходится в другом месте, или непосредственно не доступно восприятию или нашему пониманию. (Иные определения отражают иные взгляды:

1) информация -- свойство материальных объектов; 2) информация --

свойство самоорганизующихся систем и т.д.).

Основным (а в расширительном смысле -- единственным) сред-

ством обмена информацией является речь. Она не только выполняет

коммутативную функцию, но играет роль механизма индивидуаль-

ного запоминания. Люди запоминают прошедшие события именно в

форме речи, обмениваются друг с другом информацией о прошедших

событиях путем передачи предварительно запомненного.

Познание и активность

Зададимся вопросом: "Какова роль познания в активности субъекта, самопроизвольности его действий"? Трудность вопроса состоит в том, что обычно кажется, будто именно человеческое знание является неким активным началом, выступая в роли информационного источника, от-

вечающего на вопросы: "Куда стремиться"? "Что делать"? и "Как дей- ствовать"? -- тогда как животные, напротив, "знают", что делать безо всяких знаний.

Прежде всего, мы думаем, здесь следует различать причину (ис- точник) активности и средства активизации. Так, причина движения паровоза -- это горение угля в топке, а средства движения -- паровой котел, механизм передачи и колеса. Но, с тем же успехом, можно ска- зать, что причиной движения служит энергия нагретого пара и т.д., то есть имеет место условность в определении причины, поскольку цепь причин уходит в бесконечное прошлое. За неимением абсолютной первопричины, важно правильно определить очередность расположе- ния звеньев единой цепи, в которой каждое предыдущее звено отно- сится к последующему, как причина к следствию.

Начнем с того, что необходимый фактор активности "входит в человека" вместе с пищей. Голодающий, как известно, ко всему без- участен. Тогда источник активности человека представим в виде по- следовательности: пища--эмоции--чувства--познание--действие-- снова пища... Здесь модель активной жизни представлена замкнутой направленной цепью. Отсюда и возникает соблазн любое звено цепи представить в качестве первопричины жизненной активности.

Интересно попутно отметить, что замкнутая цепь должна со- стоять более, чем из двух звеньев, чтобы на ней могло быть определе- но направление. На двухзвенной цепи может быть определен только режим колебания. (Поэтому, между прочим, вопрос о том, что первично: курица или яйцо -- не может иметь смыслового ответа уже потому, что в его постановке заложена вышеназванная логическая ошибка). Когда же круг замкнут, становится ясно, что причина вне его.

Процесс познания, как звено причинной цепи, инициируется комплексом чувств, а объект познания представлен многообразием природы, так что модель жизни, как множества активных начал, по- добна не одиночной цепи, а, скорее, разветвленной сети замкнутых и незамкнутых цепей. Более того, поскольку неисчислимое множество жизненных факторов не позволяет создать близкую к реальности мо- дель в виде замкнутых цепей, то "источник активности" зачастую ока- зывается вне конкретно-ограниченного набора известных признаков.

С этих позиций человек представляется, скорее, в виде пассивного орудия провидения и случая, чем в виде спонтанно активного начала. Так, волей индивидов определяются их поступки, но не волей людей создается их история.

Таким образом, познание есть одновременно следствие и один из преходящих источников активности в сложной сети сосуществова-

ния активных и пассивных начал.

Научный практицизм

Наука, вообще говоря, трёхцельна.

Первая цель -- сам процесс исследования, процесс расшире-

ния и углубления познания. В этом наука подобна искусству, в кото-

ром процесс и цель совпадают.

Вторая цель -- приобретение и распространение знания. И

здесь налицо аналогия с искусством, цель которого -- удовлетворение

эмоционально-художественных вкусов потребителей.

Но, кроме того, от науки требуют результатов особого рода, а

именно, действительного продуцирования неких полезных новшеств,

то есть таких, которыми хоть кто-то может воспользоваться, пусть,

даже, в ущерб другим. Вообще, один из признаков объективности нау-

ки состоит в адекватности ее практического приложения, что является

третьей целью.

Процессу науки, свойственен принцип поступательного дви-

жения -- развития, которое представляется чередованием открытий и

их реализации. (В этом наука отлична от искусства: эмоционально-

художественная сфера человеческого восприятия носит биологически

стабильный характер. Вот почему "художественная ценность" произ-

ведений искусства столетней и тысячелетней давности не ветшает, со-

поставима с ценностью произведений сегодняшнего дня, хотя посто-

янно возникают новые более сложные жанры и формы).

Практическая сущность законов природы -- скелета науки --

заложена в самой возможности их телеологического толкования. Цель,

вообще говоря, есть образ и логика мышления, присущие практике.

Действительно, мы говорим: "Чтобы добиться одного (т.е. до-

стичь некой цели), надо сделать другое (т.е. действовать определенным

образом, реализуя некие средства)".

Сопоставлять возможности, соизмеряя их с интересами своего по-

ложения, находить и принимать решения вне зависимости от степени

изученности вопроса, действовать, не имея точных знаний и при этом по-

лучать сообразный цели результат -- это и есть практика.

Возьмем второй закон Ньютона: "Сила пропорциональна мас-

се и ускорению". В этой нейтрально-научной формулировке еще не

содержится какая-либо цель. Закон приобретает практический смысл,

когда удается увязать его с некой целью, например: "Чтобы тело по-

лучило ускорение, к нему следует приложить силу". То есть система

естественных законов представляет собой в практическом смысле (но не с

точки зрения ее разработки!) некий набор инструкций, в которых описаны

некоторые нетривиальные возможности и способы их реализации.

Это свойство законов следует назвать принципом телеологическо-

го детерминизма.

С другой стороны, явления природы и общества, как независи-

мые от индивида, не могут подпадать под телеологические категории.

Действительно, сами законы сформулированы таким образом и выра-

жают содержание такого свойства, которое не зависит ни от желания,

ни от способа их использования, тогда как их практический смысл, на-

против, состоит в возможности телеологического толкования и зави-

сит от конкретной ситуации их практического приложения.

Наука, например, вопрошает: "В чем состоит сущность поли-

тической деятельности и почему политическая мораль имеет особый

статус"? Практик отвечает: "Чтобы стать главой государства, следу-

ет играть роль порядочного человека (памятуя о паталогической за-

бывчивости народа), но в своих конкретных действиях презреть стыд

и гордость, честность и справедливость, сострадание и общественный

интерес, стремясь деморализовать своих соратников незаконными

привилегиями властности и т.п.". Иной, напротив, жаждет власти,

чтобы осчастливить одних, отомстить другим, наказать третьих; этих

направить, тех проигнорировать и т.п.

Конечно, став политиком, например, главой государства, субъ-

ект вынужден поступать не столько так, как он полагал до того, сколько

действовать по необходимости, зачастую вопреки своим предубежде-

ниям. Но правильно ли деятельность политика считать профессиональ-

но аморальной? Разве рабочего (представителя любой другой профес-

сии, бездомного или безработного) интересует, куда пойдет изготов-

ленная им деталь -- на пушку или на плуг? Иными словами, мораль

принужденной вины присуща любой профессии и работа политика

не специфична, но рядоположна иным профессиям.

Вообще говоря, практичность науки следует понимать шире,

чем просто полезность. Новый ткацкий станок полезен в том смысле,

что способен одеть большее количество людей, нежели старый, но

новый телескоп позволит рассмотреть более удаленные звезды безо

всякой пользы для кого бы то ни было. Однако и то, и другое есть ре-

зультат научных достижений. Создание телескопа -- не самоцель (как

например, та или иная космологическая теория), но и не практическая

цель (как например, создание космической ракеты). Интерес человека

относится к категории наиболее общих и потому неопределимых по-

нятий. Это означает, что философия оказалась беспомощной в плане теле-

ологического постижения.

Общественная наука (если это наука, а не учение), как и есте-

ственная, нравственно и идеологически нейтральна в ее практической

реализации, что является атрибутивным критерием научности. Ее

воздействие подобно действию усовершенствованного оружия, вкла- дываемого одновременно в руки противоборствующих политических структур или противостоящих слоев населения. Поэтому, когда раз- деляют буржуазную и пролетарскую науки, то речь идет не о науке, а ее противоположности -- идеологии.

Приведем пример из макроэкономики. Если экономическая на- ука признает, что фрикционная инфляция есть "естественный" способ приспособления денежного обращения к условиям инновационного развития, то те общественные структуры, которые заинтересованы в стабильном развитии, будут поддерживать инфляционный процесс, а желающие затормозить его постараются противодействовать инфля- ции. Но истина, действительная связь экономических явлений, равно независима от обеих противоборствующих сторон. При этом сила той или иной общественной структуры не определяется знаниями, а лишь укрепляется ими. (Как известно, нужная информация всегда концен- трируется у власти, обходя стороной простых граждан).

Обобщая, заметим следующее. Общественная наука способ- на условно постичь, описать и немного спрогнозировать те или иные моменты исторического процесса, однако, этим ее практичность и ограничена. Общественная наука не способна изменить направленность и последовательность общественных процессов, поскольку сама является частью истории. Более того, научное открытие само по себе, непосред- ственно не влечет использования своих результатов.

Тем не менее, целесообразное использование научного откры- тия возможно, хотя и проблематично, как проблематично использова- ние посаженной рощи или возникшего из морских глубин острова, или открытого месторождения полезных ископаемых и т.п. Практика может использовать новейшие или давно забытые научные открытия, но с необходимостью не нуждается в науке. Напротив, любое социаль- ное открытие по своему определению есть критика существующей практики и потому должно преследоваться государственными служ- бами. Равным образом естественнонаучное открытие должно вызвать противодействие конкурентов в сфере науки и бизнеса.

Итак, реализация научного открытия есть "яблоко раздора" в об-

щественной борьбе.

Заметим, что человек, как вид животного, способен жить, во-

все не теоретизируя, но реализуя в повседневной жизни естественно-

практический механизм мышления. Напротив, "ударившись" в науку,

человечество перестало понимать очевидное: природа, формируя че-

ловека, тем самым уже предварила определенный набор истинности

его действованний. Как говорится: "Дал бог день, даст и пищу". В таком

смысле общественный процесс не есть отражение научного развития, как

такового, но сам включает науку, как один из своих моментов. Иными сло- вами, история не должна быть благодарна науке за свое развитие, посколь- ку последняя сама является моментом исторического процесса, объектом практических воздействий.

Из сказанного, между прочим, непосредственно следует оши- бочность, иллюзорность распространенной технократической идеи, согласно которой государством должны управлять люди науки. Управление неразрывно связано с дифференцированными интереса- ми социально-экономических групп, тогда как наука нейтральна, по- скольку идеологизация и политизация науки исключают в ней собствен- но научное. Поэтому, чтобы управлять, ученый должен отказаться от научного подхода.

(Путаница возникает из-за того, что под наукой часто понима- ют не исследовательский процесс, но высшую ступень образованно- сти. Не так трудно отыскать интеллектуала-обскуранта, как это пред- ставляет правительственная идеология).

Ряд вопросов вообще не может быть решен теоретически, ибо объективно отсутствуют алгоритмы их решения. Например, будущее не вполне присутствует в настоящем, поэтому столь проблематичен прогноз исхода войны или политической борьбы. Законы квантовой механики не позволяют предсказать точные координаты элементар- ной частицы при известном значении ее скорости, а теория вероят- ности не способна предсказать возможность единичного выигрыша и т.п.

Теперь рассмотрим практическую роль знаний с иной стороны. Наука является участницей процесса, в котором стремление каждого к привилегированному общественному положению соседствует с тен- денцией обвального усреднения.

Первая тенденция аналогична процессу концентрации масс звездной материи, когда из размытой космической пыли образуют- ся гигантские звезды. Вторая -- эквивалентна тенденции усреднения температур, -- так называемой "тепловой смерти Вселенной". Иными словами, здесь мы имеем дело с глобальными закономерностями, ко- торые в общественном плане проявляются в межличностном, группо- вом, сословном, классовом, международном и т.п. согласии и противо- стоянии -- тождестве и борьбе интересов.

Между прочим, борьба, вопреки бытующему мнению (К. Маркс), не является движущей силой истории (ибо действие не бывает односто- ронним), но, скорее, сущностью исторической инертности. Действитель- но, именно необходимость преодоления социального сопротивления тормозит, растягивает во времени любые прогрессивные начинания и т.д.

Итак, история, как целостное понятие, как процесс согласия и борьбы, не подвластна философам, экономистам, политикам, физи- кам и др. Она не допускает непосредственного воздействия, что является фундаментом научно-исторического взгляда.

Если бы возможно было прямо воздействовать на историю в целом, то это должно было быть внеземное, божественное воздей- ствие, тогда как человек -- всего лишь "тело" этого процесса: активное и инертное одновременно.

С другой стороны, общественный процесс, как момент жизни, есть производное от баланса энергии, получаемого обществом и из- лучаемого вовне. Но это тема прошедших и ожидаемых мировых ка- таклизмов, а не самости исторического процесса.

Произвол искусственного творения

Под искусственным, в отличие от естественного, принято понимать то, что было создано человеком. В то же время различение искусственного и естественного есть чистая условность, ибо сам человек -- творение естественное, а значит, не способен продуцировать сверхъестествен- ное. Однако есть искусственное и искусственное.

Так, создание автомобиля принципиально отличается от полу- чения "новых" элементарных частиц на физических ускорителях. Ав- томобиль можно изготовить той модели, какой захотел изобретатель, но элементарные частицы получаются (или не получаются) сами по себе, независимо от намерений экспериментатора.

Промежуточное положение занимают искусственно созданные химические соединения. Можно, казалось бы, синтезировать те хими- ческие вещества, какие захотел инженер-химик, однако природные свойства химических элементов накладывают определенные ограни- чения. Собственно говоря, и в механике далеко не все произвольно, но есть свои ограничительные законы.

Таким образом, произвол искусственного творения -- вещь от-

носительная.

Иной подход к проблеме можно наблюдать в экономической

теории. Здесь экономические явления, процессы, отношения и соот-

ветствующие им понятия традиционно принято считать суто искус-

ственными образованиями, а историческая изменчивость якобы под-

тверждает произвол человека в социальном творении.

На естественности, непроизвольности экономических отноше-

ний мысль обычно не застревает, но сразу переключается на поиски

исторических инвариантов, что позволяет взирать на будущее челове-

чества как на то, что еще не открыто, хотя всегда существовало. До-

статочно, де, открыть или придумать общественный закон, экономи- ческую закономерность, и человечество перейдет в новый экономиче- ский уклад.

Философия подводит читателя к мысли, что тот или иной эко- номический уклад есть искусственный конструкт, но статус его столь же естественен, как статус радия, полученного экспериментально и су- ществующего только в эксперименте.

Что дает такое понимание истории? Философия не знает отве- та. Однако ясно, что предыдущее бытие не содержит последующее, ни в каком смысле, хотя кажется иначе. Просто среди многочисленных процессов одни изменяются быстрее других. Так, отстающие народы повторяют путь передовых (разумеется, с известными оговорками). И только в этом смысле можно прогнозировать историю.

Абсолютная истина и критерий истины

Что такое абсолютная истина? Это понятие означает, что нет и не мо- жет существовать такой точки зрения, относительно которой некото- рое утверждение из истинного превратилось бы в ложное. Например, рассмотрим такое утверждение: "Баренцево море в 20 веке находилось приблизительно (с точностью Ђ10 км) в таких-то координатах".

Здесь ясно, что "невозможность существования иной точки зре- ния" не подлежит доказательству. Пусть вам неизвестна точка зрения, с позиции которой это утверждение ложно, однако неизвестно доказа- тельство того, что ее не существует. Иными словами, это утверждение

-- императив, а значит, абсолютная истина не есть нечто самоочевидное, но также императив.

Что касается приведенного примера, заметим, что 20-й век -- понятие историческое, связанное с существованием человеческого общества и лишь при этом условии имеющее смысл. Значит, и все утверждение в целом условно, хотя представляется абсолютной истин- ной. Мы указали только на одну из условностей, но их можно отыскать и более. Условный (исторический, культурологический) смысл имеет, например, само название моря и т.д.

Аналогичный пример императива -- утверждение: "дважды два равно четыре". Это утверждение правильно, ибо соответствует правилам арифметики. Оно могло бы оказаться ошибочным, но не может быть ни истинным, ни ложным, ибо является не объектом по- знания, но императивом.

Если все же полагать, что существуют объективно-истинные и объективно-ложные знания о природе вещей и явлений, то, естествен- но, возникает вопрос о критерии истины. И, конечно, трудно приду-

мать какой-либо объективный критерий, кроме как опыт или практи- ку (различия между последними, скорее, надуманные, чем содержа- тельные). Но здесь сразу возникает несколько вопросов.

1. Может ли быть что-либо практичнее человеческой истории? Вопрос, очевидно, риторический. Тем не менее, известно, что история ничему не учит и, вообще, отсутствует ее единое понимание и толко- вание.

2. Ну, а религиозная практика? Позволило ли многовековое служение религиям найти истинного бога, истинную мораль, истин- ные каноны, истинную веру? Может быть, практика государственного атеизма прояснила религиозные "заблуждения"? Все это риториче- ские вопросы.

3. Зачем, вообще, нужен такой критерий, который определяет истинность постфактум? Речь, по-видимому, должна идти о таком критерии, который бы позволил предсказать результат, а не вынуждал учиться на ошибках.

К тому же ясно, что любой научный результат, любое научное понятие суть промежуточное, содержащее в отношении будущих зна- ний как истинные, так и ложные представления. Поэтому в историче- ском смысле можно говорить лишь об условной истине-лжи.

Наука, по своему понятию, есть последовательность сменяющих друг друга полезных заблуждений.

Отсюда истинными разумно назвать только те моменты старого научного воззрения, которые смогли сохраниться в новом и поскольку они сохранились.

Напротив, если те или иные представления о мире вовсе не пре- терпели изменений за многие века -- значит, они вовсе не научны. Да и практика, как таковая, не является чем-то навсегда данным, но сама меняется вследствие научных открытий, накопленного опыта и пр.

Посмотрим теперь на проблему истинности с другой стороны. Не каждый человек имеет свое особое мнение о том или ином предме- те. Те же, кто имеют, могут в одних случаях сходиться в своих оценках, в других -- царит полный разброд мнений. Это порождает следующую проблему: "Можно ли каким-либо образом определить кто прав, если каждый из спорщиков остался при своем мнении"? Существует ли не- кий признанный всеми критерий, чтобы определить, например, кто прав в споре о вере: христианин, мусульманин, индуист или атеист?

Для продолжения темы выскажем, прежде всего, ряд принци-

пиальных положений:

1. Как известно, истина вовсе не зависит от мнения любого чело-

века или всех вместе взятых.

2. По необходимости каждое мнение в какой-то мере ошибочно. Не-

которые мнения могут быть истинны и ошибочны одновременно.

3. Широким народным массам присуща только смена знаний

в процессе их исторического обновления, но не присуще углубленное

проникновение в суть вещей. Смутное, приблизительное, искаженное

понимание явлений, отягченное повышенным самомнением, -- норма

и закон общественного сознания.

4. При возникших принципиальных разногласиях спорщики

расходятся, прежде всего, в критериях истины, что сразу ставит непре-

одолимый барьер на пути сближения идей.

5. Не следует признавать некое мнение правильным только по-

тому, что оно высказано с беспристрастной точки зрения. Напротив,

беспристрастное мнение, как ни к чему не обязывающее, наименее со-

стоятельно. Под "пристрастием" же понимаем осторожно-взвешенную

интенцию к истине. Иными словами, наука -- дело эмоционально сбалан-

сированное.

Из сказанного следует, что после более или менее успешного

или безуспешного обмена мнениями, каждый может считать себя пра-

вым (если не доказано иное), ибо иным умом, кроме своего собственно-

го, иным жизненным опытом, иными знаниями, помимо индивиду-

ально приобретенных, субъекту пользоваться не дано. Как неизвестен

способ снабдить каждого эталонным мозгом, эталонным набором зна-

ний и навыков, так неизвестен универсальный способ определить, кто

прав или кто более прав. Прийти к общему знаменателю могут те, кто

хотят этого, например, если признают доказательства.

Указанное противоречие не может быть преодолено в рамках

логики и потому является источником вечной борьбы, что позволяет

нашему читателю надеяться на исследовательский успех.

В общем случае общественное мнение оказывает не критери-

альное, но суггестивное воздействие на каждого в отдельности, отупляя

индивида и уничтожая в нем спонтанное стремление к истине.

Надеюсь, мы показали, что поиски истины в такой абстрактной

и обобщенной форме, каковой является "критерий истины", бессодер-

жательны по своему определению и потому обречены на неудачу.

Авторитет критики

Предметом критики служат различные формы человеческой и только человеческой деятельности, как-то: поведение отдельного лица; дей- ствие политической партии; отдельные суждения; теории или учения; содержание юридического закона и т.п.

Особую группу предметов критики составляют объективные общественные формы и процессы: войны; народные движения; эконо-

мические формации; политические режимы и разновидности обще- ственного сознания (религиозные, национальные, классовые, семей- ные и др.).

Критик есть вдумчивый потребитель информации. Он подходит к предмету или (1) с позиций автора, или (2) с позиций авторитетов, или (3) опираясь на собственные взгляды на предмет, или (4) смешива- ет эти подходы.

Цель критики -- показать заблуждения автора некой теории или ошибки неких субъектов действий.

В общем случае, следует различать критику идей, критику обще- ственных явлений (деяний) и критику общественного сознания. Сначала остановимся на первой.

Критика и познание имеют различные объекты своего "прило- жения" и ставят перед собой различные задачи. Критика ищет в некой теории внутренние противоречия, рассматривая логическую структу- ру теории и т.п., но не изучает сам объект этой теории, как это делает исследователь.

Критически настроенный читатель, например, говорит:

"С одной стороны, вы доказываете, что научный метод есть необходи-

мый момент познания, но, с другой стороны, вы показываете, что лю-

бой метод служит помехой открытию. Поскольку, далее, вы никак не

связываете противоположные суждения, то значит, они эклектичны,

то есть вульгарны, низкопробны". Таким образом, критик дает оцен-

ку.

Именно формирование оценки является, на наш взгляд, конечной це-

лью критики. В этом смысле критик по необходимости односторонен,

что требует преодоления. Так, приведенный выше пример критики

следовало бы признать справедливым, если бы в нем не была упущена

третья сторона -- естественная двойственность научного метода: по-

вышение продуктивности мышления за счет ограничения фантасти-

ческой составляющей.

Единственное в чем не сомневается критик (в отличие от иссле-

дователя), так это в самом себе. Поэтому ахиллесовой пятой критики

является, так называемая, авторская слепота, когда критик, выдви-

гая правильные аргументы против некоего автора, сам повторяет его

ошибки.

Исследователь, в отличие от критика, склонен сомневаться не в

той или иной известной теории (ибо не теории являются объектами

его изучения), а в самом себе: в объеме и глубине понимания объекта

теории -- реальности.

Например, в "Немецкой идеологии" К. Маркса и Ф. Энгельса

вся критика осуществляется с единой точки зрения, а именно, с точ-

ки зрения практицизма (называемого ими материализмом). Авторы пытались кардинально решить задачу: спроектировать общество, из которого вымарано собственно общественное начало.

В другой работе ("Развитие социализма от утопии к нау- ке") Ф. Энгельс критикует теоретиков социализма: А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна -- за то, что их идеи есть плод произвольных до- мыслов, а сам механизм перехода к социализму представляется ими в виде чисто рассудочного процесса: достаточно общество просветить, чтобы все образовалось само собой. Кроме того, у Энгельса вызыва- ет законное недоумение вопрос, почему народное счастье должно на- ступить с приходом именно этих "утопистов". Он, однако, не осознает, что фантастичность ("утопизм") социалистических идей заключается не столько в том, что их нельзя реализовать мирным путем, сколько в том, что, будучи реализованными, они не способны принести ожи- даемого благополучия. Утопический социализм оказался идеали- зированной моделью отживающего свой век феодализма, а вовсе не революционным укладом, более передовым, нежели капитализм. Ло- гический вывод, который следовало бы сделать из этой критики (гово- рим мы) -- полностью отказаться от рекомендаций, ставящих своей целью счастливое завершение как таковое. Но что читаем у Энгельса в заключении: "Поэтому социализм теперь уже не рассматривается как случайное открытие того или иного гениального ума, а как неизбеж- ное следствие борьбы двух исторически возникших классов". И затем:

"Таким образом, становится возможным общественное производство по заранее обдуманному плану". В итоге, благие намерения признаются автором естественно необходимыми.

От критики идей перейдем к критике общественных явлений.

Заметим, что критика индифферентна к вопросам истинности и

причинности, поскольку это не оценочные категории. В то же время вся

человеческая история рассматривается критикой или как непрерывная

цепь ошибок и аморальных поступков, социальной незрелости целых

народов, их идеологов и властителей, или, напротив, в виде логически

совершенной схемы, как проявление высшей целесообразности.

Характерный пример поиска ошибок в действиях воюющих

сторон и выявления аморального поведения агентов общества нахо-

дим в историческом исследовании Ф. Энгельса "Крестьянская война

в Германии". Множество допущенных ошибок, по мнению автора, не

только препятствовало экономическому освобождению крестьян, но

ознаменовало начало нового витка крепостничества. Тонкость здесь в

том, что авторский критицизм противоречит его же общефилософ-

ской установке как сторонника материального понимания истории.

Аналогичный пример -- "Критика политической экономии"

("Капитал"), в которой К. Маркс подверг этико-идеологической (а не объективной) критике буржуазный строй, существовавший в тогдаш- ней Англии. Но, в основном, это учение (сделавшее автора великим) носит исследовательский характер, что выгодно отличает его от безу- держного критицизма предшествующей ему "Немецкой идеологии".

В завершение темы коснемся критики общественного созна-

ния.

Предварительно заметим, что критика рассматривает свой

предмет с заранее определенных "полюсных" позиций, как то: научность,

целесообразность, полезность, моральность и т.п. Критик вынужден за-

нять определенную социальную позицию, возможно не осознавая, что вся-

кая позиция как таковая -- момент произвола и случайности.

Например, такой объективно существующий срез обществен-

ного сознания как православие совершенно по-разному будут крити-

ковать с позиций идолопоклонства, ислама, католицизма, атеизма и

т.п.

Другой пример односторонности -- критика фашизма. Недо-

мыслие, заблуждение, корыстные интересы, варварство, раболепие,

деморализация общества ... -- вот ряд критических терминов, пред-

лагаемых взамен научного исследования объективного общественного

феномена. Тягостность ситуации препятствует научному беспристра-

стию, но дает широкий простор для критики.

Специальным вопросом критики является проблема авторите-

та. Понятие авторитета, как достаточного аргумента в доказательствах,

основанного на общепризнанности, носит двоякий характер.

1. В традиционном понимании авторитет есть объект веры. Это

может быть вера в правильность некоего учения или политического

действа, в совершенство искусства художника и др. Что касается ис-

следовательской деятельности, то здесь апелляция к авторитету есть

постулирование основания -- утверждение (авторитетное подтверж-

дение) того, что оспаривается и должно быть доказано.

Надеемся, наш читатель, обладая критичным умом, не верит

в возможность существования вечно правильного решения, скепти-

чески относится к сверхъестественной гениальности и т.д., и намерен

продолжить поиск истины, а не просто присоединиться к раз навсегда

сформировавшемуся мнению -- то есть, не признает авторитеты.

2. Но можете ли вы игнорировать воздействие авторитета це-

ликом? В таком случае, чью работу вы изберете для своей критики?

Будет ли это деятельность великого множества второстепенных особ

или некоторых авторитетных личностей? В этом смысле авторитет

есть не сверхчеловек, но известная (историческая) личность, воплотив-

шая в себе некоторые достижения своей эпохи, преходящие как сама

история.

В то же время, очевидно, что ограничивая себя авторитетами,

вы тем самым упускате из виду возможно более глубокие открытия,

оставшиеся незамеченными обывателем.

Раздел 5. ФЕНОМЕН ВЕРЫ Вера и религия

Принято думать, что вера в бога -- главное в религии. Что это такое не- обходимое начало, без которого функционирование религиозных ин- ститутов (церквей, мечетей, молельных домов или сектантских круж- ков и т.п.) невозможно. Предполагается, что без веры в бога (богов) не- возможна вера в силу религиозных ритуалов и пр. (хотя ряд религий обходится без богов).

Сама постановка вопроса заставляет усомниться в истинности таких представлений. Действительно, трудно найти религиозную лич- ность, которая воспринимала бы мифы о бытии богов и творимых ими чудесах не иначе, как иносказания, хотя бы частичные. Именно так преподносят верующим многочисленные толкования старинных религиозных текстов (священных книг): Ветхого и Нового заветов, Ко- рана, Авесты, Риг-веды, Типитака и пр.

Современные теологи и теософы с большой готовностью со- глашаются с научными и техническими открытиями, "снимающими" устаревшие представления, ставшие религиозными мифами. Они даже склонны сомневаться в различных деталях жизнеописания свя- тых, отрицая тем самым существование причинной связи между кон- кретикой вероисповедания и функционированием религиозных ин- ститутов. Но вообще без веры религия существовать не может, хотя не обязательно символом веры служит божественное начало. Приме- рами небожественных форм религии могут служить конфуцианство, буддизм, советский атеизм и отчасти джайнизм.

При этом религия решает суто социальные задачи, по отноше- нию к которым содержание религиозной проповеди носит подчинен- ный характер. Что общего во всех религиях, так это содружество веры, как способа мышления толпы, и государственности, власти вообще.

Религиозные институты, равно как и атеистические (например, коммунистическая партия СССР), служат государству. В этом состоит их институциональная сущность. Можно утверждать, что религия -- идеологическая основа государственности. Но эта основа не достаточ- на и не необходима.

Даже в тех странах, где религия и атеизм "отстранены" от го- сударства, последнее в действительности контролирует и направляет деятельность таких институтов. Обычно в этих случаях создается спе- циальный государственный орган типа "комитета по делам религий" и т.п.

Напротив, неуправляемые религиозные течения, неподкон-

трольные государству конфессии и секты жестко преследуются госу-

дарством.

Церковь всегда играла роль одной из идеологических институ-

ций государства, служащей для создания, так сказать, необходимого

идеологического фона, -- наряду с литературой, драматургией, кино,

прочими разновидностями искусства и информационной "текучкой"

СМИ.

Хотя в религии, как таковой, нет места для конкретных полити-

ческих тезисов (на практике это не совсем так), религиозность и, более

того, приверженность к определенной религии культивируется госу-

дарством, как признак хорошего тона, признак "добропорядочности",

национального единства и проправительственной лояльности. Таким

образом, с детства вырабатывают привычку идти "строем и в ногу"

со всеми, а всем -- с государством. Культивируется конформизм, как

средство морального угнетения, когда каждый боится "оторваться от

масс". В результате иноверец вызывает подозрение в наличии особых

интересов, как интеллигент, затесавшийся в народную среду.

Природа такого страха заложена, как мы понимаем, в надлом-

ленном сознании индивида, вынужденного примириться с исполне-

нием религиозных ритуалов или атеистических проповедей, несмотря

на все сомнения по поводу происхождения религиозных мифов или

убогости атеистических умозаключений. Но эта вынужденность созна-

ется верующим как личный недостаток, а не порок общественной си-

стемы.

В то же время такое квазинейтральное использование религии

государством не исключает прямого подключения ее к конкретной по-

литике, что нашло проявление в существовании автокефальных церк-

вей, теократических режимов, миссионерства, прозелитизма и пр.

Так, религиозная ниша, отведенная сознанием обывателя для

своей веры, в большей своей части оказалась занята политикой.

А. Философский аспект

Религия и атеизм

Схоласты средневековья измышляли много неразрешимых задач ре-

лигиозного содержания, о чем уже упоминалось. Не так ли поступают

и атеисты, решая неразрешимую задачу, чем умножают длиннейший

ряд "доказательств" о невозможности существования бога и боже-

ственного? Но разве могут что-либо доказать или опровергнуть атеи-

стические рассуждения, если априори предполагают, что нет предме-

та для обсуждения -- нет самого бога?

Если верующий сначала постулирует существование бога, а за-

тем приводит доказательства, то атеист таким же образом постулиру-

ет несуществование бога и тоже доказывает это. При этом никто не ду- мает доказывать что-либо самому себе, но доказывает другому. Самих же себя верующий и атеист причисляют к категории самосознающих. Посему и те, и другие для защиты своего мнения пользуются известны- ми софистическими приемами, как то: "постулирование основания",

"круг в доказательствах" и пр.

Ни религиозное учение, ни его опровержение невозможно

фальсифицировать (критерий научности К. Поппера). Представим ли

мы ситуацию с богом или без него, -- ничто не позволит опровергнуть

гипотезу, лишенную строгой определенности? Но если дать строго ло-

гическое определение тому, что интуитивно понимают как "бог", то

получим не религиозно-атеистически взгляд, но философский. Это

тоже интересная тема, но нас занимает не она.

В то же время вера не есть заблуждение, ибо здесь отсутствует

процесс познания. Поэтому она не может быть ни доказана, ни опро-

вергнута.

Заметим еще, что проведенный в предыдущих главах анализ

происхождения иллюзий восприятия показал, что всегда существует

некий прототип ошибочного восприятия -- пусть даже совершенно

иной природы и свойства. Но парадигма бытия (небытия) бога отно-

сится не к иллюзии восприятия, но к иллюзии мышления.

Итак, бог существует, как минимум, в виде иллюзии мышле-

ния. Он существует в сознании, в наших представлениях, в многочис-

ленных образах и логических конструкциях. Бог существует в созна-

нии как верующего, так и атеиста. (Иначе, против чего бы последний

мог возражать)?

Мы выяснили, где существует бог. Следующий вопрос: как он

существует?

Обсуждать вопросы бытия бога как целостного образования -- зна-

чит изначально полагать его, как некий предмет, который может суще-

ствовать или не существовать. Атеист задается вопросом, что такое бог,

как если бы спрашивал: "Что такое гиппопотам?" Ясно, что в такой

постановке вопроса возможность существования бога или имплицит-

но заложена с самого начала (тогда, что же после этого опровергать?),

или с самого начала отрицается (тогда, зачем же доказывать?).

Очевидно, исследовательская наука не может заниматься ни до-

казательством существования бога (или богов, а также чертей, ведьм

и т.п.), ни его опровержением. Но сам факт религиозного сознания

и существования религиозных институтов не требует доказательств и

может служить предметом изучения.

Религия (в отличие от атеизма) является предметом изучения

многих наук: философии, истории, этнографии, психологии, психиа-

трии, политологии, политической экономии и др. Атеизмом же инте-

ресуется, по-видимому, только социальная статистика.

Атеизму ничего не остается, как навязывать верующим ответы на

вопросы, которые те не ставят. Напротив, самопостижение неверующего

действительно нуждается в философском обосновании (но не в рецеп-

тах атеизма).

Не всем присуще религиозное (атеистическое) сознание, но на

всех действует отупляюще внушение непостижимого. В то же время неле-

пости в равной степени присущи как религиозным, так и антирелиги-

озным догмам: как доказательствам бытия бога, так и доказательствам

его небытия. В обоих случаях вращение происходит вокруг абсурда.

Отсюда понятно, между прочим, почему атеизм, наряду с фун-

даментализмом, смог стать ведущей идеологией в тоталитарных госу-

дарствах. Ведь атеизм используют не столько как средство против рели-

гии, сколько как идеологию вместо религии, а именно, как прививку от

свободомыслия.

Мы, однако, не собираемся утверждать, что религиозная вера

или атеизм присущи исключительно тоталитарному строю. Они при-

сущи государственности как таковой и не только государственности,

но и предыдущим социально-политическим конструкциям.

Атеизм оказался удобным тогда, когда потребовалось быстро

создать новое идеологическое обеспечение для новых форм власти (со-

ветской власти), поскольку формирование нового религиозного тече-

ния (a la лютеранства) -- долговременный процесс.

Приспосабливаясь к общественному мнению, современные ре-

лигии, в частности христианство, не так уж стремятся доказывать ре-

альность божества. Сейчас богослов говорит: "Я верю, и это мне помо-

гает. Верьте и вы". Есть ли здесь основания для возражений? Нужно ли

возражать вообще?

Тем не менее, можно в том или ином конкретном случае по-

казать, что некой сверхъестественной связи могло бы не быть, что уже

само по себе отрицает бога как всемогущую и всесущую самость -- как

Абсолюта.

Невозможно ни утверждать, ни отрицать существование дено-

тата у столь размытого мысленного построения как бог, однако вполне

можно утверждать его антропоморфную, социальную и институцио-

нальную принадлежность.

Например, невозможно опровергнуть утверждение о том, что

Земля была создана Саваофом за один день, но можно показать, что

она вполне могла возникнуть, как сколок Солнца или сгусток косми-

ческой пыли, что отрицает необходимость существования Саваофа.

А раз он не необходим, значит, он не бог или не вполне бог и т.д.

Религиозные схоласты вопрошают: "Если бог всемогущ, то мо- жет ли он сделать так, чтобы между двумя горами не было впадины"? В вопросе уже заключено утверждение, что между горами может и не быть впадины, а сомнения касаются только того, в силах ли это сделать также и бог. Сама возможность поставить так вопрос позволяет усо- мниться в существовании бога (хотя софисты от теологии умудряются не узреть здесь противоречия, не говоря уже о прямолинейно мысля- щих атеистах). В тон схоластам, казалось бы, современные астрофизи- ки утверждают, что вселенная конечна..., но безгранична (имея в виду ее многомерность). Такой пассаж смущает, конечно, "рационально мыс- лящего" обывателя, однако, не способен поколебать его веру в науку. Тем менее его смущают алогизмы религиозных учений.

В то же время любая религия, как закрытая логическая система, по необходимости сама себя отрицает. Действительно, суть религиоз- ной догмы заключается в определении бога, как независимо действую- щего начала (в виде "божьего промысла"), с одной стороны, и одновре- менном признании за верующим права и обязанности обращаться к богу с молитвой, с другой стороны. Поскольку задача молитвы состоит в том, чтобы вызвать определенное божественное деяние, сообразное чаяниям верующего, то тем самым отрицается божественный произ- вол, а значит, и само существование бога-деспота. Вообще, все опреде- ления бога (самый могущественный, самый мудрый, самый чуткий, всегда и вездесущий и др.) характеризуют его, как границу естества, выводя тем самым понятие бога за пределы реального существования.

Те же, кто полагает, что религиозное писание умышленно было изложено иносказательно, должны бы прийти к выводу, что сама идея бога суть иносказание. Но человеческому пониманию, согласно рели- гии, не доступна логика священных книг. И это не насильственный, а вполне логический запрет на способность понять и осмыслить.

Поэтому "разоблачать" религиозные несуразности, как это делает атеизм -- значит бороться за чистоту религии.

Не будем и мы усугублять атеистический грех доказательством невозможности богоявления.

Кроме того, не следует упускать из виду, что мировые религии появились более тысячи лет назад, и, естественно, их нелегко прими- рить с современной цивилизацией. Если бы в наше время формирова- лось понятие бога, вряд ли оно стало более уязвимым, чем идея созда- ния фотонной ракеты и прочие научные фантазии. В качестве новых бо- гов теперь выступают сверхцивилизованные инопланетяне, посещающие землян на космических тарелках (информацию о чем, якобы скрывают правительства некоторых якобы заинтересованных стран) и др. Оче- видно, новых богов пытаются нагрузить социальными проблемами так

же, как и старых.

Но большинство новых религиозных движений (а их великое

множество, и адептов своих они рекрутируют в основном из культур-

ной среды -- студенческой молодежи) синкретично включает элемен-

ты учения древних религий. В молодые годы, когда пробуждается са-

мосознание, личность (не сильно отягощенная насущными заботами)

начинает "себя искать". Одним из предлагаемых ей "выходов" может

быть религиозная вера.

Даже самое однородное во всех социальных аспектах общество лич-

ностно неоднородно, благодаря чему непрерывно генерирует обособленные

группы.

Так или иначе, мифы на божественную тему о том, что "что-

то существует", постоянно продуцируются человеческим сознанием и

имеют спрос, а проблема веры и атеизма носит непреходящий, внеисто-

рический характер.

Известно тяготение неверующих к религии, связанное с возник-

новением кризисной ситуации на личной почве, как-то: наступление

преклонного возраста; деяния, вызывающие угрызения совести (пре-

ступники); дистресс, снижающий психическую устойчивость субъекта

(хирурги) и пр.

Но религия не одинока в стремлении влиять на определенный

срез общественного сознания. Подобные претензии заявляют раз-

личные этико-философские школы, практическая медицина (психоа-

нализ) и др. Сюда же в полной мере следует отнести и искусство, и

спортивные зрелища, и массововую информацию. В отличие от религии,

эти институции социальной психологи широко эксплуатируют "рацио-

нальное мышление". Но у них иная "паства": люди, не охваченные ре-

лигией.

Одна из отличительных особенностей теологического учения

состоит в его погруженности в самоограниченное закрытое простран-

ство. Эту позицию превосходно выражает постулат: "Существует вера,

одна только вера, ничего кроме веры". Формула религиозной нетерпи-

мости может иметь и более мягкое выражение, типа: "Существует бог,

единый бог и множество путей его познания, но только один путь ис-

тинный". Могут быть и более плюралистические формулировки, но,

в любом случае, в пределах глобального (а значит, закрытого) мировоз-

зрения все есть божественная вера, и поэтому нет места для человека не-

верующего; такого человека, согласно божественной логике, не может

быть. Поскольку неверующий -- это нонсенс, то выдающий себя за

атеиста -- дьявол, представитель враждебных человеку и природе сил,

в лучшем случае человек порченный, который усилиями прозелитов

должен быть наставлен на путь истины.

Аналогичным образом мыслит и атеист, считая верующего личностью ущербной, которую можно и следует переубедить, помочь осознать смешные и вредные заблуждения... Согласно атеистической логике, не может культурный (а значит, рационально мыслящий) че- ловек верить в бога, а если верит -- следовательно, обманывает окру- жающих.

Атеизм, вообще говоря, связывает себя с материализмом. Но не с тем материализмом, который служит эпистемологическим методом, а с материализмом как мировоззрением. Последний выдвигает идею всеобщности материи -- столь же вездесущей, самопроизвольной и активной, как божество, но не имеющей ни души, ни врагов, ни цели своего существования, ни обиды на людей. Материю нельзя задобрить и упросить, тем не менее, ею можно повелевать, хотя бы отчасти. Та- ким образом, отрекаясь от человека как необходимого начала, мате- риалистическое мировоззрение подспудно полагает в человеке царя природы. Бога нет, но царь природы существует. В этом смысле мате- риалистическое мировоззрение отличается от религиозного, главным образом, терминологически.

Кто же прав в этом споре об альтернативных логических кон- струкциях? Ответ, на наш взгляд, состоит в том, что истинность ло- гической конструкции не имеет какого-либо отношения к познанию реальности. При всей ограниченности религиозных представлений, в каждой религии отражена актуальная непознанность мира, обычно игнорируемая традиционным материализмом. В вере мы обнаружи- ваем больше скепсиса, чем в безверии.

Нет необходимости заигрывать ни с теми, ни с другими. Тем бо- лее мы не намерены примирять религию с атеизмом. Равным образом нет оснований упрекать атеиста в его борьбе с религией. Но можно утверждать, что атеизм "застрял" на уровне мировоззренчества, не су- мев, как и религия, построить удовлетворительной картины мира.

Итак, мы показали, в какой степени бог по своему понятию не совсем бог, а небог -- бог. Впрочем, спор между религиозной верой и религиозным безверием вряд ли может иметь научную основу, но само это противостояние, безусловно, заслуживает научного изучения.

Б. Социальный аспект

Это недоразумение, когда утверждают, что религия ошибочна или

излишня (в смысле "бритвы" У. Оккама). Напротив, религия весьма

эффективна как для разделения соседствующих народов, так и для их

объединения, для покорения одного другим и в целях самоопределе-

ния. Другое дело, что институт веры -- церковь -- присвоил себе атри-

бут всезнайства, что, впрочем, неотделимо от способа воздействия на

паству через суггестию.

Атеизм, возведенный в государственную политику, тоже непло-

хо справляется с такими задачами, о чем свидетельствует, например,

опыт СССР. Советский атеизм расчистил идейную зону для господ-

ства в ней государственной партии опричников-коммунистов. Комму-

нист и атеист стали восприниматься как синонимы не в преддверии

революции (В. Ленин, например, считал, что священник может быть

коммунистом), но после "окончательной победы большевиков", то

есть после коллективизации деревни и формирования государства но-

вого типа.

Таков феномен человека общественного, умеющего извлекать

пользу из общественных заблуждений. Борьба между атеизмом и ре-

лигией -- один из моментов борьбы государства за сферы влияния.

Так что секуляризация присуща не только атеистическому государ-

ству. Под видом идеологической борьбы, шла борьба за экономиче-

ское и политическое влияние. Так, крупномасштабную конфискацию

церковной собственности еще в 8-м веке провел майордом франков

Карл Мартелл; то же произошло под флагом Великой французской

революции 1789 года. В России конфискацию монастырских земель

проводила еще Екатерина II, но особенно преуспел И. Сталин. До на-

ступления советской власти борьба велась не против веры, но против

независимости ее института, против церкви.

И наоборот, десекуляризация и клерикализация постсоветско-

го общества связаны, в частности, с тем, что церковь стала удобным

средством легитимации ("отмывания") криминальных денег, то есть

быстрого обогащения.

Поскольку религиозное сознание превалирует в нынешнем

мире, безбожник (с социологической точки зрения) -- это протестую-

щий, лицо свободномысящее. Наоборот, в атеистическом государстве

свободомыслием следует считать религиозность субъекта. Здесь важен

не вид свободомыслия (религиозный или атеистический), но сам факт

свободомыслия.

Хотя число верующих превалирует, неверующих в мире до-

вольно много, так что этот факт закреплен в большинстве конституций

стран мира (всего около 20% неверующих в мире, в том числе 5%-- в

Италии, 40% -- в южной Корее, 65% -- в России).

Несмотря на рост числа неверующих, неправильно видеть в ре-

лигиозном сознании отживающий век феномен. Напротив, в наш век

новые вероучения и религиозные общины возникают, как грибы после

дождя. Достаточно упомянуть неошаманизм и неоязычество, нью-эйдж и

бахаи, белое братство и аму синрикё, массимо интровинье и айлин баркер,

церковь объединения и церковь нового завета etc.

Что представляет собой общественный субстрат, на котором возрождаются многие религии и атеистические движения, науки и паранауки и прочие социальные образования, противостояние между которыми не уменьшает их плодовитости? Эта проблема -- белое пят- но социальной философии.

Вера и скептицизм

Если с детства не привить ребенку веру в бога (путем воспитания), что еще смогло бы заставить его поверить в нелепость, разоблаченную са- мой историей? Попытка ответить на вопрос была сделана в предыду- щих главах.

В то же время не следует думать, что для культивирования веры обязательно требуются специальные средства воздействия, используе- мые религиозными институтами, ибо вера, как таковая, есть атрибу- тивное свойство психики.

Пусть наш читатель (верующий или неверующий) вспомнит, с какой легкостью он поверил в то или иное научное открытие, инфор- мация о котором впоследствии оказалась невольным заблуждением или заведомо ложной инсинуацией. А с какой готовностью обыватель склонен верить любому публично сказанному слову: будь то научно- популярная литература, газетная статья, выступление по радио или телевизионное представление, которые ошибочны по лености или не- домыслию их авторов, тенденциозно односторонни или ложны пред- умышленно!

Вера, конечно, присуща и самому ученому-исследователю, не-

зависимо от того, истинным или ошибочным оказалось его открытие

-- синтез сомнений и веры. Ведь суть науки, в отличие от религиозной

догматики, заключается не в преклонении перед уже достигнутым, но

в его отрицании и поисках нового.

Самоуверенное безверие и вездесущее сомнение догматизиру-

ют науку не меньше, чем слепая вера в ее непогрешимость и могуще-

ство, лишают ее объекта исследования, подчас столь мимолетного, яв-

ляющего нам лишь блеклые следы своего существования.

Вообще, вера и скептицизм есть две стороны одного и того же по-

нятия. Ведь верить во что-то одно -- значит сомневаться в противо-

положном. Бессмысленно верить или не верить в стул, на котором си-

дишь, но приходится верить в нечто неуловимое, верить в то и именно

потому, в чем и почему следует сомневаться.

Как же не ошибиться в выборе? Если бы ответ существовал, то

наука из искусства превратилась бы в ремесло.

Можно утверждать, что, вопреки перечисленным недостаткам

и ограничениям, вера является атрибутом всякого общения вообще. Ведь общественное сознание не есть склад нейтральной, отрешенной, безразличной информации, но включает также оценочные сведения.

Поэтому теологи, пожалуй, правы, утверждая, что не существу- ет ни во что не верящих людей. Однако существуют люди, не верящие ни в одну из религий и, одновременно, скептически относящиеся к на- учным знаниям.

Изменить общественное сознание можно именно теми сред- ствами, с помощью которых они были сформированы, как-то: прямым насилием и запугиванием (принятие христианства на Руси); сменой рода деятельности или изменением сословной принадлежности; ис- пользованием массовой суггестии, детского воспитания и перевоспи- тания и др.

Из сказанного ясно -- вера порождается сомнениями. Сомнения вечны, и поэтому вера изменчива.

Для религиозного и нерелигиозного сознания характерны раз- личные области сомнений и поэтому не совпадают области веры. При этом, однако, отсутствуют какие-либо подтверждения интеллектуаль- ной неразвитости религиозного человека или духовной опустошенно- сти нерелигиозной личности.

Сколь сильно и глубоко должно быть религиозное чувство, что- бы поверить в религиозную мифологию?! -- Это зависит от того, на- сколько индивид сомневается в религиозной догматике.

"Верую, ибо нелепо", -- вот точное определение понятия веры, данное богословом Квинтом Тертуллианом. Ему вторит физик Нильс Бор: "Достаточно ли безумна теория, чтобы быть истинной"?

Напротив, буквальная вера в содержание религиозных догма- тов делает поверхностной вашу веру в бога. Вообще, согласно методу неопределенности, если настаивать на конкретном, детальном описа- нии того или иного божества, то по необходимости придем к абсурду, даже к чему-то комическому -- вплоть до выяснения вопроса: "Чей бог лучше"? Напротив, если вовсе абстрагироваться от деталей, то при- дем к синонимии: бог есть естественный процесс структуризации и деструкции, то есть к идее "обобщенного разума".

Необходимо также подчеркнуть отсутствие диаметральной противоположности между религиозным и нерелигиозным сознани- ем в том смысле, что существуют промежуточные формы мировоззре- ния, например, деистическая вера в творца или первоначало, в высшее существо и т.п. при абсолютном отрицании любой религиозной ми- фологии. И т.д.

Но как обстоит дело с нетеистическими религиями (конфуци-

анство, буддизм и пр.)? Там различия в образе мышления верующе-

го и неверующего еще более смазаны (идея "секулярного буддизма"). Там неверующий выступает не против веры как таковой, но за право мыслить свободно, "не как все".

Среди выдающихся личностей, в том числе подвязавшихся в науке, много верующих и неверующих (равно как брюнетов и блон- динов, патрициев и рабов, носителей той или иной культуры и т.п.). Статистика дает более определенный ответ, но это не меняет дела: жесткая привязка к той или иной социально-психологической группе отсутствует. Таким образом, феномен противостояния веры и неверия находится в плоскости социальной психологии. Для философии это объект изучения. Сам философ может быть как верующим, так и не верящим или сомневающимся. Но как исследователя его интересует сам факт постановки вопроса о существовании бога, что, с точки зре- ния философии, исключает любой ответ. Давая тот или иной ответ, исследователь сам превращается в подопытного -- объект исследова- ния, хотя кажется иначе.

Итак, было показано, что вера есть психологический (и, воз- можно, логический) выход из скептического отношения людей к ис- тинности и полезности знания. Без веры невозможен и скепсис, как невозможно пустое пространство без заполненного.

Естественное чудо

Сверхъестественное невозможно по своему понятию. Действительно, поскольку сверхъестественное иной природы, чем все остальное, по- стольку оно не может взаимодействовать с естественным миром.

Так, коль скоро душа сцеплена с телом неким образом, пусть в одной только точке, -- значит они одной природы. Если они разной приро- ды, то это означает, что между ними не существует ни одной точки соприкосновения или общего признака для сопоставления.

Вопреки своему определению, термин "сверхъестественное" чаще употребляют в ином смысле: как нечто естественно существую- щее, которое, однако, недоступно человеческому разуму. А разуму не доступны самые, казалось бы, очевидные истины, например: "Почему мир так устроен, что диагональ квадрата несоизмерима с его сторо- ной"? -- и т.п. Конечно, это пример чуда, но наукой оно не выпячива- ется, как таковое, ибо само собой разумеется: не будь незнания, не воз- можно было бы развитие знания. Истинная наука занята истинными чудесами. Все это тривиально.

Однако существует и третий вид чуда как момента фантастиче- ской ситуации, вроде оживления мертвых. Образ реальности, генери- руемый мыслью, может быть прямолинейным и искаженным. Когда

искаженный образ выдается за линейный, получаем чудо.

Религия широко эксплуатирует феномен чуда, специально вы-

думывая невероятные мифы, легко воспринимаемые некритическим

умом, для которого принятие действительных чудес, пронизывающих

всю сущность бытия, недоступно.

Но почему религия делает акцент на чудесах? Потому, думается,

что явление чуда подчеркивает рядоположность, равноценность (рав-

ную приниженность) всех индивидов перед лицом бога: ничтожества

и гения, раба и рабовладельца, царя и подданного... Религиозное чудо

"работает" как идея смирения гордыни. Подчеркивая ничтожность че-

ловеческого знания, фатальную ограниченность науки или ограничен-

ные возможности правителя, религия тем самым пытается придать

особое значение самой себе. Здесь в неявной форме мы сталкиваемся

с софизмом типа "подмены тезиса", ибо из ничтожности одного вовсе

не следует величие другого.

Таким образом, можно верить в религиозные чудеса, можно не

верить в них, но следует признать, что обскурантизм есть опорная сте-

на любой религии, как бы последняя ни "соглашалась" с существова-

нием науки, признавая ее достижения.

Напротив, наука, в отличие от религии, отрицая завершенность

мировоззренчества и постоянно борясь с аутосуггестией, взирает на мир

как на незавершенное чудо.

Вопреки сказанному, отметим, что современная астрофизика

как раз склоняется к поиску вполне завершенной, откровенно неправ-

доподобной, но все объясняющей теории мира. Последнее не должно

удивлять читателя, который знает, что история есть цепь повторяю-

щихся ошибок.

О доказательстве существования (несуществования) бога

Доказательство есть процедура математическая или логическая. По- этому, если бог есть объект математики (как например, корни алге- браического уравнения) или логики (вопрос о существовании впадины между горами), то можно попытаться провести такие доказательства. Парадоксальность же ситуации в том, что вера должна предшество- вать доказательству, ибо, если есть потребность верить, то здесь не до истины.

Если бог мыслится не как объект математики, а как физическое существо, то тем самым ab ova полагается, что он может существовать или не существовать. Этой возможности достаточно, чтобы верить или не верить в физический образ бога.

Если бог мыслится как духовная или трансцендентная сущ-

ность, то уже в определении этих понятий заложено его существова- ние. Поэтому доказательство без веры было бы не чем иным, как по- стулированием основания, то есть логической ошибкой.

Но есть и иной вид "доказательств", отличный от логико- математического. Речь идет о так называемой аргументации существо- вания бога путем ссылок на прямые (видения во сне) или косвенные (существование Земли и неба) обстоятельства. Здесь также можно с легкостью привести столько доводов "за существование", сколько и

"против".

Однако существует тонкость в различии между аргументацией и

доказательством (опровержением). Аргументация представляет собой

ссылку на вещи, процессы, явления, события... Доказательство же (как

и опровержение) не может касаться денотата непосредственно. До-

казательство (опровержение) касается только результата мышления

-- высказывания, утверждения... Это означает, что процедура доказа-

тельства не может непосредственно быть отнесена к существованию

(несуществованию) бога или чего-либо иного, но лишь к высказыва-

нию об этом. То есть вопрос обращен не к богу, но к высказываниям

людей, которые требуется оценить с содержательной и формальной

точек зрения.

Теперь обратимся к понятию существования. Существовать --

значит обладать определенностью. Абсолютно существовать может

лишь то, что обладает бесконечной определенностью. То, что не об-

ладает определенностью, не существует, так что бессмысленно искать

доказательство того, что не определено изначально.

Поэтому, в частности, не существует "бог вообще". Когда спра-

шивают о "боге вообще", то имплицитно утверждают, что опознать

денотат нельзя. Это сказочный образ: "Пойди туда, не знаю куда, и

найди то, не знаю что". Если же мысленное определение дано, это

означает, что по нему можно нечто опознать, что и порождает вопрос

о его существовании (несуществовании).

Заметим, что вопрос о существовании несуществующего не

сводится к суто религиозной тематике, но в равной степени относит-

ся и к науке. Так, если сегодня астрофизики отрицают существование

"темной энергии" (которую еще вчера так усиленно искали), то сле-

дует понимать, что не явление природы отрицается, но высказывания

С. Перлмуттера, содержащие представления о "темной энергии".

"Вы можете не согласиться с моими 94 процентами оценки, но

нет никакого рационального аргумента в пользу того, что мультивсе-

ленная не существует, или того, что это маловероятно", -- пишет один

из разработчиков "Теории всего", известный физик Дж. Полчинский

(2015). Так что логика доказательства "от противного", используемая

теологами, с легкостью вторглась и в область науки.

Система мышления, включающая бога как целостное образо-

вание -- вульгарная антропоморфная модель реальности. Но если это

примитивизм, то того же порядка, что и современные представления

ученых о существовании единой, единственной и целиком измеримой

(и уже измеренной) вселенной.

Принято считать, что принципиально невозможно доказать,

что нечто не существует актуально или что "этого не может быть объ-

ективно", ибо такое утверждение было бы равносильно бесконечному

знанию бесконечного мира. А из бесконечного незнания не следует

ничего. Поэтому де тяжесть доказательства существования бога лежит

на теологе, а не на атеисте. Но при трезвом размышлении приходим

к выводу, что подобные рассуждения ошибочны. В качестве антипри-

мера достаточно обратиться к известным доказательствам теоремы

П. Ферма--Э. Уайлса о несуществовании определенного равенства в об-

ласти натуральных чисел или теоремы Н. Абеля о несуществовании ал-

горитма решения уравнений выше четвертой степени.

Почему вообще все упирается в доказательство? -- Потому, что

доказательство -- тот способ мышления, благодаря которому, как по-

лагают, так преуспела наука. Достаточно что-либо доказать, чтобы в

это легко было поверить. Ведь верит же мир в трансфинитную теорию

Г. Кантора, четырехмерное пространство А. Эйнштейна и корпуску-

лярные волны Н. Бора, хотя вряд ли в мире найдется два специалиста,

которые бы понимали эти теории одинаково. Современная квантовая

физика и астрофизика оперируют столь вычурными представления-

ми о материальном мире, что любые религиозные фантазии кажутся

более правдоподобными, однако физические представления не требу-

ют создания особых институтов поклонения.

Гносеология религии

С точки зрения религиозного человека предмет его веры существовал, существует и будет существовать. Это нечто достоверное, доказанное и общеизвестное. Вера для него означает одновременно (1) моральную систему, (2) ритуал и (3) мифологию.

Таким образом, для верующего предмет его веры вовсе не пред- ставляет гносеологическую проблему... Но означает ли это, что теоло- гия полностью игнорирует проблему истинности?

"Истина" в религиозном понимании -- это доказательство того, почему следует креститься двумя перстами, а не тремя, доказательство триединства бога, божественности папы Римского, признание реин- карнации и др.

Из этих примеров видно, что лишь номинально теологическое понятие истинности совпадает с гносеологическим, тогда как само противопоставление мышления объекту чуждо теизму.

Независимость объекта (материи) от мышления не является проблемой для религии именно потому, что в ней неявным образом изначально постулируется полная адекватность мышления объекту веры.

Напротив, гносеологический принцип постулирует неопреде- ленность в сопоставлении мышления и материи. Крайние точки здесь следующие.

Агностик: "Наши мысли -- это лишь мысли о мыслях. В луч- шем случае, они -- лишь отпечаток реальности, искаженный челове- ческим восприятием".

Гностик: "Все, что присутствует в мышлении, должно быть и в объекте. За любой фантазией кроется реальность столь же фантастич- ная".

Вполне очевидно, что обе крайности, как пределы примени- мости гносеологии, легко могут быть трансформированы в догматы веры.

Здесь заметим, что понятие истины действительно двойствен-

но. Возможно, даже, что существуют два различных понятия:

истина логическая -- истина "правильных" выводов, "правиль-

ных" доказательств, которая с успехом используется как наукой, так и

религией (основоположник логики Аристотель является непререкае-

мым авторитетом среди христианских теологов);

истина гносеологическая, истина процессуальная, истина воспри-

ятия и отображения реальности. Вопросы небожественного познания,

не могут интересовать религию, но богоискательство и вопросы позна-

ния бога входят в сферу интересов теологии.

В то же время как мы говорили, теология не имеет точек со-

прикосновения с гносеологией, значит, не обязана признавать ее до-

воды и опровержения, отрицая тем самым образ научного мышления.

Иными словами, следует признать, что религиозная вера имеет свою

неслучайную нишу в общественном сознании. Так что, хотя одна форма

общественного сознания (религия) может служить объектом исследо-

вания для другой области общественного сознания (науки), это еще не

является основанием для оценочного ранжирования.

Поэтому нам думается, что положительно решить эту пробле-

му невозможно, а попытки преодолеть невозможное непосредственно

нелепы.

Идеология как вера

Обычно идеологию рассматривают как социальный феномен, как взгляд, выражающий экономические и политические интересы того или иного социального слоя. Но что есть идеология в философском смысле? Рамочно ее можно определить, как систему паралогических доказательств, оправдывающих аморальность средств моральностью цели. В широком смысле идеология -- это вера в моральность неиз- менного в своей оптимальности алгоритма социального поведения, прежде всего алгоритма отправления власти. Будь то идеология гу- манизма или мизантропии, беззаботного счастья или стоицизма, фа- шизма или национализма, демократии или элитаризма, коммунизма или частной собственности ... -- все это разновидности веры в то, что нелепо, но удобно. В чем же суть "удобства" веры? Вера, прежде всего,

-- психологическая основа объединения индивидов и разъединения социальных групп, в том числе стран и целых регионов мира. На том или ином этапе истории идеология может быть равно полезна (вред- на) всем слоям общества или боле выгодна одним, нежели другим. Идеология, как и религия, жестко не связана ни с образовательным статусом, ни с классовой принадлежностью личности. При этом идео- логия какого-либо одного класса может стать основой общественно- го сознания. Так, в гражданской войне участвует один и тот же народ, разделенный идеологически и т.п.

Противостоящие модели мироздания

Мысленные модели мироздания, распространенные в общественном сознании, принято делить на религиозные и светские. Хотя в целом об- щественное сознание не поддается логическому анализу, но эпистемо- логические абстракции удается формализовать, и построить на основе мысленной модели логическую структуру.

А. Развитием религиозно-логических интерпретаций занима- ется наука теология. Точнее, теология есть не наука, но паранаука, ибо предлагает не теорию, но учение и притом такое, которое является уни- кальным для каждой религии. (Впрочем, одновременное существова- ние множества теорий или учений присуще не одной только теологии, но и всем нерелигиозным наукам, каждая из которых распадается на конкурирующие школы. Особенно это касается философии, психоло- гии и социальных наук).

В частности, монотеистическая модель веры обладает такими логическими свойствами:

1) она объяснительна;

2) объяснение зиждется на причинных связях. Указать на при- чину -- значит объяснить. Однако религиозное объяснение заключа- ется не в поисках отдельных причин, но в указании всегда на одну и ту же причину. Это, в свою очередь, означает, что объяснение заключает- ся в простом утверждении, что причина существует;

3) религиозная модель способна объяснить все одной перво-

причиной, которую называют богом и которая сама необъяснима;

4) невозможность объяснить первопричину является главным

постулатом модели и посему не является логическим противоречием.

"Никому, в сущности, не известно, что есть бог", -- писал Г.В.Ф. Гегель

("Философия религии"). Этот постулат интерпретируют как несовер-

шенство природы человека. То есть предполагают, что объяснение все

же существует, но недоступно человеку. Иными словами, предполага-

ют, что параллельно человеку существует некоторое антропоморфное

существо, которое способно объяснить само себя.

Заметим, что идея божества, следующего индивидуальным же-

ланиям людей, равно как и идея судьбы, скорректированной человече-

ской волей, -- не такая уж бессмыслица при условии, что парадигму

дополняет мысль о феноменологическом представлении реальности. Не

выдерживает критики, казалось бы, сам способ воздействия на бога,

регламентированный религией: молитва и жертвоприношение. Одна-

ко это ошибка лишь с эпистемической точки зрения, но не с точки

зрения социальной психологии. Бог существует как десигнат, будь то

тотем дикаря или иудейский бог, не имеющий ни плоти, ни имени...

Хотя у него нет однозначного денотата, тем не менее, бог существует во

множестве его моментов.

Б. Светская модель мироздания отличается от религиозной в де-

талях, как-то:

1. Каузальность как один из видов связи между явлениями, про-

цессами, событиями, высказываниями и т.д. Каузальная связь мало что

объясняет, ибо уходит в "дурную бесконечность" прошлого.

2. Объяснение -- лишь одна из сторон постижения мира, при-

чем не главная и не обязательная. К другим сторонам познания от-

носятся: открытие новых явлений природы, выявление связей между

ними, проникновение в их сущность, практическое использование и

т.д.

3. Наука, как и теология, стремится объяснять мир, но не все и

не заранее определенным образом, а только то, что возможно и как

получится. В поисках объяснений наука не просто декларирует при-

чинную связь, но ищет причину (точнее -- цепь и сеть причин), и эти

поиски бесконечны.

4. Из невозможности объяснить причину явления возникают

утверждения, называемые законами природы.

Вопреки сказанному, искать всему объяснение -- это всеобщая

потребность человеческого ума, а не причуды философии, религии

или специальных наук. В одних случаях эти объяснения представляют

череду полезных заблуждений, в других -- бесполезных, в третьих --

вредных.

Красочное подтверждение тому находим в действиях диких на-

родов. Так, индейцы бассейна Амазонки вырезают из дерева прототип

аудиоплеера, через который беседуют с духами, а туземцы Меланезии

строят отдаленное подобие аэродрома в ожидании прилета самоле-

тов, которые, якобы, украли у них белые люди (культ карго), и т.п.

Как видит читатель, светское воззрение следует считать безбож-

ным, то есть чем-то отрицательным, только с религиозной точки зрения.

Напротив, с точки зрения философии светское воззрение положительно, са-

модостаточно, то есть не нуждается для своего утверждения в существова-

нии своей противоположности -- религии.

Известно, что религия отчасти признает специальные науки.

Но это признание носит социальный, а не логический характер. Ми-

лостивое признание религией науки не означает, что тем самым при-

знается и философия науки. Одновременно ряд священнослужителей

подвязались в науке, то есть в области нерелигиозной. Напротив, свет-

ская наука не пользуется религиозными образами, однако некоторые

ученые -- люди верующие.

Иными словами, наблюдается алогичная симметрия между ре-

лигиозной и светской сферами. Поэтому из сравнения эпистемологи-

ческих моделей нельзя непосредственно вывести такие понятия, как

неверующий, верующий и атеист.

Симметричны ли понятия безбожник и верующий? На первый

взгляд, кажется, что безбожник мог появиться только после того, как

были сотворены боги. Таким образом, понятия неверующий и верую-

щий кажутся асимметричными, поскольку первое следует за вторым,

но не наоборот. Однако с философской точки зрения безбожник --

представитель параллельного образа мыслей, противостоящий не бо-

гам, но вере как одной из равноправных (с точки зрения познающего

субъекта) моделей мироздания. Поэтому безбожник -- не субъект от-

рицания, но самодостаточная личность. Так же и верующий. С одной

стороны, религия самодостаточна, как рядоположная модель миро-

здания, с другой она -- идеологический противник светскости.

Иное дело атеист как идеологический противник религии.

Ясно, что атеизм мог возникнуть только вслед за религией. Здесь асим-

метрия налицо.

Интересно, что теология признает существование разных веро-

ваний, но не признает существования людей неверующих, а "безбож-

никами" часто называет адептов не своей веры.

Асимметричный вопрос: "Веруете ли вы в бога?" задан с рели-

гиозной точки зрения, ибо только религия оперирует понятиями веры

и божественного. Религию интересует только отношение к вере. Ее не

интересует ваше миропонимание, если только оно не религиозное.

Вообще тема веры включает простые вопросы и сложные от-

веты. Простота вопросов роднит философа с носителем массового со-

знания. Грань между ними проводит сложность ответов.

Раздел 6. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
Исторический процесс общественной структуризации

Человеческое общество структурировано, как в сфере обменных про- цессов между человечеством и нечеловеческой внешней средой (мно- гомерной экологической нишей), так и в межличностном (обществен- ном) плане, а возможно, и в срезе индивидуального сознания, называе- мом общественным.

Отношения индивида с окружающим миром в целом (в том чис- ле с другими людьми) могут быть представлены, например, в виде сле- дующей структуры, состоящей из четырех уровней взаимодействия:

1) физического (силового, внешне-контактного);

2) физиологического (пищеварительного, полового...);

3) эмоционального (восприятие красоты природы, суггестив-

ные взаимовоздействия людей...);

4) информационного (формирование новых мыслей, добывание

сведений и запоминание их, обмен знаниями между людьми) и пр.

Другой пример структуры -- обменный процесс между челове-

ком и природой:

1) потребление естественно-природных ресурсов;

2) культивация (улучшение) антропоморфных свойств окружа-

ющего мира;

3) защита от воздействия стихии;

4) рекультивация (восстановления природы в первозданном

виде) и пр.

Вообще говоря, оснований классификации существует великое

множество и можно придумать еще столько же.

Сосредоточимся на структуре межличностных отношений и

структуре "человек--природа".

В первом случае это могут быть сословия (купцы, чиновники,

аристократы...), экономические классы, группы функционеров (поли-

тики, писатели, организаторы производства, военные ...) и др.

Во втором--структуру можно представить в виде

профессионально-отраслевого деления людей и т.д.

В общем случае исторический процесс может быть представлен как

процесс изменения экологических и общественных структур.

Заметим, что изменение структуры не может быть постепен-

ным, согласно понятию, ибо изменение хотя бы одного элемента,

одной связи есть дискретный акт. Но он может быть пошаговым: сна-

чала изменяется одна часть структуры, затем другая и т.д.

Конечно, есть изменения и... изменения. Одно дело, когда про-

фессия землекопа замещается профессией экскаваторщика, другое --

когда статус крепостника сменяется общественным положением госу-

дарственного служащего или партийного функционера.

Вопрос, однако, состоит в том, что именно служит генератором

структурных изменений, и каковы механизмы изменений? А возмож-

но, это спонтанный (инерциальный) процесс, не требующий посто-

ронних усилий?

Процесс изменения общественных отношений нам представля-

ется как обычное состояние общества, в котором индивиды перманентно

совершают множественные попытки разнообразить межличностные

связи. До тех пор пока попытки эти не согласованы по интересам, они

носят спорадический характер, однако к определенному моменту вре-

мени связи какого-либо одного определенного типа возникают между

достаточным количеством индивидов, что приводит к лавинообразному

их закреплению. Таким же образом происходит и разрушение старых

связей: не всех сразу, но лишь в определенном срезе.

Следует понимать, что разрушение одних связей может проис-

ходить на фоне сохранения других и создания новых. (В связи со ска-

занным возникает вопрос: означает ли гибель цивилизации одновре-

менно и смерть ее носителя -- народа -- или речь идет о замене старой

цивилизации новой)?

Из подобных представлений непосредственно вытекает, что но-

вая общественная структура отчасти предопределена существующей,

а значит, хотя бы в этом смысле, не может быть плодом чистого вымыс-

ла.

Отметим еще феномен нелинейности развития, присущий жи-

вым структурам как таковым -- будь то отдельный организм, попу-

ляция животных или человеческое общество. Нелинейность развития

выражается в том, что некоторые функциональные особенности жи-

вой структуры, стоящей на более ранней ступени развития, могут ока-

заться более сложными (многосвязными), чем аналогичные функции

в более поздних структурах.

В качестве биологического примера нелинейного развития

следует обратить внимание читателя на известные признаки недораз-

витости человеческой популяции (они же -- признаки ее вырожде-

ния), как-то: отсутствие волосяного покрова, отсутствие хвоста (у всех

гоминидов), ослабленная мускулатура, весьма продолжительная бес-

помощность новорожденного и др. Все это, наряду с присущей чело-

веку "плодоядностью", вполне может указывать на более низкую об-

щую организацию человека разумного по сравнению с плотоядными

(кровожадными) млекопитающими. Противопоставление развитости

мозга человека недоразвитости его организма может служить очеред-

ным примером нелинейности развития живой природы. (Здесь мы

не рассматриваем эту биологическую проблему, как таковую. Для нас важна сама возможность такого явления. Кстати, отнюдь не во всем человеческий мозг превосходит мозг "низших" животных. Он прои- грывает в скорости реакции; в нем отсутствует зона эхо-локации, как у рукокрылых и дельфинов; слабо развит вестибулярный аппарат; при- митивен анализатор запахов; отсутствует механизм пространственной ориентации, свойственный перелётным птицам и пр.).

Обратимся к примерам из жизни общества. Так, из работ Л. Моргана известно, сколь сложными были семейные отношения между родами в первобытнообщинном обществе американских иро- кезов (что препятствовало генетическому вырождению). Однако в дальнейшем семейные отношения упростились до обычного запрета прямого кровосмешения, хотя проблема здоровья новых поколений не потеряла актуальности, особенно в замкнутых группах, какими яв- ляются деревни и т.п.

Другим примером может служить высокая степень развития древнеримского законодательства, которое лишь через полторы тыся- чи лет средневекового невежества дало толчок и послужило базисом для законотворчества нового времени.

По сей день остается непревзойденной плеяда древних орато-

ров -- от грека Демосфена до римлянина М.Т. Цицерона и т.д.

Так же обстоит дело с государственной, политической и эконо-

мической структурами посткрепостнического общества (социализма),

которые, в определенном срезе, намного сложнее аналогичных струк-

тур более передового буржуазного общества.

Нам осталось преодолеть "маленькую" трудность: выяснить,

где возникают те условия, которые избирательно закрепляют или раз-

рушают новые общественно-структурные отношения.

Воздействие стихии на расцвет и гибель цивилизации доказы-

вать не приходится (хотя в этой теме не просматривается свет в конце

туннеля). Например, пандемия или неурожай способны спровоциро-

вать народный бунт и т.д.

С другой стороны, для процесса изменения общественных от-

ношений, как мы думаем, вовсе не требуется инспирирующих изме-

нений свойств внешнего мира. Достаточно простой определенности

внешнего воздействия (скажем, поглощения и излучения Землей сол-

нечной энергии), чтобы "сами собой" происходили перманентные из-

менения общественных отношений. Так, непрерывно меняется форма

хитросплетения лиан в джунглях, тысячелетиями питающихся соками

одной и той же земли. То есть, внешний фон необходим для развития,

но как питательная, а не структурирующая среда.

Теперь обратимся к биологическим корням общественного

расслоения, как момента структуризации. В отличие от общественных насекомых (муравьев, термитов, ос, пчел, клопов, уховерток и пр.) в человеческой популяции, казалось бы, отсутствуют социально значимые биологические различия между особями. Но, если бы это было так, то возможность общественной структуризации была бы весьма сомни- тельна. (Правда, структуры высокой степени симметрии, подобные кристаллическим решеткам, состоят зачастую из одинаковых элемен- тов, чем они и отличаются от живых структур).

И действительно, хорошо известны врожденные типовые раз- личия людей на нервно-психическом, эмоциональном и интеллекту- альном уровнях, которые в процессе воспитания и самовоспитания об- ретают форму индивидуального характера и индивидуального набора навыков. При этом, конечно, любая черта характера может иметь ту или иную социальную значимость, но должны быть главные, приво- дящие к такой структуре, когда интересы одних служат необходимостью для других. Поэтому мы вправе разделить людей на две категории.

К одной относятся личности конформные, жертвенные, не ме- шающие жить другим, ориентирующиеся на целесообразное преоб- разование природы и общества, испытывающие удовлетворение от процесса собственного труда, что является фактором их самоограниче- ния и зависимости.

Вторую составляют типы эгоцентричные, эгоистичные, стремя- щиеся жить за счет других и испытывающие от этого особое удоволь- ствие, желающие облагодетельствовать народ или, напротив, всегда готовые принести его в жертву общей идее или личным устремлениям и т.п.

Упомянутое биологическое (врожденное) разнообразие духов- ной сферы, закрепленное и специализированное в процессе приспо- собления людей к реальной жизни, служит источником непрерывного процесса расслоения общества или репликации общественной диф- ференциации: политической, экономической, служебной, семейной и пр.

С другой стороны, ясно, что акцентуация характера сама по себе еще не определяет действительного положения личности в обществен- ной иерархии. Это объяснимо, поскольку каждому в той или иной сте- пени присущ набор всех человеческих свойств, а для сохранения уже приобретенного общественного статуса (в отличие от его изменения) не требуется обладать ярко выраженными чертами характера и т.д.

Итак, мы показали, в чем состоит структурность общества и как в идее структуризации проявляются глубинные свойства социума.

Наука в историческом процессе

Влияют ли естественные и общественные науки на скорость протека-

ния общественного процесса?

На первый взгляд -- что же ускоряет общественный процесс,

если не наука? Наверное, да, если это божественная наука. Земная же

наука сама является моментом социальных процессов, а не представ-

ляет некое внечеловеческое, внеисторическое начало. Поэтому ученый в

том же смысле продвигает, ускоряет исторический процесс, в каком

он может бежать впереди самого себя или, подобно барону Мюнхгау-

зену, способен поднять себя за волосы.

Ошибка, заложенная в вопросе, является следствием обыден-

ных представлений об историческом процессе как о том, что имеет

определенное направление и цель, предопределенную волей и само-

сознанием индивидов.

Наука, разумеется, участвует в общественном процессе, но не

как субъект движения. Ее можно сравнить с сердцем, легкими, моз-

гом, наконец, желудком растущего ребенка. Но ребенок развивается

не потому, что дышит и не потому, что много ест (ведь взрослые едят

больше). А почему? -- Потому, что у него нарушен энергетический и

телесный баланс. Вот и возникает вопрос: "Для направленного обще-

ственного процесса тоже требуется энергетический небаланс или до-

статочно, чтобы баланс не нарушался"? (Здесь вопрос ставится о ба-

лансе поступающей от Солнца энергии и энергии, излучаемой Зем-

лей. Земля излучает больше энергии, чем получает от Солнца, ибо на

ней действуют вулканы, сжигается топливо, происходит ускоренный

распад урана, идут биологические процессы).

Или, быть может, науку следовало бы исключить из понятия

общественного процесса? Разве нельзя представить, что наука разви-

вается сама по себе, а уж все остальное движется благодаря науке? Это

выглядело бы вполне правдоподобно.

Так почему же мы настаиваем на том, что наука есть лишь один

из моментов саморазвития общества, пусть особенный момент -- по-

казатель развитости, но никак не его генератор? Тонкость в том, что

генератор энергии, поддерживающий жизнь, служит одновременно

средством, сохраняющим общество в процессе его развития, перемежа-

ющегося с деградацией. Он давно известен и представляет собой про-

цесс поглощения и излучения человеком солнечной энергии в совокупности с

процессом уподобления наличной биомассы.

Наука не родилась одновременно с человечеством, но возникла

исторически и, уже, поэтому не может быть первопричиной разви-

тия. Она представляет собой особый канал высвобождения человече- ской энергии. Для поддержания науки достаточно баланса энергии, а простое ее функционирование означает пошаговое открытие нов- шеств, что, в свою очередь, "обеспечивает" развитие цивилизации и рекурсивно самой науки. Термин "обеспечивает" был взят в кавычки потому, что для функционирования науки требуется спрос на нее -- то, что первичнее науки. Возникает порочный круг. Разрешение этого па- радокса предоставим нашему читателю.

Периоды, когда науку игнорируют и, даже, уничтожают, хоро- шо известны в истории. (В наше время всемирная борьба с наукой име- нуется "экологической проблемой"). Но иначе и быть не может, по- скольку наука возникла "посреди истории", а не ab ova.

Мы, таким образом, подводим читателя к мысли: чтобы быть движущей силой общественного процесса, наука сама должна нахо- диться вне его. Но если бы дело обстояло так, то была бы невозмож- на преемственность в науке, невозможна была бы обратная связь по реализации-проверке открытий, то есть вне общества невозможно было бы саморазвитие науки.

Итак, если наука вне истории, то невозможно ее саморазвитие, если же наука способна сама себя развивать -- значит, она сама исто- рична и не может быть инициатором общественного процесса.

Вообще говоря, общественное бытие уже включает все формы со- знания, не являясь ни первичным, ни вторичным по отношению к нему (во- преки мнению К. Маркса). Наука же возникла на определенном этапе развития не как произвольный телеологический аппарат, но как необ- ходимый момент общественного бытия.

(Можно утверждать, что возникновение науки знаменует фор- мирование качественно новой разумной структуры, пришедшей на смену дикарю-кроманьонцу. Это реальная социальная структура, а не фантастический образ).

Посему не приходится уповать на то, что именно наука спасет и облагородит человечество или, напротив, погубит его. Но само раз- витие науки является моментом благотворным и губительным одно- временно.

Теперь посмотрим на все это с практической точки зрения. Если теологов, порой, интересует, что может, а чего не может сделать бог, то философия озадачена возможностями науки. Уже на этом уровне рас- смотрения представляется очевидным, что человек -- лишь опосре- дующее звено структурных изменений природы, так что к его возмож- ностям следует относиться с тем же "пиететом", с каким относимся к роли Земли во вселенной.

Что это означает применительно к общественному развитию?

Может ли наука изобрести новые общественные отношения? Изобре- сти может: достаточно обратить внимание на так называемые соци- альные утопии. Но способны ли они нести силу реализации? Иными словами, если идея общественного переустройства, наконец, явилась к вам, наш читатель, возникла как проект совершенно новой, целесоо- бразной, оптимальной общественной структуры (общественной фор- мации), как план новой исторической эпохи, то может ли она быть реализована?

Почему, собственно говоря, нет? Почему проект отдельного ме- ханизма, отдельной машины, проект отдельного юридического зако- на можно реализовать (наряду с реализацией многих других проектов), а проект эпохи в целом нельзя? В чем тут закавыка? -- Потому, что общественная формация безальтернативна. Можно придумать и из- готовить разные механизмы одного и того же назначения, придумать несколько различных утопий, но нельзя создать несколько различных формаций. Общественная формация есть нечто общее и целое, тогда как все остальное -- детали. Поэтому вопрос реализации как таковой есть во- прос борьбы, вопрос практики, а не теории.

Резюмируем. Эпоху невозможно создать одномоментными усилиями одного человека или усилиями человеческой деятельности одного направления -- будь то наука или техника, искусство или по- литика и т.п. Эпоха создается комплексом множества открытий, мно- жеством изобретений и их реализаций и т.д., то есть требует усилий по- пуляции в целом на длительном временном периоде, в течение которого любая отдельная концепция будет многократно видоизменена.

Научные предсказания

Наука, давно рассчитавшая траектории планет, комет, звезд и сделав- шая таким образом прогноз их местоположения на сотни лет вперед, предвидящая изменения космического масштаба, тем не менее, ниче- го не говорит о будущем человечества.

Правда, высказано осторожное предположение о том, что че- ловечество не вечно, но это утверждение является пределом прогноза, границей этого понятия, но не его "телом". Погибнет ли человечество в результате всемирной катастрофы или вследствие эпидемии, путем ли ликвидации собственной экологической ниши, или генетически вырождаясь -- все эти и подобные им варианты равновозможны с пози- ции незнания. Сегодня не известно, будет ли тому причиной экологи- ческая катастрофа, термоядерная война, распад экономических отно- шений или нечто иное. Мы не знаем, произойдет ли такая катастрофа в 21 веке или 20 тысячелетий спустя, но тенденция обозначена.

Отметим, что приведенные в начале главы примеры научных прогнозов зиждутся на принципе эргодичности, что принято называть сущностью вещей. Примерам же полномасштабного человеческого раз- вития взяться неоткуда (не известны инопланетные цивилизации), и поэтому научный метод прогнозирования здесь не применим.

Однако это не мешает проявиться эргодичности в некоем огра- ниченном срезе. Так, следовало бы ожидать, что отсталые (в прогно- стическом смысле) страны разделят судьбу передовых, если бы исто- рия не была столь причудливой. Можно выстроить исторический ряд социальной преемственности: Древний Египет, Древняя Греция, Древний Рим, Византия... Но далее происходит разрыв последова- тельности: варвары не стали догонять древние цивилизации, а пошли иным путем. (Д. Гербер считает, что цивилизация продолжила свое развитие уже в Раннем Средневековье, но не в Европе, а на Ближнем Востоке и Китае). Впрочем, эргодичность снова возрождается на более низком (частном) уровне, начиная с феномена культурного Возрожде- ния Западной Европы и оканчивая рынком земли -- древнеримской экономической находкой, которую никак не введут в Украине. Вот и отгадайте, какой исторический срез доступен прогнозированию, а ка- кой -- нет.

Впрочем, сейчас известны методы прогнозирования объектов, не являющихся эргодичными динамическими системами. Прогноз, как мы не раз об этом упоминали, есть процесс быстрой "прокрутки" в мозгу мысленной модели неких реальных медленно изменяющихся структур. Речь идет о методе пошагового моделирования ситуации, по- ложенном в основу компьютерной игры под условным названием

"Жизнь" (Дж. Конвей, 1970). Его можно предложить кандидатом для прогнозирования общественных отношений, когда станут известны- ми:

1) набор неизменных элементарных социально-экономических структур, из которых складываются разнообразные сложные структу- ры: общественные уклады, или "культурные блоки";

2) правила (законы) преобразования одних структур в другие, причем, сами правила неизменным образом должны зависеть от су- ществующей конфигурации.

В развитие темы заметим: человеческой популяции присущи вполне определенные видовые признаки, что не могло не найти своего отражения в инвариантах общественной жизни. Так, издревле известен ограниченный набор форм управления государством, переходящих одна в другую (смотри "Истории" Геродота и "Политии" Аристоте- ля), но не создающих чего-то принципиально нового и т.д. Поэтому вычленение социально-исторических инвариантов должно составить

системную задачу общественной науки.

Известны также и некоторые правила социального преобразо-

вания, например необходимость трансформации демократии в авто-

кратию и т.п.

Вообще говоря, можно утверждать, что каждая ступень разви-

тия имеет свой, только ей присущий предел сложности, вне которого

общественная структура теряет свою работоспособность, и система са-

моразрушается. Неизвестно, почему это происходит, однако ясно, что

должен наступить такой момент, когда человеческий разум будет не в со-

стоянии справиться с порожденными им сложностями бытия, что, в свою

очередь, должно привести к краху.

Заметим, что наряду с попытками (1) прогнозирования (вероят-

ностного предвидения) известны попытки (2) изобретения счастливого

будущего и опыты (3) планирования будущего (то есть, разработки спосо-

бов реализации социальных новшеств).

1. Социальные прогнозы больше всего удаются интерпретато-

рам астролога М. Нострадамуса.

2. "Изобретатели счастливого будущего" -- авторы социалистиче-

ских или антисоциальных учений -- подошли к проблеме будущего с

позиции интеллектуального произвола. Они вовсе не утруждали себя

прогнозами естественного развития, но предлагали хитроумнейшие

рецепты благоденствия человечества, достижимые посредством "наи-

лучшей" организации общества, самопостижения или обретения выс-

шей духовности. Но кому известен критерий оптимальности обще-

ственных отношений?

С другой стороны, любая фантазия, так или иначе, связана с

прошлым и настоящим. Категорию социально ориентированных фан-

тазий отличает механистически модифицированное видение истории.

На самом деле брали отжившую свой век социальную структуру, и де-

кларировали, что при ее воссоздании люди будут счастливы (все или

избранные). Известные социальные конструкции, при всем их разноо-

бразии, представляют отжившие формации "с человеческим лицом"

и посему являются прогнозом исторического отката, а не видением

будущего. Не удивительно, что нашлись (и всегда будут находиться)

"догоняющие" страны, в которых социальный прогноз сбывается: это

страны социалистического и фашистского толка и подобные им.

3. Планированием будущего занимаются, как правило, его

изобретатели. Наиболее взвешенно к проблеме подошли К. Маркс,

Ф. Энгельс, В. Ленин, главная идея которых состояла в том, что вменяе-

мые будущему перемены должны самостоятельно созреть, что означает:

"как только, так сразу".

Неустранимая неопределенность в оценке степени реализации

прогноза проистекает из-за размытости его формулировок, а также из-за невозможности однозначно сопоставить денотат десигнату.

Выше были указаны некоторые трудности, препятствующие науке представить "истинный путь" человечества. Теперь подойдем к проблеме с иной стороны, используя метод постулирования результа- та, или, как говорят математики, "метод от противного".

Что именно должно быть известно науке для предсказания? Ни мало, ни много -- последовательность и содержание будущих науч- ных открытий в разных областях человеческой деятельности. Кроме того, ей наперед должны быть известны вероятные пути разрешения будущих социальных конфликтов, исходы еще не начавшихся войн и др. Но невозможно предвидеть то, что еще не открыто, иначе сам про- гноз стал бы этим открытием.

Чтобы некий ученый смог спрогнозировать собственное буду- щее, он должен быть уверен, что в прогнозируемом будущем сам ни- чего нового не откроет, не изменит своего отношения к окружающему миру и т.п. Если же он знает о своей бесталанности, то, тем не менее, не может утверждать этого в отношении потомков. Таким образом, любой прогноз содержит в себе ядро косности, в чем и состоит проблема разрешимости для прогнозирования.

Будущие научные открытия не прогнозируемы в принципе, но технически целесообразные решения можно случайно отгадать. Так, луч лазера был угадан А. Толстым в известном фантастическом рома- не при том, что о когерентном излучении никто тогда не имел ни ма- лейшего представления.

Взгляд на историю, именно как на направленное, а не чисто аморфное движение, позволяет представить ее в понятиях и тем са- мым сделать объектом науки. В то же время телеологическая кон- цепция, поскольку содержит в себе аксиологическую составляющую, предполагает в общественном процессе некую оптимальность, тогда как природа вещей индифферентна к человеческим чаяниям. Это про- тиворечие никто не разрешил, но никто и не отменил.

Итак, мы показали, что будущее может быть прогнозируемо, но лишь в той мере, в какой нам известно и понятно прошлое и на- стоящее, то есть научный прогноз проблематичен по существу. Но в любом случае, прогноз ограничен неэргодичностью социального про- цесса.

Не лучшим образом обстоит дело и с ретроспективным про- гнозом (представлением о древнем мире), ибо отсутствует более или менее общепринятая трактовка человеческой истории. Прошлое челове- чества не понято, а грядущее непредсказуемо.

Исторический процесс и объективность

Социально-экономические явления, процессы, отношения принято считать суто искусственными образованиями и при том исторически преходящими. Так ли это? Чтобы разобраться в проблеме, расширим сферу исследования, включив в него примеры из иных областей зна- ний.

Начнем с ядерной физики. Здесь стоит обратить внимание на то, что многочисленные субатомные (элементарные) частицы имели искусственное происхождение, поскольку были получены на изготов- ленных человеком устройствах -- ускорителях. Однако физики рас- сматривают их не как плод искусственных образований, но как всегда существовавшие природные образования, для проявления которых тре- буются особые условия. Как чисто природное образование рассматри- вают и такой химический элемент как радий, несмотря на то, что он был получен искусственным путем, и в естественном состоянии долго существовать не может.

Что касается сложных химических веществ, впервые синтези- рованных человеком, то и их ученые склонны считать естественными образованиями. Ведь не любые соединения возможны, а только пред- расположенные.

Труднее представить естественным образованием изготовлен- ный на заводе велосипед. Но достаточно обратить внимание на то, что устойчивость ему придает не велосипедист, но так называемый гиро- скопический момент -- естественноприродное явление, чтобы отнести велосипед к природным устройствам. Обычно принято считать, что велосипед был изобретен, хотя есть достаточно оснований считать, что он был открыт.

Совершенно иной подход к проблеме можно наблюдать в со-

циальных теориях.

Дело здесь не столько в различении искусственного и естествен-

ного (что является чистой условностью, ибо человек -- творение есте-

ственное, а значит, способен продуцировать тоже естественные фено-

мены), сколько в противопоставлении уникального явления всегда суще-

му и повторяющемуся.

Если следовать общенаучному подходу, в каждом так называе-

мом историческом (то есть неповторимом) явлении обязан присутство-

вать момент инвариантности. Это обстоятельство позволяет в истори-

ческих процессах искать всегда сущие законы и закономерности, а на

будущее взирать одновременно в двух плоскостях:

1) как на то, чего никогда не было;

2) как на то, что еще не открыто, хотя оно всегда существовало.

С этих позиций правильно утверждать, что человечество не столько формирует общественно-экономические отношения, сколько открывает их.

Так и общественный уклад: хотя он создавался человеческим разумом, но не только разумом. Поэтому проблемы современного уклада есть необходимое следствие его многовекового развития. Осо- бая трудность в его изучении состоит, по нашему мнению, в том, что это синкретизм разумных и неосознанных действий, в отличие от чи- сто естественного объекта, который существует вполне независимо от человеческого сознания и воли. (Но неосознанное творение не переста- ет от этого быть человеческим творением, творением искусственным).

С другой стороны, общественная структура имеет аналоги вне человеческого общества. Это означает, что в искусственном заложен момент естественного. Получается, что создавая новое, человек откры- вает всегда сущее.

В заключение отметим, что все сказанное, по необходимости, не имеет отчетливых очертаний. Поэтому не будем делать вид, что при- рода общественных отношений есть завершенная тема.

Общество разумных или разумное общество?

Человек появился как животное и его мозг отличается от мозга других животных, как орган животного одного вида отличается от аналогич- ного органа животного другого вида. И среди этих отличий есть одна потенциальная способность, реализация которой приводит к тому, что человеческий мозг начинает все более и более отличается от мозга жи- вотных. Иными словами, мозг человека отличаться от мозга других животных как развитой способностью к накоплению и долговременно- му сохранению информации, так и самими знаниями, накопленными поколениями.

Эти прижизненные (постнатальные) изменения мозга называют разумом. Разум формировался как момент бытия человеческой попу- ляции мириадами лет и продолжает развиваться без изменения био- логических, видовых свойств человека. Поэтому говорят, что человече- ский разум есть категория историческая.

Прижизненное накопление информации (запоминание) -- процесс необратимый по определению. (Механический аналог запо- минания -- храповик). Передача-восприятие информации при смене поколений, как особое звено в процессе накопления знаний, -- то же биологически обусловленный процесс. И этот процесс подвержен прерываниям, что грозит обществу повторным одичанием. Но если в прежние времена -- времена географической разрозненности чело-

веческой популяции -- деструктивные процессы носили локальный характер, то последствием "глобализации" должен стать глобальный крах цивилизации.

Несмотря на обширные исследования, проводимые по изуче- нию структуры и функций мозга, сегодня неизвестно, способен ли ин- дивид поглотить всю информацию, накопленную человечеством, но, так или иначе, распределение различной информации между людьми существовало, по-видимому, всегда.

А. В том смысле, в каком разумным можно считать индиви- да, еще более разумным можно считать общество в целом. Правильно утверждать, что разумным является не только индивид и не столько ин- дивид, сколько общество в целом.

Более того, общество сохраняет знания не только в человеческих головах, но преимущественно на так называемых "внешних носителях информации", коими служат созданные человеком машины, приспо- собления, постройки, книги, "электронная память" и пр. Таким об- разом, последующим поколениям передают не только сами знания, но методы их извлечения из внешних носителей (навыки управления машинами, естественные и искусственные языки, и т.п.).

На сегодняшний день объем знаний, запечатленных в мозгу всей человеческой популяции, оказался много меньшим сохраненного на внешних носителях информации, и этот разрыв будет со временем увеличиваться.

Итак, индивид, используя свои знания и умения совместно (!) со знаниями и навыками других людей, способен действовать разумно. В этом же смысле разумно действует и общество в целом.

Б. Действительные трудности в решении проблемы возника- ют тогда, когда под разумностью начинают понимать целесообразность действия. Это вторая точка зрения на понятие разумности.

Сначала обсудим индивидуальную целесообразность. Уже на этом уровне рассмотрения видим двоякость в понятии цели.

1. Цель есть отчасти необходимый (то есть обусловленный уни- кальностью момента), отчасти произвольный (то есть обусловленный уникальностью индивида) предваряющий выбор, сделанный из ограни- ченного обстоятельствами набора возможных путей.

2. Цель есть предвидение возможного результата действий, к ко- торым, так или иначе, склоняется субъект. Он может не вполне осозна- вать причины сделанного выбора, но не может не предвосхитить ре- зультат (правильно или ошибочно). Субъект не только выбирает свой путь, но и корректирует его сообразно цели. В противном случае, дей- ствия не называют разумными. (Если вы решили, например, написать рецензию на эту книгу, то, скорее всего, не задумываетесь о причинах

действования, однако ожидаете, что рецензию прочтут).

Когда же с этими мерками подойдем к целесообразности об-

щественного поведения, обнаружим отличия.

Уникальной можно считать отдельную общественную группу

(например, политический домен, политическую партию), и в этом

смысле говорить о произвольном целеустремлении. Но общество в

целом не уникально. Поэтому цель, как произвольный выбор, произ-

веденный обществом в целом, есть бессмыслица -- факт смещенного

сознания. "Выбор" глобального образования есть необходимость.

В. Третий взгляд на разумность возвращает нас к посланию

предыдущей главы. Речь пойдет о (1) разумной структуре и (2) разу-

мном методе. Какой метод построения разумной структуры следует

считать разумным?

1. Под разумной (в смысле "обобщенного разума") будем пони-

мать почти симметричную структуру. Именно в этом смысле разумны

шестигранные пчелиные соты, разумна логарифмическая спираль

панциря улитки, разумны многоквартирный дом и лабиринт под еги-

петской пирамидой, разумно общественное устройство в виде струк-

турированного сообщества государств и т.д.

В этом же смысле разумно и человеческое мышление, обраба-

тывающее информацию, поскольку последнюю можно представить в

виде последовательности повторяющихся симметричных элементов

-- битов.

2. Можно ли создать разумную структуру неразумным (читай:

случайным, хаотичным, неструктурированным, несводимым к инва-

риантам...) методом? Этот вопрос стоит на пересечении проблем эрго-

дичности и темпоральности.

К разумным отнесем методы, опосредованные сознанием и та-

ким образом предваряющие само действование. Виды осознанного

метода:

а) целостный план, математическая формула или алгоритмом;

б) пошаговое моделированием ситуации.

Предваряющее опосредование может и не быть антропопатич-

ным. Известные примеры: филогенез--онтогенез; молекула ДНК --

живой организм...

Так спиралевидная форма многих галактик создана под дей-

ствием одной и той же гравитационной силы (или эффекта искаже-

ния пространства, согласно теории А. Эйнштейна), а значит, согласно

определению, разумно само действие.

К разумным приходится отнести и методы, используемые пче-

лами для построения почти симметричных сот. Когда человек захочет

построить соты, он будет действовать иначе. Но все это -- разновид-

ности "обобщенного разума".

В итоге неизвестно, можно ли неразумными методами создать

разумные структуры, но разумные методы не всегда приводят к разу-

мным результатам.

Г. Согласно четвертой точке зрения, разумное означает рассу-

дочное, спекулятивное, оптимальное. Разумное предполагает безоши-

бочную работу генератора оптимальности. Вопрос в том, существует

ли оптимальность сама по себе, независимо от человека или это, все-

таки, один из множества субъективных подходов к оценке реальности

и выбору цели.

Обсудим проблему разумной оптимальности в плане обще-

ственного устройства и общественного развития.

Когда ставим вопрос о разумности общественного развития, то

имеем в виду план, предваряющий развитие, или единую направляю-

щую силу с неизменным алгоритмом ее действия. Каким же должно

быть ее обличье?

Нам представляется, что воплощением этой силы должен быть

некий гений, бог, инопланетянин, короче, некто, обладающий сверх-

ъестественными возможностями, как-то:

знать наперед, в каком направлении и в какой последователь-

ности должны развиваться общественные отношения или же проекти-

ровать их произвольно по своему усмотрению;

давать команду каждому члену общества, как изменить свои

связи в отношении друг с другом или поставить индивидов в условия,

когда они сами вынуждены изменять взаимоотношения предопреде-

ленным образом, например: одному отказаться от своей собственности

и привилегий в пользу другого, иному изменить методы управления,

следующему изменить отношение к труду и обрадоваться своему за-

крепощению и т.п.;

желать делать именно эти преобразования. Действительно,

если наше божество не из рода человеческого, то непостижимо, зачем

ему решать человеческие проблемы вообще и почему следует решать

их так, а не иначе? Напротив, если это человеческий гений, то его инте-

рес уже предопределен формулой его жизни и поэтому к его вольной

разумности может иметь лишь случайное отношение.

Итак, в смысле оптимальности понятие разумности к обществу

не применимо.

Давно общим местом стали жалобы схоластов от науки на то,

что активные политики не желают (не умеют, не способны) учиться на

исторических ошибках. Наш читатель улавливает, что само понятие

ошибки применимо лишь при разумном действовании, при разумном

управлении государством, если бы таковое было возможным, и если

бы кто знал, что означает "разумное управление". В действительности же то, что одни считают исторической ошибкой, а другие, напротив,

-- верным решением, как правило, является исторической необходи- мостью и как таковое многократно тиражируется в аналогичных исто- рических ситуациях. Не разум движет общественным процессом, взя- тым как целое. История не рациональна, а значит, не может и совершать ошибок. Отсюда, нельзя учиться на ошибках истории, но можно извлечь практические уроки из ее постижения. Вот наиболее общие из них:

1. Предки не были глупее современников. Так что, если вы усма- триваете ошибки в их действиях, значит недостаточно владеете исто- рической информацией или не понимаете суть происходившего.

2. В подобных условиях следует ожидать и подобного результа- та. Если нежелательный результат можно было бы предотвратить, то это многократно сделали бы в прошлом.

"Допустим, -- скажет проницательный читатель, -- но какова же тогда роль царя, кабинета министров, парламента и прочих власть предержащих? Разве власть не есть управление, а управление разве не несет в себе разумное начало"?

Сначала отметим очевидное: каковой бы ни была их роль внутри государства, она ничтожна в межгосударственных мировых отношени- ях, где разум служит лишь художественным обрамлением силовой борьбы. Но мир не разумен не только в целом, но и в своих локусах. Решения правительства -- результат борьбы интересов и мнений, а не следствие

"правильно понимаемой теории". Даже при консенсусе мнений, ре-

шения правительства -- не плод абстрактной рациональности.

Здесь уместно привести пример ситуации, когда действие ра-

ционально в одном смысле и нерационально в другом. Речь идет о "де-

мократизации" государственных институтов в периоды общественных

кризисов. Мы имеем в виду переходные периоды, когда старый уклад

еще полностью не распался, а новый окончательно не сформировался.

Поэтому представители нового находятся во вновь созданных органах

демократии (ареопаге, думе, совете, парламенте и пр.) в меньшинстве,

составляя "оппозицию" консервативному и реакционно настроенному

большинству. Отсюда возникает искусственное (но от имени народа)

противодействие историческому развитию. И чем более демократич-

на избирательная система, чем адекватнее народные избранники ото-

бражают структуру общественного сознания, тем более их решения

тяготеют к консервативно-реакционному краю. Такую ситуацию все

еще имеем в России, Беларуси, Украине, Молдове и прочих бывших

административных единицах ("республиках") Советского Союза.

Д. Мы рассмотрели разумность в узком плане, -- как функ-

цию человеческого мозга. Но человеческий мозг -- не единственный

источник разумности. Человеческий разум есть лишь момент "обоб- щенного разума" -- абстракции некой структурообразующей силы, которая "создает" или "проявляется" в невероятных внутриатомных конструкциях, в изящных формах кристаллов, в почти симметричной морфологии всего живого, в том числе человека и человеческого обще- ства. "Обобщенный разум" -- антропоморфное название расширен- ного абстрактного понятия, которое возникло постольку, поскольку человеческий разум не является ни вполне уникальным, ни самым мо- гущественным. Поэтому, хотя общество не живет человеческим умом, но оно разумно как момент "обобщенного разума", рядоположным му- равьиной семье, и пчелиным сотам, логарифмической спирали улит- ки, куполу медузы и иным структурам, из которых только некоторые были сотворены при посредничестве человека.

Таким образом, мы показали, что человеческое общество есть общество разумных индивидов, но, как целостное образование, оно представляет объективную мало познанную структуру, свойства кото- рой отличны от свойств ее элементов.

Субъект желаний

То, что принято называть произволом, или желанием может иметь различные определения.

Если вы, мой читатель, страстно желаете чего-то вполне воз- можного или неосуществимого и ожидаете, что это произойдет без вашего участия, то речь пойдет не об этом. Если вы захотите, чтобы че- ловечество узнало структуру элементарных частиц, то можете ничего для этого не делать, ибо эти исследования рано или поздно проведет кто-либо другой. (При этом, правда, может оказаться, что элементар- ные частицы вовсе не структурированы и т.д.). То есть желание -- вещь случайная.

Но если вы усиленно молите бога, чтобы это произошло, или разработали проект реализации желания, или организовали на это людей, или сами непосредственно взялись за дело, то вы вправе ожи- дать наступления желаемого результата. При этом, вообще говоря, желаемый результат или наступит, или нет, или наступит частично, или будет прямо противоположен задуманному, или возникнет по- бочный эффект и т.п.

Короче, результат есть случайная функция желания.

Но некоторые вещи не могут произойти без вашего желания.

Например, если вы желаете написать хорошую книгу, то следует при-

ложить, как минимум, усилия, чтобы просто ее написать.

С другой стороны, желание, в его обыденном понимании, не яв-

ляется единственным источником ваших поступков. Чаще всего вы вы- нуждены поступать вопреки собственному желанию: по желанию или нежеланию других людей или под давлением обстоятельств. Известно также фатальное постоянное ни от чего не зависящее желание, напри- мер, голод, жажда, страсть и др. В расширенном понимании имеем следующие виды желания:

желание по интересу (свободное желание);

желание по принуждению (по желанию других людей);

желание по необходимости (под давлением обстоятельств);

фатальное желание (физиологические потребности и пр.).

Теперь мы подошли к трудному месту -- выбору "системы отсчета"

для переоценки ценностей. Действительно, с точки зрения человека

как субъекта желание есть произвол. С точки же зрения жизненного

процесса -- так называемой объективности -- желание есть необхо-

димое проявление "обобщенного разума" как способ жизнедеятель-

ности человека.

Выбору точки зрения в обиходе или в историческом плане соот-

ветствует выбор "субъекта действия" -- инициирующей силы. В каче-

стве субъекта действия может выступать, например:

личностная сущность человека;

национальный менталитет;

животная природа человека (физиологические, рефлекторные,

эмоциональные и прочие подсознательные свойства);

общебиологическая природа (человек как явление живой при-

роды);

видовая природа человека (отличительные особенности челове-

ческой популяции в сравнении с другими животными);

"обобщенный разум"...

Следует отметить, что нет ничего экстраординарного в том, чтобы рас-

сматривать поведение человека с общебиологической точки зрения

или еще более общих и более глубоких позиций, ибо известно, что

весьма отдаленный субъект действия может быть причиной самых

обыденных явлений, точно так же, как вращение Земли является при-

чиной водоворотов и циклонов, как солнечные протуберанцы служат

причиной сердечных приступов на и т.п.

В то же время каждая отдельная система отсчета, как средство,

ведущее к познанию, более эффективна в "своей" области.

Для физики это общепризнанный тезис. Со времен

Н. Коперника за основу принята гелиоцентрическая система, но для

разработки сети городского транспорта за систему отсчета принима-

ют Землю и даже не всю Землю, а небольшой почти плоский участок.

Так и в общественной жизни. Если вы станете оценивать некое

предложение члена парламента, не как выражение свободы воли дан- ного субъекта, а как глас судьбы, то вряд ли преуспеете в этом направ- лении. Также бесплодными окажутся потуги, если переход западного мира от десятитысячелетнего рабства к феодализму вы попытаетесь обосновать желанием нескольких лиц или, даже, спонтанным воле- изъявлением всего человечества.

Следующий вопрос, который рассмотрим в этой связи: "В ка- кой мере желание по интересу (собственно произвол) способно ока- зать влияние на общественно-исторический процесс"?

Поскольку общественные перевороты не совершаются на высо- те процветания государства (когда только и возможно выразить жела- ние по интересу), но им сопутствует экономико-политический кризис, то от желания по интересу следовало, казалось бы, перейти в сферу желания по необходимости.

Однако спонтанность и несовместимость интересов разных сло- ев общества, особо остро проявляющиеся в кризисные периоды, на- против, служат признаками (выражением) желания по интересу. Та- ким образом, оба вида желаний неразлучны и действуют одновремен- но.

Если распад общественных отношений (суицид общества) про- исходит, минуя произвольные желания, то в становлении новых отноше- ний оно принимает участие. (Вопреки сказанному, распад обществен- ных отношений можно считать побочным следствием разумных дей- ствий: экономические субъекты не видят смысла поддерживать ранее сложившуюся форму отношений в изменившихся неизвестно почему условиях).

Будут ли при этом новые отношения в какой-то мере соответ- ствовать исходным желаниям -- это, как мы говорили, дело случая. Произвольное желание лишь в той мере может предварить свой ре- зультат, в коей последний является повторением пройденного пути. Качественно новое непредсказуемо даже в желании.

С одной стороны, желания по интересу и по необходимости ря- доположны, действуют совместно и вопреки друг другу. С другой -- они работают в разных "системах отсчета" и поэтому не должны взаимо- действовать между собой: интерес -- в субъективной системе, а необ- ходимость -- в объективной.

Отметим, что обе системы отсчета потенциально равносильны, то есть механизмы адекватного отображения реальности могут быть соз- даны в любой системе отсчета. То, что в одной системе отсчета пред- ставляет случайную картину, в другой является моментом необходи- мости.

Наконец, фатальное желание, как мы уже упоминали, вообще не

зависит от внешних причин и во всех случаях дает один и тот же ре- зультат. Человек, например, может осознавать или не осознавать ды- хательный процесс, но дышит самопроизвольно и т.д.

Итак, мы попытались описать, каким способом и при каких условиях произвол индивида проявляется в произволе истории и по- знакомили читателя с возникшими при этом трудностями.

Генетическая социальность

То, что принято называть человеческим обществом, возникло одновре- менно с появлением кроманьонца, но зачатки современного общества существовали еще у его генетических предшественников. Иными сло- вами, общественные отношения не развивались от нуля. Кроманьонец продолжил традиции генетических предшественников. Поэтому об- щество является таким же атрибутом человеческой популяции, как и эусоциальная колония -- атрибутом популяции пчел (Э. Уилсон), стая

-- атрибутом некоторых видов рыб, колония -- атрибутом популяции

"голых землекопов" и т.п. Иными словами, человечество никогда не

существовало вне общества.

Хотя человеческое общество как таковое не является искус-

ственным образованием, но его структура и содержательное наполне-

ние способны варьировать под давлением массового (общественного)

сознания (впрочем, как и сообщества, создаваемые животными иных

видов). И здесь возникают две группы вопросов:

1) существует ли внутри-зависимая изменчивость человеческого

общества, не зависящая ни от каких внешних воздействий, в том числе

от технических усовершенствований?

2) какова устойчивость общественных отношений?

1. Если внутренняя изменчивость существует, то она может быть трех

видов, вообще говоря:

а) случайные флуктуации;

б) однонаправленная изменчивость, которая должна иметь свой

конец, совпадающий с гибелью человеческой популяции;

в) циклические колебания.

Организация общества, которая, казалось бы, должна непосредствен-

но зависеть от физических условий существования, в действительно-

сти не была тесно связана с техническими достижениями, вопреки

мнению К. Маркса ("Капитал"). Так, древняя и доколумбовая аме-

риканская цивилизация, не знающая ни колеса, ни лука (без чего не

мыслима цивилизация Старого Света), представляла собой хорошо

структурированное общество, имеющее письменность, которую мно-

гие европейские народы получили только тысячелетие лет тому назад,

а некоторые -- всего 100 лет назад.

Однако внешне-зависимая изменчивость общества (порож-

денная естественными или искусственными обстоятельствами) тоже

существует, и провести формальное разделение между внешне- и

внутренне-зависимой изменчивостью затруднительно.

2. Что касается устойчивости общественного процесса, (то есть

одинаковой направленности или неизменной продолжительности

цикла, или одинаковой последовательности в смене общественных

укладов...), то она может быть представлена в двух ипостасях:

а) как длительная инвариантность (закономерность, необходи-

мость).

Во-первых, гибель всех без исключения цивилизаций прошло-

го свидетельствует об относительной устойчивости в смысле историче-

ской закономерности.

Во-вторых, стагнация культурного блока у диких народов на

фоне опережающего развития иных народов свидетельствует о том,

что инвариантность в виде необходимости общественного развития

относительна.

б) как сопротивление или неподверженность внешним воздей-

ствиям. Так, дикое общество (например, индейцы Америки, бушме-

ны Африки) следует считать весьма устойчивым, поскольку оно на

протяжении многих веков более или менее успешно сопротивляется

"окультуриванию". Устойчивым следует считать и само цивилизован-

ное общество, ибо при соприкосновении с дикарями оно сохранило

свои черты. Чтобы подчеркнуть, что устойчивость симметрична отно-

сительно категории культуры, достаточно поставить вопрос: "Почему

никто из цивилизованных жителей планеты не стремится работать в

деревне, жить по-цыгански или в резервации и v.v."?

Исторические иллюзии

Кривое зеркало столь же реально и реалистично, как и плоское. Толь-

ко, глядя в кривое, зеркало не следует думать, что оно плоское.

То, что фундаментальные физические теории, которые, каза-

лось бы, способны объяснить все и вся, со временем оказываются несо-

стоятельными, давно стало общим местом. Так и исторические знания.

Ведущее место теперь занимают наблюдения, а не домыслы. В наше

время антропологи, этнографы, этнологи... продолжают добывать

новые знания о функционировании общества, все более углубляясь в

историю, так что прежние представления претерпевают кардиналь-

ные изменения. Так будет и в дальнейшем. Поэтому об исторических

знаниях следует говорить не столько в плане их уточнения и накопле-

ния, сколько их коренного изменения. Вместе с историческими зна-

ниями обновляются и социальные теории.

Лучшая форма правления

С древних времен социологи и политологи придают довлеющее зна- чение таким характеристикам социума, как форма правления, вид государственного устройства и т.п. Многие пытаются объяснить, чем одна форма правления лучше всех остальных. Но если учесть проти- востояние интересов разных слоев общества, разных экономических классов и т.п., то станет понятна относительность оценки форм прав- ления. Тонкость же в том, что не удается определить оптимум даже тогда, когда социолог исходит из односторонних, вполне определен- ных интересов.

Так, нельзя утверждать, казалось бы, очевидное: что демократия лучше для простого народа, чем аристократия. Ведь отсутствие народ- ных представителей во власти не всегда хуже их присутствия в качестве продажных политиков и провокаторов и т.д.

Так, существуют "общественные институты личной зависи- мости", члены которых голосуют на выборах по принуждению, созда- вая иллюзию народного самовластия. Например, на постсоциалисти- ческом (постсоветском) пространстве по принуждению голосуют в:

новых сельских общинах;

местах заключения;

армии и прочих силовых структурах...

Закон общественного мнения

Постижение социума как макропроцесса есть результат свободных, то есть неутилитарных, исследований. Напротив, общественное мнение складывается из индивидуальных узкопрактических представлений, поэтому истинная сущность и причины социальных явлений по необ- ходимости отличаются от тех, какими они представляются обществен- ному мнению.

Общественное мнение менее объективно, чем частное мнение исследователя, заинтересованного в истине.

Дифференцированное развитие и деградационное усреднение

Начнем с исторического противостояния города и деревни. Города древние и средневековые (в России -- до середины 19 века) не были центрами ремесла и промышленности, как это часто представляют. Это были центры торговли, посещаемые и заселяемые отечествен- ными и иноземными купцами. (Д. Гербер). Таким образом, город по национальному составу отличался от туземного населения деревни. Поэтому национальное противостояние есть, в частности, противо- стоянием между городом и деревней.

Отсюда проистекает и культурное противостояние между горо- дом и деревней. Разрыв увеличился, когда Европа стала воссоздавать культуру вымерших цивилизаций. С этим противоречием Западная Европа справилась путем распространения грамотности среди тузем- ного населения деревень, что позволило сделать эпохальный рывок в общей культуре ее стран. Это не было решением умного человека; это была необходимость, требующая философского осмысления.

История знает и иной вид противостояния -- социальный, ког- да в процессе восстания крестьяне захватывали ненавистные им горо- да. Болотников, Разин, Пугачев в России, Германия в канун введения крепостного права (1550), Чжан Саньчжун в Китае, Вандейский мятеж и шуаны во Франции... В наше время -- красные кхмеры в Камбодже, движение под названием "Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ)" на Ближнем Востоке...

Кроме общемировых форм противостояния, существуют и локальные. Наша интеллигенция из-за многовековой отсталости вы- нуждена перенимать культуру и личностное отношение к обществу, в частности к труду, у Запада. Интеллигент стал носителем иностранной культуры, и поэтому отечественная интеллигенция (цивильная, воен- ная, религиозная) -- это инородное тело для народа, независимо от ее социального, национального происхождения, экономического статуса и т.п.

Отсюда ряд "культурных революций", охвативших наши стра-

ны.

Первая "культурная революция" -- уничтожение общей куль-

туры (всего культурного блока) произошла на территории России в

гражданскую войну 1918--1922 годов.

Вторая "культурная революция" происходила между 1937--

1953 годами. Уничтожались передовые, а значит прозападные, ученые.

Исключение составила наука с милитаристским уклоном, что говорит

в пользу того, что стихийная сторона усреднения культуры была огра-

ничена сверху.

Третья культурная революция началась около 1995 года и про-

должается по сей день. Главный удар пришелся на науку (сократилась

государственная поддержка) и "инновационную" интеллигенцию --

инженеров, которые не нашли применения в период грабительского

присвоения (а не созидательного накопления) государственного капи-

тала.

За четверть века после развала СССР и самоликвидации (!) со-

циализма городское население России и Украины сократилось вдвое

за счет резкого снижения рождаемости и увеличения эмиграции. Их

место заняли бывшие крестьяне. В результате культура упала ощути-

мо, что нетрудно проследить по возросшему потоку грамматических

и лексических ошибок в печатных изданиях. Сократились книгопеча-

тание и книготорговля, перестали пополняться библиотечные фон-

ды, исчезли проектные институты, продолжает сокращаться число

научно-исследовательских институтов...

Уже в наши дни на постсоветском пространстве нарастает оче-

редная волна революций, то есть социальных преобразований про-

грессивного, регрессивного или двунаправленного толка, в процессе

которых интеллигенция и культура пострадают в первую очередь и в

наибольшей степени.

Неустойчивость цивилизаций и глобализация.

Хотя глобализация началась еще в конце прошлого века, но даже се- годня говорить о глобальной связности политических доменов можно лишь условно, коль скоро существует немало диких или полудиких народов. Однако определенная тенденция прослеживается. Понятно, что, глобальное объединение самим фактом возникновения вносит фактор неустойчивости. Вопрос же в том, при каких условиях этот фактор окажется определяющим. Вот примеры неустойчивости, вно- симой глобализацией как таковой:

пандемии и панзоотии;

нарушение климата планеты;

расширение ареала мировых экономических кризисов;

глобальное истощение природных ресурсов;

глобальное загрязнение окружающей среды;

возникновение новой разновидности глобальных войн -- ин-

формационных;

безудержное распространение производства оружия глобаль-

ного уничтожения;

гибель культур малых народов;

проявление тенденции к образованию единого общественно- экономического уклада (МОТ, МТО).

средоточие всемирной власти в руках крупнейших трансна-

циональных корпораций (которых несколько сотен, а всего ТНК --

70 тыс.), уже сейчас производящих значительную часть мирового про-

дукта, обеспечивающих 50% мирового торгового оборота, владеющих

80% патентов и т.д.

Суть неустойчивости в том, что при глобализации любая ло-

кальная ошибка может быть многократно умножена. Достаточно бу-

дет единственной причины для гибели цивилизации.

Следует, однако, отметить, что глобализация встречает сопро-

тивление с момента своего возникновения. Отсталые общества всегда

защищали свою отсталость от продвинутых цивилизаций. Вопрос в

том, что победит в тот или иной исторический период? Будет ли мир

единым в итоге, и будет ли это состояние устойчивым?

Чему учит исторический опыт?

Ценность исторических знаний состоит в том, что они, являя собой не- кое откровение человеческой природы, обостряют политическое чутье, служат упражнением для социологического мышления и т.д., то есть имеют прикладной характер. Но что всегда оказывается безуспешным, так это попытка использовать исторический опыт непосредственно.

Причина неуспеха заключается, прежде всего, в том, что на раз- ных этапах истории схожие причины влекут различные, на удивление, последствия. Дело в том, что всякое реальное событие есть комплекс- ный результат великого множества фактически существующих при- чин, тогда как привлекают внимание и сохраняются в памяти потомства лишь некоторые из них. Поэтому, обнаружив для некоторой совре- менной ситуации "аналог" в историческом прошлом, можно впасть в иллюзию, что следует ожидать и соответствующих последствий.

В этом состоит закон неповторимости причин.

Напротив, для близких исторических периодов действует, со-

гласно вышеприведенным рассуждениям, закон подобия причинно-

следственных связей.

Поучительны в этом смысле польские события 80 годов 20 века,

связанные с политической активностью профсоюза "Солидарность".

Учитывая предшествующие им аналогичные события в Венгрии и

Чехословакии, повлекшие за собой ввод советских войск в эти страны,

следовало ожидать таких же действий в отношении Польши. Однако

этого не случилось. Налицо, казалось бы, имеем действие закона непо-

вторимости причин. Но восстание рабочих все равно потерпело неуда-

чу (как это было в Венгрии и Чехословакии). Как впоследствии стало известно, вторжение все же было, но не армии, а тайных служб госу- дарственной безопасности Советского Союза, приобретших к тому времени достаточную мощь для политического манипулирования. Налицо -- действие закона подобия каузальных связей.

Еще пример. Парижская Коммуна потерпела поражение, но Великая Октябрьская революция одержала убедительную победу (за- кон неповторимости причин). Однако на промежутке между 1918 и 1923 годом пораженческая революционная волна прокатилась одновремен- но по ряду стран Европы: Финляндии, Германии, Италии, Венгрии, Словакии, Болгарии, Польше -- (закон подобия каузальных связей).

Но существует еще одна причина того, что "история ничему не учит" -- это необходимость правительства действовать не так, как ему бы хотелось (учитывая "ошибки" исторического опыта), но как того требует реальная ситуация, вынуждающая повторяя эти "ошибки" снова и снова.

Поскольку история не дана нам в повседневной жизни, а исто- рические факты (как и научные) познаются путем специального изу- чения, постольку возникает иллюзия, что исторические знания и есть научные знания, т.е. истинные знания. Принято поэтому считать, что факты истории могут служить неким откровением, неким готовым аб- солютным знанием, которое, как и любое практическое знание, может стать пригодным в обыденной и политической деятельности, может претендовать на роль "учебника жизни".

С другой стороны, несмотря на нелепость вышеуказанных вы- водов, изучение истории, позволяет использовать колоссальный набор фактов человеческих отношений как базис, как среду и объект для на- учных исследований, как-то: политических, экономических, этногра- фических, культурных и т.п. Без использования исторических фактов общественные науки просто не могли бы существовать и, даже, не мог- ли бы возникнуть.

В то же время история не может служить единственным источ- ником социологических знаний. Как химия, астрономия и пр. нашли свою основу в физике, так и общественные знания должны искать опо- ру в биологии, антропологии, этнологии и не только.

Вопреки сказанному, социология по-прежнему пытается про- следить и описать исторический процесс без того, чтобы понять место человеческой популяции в биологическом процессе. Откуда мы и куда идем? Какова судьба класса млекопитающих (к которому принадле- жит человек) вообще? Не является ли исторический процесс "обще- ственного развития" некоторым средством сопротивления и защиты от естественных биологических изменений человеческой популяции?

Для чего, вообще, в процессе филогенеза усложняется мозг животных? Не означает ли это, что природа на каждом последующем этапе своего развития создает все более эффективные механизмы самоконсервации? Но может быть, наоборот, историческое развитие есть форма ускоренно- го вымирания человечества? И т.д.

Возможно, влияние биологического фактора на историю столь отдаленно, как и влияние Луны на Землю, но оно может иметь такие же сильные последствия, как и океанические приливы. Так можно ли с ученым видом рассуждать об историческом процессе, предварительно не ответив на указанные вопросы, не поставив их явным образом?

Раздел 7. ЭТИКА

Ниша общественного поведения

Задача исследователя, в отличие от проповедника, заключается не в том, чтобы самому ответить на моральный вопрос, но изучить, про- анализировать происхождение этого вопроса, выяснить, как на него отвечают разные категории людей. В многогранной этической пробле- матике выделим следующие направления:

проблему существования морали, как таковой;

проблему выбора: кто, какую жертву и во имя чего способен

принести;

проблему морального чувства: виновности, ответственности,

локуса контроля -- в общем, совести;

оценку поведения личности через аксиологические категории

"хорошо--плохо";

релятивизм и ограниченность таких этических понятий, как гу-

манизм, порядочность, честность, справедливость, патриотизм и т.п.

Сюда же относятся разнообразные этические системы и формы: вра-

чебная, производственная, научная, рыночная, семейная, офицерская,

батальная, политическая, правовая и др.;

мораль как требование общества к поведению личности: закре-

пление у личности положительных или отрицательных эмоций, как

реакции на определенные поступки;

государственное воспитание моральных чувств как средство

угнетения народных масс.

Рассмотрим такую распространенную категорию морали, как

патриотизм. Патриотизм можно рассматривать как долг перед наро-

дом, который вас выпестовал (что отдает раболепием), но можно и как

подвижничество, гражданскую доблесть, естественное чувство сопри-

частности. Этот пример демонстрирует внутреннюю противоречи-

вость моральных чувств.

Остановимся, далее, на таком атрибуте, как свобода морально-

го выбора. Если личность способна отказаться от своей выгоды, пойти

на невосполнимые жертвы, решиться на преодоление неких препят-

ствий, не имея от этого никакой пользы, -- такой образ поведения

назовем жертвенной моралью. Субъект может жертвовать своим здо-

ровьем, благополучием, карьерой, свободой, престижем, своим вре-

менем, жизнью и др. Для такого поведения, конечно, могут потребо-

ваться те или иные акцентуации характера, как то: обостренное чув-

ство собственного достоинства, чувство любви, сопереживания, долга...

Напротив, если личность не намерена ничем жертвовать, невзирая на

возможное возмещение своих утрат: ни актуальной выгодой, ни потен- циальной -- такой образ поведения назовем защитной моралью. Так действует вор -- тот, кто не желает платить за краденое. Так поступает владелец предприятия, который сокращает часть работников и за счет высвободившихся средств увеличивает размер личной прибыли и пр.

Наконец, существует соразмерная мораль, когда субъект готов жертвовать одним во имя другого. Так, личность может отказаться от той или иной своей выгоды из-за боязни "ока божьего", или из-за боязни возможных санкций, или в целях сохранения личного здоро- вья, или для подготовки себя к легкой смерти и т.д. Это могут быть не только личностные, но общественные поступки, например, принятие военачальником решения о, так называемой, "разведке боем", когда приносят в жертву несколько тысяч бойцов, чтобы уберечь от гибели десятки тысяч. Аналогичный пример -- принятие решения об установ- лении вооруженного карантинного кордона вокруг очага эпидемии, чтобы, умышленно жертвуя многими еще не зараженными людьми внутри очага, спасти много больше вне карантинной зоны, или, наобо- рот, спасти самого себя, жертвуя многими и т.д.

Теория "разумного эгоизма" Т. Дезами--Н. Чернышевского, гла- сящая, что не следует другим делать того (плохого), чего не пожела- ешь себе, носит логически замкнутый характер и вполне укладывается в аксиологическую концепцию. Действительно, те качества, которые один желал бы видеть в поведении каждого другого, зеркально обра- щены к нему со стороны этих других. Но если взглянуть на этот вопрос не формально, а по существу, то открывается и другая возможность: если делать другим "плохо", то вам, возможно, будет еще лучше и т.д. Читатель уже угадывает в этом примере формулу соразмерной морали, ибо субъект морали соизмеряет свое поведение с возможной реакци- ей затронутых им людей.

Далее: механизмы морали работают не столько от разумного начала, сколько путем закрепления у субъекта положительных и от- рицательных эмоций, формируя таким образом этические чувства. В основе этих чувств лежит совесть -- врожденное чувство душевной боли.

Теперь обратимся к парадигме "хорошо--плохо". Она, каза- лось бы, не может служить моральным критерием, ибо не известен объективный механизм оценки. Тем не менее, сея парадигма может быть использована для выражения желания субъектов "воспроизвести хорошие" или "запретить плохие" моральные действования. Например, буржуа стремясь сохранить, продлить, воспроизвести свой статус (сде- лать хорошее дело), вынужден закрепить убогое существование проле- тария (сделать плохое дело). Иными словами, что "хорошо" для одно- го, по той же причине "плохо" для другого и т.д.

Обращаем внимание читателя на то, что наш подход вовсе иг- норирует вопрос моральных ценностей: что есть "хорошо", а что "пло- хо".

Вообще-то, релятивизм давно стал общим местом в этике. На- бор этических правил дифференцирован по великому множеству аспектов: историческому, географическому, этническому, сословному, классовому, половому, возрастному, профессиональному и др. То, что для одних государств, народностей, классов, религиозных групп в один исторический момент признано моральным, то для других и в другое время считается аморальным.

В тело бытовой и политической морали вплетена этика различ- ных философских школ и религий. Так, древние стоики проповедо- вали воздержанный, спартанский, образ жизни, а эпикурейцы стави- ли во главу угла наслаждения. Так, коммунисты настаивают на смене классовых преференций, шовинисты -- национальных, церковники же -- религиозных и т.д.

Этика, по нашему мнению, есть главное содержание любой ре- лигии. Причем, религиозные разновидности морали отличны друг от друга много больше, чем отличаются символы веры. Так, ислам разре- шает многоженство и межрелигиозные браки, но запрещает употре- бление спиртных напитков, а христианство -- наоборот и т.д.

Более того, каждая религиозно-этическая система внутренне противоречива. Например, идея всепрощения сочетается с ненави- стью к безбожникам, смиренность сочетается с религиозной агрессив- ностью и т.п.

Другой пример противоречивости -- аморальность выбора той или иной религиозной веры, если этот выбор происходит по этиче- ским основаниям, а не является следствием убеждения личности в ис- тинности вероучения. Подменяя принцип убежденности житейским удобством, моральным комфортом или пользой (физическим здоро- вьем, психологическим равновесием, вечным существованием и т.п.), субъект веры тем самым вступает в "невинную" сделку с совестью. Впрочем, перед ищущим веры вопрос совести вообще не стоит. Это, между прочим, один из вариантов столь же распространенного, сколь и порочного постижения истины через мораль.

Несмотря на имманентную неопределенность моральных по- стулатов, мы не отрицаем мораль как таковую, но сомневаемся в ее атрибутах: всеобщности, единственности и исключительности.

Более того, мы думаем, что само понятие этики возникло как отражение межличностных противоречий, а так же противостояния личности и общества. Единственно общим моментом всех этик, на наш взгляд, является их консерватизм. Ведь любая этика рекомендует,

советует, требует неукоснительно следовать раз и навсегда избранным принципам. В то же время известно, что навязчивое следование одним и тем же принципам должно привести к логическим противоречиям и бессмыслице. Таким образом, ортодоксальность и беспринципность

-- граничные понятия этики: многомерного среза человеческих отно-

шений.

Рассмотрим в качестве примера международной этики, как со-

четаются принцип нерушимости государственных границ (предотвра-

щающий войны) с пресловутым правом наций на самоопределение

(выражающим национальное равноправие и защищенность). Сами

по себе это очень хорошие, высоконравственные принципы. Но пусть

длительное время происходила миграция из менее благополучной

страны в соседнюю -- более благополучную, так что в последней об-

разовался регион компактного проживания людей одной националь-

ности. Если этот регион станет претендовать на самоопределение, то

это одновременно будет нарушением принципа нерушимости границ

(Косово в Югославии, Карабах в Азербайджане, Крым и Донбасс в

Украине и др.). Поэтому в подобных ситуациях заинтересованные го-

сударства вынуждены действовать, исходя из своих особых неформали-

зованных, внеморальных интересов, хотя и желали бы придерживаться

международных принципов.

Итак, мы показали, что мораль не есть врожденное чувство, по-

добно совести или любознательности, но один из срезов общественно-

го поведения.

Справедливость: за и против

Справедливость есть момент "соразмерной морали", когда плата в точности соответствует затратам -- принесенным жертвам.

Наряду с гуманизмом, справедливость -- одна из важнейших категорий традиционной этики, некий символ веры, к которому надо стремиться, во что бы то ни стало.

По существу, справедливость есть вид симметрии, определен- ный на ареале человеческих отношений, абстракция от более или менее сложных форм равенства. Поддерживая тенденцию нивелиро- вания, тождественного усреднения и единообразия, справедливость в итоге приводит к застою в общественной жизни и, даже, распаду общественных связей.

Обратимся к морально-экономическим примерам.

"За равный труд -- равная плата", -- говорят, что это справед-

ливо. Если же равный труд осуществляется в разных климатических

условиях, то оплата некоторым образом (произвольным с точки зре-

ния морали) должна быть скорректирована -- и это опять справед- ливо. Если же при одинаковой плате за одинаковый труд были про- изведены товары разной потребительной приоритетности, то такая справедливость должна в итоге привести к экономическому кризису.

Если два крестьянина, работающие на землях с разным уровнем плодородия, за равный труд получают равную плату (при разных объ- емах выращенного товара), то это, говорят, справедливо. Справедливо, как утверждают марксисты, если дифференциальная рента поступит в бюджет государства, а не превратится в "незаслуженную" прибыль крестьянина. Тем не менее, очевидно, что такая справедливость делает крестьян безразличными к вопросам сохранения и мелиорации своих земель, что должно привести, в конечном счете, к снижению урожаев и пр.

А появится ли у талантливого человека желание проявить свои уникальные способности, если за одинаковые усилия в труде с рядо- вым работником, но разный результат, он получит равную с ним пла- ту?

Приведенные примеры указывают на односторонность и огра- ниченность принципа справедливости, сводящего рациональное в част- ном к абсурду в целом.

Пойдем далее. Пусть всякий работник будет за свой труд по- лучать его "полный эквивалент", вполне возмещающий приносимую работником трудовую "жертву". "Это, -- вы скажете, -- справедливо". Тогда ответьте: "Кто пожелает заниматься тяжелым трудом (пусть, полностью компенсируемым), когда существуют легкие виды труда (тоже полностью компенсируемые)"?

Вопреки очевидной порочности, идея справедливости (в том числе в форме принципа равенства, равноправия, равных обязанно- стей и др.) присуща всем социалистическим и религиозным учениям. Причем, в религии эта компонента носит мистический характер равен- ства каждого перед богом.

Справедливое общество -- это, конечно, общество покойников. Перед богом, как перед смертью, все равны: богатые и бедные, умные и глупые, больные и здоровые, талантливые и заурядные, вельможи и простолюдины, рабовладельцы и рабы, белые и черные, дети и стари- ки, мужчины и женщины, образованные и дикари... Но даже в этом -- главном для существования религии вопросе -- она непоследователь- на, ибо противопоставляет приверженцев одной веры всем остальным и особо -- неверующим. Впрочем, существуют религии, которые про- поведуют межрелигиозную терпимость. Но эта терпимость не рас- пространяется на неверующих, в том числе на атеистов.

Если для религии все равны перед богом сейчас и всегда, то

социалистические учения, напротив, акцентируют свое внимание на фактическом социальном неравенстве "сегодня", предполагая воз- можность равенства в будущем.

Понятие справедливости политики разного толка успешно экс- плуатируют в идеологической борьбе. Поэтому можно утверждать, что факт использования принципа справедливости, равно как идеи гуманизма и др. абстрактных благодеяний есть показатель подлости, подвоха, односторонности и беспринципности политика.

Реальное общество не знает справедливости, однако, в тех или иных частностях постоянно скатывается к ней на пути к очередному общественному кризису. Совсем без справедливости обойтись нельзя.

Напротив, несправедливость есть, конечно, не справедливость

-- моральный источник индивидуального и общественного интереса.

Здесь было изложено мнение, направленное против социаль-

ной справедливости. Читатель, будем надеяться, без труда отыщет до-

воды "за".

М. Горький: "Правда -- бог свободного человека"

Здесь мы поговорим об "информационной" группе моральных катего-

рий, таких как ложь, правда, верность данному слову, честность и др.

К данной теме не относится болезненная лживость истероидных

личностей, когда экзальтированные артистичные натуры стараются с

помощью лжи подать себя в выгодном свете, и т.д.

Как известно законопослушный обыватель, с благоволения и

при всемерной поддержке государства, стремится привить своему ди-

тяти такие моральные качества, как честность, порядочность, трудолю-

бие, уважительность, дисциплинированность, доброжелательность,

верность и т.п., умаляя тем самым врожденные социально-борцовские

качества ребенка. Речь идет об осознанном и неосознанном, но всегда

целенаправленном воспитании у гражданина искаженного морально-

го чувства с центром тяжести, смещенным в сторону собственной вино-

вности, ответственности за все и вся -- так называемого в психологии,

интерренального локуса контроля. Напомним, ставшую некогда крыла-

той, фразу советского академика Л.И. Абалкина: "Вы живете так, как

работаете", то есть сами виноваты в своей бедности.

Такое воспитание по-рабски подчиняет ребенка взрослому,

формируя таким способом обывателя -- законопослушный инстру-

мент, находящийся в руках людей иной морали: бизнесмена, про-

мышленного или военного начальника, чиновника, политика и т.п.

Честный политик, бизнесмен и др. вызывают закономерную

насмешку, недоверие и неприязнь в своей среде -- там, где личность

уважают за умелое использование информационных средств ведения борьбы, как-то: корректирующая ложь, преднамеренный обман, ко- варство и предательство, умение балансировать на грани закона и про- чие моральные качества, благодаря которым на их силу можно поло- житься, хотя бы в потенции. Прибитый честностью филистер, провоци- руя собственной беззащитностью особую жестокость со стороны власть имущих, не способен стать опорой ни себе, ни другим.

Мы, разумеется, не намерены примерять лавры Шан Яна, Каутильи или Н. Макиавелли, показавших, что бесчестность, ковар- ство и жестокость живут в государстве сами по себе, независимо от мо- ральной оценки их со стороны широкой публики и, более того, служат необходимым средством политики. Здесь лишь добавим, что эти каче- ства не только необходимы, но и моральны в соответствующей среде, а их антиподы -- честность и порядочность, взятые в своей крайности, представляются аморальными и служат признаками рабской покор- ности и непротивления. Конечно, обман, подлость и пр. присутствуют во всех сферах жизни -- в семье, в быту и т.д., а не только в политике, бизнесе, управлении. Но в быту они признаются скорее аморальны- ми. Таков сложный узор общественно-личностных отношений с точки зрения морали, где "двойной стандарт" не исключение, не случайность, но этический закон.

Что касается отдельного государства, то его этика закреплена, прежде всего, в идеологии власть предержащих, а уж потом -- в зако- нах и прочих правовых актах (хотя кажется наоборот). При этом ложь, как идеологическое оружие, является атрибутом любой власти и лю- бого государства. Ведь государство не может существовать в идеологи- ческом вакууме, но вынужденно сформировать положительное обще- ственное мнение о своем статусе, а именно о том, что задача властите- лей и смысл всей их жизни есть благо народа, что правящий контин- гент априори состоит из достойнейших, энергичнейших и умнейших личностей, наилучшим образом и исключительно по своему усмотре- нию управляющих государством, что конкретные мероприятия вла- стей всегда своевременны, целесообразны и наиболее эффективны.

Государство лжет всегда, но никогда не извиняется. Ведь власть, по своему понятию, есть произвол и безнаказанность.

Таким образом, идеология служит моральной поддержкой и оправданием тому, кто правит произвол.

С другой стороны, государство, как инструмент управления, реа- лизует эту функцию путем распространения двойственной информа- ции: (1) истинной (в той степени, в какой нужно ознакомить населе- ние с предметом предполагаемой деятельности) и (2) ложной -- для навязывания своей воли, враждебной спонтанным интересам народа.

Таким образом, искусные вкрапления зерен правды только усиливают об-

манный эффект.

Но ложь -- это не только атрибут властителя, но ... любого сво-

бодного человека.

Именно от вассала, от клерка, от раба -- от подчиненного (за-

висимого) вообще -- под страхом наказания требуют "объективного",

то бишь правдивого, изложения обстоятельств чуждого ему дела. На-

против, свободный человек вправе обеспечить свою независимость от

сограждан безнаказанной ложью.

Более того, в демократическом государстве ложь может быть

узаконенной в виде принципа охраны коммерческой тайны, в праве

подозреваемого в преступлении безнаказанно лгать в свою защиту, в

процедуре тайного голосования, в праве и обязанности врача лгать не-

излечимо больному и т.д. Мы уже не говорим о праве священнослужи-

теля по своему усмотрению обещать одному райские кущи, другому

-- посмертные муки и т.д.

Совсем иного морального подхода требует исследовательская

работа. Ученый, по своему определению, -- это раб правды. Не удивитель-

но поэтому, что ученый-аналитик, ученый-экспериментатор по скла-

ду своего характера не способен управлять государством, не находясь

в противоречии с самим собой. В то же время согласно принципу

"двойного стандарта", в личности ученого вполне могут уживаться мо-

рали различного толка. Но тогда управлять государством он будет не

как ученый.

Таковы противоречия общественной морали.

Смысл жизни, или К кому примкнуть?

Смысл жизни, как мы думаем, -- не вопрос познания, а моральная проблема. Действительно, познание задается вопросом: "Что это?", тогда как этика решает, что делать.

По своему определению смысл жизни следует рассматривать как поиск "философского камня", как определение наилучшей форму- лы бытия индивида.

Ясно, что при отсутствии объективных критериев, которые бы отделяли хорошее от плохого, стремиться найти наилучшую формулу бытия (и доказать, что это она!) -- все равно, что пытаться стать умнее самого себя.

Но, по сути, значение имеет не "конечный результат" следова- ния жизненному идеалу, но сам процесс поиска, являющий собой по- пытку разрешения противоречия между безмерностью желаний и огра- ничениями жизни. Очевидно, если бы жизнь длилась вечно, то всегда

можно было бы успеть перепробовать все ее возможности, так что же- ланию найти некий единственно правильный жизненный путь неот- куда и взяться. Ограниченность жизни ставит вопрос о ее смысле.

Поиск смысла жизни поэтому есть проявление активного, кри- тического восприятия моральных норм, есть выражение неудовлетво- ренности постылым бытием. Так же ясно, что смысл жизни есть про- блема свободной личности, имеющей возможность выбирать, задава- ясь вопросом: "На правильном ли я нахожусь пути"?

Однако в настоящей работе мы не даем практических советов. Кроме того, совет, по своему смыслу, можно давать только колеблю- щемуся и только в той мере, в какой он лишен уверенности.

Надо понимать, что в любом случае ваш выбор способен, быть может, повлиять на вашу собственную судьбу, то есть запустить про- цессы, которые далее будут развиваться сами по себе. (Правильнее сказать: "Открыть дорогу в определенном, но не предсказуемом, на- правлении"). Выбор может также повлиять и на ход общественного процесса, но в исторически ограниченном смысле.

Исходя из темы книги, посмотрим, какой смысл можно угадать, например, в политической борьбе.

Здесь мы апеллируем к непредвзятому читателю, интересую- щемуся "научным" обоснованием собственной исходной позиции, а именно: Какое политическое направление следует предпочесть? К какой политической партии примкнуть? Какую идею реализовывать? И т.п.

При абстрактно-теоретическом подходе к вопросу, в любом по- литическом движении вы найдете pro et contra, так что может возник- нуть эффект "Буриданова осла", когда обосновать выбор невозможно. Поэтому выбор партии есть дело конкретно-практическое, а значит, по большому счету, ... случайное.

Но этот момент не должен вас обескураживать. Поскольку исто- рия являет собой спонтанную и волнообразную смену культурных бло- ков (политических направлений, экономических и семейных укладов etc.), то роль партии того или иного толка предопределена фазой (мо- ментом времени) естественного процесса, а не спекулятивными рас- суждениями ее вождей. В случае прихода к власти и необходимости решения практических задач, конкретная партийная деятельность уже не может зависеть от исходной идеологии, но будет определяться объективными потребностями. Так было со всеми партиями.

Так что, если политик сделал многое для развития и упрочения партии, к коей примкнул или которую основал, то этот факт не спосо- бен сам по себе повлиять на объективную роль его партии в политиче- ской борьбе. В то же время ваша роль станет общественно значимой,

если и когда ситуация поднимет вашу партию на гребень политиче- ской волны, так что вы будете вправе присвоить себе заслуги в победе над политическим противником, возможность которой в действитель- ности была предопределена самой ситуацией. В противном случае, вас задним числом обвинят в недомыслии, своекорыстии и злом умысле.

Таким образом, выбирая политическую стезю, не следует руко- водствоваться какими бы то ни было теоретическими изысканиями, которые (если они истинны) всегда политически нейтральны, но зато можно вполне осознанно воспользоваться стратегией "индивидуаль- ного расположения", аналогично тому, как выбирали бы вы для себя тот или иной вид спорта и др.

При этом если ваши интересы вдруг перестанут совпадать с партийными, можно сменить партию и т.д. Однако ваша политическая судьба вовсе не будет предопределена вашим выбором. Так, нередкие слу- чаи, когда выдающиеся спортсмены трагически кончали свою жизнь. В политике же это, скорее, правило, чем исключение, ибо с ростом успеха еще быстрее будет расти число ваших врагов.

Если же критерием выбора будет служить сиюминутный успех партии, а не ее идеология и характер деятельности, то вам не потребу- ются никакие теоретические мудрствования: в этом случае вы станете мигрировать из одной партии в другую и сделаете карьеру подобно Шатобриану.

Если же вы, наш читатель, считаете идеологические позиции одной партии объективно более правильными, чем позиции другой, то все же не следует забывать, что практическая деятельность пар- тии (вопреки предубеждениям обывателя) лишь случайным образом и лишь отчасти способна реализовать ее идеологию. Так например, итальянские фашисты, неплохо реализовав замыслы "кого наказать и кому отомстить", оказались не состоятельными в осуществлении идеи

"кого осчастливить". И т.д.

Теперь посмотрим на эту проблему не с точки зрения правиль-

ности выбора, а с точки зрения самого желания выбирать.

И правда, зачем изобретать нечто сегодня, раз завтра это все

равно изобретет кто-либо другой? Зачем индивиду идти на выборы,

раз индивидуальный выбор ни на что не повлияет? Следует ли пытать-

ся "протаскивать" в парламенте свой законопроект, если очевидно, что

сможет пройти только предложение вашего противника? Следует ли

присоединиться к преуспевающему противнику и попытаться пере-

хватить инициативу, или защищать свою линию вплоть до неминуе-

мого поражения? Эти и тому подобные альтернативы, не имеют обще-

го решения.

Вообще говоря, активность отдельного человека безразлична для

истории, но исчезновение активности у человека, как вида, способно полно- стью разрушить человеческое бытие. Поэтому людям присуща потреб- ность в самовыражении. Однако если вы понимаете, что навязанные выборы навязанных кандидатов есть обман, то потребность самовыра- жения уступает место чувству самоунижения.

Это болезненное противоречие общего и частного разрешает- ся, когда общие интересы используются индивидом для реализации собственных. Ученый поэтому вынужден признать, что интерес к по- стижению природы вещей -- это его собственный интерес и одно- временно средство самовыражения, тогда как общественная польза условна и носит вторичный характер. Политик тоже должен постичь особый характер своей профессии -- для него важна борьба, а победа и поражение есть моменты случайности. И так далее.

Отметим еще, что вопрос о смысле жизни неоднозначен.

В первом смысле вопрос ставится так: "Имеет ли смысл жить"?

-- Этот вопрос носит аксиологический и гедонистический характер.

Субъект намерен поторговаться с судьбой, но сначала он хочет выяс-

нить, имеет ли жизнь цену и какова она. Речь здесь не идет о свободе

выбора: жить или не жить. Это вопрос о том, достаточно ли жизнь

хороша, чтобы быть ее довольным, или сколько нужно получить удо-

вольствия, чтобы имело смысл жить?

Во втором смысле -- так: "Имеет ли жизнь свою цель, и како-

ва она"? Как правило, речь идет о жизни человека, однако взглянем

на проблему расширительно: жизнь как одна из форм существования

материи.

В чем смысл жизни бактерии? Гренландского тритона, полжиз-

ни проводящего в замерзшем состоянии? Семени злака, ожидающего

воскрешения в течение 20 лет? Отпиленной зеленой ветки?

Действительно, если правомерной оказалась абстракция "обоб-

щенного разума", то почему мы должны отказываться от идеи "обобщен-

ной цели"?

"Обобщенный разум" характеризует одно из свойств материи,

а именно свойство организовываться определенным образом в почти

симметричную структуру.

"Обобщенная цель" -- свойство некоторых процессов иметь опреде-

ленную направленность и притом прогнозируемую -- когда момент буду-

щего довольно часто содержится в настоящем.

В таком изложении обобщенная цель -- одна из конкретизаций

"обобщенного разума".

Посему, чтобы иметь цель, не обязательно обладать человече-

ским умом. Даже погода может иметь цель, коль скоро она прогно-

зируема. В этом смысле цель планет солнечной системы -- неукосни-

тельно вращаться по своим орбитам.

Но не является ли расширительное понимание цели излише-

ством в смысле "бритвы" Оккама? -- Нет, не является. Так, понятие

цели добавляет определенности в рассуждения о круговороте планет

на коротком отрезке времени. Напротив, прогнозировать их траекто-

рии на сколь-нибудь отдаленный период, как известно, проблематич-

но (из-за невозможности решать алгебраические уравнения высоких

степеней в радикалах).

С таких позиций ответить на вопрос, имеет ли жизнь цель,

можно так: "До сих пор прослеживалась глобальная тенденция разви-

тия земной жизни в виде усредненного усложнения жизненных струк-

тур". Между тем, цель присуща жизни только в той мере, в какой ее

развитие имеет внутреннюю причину, а не является результатом чисто

внешних воздействий (например, космической радиации). Но науке

нечего сказать по поводу причин жизни.

Присуща цель и процессу человеческого общества, начиная с

момента (точнее -- моментов) начала цивилизации. Здесь монотонно

усложняющейся структурой является "культурный блок" -- понятие,

воспринимаемое, скорее, интуитивно, чем логически.

Теперь вернемся к смыслу жизни индивида. Здесь требуется

ответить на вопрос: "Есть ли в его жизни цель и, если есть, то какова

она"? Отметим одну особенность. Жизнь индивида в общем случае не-

предсказуема, однако индивид, вопреки очевидному, ее прогнозирует,

планирует и не всегда ошибается.

Заставляет его идти к цели моральная сторона смысла жизни

(то, чего требует от индивида общество). Жизнь как долг, как обязан-

ность перед самим собой и т.п.

Выбор -- за вами.

Раздел 8. ФИЛОСОФИЯ ВЛАСТВОВАНИЯ И ПОЛИТОЛОГИИ Власть и управление

Здесь нас будут интересовать два феномена: 1) отправление власти и

2) его описание в политической теории. Первый феномен реальный,

второй -- идеальный. Феномен власти распадается собственно на вла-

ствование и управление. В политологии существует множество школ,

подходов, точек зрения.

Власть, как таковая, есть беспредметное, возможно ранжирован-

ное, подчинение группы индивидов воле-произволу одного, как обяза-

тельное условие совместного существования людей.

Каждый член группы во всех своих действиях, коль скоро они

затрагивают интересы остальных, подчинен воле властителя. Это и

есть общество людей, а также некоторых других млекопитающих, в

отличие, например, от общества муравьев, зиждущегося на взаимной

"притирке" его особей.

В противном случае имеем набор изолированных индивидов или

такое состояние популяции, когда каждый борется против всех. Но для

такого существования, как известно, человек не располагает достаточ-

ным биологическим потенциалом. Иными словами, человек обречен на

общественное бытие своей неприспособленностью к индивидуально-

му существованию среди враждебного ему мира.

Управление, в отличие от власти, есть предметное подчинение

группы индивидов целесообразной воле одного, как условие реализа-

ции экономических, военных и т.п. целей на основе совместных дей-

ствий.

Таким образом, институт управления не вполне произволен, но опосредствован некоторой заданной внешней целью. В то же время ввиду того, что существует много способов достижения одной и той же цели, управляющий должен быть свободен в выборе-принятии ре- шения. Мы видим, что управление содержит в себе признаки власти, но оно, в отличие от последней, связано внешней полезностью, а не про- стой необходимостью сосуществования людей.

В то же время власть -- не только самостоятельное звено обще-

ственных отношений, но и необходимый момент управления и т.д.

Итак, было выяснено, что представляют собой понятия власти и управления, в чем состоит отличие власти от управления, и что их объединяет.

Марионетки истории

Тема этой главы -- выдающиеся люди и исторические личности. Здесь сделана попытка взглянуть на общество в двух плоскостях, преломлен- ных в деяниях отдельных личностей, поскольку процесс общества как целостного образования носит "смазанный" характер и с трудом под- дается идентификации.

А. Выдающиеся люди встречаются во всех областях человеческой деятельности: искусстве, науке, спорте, военном деле, экономике, по- литике и др. Можно, разумеется, по-разному определить понятие выдающейся личности. Здесь определим выдающуюся личность, как обладающую исключительной способностью или исключительным комплексом способностей: психофизических, эмоциональных, воле- вых, интеллектуальных и т.п. Выдающаяся личность -- это искусный человек, сумевший реализовать свои исключительные способности.

Мы, понятно, не собираемся определять критерий величия, но так или иначе, выдающимся личностям обычно отводят особое социально-значимое положение: присваивают почетные звания, предоставляют руководящие должности, их широко рекламируют и больше уважают (в раболепной среде).

Но чаще место в обществе, более подходящее искусному че- ловеку, занимает, вследствие противостояния общественных интере- сов, так называемая "серая личность", достоинством которой является удобство общения с ней и т.п.

Рассмотрим в этой связи феномен И. Сталина, уничтожившего преимущественно выдающихся людей, в том числе своих соратников (Л.Д. Троцкого, Н.И. Бухарина, М.Н. Тухачевского...), и окружившего себя "людьми из народа". За этим, отнюдь не исключительным и в то же время неординарным, явлением прослеживаются несколько его побудивших причин.

Во-первых, чтобы устранить государственных мужей с зани- маемых должностей, им должна быть подготовлена замена. Поэтому действительной причиной устранения главных организаторов рево- люции и выдающихся участников гражданской войны, одновременно с ликвидацией всего социального слоя разночинной интеллигенции, продуцирующей "вождей революции", была историческая необходи- мость репродукции их из представителей нового политически актив- ного класса -- высвободившихся от колхозной зависимости урбани- зированных крестьян и, менее активных горожан из числа кадровых работников.

Во-вторых, в трагический период революций, гражданской

войны и интервенции подавляющее большинство политических дея- телей, так или иначе, было активным участником государственных ре- прессий, на фоне которых происходила борьба за власть. Эта борьба происходила в коммунистической партии с момента ее зарождения, то есть задолго до революции. В ней были свои победители и побеж- денные, многочисленные жертвы и преуспевшие личности. Поэтому вопрос "Почему?" относится не персонально к И. Сталину, но к побе- дителям как политической категории.

В-третьих, что более соответствует теме настоящей главы, -- это вопрос: "Почему малоталантливые люди, "серые личности", одержали победу над личностями выдающимися"? -- Здесь, как нам представля- ется, свою роль сыграло то, что выдающиеся личности достигали вла- сти не столько благодаря желанию и умению бороться за нее, сколько были выдвинуты на руководящие посты другими, когда партия была под угрозой уничтожения. Когда же военное напряжение спало, а по- литическое обострилось, они оказались плохо подготовленными к но- вым условиям, и их поражение было предрешено.

Объяснять ж все только личностными особенностями прави- теля означает вовсе уклоняться от объяснений. Является ли феномен Сталина исключением для раболепной России? Нет. Здесь уместно упомянуть Ивана IV Грозного, казнившего, прежде всего, самых заслу- женных военачальников и государственных деятелей.

Специфика Советской России была обусловлена вековой от- сталостью ее народов, а отсюда противостоянием между народом и интеллигенцией. По сути, интеллигенция любой страны является но- сителем мировой (иностранной, международной культуры). Но осо- бенно это касается интеллигенции культурно отсталой страны. Рус- ская интеллигенция была (и остается) национальной только по проис- хождению и гражданской принадлежности. Народ в моральном плане противостоял интеллигенции. Привыкшая к умственному труду как средству своего существования и относительно свободному волеизъявле- нию, интеллигентная часть общества стремится и оказывается способ- ной скрадывать асоциальные черты, присущие каждому индивиду на- равне с социальными. Напротив, простой народ -- это часть общества, исповедующая лабильную мораль, что тесно коррелирует с необустроен- ным бытом и зависимым существованием.

Дело здесь не только в том, что русская интеллигенция -- носи- тель иностранной культуры, но еще больше в том, что безграмотные и бесправные народные массы не были целю государственных деяний. Иностранная культура была доступна народам России лишь в виде ав- раамических монотеистических религий и отчасти -- грекоидной (ал- фавитной, консонантно-вокалической) письменности.

Хотя при социализме народы России впервые стали целью госу- дарства (всеобщее образование, медицинское обеспечение, качествен- ное улучшение условий труда и быта...), привитие народу мировой культуры происходило довольно медленно. (В настоящее время этот вопрос отложен в долгий ящик). Поэтому победивший народ не воспри- нимал ни моральных императивов, ни подвижничества интеллиген- ции, а значит, не хотел концентрироваться вокруг неё, как чуждого ему социального элемента.

В таких условиях коммунистическая партия по необходимости превратилась в государственную структуру надзора, контроля и идео- логической пропаганды, заменив в этом качестве Правительствующий Синод. Такое развитие событий никаких специфических требований не предъявлял к партийному руководству.

Обладая в полной мере качествами простого (в своей морали, оторванности от мировой культуры, свобод и благ цивилизации) наро- да, что давало преимущество во внутрипартийной борьбе, И. Сталин и плеяда послевоенных руководителей Советского государства вполне подходили под определение марионеток истории, то есть властителей своего времени, вынужденных действовать по обстоятельствам.

По этому вопросу существует несколько точек зрения. Вопрос ставится обычно не в научной, а моральной плоскости. Одни видят причину событий в его личной вине, другие -- в его мудрости.

Наиболее распространенная точка зрения объясняет феномен И. Сталина его уникальными личными качествами: мудростью, волей, злонамеренностью, пренебрежением к другим людям и т.п. на любой вкус. Согласно этой точке зрения испорченному, злонравному народу необходим соответствующий ему правитель.

Заметим, что страна Советов не была одинока в трагедии свое- го народа. В иных станах, которые затронула "великая депрессия", их правительства пускались на иные дикости. Так, население США обязали сдать государству за бесценок ранее тезаврированное золо- то; для безработных повсеместно был организован почти бесплатный труд (знаменитое строительство государственных дорог). Германия также использовала дармовой труд на строительстве дорог. Борясь с безработицей, Германия, кроме того, вкладывала народные деньги в нетоварное производство -- производство оружия (согласно теории Дж.М. Кейнса), что со временем стало нуждаться в оправдании, кото- рым и стала Вторая мировая война. Etc.

Что касается роли личности в историческом развитии общества, то ни концепция выдающихся (особенных) людей, ни "противополож- ная" концепция о политическом произволе (активности) народных масс

ровным счетом ничего не способны объяснить: ни целенаправленно- сти (односторонности, гистерезиса) исторического процесса, ни из- менчивости вообще. Сколько не представляй выдающихся людей как гениальных существ, наделенных сверхчеловеческими способностями, это ничего не сможет прибавить к пониманию феномена истории. И наоборот: сколько бы вы не умаляли значение личности, в противопо- ложность главенствующему значению масс, это тоже не приблизит вас к пониманию истории.

Определяющая роль личности властителя -- иллюзия, о чем вы- пукло свидетельствует, например, следующее событие древней исто- рии. Известно, что самого одиозного в истории деспота "отца отече- ства" Нерона Клавдия сменил (всего через полтора года гражданской войны) "положительный" персонаж -- Тит Веспасиан, который сделал то, что не успел Нерон: выгнал из Рима философов и начал строить амфитеатр смерти Колизей, сполна удовлетворив антидемократиче- ские и кровожадные инстинкты эпохи. Но пришло Средневековье, и все изменилось. "Для многих из нас -- пишет Д. Гербер, -- слово "средне- вековый" остается синонимом предрассудков, нетерпимости и угнетения. Однако для большинства населения земли эта эпоха представляла собой поразительное улучшение условий жизни по сравнению с ужасами Осевого времени [эпохи древних цивилизаций -- Автор]".

Но в наших нигилистических рассуждениях просматривается еще и позитивная мысль. Если бы человечество поглупело, скажем, до уровня обезьян, то никакой истории у него бы не было вообще. Если бы, наоборот, чуть поумнело, то, опять-таки, имело бы историю, от- личную от нынешней. Но вопрос о движущей силе остался бы откры- тым по-прежнему.

Философия даже не знает, так ли необходима и существует ли вообще движущая сила как таковая. Или же историческая изменчивость спонтанна, а развитие -- иллюзия, возникающая при взгляде назад.

Так, отсутствие заметного саморазвития диких обществ (не за- тронутых цивилизаторским миссионерством) на протяжении послед- них 50 тысяч лет, в его противопоставлении бурному развитию "пере- довых" наций, не находит удовлетворительного монистического объ- яснения в известных науке теориях развития.

То же самое касается и трудностей объяснения развития живой природы вообще. Пасует здесь и дарвинистская теория естественного отбора, поскольку вопрос о необходимости самого отбора она даже не ставит. В частности, на данный момент не только отсутствует объяс- нение того, почему, наряду со сложными организмами, существуют простейшие (которые давно должны были бы усложниться), но отсут- ствует даже понимание в необходимости постановки такого вопроса.

Ч. Дарвин первым пытался противостоять телеологизму пред- шественников, но в полной мере это ему не удалось. Пришедшая на смену дарвинизму "синтетическая теория эволюции", перенеся эту про- блему с макроуровня (уровня фенотипа) на биомолекулярный, тоже оказалась неспособной ее решить. Соответственно не был преодолен и антропоцентризм: согласно теории, вся биоэволюция оканчивается на возникновении человека.

Действительно, смысл естественного отбора, позволяющий от- казаться от принципа предустановленности, заключается в случайно- сти процесса. Но сама по себе эта концепция не способна объяснить эволюционное развитие. Она только объясняет его длительность.

Философия же полагает, что биологическое и историческое раз-

витие -- не результат, заранее запланированный то ли человеком, то ли

"природой живого", но фикция, определяемая постфактум, ретроспектив-

но. Отрицание момента необходимости в процессах развития сразу

снимает вопрос о сосуществовании форм бытия (как общебиологи-

ческих, так и социальных), находящихся на разных уровнях развития.

Развитие есть особой формой иллюзии, созданной человеческим во-

ображением. Из этого следует, между прочим, что история цивили-

зации не способна служить достаточным основанием для прогнозирова-

ния инновационного развития человечества в отдаленном будущем, как об

этом трубит "научная" фантастика. Подробнее вопрос о социальных

новшествах рассмотрим дальше, связав его с понятием исторической

личности.

Б. Исторической будем называть такую выдающуюся личность,

которая создала нечто новое, ранее неизвестное, которая построила

некую ступеньку, становясь на которую следующее поколение выда-

ющихся людей смогло бы создать очередное новшество. Примерами

могут служить: новый ритм в стихосложении, новый литературный

жанр, открытие перспективы в живописи, прыжок спиной вперед в

спорте, новый метод в математике, новый закон в экономике, новые

принципы законотворчества в юриспруденции и др.

Так, Александр Македонский является выдающейся личностью

-- он покорил множество стран, но исторической личностью (по при-

нятому здесь определению) он является только как изобретатель осо-

бой структуры войска -- "фаланги", что стало историческим наследи-

ем.

Не имея в своей среде исторических личностей, человечество

не смогло бы перейти от состояния дикости к цивилизации. Здесь мы

хотим предостеречь читателя от возможной логической ошибки: из

сказанного вовсе не следует, что исторические личности являются дви-

жущей силой истории; они лишь одно из условий исторического раз-

вития. Действительно, спектр их открытий отнюдь не безграничен, но обусловлен базовым уровнем цивилизации, то есть конкретным историческим моментом. Электроника не могла появиться до откры- тия электротехники, экономическая кибернетика -- до открытия ки- бернетики, теория общественных формаций -- до появления идеи исторического развития и т.д. Даже если было открыто нечто равно- значное уже открытому, то ступенью к открытию нового должно было послужить ранее известное, поскольку его нужно было знать, чтобы не повториться. Так, если бы вначале был открыт "коньковый" способ передвижения на лыжах, то сегодня пришли бы к открытию "класси- ческого" способа и т.д.

Нельзя открыть нечто, перескочив, так сказать, через голову по- колений. Этому утверждению якобы противоречат факты, когда не- которые научные открытия на десятки и сотни лет "опережали свое время". Но в последнем случае, речь идет лишь о том, что они не были поняты (или оценены) современниками, а не о том, что эти открытия возникли на пустом месте.

Итак, мы видели, что особенность развития человеческого об- щества состоит в том, что "движут" историю те, кто полностью зави- сят от нее. Вот почему этот процесс есть саморазвитие, а сами выдаю- щиеся и исторические личности суть марионетки истории. Более того: чем талантливее вождь, тем легче он поддается игре обстоятельств, тем менее он упорствует в начальных принципах (судьбы М. Лютера, О. Кромвеля, Наполеона, В. Ленина, Ф. Кастро и др.).

Фатальная декларация,

или Антропогенность истории

Обратимся к событиям, происходившим на заседании Верховного Со- вета УССР, где в 1990 году принимали декларацию о государственном су- веренитете. Ситуация при голосовании складывалась драматическая. Для принятия декларации не хватало всего нескольких голосов. По на- стоянию депутата Л. Скорик Совет переголосовывал три или четыре раза, пока не принял декларацию большинством голосов.

Нас, как всегда, будет интересовать аналитическая сторо- на вопроса, очевидного до невозможности, а именно: "Правильно ли утверждать, что декларация принята, благодаря личным стараниям Л. Скорик"? Казалось бы, да: если бы Л. Скорик не присутствовала на заседании Совета, то документ не был бы принят (конечно, при усло- вии, что кто-либо другой не проявил необходимую активность в ее от- сутствие).

Но рассмотрим этот вопрос подробнее. Решение о переголосо-

вании принимал председатель Верховного Совета, и, хотя его функция

носила, скорее, пассивный характер, он был вторым необходимым зве- ном каузальной цепочки. Если бы председательствовало иное лицо, то исход заседания не был бы определен. Но это не все. На заседании мог- ло оказаться на несколько сторонников декларации больше (из чис- ла больных, например), чем действительно присутствовало, и тогда в рвении Л. Скорик просто не было бы необходимости. Или, наоборот, колеблющиеся депутаты могли накануне ознакомиться с агитацион- ной литературой, направленной против самостоятельности Украины, и тогда их непросто было бы переубедить. И т.д. Мы уж не говорим о том, что в любом случае для принятия положительного решения заранее должно было сформироваться "подкритическое" число го- лосующих. Иными словами, мы пришли к той тривиальной мысли, что у всякой критической ситуации есть так называемое "узкое место",

"последняя капля", которая "все решает", если и только если "чаша наполнена до краев".

Но для нас важно, что в этом примере отражен такой про- цесс принятия решения, который нельзя представить как причинно- следственную однозначность, но можно смоделировать, как вязку па- раллельных, дублирующих друг друга цепей, каждая из которых состоит из нескольких причинно-следственных звеньев. Отсюда конкретная личность вписывается в некоторую "нишу" в историческом процессе, подобно тому, как это бывает с победителем спортивных соревнований: если не он, то победил бы кто-либо иной. Победа обусловлена правилами со- ревнования, а не конкретной личностью -- победителем.

Допустим теперь, что декларация не была бы принята (что вполне возможно, вопреки бытующему мнению, что "история не тер- пит сослагательного наклонения"). Как повлияло бы это на дальнейший ход событий? Распад Советского Союза произошел бы все равно (так как это событие связано с иными причинами), так что Украина все равно стала бы юридически суверенной державой. Но и это поясне- ние не исчерпывает темы. Будучи экономически и политически тесно связанной с Россией, свободная Украина, в действительности, продол- жает сохранять одностороннюю зависимость от последней. Никто не может повлиять на эту ситуацию, равно как и помешать начавшемуся процессу суверенизации. При этом атрибутика процесса может силь- но варьировать в зависимости от малых причин. Но всегда можно оты- скать точку зрения, с позиции которой роль отдельной личности, равно как всех людей вместе взятых, сводится к простому существованию.

Мы не являемся сторонниками концепции "исторической не- обходимости", но предлагаем заменить ее концепцией "исторической достаточности". Отсутствует необходимость однозначного выбора исторического пути. Но раз нечто произошло, следовательно, могло

произойти, то есть предварительно обладало потенцией превращения.

В то же время "верхний слой" общественного процесса носит

случайный характер в том смысле, что нельзя однозначно проследить

причинную связь между тем или иным событием, с одной стороны, и

определенной деятельностью определенного лица или группы лиц --

с другой.

Вполне случайными могут оказаться и повороты в политике.

Так, если на некотором временном отрезке ситуация представляется

фатальной, то все же ее "фактуру" разнообразят личностные флуктуа-

ции.

В итоге, был разобран пример исторического фатализма, услов-

ность которому придает антропогенный фактор.

Концепция "параллельных миров"

Здесь обсудим вопросы, касающиеся противопоставления тоталитар- ной (государственно-централизованной) и частной форм обществен- ных отношений.

Ведущим моментом организации индивидов в общественную структуру в первом случае служит централизация власти, а во втором

-- "притирка" индивидов (или семей) друг к другу.

Сущность тоталитарной системы заключается в том, что богат-

ство и социальное положение личности вполне обусловлено тем ме-

стом, которое она занимает в административно-иерархической систе-

ме государства.

В частной же системе индивид (семья) предоставлен самому

себе, его богатство и реальная власть не зависят от чиновничьей систе-

мы, которая, хотя и существует, но лишь в виде "политической над-

стройки".

Обратимся за примерами к истории.

Раннерабовладельческому строю Древнего Египта была прису-

ща, как известно, административная система экономики. Казалось, что

сменившие ее частнособственнические отношения в Древней Греции

и Древнем Риме есть проявление исторической необходимости, но ре-

цидивы административной экономики прослеживаются на средневе-

ковом Востоке и, даже, в наше время в странах социализма, молодого

капитализма и пр.

Напротив, европейский феодализм возник из колониального

варварства и развивался по образцу частнособственнических древних

цивилизаций -- Первой и Второй Римской империй. В цитадели част-

ной собственности -- Западной Европе -- феодалы были на службе у

королей, вассалы -- на службе у своего суверена и т.д. по цепочке вла-

ствования. В социальном плане это административная система, но в экономическом отношении вассалы разного уровня были вполне су- веренны.

Средневековый период в странах Востока (Персия, Индия, Ки- тай и другие) опять характеризуется превалированием администра- тивной централизованной структурой экономики, называемой "вос- точной деспотией", отличающейся от экономической структуры стран Западной Европы тем, что собственнические права экономических функционеров были сильно ограничены государственным произво- лом.

Россия занимала промежуточное положение. В феодальной России в допетровскую эпоху существовало боярство (вольный слуга князя, землевладелец-ростовщик, царский советник), затем поместное дворянство, которому земля передавалась государем в "аренду лояль- ности" (за услуги). Крепостник не был просто частным лицом, а, как правило, находился на государственной службе. Но затем дворянство стало более или менее частнособственническим институтом (что, одна- ко, уравновешивалось институтом государственного чиновничества).

В наше время политико-хозяйственная централизация харак- терна для стран социализма советского толка, исламского фундамен- тализма и стран молодого капитализма с неофашистскими режимами, разбросанных на обширном ареале планеты.

Заметим, что между "параллельными мирами" прослеживает- ся историческая связь. Действительно, эпоха возрождения западной культуры (1500--1640 гг.), которую связывают с добычей драгоценных металлов на американском континенте, состоялась лишь благодаря потребности экономически развитого Востока в резервной (пригод- ной для тезаврации) валюте. Полагают, что именно усилившаяся в ре- зультате этого торговля между Востоком и Западом дала толчок для перехода от тысячелетнего раннесредневекового варварства к новой цивилизации.

Как пишет Д. Гербер, "правильнее будет считать, что Средние века [как пролонгация и развитие древних цивилизаций -- Автор] на- чались не в Европе, а в Индии и в Китае между 400 и 600 годами и затем распространились на большую часть Западной Евразии с при- ходом ислама... На протяжении большей части истории уровень жиз- ни в Китае был самым высоким в мире; даже Англия превзошла его, возможно, лишь в 1820-х годах, когда уже прошло немало времени с начала Промышленной революции".

Выходит, Средневековый Восток наследовал древнюю цивили- зацию, сохранив ее рудименты. Средневековый Запад сначала насле- довал состояние дикости (варварства), а затем -- достижения средне-

векового Востока.

В подобном положении (положении исторического своеобра-

зия) оказались и постсоветские страны. Их стремление к овладению

достижениям Запада не может привести к созданию социальной каль-

ки, ибо они развиваются в других исторических условиях.

Известно немало попыток доказать, что европейская система

лучше азиатской. Но объективные критерии для ценностного сравне-

ния не найдены. Вообще говоря, здесь уместно задаться двумя подхо-

дами: эпистемологическим и онтологическим.

С эпистемологической точки зрения этому явлению можно дать,

как минимум, два "параллельных" объяснения:

1. Политическая структура общества может иметь только огра-

ниченное число форм (подобно тому, как число правильных много-

гранников ограничено числом шесть). Отсюда эти формы время от

времени повторяются.

2. Само человеческое восприятие общественных явлений дис-

кретно и ограниченно, так что существенно разные вещи воспринима-

ются как подобные.

Онтологическая точка зрения сводится к вопросу: определяет-

ся ли общественное развитие формой власти, или, быть может, имеет

место равнозначное, параллельное существование административного

и частного принципов, индифферентных к прогрессу общественного

устройства?

Поставленный так вопрос не находит у нас ответа, однако отме-

тим, что в любом случае это не вопрос о выборе пути.

Восточный и западный миры разнятся по необходимости, ибо

проходили одни и те же этапы "развития" в разное время, а значит

в разных условиях соседства, при разном уровне производительных

сил.

В заключение отметим. Исходя из приведенных соображений,

такое современное образование, как постсоциалистический капита-

лизм, просто обязано иметь особенности, отражающие историю его

возникновения, и отличающие его от классического европейского ка-

питализма. Однако нет достаточных оснований считать, что в число

этих особенностей обязано входить тоталитарное или частное устрой-

ство государства.

Слабости сильной власти

Всякой власти по определению присуще насилие. Когда же ратуют за

"сильную власть", то обычно имеют в виду создать особо агрессивную

систему насилия.

Рассмотрим, прежде всего, что есть насилие как понятие. На- силие, вообще говоря, есть уничтожение, а именно: уничтожение от- дельного предмета, отдельного качества, свойства, формы и т.п.

Сильная власть, таким образом, -- это институт принуждения, опирающийся на силовые институты -- армию и полицию; это меха- низм умаления гражданских прав и свобод, ограничивающий свободо- мыслие и личностный интерес; это способ поддержки государственно- сти путем массового уничтожения собственных граждан (подданных) и др.

Сильная власть естественным образом и легче всего прорастает на почве слабой власти, то есть власти, пытающейся игнорировать или не способной использовать силовые институты и опирающейся, боль- шей частью, на свободные, противоречивые и противоборствующие интересы граждан.

Условность, а значит слабость, сильной власти состоит в том, что механизм насилия, эффективный в период наращивания насилия, в итоге, оборачивается ограничением свободы воли и лишением ста- туса безнаказанности самих властителей, что лишает власть ее сущно- сти. Речь идет о хорошо известных явлениях, когда тотальный террор захватывает сами властные структуры, парализуя рациональность ре- шений и целесообразность действий. Это влечет за собой так называе- мые бессмысленные репрессии, отражающие неспособность власти контролировать ситуацию и ее рекурсивную зависимость от интере- сов узкого социального круга -- силовых структур.

Между прочим, понятие свободы в политике имеет вполне практический смысл: это организация защиты от насилия. Поэтому сво- бода -- не пассивное состояние общества, но разновидность напряженной внутриобщественной борьбы. Насилие же произвольно: свободно и несво- бодно, благодаря самому себе.

Наряду со сказанным, известны иные представления о сильной власти, как власти "сильной личности": личности однозначной, воле- вой, способной подчинить себе непосредственное окружение и дей- ствующей "по справедливости" в интересах всего общества. Другими словами, представление о сильной личности совпадает с классическим представлением о "добром царе".

Особенность ситуации состоит в том, что каким бы замечатель- ным ни был правитель, в своих действиях он обречен опираться или на силовые институты власти, или на свободные интересы граждан. Причем ясно, что сильная личность востребована при демократиче- ском правлении -- в качестве стабилизатора демократических сво- бод (М. Робеспьер, В. Ленин). Напротив, силовую власть вполне мо- жет возглавлять "слабая личность" -- марионетка силовых структур

(Б. Муссолини, А. Пиночет). Но здесь, разумеется, невозможно уста- новить какие-либо закономерности, а достоинства и недостатки пра- вителей никто не измерял. Число кандидатов на звание "сильная лич- ность" в обществе достаточно во все времена (о чем сами они вряд ли догадываются). Был бы исторический спрос.

Здесь был дан вектор определений сильной власти и выявлены противоречия между десигнатом этого феномена и его сущностью.

Произвол и договор

Чтобы уменьшить степень непредсказуемости в действиях "контраген- та" и, более того, согласовать с ним целесообразность действий, люди, прежде всего, пытаются договориться между собой -- будь то на лич- ностном уровне, на уровне предприятия или государства и др.

На чем же зиждется любой договор -- вербальный или пись- менный, явный или тайный? Нам думается, что договор держится на уверенности или предположении каждой из сторон, что противопо- ложная сторона (контрагент) не менее заинтересована в его действен- ности.

Договор есть, таким образом, средство снятия неопределенности интересов и намерений контрагентов -- не более того.

Действительно, человек, как паук, муравей, оса или шимпан- зе (в отличие от иных гоминидов), по своей социально-биологической природе существо самоядное, самоуничтожающее. Войны, казни, тюрь- мы и т.п. -- все это социальные формы суицида. Сама возможность уничтожения человека человеком создает ситуацию неопределенно- сти во взаимоотношениях. Институт договора по своей идее как раз и направлен на снятие неопределенности между людьми.

При быстро меняющейся ситуации (политической или эконо- мической) стороны заключают между собой, как правило, лжедогово- ры, не собираясь их выполнять, но пытаясь усыпить бдительность друг друга или некой третьей стороны. Отсюда возникла крылатая фраза о том, что договоры заключают для того, чтобы их нарушать. Хотя, по идее, договор направлен на "раскрытие карт" обоих партнеров, зача- стую его используют для сокрытия действительных намерений сто- рон.

Вообще говоря, договор может носить равносильный, равно- значный, равновыгодный характер, однако, каждая сторона пытается получить при этом большую выгоду, чем ее контрагент, не затрагивая его интересов или, напротив, за счет последнего.

В случае разного "веса" контрагентов, более "весомая" сторо-

на уверена в вынужденности, безвыходности противной стороны, а по-

следняя уверена, что настоящий договор суть меньшее зло, чем про- извол "весомого" контрагента. При этом принято говорить о компро- миссе между договаривающимися сторонами. Вопреки известному предубеждению, компромисс есть всегда односторонность, а не пари- тетность.

Из сказанного должно быть ясно, что договор, как условно дей- ствующее средство, не способен сам по себе служить альтернативой военным действиям. Лишь в самом конце войны, именно потому, что ее исход становится очевидным для обеих сторон, своевременное за- ключение договора способно прекратить бойню, ставшую ущербной для обеих сторон.

Договор может принимать совершенно неожиданный смысл при обыденных формах. Так, конституция, принятая демократиче- ским парламентом (то есть органом, который представляет разные слои общества или, по крайней мере, различные группы одного и того же слоя, представленные политическими партиями) по необходимо- сти носит признаки паллиативного соглашения (а не оптимального решения), направленного на ограничение произвола властей и т.п.

Противостояние интересов отдельных государств реализуется, как известно, не только с помощью военных действий, но и посред- ством всевозможных санкций, подкрепленных угрозой применения силы: экономических, финансовых, транспортных, культурных и пр. При этом в каждой отдельной санкции заложен специфический инте- рес для ее применения. Так вот, институт договора, как фактор опреде- ленности, в одних случаях способен устранить ненужные (логически избыточные) санкции, в других же (например, в случае экономическо- го давления) -- закрепить их.

Поэтому философия говорит, что договор есть одно из услов- ных средств в общественных отношениях, а поле его действия носит, хоть и пестрый, но ограниченный характер.

Без войны

Войны, как известно, происходят в разных частях мира одновременно и не прекращаются ни на час. Участие в них -- более или менее опо- средованное -- принимает множество третьих стран, имеющих свой интерес в конфликте. В эпоху глобализации в любой "локальный" во- енный конфликт в той или иной мере втянуты все страны мира. Поэ- тому, если рассматривать человеческую популяцию как нечто целое, война есть непременный и перманентный атрибут человеческого суще- ствования.

Легкость совершения насилия по сравнению с трудностями

других деяний, связанных с длительным и упорным трудом, превра- щает насилие из возможности в "потенциальную яму" необходимо- сти. Поэтому при определенной политической ситуации (военно- экономическая слабость соседнего государства, нахождение на его тер- ритории богатых легко добываемых, ресурсов, кризис власти, равно как и угроза кризиса власти в собственной стране...) война выступает как необходимый момент международных отношений. (Еще древнеин- дийский политик Каутилья проповедовал, что выбор между войной и миром следует рассматривать с точки зрения экономической выго- ды).

С другой стороны, повышенная агрессивность и предрасполо- женность к взаимному уничтожению (не путать с самоуничтожением) присуща человеку, как биологическому виду. Из четырех видов гоми- нид: горилла, орангутан, шимпанзе и человек, -- к групповой бойне, направленной на уничтожение, предрасположены два последние.

Более того, война служит приспособительным средством, прими- ряющим противостоящие друг другу общественные образования. Не будь войны, общество, попросту, распалось бы на замкнутые в себе домены.

Такое балансирование политических доменов (племени, княже- ства, государства или военного союза) на грани между миром и войной естественным образом создает атмосферу непредсказуемости, произ- вола, а отсюда и взаимного недоверия. Все это делает мир неустойчи- вым, а войну неизбежной.

Поэтому мир не является некой первоосновой межгосудар- ственных отношений; он наступает вследствие истощения материаль- ных и людских ресурсов у одной или обеих воюющих сторон и дей- ствует до их восстановления.

Далее, любая армия, сколь бы совершенным ни было ее воору- жение и методы боевой подготовки, не является вполне боеспособной, если не имеет опыта действительных боевых действий, хотя бы ограни- ченных. Поэтому каждая страна стремится направить ограниченный контингент войск в ту точку земного шара, где разгорелся вооружен- ный конфликт. Это делается обычно под тем или иным "благовидным" предлогом: миротворческие усилия, геополитические интересы, защи- та торговли, классовое, религиозное, национальное единство и пр. Са- мое миролюбивое государство, для которого война на данный момент не выгодна ни по каким показаниям, для поддержания боеспособно- сти армии вынуждено ввязываться в те или иные военные конфликты и жертвовать своими солдатами в так называемое мирное время.

Вопреки сказанному, угроза полного взаимоуничтожения, вследствие возможной ядерной войны, ограничивающая произвол в намерениях государств, поддерживала, как известно, мир в Европе

необычно длительное время. Как только эта угроза была частично сня- та в результате окончания "холодной войны", так сразу же вспыхнула война в Югославии, Грузии, а затем и в Украине.

Отсюда ясно, между прочим, что простая возможность спрогнози- ровать экологическую катастрофу (как-то, последствия ядерной войны) способна внести искусственные коррективы в естественный процесс взаимоотношений между государствами.

Но можно ли обойтись вообще без войны? Разумеется, можно! Также можно обойтись без животной пищи, прожить без распутства и вообще без любви, обойтись без токсикомании, без воровства и гра- бежей и т.п.

Трудность понимания феномена в том, что все это действи- тельно возможно в отдельных случаях, но не реализуемо в целом. Суть противоречия, как нам представляется, состоит в том, что отдельный человек так же не может служить моделью человечества, как отдель- ный орган не может служить моделью всего организма.

Если бы общество не было структурировано, не было поделено на политические домены, то исчез бы и предмет для рассуждений. Од- нако причины подобной структуризации общества нам не известны (помимо ссылок на видовые особенности человеческой популяции), однако ясно, что ни экономические, ни культурные, национальные или религиозные различия не являются определяющими в образова- нии государств.

Здесь заметим, что Мартин Лютер объясняет единую причину войн через понятие долженствования: "Не стоит думать, что миром можно управлять без кровопролития; меч правителя должен быть крас- ным от крови, потому что мир будет и должен быть злом, а меч -- это хлыст и месть Господа".

В отличие от постоянных международных распрей, внутридо- менный мир есть более устойчивое состояние общества. Внутри доме- на существует одна и только одна организационная структура: племен- ной (княжеский, государственный) аппарат, препятствующий возник- новению потенциального противника -- параллельной политической самоорганизации его граждан.

Поэтому война внутри политического домена (в форме ли ре- волюционного переворота, гражданской войны или войны с локаль- ными экономическими образованиями, называемыми преступными группировками) становится необходимой только тогда, когда прин- цип военно-политического единства и единственности нарушен вслед- ствие общественных кризисов и пр.

В заключение отметим, что войны (внешние или внутренние)

не следует рассматривать как самоуничтожение вида или, наоборот,

искать полезность в сокращении численности популяции. Общий результат войн -- создание привилегий для одних в ущерб другим. Так что война -- это фактор устойчивости и биологического вида, и цивилизации. Ведь существование однородной популяции не может быть устойчиво, ибо тогда при неблагоприятных обстоятельствах, на- пример голоде, погибают все; это во-первых. Во-вторых, асимметрия времени (направленное движение) обусловливает асимметрию вну- триобщественную. Действительно, механизм общественного развития предполагает, что достижения цивилизации сначала принадлежат немногим, но постепенно они становятся доступны всем. Война же служит самым действенным средством общественной дифференциа- ции и смены одних привилегированных классов другими.

Война -- осознанное действие, но его никак нельзя назвать разу- мным. Тем не менее, она есть момент устойчивости существования чело- века как вида. Но вряд ли природа задалась целью сохранить человече- ство, во что бы то ни стало.

Если характер людей вдруг смягчится, долго ли просуществует этот вырождающийся вид приматов на недружественной к нему Земле?

Дезорганизация -- момент развития

Поговорим здесь о разбалансировке и разрыве социальных отноше- ний в периоды комплексной (иначе -- революционной) перестройки общества.

Чтобы изменить направленность движения -- пусть, даже, в са- мом примитивном физическом смысле -- сначала необходимо оста- новить движение тела в первоначальном направлении.

Аналогичным образом, чтобы изменить организацию обще- ства, необходимо сначала упразднить старый порядок, то есть прило- жить усилия для полной дезорганизации существующего общественного строя. (Эту простую истину отчетливо поняли в правительстве Южной Кореи, когда в конце 20 века в целях будущих революционных пре- образований полностью и одномоментно отменили старое законода- тельство).

Однако подлинно революционные -- комплексные -- преобра- зования общества, по своему определению, невозможны без предва- рительного развала самих управленческих структур, без наступления анархии во всех сферах общественных отношений: политических, эко- номических, семейных, культурных, научных, нравственных и т.п. (Так что у народа Южной Кореи счастье еще впереди).

Правильнее будет сказать, что общественный процесс есть вре-

менная цепь, состоящая из звеньев разрушения и воссоздания обще-

ственных отношений как таковых. Поэтому вызывают недоумение и недоверие те политики, которые намереваются создавать новое обще- ство путем простой трансформации существующего экономического потенциала и безболезненного реформирования государственных ин- ститутов без их полной остановки, минуя этап полного прекращения их функционирования.

Такой чисто вымышленный путь общественных преобразова- ний обычно называют "эволюционным", вкладывая в это понятие не столько идею постепенности (свойственную периоду развития уже сложившихся отношений), сколько надежду на безболезненность пре- образований или их отсрочку. В действительности же такая позиция активных политиков, вопреки пропаганде, приводит к затяжке назрев- ших преобразований, влекущей за собой ускоренный физический и моральный износ основного капитала и средств существования, что само по себе подталкивает к организационному развалу экономики, а отсюда -- к политическому кризису. Именно тогда, когда экономика способна производить наибольшее количество потребительских това- ров, становится ясным, что за благие устремления общество заплатило отставанием в темпах морального возобновления средств производ- ства, необходимых для поддержания экономической стабильности.

Таким образом, момент противодействия новому служит услови-

ем его становления.

Но все сказанное было бы невероятным, если бы оказалось та-

ким однозначным. Новое может развиваться и сосуществовать со старым

весьма длительное время, соизмеримое с периодом существования "чисто-

го" уклада. Какая общественная структура сменит старую и окажется

достаточно устойчивой -- это остается сокрытым в течение всего пе-

риода пертурбаций. Пример тому -- полутысячелетнее развитие ка-

питализма в Европе. Ведь никто не смог предположить, что так по-

лучится.

В процессе преодоления политико-экономического кризиса, то

есть восстановления распавшихся хозяйственных и прочих обществен-

ных связей, общество проходит заново все ступени социальной лест-

ницы, подобно тому, как это происходит в биологии, когда эмбрион

воспроизводит в своем индивидуальном (онтогенетическом) развитии

исторические (филогенетические) формы своего вида, как-то:

государства сначала распадаются на составные части;

воспроизводятся автаркические отношения;

обостряются все формы противостояния: цивилизационного,

сословного, классового, национального, религиозного и пр.;

воспроизводятся отжившие рабоидные отношения (концентра-

ция рабов в "лагерях смерти", закреплении полурабов в деревне и горо-

де).

Возврат в историческое прошлое сопровождается ужесточением по-

литического режима в форме тоталитаризма, фашистской диктату-

ры... Но когда новый общественный уклад сформировался, режим

смягчается, множество мелких княжеств объединяются в государство

(Италия, Германия) и т.д.

Заметим, однако, что здесь был описан локальный случай, "от-

рывок истории". Любой глобальный взгляд на историю следует считать

наивным, как показал Ф. Энгельс в "Крестьянской войне в Германии".

Но еще до него Н.М. Карамзин писал: "История не терпит оптимизма

и не должна в происшествиях искать доказательств, что все делается к

лучшему..." ("Предание веков", Москва, издательство "Правда", 1987,

стр. 428).

Итак, мы показали, что дезорганизация общества является не-

обходимым моментом его реорганизации, результатом развития, его

начальным этапом и причиной.

Мирные фазы гражданской войны

Здесь поговорим о гражданских войнах, сопровождающих револю- ционные преобразования, связанные с переходом от феодально- крепостнической формации к буржуазной, включая такую промежу- точную фазу, как социализм.

Переход от одной формации к другой -- это не одномоментный акт революционного переворота, как это часто изображают. История не знает чуда скачкообразного превращения. Более того, если иметь в виду, что человеческий мир представляет единое целое, длительность пере- ходного периода соизмерима с продолжительностью существования стационарного общественного строя (если это понятие вообще имеет смысл).

Обычно переходный период представляют как аморфный про- цесс, хотя при ближайшем рассмотрении видно, что он вполне струк- турирован. История позволяет вычленить и обобщить следующие эта- пы переходного периода, или гражданского противостояния (войны).

1. Снижение уровня целесообразности и продуктивности фео- дальной экономики (причины чего не выяснены) одновременно с про- дуцированием зачатков товарного производства.

2. Паралич старых институтов власти, что разрушает и выводит из сферы политики армию и полицию (милицию), допуская тем са- мым высокую политическую активность масс. Это период политиче- ского и экономического кризиса старой системы. Происходит разло- жение старых государственных структур и возникает множество про-

тивоборствующих политических группировок. (В качестве примера сошлемся на "думский период" начала 20 века в России. Аналогичную ситуацию мы имели и в конце этого века). Этот период завершается государственным переворотом (например, буржуазная революция в Англии времен О. Кромвеля, социалистическая революция в России и др.).

3. Экспроприация (полная или частичная) бывших собственни- ков. Это самый тяжелый и длительный процесс, сопровождающийся активными военными действиями. Фаза завершается победой новых сил (с первой ли попытки или с десятой, в течение нескольких месяцев или десятков лет); к государственной власти приходят новые личности. (В качестве примеров укажем на гражданскую войну 1918--1923 годов в России, многолетние войны в Анголе, Мозамбике и других странах

"третьего мира", происходящие в наши дни).

4. Создание новых властных структур. При этом сохраняется

старый бюрократический аппарат, который постепенно замещается

энтузиастами-победителями. Затем все они вытесняются (уничтожа-

ются) представителями "естественной генерации", что обеспечивает

естественное воспроизводство новой власти.

Так, в Советской России -- стране преимущественно крестьян-

ской -- большевики дореволюционной формации были смещены с

руководящих постов урбанизированными крестьянами. (Факт пре-

имущественно крестьянского происхождения руководителей стра-

ны хорошо известен). Этот период сопровождается государственным

террором (сталинизм). В процессе урбанизации крестьяне попадали

в чуждую им среду (особенно если учесть, что вся наука, техника, тех-

нологии и формы организации труда имели, в основном, иностран-

ное происхождение). Неустроенность и враждебность к непонятному-

чужому влекли за собой их "неорганизованное объединение".

В 20 веке эта фаза гражданской войны подпадает под общее по-

нятие тоталитаризма: Италия, Россия, Испания, Германия, Япония,

Португалия, период "культурной революции" в Китае и др. Специ-

фической особенностью этого периода является необходимость в тя-

желом принудительном труде, позволявшим воссоздать разрушен-

ную и разлаженную экономику в новых социальных формах. В этих

условиях рабский труд приобретает множество различных форм: кон-

центрационные лагеря, строительные батальоны, закрепление работ-

ников за местом работы, запрет выезда из страны, ограничение пере-

мещения внутри страны (избирательная паспортизация населения и

"жилищно-прописочная" система), обязанность заниматься строго

регламентированным трудом и др.

5. Наконец, завершающая фаза гражданской войны представ-

ляет собой отказа государства от массового террора и использования рабского труда на почве сформированной экономики нового типа. В России -- это период правления Н. Хрущёва, в Испании, Португалии

-- это постфашистский период и т.п.

Весь набор исторических моментов переходного периода, как

единая волна, имеет свои подъемы и спады, приливы и отливы, перио-

ды активизации и стагнации с продвижением вперед и возвратом в

прошлое, чередованием побед и поражений. Причем, волнообразные

явления характерны как для всего процесса в целом, так и для каждого

явления в отдельности. В результате наблюдается явление "историче-

ской интерференции", когда одни волны набегают на другие, созда-

вая вычурное многообразие форм. Все это особенно затрудняет поиск

закономерностей в кажущемся хаосе общественного процесса и, есте-

ственно, затрудняет социальный прогноз. Кроме того, такая ситуация

не позволяет создать строго обоснованную классификацию переход-

ных периодов, так что предложенная нами структура переходного пе-

риода в действительности носит вариабельный характер.

Хотя конкретная ситуация (в отличие от нашей модели) будет

носить размытый мозаичный характер, в любом случае ясно, что по-

нятие войны, отражающее ситуацию особого накала гражданского

противостояния, не исчерпывается периодом непосредственных воен-

ных действий, но захватывает длительный период "тихого" сражения.

Число жертв "мирного" периода в ряде случаев может далеко превос-

ходить военные потери. (Яркий пример -- тоталитарный режим Пол

Пота (Салота Сара) в Камбодже).

Итак, было показано, что гражданская война переходного пе-

риода -- не однородное и не одночастное событие, а ее мирная фаза не

похожа на передышку в классовой борьбе.

Раздел 9. ФИЛОСОФИЯ ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ

Здесь мы наметим два объекта для философского анализа: 1) хозяй- ственную деятельность и 2) ее описание в экономической теории. Если первый объект сам по себе нейтрально аморфен, то второй изначаль- но распадается на множество точек зрения, из которых мы рассмо- трим две: социальную (политическая экономия) и инструментальную (макроэкономика).

Поскольку эта книга не относится к узкоспециальным работам, тема будет рассмотрена схематично.

Понятие общественных отношений

Как объект изучения, общественные отношения представляют собой структурные связи, то есть посредников во всех формах и смыслах.

Дадим индуктивное определение этого понятия, для чего при- ведем примеры социального посредничества в экономической обла- сти.

1. Посредники между субъектами рынка:

деньги;

ценные бумаги.

2. Посредники между помещиком и крепостным:

феодальное государство как институт насилия и перераспреде-

ления части произведенного продукта;

собранный на барщине урожай злаков;

естественные средства производства и существования (земля

для выпаса скота; территория, на которой расположен крестьянский

дом).

3. Посредники между буржуа и наемным работником:

государство как институт насилия и перераспределения части

произведенного продукта;

искусственные средства труда;

продукт труда -- товар;

деньги и т.п.

Общественный посредник, или Вавилонское столпотворение

Обычно государственность рассматривают с бихевиористской точки зрения, то есть с точки зрения государственных функций (что государ- ство делает?), а не со стороны его сущности (чем оно является?). При

этом функциональное описание дает нам представление о предмете, каков он есть, а сущностное -- почему он таким стал.

Поясним эту дилемму следующим примером. С функциональ- ной точки зрения человек пашет землю, строит дома, воюет с соседом, изобретает и т.п. Сущность же человека состоит в том, что он есть жи- вотное млекопитающее, что он имеет своеобразное анатомическое строение с теми или иными морфологическими и физиологическими особенностями и др.

Бихевиористская характеристика государства общеизвестна: это власть, насилие, управление, организация экономики, защита от врагов и т.п. Наша же задача выяснить, чем является государство, как таковое, какова необходимость его возникновения и существования...

Обращаем внимание читателя на то, что в процессе последо- вательного разделения труда, вычленения и дифференциации обще- ственных функций, естественно, должна была возникнуть функция посредничества, как связующего звена между различными обще- ственными феноменами. Эту роль посредника и взял на себя инсти- тут государственности. Иными словами, сущность государства состо- ит в посредничестве между производством, с одной стороны, и иными атрибутами общественной жизни -- с другой. Сюда следует отнести связанные пары понятий:

1. Производство благ и их распределение. В частности, организа- ция денежной системы для опосредования торгово-распределительных функций.

Для опосредования торгово-распределительных функций госу- дарство взяло на себя чеканку монет, что, в свою очередь, упростило сбор налогов -- главного звена связывающего производителя с инсти- тутом принуждения.

В догосударственный (матриархальный, патриархальный, ранне- феодальный) период подобные затраты покрывались не государством, но непосредственно за счет прямого ограбления войском своего и не своего населения-производителя (сбор дани княжескими дружинами и пр.).

2. Производство благ и организация общественного насилия (полиция, милиция, внутренние войска, пенитенциарная система). В процессе производства создаются средства жизнеобеспечения орга- нов насилия, которые, в свою очередь, обеспечивают порядок в быту и экономике, а значит устойчивость межхозяйственных отношений.

3. Производство благ и защита граждан (армия). Жизнеобеспе- чение армии осуществляется через посредство государственных ин- ститутов. Армия, в свою очередь, выполняет троякую функцию:

1) защиту общественных структур от распада (от народных бун-

тов, восстаний и пр.);

2) охрану народа и экономики от внешних врагов;

3) усиление и оздоровление экономики за счет ограбления дру-

гих народов, аннексии их территорий и природных богатств.

4. Производство благ и семейные отношения и пр. "социальная

сфера". Государство выполняет учет-регистрацию семей, обеспечивая

тем самым "социальную поддержку" подрастающему поколению и

пр. Сюда же относится социальная помощь и другие виды социально-

го обеспечения.

Для древних времен были характерны непосредственные фор-

мы защиты индивида типа самозащиты, "кровной мести" и т.п., кото-

рые впоследствии перешли к государству, но уже в виде пенитенциар-

ной системы, воинских формирований и пр. (Поэтому мы называем

государство общественным посредником).

Затем финансирование вышеуказанных институтов осущест-

влялось через королевскую или царскую казну, пополняемую при

прямом участии или косвенном посредничестве "силовых структур".

В наше время оборот государственной казны регулируется

учетно-финансовым планом -- государственным бюджетом, -- а мо-

билизация денежных средств реализуется финансово-налоговой служ-

бой. (Однако эмиссионный центр (центральный банк) считается, со-

гласно последним веяниям, внегосударственным институтом, что ста-

вит под сомнение изложенные здесь монистические представления о

государственности как таковой).

Здесь мы исследовали феномен государственности с объек-

тивной точки зрения. Более распространена моральная позиция, по-

зиция долженствования, с точки зрения которой речь следует вести

о двух противоположных концепциях государственности: анархии и

этатизма.

Анархическая концепция видит в государстве не суть, но функ-

цию, а именно функцию насилия и подавления, против которой и вы-

ступает.

На потеху приверженцев этатизма отметим, что вершиной

государственности, в смысле полноты выполнения общественно-

посреднических функций, можно считать тоталитаризм типа "вос-

точной деспотии" или советского социализма и иже с ними. Такое го-

сударство выполняет посреднические функции не только между, но и

внутри всех сфер общественной жизни.

Как и во всех подобных случаях, доведенный до крайнего "со-

вершенства", институт государственности усложняется настолько,

что оставляет позади организационно-техническую возможность его

реализации. Если же учесть, что системная однозначность в принятии

решений, при отсутствии региональной вариабельности, неизбежно влечет за собой накопление организационных сбоев ("ошибок"), то становится ясным, почему это "совершенство" оборачивается, в конце концов, своей противоположностью.

Поэтому, при равных прочих условиях, более устойчивыми оказы- ваются такие формы государственности, в которых государство берет на себя лишь часть посреднических функций, хотя и не отказывается от них совсем.

Широко распространено интерналистское мнение, что фено- мен возникновения государств есть прямое следствие процессов, про- исходящих между "исходными" княжествами: их объединения, за- воевания, подчинения и пр. Не отрицая очевидное, поставим вопрос шире: "Какова необходимость возникновения социальных доменов вообще -- будь то племена, княжества, древние или современные го- сударства"?

Достаточно обратить внимание на то, что атрибутивным при- знаком любого домена является наличие агрессивно-оборонительного института -- армии,-- чтобы отбросить идею объединительного фор- мирования домена в пользу идеи размежевания большой группы слабо организованных индивидуумов на отдельные противостоящие друг другу общественные домены. Ведь армия (любая другая организация войска) не может существовать при отсутствии внешнего противника. (Хотя основным объектом приложения силы со стороны княжеской дружины был собственный неорганизованный и безоружный народ, это было лишь частью ее функций).

Человеческому обществу, как мы это понимаем, свойственны обе тенденции: хозяйственное объединение людей, связанное с со- вместной деятельностью, разделением труда, трудо- и продуктораспре- делением -- это во-первых -- и возникшая на этой почве межличност- ная борьба, ведущая к разъединению, во-вторых.

Следствием этого противоречия является процесс постоянного

"вытеснения" наиболее агрессивных форм противоборства из хозяй-

ственной сферы вовне путем спонтанного расчленения мирового со-

общества на противостоящие друг другу военизированные домены с

одновременным формированием внутренних войск -- полиции (ми-

лиции) -- и т.п. (Любопытно отметить, что в мирный период суще-

ствования постсоветской Украины численность милиции и внутренних

войск превышала численность армии, что свидетельствует о слабости

сильной власти, неспособности государства обеспечить устойчивое

экономическое развитие).

Из сказанного немедленно следует, что, вопреки "очевидному",

не этническое единство служит стержнем государственного образования,

но наоборот, естественное размежевание общества на общественные домены стало причиной их замкнутого развития, причиной возникно- вения, конституциональных, языковых и прочих расово-национальных особенностей.

Смысл легенды о вавилонском столпотворении в том, что воз- никшие различия стали препятствием в достижении человеком боже- ственных вершин, но в действительности именно они, эти различия, позволили перейти от дикости к цивилизации.

Таким образом, была объяснена сущность государства как об- щественного посредника, и обоснована необходимость его возникно- вения.

Классификация по укладам

Вначале отмети, что экономические отношения в целом -- это не от- дельная сфера деятельности, а некий срез, особый угол зрения на чело- веческое общество. И здесь есть простор для размышлений.

Следует всегда иметь в виду, что не обнаружено каких-либо препятствий к тому, чтобы правитель, рабовладелец, феодал, капита- лист, крепостной, раб и прочие делали бы все возможное для счастья друг друга. Не структура общества, не форма экономических отношений, не общественный уклад отвечают за неблагополучие народа (как это обычно представляют), но, наоборот: ту или иную общественную структуру соз- дают для реализации стремлений народа к экономическому и социальному неравенству...

Далее рассмотрим классификацию общественных струк- тур по двум основаниям: историко-географическому и логическому (социально-экономическому).

Классификация по историко-географическим укладам -- это классификация по комплексному признаку, включающему хозяй- ственный, военный, культурный, социальный, политический и пр. аспекты.

Так, западноевропейский "королевский" феодализм был от- личен и от "восточной деспотии", и от имперского крепостничества в России по всем статьям.

Так, современное рабовладение отлично и от древнеегипетско- го, и от древнегреческого, и от древнерусского, и от американского. И способы торговли человеческими органами вы не спутаете ни с древ- неримским рынком рабов, ни со средневековым ирландским рынком рабынь (Д. Гербер).

Напротив, логическая классификация социально- экономического толка должна быть многоплановой, зависящей от вы-

бранного основания деления. Эта классификация ищет социальные аналоги в глубинах истории.

Например, у наемного работника в буржуазном государстве, как и цехового подмастерья и у раба нет своего хозяйства, способного обеспечить воспроизводство жизни, как это имело место у свободного крестьянина, колона или крепостного. В этом смысле наемный рабо- чий -- тот же раб, хотя в смысле интенсивности труда, фактора личной зависимости, свободы принятия собственных решений он отличен и от цехового подмастерья, и от раба, и от колона, и от крепостного.

С другой стороны, крепостной крестьянин сродни свободному, но противостоит буржуазному рабочему и т.д.

Так, в наше время появились моменты долгового рабства: при наличии долов (в том числе фиктивных) за коммунальные услуги граждан не выпускают за границу. Право чинить произвол получает частная компания.

Интересно, что революционные события 1991 года, равно как события 1905--1917 годов, не были однопричинными, но стали резуль- татом сочетания как внешних, так и внутренних факторов.

Эгалитаризм, который стал результатом обнищания народов России в результате Японской и Первой мировой войн вылился в вос- стание 1905 года и две революции 1917. Дополнительное давление на политическую ситуацию в России оказал бурный рост товарного про- изводства стран Западной Европы, США и Японии, что ухудшило и без того шаткое экономическое положение России, как страны некон- курентоспособной.

В 80-е годы прошлого века повторился экономический бум в тех же странах, что в очередной раз ослабило экономику России (СССР). Чем больше развивалась экономика Союза, тем боле росла доля за- мещающего импорта. Производить у себя морально устаревшие ору- дия труда теряло смысл. Но очередной упадок экономики не вернул былую демократию. Напротив, произошел поворот от эгалитаризма к элитаризму -- власти так называемых "олигархов".

Читатель понимает, что одно и то же событие (ухудшение жиз- ни народа) привело к противоположным результатам. Если социализм вернется (что возможно, так как обнищание продолжается) он уже не будет таким, каким был в СССР. Он, возможно, будет, как в Китае, и на постсоветском пространстве восторжествует "восточная деспотия".

Интенсивное разложение социалистических отношений нача- лась за 10 лет до гибели советского строя. В 1990--1991 годах в СССР произошел государственный переворот, хотя выглядело все так, будто бы старая власть распалась сама собой. Другое дело, что переворот не был насильственным и почти не вызвал сопротивления ни с чьей сто-

роны. Смысл государственного переворота состоял в том, чтобы уза-

конить то, что раньше считалось криминалом.

Заметим, что после роспуска М. Горбачёвым в 1991 году ком-

партии, ее члены в своих заявлениях в райкомы о выходе из партии

отрекались не от партийно-государственной структуры, но от комму-

нистической идеологии -- по сути гуманистической, хотя и не реали-

стичной. Таким образом, они сменили имидж гуманиста (который,

разумеется, никогда не соответствовал их бытию) на имморальный.

Позднее именно они составили костяк "беспредельщиков".

В результате переворота бывшие члены ГКЧП (чинившие пре-

пятствия смене системы власти), как и прочие партийные руководи-

тели (они же руководители государства) и их родственники, стали

преуспевающими бизнесменами (хотя и пришлось поделиться при-

своенным государственным имуществом с руководящими работни-

ками торговли и советским криминалитетом, который впоследствии

переформировался в олигархический класс).

Напротив, народ ожидал от переворота свобод и улучшения

жизни, как это имеет место в странах передового капитализма. Он, в

отличие от власть предержащих, оказался не готов к перевороту, но

понял это с запозданием -- после фальшивой "ваучеризации" про-

мышленных объектов и "распаевки" земли.

На волне присвоения богатства страны узким кругом лиц воз-

никли "обделенные", которые стали объединяться в:

политические партии;

церкви разного толка;

националистические организации;

военизированные формирования (казаки).

Обделенными себя посчитали и существующие структуры непосред-

ственного насилия (милиция, армия и др.).

Заметим, что в условиях безвластия (когда государственное на-

силие осуществляют в обход законов) юридический статус криминаль-

ных структур обратился в социальный. Бывшие воры превратились в

охотников за средствами производства, чему благоприятствовали их

организованность, наличие оружия и опыт насилия.

С первых дней переворота и по сей день происходит кровопро-

литная борьба между теми, кто уже захватил богатство страны, и теми,

кто не успел.

Власть собственности

Речь будет идти о тех видах собственности, которая предполагает на-

личие власти и сама служит условием ее отправления.

В древнем рабовладельческом государстве раб был собственно-

стью рабовладельца. Иными словами, рабовладелец имел право (под-

держанное традицией, законом, институтом насилия) на ограниче-

ние воли раба. Область ограничений была обширнейшей. По своему

произволу, то есть безответственно и безнаказанно, рабовладелец мог

заставить раба трудиться (в том числе выполнять заведомо бесполез-

ную работу), мог продать его, решать за раба вопросы продолжения

рода, мог запретить (или разрешить) ему пользоваться продуктами

собственного труда, мог наказать его и т.п. Одновременно рабовладелец

мог быть (или не быть) собственником средств производства: участка

земли, орудий труда, рабочего скота, построек и пр. Как собственник

земли, рабовладелец, мог подвергнуть ее обработке или ничего на ней

не делать, продать землю, безнаказанно защищать ее от всех и каждого

и др. Он являлся "естественным" обладателем собственности на про-

дукты, выращенные на этой земле им самим или его рабами и т.д.

Очевидно, что право собственности на средства производства

отличается от права собственности на раба. Правда, собственность в

лице раба близка по способу ее эксплуатации к собственности, пред-

ставленной рабочим скотом, но и здесь есть различия: скотина не име-

ет общественно-значимой воли (для нее, например, безразличен факт

ее купли-продажи и т.п.).

Итак, мы пришли к двум понятиям частной собственности, схо-

жим между собою и одновременно различным:

1. Частная собственность на раба -- это закрепленное в обще-

ственном сознании (1) право на ограничение его воли, (2) право поль-

зоваться и распоряжаться произведенными посредством их продукта-

ми, (3) защита его от всех и каждого и (4) возможность отчуждения по

своему желанию.

2. Частная собственность на средства производства -- это

(1) возможность их эксплуатировать, (2) возможность пользоваться и

распоряжаться произведенными посредством их продуктами, (3) за-

щита от посягательств на них со стороны других людей и (4) возмож-

ность их отчуждения по своему желанию.

По сути, собственность на раба есть право властного управления

им. В случае государственного рабовладения, распоряжение рабом не

является исключительным правом отдельной личности; этим правом

обладает любой из чиновников, и пр. государственных мужей.

В отличие от рабовладельца, капиталист не имеет непосред- ственного права собственности на своего работника, но, благодаря пра- ву собственности на средства производства (исключительному праву, которого де-факто лишен наемный работник), он косвенно приобре- тает и право властного управления наемными рабами -- не людьми, а "рабочей силой", по выражению Д. Кенэ. Сегодня к ним относятся наемный работник и прекарист (порождение аутстаффинга, лизинга персонала и т.п.).

Капиталистический рабочий так отличается от крепостного или раба, как проститутка от наложницы или законной жены, живу- щей на средства мужа.

Вообще говоря, сама необходимость института властного управ- ления, или немотивированного насилия, непосредственно вытекает из принципа разделения и кооперации труда, который предполагает, что произведенный совместными усилиями продукт должен быть ча- стично или полностью отчужден от непосредственных производителей для целесообразного распределения между членами общества. В этом отчуждении, как раз, и состоит простейший акт насилия.

Можно утверждать, таким образом, что все формы закабаления зиждутся на том, что средства жизнеобеспечения не принадлежат под- властным и могут использоваться последними через благодеяние сво- их властителей, будь то рабовладелец, крепостник, социалистический директор или буржуа. Причем, власть над людьми предшествует вла- сти над средствами производства, являясь ее сущностью, хотя кажется наоборот (так полагал К. Маркс). Ведь право есть срез межчеловеческих отношений.

Драма производства состоит не в том, чтобы заставить ленивого работать, но в том, чтобы побудить работника трудиться, когда у него отбирают продукты этого труда.

Сказанное, однако, не решает извечную проблему определе- ния частной собственности. По сути, частная собственность касается не вещи, а отношения между индивидом и обществом, состоящим в предотвращении посягательств общества на свободу действий (произвол) индивида. Это юридическое отношение количественно и качественно ограничено тем или иным способом.

В одном смысле оно ограничено какой-либо вещью, напри- мер одним карандашом или их дюжиной; в другом -- определенным изменением состояния определенной вещи, например уборкой соб- ственной квартиры или, наоборот, ее захламлением по желанию соб- ственника, или стрижкой головы по произвольно выбранному фасону, или строительством жилья, или распиловкой досок на станке и т.д.

При этом возможность воспользоваться своим правом собствен-

ности ограничена волей иных индивидов. В одном плане речь идет о

товарных отношениях (отношениях покупатель-продавец), в другом

-- о производственных (отношениях между собственником средств про-

изводства и работником).

Что бы свободный индивид ни покупал (человека, животное,

вещь, территорию, энергию, акцию, опцион, или услугу), он реали-

зует право частной собственности. Частную собственность не следует

считать dominium -- господством лица над вещью, как полагали древ-

ние, ибо собственность -- понятие суто общественное. При покупке

вещи или энергии (в отличие от покупки услуги) имеет место смена

собственника товара, но это побочное явление, а не сущность товарно-

го обращения.

Если мы понимаем собственность как социально защищенную

свободу действий, то французский богослов Ж. Жерсон (1400 г.) считал

саму свободу собственностью индивида, наделив ее способностью вы-

ступать в роли товара. Как бы там ни было, но ранее свободный субъект

действительно мог продать самого себя в рабство, сдать в крепостную

зависимость или аренду (за пользование "ведомственным" жильем,

например). В одном случае феномен собственности означает защиту

индивида обществом, в другом -- отказ от защиты. Читатель видит,

что между этими определениями товарных отношений лежит про-

пасть.

Частная собственность на раба не всегда имеет юридический

статус. Так, в поэме М. Лермонтова рассказывается, как русский гусар

выиграл чужую жену в карты. Женщина юридически не была чьей-то

собственностью, но она не имела средств к существованию, и поэтому

принадлежать кому-либо -- для нее жизненная необходимость.

В моральном плане отношение к собственности, вообще, и част-

ной собственности, в том числе, противоречивое. Так, древняя иудей-

ская секта терапевтов (и ее политические последователи в современной

России -- "зиновьевский клуб") отрицала собственность как таковую, а

особо -- право собственности на раба. Восторжествовало же римское

"священное право собственности", обожествляющее отношения, кото-

рые должны были проявиться еще до возникновения цивилизации и

господствуют по сей день.

Защита прав собственности -- это новация буржуазных отно- шений, чего не было ни в рабовладельческом обществе, ни в феодаль- ном. Речь идет о защите прав каждого, кто обзавелся самовозрастаю- щим капиталом. В прежних обществах этим правом были наделены избранные: патриции и феодалы. Буржуазное государство защищает частных собственников от произвола феодалов.

На сегодняшний день в большинстве постсоветских стран право частной собственности (право владеть, пользоваться и распоряжаться самовозрастающим капиталом в виде средств производства, денег и ценных бумаг и пр.) остается незащищенным. Это право (задеклари- рованное в нормативно-правовых актах) нарушается парламентом, правительством, центральным банком, судами, правоохранитель- ными органами и сросшимся с государством деликтным элитарным бизнесом (прежде всего, "олигархическим"). Выражаются нарушения, прежде всего, в ограниченном распоряжении собственностью, произ- воле власть имущих, рейдерстве, рэкете, рестрикционном налогообло- жении и коррупции.

Положение остального подзаконного бизнеса остается весьма неустойчивым. Такая ситуация не способствует расширению пред- приятий, генерированию, внедрению и распространению инноваций. Исчезает феномен самовозрастания капитала, что смыкает квазибур- жуазную экономику с застойной профеодальной.

Впервые в России на конституционном уровне неприкосновен- ность собственности была закреплена в Основных государственных за- конах 1906 года. В 1917 году в результате победы Великой Октябрьской

"революции" произошел исторический откат, ознаменовавшийся масштабным государственным рейдерством -- экспроприацией част- ной собственности.

Нынешнее рейдерство и рэкет -- отголосок репрессий социа-

лизма, учиненных против права частной собственности. Суть совре-

менного рейдерства в том, что незаконный захват чужой собственно-

сти выдается за законный. Рейдерство не преследуется государством,

а поощряется им. В рэкетирских поборах участвует вся правоохрани-

тельная система.

Итак, мы показали, что есть собственность и почему она пред-

полагает межличностные отношения вида "власть--подчинение".

Моральная категория политической экономии

Пусть некий работник вдруг выбыл из сферы производства (был уво- лен, умер и т.п.). Должно ли это событие привести к экономическому ущербу в отношении тех, кто продолжает работать? Если исходить из Марксового постулата о том, что каждый работает только на себя са-

мого, ответ должен быть отрицательным. С другой стороны, посколь- ку в результате выбытия работника должны расстроиться некие эконо- мические связи, то для других агентов производства ущерб, очевидно, неизбежен.

В чем суть дилеммы? Если бы каждый работал на себя и только на себя, то ущерба для других возникнуть не могло бы: что не произ- вел, то и не потребил.

Но тут мы должны упомянуть, что несчастный платил налоги на стариков и инвалидов, на детское образование, на содержание го- саппарата и армии, на поддержание науки и т.д. С другой стороны, некоторые из приведенных категорий "потребителей", вроде бы, сами работают, то есть сами себя содержат... Или, все же, на них работают другие?

Если оставить пока что в стороне инвалидов, стариков и детей, то получится парадоксальная ситуация: все работают (и ученые, и чинов- ники, и военные, и учителя и др., и, конечно, наш работник), но при этом одни работают на других. Но разве вследствие выбытия из сфе- ры труда ученого или чиновника общество ожидают меньшие убытки, чем при выбытии рабочего? Ущерб мог быть нанесен в равной мере и от выбытия, скажем, армейского офицера, ибо потребуются дополни- тельные затраты государства, чтобы воспитать и обучить нового воина и т.п. Где же искать решение?

Дело в том, что нелепое предположение было заложено ab ova. В номинальной заработной плате (и облагаемой налогом части дохода предприятия, пошедшей в противном случае на выплату заработной платы), начисляемой работнику, изначально был заложен "эквивалент" не только его труда, но и... труда ученого, фискала, военного, учителя и других субъектов общественной деятельности, хотя кажется иначе, поскольку плата "заработана". Произведенный рабочим продукт есть результат усилий всего общества, но бухгалтерией учитывается так, как будто принадлежит ему одному. Если бы вдруг исчезли "непро- изводительные" профессии, то рухнула бы экономика государства в целом, так что, сколько бы ни трудился наш работник, без способство- вания общественной инфраструктуры он вообще бы ничего не произ- вел и не заработал. (Заметим, что такое действительно случается, и это состояние называется экономическим кризисом).

Поэтому номинальная заработная плата каждого работника должна быть больше фактически выплачиваемой. Другое дело, что си- стема налогообложения такова, что этот "довесок" находится в прямой пропорции с величиной лично получаемой платы, откуда и возникает иллюзия того, что работник делится своим трудом (или продуктами своего труда) с дармоедами.

Действительно, не может существовать общество без детей и стариков. Их существование входит в спектр целей труда нашего ра- ботника, как части самого себя, и поэтому средства на их существова- ние изначально входят в величину начисляемой заработной платы.

(Другое дело -- инвалиды. Это чисто эксплуататорская прослой- ка общества. Чем общество ближе к естественному (звериному) нача- лу, тем в нем меньше таких эксплуататоров, тем меньше им уделяют внимания, тем меньше выделяют средств на их содержание).

Отсюда, возвращаясь к началу, становится ясно, почему в ре- зультате недоотпуска продукции, как следствия выбытия нашего ра- ботника из сферы производства, страдает вся цепочка людей, прини- мавших участие в общественном воспроизводстве: только совместное действие способно давать результат, хотя это неочевидно из-за разделения труда.

Но входит ли в начисляемую заработную плату работника лич- ный доход (располагаемая прибыль) предпринимателя? Нет, прибыль отчисляют сразу от поступившей выручки, так что ее размер не нахо- дится в пропорциональной зависимости от заработной платы. (Это замечание касается не только единого собственника, но и мажоритар- ных акционеров). Предприниматель, беря себе "львиную" или "мы- шиную" долю прибыли, в любом случае обделяет работника. Однако никто не определил, какая величина личного дохода была бы справед- ливой и почему. Ясно только, что этическое определение понятия экс- плуатации не является научным. (В политической экономии термин

"эксплуатировать" считают синонимом термина "обделять").

Учение об эксплуатации, сущность которого выражена в

утверждении, что капиталист недоплачивает пролетарию, не может

служить объяснительным принципом в политической экономии не

потому, что оно "ошибочно", но потому, что это учение имеет чисто

нравственные, а не гносеологические корни, то есть вовсе не имеет от-

ношения к категории истинности, а значит, ничего не объясняет. (Из

сказанного вовсе не следует, что производственные отношения, осно-

ванные на усиленной эксплуатации, достигли "гармонии" или, хотя

бы, стремятся к ней).

Вообще же, идея равенства в любых ее формах (равноправие,

равенство возможностей, равная плата за равный труд, равный эконо-

мический статус граждан и пр.) противоположна идее существования

общества, как целостной структуры. Поэтому можно утверждать, что

стремление к равенству суть антиобщественная идея, разрушающая об-

щество и... обеспечивающая, тем самым его, движение.

(Эту тему разрабатывали и мыслители прошлого. Например, Насир

Ад-Дин ат-Туси писал: "Если бы люди были равны, они бы погибли").

Отсюда равенство есть необходимый отрицающий момент в общественном процессе. Напротив, любые формы неравенства, в том числе экономическая эксплуатация (что бы под ней ни понималось), являются общественно-образующими моментами. Они суть то, что по- рождает индивидуальный и классовый интересы в их согласии и про- тивостоянии и т.д.

Именно несправедливость служит стимулом буржуазной экономи- ки. Ведь если бы доходы распределялись справедливо (то есть личная прибыль капиталиста была прямо пропорциональна заработной пла- те наемного работника, и никто не имел бы особой выгоды) то пропал бы всякий интерес к развитию экономики.

Сей вывод относится, разумеется, к любой экономической си- стеме. Ведь вполне справедливый социальный уклад, к счастью для чело- вечества, нигде и никогда не существовал. Так, заработная плата дирек- тора социалистического предприятия была, может быть, в сто раз меньше доходов, которые он стал получать, ставши собственником узурпированного им предприятия. Поэтому, согласно теории экс- плуатации, директор является меньшим эксплуататором, меньшим злом, чем капиталист. Вот только продукция, которую выпускало со- циалистическое предприятие -- организация слабо мотивированных лиц

-- оказалась неконкурентоспособной на свободном рынке. Никто (или почти никто) на труде социалистического работника не приобрел со- стояние, не нажил капитала, ибо его эксплуатировали во многом вхо- лостую, как раба на строительстве пирамиды социализма. (Заметим, что по сей день производство продукции в постсоветских странах не отличается высоким качеством и ориентировано преимущественно на внутренний рынок. Современные технологии не используют, посколь- ку все они иностранного происхождения. Так что, не все так просто и однозначно).

По сей день существует предубеждение, что труд наиболее интен-

сивен, когда человек работает на себя, а не на других.

Но когда работник трудится на себя? Тогда, когда занят в под-

собном нетоварном (парцеллярном) хозяйстве. Испытывает ли он в

этом случае материальное или психологическое давление со стороны

других? Нет, он не имеет конкурентов в эгоизме.

Если же экономический субъект (предприниматель или на-

емный работник) производит продукцию на рынок, он испытывает

экономическое и психологическое давление своего заказчика, своего

конкурента, своего государства или своего босса и т.п. Сама история

говорит о том, что труд на других (вопреки имеющей место отрица-

тельной тенденции) и производительнее, и качественнее, и прогрес-

сивнее, чем работа только на себя.

Этот принцип можно распространить и на международную торговлю. Так, ориентация производства преимущественно на вну- тренние рынки (вызванная конъюнктурными и конкурентными пре- пятствиями для выхода на внешние рынки) снижает производитель- ность труда и качество товара. (Понятие "низкое качество" употребля- ют в двух причинно обусловленных смыслах:

1) как результат небрежности и низкой квалификации персо-

нала;

2) как характеристика единицы товара, в производство которо-

го вложено сравнительно мало труда).

Рассмотрим подробнее проблему товарности труда, для чего разберем понятие "рабочая сила", введенное Ф. Кенэ и определенное К. Марксом, как вид товара, которым торгует наемный работник, и полезность которого состоит в том, что он приносит купившему его предпринимателю "прибавочную стоимость".

Противопоставим "рабочей силе" наемного работника "рабо- чую силу" предпринимателя-одиночки, выполняющего работу для кли- ентов в виде услуг. Это могут быть работы по ремонту электробыто- вых приборов, строительные работы или индивидуальный пошив с использованием материалов заказчика, частные услуги врача и т.п. Во всех подобных случаях предприниматель действительно является соб- ственником своей "рабочей силы" (и ничего другого), он действительно продает ее на свободном рынке (по схеме: "один ко многим") по сво- бодно сложившимся рыночным ценам, выступая в роли контрагента, равноправного со своим клиентом-заказчиком. Здесь "рабочая сила" есть определение товара в форме услуг.

Но если лекарь пользует своего рабовладельца, если крепост- ной строит дом своему феодалу, если, наконец, пролетарий вытачива- ет деталь для своего предпринимателя, то о какой товарности их труда может идти речь? Если бы наемный рабочий был собственником свое- го труда, то он был бы и собственником выточенной "этим трудом" детали, которую мог бы продать (или не продавать) по свободным рыночным ценам. На самом же деле пролетарий работает по схеме

"многие к одному", получая за свои услуги, оказываемые предприни- мателю, некую долю из дохода предприятия (наймоплату), распреде- ляемую предпринимателем между всеми работниками (ибо тот, кто управляет производством, властвует, тем самым, и над распределени- ем потребительских благ). При этом хорошо работающий работник может получать "за свой труд" повышенную плату, только благодаря тому, что множество плохо работающих работников, совместно с ним производящих конечный продукт, получат пониженную плату. (Так

сказать, "справедливая несправедливость").

Если предприниматель-одиночка волен изменять цену своей

"рабочей силы", согласно рыночной конъюнктуре, то наемные работ-

ники могут влиять на повышение наймоплаты, только объединившись

в профсоюзы и устраивая забастовки, то есть отнюдь не рыночными

методами.

С другой стороны, если бы труд наемного работника стал то-

варом, то за капиталистом остались бы только функции торговца-

посредника. Тогда в капиталистическом обществе все участники про-

изводства превратились бы в капиталистов, только одни стали бы

более капиталистами, а другие -- менее. (Так, в наше время фальси-

фицирует ситуацию теневой бизнес. Уклоняясь от налогообложения,

собственник выдает наемных работников за мелких предпринимате-

лей, оказывающих услуги производству).

Заметим, что наемный работник, получивший из рук капита-

листа деньги, то есть право пользоваться и распоряжаться купленной

потребительной продукцией, остается полностью лишенным права

владеть и распоряжаться произведенными им средствами производ-

ства. Здесь, как известно, и заключено одно из эффективных противо-

речий капиталистического производства.

Выше мы классифицировали труд по отчужденности его ре-

зультатов: "парцеллярный -- товарный", -- теперь рассмотрим срез

ответственности: "индивидуальный -- коллективный". Здесь под "ин-

дивидуальным" понимаем индивидуально контролируемый труд, а под

"коллективным" -- труд с усредненным распределением усилий и до-

хода, усредненной ответственностью и усредненным интересом. Осо-

бую эффективность коллективного труда (в отличие от индивидуального)

теоретики усматривают в возможности использовать более дешевые

технические средства, однако это достоинство, как правило, умоляется

заниженной заинтересованностью работников.

Мы ни в коей мере не склонны отказываться от констатации об-

щественных противоречий (равно, как и факта общественной гармо-

нии), признаем существование противоборствующих в своем согласии

экономических классов (правда, как элементов единой структуры, а не

самосущих и самодостаточных образований), но при этом не считаем

научными объяснения, присущие этико-правовым учениям, как-то:

юридическое учение П-Ж. Прудона о "краже собственности";

этическое учение К. Маркса об "эксплуатации труда";

этическое учение А. Маршалла о "вознаграждении" и пр.

В противоположность марксистскому критицизму, маржина-

лизм высказывается в терминах согласия и справедливости типа: "воз-

награждение за труд", "вознаграждение за отсрочку удовольствия"

и пр., -- но их различия несущественны. В обоих случаях, теоретики явно или тайно стоят на классовых позициях, раскрашивая белые пят- на учения в этические цвета.

Любопытно отметить, что на попытки подменить экономиче- ский анализ этическим обращал внимание еще М.М. Ковалевский. Правда, его критика относилась к философам древности, духовным пастырям и социалистам-утопистам, но обходила стороной современ- ные ему направления экономической мысли: марксизм и неокласси- цизм (маржинализм) и пр.

Полагаем, что критиковать ту или иную общественную форма- цию, исходя из юридических или нравственных позиций, -- не приста- ло тому, кто придерживается нейтрально-объективных и безразлично- теоретических принципов исследования.

Стоит ли платить за труд?

Труд -- это общественная работа по принуждению или по необхо- димости. Труд не может быть свободен по определению. В общем и целом, труд вредит здоровью человека и противен его природе имен- но потому, что непосредственно направлен на свой предмет, а не на самого человека. Лишь опосредованно (через рынок) и вопреки своей природе, труд может быть направлен (а может и не быть) на благопо- лучие труженика. Так, продолжительность жизни среди рабочих Ан- глии во времена Ф. Энгельса составляла 15--35 лет; смертность -- 2.5% (как среди заключенных в первые два года строительства Беломорско- Балтийского канала; на третьем году -- 10%). Детская смертность сре- ди английских рабочих (до 5 лет) составляла 20--57%.

В начальный период становления капитализма наемные работ- ники воспроизводились из крестьян, позднее -- из иммигрантов, при- бывших из колоний или отсталых стран (Китая, России, Японии...). Такая ситуация не требовала затрат на воспроизводство рабочей силы. Поэтому положение работников (уровень их эксплуатации) мало чем отличалось от положения раба. В наше время процветают лишь те государства, где доля крестьян ничтожна, а их доход умеренный, но по-прежнему низок уровень оплаты труда экспатриантов (гастарбай- теров), число которых постоянно пополняется извне.

В России лагеря трудовой смерти существовали всегда. В цар- ской России -- это каторга. В результате революции 1917 года каторга была ликвидирована. Возобновление лагерей произошло сразу после окончания гражданской войны (Соловки). Их строительство особенно разрослось после коллективизации сельского хозяйства (ГУЛаг, 1930--

1960 гг.), и было обусловлено распадом прежних экономических от-

ношений, который привел к резкому снижению производительности труда.

Для существования государства требовалась компенсация не- допроизводства. По мере восстановления экономики необходимость в рабском труде снижалась, меня свои формы, но не прекращалась ни- когда.

Обязательность труда крестьянина и наемного работника при социализме аналогична обязательной барщине или обязательному труду крепостных рабочих и каторжан. Обязательность труда позволя- ла государству платить работнику в размере прожиточного миниму- ма, что лишало его благ западной цивилизации. Одновременно обяза- тельный труд означал отсутствие института помощи при безработице. Гражданин обязан был трудиться, но работодатель не обязан был обе- спечить ему рабочее место по местожительству и специальности.

Отголоски рабоидного труда сохранились и в постсоветских России и Украине, где его использование обрело форму системати- ческой невыплаты заработной платы, ликвидации института охраны труда и пр.

Итак, труд не есть разновидностью деятельности, которая до- ставляет работнику полноценное удовольствие. (Но профессионалы, работая по необходимости, тем не менее, способны получать от рабо- ты удовольствие. Например, работа художника на заказ). Отсюда Аль- фред Маршалл делает парадоксальный вывод: "Если труд доставляет удовольствие, то за него не следует платить". Вопреки явной несураз- ности, положение А. Маршалла логически вытекает из его же пред- ставления о том, что заработная плата наемного работника -- это вид награды (как, впрочем, и прибыль капиталиста). Первого награждают за неприятности, доставляемые трудом, второй сам себя вознагражда- ет за воздержание (в терминологии маржиналистов)... от немедленно- го потребления всего наличного капитала, который, однако, не достав- ляет капиталисту неприятностей.

Но что такое награда? Это произвольное необязательное дей- ствие. По логике Маршалла заработная плата -- вовсе не экономиче- ская необходимость, обеспечивающая воспроизводство рабочей силы, но моральный поступок капиталиста, исходящего из принципов спра- ведливости. Принцип справедливости, в свою очередь, зависит от того, что считать вознаграждением, а что принять как вынужденную необ- ходимость. Получаем замкнутый круг.

Здесь заметим, что в социологии принцип равенства означает уравнивание различного. Поэтому, согласно своему определению, ра- венство противоположно справедливости.

Модель экономики как логическая структура

Природа хозяйствования, как и природа общества неизвестны. Иными словами, их не удается выразить в понятиях. Чем глубже философия вникает в суть дела, тем менее понятным становится предмет и растет осознание его непознаваемости в используемых терминах.

Одновременно растет понимание того, что для изучения слож- ной структуры требуются иные подходы. Одним из эффективных ме- тодов является построение дискретной модели воспроизводства жизни.

Главная трудность здесь связана с необходимостью введения в модель неких постулатов в виде малоправдоподобных условностей. Сни- жение уровня правдоподобности обусловлено необходимостью упро- стить реальность, чтобы ее конкретизировать. Без этого логическую структуру построить невозможно. Возникает дилемма: или искажение частностей и построение целостной модели, напоминающей реальность, или приближение к частностям и отказ от понимания в целом.

Еще одна трудность связана с необходимостью явного описания механизма модели, без чего нет уверенности, что модель будет рабо- тать так, как было задумано.

Здесь представим не полноценную модель, что есть задачей специ-

альной науки, а ее набросок, дабы продемонстрировать метод философии.

Итак, представим себе закрытое общество: весь мир или отдель-

ное государство. Здесь закрытость системы означает ее самодостаточ-

ность.

Далее начнем с простого воспроизводства жизни, характери-

зующегося такими особенностями:

1) численность населения и его социальная структура сохраня-

ются неизменными;

2) Доля работающего населения остается неизменной;

3) общество не продуцирует новшеств и не меняет интенсив-

ность труда;

4) все, кто работает, занимаются производством вещей. Услуги

никто не представляет;

5) сезонность в потреблении и производстве отсутствует;

6) распределение предметов потребления между всем членами

общества одинаковое.

Динамику потребления и производства будем рассматривать в ракур-

се произвольно выбранных временных периодов неизменной продол-

жительности: месяц, год, десятилетие, 75-летие и т.п.

Возьмем для определенности период продолжительностью в

один месяц.

Разнесем потребление и производство по времени: продукты, потребляемые в текущем месяце, были изготовлены и накоплены в предыдущем месяце.

Отметим существование двух режимов потребления--

производства.

1. Период потребления равен периоду производства. (Напри-

мер, выпечка хлеба, пошив носовых платков...).

2. Изделие, изготовленное в течение одного месяца, служит

много лет, затем в одночасье разрушается. (Например, строительство

жилого дома или фабрики). Через месяц после разрушения изделия

его воспроизводят в прежнем виде и качестве. Временной лаг считает-

ся неизменным, например 50 лет для жилья и 10 -- для производствен-

ной сферы.

Учитывая наши условия, рассмотрим произвольно выбранный

месяц. Все, что было потреблено в течение этого месяца, было произ-

ведено и накоплено в предыдущем месяце или много месяцев назад.

Все потребленное воспроизводится в течение этого же месяца.

Далее рассмотрим раздельно модели экстенсивного и интенсивного

изменения производства.

Вариант экстенсивного изменения производства. Для этого

представим, что численность населения дискретно меняется в арифме-

тической или геометрической прогрессии. Таким образом, население

в начале каждого месяца скачком увеличивается или уменьшается.

При этом предположим, что и потребление и производство

изменяются пропорционально изменению численности населения.

Если изменение динамики потребления -- процесс естественный, то с

динамикой производства возникают трудности. Для снижения произ-

водства тоже никаких действий не требуется. Но чтобы производство

росло (при отсутствии инновационной составляющей) должно расти

число рабочих мест. Создавать дополнительные рабочие места на су-

ществующем (старом) оборудовании можно лишь за счет увеличения

сменности (работа во вторую и третью смены). Таким образом, мы

получили генератор новых рабочих мест, который будет работать 10

лет (по условиям модели). По истечении этого срока дополнительные

рабочие места начнут приходить в негодность. Поэтому вновь создан-

ное рабочее место послужит заменой выбывшему из строя. Чтобы и

дальше наращивать число рабочих мест следует организовать работу

во вторую и третью смены уже на (относительно) новом оборудова-

нии. И так далее.

Посмотрим, как, при указанных выше условиях, отразится ди-

намика народонаселения на его благосостоянии.

Если в начале текущего месяца население увеличилось, то

удельное потребление вещей, произведенных в предыдущем месяце, должно снизиться. Плотность заполнения жилищ должна возрасти. И такое положение будет сохраняться постоянно.

Если население будет регулярно сокращаться, получим проти- воположный эффект. Но такое положение вещей может продолжать- ся только ограниченное время.

Таким образом, благосостояние населения будет выше на опре- деленную величину при уменьшении его численности и ниже на ту же величину при возрастании. Например, при неизменной численности каждый житель будет потреблять полбуханки хлеба в день, при росте численности -- 0.3 буханки, а при снижении численности -- 0.7 бухан- ки.

Далее рассмотрим случай интенсивного изменения производ- ства, обусловленного генерированием и внедрением новшеств. В рас- сматриваемом варианте изменяется производительность труда без из- менения номенклатуры и качества продукции. Продолжительность и интенсивность труда также сохраняются на прежнем уровне.

Неопределенность возникает относительно воспроизводства средств труда. Будем полагать, что объем строительства фабрик будет изменяться таким темпом, чтобы было достигнуто стабильное измене- ние производства предметов потребления, то есть в арифметической или геометрической прогрессии.

Как видит читатель, здесь мы отошли от явного описания ме- ханизма интенсификации (деградации) производства. Поэтому пред- лагаемый вариант модели ничего не стоит. Для устранения ошибки необходимо описать механизм генерации и внедрения новшеств.

Возможность открытия нового заложена в природе человека. Достаточно поставить цель и поставить на поток генерацию новых идей. В нашей модели идея нового более производительного оборудования будет возникать скачкообразно с лагом в 10 лет. Новое оборудование будут создавать на старом взамен выбывающего. Таким образом, все выбывшее в текущем месяце оборудование должно быть заменено на более (или менее) производительное. При этом уровень внедряемого новшества не будет изменяться в течение десяти лет, после чего будут созданы средства труда нового поколения и т.д. Как может появиться боле производительное оборудование, мы уже обсудили. А как может возникнуть менее производительное? -- Пусть раньше средства труда закупали за границей у передовых стан, а теперь частично отказались от импорта и стали конструировать сами. Тогда новые конструкции оборудования могут оказаться менее производительными, чем старые. Если политику отказа от импорта производить последовательно, то

упадок производительности труда может растянуться на многие деся-

тилетия.

Пусть, согласно модели, количество произведенной на новом

оборудовании продукции меняется ежемесячно в арифметической

или геометрической прогрессии.

При этом следует рассмотреть разные сочетания изменения

уровня производства и численности населения. (Здесь, согласно моде-

ли, изменение численности населения не влияет на динамику произ-

водства. Это означает, что рост численности предполагает растущую

безработицу).

1. Производство растет, численность населения не меняется.

2. Производство растет, численность населения растет.

3. Производство растет, численность населения снижается.

4. Производство снижается, численность населения не меняет-

ся.

5. Производство снижается, численность населения растет.

6. Производство снижается, численность населения снижается.

В первом и третьем случае благосостояние населения должно расти. В

четвертом и пятом случае благосостояние населения будет снижаться.

В остальных случаях динамика благосостояния моделью не определе-

на.

Последний вариант нашей модели -- когда на новом оборудо-

вании производят продукцию нового качества, нового назначения и

новой номенклатуры. При этом качество продукции может быть как

улучшено (например, производство компьютерной техники и про-

граммного обеспечения), так и ухудшено (например, выращивание

генно-модифицированных культур).

Мы показали возможность познания экономических отноше-

ний путем моделирования экономики в целом как закрытой системы.

Заметим, что все моделируемые системы оказались неустойчивыми,

что влечет периодическое или систематическое снижение потребле-

ния.

Понятие стоимости в модели свободных рыночных отношений

Вопрос стоимости товара есть часть проблемы товарооборота, а имен- но, вопрос о способах измерения товара как такового. Понятие стои- мости объединяет меру труда (во всех его срезах) и меру человеческих потребностей (вопросы жизнеобеспечения) и социальных стимулов- атрибутов (власти, личной зависимости и пр.). С другой стороны, стои- мость охватывает связи между промежуточным и конечным товарами,

их производством и распределением. Короче, из всех экономических проблем тема стоимости была выбрана именно из-за ее всеобщности.

Эти и близкие к ним проблемы -- клубок эпистемологических и онтологических хитросплетений -- будут здесь только обозначены.

Определим стоимость как понятие, связанное с движением де- нег, а именно как замкнутый денежный поток. За меру денежного по- тока (как потока вообще) примем расход денег, то есть количество денег, передаваемое от одного лица другому в единицу времени (сутки, месяц, квартал, год, пятилетие...). Таким образом, стоимость -- это не масса денег, но их расход: не озеро, а река, из него вытекающая и в него же втекающая. Расход денег мы назвали термином стоимость.

Разомкнутыйоднонаправленныйпотоктоваровотпредприятия- производителя к предприятию-продавцу, от него к работнику- покупателю сопровождается встречным, но уже замкнутым, денеж- ным потоком: покупатель--продавец--производитель, снова покупа- тель и т.д. Стоимость может касаться как потока товаров отдельного вида, так и всей номенклатуры товаров; она индифферентна к видовым различиям товаров (в отличие от цены), и в этом состоит ее сущность.

В отличие от стоимости, цена единицы товара определенного вида (вещи или услуги) есть отношение двух расходов: стоимостного и то- варного, например, отношение суточного потока денег, опосредую- щего куплю--продажу яблок, к их массе. Цены определяются путем установления однозначного соответствия между расходом замкнуто- го денежного потока и расходом однонаправленного товаропотока. Цены товаров разных видов не сопоставимы по абсолютной величине. (Нельзя сказать, что капуста дороже трактора на том основании, что тонна капусты имеет большую цену, чем один трактор). Однако пред- ставляет интерес изменчивость ценовых отношений во времени.

При этом дифференциация цен по видам товаров определяет-

ся одновременным действием таких факторов, как:

а) относительная полезность товара (усредненная в представле-

ниях контингента покупателей);

б) воспроизводимость производственного цикла, обеспеченная

некоторой пропорциональностью между стоимостью товарного по-

тока и числом работников, занятых в производстве товара каждого

вида;

в) дифференциация доходов покупателей, влекущая их конку-

ренцию (так называемый платежеспособный спрос);

г) конкуренция товаропроизводителей;

д) перераспределение части совокупного дохода через государ-

ственный бюджет (налогово-субсидиарная и денежно-эмиссионная

политика государства).

При этом спонтанно возникающий небаланс спроса-- предложения может влиять на направление изменчивости цен, но не на их уровень. Рынок денег (финансовый рынок) и рынок товаров ока- зывают взаимное влияние на ценообразование.

Из этих определений должно быть ясно, что цена товара во- все не обязана коррелировать со стоимостью того же товара. Так, если сравнить динамику стоимости и динамику цен на один и тот же товар, то при увеличении стоимости товара, его цена может или возрасти (если стоимость возросла за счет роста цены), или остаться неизмен- ной и даже стать меньше (если стоимость возросла за счет большего количества проданного в единицу времени товара) и т.д.

Если обратиться к понятиям современной макроэкономиче-

ской статистики, то стоимость будет охватывать такие показатели, как:

"внутренний продукт" (чистый или валовой), "национальный доход",

"конечные потребительские затраты", "объем выпуска", "суммарная

заработная плата работающих за месяц", "доход в личном распоря-

жении за квартал", "чистый экспорт" и т.п. Речь идет о реальном, а

не иносказательном, движении денег и многочисленных способах его

измерения. Это означает, что понятие стоимости имеет у нас вполне

определенный денотат.

Напротив, во всех известных теориях стоимость есть понятие

субъективное, лишенное денотата. Субъективная стоимость принци-

пиально не может иметь статистического представления, не вписыва-

ется в практику товарных отношений и бухгалтерского учета.

1. Так, согласно трудовой теории (А. Смит, К. Маркс), стоимость

равна "общественно необходимому" рабочему времени. Справедливая

оплата труда, на чем настаивает теория, невозможна уже потому, что

в ней не определена эффективная мера труда. Отсюда, кстати, -- крах

социалистических теорий как таковых. Их реализация не предусмо-

трена процедурно.

2. В маржиналистской теории стоимость измеряется "полез-

ностью" товара. По теории предельной полезности экстремум функ-

ции производственных затрат в зависимости от объема выпуска должен

определить цену произведенного товара. Но для этого сначала следу-

ет определить цену самих "затрат". Возникает порочный круг. (Для

определения экстремума как такового уровень затратных цен безраз-

личен, но он небезразличен для определения цены произведенного

продукта по цене затрат).

3. В ординалистской версии стоимость определяют через поня-

тия покупательского предпочтения и субститутов. Согласно теории,

цену товара определяют произвольные предпочтения покупателей. С

теорией хорошо согласуется феномены моды и технических новаций.

Но она не объясняет высокие цены на предметы роскоши и т.п.

4. В концепции спроса-предложения стоимость рассматривают

с точки зрения баланса товарного производства и потребления. Со-

гласно теории, объем товарного производства определяется произ-

вольным желанием покупателей. Но в таком случае социологические

опросы населения позволяли бы предвидеть наступление кризиса

перепроизводства, чего, однако, не наблюдается.

Заметим, что задача идеологов социализма -- показать возмож-

ность сосуществования принципов равенства и справедливости.

Задача идеологов буржуазии -- показать, что экономика яко-

бы определяется свободой воли покупателя. Эта идея была заложе-

на в субъективистском определении понятий спроса-предложения

(К. Менгер, В. Паретто, А. Маршалл, Дж.М. Кейнс...) и состоит в пара-

дигме: народ сам виноват в своем "счастье".

Во всех этих теориях, стоимость -- понятие аксиологическое и

этическое. Проще говоря, речь идет о способе формирования товар-

ных цен в условиях "справедливого товарообмена". Между тем, как пока-

зал Д. Гербер, в экономической истории такое явление, как непосред-

ственный (неденежный) товарообмен, было редкостью (например,

при торговле цивилизованных стран с дикарями). В современных же

рыночных отношениях превалируют, как можно видеть, опосредован-

ное трудо- и товарораспределение.

Известно множество видов носителей денег, как-то:

золотые слитки;

серебряные монеты;

бумажные купюры;

вязки морских ракушек-каури;

табуны скота;

балансовые записи в бухгалтерских счетах;

"электронные карты" и пр.

Но не всегда они служили посредниками в трудо- и товарораспределе-

нии, не всегда составляли денежные потоки. Существовала категория

обездвиженных денег, которые обладали лишь одним свойством --

служить единой мерой для оценки разнородных товаров, что позволя-

ло соблюдать некую пропорцию при замещении одного вида товара

другим. Так в Средние века цена товаров измерялась в старых римских

монетах, которые давно не обращались, а в средневековой Ирландии

счетными деньгами служили кумалы -- крепостные наложницы, ко-

торых вовсе не обменивали на товары. Как люди могли играть роль

счетных денег? -- Ответить на вопрос, не выходя за пределы экономи-

ческих понятий, не представляется возможным.

Некоторая трудность в понимании стоимости заключается в

том, что мировая экономическая статистика все еще думает, что счита- ет деньги, тогда как в действительности оперирует понятием расхода денежных потоков. Однако в прикладном макроэкономическом ана- лизе различие между денежной массой и денежным потоком (стои- мостью), как правило, учитывают и не складывают "остаток на счете" с "потоком депозитов" и т.п. В итоге образовавшийся разрыв между общей (фундаментальной) и прикладной экономическими теориями сохраняется.

Подчеркнем, что это не частные ошибки теорий, но одна гло- бальная ошибка, следующая из безумной попытки исследователей пред- ставить сложные экономические отношения в образах. Экономические те- ории следует создавать из наблюдений, не превращая их в фантастические учения -- этот символ веры. Тогда не придется наблюдать отрыва теории от практики.

Исследовательский парадокс выражается в том, что только пре- дельно абстрактная модель реальности (такая, например, как расходно- денежная теория стоимости) может быть вполне содержательной, ибо позволяет обеспечить логическую увязку множества сложных разно- характерных событий.

Но самое удивительное состоит в том, что, несмотря на вышеука- занное нагромождение неопределенностей, не позволяющее человеку постичь им же созданные хозяйственные отношения, они существуют и со времен глубокой древности носят полезный, целесообразный ха- рактер.

Мера стоимости ближе по своей структуре к градусной шкале, чем к метрической, ибо экономический смысл имеет только соотно- шение потока парциальной стоимости (обслуживающей движение товара определенного вида) и денежного потока, обслуживающего весь товаропоток.

Благодаря тому, что у стоимости нет абсолютного измерителя, стало возможным (вопреки трудовой концепции стоимости К. Марк- са) безболезненно отказаться не только от золотых (серебряных и пр.) денежных носителей, но и от золотого стандарта вообще. Постепенно становилось ясно, что возможность использования золота в качестве денег проистекает не из его дефицитности (теория полезности) и не из аккумулирования трудозатрат по его добыче (трудовая теория), но из ускоренного роста затрат труда на освоение новых месторождений, что делает экономически невыгодным произвольное расширение объ- ема золотодобычи. Таким образом, суть золота как денег заключается в (относительной) стабильности его объема при ограниченной воз- можности его добычи и низком уровне прикладной полезности.

Для количественного учета изменений в производстве и потре- блении товаров в масштабах мира или отдельной страны необходимо придерживаются принципа постоянства цен. Только в таком случае изменение стоимости будет прямо пропорционально изменению фи- зического объема потребления (равного объему производства предме- тов потребления).

Чтобы цены оставались постоянными, производимая потреби- тельная продукция должна быть неизменного качества и номенклату- ры. Поэтому в инновационной модели экономики (когда качество и номенклатура потребительных товаров меняются) стоимостная оцен- ка хозяйственных пертурбаций невозможна.

В экономической статистике стараются придерживаться упо- мянутого принципа, для чего интегральный показатель произведен- ной стоимости -- внутренний продукт (валовой или чистый) пересчи- тывают каждые пять лет, полагая, что за столь короткий промежуток времени номенклатура потребительной продукции не успеет изме- ниться значительно.

Но здесь присутствует одна тонкость. Дело вот в чем. Чтобы ра- ботник ни производил: предметы потребления или средства труда, он за свой труд в равной мере получает денежную плату, на которую поку- пает предметы потребления. Это позволят и производство предметов потребления, и производство средств труда оценивать одной и той же мерой -- заработной платой, или потоком потребленных работником товаров. Таким образом, сколько бы не было произведено средств тру- да, все они будут оценены потоком потребленных работником това- ров. Поэтому объем произведенного внутреннего продукта не должен включать амортизационные отчисления и инвестиции в основной ка- питал (как это, с легкой руки К. Маркса, принято теперь во всем мире), ибо это будет повторным счетом.

Последние рассуждения демонстрируют, как целостная оценка предмета, доступная методам философии, позволяет вскрывать ошиб- ки, незамеченные специальной наукой.

Логика рынка и денег

Деньги, как однородное средство, способны функционировать в пре- делах единой экономической системы (внутригосударственной, реги- ональной или всемирной). Их однородность не связана с однородно- стью или различием экономических отношений между товаропроиз- водителями и покупателями, а также с однородностью или различием вещей -- носителей товарной функции. Именно безразличие денег к виду экономических отношений и виду товара позволяет функциони-

ровать рынку.

Какие характеристики товара измеряются деньгами? Сразу не-

сколько:

количественные;

качественные (полезностные);

условия труда и жизни товаропроизводителей, уровень их ква-

лификации;

социальное назначение товара (для бедных или богатых)...

Читатель понимает, что эти свойства и множество других сами нужда-

ются в развернутом определении, иначе они мало что способны прояс-

нить. Поэтому воспользуемся методом расширения темы. Зададимся

вопросом: что измеряется не деньгами, а, например, метром? -- Ответ

-- расстояние. Но, что такое расстояние? -- То, что можно измерить

метром. По аналогии: товар есть то, что измеряется деньгами.

Деньги могут иметь разное физическое представление, разный

юридический статус, разный статус обращения и разные функции.

Общее у них только то, что они обслуживают товарное обращение.

В качестве наличных денег, участвующих в обращении, обычно

используют бесполезные или малополезные в хозяйстве вещи. При

этом они должны иметь естественные (например, вязки ракушек, зо-

лотые слитки) или искусственные ограничения по выпуску (например,

выпускаемые государством монеты).

Наоборот, в качестве счетных денег использую товары высокой

полезности (высокой "потребительной стоимости"). Табуны скота,

меха, ирландские рабыни -- вот примеры счетных денег -- абстракт-

ной меры, подобной метру или килограмму.

(Отметим интересные детали. В древности деньгами служили

не отдельные ракушки, а двухметровые вязки, не отдельные лошади, а

табуны и т.д. Дело в том, что отдельные ракушки все разные, и опреде-

лить покупательную силу одного экземпляра невозможно. Напротив,

вязка ракушек усредняет их качество и т.д.).

Особым свойством обладают учетные, или безналичные, деньги

(записи на банковских счетах): суммы на счетах вкладчиков наличных

купюр за счет повторного счета могут намного превысить массу всех

наличных денег.

Согласно другой классификации, деньги можно поделить на

мировые и внутригосударственные (юридические).

К мировым деньгам относят серебряные, золотые и платиновые

слитки, вязки ракушек и т.п. Они не имеют юридического статуса.

К юридическим деньгам относят клейменые куски кожи, бумаж-

ные купюры, медные монеты и т.п. Они обязательны к приему в каче-

стве оплаты.

Компаундные деньги представляют собой сочетание товарных и юридических денег (например, золотые монеты).

Остановимся на новых веяниях в области функционирования мировых денег. Речь пойдет о криптовалюте, существующей в виде магнитной памяти в распределенной всемирной компьютерной сети (блокчейн) или в виде полупроводниковых чипов, вставленных в зо- лотые или платиновые "монеты". Секретный текст, нанесенный на векселя, использовали еще тамплиеры, но это были долговые деньги, имеющие внутригосударственный юридический статус, что принци- пиально отличает их от криптовалюты.

Криптовалюта же (биткоины, эфириумы, рипплы...) -- это надгосударственные деньги, подобные в этом качестве слитковому золо- ту. Однако в отличие от золота, биткоины юридически не связаны с национальной валютой. В отличие от иной эмитированной валюты, биткоины не являются долговым обязательством случайных эмитен- тов (майнеров). Криптовалюту юридически не обязаны принимать в оплату ни в одной стране мира. Источник их покупательной силы -- это биржевая игра-спекуляция.

Но это все внешняя атрибутика. Есть и существенные отличия. Так, биткоины представляют собой безналичные деньги, которые для своего функционирования не нуждаются в банковских гарантиях. С расширением спроса на криптовалюту традиционным банкам грозит потеря их основной функции -- обеспечение безналичных расчетов. Но и это не главное. Покупательная сила традиционных (националь- ных) валют снижается со временем. Инфляция происходит и в резуль- тате роста товарного производства, и как следствие его сокращения. Противоположная тенденция -- дефляционный процесс -- обычно краткосрочен и не существенен. Такая ситуация объясняется тем, что спрос на национальную валюту в довольно широких пределах удовлет- воряется ее эмиссией. Напротив, эмиссия криптовалюты практически не зависит от спроса. Ее покупательная сила растет вместе с ростом товарного производства. Их обращение не стимулирует производство, ибо при росте товарного производства цена товаров в биткоинах будет снижаться, и доход предприятия не будет расти. Кроме того, в биткои- нах не выплачивают вознаграждение за труд. Таким образом, биткои- ны не являются полноценными посредниками товарного обращения.

Таково положение дел на сегодня. Как будут развиваться собы-

тия, философия хозяйствования не знает.

Разнообразие денежных средств не является их достоинством,

но указывает на их родовую ущербность. Действительно, свойства де-

нег условны и относительны. В частности, цены не бывают стабильны-

ми, а установившееся распределение цен между товарами не способно

обеспечить баланс между предложением и спросом и не позволяет до- стичь оптимального потребления каждым индивидом. Заметим, что, потребителю безразлично, в каком соотношении он заплатит за това- ры разного вида (!), если цены на них фиксированы и "корзина" при- обретенных товаров его устраивает. Но совсем иное дело, если цены свободны, то есть определяются конкуренцией покупателей, имею- щих разный доход, разную потребность и разные интересы и конку- ренцией производителей, выпускающих товары разного назначения с дифференцированными затратами труда и т.п.

В предельных случаях деньги, вообще, лишаются своих функ- ций. Так например, в случае кризисной ситуации, при голоде, деньги (в том числе слитковое и монетарное золото) теряют свою ценность.

Но именно ущербность денег как товарного посредника, внося несправедливость в товарные отношения, давая возможность одним наживаться за счет других, служит одним из стимулов экономическо- го развития.

С другой стороны, денежное обращение -- необходимое усло- вие распространения кризисов. Ситуацию с мировыми буржуазными экономическими кризисами уместно сравнить ... с феноменом за- рождения и распространения регулярно повторяющейся пандемией гриппа.

Причина возникновения пандемий, как будто, известна. Это мутагенез вируса гриппа. Мутагенез возникает под воздействием фак- торов внешней по отношению к ДНК среды (физических или химиче- ских). Факторы действуют непрерывно, а мутации вируса возникают время от времени, случайно, так что очередной штамм предсказать невозможно. Быстрому распространению болезни по миру благопри- ятствуют скоростные средства сообщения. Хотя причины возникнове- ния и распространения пандемии известны, средства борьбы остаются малоэффективными. Пандемия возникает сама по себе и вскоре про- ходит сама по себе.

Причина возникновения мировых экономических кризисов не- известна. Понятно лишь, что причина перехода в кризисное состояние (и обратно) не выходит за рамки экономических отношений. Кризисы возникают спонтанно, а значит, непредсказуемо. Быстрому распро- странению кризисов благоприятствуют два обстоятельства:

рыночный характер экономики;

скоростные средства перемещения денег.

Кризисы возникают и заканчиваются сами по себе. Известные средства

борьбы с кризисами малоэффективны. В отличие от пандемий грип-

па, мировые экономические кризисы могут быть как краткосрочными,

так и весьма продолжительными.

В результате сопоставления, казалось бы, разнородных феноме- нов можно заключить следующее. Если и когда будут открыты сущ- ностные причины возникновения кризисов, то не факт, что это помо- жет их прогнозированию и будет способствовать нахождению эффек- тивных средств борьбы с ними.

Потребление, производство, цена.

Что первично?

Здесь рассмотрим три парадокса.

1. Что изменяется раньше: спрос или предложение? Для даль-

нейших рассуждений заменим понятия, выражающие намерения,

процедурными. Спрос заменим конечным потреблением, предложение

-- общественным производством. Общественное производство -- ка-

тегория суто историческая, а потребление -- биологическое. Поэто-

му второе первично. Но такой вопрос и ответ не могут удовлетворить

философию. Действительный вопрос в том, могут ли потребление и

общественное производство изменяться взаимно независимо?

Когда существует буфер конечной продукции и у потребителя

имеются соответствующие запасы денег (тезаврированные наличные

деньги, или депозитный счет в банке), то потребление может быть вре-

менно увеличено без роста производства продукции.

Наоборот, если у населения имеются товары длительного ис-

пользования (посуда, жилище, одежда...), то потребление может быть

временно сокращено без сокращения производства. Здесь принципи-

ально важно подчеркнуть, что независимость потребления (даже вре-

менная) все же была обусловлена производством, но не текущим, а

предшествующим.

Далее, если имеется буфер рабочей силы и буфер рабочих мест,

производство может временно возрасти без того, чтобы предварительно

возросло потребление. Производство будет расти, постоянно расши-

ряя товарную номенклатуру, пока будут использоваться инновацион-

ные способности человека.

Напротив, производство продукции будет сокращено по необ-

ходимости при изменении внешних условий (например, неурожай,

истощение источника природных ископаемых в результате производ-

ственной деятельности) без предварительного сокращения потребле-

ния. Как видим, производство может сокращаться вне связи с потре-

блением, но расти оно может только временно.

Во всемирном масштабе недопроизводство существовало всегда, а

перепроизводство -- локально и временно. Причем, эту проблему нельзя

разрешить в терминах причинности, ибо не существует достаточных

оснований утверждать, что человек всегда должен быть сыт и доволен или, наоборот, голоден и несчастен.

Приведенных рассуждений достаточно, чтобы оценить безо- сновательность концепции о ведущей роли потребления, присущей классической и неоклассической теориям, равно как и марксистской концепции о ведущей роли производства.

Тонкость здесь вот в чем. При балансе спроса--предложения отдельный предприниматель ничего не знает о покупательном потен- циале, пока не начнет производить больше или меньше.

2. Непрерывное товарное производство предполагает воспро- изводство орудий труда. Способностью воспроизводить на индустри- альном уровне нечто себе подобное обладают, как известно, станки. Группа из десятка станков разного назначения способна воспроизво- дить себе подобную группу и еще сверх этого производить машины, на которых создают потребительные товары. Точнее, на станках созда- ют детали, из которых можно собрать точно такие же станки. Как же возникли первые станки?

Итак, имеем пару "станки--детали". Что первично? Разуме- ется, детали должны были быть созданы раньше станков, которые из них были собраны. Здесь проблема начала решается просто: первые детали были созданы не на станках, а с помощью слесарного инстру- мента. Поэтому слесарно-станочное хозяйство -- техническая основа индустриальной экономики.

3. Примером иного парадокса может служить маржиналист- ское направление в макроэкономической теории (А. Маршалл). Из того факта, что полезность некоторого ресурса есть признак относи- тельный, маржиналисты делают неправомерный вывод о том, что цены на товары императивно устанавливает покупатель, максимизируя свою удовлетворенность, а собственник-товаропроизводитель (капиталист) есть жертва потребления. Из сомнительного постулата выросли мате- матизированные (якобы доказательные) теории спроса-предложения, равновесия рынков, экономического роста и прочих воздушных зам- ков.

Согласно столь же парадоксальной трудовой теории (А. Смит, К. Маркс), цены определяет не потребитель, а производитель, исходя из затрат труда и принципа максимизации прибыли.

Ближе к истине были древние, полагая, что цены устанавливает бог. Непонятно только, в чем состоит его интерес.

Любопытно отметить, что сама идея о центральном месте це- нообразования в понимании экономических явления осталась недока- занной, хотя философические попытки были (К. Маркс, "Капитал").

Все сказанное -- та же проблема яйца и курицы, но теперь в экономической интерпретации.

Монополизация рынка как форма экономического развития

Рынок товаров, капиталов, людей (как конкурентный, так и монополь-

ный) присущ многим общественным укладам.

Так, феодализм характеризуется тем, что капитал частных лиц

защищен государством от конкурентов.

Напротив, буржуазное государство законодательно борется с

монополиями (предприятиями, обладающими условной привилеги-

ей) -- этими ростками феодализма на капиталистической почве.

Возможность свободного перемещения наемных работников

(по их воле) из одной сферы деятельности в другую создала конкурен-

цию предпринимателей на рынке труда, приводящую к повышению

и глубокой дифференциации заработной платы и т.п.

Наоборот, от конкуренции рабовладельцев выигрывают только

работорговцы. И т.п.

Принято считать, что монополизация в экономике -- явление

суто отрицательное, препятствующее свободной конкуренции, что

приводит к завышению цен на монополизированные товары, сниже-

нию качества продукции и сокращению ее производства.

В этой теории не учтен "пустяк". В условиях всецело свободного

(конкурентного) рынка для воспроизводства экономических отноше-

ний вовсе не требуется побеждать в конкуренции. Достаточно не от-

ставать, быть "на уровне", для чего нужно своевременно создавать но-

вые орудия и методы труда, что повышало бы его производительность.

Чтобы немонополизированный бизнес мог успешно сопротив-

ляться монополиям, напротив, необходима победа в конкурентной

борьбе. Для этого, в свою очередь, требуется организовать выпуск то-

варов улучшенного качества и с новыми свойствами, что выводит их из-под

ценовой конкуренции и формирует повышенный спрос. В результате

немонополизированный бизнес становится монополизированным,

число монополий растет, и опять возникает свободная конкуренция,

но уже не между предприятиями, выпускающими однородную про-

дукцию, а между монополиями, производящими разнородные това-

ры.

Если в первом случае основу конкуренции составляла произво-

дительность труда, то во втором -- полезность товаров.

Таким образом, монополизация, вопреки ожиданиям, сыграла

роль ускорителя технического прогресса. И это дало экономические

преимущества самой монополизированной стране мира -- Соединен-

ным Штатам.

Советский социализм:

директорат и партийная система

Под директоратом мы понимаем социальную группу -- господствую- щий общественный класс социализма, включающий директоров про- мышленных и торговых предприятий, управляющих банками и тре- стами, директоров совхозов, председателей колхозов.

Директорату, как классообразующему социальному слою, про- тивостоят социалистический пролетариат (рабочие и интеллигенция) и колхозное крестьянство.

Особенностью социалистического уклада было полное сращи- вание директората и правительства, которое формировалось из числа директоров. Социалистическое правительство, в отличие от буржуаз- ного, являлось собственником средств производства и распределения, а также собственником инфраструктуры.

Члены социалистического правительства считались партийно- кадровой номенклатурой в смысле профеодальной кастовости, наделен- ной пожизненным правом занимать государственные должности.

Социалистический директор выполнял функции собственника. Он владел не абстрактно-исторической собственностью, но той спец- ифической формой собственности на "рабочую силу" и средства про- изводства, которая свойственна определенному строю -- социализму. Вопреки утверждениям советской пропаганды, в Советском Союзе от- сутствовала "общенародная собственность", отсутствовала "колхозная собственность", отсутствовала "производящая" собственность рабо- чих и крестьян, но существовала коллективная собственность директо- ров промышленных предприятий (разбитая по отраслевому признаку), коллективная собственность председателей колхозов и т.д. Иными сло- вами, отдельный директор владел частью совместной собственности -- собственности всего класса директоров. (Заметим, что общенародная соб- ственность суть бессмысленное понятие, которое скрывало действи- тельных собственников).

Одновременно отдельный директор был собственником своего предприятия, но с ограниченными функциями распоряжения этой собственностью: ограниченной именно своими собратьями по классу. Поэтому важнейшие вопросы распоряжения собственностью -- при- обретение или продажа (передача) основных фондов, капитальное строительство и т.п. -- директор решал через посредство центрально- го отраслевого органа, то есть через институт директорского посред- ничества. Более того, в целях решения общеэкономических вопросов совместного распоряжения и управления отраслевыми предприятия-

ми, министерство имело право давать указания директорам, выделяя предприятиям, по усмотрению министра, финансовые, материальные и людские ресурсы.

Аналогично внутриминистерскому механизму существовал ме- ханизм владения и распоряжения общегосударственной собственно- стью в виде специального органа -- комитета Госплана, "работающе- го" не с отдельными директорами, но с отраслевыми министрами.

Отметим, что директор, будучи социалистическим собственни- ком, прежде всего, своего предприятия, не являлся по своему статусу организатором производства, то есть он был властителем, а не управляю- щим. Эта функция, как известно, была закреплена за главным инжене- ром предприятия или аналогичным должностным лицом. Директор же выполнял функцию работодателя, распорядителя наемной рабо- чей силы.

Буржуазный уклад также использует институт директоров. Но власть директора (если он не является мажоритарным акционером, то есть капиталистом) не является основополагающей, структурообразу- ющей. По сути, это не власть, а производственная функция. Наемный капиталистический директор не представляет самодовлеющий эконо- мический класс.

В отличие от директора предприятия, использующего наем- ных работников и тем напоминающего буржуазного предпринима- теля, статус председателя колхоза тяготеет к положению феодала- крепостника, поскольку крестьяне, обязанные жить в сельской общине и трудиться в "своем" колхозе, по необходимости находились в личной (внепроизводственной) зависимости от председателя.

Ограничения мобильности были навязаны не только колхоз- никам. В истории советского государства был период, когда переход с одного предприятия на другое административно ограничивали, а для работников--членов коммунистической партии это ограничение су- ществовало практически всегда.

Заметим еще, что директорат не являлся самовоспроизводя- щимся классом (каковыми были классы рабовладельцев и феодалов и каковым является класс буржуазии), то есть его собственность не переходила по наследству. Напротив, воспроизводство руководящего класса происходило из широких слоев населения. (Однако постепенно карьерные возможности детей директоров стали значительно превос- ходить возможности среднестатистического гражданина).

Но на этом демократизм социалистического строя и заканчи-

вается.

Вопросами обновления власти -- формирования партийно-

чиновничьей "номенклатуры" -- занимался специальный государ-

ственный кадрово-инспектирующий институт -- руководящий орган

Коммунистической партии. Этот орган возник в результате метамор- фозы дореволюционной коммунистической партии (РСДРП(б)), ко- торая была носителем одной из множества тогда существующих по- литических идей и существовала действительно как партия, наряду с другими политическими организациями. Став институтом власти, партия вышла за границы своего понятия, выродившись, таким обра- зом, в государственную структуру.

Рекрутируя свои ряды изо всех социальных слоев, и, в обяза- тельном порядке, из директорской среды (фактически слившись с ди- ректоратом), государственная партия преследовала цели политическо- го развращения народных масс, превращая их в раболепствующую паству.

В то же время государственная партия не была социально одно- родным образованием, но состояла из директората и представителей наемных работников и колхозников.

На советский период в истории России пришлась широкая вол- на урбанизации. (Если к 1990 году доля городского населения в населе- нии Земли составляла 42%, то в населении России -- 75%). Поэтому-то подавляющее большинство партийных руководителей всех уровней (а также большая часть директорского корпуса) представляло собой переселившихся в город крестьян в первом или втором поколении. Та- ким образом, однородность социального происхождения власть иму- щих поддерживалась кастовостью системы.

В историческом плане партийная система социализма не ори- гинальна, но функционально схожа со своими историческими пред- шественниками: опричниной и церковной инквизицией. Являясь государственным институтом, коммунистическая партия оказалась способной сыграть объединяющую роль. Она уравновешивала цен- тробежные силы, всегда существовавшие на национальных окраинах Союза. После ее ликвидации СССР распался, как карточный домик.

Как видно, директорат -- класс, определяющий экономический и политический уклад социализма, тогда как государственная партия

-- один из атрибутивных механизмов отправления власти. Простое бытие социалистического уклада само по себе порождает "партий- ную" форму власти.

Каково историческое место социализма как общественной фор-

мации? Ответим на вопрос в пяти тезисах.

1. Социализм возник на субстрате неразвитого капитализма с

вкраплениями крепостнических отношений в эпоху всемирного тех-

нического прогресса ("промышленной революции").

2. С одной стороны, он прервал развитие зачатков буржуазных

отношений, с другой -- полностью разрушил экономическую (поме-

щичью) и политическую (сословно-фискальную) структуру остатков

крепостничества.

3. Крепостнические отношения, будучи разрушенными по фор-

ме, сохранились в новом обличии: в виде колхозов (прототип барщи-

ны), социалистических предприятий (обязательный труд, отсутствие

необходимой связи между качеством продукции, с одной стороны, и

оплатой труда -- с другой) и социалистического быта (обязательная

прописка по месту жительства, заводская или административная соб-

ственность на жилье и пр.).

Разумеется, колхоз (сельскохозяйственная артель) -- не во всем

институт крепостничества. Крестьяне не бежали из артели, а ушедших

не отлавливали и не возвращали назад (разве что в голодные годы).

В тоже время препятствия для выхода из артели были существенны-

ми. Общий труд на колхозном поле или животноводческой ферме

был актом экономически вынужденным и не требовал физического

принуждения, как при классическом крепостничестве. Председатели

колхоза и сельского совета были лицами выборными, хотя и утверж-

дались "сверху". И т.п.

В последнее пятилетие советской власти была предпринята

попытка внедрить систему "круговой поруки" (присущую артели) в

промышленность, что называлось бригадным подрядом. Повсеместным

и обязательным введением бригадного подряда М. Горбачев пытался

восстановить цеховую общину в условиях упадка социализма, чем его

только ускорил. Бригадный подряд "трудового коллектива" характе-

ризовался уравниванием в правах работников разной ответственности

и квалификации. Система бригадного подряда включала выборность

и зависимость руководителя от "трудового коллектива" и вводила

принцип коллективной ответственности и коллективного распределе-

ния дохода.

Это был возврат к ситуации, возникшей непосредственно по-

сле Октябрьской революции и уже имеющей рецидивы в 30-е годы

20 века, когда мнение лифтера приравнивалось к мнению академика.

Бригадный подряд разрушал структуру производственных отноше-

ний как таковую, что послужило толчком к распаду социалистическо-

го уклада.

Заметим, однако, что кооперативный труд, как таковой, более

или менее распространен в мире и считается вполне эффективным.

Неэффективным же является его глобальное распространение. Впро-

чем, отрицательный эффект, получаемый при глобализации, касается

любых конкретных форм общественных отношений. Иного мнения был

К. Маркс, который в 1864 году писал в "Учредительном манифесте меж-

дународного товарищества рабочих": "Чтобы освободить трудящиеся

массы, кооперативный труд должен развиваться в общенациональном

масштабе и, следовательно, на общенациональные средства".

4. При социализме был модифицирован буржуазный рынок

потребительских товаров, что выражалось в частичной замене това-

рораспределения на продуктораспределение. Рынок труда и средств

производства (земли, материалов, орудий производства и др.) был во-

обще упразднен.

5. Феодальная система сословий не была полностью уничтоже-

на социализмом, но трансформировалась в систему, дифференциро-

ванную по признаку социального происхождения. При этом чиновничья

каста была трансформирована в партийную номенклатуру и т.д.

Подытожим. Социализм как экономическая система характе- ризуется государственным использованием полукрепостнического тру- да в городе и деревне, рабского труда в концентрационных лагерях, армейских строительных батальонах, на сборе хлопчатника (планта- ционное рабство), и пр. Девизом социализма можно считать выраже- ние: "Труд создал из свободного человека раба".

Принципы экономической философии

Чтобы сформулировать какой-либо закон в социально-экономической области так же точно, как это делается в естественных науках, потребу- ется учесть длинную цепь ограничений-условностей. Вот пример пра- вильной формулировки социального закона: "При взаимодействии двух групп людей, различающихся по какому-либо категориальному признаку (классовому, национальному, религиозному, культурному...) преимущество получает группа большей численностью, ... при усло- вии, что она:

представляет группу объективной связности (а не только кате- гориальной общности), например рабочие одного предприятия, а не слесари всего мира;

организована не хуже, чем группа меньшей численности;

вооружена не хуже группы-оппонента;

имеет не менее талантливых руководителей;

не очень связана моральными принципами;

поставлена внешними обстоятельствами (эпидемия, неурожай,

плохое сообщение...) не в худшее положение, чем группа меньшей

численности.

(Напомним читателю, что, в отличие от закономерности, закон не кон-

статирует тенденцию, но постулирует неизменный характер связи, су-

ществующей лишь при абстрактных ограничениях).

Формулировка естественнонаучного закона так же, как и соци-

ального, предполагает учет условностей. Отличие, однако, в том, что число социальных условностей ничем не ограничено, а это создает не- определенность в формулировке закона. Поэтому в социологии и эко- номике речь может идти не о законе, но о чем-то менее определенном

-- о принципе. Сходство с законом заключается в том, что принцип первичен, а его причины не известны.

Итак, экономический принцип -- это информация о возмож- ностях и ограничениях в закрытых (самодостаточных) системах. Ниже приводим некоторые принципы экономической философии:

1. Управленческий принцип общественного хозяйствования. Для возможности ведения общественного хозяйства должен соблю- даться управленческий принцип "один ко многим" или "немногие ко многим".

2. Принцип асимметрии общественного воспроизводства. Для функционирования общественного воспроизводства хозяйственный посредник (организатор производства, собственник и пр.) должен по- лучать при распределении благ больше, чем получают функционеры воспроизводства -- исполнители (крестьяне, наемные работники и пр.).

3. Принцип асимметрии при нововведениях. До тех пор, пока нововведения не станут частью социального механизма, нарушающего экономическую симметрию (баланс интересов), развитие невозмож- но.

4. Принцип сохранения диспропорций. Экономика, как со- вокупность множества процессов, не может быть оптимизирована в целом. Оптимум в каком-либо одном смысле (направлении) достига- ется за счет усиления диспропорций в иных направлениях. Поэтому оптимизационное регулирование экономики следует рассматривать как бесконечную череду смены целей.

5. Принцип множественной изменчивости. Экономическое изменение, лежащее в какой-либо одной плоскости, приводит к воз- никновению изменений в иных срезах экономических отношений. На- пример, вытеснение страны с внешних рынков приведет к изменению внутренней структуры производства, инициирует перераспределение доходов etc.

6. Принцип синфазности политического режима и экономи- ческого реформизма. Без либерализации политического режима социально-экономические реформы не могут начаться, а без ужесто- чения режима они не могут завершиться, и лишь в условиях консерва- тивного (сбалансированного) режима реформы способны работать.

7. Принцип календарной непрогнозируемости экономических флуктуаций. Фазы экономических флуктуаций (бумы и кризисы) слу-

чайны (как сейсмические явления), а не цикличны (как циклы солнеч- ной активности). Существенная случайность флуктуаций не позволяет делать календарные прогнозы -- предвидеть с высокой надежностью и вероятностью более 50% возникновение флуктуации в каждый момент времени. Но можно прогнозировать усредненную частоту возникнове- ния флуктуаций. Так, нельзя спрогнозировать ни начало, ни продол- жительность бумов или кризисов, проходящих в отдельном государ- стве или в мире в целом. Однако средняя частота флуктуаций -- ве- личина более или менее стабильная. Вообще, процесс экономических флуктуаций можно считать условно стационарным и эргодичным. Это дает возможность ретроспективно определить число флуктуаций, умещающихся в заданный период, и пролонгировать эту величину на будущий период.

8. Принцип изменчивости совокупного спроса. В начальный пе- риод выпуска новшества спрос на него (поток покупок) определяется числом новых, сменяющих один другого покупателей. После того, как подавляющая часть потенциальных покупателей приобрела новый товар, спрос определяется скоростью износа товара в процессе потре- бления. Вторичный спрос значительно ниже первичного, что приво- дит к кризису перепроизводства.

9. Принцип саморегулирования в целостной системе. Речь о том, что общество в целом является саморегулируемой экономиче- ской системой (невзирая на кризисы). Напротив, бизнес сам по себе не является саморегулируемой системой.

Например, для экономической устойчивости правительство вынужденно постоянно оказывать бизнесу помощь, для чего выделяет средства из государственной казны для тех или иных отраслей хозяй- ства (сельскому хозяйству, экспорт-ориентированным предприятиям, частным банкам и пр.).

Другой пример. Цены на продукты питания должны быть до- статочно высоки, чтобы обеспечить воспроизводство сельскохозяй- ственной продукции. Но в условиях глубокой дифференциации по доходам эти цены могут превышать возможности беднейших слоев населения. Чтобы не допустить вымирания беднейшего населения, правительства проводят разные мероприятия. Так, некоторые страны идут на эмиссию талонов на питание для бедноты (вместо денег), стои- мость которых покрывают из казны и т.п.

Без вмешательства правительства в бизнес экономика не может быть сбалансирована.

Возвращаясь к началу главы, заметим следующее. Различие в определенности между социальными и естественнонаучными закона- ми носит количественный, а не качественный характер. Вероятност-

ный стиль мышления (пробабилизм) был внедрен в науку в результате успехов квантовой физики. До этого существовал смысловой разрыв между точным выражением связей физических величин и неустрани- мой погрешности их измерения. То, что при измерении любого яв- ления или вещи обязательно должна возникнуть некая погрешность, давно стало общим местом. Суть погрешности состоит в том, что с каждым новым измерением вы получите несколько иной результат. При грубых измерениях эти различия могут быть незаметны. Чем точ- нее вы попытаетесь провести процедуру измерения, тем отчетливее будет виден разброс результатов. При переходе же к математическим формулам, выражающим связи явлений, это обстоятельство часто не учитывают.

Так, во Втором законе Ньютона масса и ускорение предполага- ются конкретными величинами. Однако не существует однозначных величин ни массы, ни ускорения. Это вероятностные сущности. Одно- значности можно достичь, если неизвестное распределение плотно- сти вероятностей заменить его математическим ожиданием (которое, впрочем, тоже случайно). (Заметим, что физики понимают проблему глубже. Движение физического тела они представляют, как волновое. Однако для наших рассуждений достаточно будет понять истину в первом приближении).

Продолжим наше сравнение. Если в физике законы носят ко-

личественный характер, то в социологии и политической экономии

-- качественный. Здесь закон устанавливает причинно-следственную

связь между социальными явлениями. Пробабилизм в социологии

означает, что каузальная зависимость не может повторяться всегда.

Здесь уместно привести крылатую фразу Г.В.Ф. Гегеля: "Исключение

подтверждает правило". С этих позиций отличие "неточной" науки

от "точной" состоит в том, что неточность последней может быть из-

мерена.

Раздел 10. ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО УКЛАДА В ДЕРЕВНЕ

Возвращение зависимой свободы

Царская Россия и возникшее на ее месте имперское социалистическое государство были многоукладными. Разные регионы обширной стра- ны имели разные уклады. Наша тема посвящена анализу политико- экономической сущности колхозного строя в европейской части Рос- сии, в Беларуси и Украине.

Добыча, выращивание и производство жизненных благ, пре- жде всего воды и пищи, имеют место как в деревне, так и в городе. Между тем, условия жизни и труда в деревне и городе резко разли- чаются. Соответственно различаются и общественно-экономические отношения. Однако они не изолированы, но взаимно влияют одно на другое. В частности, феодальные отношения в деревне препятствуют расширению буржуазных отношений в городе.

СССР возник, как крестьянская страна. Только в 1962 году го- родское население сравнялось с сельским по числу жителей. В наше время доля сельского населения составляет в России 25%, в Беларуси

-- 21%, в Украине -- 30%. Доля занятых в товарном сельском хозяйстве (фермеры и наемные работники) от общего числа занятых составляет в России 7.3%, в Беларуси -- 9.5%, в Украине -- 15%. (Но если учесть еще занятость в личном подсобном хозяйстве, то в России она составит 54% и т.д.). При этом доля сельского хозяйства в экономике России состав- ляет 4.5%, Беларуси -- 7.5%, Украины -- 8--10%. Для сравнения: доля занятых в сельском хозяйстве США составляет 2%, Польше -- 13%, Ки- тае -- 40%.

Заметим, что социально-экономический уклад, а также уровень производительности труда в деревне коррелируют со статистически- ми показателями: чем меньше доля занятых в сельском хозяйстве, тем развитее буржуазное общество, тем выше производительность труда. Правда, корреляция не является строгой, это корреляция лишь по ве- роятности.

Для выяснения преемственности общественных укладов при- дется начать исследование с возникновения крепостного права в Рос- сии (уже имевшей общинный уклад), возникшего в 1592 году -- как раз тогда, когда в Западной Европе общинные порядки начинают ис- чезать. Благодаря общинному ведению хозяйства, крепостное право позволило повысить товарность сельскохозяйственной продукции и сохранить воспроизводство рабочей силы.

Просуществовав три века, общинно-крепостные отношения на-

чали активно разрушаться (особенно после реформы 1861 года).

Реформа 1861 года, запретив продажу крепостных, наделила

крестьянина правом пользования (свободно распоряжаться резуль-

татами своего труда) и владения (защита от всех и каждого и право

наследования) усадьбой и малым приусадебным участком, а также

правом пользования пахотной землей -- личным "наделом". Кроме

того, реформа позволяла общине брать в кредит (за отработки и об-

рочные выплаты в течение 49 лет) от 50 до 66% помещичьей земли

-- полевой надел. При этом крестьянин был лишен права владения

и распоряжения (свободного отчуждения) пахотной землей. Продать

землю или передать ее в залог ни отдельный крестьянин, ни община в

целом практически не могли. Не удалось также ликвидировать инсти-

тут помещиков, крепостную зависимость (теперь от общины) и теле-

сные наказания. Сохранились барщина и оброк, как плата за пахотную

землю, ранее принадлежащую общине. Не удалось также ликвидиро-

вать сам институт сельской общины. Хотя угодья -- выгоны и сеноко-

сы -- оставались в общем пользовании, община не предполагала ни

обобществления труда, ни обобществления "надельной" земли. При

этом крестьянин мог покинуть общину (с ее согласия или без), вообще

отказавшись от своего надела или сдавши его в аренду за небольшую

плату. "Ахиллесовой пятой" пореформенной общины оставалась чере-

сполосица, формировавшаяся столетиями общинного землевладения.

В итоге, сельская община де-факто превратилась в институт за-

крепощения без экономической и личной зависимости от крепостни-

ков. Не все было обобществлено (как впоследствии при коллективи-

зации). Действительно общей была лишь ответственность перед госу-

дарством, арендодателями и заимодавцами -- "круговая порука".

Одновременно с общинной собственностью существовала и

"подворная" собственность на пахотные земли с правом пользования,

владения и распоряжения; запрещалось только передавать землю в за-

лог.

В целом пореформенной деревне были присущи такие черты:

1) устранялась личная зависимость крестьян от помещиков;

2) сохранились помещичьи земли, обрабатываемые теперь на-

емными крестьянами. Практиковались также непринудительные бес-

платные отработки за возможность пользоваться выпасом и пр. При

этом, однако, помещичьи хозяйства приходили в упадок из-за непри-

способленности к новым экономическим условиям;

3) крестьянские общины дополнительно получили часть поме-

щичьих и государственных земель;

4) сохранился институт сельских общин, возглавляемых старо-

стами. (Старосты теперь имели двоякую зависимость: от державы и

от общины). Вся земля, закрепленная за общиной (за которую она должна была вносить выкупные платежи государству) была поделена между членами общины и перераспределялась в связи с изменением численности семей. При этом каждой семье выделялось несколько участков на землях разного качества (так называемая чересполосица). Произвольный выход из общины был искусственно затруднен;

5) возник класс свободной сельской буржуазии, организовав- шей кулацкие хозяйства на отрубах и хуторах. (Это происходило, в основном, после столыпинской реформы);

6) сельское население значительно превышало по численности горожан и поэтому кормило и одевало, прежде всего, само себя. Столыпинская аграрная реформа 1906 года нанесла сильный удар по сельской общине, разрешив старые противоречия и породив новые. Выкупные платежи были отменены, но налоги и подати в пользу го- сударства сохранились. Продукт крестьянского труда стал отчасти то- варным -- в основном, через посредство скупщиков (которые тоже на- зывались кулаками, как и владельцы отрубов и хуторов).

Реформа позволила крестьянам покупать землю у государства и помещиков (через посредство земельного банка) или арендовать ее.

Однако крестьянин де-факто по-прежнему был лишен пра- ва продажи своей земли. Даже переселившись в город, крестьяне не могли продать свои участки. Иными словами, крестьянин не превра- тился в полноценного собственника, каким оставался помещик. (Этот принципиальный момент прикрепления крестьянина к земле под ви- дом наделения его собственностью замалчивают в России, Беларуси и Украине и по сей день).

Так или иначе, но уже к 1917 году половина семей приобрела

"единоличные" хозяйства. Они стали действительно единоличными,

поскольку семейное право собственности (к тому же, весьма урезан-

ное) было заменено полноценным правом собственности главы семьи.

Тем не менее, до Февральской революции полностью с помещиками и

общиной покончить не успели, равно как и с чересполосицей -- этим

бичом сельской экономики в руках общинной справедливости.

Февральская революция покончила с остатками помещи-

чьего землевладения, сохранив общинную собственность. После

Октябрьской революции 1917 года стали фрагментарно появляться

сельские коммуны и артели с обобщенной пахотной землей и общим

трудом. Была проведена полная национализация земли, в результате

которой помещичьи земли перешли в общинное владение, а кулаки

(фермеры) из собственников земли превратились в простых владель-

цев (они лишились права продавать и расширять свои владения). Пра-

ва бывших помещиков уровняли с бесправием крестьян. Таким обра-

зом, сельская община стала возвращать свои позиции, но одновремен-

но приобрела новые черты.

Это была уже не пореформенная община 1861 года и, даже, не

дореформенная с частными наделам и чересполосицей, а, скорее, ро-

довая -- без помещика-крепостника. Его функции приняло на себя

социалистическое государство. В итоге, несмотря на экспроприацию

помещиков, прошла волна отката к феодальным отношениям.

Ретроградные начинания подорвали частный интерес произво-

дителя и, несмотря на благотворное влияние нэпа, снизили товарность

сельскохозяйственной продукции в сравнении с предреволюционным

периодом.

В условиях преимущественно крестьянской страны, слабые

товарные отношения не обеспечивали продовольствием растущее,

вследствие урбанизации, население городов.

Наконец, в 1929--1933 годах была проведена широкомасштаб-

ная антистолыпинская аграрная реформа (названная коллективиза-

цией), которая представляла собой волну исторического отката. Она

вылилась в повсеместное распространение сельскохозяйственной ар-

тели -- колхозов. Была уничтожена частная собственность на землю в

виде "единоличных" хозяйств, были ограблены зажиточные крестья-

не, в том числе те, кто занимался перепродажей сельскохозяйственной

продукции -- кулаки. Расправившись таким путем с конкурентами,

государство стало монопсонистом.

Произошло обобществление земли, продуктивного скота, тру-

да и его результатов при раздельном владении и пользовании личным

имуществом. Собственником основной продукции стало государство,

а ее остатков -- колхоз. Оплата труда была в основном натуральная и

частично (в совхозах) денежная.

Заметим, что сущность колхозов не в "артельной" форме про-

изводственных отношений, установившейся в деревне в результате

коллективизации, но в том, что государство (в лице правительства)

стало монопсонистом. Колхоз лишь отдаленно напоминал артель --

хозяйственное образование в условиях свободной торговли. Разрушение

остатков рыночных отношений прикрывалось лозунгом о ликвидации

кулачества.

Образование колхозов именно в указанный период было обу-

словлено мировым экономическим кризисом -- "великой депресси-

ей". Вследствие кризиса внешних платежей и истощения казны, госу-

дарство ввело "твердые" (то есть заниженные и слабо дифференциро-

ванные) закупочные цены, что затормозило добровольную продажу

сельскохозяйственной продукции городу и потребовало социальных

преобразований. Но почему преобразования приобрели такую фор-

му?

Дело в том, что коллективизация вписывалась в профеодаль- ный, общинный уклад России начала 20 века, который характеризо- вался отсутствием института частного распоряжения (право отчуж- дения и приобретения) и владения (защита земли и продуктов труда от всех и каждого) землей. Она в некотором роде стала откатом к до- революционному и, даже, к достолыпинскому периоду: были ликви- дированы "надельная" собственность и право выхода крестьянина из общины-колхоза.

Права свободного перемещения крестьяне лишились в 1932 году, вследствие введения паспортной системы в городах, но не в де- ревнях.

Полную паспортизацию колхозников произвели в период с

1976 по 1981 годы. Однако принимать на работу в городе колхозников

запрещалось. Но на "стройки коммунизма" крестьян отпускали. Мог-

ли мигрировать в город крестьяне, демобилизованные из армии (т.е.

только мужчины).

Таким образом, в 1929--1933 годах крепостное право было вос-

становлено в форме социалистических колхозов и просуществовало

еще 60 лет.

Переход к централизованному крепостничеству типа "восточ-

ной деспотии" казался властям приемлемым выходом из ситуации.

Решения властей нашли понимание среди добивающегося привиле-

гий директората и получили широкую поддержку рабочих и бедней-

ших крестьян, не добившихся никаких выгод.

Коллективизацию проводили сами крестьяне, но с согласия

властей. Они же участвовали в многочисленных бунтах, направлен-

ных против коллективизации. Это была гражданская война в деревне.

Война сопровождалась не только противостоянием, но и всеобщим го-

лодом, вызванным резким изменением уклада. Любопытно отметить,

что организация военных кордонов, препятствовавших перемещению

крестьян в город в голодные годы, вызывает недоумение, недоверие и

возмущение современного обывателя. Однако зададимся вопросом: "А

в сытые годы свободная миграция крестьян была разрешена"? Просто

в сытые годы крестьяне массово не бежали из своих деревень.

В целом колхозный строй характеризуются следующим образом:

1) чересполосица была ликвидирована обобществлением зем-

ли, а крестьяне лишены права частного владения землей, права владе-

ния продуктивным скотом и сельскохозяйственной техникой, а глав-

ное -- права свободно распоряжаться результатами своего труда, вло-

женного в общинную землю;

2) отработки на государственном поле по типу старой барщины

стали условием владения жизненно необходимым семейным подсоб-

ным хозяйством. (В противном случае -- "исправительно-трудовые"

лагеря);

3) закрепление крестьян за колхозом. Право "свободного" вы-

хода из колхоза (но с лишением крестьянина средств существования)

появилось только в 70-е годы, после введения общегосударственной па-

спортной системы. (Такое же положение сохраняется и по сегодняш-

ний день, поскольку собственный земельный надел нельзя продать);

4) дифференциальная рента, связанная с различным плодоро-

дием земель и др., стала поступать в доход государства (как и предла-

гал К. Маркс). Таким образом, колхозы не могли быть заинтересованы

в сохранении и улучшении плодородия земли. Попытки же восстано-

вить плодородие и повысить урожайность путем изменения режима

землепользования и внедрения "химизации" в общегосударственном

масштабе (опыт хозяйствования Н. Хрущева) только ухудшили ситуа-

цию;

5) из-за искусственно созданных государством "ценовых нож-

ниц" (означающих превышение потока стоимости средств труда, про-

даваемых государством колхозам, над потоком стоимости продуктов

сельского хозяйства, покупаемых государством у колхозов), большин-

ство колхозов становятся постоянными должниками государства (как

это имело место в достолыпинский период, хотя действовал иной ме-

ханизм экономической кабалы). Если использовать буржуазную тер-

минологию, следует сказать, что государство являлось монополистом

и монопсонистом в одном лице.

Коллективное хозяйство носило государственно-товарный ха-

рактер, обеспечивающий централизованный вывоз сельхозпродуктов

как из пригородных зон, так из удаленных от города районов, откуда

индивидуальный вывоз был весьма затруднен, ввиду отсталой инфра-

структуры.

Что касается механизма распределения дохода между крестья-

нами, то следует отметить высокую степень социальной справедливо-

сти, что неминуемо должно было привести к снижению производи-

тельности труда и, в конце концов, к распаду производственных от-

ношений. (Мерой оплаты совместного труда служил не объем произ-

веденной работником продукции, а так называемый трудодень).

В этой связи нельзя пройти мимо чувства умиления, с ко-

торым теоретики социализма (в том числе Ф. Энгельс, А.И. Герцен,

Н.Г. Чернышевский, В. Ленин) относились к сохранению общинного

земледелия, считая его плацдармом исторического прогресса. Отсюда,

между прочим, становится очевидным, что истоки социалистических

идей кроются в феодальных отношениях, являясь их отражением на фило-

софском, политико-экономическом и этическом уровнях, и потому носят

суто реакционный характер. Поэтому правильно будет утверждать, что развитие социалистического учения как такового символизирует откат к прошлому в науке, как это имеет место и в реальной жизни.

Социалистический феодализм пустил корни и в иных областях общественной жизни. Так, остались без паспортов офицеры и, разуме- ется, военнослужащие срочной службы, а с 1940 года паспортов ли- шили шахтеров... Навязчивая зависимость гражданина от государства имела место не только в деревне, но и в городе. В городской черте вооб- ще отсутствовал институт собственности на жилье в многокомнатных (впоследствии -- многоквартирных) домах и территорию под дом. За- воды и фабрики, дороги и жилье -- все принадлежало государству в лице директората. Допускались лишь частные мастерские без исполь- зования наемного труда.

В 1991 году от метрополии отделились окраинные колонии, жизнь в которых была лучше, чем в России. В том числе отделились Беларусь и Украина. Развитие социальных укладов пошло в них разными путями, вообще говоря, балансируя между феодализмом и капитализмом.

Так, в Беларуси сохранился колхозный строй, а в России и Укра- ине крестьяне (бывшие колхозники) получили во владение и пользо- вание (но не распоряжение) пахотную землю -- "земельные паи". Кре- стьяне в своем большинстве вынуждены были за символическую цену сдать свой пай в аренду агрофирмам и агрохолдингам. В результате эти крестьяне стали батрачить на "своей" земле на сельских магнатов. Меньшая часть крестьян сумела завести собственное товарное хозяй- ство (так называемые фермеры). Незначительное число "фермеров" смогло объединиться в сельские кооперативы. Сельскими магнатами стали руководители бывшей сельской администрации, бывшие пред- седатели колхозов и бывшие партийные функционеры.

Изменилось техническое оснащение сельского хозяйства. Мо- рально и физически устаревшая советская техника со временем была заменена высокопроизводительными (хотя и не новыми) машинами, импортированными из США и Западной Европы.

Таковы этапы социально-экономических преобразований в постсоциалистической деревне.

Философия крестьянской истории

Принято считать, что к антикрепостническим реформам 1861 и 1906 годов привели систематические неурожаи, голод среди сельского на- селения и многочисленные крестьянские бунты. Однако известные исторические примеры, отрицающие эту связь. Так, крестьянская во- йна 1500 года в Германии привела не к улучшению социального поло-

жения крестьян, но к их закрепощению. Так, известные в России кре- стьянские бунты И.И. Болотникова, С.Т. Разина, Е.И. Пугачёва и пр. приводили только к ужесточению крепостной зависимости.

Собственно говоря, то, что движение народных масс в

19--20 веках ускорило реформы, не подлежит сомнению. Сомнению

подлежит причинная связь между бунтом и направленностью рефор-

мы, а именно направленностью на отмену крепостного права. Это белое

пятно философии истории. Но, кто сказал, что крепостничество -- абсо-

лютное зло? Кто сказал, что в 16 веке закрепощение воспринималось

столь же негативно, как в 21? И рабство -- не абсолютное зло: иначе не

могло бы существовать долговое (то есть добровольное) рабство. Даже

смерть -- не абсолютное зло: иначе никто бы сознательно не рисковал

жизнью.

Здесь заметим, что характеристика антикрепостнических ре-

форм ничего общего не имеет с ее критикой. Сделано было то, что

могло быть сделано в тех исторических условия и как могло быть сде-

лано. Авторы реформы не могли ни придумать, ни, тем более, реали-

зовать ничего лучшего по той простой причине, что ее объект является

ее субъектом.

Как бы там ни было, эти реформы улучшили положение кре-

стьян, но не сняли их недовольство: ведь голод не отступал.

Преобразования в деревне после революций 1917 года пошли

в двух направлениях. С одной стороны, они являлись продолжением

столыпинской реформы: окреп класс фермеров-кулаков. С другой --

общины, ранее состоявшие из семейных хозяйственных единиц, пре-

вратились в сельские коммуны. Последние характеризовались высо-

кой степенью обобщения: общим трудом на общем поле, общими

средствами труда, общим имуществом и, даже, общей формой по-

требления произведенных продуктов (общие столовые). Хотя органи-

зация сельских коммун очень походила на известные представления

социологов, но в этом не было "заслуги" последних: коммуны возни-

кали естественным путем. При этом коммуны не были уникальным

образованием, присущим только советской власти. Отдаленные исто-

рические аналоги прослеживаются, например, в религиозных сектах

средневековой Европы; древних сектах ессеев (2 век до н.э.) и терапев-

тов (1 век) и т.д.

Последующая за этим периодом коллективизация означала

физическое истребление фермеров и их семей руками сельской бед-

ноты. Колхоз, возникший в условиях советской деревни, ознаменовал

победу технической целесообразности (в виде возможности широкого

применения передовой техники) над социальной (в виде личной от-

ветственности работника за результаты труда).

В социально-историческом плане создание колхозов означало откат к крепостным отношениям. Исторический откат проявился в том, что коллективизация отбросила новый общественный уклад, еще не успевший утвердится в советской России, Украине и Белоруссии, и вернула деревню к крепостному праву и, даже, к моментам родового строя. Причем, новым крепостным правом была охвачена вся террито- рия СССР, тогда как в царской России крепостничество господствова- ло на ограниченной территории (доля крепостных в населении России составляла 37%). Возобновилась не только барщина, но и такая чер- та феодализма, как личная зависимость работника от работодателя. Только теперь отдельный колхозник стал зависим не от помещика, а от председателя колхоза.

С другой стороны, исторический откат не есть чем-то из ряда вон выходящим. История никогда не давала повода полагать, что устой- чивое монотонное развитие возможно. Известны многочисленные анало- гии откатов в прошлое как в деревне, так и в городе, как-то: восстание шуанов во Франции; Парижская коммуна 1871 года; создание кибуц в Израиле; мюнстерская (цеховая) коммуна анабаптистов (1534--1535).

Отличительная особенность колхозов состоит в том, что они в свое время (как, впрочем, и кибуцы) стали продовольственной опорой государства, так что их невозможно рассматривать как изолированную общественную структуру.

Но крепостная зависимость не является фатальной чертой соци- ализма. Так, в 1910--23 годах антибуржуазные (профеодальные) про- летарские восстания прокатились по многим странам Европы: Пор- тугалия, Германия, Финляндия, Венгрия, Словакия, Италия, Болгария, Польша. Большинство из этих стран по окончании Второй мировой войны стали социалистическими ("странами народной демократии"). Но возврат к крепостничеству там не произошел, ибо общинный уклад (основа коллективизации) давно покинул эти общества.

(Здесь заметим, что сущность коллективизации в китайской де- ревне в 50--60-е годы прошлого века по сей день остается закрытой темой для нас и нашего читателя. Поэтому мы не имеем возможности сравнивать китайскую деревню с советской. Известно только, что кол- лективизация вызвала массовый голод и вскоре была заменена фер- мерством).

Сведения о жизни постсоветской деревни весьма скудны и про- тиворечивы, откровенно замалчиваются средствами массовой инфор- мации и органами государственной статистики, что, на наш взгляд, свидетельствует об ожесточенной борьбе интересов в этой сфере.

Сразу после распада Советского Союза в России и Украине был

сделан первый шаг к разрушению колхозной формы хозяйствования: созданы фермерские хозяйства. (В Беларуси фермерство находится в зачаточном состоянии). Это еще не начало капитализации деревни, ибо постсоветский фермер -- не частный собственник земли, а только владелец и, как таковой, сам закрепощен на ней, так как лишен права (или возможности) продать свою землю. Невозможность увеличить свои владения путем свободной купли земли не способствует появ- лению у крестьянина интереса к развитию хозяйства. В результате, к нашему времени (то есть спустя двадцать лет) численность фермеров резко сократилась и продолжает сокращаться.

Другим буржуазно-прогрессивным моментом постсоциалисти- ческого периода стало возникновение сельскохозяйственных товарных бирж (реальный и фьючерсный секторы) как института посредниче- ства в товарообороте сельскохозяйственной продукции и пр.

Трудно что-либо утверждать определенно, хотя представляет- ся очевидным, что социальный уклад постсоциалистического периода еще не достиг уровня столыпинских реформ. В целом же, следует кон- статировать, что хотя общественные преобразования тормозятся, но на месте не стоят.

Изменения общественного уклада в деревне отчетливо пока- зали, что социальные отношения служат средством для достижения экономических целей. Именно поэтому их называют социально- экономическими.

Но связь между средствами и целью не однозначна, как думал К. Маркс. Чем обусловлено разнообразие средств? -- Этот вопрос все еще остается открытым в социальной философии. Тем не менее, оче- видно, что средства, используемые в одни периоды, не могли быть пригодны для других периодов. Поэтому социальный опыт Запада не применим в условиях Росси и СССР "в чистом виде". Не случай- но так распространена теория "особого пути России". Например, К.Д. Кавелин, выступая за отмену уравнительного землепользования, тем не менее, ратовал за сохранение семейной собственности на на- делы и полагал, что частная собственность на землю с правом ее про- дажи принесет России только вред.

Итак, было показано, что "крестьянский вопрос", как узкое ме- сто общенациональных преобразований, отражает нерешенность от- ношений собственности в обществе.

Социальная история подсказывает читателю, что сам образец буржуазного строя, к которому стремятся постсоветские страны, будет со временем кардинально меняться. В чем будут состоять эти измене- ния, каким образом они будут происходить? -- Это не известно нико- му. Однако ясно, что ни реформы старой власти, ни замена личности правителя в результате государственного переворота, ни изменения государственного строя в результате революции, ни истребление соци- альных сословий и экономических классов в результате гражданской войны не являются ни необходимыми, ни достаточными средствами для социального развития, хотя кажется иначе.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Найденные вопросы

Раздел 11. К ВОПРОСАМ ИЗМЕНЧИВОСТИ Философия изменчивости и времени

Для индуктивного определения изменчивости можно использовать физические и социальные процессы, как-то:

1) обратимые (однородное время) и необратимые (гистерезис-

ные);

2) исторические, то есть зависящие от предыдущих событий и от

положения на оси времени, и внеисторические, связанные временным

промежутком.

При этом понятие времени является дополнительным к поня-

тию изменчивости.

Философия вслед за физикой приходит к мысли, что опреде-

ление понятия времени следует связать со способом его измерения. В

качестве меры времени напрашиваются циклические колебания той

или иной природы, естественные или созданные человеком. Однако

циклические колебания сами по себе не способны служить измери-

тельным инструментом. Им недостает такого свойства, как учет коле-

баний (подсчет их числа нарастающим итогом), что, в свою очередь,

предполагает наличие памяти. Моделью времени может служить

устройство, называемое стеком, представление о котором дает стол-

бик, сложенный из монет. Каждый цикл (короткий момент времени)

учитывают путем добавления сверху очередной монеты. Отсюда воз-

никло представление об однонаправленности времени, что, как видно, не

является законом природы, но компонентом определения понятия. Пред-

ставление об обратимости времени дает маятник, колебания которо-

го учитывают следующим образом. Движение маятника вправо запо-

минают тем, что выкладывают монету, а движение влево -- тем, что

забирают ее. Таким образом, время, изменяющее направление, стоит

на месте. Напротив, непрерывный монотонный рост угла поворота

"волчка" -- это и есть движение времени, точнее -- его предусловие.

Понятие времени включает подсчет числа оборотов "волчка" -- запо-

минание и накопление запомнившегося. Без запоминания время не-

подвижно, то есть выходит за пределы своего понятия.

Функцию стека может выполнять необратимая изменчивость

разнообразных структур, распознаваемая на фоне обратимых процес-

сов. То есть эта изменчивость также подлежит запоминанию.

Рассмотрим подробнее атрибут памяти. Поскольку память

входит в само определение времени, то и понятие времени ограниче-

но возможностями памяти. Для запоминания числа колебаний, как

представляется, требуется большое число стабильных элементов запо-

минания, роль которых могут исполнять, например, протоны. Отсюда

ясно, что в ограниченном пространстве с ограниченным числом про-

тонов не может существовать время бесконечной длительности.

Число же нейронов головного мозга (этих ячеек памяти) ни-

чтожно в сравнении с числом протонов в окружающем пространстве,

а время жизни всего человечества заведомо меньше времени жизни

протона; так что запоминающие способности человека много слабее

способностей вымышленного нами множества протонов.

Кроме того, различают физическое и антропоцентрические

время. Физическое время знает только прошлое и будущее и разде-

ляющий их момент нулевой продолжительности. Напротив, понятие

настоящего -- чисто антропологического свойства. Настоящее проис-

ходит из самоощущения неизменности на фоне изменяющегося окру-

жения.

При этом, физики рассматривают время не изолировано, но

как одну из компонент так называемого "четырехмерного псевдоев-

клидова пространства Г. Минковского", в котором три компоненты

характеризуют объемное пространство, а четвертая (мнимая ось в

комплексной системе координат) -- тоже пространственная -- пред-

ставляет произведение времени на скорость света. Такие сложности

понадобились физической науке, чтобы собрать математическую кон-

струкцию (тензор), которая обладает инвариантностью по отношению

к любым произвольно выбранным системам отсчета. Такое представ-

ление о реальности называют Общей теорией относительности.

Смысл теории заключается в том, чтобы показать, что существу-

ет возможность объединить все разнообразие макромира в инвариант-

ном математическом формализме, называемом тензором. Однако для

микромира эта теория оказалась непригодной (там иная реальность).

Поиски объединяющей теории ("теории всего") означают, как пони-

мает наш читатель, эпистемологический кризис современной физи-

ки. Ведь сама попытка построить все объясняющую теорию означает

отказ от дальнейшего развития науки, которое возможно лишь фраг-

ментами, противоречащими устоявшимся представлениям.

Дискретность и непрерывность

Издревле существует два взгляда на строение материи: пространства, времени, процесса, явления, энергии... Одни понимают мир, как непрерыв- ную среду, другие -- состоящим из дискретных неделимых элементов (моментов), разделенных пустым пространством (вневременным про- межутком и т.п.). Дискретными и непрерывными также можут быть восприятие и мышление. (Дискретность процесса означает отсутствие связей межу следующими один за другим событиями; дискретность

мышления -- отсутствие связей между "кусочными" мыслями; дис- кретность времени означает неизменность мира в пределах каждого из временных отрезков...).

В новое время ничего не изменилось в решении дилеммы. Ато- мистика Дж. Дальтона и затем квантовая физика до недавних пор склонялись к принципу неделимости и весьма преуспели в этом. Соз- дается впечатление, будто именно нашей эпохе повезло в том, что че- ловек смог обнаружить пределы мироздания: наименьшего (кварки) и наибольшего (единственность и конечность вселенной). Уже одно это "везение" должно было бы смутить физиков. Но не смутило, что подтверждает мысль: "Успехи способствуют деградации мышления".

Понимается ли частица как корпускула (дробная энергия, дроб- ный импульс) или как волна с фиксированной частотой -- в обоих слу- чаях она представляется неделимой. Речь идет о мысленной модели реальности. Каковой "элементарная" частица есть на самом деле, ка- кова ее природа, ни физика, ни философия не знают.

Любопытно, что эпикурейцы более современников продви- нулись в создании мысленной модели мира. Они представили мир в виде бесконечного числа бесконечно малых, но, все-таки, неделимых частиц. Иными словами, их мир дискретен, но не так вульгарно, ка- ковым он представлен в квантовой физике. У древних греков дискрет- ность стремится к непрерывности. С открытием в новейшее время кварков и паракварков (частиц с параметрами, меньшими, чем у эле- ментарных) философские представления древних о строении материи приобрели вторую жизнь.

Читателю, однако, должно быть ясно, что материя не может быть бесконечно делимой, но и не может состоять из неделимых частиц. Философ понимает, что природа сама по себе совершенно аморфна во всех смыслах, и вне механизма познания никакая дифференциация сущего невозможна. Познающий субъект не может выйти за пределы механизмов познания, данных ему природой, или тех чувствительных приборов, которые он сам сознал. Субъект не может изменить самого себя, но само понимание этого -- вещь сложная, историческая. (Здесь речь не идет о кантовской непознаваемости "вещи в себе"; мысль ока- залась способной успешно преодолевать ограниченность физиологи- ческого аппарата восприятия мира).

Заметим, что познание -- не только человеческая принадлежность, но как способ дифференциации потока информации есть атрибут жизни. Однако каким образом, спросит читатель, различает мир безмозглая сосна или лишенная воображения ворона? Вот каким. Если бы мир был для них однородным, эти существа не питались бы, не передвигались и не размно- жались. Так, растение должно вместе с дыханием и питанием извлекать из

окружающей среды (а также от далекого Солнца и т.д.) информацию, нака- пливать ее, распознавать (различать) и затем использовать (рост корней и кроны, цветение и пр.).

Понятия дискретности и непрерывности широко эксплуатиру- ются в специальных науках при моделировании общественных явле- ний. Так например, кругооборот капитала в масштабах страны удобно представить в виде непрерывного денежного потока, тогда как банков- ские кредиты требуют, чтобы их представляли дискретно распреде- ленными во времени и т.п. Здесь речь идет не об истинности взгляда, но о работоспособности моделей реальности, их удобстве и приме- нимости. В одних теориях принципы дискретности и непрерывности альтернативны, в других комплементарны.

Темпоральность в живой природе и социальной сфере

Обмен веществ, присущий живой природе, наталкивает на мысль, что жизнь есть процесс, а не молекулярная формула. Иными словами, жизнь есть не вещь, но явление, притом явление макроуровня, а так- же микроуровня выше внутриатомного. Трудность же состоит в том, чтобы представить в виде процесса отдельную особь, живой организм. Для этого проведем аналогию с корпускулярно-кинетической теорией вещества. Эта теория объясняет колебаниями молекул и атомов (кор- пускул) теплоту и температуру, а также агрегатное состояние, плот- ность вещества, его объем и пр. Для философии важно, что изменение скорости колебания корпускул (по сути, однородный процесс) изме- няет вид вещества до неузнаваемости.

Так и в жизни: рассматриваемая на микро-уровне особь -- это не вещь, но множество непрерывных процессов замены в некой струк- туре одних атомов другими -- такими же или почти такими, -- обра- зующими между собой те же или почти те же связи.

Когда биологические процессы прекращаются, бывший орга- низм переходит в иное состояние, а именно неживое. Разложившийся организм уже нельзя причислить к организмам.

Любая неживая вещь -- тоже процесс, но процесс, ее разру- шающий или дополняющий, тогда как в живой материи особь сохра- няет себя в процессе. Хотя, с другой стороны, это сохранение условно (достаточно обратить внимание на метаморфозы насекомых). Таким образом, наша попытка определить жизнь через движение оказалась несостоятельной.

Что касается человеческой истории, то здесь возникает проти- воположная проблема: представить общественные процессы в виде отдельных вещей. Так, конкретный локализованный общественный

уклад представляется в одном случае деревней, в другом -- городом, в третьем -- страной etc. При этом сам уклад есть статический образ движения -- межличностных отношений.

Здесь уместно обратить внимание читателя на эргодичность и комплементарность пары понятий: временной процесс, с одной сто- роны, и множество элементов структуры -- с другой.

Единичная вещь есть процесс или множество элементов? Это -- как посмотреть. (Как показали последние физические исследования, ряд частиц, считавшихся ранее предельно элементарными, оказались на поверку сложными структурами. То есть физика возвращается к идее бесконечной делимости вещей. Но раз не существуют элементарные частицы, если молекулы, атомы и их ядра бесконечно делимы, из чего тогда состоят вещи?).

Рассудочному мышлению трудно представить одной вещью даже популяцию людей (разве что кучку муравьев, рощу деревьев, угольник перелетных журавлей...), не говоря уже о том, чтобы понять как вещь динамику социума. С одной стороны, допустимо рассматри- вать популяцию человека, как абстракцию, как имя реально несуще- ствующей вещи (У. Оккам). Однако с другой стороны, популяцию следует считать отдельной вещью с большим правом, чем индивида. Взятый вне связи с человеческой популяцией, биосферой, солнечной системой и т.д., живой индивид есть иллюзия, как и "живая" рука, отде- ленная от тела.

Однако философия не способна сформулировать общий кри- терий, который позволил бы определить, чем следует считать нечто: а) процессом; б) множеством; в) отдельной вещью или г) абстракци- ей.

Для перехода от философского понятия к восприятию феноме- на как физической вещи требуется варьировать масштабом времени или пространства. Выберем некий ареал (например, территорию Егип- та) и взглянем на него в масштабе 100 тысяч лет. Отдельные племена, княжества, государства, "подмандатные территории" будут мелькать как в калейдоскопе, так что рассмотреть их не удастся. Зато вы увидите перемещение через эту территорию этносов (народов) в виде непре- рывного потока, то есть вещи. Увидите то, чего традиционная исто- рическая наука не хочет замечать: каждый вновь приходящий (прохо- дящий) этнос по вероятности оказывается цивилизованнее предыду- щего. (Математическая ремарка "по вероятности" означает, что речь идет об усредненном представлении, которое может нарушаться слу- чайным образом). Иными словами, не правильно связывать истори- ческое развитие с определенным народом, навечно осевшим на некой территории. Ведь цивилизационное развитие есть один из моментов

перемещения этносов и народов. Ни у одного из ныне здравствующих народов не существует исторически удаленных корней, связанных с на- селяемой территорией.

Можно представить как отдельную вещь и всю биосферу Земли. Ее можно представить в виде многослойного и многоцветного узора, покрывающего земной шар, где отдельные пятна непрерывно и с разной скоростью меняют цвет, яркость форму и расположение.

Человеческое общество как целостную вещь можно понять, если представить его в виде многослойной исторической киноленты, где каждый слой есть некий срез бытия: экономический, культурный, научный, семейно-укладный, расовый и т.д.

Заметим, что движение отдельной вещи, как и отдельного мно- жества элементов относительно. Например, экономические движение отдельного предприятия относительно экономики соответствующей отрасли имеет одну траекторию (точнее -- график), а относительно экономики региона (государства, мира) -- уже совершенно иную. По- этому отдельное предприятие правильнее рассматривать, как иерар- хическую совокупность множества движений.

Такая вещь, как внутригосударственные общественные отноше- ния и их смена -- то же разновидность движения. Здесь отношение есть не что иное, как повторяемость действий. Вопрос о логическом вклю- чении понятий будет звучать так: "Является ли историческая повто- ряемость человеческих отношений (общественных укладов, политиче- ских режимов, форм властвования) тоже отношением"? -- Разумеется. История цивилизации в целом подпадает под понятие "общественное отношение" так же, как ее отдельные моменты.

Раздел 12. СУБЪЕКТ И ОБЪЕКТ Об "-измах" и истине

Здесь дадим определение понятиям, как мы их понимаем, игнорируя академический подход.

Субъективизм утверждает, что природа всем обязана человеку, ибо он -- ее часть. Он не делает различий между мысленной моделью и реальностью, считая, например, обобщенный разум не абстракцией реальности, а такой же сущностью, как и человеческий мозг.

Объективизм полагает, что природа ничем не обязана челове- ку, ибо он ничтожен. Объективизм настаивает на существовании неиз- вестного и непостижимого, того, что, возможно, не взаимодействует с окружающим миром. Согласно представлениям объективизма, не все мыслимое существует и не все существующее мыслимо.

А что же на самом деле?

На самом деле истина разнообразна. Так например, в одном

случае общее понятие оказывается самостоятельной вещью подобно

тому, как множество песчинок составляют кучу, тогда как в другом

(например, множество гор) так и остается абстракцией. Иного мнения

придерживался У. Оккама, для которого конкретная единичность --

это реальность, а целостное множество единичностей (структура) --

всегда плод воображения. С его мнением можно было бы согласить-

ся в отношении класса тех множеств, которые лишены собственных

свойств (например, множество "желтых карликов").

На самом деле эти учения получили развитие во множестве

иных "-измов". В одних случаях философия пытается так или иначе интерпретировать базовые учения, а в иных -- элиминирует их из обихода, как непостижимые.

На самом деле философский взгляд часто не предполагает во-

проса о реальном положении вещей, но только о самом философском

взгляде (что отличает его от точки зрения специальных наук). Нель-

зя сказать, истинный он или ложный, если само понятие истинности

здесь не применимо, хотя можно утверждать, что этот взгляд логичен

или противоречив.

Субъективизм философии или философия субъективизма?

Субъективный образ мышления характеризуется тем, что философ- ствующий субъект не видит необходимости и не ставит перед собой цели сопоставлять свои мысли с реальностью. Это не означает, что субъективист меньше приспособлен к жизни, нежели любой другой. Обыденные мысли его вполне практичны, жестко соотносятся с реаль-

ностью. Но в его мышлении возникает разрыв между обыденным и абстрактным.

Субъективный образ мышления (Б. Бауэр) может быть врож- денным свойством субъекта, и поэтому его невозможно переубедить, как нельзя ожидать от левши, что он станет свободно писать правой рукой.

Само разделение на субъективизм и объективизм лежит в пло- скости психологии, и как свойство психики оно вполне может быть объектом философского рассмотрения. (Также может служить объ- ектом философского познания психология животных, путаные мысли сумасшедших...). При этом, критика субъективизма или объективиз- ма как объектов философского исследования, а не философских на- правлений, теряет смысл.

В частности, субъективный подход невозможно определить ни как истинный, ни как ложный, в силу оторванности от реальности, и поэтому он живуч и непобедим. При этом субъективист не ставит под сомнение собственные рассуждения, ибо не считает возможным и не стремится познать мир. Он хочет "прежде всего" познать самого себя

... способом, доступным лишь избранным, то есть рожденным с опре-

деленным образом мышления.

В определенном смысле субъективный философ прав, посколь-

ку не существует и не может существовать общего принципа, который

бы позволил отличить истину ото лжи или признать бессодержатель-

ность мысли (то есть наличие лжи при неизвестной истине). Ни класси-

фикационное деление на объективное и субъективное, ни "бритва"

Оккама, ни принципы верифицируемости или фальсифицируемости,

ни что-либо еще в подобном роде, не способно привести к открытию

критерия, который заставил бы философа (субъективного или объек-

тивного) сомневаться в своем мнении.

Однако из невозможности сформулировать дедуктивный кри-

терий истинности не следует непознаваемость мира. Критериальность

истинности можно увязать с представлением о познании, которое со

временем приближается к конечной истине. Напротив, познание как

процесс, не имеющий конца в виде абсолютной истины, вовсе не нуж-

дается в критерии истинности. Так что достаточно отказаться от идеи

абсолютной истины, чтобы ее критерий стал излишним.

Субъективистская концепция негативна, сводится к риториче-

скому вопросу: "Откуда вы это знаете, чтобы что-либо утверждать"?

Предполагается, что субъект может знать только свои ощущения. И

это правда. Но, чтобы говорить об ощущениях, уже надо предполагать

существование внешнего мира. Такой образ мышления должен быть

присущим субъекту, живущему на Земле в полном одиночестве. Фор-

мально в вопросе утверждается, что знания приходят откуда-то извне, но неизвестно откуда именно. Иными словами, сам вопрос предпола- гает существование некоего источника знания, внешнего по отноше- нию к познающему субъекту. Луна существует, даже тогда, когда вы на нее не глядите. Об этом вам однажды сказал тот, кто в это время смотрел на нее.

Таким образом, субъективист вынужден имплицитно постули- ровать существование объективного начала, чтобы эксплицитно от- рицать его. Формулировок субъективного кредо -- множество, но все сводится к одному и тому же: отрицанию того, что было изначально постулировано.

Идея непознаваемости мира делает ненужной ссылку на при- меры. У субъективного философа цепь суждений сама служит пред- метом и целью философии, не нуждаясь ни в каких примерах. Более того, конкретизация их суждений не предполагается и невозможна. В этом смысле субъективная философия есть разновидность абстракт- ного искусства, которое, не отражая реальности, все же способно воз- действовать на чувства и мысли.

Напротив, объективный философ считает необходимым под- тверждать абстрактные мысли конкретными примерами. "Нет при- мера -- значит, нет мысли, пригодной для критики, подлежащей кри- тике", -- пишет Ж. Делёз в "Логике смысла"...

О противопоставлении объективизма субъективизму

Как известно, объективные и субъективные философы мыслят в раз- ных плоскостях, но точки соприкосновения все же имеются. Поэтому объективисты и субъективисты могут отрицать "противоположную" философию.

Так, объективисты отрицают субъективную философию, как не соответствующую правилам объективизма.

Симметрично объективистам, философы-субъективисты пола- гают, что представление о независимо сущем мире есть вымысел на грани несуразности. Так, А. Пуанкаре считал ("Наука и гипотеза"), что

"невозможна реальность, которая была бы полностью независима от ума, постигающего её".

Объективизм, в свою очередь, идет на уступки и защищается. Например, объективисты, под давлением специальных наук, переста- ли особо настаивать на объективном существовании цветов радуги (то есть согласились с субъективистами), хотя продолжают утверждать, что сам свет существует безусловно, без необходимости в том, чтобы его кто-либо воспринимал. (Правда, непонятно, почему общее опре-

деление света как электромагнитного излучения следует считать объ-

ективным, при том что его частная характеристика -- цветовая гамма

-- считается человеко-зависимой). Эти философы настаивают на объ-

ективности и иных конкретных свойств мира, как-то: конечный или

бесконечный, трехмерный или многомерный, плоский или сфериче-

ский и т.п.

Что объединяет субъективистов и объективистов, позволяя про-

изводить сравнение между ними, -- это мышление альтернативными

категориями.

В отличие от тех и других, философия полагает, что мир су-

ществует сам по себе, не нуждаясь в человеческом восприятии и по-

знании, однако ту или иную определенность миру придает познаю-

щий его субъект: человек, бонобо, муравей... С другой стороны, работа

мозга есть момент реальности. При таком взгляде на вещи исчезает

само "Я" как противопоставление мысли ее объекту, но превращается

в противопоставление одной вещи многим другим. Все равно, идет ли

речь о мышлении другого индивида или вашем собственном, мыш-

лении давно умершего или еще не родившегося человека или иного

живого существа.

О независимости субъекта

М.Ф.А. Вольтер полагал ("Трактат о метафизике"), что свобода воли тождественна безразличию. Только находясь в спокойном, бесстраст- ном состоянии, человек способен произвольно делать выбор... Свобода воли здесь представлена как одно из предельных состояний всеобщей зависимости. Но остаются вопросы: "Является ли субъект желаний ав- тономной сущностью"? Действительно ли автономна способность дей- ствовать? Насколько автономна способность выбора?

По определению субъект означает активность, не связанную с его окружением. С другой стороны, для активности всегда можно отыскать причину. Для животных причиной активности служит пища и воздух. Для неживых предметов это энергия. Сравним, например, объектив- ность зеркальной поверхности как отражателя света с субъективностью

"абсолютно черного физического тела" как источника света. Второе не отражает свет, но излучает собственный, который, однако, жестко де- терминирован его температурой etc. Иными словами, источник света оказался не совсем автономным "субъектом".

Суъектность -- это не только возможность действовать беспри- чинно, но также возможность беспричинно выбирать направление действия. Произвольность субъективных действий означает непред- сказуемость выбора, невозможность составить календарный прогноз.

Субъект здесь есть генератор случайных действий.

В социальном плане речь обычно идет о противостоянии ин-

дивидов: взрослого и ребенка, начальника и подчиненного и т.п. Здесь

один реализует волю другого, однако воля последнего зависит от дей-

ствий первого. В итоге получается, что ведомый, исполняя волю веду-

щего, исполняет тем самым и собственную волю, хотя и в превращен-

ной форме.

Именно как носителя свободной воли рассматривает индивида

уголовное право. Ведь если рассматривать человека как момент бес-

конечной последовательности причинно-следственных отношений, то

исчезает определение индивидуальной виновности, а значит, и ответ-

ственности.

Не только живое существо способно стать субъектом действия.

Так, Земля тоже может стать субъектом космоса. Для этого достаточ-

но, чтобы мощное извержение вулкана сместило ось вращения. В по-

следнем примере переход объекта от пассивного начала к активному

состоял в том, что запасы внутренней энергии и вещества были пере-

мещены во внешнюю среду (космос) -- именно ту среду, относительно

которой определено понятие субъектности.

Так и человек, накопив запас энергии в структуре своего тела,

становится независимым от источников жизни (пусть частично и вре-

менно). Накопить можно и информацию и стать, таким образом, вре-

менно независимым от ее источников.

Обретя свободу действия, личность становится подверженной

противоречивым чувствам и желаниям, что требует выбора. Если бы

"борьба мотивов" не была опосредована разумом, то действия субъекта

стали бы вполне случайными. Рассудок, мышление нужны не для того,

чтобы принять решение "какое хочешь", но, наоборот, чтобы ограни-

чить произвол волевого решения учетом объективных обстоятельств.

Реальность и фантазии

Мышление -- это не только зеркало, не только воск, но и активное на- чало -- беспричинный субъект бытия. Откуда тогда возникло представ- ление, что любая мысль должна иметь свой денотат, свою причину?

Возможность создавать не существовавшие до того мысленные конструкции (как и реальные вещи!) раскрывает ту "тайну" бытия, что мысль столь же самопроизвольна (и в этом смысле столь же первич- на), как и объект ее познания -- мир. Это и не удивительно, учиты- вая, что мозг состоит из тех самых элементарных частиц (познанных и непознанных), что и остальные вещи. Объекты познания -- не только цель познания, они представляют сырой материал для их произволь-

ной переработки мышлением и, возможно, руками.

Обычно мозг представляют некой самостью, подобной боже-

ству. Говорят: "мозг генерирует"... А Земля не генерирует? -- спросит

читатель. Ведь она все еще продолжает сжиматься. Философия пони-

мает, что Земля сжимается не как самость, но под действием сил гра-

витации (или искривленности пространства), природа которых непо-

нятна. Так что фраза: "Земля сжимается", -- чисто условна.

Столь же условно представление о спонтанной (истинной) ак-

тивности мозга. Мозг не обязан, но в ряде случаев способен (как и силы

неживой природы) нечто преобразовывать, в том числе в форме от-

ражения, запечатления или создания нового. В частности, он способен

преобразовать информацию в чистую фантазию -- мысль, не имею-

щую денотата.

Раз функции мозга как живой материи не уникальны, то воз-

никает вопрос: "Могут ли фантазировать ... силы природы"? Способна

ли неживая природа создавать то, что "не существует в реальности",

как это делает человеческий мозг?

Ответ утвердительный. Так, свет создает тени, и они могут быть как

похожи, так и не похожи на объект-экран. Непохожую тень можно

рассматривать как неправильное отображение реально существующе-

го объекта и как правильное отображение реально не существующего

объекта, как естественную фантазию.

Аналогичным образом, денотат мыслительной фантазии сле-

дует считать реально несуществующим, если самоё фантазию считать

правильно построенной мыслью. Так, не существует зеленой луны ку-

бической формы. (Впрочем, достаточно взглянуть сквозь зеленый све-

тофильтр, чтобы убедиться, что она зеленая).

Объективная составляющая позитивизма

Наша задача состоит не в критике вышедших из моды воззрений. Мы выбрали для сравнения это направление как способ выражения своих мыслей, пересекающихся с идеями позитивизма и, в то же время от- личными от них.

Позитивизм -- это, прежде всего, концепция ограниченности познания. К позитивизму тяготеют преимущественно представители специальных наук: математики, социологи, физики, экономисты... Так они пытаются ввести в философию жесткую определённость понятий, однозначность определений, присущую специальным наукам.

Как самостоятельная мысль, указывающая на существование пределов в методологии познания, позитивизм не вызывает возраже- ний. Однако "дьявол кроется в деталях".

Позитивизм не грешит излишней самоуверенностью, как клас- сический материализм. Между тем, в вопросе о противопоставлении мышления объекту, позитивист считает себя наиболее последователь- ным материалистом. Позитивист утверждает: он априори знает, что знать можно, а что -- нельзя, что есть знание, а что -- иллюзия знания и т.п. Тем самым позитивизм смыкается с субъективизмом. Иными словами, позитивизм -- вовсе не то, что это направление о себе вооб- ражает.

Мысль не равна объекту (на чем настаивает позитивизм). Это очевидно. Но также очевидно, что мысль может соответствовать объ- екту, быть его отпечатком, слепком (Аристотель). Вопрос в том, мож- но ли установить степень истинности мышления, сравнивая его с реальностью? Кто должен заниматься таким сравнением? (В выявле- нии этих проблем -- заслуга позитивизма). Для разнородной пары объект--мышление сравнение невозможно. Можно сравнивать между собой только два мысленных образа, сгенерированных одним и тем же мозгом: "образ объекта и образ мыслей об объекте". Например, впол- не поддаются сравнению такие разнородные вещи, как некое строение и его чертежи и т.п. Здесь важно, что понятие отображения включает в себя также механизм перехода от десигната к денотату: не просто

"восковой отпечаток", но и способ его получения и т.п. Вообще, чтобы утверждать, что нечто существует, вовсе не обязательно знать, как оно возникло. Это два самостоятельных вопроса.

Еще один конёк позитивизма -- концепция фаллибилизма (Ч.С. Пирс). Согласно идее, наука приближается к истине, как целеу- стремленный путник к отдаленной горе. Эта идея ведет к парадоксу: наука изначально знает о том, о чем только собирается узнать. В дей- ствительности человечество не знает, к чему оно движется. Историче- ская направленность развития мирового сообщества не прогнозируе- ма по своему понятию, хотя кажется иначе. Нюанс же в том, что о на- правленности процесса познания философия узнаёт ретроспективно и безосновательно пролонгирует феномен направленности на будущее.

Пусть нельзя приблизиться к тому, о чем ничего не известно, однако, сравнивая старое с новым, можно исправить прежнее пред- ставление о мире. Человеческая мысль постоянно продуцирует нечто новое, из которого иногда удается выбрать более полезное. (При этом новое, как известно, не обязательно лучше старого).

С идеей исторического движения в никуда вполне согласует- ся, казалось бы, фантазия (утопия) О. Конта о наилучшем устройстве общества. Он предлагал оставить структуру общественных связей не- изменной, а изменить самих людей, точнее -- их отношение к сво- им обязанностям. Казалось бы, Конт продвинулся "дальше" своих

предшественников-утопистов. Он уже не предлагал формулу обще- ства, наилучшую на все времена, но предлагал создать общество, кото- рое бы наилучшим образом самоулучшалось. Таким образом, Конт не отказался от оптимизационных фантазий, но сместил их логически.

Но порок всех утопий не в безудержной фантазии их авторов и не в отсутствии способа их реализации, и, даже, не в конечности соци- альной цели. Их порок -- в идее "научной оптимизации". Оптимиза- ция не бывает нейтральной, а значит и научной. Она может быть толь- ко заинтересованной. (В. Ленин, казалось бы, вышел из затруднения, провозгласив целью коммунизма интересы большинства. Однако ни содержание этих интересов, ни сам выбор целевого объекта не являют- ся и не могут являться результатом научных построений).

Здесь заметим, что излагать свое видение идеального общества (нормативный взгляд) куда проще, чем ответить на вопрос, как оно "са- моорганизовывалось" до сего времени (точка зрения исследователя). Тем не менее, настоящая сложность заключается в том, чтобы задаться именно таким вопросом, вопреки бытующим представлениям о том, что структура и способ функционирования общества самоочевидны.

Конт, осознавая сложности постижения исторического про- цесса, видел выход из ситуации в отказе от детерминизма, как объ- яснительного принципа. Конечно, концепция детерминизма имеет ограничения (как и всякая иная), однако элиминация и подмена ее дескриптивной моделью лишь сужает угол философского виденья. Вопросы "От чего происходит?" и "Как происходит?" -- это в действи- тельности один и тот же вопрос. Нельзя ответить на второй, не ответив на первый. (Можно, однако, предположить, что Конт, отказываясь от поиска причин, в действительности имел в виду отказ от произвольно- го, спекулятивного толкования социальных явлений).

Раздел 13. ВЕЗДЕСУЩИЙ АНТРОПОЦЕНТРИЗМ Материализм или антропоцентризм?

Человек "осознал" свою исключительность на волне успехов цивилиза- ции. Но оказалось, что мышление присуще даже насекомым. Поэтому сакраментальный вопрос гносеологии: "Что первично?", -- касается не только человеческого мышления. Так что забудем на время человека и возьмем, например, черепаху.

Мозг черепахи соткан из атомов, как и все земное и многое вне- земное. Означает ли это, что, материя первична по отношению к чере- пашьему мышлению? Ведь атомы возникли, казалось бы, прежде того, как проявили себя в черепашьем мышлении. Или они могли возник- нуть сразу как тело черепахи? Или атомы (в том числе в составе чере- пахи) возникали и исчезали бесчисленное множество раз? Как видим, вопрос первичности материи или мышления вырождается в вопрос о первичности хаоса или структуры. При положительном ответе на во- прос идея первичности материи устраняется: структура столь же пер- вична, как и хаос.

Раз нет абсолютного начала (с чем, впрочем, не согласна космо- логическая теория "Большого взрыва"), то не может быть и абсолют- ного разделения на первичное и вторичное, а значит, бессмысленно противопоставлять материю мышлению. Эта относительность означа- ет, что должна также существовать такая система отсчета, в которой материя есть отпечаток процесса мышления, а не наоборот.

Человек всегда имел дело не только с прямым, но и с обращен- ным феноменом, порой не понимая, что отпечаток мышления -- это то, что обычно называют искусственным образованием.

Все что существует, когда-то возникло (возможно, многократ- но), то есть был период, когда оно не существовало. В этом смысле мышлению земной черепахи предшествует какой-то вид материи, а ему -- еще что-то. С другой стороны, ничто не может возникнуть из ничего. Выходит, что все наличествующее, так или иначе, существова- ло всегда? Здесь отметим такое.

1. Само понятие возникновения (превращения, изменения) означает, что раньше этого не было. Неважно, чего не было -- бесфор- менной материи или структурированной (содержания или формы). Поэтому высказывание: "Нечто возникло из ничего", -- тавтологично.

2. В то же время все новое содержит в себе момент старого (ин- вариант), то есть неизменного. Только по отношению к неизменному можно определить новизну возникшего. Инвариантом, в частности, может служить мысленная память.

Антропоцентрические циклы науки

Обратимся к истории космогонии. В космогонии К. Птолемея астроно- мия усматривает геоцентризм, а философия -- антропоцентризм, ибо Земля -- обитель человека. Хотя центром вселенной считалась Земля, но по сути им был наблюдатель. Таким образом, в идее геоцентризма реализован принцип Протагора: "Человек есть мера всех вещей".

Преодолев геоцентризм, Н. Коперник, казалось бы тем самым преодолел и антропоцентризм: ведь на Солнце люди не живут. Одна- ко так кажется только на первый взгляд. Человек просто переместил центр своего сознания со своей Земли на свою же солнечную систему.

Когда в 18 веке У. Гершель открыл нашу галактику (Млечный Путь), а Р. Шёдель в 2002 году -- ее центр (район звезды "Стрелец А со звездочкой"), стало ясно, что Земля движется по спирали вокруг него, тогда как в гелиоцентрической модели орбита Земли описывает эл- липс вокруг Солнца. Здесь научная мысль в очередной раз преодолела антропоцентризм и опять -- лишь частично: ведь речь идет о нашей галактике, а не какой-либо иной.

Наконец, в 1924 году Э.П. Хаббл открыл существование иных звездных скоплений (галактик). Это открытие позволило предполо- жить существование еще большей структуры -- Метагалактики,-- ко- торая тоже должна вращаться. Это, в свою очередь, означает, что ор- бита Земли может иметь еще более сложную, запутанную форму и т.д. Но гипотетическая Метагалактика опять наша, из чего, подчиняясь принципу антропоцентризма, астрофизики решили, что Метагалак- тика есть единственная вселенная.

Аналогичный эффект живучести антропоцентризма обнару- жим, если обратим взгляд вглубь материи. Кажется, что отдельная мо- лекула вещества движется в рамках, доступных образному восприятию человека (вправо, влево, по кругу...), хотя мы ее не видим, не слышим и не ощущаем (но иногда можем обонять). При этом мы не осознаем, что, будучи связанной с Землей, "в действительности" она движется по запутанной траектории, представить которую человек не в состоянии. В отличие от молекулы, свет мы видим и ощущаем его тепло, но все попытки связать его структуру с человеческим восприятием остаются безрезультатными. Оказалось невозможным создать целостный образ электромагнитной волны, однако удается "очеловечить" изолирован- ные фрагменты модели световых лучей (механические, графические, алгебраические). Как видим, вообще обойтись без очеловечивания нельзя.

А как постигается социальная структура "царей природы"? Ока-

зывается, "загадочные" общественные отношения между людьми -- не

столь уж уникальный (читай: антропоцентричный) феномен. Чтобы это доказать, достаточно провести сравнение с "общественными" жи- вотными.

Общественные отношения в той или иной форме присущи подавляющему большинству видов животных (от полипов до птиц и млекопитающих) и, даже, растениям (вереск, земляника, голубика, спорыш, сосна...). Современная этология различает виды обществен- ной жизни животных:

одиночная семья;

колониальное поселение семей;

общее гнездо для многих самок;

общество с устойчивым разделением функций. (Это колонии муравьев, пчел и ос. Колония может состоять из одной семьи или включать несколько семей. Имеет место разделение функций по виду деятельности как между самцами, так и между самками, а также по возрастному критерию);

общество физиологического обмена. (Это популяции с вегета- тивным размножением (например, сифонофоры), где каждая особь становится лишь одни из органов большого организма);

стая (эквипотенциальный и лидирующий типы);

стадо (лидирующий и доминирующий типы; прямая и иерар-

хическая форма отношений) и пр.

Примечательно, что сложность отношений не коррелирует с уровнем сложности строения живого существа. Человеческая популя- ция использует все известные виды общности, встречающиеся в живой природе. Однако отметим, что только в последнее время человечество стало осваивать такой вид общности, как механизм физиологического обмена. Речь идет о пересадке человеческих органов, искусственном оплодотворении и "производстве" потомства от трех родителей. (Та- ким образом, то, что изнутри казалось только естественнонаучным от- крытием, на деле оказалось коренным изменением общественных от- ношений).

В социологии, как и области естественных наук, антропоцен- тризм служит синонимом узости взгляда. Но кто может предложить модель мира, свободную от антропоцентризма? Поэтому антропоцен- тризм в науке следует воспринимать не как статическую данность, но как стремление его преодолеть.

Антропоцентризм и учение об адаптации

Что такое адаптация? -- Это целенаправленная изменчивость организ- ма в течение жизни особи и передача накопленной приспособитель- ной информации следующему поколению. Но ни того, ни другого в природе не наблюдается. Даже человек использует для приспособле- ния растений к окружающей среде перекрестное скрещивание, а не привыкание их к погоде etc. Но это не могут быть случайные действия. Человек изначально должен предвидеть результат, к которому стре- мится.

Отсюда обратимся к иной -- стохастической -- гипотезе при- способляемости. Идея зиждется на представлении о том, что приро- да занимается случайным перебором бесчисленного множества воз- можных вариантов формообразования. Но ведет ли перебор к цели? Для положительного результата каждый акт перебора должен быть сопоставлен с наперед заданными условиями и отвечать на вопрос:

"годится -- не годится?". Таким образом, природе вменяют план раз- вития. Вопрос случайного перебора доступных вариантов того же по- рядка, что и задача об обезьяне, воспроизводящей наугад трагедию У. Шекспира. Ответ, как мы показали, отрицательный: случайность, как раз означает невозможность создания оптимума.

Однако можно предположить алгоритм, имеющий иные по- следствия. Если случайные флуктуации происходят на фоне конку- ренции между особями, то побеждают те, кто случайно лучше "при- способился". Когда этот процесс происходит непрерывно, то адапта- ция носит не оптимизационный (стремление к наилучшему), но срав- нительный характер, согласно принципу: "лучше, чем было". Такой механизм приводит к великому разнообразию живой природы, что наблюдается в действительности. Речь может идти лишь о сравнитель- ной устойчивости той или иной популяции. Более адаптированной к окружающей среде принято считать ту популяцию, которая способна просуществовать более длительное время.

Учение об адаптации (эволюция по Ч. Дарвину) сводится к утверждению, что к настоящему моменту вся биосфера уже приспосо- билась к окружению (и "притерлась" внутри себя) наилучшим образом. Если принять оптимизационную концепцию, то получится, что мы живем в удивительное время, когда все организмы уже приспособи- лись к своим экологическим нишам. Тогда возникает риторический вопрос: "А как же раньше существовали эти организмы, не будучи при- способленными к жизни"? -- В действительности сам момент адапта- ции есть акциденция в бесконечной последовательности событий.

Еще одним атрибутом адаптации служит однонаправленность

(необходимость -- в философской терминологии) исторических про- цессов. Согласно этой идее, все популяции растений и животных, в том числе человека, процессируют сами по себе только в сторону большей приспособленности, тогда как крах популяции может на- ступить лишь по причине внешнего воздействия. Здесь в одном ряду идеологов оптимизационной адаптации стоят: дарвинисты, утописты- социалисты 18--19 веков, марксисты и ленинцы...

Антропоцентризм принципа адаптации выражается в навязы- вании природе (в том числе обществу) сразу двух антропоморфных функций: телеологичности и аксиологичности.

Антропоцентрические категории: аксиология и телеология

Телеология включает аксиологию, а последняя подразумевает пер- вую. Когда, например, удается нечто ранжировать по их ценности, то получаем базу для выбора цели. Иначе рациональный выбор цели не- возможен.

Допустим, вы придумали новую, ранее неизвестную форму общественных отношений, которая, будучи реализованной, окажет- ся вполне устойчивой. Пусть также изобретен способ перехода от су- ществующих отношений к новым, и он тоже реализуем (то есть весь мир единодушно обрадуется и постарается воспроизвести задуманное вами). Но располагаете ли вы мысленным (логическим) аппаратом, который бы позволил утверждать, что это хорошо или, что это лучше, чем сейчас и для кого лучше, в каком смысле лучше, и в какой период новых отношений станет лучше? Не углубляясь в эту тему, отметим, что существует причина, из-за которой невозможно ответить на дан- ный вопрос. Даже если предположить, что в стационарном (не раз- вивающемся) обществе ответ на этот вопрос возможен, то он заведомо невозможен в нестационарном обществе. В общем случае нет научного определения или доказательства того:

что такое хорошо и что такое плохо;

почему следует выбрать первое, а не второе;

для кого оно должно быть лучше, а для кого хуже.

Обычно принято считать, что многочисленное здоровое и счастливое

население -- это "хорошо", а малочисленное больное и несчастное на-

селение -- "плохо". Правда, далеко не все так считают, а выяснение

общественного мнения по ценностным вопросам есть задача социоло-

гии. Когда же вы исследуете не мнения, но отношения людей к окру-

жающей среде и между собой, то приходится исходить из того, что

природе вещей не присущ аксиологический атрибут. Иными словами,

природа вещей, в том числе природа общества, ничем не обязана человеку.

Между тем, аксиологический налет имплицитно покрывает, казалось бы, вполне научные исследования. Достаточно упомянуть та- кие формы общественных отношений, как рабство, крепостничество, людоедство или промискуитет, и объяснять больше ничего не придет- ся: ясно, что это "плохо". Так например, объявив фашистский режим тождественным военной агрессии или рабовладельческому укладу (Ф. Хайек), вы тем самым заклеймили его,... но не объяснили. Вы не объяснили возникновение режима и его гибель, сущность, характер распространения и пр. (На сегодняшний день в мире насчитывается 27 миллионов рабов, что никак не связано с фашистскими режимами).

С аксиологических позиций следует, что работорговля хуже, чем передача в аренду наемных работников (современный аутстаф- финг), а долговое рабство хуже, чем наем на работу по приказу "царя- голода" и прочая бессмыслица.

К теме полезности и целеустремленности относится так называ- емый "инстинкт самосохранения". Обычно инстинкт самосохранения, или, в более широком смысле, "борьбу за существование" трактуют как некий закон жизни, безусловную необходимость, которая, однако, может иметь исключения в виде непротивления судьбе и суицида. В то же время само существование подобных исключений должно навести на мысль, что инстинкт самосохранения -- это не закон, но некий жиз- ненный потенциал. Если он снижен в результате психического заболе- вания или истощен внешними воздействиями, то снижается интерес к жизни или возникает непреодолимое отвращение к ней. Напротив, боязнь смерти, отвращение к ней и т.п. есть проявление высокого жиз- ненного потенциала, контрастирующего, порой, с тяжелым пораже- нием организма или с фатальностью сложившейся ситуации.

В конце заметим: понятия "исторический прогресс" и "разви- тие" имеют аксиологический и телеологический оттенки, а значит, они антропоморфны, то есть ненаучны.

Раздел 14. О ЕДИНСТВЕ И ЕДИНСТВЕННОСТИ МИРА Определения

Принцип единства материи формулируется так: "Всегда найдется та- кой уровень рассмотрения, на котором взаимопревращения вещей не- различимы". Так, на атомарном уровне наш читатель способен с рав- ным успехом превратиться в Александра Македонского, Ксантиппу или нильского крокодила 4-го тысячелетия.

С другой стороны, все, что человек воспринимает, объединено этим самым восприятием. Нет необходимости доказывать единство воспринимаемого человеком мира, поскольку он воспринимаем. Но из этих соображений следует, что не воспринимаемый нами мир мо- жет быть вовсе не единым, то есть состоять из несвязанных между со- бой случайностей. Однако человек этого знать не может...

Чтобы разобраться в противоречии, зададимся модальными вопросами. Может ли этот очевидно разнообразный мир быть еди- ным, и в каком смысле? Для любого ли разнообразия можно отыскать некий инвариант?

1. Если бы мы были уверены, что все состоит из атомов, то тем самым признали бы единство мира (разумеется, в указанном смысле). Но известно, что мир состоит из частиц, меньших, чем "элементарные"

-- кварков и паракварков. Но и это знание исторически преходящее. Таким образом, инвариант выскальзывает из рук. Поэтому подойдем к вопросу с другой стороны. Под единством мира будем подразуме- вать не действительность, а объективную возможность и человеческую способность под любое многообразие (вещное или процессуальное) находить материальные или понятийные инварианты. В этом смысле единство мира зависит от возможности объединить его разнообразие.

"Вся философия есть не что иное, как изучение определений единства" (Г.В.Ф. Гегель, "Философия религии"). (Вся философия Гегеля есть по- иск минимального числа факторов, с помощью которых может быть определено все многообразие мира).

2. Обратимся к понятию единства мира по признаку связно- сти вещей (явлений). При таком подходе единство мира может иметь разный смысл. В одном смысле, единство определено жесткой связью элементов мира (например, галактическое скопление звезд), в другом

-- единство обнаруживаем только в мышлении (например, множество звезд типа "белые карлики"). В одном случае вселенная едина "в дей- ствительности", в другом -- "в понятии".

3. Третье определение единства связано с логикой мышления:

"Допустимо ли мыслить существование еще одного мира, ни в чем не

подобного нашему, не познанного и такого, который никогда не будет

познан"? Раз спросили, значит можно. В таком случае мир не един. Возникает неразрешимое противоречие.

Конечные и бесконечные модели мира

Заметим, что модель конечной вселенной -- система открытая, а про- тивоположная модель (вечная и бесконечная вселенная) есть абсолют- но закрытая система. Какую модель выбрать (возможно, их смесь), зависит от целей исследователя и решаемых задач, но астрофизика утверждает, что реальность дана в виде открытой системы... У фило- софии нет оснований ни отрицать, ни подтверждать астрономические измерения и космогонические теории пока они не затрагивают теорию познания. Нет оснований отрицать теорию, согласно которой нынеш- ний космос возник 13.8 млрд лет тому назад почти из ничего. Но какое отношение нынешний космос имеет к понятию вселенной? -- Этот вопрос астрономия не ставит, но с апломбом постулирует тождество расширяющейся части видимого космоса (пусть, не только видимого, но конечного, единого и единственного) с философским понятием все- ленной. Мы не отрицаем взгляд философов от физики, но полагаем, что он достоин обсуждения.

Закрытая система не имеет ни причин возникновения, ни целей изменения, и, в то же время только для неё возможно сформулировать фундаментальные законы, которые сами ни от чего бы не зависели. (В частности, инерциальное движение и равноускоренное движение под действием силы тяжести -- это примеры закрытых систем).

Напротив, открытая система познаваема и каузально, и телео- логически, однако в ее рамках могут быть сформулированы лишь за- кономерности, то есть нечто условно и временно устойчивое.

Признак конечности некоего множества предполагает, что за ним что-то еще есть. Напротив, за бесконечностью нет ничего. Так, если полагать, что вселенная не имеет начала, то тем самым предпо- лагается, что звезды существовали всегда (в той или иной форме), и отсекается вопрос: "Что было до того, когда ничего не было"?

Согласно теории "Большого взрыва", конечная вселенная воз- никла из ничего, но не сразу, а спустя доли секунды ("планковская эпоха"). Постначальный период, когда не действуют законы природы, есть представление фантастическое, философское, возможно адекват- ное реальности прошлого. Учитывая неопределенность момента, все- ленная вполне могла прийти в постначальное состояние разными пу- тями, например в результате "схлопывания" большой вселенной, а не возникнуть из ничего и т.п.

Заметим также, что бесконечность некоего множества не обяза- тельно предполагает неизменность наличного качества. Например, пред- ставление о бесконечном числе звезд вовсе не означает, что вся вселен-

ная заполнена теми самыми звездами, которые мы видим. Это могут быть "черные дыры", пылегазовые облака и все, что угодно. Бесконеч- ное деление атомного ядра на все боле более мелкие частицы вовсе не подразумевает, что все эти частицы будут в чем-то похожи на уже из- вестные и т.д.

"Ничто", из которого, согласно теории "Большого взрыва", возникла наша вселенная, не предполагает, что за ним кроется много- кратное повторение вселенных, подобных нашей. "Ничто" есть эпи- стемологическая бесконечность, за пределами которой ни физика, ни философия ничего не знают.

Можно измерить или теоретически оценить диаметр всего пространства, включающего звездные системы и пустоты (как это де- лает астрофизика), но нельзя экстраполировать внутренние представ- ления на вселенную. Дело в том, что наш мегамир можно наблюдать только изнутри, а понятие вселенной формируется так, как будто на нее устремлен взгляд извне, и этому она не может быть ничем иным, кроме абстракции, будь это сказано в философском, антропоцентри- ческом, астрофизическом или любом ином смысле.

То же, в принципе, касается и такой области знаний, как кван- товая физика. Здесь у исследователя есть только одно направление из- учения: от макромира в микромир. Он может детально изучить пере- ход от макроявлений к микроявлениям, но выйти за пределы микро- мира вглубь он не может, поскольку его глубина неизвестна, а значит, не может иметь целостного представления о микромире. Поэтому микромир -- эта "микровселенная" -- такая же абстракция, как и "ма- кровселенная".

Ограниченность и мощь философских возможностей в позна- нии вселенной можно оценить, если представить видимою часть все- ленной как часть пуговицы на пиджаке великана. И наоборот, можно представить такой уровень миниатюризации, в пределах которого на поверхности элементарных частиц (уже известных или еще не откры- тых) процветает разумная жизнь -- аналог земной.

О единстве природы

Целостность (единство) природы состоит, на наш взгляд, во взаимо- проникновении трех ее сущностей-абстракций: тяжелой материи, ор- ганизации и процесса. При этом понятие пространства входит в кате- горию организации, понятие времени -- в категорию процесса и т.д. (Здесь мы исходим из современных научных представлений, которые, как известно, меняются).

Тяжелая материя -- то, что имеет массу: физические тела и фи-

зические поля. Физические тела (вещи) имеют форму, а поля -- направ- ление и потенциал (К. Гаусс). В то же время им присущи определенная фактура и взаиморасположение, что является моментами организации. Кроме того, вещи и поля перемещаются, изменяются, превращаются и т.д., то есть процессируют.

Со своей стороны, процессы имеют собственную организацию, отображаемую в форме законов природы или ее закономерностей (темпо- ральность) и т.д.

Высказанные представления не столько являются определения- ми природы вещей (что покрыто мраком человеческого неразумения), сколько взаимоопределением выше названных понятий.

А что сказать о противоположности между тяжелой материей и пустотой? Ведь одно понятие приобретает смысл только лишь бла- годаря другому. Однако пустое пространство физической наукой не обнаружено. Претендующий на эту роль вакуум принято считать суб- стратом гравитации и вместилищем иных физических полей. Иными словами, пустоту не обязательно понимать как Абсолют. Так, вода есть нечто более пустое, чем земля, а воздух -- более пустое, чем вода и т.д. По аналогии, если чистый вакуум (не эфир) допустимо считать некой сплошной средой, способная изменять свою геометрию, то должно су- ществовать нечто более пустое, чем вакуум и т.д. (Пустоту астрофизи- ка понимает как неотъемлемую часть вселенной).

Теперь остановимся на понятии времени. Физическое время состоит из двух симметричных периодов: бесконечного прошлого и бесконечного будущего, что согласуется с принципом единства приро- ды. Однако в современной космологической теории "Большого взрыва" прошлое конечно, а пределы будущего не определены. Асимметрия времени отрицает единство природы.

В обыденном восприятии время состоит из трех периодов: бес- конечного направленного прошлого, конечного ненаправленного на- стоящего и бесконечного направленного будущего. Отсюда ясно, что обыденное время состоит из разнокачественных периодов, чем также отрицается единство природы.

Помимо сказанного, концепция целостности мира исключает одновременное или разновременное сосуществование нескольких все- ленных, никак не связанных между собой. Невозможно мыслить целост- ность мира отдельно сегодня и отдельно завтра. Мир целостен, будучи по- нятым как единое во все времена. Мир сейчас существует во всем своем прошлом и будущем. Такой взгляд снимает противоречие "несуществу- ющего настоящего", представленного мгновением между прошлым и будущим, то есть временным промежутком нулевого размера.

С другой стороны, сегодняшнее не может полагать завтрашнее

всецело (иначе мир состоял бы из одного "сегодня", точнее -- из безвре- менного мгновения), но должно частично предполагать его (иначе мир состоял бы из изолированных временных отрезков).

Не только настоящее есть частичная причина будущего, но и буду- щее, коль скоро оно неотвратимо и прогнозируемо, может стать причиной настоящего. Не только прошлое -- причина настоящего, но и ограниченное настоящее -- (о, ужас!) причина бесконечного прошлого. (Ведь прошлое творилось с учетом перспективы настоящего).

Вышесказанным положением мы никоим образом не хотим

"отменить" понятие времени как принцип однонаправленности (непо-

вторимости), но сомневаемся в его абсолютности.

Истинность этих столь же логичных, сколь неправдоподобных

представлений подтверждается известным фактом: видимые нами

звезды и далекие галактики существуют для нас, для всего земного та-

кими, какими они были в прошлом миллионы и миллиарды лет тому

назад. "Реликтовое" электромагнитное излучение "напоминает" чело-

веку о состоянии окружающего мира, когда не существовало еще ни

атомов, ни звезд, ни планет. В то же время отраженный сегодня Зем-

лей свет дойдет до далеких миров, когда наша планета, погибнет.

Понятие инвариантности есть антипод времени. Инвариант-

ность законов природы также укладывается в принцип временной

целостности мира.

Все, казалось бы, изменяется во времени, но и время не стоит на

месте. То есть понятие изменчивости противоречиво изнутри.

Если вдуматься, то выражение "изменяется во времени" тож-

дественно другому: "изменяется с ограниченной скоростью". Этот

философский вывод коррелирует с физическими представлениями

специальной теории относительности о необходимом существовании

предельной конечной скорости движения, которой в настоящее время

считают скорость света в вакууме.

Однако сама физика пытается выйти за свои пределы. В этих

случаях речь идет о вневременной реальности.

Так, квантовая теория предполагает существование фермионов

-- частиц-близнецов, взаимодействующих между собой мгновенно на

любом расстоянии (так называемая квантовая телепортация "запутан-

ной" пары частиц).

Общая теория относительности не предполагает вообще ника-

ких ограничений для скорости расширения вселенной.

Из сказанного ясно, что традиционные понятия времени и про-

странства, на которых зиждется классическая и современная филосо-

фия, должны уступить место понятиям более адекватным реально-

сти.

Как видит читатель, целостное представление о мире -- это по- пытка втиснуть в определенную форму то, что неопределенно по свое- му понятию, попытка дать законченное объяснение там, где завершен- ность принципиально отсутствует.

В социальной области легко обнаружить моменты, единые для большинства исторических укладов. Единым для разных укладов можно считать управленческий принцип "один ко многим". На хо- зяйственном уровне общим следует считать рынок товаров и людей, опосредованный деньгами etc.

Логика или космология?

Возраст вселенной в очередной раз "окончательно" определен и, по воззрениям астрофизиков, приходящимся на 2015 год, равен 13.8 млрд лет. Бесконечная вселенная и вдруг возраст. Чтобы вникнуть в суть противоречия, следует выяснить, как определяли этот возраст?

Раньше определили возраст некоторых земных пород (4.5 млрд лет) и распространили эту оценку на возраст Земли в целом.

Затем определили возраст некоторых найденных на Земле метеоритов (та же цифра) и распространили эту оценку на возраст Солнечной системы в целом. Затем, исходя из предположений (!) о структуре звезд и процессах, происходящих внутри них, рассчитали возраст нескольких звезд из нашей галактики типа "белые карлики" и

"нейтронные", выбрали из него наибольший (13.8 млрд лет.) и распро- странили это предположение на возраст всего Млечного Пути. Подоб- ные же результаты были получены и для некоторых иных из видимых галактик и перенесены ... нет, не на видимую часть космоса, но сразу на вселенную в целом. Более того, астрофизики, в рамках космологи- ческого учения, утверждают, что, наконец, точно определили диаметр вселенной (даже два: ближний и дальний; причем размер последнего

"вырос" совсем недавно в полтора раза, достигнув 156 млрд световых лет) и почти видят ее окраины.

Тем самым было дано новое, физическое, определение вселен- ной, как некой вещи, имеющей конкретные параметры. Оно отлича- ется от прежнего философского определения вселенной, как наиболее общего и наименее определенного понятия. О чем речь?

Все, что структурировано, что имеет форму, не существует всег- да. И, что не возникло, то и не существует. Всегда существует лишь то, что не сформировано, о чем нельзя сказать: "вот это". В таком смысле вечность материи (и вселенной), как неопределенной сущности, есть чисто эпистемологическая абстракция, не пересекающаяся с физическим пред- ставлением о мире.

Заметим, что только за последние четыреста лет представление астрофизиков о возрасте вселенной изменилось в три миллиона раз в сторону увеличения. Как оно изменится в дальнейшем, неизвестно. Но дело не в низкой самокритичности самой точной науки -- физики. Возраст небесных тел (13.8 млрд лет) имеет смысл, отличный от возрас- та вселенной.

Действительно, планеты и звезды не возникли из ничего: их образованию предшествовала некая форма материи. Более того, про- шлое и нынешнее небесных тел должно иметь некий инвариант, на- пример, неизменную массу или неизменную энергию-импульс. Суть инвариантности заключается в том, что небесные тела всегда можно обратить в первичное состояние. (Именно этот смысл заложен в извест- ных теоремах Э. Нётер о симметрии времени, пространства и пр.).

Напротив, согласно современным представлениям космологии, вселенная возникла из ничего. Понятие же инвариантности утрачивает здесь смысл. Однако нулевая точка, из которой должна была возник- нуть вселенная -- не физическое ничто, но всего лишь математическая абстракция, подобная абстракции нулевой температуры по шкале аб- солютных температур. Физическое существование абсолютного нуля отрицают. Однако известно: чем "ближе" температура физического тела к абсолютному нулю как физическому пределу, тем глубже про- являет себя микромир с его необычными и бесконечно разнообразны- ми свойствами. Термин "ближе" был взят в кавычки потому, что при- ближаться к абсолютному нулю можно до бесконечности... Подобным образом могла бы сжиматься вселенная: бесконечно приближаться к точке своего "возникновения", не достигая ее.

Но вернемся к проблеме единственности. С легкой руки неко- торых астрофизиков такое предельно абстрактное понятие, каковым является вселенная, было элиминировано как образ мира и редуциро- вано до уровня зримого космоса.

Первым из них принято считать Ж. Леметра -- бельгийского священника, астрофизика и математика, автора теории "Большого взрыва" (1927 г.). Ж. Леметр предложил определять возраст вселенной путем деления расстояния от Земли до удаленных галактик на скорость расширения видимой части пространства. Результат оказался намного меньше возраста Земли. Несмотря на очевидный провал его концеп- ции (по сути, деистической, которую, выдвигал еще И. Ньютон), она не была отвергнута астрофизикой. Дальнейшие усилия астрофизиков были направлены на уточнение возраста вселенной. То обстоятельство, что абстракцию вселенной свели, между делом, к видимой части кос- моса, прошло незамеченным. Согласно нынешним представлениям, вселенная есть нечто ограниченное и расширяющееся, однако вне ее

границ ничто существовать не может, даже пустота.

Между тем, чтобы распространить некоторое свойство на всю

вселенную, необходимо было сначала представлять ее как таковую.

Ее сначала следовало мыслить как нечто конечное и ограниченное, а

уж потом распространить на нее конечные характеристики времени

и пространства. Иными словами, имеем весьма распространенную

ошибку постулирования основания.

Очевидно, что результаты локальных измерений нельзя распро-

странять не только на вселенную, но и на достаточно большую область

космоса. Тем не менее, в сказанном нет ничего удобного, чтобы отри-

цать (равно, как и подтверждать) теорию "Большого взрыва". Филосо-

фия лишь считает, что эту теорию, как и все прочие тории о природе

вещей, равно как и "законы природы" нельзя распространять на об-

раз вселенной. В противном случае, отрицается историзм и условность

научного познания. Ведь получается, что именно теперь (в очередной

раз!) было открыто нечто такое, что останется неизменным в веках.

С другой стороны, сама возможность перенесения любого свой-

ства или закона природы на "всё", на весь мир, должна предполагать,

что он существует, существует как "всё". Таким образом, "знание" о

существовании всего мира (а не просто мира) должно предшествовать

"перенесению".

Вообще говоря, представление о бесконечности мира есть аб-

стракция от более или менее устойчивого развития науки, на которую че-

ловек время от времени налагает ограничения в виде вновь открытых

явлений и законов природы. В итоге, все говорит о нераздельности

гносеологии и онтологии.

Здесь, однако, имеем тонкость. Если можно мыслить вселенную

бесконечной, то в том же смысле можно мыслить вселенную простран-

ственно ограниченной, некогда возникшей и движущейся к своему

концу. Недопустимо лишь искать этому доказательства. В обоих слу-

чаях представить ее как целостное образование невозможно, но мож-

но постичь отдельные характеристики. Чтобы мыслить вселенную до-

казуемой необходимо самого себя считать в информационном смысле

больше вселенной, будь она бесконечной или конечной.

Известна эпистемологическая модель необъяснимого механиз-

ма, называемая "черным ящиком". Исследователь видит, что проис-

ходит вне ящика, как "оно" работает, но не может увидеть, что проис-

ходит внутри. В тоже время, любая определенность, отказ от спекуля-

тивного мышления ломают модель бесконечности. Так вот, ограничен-

ность вселенной вводит представление о "белом ящике". Субъект видит

все, что происходит внутри, но что происходит вовне, ему не доступно.

Но можно вообразить, "как оно могло бы быть".

Относительность понятия "единство"

Современной физике известно много видов условно элементарных ча- стиц ("кирпичиков" мироздания), однако единой частицы -- основы основ -- не обнаружено. Таким образом, говорить о единстве мира в физическом смысле не приходится: не может существовать единства, поскольку его носитель не обнаружен. Вселенная (бесконечная или ко- нечная) по своему понятию состоит из бесконечного (или конечного) разнообразия микрочастиц, свойств, сил, явлений... Такая вселенная не может быть единой по определению.

Астрофизика же утверждает, что ограниченная вселенная усреднённо должна быть и является однородной, то есть не может со- стоять из изолированных вселенных (метагалактик) разной природы. Иначе говоря, конечная вселенная предполагается единой.

Но обратимся к понятиям конечного и бесконечно как таковым. Понятие конечного не первично, но появилось как антипод понятия бесконечного. Вещь бесконечна лишь в понятии и конечна в наших ощущениях. Конечная вещь бесконечна в человеческом познании.

Отказавшись от модели бесконечной вселенной, астрофизика предлагает якобы конечную модель мира. Но если разобраться, миру вменяют лишь моменты ограниченности: конечный "диаметр" (при отсутствии границ в четырехмерном псевдоевклидовом пространстве), конечное время существования и конечную скорость внутреннего рас- ширения. Очевидно, что речь идет не о конечности вселенной в целом, а о конечности некоторых ее свойств (параметров, определений), которые пре- жде считались неограниченными.

Самое интересное, что размеры (и другие параметры) конечной вселенной столь велики, что делают представление о ней неотличи- мым от представления о вселенной бесконечной. При этом философия стала сознавать, что, отождествляя ограниченность познания с огра- ниченностью пространства и времени, она подменяет эпистемологию онтологией.

Благодаря достижениям специальных наук, становится ясным, что создать адекватный образ вселенной (конечной или бесконечной), аналогич- ный образам повседневной жизни, человеческому мышлению не под силу.

Но тогда, зачем философии понадобилась бесконечность? Во- прос риторический. Бесконечна ли вселенная или просто очень вели- ка, в любом случае познание человека никогда не приблизится к аб- солютной истине. При этом, однако, историческое движение науки к истине имеет единое направление (в среднем, "по вероятности"), хотя неоднократно наблюдалось движение вспять. (Например, в "темные

века" раннего средневековья в Европе, в отличие от Востока, была уте-

ряна сама способность понимать науку).

Резонно задаться вопросом: "Является ли этот спор пустым или

где-то его решение сталкивается с практикой"? -- Пусть существуют

сферы человеческой деятельности, где различия в образе мышления

не имеют практического значения. Но для развития науки образ мыш-

ления имеет первостепенное значение. Так, без открытия, сделанного

Н. Коперником в 16 веке, невозможны были бы полеты в космос, на-

чавшиеся в 20. Но это, так сказать, непосредственное влияние. Однако

значительно более важным было опосредованное влияние на науку

нового способа мышления, позволяющего создавать фантастические

образы, противоречащие очевидному. "Принимая в соображение, какой

нелепостью должно показаться это учение, я долго не решался напеча-

тать мою книгу", -- писал Н. Коперник и в итоге продемонстрировал

последующим поколениям ученых, что очевидность относительна, а

наука -- не догма.

О единственности мира и общества

Что воистину следовало бы считать единственным, так это бес- конечную вселенную, ибо то, что имеет границы, тем самым порожда- ет множественность.

С другой стороны, известны примеры существования множе- ства бесконечностей. Так, бесконечными являются многочисленные ряды чисел: натуральных, целых, рациональных, действительных, комплексных, трансфинитных, простых... (Причем, только натураль- ные числа представляют бесконечный ряд, состоящий из однородных элементов. Любой другой ряд чисел, как и вселенная, состоит из раз- нородных элементов).

Могут возразить, что числа, тем более бесконечные, -- скорее мысленные объекты, а не естественноприродные. Но любые объекты, определенные как конечные или бесконечные, суть абстракции, плод познающего мышления. Конечность вещи не учитывает ее внутрен- нюю бесконечность. Бесконечность вещи непостижима по определе- нию и, кроме того, абстрагируется от конечности элементов, ее состав- ляющих.

Посмотрим, как изменялось представление о единственности мира в историческом плане.

В древности единственной считали геоцентрическую систему мира -- землю, накрытую хрустальным куполом.

Затем единственной стали считать гелиоцентрическую систему, состоящую из солнца и планет. (То, что небо покрыто миллионами

солнц, вокруг которых вращаются невидимые планеты, стало известно сравнительно недавно).

Затем единственным стало принято считать Млечный Путь, ко-

торый отождествляли с вселенной.

В наше время единственной считают уже видимую часть космо-

са, которую, опять-таки, отождествляют с вселенной.

Как видит читатель, только человек узнаёт что-то существенно

новое, так сразу появляется искушение признать его единственно пра-

вильным и единственно возможным.

Обратимся к социуму. Единственно возможным (устойчивым,

достойным человека, способным улучшаться и т.п.) обычно призна-

вали господствующий социальный уклад: патриархальный, рабовла-

дельческий, феодальный, буржуазный... Первый серьезный удар по

такому мировоззрению был нанесен работами социалистов-утопистов,

хотя редкие случаи религиозно-коммунистической практики извест-

ны издревле.

Раздел 15. СТРУКТУРНОСТЬ БЫТИЯ Понятие структуры

Структура есть одна из моделей реальности, представленной в виде графа с разнокачественными вершинами и разнокачественными дуга- ми.

В общем случае структура есть разнообразие, которое может быть как-то формализовано (не обязательно с помощью теории гра- фов). Формализация позволяет вводить категорию сравнительной сложности. Например, спиралевидное движение раскладывается на множество траекторий в виде окружностей, а серию неправильных ко- лебаний можно разложить в гармонический ряд (Ж.Б.Ж. Фурье). (Это примеры моделирования непрерывных процессов дискретными со- бытиями и дискретными связями между ними, что, опять-таки, мож- но представить в виде графа).

Здесь заметим, что движение как таковое не обладает опреде- ленной, имманентной ему структурой: вид структуры будет зависеть от произвольно выбранной системы отсчета. Так, траектория Луны во- круг Земли имеет форму простого эллипса, а вокруг Солнца -- форму спиралевидной циклоиды, а вокруг центра Млечного Пути -- спирали в спирали и т.д. Значит, траектория Луны может быть смоделирована разными по сложности структурами.

Представление о мире не сводится к структуре, но представ- ление о структурности мира -- один из способов его познания. Этим наша позиция отличается от концепций структурализма и постструк- турализма, объясняющих все сущее той или иной формой структуры. Наш метод, вообще, не объяснительный, но познавательный.

Сложность структуры

Меру различия между структурами называют сложностью. Сложность

-- это свойство структуры объекта состоять из определенного числа

элементов и связей между ними. В общем случае, сложность -- вектор

количественной характеристики структуры-графа, как-то:

а) общее число вершин;

б) номенклатурное разнообразие вершин;

в) число дуг;

г) номенклатурное разнообразие дуг;

д) градиенты вершин как число дуг, входящих и сходящих из

вершины и пр.

Исходя из определения структуры, сложность можно измерять

по каждому из показателей. В качестве примера, сравним структуру,

представленную огромным множеством несвязанных между собой звезд типа "белые карлики", со структурой металлического каркаса некоего здания. Первая структура сложнее второй только по пока- зателю "общее число вершин". Что касается числа вершин разного вида и числа связей между ними (дуг), сложнее вторая. Так, нельзя утверждать, что структура отдельного предприятия более проста, чем структура народного хозяйства в целом, только на том основании, что государство есть совокупность предприятий и иных субъектов хозяй- ствования.

Тонкость в том, что понятие сложности относится не к реаль- ному объекту, но к его модели. Предел сложности объекта зависит от предела знаний о нем, что носит исторический характер. Из этого определения следует, что модель структуры маленькой бактерии мо- жет превосходить по сложности модель большого организма и т.п. От- сюда, например, представление о человеке как вершине сложности на биосфере Земли кажется наивными.

История познания представляет последовательную смену точек зрения. На каком-то этапе изучаемое явление рассматривают изнутри. Такой точки зрения соответствует модель, представленная сложной и запутанной структурой. Со временем науке удается выйти за преде- лы узких рамок изучаемой темы. Тогда становится ясно, что соответ- ствующая структура есть один из случайных моментов чего-то более общего, что уже не нуждается в множестве частностей, составляющих прежнюю сложность.

На каждом этапе познания модель реальности все более услож- няется, причем время от времени сложные структуры обретают срав- нительно простые формы. Но простота простоте рознь. Если считать, что все гениальное просто, то последовательность гениальных откры- тий должна вернуть человечество к первобытному состоянию.

Общее конкретно

То, что принято противопоставлять единичное общему как конкрет- ное, действительное, непосредственно данное абстрактному -- тому, что существует лишь в наших мыслях, есть любопытное недоразуме- ние. Вы воспринимаете кусок масла как нечто единичное, пока не нач- нете рассматривать его в электронный микроскоп, через который уви- дите, что "действительно" единичными являются молекулы, а кусок мала -- "на самом деле" нечто общее.

Эти рассуждения наводят на мысль, что различение понятий конкретно-единичного и абстрактно-общего относительно и несуще- ственно.

Непосредственное восприятие конкретного и общего в плане их различения зависит от органов чувств. Например, у собаки отсутствует цветное зрение, летучие мыши оснащены ультразвуковыми рецепто- рами, а аппарат ориентации почтовых голубей и перелетных птиц во- обще не известен.

Нужно, в частности, понимать, что возможность разложения бе- лого света с помощью стеклянной призмы на цвета радуги не означает, что белый свет состоит из семи цветов. Если бы зрительный аппарат человека был устроен иначе, он смог бы узреть в радуге всего два цвета или целых двадцать... Так, кусок сливочного масла можно разрезать на кубики или на призмы и т.п., из чего не следует, что первоначально он состоял именно из этих геометрических фигур.

Другое дело расчленение куска масла на молекулы: его нельзя разделить на любые молекулы, но только на определенный их вид. От- сюда в первом приближении можно утверждать, что масло действитель- но состоит из молекул. Почему же в приближении? -- Потому, что молекулы объединены электрическим, гравитационным, внутриатом- ным и, возможно, иными физическими полями, так что кусок масла, хотя бы поэтому, -- нечто большее, чем набор молекул.

Так и общество. С одной стороны, общество есть мысленная конструкция, абстракция, но одновременно и реальность -- целост- ная конкретность. Как и в предыдущем примере, общество есть нечто большее, чем совокупность изолированных индивидов. Более конкрет- ной и определенной сущностью является система, включающая чело- веческую популяцию, помещенную в свою экологическую нишу. И так до бесконечности. Чем большее число связей удается обнаружить, тем вещь становится более определённой.

Структуры типа земной жизни в стратифицированных мирах

Исходя из общего представления о бытии, следует предположить, что

"молекула земной жизни", или ДНК (которая, между прочим, при-

надлежит и неживой субстанции -- вирусу), не есть единственный вид

сложной структуры высокого порядка.

В вершинах графа структуры, отличной от ДНК, могут нахо-

диться иные элементы, например, атомы кремния.

Такая структура могла бы иметь не вид спирали длиною в один

метр (как ДНК), но, например, форму ветвистого дерева. Она могла бы

быть реализована не в макромире, но в границах микромира и иметь

длину в один нанометр (сохраняя уровень сложности ДНК) etc.

В то же время допустимо предположить, что наша метагалак-

тика (которую большинство физиков считают единственно существу-

ющей) -- всего лишь один из многочисленных элементов, одна из то- чек в жизнеподобной структуре более глобального порядка и более высокой сложности и т.д.

В приведенных примерах мы вовсе не пытаемся предвосхитить будущие открытия в сфере аналогов жизни. Это лишь плод чистого воображения, ограниченного уровнем современной культуры. Служат же эти воображаемые примеры для наполнения смыслом тезиса о существовании множества иных структур, равносильных или превос- ходящих по сложности "молекулу жизни".

Постигая глубину живой материи, человек обнаруживает все большую ее сложность. Поэтому сегодняшнее видение биосферы мно- го проще того, что человек обнаружит, возможно, через тысячу лет.

Другое дело, что одновременно с познавательным усложнени- ем биосферы исследователи выявляют некие инварианты, редуцирую- щие реальность. Одним из инвариантов оказалась ДНК. Несмотря на то, что сама она оказалась весьма сложной, но ее сложность в извест- ной мере доступна образному восприятию (в отличие от социума).

Жизненная сила

По логике вещей, жизнь, как и все сущее, не существовала всегда, но когда-то из чего-то возникла, продолжает возникать сейчас и будет возникать в будущем. Земная жизнь возникала из "преджизненного" состояния материи пошагово, все более и более приближаясь к иден- тифицируемому виду. Этим "состоянием" может, например, оказать- ся микроуровень неживой природы. Выходит, что жизнь никогда не была вполне живой, но всегда содержала неживые элементы.

Но никто никогда не наблюдал, чтобы нечто живое возникло из неживого: будь то животные, растения, бактерии или "молекулы жиз- ни" -- дезоксирибонуклеиновая кислота (которую, впрочем, к живым организмам не относят). Поскольку естественная наука не дает ответа на поставленные вопросы, эта ниша знаний заполнена паранаучными представлениями. Первое, что напрашивается для объяснения фено- мена жизни (это болезненное желание объяснить все и вся непремен- но и несмотря ни на что!), должно быть чем-то таким, чему жизнь при- суща как таковая. Отсюда должно было возникнуть представление об особой жизненной (витальной) силе, но не как физической сущности, а в феноменологическом плане.

Жизненную силу представляют или в виде потусторонней кол-

довской субстанции, или в материализованной форме -- в виде "поля",

"излучения" и др.

При этом понятие потусторонности вытекает из представления

о существовании сил природы двух видов: подвластных человеку и не подвластных ему. Возникновение жизни, как мы сказали, не подвласт- но человеку. В свою очередь, неподвластные человеку силы подразделя- ются на естественные (например, внутренние силы Земли, влекущие землетрясения и т.п.) и фантастические, собственно потусторонние, имеющие волю и разум, но не имеющие плоти.

Напротив, философский подход к проблеме не только позво- ляет отделить известное от домыслов, но в ряде случаев демонстриру- ет, что мы знаем несколько больше о предмете, чем думаем. Для при- ближения к пониманию жизни, неотрывному от понимания ее про- исхождения, философия использует понятия структурированности (упорядоченности) и неструктурированности (хаоса) как двух сторон единого целого.

Представление о неструктурированной материи дает однород- ное стационарное физическое поле -- нечто наподобие водной глади. Напротив, структуру имеет всё телесное: атомы и песчинки, молекулы и кристаллы, живая клетка и общество живых организмов...

Исходя из этих представлений, следует, что живое, как нечто структурированное, рядоположно неживому и в этом смысле не может возникнуть из него, но обе формы материи возникают из третьей -- неструктурированной. Ясно также, что явление жизни, как структуры, относительно, то есть должен существовать такой элементный уровень структуры, на котором противопоставление живого неживому утра- чивает смысл.

И действительно, понятие жизни лишается своего смысла уже на атомарном уровне рассмотрения живого существа, ибо здесь вооб- ще исчезает понятие тела: как живого, так и неживого.

Помимо живого и неживого должно существовать промежу- точное -- биоорганическое -- состояние. И действительно, современная наука считает неживыми такие "агенты", как вирусы, вироиды и прио- ны. Однако известны представления, согласно которым вирусы -- про- сто иная форма жизни.

При этом теоретический метод не позволяет ответить на во- прос: "Как возникает живое и что есть жизнь"? Одновременно метод не позволяет отрицать необходимость существования особых причин возникновения и поддержания жизни.

Таким образом, жизненная сила есть одно из проявлений обоб- щенного разума (а не его субстрат) -- феноменологического понятия, отражающего структурообразующее начало живой и неживой приро- ды.

Закрытость и открытость структурных моделей как атрибуты познания

В зависимости от особенностей структуры и цели исследования ее мо-

дель представляют в виде закрытой или открытой системы.

1. Модель закрытой (самодостаточной, полностью изолиро-

ванной) структуры (системы) -- это абстракция, в пределах которой

только и могут быть выявлены инвариантные отношения. Наиболее ти-

пичными инвариантами являются так называемые законы сохранения

(сохранения импульса, момента импульса, энергии, заряда...) и закон

возрастания энтропии со временем. Модель закрытой структуры огра-

ничена по разнообразию вещей и процессов. В ее пределах известны

все силы, явления, вещи, события, происходящие в текущий момент.

В закрытой системе возможно многократное зарождение и

уничтожение жизни типа земной, но со временем жизнь как таковая

должна прекратить существование. На Земле наступление этого собы-

тия ожидают уже через тридцать миллионов лет.

2. В открытой системе анализируемый объект -- это "черный

ящик", внутренняя структура которого недоступна для изучения. Ана-

лизу доступна изменчивость "выхода" из "черного ящика" в зависимо-

сти от изменений на его "входе". Такими структурами в самом общем

виде занимается теория автоматического регулирования.

3. В общем случае определенность структуры (закрытость--

открытость) относительна. Так, структура отдельного предприятия от-

носится к категории открытых, поскольку его деятельность преимуще-

ственно зависит от внешних причин, которые в общем случае не опре-

делены, -- экономической и политической динамики страны и мира.

Однако с точки зрения экономического анализа отдельное предприя-

тие допустимо рассматривать и как закрытую структуру. Для этого по-

ведение рынка и всех его контрагентов следует считать заданным: ста-

бильным или изменчивым, детерминированным или стохастическим,

но во всех случаях целиком оговоренным. Если же полностью абстра-

гироваться от внешних связей, то получим заведомо неистинную, не-

работоспособную модель производства. Если абстрагироваться только

от некоторых связей (условно второстепенных), то и получим условно

осмысленную модель предприятия. Проблема заключается в том, что

уловить ошибку, как правило, сложно, если не задаться целью постро-

ить закрытую модель предприятия, то есть структуру, включающую

внешние связи. Именно с такой ошибкой сталкивается читатель, зна-

комясь с так называемой микроэкономической теорией.

Об устойчивости структуры

в контексте социальных отношений

Чем структура сложнее, тем менее устойчива, при прочих равных усло- виях. Под прочими условиями понимают механизмы выявления случай- ных отношений и закрепление их путем усложнения структур (что в аксиологически-телеологической интерпретации называют адаптаци- онным развитием). Отсюда ясно, что процессы повышения и пониже- ния устойчивости структур должны иметь точку пересечения, пройдя которую, процесс усложнения повлечет снижение устойчивости, воз- можно, катастрофическое.

(Заметим, что усложнение структуры (развитие) понимается как изменчивость, в общем и среднем имеющая ограниченную ско- рость, но в частностях могущая состоять из череды скачков, быстроту каждого из которых невозможно учесть).

Человечество как один из наиболее сложных видов обществен- ных животных является и наиболее устойчивым. Вот сравнение со ста- дом диких животных. Когда кончается корм, гибнет все стадо. У людей не так: гибнет, в худшем случае, большинство, но меньшая часть вы- живает. Пример тому -- сказочное богатство царей, королей, шейхов и т.п. на фоне голодающего населения. Еще пример -- войны, кото- рые обычно воспринимают как акты сокращения человеческой попу- ляции. В то же время война -- это один из механизмов выживания одних за счет других. В критических ситуациях человеческое общество лишается признаков разумности, переходит к самоуничтожению, что указывает на неустойчивость общественного развития как такового. (Например, режим Пол Пота в Камбодже, который не столько сви- репствовал сам, сколько потакал крестьянским мстителям -- "крас- ным кхмерам").

Три свойства социальной структуры

Свойство 1. Общественная структура не самостоятельна. Она часть структуры мира: микро-, макро- и мегамира.

В частности, индивиды (как и популяция в целом) не самосто- ятельно делают открытия, изобретают новшества и реализует их, не являются полноценными субъектами войн, революций, не автономно создают творения искусства, социальные учения и т.п. Человек не сам, якобы "согласно своей природе", накапливает информацию и переда- ет ее по наследству. Нет и нет. Его творчество представляет побочное действие (!) процессов поглощения (от солнца и земли) энергии и из- лучения ее в безмерный космос. Его творчество есть также результат

побочных действий внешней силы (гравитация), импульса (ветер и солнечные лучи), момента импульса (вращение Земли и Солнечной системы), электростатического поля атмосферы и пр., и пр.

Свойство 2. Солнце светит непрерывно и почти стабильно, не предвещая никаких значимых изменений в структуре "солнце -- че- ловеческая популяция". Как же так получается, что у людей время от времени возникают новаторские идеи, что изменяет структуру обще- ства, а значит, и структуру солнце--человек? Не означает ли это, что

"мяч на стороне человека", а вовсе не солнца? --

Нет, не означает. Для пояснения феномена проведем аналогию

с резонансным раскачиванием маятника. Согласно модели, кванты

солнечного света последовательно один за другим раскачивают некий

маятник так, что амплитуда его колебаний увеличивается со временем.

Резонирующий маятник -- устройство, обладающее памятью, по-

скольку накапливает входящую информацию -- энергию и импульс.

Наш маятник будет накапливать импульс до величины, достаточной,

чтобы открыть некий воображаемый клапан для утечки энергии, по-

сле чего процесс раскачивания возобновляется. Солнечный импульс

раскачивает маятник непрерывно, а срабатывает он скачками, время

от времени. В этой модели маятник -- аналог человеческой сомы, а

клапан -- психики. Структура изменяется непрерывно, но проявляют-

ся эти изменения скачками.

Свойство 3. Мировой структуре, единой и единственной все-

ленной, взятой в целом, причинность не присуща по определению.

Но, если из мировой структуры искусственно выделить ее часть -- не-

кий структурный блок (например, человеческую популяцию), тогда

(и только тогда) имеет смысл рассуждать о причинах его изменения.

Таким образом, при выделении структурного блока у него появляется

новый атрибут -- каузальность.

Раздел 16. ФИЛОСОФИЯ ЛОГИКИ

Об устойчивости логических суждений

Кажется, что пары понятий "истина--ложь" и "правильность-- ошибочность" означают одно и то же, а их различение относят к фи- лософской казуистике. Сравнивая историзм в формулировке законов природы с безвременностью (вечной правильностью) математических теорем, покажем, в чем состоит различие.

Законы (теории), касающиеся природы вещей, историчны, то есть условно истинны в ограниченный период времени. Например, гидростатический закон Архимеда считался истинным, пока не был опровергнут (уточнен) Б. Паскалем, и т.д.

Напротив, правильность (непротиворечивость) математических теорем не подвластна времени (хотя бывают и ошибочные выводы). Таков, например, предложенный тем же Архимедом способ вычисле- ния объема шара. Правда, со временем метод доказательства может многократно уточняться, а правильность формализованных выводов ставится под сомнение (бурбакизм и метод форсинга в теории мно- жеств, теоремы о неполноте теории в логике).

Здесь следует отличать мысли о вещах от мыслей о мысленных конструкциях -- объективированных в записях или высказываниях ре- зультатов мышления. В последнем случае речь идет о таких науках как логика, математика и... философия. Наработки в этих областях не под- вержены историческим изменениям.

Если наука первого рода -- это череда полезных заблуждений (условно истинных суждений), то наука второго рода генерирует ре- зультаты, называемые безусловными, неопровержимыми.

Так например, интуиционистская (конструктивистская) логика, обходящаяся без так называемого "закона (постулата) исключенного третьего", расширяет понятие логики как таковой, но не отрицает (не подменяет) классическую логику, признающую этот постулат. Другое дело, что со временем приходит понимание исторической узости ма- тематических концепций.

Логическая формализация

В названии заложена путаница в терминах: логика не может быть не-

формальной.

Вообще говоря, любая мысль (высказывание) суть формальна,

поскольку тяготеет к обобщению, и одновременно неформальна в сво-

ей конкретности. Неформальной является содержательная интерпре-

тация формальных построений -- высказываний. В высказываниях,

которые называют логическими, вы абстрагируетесь от конкретики, тогда как в содержательных высказываниях -- от обобщений.

Математическая логика -- математизированная ветвь логики -- формализована как последовательность символов. Объектом изучения математической логики служит то же последовательность символов: специальных знаков и знакосочетаний, соединённых по формальным правилам синтаксиса.

Что касается "соотношения" классической и математической логики, то правильно будет сказать, что первая есть урезанный и не вполне формализованный вариант второй.

Логика формальна, но не все, что формально, есть логика. Так, фор- мальна вся математика, формален метод как таковой, формальна диа- лектика... При этом:

математическая логика отличается строгостью и развитостью приемов формализации. Преимущественной сферой ее применения считается сама математика;

классическая логика хорошо развита в своем историзме. Объек- том ее приложения служит объективная реальность (хотя по сей день многие считают объектом логики человеческое мышление).

Напротив, диалектика (как и полилектика) -- это ни логика, ни метод, хотя в ней присутствует формальное начало. В качестве сферы применения диалектика (полилектика) облюбовала категориальный аппарат философии, хотя номинально используется и при "объясне- нии" природы вещей (в том числе природы общества).

Чему учит логика?

Согласно общепринятому мнению, восходящему к И. Канту (транс- цендентальная логика) и У.С. Джевонсу, логика учит "правильно мыс- лить". Но что это означает? --Это означает мыслить по правилам ло- гики, что есть не более, чем тавтология.

То, что мышление как таковое (то есть работа мозга) не являет- ся объектом приложения логики -- об этом стали догадываться давно (например, Я. Лукасевич, В.К. Финн, И.Н. Грифцова), хотя объяснить свои сомнения никто не потрудился. Однако если не само мышление, то продукт мышления (понятия, суждения, умозаключения) может, по-видимому, быть объектом логики (или квазилогики?), что проде- монстрировали философы-диалектики.

Как известно, работа мозга находится за семью печатями. Чтобы обойти эту трудность, представим часть мозга, отвечающего за мыш- ление, в виде "черного ящика" с двумя входами и выходами: информа- ционным и эмоциональным. Потоки входящей и исходящей инфор-

мации вполне могли бы служить объектом приложения логики, для чего предварительно следует построить психологическую модель, что есть делом будущего.

Действительно, так называемые "законы" логики не избавляют от повторения логических ошибок в рассуждениях, но лишь позволя- ют их классифицировать. У логики иная область приложения, не от- носящаяся к сфере мышления. Ее, например, удобно использовать в качестве языка описания работы релейно-контактных электросхем и всевозможных автоматических устройств; логика сгодится для анализа судебных решений на их соответствие нормативно-правовым актам и т.д. Логика -- не канон. Логик столько, сколько различных объектов их приложения.

В наше время различают многие направления логики, как-то: модальная, эпистемологическая, интеррогативная, деонтическая, тем- поральная, символическая, индуктивная, интуиционистская, прагма- диалектиктичекая и пр.,-- и создаются все новые и новые. (Науку о логиках называют металогикой).

Существует даже логика под названием "неформальная" ("практическая", "повседневная"). Иное название -- "теория аргумен- тации" (С. Тулмин, Х. Сакс, С. Джексон, А. Гросс, У. Макгуайр, 60-е годы 20 века). Парадигма теории аргументации: "Наука не должна стать символом веры, но должна пониматься как оспоримые рассуждения". Но не все научные суждения оспоримы (вопреки мнению К.Р. Поппе- ра). Оспоримо ли то или иное суждение -- не императив, но предмет научного анализа. Таким образом, неверие и оспоримость -- разные понятия. Далее, если наука не предмет верований, то почему в чис- ле объектов приложения неформальной логики (от разнородной ри- торики до научных умозаключений) находим теологию и паранауч- ные дисциплины? Создатели теории, не надеясь на то, что обыденное мышление сможет возвыситься до философского или узко научного уровня, предлагают ввести простые правила, которые, якобы, способ- ны уберечь мышление от грубых ошибок. Они не сознают, что, если бы упрощение было возможно, то реализовалось в формальной логи- ке. Неформальная логика преподносит себя как средство предохранения разума от ошибок, но предлагает заведомо некорректные суждения. Сделанные выводы могут быть истинными, ложными, и бессмыслен- ными одновременно. Все зависит от случая. Методы неформальной логики дают результат, "истинный по вероятности". Но речь идет не о математической теории вероятности, а о субъективной оценке степе- ни правильности. Сам процесс аргументации относят к области про- фанированного искусства.

Предвестником считают "Диалоги" Платона, нелепость кото-

рых, между прочим, состоит в том, что один из спорящих (ученик) искусно подыгрывает другому (учителю Сократу), чего в жизни не на- блюдается. При этом возникает иллюзия, что Сократ побеждает в спо- ре исключительно благодаря своему глубокомыслию.

В действительности теория аргументации -- набор приемов (то есть формализмов), маскирующих ошибки в высказываниях и дока- зательствах. В целом "неформальная логика" есть формализованная эклектика, а не логика. Это пособие для тех, кто защищает личные ин- тересы, а не интересы истины.

Асимметрия прямой и обратной задач

Если подходить к проблеме логически, то прямая и обратная задачи должны быть взаимно симметричны: ведь первую можно назвать об- ратной по отношению ко второй. Тем не менее, вопреки логике, об- ратная задача отличается от прямой по сути. Действительно, если вы изобретаете машину, способную решать те же задачи, что и существу- ющая, значит, вы повторно решаете прямую задачу, а не обратную: вы ищете (изобретаете, создаете) средство для достижения поставлен- ной цели. Достигнув цели, вы тем самым создали каузальную пару

"средство--цель". Если поиск средства по цели есть прямая задача, то обратная задача -- это уже поиск пары "цель--средства". Таким обра- зом, обратная задача суть не самостоятельная, но создается прямой.

Рассмотрим пример. Зная возможности ЭВМ, глубоко разби- раясь в вопросах компьютерного программирования, невозможно, од- нако решить обратную задачу: сделать правильное заключение о дей- ствительной конструкции конкретной машины, исходя из решаемых ею задач. Это та же проблема "черного ящика". Можно изобрести свою ЭВМ (конструкция которой отлична от оригинала или случайно совпадает с ним) с точно такими же свойствами, из которых никак не вытекает ни конструкция ЭВМ, ни способ ее разработки.

Чтобы вникнуть в суть проблемы, зададимся вопросом: "Как должна выглядеть задача, обратная обратной"? Она, казалось бы, должна совпасть с первоначальной задачей, которая называлась пря- мой. Но симметрия при этом не возникает. Этот эффект проявляется, например, при обратном переводе стихов на язык оригинала.

Здесь мы говорили о телеологических задачах (типа "средство-- цель"), но могут быть еще и детерминированные (типа "причина-- следствие"). В последнем случае решение обратной задачи означает отыскание объективной причины по множеству ее проявлений. Но причин, как и средств, может быть множество. Поэтому обратная за- дача ставит перед собой цель найти некоторые из возможных причин,

в число которых случайно могут попасть конкретные причины кон-

кретного действия.

Процесс формулирования ("открытия") законов природы на-

поминает решение обратной задачи: "Есть группа схожих явлений,

надо найти инвариантный принцип". Однако есть два отличия:

1. Формальное возражение заключается в том, что в этом случае

отсутствует прямая задача (природа несотворима), а значит, не может

возникнуть и обратная.

2. Логика формулирования законов природы носит не целевой,

но детерминированный характер.

Законы природы имеют вид устойчивых (вневременных) связей

между явлениями.

Законы истории, в отличие от законов природы, имеют вид

обобщенных понятий, как-то: общественный уклад, политический ре-

жим, семейный уклад, государственное устройство и т.п. Их формулиро-

вание тоже подобно решению обратной задачи: из великого множе-

ства свойств, которыми характеризуется общество, выбирают группы,

имеющие какой-либо единый признак при прочем разнообразии.

Этот признак и играет роль общественного закона.

Закономерные связи между общественными явлениями носят

сравнительно-вероятностный характер (как в квантовой физике). На-

пример, такая закономерность: "Вероятность встретить полигамную

семью (полигинию) среди мусульман выше, чем среди приверженцев

христианской религии", -- и т.п.

Эпистемическая логика доказательств

Доказательство -- однозначная последовательность самоочевидных утверждений. Например, таких: "Бегемот и гиппопотам -- синони- мы". Если бы для человеческого ума были непосредственно доступны (очевидны) более сложные элементы рассуждений, то и доказательства стали бы короче, то есть проще. Непосредственно достичь этого не- возможно. Поэтому логика пошла по пути агрегирования аргументов. В общем случае каждой из последовательностей, доказывающей не- кий промежуточный момент, сопоставляют некое понятие, а затем из этих понятий, как готовых истин, складывают окончательную цепь до- казательства. Проще получается не само доказательство, но процедура доказывания.

Таки образом, доказательство -- мысленная процедура уста- новления (обнаружения, выяснения) смысловой тождественности двух высказываний. Одно высказывание должно содержать все логические посылки и известные условия, а другое -- ту же информацию, но пред-

ставленную под другим углом зрения.

Очевидные утверждения недоказуемы по определению... Но

очевидность относительна. Поэтому, между прочим, одни математики

доказывают такие суждения, которые другим представляются самоо-

чевидными. Со временем при близком постижении реальности оче-

видность становится сомнительной, а значит, требует доказательства

(или опровержения). Это означает лишь, что нечто очевидное должно

быть связано с иными очевидными вещами очевидным образом. В ка-

честве примера неочевидности очевидного достаточно обратиться к теме

миражей, цирковых иллюзий или софистических рассуждений.

Так, существование покоя доказывают существованием иной

очевидности -- движением. И наоборот: без покоя понятие движения

теряет смысл и какую-либо содержательность. Напротив, опроверже-

ние возможности движения (как-то: "дихотомия" Зенона Элеата) вовсе

не опирается на что-либо очевидное, и поэтому не является опровер-

жением по сути. "Чтобы сделать шаг, нужно сначала сделать полша-

га", -- говорит Зенон, и с этим можно согласиться. "И это утвержде-

ние можно повторять многократно", -- продолжает он, с чем также

придется согласиться, как с очевидным. Но следующее утверждение,

что "дихотомия должна продолжаться до бесконечности", вовсе не

очевидно, а значит, его опровержение движения ничтожно.

С другой стороны, логика Зенона близка к исчислению беско-

нечно малых величин. Тонкость здесь в том, что заведомо неочевидное

умозаключение (бесконечное стремление к нулю) математика посту-

лирует, а не апеллирует к очевидному. Выходит, что дифференциаль-

ное исчисление правильно только в рамках своей аксиоматики, что

тривиально.

Между тем, апорию Зенона Элеата можно свести к аксиомати-

ке бесконечно малого. Но тогда станет ясно, что его выводы ошибочны.

Речь идет не о том, что движение состоит из ничтожно малых отрез-

ков. Речь лишь о том, что движение плавно изменяется со временем.

Теперь об иллюзорности парануки, например о телекинезе

(Н.А. Аксаков, 1890). Можно ли силой мысли непосредственно пере-

двигать небольшие предметы, философия не знает. Суть же в том,

что и парапсихология этого не знает, хотя, в отличие от философии,

утверждает противное. Ведь из очевидного факта, что некоторые ин-

дивиды, вообще говоря, обладают исключительными способностями, не

следует, что, в частности, существует телекинез или, что он возможен.

Напротив, известно немало случаев, когда удается раскрыть подлог

как со стороны испытуемого (перципиента), так и со стороны испыта-

теля -- парапсихолога. Иными словами, это один из тех случаев, когда

"очевидное опровергается доказательствами" (Г.В.Ф. Гегель).

Заметим, что явление непосредственного взаимодействия мозга с окружающей средой известно медицинской науке с некоторых пор. Это электрические импульсы, улавливаемые прибором энцефалогра- фом. Из этого открытия можно делать разнообразные далеко идущие предположения, но все они будут нуждаться в доказательстве, а значит

-- в дополнительной аргументации, которой, как раз недостает парап- сихологам. Обвинять же каждого парапсихолога в откровенном шар- латанстве -- все равно, что упрекать каждого верующего в циничном безверии.

Доказательство и аксиоматика

В чем заключается парадокс аксиоматического доказательства? Уже два века, как математическая логика уразумела, что самоочевидных, или абсолютных, истин не существует, но могут существовать вменен- ные истины: аксиомы и стандартизированные правила вывода. На первый взгляд, кажется, что тем самым логика избавилась от субъек- тивного признака "очевидности". Чтобы перейти от суждения "А" к суждению "В" требуется однократно использовать правила вывода. Чтобы от суждения "А" перейти к "С" требуется двукратно использо- вать правила вывода. Почему? -- Потому, что связь между "А" и "С" не очевидна непосредственно. Таким образом, очевидность как крите- рий доказательности не исчезла, а лишь переместилась на формаль- ный уровень.

Для дальнейших рассуждений обратимся к понятию гипотезы, которую определим как утверждение о том, что неочевидно, но истин- ность чего, правильность или полезность можно проверить. Бывают гипотезы, которые в неявном виде предполагают некоторые действия, способные их подтвердить. Такие гипотезы можно попытаться дока- зать.

Доказать гипотезу -- значит выполнить действия, предполагае-

мые самой гипотезой в неявном виде.

Например, утверждение потребителя: "Эта буханка хлеба ве-

сит около одного килограмма",-- есть гипотеза, которая содержит

предположение, что если буханку взвесить, то стрелка весов окажется

вблизи деления "1". Доказать (или опровергнуть) гипотезу означает

произвести взвешивание.

Но не всякие действия возможно выполнить непосредственно.

Например, гипотеза: "В треугольнике против большей стороны лежит

больший угол". Чтобы ее доказать непосредственными действиями,

потребовалось бы измерить углы и стороны бесконечного числа треу-

гольников, что невозможно. В подобных случаях доказать означает све-

сти гипотезу, как менее очевидное утверждение, к аксиоме -- более очевидному утверждению, а именно: "Через одну точку нельзя про- вести две прямые, параллельные третьей". "Свести" означает исполь- зовать стандартизированный ход мыслей, который представляется самоочевидным. При этом очевидность как таковая во всех случаях недо- казуема, но воспринимается интуитивно. Таким образом, самое строгое доказательство не способно ни заменить, ни исключить интуицию.

Физические законы аксиоматичны (то есть недоказуемы), неза- висимо от того, насколько они очевидны. Но это такие аксиомы, кото- рые сами являются гипотезами об общем, сформулированные на осно- вании частных случайных экспериментов.

Следует понимать, что физический закон (даже физический) не может быть утверждением обо всем и на все случаи применения, не- смотря на то, что выдает себя за таковой. Другое дело, что физики не знают границ его применения, пока не сформулируют новый закон.

Такое положение дел приводит к тому, что физика пересматри-

вает свои законы по мере накопления опыта и информации о мире.

При этом устаревшие законы можно было бы считать истин-

ными, если понимать их как гипотезы об общем, а не как объективные

отношения, всегда и повсеместно существующие в природе. (Здесь ис-

тинность понимается расширительно: не только как приблизительное

соответствие обобщающего умозаключения информации о разных

сторонах своего объекта, но и как рефлексия, соответствующая про-

цедуре познания).

Доказательство и закон

Как говорилось, доказательство есть редукция размышления, сводя- щего неочевидное к непосредственно очевидному, а именно очевидному для любого здравомыслящего математика, иного узкого специалиста, философа... Но очевидность -- еще не истина, так что доказательство не есть способ установления истины. (Этой оговоркой данное определе- ние отличается от конвенциализма А. Пуанкаре).

Например, можно доказать, что высказывание "Существует правильный шестигранник" тождественно высказыванию "Любая сто- рона куба -- квадрат".

Другой пример: можно доказать, что формулировка "Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов" тождественна формули- ровке "Высота треугольника, опущенная из прямого угла на гипоте- нузу, есть среднее геометрическое проекций катетов". Оказалось, что можно построить такую алгебру, применение которой позволяет сде- лать эти доказательства формальными.

Доказательство позволяет связать между собой устойчивые вы- сказывания импликативно, то есть по принципу: "Как только возника- ет A, так сейчас же должно возникнуть B". Наличие устойчивой связи позволяет получить интересующую информацию об объекте, не изу- чая его.

Например, если стало известно, что рассматриваемый треу- гольник прямоуголен, значит (как доказано), сумма острых углов рав- на ?/2, и для этого не требуется каждый раз измерять их.

Для эпистемологии важно, что математическое доказательство, позволяя обнаружить факт внутреннего единства между известными явлениями, не способно обнаружить (раскрыть) новую природу ве- щей. Представляя атрибут логической формы мышления, доказатель- ство не является, единственным методом познания.

Так, фундаментальные законы природы недоказуемы по свое- му понятию. Действительно, метод законопостижения состоит в раз- ложении сложного на элементарные абстракции: предельно простые отношения, "объективные постулаты", которые уже не откуда вывести при текущем уровне знаний.

С другой стороны, если бы те или иные устойчивые отношения вещей и явлений, признанные законами природы, можно было выве- сти из других известных отношений, то именно последние приобрели бы статус законов.

Так, согласно закону сохранения импульса, действие равно про- тиводействию. Этот факт неизменной связи явлений необъясним по сегодняшний день, почему и относится к категории фундаментальных законов и т.д.

Фундаментальные законы не объяснимы, но не все непонятное мо-

жет служить законом.

Так, необъяснимыми остаются жизнеописания святых, необъ-

яснимо происхождение многих болезней, спонтанное поведение чело-

века и т.п., что, разумеется, не имеет никакого отношения к законам

природы.

Вообще говоря, в области законопостижения наука идет тремя

путями:

1) фиксирует инвариантность множества известных отноше-

ний;

2) вскрывает ранее неизвестные отношения;

3) сводит старые законы к простым выводам или частным слу-

чаям вновь открытых законов.

Доказательства же используют законы как свою основу, как от-

правную точку, а также в качестве "тела" самого доказательства. Ло-

гическим путем можно расширить знание, показать явление с разных,

отнюдь не очевидных, сторон и т.д. Однако путем ограниченных фор-

мальностями доказательств нельзя получить новые знания на уровне

аксиом и законов. Причем формулировка аксиом не всегда очевидна,

а формулировка законов вообще не очевидна. Так что доказательство

-- не единственный и не главный способ научного познания.

Таким образом, мы показали возможности методов доказатель-

ства и законопостижения, их общность и различие.

Раздел 17. ПАРАДОКСЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Здесь продолжим разговор о предметной области традиционной и математической логики, восходящей от Сократа и Платона, Зенона Элеата и Аристотеля, Г.Ю. Цицерона и М.Ф. Квинтилиана к Дж. Булю и Б. Расселу, К. Гёделю, А. Чёрчу и Г.Х. Вигту...

Отдельные моменты традиционной логики (силлогистики и со- фистики) используют в быту, ораторском искусстве, литературе, науке и технике. Современные исчисления математической логики могут служить моделями тех или иных дискретных процессов (в релейно- контактных схемах, в проектировании вычислительных машин, разра- ботке автоматических устройств и др.), а также как средство унифика- ции математических дисциплин.

Эпистемологию логики лучше всего, на наш взгляд, проясняют предельные ситуации -- апории и парадоксы, что мы и рассмотрим.

Парадокс начала в астрономии

Ничто не бывает неизменным, хотя в каком-то виде существовало всег- да. Все сущее когда-то возникло и продолжает возникать из чего-то другого.

Образ замкнутой орбиты, по которой движется планета, по- рождает проблему ее возникновения. Как могла возникнуть замкну- тая траектория? Где расположена та точка, начиная с которой ранее разомкнутая траектория вдруг замкнулась? Представим, что планета залетела в солнечное окружение извне. Это означает, что она стала вра- щаться вокруг Солнца, но не по замкнутой орбите, а по спирали, все более и более приближающейся к эллипсу. Начиная с какого-то мо- мента, можно было считать, что орбита стала более или менее замкну- той. Получается, что место, где разомкнутая траектория замкнулась,

-- это не одна определенная точка, но вся орбита в целом. Если пред- ставить, что планета была слеплена из пылегазового облака, которое уже вращалась вокруг Солнца, то придется рассматривать траекторию этого облака, которое в момент своего возникновения из сверхновой звезды двигалась прямолинейно, так что момент замыкания траекто- рии планеты, сформировавшейся из облака, становится совершенно неопределенным.

Таким образом, при попытке расчленить замкнутый процесс, чтобы изучить его с точки зрения каузальности, становится ясно, что замкнутость возникала одновременно с рассматриваемым явлением, являясь его атрибутом, а не после него.

Но и это не все. Поскольку Солнечная система вращается вокруг

Млечного Пути, то никакого эллипса в действительности не существу- ет, так как каждая из планет движется по вытянутой почти цилиндри- ческой спирали. Эллипс же образуется как проекция этой спирали не некую плоскость. Выбрав иную плоскость, вы получите траекторию любого другого вида.

Интересно, что небольшие колебания атомов некой кристалли- ческой решетки есть условный, не абсолютно истинный образ реаль- ности, ибо при отстраненном рассмотрении каждый атом движется вместе с Землей вокруг Солнца со скоростью 30 км/с, пролетает вместе с солнечной системой 220 км/с вокруг нашей галактики и 400 км/с -- относительно реликтового излучения. Таким образом, эти малые ко- лебания оказываются неимоверно длинными спиралевидными траек- ториями. Таким образом, земное бытие есть механическая проекция астрономической реальности на некую структуру, которая, вообще говоря, выбрана случайно. С изменением проективной структуры из- менится и взгляд на жизнь. Судя по всему, должны существовать "про- екции" реальности и в иных смыслах, отличных от механического.

Так, где же та сущность, возникновение которой мы хотели про-

следить?

Яйцо или курица?

Что возникло раньше: яйцо или курица? Этот вопрос подымался уже философами средневековья. Современные палеонтологи дали "окон- чательный ответ" на него. Выяснилось, что прапредком птиц был си- нозавроптерикс, который размножался путем кладки яиц. Отсюда, не задумываясь, был сделан "логический" вывод, сто сначала появилось куриное яйцо. Но где произошли первые мутации: во взрослой особи прапредка или в его яйце, -- палеонтология не знает. А именно в этом состоит вопрос.

Между тем, вопрос содержит ошибочное утверждение. Ведь цикл воспроизводства жизни не повторяет этапов ее зарождения, хотя кажется иначе. Яйцо и несушка -- не самостоятельные сущности, во- преки очевидному, но единый атрибут популяции птиц. Для живой курицы раньше было яйцо, а для яйца -- курица; а на раннем этапе зарождения жизни была бактерия и пр. Кроме того, в цикле яйцо- курица нарушена симметрия. Яйцо создается курицей не так, как ку- рица яйцом. Яйцо создается путем отделения от курицы, тогда как ку- рица -- повзрослевшее яйцо. Поэтому в одном смысле раньше долж- на быть курица, в другом -- яйцо.

В общем случае парадокс яйца и курицы есть проблема ребенка и взрослой особи. Что возникло раньше: большая бактерия, разделив-

шаяся затем пополам, или малая, выросшая затем в большую? Особь сначала возникла, а затем стала питаться, или некое "облако жизни" сначала начало питаться, а затем превратились в множество особей? И т.д.

Таким образом, вопрос первичности сводится к вопросам воз- никновения жизни: что есть жизнь, из чего она произошла и каким образом? Современная философия не располагает ответами. Но ясно, что жизнь, как и движение, относительна, а значит, относителен и спо- соб ее возникновения.

Парадокс ДНК

Размножение организмов -- это способ существования жизни, кото- рый также не понят в своей основе, как и сама жизнь. ДНК -- одна из основных молекул, отвечающих за размножение, атрибут жизни. От- носится к категории макромолекул, обладает большой сложностью и в выпрямленном положении имеет длину около одного метра. Пара молекул "ДНК -- ферментный белок" есть логическое повторение пары "яйцо--курица". Но здесь рассмотрим иную проблему -- воз- можность возникновения сложной молекулы естественным путем.

Некоторые мыслители считают это невероятным. Их аргумен-

тация такова:

1. Естественное возникновение означает, что структура молеку-

лы возникла сама собой случайным, равновероятным образом.

Но ни философия, ни химия, ни биохимия никогда не сводили

химические реакции к случайным процессам. Наоборот, законы хи-

мии столь строги, что позволяют планировать ход реакции. Какие, уж,

тут случайности!

2. Из-за большой сложности, вероятность возникновения моле-

кулы именно той конфигурации, которую можно сегодня наблюдать,

должна быть очень мала. Эту вероятность оценивают числом десять

в минус сотой степени, исходя, по-видимому, из числа перестановок

атомов в молекуле.

Но, чтобы число перестановок обратить в вероятность возник-

новения ДНК, ее нынешняя структура должна быть целью создателя.

Тогда, причем здесь естественное возникновение?

3. Малая вероятность возникновения ДНК означает, что для

реализации цели потребуется число переборов, даже большее, чем

число перестановок.

Но теория вероятностей допускает совершение маловероятных

событий без долгих переборов в любой момент и многократно. Подхо-

дящими примерами невероятных событий, возникших в исторически

короткий период, могут служить украинский "Чернобыль" и япон-

ская "Фукусима".

4. Известно, что время отдельной мутации сопоставимо со вре-

менем жизни отдельного организма (20 минут для бактерий). Пред-

полагается, что первая ДНК "собиралась" путем последовательного

соединения химических элементов, притом что время соединения

каждой пары атомов предположительно сопоставимо с временем от-

дельной мутации. Тогда для целой макромолекулы должно потребо-

ваться чересчур много времени. Настолько много, что такая молекула

не успела бы возникнуть за время существования вселенной, равное

13.8 млрд лет.

Как видим, высказанные предположения безосновательны.

Корректность сравнительной базы тоже вызывает сомнение. Действи-

тельно, время существования вселенной, вытекает из космологической

теории "Большого взрыва", основанной на еще большем числе допу-

щений. Отсюда вывод о чересчур большом времени "собирания" пер-

вой молекулы ДНК несостоятелен.

5. Поскольку естественное возникновение ДНК невозможно,

следовательно, она была создана кем-то более организованным, чем

биосфера. Однако общеизвестно, что из незнания ничего не следует.

6. Безразлично, как назвать антропоморфного создателя ДНК:

природой или богом. Одни говорят: "законы природы", -- другие --

"законы бога".

Хотя философия не знает, как и когда возникла первая молеку-

ла ДНК (если бы только это!), но вполне способна различать термины

"природа" и "бог". Природу философия понимает как нечто простое

и неорганизованное. Под богом же понимают сущность много более

сложную, чем человек. Согласно идее (не обязательно религиозной),

развитие (усложнение) биосферы и общества -- результат внешнего

воздействия чего-то намного более сложного давно существующего,

но еще не познанного или ускользающего от понимания. Противопо-

ложная точка зрения -- зарождение биосферы без создателя и само-

развитие.

Но способен ли человек обнаружить структуру, существенно

более сложную, чем он сам, то есть бога? Что это за создатель, если он

есть? Почему он ускользает от внимания философов? Для ответа на

вопрос обратимся к сопоставлениям. Так, высокоорганизованные до-

машние животные признают в человеке своего хозяина, но этого нель-

зя сказать, например, о насекомых, для которых человек -- абсолютно

бессмысленное существо.

Так и люди. Хотя они различают между собой более развитых,

талантливых, умных и т.д., из этого, однако, не следует, что люди спо-

собны узнать нечто существенно более сложное (если оное существу- ет). По аналогии с насекомыми, людям следует искать деистического бога, целенаправленно усложняющего живую природу, как явление совершенно бессмысленное. (В качестве чего-то сверхсложного, кажу- щегося человеку простым, сгодится, даже, популяция кишечной па- лочки, например).

Заметим, что в случае внешнего управления биосфера преоб- разуется не для себя, но в интересах своего создателя. Философии не известны особые интересы "создателя", однако ясно, что развитие про- исходит не в интересах биосферы. Значит, биосфера (в частности, че- ловек) не могут быть субъектами развития.

Является ли человек субъектом истории?

Что было раньше фундамент или здание? Ответ, казалось бы, очеви- ден. Но если сделать обобщение, если учесть, что после разрушения здания закладывают новый фундамент, и так повторяется многократ- но, если принять во внимание, что хижины сооружались вообще без фундамента, то ответить на вопрос непросто. Тонкость же в том, что домостроение не есть самость: этим занимается третья сила -- человек. В строительстве это очевидно. То есть раньше возник не фундамент и не здание, а его создатель человек.

Когда же речь заходит о биосфере или социальной сфере, то возникает представление, что они самовоспроизводятся. Кажется, что живое само себя производит, что хозяйственная деятельность суть са- модостаточна и т.д. Но движитель этих процессов неизвестен. Поэто- му постоянно слышим фантастическое и феноменологическое "объ- яснение" первопричины: то бог, то природа, то случайность, то хаос... Наука, правда, несколько продвинулась в понимании изменчивости, введя представление об обмене веществ, поглощении и излучении энергии, превращении (эволюции) видов, историческом превраще- нии общественных укладов и пр. Однако целостное объяснение отсут- ствует, так что если настаивать на "очевидном" (что фундамент закла- дывают раньше, чем строят здание), то истина ускользает.

Мы говорим, что гнезда создают не птицы, но природа ... с по- мощью птиц. Не так ли строится и человеческая история? "Создается ли мир нашим умом или наш ум создается миром"? (Дэвид Гребер). Что бы человек ни делал, что бы ни измышлял, -- его руками творит природа. Человеком управляет природа, ее непознанный срез. Отка- заться от этого тезиса равносильно признанию, что человечество изо- лировано настолько, что способно само ставить цель и добиваться ее.

Природа вообще -- это нечто иное, более отдаленное, нежели

природа человека. Противоречивая сущность человека состоит в том, что он одновременно есть субъект общественных отношений и объект естественного нечто (например, кишечной палочки), которое управля- ет его биологическим и историческим процессом (развитием и дегра- дацией).

Тем не менее, общественное мнение сходится в том, чтобы воз- ложить ответственность в юридическом или моральном плане за из- менение социально-экономической ситуации (или ее консервацию) на то или иное лицо, как центральный (главный, абсолютный) субъект действия. Этим лицом может быть как индивид, так и любая катего- рия лиц, причем не обязательно взаимодействующих между собой, но классифицируемая по признаку единства интересов или любому ино- му. Часто, не находя виновных (особенно в таких деяниях, как война, голод, пандемия, экономический кризис...), народ легко выдумывает своих врагов. Например, народное гонение на врачей в очагах эпиде- мий (что можно было наблюдать в дореволюционной России); обви- нение отдельного банкира в возникновении мирового экономического кризиса (предъявленное Соединенными Штатами в 2009 году). Иные связывают массовые несчастия с деяниями богов или менее опреде- ленного начала -- судьбы. Но без виновного несчастья не мыслимы.

Парадоксы первопричины в социальных учениях

Человек более или менее успешно преобразует природу, вовсе не задаваясь вопросом о первопричине. Примером может служить селекция в биологии и зоологии без выяснения первопричины. Там же, где людям мало что удается, они начинают искать "философский камень" в форме первопричины, в надежде, что этот путь приведет к решению задачи.

Одной из таких первопричин является, как полагают, изменение формы общественных отношений. "Философы лишь различным обра- зом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы его изменить",

-- К. Маркс, "Тезисы о Фейербахе". Так называемые утопии, известные еще с древних времен, описывающие фантастический мир, состоящий из фантастических личностей, пытаются решить вопрос первопричи- ны, предлагая разнообразные способы изменения структуры обще- ства. Такое мнение укрепилось в результате победы великих револю- ций во Франции и России в 18--20 веках.

В более узком аспекте речь идет об изменении государственных законов или полном упразднении государственных институтов. Иные концепции кладут во главу угла просвещение народа, моральное вос-

питание, избрание хорошего тирана, приведение к власти философов, священников или "национально сознательных", захват чужих земель и пр., и пр.

Это все тот же вопрос о первичном и вторичном, яйце и курице (заведомо неразрешимый), ставший камнем преткновения в полити- ческой социологии.

Парадокс интерпретации

Парадоксы (когда оба противоположных утверждения правильны), как и непротиворечивые структуры речи, имеют смысл лишь на формаль- ном уровне. Иными словами, вопрос правильности касается именно структуры, но не ее содержания. Когда же парадоксальному по форме высказыванию пытаются придать какое-либо содержание (то есть на- полнить абстракцию конкретным), получают ложное утверждение, которое по форме напоминает истинное -- софизм. Парадокс уводит от поиска решений, софизм же приводит к ошибочным выводам.

По происхождению софизмы могут быть как умышленными, так и плодом добросовестных заблуждений. Здесь рассматриваем вто- рой вариант. Как же возникают добросовестные заблуждения?--

Любое высказывание понимается в некотором контекстном окружении. Если контекст недоступен, то он имплицитно и неосо- знанно домысливается, представляя собой бытующие представления, закрепленные в памяти индивида как некий стандарт мышления. До- мысел может совпадать с истинным положением дел лишь случайно.

Интерпретация логических высказываний -- задача нефор- мальная. Интерпретация логики, то есть наполнение формы содержа- нием, есть отражение сверхлогических, сверхрассудочных "тонкостей" непосредственного восприятия и личного опыта. Интерпретации мо- гут быть как правильными, так и ошибочными, и, вопреки мнению Аристотеля, никакая логика не способна сама по себе гарантировать пра- вильность своего применения.

Известно, что комплексное восприятие реальности (когда за- действованы все чувства) более информативно, чем теоретическое. Говорят же: "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать". Но обыденное мышление упускает, что для полноценного понимания не- обходимо не только наблюдать, но и действовать. Поэтому, если чита- тель будет апеллировать к одной только логике, игнорируя фактор не- посредственного восприятия и действования, то тем самым ограничит себя в постижении истины.

Примеры:

1. По одним только медицинским книгам невозможно научить-

ся ни диагностировать болезнь, ни лечить пациента.

2. Согласно теории, вероятность падения монеты два раза под-

ряд аверсом вверх при двух бросаниях равна 1/4. Но нужно очень по-

стараться, чтобы в действительности получить ряд равномерно рас-

пределенных случайных чисел, дающий результат, близкий к расчет-

ному. Ведь природа ничем не обязана ни человеку, ни его продукту

-- математике.

Но эти примеры не означают, что вообще ничего нельзя дока-

зать, исходя из логических представлений. Проблема заключается в

отсутствии единого критерия истинности.

Об иных интерпретациях логических парадоксов поговорим

далее.

Ни покоя, ни скачка, ни движения

Философия, вообще говоря, не собирается ни доказывать, ни опровер- гать возможность движения, скачка или покоя. Хотя обычно деклари- руют, что покой -- всего лишь момент, разновидность движения, но имплицитно полагают первозданность именно покоя. В таком случае движение, как вторичное, требует доказательства, что нелепо. С фило- софской точки зрения невозможно определить движение в отрыве от его противоположности -- покоя. Движение немыслимо без его атри- бута -- скорости, а конечность скорости есть момент покоя и т.д.

Вообще, определение движения -- это описание его характеристик: времени, скорости, ускорения, расстояния, спина, частоты, параметра Хаббла, системы отсчета, и т.д. Однако покой -- всегда и во всем по- кой, тогда как движение -- одна из сторон более общего понятия -- изменчивости.

Другая разновидность изменчивости связана с понятием струк- туры. Изменчивость характеризуется такими параметрами, как ско- рость возникновения и преобразования структуры, скорость измене- ния ее упорядоченности (например: изменение политического режи- ма, государственной границы, структуры населения по доходам, эво- люция биосферы и т.п.).

Третья форма изменчивости связана с понятием безвременно-

сти. Речь идет о скачке.

В диалектике укоренилось представление о движении,

как непрерывной сущности (Гераклит Темный, Зенон Элейский,

Г.В.Ф. Гегель, Ф. Энгельс и др.). В частности, утверждение, что движе-

ние не может мгновенно начаться ("Дихотомия"), означает, что оно

понимается Зеноном как непрерывная во времени сущность. Но кван-

товая физика открыла еще один вид изменчивости -- скачкообразное

перемещение физического тела ("волнового пакета"), то есть переме- щение, происходящее вне времени. Так, обнаружено мгновенное пере- скакивание субатомных частиц с одной орбиты на другую (Л. Бройль, А. Зоммерфельд, Н. Бор), мгновенный обмен импульсами между так называемыми запутанными частицами -- фермионами -- и т.п.

Разумеется, и покой, и изменчивость во всех ее видах -- один из срезов модели реальности, а не атрибуты реальности как таковой. Во- преки убеждению "материалистов", что все это реально, философские понятия навсегда останутся лишь моделью реальности. Такой взгляд не означает, что реальность непостижима. Эффективное познание воз- можно, ... в том числе путем построения мысленных моделей.

Попытка втиснуть в модель движения противоречивые пред- ставления о скачках и непрерывности породила известную проблему дискретного и непрерывного. Напрасно Д. Гильберт писал по этому по- воду, что проблема не логическая, а материальная. Именно такое его утверждение и есть проблемным.

Дискретность изменчивости не мыслима в отрыве от дискрет- ности пространства. Что касается философии природы, здесь уместен следующий вопрос: "Дискретность элементарных частиц истинная или это лишь одна из возможных моделей реальности"? Если вы по- стулируете существование элементарных частиц, то тем самым посту- лируете и дискретность. Поэтому вопрос следует переиначить: "Суба- томные частицы действительно элементарны (то есть предельны, име- ют конечные и вполне определенные размеры) или это только челове- ческое представление? Квантовая физика тяготеет к "материализму". Однако открытие кварков и субкварков (частиц, меньших электрона) дает двусмысленный ответ на вопрос. С одной стороны, было показа- но, что электрон не является элементарной частицей, с другой -- эту позицию занял субкварк. Мы не спрашиваем: "На каком основании именно эти частицы были признаны элементарными"? В самой по- становке вопроса уже содержится ответ, что таких оснований быть не может.

Парадокс Б. Рассела из теории множеств

Б. Рассел сформулировал проблему так ("Мое философское разви- тие"): "Размышляя по линиям, которые до тех пор казались адекватными, я полагал, что класс в некоторых случаях является, а в других -- не явля- ется членом самого себя. Класс чайных ложек, например, не является сам чайной ложкой, но класс вещей, которые не являются чайными ложками, сам является одной из вещей, которые не являются чайными ложками... Применение доказательства Кантора привело меня к рассмотрению клас-

сов, не являющихся членами самих себя; эти классы, видимо, должны об- разовывать некоторый класс. Я задался вопросом, является ли этот класс членом самого себя или нет. Если он член самого себя, то должен обладать определяющим свойством класса, т.е. не являться членом самого себя. Если он не является членом самого себя, то не должен обладать определяющим свойством класса, и потому должен быть членом самого себя. Таким обра- зом, каждая из альтернатив ведет к своей противоположности. В этом и состоит противоречие".

Заметим, фраза "Являться членом самого себя", или быть соб- ственным множеством, означает, что множеству вменяется признак (свойство), присущий каждому из его членов.

Но является ли свойством вещи определение "не быть свой- ством"? Обладает ли бублик без дырки свойством "не быть бубликом с дыркой"? Если отсутствие свойства -- то же свойство, то, что озна- чает отсутствие последнего? Если бублик без дырки лишится своего свойства, превратится ли он тогда в бублик с дыркой? Если превратит- ся, тогда отсутствие свойства следует считать самостоятельным свой- ством.

Интерпретация логики может существенно отличаться от ее формализации. Различия между теорией множеств и ее интерпрета- цией на реальных объектах продемонстрируем на следующем приме- ре. Согласно теории, из трех абстрактных элементов можно создать пятнадцать одновременно существующих последовательностей: 1, 2, 3,

12, 13, 21, 31, 23, 32, 123, 132, 213, 231, 312, 321. Если же объективировать теорию, то из трех объектов можно создать не более трех одновременно существующих множеств (по одному элементу в множестве): три ка- рандаша.

В строго логической системе нельзя зацепиться за смысл выска- зывания, ибо в формальной системе он отсутствует по определению. Признать парадокс приходится без сомнения точно так же, как мы признаем истинность формальных доказательств.

Напротив, при содержательной интерпретации логики сужде- ний парадокс может быть устранен изменением смысла. Заметим, что содержательное утверждение: "Множество ложек не является лож- кой", -- не доказательное, но интуитивное, тогда как формализован- ное утверждение: "Существует множество предметов, не являющееся членом самого себя" -- суть вмененное, постулируемое.

Далее, множество вещей, обладающих неким свойством, может быть или не быть членом самого себя, если оно -- тоже вещь. Множе- ство событий само должно быть событием и т.д. В противном случае вопрос теряет смысл. У Рассела несобственное множество преврати- лось в собственное, когда его члены изменили гносеологический статус,

превратившись из вещей в абстракции.

Обратившись к Расселу, отметим, прежде всего, некорректность

приведенного примера-интерпретации. Автор объединил абстракт-

ное понятие "множество" с конкретным понятием "чайная ложка",

что делает сравнение неопределенным. Одно дело, когда речь идет о

множестве ложек, разбросанных на разных континентах и существо-

вавших в разное время, другое -- связанное множество (мешок ложек).

Мешок ложек обладает определенными свойствами, по которым его

можно сравнить с отдельной ложкой. Кушать им, разумеется, нельзя,

но можно использовать в качества грузила для удочки, как и отдельную

ложку. Значит, его можно рассматривать как собственное множество.

Напротив, первое множество есть абстракция, то есть то, что лишено

конкретных свойств. Такое множество несравнимо с его элементом, то

есть не может быть ни собственным, ни несобственным.

Пойдем далее. Множество определено только тогда, когда определе-

ны его элементы и их количество. Определить элементы множества зна-

чит наделить их единым свойством. Множество, количество элементов

которого задано конкретным числом, не может быть собственным, так

как "собственность" увеличивает число элементов, сверх заданного.

Напротив, формулировка "множество всех элементов, обладающих

заданным свойством", предполагает возможность существования соб-

ственного множества.

Теперь обратимся к формулировке "класс вещей, которые не

являются чайными ложками". Здесь Рассел лукавил, пытаясь выдать

чистую абстракцию за содержательную интерпретацию. Указанную

формулировку можно интерпретировать двояко:

1) "множество бесконечного разнообразия вещей, не являю-

щихся чайными ложками". В такой интерпретации нельзя привести

конкретного примера;

2) "множество всех вещей некоторой категории, не являющих-

ся чайными ложками". Например, множество всех гвоздей. Согласно

Расселу, такое множество должно быть собственным, ибо не является

столовым прибором. Но тогда возникает вопрос: "Почему множество

ложек является несобственным, а множество гвоздей собственным"?

Суть в том, что новое множество не потому не является ложкой, что

состоит из гвоздей, но потому, что является абстракцией (не-вещью). В

таком случае вопрос принадлежности вообще не существует. Очевид-

но, интерпретация полностью исказила формализм.

Предложим собственный вариант интерпретации. Возьмем

множество космических объектов, видимых, как звезды. Если это мно-

жество компактно расположенных звезд, оно может быть собствен-

ным, например Туманность Андромеды видится как звезда. Если это

множество несвязанных объектов (например, "желтых карликов") --

оно несобственное. Все зависит от содержания, а не формы.

Наконец, обратимся к собственно парадоксу. Имеем:

М1 Несобственное множество -- множество вещей, не являю- щихся своим членом, то есть не обладающее свойством, присущим его членам.

М2 Собственное множество -- множество вещей, являющихся своим членом, то есть обладающее свойством, присущим его членам.

М3 Множество, состоящее из несобственных множеств М1. М4 Множество, состоящее из собственных множеств М2.

Здесь с элементами множеств М3 и М4 происходит скрытая подмена понятий. Теперь множества М1 и М2 больше не являются множества- ми вещей, а рассматриваются как абстрактные сущности, наделенные

абстрактным свойством быть или не быть своим членом, что исключает какую бы то ни было содержательную интерпретацию. При этом ис- чезает возможность интуитивно определить, являются ли М3 и М4 соб- ственными множествами.

Далее Рассел анализирует множество М3 и приходит к выводу, что ответить на вопрос: "Является ли М3 собственным множеством"?-- невозможно, вследствие возникшего парадокса. Иными словами, по- является третий класс множеств: не собственных и не несобственных. Но это заключение, как было показано, следует из эпистемологического анализа высказываний и не нуждается в логических доказательствах.

Интересно применить рассуждения Рассела к М4 (множеству собственных множеств).

Если М4 -- член самого себя, то должен обладать определяю- щим свойством класса, т.е. являться членом самого себя. Здесь нет про- тиворечия; значит, такое возможно.

Если М4 не является членом самого себя, то не должен обладать определяющим свойством класса, и потому не должен быть членом самого себя. Здесь также нет противоречия; значит, и такое возмож- но.

Если же провести последовательную интерпретацию, то ока- жется, что множество, элементами которого являются множества ве- щей всегда суть собственное. Так, множество, элементами которого яв- ляются множества ложек, само является множеством ложек. От него уже не требуется быть столовым прибором. Множество атомов не яв- ляется атомом, но множество молекул является одновременно множе- ством атомов, как и отдельная молекула и т.д.

Никаких противоречий в интерпретационном высказывании философия не обнаружила. Почему же аналогичное утверждение, вы- раженное в абстрактно-логической форме, становится парадоксаль-

ным? -- В трактовке, которая имеет смысл, противоречие не возника- ет, а из парадоксальной трактовки возникает парадокс суждения, что не удивительно.

Упомянем, что существует область дискретной математики, основанная Б. Расселом, которая занимается созданием непротиворе- чивой теории множеств, например теория типов. Для нас же важно, что множества, парадоксально содержащие самих себя, широко рас- пространены в общественной жизни и науке. Например:

1. Связка двух физических тел сама становится тяжелым телом. (Гравитационная логика Г. Галилея, согласно которой скорость па- дающего тела не может зависеть от его массы, иначе бы легкое тело, находясь в связке с тяжелым, тормозило бы последнее, тога как сама связка должна падать быстрее тяжелого тела. Но та же логика позво- ляет предположить, что скорость падения обратно пропорциональ- на массе тела, что, разумеется, тоже неверно. Как говорилось, законы природы неподвластны логике суждений).

2. Судебная позиция: "государство против обвиняемого". (Здесь общество приравнивают к члену общества).

3. Корпорация как один из членов профсоюза. (Профсоюз ор- ганизуют внутри корпорации, и он же включает корпорацию своим членом).

4. Должность государственного омбудсмена (тот, кто должен контролировать государство, прямо зависит от него).

Парадокс лжеца

Рассмотрим две формулировки парадокса:

1. "Критянин Эпименид утверждал, что все критяне лжецы".

Если Эпименид прав, что все критяне лжецы, то он тоже лжец, а зна-

чит, не все критяне лжецы. Если он не прав, значит, сам Эпименид

возможно не лжет, то есть все критяне действительно могут оказаться

лжецами.

2. Вариант Евбулида: "То, что я утверждаю сейчас, ложно".

Если высказывание истинно, следовательно, Евбулид лжет. Если лож-

но, значит, Евбулид говорит правду.

Здесь приведены смысловые интерпретации все того же пара-

докса Б. Рассела из теории множеств, формулировка которого была

дана выше. Поскольку эти примеры можно формализовать в отвле-

ченных терминах математической логики, постольку высказывание

"лжец" есть истинный парадокс. Напротив, при любой попытке его

содержательной интерпретации парадоксальность исчезает, что мы

продемонстрируем ниже.

Проанализируем обе формулировки парадокса поочередно.

1А. Если все критяне лжецы, значит им всем запрещено гово-

рить правду. В таком случае отдельный критянин не имеет права гово-

рить: "Все критяне лжецы". Раз Эпименид это говорит, значит, наше

предположение ошибочно, и не все критяне лжецы.

Допустим, не все критяне лжецы. Тогда, если бы Эпименид был

правдив, то не делал бы такого заявления. Выходит, он лжец, что со-

гласуется с его высказыванием.

Если все критяне правдивы, значит им всем запрещено лгать.

В таком случае отдельный критянин, опять-таки, не имеет права го-

ворить: "Все критяне лжецы". Раз Эпименид это говорит, значит, это

предположение ошибочно, и не все критяне правдивы, что равносильно

предыдущему выводу.

Таким образом, из высказывания Эпименида следует однознач-

ный вывод:

"Не все критяне лжецы, а значит, не все правдивы". Поэтому из ложности

утверждения Эпименида не следует, что он прав.

Рассмотрим проблему всесторонне, для чего изменим высказы-

вание Эпименида на противоположное: "Все критяне правдивы", -- то

есть им запрещено лгать. Это утверждение не противоречит предпо-

ложению, что все критяне действительно правдивы (тогда он правдив)

и одновременно не противоречит мнению, что все они лжецы (тогда

он лжив), а также мнению, что не все критяне правдивы (тогда он тоже

лжив). В отличие от предыдущего, это высказывание оказалось неин-

формативным. По нему нельзя определить, правдивы критяне или

лживы.

Тонкость здесь в том, что проверке на истинность подвергается

связка трех высказываний: "Эпименид -- критянин", "Эпименид де-

лает заявление" и "Все критяне лжецы", -- но кажется, что только по-

следнее.

2А. Высказывание: "То, что я утверждаю сейчас, ложно",--

представляет собой формальное, бессодержательное утверждение. Неиз-

вестно, что именно ложно. Столь же неопределенным было бы проти-

воположное высказывание: "Все, что я утверждаю сейчас, истинно". В

нем тоже ничего не утверждается. Но высказывание, в котором ничего не

утверждается, не может быть ни истинным, ни ложным.

Для раскрытия софизма достаточно сравнить высказывание Ев-

булида с подобным ему, но осмысленным, например: "Этот дом белый,

но это утверждение ложно". Иными словами, Евбулид утверждает,

что дом небелый. Но цвет дома не зависит от высказывания Евбулида.

Если дом белый, значит Евбулид солгал, и наоборот. По этому выска-

зыванию Евбулида нельзя определить свойства денотата, что отличает его от первого варианта.

Парадокс лжеца нетрудно связать с проблемой правдивости в выступлениях государственных деятелей и "четвертой ветви власти". Верить или нет -- эта позиция зависит не от содержания текста, но от личности выступающего, связи его возможностей и интереса с ин- формацией. Только сопоставление текста с информацией о полити- ческом статусе ангажированного оратора, позволяет более или менее правильно оценить обман и догадаться, в чем он состоит. Окончатель- но верить нельзя даже официальным сообщениям о катаклизмах, что подтверждают нередкие случаи непреднамеренного или преднаме- ренного обмана.

Тень и черепаха

Здесь рассмотрим известную апорию Зенона Элеата: "Быстроногий Ахиллес никогда не сможет догнать медлительную черепаху, посколь- ку каждый раз, как только Ахиллес будет настигать черепаху, послед- няя, хоть на волосок, но будет продвигаться вперед". (Изложение воль- ное).

Вообще, апории -- это логически верные высказывания, лишен- ные денотата. Вопрос, разумеется, не в том, действительно ли сможет Ахиллес обогнать черепаху. Эта информация дается в условии задачи:

"Ахиллес быстроног". В этом смысле рассуждение Зенона ab ova содер-

жит распространенную логическую ошибку типа petitio principii.

Вопрос и не в том, как придумать такую логическую конструк-

цию (или математическое доказательство), из которой бы вытекала не-

обходимость обгона черепахи. Движение и покой суть первичные по-

нятия -- результат непосредственного восприятия. Их нельзя вывести

из других понятий, а значит, нельзя и опровергнуть.

Философский интерес могут представлять другие вопросы, на-

веянные Зеноном:

1. Не скрыта ли в приведенном высказывании логическая ошиб-

ка?

2. Обладает ли логика атрибутивным свойством, жестко связы-

вающим десигнат с денотатом?

3. Что является денотатом логики: реальность или мысль о ре-

альности, модель реальности?

4. Можно ли создать всегда правильную логику?

Для ответа на первый вопрос приведем высказывание иного со-

держания, формально тождественное предыдущему: "Ахиллес никогда

не сможет догнать свою тень, поскольку, всякий раз, как только Ахиллес

достигнет того места, где находилась его тень, последняя переместится вперед (на такое же расстояние)". Мы видим, что одно и то же логи- ческое построение, абсурдное в применении к явлениям одного свой- ства, может служить адекватной моделью для иного рода явлений.

Если бы логика была прообразом мышления, как это утверждает традиционная философия, а не моделью объективных явлений, тогда она должна была бы по своему понятию в равной мере контролировать любое суждение, а значит быть определенной на всей предметной области. Но тогда, будь выводы Зенона логичны, Ахиллес действительно не смог бы догнать черепаху...

Отметим, что логику, позволяющую якобы всегда делать пра- вильные выводы, построил уже Аристотель ("Аналитики"). Вот при- мер силлогизма a la Аристотель: "Все быстроногие способны обогнать движущихся медленно. Ахиллес быстроног, а черепаха едва ползает. Вывод: Ахиллес способен обогнать черепаху".

Логика Зенона "сработала" бы верно, если бы постулировала, что черепаха движется с той же скоростью, что и Ахиллес. Но раз че- репаха движется медленнее, то Ахиллесу на каждом этапе требуется все меньше и меньше времени, чтобы достичь того места, где перед этим она находилась. Общее время, необходимое Ахиллесу, чтобы догнать черепаху, слагается из бесконечного числа слагаемых времен- ных отрезков, где каждый последующий отрезок времени тем меньше предыдущего, чем больше попыток сделает Ахиллес. Но бесконечное число бесконечно малых периодов, вопреки выводу Зенона, не создает бесконечно большого времени.

Следует обратить внимание на то, что заключение Зенонова пассажа касается понятия времени (термин "никогда"). Зенон, по суще- ству, приходит к выводу, что Ахиллес может поравняться с черепахой лишь спустя бесконечный промежуток времени. Но, вопреки его вы- воду, понятие времени отсутствует в посылках, а значит, любой вывод о длительности процесса неправомерен.

Интересно отметить живучесть мышления по Зенону, когда со-

физмы выдают за истину.

Так, современная экономическая наука утверждает: "Страна, от-

стающая в развитии, способна "догнать и перегнать" более развитую,

если темп роста внутреннего валового продукта первой страны выше

темпа роста второй". Парадокс заключается в том, что темп -- это не

скорость, хотя кажется, что эти понятия тождественны. Что касается

черепахи, то, при малой скорости движения темп ее перемещения (от-

ношение пути, пройденного за некоторое время к пути, пройденному

за часть этого времени) выше, чем у быстрого Ахиллеса. Поэтому, со-

гласно с экономической логикой, черепаха со временем должна обо-

гнать Ахиллеса. Если бы Зенон был экономистом, то не утруждал бы себя глубокомысленными рассуждениями, но воспользовался вместо скоростных характеристик движения темповыми.

Между прочим, Н. Хрущёв в знаменитом тезисе "Догнать и перегнать Америку" опирался как раз на тот факт, что темпы роста экономики СССР были выше, чем у США, хотя скорость роста (неис- каженный образ экономической динамики) всегда была ниже.

Так можно ли создать всегда правильную логику?-- Если счи- тать, что логика всеобъемлюща в практическом приложении -- зна- чит признать, что можно доказать все, что угодно (на чем настаивали софисты). Такой подход лишает логику эвристического смысла.

Как известно, Аристотель, возражая софистам, утверждал, что его логика, не грешит подобным недостатком.

Тем не менее, логическая конструкция, не имеющая "контекстно- зависимого" содержания, ничего не моделирует. Вот пример силло- гизма: "Все люди имеют сердце. Иван -- человек. Вывод: Иван имеет сердце". Теперь попробуем применить приведенную выше логическую формулу к термодинамической теории. "Все физические тела имеют определенную температуру. Молекула воды -- физическое тело. Вы- вод: "Молекула воды имеет определенную температуру"... Вывод ока- зался абсурдным. Это произошло потому, что понятие "температура" вышло за границы своей применимости. Оно не применимо к физи- ческим телам, состоящим из одной молекулы или небольшого числа молекул. Можно было бы возразить, что "просто" большая посылка была ошибочной. Надо было сказать: "Все многомолекулярные тела имеют температуру". Но никакая формально-логическая модель не знает заранее всех своих границ.

Силлогистический метод можно смоделировать тремя ма- трешками, входящими одна в другую. Тогда получим такую логиче- скую конструкцию: "Если матрешка (А) находится внутри матрешки (Б), а матрешка (Б) находится в матрешке (В), то матрешка (А) одно- временно находится в матрешке (В)". Все это тривиально. Но исполь- зуем ту же логическую конструкцию для иной предметной области:

"Если Иван видит Петра (то есть Петр находится в поле зрения Ивана), а Петр видит Павла, то Иван должен видеть Павла", что не всегда вер- но, ибо Павел может оказаться за углом и т.п. Да, смысл понятия "ви- дит" не тот, что понятия "находиться внутри", но логическая структу- ра предложения этого не знает. Таким образом, Аристотелевой логике присущи те же свойства "контекстной зависимости", что и логике его предшественников.

Такому выводу противоречит, казалось бы, всеобщая приме-

нимость так называемого "закона исключенного третьего". Прежде, чем

его анализировать, представим некоторые из его формулировок:

1. Некое высказывание может быть или истинным, или лож-

ным, но не одновременно;

2. Некое свойство может быть присуще или не присуще вещи,

но не одновременно;

3. Противные высказывания (не спутайте с противоположны-

ми!) не совместны. (Например, белое противоположно только черному,

но противно всему небелому: зеленому, синему, деревянному, живому

и т.п.).

Коварство и "непобедимость" этого "закона" заложены в тав-

тологии его формулировки, ибо он сам себя утверждает, не оставляя

выбора для сопоставления с реальностью. В этом смысле он столь же

схоластичен, как и утверждение, что "между двумя горами должна

быть впадина". Иными словами, это не закон природы, но постулат,

"работающий", как часы, на циферблате которых имеется всего одно

деление, и поэтому они всегда показывают правильное время, даже

когда стоят.

Все обстоит наоборот. Высказывание всегда не вполне истинно,

свойства вещей всегда нечетко определены и т.д. Постулат же есть им-

ператив, он не может быть ни истинным, ни ложным. Приписывание

постулату смысла закона есть разновидность гносеологической ошибки.

Чтобы нагляднее продемонстрировать, о чем идет речь, приве-

дем примеры из приложения математики.

Всем известно, что два плюс два равно четырем. Действитель-

но, если вы к двум карандашам добавите еще два, то получите ровно

четыре -- ни больше, ни меньше. Если же карандаши склеить свои-

ми торцами, то в результате сложения будем иметь всего лишь один

длинный карандаш.

Если, далее, в емкость с двумя кубометрами воздуха закачать

еще два кубометра, то всего станет два кубометра воздуха -- ни боль-

ше, ни меньше.

Известно, что такую геометрическую фигуру, как квадрат, мож-

но вполне идентифицировать длиной его стороны, так что если мы к

квадрату со стороной 2 прибавим такой же квадрат, то получим ква-

драт со стороной, равной не 4, но квадратному корню из 8, или 2.83...

и т.д.

Любая логика моделирует свой объект лишь поверхностно,

грубо, частично. Отсюда ясно, что каждый правильный логический вывод

есть в известной мере заблуждение, которое может быть снято парадок-

сальным образом.

Причина парадоксов кроется в том, что математическая фор-

мула есть тождественное само себе, "всегда истинное" понятие в том

смысле, что всегда найдется такая реальность, которая адекватно моде- лируется этой формулой, что, однако, не означает противное -- что любая ситуация может быть адекватно смоделирована таким образом.

Итак, логика не является моделью мышления. Напротив, как одна из форм мыслительного процесса, она сама может служить моделью для той или иной предметной области.

С другой стороны, если пытаться подобрать модели для той или иной области мыслительной деятельности, то это должно быть нечто противоположное мышлению, то есть объективное: простые счеты, вычислительная машина, восковой отпечаток, автоматическое устройство...

Таковы возможности и границы логического метода.

Зенон и Ахиллес

Здесь предметом нашего рассмотрения будет не соревнование между Ахиллесом и черепахой, но рассуждения Зенона Элеата. Как отмечает В.Ф. Асмус, элеаты отрицали не сами видимые нами движение и мно- жественность мира, а их мыслимость. Здесь мы не задаемся вопросом, может ли Ахиллес догнать черепаху: это -- как ему захочется. Мы так- же не спрашиваем, как словами описать их соревнование: это задача для младших классов школы. Вопрос не в правильности или ошибоч- ности утверждений Зенона по существу. Здесь нас интересует, логич- ны ли рассуждения Зенона Элеата.

1. Означает ли вменяемая Ахиллесу быстроногость, что он дол- жен перегнать черепаху? Зенон дает отрицательный ответ на вопрос. Он, по существу, описал систему саморегулирования, когда Ахиллес отслеживает поведение черепахи, задавшись целью приблизиться к ней как можно ближе, но так, чтобы не сравняться с ней. Это хорошо известная задача из теории автоматического регулирования. Речь идет о следящей системе со "статизмом". Благодаря действию механизма отрицательной обратной связи, при приближении к цели скорость преследования уменьшается, так что между преследующим и пре- следуемым сохраняется неустранимый зазор -- статизм. Этот широко используемый в технике механизм связи полностью следует смыслу апории.

Поэтому Зенона следует считать, если не основателем, то пред-

вестником теории авторегулирования.

2. Нюанс в том, что рассуждения Зенона неявно наталкивают на

мысль, что иной исход невозможен. Когда он делает вывод, что Ахил-

лес никогда не догонит черепаху, то тем самым обращается к понятию

времени, тогда как в посылках это понятие не упоминает, следователь-

но, вывод некорректен. В то же время в выводе не используется поня- тие скорости (термин "быстроногий"), которое есть в посылке. Нали- цо две логические ошибки типа "подмены тезиса".

3. Но это не единственная и, возможно, не самая интересная алогичность. Рассуждения Зенона ошибочны процедурно. "Прежде, чем догнать черепаху, Ахиллес должен достичь того места, где перед этим она была" -- рассуждает он. Хотя рассуждение Элеата вращается вокруг "того места", он "забыл" придумать, как его обозначить. Посе- му его посыл не определен.

Поможем "изобретателю диалектики" и заставим черепаху время от времени ставить на земле метки, которые должны служить вехами для Ахиллеса. (Это механизм отрицательной обратной связи, о чем мы говорили выше). Но тогда преследователю не обязательно достигать каждой очередной метки, ибо он может догнать черепаху в промежутке между ними. Сделает ли это Ахиллес или нет, -- это, опять-таки, его личное дело. Важно, что автор апории не исследовал такую возможность.

Можно, наконец, представить вариант, когда черепаха ставит метки непрерывно, вычерчивая сплошную линию. Но тогда "то ме- сто" становится неопределимым, а вместе с ним становится неопреде- ленным и все рассуждение Зенона.

Зенон выстроил бесконечную последовательность точек (то есть создал дискретную модель пространства), через которые должен пройти Ахиллес, и говорит, что последний сделать этого не сможет: по определению подвижная точка будет "убегать" бессчетное число раз. Ахиллес не сможет этого сделать не потому, что ослабнет и не по- тому, что от него требуется особое глубокомыслие, но из-за запрета Зенона. Сам Зенон сумел построить бесконечную модель, но отказывает в ее реализации Ахиллесу.

Представление о быстроногом Ахиллесе, вообще говоря, не предполагает никакой связи между ним и черепахой. Каждый пере- мещается сам по себе, а кто кого перегонит -- пусть выяснит сторон- ний наблюдатель. Если бы Ахиллес бежал с постоянной скоростью (а не преследовал черепаху), то не было бы этой бесконечной последова- тельности событий. Она не могла бы возникнуть процедурно.

Пусть Ахиллес и черепаха движутся вдоль некой аллеи, не ме- шая друг другу. Когда он добежит до первого дерева, что впереди че- репахи, она проползет немного вперед относительно начального по- ложения. Когда до следующего дерева, черепаха проползет еще не- много и т.д. Таким образом, Ахиллес обогнал черепаху, не заметив ее. Но почему не заметил? -- Потому, что никто это ему не поручил. На- против, в авторской интерпретации Зенон обязал, по сути, Ахиллеса

соизмерять и регулировать свои действия в соответствии с действиями черепахи, и сделал это в неявной форме.

4. Обратимся к критикам. По этому поводу Д. Гильберт и П. Бернайс отмечали ("Основания математики"): "Обычно этот пара- докс пытаются обойти рассуждением о том, что сумма бесконечного числа этих временных интервалов всё-таки сходится и, таким образом, даёт конечный промежуток времени. Однако это рассуждение абсо- лютно не затрагивает один парадоксальный момент. Парадокс заключа- ется в том, что некая бесконечная последовательность следующих друг за другом событий, последовательность, завершаемость которой мы не мо- жем себе даже представить (не только физически, но хотя бы в принципе), на самом деле всё-таки должна завершиться". Гильберту вторит Николя Бурбаки: "Вопрос о бесконечной делимости пространства (бесспорно, поставленный ещё ранними пифагорейцами) привёл, как известно, к значительным затруднениям в философии: от Элеатов до Больцано и Кантора математики и философы не в силах были разрешить пара- докса -- как конечная величина может состоять из бесконечного числа то- чек, не имеющих размера".

Философы от математики упустили, что непредставимой явля- ется, прежде всего, сама бесконечно малая величина (хотя метод бес- конечно малых успешно применяется). Непредставимость же суммы бесконечно малых есть следствие первой посылки. Как бы там ни было, вопрос поставлен правильно: "Как представить непредставимое"? Но логическое мышление не сводится к образному.

Другое дело, что вопрос бесконечной делимости не имеет не- посредственного отношения к апории Зенона. Это самостоятельная проблема. Похоже, что древним вменяют попытку решения сегодняшних проблем. Что хотел показать Зенон: парадоксальность логического вы- вода или невозможность представить очевидное (в данном случае дви- жение) в понятии? Поскольку сам Элеат не дает ответа, мы вынуждены говорить об ином: "Из посылок Зенона о бесконечной делимости про- странства (где ничего не говорится о делимости времени и скорости, зато утверждается, что за одно и то же время Ахиллес пробегает боль- шее расстояние, чем черепаха) не следует вывод, сделанный автором, что Ахиллес никогда не догонит черепахи".

Интересна также критика Зенона Г. Кантором, основанная на противопоставлении актуальной бесконечности потенциальной. Од- нако как и Аристотель, Г. Кантор ("Труды по теории множеств") не нашел ошибки в рассуждениях Зенона, но предложил собственную логику движения.

Эпистемологическая критика этой апории обычно основывается на альтернативности представления о природе вещей по типу дискрет-

ная (конечная) -- непрерывная (бесконечно делимая). Именно с таких позиций критикуют Зенона тот же Аристотель ("Физика"), Эпикур и вереница иных мыслителей вплоть до наших дней.

Напротив, иные философы (П. Бейль, И. Кант, Г.В.Ф. Гегель ...), казалось бы, согласны с Зеноном ... в плане парадоксальности его вы- сказывания, а значит, ограниченности умственных способностей чело- века.

Еще один подход встречаем у Д. Гильберта и А. Робинсона, ко- торые обратили внимание на то, что точечный континуум, в отличие от кусочечного, не дает представления о направленности процесса. (Речь о том, что непрерывную линию можно представить и как бесконечную последовательность точек, и как бесконечную последовательность бес- конечно малых отрезков).

Все упомянутые подходы (и многие неупомянутые) интересны сами по себе, но ни один из них не затрагивает, по нашему мнению, логики Зенона как таковой. Между тем, логика Зенона при ее содержа- тельной интерпретации ошибочна, а значит, не может составлять апо- рию.

По сути, Зенон в этой "апории" ничего не доказывает, но ка- жется иначе. Иллюзия доказательства зиждется на мнимой очевидно- сти бесконечного. Между тем, очевидное требует доказательств (если перефразировать Гегеля).

Непрерывная дихотомия Зенона

Ее смысл: "Чтобы пройти весь путь надо сначала пройти его половину и т.д. Отсюда -- движение никогда не может начаться".

Вначале кажется, что формулировка Зенона имеет всеобщий смысл. Действительно, чтобы пройти восемь шагов, сначала придется пройти четыре. Но при семи шагах такое требование выставлять нель- зя. Семь не делится пополам. Можно сделать шаг большой и малень- кий, но нельзя сделать полшага, ибо "полшага" -- это тоже шаг, пусть меньшего размера.

Но уточним шагающую модель Зенона: "Прежде, чем сделать семь шагов, нужно сделать шесть... Но что нужно сделать перед са- мым первым шагом"? Ответа нет. Здесь индуктивная логика стопо- рится. Вывод: "Не всякое явление можно описать наперед заданной логикой". Вот и вся апория.

Мы акцентировали внимание читателя на дискретности моде- ли Зенона, но существует еще аспект причинности. Дело в том, что первый шаг не является причиной второго, а второй -- третьего и т.д. Иными словами, каждый шаг есть начало и конец движения. Чтобы

сделать седьмой шаг, нужно сделать то же, что и перед первым ша- гом... "Зенон не знает ответа на немой вопрос и не ставит его перед собой".

Здесь есть тонкость. Если вы прошли восемь шагов, значит прошли и четыре. Это бесспорно. Но разговорный оборот использует понятие необходимости: "необходимо пройти", -- хотя никакой необ- ходимости не существует. Исходя из этих позиций, переформулируем Зенона: "Если вы прошли весь путь, значит прошли и его половину и т.д.". Отсюда не следует, что "движение никогда не может начаться", хотя само высказывание тождественно утверждению, что движение со- стоит из бесконечного числа бесконечно малых отрезков. Зенон вме- няет движению именно такое свойство, из чего не следуют какие-либо логические выводы.

Дополнительные нюансы просматриваются при рассмотре- нии непрерывной модели движения. Пусть движение представлено непрерывным качением колеса колесницы. Здесь возникает противо- речие между непрерывным образом движения и дискретной логикой дихотомии. Суть в том, что непрерывное не сводится к дискретному в качественных (логических) понятиях, хотя может быть сведено количе- ственно в том или ином приближении (континуум точек или континуум мелких отрезков). Эта несводимость означает, что логика Зенона не- применима к избранному ним объекту.

Парадокс знания

Когда говорят, что мы не можем знать, каков мир в действительности, то это предполагает, что человек знает, что такое действительность. Получается, мы не можем знать того, что уже знаем. Но в этом смысле нам как раз известны оба обстоятельства: и действительность и ее ис- каженное восприятие.

Парадокс знания присущ позитивистскому образу мышления, но не осознается им как таковой.

Парадокс биологического и социального развития

На сегодня млекопитающие -- непревзойденный по сложности вид животных. Однако, заранее неизвестно, какой из существующих видов окажется отправной точкой для следующего шага развития животно- го мира (если оно продолжится): птицы, рыбы, млекопитающие или... В этом состоит парадокс биологического развития. В более широком плане допустимо предполагать возникновение качественно нового типа жизни, следующего за миром растений и животных.

Так и новый общественный уклад может возникнуть отнюдь не как развитие передового общественного строя -- капитализма, -- как считал К. Маркс, но из любого существующего. В этом состоит пара- докс исторического развития.

Действительно, крепостное право появилось не как развитие рабовладельческого строя и не из колоната, а капитализм возник не из развитого феодализма, но из особых экономических отношений, до- шедших до нас из древности.

Раздел 18. ПРИЧИННОСТЬ И СЛУЧАЙНОСТЬ Понятие причинности

Обычно естественно-природный процесс представляют в виде набо- ра разнокачественных явлений. Одно явление -- химическая реакция, другое -- движение планет, третье -- горообразование, иное -- чело- веческая цивилизация и т.д.

Моделирование целостного процесса посредством разнокаче- ственных составляющих приводит нас к первому понятию причинно- сти как непосредственной или опосредствованной связи и взаимообус- ловленности явлений.

Еще одно расширение познающей модели мира характеризу- ется тем, что все это разнообразие вещей и явлений непрерывно меня- ется. Но происходит это не синфазно, а волнообразно, разновременно. Представление о разновременности, последовательности и необрати- мости целостного во всех отношениях процесса -- вот другая состав- ляющая понятия причинности.

Далее, в зависимости от произвольно выбранной системы от- счета, то есть того, что вы приняли за пассивное начало, некое другое яв- ление может быть определено как активное (или активное и пассивное одновременно). Так, брошенный камень "обладающий" энергией дви- жения -- суть активное начало, но одновременно ему присуща некото- рая инертность в виде неизменной направленности (то есть пассивная составляющая этого явления). Расчленение "волнообразно дышащей" сети явлений на условно активные и условно пассивные узлы -- вот третья сторона детерминизма.

Напротив, возможность рассматривать отдельное явление как активный, то есть самопроизвольный процесс, начавшийся в бесконеч- ном прошлом и продолжающий самоактивироваться в каждый мо- мент времени, вовсе снимает понятие причинности.

Так, общественный процесс, неся на себе багаж прошлой куль- туры и испытывая давление мертвых представлений, спонтанно обнов- ляется с каждым новым поколением. Можно отыскать причины этих изменений в изменениях внешней природной среды или в историче- ском прошлом, но невозможно исключить волевого произвола человека нового поколения, то есть недетерминированного начала.

Последние рассуждения подводят нас к понятию стохастиче-

ского (то есть парадоксального) детерминизма.

Из серии приведенных представлений напрашиваются следую-

щие выводы.

1. Становится очевидными однобокость и вульгарность прин-

ципа первопричины: существования единственного истинного чисто

активного явления при пассивности всего остального мироздания. Во- обще, когда утверждают, что "все имеет свою причину", то имеют в виду то, что активное начало всегда находится за пределами пробного явления. Иными словами, каузальность не присуща закрытой систе- ме. Она есть атрибут открытой системы -- системы с входящими и ис- ходящими потоками информации.

2. Другой небезынтересный вывод состоит в том, что пробное (пассивное) явление находится одновременно под воздействием всех остальных явлений. Таким образом, бытующие представления об изо- лированном воздействии одного отдельного процесса на другой долж- но уступить место принципу множественности причин. Причина -- это всегда некая совокупность процессов, как результирующая сила их вза- имодействия. Различное же сочетание активных начал дает отличные друг от друга результаты даже при одинаковых условиях протекания процессов. Дождь, град, снег, туман, иней -- вот простейший пример разнородных явлений, ставших результатом разного взаимодействия одних и тех же причин.

Наконец, остановимся на одной трудности в теории детерми- низма. Речь пойдет о поиске критерия, который бы позволил опре- делить: "Что является причиной чего"? Проблема состоит в том, что неясна даже форма, в которой следует искать ответ на вопрос. Хотя некоторые атрибуты причинности, как то: непосредственность воздей- ствия, сдвиг по времени, обмен энергиями между причиной и след- ствием и т.п., -- общеизвестны, тем не менее, они не позволяют одно- значно утверждать, что "Б" является следствием "А". Некое явление может оказаться вовсе не той причиной, о которой вы думаете, и т.д. И здесь бессильны любые определения и формализованные приемы.

Итак, понятие каузальности проистекает из четырех принципов- постулатов:

1) ничего нет вечного: все конкретное (любая сущность: вещь, явление процесс) когда-то возникло, произошло;

2) ничего нет первичного, так что возникшей сущности всегда предшествовала другая сущность, из которой она возникла;

3) ничего нет вполне неизменного. Неизменность относительна по существу и по времени;

4) ничего нет вполне нового, но новое всегда содержит момент старого, по отношению к которому произошло изменение.

Между тем, логический анализ реальных событий показывает, что ка- узальные отношения не являются ни необходимыми, ни достаточными. Указанные принципы присущи реальности лишь постольку, посколь- ку поддерживают причинность.

Старую преобразованную сущность называют причиной новой

сущности, или причиной возникновения новой сущности, что, разу- меется, разные вещи. В общем случае новая сущность обязана своему возникновению не одной причине, но их бесконечному множеству, то есть всему сущему. Поэтому, ограничивая поиски некой единичной причиной или ограниченным их количеством, вы тем самым связы- ваете причину с целью исследования.

Причинная связь антропоморфна, поскольку ее атрибутом слу- жит телеологическая компонента. Философия же, стремясь избавить- ся от заинтересованного взгляда, ищет немыслимую причину истори- ческого развития в чем-то третьем, например, в жизненных интересах кишечной палочки, специфических действиях на организм злаковых продуктов или чего-то подобного.

В то же время выявление причины новой сущности означает выявле- ние того общего, что есть между новым и старым, обнаружения в новом старых признаков. Например, причиной появления ребенка являются его родители etc.

А наоборот? Содержится ли завтрашний день в сегодняшнем? И если содержится, то полностью или частично? -- Если полностью, значит, никакие изменения в действительности не происходят, измен- чивость иллюзорна. До какой степени должно нечто измениться, что- бы быть признанным? -- Общий критерий изменчивости не известен.

Мы исходим из того, что изменчивость нуждается в причине или может пойти различными путями, каждый из которых впослед- ствии назовут причиной.

Когда известно множество явлений или путей, претендующих на звание причины, то из них можно выбрать одно или несколько, ко- торые мы актуализируем как причину. Если же это множество не из- вестно, то говорить о каузальности беспредметно.

Например, чтобы говорить о причине превращения феодально- го общества в буржуазное, следует быть уверенным, что существовало несколько путей социально-экономического процесса, из которых по- бедил буржуазный. Если же вы сходитесь к тому, что вариантов быть не может, что "история не знает сослагательного наклонения", то тем самым отрицаете каузальность. Однако можно искать причину того, что капитализм начал формироваться именно в Европе, а не в Австра- лии, и именно в 16 веке, а не в 12 или в 21.

Отсюда, между прочим, правомерен вывод, что социализм -- это еще одно направление исторического процесса, наравне с капита- лизмом, а не заблуждение горстки людей. Тогда уместен вопрос, по- чему в одних странах победил капитализм, а в других -- социализм. В чем причина?

В заключение отметим взгляд, противоположный теории при-

чинности, когда отсутствует соподчиненность явлений, но все начала (явления, события, процессы, тенденции) в равной степени активны. Отсутствуют причины мира и причина войны, причина экономиче- ского бума и причина распада хозяйственных отношений, причина бедности и причина богатства и т.д. При этом все эти начала находятся в равноправном взаимодействии. Такой подход составляет сущность математической теории игр (Дж. Нейман и О. Моргенштерн). Правда, эта теория не ограничивается моделированием ситуации, но направ- лена на решение оптимизационных задач.

Спонтанность и причинность

Каузальность обычно представляют в виде бесконечной цепи односто- ронне зависимых (направленных) изменений. Иными словами, пред- полагается, что настоящее изменение ситуации является следствием некоего предшествующего ему изменения и так далее вглубь веков. Представление о реально существующей первоначальной, то есть бес- причинной, причине, как и представление о потустороннем начале (боге), не может решить проблему бесконечного прошлого, ибо из по- тустороннего не может возникнуть посюстороннее, согласно их опре- делению. Ясно, однако, что первопричины не бывает, как, впрочем, и конечной причины, ибо между причиной и следствием всегда можно вставить хотя бы одно опосредующее звено. Этими соображениями раз- мывается понятие причины.

Заметим, что вопросами связности вещей (явлений, процессов, событий), а также философских категорий (!) занимался еще Демо- крит Абдерский (принцип достаточного основания, исономии...). Его представление о связности выражалось в терминах детерминизма.

Из-за неопределенности понятия причинности, его концепция спекулятивно-произвольна. Однако момент истины не ускользнул от внимания И. Ньютона, сформулировавшего закон, что ни для инерци- ального движения, ни для покоя никакие силы (понимай: причины) не требуются. Философский смысл Первого закона Ньютона заключается в предположении, что в закрытой системе следует определить вне- причинную категорию явлений, относительно которых все остальные явления должны иметь причину.

Из условности отношений причинности следует их симметрия. Поэтому причина должна существовать у каждого из антиподов: у войны, и у мира, у перехода мир--война, и у перехода война--мир, у монотонного экономического роста и у экономического кризиса и т.п.

В общем случае есть причина и... причина.

Существуют зависимости, похожие по характеру на причин-

ные, но не являющиеся оными. Например, если установлено, что сум- ма двух углов плоского треугольника равна 170®, то это можно выдать за причину того, что третий угол равен 10®. Но здесь отсутствует на- правленность действия. Это не причина, но логический вывод.

Каузальность, как было сказано, не предполагает необходимости, поэтому причинная связь проявляется лишь ретроспективно. Вот при- мер: "Ружье выстрелило -- стекло треснуло". Кажется, что причинная связь между событиями необходима, но при ближайшем рассмотре- нии становится ясно, что она случайна. Ведь окно могли открыть, пока пуля летела, и тогда бы оно не треснуло. Значит, связь двух изучаемых явлений не может быть установлена, пока не произойдет "следствие".

В одном случае причина -- это первотолчок (дальше процесс развивается сам по себе), в другом -- одна из сторон процесса. Можно, например, считать, что фашистский путч -- следствие затянувшегося экономического кризиса. Но правильнее считать, что это не следствие, а одна из многочисленных сторон кризиса, наравне с иными его про- явлениями: затянувшейся безработицей, снижением потребления и пр. И действительно, путчи возникают в процессе кризиса (как и иные признаки), а не по его окончании. Уже поэтому неправильно считать путч следствием кризиса. С этой точки зрения фашистский путч так же первичен (или вторичен), как и снижение производства внутрен- него продукта или рост безработицы, возникшие до него, равно как и безвозмездный труд на ниве развития инфраструктуры, организован- ный впоследствии. Вывод говорит сам о себе. Нельзя остановить фа- шизм устранением "причин", но требуются также и целенаправлен- ные действия.

Гносеологические проблемы причинности

Выяснение причины расширяет наши представления о сущем, но не- способно ничего объяснить, ибо нельзя отыскать причину причин. Кроме того, никакое действо не обусловлено одной-единственной причиной. По отношению к конкретному действию насчитывается, вообще говоря, бесчисленное множество причин. (Это знал, напри- мер, Пьер-Даниэль Юэ). Отсюда, даже зная причину или несколько причин, нельзя ничего предвидеть достоверно.

Случайность не антипод причинности, но способ ее выражения. Поэтому стохастическое (корреляционное) описание связей между собы- тиями не только не отрицает причинность, но предполагает ее в обяза- тельном порядке. С другой стороны, между тесно коррелирующими событиями может не быть никакой причинной связи, а в иных случаях связь скрывается в единой третьей причине.

Известны группы разнохарактерных, далеких одно от другого явлений, причинная связь между которыми остается непостижимой. Между ними могут существовать тесные вероятностные (корреляци- онные) связи. Вот примеры некоторых беспричинных социальных корреляций:

1. После больших военных потерь доля родившихся мальчиков возрастает против обычной пропорции 15/14.

2. Ухудшение состояния экономики влечет ужесточение поли- тического режима. Последующее улучшение приводит к еще большей жестокости.

3. Ужесточение политического режима обостряет всегда сущие общественные противоречия, несущественные для либерального ста- туса, как-то: религиозные, национальные, культурные, классовые (быт и профессия), семейные и пр.

4. Развитие науки сужает экологическую нишу человечества. Сужение экологической ниши стимулирует науку...

Корреляционная связь здесь налицо, тогда как причинные свя-

зи не выявлены, а значит, неизвестно существуют ли они объективно.

Причина может находиться как в прошлом, так и в будущем или

вообще не иметь временной принадлежности. Действительно, принятие

любого решения исходит из прогноза событий, то есть именно из бу-

дущей реализации. Событие еще не произошло и, возможно, никогда

не произойдет, но причиной уже послужило.

Можно также принять решение, если открылись некие обстоя-

тельства, произошедшие в далеком прошлом. Таким образом, причи-

на симметрична относительно вектора времени, хотя в научных кругах

бытует противоположное мнение.

Рассмотрим пример. Если вы забили гвоздь в стену, то ваши

действия каузальны: они послужили причиной того, что гвоздь за-

стрял в стене. Гвоздь вошел в стену не после того, как вы долго стучали

по нему, а одновременно с вашими действиями.

Пусть вы выстрелили во множество мишеней, изготовленных

из материалов разной степени твердости, но пуля застряла только в

одной из них. Почему одно случилось, а другое -- нет? -- Причиной

тому не ваши действия, но мягкость материала. Как видим, временная

последовательность здесь ни при чём.

Теперь зададимся вопросом: "Если бы субъект знал причины

(часть причин) социальных явлений, то смог бы он ими управлять"?

Добавляет ли силы, расширяет ли возможности простое знание при-

чин? Астрономы сегодня знают причину, по которой Туманность

Андромеды должна столкнуться с Млечным Путем. И что?

Только в исключительно редких случаях причины способны

служить орудиями управления тем или иным явлением. Иными сло- вами, знание причины не является каким-то исключительным видом знания.

Существует категория жизненных процессов и общественных явлений лишенных причины, как действующей изнутри силы. Речь идет о замкнутых процессах и пересекающихся множествах явлений.

Пример замкнутого процесса: институт налогообложения -- государственная казна -- институт распределения. Каждый из момен- тов процесса в равной степени причина и ее следствие.

Пример пересекающихся множеств -- феномен старения орга- низма эукариот. К старости все органы живого организма деградиру- ют, так что причина заболевания, приводящего к естественной смерти,

-- не более чем случайность. Однако истинная причина смерти была, казалось бы, открыта (60-е годы 20 века): это укорочение теломер -- концевых участков хромосом. Но вопрос остался: "Укорочение тело- мер -- это причина смерти или механизм умирания"?

Еще пример. Обострение национальных распрей в разное вре- мя могло иметь разные причины: территориальные, экономические, политические, культурологические, классовые, религиозные, междоу- собные и пр. Такое многообразие "причин" наводит на мысль, что суть распрей в самих распрях, а вырванные из структуры моменты -- это кажущиеся причины.

Сюда же: неприязненное отношение к цыганам проистекает, казалось бы, из образа жизни этой нации. Но с тем же правом можно считать, что неприязнь следует из отличительных особенностей не цы- ган, но многочисленных народов, имеющих с цыганами общий ареал обитания. Также алогично нарекать в качестве причины национальной нетерпимости этнические, религиозные, культурологические, классо- вые и прочие особенности евреев, армян, янки, дикарей Центральной Африки или австралийских туземцев.

Не имеют социальных (экономических, политических) причин и события, возникающие спорадически, например войны. После серии специальных наблюдений за поведением человекообразных обезьян стало ясно, что убийство представителей своего вида -- атрибутика всеядных гоминид (человека и шимпанзе), в отличие от миролюбивого поведения растительноядных орангутана и гориллы. Таким образом, причина этого социального явления скрыта в биологической сфере. Но может существовать дополнительное причинное объяснение тому, что переход от мира к войне и наоборот произошел в определенное время и в конкретном месте.

Существуют ли причины возникновения или гибели государ- ства? Вопрос остается без ответа, пока не будет уточнено, в каком виде вы ищет причину.

Произвол, необходимость, детерминизм

Проблема каузальности заключается в том, чтобы выяснить, являет- ся ли тот или иной процесс причиной наступившего явления, и этот момент каузальности в принципе не формализуем. Иными словами, философия не владеет критерием причинности.

Процитируем известный афоризм: "Не сознание людей опре- деляет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание" (К. Маркс, "К критике политической экономии", 1859). В действительности сознание и прочие формы бытия сосуществуют одновременно. Их изменчивость взаимно обусловлена, но при этом и то, и другое отчасти независимо, произвольно.

Действует ли индивид (ячейка общества, общество в целом) произвольно или по необходимости (под давлением обстоятельств), это происходит не единственно возможным способом. Так, человек ест по необходимости, но вкусы у всех разные. Одни действуют по не- обходимости, преступая юридический закон, иные произвольно его изменяют и т.д.

Отсюда история должна иметь сослагательное наклонение, то есть включать известную долю случайности, или произвольности. (Заметим, что случайность и произвол обозначают одно и то же, но используют- ся в разных контекстах. В терминах теории детерминизма, произвол означает несвязность событий).

Воля субъекта противостоит закономерности и в этом смысле свободна и произвольна. Воля, или (что то же самое) свобода воли есть случайность, с одной стороны, и возможность реализации некоторых желаний, с другой. Одновременно воля есть естественное явление и в этом смысле, напротив, ограничена. Так, субъект не может захотеть прожить 130 лет или в своих фантазиях полностью отвлечься от ре- альности. Его воля ограничена теми внешними обстоятельствами, на которые он не может повлиять, например 11-летний цикл Солнца.

Воля индивида есть продукт человеческого организма в целом, а не чистого сознания, отделенного от тела и внешней среды. В этом смысле воля всегда детерминирована, в том числе воля сумасшедшего (но в отличие от воли нормального человека она, скорее, самоубий- ственна и общественно разрушительна). Кстати, воля правителя более детерминирована по своей направленности (а значит, более предска- зуема), чем воля бродяги, но, в отличие от последнего, воля правителя получает общественное усиление и реализацию, почему и представ- ляется как произвол, хотя таковым не является.

Но не все так просто, как кажется. Окружающий нас макромир

во многом механистичен. В этом мире следствие однозначно связано с причиной. Поэтому нам кажется, что знание причины способно объ- яснить определенность принятого решения. И когда правитель сам объясняет свои действия и эти объяснения кажутся логичными, народ остается удовлетворенным. Но причинная связь имеет натуральную природу, а не понятийную. Иными словами, логически она не обу- словлена. Уже по этой причине любые объяснения действий человека нельзя признать вполне корректными.

Суть в том, что мозг человека (животного вообще) не работа- ет, как часы или компьютер. Его работа скорее напоминает случайные выбросы квантомеханического устройства. Решения человека жестко не определены обстоятельствами, но варьируют от случая к случаю. Этот феномен традиционная философия называет свободой воли.

Одна и та же причина при прочих равных условиях может вы- звать принятие разных решений. Поэтому противоположные реше- ния могут быть объяснены действием одной и той же причины.

И наоборот: противоположные причины могут повлечь одно и то же решение.

Рассмотрим выдуманную ситуацию. Летним утром на госу- дарство "А" напало государство "Б". В ответ король государства "А" объявляет государству "Б" войну. Но так бывает не всегда. В случае многократных нападений при одних и тех же внешних и внутренних обстоятельствах реакция нашего короля будет меняться с необходимой неопределенностью. Если подытожить последствия 10 нападений полу- чим, что:

в 5-и случаях король государства "А" объявит государству "Б"

войну;

в 2-х случаях он сдастся на милость победителя;

в 2-х случаях затеет переговоры о выдаче врагу золотого запаса

страны и

в 1-ом случае откажется от короны.

То же самое представим в ином ракурсе. Если в течение 100 лет в госу-

дарстве "А" у власти стояло 10 королей, то в случае нападения:

пять из них объявят войну;

двое сдадут страну на милость победителя;

двое будут стремиться к переговорам и

один откажется от короны.

Здесь обратим внимание на то, что одна и та же причина влечет раз-

ные решения.

Рассмотрим противоположную ситуацию. В прекрасный лет-

ний день наш король объявляет войну государству "Б". И так проис-

ходит неоднократно, но:

в одном случае причиной такого решения стал экономический кризис в государстве "Б", который его ослабил;

в другом случае причиной стал экономический бум в государ-

ства "А", что усилило его в военном отношении, а

в третьем -- моральное разложение армии государства "А", как

следствие ее длительного бездействия.

Как видим, решение принималось одно и то же, но причина была раз-

ная.

Поэтому, когда называют причину какого-либо социального

явления, следует понимать, что связь между причиной и явлением

случайна: этой причины могло и не быть, а если она была, то могло не

быть этого явления.

Каузальность или импликация?

Между явлениями, событиями, процессами различают разные типы связей. Здесь сравним связь импликативную и причинную. Имплика- тивная связь достаточна или необходима. Напротив, причинная связь не достаточна и не необходима; для нее возможно лишь индуктивное определение.

Импликация, как известно, -- логический объект. Спрашива- ется: "Может ли причина быть объектом логики"? -- Поскольку она дедуктивно не определима, -- разумеется, нет. Причинная связь не яв- ляется логическим отношением, в отличие от импликации. Причин- ность -- это не связь между высказываниями, ибо имеется только одно высказывание.

Чтобы причинная связь могла стать элементом логического от- ношения, она должна быть постулирована. Например, постулируем (независимо от существа дела), что между событием "Б" и свойством

"А" существует связь такая, что "А" служит причиной "Б". Тогда при- чину можно представить как вектор явлений: "АБ, но не БА". О векто- ре АБ можно утверждать, что известен явный способ его однозначной интерпретации. (Таким же однонаправленным вектором является и время. Поэтому часто время считают атрибутом причинности, что не корректно).

В ряде случаев вектор может иметь количественную (в частно- сти, стохастическую, корреляционную) природу. Тонкость в том, что путем анализа тесноты корреляционной связи невозможно установить факт каузальности. Математика не способна подменить содержательный анализ. Иными словами, на основании тесноты связи между последова- тельными во времени событиями "А" и "Б" нельзя утверждать, что "А" скорее является причиной "Б", чем не является.

"Но в случае высокой корреляции иногда удается делать устой- чивые прогнозы", -- возразит читатель. "Бывает,-- ответим мы, -- од- нако это не научные прогнозы". Научный вывод из факта корреляци- онной связи можно делать, если априори догадываться о существова- нии причинной зависимости.

Если сравнить вектор каузальности с вектором импликации, то обнаружим следующее различие. Импликация есть отношение между двумя разными высказываниями "В" и "Г", каждое из которых может быть или истинным, или ложным. Каузальный вектор "АБ" тоже мож- но рассматривать как истинностное высказывание, но при том только одно. Чтобы построить не очень примитивную логику, потребуется минимум два каузальных высказывания, например "АБ" и "ДЕ". Здесь уже речь пойдет о взаимоотношениях двух причинных связей, напри- мер, между причинами Февральской и Октябрьской революций 1917 года.

Заметим, что после Октябрьского переворота произошел еще один (третий), в результате которого к власти пришла одна единствен- ная партия. Он растянулся с 1918 по 1924 годы и принял форму ап- паратной борьбы. Это была борьба между автократией и несформи- ровавшейся демократией. При этом автократический режим, устано- вившийся после революции, потерял последние следы либерализма. Причина, благодаря которой победили большевики, сторонники ко- торых в 1917 году составляли меньшинство в стране и Советах, остается неясной по сей день. Возможно, это была случайность.

Если сузить взгляд на природу вещей, то причинную связь можно представить как последовательность (цепь) отдельных причин- событий. Цель субъекта -- отыскать в этой последовательности такое событие, на которое можно повлиять, полагая, что далее события бу- дут разворачиваться сами по себе определенным их природой обра- зом. В общем случае целевому действию предшествует не одна цепь причин, но сложная спутанная сеть, так что субъекту предстоит воз- действовать сразу на несколько причин более или менее отдаленных от конечного события.

Можно представить феномен причинности процедурно -- как зависимость поведения системы в данный момент не только от теку- щих значений переменных, но и от предыстории. Образно говоря, си- стема содержит ячейку памяти в качестве одного из управляющих мо- ментов. "Память" и означает вычленение конкретной единственности. Каузальная связь -- та, которую удалось запомнить.

Вопреки сказанному, некоторые математики (Г. Рейхенбах, Н. Решар, Я. Лукасевич) пытаются разрабатывать логику причинности

-- "каузальную импликацию". При этом сужают и искажают понятие

причины, приписывая ей несвойственные атрибуты, как-то: необходи-

мость, временную последовательность и т.п.

Здесь остановимся лишь на одном утверждении логики при-

чинности: "Одно и то же событие не может быть одновременно как

причиной наступления события, так и причиной его ненаступления".

В опровержение перескажем содержание одной индийской притчи.

"Некий путешественник в холодную и дождливую ночь забрел к оран-

гутану. Зайдя в хижину, он стал дуть на свои руки. На вопрос оран-

гутана, что он делает, ответил: "Грею руки". Когда орангутан подал

чай, пришелец стал на него дуть. На аналогичный вопрос орангутана

ответил: "Остужаю чай". "Как же так?! -- возмутился хозяин, -- то ты

дуешь, чтобы нагреть, то -- для того, чтобы остудить"". Действия го-

стя одинаковы по форме (то есть логически), но различны по смыслу.

Таким образом, каузальная импликация есть логическая система, не

имеющая отношение к философии причинности.

Причина причин

Понятие каузальности лишь тогда приобретает определенность, когда позволяет рассматривать себя как одну из сторон противоположно- сти. Противоположно каузальным связям множество иных видов свя- зей, например:

связи казуальные (акциденции);

беспричинные явления (инерциальное движение);

устойчивые беспричинные связи, например, когда причиной слу-

жит нечто третье и т.п.

Следующие рассуждения построим на противопоставлении

связи причинной трем другим:

а) временной (одно строго после другого);

б) логической (импликативной, достаточной и необходимой);

в) статистической (корреляционной).

Согласно определению, причинная связь:

а) не является последовательностью событий;

б) не достаточна и не необходима;

в) не зависит от тесноты связи между случайными событиями.

Причинная связь причинна (как сказал бы Норберт Винер). Иными

словами, определить понятие причины можно лишь индуктивно, в

частности, путем противопоставлений.

Эти примеры показывают, что предметом причинности может

быть не только действие, но и обстоятельство, а в общем случае -- все,

что угодно.

Противоположной понятию причины является понятие слу-

чайности. Случайная -- значит неопределенная и неопределимая. В этом смысле случайным является первичное состояние закрытой си- стемы. Здесь смысл случайности эпистемичен.

Онтологически случайным следует считать явление (событие), совершенно не связанное с предыдущим миром. Но любое явление в некотором смысле изолировано от внешнего мира, то есть отчасти слу- чайно. Иначе оно не существовало бы как отдельное явление. Поэтому онтологическая случайность, как и детерминизм, относительна.

Случайной может быть и причина, и последовательность при-

чин. Но это уже определение модели открытой системы.

Что такое случайность?

Прежде всего отметим, что случайность нельзя определить на единич- ном акте. Случайным или неслучайным может быть ряд, состоящий из большего числа актов: событий, явлений, процессов, действий, чи- сел... Будем бросать шестигранную игральную кость, что даст устой- чиво повторяющийся конечный ряд чисел, например:

5, 2, 6, 3, 1, 4,... 5, 2, 6, 3, 1, 4,... 5, 2, 6,...

Такой ряд называют неслучайным. Если далее на миллионном

шаге хотя бы один раз порядок чисел будет как-либо изменен, такой

ряд следует назвать случайным. Например, однажды получим:

5, 2, 6, 3, 1, 4,... 5, 2, 6, 1, 3, 4,... 5, 2, 6,...

Здесь не имеет значения, была ли вам известна причина измене-

ния порядка и существует ли она вообще. Важно лишь, что из анализа

ряда нельзя логически вывести случайные пертурбации. Пусть далее

это изменение порядка повторяется через каждые 55 бросков кости.

Наш ряд опять становится неслучайным. Но если изменение поряд-

ка будет повторяться не строго через каждые 55 бросков, а, скажем, с

шагом от 50 до 55 бросков, то получим частично случайный ряд чисел.

Выходит, однажды определив ряд как случайный, вы не можете быть

уверены, что он останется таковым навсегда. Более того, могут суще-

ствовать и детерминировано-случайные ряды объектов. Так, иррацио-

нальные числа представляют бесконечный случайный ряд цифр, хотя

любая цифра вычислима по одному и тому же алгоритму.

Таким образом, случайность в общем случае -- понятие относи-

тельное.

Номинальный 11-летний цикл солнечной активности имеет

продолжительность от 7 до 17 лет, среднесрочные (пятилетние) ми-

ровые экономические кризисы повторяются с шагом от 3 до 11 лет.

Где здесь случайность, а где закономерность? Так называемые цивили-

зационные и исторические циклы не имеют отношения к теме, ввиду

большой путаницы и крайней неопределенности. Но исследователь,

задавшийся целью отыскать закономерность и тем прославиться, как

правило, "находит" ее в хаосе неопределенностей.

Полилектика случайности

Традиционной философии известны две диаметрально противопо-

ложные концепции связности элементов мира.

1. Все явления, все процессы, все отношения в мире закономер-

ны и причинно обусловлены;

2. Все явления, все процессы, все отношения в мире, так или

иначе, случайны.

В действительности всегда можно отыскать такой угол зрения,

такую систему отсчета, что будет верно или первое, или второе утверж-

дение.

Понятие случайности определяется диалектикой путем проти-

вопоставления необходимости.

Согласно полилектическому подходу, ей противостоят:

а) комплекс необходимости:

инертность;

устойчивость;

определенность;

б) комплекс каузальности:

связность явлений;

однозначность (возможность выявить для любого явле-

ния только одну причину);

в) комплекс рациональности:

логичность;

здравый смысл (в отличие от болезненного состояния

мозга);

методологическое единство;

прогнозируемость.

Вообще говоря, случайность определяют как отрицательную сущ-

ность. Согласно определению от противного, случайность -- это не:

закономерность;

причинность;

упорядоченность;

прогнозируемость (несовпадение ожидаемого с реальностью);

регулярность;

инвариантность...

Противостояние случайного и неслучайного имплицитно вхо-

дит в определение истинности. Менее случайные моменты принято счи-

тать более истинными.

Главное определение случайности сводится к следующему:

"Случай относится к множеству". Когда некое событие (явление, про-

цесс, действие...) воспринимают как единичное, случайности места

нет. Но, как только становится понятным, что оно -- один из элемен-

тов множества, так сразу можно обнаружить признаки случайности.

Например, геоцентрическая концепция мироздания имеет, во-

обще говоря, такое же право на признание, как и гелиоцентрическая,

однако не все в ней сходится, ибо она случайна. Гелиоцентризм менее

случаен, что означает, что он способен объяснить много больше, од-

нако и в нем не все сходится. Еще более устойчивой (менее случай-

ной) концепцией следует считать представление о звездной системе с

центром, совпадающим с центром Млечного Пути. С этой точки зре-

ния Земля (этот приют покоя) вращается вокруг собственной оси и

еще движется по спиралевидной траектории вокруг нашей галактики

(вместе с галактикой). Но и эта концепция, разумеется, случайна, ибо

оказалось, что Млечный Путь сам куда-то движется относительно ре-

ликтового электромагнитного излучения, центр которого, однако, не-

известен. (Современные астрофизики вообще отказались от идеи цен-

тризма. Любую точку во вселенной они считают ее центром).

Но обратимся за примерами к экономическим явлениям. Ча-

сто утверждают, что инфляция есть следствие ошибок правительства

и центрального банка. Между тем, более широкий (менее случайный)

взгляд показывает, что постоянным источником инфляции служит не-

устранимая неравномерность внедрения новшеств в разных отраслях.

Заметим, что не только множество случайных событий может

быть воспринято как необходимость (так называемый закон диалекти-

ки), но и отдельные необходимости можно рассматривать как случай-

ное множество, если найти соответствующий угол зрения.

Так, мир в целом случаен (в смысле: не вполне познаваем), но в

нем случайным образом обнаруживает себя закономерность (позна-

ваемость).

Для философии важно, что случайность "просто" создается

природой, тогда как для человека создание контролируемого потока

информации, приближающейся к случайной -- весьма сложный про-

цесс. (Когда мы говорим: "создано природой", -- то имеем в виду, что

для текущего анализа безразлично, каким образом нечто возникло;

достаточно, что оно существует как данность. В поисках первопричи-

ны мы, в конечном счете, упремся в непознанное и непостижимое, что

называют "природным явлением"). Примеры ситуаций, где стремятся

создать потоки случайности: азартные игры, лотереи, криптография,

статистические измерения... Заметим, что математическая статистика

имеет дело не с любыми случайностями, но с теми, которые распре-

делены тем или иным определенным образом. Иначе говоря, инвари-

антность заранее задана на объекте применения статистики, которой

остается лишь ее обнаружить.

С понятием случайности связаны различные парадоксы, о чем

читайте дальше.

Задача об обезьяне

Речь пойдет об обезьяне, бесконечно долго случайным образом наби-

рающей на пишущей машинке текст шекспировской трагедии.

Смысл задачи следующий. Если воображаемая обезьяна будет

достаточно долго хаотично ударять по клавишам машинки, то рано

или поздно будет напечатан любой заранее заданный текст. В этой

задаче случайность противопоставляют явлению неслучайному. Ведь

трагедия "Гамлет" -- далеко не случайный набор знаков письма. Он

неслучаен по историческому содержанию, по литературной форме,

по национальному языку, авторским особенностям и т.п.

Задачу можно разложить на несколько вопросов.

1. Можно ли сплошным перебором литер английского алфа-

вита напечатать "Гамлета"? -- Ответ: да, если известна точная длина

текста!

2. Можно ли добиться того же случайным последовательным

набором текста заданной длины? -- Ответ: да, если в дополнение к

предыдущему использовать алгоритм, позволяющий получить все

варианты текста, как при сплошном переборе. Иными словами, если

удастся свести случайный перебор к сплошному. Иначе некоторые ку-

ски текста можно никогда не получить.

3. Что тогда мешает сделать это обезьяне? -- Ответ: само поня-

тие случайности, предполагающее одинаковую частоту равномерно распре-

деленных знаков.

Противоречие заложено в самом вопросе. Сначала имплицит-

но было постулировано, что задача неразрешима (поскольку случай-

ны текст должен быть лишен каких-либо особенностей), а затем задан

вопрос о возможности ее решения.

На последнее требование, казалось бы, можно наложить огра-

ничения в виде особенностей нервной системы и мозга этой обезьяны

(что делает ее работу неслучайной). Но тогда и особенности текста бу-

дут обезьяньими, а не шекспировскими.

Рассмотрим подробнее парадокс логико-математической ин-

терпретации этой задачи. Можно предложить три определения по-

нятия случайности.

В одном варианте под случайностью понимают активное нача-

ло -- процесс, направленный на глобальную дезорганизацию некото-

рого множества, то есть на поиски любых элементов упорядоченности

(в любом смысле) с целью их дезинтеграции.

В другом варианте под случайностью можно понимать неупо-

рядоченный выбор (перебор) любых упорядоченностей, которые мож-

но обнаружить (или которые обязаны существовать) в некотором мно-

жестве.

В третьем варианте под случайностью следует понимать выбор,

характер которого заранее не определен. Здесь случайность включает

в себя неслучайность в качестве своего элемента. Такой определение

случайности можно считать наиболее приближенным к интуитивно-

му восприятию понятия.

Согласно первому определению, обезьяна не только не должна

когда-либо повторить "Гамлета", но обязана внести беспорядок в этот

текст, если случайно обнаружит его среди множества символов.

Напротив, во втором варианте обезьяна рано или поздно долж-

на напечатать "Гамлета", если будет действовать систематически (не-

случайно), и может его напечатать (но может никогда не напечатать,

сколь долго этот процесс не повторялся бы), если будет действовать

случайным образом.

В последнем случае обезьяна, "случайным образом" перебирая

клавиши, может воспроизвести не только "Гамлета", но и всю миро-

вую литературу, включая навсегда утерянные произведения.

Причина и инерция в истории

Как известно, по закону Г. Галилея для того, чтобы физическое тело двигалось равномерно и прямолинейно, т.е. по инерции, не требуется ничего. Отсюда следует, что не все виды движения нуждаются в какой бы то ни было причине.

Но такое утверждение уместно лишь в модели мира с закрытой системой отсчета на условно ограниченном промежутке времени. Ведь науке не известны какие-нибудь вечные явления, вечные процессы или вечный покой. Это означает, что если тело находится сейчас в инерци- онном движении, то ранее оно должно было покоиться или двигаться по кривой, или вообще не существовало в теперешнем виде. То есть, так или иначе, должна быть причина, которая перевела бы тело в это новое для него состояние и позволила "закрыть" систему. (Так, пуля движется вперед по инерции, не подгоняемая никакой силой, ... но только после того, как покинет ствол ружья).

Для социологии из сказанного важно одно: общественное дви- жение не исчезает в отсутствие причин (сил). Поэтому возможна такая закрытая модель социума, где инерционность общественных процессов не требует никаких объяснительных причин. Причины "работают" только тогда, когда меняется сам характер процесса. Иными словами, чтобы что-то объяснить, следует признать иные процессы (виды процессов) спонтанными, необъяснимыми.

Так, спонтанный (то есть беспричинный в социальной системе

отсчета) износ машин и зданий, снижение урожайности сортовых се- мян и пр. стало одной из причин экономических кризисов в последние два столетия. Однако чтобы эта причина возникла, сначала нужно было произвести эти самые машины и семена. Это означает, что причина воз- никновения кризиса была заложена уже в процессе экономического развития общества. Можно утверждать, что инерция стабильного общественного процесса создает и подпитывает причины, его разрушающие.

Это пример того, что, заглянув вглубь причинной последова- тельности, можно рано или поздно натолкнуться на такие причины, на которые невозможно воздействовать целенаправленно (сознательно- произвольно).

Думается, что этот подход применим также к пониманию при-

чин изменчивости общественной формации.

Распад того или иного общественного строя может происходить

разными путями, из которых выделим три.

1. Общественные отношения не исчезают, но превращаются в

другие формы. В этом случае возможны откатные волны истории.

2. В других случаях исчезают не только устаревшие формы,

но перестают существовать общественные отношения как таковые,

ибо в это время прерываются все виды связей, как-то: государство--

общество, начальник--подчиненный, собственник--пролетарий,

производитель--воин, пекарь--хлебопашец, ученый--изобретатель и

др.

3. Общественный уклад гибнет вместе с его носителями -- на-

селением страны.

Реальность менее разборчива, чем теория, и демонстрирует

смешанные типы метаморфоз. В одних случаях новое зарождается и

развивается внутри существующих отношений, в других -- только по-

сле их гибели.

Однако самая новая формация по необходимости похожа на все

старые. И не столько потому, что сумела перенять старые достижения,

сколько потому, что это формация людей.

Как читатель видит, последующее возобновление обществен-

ных отношений, как таковых, может стать пролонгацией ранее зародив-

шихся процессов, например:

пробуржуазные отношения, возникшие в недрах крепостниче-

ства;

чиновничий абсолютизм -- предвестник социализма, -- воз-

никший в крепостнической России;

так называемый "хозяйственный расчет" -- предвестник капи-

талистического рынка, созревший в рамках социализма и др.

С другой стороны, отжившие, казалось бы, формы обществен-

ных отношений не исчезают полностью, но время от времени воспро- изводятся, принимая современные формы. Если это отголоски недав- него прошлого, то уместно говорить об откатных волнах истории.

Так, коллективизация деревни 1929--1933 годов и корпоративиза- ция города в форме "бригадного подряда" 80-х годов -- примеры исто- рических откатов, происходивших в СССР. Уже в постсоциалистиче- ское время появилась благодатная почва для воссоздания рабоидных отношений (изнуряющая эксплуатация труда заключенных, невыпла- та заработной платы наемным работникам, редукция рабочего класса в прекариат) и фактического закрепощения крестьян-арендодателей за "своими" наделами путем запрещения рынка сельскохозяйствен- ной земли, "принадлежащей" крестьянам. Непомерный рост тарифов на коммунальные услуги создает предпосылки для формирования контингента "лишних людей", продающих свои органы и органы погиб- ших родственников и т.д. Заметим, что эти отношения в ряде случаев вступают в противоречие с существующим законодательством. Одна- ко юридические законы постепенно дрейфуют в указанном направле- нии.

Но существует ли причина изменчивости как таковой?

Изменчивость мы обнаруживаем, сравнивая настоящее с запом-

ненным прошедшим. Память же понимаем как неизменность реаль-

ности или ее символической копии.

Заметим, что для образования символа тоже требуется память.

Иначе, как узнать, что это символ именно этой реальности? Значит,

изменчивости не обойтись без неизменной реальности.

Если существует причина изменчивости, то должна быть и при-

чина у стагнации. Чтобы выделить нечто неизменное, необходимо со-

поставить его с однонаправленной и регулярной изменчивостью. Для

такого вида памяти требуется накопительный счетчик моментов време-

ни. (Например, число кругов на срезе дерева, растущая гора песка или

отрывной календарь...).

Если рассуждать формально, то причина покоя (неизменности,

стабильности) -- это отрицание причины изменчивости и v.v., так что

достаточно рассмотреть одну из них.

Однако дело обстоит сложнее, чем кажется на первый взгляд.

В абстрактно-логическом рассуждении мы упустили, что речь идет

не только о проблеме существования (несуществования) причин, но

также о том, чтобы сделать альтернативный выбор между многочис-

ленными кандидатами на статус причины. Выделяя действительную

причину, вы просто отсеиваете великое множество иных действий (об-

стоятельств), которые в других условиях могли бы претендовать на ее

статус.

Исходя из приведенных представлений о природе изменчи- вости, обратимся к социально-экономической проблематике. Если произошли некие социально-экономические изменения, то должна ли быть у них внутрисистемная причина или эти изменения следует рассматривать как спонтанные, случайные, на которые невозможно повлиять? А если причина существует, то можно ли воздействовать на нее малыми усилиями, то есть управлять ею?

Для продолжения рассуждений предварительно скажем не- сколько слов о двух типах моделей исторической ситуации в виде за- крытых и открытых систем (структур).

Рассмотрим мысленную модель закрытой (самодостаточной) системы, определенной на некотором временном промежутке. В этой модели (в отличие от открытой системы) до начального момента от- сутствует причина, а после конечного момента отсутствует следствие (прогнозируемые действие или покой).

В закрытой системе может существовать внутренняя конечная причина, а в открытой -- бесконечная последовательность внешних причин. При этом, в закрытой системе не может возникнуть круг при- чин (яйцо -- курица), поскольку время в ней ограничено.

Обращаясь к социальным примерам, зададимся вопросом:

"Есть ли место человеческому произволу в закрытой системе или за-

крытость тождественна строгому детерминизму"?

Это очень практический вопрос -- вопрос о том, как разорвать

порочный круг рассуждений. Что делать, когда "хорошо и разумно"

сделать ничего нельзя, а сделать плохо -- лучше не делать ничего.

Война, экономический кризис, неурожай, смертельная болезнь, авто-

ритарный политический режим или безответственность охлократиче-

ского правления -- вот примеры социального тупика. (Заметим, одна-

ко, что все перечисленное сулит невзгоды или гибель одним и благо-

получие другим).

Тонкость в том, что социальные причины более мощные, менее

подвижные, чем их следствия. Иными словами, понимание таких при-

чин сводится к тому, что на них невозможно оказать управляющего

воздействия, и в этом смысле они сродни ситуации, когда причин во-

все не существует.

В спокойных, равновесных условиях, когда голоса в правитель-

стве или парламенте разделились почти поровну, а выбор "неправиль-

ного" пути ничем особенным не угрожает обществу, тогда некоторые

моменты действительности можно менять произвольно, по случай-

ному разумению властей. Но в такие моменты может непроизвольно

возникнуть эффект бабочки-бифуркации, когда отдельная личность или

государственный орган способны случайным образом повлиять на из-

менение хода истории, предвидеть которое никто не в состоянии. Этот эффект можно охарактеризовать как "появление причины того, при- чиной чего она не является".

Например, случайное согласие испанской короны финанси- ровать путешествие Колумба создало современный мир, а случайное нападение Наполеона на Россию ускорило ее социальное развитие и т.д.

Разумеется, не может быть и речи о том, что эти решения были совсем уж произвольными, но неправильно думать, что осознанное че- ловеческое влияние носит определяющий характер.

Возьмем политическую партию. С точки зрения стороннего на- блюдателя ее деятельность (как закрытой системы) детерминирована, но с точки зрения самой партии (как открытой системы) -- произволь- на. Ввиду детерминированности, легко предсказать поведение той или иной партии (хотя их деятельность, как правило, законспирирована). Возникает парадокс: глава партии не знает, какие действия предпри- мет завтра, а сторонний наблюдатель знает: ведь он понимает детер- министскую составляющую "произвольного" решения.

Если вы, наш читатель, основываясь на разрозненных и про- тиворечивых фактах, хотите найти причину причин, нужно учесть, что новое возникает на пересечении множества спонтанно протекающих общественных процессов.

Воля и детерминизм в истории.

Степень проблемности

Из всего разнообразия поведения личности можно выделить такой уровень волевых действий, который не формируется, не воспитывает- ся общественным бытием, но относится к видовым особенностям че- ловека, к природе человеческой популяции как таковой. Более того, представляется, что в значительной степени явление этой видовой воли (введем такое понятие) присуще (о, ужас!) всему классу млекопитаю- щих и составляет ту ступень психической деятельности, по отношению к которой рациональное мышление вторично.

Исходя из означенной позиции, воспользуемся методом аб- страгирования и сформируем определения видовой воли на модели поведения некоего почти общественного животного. Пусть им будет гипотетический волк.

Шатаясь по лесу, наш волк волен идти в любом направлении и свободно изменять его по своему произволу (спонтанно, из прихоти). Этот произвол уже сам по себе есть необходимое для данного вида жи- вотного состояние равновероятного поведения, состояние свободной

реализации выбора, или, пользуясь кибернетической терминологией, состояние наивысшей энтропии.

Такое состояние назовем волевым, или свободой воли. Свобода воли, как понятие многовариантного выбора, не зависящего (или мало зависяще- го) от внешних причин, действует подобно генератору случайных решений, ограниченному тем или иным объемом информации и выдающему ее ма- лыми порциями произвольным образом, независимо ни от чего.

Но вот, наш волк подошел к краю обрыва. В этой ситуации по- ведение его изменяется: он замер, какое-то время не в силах сдвинуться с места. Это состояние психики назовем параличом воли. (В человече- ской популяции паралич воли присущ, независимо от ситуации, ал- коголикам, наркоманам и т.п., а в соответствии с условиями войны -- солдатам).

Проходит некоторое время, и такие волевые свойства волка, как способность принимать и исполнять решения, частично восстанавли- ваются. Хотя он уже не движется в любом направлении, но ограничен- ный выбор сохранился: он может пойти вдоль кромки обрыва или по- вернуть назад.

Так мы пришли к понятию ситуационно-ограниченной воли, соот-

ветствующей снижению энтропии.

Пойдем за волком дальше. Он узрел в стороне зайца -- свою

пищу. Опять свобода выбора волка резко ограничивается. Но если в

предыдущем случае мы наблюдали ограничение движения в одном

определенном направлении, то в последнем примере запрет возник

на движение во всех направлениях, кроме одного: того, куда побежал

заяц. Раз выбор стал однозначным, то это уже не выбор, а предопре-

деленность, возникшая на стыке внутренней потребности (голода) и

внешней ситуации -- средства его утоления. Мы пришли к понятию

ситуационно-направленной воли.

Откушавши, волк вернулся к краю обрыва, на другой стороне

которого его ожидает волчица. Когда выбор ограничен двумя воз-

можностями (прыгать или повернуть назад), а результат действия не

определен, возникает борьба между ситуационно-ограниченной и

ситуационно-направленной волей. Такой процесс характеризуется по-

нятием альтернативной воли.

Моделирование волчьей жизни можно было бы продолжить,

но не оно является целью настоящей главы. Дело в том, что традици-

онно мы любые действия склонны приписывать самому волку (или

человеку), хотя в действительности далеко не всегда он выступал, как

субъект, как инициативное начало.

Свободная воля, то есть 100-процентная инициатива, была при-

суща волку только тогда, когда он был сыт и доволен. Во всех иных слу-

чаях его действия были предопределены контактом объективного и субъективного начал. Ни волк сам по себе, ни внешняя реальность, а

"контакт" выступает в качестве субъекта действий. (Так, химическую реакцию создает контакт двух и более веществ).

Транспонируя видовое поведение животного на "человека разумного", можно сделать вывод, что каждый "кадр" общественного бытия определен "контактами" между индивидами внутри экологи- ческой и исторической ниши.

Предложенная концепция противоречит традиционной склон- ности мыслителей приписывать статус общественных отношений дей- ствию лишь одной из сторон "контакта": работе "чистого разума" или выражению свободной воли отдельного политика, или проявлению ин- тересов отдельной партии, или менталитету отдельной нации и т.п.

Как отдельный кадр истории, так и историческая лента в целом суть объективны в своей интенции в том смысле, что субъектом исто- рии являются не разум и воля индивидов, но контакт между психофизиоло- гическим, видовым, естественным началом и внешней ситуацией, которая или вообще не зависит от людей, или, будучи созданной людьми, уже вышла из-под их контроля.

С другой стороны, если все в природе взаимообусловлено и стеснено ограничениями, то откуда вообще могла возникнуть пробле- ма свободного волеизъявления? Цивилизация, как нам представляется, оказалась способной создать особо благоприятные условия для жиз- недеятельности некоторой общественной прослойки (господствую- щих классов) или отдельных личностей (властителей), что позволило ослабить тесноту связи между потребностями и направленностью дей- ствий. Отсюда и возникло представление о личной свободе, представление, целиком порожденное эпохой цивилизации.

Напротив, полная ответственность, как понятие противное свободе и комплементарное к нему, есть выражение личной зависимо- сти, беззащитности, неотвратимости возмездия. Это чувство присуще классам зависимым и угнетенным.

Итак, свобода воли существует, но эта свобода ограничена объ- емом и содержанием располагаемой информации и физиологически- ми рамками работы мозга.

Так, командир отряда располагает лишь той свободой, которую ему предоставили. Принимая решение в указанных рамках, он, опять- таки, вынужден считаться со множеством объективных условностей и по-настоящему свободен лишь в выборе одного из равнозначных реше- ний. В последнем случае свобода воли смыкается с безразличием. Здесь действительно нужно проявить волю, чтобы не оказаться в положении Буриданова осла.

Уместно отметить, что существуют обстоятельства, уничтожаю- щие волю как таковую, так что говорить о степени ее зависимости от обстоятельств не приходится. Различные мании, парализующие волю. Токсико-, нарко-, клипто-, игромания -- вот примеры того, как фило- софия терпит поражение от физиологии.

С другой стороны, вопрос свободы воли -- это вопрос о том, должна ли социальная изменчивость иметь причину. Если должна, то от- ветственность обычно возлагают на власть. Если не должна, то рушится принцип ответственности, а с ним и основы юриспруденции.

Социология не делает различий между объективной исполни- мостью решений и субъективной свободой их принятия (выбора), из-за чего возникает теоретическая путаница. Так, решения министра испол- няют значительно точнее и чаще, чем решения рабочего, но это об- стоятельство не относится к свободе выбора решений. Однако кажется, что министр более свободен именно в принятии решений.

Если свобода воли -- это произвол в принятии решений, то по- лезное решение может быть принято только случайно. Но обычно под свободой понимают отнюдь не произвол, а разумность -- то, что каж- дый "эксперт" волен толковать по-своему.

Обратимся в этой связи к проблеме сравнения общественных формаций между собой. Где здесь свобода воли, а где слепой детерми- низм? Тут возникает трудность. Пока не определена мера взаимопрев- ращаемых явлений, до тех пор не может быть уверенности в объектив- ности устоявшихся представлений. Но нашла ли политическая эконо- мия такую структурную единицу, с помощью которой можно было бы измерить и сравнить, например, капитализм и социализм?

Чтобы как-то продвинуться в нужном направлении, введем це- левое понятие "степень проблемности", как необходимость принятия жизненно важного решения в ситуации возможного выбора.

Раб, как известно, лишен необходимости выбирать, (т.е. имеет нулевую степень проблемности), так как за него все решает рабовладе- лец. (Известно и иное определение рабства, как "формы выдавливания человека из его среды" (Али Абд аль-Вахид Вафи). В таком определе- нии рабу отведено исключительное, ни с чем не сопоставимое, поту- стороннее место в обществе).

Крепостному присущи, на наш взгляд, две степени проблем- ности, так как, во-первых, ему нужно заботиться о своей семье и, во- вторых, ему нужно обрабатывать свой участок земли. Что касается барщины, оброка и пр. -- там выбирать не приходится.

Социалистический колхозник получает дополнительную (тре- тью) возможность что-либо украсть с общественного поля или ското- водческой фермы.

ности:

Социалистический рабочий имеет уже четыре степени проблем-

1) забота о семье;

2) выбор профессии;

3) выбор места работы (ограничен по сравнению с выбором

буржуазного рабочего);

4) выбор места жительства (ограничен по сравнению с выбором

буржуазного рабочего).

Капиталистический рабочий имеет пять степеней проблемно-

сти. По сравнению с социализмом добавляется ограниченный выбор

между наемным трудом и предпринимательской деятельностью.

Отметим, что в отличие от рабочего, солдат и заключенный тя-

готеют к рабоидному типу, так как имеют нулевую степень необходимо-

сти выбора, у офицеров всего две степени проблемности: забота о семье

и продвижение по службе и т.д.

В то же время "тех, кому нравится думать, будто успехи науки

и технологии, накопление знаний, экономический рост, одним словом

"прогресс человечества", непременно ведет к большей свободе, воз-

мущает, что для женщин все было ровно наоборот, по крайней мере

до недавних пор" (Д. Гербер. "Долг: первые 5000 лет истории", 2015).

"Если обратиться к историческим фактам, по-настоящему, примеча-

тельно то, что рабство уничтожалось -- или фактически уничтожалось

-- много раз" (ibid).

Так, простая постановка вопроса о противопоставлении воли детерминизму способна привести к выявлению глубинных форм со- циальных отношений.

Раздел 19. ПРОГНОСТИКА В ОБЩЕСТВЕННОМ ПРОЦЕССЕ Основы прогнозирования

Если поиски причины есть способ установления связи явлений ретро- спективно, то составление прогноза есть путь отыскания связей в пер- спективе.

Прогноз есть частичное знание, согласно своему понятию, по- скольку будущее, взятое за достаточно большой промежуток времени, неопределенно. Оно не определено не только в отношении ограничен- но моделирующей способности человека, но и любой другой (нече- ловеческой) моделирующей системы, то есть системы, "прокручиваю- щей" образ событий быстрее, чем они бы развивались на самом деле.

Более того, нам представляется, что говорить о связи времен вне понятия модели бессмысленно, ибо время, взятое вообще, едино и не имеет границы между прошлым и будущим. Так же бессмысленно рассуждать об истинности вне познания.

Так, вне конкретной политической модели бессодержательной представляется постановка вопроса: "Определяет ли социальный ста- тус сегодняшнего дня день завтрашний"? Если, например, модели- руем нынешнее политико-экономическое положение в Украине, как начальную фазу процесса разгосударствления полукрепостнической экономики, то и набор возможных вариантов "завтрашнего дня" сле- дует брать из истории государств, преодолевших этот барьер. Если же вы оцениваем нынешнее состояние, как модификацию социализма, то и поле вариантов "развития" находится в прошлом.

Вообще, отношение времен удобно сравнить с работой музея. Его экспозиция -- это настоящее-актуальное, а бесконечное хранили- ще -- настоящее-потенциальное. Смена экспозиции есть непрерыв- ный процесс перехода от настоящего к будущему, а частичный возврат экспонатов в хранилище -- "формирование" прошлого. Поскольку же обновляют не все экспонаты, постольку настоящее частично при- сутствует в будущем. А поскольку часть вещей повторно возвращается в экспозицию, постольку прошлое присутствует в настоящем.

Прошлое, настоящее и будущее -- не состояния, но процессы, переходящие из одного в другой. Если бы будущее не включало в себя элементы настоящего как некий инвариант для сравнения, то не могло бы возникнуть и ощущение процесса.

Непредсказуемость будущего в приведенной аналогии означа- ет, что не известен бесконечный перечень хранящихся экспонатов, но известно лишь кое-что из того, что когда-то экспонировалось и было возвращено в хранилище.

Поэтому будущее в какой-то мере не знает самого себя.

Не только человеческий мозг обладает способностью прогно- стического моделирования. Прогнозирование -- это момент природы вещей.

Геном моделирует будущий организм... Принято почему-то считать, что в геноме заложен код будущего организма целиком. При этом выпадает из виду то, что развитие организма есть взаимодей- ствие генома с окружающей средой. Если предположить, что в геноме заложен полный образ будущего организма, то в числе ее элементов должен быть и прообраз будущего генома (самого себя), в котором, естественно, должен содержаться прообраз генома третьего поколе- ния и так до бесконечности, что абсурдно с чисто логической точки зрения. Посему зародыш жизни не мог возникнуть вне условий ее су- ществования, например в жерле вулкана, и т.п.

Однако тогда остается не решенным другой вопрос: "Если в яйце не заложен образ будущей бабочки, то тогда откуда он появляется в гу- сенице"? Это возможно лишь в том случае, если будущая конструкция создается природой непрерывно (то есть геном не первичен в цикле воспроизводства жизни). Природа, таким образом, трудится непре- рывно, а не только пожинает плоды прежних своих достижений.

Но подобные рассуждения опасны для постижения истины. Их опасность состоит в том, что они подобны апориям Зенона Элеата.

В отличие от гаданий

Предсказуем ли общественный процесс? Это легко проверить, попы- тавшись угадать историческое прошлое. Это также можно выяснить, попытавшись доказуемо спрогнозировать день сегодняшний, исходя из обстоятельств столетней давности.

Способна ли теория общественных отношений, культуры во- обще, забегать вперед их развития? Это было бы возможно (хотя бы в принципе), если бы будущее человечества содержалось в его прошлом. Хотя будущее не содержится в прошлом, по крайней вере в плане кау- зальных связей, однако частичная связь все же прослеживается. Поэто- му, казалось бы, некоторая возможность предвидения каких-то черт будущего должна бы существовать. Однако примеров тому вы в истории не найдете. Даже содержание всевозможных социалистиче- ских утопий, как оказалось, способно "предвидеть" лишь некоторые моменты ретроспективы -- тот путь, который отсталым народам еще предстоит пройти.

Дело в том, что прогнозируемость присуща лишь необходи- мым процессам, то есть имеющим единый стержень. Напротив, исто- рия общества (как и история превращения типов и видов животных)

не может быть прогнозируемой, ибо ее процессами движет не необходи-

мость, но лишь достаточность.

Одно дело ретроспективная каузальность, когда в прошлом мы

находим истоки настоящего, другое -- перспективная, когда требует-

ся определить, какое из существующих явлений получит дальнейшее

развитие и какой оно примет облик под влиянием множества неиз-

вестных факторов.

Посему вопрос не в том, можно ли прогнозировать общество

будущего, но в том, почему это не удается в целом и систематически,

но удается в частностях и случайным образом.

Например, вы создали трехминутный кинофильм из жизни

колонии муравьев неизвестной популяции, пока они не успели вы-

бежать из своих гнезд. Спрашивается: "Можно ли доказательно вос-

создать быт этой популяции в целом"? -- Ответ отрицательный, ибо

известен лишь один способ изучения муравьиного общества -- полно-

ценное наблюдение, что исключал предложенный эксперимент. В то

же время всего по нескольким найденным зубам удается сделать пред-

положение об образе жизни вымершего животного. Однозначного от-

вета нет.

Невозможность прогнозировать означает, что:

1) общественная жизнь не обладает прогностическими свой-

ствами;

2) в социальной области не удается обнаружить достаточно

устойчивые связи, как это позволяют делать некоторые естественные

науки.

Даже такая простая вещь, как ежегодное прогнозирование объ-

ема производства мирового продукта опирается исключительно на

предположение об инерционности существующей динамики роста. Ника-

кой устойчивой зависимости между явлениями и процессами, гене-

рирующими экономические изменения, обнаружить не удается. По-

пытки (изначально ошибочные) обнаружить такой закон "ощупью"

(например формула Кобба--Дугласа) оказались несостоятельными.

Для понимания существа философских претензий к экономической

науке предложим формальный пример научной формулировки эконо-

мического закона: "Ускорение изменения валового мирового продукта

пропорционально уровню безработицы и обратно пропорционально

доли населения в опережающих странах, отнесенной ко всему насе-

лению планеты". Отличительная особенность такой формулировки

в том, что она связывает динамические параметры со статическими

-- всегда располагаемыми. Сформулированный подобным образом

закон (если бы он оказался истинным) позволял бы делать условные

экономические прогнозы. Но нет же таких законов. Вместо этого ши-

роко распространены методы, пролонгирующие прошлые тенденции на будущее. Но инерционность экономических процессов не из чего не вытекает и ничем не подтверждена. Экономическая инерционность случайна. Такие "модели" нельзя назвать прогностическими. Это чи- стое гадание, "обеспеченное" медленно изменяющейся скоростью раз- вития.

К понятиям акциденции и прогноза

Случайные процессы не прогнозируемы по определению. Но степень случайности зависит от уровня рассмотрения. Так, отдельные кален- дарные события настолько случайны, что не поддаются прогнозирова- нию, но множество однородных событий, происшедших за достаточно длительный период в среднем, менее случайно, а значит, до некоторой степени прогнозируемо. Усредненное определенным образом множе- ство случайностей называют вероятностью. Показатель вероятности тоже меняется случайным образом, но в меньшей степени, чем отдель- ные события. Преобразование множества случайностей в показатель вероятности наступления события означает переход от неустойчивой модели к более или менее устойчивой.

Но более или менее устойчивую связь между отдельными по- следовательными событиями в макроэкономике выявить не удается. Скорее всего, она объективно отсутствует. Напротив, между фазой воз- никновения вихря (циклона или антициклона) в Атлантике и погодой в Европе прослеживается четкая причинная зависимость, которая, правда, уже спустя две недели становится чисто случайной. Поэтому краткосрочные метеорологические прогнозы возможны, а макроэко- номические -- нет.

(Интересно отметить, что Солнечную систему также относят к категории слабо прогнозируемых нелинейных динамических объек- тов. Так что сама природа не знает, как изменятся орбиты планет через какие-нибудь несколько миллиардов лет).

Прогнозируемые объекты сами по себе есть редкая случай- ность. Большинство объектов не прогнозируемо. Задача исследовате- ля состоит не столько в том, чтобы различать прогнозируемые и не- прогнозируемые объекты, сколько в том, чтобы из непрогнозируемого объекта сконструировать прогнозируемый.

Так например, нельзя предвидеть, в какой месяц или год возник- нет очередной мировой кризис, однако известно, что за последние 200 лет суммарная продолжительность среднесрочных мировых кризисов составляла 40 лет, или 20%. Эта величина устойчивая, что позволяет сделать вероятностный прогноз на последующие 50 лет. (Мировым

принято называть кризис, если хотя бы в нескольких передовых стра- нах Европы или Америки снизился показатель внутреннего продукта). В то же время разброс кризисных состояний по странам мира столь велик, что не позволяет составлять корректные прогнозы на уровне от- дельного государства. Напротив валовой мировой продукт снижался лишь дважды: в 1932 и 2009 годах, -- и то незначительно, что позволяет уверенно прогнозировать хотя бы направленность мирового экономи- ческого процесса.

Так, можно уверенно прогнозировать неуменьшение объема мирового продукта в 2018 году, но нельзя то же самое утверждать от- носительно любого отдельного государства и т.д.

Даже тектонические процессы более прогнозируемы, чем ма- кроэкономические. Неплохо "работают" вероятностные прогнозы землетрясений, составленные для разных регионов мира. Благодаря такому знанию, существует возможность выделения сейсмоопасных зон, в которых строят здания повышенной устойчивости etc. Напротив, создать надежный запас экономической прочности на случай кризиса не удается ни на государственном, ни на международном уровнях. Но некоторые приемы регулирования, не основанного на календарном прогнозировании, давно применяют в экономике. Это и резервы про- изводственных мощностей и сырья на предприятиях, и формирование потребительского резерва страны, и золотовалютные резервы казна- чейства и центрального банка, известные приемы финансирования бюджетного дефицита и стабилизации денежного обращения...

Однако не удается составить календарный прогноз экономи- ческих кризисов, не удается повысить качество прогноза ВВП хотя бы до уровня случайного перебора, превышающего 20% угадывания. Но виноваты в этом не экономические теории, такова природа общества. Непонимание существа проблемы выливается в бесплодные попытки бесконечного усложнения так называемых экономико-математических моделей прогнозирования, что равносильно поиску "философского камня".

Прогнозирование от возможного

Речь пойдет о методе прогнозирования, не опирающегося на анализ причин. Основанием для такого прогнозирования служат про- тивоположные сущности: изменчивость и инертность.

Формулировка прогноза первого рода: "Если дождя нет, значит будет". Иными словами, то, что возможно, то и сбудется безотноси- тельно к причинам.

Так, для Швеции, не знавшей войны на протяжении 300 лет,

можно прогнозировать войну; для США -- крах финансовой системы и деградацию науки; для России и Китая -- распад на отдельные госу- дарства. Будет ли доллар заменен на амеро или биткоины? -- оба ва- рианта возможны, наряду с третьим неизвестным. В демократической Украине, где парламент выражает консервативно-реакционную волю народа, напрашивается приход диктатуры, а вызванная затянувшимся кризисом эмиграция украинцев может обратиться иммиграцией ки- тайцев и пакистанцев.

Невозможно предсказать, какие формы политических отно- шений придут на смену вооруженным войнам, но предвидеть такой поворот событий вполне допустимо. Уже в наше время диверсифи- цируются формы международного насилия: экономическая блокада, взламывание информационных сетей, нерыночное изменение цены на экспортируемую продукцию, проведение рестрикционной политики в отношении отдельной категории лиц и др.

Формулировка прогноза второго рода: "То, что уже зародилось, будет развиваться в дальнейшем безотносительно к причинам".

Например, следует предположить нарастание метеорологиче- ских аномалий, что приведет к переселению народов. Получит раз- витие торговля особо здоровыми людьми, чьи органы пригодны для трансплантации. Но ликвидацию планетарного голода (во всех его проявлениях) в обозримом будущем предположить трудно, ибо при- меры тому отсутствуют.

Фатальность и прогноз

Фатальность означает, что природа обладает "памятью", содержащей план или алгоритм развития будущих процессов.

Чтобы составить прогноз, нужно вскрыть план, хорошо спря- танный природой. Прогнозирование в таком случае состоит в отыска- нии естественного плана природы.

Но наличие плана не обязательно для успешного прогнозиро- вания. Открытие пошаговых алгоритмов конструирования событий (когда второй шаг не может быть сделан, пока не будут известны ре- зультаты первого) демонстрирует возможность развития процесса совершенно определенным и весьма сложным образом и тогда, ког- да плана не существует. В этом случае прогнозирование сводится к ускоренному моделированию объективных процессов. Однако такой алгоритм сам должен где-то храниться, или реплицировать по мере развития событий. И то, и другое есть разновидности памяти. Таким образом, фактор памяти является атрибутом фатальности и прогнози-

рования.

Жизненный фатализм означает, что действия индивида лишь кажутся произвольными, тогда как ими нечто всецело управляет: не то природа, не то бог. Вопрос сводится к тому, подвластен ли индивид сам себе, когда его называют субъектом действий.

Раздел 20. ФИЛОСОФИЯ НАУЧНОСТИ Общие положения

Пытаясь отделить не-науку от науки, философия тем самым наделяет разные науки общими признаками. Общим признаком научности явля- ется честность суждений. Признак честности -- не критерий научно- сти, не принцип, не метод отделения не-науки от науки, но момент ее определения как понятия.

Объем понятия научной честности много больший объема од- ноименной моральной категории. Это не просто внутреннее чувство, не только нравственная установка учёного, но результат непрерывной и сложной работы, тщательного и тонкого исследования. Даже про- стое отнесение той или иной теории или отдельных высказываний к категории научных (ненаучных) должно быть предварено сложными исследованиями.

Наука отличается от ненауки (псевдонауки, антинауки, парана- уки, а также религии, эзотерики и прочей умозрительности) не прин- ципами, не подходом и, даже, не методами, но добросовестностью, честностью, самокритичностью и открытостью, которые в полной мере способны проявить себя лишь в коллективном (общественном) мышлении.

При этом наука -- поток (последовательность) полезных за- блуждений. Она вечный вопрос и череда сменяющих друг друга от- ветов. "Очевидные" ляпсусы, обычно сопутствующие выдающимся от- крытиям, не должны вызывать раздражения и возмущения, ибо тако- ва природа научности. Похожий посыл высказал Манфред в контексте одноименной поэмы Дж. Байрона: "Наука -- обмен одних незнаний на другие". Но он выражает познавательный предел человека в срав- нении с божественным промыслом, не касаясь историзма научного мышления.

Если, например, вы заявите, что "полагаете, что Землю посе- щают пришельцы, несмотря на то, что никаких доказательств этому нет" -- это научный подход. Если же кто-либо станет утверждать, что

"Землю посещают пришельцы, ибо это подтверждается многими фактами" -- это уже ненаучный подход, ибо ни один из "фактов" не- достоверен.

То, что "некая религия истинна в том смысле, что оказывает психологическую помощь некоторым людям в некоторых случаях", есть научное утверждение. Тезис, что "любая религия истинна сама по себе и поэтому готова помочь всем и всегда", ненаучен и т.п.

В детерминистских науках (точных, естественно-природных)

любое исключение из правил разрушает теорию. Напротив, в неточ-

ных науках (о живой природе, искусстве, социальных) редкость исклю- чений подтверждает правильность теории. Здесь-то и проявляется раз- личие в образе мышления ученых, представляющих эти классы наук, при том, что наука как таковая едина.

Любой критерий истинности и научности предполагает, что сам автор критерия мыслит правильно и научно. Однако история нау- ки не знает теорий всегда и во всем правильных. Даже, теорема Пифа- гора оказалась верной только в рамках евклидовой геометрии. И нет основания считать, что современные философские теории окажутся удачливее предшественниц.

Методы научных открытий носят условно-целевой характер. Не может существовать некий общий метод, который бы помогал ис- следователю решить произвольно поставленную им задачу без того, чтобы такая возможность исторически созрела, то есть без накопления человечеством новых знаний в самых разных областях, которые, как правило, имеют мало общего с целью ученого. Таков анамнез практи- чески всех великих открытий. Когда "научная инфраструктура" созре- вает, тогда только реализуются таланты, которым выпала удача перво-

открывателей.

Наука развивается между верой в науку и научным скептициз-

мом. Вера в науку -- это вера в то, что наука знает то, чего она в дей-

ствительности не знает, и эта вера способна принести человеку пользу!

Скептицизм, с одной стороны умеряет масштабы практической дея-

тельности, что позволяет избежать некоторых непоправимых ошибок,

а с другой -- позволяет науке развиваться.

Метод парафилософского и паранаучного познания, как и ме-

тод науки, имеет свои социально-психологические корни. В чем же он

состоит? -- Аудитории, которая не обладает специальными знания-

ми, внушают, что она способна быть экспертом во всем, что угодно,

поскольку наука -- якобы простая вещь. Таким путем перципиента

убеждают, что он умнее и образованнее, чем это есть на самом деле,

тем самым оглупляя его.

Но, вообще говоря, паранаучная деятельность -- такой же срез

человеческого бытия, как и бытие науки. Никому еще не удавалось

проложить между ними демаркационную линию. Поэтому с фило-

софской точки зрения паранаука не может быть ни хуже, ни лучше

науки: они рядоположные объекты исследования и постижения.

Влияние специальных наук на философское мышление

Науки, вообще говоря, можно подразделить на специальные и синте- тические. Синтетические, междисциплинарные науки родственны то ли математике, то ли философии.

Определяющий признак математических наук -- это форма-

лизация.

Определяющий признак философских наук -- аналогия. Определяющий признак специальной науки -- гомология. Такое разделение, однако, не означает, что между противопо-

ложными категориям наук отсутствует взаимодействие. Ряд откры- тий, сделанных специальными науками за последнее столетие, следует отметить как революционизирующие философские представления об обществе. Сюда отнесем, в частности:

1. Признание за некоторыми животными развитого в антропо- морфном смысле мышления (гоминиды, вороны, дельфины, слоны...). Это позволяет отказаться от понимания человеческой психики как ис- ключительного явления, подобно тому, как в свое время отказались от исключительности геоцентризма.

2. Признание за некоторыми низшими животными (муравьи, пчелы) разумности общественной организации. Это наталкивает на мысль, что человеческая психика -- вовсе не тот уникальный фунда- мент, на котором зиждутся законы общественной структуризации.

3. Открытие (осознание как таковой) разумной структурности некоторых явлений и объектов неживой природы (естественных и ис- кусственных), как то: затейливый орнамент колец Юпитера; спирале- видная форма ряда галактик; работа программируемых электронно- вычислительных машин, способных играть в шахматы; химические волны Б.П. Белоусова--А.М. Жаботинского и т.п. Это заставляет по- лагать, что человеческий разум не уникален, но является моментом не- коего "обобщенного разума", построенного на очень простых прин- ципах. Речь идет об общих принципах разумности, а не о чем-то особо мудренном под названием человеческий мозг.

Заметим, что "обобщенный разум" есть понятие феноменоло- гическое и одновременно нон-антропоморфное. Оно не имеет ничего общего ни с панпсихизмом в духе У. Клиффорда, ни с квантовой фи- зикой разума Р. Пенроуза и С. Хамерофа и пр.

4. Столкновение культур кроманьонцев и неандертальцев на ближневосточном ареале в преддверии человеческой цивилизации. Отсюда можно предположить, что именно оно послужило причиной рождения человеческой цивилизации, спавшей беспричинно около миллиона лет.

5. Открытие феномена карго-культа в Меланезии, косвенно ука- зующего на реальную подоснову религиозной и иной мифологии (За- хария Ситчин) и раскрывающих психологическую природу ненаучных мотивов в самых, казалось бы, научных областях знаний (Р. Фейнман).

6. Раскрытие экономической сущности золотых денег, состоя- щей в ускоренном росте затрат на золотодобычу, опережающем ее расширение. Одновременно выявлена юридическая природа бумаж-

ных ("вне золотого стандарта"), электронных и безналичных денег и денежных суррогатов (акций, облигаций). Все это позволяет отказать- ся как от примитивизма "теории редкостей", так и монизма "трудо- вой теории стоимости".

В 21 веке возник феномен криптовалюты (биткоины), обще- ственная сущность которого до конца не выяснена. Ясно лишь, что эта наднациональная и внебанковская система безналичных расчетов дей- ствует в рамках гражданского права, в виде договорных отношений, имеющих технически бесспорное подтверждение, и одновременно базируется на феномене опережающего роста затрат на расшире- ние эмиссии (подобно золотодобыче). При приближении масшта- бов эмиссии к наперед заданному пределу затраты на нее будут, по- видимому, превышать любые разумные пределы.

7. Осознание двойственной природы внешних капитальных ин- вестиции, заключающейся в том, что для перемещения капитала тре- буется не только заинтересованность капиталиста-донора, но и готов- ность станы-реципиента. Инвестиции осуществимы лишь в экономику такой страны, где тому нет препятствий, а именно станы с буржуазным (пусть только зарождающимся) укладом, определяющим моментом чего служит полноценное право частной собственности. Так, инвести- ции в страны социализма и постсоветские страны, аграрные экономи- ки Южной Америки и т.п. были и остаются минимальными не из-за пониженного интереса стран-доноров, но из-за сопротивления пред- ставителей крупного капитала этих стран, рискующих потерять про- феодальный контроль над своими капиталами.

8. Открытие случайной природы мировых экономических кри- зисов, что влечет за собой их непредсказуемость в календарном срезе и др. Это означает, что государственное и межгосударственное регули- рование происходит в условиях неустранимой неопределенности.

9. Переосмысление ускоренного удешевления производства по- требительных благ, создающего и стимулирующего спрос (а не нао- борот). Пример -- тысячекратное в течение нескольких десятилетий удешевление изделий электронной (компьютерной) памяти. Это об- стоятельство ставит под сомнение осмысленность стоимостного ана- лиза и лишает каузальной основы неоклассическую теорию спроса-- предложения.

10. Раскрытие феномена эмиссионной инфляции как результа- та асинхронности инновационного экономического роста. Это пока- зывает, как положительные тенденции в своем развитии приводят к отрицательным результатам.

11. Раскрыта двойственная природа смерти эукариот: 1) на гене-

тическом уровне и 2) под воздействием среды обитания.

Предсказать влияние этих открытий на социальные теории трудно. Можно лишь ожидать, что они будут амбивалентными: как гомологичными, так и аналогичными. Современная философия -- философия постмодернизма -- выражает растерянность перед пото- ком нахлынувших извне идей, отмеченных большой сложностью и специфичностью, требующих переключения мышления с одного об- раза на другой.

О критериях научности

Перечислим наиболее известные критерии отличия науки от не-науки, как то:

"бритва" У. Оккама;

позитивистский принцип верифицируемости (опытное под-

тверждение высказывания);

принцип фальсифицируемости К.?Поппера (теоретико-

эмпирическая проверка высказывания на наличие ошибок, позволяю-

щая опровергнуть высказывание);

"чайник" Б. Рассела;

принцип единственности (сводимый то ли к единственности

истины, то ли к методологическому монизму).

принцип конвенциализма А. Пуанкаре, противоположный мо-

низму;

принцип объективности. Принцип объективной научности --

это желание ученого продвинуться в понимании природы вещей на

полшага по отношению к известному, а также способность мыслить

категориями и методами, соответствующими этому желанию;

принцип интерсубъективной проверяемости. Научное знание

считается обоснованным, если существует принципиальная возмож-

ность его проверки всем сообществом. И пр.

Любой критерий, согласно его понятию, формален, тогда как

наука отлична от ненауки содержательно. Кроме того, а возможно,

вследствие того, все эти и подобные им критерии на поверку оказыва-

ются логически противоречивыми. (Для демонстрации противоречия

обычно используют прием обращения критерия самого на себя).

В то же время указанные мыслительные приемы можно рассма-

тривать не как критерии, а как неатрибутивные свойства, расширяю-

щие понятие науки, в чем и состоит их полезность.

Из перечисленных критериев научности остановимся более

подробно на критерии К. Поппера -- особо популярном из-за каверз-

ности, присущей так называемым "обратным задачам", к решению

которых он якобы применим. Теория, которую нельзя фальсифици-

ровать, считают ненаучной.

Критерий фальсифицируемости, по мнению ее автора, при-

зван отделить науку от ненауки. Однако К. Поппер не определяет

научность как таковую, так что нет оснований считать его принцип

критерием именно научности. Правильнее считать, что Поппер пред-

ложил критерий, отделяющий объективизм от субъективизма. По

сути, он предложил водораздел между двумя типами высказываний,

под которыми угадывается два типа мышления, одновременно прису-

щих каждому ученому. В таком качестве его критерий можно было бы

только приветствовать, если бы не тезис о том, что субъективный спо-

соб мышления является синонимом антинаучности. То есть необходи-

мо сначала стать объективистом в узком смысле, чтобы согласиться с

К. Поппером. (Именно такой вид релятивного объективизма отстаи-

вал В. Ленин в "Материализме и эмпириокритицизме"). Но в таком

случае его критерий постулирует основание. Его критерий -- всего

лишь вмененный науке атрибут, а не нечто независимое от науки, не-

что беспристрастное. С равным успехом К. Поппер мог бы в форму-

лировке критерия поменять местами понятия "наука" и "антинаука".

Другое дело, если рассматривать этот принцип не как критерий, но

как определение (еще одно) научности.

Для сравнения дадим иные определения и критерии научно-

сти.

Так, согласно Р.Д. Коллингвуду, "Всякая наука начинается с со-

знания незнания".

Для обозначения "метанаучного" подхода Т. Куном было вве-

дено понятие парадигмы -- "признанных всеми научных достижений,

которые определяют модели постановки научных проблем и способы

их решения". Именно на уровне парадигмы автор формулирует нор-

мы отграничения научного знания от ненаучного. Заметим только, что

здесь науку определяют через самоё себя.

И. Лакатос связывает вопрос отделения научных теорий от не-

научных с проблемой удовлетворительной методологии, что означа-

ет поиск не формального, а содержательного критерия отграничения

научного знания от ненаучного. Но разве такое возможно, коль скоро

критерий -- антипод неформальности?

Наконец, согласно П. Фейерабенду, понятие научности всецело

относительно как в историческом плане, так и в персональном срезе,

меняясь от одного ученого к другому. Поэтому истинно научный ме-

тод -- это когда "все дозволено", что означает, на наш взгляд, "выплес-

нуть воду вместе с ребенком".

Раздел 21. РАЗВИТИЕ И ДЕГРАДАЦИЯ В ИСТОРИИ Общие определения

Изменчивость может быть хаотичной и однонаправленной. Направ- ленная историческая изменчивость -- это развитие или деградация. Под развитием подразумевают усложнение некой системы, под деграда- цией -- ее упрощение. Но не все так однозначно. Усложнение (упро- щение) -- это количественная характеристика процесса, означающая накопление (разукрупнение) каких-либо признаков, свойств и пр. Но при однонаправленном процессе время от времени система или ее элементы изменяются качественно. Причем, изменение качества со- провождается усложнением системы в одних случаях и упрощением в других. Поэтому развитие не выглядит, как последовательное услож- нение, но как хаотичное чередование сложного и простого. Однако сложность раз от разу возрастает в среднем.

Новое качество тоже бывает двух видов. В одном случае его мож- но представить, как измененное количество, что послужило основани- ем для формулировки диалектического "закона превращения количе- ства в качество". В другом -- такой связи обнаружить не удается. Это и понятно, ибо в противном случае качество не могло бы фигурировать, как самостоятельное понятие, а было бы свойством количества. Каче- ство не может накапливаться или разукрупняться. Поэтому качествен- ная изменчивость не имеет направленности. Правда, процесс измене- ния качества все же может иметь количественную характеристику: это качественное (номенклатурное) разнообразие.

Противоположная точка зрения сводится к тому, что "ничто не ново под луной". Так что изменчивость иллюзорна. Философская мысль легко прослеживает аналогии между настоящим и далеким прошлым как в технических достижениях, так и в общественной орга- низации. Она находит общее между пулей и стрелой, выпущенной из духовой трубки дикаря, между колесницей и автомобилем, хижиной и дворцом, самокатом и гироскутером, между космической ракетой и ракетой для фейерверков китайского средневековья, а также между колхозом и сектой терапевтов, Всемирным банком и ростовщичеством древности, между рынком "форекс" и древними менялами, между узниками трудовых лагерей и рабами Древнего Египта, между со- временной и пуналуальной семьей etc. Отыскивают также параллели между фантастическим замыслом и его реализацией, как-то: между самолетом и ковром-самолетом, атомным подводным крейсером и подводной лодкой капитана Немо, между конструкцией современных космических ракет и математическими расчетами К.Э. Циолковского etc. Находят сходство и в известных теориях, например, между антино-

мией Рассела-Цермело и апорией Зенона Элеата, алгеброй Дж. Буля и силлогистикой Аристотеля, космологической теорией "Большого взрыва" и божественным началом, изложенном в "Танахе" etc.

Следует отметить, что приведенные примеры представляют собой аналогии по функциональному признаку. Все сравниваемые вещи признаны удовлетворять функциональные потребности человека, имеющие биологическое происхождение и потому носящие внеисто- рический характер.

На что указывают эти примеры: на ошибки мышления или фа-

тальную условность человеческого развития?

Здесь отметим, что идентификация исторических инвариантов

возможна не на всем промежутке человеческого существования. Пер-

вый качественный скачок произошел на рубеже неолита и палеолита,

когда не было ни колес, ни стрел. Второй -- на рубеже исторического

и доисторического прошлого, когда не было ни философии, ни мате-

матики, ни письменности. Третий -- на рубеже 19--20 столетий, когда

не было ни атомной энергетики, ни космонавтики, ни компьютеров,

ни средств электросвязи, ни открытий генетики... То есть мы отыскали

в процессе человечества всего три рубежа, когда не прослеживаются

исторические параллели, когда нельзя утверждать, что "ничто не ново

под луной".

Но как человек существовал, пока не придумал, чем и как удо-

влетворять природные потребности? -- Так же, как и остальные живот-

ные. Здесь отметим, что человек -- не единственное животное, которое

изобретает вспомогательные средства для удовлетворения потребно-

стей в течение жизни одного поколения. Кроме людей известны также

сороки, слоны, обезьяны...

Многоликость общественного уклада

Как в человеческом зародыше можно увидеть жабры и хвост, в новом общественном укладе можно увидеть рудименты предшествующих эпох. Физиологические рудименты исчезают к моменту рождения, тогда как психические проявляются на протяжении человеческой жизни.

Так и текущий общественный уклад латентно хранит истори- ческую многоукладность -- рудименты истории. Попытки полностью элиминировать негативные проявления старины, вообще говоря, тщетны, хотя в частностях могут оказаться успешными.

Например, члены коммунистической партии (в основном пар- тийная номенклатура) представляли новую привилегированную ка- тегорию граждан Советского Союза, но как сословие они были руди-

ментом феодализма, в чем-то подобным "почетным гражданам" или ненаследуемому дворянству. Как и при феодализме, принадлежность к сословию давала права, но не служила гарантией. Партийцы были неподсудны, им гарантировалось рабочее место. Только получив парт- билет можно было претендовать на руководящую должность. Исклю- чения лишь подтверждали правило. Со вступлением во властвующее сословие были известные трудности по национальному и социально- му признаку... Заметим, что в послевоенный период (после гибели немногочисленного рабочего класса) большинство партийных долж- ностей сверху до самого низу занимали выходцы из крестьян или го- рожане в первом поколении, которые сместили коренных горожан. Наибольшая чистка произошла по национальному признаку. Наряду с привилегиями, были и ограничения, например, невозможность сво- бодного выбора местожительства и места приложения труда...

Ради справедливости заметим, что государство, даже самое де- мократическое, без сословий и кастовости невозможно, хотя их далеко не всегда удается распознать, в особенности, если смотреть изнутри. Так, уже в современных Украине и России восстановили некоторые формы кастовости, присущей средневековью, как-то:

ввели пожизненное судейство и, даже, вернули средневековый титул "ваша честь";

в Украине ввели особый пункт в конституцию, защищающий честь и достоинство главы государства как будто он не является равно- правным гражданином республики;

продолжает действовать введенный в 70-е годы 20 века особый закон по защите милиционера (более строгий, чем для остальных граждан);

высшее руководство страны объединяется в масонской органи-

зации;

сюда же следует отнести непотизм власти, или кумовство, и др.

Немного из эсхатологии

Философию всегда интересовали общие вопросы возникновения и ги-

бели общества. Но подходы были разные.

Так, философы-финалисты прогнозировали необходимость

гибели всего человечества или только отдельной цивилизации

(Ф. Фукуяма, В. Соловьев...). Действительно, поскольку существовало

начало цивилизационного (исторического) саморазвития, то должен

наступить и его конец. Ведь начало, по определению, есть конец того,

что было до того. Конец должен наступить по внутренним причинам,

порожденным обществом. Каким будет этот конец, когда, и в чем он

будет состоять -- это вопросы к фантастам, но бесспорно он будет ка-

тастрофическим.

Другие же считали, что история уже достигла оптиму-

ма и притом к моменту, совпадающему с рождением теоретиков

(Г.В.Ф. Гегель).

Третьи, наоборот, полагали, что общество дошло до крайней

точки, после чего все пойдет иначе, и именно им посчастливилось жить

в переломный момент истории (утопические социалисты, К. Маркс,

Ф. Энгельс, В.И. Ленин, А. Гитлер...).

В эсхатологическую концепцию также вписывается феномен

сужения экологической ниши человека, принявший в 21 веке угрожа-

ющие размеры. Хотя этот феномен прослеживается давно, но именно

теперь ускоренно прогрессирует.

Вопрос в том, как примирить эсхатологические концепции с

представлениями о потенциально бесконечных возможностях челове-

ческого мышления и его деяний. На него у философии ответа нет.

Является ли общественное развитие адаптационным?

Существующая организация общества обеспечивает воспроизводство популяции (и животных и человека). Но всегда ли так было? Теория адаптационного развития дает отрицательный ответ на вопрос. Пред- полагается, что структура общества, пошагово изменяясь, адаптирова- лась к способу его воспроизводства.

Так, натуралист застает общество термитов в виде вполне сфор- мировавшейся структуры, но предполагает, что она до этого целена- правленно эволюционировала, чтобы обеспечить наилучшее воспро- изводство популяции. Здесь следует обратить внимание на следую- щее. Определенную последовательность действий (событий) следует считать целенаправленной, если существует предварительный план последовательности событий и проект целевой ситуации. Планиро- вание же предполагает ситуацию, когда простое создается сложным. Поэтому телеологизм предполагает антропоморфизм. Однако антро- поморфное представление, нельзя признать научным ab ova, ибо не су- ществует ни плана, ни проекта развития популяции термитов.

Но возможен ли человеческий образ мышления, свободный от антропоморфизма? Религия знает ответ на все вопросы, в том числе и на этот: человек, в отличие от бога, не способен что-либо понять. А что говорит философия? Рассмотрим два простых примера.

Посмотрим сначала, можно ли без использования антропо- морфных представлений охарактеризовать, например, работу печени. С точки зрения антропоморфизма печень очищает кровь от вредных

примесей. Для этого сначала должны были возникнуть вредные при- меси, а вслед за ними образовался и аппарат очистки -- печень (что само по себе нелепо). При этом сначала печень плохо справлялась с задачей, но постепенно ее устройство самоулучшалось, что означает адаптационное развитие...

Но зададимся риторическими вопросами:

1. Как печень узнала, что примеси вредны для организма?

2. Что заставило печень целенаправленно изменять свою струк-

туру?

Иными словами, невозможно описать работу немыслящего ор-

гана (печени) без использования антропоморфных представлений, да

и неудовлетворительность такого описания налицо.

Обратимся теперь к еще более простой модели, для чего рас-

смотрим пример телеологической связи, присущей неживой природе.

В метагалактике одновременно существуют миллиарды звезд типа

сверхновых. Продолжительность жизни каждой сверхновой составля-

ет всего несколько дней. Для их возникновения должны непрерывно

взрываться так называемые "белые карлики", которые, в свою очередь,

возникли в результате многократных и многосложных превращений

небесных тел иной природы. Чтобы обеспечить воспроизводство сверх-

новых, должно было миллиарды лет существовать великое множество

иных небесных тел, занятых последовательным превращением одного

в другое. Таким образом, непрерывное образование сверхновых явля-

ется однонаправленным процессом, а значит, к нему может быть при-

менима логика целеполагания. Однако план процесса и проект конеч-

ного состояния отсутствуют, поэтому, по сути, это не направленный на

результат процесс, хотя и кажется таковым. Но тогда это не целепола-

гание, а закономерность, обусловленная одинаковой природой косми-

ческих сил.

Та же проблема возникает при моделировании общественных

процессов с использованием категорий цели, адаптации, развития.

Рассмотрим в качестве примера известные тезисы, приписываемые

Ч. Дарвину, как-то:

"борьба за существование",

"естественный целенаправленный отбор" и

"адаптационная эволюция".

Они ничего не объясняют, но создают иллюзию понимания, благода-

ря простоте формулировок. (Попутно заметим, что теология потому

избрала дарвинизм объектом своей критики, что увидела в нем конку-

рента, нашедшего простые ответы на сложные вопросы). Но здесь есть

тонкость.

Одно дело -- научная гипотеза Ч. Дарвина об изменчивости

видов, другое -- постулирование ее причины. Одно дело -- гипотеза о превращении простых организмов в сложные (а не наоборот), другое

-- ее телеологическое объяснение. Одно дело -- идея Г.В.Ф. Гегеля о развитии (то есть однонаправленности) истории, иное -- объяснение этого феномена развитием духа и т.п. Иными словами, одно дело -- от- крыть явление природы или общества, иное -- дать ему мнимое объ- яснение за неимением лучшего. Сказанного достаточно, чтобы сделать негативный вывод: природа общественного развития не может быть такой, какой ее обычно представляют. Это открытая проблема.

Особый путь избранного народа

В царской России, даже народы с наиболее продвинутыми укладами, тяготели к полудикому состоянию. Курные избы просуществовали в центральной России до начала 20 века, тогда как в странах Западной Европы -- только до 13. Земляные полы и поныне можно встретить в деревнях России, Украины, Беларуси. Однако начиная с 18 века, дух первооткрывательства -- признак мировой науки -- не был чужд Рос- сии как метрополии, хотя не мог возникнуть ни в одной из многочис- ленных колоний.

Перестройка общественных укладов, охватившая Европу в

19 -- начале 20 века сопровождалась повсеместно народными восста-

ниями социалистического толка. Но прижиться социализм смог лишь

там, где для него сохранилось культурное основание -- полудикость

народа. В этом феномене проявилась избранность народов России их

особый путь в истории.

Формирование социализма в России -- это одновременно:

шаг назад к крепостничеству;

шаг вперед к буржуазии;

иной путь на исторически коротком отрезке времени.

Отличный от Запада путь определялся не национальными особен-

ностями разношерстных народов России, но неразвитыми укладом,

бытом, производством, культурой. Социализм способствовал цивили-

зационному взрыву. Именно социализм вырвал народы России из со-

стояния полудикости и варварства. Другое дело, что все это давалось

ценой неисчислимых жертв.

Существенным моментом социальных преобразований стала

эмансипация женщин. Речь идет об эмансипации в общенародном

аспекте, как это имело место в Западной Европе. В верхних слоях об-

щества женщины были эмансипированы во все времена и при любых

укладах, хотя и не при всех политических режимах. Так, в СССР пар-

тийное руководство, директорат состояли почти исключительно из

мужчин. В постсоциалистический период эмансипация распростра- нилась, казалось бы, на все слои общества. Однако и сейчас женщину на государственный пост ставят в качестве одолжения, подачки миро- вому общественному мнению, чтобы ею легко можно было негласно управлять для прикрытия непопулярных поступков властвующих мужчин.

Социализма уже нет, но особый путь остался. Это путь продол-

жающейся цивилизации полудиких народов.

Информационный взрыв в живой природе

В какой-то момент человеческое общество начало развиваться, то есть расширять экологическую нишу и создавать искусственную надстрой- ку к ней. Если на этапе первобытности память человека хранила ин- формацию только об окружающей природе, то в результате культур- ного взрыва человечество стало накапливать в памяти информацию о продуктах собственного творения, как необходимое условие само- развития. Информационно-биологический взрыв касается живого во- обще, но реализован в одном виде -- в виде развития человеческого общества. Это произошло приблизительно 10--15 тысяч лет тому на- зад на севере Африки, но, возможно, также и в Америке. Был дан тол- чок (или произошел скачок -- как результат длительного накопления внутреннего напряжения) развитию суто человеческого феномена -- интеллекта. Возник процесс самоускоряющегося развития отношений

"человек--природа", "человек--человек", "человек -- искусственные создания" и "искусственные создания -- природа".

Ясно, что этот процесс должен, имея начало, иметь и конец в виде свертывания информации -- "информационного коллапса".

Раздел 22. НАУЧНЫЙ УТОПИЗМ, ИЛИ СОЦИАЛЬНАЯ ОПТИМИЗАЦИЯ Оптимум или благо?

Можно желать накормить весь мир, надеяться, что большая часть на- селения защитит ученую степень доктора наук или все поочередно станут чемпионами мира по прыжкам в высоту и прочие суто кон- кретные вещи. Но невозможно желать блага (хоть всеобщего, хоть для избранных), ибо само понятие не определено.

Все социалистические проекты всегда содержали, так или ина- че, двойственную идею. Во-первых, они предлагали конкретные изме- нения общественного устройства. Во-вторых, в них утверждалось, что это будет хорошо.

Философский вопрос заключается не в выяснении того, насколь- ко социальный проект реализуем и действительно ли его реализация даст ожидаемые результаты, но в том, можно ли эти результаты счи- тать благом и в каком смысле.

Парадокс в том, что идеи, изложенные в подобных учениях, на- правленные по замыслу их авторов на достижение всеобщего блага (или, хотя бы, блага для большинства людей), оказались реакционны- ми в своей основе, вопреки свободомыслию их авторов. Тем не менее, социалисты-утописты оказались провидцами. Но реализация тех или иных утопических идей (что стало возможным в отсталых странах) проявила их антигуманную направленность.

Оптимальный утопизм

Вообще говоря, идея социальной адаптации стара, как мир.

Так, стоический космополитизм древних определял цель чело-

века как жизнь в согласии с природой. У стоиков речь идет не о ра-

венстве как таковом, но о моральном равенстве (свободомыслии) и

равноправии всех: рабов и рабовладельцев, греков и варваров, мужчин

и женщин.

Утописты 16--17 веков (эпоха Ренессанса): Т. Мор (трактат

"О наилучшем государстве") и Т. Кампанелла ("Город Солнца") -- со-

чинили сказки о том, что было бы хорошо, но, увы, недостижимо. По-

добные фантазии -- скорее попытка сформировать точку зрения для

критики текущей реальности, а не призыв к осуществлению.

18 столетие -- век Просвещения -- ознаменовалось идеей

"здравого смысла". Это, прежде всего, французские социалисты:

Ж. Мелье (священник-атеист, идеолог общины-коммуны),

Э.-Г. Морелли (счастливое общество существовало в прошлом, а зна-

чит, его можно воспроизвести и будущем) и Г.Б. Мабли (предлагал уменьшить экономическое неравенство законодательным путем; нрав- ственность против разума). Общая идея: достаточно понять, что есть хорошо, чтобы таковое самореализовалось.

19 век: Р. Оуэн (безуспешно пытался на практике показать, что оптимальное общество возможно), А. Сен-Симон, Ш. Фурье, К. Маркс, Ф. Энгельс. Они предлагали различные конструкции оптимального общества, которое можно и следует построить (социалисты) или ко- торое должно наступить само собой, если этому помочь (марксисты). Правда, следуя логике классиков марксизма, общество лишь в среднем движется к лучшему, время от времени давая сбои. (Читайте, напри- мер, "Крестьянская война в Германии" Ф. Энгельса).

Существует два противоположных взгляда:

1. Счастливых эпох никогда не было, и быть не могло. Удовлет-

воренность настоящим означает остановку в развитии.

2. Общества наилучшего благоденствия возможны, но только

как локальные и кратковременные. Пример тому -- империя древних

инков и скандинавские страны в наше время. Их благоденствие не са-

мопроизвольное, но подпитывается ущербным окружением. Будуще-

го у таких обществ нет.

Заметим, история социалистических учений отчасти подобна

истории космогонических теорий. И там и тут имеем ряд несуразно-

стей, которые со временем раскрываются, чтобы быть замененными

новыми. При этом, однако, момент истины присутствует всегда.

Утопия или законотворческая деятельность

Социальное учение (гуманитарное или человеконенавистническое) в чем-то подобно проекту конституции. Его задача -- описать правила поведения в оптимальном обществе. Проект конституции -- это фор- мализованное социальное учение. И то и другое преследует опреде- ленные социальные цели. Но есть и отличие. Некоторые положения конституции поддерживаются властью на регулярной основе, чего не скажешь о литературном труде, который есть разновидность идеоло- гии. При этом наука остается безразличной к выбору социальной цели. Ведь нет такой науки, которая бы отдавала предпочтение наемному труду против рабского, либеральному режиму против тоталитарного, демократическому правлению против автократического и т.д.

С точки зрения философии любые социальные учения и проек- ты конституций утопичны, то есть ненаучны, поскольку цели социаль- ного устройства находятся вне научной области. Даже такая, казалось бы бесспорная цель, как сохранение человеческой популяции, не явля-

ется научной: ведь природа ничем не обязана человеку, а тот не обязан сохранять природу (вопреки наивным убеждениям экологов).

Интересно отметить, что К. Маркс, чувствуя бездоказательность учения о пролетарской революции, попытался объединить приспосо- бительное и целевое начала социальной изменчивости, что назвал ма- териалистическим подходом. (Прежние мыслители не делали и это- го). Он построил метатеорию, где постулировал, что практика важнее теории. Интерпретировался же этот постулат так, что его социальная идея не требует доказательств, оставаясь научной. Вот суть учения:

во-первых, коммунизм неизбежен;

во-вторых, коммунизм -- светлое будущее человечества, к кото-

рому оно почему-то обязано стремиться;

в-третьих, момент поворота истории к светлому будущему ока-

зался чудесным образом приурочен к тому периоду, когда жил мыс-

литель.

Если наступление коммунизма неизбежно, то возникал вопрос:

"Зачем нужна революционная деятельность"? Ответ был найден самим

К. Марксом: "Чтобы помочь мукам родов". Но это намерение (как и

всякое другое) не вытекает из научной теории; оно суть чисто мораль-

ное. (Заметим попутно, что метод Маркса подпадает под определения

современной "теории аргументации", или неформальной логики, о

которой говорилось ранее).

Марксово учение было не то, что более разработано, но, в от-

личие от иных, получило, казалось бы, свое подтверждение. Однако

это не более, чем распространенное заблуждение. Ведь суть социаль-

ного прогноза Маркса вовсе не в наступлении социализма любым пу-

тем. Социализм должен наступить в самой передовой станы мира, как

следствие развития капитализма ... после того, как весь мир станет до-

статочно цивилизованным. Превращение отсталой феодальной стра-

ны (России) в социалистическую никак не следовало из его учения.

Вопреки учению, социализм возник и получил некоторое распростра-

нение именно в отсталых странах, как промежуточная ступень их дви-

жения к капитализму. Социализм оказался не шагом к коммунизму,

но своеобразным шагом к капитализму в условиях многоукладности

мира. Своеобразие перехода заключается в откатах к условиям кре-

постного права.

Кроме того, Марксов социализм был концепцией прогресса и

счастья. Отчасти совпадая по форме, советский социализм противо-

речил своей идее по сути. (Так называемый "социализм" в современ-

ных скандинавских странах не имеет отношения к социальным идеям

утопизма).

Раздел 23. ПАРАГЕНЕТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ И ИДЕОЛОГИЯ Этническое разнообразие и ассимиляция

В наше время в мире насчитывается 226 государств и от трех до пяти тысяч этносов, шесть тысяч языков, разделенных на двенадцать языко- вых семей.

Известны три основных подхода к вопросу о разделении обще- ства на этносы: 1) примордиалистский (немецкая классическая фило- софия); 2) инструменталистский (философия французского просве- щения); 3)?конструктивистский (феноменологическая философия Э. Гуссерля). Все они, однако, изучают процессы смешения уже состо- явшихся этносов, но не их образования. Как возникало разнообразие этносов (родов, племен, народностей, наций) можно только догады- ваться.

Здесь заметим: если бы существовал один-единственный этнос, то и понятие такое возникнуть не могло бы. Оно совпало бы с видовым понятием "человек". Иными словами, формирование особых этносов из однородной популяции (хотя первичная однородность не доказана и, вообще, сомнительна) и их последующее нивелирование должны были происходить одновременно. Процесс этнообразования происхо- дит и в наше время. За мощными потоками этнографической ассими- ляции и аккультурации и тонким ручейком реассимиляции можно наблюдать непосредственно.

Чем завершится ассимиляция и завершится ли когда-либо? -- Ответ на этот вопрос, опять-таки, лежит в области фантазии. Однако ясно, что сокращение числа этносов снижает устойчивость человече- ского общества к воздействию внешних факторов. Обстоятельства мо- гут обернутся самым неожиданным образом, например так, что смо- гут выжить только племена антропофагов, и т.п.

Этническая принадлежность -- далеко не единственная отли- чительная особенность, присущая людям от рождения, как может показаться на первый взгляд. Сюда в равной степени следует отнести и социальные феномены, как например, наследственное рабство, кре- постное состояние, кастовые различия, статус иммигранта... На это об- стоятельство обратил внимание еще Гегель в лекциях по эстетике.

Это сфера знаний остро политизирована, и поэтому научные изыскания изначально идеологизированы, а значит, их результаты искажены. Скудность научной информации не позволят развернуть философскую дискуссию в полной мере.

Феномен общественной мизантропии

Проявления мизантропии многообразны. Начнем с генетической ксе- нофобии как инструмента политической борьбы, а именно -- с нацио- нализма.

Идеология национализма "облагораживает" политические устремления, сводя их к извращенному чувству. Политики облекают своего врага, жертву репрессий в жупел национальности, обвиняя, таким образом, его в генетической порочности. В противном случае пришлось бы раскрыть собственный политический интерес -- интерес тотального господства.

Так например, немецкие нацисты соединяли в одном понятии коммунизм и еврейство, а неофашисты, интегральные националисты и пр. рассматривают гитлеризм как разновидность сионизма. В неу- годном политике деморализованное общество ищет следы инородной крови и пр. (Об антисемитизме мы говорим не с позиции мнимой ис- ключительности евреев, но потому, что в нем более ярко проявляется сущность национализма вообще).

Известный феномен "антисемитизм без евреев" вызывает не- доумение у тех, кто причиной антисемитизма считает особенности на- ционального характера, род занятий, особенности религиозной веры, незаслуженно высокое материальное и социальное положение и т.п. Между тем, этот феномен объясняется повышенной внушаемостью, присущей обществу, оказавшемуся в ситуации длительного стресса. Известен исторический курьез, когда власти Японии в конце Второй мировой войны для ведения сепаратных переговоров с США пытались использовать шанхайских евреев, не сомневаясь в могуществе органи- зации мирового еврейства, существование которой оказалось мифом.

Вообще говоря, безосновательная вера (во что бы то ни было) непобедима, поскольку она -- кратчайший путь к познанию. Что уди- вительного, если государственные лидеры большинства стран мира верят в телепатию, телекинез, астрологию? Что уж говорить о вере в официальную науку? В частности, все они считают себя знатоками та- ких наук, как экономика, финансы, политология, социальная психоло- гия и т.п., где на одну здравую мысль приходится десять заблуждений. Того же свойства вера в политизированные мифы.

Мифы заразительны и живучи. Уже в наше время С.Г. Кара-Мурза пишет: "Власть денег, мамона являются всемирной властью еврейства. Этот неоспоримый факт не противоречит тому, что значительная, даже большая часть еврейства и доныне пребывает в глубокой нищете". Действительно, нельзя оспорить то, что недока- зуемо. Почему это исламский заговор возможен, русский возможен, а

еврейский -- нет? А то, что последний не идентифицирован, так-ведь он секретный. Ответа на эти вопросы нет и быть не может. Но этого и не требуется. Достаточно предположения о возможном, чтобы в дей- ствительности преследовать "нацию заговорщиков", ... но не каждую, а только еврейскую, как наиболее малочисленную и наименее защи- щенную.

Феномен "антисемитизма без евреев" отчетливо показывает, что объект преследования с его социальными, национальными, религиозными особенностями здесь ни при чем.

Понятие национализма неразрывно связано с противополож- ными понятиями: интернационализмом, космополитизмом, нацио- нальным нейтралитетом, без которых оно не полно.

Интернационализм -- социально ориентированный образ мыш-

ления, отвергающий национальные преграды в политической борьбе.

Космополитизм -- это не спекулятивное воззрение, но самоо-

ценка. Космополитами, как известно, могут быть только избранные:

люди богатые или знаменитые, те, кто имеет возможность свободно

перемещаться по странам мира, участвовать в международном бизне-

се или мировой культуре и т.д.

Наконец, национальный нейтралитет -- это интернационализм

на бытовом уровне. По форме он подобен религиозному нейтралитету

-- светскости.

На первый взгляд кажется, что только темные люди способны

верить в идеи национализма. Между тем, вера в национальную исклю-

чительность (как вера вообще) может быть или не быть присуща ин-

дивиду, независимо от образовательного ценза, социального статуса,

экономического положения, рода деятельности и т.д.

Можно, конечно, те или иные убеждения считать иррациональ-

ными. Но тогда иррациональность придется признать атрибутом чело-

века. И это действительно так и есть.

Выбор обществом одной из альтернативных идеологий должен

иметь причину. Однако не ясно, что искать: то ли причину нацио-

нализма, то ли интернационализма, то ли причину национального

нейтралитета... Все эти идеологии можно считать беспричинными в

социальном локусе. Но, безусловно, должна существовать причина из-

менчивости общественной идеологии, причина смены идеологии.

Действительно, чтобы вызвать общественную неприязнь, не

обязательно иметь биологические или социальные отличия. Доста-

точно любой мелочи, например, изящно одеваться ("стиляги" в 60-е

годы в СССР) или проявлять интерес к заграничной музыке ("Сегод-

ня ты играешь джаз, а завтра родину продашь")... Достаточно также

быть представителем иной культуры -- более высокой (неприязнь к

москвичам и американцам) или более низкой (выходцы из китайской деревни) и т.п.

Если исследователь в качестве аргумента будет выдвигать соб- ственную нравственную позицию, то это будет нечто бездоказатель- ное: "мнение против мнения". Не задача философии упрекать одних, превозносить других, подвергать сомнению моральные достоинства третьих...

В царской России именно для иудеев была создана специаль- ная категория ограничений. В Советском Союзе к национальному во- просу подошли иначе: всюду, где были введены общие ограничения, они касались, прежде всего, евреев. Это обстоятельство указывает на социально-экономическую природу шовинизма. Шовинизм -- не столько самостоятельное явление, сколько случайный признак, кото- рый может быть использован в общественной борьбе любого генези- са.

Мы видим, что проявления национализма весьма разнообраз- ны и имеют массу тонкостей. Разобраться в тонкостях национального феномена оказалось не по силам даже такому признанному аналитику как К. Маркс, который объяснял антисемитизм социальными особен- ностями еврейской нации. В известной статье он усмотрел недостаток еврея в том, что тот был носителем буржуазных порядков. По Марксу получалось, что представителю любой иной национальности быть ка- питалистом непредосудительно, только еврею. Вина евреев для него несомненна. Другое дело, что лежит она, по его мнению, не в религи- озной плоскости, а в практической. Столь поверхностное мышление называлось у Маркса материалистическим подходом.

Идея К. Маркса получила развитие в работах С.Г. Кара-Мурзы. Согласно его теории, евреи как национальность превратились в обосо- бленный, единый и монолитный социальный слой. Так что юдофобы выступают не против некой национальности как таковой, но против особого социального слоя.

С советских времен в народе бытует мнение, что евреи обязаны быть в чем-то лучше основного населения. Только в таком случае их существование оправдано и терпимо. Отметим, например, реплику Н. Хрущева. "Узнав, что Лобков -- русский, он сказал, что бессовест- ный русский, конечно, хуже честного еврея...", -- пишет Кара-Мурза в книге "Евреи, диссиденты, еврокоммунисты".

Национализм изобретателен. Его нельзя понять раз и навсегда, впрочем, как и любую реальность. Согласно идеологии государствен- ного и окологосударственного антисемитизма, еврей -- не просто не- хороший человек, но его негативность имеет биологическое "объясне- ние": он не совсем человек. Евреи вполне могут оказаться иноплане-

тянами, потомками неандертальцев, эльфами, представителями анти- мира -- в общем, людьми иной крови, хотя "ученые это скрывают" и пр.

Понятие "еврей" не означает ни единый этнос, ни единую на-

цию, ни единую культуру, ни религиозную принадлежность... Они --

"всегда другие" (даже, если неотличимы от остальных), тогда как на-

ция, этнос, раса -- это разновидность "полноценных" людей.

Нация как социальный слой

Между тем, многовековые преследования действительно превратили еврейскую нацию в подобие социального слоя (но не в смысле Кара- Мурзы). Евреи стали носителями, в основном, городской культуры. Поэтому в периоды пиков урбанизации, когда возникает социальное противостояние, евреи оказываются под угрозой уничтожения, как слабый элемент. Это одна из причин "неясно, откуда возникших" волн антисемитизма.

Исторические примеры многочисленны и касаются не только

евреев.

Развитие городов в Испании 14--15 веках, сопровождавшееся

массовым освобождением крепостных крестьян (ременсов) путем са-

мовыкупа, создало социальную напряженность в стране. Результат

-- изгнание евреев из страны в 1492 г. Эта же участь и по той же при-

чине постигла испанских мусульман. Это происходило под лозунгом

борьбы за веру. Но обращение тех и других в христианство не смогло

уберечь их от изгнания, ибо в действительности это было социальное,

а не религиозное противостояние, прикрытое жупелом веры.

В средневековой Испании, где тысячу лет мирно уживались три

близкородственные авраамические религии, антиеврейский национа-

лизм не носил оттенка исключительности, которые он приобрел в чи-

сто христианских странах. Это еще раз подчеркивает случайную при-

роду антисемитизма.

История национального противостояния в Испании 1492--1614

годов (период интенсивной урбанизации, присущий эпохе возрожде-

ния) показательна. Сначала из страны были изгнаны мавры и сефар-

ды, как нехристиане. Затем были изгнаны мориски и марраны, то есть

выкресты. Знаменательно, что предварительно в 1571 году мориски

были изгнаны из городов в деревни внутри страны. В особо тяжелом

положении оказались цыгане-католики, как инородное тело западной

деспотии.

Эти события можно также квалифицировать как "культурную

революцию". Ведь высокая культура обеспечивает более высокий со-

циальный статус -- предмет желаний урбанизированных крестьян. Впрочем, существует и иная точка зрения на те же события, которая во главу угла ставит реконкисту -- национально-освободительное дви- жение испанцев, длившееся 1000 лет.

С фактором урбанизации связано и усиление антисемитизма в Германии в конце 19 -- первой половине 20 века. Это был период бурного развития страны, потребовавший объединения отдельных

"земель" в государство. В 1879 году А. Штеккер создал "Христианско- социальную партию" с антисемитским уклоном, а в 1890 г. в рейхстаг впервые вошла политическая партия, публично призывающая к гоне- нию на евреев. В 1919 году Ю. Штрейхер создал антисемитскую орга- низацию под гуманным названием "Социалистическая партия Герма- нии". И т.д. Политики искали опору в превращенном общественном мнении.

Таким образом, воинственный (погромный) антисемитизм по- явился в Германии в конце 19 века, как реакция на бурную урбаниза- цию, которая захватила и первую половину 20 столетия. Так что не фашизм был инициатором погромного шовинистического движения в Германии. Гитлеровцы обратились к нацизму в целях привлечения на свою сторону морально разложившегося пролетариата -- готового сырья для формирования немецкой опричнины.

Сама постановка вопроса, связывающая шовинизм с одной и только одной нацией -- евреями -- ab ova отсекает от предмета изу- чения общечеловеческие корни общественного противостояния, от- рицая очевидный факт, что на месте евреев мог оказаться кто угод- но. Действительно, в подобной ситуации в начале 20 века оказались христиане-армяне -- коренной народ Турции. Или возьмем Узбеки- стан и Азербайджан, где и ныне кипят средневековые страсти на на- циональной почве, разгоревшиеся еще в советское время.

Задача исследователя состоит, однако, не в том, чтобы отыскать баланс справедливости (это вопрос практической политики и идеоло- гии), но в том, чтобы рассмотреть вопрос всесторонне.

Евреев традиционно обвиняют в занятиях "грязным промыс- лом". Но когда это учинялись погромы против ростовщиков, врачей, юристов, торговцев, государственных чиновников, мясников, ремес- ленников, рабочего люда нееврейского происхождения? Впрочем, по- громы против интеллигенции как таковой, особенно творческой ин- теллигенции, происходили и происходят время от времени в разных странах. ("Ежовщина" в 1937 году и "ждановщина" в период после Второй мировой войны в СССР, "культурная революция" в Китае в

1966--1976 гг., режим "красных кхмеров" в Камбодже и пр.). Между прочим, и то, и другое, и третье есть последствие ситуации, когда ур-

банизированные крестьяне, стремясь сместить горожан с престижных, доходных и руководящих должностей, выбирали наименее защищен- ные слои городского населения.

Сродни "урбанистической" известны и иные виды социальной конкуренции, как например, конкуренция за нишу обитания (в част- ности, негритянско-еврейская конкуренция в США).

Особняком выступает такой социальный фактор, как нежела- ние возвращать награбленное имущество после изменения политиче- ской конъюнктуры, как это имело место в послевоенной Польше и, в меньшей степени, Украине.

"Справедливое" негодование вызывала у демобилизованных после войны солдат ситуация, когда, возвратившись домой, но не по- лучив ни свободы, ни достатка, ни почета, они встретили некоторых евреев, еще оставшихся в живых, которые, по их мнению, должны были бы погибнуть в первую очередь, как менее значимые существа. Не получив ничего, демобилизованные после войны крестьяне и рабо- чие "осознали", что жертвовали собою на войне ради кого-то другого. Но отдавать жизнь за еврея -- все равно, что за свою собаку, как бы ты ее ни любил.

Вообще, у национального противостояния не столько этниче- ский, сколько политико-экономический оттенок. Под воздействием безысходной нужды, страха и отчаяния действия народа становятся иррациональными. (Иррациональность -- когда в мыслях объединя- ют то, что в реальности несовместимо). Что касается погромов раз- личного генеза, они нередко связаны с природными или социальными катаклизмами, когда народ в своей злобе ищет и не находит иного вы- хода. И действительно, история знает бессмысленные холерные бун- ты, погромы на земских врачей, цыган, армян, помещиков, кулаков, а также аборигенов Америки, афроамериканцев, и т.д.

Иными словами, национализм нельзя упрощенно и прямоли-

нейно связывать с направленной антисоциальной политикой властей.

Национализм и исключительность

В чем философия видит сущность национализма - идеологии, рас- пространенной на бытовом уровне и не отягощенной политикой? -- Определяющую роль в национальном чувстве играет противопостав- ление личностной ущербности и социальной значимости.

Действительно, человек ощущает свою неполноценность уже по сравнению с другими животными, от природы обладающими ка- чествами, которых не имеет он: умением летать, плавать, быстро пере- двигаться и т.д. Еще более человек ощущает социальную ущербность, то

есть неполноценность по отношению к другому человеку -- более уме- лому, талантливому и т.п. Тем самым он ощущает себя обделенным в отношении более уважаемой, социально-значимой личности.

Поэтому национализм, выступая как психологическое средство, восстанавливающее моральное равновесие, есть форма самосознания индивида, воспринимающего себя, как личность, выдающуюся по своей природе, значительную по своему рождению, по "крови", не нуждаю- щуюся ни в каких социальных доказательствах своей самости.

Одновременно, бытовой национализм, как постоянно присут- ствующий момент общественных отношений, имеет тенденцию к вы- делению национальной культуры путем отмежевания от иных культур и направлен на сохранение видовых особенностей путем своего отказа от смешанных браков и т.д.

Таким образом, идея национальной исключительности есть ко- рень национализма, как такового. (Иное дело -- национальные пре- ференции и "активная жизненная позиция"). Национализм, как бы отрицательно или положительно к нему ни относиться -- это не за- блуждение, не суеверие, не защитная реакция, но самомнение.

Как самомнение национализм наиболее активен на крайних по- люсах общественной иерархии. Верхние слои общества имеют перед собой "наглядное подтверждение" своей исключительности, тогда как национальная гордость низов есть проявление заниженной самооцен- ки и, одновременно, способ моральной самозащиты.

Однако феномен исключительности свойственен не только национальному, но и сословному самосознанию, и религиозному, и профессиональному, и эготическому, и др. Тогда, в чем состоит осо- бенность именно национального самосознания? -- Можно изменить сословную принадлежность, принять иную веру, получить лучшее об- разование и др., но нельзя, разумеется, изменить расово-национальную принадлежность.

Науке не известны какие-либо иерархические критерии сопо- ставимости разных рас, этносов, наций, хотя налицо ряд биологически- значимых конституциональных различий: специфическое отложение жира у народов Севера, повышенная резистентность к заболеванию чумой у монголоидов, повышенный процент заболеваемости муко- висцидозом среди евреев, особый состав крови, предрасполагающий к заболеванию серповидной лихорадкой у иных народов... Объективные процессы нивелирования одних биологических признаков и обосо- бленности иных происходят непрерывно и повсеместно, но причины, способствующие или препятствующие этим процессам, не поддаются научной формализации. (В последние годы были обнаружены незна- чительные генетические различия между наследниками чистых кро-

маньонцев -- африканцами -- и наследниками метисов (кроманьон-

цев и неандертальцев) -- остальным человечеством).

Одновременно с идеей исключительности, как чувства нацио-

нального достоинства, национальной гордости, национальной равно-

ценности, другим определением национализма служит идея националь-

ного превосходства и исключительной ущербности "не своей" нации.

Здесь заложена моральная основа требования национальных преференций.

К "особо ущербным" категориям в Европе принято относить

негров, евреев, цыган, армян, "американцев", славян и многих других.

Независимо от первопричин антисемитизма, он стал централь-

ной частью христианского и исламистского учений и, таким образом,

прививается с детства во всем христианском и исламском мире. Имен-

но широкое распространение христианства и ислама (еще одной ав-

раамической религии) способствует столь широкому распространению

антисемитизма. В тех христианских странах, где временно и отчасти

одержал победу атеизм, религиозные истоки антисемитизма не утра-

тили своего значения в силу известной религиозной -- и еще больше

социальной -- инерции.

В форме антисемитизма христианство (ислам) пролонгирова-

ло идею кровной мести, присущую родовому строю и патриархату,

а именно, идею вины всего народа и всех последующих поколений

евреев за содеянное несколькими его представителями преступление

против совести (грех). Однако в наше время некоторые религиозные

институты стали отказываться от пропаганды антисемитизма. Еще в

1945 году протестантские церкви признали за собой вину в разжига-

нии антисемитизма. В середине 60-х годов 20 века католическая цер-

ковь признала ошибочным гонение против евреев. В результате "хри-

стианский" антисемитизм ослаб, хотя никуда не делся. Так что папе

римскому Иоанну Павлу II приходилось произносить речи в защиту

евреев уже в 21 веке. Здесь интересно отметить, что, следуя путем ли-

берализации взглядов, церковь всегда отставала от светской морали и

веяний в законодательной сфере. Например, православная церковь и

теперь продолжает настаивать на справедливости юдофобской догма-

тики Нового завета. Так или иначе, различия в вероисповедании -- не

главный и не единственный момент в плане поддержания националь-

ной исключительности, хотя в средние века (когда вера отождествля-

лась с прогосударственными институтами веры) казалось наоборот.

Следует также заметить, что юдофобский национализм имеет

глубокие исторические корни. Против евреев как носителей новой веры

восставали еще древние язычники: греки, египтяне, римляне. Судя по

Библии и Корану, древние евреи цивилизационно стояли выше тех

народов, среди которых они расселялись, так что речь может идти о

межцивилизационных распрях. Тем не менее, в истории отсутствуют указания на то, что евреи были главными париями древнего общества, как это случилось в средние века.

Феномен диверсификационного расселения оседлого народа, ка- ким были стародавние евреи, все еще ожидает своих исследователей. В бытующих представлениях о евреях немало мифического. Так, закры- тость иудейской веры действительно прописана в Танахе, но она вовсе не такого свойства, как закрытость зороастризма. Напротив, выражен- ный прозелитизм иудаизма нашел отражение в иудейских поселени- ях в Китае, религии Хазарского каганата и некоторых русских деревнях современности. Среди евреев средневековья более широко было рас- пространено ремесленничество, в меньшей мере -- торговля, и совсем малое число было занято ростовщичеством. Вообще, ростовщичество возникло в глубокой древности, еще до изобретения письменности (Д. Гербер). Другое дело, что оно осуждалось церковью и мечетью, хотя было разрешено светскими властями, а норму процента регулировало государство. При всем при том, православные монастыри давали ссу- ды под залог земли; ростовщичеством занимались архиерейские дома и приходские церкви, впрочем, как и бояре и иные частные лица. Си- нагога также осуждает ростовщичество, но ограничивает запрет еди- новерцами. Таким образом, евреи-ростовщики с давних времен пре- следовались не как вредные элементы общества, но как конкуренты.

Одни исследователи "еврейского вопроса" усматривают изби- рательность антисемитизма в антихристианском грехе, другие -- в осо- бенностях иудаизма, третьи -- в распространении евреями купеческо- буржуазных отношений, иные -- в специфическом характере евреев и т.д. Так или иначе, все они усматривают причину антисемитизма в от- личительных особенностях еврейской нации, возлагая тем самым вину на самих гонимых.

Капиталист не доволен рабочим движением: поэтому еврей для него тождественен коммунисту;

мелкий собственник не доволен конкурентами: поэтому еврей для него -- хитрый мошенник, карьерист;

рабочий не доволен своим нанимателем: поэтому для него ев-

рей тождественен буржуа и т.д.

Таким образом, еврей стал символом отрицания. Поистине, ни-

что человеческое еврею не чуждо (если перефразировать П. Теренция,

"Самоистязатель"). Эта простая мысль отчетливо выражена в поговор-

ке: "Была бы палка, а собака найдется". Вопреки бытующему мнению,

избирательность антисемитизма есть избирательность исторического

плана (т.е. дело случая), из чего вовсе не следует исключительность ев-

рейской нации, как таковой.

Очередной раз подчеркнем: речь идет не о еврейской спец- ифике, но о сути национализма как такового. Грабить, убивать, экс- плуатировать, ограничивать в правах -- все это, как известно, в при- роде человека, как подвида гоминид. Поэтому национализм (а также религиозная, гендерная, классовая нетерпимость и пр.) -- просто из- бирательное проявление человечности.

Точка зрения о внеэтнической природе антисемитизма находит свое подтверждение, в частности, в синхронизации колебаний анти- семитского накала с изменениями уровня антидемократических на- строений в обществе. (Здесь наша позиция перекликается с учением Рауля Хильберга, "The Destruction of the European Jews"). Хотя национа- лизм явление не политическое, а социальное, он широко используется как инструмент политической борьбы.

Неестественность привилегированного положения деморали- зует "титульную" нацию так же, как деморализуют ее захватнические войны, повсеместное воровство, поощряемое государством пьянство и т.д., лишая ее тем самым морального права противостоять политиче- скому и экономическому гнету.

Идеологию национализма нередко протаскивают под лозунгом борьбы за защиту национальных прав, за право на самоопределение и т.д. Но национальная борьба не имеет ничего общего с национализ- мом. Борьба за национальные права предполагает равноправие, но не преференции, на чем нередко настаивают националисты. Как раб восстает для того, чтобы заместить рабовладельца (а не ликвидировать рабство), так и угнетенная нация восстает, чтобы заместить угнетаю- щую.

Можно ли говорить об общеисторической тенденции либера-

лизации в вопросах национальной исключительности? Ответа нет.

Нацизм и тоталитаризм

Под нацизмом, или шовинизмом, принято понимать форму полити-

зированного расизма, поставленного на государственную основу.

Нацизм есть средство государственной политики, направлен-

ной на дискриминацию граждан по генетическому признаку (консти-

туции). Более жестким средством национального различения служат

не конституциональные особенности человека, а инструмент фиксации

социальной принадлежности (отметка в паспорте и т.п.). Отличитель-

ной чертой репрессий нацистского толка является их неотвратимость:

объект геноцида обречен фактом своего рождения.

Но действительная политика государства может и не быть юри-

дически закрепленной (читай, например, Рауля Хильберга). Опреде-

ляющую роль могут играть закрытые постановления и устные распо- ряжения. (Это замечание относится не собственно к нацизму или тота- литаризму, но к методам отправления властных полномочий вообще. Государство невозможно без монополии на информацию. Поэтому тайна -- основа государственности).

Действительная задача нацизма (как инструмента тоталита- ризма) -- моральное разложение господствующей ("титульной") нации. Актуально нацизм направлен против "своей" нации, против

"своего" народа. Он парализует политическое самосознание широких масс в плане выражения ими собственных (неправительственных) ин- тересов: политических, экономических, экологических, религиозно- атеистических, культурных и пр.

"Вы и так привилегированная нация, -- как бы говорит прави- тельство избранному народу. -- Так чего же вам еще надо"? -- Такова логика нацистского воздействия.

Но нацизм -- лишь одно из средств деморализации населения. Поэтому, обычно одновременно с нацизмом, государство организует и поощряет иные деморализующие действия, как-то: доносительство, атрибутику "благонадежности", религиозную или атеистическую не- терпимость, судебный произвол и т.п.

Речь идет о добровольном согласии широких масс нести все тя- готы, вызванные мировым экономическим кризисом (или другими не- урядицами, слабо поддающимися урегулированию), и дополнитель- ные тяготы, связанные с выходом из него. Ведь что такое фашистский режим? -- Это когда сам народ выступает против политических свобод и демократии.

Так, немецкие фашисты, поддерживая политику избирательного геноцида, привлекли политически пассивную часть населения -- обы- вателей -- на свою сторону, сделав их заложниками массовых зверств (аморальных действий, совершаемых толпой в акцентуированном со- стоянии). В фашистской Германии была создана ситуация, при кото- рой каждый нееврей, нецыган, неславянин... должен был понять, что отверженные стали той естественной жертвой исторических обстоя- тельств, на месте которой, в других условиях, мог бы оказаться он сам. Такое положение создает искусственную заинтересованность населе- ния в широкомасштабном гонении на париев нацизма. (Вот почему, между прочим, многие из тех, кто побывал в немецко-фашистской оккупации, превратились из идеологически нейтральных обывателей в активных шовинистов). (Заметим, что А. Гитлер был не первым, кто выдвинул лозунг об "окончательном решении еврейского вопроса" (возьмем, например, йеменского имама Ахмеда Ибн-Хасана, 1676--

1681 гг.), а значит, нет оснований считать его последним).

Многие путают нацизм с тоталитаризмом. Между тем, нацизм есть лишь одной из форм существования, но не самой сущностью тота- литаризма, который имеет своей целью широкое использование элемен- тов рабоидного труда вне зависимости от базового типа экономической формации. (После победы СССР и стран Коалиции во Второй миро- вой войне большинство стран, в которых сохранился фашизм (Арген- тина, Бразилия, Испания...) отмежевалось от нацистской идеологии, чтобы отличаться от модели германского фашизма).

Тоталитаризм не создает армию рабов, присущую античности, однако распространяет ограничительные моменты на все общество.

Обычным для тоталитаризма, как рабогенного режима, являет-

ся:

ограничение зон проживания населения;

ограничение перемещения;

закрепление работника за местом работы;

ограничение в выборе профессии и места работы;

сокращение заработной платы одновременно с повышением

интенсивности труда;

использование бесплатного труда;

принудительная рурализация;

лишение работников права на забастовки и др.

"Погоня за ведьмами" становится основным средством массового про-

изводства государственных рабов в классическом понимании: заключен-

ных, солдат, "добровольцев" тяжелого труда и пр.

Как ни странно это звучит с "практической" точки зрения, для

существования авторитарных режимов (фундаментализм, фашизм,

диктаторское правление) существенна не столько силовая, сколько мо-

ральная и идеологическая атрибутика. Речь идет о пропаганде куль-

та государственной власти (не обязательно вождя!). Это необходимые

моменты и критериальные признаки авторитаризма. (Оговоримся,

что научная классификация политических режимов в настоящее вре-

мя отсутствует, как отсутствует понимание общественного процесса в

целом. Отсюда неизбежная путаница в терминологии).

Не все государства авторитарны, но в любом обществе и во все

времена существовали и продолжают существовать сторонники авто-

кратии.

Если взять новейшую историю, то тоталитаризм был, так или

иначе, присущ и японской деспотии (до ее поражения во Второй ми-

ровой войне), и Китаю в период "культурной революции", и советско-

му социализму, и итальянскому, испанскому, португальскому, бол-

гарскому, австрийскому, немецкому, аргентинскому, бразильскому

фашизму, и южноафриканскому апартеиду, и иранскому фундамен-

тализму и т.д.

Особенно дико выглядел тоталитаризм в Камбодже (Кампучии)

в 1975--1979 годах, в течение которых погибла треть населения стра-

ны (главным образом городского). Был выхолощен "средний класс",

полностью уничтожена цивилизационная основа общества. Но при

ближайшем рассмотрении приходится признать, что эта дикость яв-

ляется суто человеческой реакцией, отражающей внутреннюю неу-

стойчивость цивилизаторской тенденции как таковой. То есть тотали-

таризм возник не по злой воле Пол Пота, но вследствие социального

противостояния.

Уже из простого перечисления фашистских режимов видно,

что тоталитаризм есть историческое явление, присуще 20 и началу

21 веков -- этапу разложения остатков феодально-крепостнического

строя в господствующем буржуазном окружении. (Достаточные осно-

вания для прогноза отсутствуют). Иными словами, тоталитаризм кон-

кретизируется переходным периодом от полуфеодального строя к

буржуазному. Он присущ определенной волне этого перехода, когда

возникает угроза ликвидации сословных привилегий в момент смены

(замещения) их носителей. При этом не следует исключать возмож-

ность многократных подъемов и откатов реакционной волны.

Остановимся, далее, на сравнении двух видов тоталитаризма,

идентичных по сути, но проросших на, казалось бы, противополож-

ных формах общественных отношений:

социалистическом (сталинизм, маоизм, "красные кхмеры" и

пр.). Здесь крестьяне составляют треть населения и более;

необуржуазном (фашизм, неофашизм). Здесь крестьяне состав-

ляют 10% и менее, но феодальная кастовость не преодолена.

Существуют и промежуточные формы: буржуазный строй

с преобладанием крестьянской идеологии, -- например Латинская

Америка.

Советский социализм, как одна из естественных форм обществен-

ных отношений (вне связи с одноименными учениями "социалистов-

утопистов", марксистов и пр., а также в отличие от омонимического

монархо-социализма Швеции и пр.), революционным путем преодолев

сословные привилегии дворян и купцов, одновременно ликвидировал

общественно-необходимые привилегии интеллигенции и... вынуж-

ден был возродить полуфеодальные отношения в новом качестве. Его

историческую необходимость можно понять, если исходить из пред-

ставления о том, что становление буржуазных отношений в отстаю-

щих странах ситуативно ускорялось капиталистическим окружением и,

как бы забегало вперед, не преодолев инерцию крепостничества.

С общеисторической точки зрения социалистический уклад яв-

ляется откатной волной от квазибуржуазных отношений к постфеодаль- ным, процессам, не подвластным ни идеологическим ветрам, ни рево- люционным бурям. (Заметим, что общественный уклад, например в Аргентине, тоже представляет смесь прошлого и незавершенного на- стоящего, но он не был сформирован откатной волной революции).

Необуржуазный уклад, искаженный глубоким экономическим кризисом (фашистская Испания, Италия, Германия...), также можно характеризовать как откат в прошлое.

Эти неустоявшиеся уклады представляют благоприятную почву для возникновения тоталитарного режима, однако фатальной связи между укладом и политическим режимом не прослеживается.

Отличительной особенностью тоталитаризма, как профашист- ского, так и просталинского толка, является система взаимопроникно- вения экономического и бюрократического начал. В этом смысле тотали- таризм не связан с определенной исторической эпохой, то есть, в от- личие от ранее сказанного, представляет собой более широкое понятие.

Так, древнекитайский философ-легист Шан Ян полагал, что благосостояние народа отвращает его от войны и поэтому внутрен- ний террор -- единственно эффективный способ управления государ- ством. Всем известен средневековый тоталитаризм "восточных деспо- тий" и квазикрепостной тоталитаризм в Северной Корее, пролетарско- крепостной тоталитаризм в бывшем СССР и Албании, и пролетарский тоталитаризм в странах "народной демократии": Чехословакии, ГДР, Венгрии и т.д. Элементы тоталитаризма присущи и среднеазиатским станам, входившим ранее в состав СССР. (В последнем случае речь идет, скорее, об антидемократическом строе и специфичном полити- ческом режиме).

С другой стороны, необуржуазный тоталитаризм смыкается с со- циалистическим в той мере, в какой первому присущи признаки "авто- ритарной социализации", как-то: ограниченная экспроприация частной собственности (в том числе по национальному и религиозному при- знакам) и ликвидация сословных привилегий. Этот момент, между прочим, нашел свое отражение в названии Национал-социалистской рабочей партии Германии и ее социальном составе, где рабочие состав- ляли 1/3 (как и в ВКП(б)).

Следует отметить, что высокая доля рабочих еще не означает, что партия выражает мировоззрение и интересы рабочего класса: ведь партийцы не составляют равномерно распределенную случайную выборку из его представителей. (Из того обстоятельства, что все 100% партий- цев состоят из людей, не следует, что партия выражает чаяния всего человечества и т.п.).

И действительно, в 1991 году вдруг стало очевидным, что пар-

тийцы вовсе не исповедовали партийных идеалов, сомневались в мето- дах партийной работы и не преследовали иных целей, кроме карьер- ных. То же произошло и в поствоенной Германии. (Правда, в ГДР на смену фашистам пришли коммунисты).

Нам осталось ответить на самый трудный вопрос о естествен- ной необходимости возникновения и воспроизводства тоталитаризма. Философия дает уклончивый ответ: лишь предельные моменты исто- рии неотвратимы (гибель цивилизации, человечества и самой жизни), но в большинстве случаев речь может идти разве что о достаточности причин.

Развал общественно-экономических отношений в кризисные пери- оды различного генеза отбрасывает народ к прежнему общественному укладу, что позволяет обрести устойчивость на более низком уровне развития. Критические пертурбации вызывают к жизни наиболее су- ровые, иррациональные в своей дикости политические режимы.

Однако в столь прямолинейном виде связь общественных явле- ний не встречается (это свойство всех динамических систем), что созда- ет особые трудности в их изучении. Но в любом случае следует конста- тировать, что тоталитаризм есть движение народное, а в определенные моменты -- общенародное, а не выдумка политических отщепенцев, как это обычно представляют. В периоды естественной либерализации политического режима, власть склонна присваивать текущие социаль- ные достижения себе в заслугу, для чего былые неурядицы вменяет в вину историческим визави.

Здесь мы не высказываем своего отношения к известным

"-измам", не обвиняем и не оправдываем:

одних в национализме, других -- в космополитизме;

одних в фашизме, других -- в либерализме;

одних -- в культурной ассимиляции, других -- в защите нацио-

нальной обособленности и т.д.

Осуждение, как и оправдание, -- приемы мышления, "закрывающие"

проблему еще до того, как она поставлена, тогда как задача философа

искать научное объяснение.

Итак, было показано, что нацизм есть народное движение, воз-

веденное в ранг государственной политики. Особенно яркую картину

национального угнетения можно наблюдать при тоталитарном режи-

ме, хотя нацизм не является его целью, а связь между ними факульта-

тивна.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Есть два независимых процесса, причина которых не установлена:

меняется взгляд на общество и

меняется само общество.

Каждый из процессов существует сам по себе. Взгляд на общество из-

менялся бы и тогда, когда общество не менялось. И наоборот: измене-

ние общества не является результатом изменения взгляда на него.

Но генетически человек почти не меняется. Поэтому в новом

всегда присутствует старое, обусловленное консервативной природой

человека.

Постсоветские страны вступили в полосу трагических пертурба-

ций, обусловленных как внутренними причинами, так и ускоренным

изменением всего мира. В наше время можно констатировать, что со-

циальная напряженность растет. Судя по опыту продвинутых стран, в

наших станах должны произойти классовые и общекультурные изме-

нения. Отношения между классами станут подобны тем, что существу-

ют в таких странах, как например современная Польша. Это займет

по времени более века. При этом периоды продвижения вперед будут

чередоваться с историческими откатами, как это всегда бывает.

Войдут ли наши страны в число передовых и благополучных

(что не всегда совпадает)? -- Исторической необходимости в этом нет,

но возможность существует. Прогноз может быть только вероятност-

ным. Так или иначе, социальная дифференциация по странам мира

будет существовать, пока будет существовать направленное движение

истории.

Другое дело, что за сто лет сама философия изменится не толь-

ко в деталях, но и как область знаний. Изменятся и представления о

природе общества, что станет возможным, благодаря непрерывной

работе философской мысли.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие автора ............................................................................... V Предисловие Мирослава Поповича к изданию 1995 года ............ IX

Послесловие Назипа Хамитова к изданию 1995 года ................... X

ВВЕДЕНИЕ ............................................................................................... XI

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. В поисках ответа 1

Раздел 1. ФИЛОСОФСКОЕ ЗНАНИЕ ................................................ 3

Философия как образ жизни ............................................................... 4

Определения философии ................................................................... 4

О методе философии ............................................................................ 6

О философской классификации ........................................................ 6

О многообразии философских школ ................................................ 7

Философия и метафилософия ............................................................ 8

Феноменологический и конструктивный подходы ........................ 9

Паранаука и парафилософия ............................................................ 10

В чем заключается полезность философии? ................................... 11

Антинаучность научного метода ....................................................... 11

Психологические и логические методы исследования ................ 14

Раздел 2 ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ 15

Исследование и конструирование ...................................................... 16

Метод циклического возврата ............................................................ 18

Метод преодоления невозможного и Удивительный феномен управления .............................................................................................. 19

Метод безразличия ................................................................................ 25

Метод расширения предмета познания .......................................... 26

Метод акцентуации "трудных мест" ................................................. 27

Эстетика науки как философская категория ................................... 29

Раздел 3. ЛОГИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ .............. 34

Закономерность и закон ....................................................................... 34

Закон или необходимость? .................................................................. 36

Метод абстрагирования ........................................................................ 37

Метод мысленного моделирования ................................................... 38

Метод прогнозирования и выбор решения ..................................... 40

Метод неопределенности ..................................................................... 43

Метод классификации .......................................................................... 46

Метод сопоставления ............................................................................ 48

Методы диалектики и полилектики ................................................ 48

Раздел 4. СОЦИАЛЬНАЯ ОНТОЛОГИЯ И ГНОСЕОЛОГИЯ ..... 55

Воззрение на мировоззрение ............................................................. 55

Начала и пределы .................................................................................. 58

Тождественность и иллюзорность мироощущений ..................... 59

Обобщенный разум как феноменологический принцип ............ 62

Бытие сознания ....................................................................................... 67

Понятие о понятии ............................................................................... 69

Об информации ..................................................................................... 72

Познание и активность ......................................................................... 72

Научный практицизм ........................................................................... 74

Произвол искусственного творения .................................................. 78

Абсолютная истина и критерий истины .......................................... 79

Авторитет критики ............................................................................... 81

Раздел 5. ФЕНОМЕН ВЕРЫ .................................................................. 85

Вера и религия ........................................................................................ 85

Религия и атеизм .................................................................................... 86

Вера и скептицизм ................................................................................. 93

Естественное чудо ................................................................................... 95

О доказательстве существования (несуществования) бога ........... 96

Гносеология религии ............................................................................. 98

Идеология как вера ................................................................................ 100

Противостоящие модели мироздания ............................................ 100

Раздел 6. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ ................................................. 104

Исторический процесс общественной структуризации .............. 104

Наука в историческом процессе ......................................................... 108

Научные предсказания .......................................................................... 110

Исторический процесс и объективность .......................................... 114

Общество разумных или разумное общество? .............................. 115

Субъект желаний ................................................................................... 120

Генетическая социальность ................................................................. 123

Исторические иллюзии ........................................................................ 124

Лучшая форма правления ................................................................... 125

Закон общественного мнения ............................................................. 125

Дифференцированное развитие и деградационное усреднение 126

Неустойчивость цивилизаций и глобализация.............................. 127

Чему учит исторический опыт? .......................................................... 128

Раздел 7. ЭТИКА ..................................................................................... 131

Ниша общественного поведения ........................................................ 131

Справедливость: за и против .............................................................. 134

М. Горький: "Правда -- бог свободного человека" ........................ 136

Смысл жизни, или К кому примкнуть? ............................................ 138

Раздел 8. ФИЛОСОФИЯ ВЛАСТВОВАНИЯ И ПОЛИТОЛОГИИ 143

Власть и управление ............................................................................. 143

Марионетки истории ............................................................................ 144

Фатальная декларация, или Антропогенность истории .............. 149

Концепция "параллельных миров" .................................................. 151

Слабости сильной власти ..................................................................... 153

Произвол и договор ............................................................................... 155

Без войны .................................................................................................. 156

Дезорганизация -- момент развития ................................................ 159

Мирные фазы гражданской войны .................................................... 161

Раздел 9. ФИЛОСОФИЯ ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ И

ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ ............................................................. 164

Понятие общественных отношений .................................................. 164

Общественный посредник, или Вавилонское столпотворение .. 164

Классификация по укладам ................................................................ 168

Власть собственности ............................................................................. 171

Моральная категория политической экономии ............................. 174

Стоит ли платить за труд? .................................................................... 180

Модель экономики как логическая структура ................................ 182

Понятие стоимости в модели свободных рыночных

отношений ............................................................................................... 185

Логика рынка и денег ............................................................................ 190

Потребление, производство, цена. Что первично? ....................... 194

Монополизация рынка как форма экономического развития 196

Советский социализм: директорат и партийная система ........... 197

Принципы экономической философии ........................................... 201

Раздел 10. ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО УКЛАДА

В ДЕРЕВНЕ ............................................................................................... 205

Возвращение зависимой свободы ...................................................... 205

Философия крестьянской истории .................................................... 211

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Найденные вопросы 215

Раздел 11. К ВОПРОСАМ ИЗМЕНЧИВОСТИ ................................ 217

Философия изменчивости и времени .............................................. 217

Дискретность и непрерывность .......................................................... 218

Темпоральность в живой природе и социальной сфере .............. 220

Раздел 12. СУБЪЕКТ И ОБЪЕКТ ......................................................... 223

Об "-измах" и истине .............................................................................

223

Субъективизм философии или философия субъективизма? ..... 223

О противопоставлении объективизма субъективизму ................. 225

О независимости субъекта ................................................................... 226

Реальность и фантазии ......................................................................... 227

Объективная составляющая позитивизма ...................................... 228

Раздел 13. ВЕЗДЕСУЩИЙ АНТРОПОЦЕНТРИЗМ ......................

Материализм или антропоцентризм? ..............................................

231

Антропоцентрические циклы науки ................................................. 232

Антропоцентризм и учение об адаптации ...................................... 234

Антропоцентрические категории: аксиология и телеология .... 235

Раздел 14. О ЕДИНСТВЕ И ЕДИНСТВЕННОСТИ МИРА .......... 237

Определения ............................................................................................ 237

Конечные и бесконечные модели мира ............................................ 238

О единстве природы .............................................................................. 239

Логика или космология? ...................................................................... 242

Относительность понятия "единство" ............................................. 245

О единственности мира и общества .................................................. 246

Раздел 15. СТРУКТУРНОСТЬ БЫТИЯ ...............................................

248

Понятие структуры ................................................................................ 248

Сложность структуры ........................................................................... 248

Общее конкретно ................................................................................... 249

Структуры типа земной жизни в стратифицированных мирах 250

Жизненная сила ...................................................................................... 251

Закрытость и открытость структурных моделей как атрибуты познания ................................................................................................... 253

Об устойчивости структуры в контексте социальных

отношений 254

Три свойства социальной структуры ................................................. 254

Раздел 16. ФИЛОСОФИЯ ЛОГИКИ .................................................. 256

Об устойчивости логических суждений ........................................... 256

Логическая формализация .................................................................. 256

Чему учит логика? .................................................................................. 257

Асимметрия прямой и обратной задач ............................................ 259

Эпистемическая логика доказательств ............................................ 260

Доказательство и аксиоматика ........................................................... 262

Доказательство и закон ......................................................................... 263

Раздел 17. ПАРАДОКСЫ И РЕАЛЬНОСТЬ ..................................... 266

Парадокс начала в астрономии .......................................................... 266

Яйцо или курица? .................................................................................. 267

Парадокс ДНК ......................................................................................... 268

Является ли человек субъектом истории? ........................................ 270

Парадоксы первопричины в социальных учениях ........................ 271

Парадокс интерпретации ..................................................................... 272

Ни покоя, ни скачка, ни движения ................................................... 273

Парадокс Б. Рассела из теории множеств ........................................ 274

Парадокс лжеца ..................................................................................... 278

Тень и черепаха ...................................................................................... 280

Зенон и Ахиллес ..................................................................................... 284

Непрерывная дихотомия Зенона ....................................................... 287

Парадокс знания ..................................................................................... 288

Парадокс биологического и социального развития ...................... 288

Раздел 18. ПРИЧИННОСТЬ И СЛУЧАЙНОСТЬ ........................... 290

Понятие причинности ......................................................................... 290

Спонтанность и причинность ............................................................. 293

Гносеологические проблемы причинности ..................................... 294

Произвол, необходимость, детерминизм ......................................... 297

Каузальность или импликация? ......................................................... 299

Причина причин .................................................................................... 301

Что такое случайность? ......................................................................... 302

Полилектика случайности ................................................................... 303

Задача об обезьяне ................................................................................. 305

Причина и инерция в истории ........................................................... 306

Воля и детерминизм в истории. Степень проблемности ............ 310

Раздел 19. ПРОГНОСТИКА В ОБЩЕСТВЕННОМ ПРОЦЕССЕ 315

Основы прогнозирования .................................................................... 315

В отличие от гаданий ............................................................................ 316

К понятиям акциденции и прогноза ................................................ 318

Прогнозирование от возможного ...................................................... 319

Фатальность и прогноз .......................................................................... 320

Раздел 20. ФИЛОСОФИЯ НАУЧНОСТИ .......................................... 321

Общие положения ................................................................................ 321

Влияние специальных наук на философское мышление ............ 322

О критериях научности ........................................................................ 325

Раздел 21. РАЗВИТИЕ И ДЕГРАДАЦИЯ В ИСТОРИИ ................ 327

Общие определения .............................................................................. 327

Многоликость общественного уклада ............................................... 328

Немного из эсхатологии ....................................................................... 329

Является ли общественное развитие адаптационным? ................ 330

Особый путь избранного народа ....................................................... 332

Информационный взрыв в живой природе .................................... 333

Раздел 22. НАУЧНЫЙ УТОПИЗМ, ИЛИ СОЦИАЛЬНАЯ ОПТИМИЗАЦИЯ .................................................................................. 334

Оптимум или благо? ............................................................................. 334

Оптимальный утопизм ......................................................................... 334

Утопия или законотворческая деятельность .................................. 335

Раздел 23. ПАРАГЕНЕТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ И

ИДЕОЛОГИЯ ........................................................................................... 337

Этническое разнообразие и ассимиляция ....................................... 337

Феномен общественной мизантропии .............................................. 338

Нация как социальный слой ............................................................... 341

Национализм и исключительность ................................................... 343

Нацизм и тоталитаризм ....................................................................... 347

ПОСЛЕСЛОВИЕ ..................................................................................... 353

0x08 graphic

.

Александр Леонидович Вугальтер

ВАШЕ ОТКРЫТИЕ ОБЩЕСТВА

Издание переработанное и расширенное

Редакторы: Е.А. Солодовник, Л.И. Файбушевич

Оригинал-макет изготовлен 10.06.2018

Формат 70х100/16.

Авт. л. 20.06. Уч.-изд. л. 20.39

Усл. печ. л. 40.56. Стр. 374

Издатель "ФЛП Середняк Т.К.", Днепр, 18, а/я 1212. Свидетельство о внесении субъекта издательской деятельности в Государственный реестр

издателей, изготовителей и распространителей издательской продукции

ДК N 4379 от 02.08.2012

Идентификатор издателя в системе ISBN 7696

тел. (066)-55-312-55, (056)-798-04-00

E-mail: 7984722@gmail.com

www.isbn.com.ua

III

215

216

362

210

209

214

213

310

309

360

361

Комментарии: 1, последний от 10/06/2021. © Copyright Вугальтер Александр Леонидович (robertcruso@yahoo.com) Размещен: 17/03/2019, изменен: 17/03/2019. 4217k. Статистика. Статья: Философия Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: В книге философскому осмыслению подвергается весь социальный блок: философия истории, политики, хозяйствования, религии-атеизма, науки, межнациональных отношений и пр. В целях исследования социума был разработан философский метод и философская логика. Автор исследует тему в целом, не выдвигая идею-фикс, избегая морализации. Монография не имеет какого-либо идеологического или оттенка. Стремясь избежать воспроизведения прописных истин, автор отказался от общеобразовательного характера повествования, но предлагает вполне оригинальные решения затронутых тем. В то же время, в проблематике и аргументации своих суждений делается упор на достижения мировой науки не только общественного направления, но и физики, астрономии, математики, логики, психологии, биологии, лингвистики, кибернетики и пр. Данную работу трудно подвести под какую-либо из известных школ или направлений. Ни классицизм, ни неоклассицизм; ни модернизм... но частица отрицания не обязательна. Не удастся избежать, разве что, клейма "постмодернизма", под которым понимают все, чего не было до того. Мы не ставим перед собой задачи ни подражать какой-либо философской школе, ни отличаться от нее, что по сути одно и то же. Такая отстраненность объясняется тем, что философ исследует социальные явления непосредственно, не придавая доминирующего значения критике существующих теорий, с одной стороны, и не высказывая личных пристрастий по конкретно-практическим вопросам - с другой. Тем не менее, это вовсе не означает, что тематика книги лежит в стороне от "вечных вопросов". Напротив, работа акцентирует внимание на стыках и противоречиях тех или иных научных направлений, демонстрируя известную истину: на большинство традиционных вопросов не может быть никаких ответов, так как сами вопросы традиционно бессмысленны, что, в свою очередь, предполагает постановку новых вопросов. КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: философский метод, философия логики, философия истории, философия политики, экономическая философия, философия науки, метафилософия, онтология, эпистемология, религия, атеизм, этика, деревня, социализм, денотат, десигнат, парадоксы, причинность, случайность, структурность, прогностика, утопизм, идеология, рейдерство, рэкет. Книга была опубликована впервые в июле 2018 г. Настоящая копия отредактирована по замечаниям читателей в январе 2019 г., что должно улучшить читабельность книги.

Вугальтер Александр Леонидович : другие произведения.

Ваше открытие общества. (издание переработанное и расширенное)