- Нет, название этой карты отнюдь не означает, что она персонифицирована, ведь наши поступки в большей степени являются следствием действующих на нас сил, а не каких-то "роковых личностей"; тех самых сил, что создают для нас, порой, ужасающую "силу обстоятельств", которую нам так сложно бывает преодолеть...
- Эта карта являет собой силу Искушения, терзающую нас, подобно адскому пламени, от которого нет, и не может быть спасения; ведь в материальных мирах во все времена труднее всего было спастись от самого себя...
Больше всего на свете Нелюдов не любил темное пиво, болтливых мужчин и торговых агентов. Эта нелюбовь воспитывалась им с ранней юности, часто вызывала непонимание в молодости, и сделалась чем-то вроде его "родового герба" теперь, когда он вошел в пору зрелости. Поэтому, увидав за воротами своего дома, подчеркнуто аккуратно одетую молодую девушку, - он нахмурился, и лишь скупо кивнул на ее приветствие.
- Вы что, из торговой фирмы? - сразу спросил он, предвосхищая разговоры о том, "как ему крупно повезло, что он попал на распродажу".
- В некотором роде..., но, пожалуй, нет, - ответила девушка, - вы разрешите войти?
Незнакомые люди редко проходили дальше "нелюдовских" ворот, но в этот раз он ее впустил. Может, потому, что из девушки не сыпал "фейерверк слов" и она производила вполне приятное впечатление.
- Слушаю вас, - сказал Нелюдов, настоятельно показывая гостье, что она уже выбрала кредит его гостеприимства, и должна теперь рассказать о причине своего визита. Но девушка приятно, и вовсе "не по-агентски" улыбнулась, нарушая все установленные в подобных случаях "протоколы общения".
- Извините, не могли бы вы пригласить меня во двор..., то, что я хочу вам сказать, не предназначено для посторонних ушей.
- Да? - Нелюдов шмыгнул носом, что означало у него сомнения, но просьба девушки была настолько искренна, что попросту обезоружила его.
- Хорошо, идемте, но учтите, что я дам вам не более трех минут, чтобы вы, наконец, изложили мне суть своей просьбы.
Она зашла внутрь, картинно пройдя на своих невысоких каблуках по асфальтовой дорожке, и Нелюдов машинально отметил, какой красивой и правильной была ее осанка.
- Итак, - сказал он, уже более строго, когда девушка остановилась примерно посередине между воротами и его домом.
- Меня зовут Мелисса, - сказала девушка, доставая из папки лист бумаги, - для начала я бы хотела кое-что зачитать вам.
- Только не долго!
Девушка кивнула; светло синий маникюр очень шел к ее строгому костюму, да и вообще, держалась она уверенно, производя впечатление человека умного и знающего себе цену.
- Сегодня утром, во время велосипедной прогулки, вы едва не задавили голубя; в магазине вы пошутили с продавщицей фразой из "семнадцати мгновения весны" и она вас не поняла; а днем, во время работы - пролили на клавиатуру пиво, вытерли ее старым носком, и когда после этого попробовали набирать текст, то ругались, активно используя нецензурную лексику..., - фразы приводятся тут же, но, позвольте мне их не зачитывать.
- Вы что, - из ФСБ?
- Нет, я из другого ведомства..., намного более могущественного.
- Да ну? - Нелюдов еще раз оглядел девушку.
- Если вам недостаточно доказательств, то я могу зачитать, что вы написали сегодня, когда справились, наконец, с клавиатурой.
Мелисса ловко извлекла из папки другой листок, и стала читать, совсем недавно написанный и еще недоработанный Нелюдовым рассказ. Неотточенные фразы и повторяющиеся слова больно "резанули" по его слуху, и он сделал знак девушке остановиться.
- Достаточно. Что вы от меня хотите?
- Может, вы теперь пригласите меня в дом? - Мелисса убрала листки с таким видом, будто бы в ее папке находилось еще много интересного.
Нелюдов вздохнул:
- Знаете, мне сегодня с самого утра не дают работать. У вас там не написано, что во втором часу ко мне приходила соседка, и целый час рассказывала о своем неблагополучном сыне?
- Нет..., - не ожидая такой реакции, смущенно ответила Мелисса.
- Плохо работаете! - резюмировал Нелюдов, жестом приглашая девушку пройти в дом.
Жизнь помотала Нелюдова, старательно "вытащив" из него на "темных переулках судьбы" все те качества, что мы в обиходе называем "компанейскими". Он редко смеялся, хотя имел хорошее чувство юмора; почти не имел друзей, хотя мог быть настоящим другом; не имел склонности к трате денег, хотя и не бедствовал. Была в нем какая-то усталость..., нет, не от самой жизни, а от всего того, что всячески пытается называться жизнью, - болтливого, поверхностного, напускного. "Не наш человек...", - как сказал его сосед, увидав Нелюдова, совершенно трезвым после сокрушительной победы российской сборной по футболу, и был совершенно прав, потому что "наши люди" всегда отличают "просто повод", от "действительно повода", в который грех не наклюкаться до беспамятства.
- Прошу! - Нелюдов указал девушке на стул в прихожей, на который та не "плюхнулась", а весьма элегантно села, положив ногу на ногу. Затем она раскрыла всю ту же "волшебную" папку, и легко, играючи извлекла из нее новый лист, словно издеваясь над возвышавшимся над ней, "тяжелым" и хмурым хозяином дома.
- Господин Нелюдов, уж простите меня за эту глупую фразу, но у нас проводится акция..., - понимая, что "висит на волоске", девушка посмотрела на него, ожидая разрешения продолжать.
- Вам прощаю..., - дальше!
- Согласно этой акции, наше Ведомство готово удовлетворить любое ваше желание..., разумеется, в пределах выделенной сметы.
- А здесь у вас приводится перечень желаний? - спросил Нелюдов, указывая на лист.
- Именно!
- Тогда зачитайте, потому что у меня для вас, как назло, нет ни одного "заветного желания"!
- Я так и думала! - радостно сообщила девушка. - Зачитываю.
Она откашлялась, будто артист перед зрителями, и Нелюдов улыбнулся, - во всем этом бреде было лишь одно неподдельное и настоящее - ее красота и молодость.
- Особняк трехэтажный, в престижных местах крупных полисов, включая Москву..., список городов и параметры особняков прилагаются...
- Не пойдет. С налоговыми службами будут проблемы, - тут же отрезал Нелюдов. - Дальше!
- Международная премия по литературе..., объявление одного из ваших романов бестселлером, список подходящих для этого романов прилагается...
- Можно взглянуть? - Нелюдов взял листок, пробежав его глазами. - Да, вы что! "Дикий стрелок" - в бестселлеры! Это же мое юношеское произведение; мне его теперь и читать-то стыдно, а вы его - миллионным тиражом!
- А кто вам сказал, что бестселлер должен быть обязательно интересным? - Мелисса удивленно пожала плечами. - Не думала, что мне придется объяснять вам столь простые вещи!
- Не пойдет..., дальше! - не принимающим возражений голосом сказал Нелюдов.
- Как это, не пойдет? Да вы знаете, какие это деньги! - Девушка возмущенно посмотрела на Нелюдова, но тот молчал. "А ее ведь предупреждали..., а она сделала ему стандартную выборку "искушений", будто бы собиралась на встречу к какому-нибудь "начинающему олигарху"!"
- Итак, что у вас там еще интересного?
- Место в Госдуме..., тесная дружба с президентами некоторых стран, - список президентов приведен ниже..., - голос Мелиссы утратил уверенность, - ...а, вот - любовная связь с певицей Мадонной, - только предупреждаю, что вопрос следует решать в течение ближайших дней, а то эта с... отыщет для себя нового хахаля...
- Вот, над этим я бы подумал, - к величайшему изумлению девушки серьезно сказал Нелюдов, несмотря на неосторожно вставленное ею нецензурное слово.
- Правда? - с отвратительной надеждой в голосе спросила Мелисса. "Нет, не так должна вести себя искусительница в разговоре с простым смертным!"
- Правда. Только мне, знаете ли, всегда нравились высокие женщины..., например, такие как вы..., - при этом Нелюдов посмотрел на Мелиссу так, как смотрит опытный кавалерист на молодую, еще не бывавшую под седлом кобылу.
- А вы наглец, господин Нелюдов! - вспыхнув, воскликнула Мелисса.
- Не отрицаю, но, коли пришлось бы мне выбирать между вами и этой..., как вы сказали..., - то я непременно выбрал бы вас, как самое сильное искушение в моей жизни!
- Хватит пороть истерику! - сказал Гарадион, прерывая сбивчивый рассказ Мелиссы. Его мощные плечи красиво переходили в бычью шею, а бритая по последней человеческой моде голова завершала весь этот ансамбль, делая его похожим на "справедливого братка" из "российских девяностых".
- Мелисса, успокойтесь! Этот тип, действительно, не прост. Я встречал уже таких "персонажей", и всякий раз задействовал все силы на то, чтобы ввести их в искушение.
- Так, может быть, вы сами...
- Нет, это дело поручено вам! И не забывайте, что от его выполнения зависит ваша карьера. Сколько уже можно быть на побегушках, - давно пора заниматься настоящими делами.
Гарадион поднялся, - под ним обиженно скрипнул стул. Теперь он возвышался над Мелиссой как обвинитель Святой инквизиции над попавшейся на мелочах ведьмой. Но обвинительной речи не последовало...
- Знаете, эти люди..., они бывают настолько примитивны, что не уступают животным, но стоит лишь на минуту возомнить себя их кукловодом, как какая-нибудь "кукла", вдруг, обретает свой голос, и отважно рвет соединяющие ее с кукловодом веревки. И тогда тебе начинает казаться, что уже ты, а не этот "маленький смешной человечек", дергаешься в такт чьим-то умелым рукам...
Гарадион замолчал, и Мелисса не смела нарушить наступившую тишину. На его боксерском лице появились следы то ли грусти, то ли пережитых когда-то волнений.
-Да..., - произнес он, заставляя себя вернуться. - Итак, работайте, мисс! Сделайте для него еще выборку "искушений", и помните, что нет такого человека..., да и не только человека, - добавил он, уже шепотом, - которого нельзя было бы искусить. И мне очень нужно, чтобы господин Нелюдов попал в их число...
В воскресное утро Нелюдов, следуя установившейся с годами привычке, совершал поездку на велосипеде по давно установленному им маршруту. Утренний воздух был чист и прохладен, подобно мыслям мудреца, и Нелюдов наслаждался им, чувствуя, как голова его освобождается от глупых мыслей. Если бы не усиливавшееся солнце, он бы, наверное, катался так весь день, потому что работа тела позволяла ему, хотя бы на какое-то время забыть о вселившимся в него недавно сумасшествии.
"...Мелисса..., как он мог попасться на эту удочку, подобно юноше! Как смогли пропустить ее образ его, воздвигнутые за годы жизни "заслоны"; и не только пропустить, но и "раскрасить" его так, что "полотно" ожило, обретя самую беспощадную привлекательность".
"Сам виноват..., нечего было так пялиться на ее грудь, когда она плела какую-то чушь насчет особняка в престижном районе..., да и потом, когда ты уже понял, что все это был просто розыгрыш, ты все равно "заглядывал" ей в разрез блузки, благо, что этот дурацкий пиджак отодвинулся на нужное расстояние, как только она села"...
Нелюдов был зол на себя, потому что самым бесполезным в жизни всегда считал пустые надежды. Но теперь, "схватив заразу", он стойко переносил ее развитие, терпеливо ожидая, когда его сильный организм с ней справится. В качестве "обезболивающего" он даже попытался подумать о Светлане, с которой он имел временами редкие, но весьма страстные свидания, но, как и следовало ожидать, это не помогло, и "зараза" продолжала свой бурный инкубационный период в его истерзанном сознании.
Когда перед въездом в рощу он увидал ожидающую его, также на велосипеде, Мелиссу, он не мог себе точно сказать, - обрадовался он или нет. Так, мечущийся в бреду, но осознающий свое состояние больной, не радуется оттого, что видения его приобретают все более реальные черты. Но его "видение" было вполне материально, - даже более чем, поскольку, в отличие от прошлой встречи, было одето в облегающие велосипедные шорты и не скрывающую фигуры майку.
- Как вы нашли меня? - спросил Нелюдов, поздоровавшись с "велосипедной" соблазнительницей.
- Вы недооцениваете наше ведомство, господин Нелюбов. К тому же ваш маршрут предсказуем, как любовная связь после десяти лет супружества!
Нелюдов улыбнулся:
- А вы были замужем?
- Не имела такого счастья...
Нелюдову очень хотелось поговорить с Мелиссой, - о чем угодно, лишь бы только утолить бесновавшегося в нем зверя. Но каждая минута теперь лишь распаляла аппетит этого зверя, превращая его в монстра.
- Извините, мне нужно ехать, - сказал он, собравшись с силами.
- Да, конечно. Только я с вами..., надеюсь, вы не прогоните бедную девушку на этой пустынной загородной дороге!
- Здесь я отдыхаю, - сказал Нелюдов, и это была неправда, - он никогда не отдыхал во время своих тренировок, но ему хотелось видеть Мелиссу, а все это время она ехала позади него.
- И это очень кстати, потому что я ужасно устала! - Девушка оставила велосипед у дерева, и красиво прошлась мимо Нелюдова, разминая ноги.
- Мы что, в прошлый раз с вами еще недоговорили?
Она вздохнула:
- Если мне не удастся ничем вас искусить, мне не видать повышения по службе...
- И вы пришли просить меня "загореться" по поводу ваших смешных соблазнов?
- Почему же смешных? Если бы вы только знали, каких людей мне удавалось ввести в искушение! К сожалению, мне нельзя об этом говорить...
- Понимаю. И что, вы принесли для меня другой список, - более "соблазнительный"?
...- Принесла, - Мелисса извлекла из кармана шорт листик, и протянула его Нелюдову. - Я прошу вас, пожалуйста, выберите отсюда что-нибудь! А если даже для выполнения этого не хватит выделенных мне средств, я добавлю из своих..., - у меня есть кое-какие сбережения.
Нелюдов давно уже не смеялся так легко и свободно. Только теперь он осознал, что прошлая встреча отнюдь не была розыгрышем, и перед ним, действительно, была представительница той самой силы, что так пугает одних и болезненно влечет к себе других.
- Вы... добавите? Какое падение нравов..., людей уговаривают стать миллионерами или переспать со звездой!
- Не всех людей...
Нелюдов перестал смеяться.
- А ведь и вправду..., не всех..., что же, в таком случае, от меня потребуют взамен? Зачем я понадобился вашему Ведомству?
- Я не знаю...
Она стояла перед ним - само воплощение соблазна, тщетно думая о том, как искусить того, кто был уже на грани помешательства от овладевшего им желания. Достойная пера Шекспира и Хемингуэя, смотрела она на того, чей вдумчивый покой был разнесен в прах одной встречей, одним взглядом, одним поворотом головы...
- Я не справилась со своим делом..., - сказала она, опустив голову. Но, признаться, я никогда бы не подумала, что люди могут быть такими...
- Какими?
Она не ответила. Стук крови в висках заглушил у Нелюдова шелест качаемой ветром листвы. Взгляд его, как налитый кровью зрачок боевого коня, уже не видел перед собой ничего, кроме Мелиссы..., и он двинулся к ней, чувствуя себя каким-то злобным великаном из дешевого американского кино...
- Что вы делаете? Оставьте меня! - Она пыталась вырваться, и Нелюдов знал, что если она еще хоть немного усилит хватку, то он отпустит ее..., отпустит назло своему обезумевшему рассудку. А, может, не рассудку..., - Нелюдов не знал, где может поселиться та всепожирающая страсть, что теперь владела им.
Но хватка стала ослабевать..., и вскоре державшие его руки перестали ему препятствовать, и Нелюдов услышал, поднявшийся откуда-то из глубин ее естества стон. Подобно дикому тигру, раздирающему свою жертву, он хватал ее гибкое тело губами, чувствуя, как по ним стекает..., не кровь, а вязкое, терпкое сладострастие.
- Ты сумасшедший, Антон..., у нас с тобой не может быть ничего серьезного... - сказала Мелисса, лежа на покрытой их раскиданными одеждами траве; лишенные прекрасного тела хозяйки шорты обиженно сжались, утратив былую привлекательность.
- Я знаю, - Нелюдов сначала произнес эту фразу, а затем уже понял всю ее горечь.
- Ну, если знаешь, - тогда дело другое..., давай одеваться!
Они ехали обратно, и всю дорогу Нелюдов шутил и дурачился, как ребенок. Сейчас он испытывал то, что, возможно, чувствует ворвавшийся в свою короткую жизнь мотылек, спешащий "проглотить" все, отпущенное ему творцом время, не упустив ни одной секунды. Он был счастлив и не скрывал этого.
Мелисса то ехала позади, то обгоняла его; и вновь принявшие свои очертания шорты весело отражали солнечный свет, показывая опытному глазу Нелюдова, щедро созданные природой формы.
- Осторожно, здесь плохая дорога! - сказал Нелюдов, когда впереди показались знакомые ему ямы и разбросанные повсюду "живые" камни.
Мелисса смеялась от рассказанного им только что анекдота; она была так прекрасна, что делала красивой даже изрытую ухабами дорогу, по которой ехала.
- Осторожно! - закричал Нелюдов, но было поздно. Один из камней попал ей под колесо; она не удержала равновесие и упала, совершенно нелепо ударившись головой. Через миг Нелюдов был около нее, но этот миг уже сделал свое дело, и девушка была без сознания.
Никогда еще жизнь не ставила его в столь безвыходное положение. Он выхватил телефон, хотя знал, что находится слишком далеко от города, чтобы можно было куда-нибудь дозвониться. Но он все равно набирал и набирал номер, пока его не заставил вздрогнуть чей-то голос.
- Бесполезно! Большие помехи..., где-то идет гроза.
- Кто вы? - спросил Нелюдов у, неизвестно каким образом оказавшегося за его спиной мужчины, напоминавшего по виду "бандита из девяностых". - Вы что, тоже из Ведомства?
- Вы поразительно догадливы, уважаемый Антон Сергеевич! А поскольку ум - есть та самая валюта, на которой только и могут строить свои отношения такие субъекты как мы с вами, то позвольте мне сразу приступить к делу!
- Она сейчас умрет...
- Ни в коем случае этого не случится, уважаемый Антон Сергеевич! Если, конечно, вы согласитесь с тем, что мне, все-таки, удалось ввести вас в искушение, и позволите-таки заключить с вами сделку.
Нелюдов молча кивнул.
- Вот и отлично! В таком случае, я обязуюсь теперь же вернуть жизнь этой прекрасной леди, если вы дадите согласие завершить начатую вами десять лет назад работу по циклу рассказов "Загадочное Таро".
- Ах, вот оно что..., а я то думал: что может быть нужно от меня, простого человека, вам..., - не сумев подобрать слова, Нелюдов просто указал рукой наверх.
- Да, нам нужно от вас именно это!
- Неужели какие-то рассказы, не бог весть, какого писателя так ценятся там, в вашем всемогущем мире?
- Увы, дорогой друг, хоть мы и управляем вами, - именно вы даете нам настоящие бриллианты мыслей. Так было с Сократом, Платоном и Аристотелем...
- Сделайте что-нибудь! - оборвал его Нелюдов. - Обещаю вам, что я закончу эти проклятые рассказы, из-за которых я когда-то потерял семью, друзей и душевный покой...
- Вот и славно! Зная вас, как честного человека, я не прошу сейчас же подписать контракт, - клерк будет послан мною в ближайшие дни..., а теперь отойдите от нее, - я не люблю, когда мне смотрят "под руку".
"Бандит" подошел к Мелиссе, закрыв ее от Нелюдова своей широкой спиной. Вскоре, она, действительно, пришла в себя и села.
- Гарадион? Вы что здесь делаете?
- Заканчиваю ваше дело, миледи, и хочу вам сказать, что вы успешно прошли испытания!
- Но я ничего не сделала...
- Напротив, вы сделали даже больше, чем я от вас ожидал...
Условия подписанного Нелюдовым контракта были поистине драконовскими. Поэтому теперь, как и много лет назад, он опять сидел ночами над своими рассказами, с той лишь разницей, что тогда им двигала страсть к познанию, теперь же, - обычная сделка.
Написав за несколько дней шесть рассказов, он, как и десять лет назад, почувствовал себя хуже. Сидя по ночам у светящегося экрана он уже боялся идти через весь дом на кухню, потому что с наступлением темноты в нем начинали появляться "новые жители", бывшие его старыми знакомыми.
Проходя по коридору, он теперь часто видел раскачивающегося на веревке Повешенного; на пороге его комнаты всегда сидел задумчивый Отшельник, а на кухне свили себе гнездо "влюбленные", выясняя свои вечные отношения вплоть до самого утра. Но по-настоящему ему бывало страшно тогда, когда в темнеющем, вечернем окне вдруг возникал какой-то неясный силуэт. И тогда Нелюдов бросался задергивать шторы, потому что помнил то, что увидал в нем тогда, десять лет назад - сухую, костлявую Смерть.
Но не это теперь терзало его душу..., - "Мелисса..., придет ли она еще..., сверкнет ли молнией страсти среди серого неба его жизни?" Этого Нелюдов не знал, продолжая творить в своем тесном кабинете необъятные просторы неизведанных тайн вселенной.