Говорят, что математика - точная наука, которую можно использовать в естественных науках для формулировки их содержаний. В таком случае, используя точную формулировку математики, я бы назвал аксиомой мысль о том, что вся художественная литература - это фантастика. В самом деле, если взять любое произведение сутью его будет игра воображения автора, описывающего деятельность несуществующих личностей, а если и рассказывающего о реальных исторических лицах, то нечто такое, что все равно оказывается очень далеким от реальных исторических событий. Даже в работах профессиональных историков много допущений, что уж говорить о художественном вымысле, для которого история всегда лишь гвоздь, на которую вешают свою картину. И это, получается, еще одна аксиома.
Итак, вся художественная литература - фантастика, вся фантастика - имеет в своей основе реальную историю.
Конечно, в реальности путешествий какого-нибудь доктора Фауста можно сомневаться, но даже там, где произведение есть игра воображения, на само творение обязательно накладывает отпечаток личность автора, его умонастроение, его желание что-то этим произведением сказать читателю, что-то подчеркнуть, на что-то обратить внимание. Пишущий безо всякого желания кому-либо что-то рассказывать, а лишь по собственной внутренней потребности в творчестве, пускай лишь частично, фрагментарно, но являет свои собственные побудительные мотивы, высказывает личные мысли, суждения, по которым можно попытаться определить волнующие его моменты.
"Дружище Джордж, найди мне психиатра,
который наблюдал бы хоть один факт.
Он слышит то, что ему сообщают об ощущениях,
то есть нечто весьма неопределенное".
из рассказа Рэя Брэдбери "Вельд"
Не пытаясь замахнуться на "Вильяма, нашего, Шекспира", интересно взглянуть уже не на вообще художественную литературу, а лишь на фантастику. Любопытно, что в определенное время она выделяется в отдельный жанр, будто бы все вместе, сговорившись, сделали вид, что лишь тут все выдуманное, а все остальное реальность. Уверен, это происки реалистов, которые в своем стремлении к обнажению социальных язв общества дистанцировались как от романтиков, ищущих счастливое будущее в героическом прошлом; как от сентименталистов, бегущих на природу, так и классиков, которые своих героев всегда делали чересчур литературными. Именно реализм должен был подвигнуть к выделению фантастики, а еще и прогресс, тот самый научно-технический, началом которого мы определяем Новое время. До того вполне было достаточно волшебных сказок, фантастических путешествий, превращений, даже рыцарских романов, однако, как отдельный, выделенный художественный жанр фантастика расцветает, прежде всего, из-за этого самого технического прогресса. Не вызывает сомнения, что результатом бурного развития науки и техники было как восхищение этим развитием, так и сожаление об утраченном "старом, добром времени", из-за неустойчивости своего положения в быстро изменяющемся мире, усталости от ускоряющегося темпа самой жизни. Страха оказаться где-то за бортом этого современного белоснежного лайнера, бороздящего безбрежное море жизни, видимого снаружи лишь своей верхней, прогулочной палубой...
Такая двойственность рождала и разнонаправленность фантастики, получается, с одной стороны, научная фантастика, с другой - волшебная сказка. К примеру, Герберт Уэллс - прекрасный образчик этой разнонаправленности. В его рассказах, в серой обыденной жизни находится место маленькому волшебному миру, элементу случайного волшебства, далеко не технического происхождения. Но, при этом, и "Война миров". Волшебство, сказка, постепенно мигрирует в уже свой собственный, отдельный жанр, для простоты именуемый фэнтези, то есть, фантазией. Будто вся остальная фантастика уже и не фантазия, а реальность. Но ведь можно сделать и такое допущение! Например, у всемирно известного Жюль Верна все его романы оказываются фантастикой лишь на момент опубликования! Спустя пару десятилетий многое из того, что в них описано, стало реальностью. На Луну летали, под водой плавали. Конечно же, мсье Верн хорошо разбирался в современной ему технике, много читал и изучал, стараясь сделать свои замечательные книги достоверными, а значит, близкими к реальности. Он кое-что предугадывал, кое-что использовал из уже имеющихся идей. И был популярен.
Вообще, конец 19-го, начало 20-го века - это настоящий расцвет научной фантастики, где-то даже гимн сверхчеловеку и мечтания о его появлении. Даже в тех произведениях, которых сложно назвать строго фантастикой, все равно есть элементы именно научного подхода, технических описаний, открытий, озарений, в общем - работы ума на пределе реальности. Здесь реальность, на грани - научная фантастика, за этой гранью - Запределье и сказка. И далеко не очевидно, что подталкивает к открытиям, накопленные технические знания или фантастические идеи, в поиске реализации которых эти знания получаются.
И ведь не только для технического прогресса можно отыскать некую связь, между литературой и действительностью. Фантастика может моделировать социальные отношения и предлагать механизмы для их изменения. Может быть сатирической и наставительной. Ведь и "Приключения Гулливера" фантастика.
Следовательно, можно отсюда сделать вывод о том, что фантастика является в немалой степени показателем умонастроений самого общества, да и отношений в нем.
И связь эта не может быть односторонней! Не только литература показывает современное себе общество, но и влияет на него! Книга - пища для ума, и как любая пища может быть полезной и просто вкусной, необходимой для поддержания существования и даже вредной. Взять, к примеру, советскую фантастику. Да, она нравоучительна и полна воспитательных идей, необходимых строителям коммунизма. А разве любая другая не ставит перед собой те же задачи? В советской фантастике сильный воспитательный дух, множество идеалистических идей, но при этом это и научная и социальная фантастика Грани, фантастика поиска, мысли, действия. И "Тайна двух океанов" Григория Адамова заслуживает внимания не менее "Двадцати тысяч лье под водой". Как "Плутония" Обручева не менее "Затерянного мира" Конан Дойля, "Аэлита" Толстого не менее "Принцессы Марса" Берроуза. "Страна Дремучих трав" Крапивина, "Каллисто" Мартынова, романы Беляева, многие другие произведения. А параллельно сказки Носова и Волкова для маленьких читателей.
Эта фантастика описывала современность, как будущее и будущее, как современность. Неслучайно же писателям приходило так много писем от читателей, которые, то желали плавать на подводной лодке "Пионер", то отправится покорять недра Земли, то на Марс. В таком подходе можно видеть отражение действительности, отражение идей, будоражащих умы граждан. Спустя пару десятилетий меняется тональность фантастических произведений. Героям приходится не строить будущее, не жить в современном читателю мире, а все позже и позже в будущем. Если на Каллисто Мартынова земляне встречаются с коммунистическим обществом, герои Адамова и Алексея Толстого пытаются его строить, то в ефремовских "Туманности Андромеды" и "Часе Быка" описывается уже оно совсем далекое... Возникает странное ощущение, что писателю уже нечего искать в настоящем, да и нет у него такого стремления. Настоящее идет своим чередом, а вот в будущем... Пусть пройдет хоть тысячу лет, но идеальное общество будет построено!
Одновременно появляются замечательные книги братьев Стругацких, в которых уже появляются вопросы о настоящем, изучаемом сквозь призму выдуманных миров, через гипотетические сообщества, моделируемые на основе каких-то современных к выходу романов идей. Предполагается опасность ошибок утопий. Делаются некоторые предостережения.
Конечно, для полноты выводов необходимо гораздо более глубокое и всеобъемлющее исследование, но, все-таки, определенная тенденция просматривается. Вслед за этими произведениями идет новое поколение советских фантастов, однако, идеи в их произведениях уже совершенно иные. Так, замечательный писатель-фантаст Василий Головачев, рассказ которого мне встречался еще в сборнике 1977 года, к концу века постепенно свои фантастические идеальные коммунистические общества будущего превращает в узко национальные. Пережитки прошлого, отживающего капиталистического мира превращаются в хищный, строго западный "темный" мир, враждебный "светлому" языческому славянскому, ограниченному территориальными границами уже даже не Советского Союза, а Российской Федерации. Тут, конечно, есть некоторая аналогия с "Властелином колец" Толкиена, где светлые эльфы вынуждены переселяться, уплывать на Далекий запад, а с востока обычно приходят орки из Мордора. Еще один писатель, Василий Звягинцев, в своей серии книг, начавшейся "Одиссеем, покидающим Итаку" в конце 70-х годов, поначалу описывал отдельных землян, конечно же, советских людей, сражающихся с враждебными пришельцами. Которые, как оказалось, влияли на общественное развитие человечества. И довольно давно. Идея некоего постороннего влияния (от пришельцев до масонов) требует отдельного осмысления, так что пока просто ее отмечу. В книгах Звягинцева герои оказываются не только в иных мирах, но и в своем родном мире, только немножко в прошлом.
В те времена, когда Василий Звягинцев только делал первые шаги на литературном поприще, изучать прошлое можно было только по четко указанному курсу и в совершенно ограниченных рамках. Именно с XX съезда партии, на котором прозвучала критика действий советского руководства, появилась даже не возможность, а мысль об исследовании этого прошлого, об изучении и понимании ошибок и причин неудач. Таких как начало Великой Отечественной войны, причин страшных потерь, гибели множества людей. Если говорится о том, что были допущены ошибки, то волей-неволей запускается механизм осмысления действий и литературные произведения как раз хорошо характеризуют этот процесс. Это хорошо понимают сегодняшние авторы альтернативок, герои которых толпами врываются к Сталину и Берии с требованиями немедленного уничтожения Хрущева и всех, кто причастен к XX съезду партии...
Вот только фантасты не историки, чья наука не терпит сослагательного наклонения. Они, открывая для себя прошлое, постепенно начинают это прошлое менять. Переписывать. Моделировать. Что было бы, если? Меняют это прошлое, по своему разумению, которое, по мере накопления знаний и личного опыта автора, а также в силу некоторых обстоятельств или высшей необходимости (например, борьбы с "масонами" или "пришельцами") постепенно изменяется. И тут уже происходят метаморфозы, к примеру, из советского это прошлое становится белогвардейским, как в романах Звягинцева. Или, точнее, имперским. Беда, что с тем же результатом, ведь вокруг опять враждебное окружение, которое пытается уничтожить светлое, духовное, советское, русское...
Сегодня не так много читающих Мартынова и Крапивина, Адамова и Беляева, Ефремова и Обручева, братьев Стругацких и Кира Булычёва. Сегодня замечательный фильм по мотивам творчества Игоря Можейко-Булычёва "Гостья из будущего" не частый гость на экранах, да и воспринимается какой-то советской сказкой. Но много ли в сегодняшней фантастике, публикуемой на просторах бывшего Советского Союза теперь будущего? Именно светлого, которым оно обязательно должно быть? Или опасного, как предостережение, каким оно может оказаться, может стать, если ничего к лучшему не делать.
Нет! Конечно, есть книги современных авторов, описывающих будущее мира, но какое? По большей части в нем бушуют звездные войны, которые ведут даже не государства, а корпорации, завладевшие ресурсами. И герою, не солдату, практически не осталось места в современной фантастике. А еще больше стало фантастики альтернативной. Точнее, альтернативной истории и это тоже маркер здоровья самого общества.
Теперь к землянам почему-то редко попадают гости из будущего, а если и попадают, то только для того, чтобы отправить их самих в прошлое. "Лучшие" представители человечества, которые туда отправляются, имеют обязательно "правильную" национальность, случайные инородцы просто уничтожаются или быстро становятся "неправильными". В том же обязательном порядке, прямо как верные партийцы, эти "новые лучшие" враждебно относятся к "либерастам", мечтают о поверженной "Пиндоссии" и принимаются, ничтоже сумняшеся, за работу. Обычно это бывшие неустроенные ветераны войн, мастера рукопашного боя или фехтовальщики, завсегдатаи исторических форумов, здорово разбирающиеся в технике практически любого века; знатоки науки, умеющие построить не только самогонный аппарат, но и броненосец Петру Первому, а на самый крайний случай, для монголо-татарских завоевателей у них есть мудрые языческие волхвы и гранаты. В зависимости от времени, в котором оказываются эти путешественники, они, с большим удовольствием, становятся либо сами царями, либо особами, приближенными к государю-императору (товарищу Сталину, нужное подчеркнуть), на крайний случай чекистами или видными военными деятелями, выдающимися теоретиками, "слугой царю, отцом солдатам". Все проблемы в авторском толковании существуют исключительно из-за внешнего враждебного окружения, а внутренние - только в силу технического отставания от развитого "загнивающего" запада. Причины этого отставания в расчет обычно берутся мало, говорится о них невнятно. Известное булгаковское выражение о разрухе, которая не в клозетах, а в головах, понимается лишь в духе прусских фельдфебелей, то есть героями она лечится страхом и палкой. Я бы даже сказал, революционной гильотиной. Удивительно, но создавая образ врага в западном мире, особенно в нелюбимой ими Британской империи и еще более нелюбимых США, многие современные фантасты, так сказать, писатели, рисуют своих героев, действующими совершенно в том же ключе, что и этот самый враг в их собственном разумении! Лишь теперь, благодарю герою-попаданцу, полному секретов нового времени героически удается наверстать техническое отставание. Ну, а политика? Политика наших современников в прошлом несравненно жестче, нет никаких ограничений в средствах, была бы цель. Никакой рефлексии, никаких переживаний. Неугодных - на тот свет! Шантаж, подкуп. Если Остап Бендер знал несколько сот сравнительно честных способов отъема денег, то здесь герои подчеркнуто мыслят вне какой-то там честности. На кону же великое светлое будущее целой страны! А цель - оправдывает средства. Надо украсть? Украдем. Надо обмануть? Обманем. Убить? Убьем. На худой случай в кармане всегда дежурные заготовки по производству самогона или оружия по чертежам будущего. Подчеркну, герои обыкновенно военные или царские особы. Какие-то там крестьяне, не дай бог борцы за права и свободы или гнилая интеллигенция не встречаются. Народ всегда представляется этакой серой послушной массой, среди которой бродят животворящие силы быстрообучаемых охранников для "особы" и обязательные пары "гувернашек" для интимного пользования; массой, живущей мыслями только об одной еде (ах, простите, и духовности), получив которую стараниями современника - вселенца в царя, они готовы за него на все. Умилительные примеры описываемой любви, думаю, каждому читателю альтернативок встречались.
Эти современные писатели-фантасты, с разной степенью талантливости и мастерства, так и продолжают "бродить" (не путать с "бредить") по своему и чужому прошлому. С непонятной, видимо даже им самим, целью. Они словно копаются в ворохе грязного белья на свалке в поисках чистой вещи. Они будто отказываются от самих себя, от своего собственного прошлого, сделавшего их реальностью, сделавшего их действительностью, то есть, сделавшего их такими, которые могли бы понять ошибки этого самого прошлого, а поняв, не допускать их в дальнейшем! Увы, но они сознательно застряли в "ловушках сознания", добровольно отказались от будущего. Редко когда авторы моделируют фантастические, измененные деятельностью своего героя миры в будущем, в том времени, которое наступит позже жизни самого автора. И если и пытаются, то эти миры все равно у них выходят неживыми и проблемными, потому как от правды не убежишь. Если ранее фантасты грезили о будущем всего человечества, о том, как люди станут лучше, даже об объединении их в единое сообщество, не важно, коммунистическое или идеалистическое, ментальное, то сегодня создаются резервации мысли, резервации сознания, происходит какой-то разгул нацизма в сознании. Отделением себя от остального мира. Обособлением своей "высокой" духовности. Жестким противостоянием и жесточайшими действиями, которые бушуют на страницах фантастических книг. Совершенно сознательным образом врага в духе настоящего фашизма. Обитаемый остров оказывается действительностью! А башни ПБЗ... что же, теперь мнемотрансляторы недостаточно хороши, приходится искать индивидуальные мнемопередатчики, печатать всевозможные ванвогтовские знаки подчинения великим и могучим языком... Враги среди нас, оглянитесь! Не видите? Так они же живут в нас самих!..