Узкая дорожка вела меж камней и невысокой травы - прямо к деревянному причалу, возле которого застыли несколько небольших промысловых корабликов; почти на каждом уже деловито хозяйничали рыбаки, грузили ящики с наживкой, сети, поплавки и сигнальные буи. Сезон лова крабов всегда приносил оживление в эти края, ведь сейчас, в путину, можно было всего за месяц заработать чуть ли не на полгода безбедной жизни для всей семьи.
Лиза ускорила шаг. Утренняя заря уже почти погасла, уступая место первым лучам солнца - самое время для выхода в море.
"Райя" ждала у самого края мола, терлась о него красным стальным боком, и волны глухо стукали о борта. Лиза подхватила с причала бухту капронового шнура для ловушек и легко перескочила на нос. Палуба привычно качнулась под ногами.
Хозяин кораблика, Поль, возился у борта, укладывая вместе длинные шесты электронных буев. Шесты топорщились в разные стороны, то и дело цепляясь за леера, и широкая спина старого рыбака сосредоточенно горбилась.
- Опаздываешь, - сказал Поль, не оборачиваясь. - Думал уж, без тебя пойду.
- Простите, - улыбнулась Лиза. - Я собиралась долго.
- У вас, женщин, бывает, - согласился Поль. - Помоги-ка.
Вместе они сноровисто затолкали буи в угол палубы и закрепили в трюме ящики со свежей наживкой.
- Ну что, пошли? - сказал старый рыбак, отмотав причальный конец от бухты. - Заводи!
Лиза, которая уже заняла свое обычное место - в рубке возле штурвала, - послушно повернула ключ стартера.
Мотор глухо заурчал, "Райя" легко скользнула от причала, дрогнула, поднимаясь над водой и ходко пошла вперед, к выходу из бухты.
- Вот так, - довольно улыбнулся Поль, стоя у борта, щурясь на восходящее солнце и разглаживая длинные усы, - а то провозились мы с тобой сегодня, к обеду бы на место дойти.
- Дойдем, - пальцы Лизы привычно пробежались по панели навигационного компьютера, забивая курс, - сегодня погоду хорошую обещали и ветра не будет.
- Верь ты им больше, этим синоптикам, - отмахнулся старый рыбак, - сколько живу здесь, а все с прогнозом портачат.
- Посмотрим, - Лиза включила автопилот и выпрямилась. - Вы кофе хотите?
- Не откажусь, - кивнул Поль, доставая из кармана рубахи пачку местного табака и упаковку бумаги.
Лиза кивнула и спустилась вниз, в крохотную каюту. Когда минут через пять она поднялась обратно, старик еще возился с самокруткой - налетевший с моря ветер упорно сдувал табак с бумаги.
- Вот видишь, - довольно сообщил Поль, - уже и бриз поднимается. А ты - прогноз, прогноз...
***
Клемна, четвертая планета в системе Форсети, была планетой морской. Ну, конечно, не совсем морской, все-таки, единые стандарты терраформирования никто не отменял, однако суши здесь было мало, зато в огромных океанах водилась разная, совершенно диковинная живность, которую с удовольствием промышляли местные жители. В прежние, еще союзные, времена морепродукты с Клемны продавали на Хайнессен и даже на Феззан, теперь, конечно, объем экспорта упал, но не сильно. Послевоенная неразбериха постепенно сходила на нет, и старые торговые связи оживали одна за другой. Говаривали даже, что скоро должен поступить заказ из новой столицы, однако этому пока мало кто верил - с Хайнессеном-то совсем недавно работать снова начали. Вообще, конечно, эти высокие материи мало волновали простых клемнийских рыбаков - было бы, куда улов сдавать да платили бы за это деньги.
Деньги платили - полновесные новые марки, пусть и в электронном виде, исправно капали на счет, чему Лиза была очень рада. Все-таки, той крохотной пенсии, что выплачивала ей, бывшему офицеру ушедшего союза, новая империя, едва хватало на еду. А ведь еще и за жилье платить как-то надо. Впрочем, она все равно не смогла бы сидеть без дела, не умела просто, еще с военного училища привыкнув к постоянному напряжению сначала учебной, а потом и боевой жизни. Сейчас, после окончания войны, особенно трудно было приучить себя именно к пропасти свободного времени, появившегося вдруг, но Лиза постепенно втягивалась. Размеренное течение жизни в небольшом клемнийском поселке понемногу отодвигало в прошлое былые боевые дни. Море-берег-море, простая формула промысловых будней, пожилые рыбаки вокруг - в маленьком поселке осталось мало молодежи, кто не вернулся с войны, кто улетел на центральные планеты в поисках лучшей жизни. Лиза никогда раньше не думала, что сможет прижиться в таком вот окраинном местечке, но распределение после лагеря вынесло ее в систему Форсети, и кто знает, может быть, это было даже к лучшему.
Сама Лиза была уроженкой Хайнессена и даже больше - Хайнессенополиса, столичного города бывшего Союза. Детство прошло в мегаполисе, который считался центром вольных, демократических земель, со всеми вытекающими - митингами на улицах, рекламами на каждом углу, экранами оповещения, по которым то и дело показывали выступления председателя правительства. До своих шестнадцати лет она умела жить только так. Потом был небольшой, после столицы, Тернуссен и училище при академии - четыре года по классу "навигатор боевых кораблей", - там пришлось учиться новым порядкам, но она никогда не жалела. Потом была война... Точнее, война была всегда - задолго до рождения Лизы и всю ее короткую жизнь, однако там и тогда привычные лозунги на демонстрациях и черные рамочки некрологов в сети вдруг обернулись другой стороной, показав юному мичману Лизе Гаррет, что такое линия фронта.
Свой первый день на войне - настоящей, без симуляторов и спокойных голосов инструкторов, - она помнила до сих пор. Транспортник доставил ее и еще двух таких же молодых офицеров на базу в зоне Шивы, где тогда стоял восьмой флот. Был высокий ангар, полный шаттлов, спешащие по своим делам люди в знакомой с детства форме, едва различимые обрывки разговоров и усталый взгляд встречающего их лейтенанта, никак не связанный с вежливой улыбкой. Деловитая суета вокруг, стандартные жилые боксы и привычные навигационные карты. И лишь спустя несколько часов, в столовой, поймав откуда-то сбоку глухое "А "Сиракуза" отлеталась", Лиза вдруг поняла - здесь не просто работают, летают и служат, здесь умирают. И легкий холодок той мысли остался в ее памяти навсегда.
***
Старый Поль оказался прав - к месту лова "Райя" вышла только к двум часам пополудни, задержавшись из-за сильного бокового ветра, мешавшего поиску унесенной течением ловушки. Лиза отключила ходовые моторы, тут же началась качка, и волны сердито застучали о борта, захлестывая внутрь брызги холодной пены, - Северное море всегда славилось своим дурным характером.
Невдалеке, среди серо-зеленых волн, подпрыгивал тонкий шест, светясь красными огоньками, Лиза привычно доработала боковыми двигателями, заставив кораблик подойти ближе, так, что старый рыбак ловко поймал буй и вытащил его на палубу. Пока Поль крепил поводок ловушки и запускал лебедку, выбирая его, Лиза отключила все моторы - пусть корабль спокойно дрейфует по течению, - и натянула куртку от рокона и плотные резиновые перчатки. Крабы здесь водились большие и шустрые, могли и палец прищемить клешнями.
Наконец ловушка была поднята - большой сетчатый мешок, полный темной шевелящейся массы, закачался в воздухе, заливая палубу потоками холодной воды.
- Развязывай! - велел Поль, включая насос кормовых бункеров, и Лиза дернула за конец веревки, скрепляющей горловину ловушки. Края сетевого мешка разошлись в стороны, и на палубу хлынули крабы - большие, до метра в размахе шипастых ног, и совсем маленькие, похожие на крупных паучков, с черными, блестящими от воды панцирями и круглыми клешнями. Улов надо было рассортировать - сдаче на обработку полежали только крупные самцы, мальков же и самок обычно выкидывали обратно в море, пусть размножаются.
Первый раз, когда Поль взял Лизу с собой, она долго рассматривала одного из маленьких крабиков, держа его на ладони, тот шустро шевелил крохотными ножками и воинственно клацал клешнями, смешной такой, теперь же Лиза вышвыривала негодных к улову ракообразных за борт почти не глядя - привыкла за эти два года. В конце концов, мелкие крабы мало отличались от сенных пауков, когда-то модных в Хайнессенополисе, у Лизы в детстве тоже один был, жил в аквариуме в гостиной.
Поль работал рядом, сосредоточенно пыхтя догорающей самокруткой, - ловушек было еще шесть, кроме этой, опять придется возвращаться домой ночью.
Наконец весь улов был собран в большом бункере с водой, и старый рыбак, зарядив ловушку новой наживкой, сноровисто опустил ее обратно в море, швырнув следом буй - пусть дрейфует, завтра найдется.
Лиза включила боковые моторы и медленно пошла вдоль банки, Поль стоял у борта и высматривал светящуюся макушку следующего буя, не обращая внимания на прокатывающиеся по палубе волны.
- Конфетку хочешь? - спросил старик, не оборачиваясь на своего штурмана.
- Нет, спасибо, - улыбнулась Лиза, - вы же знаете, я сладкое не люблю.
- Странная ты, - хмыкнул Поль, разворачивая леденец и запихивая его в рот, и тут же скомандовал. - Влево давай!
Лиза послушно повернула штурвал.
***
База в системе Шивы была приютом молодых офицеров всего несколько дней, а после мичман Гаррет получила назначение на линкор "Анивертаж" младшим навигатором и впервые вышла в боевой рейд. Лиза до сих пор помнила свой первый расчетный пульт на настоящем мостике - тесная ячейка с самого края общей консоли, крохотный дисплей устаревшей модели, в училище оборудование было новее, и привычный холод сенсорной панели под пальцами. Первая вахта в крейсерском режиме ничем не отличалась от учебных вылетов, и лейтенант-коммандер Рилье подшучивал над ее растерянностью, объясняя, что бояться нечего, все когда-то начинали, чего уж там.
Еще на том линкоре была тесная каюта, куда Лиза забилась после первой свой вахты, полностью подавленная неожиданной собственной беспомощностью. Учили же, всему же учили, однако вбитые, казалось, намертво, навыки вылетели из головы напрочь, всплывая разрозненными кусками. То ощущение собственной никчемности Лиза тоже помнила хорошо. Вокруг был корабль и люди, готовые умереть за свою страну, а она ничем толком не могла им помочь.
Ощущение собственной бесполезности длилось ровно до первого боя. А там оказалось, что учили не зря, - пальцы сами вспоминали нужные комбинации команд и строчки навигационных таблиц всплывали в памяти легко и привычно, переплетаясь с поступающими на дисплей данными и складываясь в логичную картину. "Чувство пространства" - когда-то называл это седой инструктор в училище, снова и снова гоняя их по симуляторам, заставляя мозг привыкать к этому самому огромному и порой уже не трехмерному пространству, и приказывал: "Живите в нем!", тыкая рукой на таблицы данных.
Лиза жила. Там и тогда, в свой первый бой, не задумываясь, не задерживаясь, она просто жила в этих мелькающих цифрах, которые на самом деле значили простое - мир вокруг их корабля, и мир этот менялся стремительно, но она успевала. Они успевали. И лейтенант-коммандер Рилье молчал, сосредоточенно глядя на свой дисплей, и выводил их общие расчеты на центральные экраны.
Пустоту, которая вдруг обрушилась на нее, когда закончился бой, Лиза тоже запомнила хорошо - словно внезапно пространство вокруг остановилось, перестав быть и не оставив после себя ничего, даже ощущения пульта под пальцами. Тогда из забытья ее вывел хлопок по плечу и тихое: "Молодец, девочка, иди, я заменю", а фамилию того сменившего ее младшего лейтенанта Лиза так и не смогла вспомнить - там и тогда, потом пришлось знакомиться заново.
А потом была столовая и кофе с коньяком - самую капельку, для снятия стресса, как сказал лейтенант-коммандер Рилье, - и коробка дорогих конфет, от которых Лиза отказалась, сладкое она не любила с детства.
На "Анивертаже" она служила ровно полтора года, пока остатки восьмого флота не ушли к Волшебнику Яну. Лейтенанта-коммандера Рилье к тому времени уже перевели куда-то на другой корабль, и больше Лиза о нем не слышала ни разу.
***
С последней ловушкой они разобрались в начале шестого, ветер к тому времени усилился почти до штормового, и волны захлестывали гуляющую под ногами палубу, вольно скатываясь сквозь отверстия в бортах.
- Заводи мотор! - велел Поль, закрывая бункера с уловом брезентовым тентом - мокрый материал тяжело обвисал, вырываясь из рук, - я здесь один справлюсь.
Лиза послушно ушла в рубку и включила ходовые двигатели, "Райя" тут же подняла нос, вырываясь из качающих ее волн, и понеслась вперед - прямым курсом к берегу, подныривая под бушующий ветер.
- Закрыл, - сообщил старик, заходя в рубку и утирая капающую с намокших усов воду. - Я пойду ужин приготовлю, пока ты здесь заканчиваешь.
- Хорошо, - кивнула Лиза, не отрываясь от бортового компьютера.
Машина, установленная на "Райе", не шла ни в какое сравнение с компьютерами боевых кораблей, но и задачи перед ней стояли гораздо проще, да и привыкла Лиза уже. К этому компьютеру, к этому кораблику, построенному не для пространства, а для моря.
Старая сенсорная панель исправно отзывалась на легкие касания пальцев, и курс - этот курс, - можно было не видеть и не чуять, просто рассчитать. Автопилот весело мигнул зеленым огоньком, Лиза взглянула напоследок в окно рубки - сутолока сизых волн до горизонта, - и пошла в каюту, стягивая с себя куртку.
Старик уже ждал напарницу за крохотным откидным столом, накрытом на двоих, негромко бормотал что-то небольшой визор, встроенный в боковую переборку, на плитке у входа тихо шипела остывающим маслом сковородка с овощами - Поль был убежденным вегетарианцем.
- Накладывай, раз уж стоишь, - сказал старик и затушил очередную свою сигарету в пепельнице. - Я уже и кофе успел сделать.
Лиза послушно разделила овощи поровну, поставила тарелки на стол, села напротив. В плетеной корзинке сбоку лежал аккуратно порезанный хлеб, тут же - на деревянной подставке - упаковка с нарезанным копченым окороком, для нее.
- Ешь давай, - хмыкнул Поль в усы, - а то тощая такая, в чем душа держится...
Лиза улыбнулась - несмотря на всю свою внешнюю суровость, старый рыбак был человеком добрым и заботился о ней, пусть и по-своему. Лизу такое положение дел устраивало - она давно привыкла жить одна, самостоятельно, и, пожалуй, разучилась уже принимать чью-то опеку.
Овощи были вкусные, а хлеб свежий, и Поль добродушно щурился, глядя, как его напарница делает себе бутерброд.
- Вот скажу жене, она нам завтра вафель напечет, - сказал старик, когда тарелки из-под еды были убраны, и на стол поставили термос с кофе. - Любишь вафли?
- Люблю, - кивнула Лиза, разбавляя свой кофе горячей водой из чайника, очень уж крепко заваривали здесь, на севере, этот напиток.
- Ну вот и хорошо, - обрадовался Поль, - вот и ладно.
"Ее величество императрица Хильдегарде почтила визитом Феззанскую космическую академию, - ясно сказал диктор в наступившей вдруг тишине, - и осталась довольна результатами последних исследований в области пространственной навигации".
- Императрица, - фыркнул возмущенно старик и выключил визор, - ее величество!
Лиза промолчала. Старший сын Поля пропал без вести на войне - так гласили официальные сводки.
- Пойду наверх покурю, - сказал Поль, - а то жарко здесь что-то.
Лиза кивнула и начала собирать со стола чашки. Порой ей казалось, что старик до сих пор ждет, не вернется ли домой тот молодой капитан, чью фотографию она видела однажды в доме рыбака.
***
В лагере для военнопленных, расположенном на одной из старых технических баз, оказалось совсем не так страшно, как Лиза ожидала. Да, были конвои в черной имперской форме - неизменно вежливые, спокойные, всегда держащие дистанцию, были допросы - отстраненный офицер, кажется, капитан, сдержанно расспрашивал о былой службе, почти не вдаваясь в детали, - были медосмотры - Лизе после первого прописали курс процедур для раненой руки. В общем же, плен протекал на удивление тихо и обыденно, даже коммы в каютах работали, правда, без выхода в сеть, но хоть книги почитать можно было. Лиза тренировалась, читала и много спала, словно наверстывая все бессонные ночи, что выпали на ее долю за эти долгие три года на фронте.
Ее соседка по каюте, тоже лейтенант, однако технической службы, не отличалась разговорчивостью, предпочитая компанию старой, бумажной книги, потрепанной уже, с потемневшим от времени переплетом, название на котором давно стерлось. Лиза никогда не пыталась спросить, что читает эта странная девушка-техник, - в конце концов, это было ее личное дело.
Легкое оживление в этот размеренный, застывший уклад жизни вносили разговоры в столовой, где им разрешалось встречаться с остальными, пусть и ненадолго. Здесь были знакомые, с их корабля, "Массасойта", такие же навигаторы, техники и пилоты, здесь же встречались старшие офицеры, но никого старше коммандера Лиза не видела ни разу. То говорили, что для высшего командования предусмотрен совсем отдельный лагерь, то - что все они сейчас на Хайнессене, помогают правительству республики. Еще говорили, что заключение скоро закончится и их всех отправят по домам, впрочем, скептики тут же возражали, что по домам не отправят, сошлют куда-нибудь на окраину, чтобы под ногами не путались. А еще - тихо, вполголоса, - рассказывали об ужасах, творящихся в других лагерях, которым не так повезло.
Все эти разговоры Лизу трогали мало, уходили из памяти почти сразу же, не задерживаясь, - это было совсем неважно. Оставшиеся в памяти строчки потерь - там, на больших экранах кают-компании, - были гораздо важнее. Лиза навсегда запомнила, как бежал вверх этот бесконечный, казалось, список и глаза выхватывали все новые - знакомые и нет, - имена.
Еще был важен один из первых разговоров с имперским следователем, когда этот чужой совершенно мужчина в странной форме сообщил Лизе, что ответ на ее запрос получен: дом семьи Гаррет сгорел во время Огненных дней. Лиза тогда сидела и думала об одном - кажется или нет, что этот имперец смотрит на нее сейчас с сочувствием?..
Все остальное в памяти не задерживалось совсем. Ровная череда скучных дней - таким оказался плен после войны.
***
На берег "Райя" вернулась, когда уже смеркалось. Поль занял очередь на сдачу улова и, добродушно улыбаясь, отправил свою напарницу домой - иди уже, мол, сам справлюсь. Лиза пообещала завтра не опаздывать, махнула рукой на прощание и легко зашагала вверх по тропинке, ведущей к поселку. В правой руке топорщился пакет с крабовыми ногами - на ужин, как сказал старик.
Дом Лизе достался небольшой, на окраине поселка, почти у самого подножия скал, с небольшим газоном, который она все время забывала стричь, и старой деревянной скамейкой между крыльцом и кустом северной ивы. Лиза свернула с дороги на вымощенный цветным булыжником двор и замерла, увидев сидящего на этой самой скамейке гостя.
Он почти не изменился с их последней встречи - все такой же вихрастый, светловолосый и веснушчатый, и такой же высокий, как убедилась Лиза, едва гость встал.
- Здравствуй, - сказал он, рассматривая ее каким-то жадным взглядом, - хорошо выглядишь.
Лиза отлично знала, что сейчас - в старом комбинезоне, с растрепанными, жесткими от высохшей морской соли волосами, - выглядит далеко не "хорошо", но спорить не стала:
- Здравствуй, Сэм. Давно ждешь?
- Порядочно, - признался он. - Мне сказали, ты ходишь на промысел.
- Да, - кивнула она, заходя, наконец, во двор, - хожу. Чем-то же надо зарабатывать на жизнь.
Сэм промолчал, внимательно наблюдая, как Лиза огибает его - не приближаясь, и поднимается на крыльцо.
- Пойдем, - позвала она уже от дверей, - у меня сегодня на ужин крабы. Надеюсь, ты их ешь.
- Никогда не пробовал, - улыбнулся мужчина.
***
Свой последний корабль, "Массасойт", флагман вице-адмирала Аттенборо, Лиза тоже помнила хорошо. Там была длинная, рассчитанная на восемь рабочих мест, навигационная панель новой модели, удобные кресла, и ехидный, любящий отпускать колкие комментарии по поводу их работы, капитан. Впрочем, сам вице-адмирал Аттенборо тоже был весьма остер на язык, это знали во всем изерлонском флоте.
То было время веселых, совершенно неформальных разговоров в кают-компании базы, единых сборов в последний - тогда каждый выход мог стать последним, - поход и азартного ожидания боя. Время, когда они творили невозможное, работая втроем за этой длинной современной панелью и успевая, и пространство коридора было уже родным и знакомым, как свои пять пальцев, его можно было почувствовать даже не умом - шкурой. И чувство это осталось с Лизой навсегда.
В то невозможное время она влюбилась - страстно, бездумно, по уши. Он был высок, светловолос и вихраст - пилот-спартанец из асов майора Поплана, и его звали Самюэль. Впрочем, он предпочитал короткое имя - Сэм. Их познакомили на какой-то очередной неформальной вечеринке, там же, на Изерлоне, и, танцуя с ним первый танец, Лиза вдруг поняла, что значит "потерять голову". У него были невозможно светлые, веселые глаза, и ни с кем еще она не чувствовала себя такой свободной.
Это была странная любовь, словно они пытались успеть, пока живы, сделать все - ссориться по пустякам, мириться, смеяться вместе, плакать на его плече от облегчения после очередного его вылета, танцевать без музыки посреди технического коридора базы. Наверное, это было безумие. Но в те дни они готовились умирать и не было никакой разницы, как это все выглядит со стороны, и чем закончится.
Он рассказывал ей о своем детстве в крохотном городишке на захолустной планете, она ему - о небоскребах столицы, царапающих небо своими шпилями. Он обещал научить ее запускать воздушных змеев - потом, когда это все закончится. Она делала вид, что верит, будто это "потом" у них будет, и слушала внимательно, и видела небо - его родное небо, синее и вольное, с разноцветными кистями, мотающимися на ветру, и коваными флюгерами, поворачивающимися вслед за ветром.
Он любил небо. Если Лизу долго учили жить ее "пространством", то Сэм умел летать всегда, школа пилотов лишь дала ему возможность оторваться от земли. Она помнила об этом каждый раз, когда он уходил на вылет, и верила, что небо сохранит его, даже в космосе.
То было странное время. Никогда раньше - и никогда после, - Лиза не позволяла себе быть настолько открытой и зависимой. Впрочем, Сэм ни разу не подводил ее.
Чувство облегчения, когда список потерь наконец закончился и там не было его имени, Лиза тоже запомнила хорошо.
***
Ужинали на кухне. Сэм сидел напротив, аккуратно сбрызгивал вареное крабовое мясо соком лимы и говорил, почти не замолкая. О Хайнессенополисе, который оказался совсем таким, как рассказывала Лиза, о своей новой работе гражданским пилотом, о новых товарищах-активистах, о митингах на площадях столицы автономии - за демократию, и пусть эти имперские сволочи знают...
Лиза слушала его молча, и чашка с нетронутым чаем остывала возле ее локтя.
- Не понимаю, - наконец сказал он, - что ты здесь забыла? Приписку к месту проживания отменили еще год назад, почему ты не вернулась?
- Куда? - спокойно спросила она, разглядывая узор на скатерти, вышитой для нее на новый год женой старика Поля.
- Домой, на Хайнессен, - убежденно сказал Сэм.
- Мой дом сгорел, - пожала плечами Лиза. - Моя семья погибла, я наводила справки.
- Сочувствую.
- Да, - кивнула она и подняла наконец голову, спросила негромко: - Зачем ты приехал, Сэм?
Никогда раньше Лиза не видела у него такого растерянного взгляда.
- Я хотел забрать тебя с собой, - честно сказал Сэм.
- На Хайнессен?..
- Да, - кивнул он.
- Мне нечего там делать, - пожала плечами она и, взяв чайную ложечку, задумчиво крутанула ее на скатерти.
Молчание почти ощутимо повисло в воздухе. В соседней комнате почти неслышно тикали большие механические часы, купленные Лизой на прошлогодней ярмарке, - ухо привычно ловило этот звук, и Лиза подумала мимоходом, а слышит ли их сейчас Сэм.
- С тобой что-то сделали в лагере? - наконец спросил он.
- Нет, конечно! - фыркнула Лиза от неожиданности, вскидывая глаза на мужчину. - А что, в вашем лагере делали что-то... такое?..
- Нет, - растерянно пожал плечами тот, - но говорили, что в других делали...
- У нас тоже говорили, - усмехнулась Лиза. - Ты извини, но я думаю, что это все сказки, про жестокость имперцев и прочее.
- Я не знаю, - честно сказал Сэм, - но они наши враги.
- Были врагами, - уточнила Лиза. - Вы зачем на демонстрации ходите - показать свой демократический дух? - и сама удивилась сарказму, прорвавшемуся в голос. - Знаешь, сколько таких демонстраций я видела раньше, в детстве? Ты думаешь, от них был прок?.. А ведь у нас была демократия!
- Лиза, - растерянно сказал мужчина, глядя на нее во все глаза.
- Извини, - мотнула головой Лиза, встав из-за стола. - Я пойду на крыльце посижу.
***
Снаружи уже стемнело, и холодные точки звезд усеяли высокое, темное небо. Лиза сидела на ступенях, зябко кутаясь в теплый платок, и думала о том, что скоро осень, дождливый сезон на Клемне, и ясного неба она не увидит еще долго.
Позади негромко хлопнула дверь, но Лиза не обернулась. Сэм постоял за ее спиной и сел рядом.
- Хочешь, - сказала Лиза, не отрывая взгляда от звезд, - я рассчитаю тебе траекторию экономичного входа в эту систему?.. Я даже учту местные спутники, я знаю, где у них слепые пятна. А хочешь, я рассчитаю тебе заход на бомбардировку Клемны?..
- Лиза, - Сэм притянул ее к себе, прижал к боку, - ну ты чего?
- Война закончилась, - глухо сказала она, чувствуя его руку на своем плече и теплую ткань его рубашки под щекой. И добавила тоскливо: - Когда же вы это поймете...
- Лиза, - вздохнул мужчина негромко куда-то ей в волосы.
И Лиза промолчала, слушая, как бьется совсем рядом его сердце.
С ним всегда было тепло, с Сэмом, и раньше, и сейчас, здесь, на крыльце старого дома.
- А мы со здешними ребятами запустили змей, - тихо призналась Лиза, глядя, как горизонт прочертила искорка метеора. - Но его ветер унес...
Сэм ничего не сказал, только прижал ее к себе крепче.
Лиза вздохнула, помедлила немного, запоминая это ощущение - его рука на ее плече и сердце под щекой бьется, - и выпрямилась, отстраняясь:
- Тебе нечего делать здесь, Сэм. Эта планета не для тебя.
- И не для тебя, - возразил он, убирая руку с ее плеча. - Ты же всегда была столичной девушкой.
- Наверное, я изменилась, - сказала она, вставая. - Пойдем спать, завтра вставать рано. Я постелю тебе в гостевой комнате.
***
"Райя" стояла у причала в гордом одиночестве, остальные корабли уже вышли на промысел.
- Я думал, ты не придешь уже, - сказал Поль, кивнув запыхавшейся после бега Лизе, и отвязал от бухты причальный конец.
- Извините, я гостя провожала, - улыбнулась она.
- Бывает, - пожал плечами старик. - Заводи давай, и так припозднились.
- Хорошо, - кивнула Лиза, привычно вставая к штурвалу. Повернула стартер и сказала негромко, слушая, как рокочет мотор, и глядя на заливающий горизонт солнечный свет: - Сегодня будет хорошая погода, я слышала прогноз.
- Слушай ты их, этих синоптиков! - фыркнули за ее спиной.
Бриз встретил корабль за молом.
- А ты говоришь, прогноз, - довольно заключил Поль, воюя с бумагой для самокрутки. - Налей лучше кофе, я там вафли принес.