Волознев Игорь Валентинович : другие произведения.

Фиктивный брак

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Невероятные сюрпризы преподносит порой судьба. И будущий свёкор может оказаться... отцом твоей дочери! А ненавистный когда-то человек - самым дорогим и любимым! А всё дело в фиктивном браке, который провинциальная девушка Татьяна Дёмина двадцать лет назад заключила с москвичом.
  И. Волознев
  
  
  
  Фиктивный брак
  
  
  1
  
  - Почему ты не познакомишь меня с Олегом? Насколько я могу судить по его телефонным звонкам, вы встречаетесь почти год. Мог бы уже к нам зайти.
  - Мама, я как раз собиралась об этом поговорить, - не поднимаясь с кресла, Катя переставила телефонный аппарат с колен на журнальный столик. - Он завтра придёт, можно?
  - Конечно, можно. Он учится в твоём институте?
  - Даже в одной группе. Он отличный парень.
  - В этом я не сомневаюсь. Ну и какие у вас планы?
  Катя помедлила с ответом.
  - Ещё на Новый год он предлагал мне выйти за него замуж... - Она потупилась. - Я, разумеется, не ответила сразу, сказала, что подумаю. Олег хочет жениться. Он и своему отцу сказал об этом. Отец согласен. Теперь Олег хочет познакомиться с тобой.
  Татьяна пристально посмотрела на дочь.
  - Ты о замужестве серьёзно говоришь?
  Катя пожала плечами.
  - А что в этом плохого.
  Мать прошлась по комнате, посмотрела в окно, за которым угасал жаркий летний вечер.
  - Ты хоть подумала, как вы будете совмещать учебу с домашним хозяйством? - Она обернулась к дочери. - А если ещё и ребёнок будет?
  Конечно, как мать, Татьяна была довольна, что у Кати появился жених. Но всё же она считала, что девятнадцать лет - это рановато для брака. Тем более дочь только в прошлом году поступила в институт, а значит, самое трудное в учёбе у неё впереди.
  - Может, есть смысл подождать пару лет? За это время вы лучше узнаете друг друга.
  - Но, мама, вспомни, ты вышла замуж, когда тебе было всего семнадцать!
  - Именно поэтому я и осталась одна, - в голосе Татьяны проскользнуло раздражение. Она не любила, когда ей напоминали о её замужестве.
  Чувствуя на себе испытующий взгляд дочери, она постаралась справиться с внезапной вспышкой досады.
  - Ну, хорошо, хорошо, - Татьяна подошла к креслу, в котором сидела Катя, и присела рядом на подлокотник. - Ты у меня уже взрослая, - она обняла дочь, и та прильнула к ней щекой. - Познакомь меня со своим Олегом.
  - Он хочет, чтобы ты увиделась с его отцом.
  - Это было бы очень кстати. Олег - москвич?
  - Да. И живут они недалеко от нас - на Университетском проспекте.
  - Кто его отец?
  - Он юрист, возглавляет юридическую службу коммерческого банка. Так что - весьма важная персона.
  Татьяна улыбнулась.
  - А мать?
  - Она умерла, когда Олегу не было и двух лет.
  - Его отец с тех пор так и не женился?
  - Нет.
  Татьяна погладила каштановые волосы Кати и заглянула ей в глаза.
  - Ты его, правда, любишь?
  - Мама, если бы ты видела его! В Олега просто невозможно не влюбиться! На него заглядываются все девчонки в институте, а когда он начал встречаться со мной, сокурсницы ревновали бешено. С одной девчонкой, с которой я раньше была в нормальных отношениях, мне пришлось даже поссориться. Вернее, она сама поссорилась со мной из-за Олега.
  Татьяна рассмеялась.
  - Я вижу, ты совсем потеряла голову. В этом, вообще говоря, хорошего мало. Браки, заключенные по пылкой любви, часто кончаются разводом.
  - Мама, опять ты о своём!
  - Я только хочу сказать, что такие дела, как замужество, не делаются с бухты-барахты. И потом, я ещё должна поговорить с отцом Олега и узнать его мнение.
  - Виктор Владимирович согласен. Он чудесный человек, настоящий джентльмен. И выглядит классно, на все сто. Вот сама посмотришь.
  - Ты уже и дома у них побывала?
  - Сколько раз! Олегу безумно нравится, как я готовлю, и Виктору Владимировичу нравится. Но я им сказала, что те же самые блюда мама готовит в тысячу раз вкуснее.
  Татьяна глядела на неё с улыбкой и качала головой.
  - Похоже, твои отношения с Олегом далековато зашли. Мне просто необходимо поговорить с его отцом.
  - А что, если завтра вместе с Олегом придёт и Виктор Владимирович?
  - Прекрасно, пусть приходит.
  Катя спрыгнула с кресла, подбежала к своей сумочке и, порывшись, достала несколько цветных фотографий.
  - Вот, мама, посмотри. Здесь Олег. Это мы снимались неделю назад, после последнего экзамена, когда всей нашей группой ходили гулять.
  С первой фотографии на Татьяну смотрел высокий светловолосый парень с приятным открытым лицом и белозубой улыбкой. Остальные снимки были групповыми. Катя с Олегом были запечатлены на них среди сокурсников, причём всегда рядом, а на одном фото Олег даже обнимал её.
  Татьяна перевернула фотографию и прочитала на обороте: "Катя Дёмина и Олег Максимов, Арбат, 14 июля 1995 года".
  Она невольно вздрогнула.
  - Постой, его фамилия Максимов?
  - Ну да. А что?
  "Его отец - Виктор Владимирович... Максимов? - подумала она и снова вгляделась в изображение Олега, на этот раз внимательнее. - Нет, ни малейшего сходства. Да и что я так разволновалась? Максимов - распространённая фамилия, только в одной Москве сотни людей носят её. Среди них наверняка найдётся не один десяток Викторов Владимировичей..."
  Катя упорхнула в свою комнату, а Татьяна осталась сидеть на подлокотнике.
  Напоминание дочери о её коротком замужестве и эта фамилия - Максимов, - заставили её унестись мыслями в прошлое, в семидесятые годы, в жаркий, пронизанный солнцем июль, когда она семнадцатилетней девчушкой приехала в огромный незнакомый город...
  
  В Москве её ожидали разочарования. Сразу возникла проблема с жильём. У тётки, где она собиралась поселиться, гостили родственники из Запорожья, и комната в коммунальной квартире была набита людьми. Таня сняла номер в гостинице, но через пару дней по протекции тёткиной знакомой переехала в общежитие Текстильного института - четырехэтажное мрачноватого вида здание из красного кирпича, напротив Донского монастыря. Летом студенты разъезжались на каникулы, и в комнатах поселялась - часто на птичьих правах, - всякая разношёрстная публика, в большинстве даже не имевшая отношения к Текстильному институту. Таня стала одним из таких жильцов.
  В комнате, кроме неё, жили ещё две молодые женщины. Таня быстро освоилась в новой обстановке, тем более всё это должно было продолжаться недолго - до августа. В августе запорожцы собирались уехать, и Таня рассчитывала переселиться к тётке. Но до той поры её постигло ещё одно разочарование - посерьёзнее, чем неустроенность с жильём. Таня приехала в Москву поступать в медицинское училище, о котором мечтала чуть ли не с первого класса. Когда в училище у неё не приняли документы, поскольку она была иногородней, девушка вернулась в общежитие вся в слезах и расшвыряла по комнате учебники. Ей казалось, что жизнь кончена, что двери в медицину закрыты навсегда и у неё нет другого выхода, как вернуться в родную Тюмень и устроиться уборщицей или посудомойкой.
  - В твоё училище берут только блатных, - посыпала ей соль на рану Зинаида - толстуха, целыми днями лежавшая на своей кровати в углу.
  Обыкновенно Зинаида просыпалась далеко за полдень и оставалась в постели до позднего вечера. Она лежала с распущенными волосами, неумытая, на нечистой измятой простыне, и при этом постоянно что-нибудь жевала, извлекая из стоявшей рядом тумбочки хлеб, печенье, яблоки, плавленые сырки или куски колбасы. Зинаида лежала, зорко следя своими заплывшими жиром глазками за всеми, кто находился в комнате, и вступала в разговор только для того, чтобы кого-нибудь "подколоть". Окончательно она вставала в десятом часу вечера. Долго причесывалась, одевалась, густо намазывала тушью ресницы и подводила губы, а потом отправлялась на четвёртый этаж, где жили грузчики и шоферы. Возвращалась она от них, когда Таня уже спала, и всегда приносила с собой свёртки с недоеденными остатками застолья, которые запихивала в тумбочку.
  - Без блата никуда не приткнёшься, - говорила она, откусывая от бутерброда. - Всюду блат. Мы даже в этой комнате живём по блату.
  Размазывая по щекам слёзы, Таня уселась на кровать.
  - Хоть бы предупреждали, что требуется московская прописка! Я бы тогда ни за что не поехала в такую даль!
  - Зин, а помнишь, прошлым летом здесь Валерия жила? - сказала другая соседка - Раиса, щуплая двадцатипятилетняя особа, по мнению Тани - весьма опытная, поскольку уже успела сменить несколько работ.
  Она сидела за столом, разложив на нём выкройку из журнала "Работница".
  - Валерия? Помню. Она замуж вышла, - не вставая с кровати, толстуха раскрыла тумбочку и запустила руку в лежавший там свёрток.
  - Это был фиктивный брак, - уточнила Раиса. - Теперь у неё московская прописка и она поступила в институт... Хотя, может, и не поступила, не знаю.
  - Куда ей, дуре, в институт, - Зинаида захрустела печеньем. - Она таблицы умножения толком не знала, а ты говоришь - в институт!
  - Но московскую прописку она получила, это точно.
  Случайный разговор соседок заставил Таню задуматься. Какая-то Валерия получила московскую прописку при помощи фиктивного брака. Вышла замуж ради прописки, видимо заранее обо всём договорившись с будущим "мужем"! Неужели такое возможно?
  Вечером, оставшись с Раисой наедине, она сама завела разговор.
  - Это будет стоить денег, - предупредила Раиса.
  - А много?
  - Как договоришься. Валерия, например, тысячу выложила.
  Таня испуганно всплеснула руками.
  - Но можно и дешевле, - успокоила многоопытная соседка. - Надо найти человека, который согласился бы взяться за это дело и не слишком много заломил. У тебя горит?
  - Документы принимают до пятнадцатого августа.
  - Значит, ещё целых полтора месяца. Если подсуетишься, то успеешь. Там только очередь в ЗАГСе почти месяц надо ждать, а остальное быстро. Вообще делается это элементарно. Вы расписываетесь в ЗАГСе, потом он прописывает тебя к себе, и твоё дело в шляпе. Иди учись где хочешь.
  - А потом мы разводимся?
  - Разумеется. Только развод - дело хлопотное и не такое быстрое. Но тебе ведь нужен штампик в паспорте о прописке, а он и после развода останется. Вот Валерия, например, как сделала. Фиктивный муж прописал её к себе, а она на другой день подала заявление в кооператив. Получила квартиру. "Подмазала", конечно, кого надо. С деньгами всё делается элементарно.
  - Мне-то прописка нужна не из-за квартиры, а чтобы в училище попасть... - вздохнула Таня.
  Они сидели у распахнутого окна, глядя на темнеющий сквер, за которым виднелась облупленная красно-рыжая монастырская стена с колокольней над воротами. В комнате сгущались сумерки. Зинаида вышла в туалет и что-то задерживалась; даже странно было не слышать её постоянного чавканья.
  - Вообще-то, я знаю одного мужичка, который уже провернул такое дело, - сказала Раиса. - Думаю, он согласится. Но ты должна быть готова выложить семь сотен. Это минимум.
  - Семьсот? - протянула Татьяна и задумалась. - Ладно, напишу маме. Она, наверное, вышлет. Ведь она тоже хочет, чтобы я училась на врача!
  - Сейчас позвоню ему. Если согласится, то я тебя с ним сведу. Вы тогда сами обговорите условия.
  Она сходила на первый этаж к телефону и, вернувшись, объявила Тане, что "мужичок" согласен, только это будет стоить восемьсот рублей.
  - Вспотела вся, пока торговалась с ним! Тыщу двести сперва заломил, стервец.
  Решили поехать к нему в понедельник. А накануне поездки, в воскресенье, как всегда по выходным, в общежитии должна была состояться дискотека. К вечеру начала стекаться молодёжь из окрестных домов и общежитий. В ожидании танцев гости слонялись по коридорам или собирались в группы и слушали песни под гитару. Таня прибилась к одной из таких групп. Она стояла у стены, робея в компании незнакомых молодых людей.
  Таня никогда не была слишком высокого мнения о своих внешних данных, но сейчас, насмотревшись на местных красоток в импортных нарядах, она почувствовала себя совершенной дурнушкой. Она вдруг нашла свой рост слишком маленьким, шею - длинной, а носик - до смешного вздёрнутым, почти как у Буратино. Плюс ко всему нелепо закрученные рыжие волосы и самая невзрачная одежда. Разве такая может кого-то всерьёз заинтересовать?
  И поэтому, когда с ней пытались завести разговор, она дичилась и краснела. Ей казалось, что молодые люди заговаривают с ней смеха ради.
  Общий вопль разочарования вызвало известие, что сегодня дискотека отменяется. Кто-то предложил пойти на Ленинские горы смотреть салют. Идею приняли с энтузиазмом и большинство собравшихся вывалило на улицу. Таня от нечего делать увязалась за ними.
  Солнце скрылось, но было ещё светло. На бледном небе - ни облачка. Жара не спадала. В майках и расстегнутых на груди рубашках, тесной толпой двинулись по улице Стасовой. Бренчали гитары, кто-то напевал. Но, когда перебежали Ленинский проспект и углубились в Нескучный сад, все как-то разбрелись и дальше пошли по двое, по трое. Растянулись так, что первые уже спустились к Москва-реке, а последние ещё топтались на тенистых аллеях Нескучного.
  Таня отстала и оказалась в одиночестве. И вдруг неожиданно для себя обнаружила, что рядом идет парень. Тот самый, чей пристальный взгляд она несколько раз ловила на себе ещё в общежитии. Тогда он держался в отдалении, лишь поглядывал на неё. И вот теперь шёл рядом...
  Как-то сам собой завязался разговор. Он что-то сказал, она ответила. Позже Татьяна даже вспомнить не могла, о чём они говорили. Она шла волнуясь, ни разу не посмотрела на своего спутника, видела его только боковым зрением, а когда он сам пытался заглянуть ей в лицо, краснела и ускоряла шаг.
  Они миновали фонтаны, высокую белую ротонду с колоннами и спустились по заросшему деревьями склону на набережную. Как всегда в погожий воскресный вечер, здесь было полно гуляющих. Таня и её спутник направились в сторону Ленинских гор.
  - Да, совсем забыл. Мы ведь ещё не познакомились. Виктор.
  - А я Татьяна.
  - Отлично. Ты никуда не торопишься?
  Она улыбнулась, пожала плечами.
  - Вроде нет.
  - В таком случае, у нас целый вечер впереди. В десять должен начаться салют, ведь сегодня какой-то праздник... Кажется, День бронетанковых войск. Или артиллерии... Летом каждое воскресенье что-нибудь празднуют. - Он рассмеялся, взглянул на часы. - До салюта ещё полчаса.
  Таня не знала, о чём говорить. Смущала и культурная, правильная речь Виктора, и его одежда - на её взгляд, очень модная и дорогая. На нём были белая майка с английской надписью и джинсы, которые в её родной Тюмени ценились на вес золота. Хотя до сих пор она не рассмотрела его как следует, но уже знала, что он недурён собой. Лицо и открытые до плеч руки были покрыты ровным матовым загаром, пряди чёрных волос закрывали лоб и уши. Когда он как бы невзначай касался её руки, у Тани перехватывало дыхание и путались мысли.
  Виктору, по-видимому, постоянно приходилось напрягать мозги, чтобы поддерживать беседу. Когда другие темы были исчерпаны, молодой человек заговорил о себе. Оказалось, что он учится на последнем курсе юрфака МГУ, а в текстильное общежитие попал случайно - знакомые привели на дискотеку.
  Таня ответила, что она в этом общежитии живёт, правда, временно. А в Москву приехала из Тюмени, чтобы поступить в медицинское училище.
  - Разве в Тюмени нет медицинского училища? - поинтересовался он.
  - Есть. Но там учат только на медсестёр, а это не то.
  Они прошли под пролётами Андреевского моста, по которому с грохотом полз бесконечный состав с цистернами. На мосту, на той его стороне, что была обращена к Университету, толпился народ. Все ждали салюта.
  Таню вдруг охватило чувство досады, зависти, даже злости. Ей показалось несправедливым, что кто-то, родившись в Москве, может учиться в престижном училище, а она должна маяться, искать фиктивного мужа, деньги платить... Как всё это глупо и противно!
  В каком-то безотчётном порыве она заговорила об этом. Ну и пусть знает. В конце концов, они незнакомые люди, встретились случайно и через час расстанутся навсегда. Ей захотелось излить всё, что накопилось на душе.
  Они шли по набережной. Виктор слушал молча. Казалось, он спокойно относится к её исповеди. Внизу под парапетом плескалась река, далеко впереди тускло серела на фоне бледно-лилового неба высотка МГУ, увенчивая собой вздыбившийся вал Ленинских гор. Дорога пошла под уклон, чугунные перила сменились гранитными плитами, и вскоре Таня с Виктором оказались на пляже. Несмотря на поздний час, народу здесь было полно. Люди в плавках и купальниках сидели или прохаживались по нагретому граниту; некоторые ныряли со скользких ступеней, уходящих в воду.
  - Но это же идиотизм! - почти выкрикнула Таня, сжав кулачки. - Почему меня не могут принять в училище? Им-то какое дело, где я буду жить? - В уголках её глаз выступили слезы.
  - Ты так сильно хочешь попасть туда? - спросил Виктор.
  - Я ещё с первого класса знала, что буду, как и моя мама, врачом. И уже всё рассчитала - как после восьмого класса поступлю в училище, потом в медицинский институт...
  - Ты закончила восемь классов? Значит, тебе шестнадцать?
  - В прошлом месяце исполнилось семнадцать. Так что, в принципе, уже могу выйти замуж... Придётся, как видно, платить деньги за эту дурацкую прописку!
  - Не понимаю.
  - Выхожу за москвича, чтобы потом сразу развестись. Это называется "фиктивный брак". Никогда не слышал?
  - Вообще-то, слышал...
  Пляж остался позади, приблизилась громада метромоста и закрыла собой добрую половину неба. За стеклянными окнами метро показалась голубая вереница вагонов, въезжавшая на станцию "Ленинские горы".
  Таня упрямо твердила, что она всё-таки поступит в училище, что у неё уже есть человек, который за восемьсот рублей устроит ей московскую прописку.
  Виктор шёл слева, а она всё время старалась смотреть направо. Она не видела его лица, но ей почему-то казалось, что он усмехается, и это её бесило.
  Они вошли под сумрачные пролёты метромоста. В эту минуту со стороны МГУ раздался громкий сухой треск. Молодые люди прибавили шаг. Выйдя из-под пролёта, они увидели в небе три огромных светящихся букета - красный, жёлтый и зелёный, - состоящих из множества огоньков. Взлетев вверх, букеты медленно опадали. Огоньки летели вниз, оставляя за собой дымные полосы. Таня с Виктором остановились. Начался салют. Все находившиеся на набережной смотрели в сторону Университетской площади, откуда взлетали огни и доносился грохот. Каждый залп сопровождался громким "ура" с набережной и с моста, кричали даже с проплывавшего речного трамвайчика.
  Виктор привалился к парапету.
  - Восемьсот рублей за фиктивный брак? - Теперь Таня явственно слышала в его голосе усмешку. - Не слабо.
  Она смотрела на распускавшиеся в небе цветные букеты и с замиранием чувствовала на себе пристальный взгляд своего спутника.
  - И ты заплатишь?
  - Заплачу, - сказала она упрямо, смахнув со щеки предательскую слезу.
  Таня начинала жалеть, что всё ему рассказала. Не хватало ещё, чтобы он смеялся над ней!
  - Ты всё равно не поймёшь, - добавила она с прорвавшейся в голосе злостью. - Откуда тебе. Ну, ладно, я пошла, будь здоров.
  - Погоди, - Виктор оттолкнулся от перил.
  Держа руки в карманах, он встал перед ней, загородив дорогу.
  - Какой смысл отдавать восемьсот рублей, когда это можно сделать бесплатно.
  - Бесплатно и прыщ не вскочит, - брякнула она услышанную от Зинаиды фразу.
  - Это уж точно, - засмеялся Виктор и подошёл ближе, оглядывая её с ног до головы, словно видел впервые.
  У Тани по спине пробежал холодок. Она вся напряглась, но осталась стоять на месте.
  - Фиктивный брак ты можешь заключить и со мной. Какая тебе разница.
  Его шоколадные глаза смотрели, казалось, прямо ей в душу и всё там переворачивали. Едва взглянув на него, она снова потупилась.
  - А сам-то ты что будешь иметь от этого?
  - Как - что? - Он подошёл почти вплотную. Положил руку ей на талию.
  У Тани захватило дух.
  - Не понимаю, - с усилием выговорила она, хотя всё прекрасно поняла.
  - Я до сентября буду в Москве, - сказал он. - Свободного времени полно, вот и займусь твоей пропиской.
  - Ты сказал, что можно бесплатно...
  - Ну, в том смысле, что мне не деньги нужны от тебя.
  Он притянул её к себе. Таня ощутила его напрягшуюся плоть, прижимавшуюся к её животу, и её бросило в жар. Она с трудом могла соображать. Глаза её были устремлены на огни салюта, но она не видела их. Все её чувства сосредоточились на новых, странных и жутких ощущениях.
  - Ещё не поняла?
  - Нет.
  - Не притворяйся, - его губы оказались в головокружительной близости от её рта. - Я прошу только одну ночь, - добавил он шёпотом. - Одну. Больше ничего.
  Она молчала. В странно опустевшей голове эхом отдавались разрывы салюта.
  Виктор отпустил её, достал из заднего кармана маленькую записную книжку с шариковой ручкой и написал несколько цифр. Вырвал листок и сунул в Танину ладонь.
  - Всё будет нормально, не бойся. Получишь московскую прописку и сэкономишь восемьсот рублей.
  Упоминание о деньгах привело Таню в чувство. Она задохнулась от гнева. "Самодовольный нахал! - мысленно закричала она. - Чего захотел!"
  - Ладно, подумаем, - дрожащим голосом сказала она и положила листок в кармашек платья.
  - Что тут думать. Всего за одну ночь получишь восемь сотен и прописку в придачу.
  Она повернулась и быстро, почти бегом, пошла назад, к Нескучному.
  - Телефончик не потеряй, - крикнул он ей вслед.
  Таня шла, стараясь унять дрожь. Тысячи бессвязных мыслей проносились в голове. В какие-то моменты ей начинало казаться, что вариант, предложенный Виктором, не так уж и плох, и она замирала от предчувствия чего-то необыкновенного, что должно было прийти вместе с первой интимной близостью. Но уже через минуту она кляла себя за то, что распустила язык перед посторонним человеком, к тому же нахалом и мерзавцем, у которого на уме одни только гнусности. Она готова была провалиться сквозь землю от стыда.
  
  Анатолий Евгеньевич, будущий фиктивный муж, жил в коммуналке на Сухаревском бульваре. Когда Таня с Раисой в сопровождении его соседки вошли к нему комнату, он сидел за заставленным грязной посудой столом и чистил воблу. На вид ему было лет тридцать пять. Тане он сразу не понравился. Какой-то дряблый, белесый, небритый, с выпирающим животом. Пухлые щёки придавали ему сходство с хомяком. Одет он был по-домашнему - в майку и разорванные на коленях тренировочные штаны.
  С первого же взгляда стало ясно, что он нетрезв. Соседка набросилась на него с криком, требуя, чтобы он сейчас же пошёл и вытер за собой лужу в туалете. Анатолий Евгеньевич стал гнать её из комнаты. После ожесточённой перепалки женщина вышла, громко хлопнув дверью, а хозяин, чертыхаясь, нетвёрдой походкой вернулся к столу.
  Услышав от Раисы про восемьсот рублей, он вытаращил на неё глаза и заявил, что договаривались на полторы "штуки". И это, по его словам, недорого, с Валерии он "слупил" целых две!
  Их с Раисой последующий разговор больше походил на торг. Таня молчала, растерянно разглядывая хозяина и обстановку комнаты - батарею пустых бутылок у стены, окно, завешенное порыжевшими от солнца газетами, ветхие клочья обоев. Нет, не нравилось ей здесь, а особенно не нравился фиктивный муж. Но, похоже, выбора не было. Если она хочет успеть до пятнадцатого августа, то надо довольствоваться тем, что есть. Тем более он всё-таки согласился на восемьсот рублей.
  В тот же день Таня позвонила в Тюмень. Мать вначале была против задуманной дочерью авантюры, но Тане удалось привлечь на свою сторону московскую тётку, и они совместными усилиями убедили её, что хуже от этого замужества не будет, зато появится шанс попасть в заветное училище. Кончилось тем, что мать согласилась выслать деньги, наказав тётке взять это дело под свой контроль.
  Таня сразу помчалась к "жениху". Необходимо было убедить его завтра же утром, не откладывая, подать заявление в ЗАГС. Время было дорого.
  Пропустив Таню в комнату, Анатолий Евгеньевич выглянул в коридор и, убедившись, что никого там нет, запер дверь на щеколду. Потом почему-то выключил единственную лампу под потолком. Комната потонула в сумерках.
  - Присаживайтесь, мадам, - сказал он, подмигивая и кивая на кровать, служившую, по-видимому, также и диваном.
  Она присела на краешек. Он плюхнулся рядом, обхватил её рукой и притянул к себе.
  - Чай-кофе, или чего покрепче не желаете?
  Таня отодвинулась.
  - Ты чего, дурёха? - зашептал он, дыша на неё перегаром. - У нас с тобой серьёзное дело.
  - Но это не значит, что вы можете меня лапать.
  Он хмыкнул, снова придвинулся.
  - Дурочка неопытная, слушай, что я тебе скажу. Бабы, которые вступают в фиктивный брак, должны переспать со своим мужем, хоть бы и фиктивным! Так заведено, пойми. Без этого фиктивные браки не делаются.
  - Почему не делаются?
  - Брак вещь серьёзная, а за серьёзные вещи женщины всегда платят натурой, - и он прижал её к себе обеими руками.
  - Не надо за меня хвататься, Анатолий Евгеньевич, - она отстранялась.
  - Пойми, я с тебя беру восемь сотен. Всего-навсего. Где ты другого такого дурака найдёшь, который за какие-то паршивые восемьсот рэ займётся этой волокитой? - Он принялся по-хозяйски расстёгивать на ней блузку. - Я прописывал бабу с Кавказа, так она мне три "штуки" выложила и спала со мной, сколько я хотел, коньяком поила, а потом ещё других баб привела, они тоже со мной спали...
  Он задрал на ней майку, оголив грудь.
  От страха и отвращения желудок у Тани сжался в комок.
  - Не надо, пустите... - Она стала вырываться, но он опрокинул её навзничь и липкой, пахнущей селёдкой ладонью зажал рот. Таня задохнулась от подступившей к горлу тошноты, замолотила кулачками по его голове и плечам.
  - Аванс всегда беру натурой, - хрипел "жених", отводя от себя её руки.
  Он навалился на неё, его рот накрыл её губы...
  И тут Таню вырвало. "Жених" замер от неожиданности. Она выскользнула из-под него и спрыгнула с кровати.
  - Стой, дура! Мы только начали!
  Но она уже была у двери. Одним ударом выбила щеколду и выскочила в коридор.
  
  В общежитие Татьяна вернулась бледная, с покрасневшими глазами. Никому ничего не сказав, не выпив даже предложенный Зинаидой чай, сразу нырнула под одеяло. В ту ночь она дала себе слово, что ни минуты больше не останется в Москве, завтра же соберёт вещи и уедет.
  Но весь следующий день она провела в постели. Придя в себя после вчерашнего, девушка уже спокойнее обдумала ситуацию. "Неужели алкаш прав, и заключение фиктивного брака требует ещё и близости, как в настоящем браке? - рассуждала Таня. - А может, и правда без этого нельзя? Главное, что посоветоваться не с кем..." Раисе с Зинаидой она не решалась рассказать о домогательствах "жениха", зная, что те отнесутся к этому спокойно. Они каждый вечер ходят к мужчинам, для них это обычное дело. Но Таня смириться не могла. Всё в её душе восставало против связи с мерзким жирным типом.
  К вечеру она решилась. "Я ничего не добьюсь в жизни, если буду такой недотрогой, - твёрдо сказала она себе. - Надо использовать любой, даже самый маленький шанс, чтобы выбиться в люди!" Но, конечно, к алкашу она шагу больше не сделает. Её мутило от одной только мысли о нём.
  Глотая невольные слёзы, она вошла в телефонную будку. Расправила бумажку с номером, сняла трубку и несколько раз повернула диск...
  Она сразу узнала голос Виктора.
  В ответ на его многократное "алло" Таня лишь тяжело дышала. Наверное, он догадался, кто это, потому что тоже умолк.
  - Это Виктор? - наконец сказала она, и голос её предательски дрогнул.
  Церемонию бракосочетания Татьяна почти не помнила. В памяти сохранился только ярко освещённый зал с люстрами, ковровая дорожка, по которой они с Виктором подошли к столу, и пожилая женщина в строгом тёмно-синем костюме, которая сделала записи в книге регистрации браков. Со стороны Тани свидетелями были тётка и Раиса. Тётке её фиктивный муж понравился. Она почему-то сразу распознала в нём "честного человека" и в разговоре с Раисой высказала убеждение, что брак не фиктивный, а самый настоящий.
  Ещё Татьяне запомнился паспорт Виктора. Она листала его в тот день, когда они ходили относить заявление в ЗАГС. Оказалось, что в свои двадцать три года он успел жениться, произвести на свет ребёнка и развестись. Конечно, это было не её дело, но она всё же поинтересовалась, как это он так быстро разочаровался в жене.
  - Она была шлюхой, - коротко ответил Виктор.
  Таню поразила горечь, проскользнувшая в его голосе.
  - Ну что, полюбовалась на мои штампы? - буркнул он, отбирая у неё паспорт. - Скоро и в твоём будут такие же.
  И вот наступил вечер, когда Виктор явился в общежитие. Завтра он должен был прописать Таню на своей жилплощади, но прежде намеревался получить "должок".
  В комнате, кроме Тани, была ещё Зинаида, так что принесённую им бутылку вина распили "на троих".
  Стараясь не показывать, что она взволнована и безумно боится, Таня вела себя развязно, часто и беспричинно хохотала.
  - Ладно, пойдём, - сказал, наконец, Виктор. - На четвёртом этаже есть свободная комната. Я договорился с мужиками, она всю ночь будет наша.
  Зинаида сипло хохотнула.
  - Первая брачная ночь? - Она вылила себе в стакан всё, что оставалось в бутылке, и залпом выпила.
  Виктор взял Таню за руку.
  - Идём, чего время терять. Тебе нужна прописка или нет?
  С Тани мгновенно слетел весь её апломб. Дыхание перехватило.
  - Не забудь потом подмыться! - крикнула толстуха, когда Виктор вёл Таню к двери.
  В комнате, куда он почти втащил цепенеющую от страха девушку, оказались вывернутыми все лампы. Пришлось довольствоваться светом уличного фонаря, сочившимся из окна.
  В сумерках тускло блестели металлические спинки четырёх кроватей с одними только матрацами. Ещё был стол у окна, накрытый газетой, на которой чернела шелуха от семечек и стоял пустой стакан, отбрасывавший длинную тень.
  Пропустив Таню в комнату, Виктор запер дверь на задвижку.
  - Выбирай любую, - он кивнул на кровати.
  - Чего ты распоряжаешься, - сквозь зубы пробурчала Таня. - А, может, я не захочу? Может, я вообще тебя знать не желаю?
  Не обращая внимания на её лепет, он подвёл её к ближайшей кровати.
  Она уселась. Он сел рядом.
  - Ну и долго мы будем так сидеть? - спросил он после молчания.
  - Долго, - ответила она упрямо.
  - Может, тебе помочь раздеться?
  - Ещё чего.
  Она сидела, подавляя дрожь, и тупо смотрела на окно. В голове вертелась только одна мысль: "Что я буду делать, если он сейчас станет меня раздевать?" По спине бегали мурашки, пальцы дрожали.
  - Ты что-то разволновалась, - заметил он, беря её за руку. - Зря, это обычное дело. Всё будет нормально, ещё удовольствие получишь.
  И он начал целовать её пальцы. Тане это почему-то понравилось. Руку она не отвела. Он быстро расстегнул пуговицы на её блузке. Обнаженные Танины плечи забелели в ночном свете. Она с безвольным содроганием почувствовала, как ослабли застёжки бюстгальтера.
  - Может, не надо?
  Ничего другого, кроме этой глупой просьбы, ей просто не пришло в голову. Наверное, в эти минуты она выглядела круглой дурой, потому что Виктор вдруг засмеялся.
  - Я всё сделаю нежно, будешь довольна. Потом попросишь ещё, вот увидишь!
  Он опрокинул её навзничь. У Тани помутилось в голове, когда она осталась в одних трусах. На лбу выступили капельки пота. Она лежала зажмурившись, чтобы не видеть, как он рассматривает её.
  Почувствовав прикосновение его тела, Таня отодвинулась в сторону. Она бы свалилась на пол, если бы его руки не вернули её на середину кровати. Дыхание Виктора участилось, движения стали нетерпеливее, грубее. Таня не раскрывала глаз. Нервы её напряглись, она перестала дышать.
  Он резко раздвинул её ноги, навалился и начал тискать плечи, бёдра, живот. Она снова подалась в сторону, пытаясь уйти от чего-то горячего и упругого, которое медленно проталкивалось в неё. Виктор обхватил её крепче, не давая уползти, и вдруг резко подался вперёд. Таню пронзила острая боль. Она дёрнулась и испустила стон.
  - Не надо... - выдавила Таня. - Нет... Ну, пожалуйста...
  Виктор молчал, сопя.
  Наконец он перевёл дыхание, отвалился в сторону и растянулся рядом.
  - Больно только в первый раз. Потом будет нормально.
  - Второго раза не будет, не надейся, - она дотянулась до своей юбки, в кармане которой лежал платок.
  Когда она вытерла глаза, Виктор коснулся пальцами её щеки и смахнул оставшуюся слезинку.
  Она треснула его по руке.
  - Кретин! Не наиздевался надо мной?
  - Я только погладил.
  - Нельзя!
  С минуту она молча и ожесточённо боролась с его рукой, пытавшейся обнять её, потом соскочила с кровати, сгребла в охапку одежду, подобрала с пола туфли и бросилась к двери.
  - Завтра жду тебя у себя, пойдём прописываться! - крикнул он.
  На её счастье, коридор был безлюден. Голая, она добежала до душевой, швырнула одежду на табурет и заперлась. Боль всё ещё свербила. Она провела ладонью по внутренней стороне бёдер, подняла пальцы на свет и с минуту пристально рассматривала. Пальцы были вымазаны кровью и ещё чем-то белым и липким.
  Внезапно к горлу подступил ком, и её всю словно вывернуло наизнанку. У Тани даже не было сил дотянуться до крана, чтобы включить воду...
  
  
  2
  
  Двадцать лет прошло с той ночи, а Татьяне казалось, что это было вчера. Виктор тем же летом исчез с её жизненного горизонта; он уехал из Москвы. Гордость не позволяла интересоваться им, да и ненависть её была настолько сильной, что, встреть она его тогда, не удержалась бы, чтобы не вцепиться ногтями ему в лицо.
  Душевная рана заживала медленно. Сейчас, когда прошло столько лет, она воспринимала тот случай хотя и с горечью, но уже гораздо спокойнее. Виктор для неё навсегда остался самолюбивым подлецом, из-за которого Татьяна надолго утратила интерес к мужчинам. Они у неё, конечно, были, но позже, гораздо позже...
  Сейчас она кандидат медицинских наук, заместитель заведующего кафедрой. Ей уже тридцать шесть, но выглядит она, по утверждению знакомых, гораздо моложе.
  Татьяна оглядела себя в зеркале. Отражение вполне удовлетворило её. Коротко подстриженные рыжие волосы без намёка на седину, огромные, обрамленные тёмными пушистыми ресницами изумрудные глаза, маленький нос, чувственный рот, гладкая, чистая, белоснежная кожа, которой могли позавидовать красавицы с обложек модных журналов. Всё это вместе взятое придавало ей вид симпатичной молоденькой девушки. В свои тридцать шесть Татьяна забывала, что она уже достаточно зрелая женщина, имеющая девятнадцатилетнюю дочь. Катю рядом с ней можно было принять за младшую сестру.
  - Мама, ты помнишь, что сегодня должен прийти Олег? Может быть, даже с Виктором Владимировичем?
  Татьяна час назад пришла с работы и теперь отдыхала в любимом мягком кресле, просматривая бумаги, которые взяла с собой из института. Услышав имя и отчество, она почти машинально переспросила:
  - Максимовым?
  - Ну да.
  Татьяна постаралась отогнать от себя неприятные ассоциации, вызванные знакомой фамилией. Отложила бумаги, встала. К приходу Катиного жениха надо переодеться. Не исключён вариант, что вместе с ним появится его отец. Надо произвести на них хорошее впечатление, поскольку Катя, по всем признакам, всерьёз увлеклась этим Олегом.
  Она порылась в шкафу и вытащила своё выходное чёрное платье. Оно было прекрасно сшито и очень ей шло. Но, подумав немного, повесила его на место. Слишком официальное. Она надевала его на заседания учёного совета, а в последний раз была в нём на похоронах. Да и Катя знала, что, если она надевает это платье, значит, матери предстоит какое-то торжественное мероприятие или деловая встреча. А так чопорно вырядиться перед мальчишкой - это же смешно!
  Татьяна перебрала ещё несколько туалетов. Нет, всё не то. И вдруг, с самого края, отодвинув шубу, увидела голубое платье, привезённое в прошлом году из Англии, куда она ездила на научную конференцию. Купила его на распродаже, прельстившись очень низкой ценой, и с тех пор ни разу не представился случай его надеть. Подойдя к зеркалу, Татьяна прикинула платье на себя и буквально обомлела. Оно показалось ей шедевром и удивительно ей шло.
  Уже много лет Татьяна не позволяла себе коротких юбок, и теперь, поворачиваясь перед зеркалом, поняла, что совершала глупость. Нечего скрывать такие стройные ноги. Платье облегало тело, придавая фигуре утонченную сексуальность, прекрасно оттеняя ярко-рыжий цвет волос.
  - Мамочка, ты потрясающе выглядишь! - воскликнула Катя, появившись в комнате. - Хорошо, если б пришел Виктор Владимирович. Ты должна произвести на него впечатление. Уверена, что и тебе он понравится!
  Татьяна посмотрела на дочь с нарочитой строгостью.
  - Только не подумай, что это ради твоего парня. Я давно уже хотела надеть это платье, просто не представлялся случай. Мне оно кажется несколько легкомысленным, поэтому как раз подойдёт, чтобы встретить твоего жениха.
  - Легкомысленным! Что ты! Да в нём ты выглядишь на десять лет моложе. Олег, если не будет знать, что ты моя мать, наверняка примет тебя за сестру или подругу... - Катя обошла мать, любуясь её платьем. - Я отвезу его знакомой портнихе, пусть сошьет точно такое же, но поменьше размером...
  В квартиру позвонили.
  - Это Олег! Сейчас открою!
  Татьяна посмотрела вслед убегающей дочери. Её всегда поражало, как это ей удалось произвести на свет такое прелестное создание. Миниатюрная Катенька так и светилась красотой. Изумительная белая кожа, сверкающий водопад тёмно-каштановых волос до самого пояса, огромные карие глазищи. Ей шла любая одежда, даже эта новомодная бесформенная хламида наподобие пончо, которая была на ней. На любой другой девушке этот кусок ткани, да ещё в сочетании с туфлями без каблуков, скорее напоминающими тапочки, выглядел бы неряшливо, но только не на Кате. Во всех нарядах она была грациозна и очаровательна.
  В прихожую вошёл высокий, атлетически сложенный молодой человек лет двадцати с небольшим, в тёмных брюках и светлой рубашке. В руке он держал букет роз.
  - Мама, познакомься, это Олег.
  Татьяна слегка поклонилась и, принимая цветы, поблагодарила. Катин жених смущённо улыбался. Татьяна отметила про себя, что он следит за своей внешностью: белокурые волосы были подстрижены и тщательно уложены.
  - А где папа? - спросила у него Катя. - Он ведь обещал приехать.
  - Вы знаете, - обращаясь к Татьяне и явно волнуясь, заговорил молодой человек. - Мы с отцом решили пригласить вас сегодня в ресторан. Столик уже заказан. - Олег бросил взгляд на часы. - Отец будет там с минуты на минуту... Поедемте!
  - Как? Сразу так уж и в ресторан? - растерялась Татьяна.
  - Мама! А что? - Дочь схватила её за руку. - Это отличная идея! Надо же отметить наше знакомство!
  Татьяна с минуту молча глядела то на Олега, то на дочь.
  - Я побежала переодеваться! - Катя чмокнула её в щеку и упорхнула в свою комнату.
  Татьяна осталась с Олегом в прихожей.
  - Что же мы тут стоим, проходите в комнату, - она ввела гостя в гостиную и показала на диван. - Присаживайтесь. Согласитесь, для меня, как для матери, всё это довольно неожиданно... Только познакомились - и сразу в ресторан.
  - Но мы с Катей уже давно знаем друг друга. Да и папу Катя знает очень хорошо.
  - Она бывала у вас дома?
  - Много раз! Она разве не говорила вам?
  - Что-то такое говорила. Но у нас ещё не было обстоятельного разговора на эту тему.
  Олег улыбнулся.
  - Мы с Катей любим друг друга. Я-то, по крайней мере, очень люблю.
  - Любовь - это удел молодости, но брак - вещь серьёзная. Элементарный житейский опыт учит, что одной любовью здесь не обойтись.
  С лица Олега не сходила смущённая улыбка.
  - Ну, мне кажется, у нас всё в порядке. Катя - отличная хозяйка, мне нравится, как она готовит...
  - Скажите, а чем вы занимались до поступления в институт?
  - Служил в армии. А потом немного успел в банке поработать.
  - Насколько я знаю, вам и Кате учиться ещё три года...
  - Ну да.
  - Семья и учёба - эти вещи совмещаются с большим трудом, и чаще всего бывает так, что чем-то одним приходится жертвовать, - сказала Татьяна. - А нередко случается, что и учёба идёт коту под хвост, и семья распадается. Студенческие браки, особенно на первых курсах, недолговечны, можете мне поверить. Я десять лет проработала в институте.
  Олег вежливо кивнул.
  - Я всё же думаю, что у нас с Катей не тот случай.
  Татьяна улыбнулась. Олег ей нравился. Он выглядел рассудительным молодым человеком, хорошо знающим, как нужно устраивать жизнь. Для Кати он был бы, наверное, неплохим мужем.
  Тщательно и придирчиво рассмотрев Олега, Татьяна убедилась, что в его внешности нет ничего общего с тем человеком, который двадцать лет назад так трагично встретился ей на жизненном пути. Хотя по возрасту Олег, конечно, мог быть сыном Виктора от первой жены. Однако Татьяна точно помнила, что Виктор развёлся, она сама видела в его паспорте соответствующую отметку. А у Олега, по словам Кати, мать умерла. Значит, его отец - не разведённый, а вдовец.
  Это умозаключение окончательно успокоило Татьяну. Ещё раз поблагодарив Олега за цветы, она достала из серванта вазу.
  В гостиную впорхнула Катя в оранжевой юбке с разрезом и такого же цвета блузке.
  - Мама, я уже готова! Едемте! Наконец-то ты познакомишься с Виктором Владимировичем!
  - Я на машине, - сказал Олег, - так что докатим быстро.
  - Это отцовская машина, - уточнила Катя. - У Олега есть доверенность. Он отлично водит, с ним совсем не страшно ездить. Только гаишники всё время донимают...
  Бросив последний оценивающий взгляд на своё отражение в зеркале, Татьяна решила не переодеваться. В этом платье не стыдно показаться даже в "Метрополе". Она только завершила туалет ниткой янтарных бус, прекрасно гармонировавших с волосами, и быстро нанесла на лицо необходимый минимум косметики.
  Внизу, у подъезда, Олег уже раскрыл двери тёмно-синей "Ауди". Катя устроилась впереди рядом с ним. Татьяна села сзади.
  - Мы опаздываем на целых пятнадцать минут, - сказал Олег, посмотрев на часы. - Отец нас, наверное, заждался.
  - Да он и сам может опоздать, - предположила Катя.
  - Нет, он у меня как хронометр. Если сказал, что будет в половине восьмого, значит, будет в половине восьмого и ни секундой позже!
  Машина выехала из арки и покатила к Октябрьской площади. Проехав подземным туннелем, она несколько раз повернула и помчалась по Ленинскому проспекту. В лобовые стёкла яростно било вечернее солнце. Москва буквально плавилась от жары, которая не спала и к вечеру. Над витринами магазинов висели тенты; всюду торговали водой и мороженым.
  - В какой ресторан мы едем? - поинтересовалась Татьяна.
  - В "Гавану", - откликнулась Катя. - Мы с Олегом уже там были.
  - Отличный ресторан, - сказал Олег.
  Татьяна с усмешкой покачала головой.
  - В мои годы студенты-второкурсники по ресторанам не ходили, хотя цены были гораздо ниже нынешних.
  - Мама, но ты же знаешь, - обернулась к ней Катя. - Мы с Олегом заработали на акциях "МММ"...
  - Да, мы очень вовремя их сбросили, - подхватил Олег, мельком взглянув на Татьяну в верхнее зеркало. - Протяни мы с ними ещё пару дней - и остались бы с носом!
  - И всё равно, эти походы по ресторанам могут перерасти в привычку.
  - Отец тоже не любит рестораны, - сказал Олег. - Сказать по правде, это я уговорил его. Он хотел встретиться с вами у нас дома или приехать к вам...
  У "Гаваны" Олег припарковался на платной стоянке. Они все втроём направились к ресторану. Глядя на Олега с Катей со стороны, Татьяна не могла не признать, что из них действительно получилась бы великолепная пара. Прелестная хрупкая красавица и белокурый атлет, похожий на античного бога. В манерах молодого человека сквозило благородство, в движениях чувствовалась природная грация.
  Олег придержал перед Татьяной дверь, пропуская её вперед.
  В ресторане было многолюдно. Кондиционеры и громадные вентиляторы под потолком создавали приятную прохладу. Зал попеременно озарялся красными, зелёными, синими и жёлтыми огнями, которые загорались позади небольшого джаз-оркестра. Музыканты старались вовсю, гремела музыка, на площадке перед оркестром танцевало с десяток пар.
  Олег перекинулся несколькими фразами с метрдотелем. Тот показал рукой куда-то направо. Вытянув шею, Олег поглядел в указанном направлении и тотчас обернулся к Татьяне.
  - Папа уже здесь! Идёмте!
  Они двинулись между столиками. Олег и Катя шли впереди. Татьяна подошла, когда молодые уже рассаживались. За столом, спиной к ней, сидел мужчина в галстуке и белой рубашке с короткими рукавами. Рядом с ним лежал букет цветов. Видимо, узнав от молодых людей, что с ними Катина мать, он взял букет и, вставая, обернулся.
  Татьяна остановилась, подавляя невольный крик, готовый сорваться с губ. Сердце её сжалось в комок и провалилось куда-то в желудок, а по спине прокатилась волна холодной дрожи.
  На неё смотрели знакомые шоколадные глаза, блестевшие на узком, покрытом матовым загаром лице.
  
  
  3
  
  Без сомнения, он её тоже узнал. Он на миг замер, глаза его расширились.
  Татьяна машинально взяла протянутый им букет. Олег выдвинул стул, приглашая её сесть. На ватных ногах Татьяна сделала шаг и села, держа букет в дрожащих руках. Катя взяла у неё цветы и положила их на свободный край стола.
  - Мама, познакомься. Это Виктор Владимирович.
  Он безмолвно смотрел на неё.
  - Татьяна Сергеевна, - прошептала она, справившись с волнением, и несколько торопливо, едва не опрокинув бокал, пожала его руку.
  Она ни о чём не могла связно подумать. Сердце её стучало как паровой молот.
  Заметив смущение родителей, инициативу взяли на себя молодые люди.
  - Давайте закажем телячий эскалоп с овощным рагу, - предложил Олег. - Он нам очень понравился в прошлый раз, когда мы здесь были.
  - И шампанского, - добавила Катя.
  - Шампанское уже заказано. Но папа у нас предпочитает белое вино.
  - Сначала выпьем шампанского. Ведь у нас сегодня вроде помолвки. А на помолвке полагается пить шампанское.
  Олег рассмеялся.
  - Тогда будем пить шампанское!
  Катя взглянула на мать.
  - Вообще-то, мы наметили свадьбу на октябрь...
  Татьяна вздрогнула. Как ни была она поражена воскрешением былого кошмара, слова дочери мгновенно вернули её к действительности.
  - Что? Свадьба в октябре? - Она посмотрела на Виктора, потом на Олега, и остановила взгляд на дочери. - Но осталось всего... три месяца! Катенька, дочка, ты, случайно... - последние слова она уже шептала, наклонившись к ней, - не беременна? - Она подумала, что будет ужасно, если дочь повторит её судьбу.
  По выражению лица матери Катя сообразила, что тут уже не до шуток, и приняла серьёзный вид.
  - Успокойся, мамочка, со мной всё в порядке. У нас будет ребёнок только тогда, когда я сама этого захочу, и не раньше. А пожениться мы собираемся не по этой причине, а потому...
  - Что всегда хотим быть вместе! - закончил за неё Олег, кладя руку девушке на плечо.
  - Ну, это ещё не причина для такого ответственного шага, как женитьба, - возразила Татьяна. - Вряд ли вы ещё способны глубоко разобраться в своих чувствах. Вы слишком молоды для этого.
  И она посмотрела на Виктора. Что бы ни было между ними двадцать лет назад, в настоящую минуту он был отцом Олега и вместе с ней должен был повлиять на решение молодых.
  Олег беспечно отпил из бокала.
  - Кстати, когда папа женился, он был ещё моложе меня.
  Виктор негромко кашлянул и ослабил галстук под подбородком, словно ему не хватало воздуха. Татьяна заметила, как легкая краска залила его лицо.
  - Это ни о чём не говорит, - быстро возразила она.
  Затянувшееся молчание Виктора показалось ей странным. Неужели ему вообще нечего сказать о таком важном вопросе, как женитьба сына?
  - Мой брак оказался неудачным, - выдавил, наконец, он с усилием.
  - Вот видите! - Татьяна осуждающе посмотрела на Олега. - Ранние браки практически всегда оказываются неудачными. Тем более вы оба ещё только на втором курсе. А на третьем и четвёртом учиться в тысячу раз труднее!
  - Ну и что? - воскликнула Катя. - Мне, например, замужество абсолютно не помешает. Сейчас, мамочка, можно легко совмещать карьеру и замужество! - С этими словами она лучезарно улыбнулась своему жениху.
  Татьяна беспокойно посмотрела на Виктора. Почему он не участвует в разговоре?
  - Крайне легкомысленная точка зрения, - сказала она. - Я, конечно, не сомневаюсь, что вы испытываете друг к другу известное чувство, но надо же понимать, что супружеская жизнь - это не только...
  Подошёл официант с заказанным ужином и Татьяна оборвала себя на полуслове. Когда он удалился, она хотела было продолжить свой выговор дочери, сказать, что "совмещать", конечно, можно, но далеко не "с лёгкостью", и что такое "совмещение" потребует очень многих усилий, но, посмотрев на сияющие Катины глаза, поняла: сейчас любые её слова повиснут в воздухе.
  Катя поднялась и потянула за собой Олега.
  - Мы пойдём немножечко потанцуем, хорошо?
  Молодые люди направились к танцующим. Катя положила руки Олегу на плечи, он обнял её за талию, и они закачались в такт медленной музыке.
  - Послушай, твоя мать определённо произвела впечатление на моего старика, - сказал Олег.
  Катя, танцуя, прижалась к нему.
  - Я тоже заметила. Он, как увидел её, даже в лице переменился.
  - Давно я не видел его таким ошарашенным, - продолжал Олег. - Всё время сидел и молчал как рыба!
  Катя рассмеялась.
  - Маманя тоже как-то странно посматривала на него.
  - А он только краснел!
  - Может, они уже встречались раньше? - предположила Катя.
  Олег покачал головой.
  - Абсолютно исключено.
  - Тогда у них любовь с первого взгляда! - Катя прыснула. - Вот было бы здорово!
  - Я почему-то тоже подумал, что это любовь.
  - По-моему, лучшего мужа, чем Виктор Владимирович, маме не найти.
  - Ещё бы! Мой предок - высший класс! А вот мамаша твоя, как я заметил, любит поворчать...
  - Ты просто её не знаешь. Она совсем не такая.
  - Возможно. Но всё же она лучше, чем Элеонора. Я тебе говорил о ней?
  - Нет. А кто это?
  - Папашина любовница. Не знаю, что он в ней нашёл. Приторные улыбки и томное закатывание глаз. Сплошное кривлянье, даром что была актрисой... Мне она с самого начала не понравилась. А когда я с ней крепко разругался, она вообще перестала бывать у нас. Теперь папаша к ней ездит.
  Сообщение об Элеоноре опечалило Катю, и это отразилось на её личике.
  - Он её любит?
  - Может, любит, - Олег пожал плечами. - А впрочем, не знаю. Это их дело.
  - Почему они не поженятся?
  - Элеонора замужем и очень привязана к мужу. Представь себе, он - паралитик, передвигается в инвалидном кресле. Ему отдавило ноги в автомобильной катастрофе. Отец говорит, что она бы давно развелась, если бы не беспомощное состояние мужа. Ей, говорит, совесть не позволяет бросить его. Когда с ним это случилось, Элеонора будто бы поклялась никогда с ним не расставаться и всю жизнь посвятить уходу за ним... На отца эта история произвела впечатление. Он мне чуть ли не со слезами рассказывал, как трогательно Элеонора ухаживает за своим больным Николенькой...
  - Но это не мешает ей изменять ему!
  Олег усмехнулся.
  - Чёрт её поймёт, эту Элеонору. Хотя, наверное, её трудно осуждать. Муж не может с ней жить нормальной жизнью, а она баба в самом соку. И потом, у мужа есть родственники в Бельгии. Они каждый месяц переводят на его содержание приличные деньги. Отец уверяет, что Элеонора ухаживает за мужем из чувства сострадания, что у неё натура такая, но мне-то думается, что деньги играют не последнюю роль...
  Некоторое время они танцевали молча. Катя осмысливала услышанные от Олега новости.
  - Значит, у Виктора Владимировича есть Элеонора... - прошептала она, и губы ее недовольно надулись. - Жаль.
  - Мне, откровенно говоря, тоже. Твоя мать была бы для него лучшей парой.
  
  Когда Олег с Катей ушли танцевать, за столом установилось молчание.
  Наконец Татьяна выпрямилась на стуле.
  - Ты это специально устроил? - спросила она резко.
  - Что?
  - Всё это. Знакомство твоего сына с Катей, их предстоящую женитьбу, даже сегодняшнюю встречу здесь?
  - Откуда я мог знать, что она твоя дочь. Мы не виделись с тобой двадцать лет. Я даже не знал, что у тебя есть дочь. Я вообще ничего не знал о тебе все эти годы...
  - Ты хочешь сказать, что всё это случайность?
  - Конечно. Я поражён не меньше тебя.
  С минуту Татьяна молчала. Скорее всего, он прав. Не было ничего удивительного в том, что сын решил пойти по стопам отца и стать юристом. И даже в том, что они с Катей поступили в один и тот же институт. Если подумать, то и любовь Кати и Олега не является неожиданной. Они оба очень симпатичные и не могли не высмотреть друг друга в толпе однокурсников. Но как причудливо повернулась судьба! Она вновь столкнула её с человеком, который однажды уже принёс ей страдание. Татьяне никогда не забыть унижений, испытанных той ночью...
  Комок горечи подступил к горлу. Она старалась не смотреть на собеседника.
  - И всё же я не верю в игру слепого случая, - сказала она. - Ты не мог не расспросить Катю о её родителях, хотя бы просто поинтересоваться её фамилией.
  - Дёмина. Ну и что? - Он пожал плечами. - У меня по крайней мере двое знакомых с такой фамилией. Я даже не мог предположить, что её мать - это ты...
  Татьяна закусила губу. Она вспомнила, что сама примерно так же думала об отце Олега. Его фамилия показалась ей достаточно распространённой, чтобы предположить, что Олег - сын именно того Максимова...
  - Татьяна, поверь мне, наша сегодняшняя встреча - сюрприз не только для тебя.
  - Возможно, - сказала она сухо.
  - Кстати, - продолжал он, - ты не объяснишь мне, почему уехала тогда? Мне пришлось тебя разыскивать.
  - Разыскивать? - Она иронично усмехнулась. - А, по-моему, тебе на меня было просто наплевать. Ты даже не удосужился развестись со мной.
  - У меня так сложились обстоятельства, что я должен был срочно уехать из Москвы. А когда вернулся, тебя уже не было. На следующий год я закончил университет и получил распределение в Ленинград, потом проходил стажировку в Болгарии, оттуда был командирован в ФРГ... В Москве я бывал только короткими наездами...
  
  Она слушала его рассеянно, слегка кивая. В её памяти всплыло раннее утро после той кошмарной ночи, пробуждение в грязной ванне, где она уснула в неудобной позе, с куском мыла в ногах. Всю ночь над ней горела лампа. С трубы под потолком по капле сочилась вода.
  Её разбудил стук в дверь.
  - Освободите душевую! - кричал визгливый женский голос. - Сколько можно ждать!
  Таня пошевелилась, нащупала пальцами ноги затычку в днище ванны и отбросила её. Ржавая водица с глухим урчаньем стала засасываться в отверстие.
  Таня неловко повернулась на бок и осмотрела себя. Теперь кровь не шла, но девушка не решалась притронуться к паху, опасаясь вызвать новый приступ боли.
  В дверь застучали сильнее.
  - Вы уже целый час сидите! - почти хором кричали двое. - Мы вызовем коменданта!
  Тане до тошноты противно было думать о том, что произошло ночью, но мысли упорно возвращались к тем страшным минутам, заставляя всё пережить снова. "В этом ничего особенного нет, - вспомнились ей слова Раисы. - Все привыкают, и ты привыкнешь..."
  "И ты привыкнешь!" - стучало, как колокол, в её мозгу.
  Прошедшая ночь что-то перевернула в сознании Тани. Рассыпались в прах грёзы, лелеемые с детства, мечты о любви, ожидание высокого, светлого и радостного чувства. Всё рухнуло, обернулось болью, тошнотой и пробуждением в грязной общажной ванной...
  
  - Лучше бы ты взял с меня деньги, - прошептала она.
  - Прости. Я не ожидал, что воспоминание об этом до сих пор причиняет тебе боль. Хотя прошло столько лет.
  - Я была совсем девчонкой, провинциальной дурочкой, у которой в мыслях было только одно: учёба в Москве. Ты не имел права пользоваться моей доверчивостью.
  - Да, но не забывай, что мы оба были молоды, не ты одна совершала необдуманные поступки.
  Лицо Татьяны было похоже на неподвижную маску - столько усилий уходило на то, чтобы сдерживать слёзы.
  - Ты прав, - произнесла она, почти не разжимая зубов. - В случившемся есть и моя вина.
  Виктор смотрел ей в глаза.
  - Она несоизмерима с моей, - сказал он тихо, с мольбой в голосе. - Прошу тебя, Татьяна, прости, хотя бы ради наших детей.
  Она вздрогнула и метнула на него настороженный взгляд.
  - Надеюсь, твой сын ничего не знает?
  - По-моему, они оба уверены, что мы познакомились только сейчас.
  Татьяна облегчённо вздохнула.
  - Катя тоже ничего не знает.
  - Но по нашему виду они могли догадаться.
  - О чём?
  - Хотя бы о том, что это не первая наша встреча.
  - Вздор!
  - Ты очень бледна.
  - Здесь душно. У меня что-то разболелась голова. Я, пожалуй, пойду.
  Он в беспокойстве оглянулся на танцующих и снова посмотрел на Татьяну.
  - Мы не поговорили о наших детях. По-моему, их отношения зашли слишком далеко. Нам есть прямой смысл обсудить вопрос об их свадьбе.
  Татьяна с минуту молчала, глядя перед собой. Её пальцы машинально теребили салфетку.
  - Свадьба... - произнесла она чуть слышно, и повторила, уже громче: - Свадьба между Катей и твоим сыном? - Она сделала ударение на слове "твоим". - Это невозможно!
  - Не понимаю. Почему?
  Татьяна энергично помотала головой.
  - Нет, свадьбы не будет.
  - Это слишком жестоко. Ты до сих пор злишься и хочешь отомстить. Не мне, так моему сыну, а через него и мне...
  - Мстить! Ты сошёл с ума! Я никому не намерена мстить. Дело в другом.
  - В чём же?
  - Я желаю счастья своей дочери. Когда-нибудь она узнает о том, что произошло между нами. Для неё это будет потрясением. Поэтому им лучше сразу расстаться и не думать о браке.
  Виктор отпил из бокала.
  - Они могут и не узнать. Об этом знаем только мы. Пусть это и останется нашей тайной.
  - Пойми, Катин брак с твоим сыном станет для меня вечной мукой. Все эти двадцать лет я только тем и занималась, что вытравливала из памяти твой образ. И вот ты явился снова, и как! В качестве моего будущего родственника! Думаешь, мне легко будет с этим смириться?
   - Татьяна, ты ненавидишь меня?
  Она отвернулась, сдерживая слёзы.
  - Это не ненависть, а горькое разочарование, сожаление о трагично оборвавшейся юности... Но хватит об этом, - Татьяна достала платочек и высморкалась. - Мы, кажется, уже всё обсудили.
  Она сделала движение встать.
  - Татьяна, постой, - попытался удержать её Виктор.
  - У меня правда болит голова.
  - Я не хочу, чтобы наша встреча так окончилась. Может, перенесём свадьбу на более поздний срок?
  - Свадьбы не будет. Это моё твёрдое решение.
  - Боюсь, что это толкнёт их на необдуманные поступки. Их действия могут выйти из-под нашего контроля...
  - Я займусь переводом Кати в другой институт. Это хлопотно, но другого выхода просто не вижу.
  Виктор хотел было возразить, но промолчал. Она встала. Он тоже поднялся.
  - Я подвезу тебя на машине.
  - Не надо. Доеду на такси.
  Они вдвоём вышли из ресторана.
  На проспекте уже зажглись фонари, хотя было ещё светло. В воздухе стоял ровный гул от непрерывного потока автомобилей.
  Татьяна подошла к кромке тротуара. Виктор остановился рядом. Она постоянно чувствовала на себе его взгляд, и по телу её пробегала дрожь.
  - Надеюсь, мы расстаёмся не навсегда? - спросил он.
  - Наши встречи будут иметь сугубо деловой характер, - холодно ответила она и подняла руку, пытаясь остановить машину.
  - Я давно хочу сказать тебе... - пробормотал он. - Ты отлично выглядишь в этом платье. И вообще внешне ты мало изменилась.
  - Спасибо за комплименты, но они совершенно излишни.
  Возле них притормозила машина. Татьяна наклонилась к кабине.
  - На Шаболовку.
  Водитель отрицательно покачал головой, и автомобиль отъехал.
  - Ты знаешь, - снова заговорил Виктор, - самая большая ошибка, допущенная мной в жизни, - это та, что я не удосужился найти рыжеволосую девчонку, с которой переспал однажды в общаге. Я слишком мало приложил усилий, чтобы вернуть тебя.
  Из сжатых губ Татьяны вырвалось что-то похожее на стон. Она ещё энергичнее замахала рукой. Снова подъехала машина, но и её водителю было не по пути. Татьяна продолжала "голосовать".
  - Таня, послушай. Неужели мы так и расстанемся?
  Она пожала плечами.
  - А как мы, по-твоему, должны расстаться?
  Он приблизился к ней. Татьяна замерла с вытянутой рукой. Ей казалось, что она чувствует его дыхание.
  - Мы оба ещё не стары. В сущности, впереди у нас немалый отрезок жизни... Почему бы нам сейчас не исправить ошибку нашей молодости? Ведь ещё не поздно.
  - О чём ты? - Она удивлённо посмотрела на него.
  - Тогда, двадцать лет назад, я безумно влюбился в тебя. С первого взгляда, как только увидел на вечеринке в общежитии. Но я повёл себя как последний дурак. Стал изображать невесть кого... Но это была любовь!
  - Сейчас это уже не имеет значения, - сказала она.
  - Ты веришь, что прежнее чувство может вспыхнуть с новой силой?
  Татьяна промолчала, растерявшись, не зная, как отнестись к этому странному вопросу. Неужели он признаётся в любви?
  - После того, что произошло, мне трудно в это поверить, - сказала она.
  Подъехал автомобиль.
  - На Шаболовку.
  Водитель кивнул. Виктор раскрыл перед ней дверцу.
  - Татьяна, мы всё-таки муж и жена.
  - Наш брак был фиктивным.
  - Но от нас зависит, чтобы он не был таким!
  Она бесстрастно посмотрела на него.
  - Хорошо, что ты мне напомнил. Давно пора избавиться от этих ненужных штампов в паспорте. На развод я подам сама.
  Она захлопнула дверь.
  Виктор остался стоять у кромки проезжей части, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.
  
  
  4
  
  Татьяна всю дорогу думала о Викторе, припоминала каждую деталь, до последней чёрточки. Она не могла не признать, что в ресторане он вёл себя как джентльмен. Ему была присуща строгость и какая-то внутренняя элегантность. И, безусловно, Виктор очень привлекательный, даже красивый мужчина. В его стройной, подтянутой фигуре чувствовалась сдержанная сила. Сидя с ним в ресторане, она не раз перехватывала устремлённые на него взгляды молоденьких девушек с соседних столов. Причём большинство из них наверняка не предполагало, что этот сорокадвухлетний мужчина годится им в отцы.
  Внешне Виктор изменился не слишком сильно, но в сознании Татьяны его сегодняшний образ упорно не накладывался на образ двадцатилетней давности. Она вынуждена была признаться себе, что годы очень облагородили его. В нём не осталось и следа той фатовской развязности, которая так раздражала её при первом их знакомстве. И всё же это был тот самый человек, который воспользовался её наивностью и бросил. Нет, она не может, не должна его прощать!
  Время приближалось к полуночи, а Катя всё не возвращалась. Татьяна взялась было просматривать аспирантские отчёты, но нарастающее беспокойство заставило её отложить их. Ресторан уже закрылся. Если Катя задержалась, то должна была позвонить. Ей и раньше приходилось не ночевать дома, но, по крайней мере, Татьяна всегда знала, где дочь. А сейчас звонка не было...
  Во втором часу ночи, превозмогая гордость, она решилась позвонить Виктору. Но только подсела к телефону, как раздался звонок.
  - Мама? Это я, - услышала она голос Кати.
  - Откуда ты звонишь? - нервно поинтересовалась Татьяна. - Почему тебя до сих пор нет дома?
  - Мы с Олегом после ресторана поехали в одну квартиру...
  Татьяна на миг потеряла дар речи.
  - Что? Какую ещё квартиру?
  - Одного его знакомого. Сейчас квартира пустая, мы тут одни с Олегом...
  - Объясни мне, почему ты не поехала домой.
  Катя замялась.
  - Видишь ли... В общем, Виктор Владимирович сказал нам, что ты категорически возражаешь против нашей свадьбы и что он согласен с тобой...
  Голос дочери дрогнул, и Татьяна поняла, что Катя всхлипнула.
  - Я рада, что он принял мою точку зрения, - сказала Татьяна строго.
  - Но, мама, ты ведь мне постоянно твердишь, что я уже достаточно взрослая, чтобы отвечать за свои поступки.
  - Только не в таких вопросах, как брак! Это гораздо, гораздо серьёзнее, чем тебе кажется!
  - Я приеду завтра вечером, - промолвила Катя сквозь слёзы.
  - Да уж, будь любезна. Тогда, надеюсь, мы поговорим более обстоятельно.
  - Но я всё равно его люблю!
  В трубке зазвучали короткие гудки.
  Татьяна была не столько рассержена, сколько изумлена. Катя осталась на ночь с любовником! Такое Татьяне даже в страшном сне не могло привидеться. Катя росла очень уравновешенной девочкой, даже так называемый "переходный возраст" прошёл более-менее спокойно. Единственный раз она взбунтовалась, когда мать попыталась определить её в медицинское училище, которое в своё время сама закончила. Катя в энергичных выражениях призналась ей в отвращении к медицине. По её словам, её тошнило от одной мысли о человеческих органах, а при виде крови она готова была упасть в обморок. Дочь выбрала юридический институт. В её классе многие хотели поступить туда, считая его очень престижным, и Катя, видимо, поддалась общему влиянию. Впрочем, юриспруденция - далеко не самый худший вариант.
  Решив завтра устроить дочери основательную выволочку, Татьяна легла. Но сон не шёл. Перед её мысленным взором стоял Виктор. Его шоколадные глаза пристально рассматривали её, и она вся цепенела. Стараясь отвлечься от навязчивого образа, она попробовала думать о предстоящем разговоре с дочерью, но вновь и вновь возникало это смугловатое лицо с тонкими чертами, обрамлённое иссиня-чёрными волосами с лёгкой проседью на висках. Оно плыло перед ней в переливчатом блеске ресторанных огней, гипнотизировало, манило в какие-то бездны...
  Утром Татьяна позвонила на кафедру предупредить, что её сегодня не будет. Она прождала дочь весь день, сидя за письменным столом и просматривая рефераты. Отсутствие дочери её тревожило. Татьяна чувствовала, что Катя уходит из-под её контроля и будет неимоверно трудно, а может, уже и невозможно заставить дочь отказаться от этого брака.
  Катя явилась вечером, когда на окне, обращённом на запад, золотился последний солнечный луч. Услышав щелчок замка, Татьяна вышла в прихожую и с минуту молча смотрела, как дочь переобувается. Глаза Кати возбужденно блестели.
  - Итак, ты решила сама устраивать свою жизнь, - строгим тоном начала Татьяна. - Мать для тебя уже ничего не значит.
  Катя бурно задышала.
  - Это моя жизнь, понимаешь, моя! Вон Лена с Дашей, на год моложе меня, а уже имеют детей!
  - Отсюда не следует, что они поступили умно. Интересно будет посмотреть, как сложится у них жизнь лет этак через пять!
  - Когда у тебя родилась я, ты была ещё моложе!
  - Поэтому я и осталась одна. Все эти двадцать лет одна, с ребёнком на руках! Ты хочешь повторить мою судьбу?
  У Кати дрожали губы, в глазах набухали слёзы, однако лицо её по-прежнему выражало упрямство.
  - Ничего я не хочу. Мы с Олегом твёрдо решили пожениться. Пусть даже вы с Виктором Владимировичем против - всё равно! У Олега есть заработок, у меня тоже есть возможность устроиться в одно место. Буду учиться и подрабатывать. Мы сможем жить самостоятельно, отдельно от вас, и ничего вы с нами не сделаете!
  Татьяна остолбенела. Никогда ещё дочь не разговаривала с ней в таком тоне!
  - И всё равно без моего разрешения ты замуж не выйдешь! - Она едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик.
  - Но, мама, объясни мне, почему ты против Олега? Чем он тебе не нравится? Думаю, если бы ты узнала его получше, то изменила бы о нём своё мнение!
  - Мне незачем знать его лучше. Ты выйдешь замуж только тогда, когда закончишь институт. Это моё окончательное решение.
  - Нет! - взвизгнула Катя.
  - И прекрати, пожалуйста, устраивать здесь истерику!
  Катя вбежала в ванную.
  - Ты хочешь, чтобы я осталась одна с ребёнком, как ты? - крикнула она, приготовившись закрыть за собой дверь.
  - Каким ребёнком? - насторожилась Татьяна.
  - А таким! - Выглядывая из-за двери, Катя деланно расхохоталась. - Вчера, когда Виктор Владимирович сказал, что свадьба отменяется, я решила: у меня будет ребёнок - несмотря ни на что! Знай, мамочка, сегодня ночью я не принимала таблеток! И Олег одобрил мой поступок!
  - Ты сошла с ума!
  - Если я забеременею, у тебя не останется другого выхода, как согласиться на наш брак!
  Кровь бросилась Татьяне в лицо.
  - Как ты смеешь так разговаривать с матерью? - закричала она.
  Катя скрылась в ванной и заперлась изнутри.
  - Ты хоть соображаешь, что делаешь? - воскликнула Татьяна, подойдя вплотную к двери.
  - Прекрасно соображаю! - откликнулась дочь. Из ванной донёсся громкий плеск воды. - Ты хочешь, чтобы я навсегда ушла к Олегу?
  Татьяна вернулась в комнату, сдерживая слёзы. "Что делать? Что делать? - лихорадочно думала она. - Этот брак невозможен. Надо позвонить Виктору, поставить его в известность о том, что творят дети. Может быть, ему как-то удастся повлиять на ситуацию. Хотя бы со стороны Олега, потому что Катька, похоже, совсем потеряла голову. Того и гляди, действительно забеременеет, а то и сбежит из дома".
  Минут пятнадцать Татьяна ходила по комнате, стараясь успокоиться. Считала до ста, массировала себе виски. Наконец подошла к зеркалу и привела в порядок лицо. Только после этого подсела к телефону.
  Трубку на другом конце снял Виктор.
  - Я бы не стала тебе звонить, если бы дела с детьми не приняли весьма нежелательный оборот, - проговорила Татьяна официальным тоном.
  - Что-нибудь случилось?
  - Катя не ночевала дома.
  - Она ещё не вернулась? Я сейчас спрошу у Олега.
  - В этом нет необходимости. Она провела ночь с твоим сыном.
  - Олег иногда не ночует дома, - пробормотал Виктор после секундного замешательства. - Но он меня всегда предупреждает об этом. И насчёт вчерашней ночи я тоже был в курсе.
  - Значит, ты знал, что он остался с моей дочерью?
  - Вот как раз этого я не знал. Татьяна, даю тебе слово, я разберусь с Олегом и сделаю все, чтобы такого больше не повторилось.
  - Катерина только что заявила мне, что желает иметь ребёнка и не сделает ничего, чтобы предотвратить беременность!
  На том конце провода снова возникло замешательство. Голос Виктора стал мягче.
  - А может, это и к лучшему? Они всё-таки наши дети.
  - Ты соображаешь, что говоришь? Мы же с тобой до сих пор формально женаты!
  - Заявляю тебе как юрист, это не является помехой для их вступления в брак. Хоть мы и женаты, но они-то не брат и сестра...
  Татьяна чуть слышно простонала и посмотрела на приоткрывшуюся дверь ванной. Катя, кутаясь в полотенце, быстро прошлепала к себе в комнату.
  - Виктор? - Татьяна снова поднесла трубку к уху. - Вот об этом мы и должны серьёзно поговорить. И лучше всего не по телефону.
  - Если хочешь, я сейчас подъеду к тебе.
  - Хорошо. Жду.
  Она положила трубку.
  - Не брат и сестра! - повторила она слова Виктора, и её губы сложились в горькую усмешку. - Если бы это было так!
  Татьяна встала и подошла к секретеру. Достала из выдвижного ящичка Катины документы: справку из роддома, свидетельство о рождении. "Екатерина Викторовна Дёмина", - прочитала она в справке. Пусть он посмотрит на дату Катиного рождения, а потом взглянет на её карие глаза! Не брат и сестра...
  В квартиру позвонили. Татьяна вздрогнула и взглянула на часы. После телефонного разговора прошло не больше пяти минут. Что-то слишком быстро для Виктора.
  Она открыла дверь, и в прихожую, отдуваясь, ввалился Геннадий Васильевич Совков, её давнишний знакомый, о котором она уже несколько лет не имела известий. В одной руке он держал большой дорожный чемодан, в другой - букет. Едва войдя, он сразу протянул Татьяне цветы.
  - Танечка, извини, что неожиданно. Звонил тебе с аэропорта, но не дозвонился...
  - У нас год назад изменился номер, - пробормотала изумлённая Татьяна.
  - Я так и подумал. Ну, ничего. Пускай мой приезд будет приятным сюрпризом!
  - Действительно, сюрприз, - она вертела в руках букет. - Проходи. Ты к нам из Свердловска?
  Они познакомились шесть лет назад в одном из крымских домов отдыха, и сразу же закрутили бурный роман - с ресторанами, с вечерними прогулками по приморским бульварам и, конечно же, с неистовой любовью жаркими южными ночами. Тогда Совкову было около сорока. Статный, румяный, шумный, жизнерадостный, он всегда был среди женщин. Сойдясь с Татьяной, он при каждом удобном случае норовил заняться с ней любовью, и чаще всего сопротивления с её стороны не встречал.
  Они строили планы женитьбы. Единственным препятствием был штамп в паспорте Татьяны, оставшийся после того несчастного фиктивного брака. Виктор уже давно куда-то пропал, а Татьяна не делала попыток разыскать его, чтобы начать бракоразводный процесс. Да и некогда ей было заниматься поисками, имелись дела поважнее. И только в то лето, когда в её жизни появился Совков, она решила как можно скорее разделаться со своим фиктивным замужеством. Вникнув в ситуацию, Совков обещал сразу после отпуска приступить к розыскам её мужа, используя какие-то свои связи в МВД.
  Те страстные южные дни и ночи пролетели как один миг. Они с Совковым вернулись в Москву, и тут Татьяну ожидало страшное разочарование. Оказалось, у Совкова есть невеста, а связь с Татьяной была для него не более чем приключением, этаким пляжным романом.
  В том же году Совков женился и укатил с женой в Свердловск, получив назначение на должность замдиректора крупного промышленного предприятия. Татьяна глубоко переживала свою неудавшуюся любовь. Вспоминая то лето, встречи с Совковым, его полупьяные разговоры и экзальтированные признания, она поняла: он её никогда не любил, а все его клятвы были пустым звуком. И, осознав это, она как-то сразу успокоилась. Совков для неё просто перестал существовать.
  И вот он явился. Материализовался из небытия, как Виктор вчера в ресторане...
  - Из Свердловска, откуда ж ещё, - он поставил чемодан и принялся снимать ботинки. - Вообрази, в прошлом месяце развёлся с Алёной. Мечтал об этом шесть лет. Ты тоже, полагаю, не замужем?
  - Замужем, Геннадий, - сказала она в сердцах.
  - А, всё та же бодяга с фиктивным браком... До сих пор не развелась?
  - Представь себе.
  Татьяна не знала, что делать, как отнестись к его появлению. Наверное, надо с самого начала дать ему понять, что прежние отношения невозможны. Всё-таки он бросил её. Морочил, морочил ей голову и бросил. А теперь заявился - с таким видом, будто они всё ещё любовники! Впрочем, это на него похоже.
  - Надень эти шлепанцы, - сказала она. - Мог хотя бы предупредить. Открытку, что ли, послал бы.
  - Я не знал, состоится ли вообще эта поездка. Всё решилось в последний момент. Писать уже было поздно. Думал, позвоню, да не дозвонился...
  - И всё же я не понимаю, почему ты приехал именно ко мне? - Татьяна старалась держаться как можно прохладнее. - После всего, что произошло между нами?
  Совков посмотрел на нее удивлённо.
  - А что между нами произошло? Мы любили друг друга. Это была настоящая любовь. Дай Бог каждому такую!
  Татьяна метнула беспокойный взгляд на дверь Катиной комнаты. Там же всё слышно. Не хватало ещё, чтобы дочь узнала о её романе...
  - Пойдём в гостиную.
  - У меня были обязательства перед Алёной...
  - Чемодан тоже возьми.
  - Я тебе об этом писал... - Совков с чемоданом прошёл в дверь, торопливо распахнутую перед ним Татьяной.
  - Так, значит, у тебя были перед ней обязательства, - произнесла она иронично, когда они оказались в гостиной и дверь закрылась.
  - Если бы я не женился, то не стал бы замдиректора. Меня по-родственному протолкнули на эту должность... Ах, Танечка, давай не будем об этом. То, что было, быльём поросло... - Поставив чемодан, он попытался обнять Татьяну, но она отстранилась. - Таня, ты чего? Я же теперь свободен. Я теперь полностью твой! Неужели ты не оценишь тот факт, что первое, что я сделал, оказавшись в Москве, это сразу поехал к тебе? Прямо из аэропорта! Это о чём-то говорит?
  - Тебе негде переночевать?
  - Почему негде? Мне забронирован номер в гостинице. Кстати, недалеко от тебя, в "Академической". Но я так долго ждал нашей встречи, что плюнул на гостиницу. Татьяна... - Он протянул к ней руки. - Хоть поцеловать-то тебя можно? Ради встречи? Как-никак, шесть лет прошло!
  Она шагнула назад.
  - И всё же я не понимаю, зачем ты приехал, - произнесла она сухо. - Мог бы, наверное, догадаться, что прежних чувств у меня к тебе давно нет.
  Он хохотнул, усаживаясь на диван.
  - Да ерунду ты говоришь. Мы с тобой взрослые люди и понимаем что к чему. Вся эта романтика - ревность, слёзы, грёзы - нами уже пережита и осталась в туманной юности. Жизнь есть жизнь. В нашем возрасте поздно мечтать о любви. А вот подумать об устройстве семьи - самое времечко. Татьяна, - он принял серьёзный вид, - из всех возможных кандидатур ты для меня наиболее подходящая. Только не подумай, что я шучу, - добавил Совков, видя, что она собирается возразить. - Я официально предлагаю тебе выйти за меня замуж. В ближайшие дни меня переведут на работу в министерство, будет квартира в Москве. Я свободен, детей нет, алиментов не плачу. А? - Он подался к ней корпусом и посмотрел в глаза. - Ты, давай, будь проще. У меня в чемодане бутылка шампанского. Выпьем по бокальчику.
  Татьяна подошла к окну.
  - Как у тебя всё просто. Женщины - "кандидатуры". Прошлое - быльём поросло...
  - Ну что ты дуешься. Начнём жизнь с чистой страницы и забудем всё, кроме нашей любви.
  Совков расстегнул "молнию" на чемодане и извлёк бутылку.
  В прихожей тренькнул звонок. Виктор! Татьяна похолодела. Надо же было именно сейчас принести сюда Совкова...
  Она пошла открывать.
  Это действительно был Виктор. Свет лампы, горевшей в прихожей, сверкнул в его влажных волосах. "Вероятно, успел принять освежающий душ и побриться", - подумала Татьяна.
  Виктор выглядел ещё привлекательней, чем вчера в ресторане. На нём был строгий тёмный костюм и белоснежная рубашка, оттенявшая ровный загар лица. Татьяна на секунду представила себе, что она не фиктивная, а настоящая жена этого красавца. С ума можно сойти!
  В прихожую вышел Совков в домашних шлёпанцах и с бутылкой шампанского в руках.
  - Кто это? - воззрился он на гостя.
  Тот, пронзительно взглянув на Совкова, вдруг бухнул:
  - Я муж Татьяны Сергеевны. Мы женаты уже двадцать лет.
  Татьяна сдавленно ахнула. Из Катиной комнаты донёсся шорох: дочь явно стояла за дверью. Татьяну обдало холодным потом.
  Совков вначале опешил, а потом расплылся в широкой улыбке.
  - A-а, тот самый! Понимаю.
  - Идемте в гостиную, - заторопила гостей Татьяна. - Прошу вас, здесь не место для разговоров.
  В голове её слегка звенело, подкашивались ноги. Мало того, что предстоял малоприятный разговор с мужчинами, так потом ещё придётся отвечать на вопросы дочери, которая, конечно же, всё слышала! Виктор тоже хорош. Зачем ему понадобилось так откровенно афишировать их супружеские отношения? Что он хочет этим доказать?
  В гостиной Совков водрузил бутылку на стол и удобно устроился в любимом Татьянином кресле. Он сидел, вытянув ноги и сложив руки на груди.
  - Значит, тот самый муж, - сказал он, с лёгкой усмешкой разглядывая Виктора.
  - Тот самый, - Виктор сел за стол напротив него.
  Бутылка шампанского и весь вид Совкова яснее ясного говорили о том, зачем он сюда явился. "Просто чёрт знает что, - подумала Татьяна. - Корчит из себя моего любовника!"
  - Татьяна Сергеевна уже рассказала вам эту историю? - спросил Виктор, не сводя с Совкова глаз.
  - Давно рассказала, - закивал тот. - Для вас это забавный анекдот, одно из приключений ветреной юности... - Вдруг посуровев, Совков подался вперёд и посмотрел в упор на сидевшего перед ним мужчину. - Но для Татьяны это незаживающая рана! Рана на всю жизнь! И вообще я не понимаю, Таня, зачем он пришёл сюда? Ты что, его простила?
  - Геннадий, оставь, пожалуйста, этот тон, - Татьяна села на край дивана. - Виктор Владимирович пришёл ко мне по делу.
  - Так-так, - Совков забарабанил пальцами по подлокотнику. - И по какому же, интересно, делу он пришёл к тебе?
  - Оно касается наших детей, и вам совершенно ни к чему вникать, - сухо ответил за неё Виктор.
  Брови Совкова изумлённо взлетели вверх.
  - Детей? - Он посмотрел на Татьяну. - Ваших детей? А ты мне, помнится, говорила, что у тебя от него, - он кивнул на Виктора, - только одна Катька... Значит, успели и второго ребёнка сделать?
  Татьяна мысленно охнула. Она заметила, как вздрогнул Виктор.
  В то крымское лето она рассказала Совкову обо всём, в том числе и о том, что итогом её несчастного фиктивного брака стало рождение Кати. Совкову было известно также, что она утаила от дочери обстоятельства, при которых та появилась на свет. Катя считала, что её отец умер, когда ей не было и двух лет. А настоящий отец даже не подозревал о её существовании!
  Татьяна собиралась сказать Виктору об этом сегодня, но её опередил Совков. Он выдал тайну с лёгкостью, не догадываясь, что его собеседник ничего не знает. Татьяна, затаив дыхание, наблюдала за реакцией Виктора. Тот молчал.
  Совков истолковал его молчание по-своему.
  - Не удивлюсь, если вы успели снова сойтись и сделали из фиктивного брака настоящий, - он коротко хохотнул. - Ну да, сойтись и нарожать для Катьки пару-тройку братишек или сестрёнок...
  Виктор медленно повернулся к Татьяне. В его тёмных глазах читались недоумение и горечь.
  - Это правда? - тихо спросил он. - Я имею в виду... Катю...
  Татьяна вскочила с дивана, словно подброшенная пружиной.
  - Виктор, нам надо поговорить наедине. Выйдем на кухню.
  - Минуточку, - встрепенулся Совков. - Давайте сперва разберёмся. Так вы развелись или нет?
  - О разводе не может быть и речи, - по-прежнему тихо, но твёрдо сказал Виктор, тоже вставая.
  - Как - не может быть и речи! Татьяна, я ничего не понимаю! - Совков смотрел то на него, то на Татьяну. - Ведь этот тип совершил по отношению к тебе подлость! Воспользовался ситуацией, сделал тебе ребёнка и сбежал! Конечно, ему было невыгодно разводиться с тобой, потому что пришлось бы платить алименты! Кстати, именно из-за того, что он вовремя не развёлся, ты не смогла выйти замуж за меня!
  Татьяна, морщась, как от головной боли, схватилась рукой за висок.
  - Геннадий, да успокойся ты. Из нашей с тобой женитьбы всё равно бы ничего не вышло, так что лучше помолчи.
  Но Совков с решительным видом встал из кресла.
  - Тогда была другая ситуация. А теперь я настроен на женитьбу вполне серьёзно.
  Татьяна вдруг расхохоталась. Напряжение последних минут перешло в долгий истерический смех. Всплёскивая руками, она рухнула на диван. Мужчины смотрели на неё с недоумением. Обоим было явно не до смеха.
  - Женитьбу... - давясь от хохота, повторила Татьяна. - Ну, ты скажешь...
  Виктор наклонился к ней.
  - Надо дать ей воды.
  Совков огляделся, достал из серванта бокал.
  - Я откупорю шампанское.
  - Лучше просто воды.
  - Ерунда. Шампанское её взбодрит.
  Раздался хлопок, и пенистая струя полилась в бокал. Совков поднёс его Татьяне.
  - Выпей, Танечка, и успокойся.
  Она взяла бокал и сделала несколько глотков.
  - Так всё-таки, сколько у вас детей? - Совков хмуро посмотрел на Виктора.
  Его вопрос вызвал у Татьяны новый приступ смеха.
  - У нас? - холодно переспросил Виктор. - У нас только один ребёнок - Катя. Во всяком случае, о существовании других мне неизвестно.
  - Извините, - пробормотала, успокаиваясь, Татьяна. - Геннадий, ты иногда такое ляпнешь, что хоть стой, хоть падай, - она достала платочек и вытерла выступившие слёзы.
  - Тебе смешно, а я уже Бог знает что подумал, - буркнул Совков.
  Виктор взял её за локоть.
  - Татьяна, мы, кажется, собирались поговорить наедине.
  Она посерьёзнела, машинально поправила причёску.
  - Да-да. Геннадий, подожди меня здесь.
  Тот вернулся в кресло, что-то ворча себе под нос. Татьяна с Виктором прошли на кухню.
  - Татьяна, это правда?
  Прежде чем ответить, она плотнее прикрыла дверь.
  - Катя родилась одиннадцатого апреля тысяча девятьсот семьдесят шестого года, - сказала она. - Эта дата не наводит тебя ни на какие мысли? - И, немного помолчав, добавила: - Я дала ей отчество Викторовна. По отцу.
  - Я должен был догадаться об этом ещё вчера.
  - Теперь ты понимаешь, почему я против этого брака? Они же брат и сестра!
  - Ну, во-первых, не родные брат и сестра, а сводные, это разные вещи, - заговорил он. - С юридической точки зрения такой брак вполне может быть оформлен...
  - Нет, нет и нет! Меня не интересует юридическая точка зрения! Если Катя узнает, кто её настоящий отец и при каких обстоятельствах она появилась на свет, то, при её характере, она может выкинуть всё, что угодно. Может возненавидеть тебя, а заодно и твоего сына. Все эти годы Катя была уверена, что её отец умер.
  Виктор промолчал. Татьяна опустилась на табурет.
  - Шило в мешке не утаишь, - добавила она. - Уверена, что сегодня дочь кое-что узнала... Между прочим, от тебя.
  - Не понимаю.
  - Ты слишком громко разговаривал в прихожей. В её комнате всё слышно.
  - Прости, я не сдержался, увидев у тебя этого типа. Он ведёт себя так, будто ты принадлежишь ему.
  - Тебя не должны интересовать мои личные дела. Мы с тобой чужие люди, Виктор, и единственное, что нас связывает, это идиотский штамп в паспорте.
  - Не только штамп.
  - Катя моя дочь. И я не хочу, чтобы ты имел к ней какое-то отношение.
  Виктор подошёл к окну и несколько мгновений всматривался в тёмный двор. Потом обернулся к Татьяне.
  - Но ты ведь не сделала ни одной попытки поставить меня в известность о её появлении! Действительно, после той ночи мы расстались. Я вынужден был уехать из Москвы. Но сделал это не потому, что хотел сбежать от тебя, просто так сложились обстоятельства. Когда вернулся, то не застал тебя. Ты уехала. Я писал тебе в Тюмень. Ты не ответила ни на одно письмо. Ты не пожелала разговаривать со мной, когда я тебе звонил по межгороду. А ведь если бы ты сказала мне о Кате, всё у нас было бы по-другому. Почему ты этого не сделала?
  - Я слишком ненавидела тебя, - прошептала Татьяна.
  В дверь кухни постучали, почти тут же она раскрылась и на пороге появился Совков. Он был без пиджака, его брюки поддерживались широкими подтяжками.
  - Сколько можно секретничать? - Он смотрел на Виктора с нескрываемой неприязнью. - Я, в конце концов, с самого утра ничего не ел!
  - Вы можете подождать? - хмуро поинтересовался Виктор.
  Совков повернулся к Татьяне.
  - Какие у тебя могут быть с ним разговоры. Скажи ему, что ты сама подашь на развод, и все дела.
  Виктор взглянул на него.
  - Вас так интересует наш развод?
  - Очень интересует, - Совков встал перед ним с вызывающим видом, взявшись пальцами за подтяжки. - Я собираюсь жениться на Татьяне Сергеевне. Мы должны были сделать это ещё шесть лет назад, но твоё трусливое бегство помешало нам закрепить наши чувства законным браком. Ты хоть понимаешь, что сломал жизнь этой женщине?
  Виктор хотел сказать что-то резкое, но сдержался.
  - Если Татьяна Сергеевна захочет развода, - проговорил он тихо, - то я готов пойти навстречу её желанию...
  - Она хочет этого двадцать лет! - выкрикнул Совков.
  - Но теперь, - продолжал Виктор, словно не слыша его, - в связи с некоторыми обстоятельствами, о которых я узнал только сегодня...
  - Какими ещё обстоятельствами? Говори проще, ты не в суде выступаешь!
  - Виктор, не надо об этом, - вскинулась Татьяна. - Поговорим в другой раз.
  Он подошёл к ней.
  - У тебя свободен завтрашний вечер?
  Его пристальный взгляд заставил её затрепетать.
  - Да, конечно, - торопливо ответила она, и вдруг опомнилась. Что это она размякла? Уж не шампанское ли ударило ей в голову? Ведь с самого начала она решила держаться с этим человеком как можно холоднее, а тут вдруг сказала "да", как будто на свидание согласилась прийти!
  - Впрочем, лучше я позвоню, - добавила она. - Мы всё обсудим по телефону.
  Она вышла из кухни. Мужчины двинулись за ней.
  - На развод она подаст сама, а теперь попрошу вас уйти, - Совков показал пальцем на дверь.
  Виктор его не замечал. Он подошёл к Татьяне, упорно отводившей взгляд.
  - Всё-таки давай пока не будем спешить с разводом, - сказал он негромко. - Мне кажется, нам есть что сказать друг другу...
  - Нечего тут рассказывать, - снова вмешался Совков. - Всё и так ясно!
  - Обсудим по телефону, - Татьяна старалась говорить сухо, но дрожавший голос выдавал её волнение.
  - Я хочу остаться твоим мужем, - глухо промолвил Виктор. - Я не хочу развода.
  - Это невозможно. Тебе лучше сейчас уйти.
  - Татьяна... Ещё не поздно... Ты должна меня простить...
  - Нет.
  Совков с торжествующей улыбкой положил руку ему на плечо.
  - Ступай, дорогой. Тебе позвонят, когда понадобишься.
  Виктор дёрнул плечом, сбрасывая с себя его пятерню. Он не отрываясь смотрел на Татьяну.
  - Мы двадцать лет прожили друг без друга. Я схожу с ума, когда подумаю об этом.
  - Слишком поздно. Прощай... - Она отвернулась, скрывая предательские слёзы.
  В тот же момент Виктор снова оказался перед ней, взял её за подбородок и, приподняв её лицо, коснулся губами дрожащих губ.
  - Эй! Эй! - Совков пролез между ними. - Это уже нахальство! Что ты себе позволяешь?
  Татьяна вырвалась.
  - Да, это слишком.
  - Я люблю тебя.
  - Уходи... - Со сдавленным всхлипыванием, прижимая к лицу платочек, она бросилась в гостиную.
  Совков яростно засопел и распахнул квартирную дверь.
  - Мы вас не задерживаем! Вон!
  Виктор несколько мгновений смотрел Татьяне вслед, потом перевёл дыхание, машинально провёл рукой по волосам.
  - Что встал? - кипятился Совков, тряся головой. - Давай, проваливай!
  Виктор смерил его взглядом и вышел из квартиры. Совков громко захлопнул за ним дверь. Почти одновременно закрылась дверь Катиной комнаты, которая всё это время была чуть приоткрыта...
  
  
  5
  
  Татьяна вошла в гостиную словно в каком-то бреду. Упала в кресло. Она не могла, не в силах была признаться себе, что того Виктора, какого она встретила двадцать лет назад, больше не существует. Нынешний Виктор совсем незнаком ей. Этот элегантный обаятельный незнакомец ворвался в её жизнь и заполнил собой все её мысли. Как ни старалась, она не могла разжечь в своём сердце злобу на него. Наоборот, едва начинала думать о нём, как в груди сладко замирало и по телу пробегала дрожь. Это было странное, непонятное чувство. Татьяна глядела перед собой и ей казалось, что на губах ещё стынет его поцелуй.
  - Нет, ну каков нахал? - Совков раскрыл чемодан и, порывшись в нём, извлёк бутылку коньяка. - Его гонят в шею, а он целоваться лезет! Видал я нахалов, но таких... У тебя открывалка есть?
  - Что? - Татьяна вздрогнула, пробуждаясь от задумчивости.
  - Я говорю: открывалка есть?
  - Есть.
  - Принеси, будь добра. И закусить. Вспомним, Танечка, Феодосию, ресторанчик над морем! Пусть это будет вечер приятных воспоминаний!
  Она встала и прошла на кухню. Открыла холодильник, достала салат, масло. Сзади послышались осторожные шаги.
  - Мама... - Катя остановилась у стола. - Разве вы с Виктором Владимировичем... муж и жена?
  - Ступай к себе, - нервно ответила Татьяна. - Потом поговорим.
  - А кто этот лупоглазый, который выставил Виктора Владимировича за дверь?
  - Мой знакомый. Он проездом в Москве. Ступай к себе, говорю, и не высовывайся пока.
  Катя отошла к двери. Её глаза так и светились любопытством. Видно было, что она с трудом удерживается от новых вопросов.
  Татьяна с подносом прошла мимо неё в гостиную.
  - Кстати, подслушивать под дверью нехорошо.
  - Я не подслушивала. Но не могу же я заткнуть себе уши ватой! - И дочь направилась в свою комнату.
  Совков открыл коньяк.
  - Ну и тип. Мало того, что поступил тогда по-свински, он и сейчас не оставляет тебя в покое. Чем он, интересно, занимается? По виду - типичный мафиози.
  - Он юрист, работает в банке. И давай оставим его в покое. Я с ним сама разберусь.
  - Чувствую, от него тебе так просто не отделаться. Ничего, ничего... Я помогу тебе его отшить... - Совков достал из серванта две рюмки и наполнил одну коньяком. - У меня тоже кое-какие связи есть...
  Едва он поднёс бутылку ко второй рюмке, Татьяна запротестовала:
  - Нет, я не буду пить.
  - Таня, за нашу встречу! Отказываться в таких случаях не полагается.
  - Ты же знаешь, что я не пью.
  - В Крыму ты себе позволяла, а однажды вообще напилась до чёртиков, помнишь? Ну, полрюмочки, - он наполнил Татьянину рюмку до половины, потом поднял свою. - За встречу! - И выпил залпом.
  Татьяна едва пригубила коньяк.
  - Сейчас главное - добиться от него развода, - заговорил Совков, поглощая салат. - А там мы с тобой свадебку и сыграем.
  - Ты говоришь об этом так уверенно, словно между нами всё уже решено.
  - Конечно, - Совков снова наполнил рюмку. - Чего тут решать. Ты же хотела выйти за меня.
  Губы Татьяны дрогнули в усмешке.
  - Удивляюсь я тебе, Геннадий. У тебя как будто совсем память отшибло.
  - Это ты об Алёнке, что ли? - Он досадливо поморщился и опрокинул в себя содержимое рюмки. - Брось, ерунда. Я её и не любил никогда.
  - Тогда почему женился на ней? Вопреки обещаниям, которые мне давал?
  - Таня, я же сказал, неужели неясно. Я вынужден был. Понимаешь, вынужден!
  - И после этого ты надеешься, что между нами всё осталось по-прежнему?
  Совков пожал плечами.
  - Но, Танечка, мы же не дети, чтобы дуться друг на друга. Была между нами любовь? Была. Признайся. А любовь бесследно не проходит. Как там в песне поётся? "А любовь бессле-е-едно не проходит, не-е-ет..." - фальшиво напевая, он снова наполнил рюмку. - Давай-ка, выпьем за нашу любовь.
  Он хотел налить и Татьяне, но она отодвинула рюмку.
  - Не пью я, тебе сказано.
  - Так то ж за любовь, святое дело!
  Он выпил, выдохнул. Татьяна, всем своим видом выражая недовольство, уселась в кресло.
  - Обижаешься, и правильно делаешь, - бормотал Совков. - Вышло с моей стороны не совсем красиво... не по-джентльменски... Но, в конце концов! Ты свободна, я свободен. Катьку я удочерю. Кстати, она у тебя уже взрослая девица. Наверное, и жених есть?
  - Возможно.
  - Так это ж отлично! - Он рассмеялся и хлопнул по столу. - Сперва сбагрим Катьку с плеч долой, а потом и сами оформимся. Эх, подруга, нам ли быть в печали... Давай выпьем, - он снова наполнил рюмку.
  - Не хватит ли? - встревожилась Татьяна. - Так ты до гостиницы не доберёшься.
  - У тебя переночую.
  - Не выдумывай. Здесь моя дочь.
  - Ну и что? Мы - тут, а она - там.
  - Хватит говорить глупости! - вскипела Татьяна. - И ты ещё на что-то надеешься после своей подлой измены? Ты никогда не любил меня! Все твои клятвы и обещания были сплошным лицемерием!
  - Таня, ты вся на нервах. Выпей рюмочку, успокойся. Коньяк, по-моему, неплохой.
  Она смотрела ему в глаза.
  - Ты клялся мне в любви, а сам знал, что распишешься с Алёной! Знал, лицемер!
  Совков, морщась, словно держал во рту дольку лимона, поднял рюмку.
  - Не знал я ничего. Честное слово, не знал... Чёрт его знает, как оно так получилось... Даже говорить об этом не хочу, - и он осушил рюмку залпом.
  - Твои признания были ложью, - Татьяна прижала платок к увлажнившимся глазам. - Не понимаю, как после всего, что случилось, ты осмелился заявиться ко мне.
  - А как заявился тот тип, который поиграл с тобой, словно с последней шлюхой, и бросил? - парировал Совков. - Причём бросил с ребёнком? А ведь заявился! Осмелился! И вы ворковали на кухне, как влюбленные голубки!
  - Мы обсуждали наш развод.
  Ей неприятно было слушать, как раскрасневшийся от выпитого Соков поливает Виктора грязью, и все же она с горечью вынуждена была признать, что он прав. Возразить было нечего.
  - Развод, - повторил он, снова принимаясь за салат. - Развод... Ничего себе... Я видел, какими глазами он на тебя смотрел. Когда мужик так смотрит на бабу, то дела у них могут быть только такие... - Он сделал красноречивый жест, подмигнул и наполнил рюмку. - Эх, Танька, Танька, не пойму я... Он тебя обманул, бросил... А я тебя люблю...
  Он страдальчески сморщился и залпом выпил.
  Татьяна встала.
  - Ты слишком много пьёшь.
  Совков был ей противен. Она невольно сравнивала его с Виктором. Если бы между ней и Виктором не лежал этот злосчастный фиктивный брак, то он показался бы ей идеалом мужчины. Совков в сравнении с ним - просто раскисшая пьяная свинья.
  Она отвернулась к окну и стала смотреть, как внизу по улице ползёт трамвай. При свете фонарей вытягивалась и укорачивалась его тень.
  - Ну как не пить, как не пить, когда тут этот тип ходит, а ты на него смотришь! - Совков налил себе ещё. - Пойми, Татьяна, ничего у нас в жизни не получится, если будем порознь. Ты это учти. Мы созданы друг для друга.
  - Тебе понадобилось шесть лет, чтобы понять это?
  - Причём здесь шесть лет, - он встал и обеими руками навалился на стол. - Ты должна стать моей. Потому что я люблю тебя.
  - Это я уже слышала.
  - Ты тоже любила меня! Любила, признайся!
  - Прежнего чувства больше нет. И вообще всё между нами давно кончено.
  - Не могу, - Совков схватил рюмку, опрокинул её содержимое в рот и прослезился. - Не могу на тебя смотреть спокойно...
  Оторвавшись от стола, он сделал несколько неуверенных шагов и добрался до своего чемодана. Раскрыл его, достал большой пухлый конверт.
  - Смотри, - глотая слёзы, произнёс он. - Смотри. Они все были моими...
  Татьяна обернулась. Совков, стоя на корточках, вытаскивал из конверта фотографии, на которых был снят с разными женщинами. На нескольких снимках он позировал в обнимку с Татьяной.
  - Вот у меня их сколько, - бормотал он заплетающимся языком. - И всех их я бросил ради тебя...
  Татьяна остолбенела. Чувствуя, как к горлу поднимается тошнотворный комок, она даже отступила на шаг.
  - Вот это, значит, Любка, - пьяным голосом объяснял Совков, перебирая снимки. - Мы с ней учились. Теперь в Москве живёт... Сперва к ней хотел поехать, а потом, думаю, нет, поеду к Танечке... - Он затуманенными глазами уставился на другую фотографию. - А это... это... как её... чёрт... забыл... А, тоже дура была! А вот, погляди, это Алёна. В свадебном платье... - Он ухмыльнулся. - Ну и гадина же она оказалась... Это у нас кто?...
  Татьяна, наконец, обрела дар речи.
  - И ты ещё смеешь мне это показывать? Мне? Да ты самая настоящая свинья после этого!
  Совков поднял на неё глаза.
  - Как это, извиняюсь, свинья?
  - И подлец!
  Он некоторое время молчал, соображая. Потом встал, шатаясь.
  - Да мне бабу найти - раз плюнуть, - сказал он с пьяной удалью, сделал шаг, не удержал равновесия и упал, рассыпав фотографии по полу.
  Он сидел на полу и перебирал снимки.
  - Не хочешь - ну и хрен с тобой, оставайся... А я поеду вот к этой... к Юльке, - он ткнул пальцем в один из снимков. - Или нет... к этой...
  Татьяна кипела.
  - Придётся оставить тебя на ночь, делать нечего. В таком состоянии ты не доберёшься до гостиницы. Но утром чтоб духу твоего здесь не было!
  - Поеду к Юльке, - бубнил Совков. - Она баба добрая...
  Татьяна похлопала его по щекам, пытаясь привести в чувство.
  - Если тебе нужен туалет, то по коридору направо!
  Совков, цепляясь за диванный валик, начал подниматься.
  - О, да он уже успел напиться! - раздался возглас Кати. Привлечённая громкими голосами, она неслышно вошла в гостиную. - А это чьи фотографии?
  - Его женщин, - в сердцах ответила Татьяна, собирая снимки и засовывая их обратно в конверт. - Выдул один почти целую бутылку! Куда теперь его прикажешь девать? Эту свинью? - Её голос дрожал от негодования и сдерживаемых слёз. - Ладно, пусть проспится, а завтра выпроводим его.
  - Мама, он что - хочет на тебе жениться?
  - Не говори глупостей!
  Стоявший на четвереньках Совков поднял голову.
  - Жениться? - Он тупо уставился на Катю. - Да никог...
  Не договорив, он рухнул на пол. Татьяна взяла его под мышки.
  - Уложим на диван. Навязался на мою голову...
  
  Выйдя из Татьяниной квартиры, Виктор спустился во двор и сел в машину. Достал ключи. И вдруг откинулся на сиденье, поймав себя на мысли, что не может думать ни о чём, кроме Татьяны.
  - Бесполезно обманывать себя, - прошептал он вслух. - Я люблю её.
  От этих слов у него стеснило грудь. Перед ним мелькнул образ другой женщины - черноволосой, с глубокими синими глазами. Элеонора. Уже больше пяти лет она безраздельно царит в его жизни. Но на этот раз, едва возникнув, её образ помутнел и распался на тысячи осколков.
  С той минуты, как он увидел Татьяну, Элеонора исчезла из его жизни. Сейчас он с поразительной отчётливостью осознал это. Чувство к ней ушло. Да и было ли оно? Всю свою жизнь он любил только одну женщину. Остальные - обман, наваждения, которые рассеялись, стоило лишь образу Татьяны выступить из мглы прошедших лет.
  "С Элеонорой надо расстаться. Прямо сейчас. Немедленно, - он взялся за руль. - Так и скажу, что люблю другую. Она поймёт. Для неё это будет ударом, но поймёт, переживёт... В конечном счёте, так будет лучше для нас обоих..."
  Ко времени знакомства с Элеонорой он был уже известным адвокатом. Элеонора - эффектная тридцатилетняя брюнетка - судилась с сестрой из-за дачи. Он согласился встретиться с ней вне стен адвокатской конторы. Дальше всё покатилось стремительно: весь вечер они танцевали в ресторане и много пили, наутро он проснулся в её квартире на Нагатинской набережной, где она жила с мужем-паралитиком. Кстати, тогда она и сообщила ему о том, что у неё есть муж.
  - Не могу его бросить, - она печально качала головой. - У меня сердце разорвётся от отчаяния, когда я подумаю, что мой бедный Коля останется один. Будь он здоров, я бы развелась не думая ни секунды. Развелась и вышла бы за тебя! Но он же инвалид. Он пропадёт без домашнего ухода...
  Виктор кивал, соглашаясь с ней. Жертвенная любовь к паралитику делала Элеонору в его глазах чуть ли не святой. Временами он даже стыдился связи с ней.
  - Мне делается не по себе, когда я подумаю, что мы тут нежимся в объятиях, а в соседней комнате сидит твой муж-инвалид...
  - Не принимай это близко к сердцу, дорогой. Николай всё прекрасно понимает. Он, между прочим, не такой дурак, каким иногда кажется. Он знает, что не может дать мне того, в чём я нуждаюсь как женщина, и потому нисколько не возражает против наших свиданий. Всё в порядке. Мы здесь, а он там, смотрит свои любимые мультики.
  Тем не менее, существование Николая вносило в привязанность к Элеоноре душевный дискомфорт. Во всей этой ситуации Виктору виделась какая-то порочность. Он стыдился смотреть несчастному мужу в глаза.
  - Может, мне снять квартиру, где мы могли бы встречаться без помех? - спросил он как-то у Элеоноры.
  Она отмахнулась.
  - Лишняя трата денег. И вообще, что ты так волнуешься. Коля радуется твоим визитам, потому что знает, что ты женат. Ему, бедняжке, и невдомёк, что даже если бы ты был свободен, я бы всё равно его не бросила... Моего бедного одинокого Коленьку...
  Раз в год Элеонора с мужем выезжали в Бельгию погостить у его тётки. От той же тётки аккуратно каждый месяц поступали деньги. Большую их часть Элеонора проигрывала в казино. Она мечтала купить машину, но для этого надо было воздержаться от трат, чего ей никак не удавалось; Виктор же был настолько увлечён ею, что находил её легкомысленное отношение к деньгам не более чем милым чудачеством.
  Он выехал на набережную и покатил вдоль реки с отражениями фонарей.
  "А стоит ли так спешно с ней рвать?... - вдруг мелькнула мысль. - С Татьяной ведь ещё ничего не известно. Она может отвергнуть меня..."
  Виктор знал, что на женщин он неизменно производит самое благоприятное впечатление. В банке, где он работал, молоденькие девушки так и вились вокруг него. Сколько раз он ловил на себе их игривые взгляды! Благосклонны были к нему и дамы постарше. Общаясь с ними, Виктор нередко слышал завуалированные комплименты и приглашения встретиться. Наверное, ему это показалось, но был момент, когда и во взгляде Татьяны мелькнуло любопытство, граничащее с восхищением, которое он привык видеть в глазах окружающих его женщин. Так что шанс у него, по-видимому, был. За Татьяну надо бороться. Он должен, он просто обязан сделать всё, чтобы растопить лёд её застарелой ненависти к нему!
  А Элеонора? Как быть с Элеонорой? Слишком тяжело вот так, сразу, рвать с человеком, который тебя любит...
  Он подкатил к платной стоянке, вылез из машины, дал денег охраннику и зашагал по асфальтовой дорожке к знакомому подъезду.
  Конечно, на ночь он у Элеоноры не останется. Лежать в постели с женщиной и при этом знать, что есть другая, которую мучительно и безмерно любишь! Сейчас он не способен даже просто поцеловать Элеонору. Между их губами встанет Татьяна...
  Поднявшись на седьмой этаж, он подошёл к двери и нажал на кнопку звонка. И тут же невесело усмехнулся: что за глупый визит на ночь глядя. Как будто нельзя было подождать до утра...
  Но раз он здесь и уже звонит в дверь, то отступать поздно.
  Злясь на себя и раздумывая, как бы поскорей распрощаться с любовницей, Виктор ещё раз позвонил.
  Почему она так долго не открывает? Может, её нет дома? При этой мысли он облегчённо вздохнул. Скорее всего, нет дома.
  Внезапно он вспомнил, что приехал без предупреждения. Обычно он созванивался с Элеонорой за несколько часов, а то и за день до приезда. Значит, её нет. Для очистки совести он позвонил в третий раз и уже повернулся было, чтобы уйти, как вдруг негромко щёлкнул замок и металлическая дверь подалась. В сумерках прихожей Виктор разглядел худощавого мужчину в инвалидном кресле-каталке.
  Николай взялся руками за колёса, и кресло отъехало в сторону, пропуская гостя.
  Виктор вошёл в квартиру.
  - Норы нет? - спросил он и тотчас понял, что мог бы и не спрашивать: в ванной горел свет, там шумела вода и в приоткрытую дверь виден был силуэт Элеоноры, вытирающейся полотенцем.
  Он сокрушённо вздохнул. Придётся провести вечер в обществе нелюбимой женщины. А может, сказать ей прямо сейчас? Выложить всю правду и сразу уйти?
  Он уловил запах сигаретного дыма и удивился. Ни Элеонора, ни Николай не курили. Похоже, в квартире гости.
  - Приветик, - Николай подмигнул ему, как старому знакомому. - Ты не вовремя подъехал.
  - А в чём дело?
  - Тут твой конкурент.
  - Не понимаю.
  Николай как-то лукаво и одновременно грустно улыбнулся.
  - К ней этот мужик уже второй месяц ходит, - он кивнул на дверь гостиной. - Только я тебе ничего не говорил! - Инвалид понизил голос до шёпота и поднёс палец к губам.
  Из ванной выглянула Элеонора в лёгком серебристом халате, который был хорошо знаком Виктору. Она всегда надевала его после ванны.
  - Коля, кто пришёл? Ты с кем там шепчешься? - Она всмотрелась в полумрак и, разглядев Виктора, сдавленно ахнула: - Ты?... А почему неожиданно?
  - Прости, я забыл тебя предупредить.
  Элеонора стояла в пятне света, и Виктор отчётливо видел на её лице выражение досады. Досада, однако, очень быстро сменилась улыбкой. Как ему показалось, несколько натужной.
  - У меня сейчас мой продюсер, - зашептала она. - Важный разговор насчёт съёмок нового фильма. Мне предлагают роль!
  Николай положил руки на колёса.
  - Ну, я поехал к себе, - он покатил по коридору. - У вас роль, а у меня три новых видеокассеты, надо их посмотреть.
  Он свернул в свою комнату и дверь за ним закрылась.
  - Представляешь, какая удача, - ворковала Элеонора. - Пять лет нигде не снималась, и тут вдруг роль...
  Дверь в гостиную была приоткрыта, и Виктор, прежде чем Элеонора загородила её, успел заметить полного лысого мужчину, сидевшего за столом, уставленным бутылками, рюмками и тарелками с закусками.
  - Только ты не подумай, у нас с ним ничего такого, - приторная улыбка словно приклеилась к её накрашенному лицу. - Говорю тебе, он продюсер киностудии.
  Ясно было, что она лжёт. Об этом красноречиво свидетельствовал хотя бы тот же халат, под которым, как прекрасно знал Виктор, ничего не было.
  - Рад за тебя, - сказал он сухо.
  Она бросила на него быстрый испытующий взгляд, пытаясь понять, не скрывается ли за его словами что-то ещё.
  Виктор сохранял невозмутимость.
  Узнай он о её любовнике ещё два дня назад, с ним случился бы нервный срыв. Неизвестно, что бы он тогда натворил. Может, избил Элеонору. Или подрался с её мужчиной. Но сейчас он был совершенно спокоен, и это удивляло его самого. Выходит, не было у него любви к ней. Не было!
  - Это действительно удача, поздравляю, - добавил он.
  - Извини, что так получилось, - промурлыкала она, коснувшись его руки. - Но что я могла поделать? Утром он улетает в Италию, и у нас уже не будет времени с ним...
  - Это кто тут улетает в Италию?
  Дверь гостиной раскрылась, и на пороге показался "продюсер". Его лицо раскраснелось от выпитого, в руке он держал дымящуюся сигарету.
  "Этот тип чувствует себя здесь, как дома", - отметил Виктор, увидев на ногах толстяка тапочки, которые надевал он сам, когда приезжал к Элеоноре.
  - Семён Константинович, это адвокат приехал. Он меня консультирует по некоторым вопросам.
  - Очень приятно, - улыбнулся толстяк, протягивая руку. - Самойлов, Семен Константинович. Предприниматель.
  Мужчины обменялись рукопожатием. Толстяк улыбнулся ещё шире.
  - Занимаюсь автомобильным бизнесом. Если возникнут проблемы с машиной или захотите купить новую, обращайтесь.
  - Непременно.
  "Продюсер!" - мысленно усмехнулся Виктор и стиснул зубы, сохраняя маску вежливости.
  Самойлов затянулся сигаретой.
  - Вы, стало быть, едете в Италию? А мы с Норочкой летим в Испанию. Коста дель Браво, Барселона, Мадрид...
  Элеонора взяла его под руку.
  - Семён Константинович, пожалуйста, оставьте нас на несколько минут. Нам с адвокатом надо срочно решить один вопрос.
  За Самойловым закрылась дверь. Они с Элеонорой остались одни в полутёмной прихожей. Из комнаты Николая доносились звуки стрельбы и рёв кинобоевика.
  Виктор молчал. Элеонора прошлась, нервно прищёлкивая пальцами, и вдруг беззвучно расхохоталась. В её смехе было что-то истерическое.
  - Нора, ты зря переживаешь, - сказал Виктор. - Я всё понял и не имею к тебе никаких претензий.
  Смех оборвался. Элеонора подошла к нему вплотную, обдав запахами духов и свежевымытого женского тела.
  - Ну что ты понял, дорогой? Что?
  - Что я здесь лишний. И совсем необязательно называть меня "дорогим".
  - Да, я знаю, ты уже готов подумать Бог знает что... - Она как бы невзначай отвела полу халата. - А впрочем, извини, я пошутила насчёт продюсера!
  - Мне остаётся только пожелать приятной поездки, - в голосе Виктора звучал металл.
  Она закусила губу.
  К Самойлову она вообще не испытывала никаких чувств. Ей нужны были только его деньги. За то время, что они знакомы, он истратил на неё гораздо больше, чем ей присылали из Бельгии. Разумеется, она была бы дурой, если бы упустила его. Но и расставаться с таким красавцем, как Виктор, ей не хотелось.
  "Надо же, как не повезло, - мысленно стонала она. - Если бы Виктор не припёрся сегодня так неожиданно, всё продолжалось бы по-прежнему. У меня были бы и тот и другой..."
  Он взялся за замок.
  - Наши отношения с самого начала были ошибкой, - сказал он, открывая дверь. - Мне больше не звони.
  - Я жертва обстоятельств, поверь! - заговорила Элеонора трагическим шёпотом. - Неужели мы никогда не встретимся? - Она протянула к нему руки, как бы стремясь удержать. - Я люблю тебя!
  - Потише, Нора, а то он услышит.
  Заметив усмешку на его лице, она внезапно успокоилась. Ей стало ясно, что надеяться не на что.
  - Так, значит, уходишь? - спросила она каким-то бесцветным голосом, отодвигаясь от него и запахиваясь в халат.
  - Да.
  - Наверно, ты прав. Мы знакомы уже много лет и успели надоесть друг другу. Когда-нибудь нам всё равно пришлось бы расстаться.
  Виктор вышел из квартиры.
  - Прощай, - сказал он, не оборачиваясь.
  - Постой, ты кое-что забыл!
  Ждать он не стал. Когда выходил из подъезда, недалеко что-то с громким треском ударилось об асфальт. Он оглянулся. На дорожке белела расколотая коробка с куском провода. Он узнал остатки своей электробритвы, которая постоянно находилась у Элеоноры.
  Он вышел на ночную улицу. Сердце его билось ровно. У него было чувство, будто он скинул с плеч какой-то давний тяжкий груз.
  
  Кутаясь в сетчатую шаль, Татьяна сидела у Катиной кровати. Катя полулежала, опершись локтем на подушку, и задумчиво смотрела на мать
  - Теперь я понимаю, почему ты никогда не говорила мне об отце.
  - А зачем тебе было знать? Что бы это изменило?
  - Но почему вы всё-таки расстались? Он тебе совсем-совсем не нравился?
  Татьяна пожала плечами.
  - Я считала, что у нас чисто деловые отношения. Мне нужна была московская прописка, а он хотел провести со мной ночь. Разумеется, оставаться в этом браке не входило в мои планы, да и в его тоже...
  - Почему же вы тогда сразу не развелись?
  - Ему пришлось срочно куда-то уехать. Мы договорились встретиться через полгода, чтобы заняться разводом. Он уехал, и тут выяснилось, что у меня будет ребёнок. Мне тоже пришлось уехать из Москвы.
  - Так он действительно ничего не знал?
  - Нет.
  - Но почему ты ему не сказала?
  Татьяна не ответила сразу. Горькая усмешка задрожала на её губах. Она вспомнила себя прежнюю - гордую и независимую, не допускавшую и мысли о том, чтобы идти на поклон, унижаться и искать сочувствия у подонка, который так гнусно обошёлся с ней.
  - Может быть, тогда он начал бы по-другому к тебе относиться, - предположила Катя.
  Мать покачала головой.
  - Я не захотела ему говорить. Не захотела и всё. Уехала к себе в Тюмень и там родила тебя. Ты воспитывалась у моих родителей, а я училась в Москве и приезжала к тебе на каникулы, помнишь?
  Катя дотянулась до матери и обняла её.
  - Конечно, помню.
  - Я взяла тебя к себе в Москву, когда закончила аспирантуру и обзавелась квартирой. Ты была уже совсем большой девочкой.
  - Но всё же, наверное, надо было сказать мне об отце правду!
  - В сущности, я и сказала правду. Для меня он умер. Ещё в то лето, когда мы расстались. Увидев его вчера в ресторане, я подумала, что это привидение. Ведь за эти годы я успокоилась, привыкла к своему нелепому замужеству без мужа...
  - Но он пытался тебя разыскать? Хотя бы для того, чтобы развестись? Вдруг он решит на ком-нибудь жениться...
  - На мой тюменский адрес приходили письма от него, мне их потом пересылали в Москву. Он просил о встрече.
  - А ты?
  - А что я? - Татьяна со вздохом поправила шаль. - Конечно, я понимала, что надо закончить эту комедию с фиктивным браком, и не возражала против того, чтобы встретиться. Но встречи каждый раз срывались... Откровенно сказать, всегда по моей вине. Мне было тошно видеть его... - Она вдруг рассмеялась. - Вот если бы у нас, как на Западе, существовали адвокаты, которым можно было поручить бракоразводное дело!
  Татьяна взяла со стола стакан с остатками джина с тоником и допила его.
  - Давай я тебе ещё налью, - Катя соскочила с кровати.
  - Джина чуть-чуть, - попросила Татьяна, - а тоника побольше.
  Катя открыла дверцы бара в стенном шкафу. В баре автоматически зажглись цветные лампочки, осветив бутылки и фужеры. Катя плеснула в два бокала джина, добавила тоника.
  Захлопнув бар, она вернулась к матери.
  - Как хочешь, но мне всё ещё не верится, что Виктор Владимирович - твой муж и мой отец! - Она с бокалом залезла с ногами на кровать. - Это же прямо как в мексиканском телесериале!
  - Чего только не случается в жизни, - улыбнулась Татьяна. - Выходит, что муж и отец...
  Она замолчала, задумавшись.
  - Ты до сих пор в обиде на него? - тихо спросила Катя.
  Мать посмотрела ей в глаза.
  - А ты бы на моём месте что почувствовала? Впрочем, кого я спрашиваю, - добавила она с оттенком иронии в голосе. - Нынче молодёжь вольно относится к таким вещам. В газетах пишут, что у вас партнёров меняют чуть ли не ежедневно...
  Катя недовольно хмыкнула.
  - Всё враньё! Никто из моих знакомых не меняет ежедневно партнёров! Да и у меня, - она понизила голос, - никого, кроме Олега, не было...
  - Тогда ты должна понять меня.
  - Но это было так давно! Можно бы уже простить...
  Татьяна покачала головой.
  - На моё несчастье, он мало изменился внешне. Я сразу всё вспомнила... Как будто старая рана начала кровоточить...
  Они умолкли. В бокале, который держала Татьяна, отражался жёлтый рожок настольной лампы. Сквозь приоткрытую дверь из гостиной доносился храп Совкова.
  Несколько минут мать и дочь прислушивались к нему. Каждая думала о своём.
  - Всё-таки Виктор Владимирович - очень интересный мужчина, - сказала Катя. - И он одинок.
  - Да, скоро он будет свободен.
  - Свободен? В каком смысле?
  - Мы договорились начать бракоразводный процесс. Наше фиктивное супружество слишком затянулось.
  - А как же мы с Олегом?
  Татьяна поставила бокал на столик.
  - Ты что, ещё не сообразила, что он твой брат?
  Катя промолчала, откинулась к стене. При взгляде на её нахмуренный лоб и надутые губы нетрудно было догадаться, какие чувства она испытывает. Татьяне стало жаль её, захотелось как-то её утешить. Но обстоятельства требовали совсем иного.
  - Вчера мы с Виктором Владимировичем говорили о ваших с Олегом отношениях, - сказала она, стараясь придать голосу твёрдость. - Он согласился, что такой брак нежелателен. А сегодня, узнав о том, что ты его дочь, ещё больше утвердился в этом мнении.
  Катя уткнулась лицом в подушку и обиженно замычала. Потом подняла голову. В её глазах блестели слезы.
  - Но я не понимаю - почему? Какое имеет значение, кто чей сын и кто чья дочь? Почему мы с Олегом не можем пожениться?
  - Это абсолютно исключено.
  - Но почему, мама? Почему?
  Татьяна предпочла уклониться от ответа.
  - Свет клином сошёлся на твоём Олеге, - ворчливо отозвалась она. - Такая симпатичная девушка, как ты, всегда подыщет себе жениха.
  - Нет, нет и нет! - Катя молотила кулачками по подушке. - Вот увидишь, я рожу от него! Нарочно рожу и посмотрю, что ты тогда скажешь!
  - Ну, хватит, Екатерина! Перестань! - Татьяна повысила голос. - Ты просто капризничаешь. - Она выдержала "педагогическую" паузу. - Виктор Владимирович юрист и разбирается в таких вещах. Когда он узнал, что ты его дочь, он сразу сказал, что брак между вами невозможен. Невозможен по закону! Мы муж и жена, а вы с Олегом наши дети, штампы об этом стоят в наших паспортах.
  Катя дулась и хмуро смотрела на мать. По правде сказать, Татьяна сама в точности не знала, возможен ли такой брак, но, видимо, Катя, хоть и училась в юридическом институте, разбиралась в таких вопросах ещё меньше.
  - А если вы разведётесь, мы сможем пожениться? - спросила она.
  - Нет. И вообще тебе надо привыкнуть воспринимать Олега как брата.
  - А если у меня от него будет ребёнок?
  Татьяна рассердилась.
  - Я вижу, он основательно вскружил тебе голову! Вот что, Катерина. Отпуск у меня с первого августа, но, как видно, придётся его сдвинуть. В понедельник мы переезжаем на дачу.
  - А как же Олег?
  - При чём здесь Олег? Кстати, недавно звонил Володя, но не застал тебя дома. Ты, кажется, дружишь с ним?
  - Мало ли с кем я дружу, - фыркнула Катя. - А чего он звонил?
  - Хотел, наверное, пригласить на свидание.
  - Я люблю Олега, и больше никто мне не нужен.
  Татьяна поднялась.
  - Ладно, давай ложиться. Завтра с утра я выпровожу этого алкаша...
  Катя тоже слезла с кровати.
  - На даче я умру со скуки, - прохныкала она.
  - Ничего, зато успокоишься. А Виктор Владимирович серьёзно поговорит с Олегом. Возможно, тоже увезёт его на лето из Москвы.
  Дочь скорчила недовольную гримасу.
  - Всё равно вам не удастся разлучить нас!
  - Между прочим, - заметила Татьяна, - в Москве есть ещё один юридический институт. Олегу или тебе придётся перевестись туда.
  - Ещё чего, - Катя, всем своим видом выражая недовольство, вышла из комнаты, намеренно громко хлопнув дверью.
  Храп Совкова смолк. Слышно было, как он заворочался на диване, но через минуту его рулады снова наполнили квартиру.
  В эту ночь Татьяна долго не могла заснуть. Перед её мысленным взором вставали картины давнего летнего вечера, огни салюта, фигура Виктора у парапета набережной, его странная, немного насмешливая улыбка. Потом это сменилось воспоминаниями, навеянными приездом Совкова. Всплыли звёздные ночи над морем, танцы в маленьком кафе под саксофон, гостиничный номер, где они, захмелевшие от поцелуев и вина, предавались любви...
  Но постепенно все эти отрывочные картины сменились видением всё того же смугловатого лица с правильными резкими чертами. На неё задумчиво глядели тёмные глаза, в которых читалась затаённая нежность. И Татьяна, как вчера в ресторане, невольно замирала под этим завораживающим взглядом...
  
  
  6
  
  Всю неделю, которую они с Катей пробыли на даче, стояла жара. Татьяна занималась рефератами, а Катя от нечего делать слонялась по окрестностям или шла купаться на Истринское водохранилище. Вот и сегодня, с полотенцем на шее и наушниками на голове она направлялась к воде по узкой тропинке между зарослями орешника, негромко насвистывая в такт музыке в наушниках.
  Позавчера она ездила в Солнечногорск за продуктами, заодно позвонила оттуда Олегу. Подумать только, уже целую неделю они не то что не виделись, но даже словом не перекинулись! Только в телефонной будке Катя и отвела душу, полчаса рассказывая о том, как они с матерью живут на даче, какие тут соседи, какая погода, купание и развлечения. Олег обещал приехать, предупредив, что они должны встретиться тайно. Он не хочет, чтобы узнали родители. Катя подробно объяснила, как лучше подъехать к даче, если он будет добираться на машине.
  Олег приедет сегодня во второй половине дня. Так что время ещё было. Катя сбежала с пригорка к широкой водной глади. Неожиданно заросли ивняка справа зашевелились. Катя в замешательстве остановилась и вскрикнула от восторга: из зарослей выбирался Олег! В несколько прыжков он очутился возле неё.
  Катя сняла наушники.
  - Откуда ты? Я думала, ты придёшь со стороны дороги.
  - Я оттуда и пришёл. Но мне показалось, что эти кусточки представляют удобный пункт для наблюдения. Я уже полчаса торчу тут и дожидаюсь, когда ты выйдешь из дома.
  - А я ждала тебя только к пяти часам...
  - Я и хотел к пяти, но отец сегодня с самого утра уехал куда-то по делам, и я решил, что нечего терять время. Сел в машину и поехал.
  Их губы слились в долгом поцелуе. Потом они присели под деревом. Олег посмотрел на неё серьезным взглядом.
  - Ты подумала над тем, что я тебе говорил по телефону?
  - Насчёт побега?
  - Ну да.
  - Вообще-то, подумала... - В голосе Кати не чувствовалось уверенности. - Не хочется огорчать маму...
  - Но мы же не на Северный полюс сбегаем! Станем жить в Москве, насчёт квартиры я договорился. Заживём в гражданском браке, если они не хотят по-другому.
  - "По-другому" - ты имеешь в виду жениться?
  - А что же ещё?
  - Но это действительно невозможно. Нас не зарегистрируют, мы же брат и сестра. А наши родители - муж и жена. Мама сказала, что по закону нельзя.
  - В том-то и дело, что можно, ведь мы не родные брат и сестра! Я консультировался с одним человеком, который на бракоразводных делах собаку съел. Ну, так что? Едем?
  - Куда?
  - Ну, Катька, ты как с луны свалилась. В Москву, конечно, на нашу квартиру.
  - Прямо сейчас?
  - А когда же? Машина здесь, недалеко. Возьми по-быстрому свои вещи и смотайся потихоньку от матери.
  Катя заволновалась. Хотя она и думала о предложении Олега, но всё же в душе ещё не была готова к такому решительному поступку.
  - Она же хватится меня... В милицию заявит...
  - Оставь записку. Положи на видном месте, пусть не волнуется.
  Катя встала и прошлась, унимая дрожь в коленках.
  - Бежать... Это как-то странно и... нелепо...
  Олег обнял её и прижал к себе.
  - Ты знаешь, в старину гусары увозили девушек. Вот и я тебя увезу.
  - Ну, так это в старину...
  - А иначе мы ничего не добьёмся. Надо решительно действовать. Они должны знать, что мы имеем своё мнение насчёт нашей будущей жизни и будем его отстаивать. И денег нам от них не надо. Я достаточно зарабатываю, на нас двоих хватит, а если понадобится - и на троих.
  Катя бурно дышала, лицо её раскраснелось.
  - Никак не могу привыкнуть к мысли, что я сейчас сбегу.
  - У тебя с позавчерашнего дня было время на раздумье. Всё раздумываешь?
  Она заглянула ему в глаза. Олег с улыбкой прижался лицом к её лицу.
  - Ну что, решаемся? - Он вдруг поднял её на руки и закружил. - Катька, ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю! Так бы без конца тебя и обнимал...
  Они сбежали к воде, отойдя на всякий случай подальше от дачи, и целый час купались, окатывая друг друга брызгами. Потом лежали на солнце. Олег достал из багажника пиво и колу. Катя сбегала в дом за бутербродами.
  Уже начинало вечереть, когда Катя решилась. Она отправилась в дом писать записку.
  Посмотрев на её возбужденно блестевшие глаза, Татьяна удивилась.
  - С кем-нибудь встретилась на пляже? Может, с тем молодым человеком, который вчера раза три подъезжал к нам на мотоцикле и торчал под окнами? Ты явно произвела на него впечатление.
  - Ах, нет, мама. Просто сегодня страшная жара. Наверное, я перекупалась.
  - Тогда отдохни.
  - Нет, пойду к соседям смотреть видик.
  И дочь скрылась в своей комнате.
  Татьяна посмотрела на закрывшуюся за ней дверь и покачала головой. Как всё-таки хлопотно с девочками, особенно когда они входят в возраст невест!
  Вскоре Катя ушла. На пару секунд она появилась в окне и помахала матери рукой. Татьяна, оторвавшись от чтения реферата, кивнула ей.
  Шли часы. Татьяна приготовила ужин и время от времени выходила из дома, высматривая Катю. Дочь не появлялась.
  Небо заволакивали тучи, обещая грозу. Только самый горизонт на западе, где ещё теплилось солнце, был чист. Догорающие лучи проникали в темнеющий мир и подсвечивали мохнатые облака. Сильно парило. Даль за водохранилищем тонула в белесом тумане.
  Татьяна вышла на веранду и уселась в плетёное кресло. В распахнутую дверь видны были порыжелые от долгой жары деревья и дорога, по которой должна вернуться Катя. Она взялась было за книгу, но чтение не шло. Солнце окончательно потонуло, и блеск зарниц сделался отчетливей. Приближался ливень.
  "Кате пора бы уже вернуться", - в беспокойстве думала Татьяна. Вдали громыхал гром. Дождь ещё не начался, но мог разразиться в любую минуту.
  Татьяна встала, собираясь взять зонт и отправиться к соседям. В эту минуту на дороге показались двое мужчин. Татьяне показалось, что одного из них она узнала. Нет, этого не могло быть! Откуда ему тут взяться? Мужчины остановились, не дойдя метров ста до её дачи, и, видимо, попрощались. Один повернул назад, а другой, фигурой очень напоминавший Виктора, зашагал к её дому.
  Полыхнула зарница, осветив приближающегося человека. Татьяну пробрала дрожь. Она почувствовала сначала холод, а потом жгучий жар. Взяв себя в руки, она шире раскрыла дверь. Виктор поднялся на крыльцо.
  - Здравствуй. Могу я войти? - Он, видимо, смутился под её пристальным взглядом.
  - Проходи. Вот уж не ожидала.
  - Я тоже не планировал эту поездку, но сегодня я узнал нечто такое, что, наверное, покажется тебе интересным.
  - Садись, - Татьяна показала на кресло у стола. - Катя вот-вот должна прийти, тогда и поужинаем. А сейчас, может быть, чаю?
  - Я как раз насчёт Кати.
  - Что-нибудь случилось?
  Виктор как-то странно посмотрел на неё.
  - Ты не знаешь, где она?
  Татьяна пожала плечами.
  - Пошла к соседям смотреть кино по видеомагнитофону.
  - Давно?
  - Да уж прилично.
  Виктор откинулся в кресле.
  - В таком случае я, возможно, ошибаюсь, и моя поездка к тебе была напрасна...
  - Да в чём дело? - воскликнула Татьяна нетерпеливо.
  - Сегодня утром отец одного из приятелей Олега - тоже юрист, я его знаю много лет - позвонил мне и огорошил известием: оказывается, мой отпрыск намеревается тайком увезти твою дочь. Вернее сказать - нашу...
  Татьяна была настолько взволнована неожиданным появлением Виктора, что до неё не сразу дошёл смысл его слов.
  - Тайком? Не понимаю.
  - Этот мой знакомый случайно услышал телефонный разговор своего сына с Олегом. Короче, Олег сегодня собирается заявиться к вам на дачу и без твоего ведома увезти Катю в Москву. Он где-то в Черёмушках снял квартиру.
  Татьяна покачала головой.
  - Без моего согласия дочь ничего не сделает.
  - Ты в этом уверена?
  - Абсолютно, - ответила Татьяна не совсем, впрочем, твёрдо.
  - В таком случае, я зря старался.
  Налетевший ветер с шумом закачал деревья. По стёклам ударили первые капли дождя.
  - Катя не уедет без моего разрешения, - повторила Татьяна и закусила губу: ей вспомнилось сегодняшнее поведение дочери, возбуждённо блестевшие глаза. А это её недавнее заявление о желании завести ребёнка! Нет, если говорить откровенно, за дочь Татьяна поручиться уже не могла...
  - Если ты уверена, тем лучше, - сказал Виктор. - И всё же сам факт, что такое бегство планировалось, говорит о многом, тебе не кажется?
  - Мы должны сделать так, чтобы они как можно реже встречались, и это у них постепенно пройдёт, - произнесла Татьяна.
  - Или подольёт масла в огонь. У них настоящая любовь, глупо ей препятствовать.
  - Во-первых, это не любовь, а влечение...
  - Что же тогда любовь?
  Татьяна раздражённо повела плечом.
  - Ну, знаешь, это только слова... Брак между ними невозможен.
  - Но почему?
  С минуту Татьяна молчала, глядя на хлынувший дождь за окнами.
  - Я не могу допустить, чтобы дочь... чтобы... в общем, я не желаю, чтобы моя семья была связана с человеком, который... - Голос Татьяны становился всё тише. - Который...
  Виктор наклонился к ней, стараясь расслышать её сквозь грохот ливня, и заметил слёзы в её глазах.
  Она достала платок.
  - Да, я виноват, - он смутился. - Но, согласись, это эгоистично: из-за собственных старых обид препятствовать счастью других. Они же не виноваты, что всё получилось так, а не иначе.
  Сознание того, что он говорит правду, прибавило горечи её слезам.
  - Ну, конечно! - упрямо выкрикнула Татьяна и чуть ли не бегом покинула веранду.
  В комнате она вытерла слёзы, досадуя на себя за такое откровенное проявление слабости. Даже удивительно, с чего это она размякла. В конце концов, они с ним чужие люди, хоть он и отец её дочери, и даже формально всё ещё её муж! Надо быть с ним твёрже, холоднее, и ни в коем случае не распускать нюни!
  Она вошла в комнату Кати, включила свет. Ей сразу бросился в глаза букетик полевых цветов в банке на столе и лист бумаги под банкой.
  Татьяна приблизилась к столу и взяла в руки записку.
  "Милая мамуленька. За мной приехал Олег, и я с ним уезжаю в Москву. С сегодняшнего дня мы будем жить в свободном браке. Уезжаю без спроса, потому что ты меня, наверное, не отпустишь. Я потом тебе пошлю на дачу телеграмму, что у нас всё в порядке, а когда ты вернёшься в Москву, буду тебе регулярно звонить. Мамуленька, не волнуйся, всё хорошо. Пожелай нам с Олегом счастья и много детей. Крепко целую тебя. Олег тоже целует. До встречи. Катя".
  В другой раз это сообщение ошеломило бы её, а сейчас почему-то даже не взволновало. Видно, все её волнение, все нервы ушли на короткий разговор с Виктором, и теперь она не чувствовала ничего, кроме усталости.
  С запиской в руках Татьяна опустилась на стул. С минуту сидела в оцепенении. Наконец, словно очнувшись от обморока, поднялась и вышлда на веранду, где её дожидался Виктор.
  - Вот, - она протянула ему листок. - Ты был прав. Катька сбежала.
  Он прочитал записку, кивнул.
  - Значит, я опоздал. Олег воспользовался моей машиной, и мне пришлось добираться на электричке, а потом на автобусе. Времени это заняло вдвое больше, чем я рассчитывал, притом я чуть не заблудился среди этих посёлков. Хорошо хоть прохожий встретился, проводил до вашей дачи... Я хотел подъехать часам к четырём, а сейчас уже... - Виктор взглянул на часы. - Почти девять.
  - Нет, это просто возмутительно! - воскликнула Татьяна - скорее для того только, чтобы дать ему почувствовать, как она рассержена. - Сбежать из дома, не спросясь у матери! Дождётся, что я ей устрою хорошую выволочку! А ты, будь добр, приструни Олега. Напомни, кем доводится ему Катя.
  - Боюсь, что мы опоздали. Они давно уже всё решили без нас.
  - Никак не ожидала, что Екатерина преподнесёт мне такой сюрприз, - кипятилась Татьяна. - Кто бы мог подумать!
  - Тебе прежде всего надо успокоиться. Ты, кажется, хотела угостить меня чаем?
  Татьяна всплеснула руками.
  - Совсем забыла! Садись, сейчас будем ужинать. Всё равно готовила на двоих.
  Стол она накрыла на веранде. Из-за грозы пришлось выключить электричество и зажечь свечи. Две свечки горели в банках на столе, освещая сидевших друг против друга Татьяну и её гостя.
  Некоторое время они ужинали молча.
  - Ты мне так и не объяснил, почему развёлся с женой, - сказала, наконец, Татьяна. - Ты, кажется, прожил с ней очень недолго?
  - Два с небольшим года, - Виктор налил себе чаю. - Не хочется ворошить старое, но, пожалуй, ты должна знать. Лиза была очень красива. Олег, кстати, похож на неё. Слава Богу, только лицом, но не характером. А характер у неё был такой, что мужчины так и липли к ней, видимо чувствуя, что она не может обходиться без поклонников... Лиза работала массажисткой в салоне "Чародейка" на Калининском проспекте. Можешь себе представить, что это такое. Десятки знакомых, постоянные наезды гостей, вечеринки... Наша квартира превратилась в проходной двор... Я тогда учился на юрфаке в МГУ. Летом - военные сборы, осенью - картошка. Меня неделями не было дома. И это при том, что о её любовных связях мне рассказывали все, кому не лень. Короче, в один далеко не прекрасный вечер я застал её в нашей постели с каким-то типом, и понял: дальше так продолжаться не может.
  - После вашего развода Олег остался с тобой?
  - Нет, с ней. Тогда он был совсем крохой. С Лизой я почти не встречался, но до меня доходили кое-какие известия о ней... В основном, с кем она жила и кого бросила...
  - Как же Олег оказался у тебя?
  - Лиза погибла.
  Татьяна, которая в этот момент намазывала масло на хлеб, замерла.
  - Погибла?
  - На Кавказе, - внешне Виктор оставался невозмутим. - Она там проводила лето с очередным кавалером. Они ехали по горному серпантину и разбились насмерть. Машина - всмятку. Мне пришлось лететь в Грузию на опознание, потому что больше некому было... Её спутник превысил скорость и не справился с управлением. Медэкспертиза показала, что пьяны были оба.
  Татьяна положила нож на стол.
  - Подумать только...
  - Это случилось как раз тем летом, когда мы с тобой... - Виктор, не договорив, замялся. Вилка в его руке дрогнула, ударившись о край тарелки. - В общем, мне пришлось срочно оставить все дела, в том числе и наш развод. А вернувшись в Москву, я обнаружил, что ты куда-то пропала.
  - Я уехала домой рожать.
  Где-то совсем близко полыхнула молния, и гром треснул с такой силой, что Татьяна испуганно оглянулась на окно.
  - После смерти матери Олег два года жил у бабушки, - продолжал Виктор. - Его чуть не отдали в детский дом, потому что больная старуха не могла о нём заботиться. Я посоветовался со своими предками и решил его забрать к себе. Всё-таки я имел на него кое-какие права... - Виктор замолчал. - Татьяна... - Голос его сорвался и стал хриплым. - Я, собственно, приехал не из-за сумасбродной выходки детей...
  Омут его глаз затягивал. Татьяна старалась не встречаться с ним взглядом.
  - Мне надо поговорить с тобой.
  - О нашем разводе? - пролепетала она. - Но мы могли бы обо всём договориться по телефону...
  В наступившей тишине слышно было, как хлещет дождь.
  - Американцы предложили мне контракт на три года, - сказал Виктор. - Если подпишу, то придётся уехать туда. Я было уже согласился, как вдруг... появилась ты...
  Татьяну прошиб пот. Он может уехать на три года! Целых три года! Только эта мысль и билась в голове, остальное потеряло всякое значение.
  - Причём здесь... - с трудом выговорила она. - Ну да, конечно... - Она постаралась взять себя в руки. - Ты хотя бы разведёшься со мной до отъезда?
  - Не хочу разводиться и не хочу никуда уезжать. Здесь ты и моя дочь. Вы обе мне очень дороги.
  Татьяна встала и дрожащими руками начала собирать со стола посуду.
  Виктор тоже поднялся.
  - Я, наверное, сошёл с ума, если осмеливаюсь мечтать о любви с тобой после всего, что с нами случилось. Я действительно любил тебя тогда. Пытался тебя найти, отправлял письма, а когда понял, что ты меня ненавидишь, попросту сбежал из Москвы... Да, это было бегство. Я был в отчаянии... Ты мне не веришь?
  Она пожала плечами.
  - Теперь это не имеет значения.
  - Татьяна, послушай, - он пытался перехватить её ускользающий взгляд. - Я сам спровоцировал тебя на ненависть, вынудив заключить такой брак. Но я надеялся на настоящее супружество, а не на фиктивное! Откуда я мог знать, что всё так обернётся?
  - Мне было очень плохо в ту ночь, - прошептала Татьяна, невидящими глазами глядя на ливень. - Я до сих пор вспоминаю о ней как о кошмаре.
  - Я сделаю всё, чтобы ты забыла об этом! - Он вдруг шагнул к ней и порывисто взял за плечи. Она вздрогнула и попыталась отстраниться, но Виктор держал крепко.
  Сердце Татьяны учащённо забилось, по телу прокатывалась дрожь. Она старалась отогнать от себя вспыхнувшее желание, сделать вид, что не замечает его взгляда, устремленного на её грудь.
  - Ты действительно хочешь развода? - Он склонился над ней, коснувшись щекой её волос.
  Мысли Татьяны смешались. Она вдруг обнаружила, что его лицо приблизилось к ней почти вплотную.
  - Татьяна, ты слышишь меня?
  Он прижал её к себе ещё сильнее и принялся покрывать её лицо поцелуями. Всем своим существом она ощутила его страсть.
  - Виктор, не надо, - прошептала она, задыхаясь.
  Вместо ответа он поднял её на руки и отнёс в комнату. Татьяна сделала слабую попытку освободиться, но, когда он приник лицом к ложбинке между её грудей, бессильно откинула голову.
  Он бережно опустил её на кровать. Затем, не сводя с Татьяны своих тёмных глаз, дрожащими пальцами расстегнул "молнию" на её платье. Вместе с остальной одеждой платье вскоре оказалось на полу.
  Татьяна даже не заметила, как разделся он сам. В окна полыхнула молния, осветив на миг комнату. Татьяна, как загипнотизированная, смотрела на Виктора. Его обнажённое мускулистое тело было великолепно. Он лёг рядом и прижал её к себе. Горячие губы начали блуждать по её телу, опускаясь всё ниже. Медленно, словно предвкушая наслаждение, Виктор провёл языком по её напрягшемуся соску и вдруг жадно вобрал его в рот. Жгучее желание заставило Татьяну содрогнуться. Издав стон, она обвила руками его шею и теснее прижалась к нему.
  - Начинай же, начинай... - стонала она.
  - Нет, ещё рано, - Виктор приник губами ко второй груди. - Хочу досыта насладиться твоим телом, потому что другого такого случая может уже не быть...
  Он целовал её соски, гладил живот и бёдра. Татьяна испытывала удовольствие, граничащее с мукой. Сдерживаться уже не было сил, и она вдруг вся выгнулась в его руках. Казалось, ещё секунда - и она умрёт от нестерпимого желания.
  Она оплела ногами его бёдра, прижалась к нему и полностью подчинилась ритму его движений. С каждой секундой его толчки становились всё сильнее, и вдруг она почувствовала, как в ней что-то взорвалось. Татьяна вскрикнула и заплакала от наслаждения. Сразу вслед за ней в упоении застонал Виктор.
  Она лежала без сил, испытывая чувство ни с чем не сравнимого счастья и одновременно глубокой горечи. Ведь она ненавидит его. Ненавидит уже много лет и должна и впредь ненавидеть. Горше и обиднее всего было сознавать, что именно этот человек доставил ей сейчас счастье. Ибо всё, что произошло между ними в эту ночь, было поистине прекрасно!
  
  
  7
  
  Утром Татьяну разбудили лучи солнца, подкравшиеся к её лицу. Она разлепила ресницы и сразу зажмурилась от яркого света. Окончательно заставил её очнуться какой-то непривычный звук, доносившийся из кухни.
  Вспомнив события прошедшей ночи, она ужаснулась. Краска стыда залила лицо. Импульсивным движением она натянула одеяло до подбородка и привстала.
  В полуоткрытой двери виднелась спина Виктора, который стоял у электрической плитки. Из кухни доносился приятный запах кофе.
  Татьяна быстро и бесшумно встала, подобрала со стула свою одежду и скользнула в ванную. В груди её всё замирало, в голове проносились бессвязные мысли, руки дрожали. Такого с ней ещё никогда не было. И только встав под холодный душ, поняла, что переживает сильнейший эмоциональный стресс.
  "А может, мне в жизни просто недостаёт любви? - вдруг подумала она и испугалась этой мысли. - Нет, нет! - едва не закричала она. - Это не любовь, а вожделение, порыв страсти! Он ловко сыграл на чувственности, взяв меня практически голыми руками!"
  Душ и растирание взбодрили её, мысли пришли в порядок. Причесавшись и надев лёгкое облегающее платье, она вышла на веранду и устроилась в кресле. Сейчас она чувствовала себя гораздо увереннее и готова была дать отпор любым поползновениям своего искусителя.
  На веранде появился Виктор с подносом, на котором стояли чашечки и горячий кофейник.
  - Доброе утро, - он улыбнулся. - Как спалось? Ничего, что я тут хозяйничаю у тебя?
  Она вспыхнула под его лукавым взглядом.
  - Ради Бога, - сказала она нарочито холодно.
  Он поставил поднос на стол.
  - А ты после ванной выглядишь привлекательно, - заметил Виктор и наклонился, чтобы поцеловать её в шею.
  Татьяна решительно отстранилась.
  - Хватит, перестань. И давай забудем вчерашнее. Что бы ни случилось, я ничего не помню.
  - Зато мне не забыть никогда, - он расставил на столе чашечки и сел напротив неё. - Это был лучший вечер в моей жизни.
  Татьяна поджала губы, придав себе гордый и негодующий вид.
  - Если бы не позднее время и не гроза, я выставила бы тебя за дверь. Лишь элементарное гостеприимство не позволило мне сделать этого.
  Он как ни в чём не бывало отпил из чашечки.
  - Ты по-прежнему настаиваешь на разводе?
  - Да! Настаиваю! - неожиданно для себя самой резко выкрикнула Татьяна.
  Виктор почувствовал в её голосе нотки, которые заставили его побледнеть. Это не укрылось от внимания Татьяны, и она торжествующе улыбнулась.
  - То, что случилось между нами вчера, ты не должен воспринимать всерьёз, - продолжала она, стараясь говорить как можно твёрже. - С моей стороны это был лишь порыв, и не более, - в Татьяну словно вселился какой-то бес. Её охватило страстное желание морально уничтожить Виктора и насладиться своей победой. - И вообще, с сегодняшнего дня мне бы хотелось видеть тебя как можно реже.
  - Да, я понимаю, - кивнул он.
  Татьяна выпрямилась в кресле.
  - Двадцать лет назад у меня сложилось о тебе вполне однозначное мнение. Может, с тех пор ты стал другим, даже изменился в лучшую сторону, я с готовностью это допускаю. Но, к сожалению, негативное мнение о тебе настолько устоялось, что я уже не могу его перебороть. Да и не стремлюсь к этому.
  Виктор машинально помешивал ложечкой.
  - Значит, надежды нет? Ты не испытываешь ко мне никаких чувств?
  - Какие чувства? Между нами всё кончилось ещё в ту ночь. Пора бы уже понять.
  Она произнесла это так, словно положила надгробную плиту на их отношения.
  Чашка в его руке дрогнула, и добрая половина кофе выплеснулась на стол. Виктор не обратил на это внимание.
  - Таня, поверь, той ночью я был без ума от тебя!
  - Я этого что-то не заметила.
  Он посмотрел ей в глаза.
  - Татьяна, дорогая, двадцать лет назад я поступил с тобой несправедливо, но мы оба были так молоды...
  - Я уже слышала это.
  - Ну, давай хотя бы объявим перемирие и попытаемся понять друг друга.
  - Это значит, ты опять начнёшь тискать меня? - Она насмешливо прищурилась.
  Виктор тяжело задышал, его смуглое лицо посерело. Видно было, что он еле сдерживается, чтобы не наговорить резкостей. Татьяна упивалась своим триумфом.
  - Разве вчера ты не получила удовольствия?
  - Никакого, - солгала она, не моргнув глазом. - Кстати, автобус подойдёт к остановке через двадцать минут.
  Он так резко поставил чашку, что едва не разбил её.
  - Хорошо, я уеду, - сказал он, поднимаясь.
  Она тоже встала.
  Он шагнул к дверям и, вдруг остановившись, обернулся к ней.
  - Признайся, ты сейчас играешь со мной! - С внезапно вспыхнувшей надеждой он схватил её за руку. - Ты тоже хочешь меня, иначе бы у нас не было вчерашней ночи!
  - Ну, знаешь! - Татьяна возмущенно фыркнула и вырвала руку.
  - Я не тащил тебя в постель!
  - Как это - не тащил?
  - Да, ты согласилась сама!
  - Что? Сама?
  Краска гнева бросилась ей в лицо, глаза вспыхнули. Увернувшись от попытки Виктора её обнять, она рывком распахнула дверь.
  - Всё, хватит. Можешь уходить.
  Несколько секунд Виктор стоял неподвижно, переводя дыхание.
  - Ладно, - надежда погасла в нём, это было написано на его печальном и тоскующем лице. - Наверное, ты права. Прощай.
  Татьяна закрыла за ним дверь и привалилась к ней спиной. Весь апломб вдруг слетел с неё, и она с неожиданной ясностью осознала, что осталась одна.
  На мгновение её охватил страх. Ей захотелось открыть дверь и закричать: "Стой! Вернись!", но спустя секунду она опомнилась. Стыд и гордость пересилили желание броситься за ним вдогонку. И тут неудержимым потоком по щекам заструились слёзы. Память, помимо её воли, упорно возвращала его глаза, губы, тугие объятия рук...
  Она вбежала в комнату и упала на кровать. Сейчас она уже ясно понимала, что вчерашняя страсть, неожиданно овладевшая ею, была рождена любовью, такой сильной, какой она никогда прежде не испытывала. "Виктор... Виктор..." - шептали солёные от слёз губы. Но было поздно что-либо изменить. Поздно.
  
  
  8
  
  Она не находила себе места в этом домике, который вдруг показался ей опустевшим и скучным. Виктор мог бы сейчас быть здесь, рядом с ней. Но его нет. И в этом виновата она...
  Татьяна вспомнила о его американском контракте. Три года! Она лишится возможности видеть его три года!
  Она попыталась успокоиться, всё здраво обдумать. "Неужели я... действительно, влюбилась?" Она отогнала эту мысль, но та возвращалась снова и снова, и вскоре Татьяне стало ясно, что она не в состоянии бороться со своим чувством. "Выходит, влюбилась... Ну и ну! В тридцать шесть лет!" Это показалось ей до того нелепым, что она рассмеялась. И тотчас острое чувство жалости к себе кольнуло её в самое сердце. Смех ещё играл на губах, а на глазах выступили слёзы.
  После обеда она собралась, заперла дачу и уехала в Москву.
  Вечером позвонила Виктору, решив хотя бы в телефонном разговоре сгладить впечатление от утренней сцены. Он не должен думать о ней плохо.
  Трубку никто не взял. Татьяна заволновалась. Неужели он уже уехал? "Да нет же, - успокоила она себя. - Отъезд за границу - это не прогулка за город. Требуется время, чтобы выправить документы, получить визу, да и мало ли что ещё. Он не мог уехать".
  Она пыталась дозвониться до него на следующее утро - безрезультатно.
  Татьяна бесцельно слонялась по квартире, не зная, куда себя деть. Неопределённость становилась всё невыносимее. Виктор пропал, да тут ещё Катька сбежала...
  После продолжительных колебаний она всё-таки решила к нему поехать.
  До Университетского проспекта Татьяна добралась на такси. Время близилось к полудню. Только что прошёл дождь и на тротуарах сверкали лужи, отражая ослепительно чистое небо.
  Многоэтажный дом, в котором жил Виктор, стоял на невысоком взгорке. Склон, обращённый к проспекту, был засажен деревьями и кустарниками. Их омытая дождём листва ярко зеленела на солнце. Татьяна поднялась к дому по широкой лестнице, свернула в арку и вошла во двор. В подъезде остановилась перед запертой дверью: она не знала кода. Ждать пришлось недолго: в подъезд вошёл какой-то мальчик и нажал на нужные кнопки. Татьяна поднялась на лифте. Некоторое время стояла перед квартирой Виктора, собираясь с духом. В голове шумело, как после выпитой бутылки шампанского.
  Она позвонила и прислушалась. Тишина. Ещё раз позвонила. За дверью послышалось шевеление, приоткрылся глазок, и старушечий голос спросил:
  - Кто там?
  - Мне нужен Виктор Владимирович.
  - А кто вы?
  - Я Татьяна Сергеевна, мама Кати.
  Дверь открылась, и Татьяна увидела невысокую старушку в домашнем ситцевом платье, с платком на плечах.
  - Виктор Владимирович дома?
  - Его нет. Да вы входите, - старушка посторонилась, давая Татьяне пройти. - Значит, вы Катенькина мама? Рада познакомиться.
  - А вы, простите, кто?
  - Дарья Николаевна. Я у Виктора Владимировича домработница. Уже много лет, ещё с той поры, как у него мать умерла и он остался один с Олегом на руках. Олега я вот с такого возраста знаю... - Она отмерила рукой расстояние от пола. - Вы проходите в комнату, не стесняйтесь. Сейчас должны появиться молодые.
  - Как это, должны появиться? - насторожилась Татьяна.
  - Катенька с Олегом поселились где-то на другой квартире, - объяснила старушка. - А поскольку отец уехал, то они решили взять отсюда кое-какие вещи.
  Татьяна испугалась.
  - Уже уехал? В Америку?
  - Туда, - Дарья Николаевна сокрушённо закивала головой. - Вот недавно совсем. Сегодня он здесь не ночевал, приехал только на полчаса, чтобы попрощаться со мной. Приехал, ушёл в кабинет и что-то там писал. А потом уехал. С вещами уже, прямо в аэропорт... Да за двадцать минут перед вами уехал! Жалко, что вы с ним разминулись.
  Татьяна почувствовала, что ноги не держат ее. Ей стало душно. Она прошла в большую полутёмную комнату, куда сквозь щель в тяжёлых бордовых шторах проникал солнечный луч. Присела на край дивана.
  - Я ещё удивилась, как же он уезжает, когда у Олега скоро свадьба, - говоря, Дарья Николаевна принялась протирать пыль со спинок стульев и стёкол шкафов. - Олег с Катей ни на минуту не расстаются. Даже как-то неудобно, что они неженатые. Я уж сколько раз говорила об этом Виктору Владимировичу, а он только плечами пожимает. А сына-то давно пора женить! - От шкафов старуха перешла к пианино. - Это Олега пианино... - Она любовно погладила крышку инструмента и его чёрные глянцевые бока. - Когда он был маленький, в музыкальной школе занимался. Да, видно, не вышло из него музыканта. В отца пошёл, тоже на адвоката учится...
  - Надолго Виктор Владимирович уехал? - спросила Татьяна.
  - Вроде бы на три года. А он разве вам не говорил?
  - Говорил, но я, признаться, не ожидала, что он уедет так скоро.
  - Вот-вот, и никто не ожидал, - старуха качала головой. - И чего его туда понесло, когда сын один тут остался, тем более неженатый. Забалуется парень без присмотра... Пойдёмте в кабинет, я там ещё не убиралась.
  Татьяна последовала за Дарьей Николаевной.
  - Он целый месяц собирался, - взяв веник, старушка стала подметать. - Его не поймёшь. То начнёт укладывать чемоданы, то бросит... Я ему всё намекаю, что, дескать, не время сейчас ехать. Олега надо женить. Он вроде соглашается, а потом снова начинает собираться. Сегодня, значит, решился окончательно... - Она задвигала стульями, подметая под ними.
  Татьяна присела к письменному столу. У подставки, в которую были воткнуты ручки и карандаши, лежало несколько скомканных листов бумаги. Видимо, Виктор так торопился, что не стал выбрасывать их в корзину для мусора, а попросту сдвинул в сторону.
  Татьяна бросила взгляд на один из листков.
  "Татьяна... - прочитала она и невольно вздрогнула. - Вчера после нашего разговора я понял, что близость между нами невозможна. Сколько бы я ни пытался убедить тебя в том, что я тебя люблю, всё бесполезно..."
  На этом запись обрывалась.
  Татьяна взяла листок в руки и стала перечитывать строчки, написанные торопливым размашистым почерком. "...убедить тебя в том, что я тебя люблю..." - читала она в десятый, в двадцатый раз. Слёзы текли неудержимым потоком. "Он любит меня, - билось в мозгу. - Какая же я была дура! А ведь я знала, я видела это..."
  Не было никакого сомнения, что перед ней лежало письмо Виктора к ней. Почему-то незаконченное, оборванное на полуфразе. Она развернула другой листок.
  "Татьяна, сегодня я уезжаю в Штаты, но перед отъездом хотел бы объясниться с тобой. Звонить не стал, потому что по телефону всего не скажешь, да и вряд ли у нас получился бы толковый разговор. Вчера, расставшись с тобой, я понял, что меня ничто больше не связывает с Москвой. Мало того - я не могу здесь оставаться. Этот мой поспешный отъезд в действительности не что иное как бегство. Я бегу от тебя. Да и от себя, от своей любви. Может быть, там, на новом месте, в новой обстановке, всё забудется..."
  Дальше несколько слов было вымарано, и запись на этом кончалась. Татьяна догадалась, что это черновые наброски. Волнуясь, взяла в руки следующий листок.
  "Татьяна, знай, наши отношения - не мимолётный роман. Я люблю тебя, неужели ты до сих пор не поняла? Я полюбил тебя с самого первого мгновения нашей встречи ещё тогда, в общежитии, когда смотрел на тебя издали, не решаясь подойти. Бог мой, как я тебя любил! Сам не пойму, почему я навязал тебе этот дурацкий фиктивный брак с глупым и оскорбительным для тебя условием брачной ночи - вместо того, чтобы сразу признаться тебе в любви и предложить выйти за меня замуж! Но я никак не мог ожидать, что наша близость окажется такой ужасной для тебя. Да, я поступил необдуманно и жестоко. Но поверь, я сполна расплатился за это своими нынешними страданиями! Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю. Люблю, дорогая моя, милая моя жена! О, как я тебя люблю! Если останусь в Москве, то не удержусь от какого-нибудь безумства - например, заночую под дверью твоей квартиры. Бог знает, что я пишу..."
  С торопливой жадностью Татьяна расправила ещё один листок. Текст начинался со строчной буквы. Видимо, это было продолжение письма, начало которого находилось где-то среди других листков.
  "... я ощущал себя наверху блаженства, мне было так хорошо, как ни с одной женщиной. В минуты нашей близости я видел в твоих глазах слёзы. Ты плакала, потому что тоже испытывала наслаждение. Никогда не смогу забыть этих слёз! Но утром ты словно вылила на меня ушат ледяной воды. Прошлое опять встало между нами. После нашего разговора я понял: моей мечте не суждено сбыться. У меня больше нет моральных прав настаивать на продолжении нашего брака..."
  Татьяну бросало то в жар, то в холод. Она даже не услышала, как в дверь позвонили и Дарья Николаевна пошла открывать.
  Из оцепенения её вывели громкие голоса. Она не успела смахнуть слёзы, как в кабинет, оживлённо переговариваясь, вошли Олег с Катей.
  Увидев мать с заплаканным лицом, Катя на мгновение замерла, а потом подбежала к ней, обняла за плечи и легонько встряхнула, пытливо заглядывая в глаза.
  - Мама, что случилось? Это из-за меня? Из-за того, что я уехала с Олегом?
  - Простите нас, Татьяна Сергеевна, - добавил смущённый Олег, остановившись за спиной Кати.
  Татьяна дрожащими руками раскрыла сумочку и достала платок. Взгляд Кати упал на один из листков. С минуту она вглядывалась в неровные строчки, затем, вспыхнув, перевела расширившиеся глаза на мать.
  - Неужели... - прошептала она. - Неужели Виктор Владимирович тебя лю...
  Она не договорила, мельком посмотрев на Олега. Тот тоже подошёл к столу и наклонился, чтобы взять листок. Катя удержала его.
  - Не надо. Это мамины письма. Они адресованы только ей.
  Молодой человек с немного ошеломлённым видом шагнул в сторону.
  - Между мамой и отцом что-то произошло, - шепнула ему Катя.
  - Наверное, поэтому он и уехал так быстро, - предположил Олег.
  - Его надо вернуть, - сказала Катя. - Он не должен уезжать, тем более - сейчас! Правда, мама?
  Растерявшись, Татьяна промолчала.
  - Точно, его надо вернуть, - настойчивее продолжала Катя, расценив её молчание как согласие. Она обернулась к Олегу: - Во сколько вылет?
  - В три.
  - А сейчас полвторого. Мы успеем доехать до аэропорта!
  Татьяна вытирала лицо, но слёзы текли и текли. Она стыдилась их, стыдилась такого откровенного проявления своих чувств. Не меньше страдало и её самолюбие: Катя и Олег невольно проникли в самое сокровенное, что она таила в душе. И теперь ей приходится, как малому ребёнку, полностью довериться им и принимать их помощь.
  - Ну, так что, едем? - Катя присела перед ней, заглянула в глаза. - Решайся. Машина стоит внизу.
  - Едем, - кивнула Татьяна.
  Прежде чем уйти, она бережно собрала смятые листы и уложила их в сумочку.
  Попрощавшись с недоумевающей старушкой, все трое спустились вниз. Олег сел за руль, Катя устроилась рядом с ним. Татьяна на заднем сиденье захлопнула дверцу, и Олег резко надавил на газ.
  На остановках перед светофорами Катя стонала от нетерпения.
  - Не волнуйся, приедем вовремя, - успокаивал её Олег. - В крайнем случае - обратимся к администратору, пусть объявят по аэропорту: Виктора Максимова ожидает жена!
  Татьяна сидела, вцепившись в сумочку. Там лежало самое ценное, что у неё было: письма Виктора. Мысль о том, что он может улететь и она не увидит его три года, приводила её в ужас. Перед ней стояло его лицо, когда они разговаривали в то утро на веранде. В глазах Виктора светилась любовь. Почему она сразу не разглядела её?
  Катя беспокоилась:
  - А вдруг он уже подписал контракт? Тогда ничего сделать нельзя!
  - Отец подпишет его в Нью-Йорке, - отозвался Олег.
  Катя с минуту раздумывала.
  - А разве он не может взять с собой в Нью-Йорк жену?
  - Наверно, может.
  - Впрочем, сейчас это не имеет значения. Главное, чтобы они встретились, - Катя посмотрела на свои часики. - Ой, до отлёта осталось всего сорок минут!
  - Успеем, - Олег прибавил газу.
  Машина миновала МКАД и помчалась по направлению к Шереметьево.
  - Быстрее, - умоляла Катя. - Если отец улетит, то уже не скоро вернётся!
  - Да, контракт - штука серьёзная, - Олег держался за руль обеими руками. - Вообще-то, я тоже хочу, чтобы папа остался с нами...
  - Ну, вот! Хочешь, а не торопишься!
  - Если прибавить скорость, то нас остановит первый же гаишник.
  - Ничего, я буду смотреть, - пообещала девушка. - Как замечу милицию - сразу скажу.
  - Тогда гляди в оба!
  У Татьяны захватило дух, когда скорость машины резко увеличилась. За окном проносились посёлки, мелькнул железнодорожный переезд. Татьяна закрыла глаза. "Нет, бесполезно, - твердила она себе. - Он улетит, и всё на этом кончится..."
  Катя снова взглянула на часы.
  - Успеем. Если так будем ехать - точно успеем!
  Впереди тащился громадный автофургон. Олег стремительно его догонял, понемногу беря левее. Все произошло в считанные секунды. Ехавший перед автофургоном "Москвич" резко затормозил, давая дорогу перебегавшему шоссе человеку. Чтобы не врезаться в легковушку, Олегу пришлось нажать на тормоз и крутануть руль. Машина завизжала шинами по асфальту и пошла юзом, описывая дугу. Татьяна вскрикнула, импульсивно схватилась за спинку переднего сиденья. Почти в тот же момент её отбросило к боковой дверце, и она провалилась в черноту...
  
  
  9
  
  Первое, что Татьяна увидела, придя в себя, было озабоченное лицо дочери, которая заглядывала ей в глаза. За спиной Кати стояла незнакомая женщина в белом халате и тоже смотрела на неё.
  Комната с выкрашенными в голубую краску стенами вызвала у Татьяны недоумение, но в следующую секунду она поняла, что попала в больницу, и ужаснулась. Ей вспомнилась бешеная гонка по шоссе, резкий визг тормозов, удар... Что с ней? Она была без сознания? Как долго? Кома могла продолжаться не один день...
  Татьяна попыталась привстать, но в голове разлилась тупая боль, и она с негромким стоном снова откинулась на подушку.
  - Лежите-лежите, ничего страшного, - успокаивающим голосом сказала врач.
  За изголовьем белела штора, не пропуская в помещение солнечные лучи, а у противоположной стены стояла ещё одна кровать - пустая, со свёрнутым матрацем.
  "Я попала в автомобильную катастрофу... Боже мой! - мысленно прошептала Татьяна. - Хорошо хоть Катя уцелела. А что с Олегом?"
  Наверное, испуг отразился на её лице, потому что Катя взяла безвольно лежащую на кровати руку матери и тихонько погладила.
  - Не волнуйся, мама, мы с Олегом в порядке. Он сейчас за дверью, ждёт, можно ли войти... - Она повернулась к доктору. - Ну так что у мамы, Нина Васильевна?
  - Как я и предполагала, небольшое сотрясение мозга, - ответила доктор.
  - Это опасно?
  - Не думаю. На ощупь всё в порядке, повреждений нет, но придётся ещё посмотреть рентгеновский снимок головы.
  - А если рентген ничего не покажет, то маму выпишут?
  - В ближайшие два-три дня.
  Татьяна сделала ещё одну попытку привстать, и это ей наконец удалось. Катя поправила за её спиной подушку.
  - Давно я здесь лежу? - слабым голосом спросила Татьяна. - Я ничего не помню после аварии...
  - Тебя доставили сюда полчаса назад, - ответила Катя. - "Скорая" приехала очень быстро, и тебя сразу увезли... - Она посмотрела на часы. - Сейчас уже полчетвёртого. Значит, ты была без сознания целый час.
  - Как всё это случилось?
  - Олег не виноват. Он пытался повернуть, чтобы не наскочить на "Москвич", а тут этот трейлер подвернулся... Вообще, из нас троих ты больше всех пострадала.
  Татьяна нашла в себе силы улыбнуться.
  - Это из-за меня. Куда я так торопилась? Наверное, и ехать было незачем...
  - Мама, не говори глупости. Ты должна была объясниться с отцом. Просто обязана! - Катя покосилась на врача и поспешила перевести разговор на другую тему. - Я посижу с тобой до вечера, ладно? Ещё и Олег с нами побудет.
  - Хорошо. Если вам не скучно.
  Катя обернулась к доктору.
  - Значит, ему можно войти?
  - Можно.
  Просматривая какие-то бумаги, Нина Васильевна направилась к двери. Катя заторопилась за ней.
  - Снимок будет готов завтра, - на ходу сообщила доктор, - и тогда я решу вопрос с выпиской... Сейчас мой рабочий день кончается, в случае чего вызовите дежурного врача или медсестру, она в соседнем кабинете. Хотя не думаю, что могут возникнуть сложности...
  Тихо переговариваясь, они вышли из палаты. Через минуту Катя вернулась. За ней, смущаясь, вошёл Олег. Бровь над правым глазом у него была залеплена пластырем, во всём остальном молодой человек выглядел великолепно, словно и не было никакой аварии.
  - Здравствуйте, Татьяна Сергеевна, - он приблизился к кровати.
  - Здравствуй, - улыбнулась ему Татьяна.
  - Как вы себя чувствуете?
  - Совсем неплохо после такого приключения. Могло быть и хуже.
  - Да, - вмешалась Катя, - просто чудо, что мы не перевернулись! А то вообще в лепешку могли разбиться!
  - Сотрясение мозга - пустяки, быстро пройдёт, - сказала Татьяна. - Хуже, если бы был перелом.
  Катя придвинула стул к изголовью кровати и села.
  - Олег потом ездил в аэропорт на попутной машине, но опоздал, - сказала она с грустью. - Отец, наверное, сейчас летит над океаном...
  Татьяна кивнула. В памяти мелькнули грозовая ночь, сумерки, лицо Виктора, освещённое дрожащим огоньком свечи...
  Печаль в её глазах не укрылась от внимательного взгляда дочери.
  - Мама, ну не надо расстраиваться. Отец должен позвонить.
  - Он сказал, что позвонит сразу, как устроится, - сообщил Олег. - Так что звонка надо ждать дня через два.
  Катя обернулась к нему.
  - Когда он позвонит, ты ему обязательно расскажи!
  - Постойте, - заволновалась Татьяна, - то есть как - расскажи? Нет уж, я сама с ним поговорю. Пусть перезвонит мне домой, если ему не трудно. Думаю, к тому времени я уже выпишусь.
  - Правильно, - обращаясь к Олегу, сказала Катя. - Нам с тобой ни к чему вникать в их дела.
  - И вот ещё что, - добавила Татьяна. - Не говорите ему об этой поездке в Шереметьево. И о том, что я нашла его письма ко мне...
  - Само собой, не скажем, - заверил её Олег.
  - А теперь мне нужно отдохнуть, - Татьяна смущенно улыбнулась. - Меня что-то клонит в сон.
  Катя поцеловала её на прощанье.
  - Спи, мамочка. Мы с Олегом ещё забежим к тебе сегодня.
  Татьяна осталась одна. В палате мерцал мягкий белый свет. Сквозь полуоткрытую форточку доносились привычные городские звуки: детские голоса, собачий лай, треньканье проезжавших трамваев.
  Татьяна лежала и думала о том, как странно повернулась её судьба. Ещё несколько дней назад она жила привычной налаженной жизнью, всё её заботы вертелись только вокруг аспирантских диссертаций и научных работ. И ещё, конечно, Кати, за которой она по мере возможности старалась уследить. И вдруг - словно ливень хлынул с безоблачного неба! Всё полетело вверх дном. Уже который день она не думает ни о какой науке, даже дочь отошла на второй план. Татьяна, как девчонка, потеряла голову. Совершает глупость за глупостью, мечется, беспокоится, зачем-то в аэропорт помчалась. Ну, точно как девчонка! И всё зря.
  "Я упустила его, - с горечью думала она. - А ведь он меня любил. Он до сих пор меня любит... Ему надо было улететь в Америку, чтобы я поняла, что тоже люблю его...".
  Боль в голове мало-помалу утихла, и Татьяна заснула.
  На следующее утро Катя с Олегом, перед тем как пройти к матери, постучались в кабинет заведующей терапевтическим отделением. Нина Васильевна приветствовала их как старых знакомых.
  - Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь.
  Что-то в её интонации не понравилось Кате. В душе девушки шевельнулось предчувствие, что вряд ли мать выпишут так быстро, как они с Олегом надеются.
  - Вы, если не ошибаюсь, дочь Татьяны Сергеевны Дёминой?
  - Да, - кивнула Катя.
  - А вы кем ей доводитесь? - доктор посмотрела на Олега.
  Тот в первый момент растерялся от такого неожиданного вопроса.
  - Он мой жених, - быстро ответила за него Катя. - Так что с мамой?
  Нина Васильевна взяла в руки лежавший перед ней большой глянцевый лист. Видимо, это и был тот самый рентгеновский снимок. Катя с любопытством и некоторой долей страха посмотрела на него, ничего, впрочем, в нём не понимая.
  - Ей, наверное, придётся полежать подольше, - сказала доктор уклончиво. - Понадобятся дополнительные анализы. Возможно, вам надо быть готовыми к переводу её в другую больницу...
  - А что случилось?
  Нина Васильевна замялась.
  - Судя по всему, повреждения оказались более серьёзными, чем я думала... Пока ничего не могу сказать определённого. Надо ещё кое-что проверить, а на это понадобится время.
  На лице Кати отразилась растерянность.
  - Ну ничего себе... И долго вы будете проверять?
  - Может быть, потребуются недели две.
  - Спасибо... - Катя не могла скрыть разочарования. - Так мы пойдём?
  - Да, ступайте. Татьяна Сергеевна уже проснулась.
  Катя встала и направилась к двери. Олег пошёл за ней.
  - Постойте... - окликнула их доктор.
  Они оглянулись.
  - Молодой человек, задержитесь на минуту.
  Олег посмотрел на Катю, а та, в свою очередь, удивлённо уставилась на Нину Васильевну.
  - Я попросила задержаться молодого человека, - повторила врач.
  Катя пожала плечами и вышла.
  - Присядьте, я вас не задержу, - доктор показала Олегу на стул.
  Олег сел.
  - Тут вопрос очень серьёзный, - заговорила Нина Васильевна. - Я пока не стала говорить об этом самой больной и её дочери, поскольку существует такое понятие, как медицинская этика... А вы всё-таки не столь близкий человек Татьяне Сергеевне и, надеюсь, отнесётесь к моему сообщению спокойнее.
  - А в чём, собственно, дело?
  Нина Васильевна вертела в руках рентгеновский снимок.
  - У матери вашей невесты опухоль в правой части головного мозга.
  - Какая опухоль? - растерянно пролепетал Олег.
  - Онкология.
  Молодой человек замер.
  - Мы, конечно, предпримем всё возможное, но должна вас сразу предупредить: рак головного мозга, тут шансов практически нет.
  Олег невольно втянул голову в плечи.
  - Но, доктор, разве автомобильная авария...
  - Нет-нет, авария не при чём. Лёгкое сотрясение мозга, сопровождавшееся обмороком, не представляет ничего серьёзного. Опухоли не возникают за одну минуту. Она была у Татьяны Сергеевны, видимо, уже довольно долгое время, и лишь авария и связанные с ней рентгенографические исследования позволили выявить болезнь. Такое часто бывает в медицинской практике. Люди, как правило, небрежно относятся к своему здоровью, где-нибудь заболит - выпьют таблетку, и всё. А о том, чтобы провериться в поликлинике, даже и не подумают. Отсюда эти застарелые болезни, которые обнаруживаются только в самый последний момент, или выявляются случайно, при обследовании по какому-нибудь другому поводу, как в случае с мамой вашей невесты. Вот рентгеновский снимок её головы, - Нина Васильевна придвинула лист к Олегу. - Авария не причинила Татьяне Сергеевне существенного вреда, череп цел, трещин не видно... Но посмотрите на эту выпуклость. - Кончиком карандаша она обвела какое-то пятно на снимке. - Это опухоль. Она на внутренней стенки черепной коробки и увеличивается вглубь лобового отдела... Скажите, у Татьяны Сергеевны часто бывают головные боли?
  - Не знаю...
  - Выясните это у её дочери.
  Некоторое время Олег подавленно молчал, потом вдруг словно опомнился.
  - Доктор, что же теперь будет? Операция?
  Она развела руками.
  - Подобные операции очень сложны и дают эффект только на ранних стадиях развития опухоли. Тут надо вскрывать черепную коробку, а поскольку опухоль, как мы видим на снимке, уже вошла в структуру мозгового вещества, то её уже невозможно удалить без его повреждения... Конечно, решающее слово за хирургами, но, боюсь, операция в данном случае невозможна.
  - Но, наверное, с такой опухолью ещё можно прожить?
  - Трудно делать прогнозы. На всякий случай приготовьтесь к худшему варианту. Возможно, вопрос нескольких недель.
  - Недель? - ужаснулся Олег.
  - А может, и года. Повторяю, с опухолями, особенно головного мозга, очень трудно что-либо прогнозировать. Тем более, я не онколог, а терапевт. Специалисты дадут более подробное заключение и, вероятно, скажут срок, - доктор с грустью посмотрела на молодого человека. - Татьяна Сергеевна с неделю полежит у нас, а потом мы переведём её в онкологическую клинику. Вам надо сказать об этом её дочери...
  Олег сокрушённо кивнул, проглотив подступивший к горлу ком.
  - Сделайте это как-нибудь потактичнее, - посоветовала Нина Васильевна. - Прибавьте, что предстоят дополнительные исследования, что положение, может быть, ещё не безнадёжно. Постарайтесь её успокоить...
  - Да-да, я понимаю.
  - А что касается того, говорить об этом Татьяне Сергеевне или нет, то решите этот вопрос с её дочерью. Наверное, надо сказать. Всё-таки Татьяна Сергеевна - медик, она должна правильно оценить ситуацию.
  - Когда её переведут в онкологическую клинику, она сама всё поймёт, - мрачно отозвался Олег.
  - Вы правы, - кивнула Нина Васильевна. - Ну, я вас больше не задерживаю. Если что - обращайтесь прямо ко мне.
  - Спасибо. До свидания.
  Олег поднялся и медленными шагами вышел из кабинета.
  В коридоре к нему метнулась Катя.
  - О чём вы так долго говорили? С мамой что-нибудь серьёзное?
  Он обнял её за плечи.
  - Отойдём в сторону.
  Они ушли в дальний конец коридора и остановились у окна. Катя присела на край подоконника.
  - Рентген показал, что у Татьяны Сергеевны рак мозга, - сказал Олег, пристально разглядывая носки своих кроссовок.
  - Это точно? - ахнула Катя.
  - Так врач сказала. В общем, надо решить, говорить об этом Татьяне Сергеевне, или нет.
  Слёзы покатились по Катиным щекам. Она отвела взгляд от Олега и уставилась в окно на больничный сад, залитый утренним солнцем.
  - Даже не знаю, что делать, - пробормотал Олег. - Наверно, не стоит пока говорить...
  Катя молчала, всхлипывая и вытирая платочком лицо.
  - Может, ещё ничего страшного, - пытался успокоить её Олег. - Всё окончательно выяснится только после анализов.
  - Доездились... - сдавленно прошептала Катя.
  - Авария не причём. Опухоль была давно.
  - Значит, будет операция?
  Олег пожал плечами.
  - Неизвестно. Это потом решат...
  Они ещё с полчаса сидели у окна. Катя плакала, и её платочек стал мокрым от слёз. Олег утешал её. Однако, надо было идти к матери. Катя постаралась взять себя в руки. Она вытерла лицо, достала из сумочки косметичку и немного подвела глаза, чтобы не было заметно, что они заплаканные.
  Татьяна сидела на кровати, подложив под спину подушку, и читала журнал. Когда в палату заглянули Катя с Олегом, она с улыбкой сообщила, что сегодня ей значительно лучше. Голова совсем не болит.
  - Не болит? - рассеянно переспросил Олег.
  - Рада за тебя, - сказала Катя и поцеловала мать в лоб.
  Олег с тревогой заметил, что уголки глаз у девушки начали увлажняться.
  - Ты не узнавала, когда меня выпишут? - спросила Татьяна.
  - Нет ещё, - ответила Катя и повернулась к окну, чтобы мать не видела её слёз.
  - Я тут думала о вас, - сказала Татьяна, с мягкой улыбкой посмотрев на Олега, - и решила, что была не права. Всё у вас должно быть хорошо. Вы любите друг друга, а это главное... - Она вздохнула. - Хотелось бы, чтобы отец прилетел на вашу свадьбу...
  - Так вы не возражаете, чтобы мы с Катей поженились?
  - Нет, - ответила Татьяна. - Пусть ваша любовь продлится всю жизнь. Детей вам побольше и счастья...
  Тут Катя не выдержала и, рыдая, бросилась вон из палаты.
  Татьяна проводила её удивлённым взглядом.
  - Что это с ней? Почему она так расстроена?
  - Она... э-э-э...
  Олег смутился. Надо было быстро придумать оправдание, но от волнения ничего не приходило в голову.
  - Вы не волнуйтесь, Татьяна Сергеевна... Просто она... Она... огорчена отъездом отца. Она не успела с ним попрощаться и вообще... Огорчена, что у вас с ним так неудачно получилось.
  Татьяна печально кивнула головой.
  - Да, это верно... Я должна была его удержать... Но что случилось, то случилось. Думаю, всё ещё поправимо и не стоит так убиваться.
  "Бедная девочка, - подумала Татьяна. - Не успела обрести отца, как пришлось сразу расстаться с ним. Виктор тоже хорош. Улетел и даже с дочерью толком не попрощался".
  - Пойди успокой Катю и скажи, что отец её очень любит. Любит, я знаю. Пусть она мне поверит.
  - Хорошо, Татьяна Сергеевна. До свидания. Мы ещё придём сегодня... - Олег тихо закрыл за собой дверь.
  Татьяна поправила подушку и легла. Слёзы дочери взволновали её. Она и прежде подмечала в Кате чувствительность (в детстве дочь могла расплакаться по самому ничтожному поводу), а тут на неё навалилось столько событий! И препятствия к замужеству, и обретение отца, с которым мать до сих пор связана супружескими узами, и размолвка, и его отъезд, и тут ещё эта авария... Нервы девочки, конечно, на пределе. Ей необходим отдых.
  Татьяна решила сразу после выписки из больницы поехать с ней на дачу. Олега тоже надо взять. Татьяна была уверена, что его присутствие подействует на Катю благотворно. И вообще, чем больше она узнавала Олега, тем больше он ей нравился. Скромный, воспитанный молодой человек, и сразу видно - очень любит Катю. Их брак должен быть счастливым.
  На глаза Татьяны навернулись слёзы. Она невольно вздохнула о годах, пролетевших без любви... Пусть хотя бы дочь будет счастлива. Материнское чутьё подсказывало ей, что она не ошибается насчёт Олега и Кати, дети обязательно будут счастливы. Волна тихой радости разлилась в её душе, и слёзы сменились улыбкой.
  Она задремала, когда в палату, шумно распахнув дверь, вошёл посетитель. Татьяна приподнялась, широко раскрыв глаза: ба, да это Совков, собственной персоной! Небрежно повязанный галстук, рубашка с короткими рукавами, брючный ремень под животом, на лице - грустно-озабоченное выражение, за которым, однако, легко угадывалось лукавство.
  - Таня, здравствуй! Не разбудил? - Он был похож на хитрого школьника, подлизывающегося к учительнице. - Сегодня заезжал к тебе домой, а там соседи говорят, что ты в больнице. Начал звонить по всем больницам, насилу нашёл.
  - Не ожидала, Геннадий. После нашей последней встречи я была уверена, что мы расстались навсегда.
  - Я тогда выпил лишнего, - Совков широко улыбнулся. - Не будем вспоминать об этом, тем более я даже не помню, что болтал в тот вечер... Наверное, признавался тебе в любви?
  Татьяна не могла не рассмеяться.
  - И такое было.
  - Это - главное! - Совков громыхнул стулом, усаживаясь возле неё. - Как говорится, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме.
  - Терпеть не могу пьяных.
  - А я и не пью. Пропустил тогда пару лишних рюмочек, потому что рад был увидеть тебя. Ну, рассказывай, как ты. Попала в автомобильную аварию? Думал, ты в гипсе и с капельницей, а ты молодец, хоть сейчас выписывай, - он раскрыл "дипломат", достал пакет сока и поставил на столик. - Витамины.
  - Спасибо. Но если ты опять явился говорить о женитьбе, то сразу предупреждаю: не питай иллюзий. Прошлого не вернёшь, да и я за это время узнала тебя лучше. К сожалению.
  - Радоваться надо, а не сожалеть! - Совков попытался взять Татьяну за руку. - Лучшего мужа тебе всё равно не найти. Не тот возраст уже, чтоб искать, посмотри правде в глаза. А я мужчина хоть куда, докажу тебе в первый же вечер, как выйдешь из больницы!
  - Не надо, Геннадий. Доказывай это тем женщинам, с которыми ты обнимаешься на фотографиях.
  Совков удивился.
  - Каких ещё фотографиях?
  - Которыми ты хвалился в тот вечер. Наверное, и не помнишь, как вытащил их из чемодана и разложил на полу. Ты ползал на четвереньках, тыкал в них пальцем и рассказывал, как кого зовут и где с кем познакомился. Все это выглядело просто отвратительно.
  Совков озадаченно поскрёб в затылке.
  - Вот так штука. Неужели, правда, рассказывал?
  - И при этом похвалялся своими успехами!
  Он хохотнул.
  - Таня, не принимай это близко к сердцу. Се ля ви, такова жизнь. Я ведь тоже у тебя был не единственным.
  Татьяна повернула голову к стене. Назойливость Совкова начинала утомлять.
  - Хватит, Геннадий, я поняла тебя.
  - Ты неправильно меня поняла! Я на самом деле люблю тебя и собираюсь на тебе жениться!
  В палату тихо вошла Нина Васильевна. Услышав его последние слова, докторша сокрушённо покачала головой.
  Совков, заметив врача, умолк.
  - Как вы себя чувствуете? - спросила она Татьяну.
  - Значительно лучше. А что показал рентген?
  Нина Васильевна отвела глаза.
  - Вы знаете... Есть моменты, которые нуждаются в дополнительном исследовании.
  - Я сама доктор, так что можете сказать мне прямо.
  Нина Васильевна посмотрела на Совкова, потом перевела взгляд на больную.
  - Заключение по рентгеновскому снимку будут делать специалисты, а пока вам придётся у нас полежать.
  - Что-нибудь серьёзное? - озаботился Совков. - Нет уж, вы говорите!
  - А что я скажу, когда я не специалист по черепно-мозговым травмам.
  Татьяна привстала на кровати.
  - Неужели перелом черепа? - спросила она. - Но это было бы довольно странно, потому что я тщательно ощупала свою голову и ничего подобного не обнаружила.
  - Вот видите, - поддакнул Совков. - А вы говорите - перелом!
  Нина Васильевна печально улыбнулась.
  - Я пока ещё ничего не говорю. Только то, что вашей знакомой...
  - Татьяна Сергеевна - моя будущая жена! - перебил её Совков.
  Татьяна покраснела.
  - Не болтай лишнего, Геннадий. У нас ещё ничего не решено.
  - Всё давно решено. Значит, перелом? - Он повернулся к Нине Васильевне. - И долго это будет заживать? Сколько ей вообще придётся лежать?
  - Пока не могу сказать.
  - Однако, что за доктора такие, которые ничего не могут сказать, - пробурчал Совков.
  - Когда будет готово заключение? - спросила Татьяна.
  - Сначала нужно пройти обследование, - ответила врач. - А что, молодые люди заходили сегодня?
  - Да, всё нормально, - ответила Татьяна после запинки, вспомнив внезапные слёзы дочери.
  - Ну, тогда поправляйтесь, - Нина Васильевна встала. - Я ещё зайду к вам.
  Как только за ней закрылась дверь, Совков наклонился к Татьяне.
  - Они что-то скрывают от тебя. Скверное дело!
  - Но что это может быть? - Татьяна задумалась. - Черепно-мозговая травма явно отсутствует... Общее состояние удовлетворительное... Ума не приложу, что мог показать им рентген...
  - Я сейчас пойду и узнаю! Мне она скажет! - Совков с решительным видом поднялся со стула. - Не имеют права! Как-никак ты - моя будущая жена, и меня это тоже касается!
  - Геннадий, веди себя скромнее.
  - Не беспокойся ни о чём, дорогая, я скоро вернусь, - обернувшись в дверях, он послал Татьяне воздушный поцелуй.
  Через минуту Совков, с суровым видом, без стука вошёл в кабинет Нины Васильевны.
  - Извините, товарищ доктор, - решительно заговорил он, направляясь к её столу, - но я, как будущий муж Татьяны Сергеевны, обязан знать!
  Доктор молчала, глядя, как он рассаживается перед ней. Потом так же молча достала из ящика стола рентгеновский снимок, который утром показывала Олегу.
  - И что это? - хмыкнул Совков. - Предупреждаю, я в этих вещах ничего не понимаю.
  - Но вы, по крайней мере, понимаете, что такое рак?
  Правая бровь Совкова приподнялась. Он наклонился к врачу.
  - Вы хотите сказать, что у Татьяны...
  Нина Васильевна кивнула.
  - Да, к сожалению. Вот здесь, на снимке, хорошо видна опухоль.
  - А она знает?
  - Я поставила в известность её зятя, он должен сказать её дочери. Вместе они, наверное, психологически подготовят больную.
  - Почему вы сразу ей не сказали?
  - У нас не принято объявлять пациентам такие диагнозы без согласования с их родственниками.
  Совков в задумчивости пожевал губами.
  - Да-а... Ну и дела... И сколько, по-вашему, ей осталось?
  - Ухудшение самочувствия следует ожидать в ближайшие дни, - ответила доктор. - А сколько осталось - не знаю. Об этом надо спрашивать у онкологов.
  - Дела... - повторил Совков, качая головой. - И нет никакой надежды?
  - Боюсь, что операция уже не исправит положения, - Нина Васильевна печально вздохнула. - Опухоль слишком глубоко вросла в ткань мозга... Хотя опять же решать не мне. На следующей неделе мы переведём Татьяну Сергеевну в онкологическую клинику, там вы получите более подробную информацию.
  - Спасибо... - Совков с задумчивым видом встал и вдруг, как бы в ответ на какие-то свои мысли, махнул рукой: - А, и ладно! Поеду к Юльке.
  Когда он снова появился в палате, там уже находились Олег и Катя. Дочь, с покрасневшим от горестного волнения лицом, сидела у изголовья кровати, Олег стоял у окна.
  - Извиняюсь, забыл портфель, - сказал Совков.
  - Вы всё никак не можете оставить маму в покое, - прошептала Катя, сверкнув на него глазами. - Вас уже один раз выставили из квартиры, что вам ещё надо?
  - Ничего. Теперь уже - ничего, - он взял стоявший у стола портфель. - Больше я беспокоить вашу мать не буду, и, поверьте, у меня останутся о ней самые наилучшие воспоминания. Прощай, Татьяна! Твой образ всегда будет жить вот здесь, - он положил руку на сердце.
  Татьяна хотела что-то сказать, но Катя её опередила.
  - Очень ей нужно! - воскликнула она.
  - Не груби старшим, - осадил её Совков. - Ты мне в дочери годишься. Лучше бы сказала матери, чем она болеет.
  Олег шагнул к нему.
  - А вас никто не просит соваться!
  Татьяна беспокойно приподнялась на кровати.
  - Погоди, Олег.
  Она посмотрела на Совкова:
  - Что ты имеешь в виду?
  - Докторша всё ему сказала, - Совков кивнул на Олега.
  - Что вы всё вмешиваетесь! - закричала Катя. - Идите отсюда!
  - Катерина, перестань, - сморщившись от внезапной боли в голове, простонала Татьяна. - Геннадий, в чём дело?
  Катя схватила Совкова за локоть и потянула к двери.
  - Мама, не слушай его!
  Совков выдернул руку.
  - Возмутительно! Что ты себе позволяешь, хамка!
  - Я не хамка!
  - Хамка! Мать при смерти, а ты тут сцены устраиваешь!...
  Катя задохнулась от гнева. Олег отстранил её и взял Совкова за грудки.
  - А ну, пойдём. Поговорим в коридоре.
  - Олег, оставь его, прошу тебя, - умоляюще крикнула Татьяна.
  Молодой человек, оглянувшись на неё, отпустил Совкова, однако продолжал теснить его к двери.
  - Татьяна, у тебя рак мозга, - глядя в глаза Олегу, дрожащим от ярости голосом проговорил Совков. - Мне докторша сказала. Они оба тоже знают, но скрывают от тебя!
  - Рак мозга? - переспросила Татьяна.
  Катя с рыданием бросилась ей на грудь.
  Олег открыл дверь и вытолкнул Совкова в коридор. За порогом тот не удержал равновесия и с воплем рухнул навзничь. Портфель, отлетев в сторону, раскрылся и оттуда вывалились какие-то бумаги, бутылка водки, свёрток с сардельками.
  Когда Олег поднимал Совкова за рубашку, послышался треск разрываемой ткани.
  - Ты чего добиваешься? - прошептал молодой человек. - Какое твоё свинячье дело, будет она знать или нет?
  - Она должна знать! - прохрипел Совков. - И отцепись от меня! Здесь больница!
  Олег с силой оттолкнул его.
  - Чтобы больше я тебя не видел. Иначе будем разговаривать по-другому, понял?
  Совков торопливо запихнул вещи обратно в портфель и встал, поправляя на себе рубашку.
  - Не увидите, не беспокойтесь. С Татьяной Сергеевной у меня всё кончено. Кончено навсегда.
  - Проваливай.
  - Всего доброго, - стараясь держаться уверенно, Совков быстро зашагал по коридору.
  В это время Катя, сидя на краешке кровати, бормотала сквозь слёзы:
  - Ничего, может, всё обойдётся... Они у тебя опухоль нашли... А может, она доброкачественная? Бывают же доброкачественные опухоли?
  - Катенька, прежде всего ты сама успокойся, - Татьяна была очень бледна, её рука, гладившая Катю по голове, дрожала.
  - Я слышала, что рак лечат какими-то импортными таблетками, которые очень дорого стоят, - говорила Катя. - Мы их купим... Продадим квартиру и купим... Самое главное - чтобы ты не умирала...
  - Таблетки... - Татьяна всё ещё не могла освоиться с мыслью о своей смертельной болезни. - Да не бывает таких таблеток, не придумали ещё...
  Катя плакала навзрыд.
  - Мамочка, и зачем он только сказал тебе про рак?...
  - Всё правильно, - тоже заплакав, прошептала Татьяна. - Надо было сказать.
  - Что же теперь делать? Что же теперь нам делать? - повторяла дочь.
  Тихо вошёл Олег.
  - Плохо, что отец не знает, - он в сердцах прищёлкнул пальцами.
  - Не знает, - сокрушённо кивнула Катя. - Но он приедет, когда узнает, обязательно приедет!
  Татьяна нежно погладила её руку.
  - Катенька, не переживай. У тебя всё будет хорошо. Раньше у тебя была одна я, а теперь есть и отец, и Олег...
  - Да, Татьяна Сергеевна, - тихо проговорил Олег, обнимая Катю. Он часто моргал, борясь с подступающими слезами. - Я позабочусь о ней, даю вам слово.
  Катя прильнула к матери, и вскоре одеяло на груди Татьяны стало мокрым от слёз.
  - Ну, Катерина, не плачь! Ты совсем раскисла. Это никуда не годится.
  - Не могу-у-у... - выла Катя в одеяло.
  - Ревёшь, как будто я прямо сейчас умру. А я, между прочим, отлично себя чувствую. Даже голова не болит.
  Катя оторвалась от одеяла и посмотрела на мать. В её глазах блеснула надежда.
  - Не болит?
  - Нисколько. Честное слово, - Татьяна нашла в себе силы улыбнуться. - Раком можно болеть не один год, так что я ещё на твоей свадьбе погуляю. Может, даже внука увижу...
  Её слова вызвали новый взрыв рыданий. Татьяна почувствовала, что этот бесконечный плач начинает действовать ей на нервы.
  - Ладно, Катерина, мне надо отдохнуть, - мягко сказала она, высвобождая руки из ладоней дочери. - Оставь меня одну.
  Идя к двери, Катя вытирала слёзы и поминутно оглядывалась на мать.
  - Мамочка, мы будем приходить к тебе каждый день!
  Татьяна ободряюще улыбнулась ей. Но едва дверь закрылась, как она со стоном, прорвавшимся сквозь сжатые зубы, откинулась на подушку.
  
  
  10
  
  Медленно потянулись дни, заполненные визитами дочери и походами по больничным кабинетам. К обследованиям, анализам и процедурам, которые назначали ей врачи, Татьяна относилась безучастно, мечтая лишь об одном: поскорее вернуться в палату и снова лечь. Она постоянно чувствовала усталость. Доктор сказала, что это реакция организма на психологический шок, вызванный известием о болезни.
  Татьяна оживала лишь по утрам. Она поднималась с кровати, отодвигала штору и распахивала окно. Палата наполнялась солнцем, тёплым ветром и щебетом птиц. Ожидая Катю, Татьяна смотрела на больничный сад. Лето стояло ясное, сухое, с пронзительно чистым голубым небом. Август только приближался к середине, а в деревьях уже проглядывала желтизна, листья начинали опадать, устилая траву и садовые дорожки. Эта камерность в природе была созвучна с печалью в её душе и настраивала мысли на скорбный и вместе с тем возвышенный лад. Татьяна думала о том, что всё, что она видит за окном, когда-нибудь исчезнет. И что после её смерти состарятся и исчезнут люди, которых она знала и любила. И лет через сто никто и не вспомнит, что была такая Татьяна, которая жила, училась, радовалась, печалилась, неожиданно для себя полюбила и скоропостижно скончалась от рака мозга. До слёз было жаль своих прошедших дней, счастливых и солнечных, которые умрут вместе с ней...
  Думала она и о помятых листочках с торопливыми признаниями в любви. Они лежат в сумочке, подвешенной к изголовью кровати. С того рокового дня Татьяна не перечитывала их, даже к сумочке не притрагивалась, настолько ей это было тяжело.
  Поэтому, когда однажды утром Катя сообщила ей, что ночью из Нью-Йорка прилетел Виктор, она ужаснулась.
  - Прилетел? - прошептала она пересохшими губами. - Но зачем? Какой в этом смысл?
  Катя всплеснула руками.
  - Мама! Он любит тебя!
  - Это уже не имеет значения... - Татьяна закашлялась. Вдыхаемый воздух показался ей слишком сухим, он царапал гортань. - И к чему нам обоим встреча? Что она даст? Разве что лишние страдания...
  Катя с полминуты смотрела на неё в безмолвном оцепенении.
  - Нет, мама, нет! - Она схватила мать за руку. Рука была горячая и влажная. - Мама, у тебя температура...
  - Это один из симптомов онкологии, - Татьяна попыталась улыбнуться, но губы сложились в жалкую гримасу. - Не обращай внимания. Теперь это часто у меня будет.
  - Позвать медсестру?
  - А что она может сделать? Аспирину дать? Для меня это как мёртвому припарка...
  Катя обречённо вздохнула.
  - Неужели тебе ничего не нужно?
  - Пожалуй, только одно, - Татьяна посмотрела на дочь полными слёз глазами. - Я хочу вернуться домой. Когда они закончат свои обследования, я попрошу, чтобы меня выписали. Ты ведь не дашь мне умереть в больнице?
  Катя зажмурилась, замотала головой, и вдруг, бурно разрыдавшись, бросилась вон из палаты.
  - Катя, - слабо крикнула ей вслед Татьяна, но дочь, оглушённая горем, не услышала её.
  Когда дверь за ней захлопнулась, Татьяна тоже дала волю слезам. Ей было жаль себя, жаль своей потерянной любви, но ещё горше было видеть страдания дочери. Слёзы не принесли облегчения и сменились беспокойной горячечной полудрёмой.
  К вечеру температура повысилась. Несмотря на это, Татьяна отправилась через всё здание в кабинет, где должна была пройти процедуру. Поддерживаемая Катей, она медленно поднималась по лестницам. Часто останавливалась передохнуть. Лоб её горел, дыхание с сухим свистом вырывалось из пересохшего рта. После процедуры Татьяна долго сидела на скамейке в коридоре, не в состоянии встать. Катя с трудом уговорила её подняться.
  Татьяна не помнила, как одолела обратный путь и очутилась в своей палате. Едва приклонив голову, она сразу провалилась в сон.
  ...Она идет по набережной Москвы-реки навстречу огням салюта. Вокруг - ни души. Всё замерло. Застыла свинцовая вода. Внезапно почувствовав, что сзади кто-то приближается, она побежала. Её душит страх, она боится оглянуться, зная, что если посмотрит назад, то умрёт от ужаса. Впереди чернеет громада метромоста. Добраться до него нет сил, ноги не слушаются, и она в панике чувствует, что её настигают. Чьи-то руки обхватывают её, она вскрикивает и обнаруживает себя в комнате с облезлыми обоями. Над ней наклоняется одутловатое лицо Анатолия Евгеньевича...
  Кто-то осторожно трясёт её за плечо. Это медсестра. За окном ночь, Катя уже ушла. Медсестра протягивает ей таблетку и стакан с водой. Татьяна послушно проглатывает лекарство и снова погружается в зыбкий, полный видений сон.
  Новое пробуждение было неожиданным для неё самой. Никто её не будил. Она проснулась, услышав тоненький скрип открываемой двери. В палате плавали сумерки. Ей показалось, что это продолжение сна: в дверном проеме стоял Виктор. Он опять ей снится. Снится которую ночь. О, как это мучительно...
  Несколько секунд он стоял в дверях, глядя на её побледневшее осунувшееся лицо с тёмными кругами под глазами, и вдруг бросился к ней, упал на колени и нежно обнял.
  - Таня!
  Он опять явился неожиданно, как призрак. Явно этот человек имел свойство настигать её всюду. Возникнув однажды в ресторане, он с тех пор, казалось, не отлучался от неё ни на миг. Он был рядом с ней в машине, на даче, в её квартире, в её снах. И вот он здесь.
  - Танечка, милая, что с тобой?
  - Ты всё-таки вернулся...
  Его лицо было нечётким, оно как будто проступало сквозь какую-то пелену - слёз? сна?
  - К чёрту контракт! Не расстанусь с тобой ни на минуту! Ты для меня - всё, вся моя жизнь! - Он поднёс к губам её руку и покрыл множеством поцелуев.
  Татьяне вдруг до боли захотелось дотянуться до его лица и коснуться губами его губ...
  - У меня в сумочке твои письма, - прошептала она. - Я должна их тебе вернуть.
  - Какие письма?
  - Которые ты писал мне перед отлётом в Нью-Йорк.
  - Я не писал... Ах, да, черновики... Ты их прочла? Там не слишком связно написано, но всё правда, до последнего слова!
  - Я приехала к тебе, но не застала дома. Хотела извиниться за жестокие слова, которые сказала на даче. Мы нехорошо расстались. Я хотела просить прощения...
  - Не тебе, а мне надо просить прощения, - он не отнимал её руку от своего лица. - Ты была во всём права. Я вёл себя как мальчишка, который не смог совладать со своим животным порывом.
  Приподнявшись на подушке, Татьяна заглянула ему в глаза.
  - Почему ты тогда, двадцать лет назад, не сказал сразу, что любишь меня? Сколько времени потеряно зря...
  Виктор смотрел на неё, сжав её пальцы. В его лихорадочно блестевших глазах читались тревога и любовь.
  - Если бы я не уехал после той ночи, двадцать лет назад, всё у нас было бы по-другому.
  - Да, по-другому, - прошептала она, качая головой. - А теперь я... умираю... - И она снова откинулась на подушку.
  - Это я виноват, я! Не сумел сберечь своё счастье! Наше счастье, Таня!
  На несколько минут в палате установилась тишина, прерываемая лишь дыханием Татьяны и звуками сдавленных рыданий Виктора.
  Татьяна лежала с закрытыми глазами. По её щекам на подушку текли слёзы, и она не в силах была их остановить.
  - Наверное, тебе не надо было прилетать, - промолвила она. - От этого будет хуже нам обоим. Потому что я... - Она задохнулась и некоторое время боролась с собой, страшась выговорить эти два слова, но они всё-таки вырвались: - Люблю тебя...
  - Таня! - Виктор припал головой к её груди. - И я люблю тебя! Все эти дни думал только о тебе! Думал каждую секунду!
  - Тогда почему улетел в Нью-Йорк?
  - Я думал, ты меня ненавидишь... - Он застонал. - Ты была так холодна в то утро...
  Татьяну кольнуло чувство вины. Вздох, казалось, вырвался из самых глубин её души.
  - Дирекция компании предложила мне на выбор квартиру в Нью-Йорке или дом в окрестностях, - тихо заговорил он. - Я выбрал дом. Оттуда удобно добираться на машине до моей новой работы. Это двухэтажная вилла с двумя спальнями и бассейном. Я мечтал перевезти тебя туда, приготовил для тебя комнату, повесил в ней картины, на пол постелил шкуру белого медведя. Я надеялся, что тебе понравится...
  - Нет, Виктор. Мне уже никогда не бывать там. Я хочу умереть у себя, и чтобы рядом была Катя... И ты...
  - Клянусь, я буду с тобой!
  - Нет, нет, мне будет мучительней вдвойне! Лучше уезжай!
  - Но ты же любишь меня! Почему ты снова меня гонишь?
  На этот раз молчание длилось долго. Татьяна лежала с закрытыми глазами, держа его за руку, словно это было единственное, что связывало её с окружающим миром. Её дыхание было хриплым и прерывистым, грудь судорожно вздымалась.
  Текли минуты. Татьяна постепенно успокаивалась. Слёз уже не было, только на щеках остались следы от них и на наволочке возле головы темнели влажные пятна.
  Виктор, не отрывавший глаз от её побледневшего лица, решил, что она уснула, и тихо пошевелился.
  Она сразу открыла глаза.
  - Побудь со мной, Виктор, - как-то по-детски беспомощно попросила Татьяна. - Ты... ты мне нужен.
  Он хотел что-то ответить, но сжалось горло, и он лишь кивнул, наклонился и потёрся губами об её щёку.
  Татьяна медленно обняла его за шею, ещё ближе притянула к себе и нежно поцеловала в губы.
  Дыхание Виктора вдруг пресеклось, губы дрогнули. С глухим стоном он сорвал с её груди одеяло и приник к ней. Губы его жадно ловили её рот, скользили по подбородку, шее, снова надолго задерживались на её губах.
  Наконец он очнулся, словно сейчас только осознав, где они находятся и в каком она состоянии.
  - Я пробуду здесь всю ночь, - прошептал он. - И весь день. И всю жизнь... Всю жизнь - возле тебя...
  С тихим стоном она отвернулась к стене, чтобы он не увидел её слёз, снова выступивших на глазах.
  Он поправил на ней одеяло и коснулся губами её щеки - так нежно, что она едва почувствовала.
  Татьяна проснулась среди ночи и увидела его сидящим возле кровати. В палате царил полумрак. Виктор сидел в одной рубашке, пиджак свешивался со спинки стула, там же висел галстук. Рубашка была расстегнута, волосы слегка растрепались. Он дремал, опустив руки на колени. Лицо его разгладилось, он казался помолодевшим на добрый десяток лет и удивительно напоминал прежнего Виктора, с которым она шла когда-то по вечерней набережной. Татьяна не могла отвести от него глаз.
  "Боже мой, - вдруг подумала она, - он так и сидит тут с тех пор, как я уснула? Сколько прошло времени? Он не спал всю ночь!"
  Дверь тихонько скрипнула, и в палату бесшумно вошла медсестра. Татьяна опустила веки - ей почему-то показалось неудобным разглядывать собственного мужа при посторонних.
  Виктор пошевелился, открыл глаза.
  - Она не просыпалась? - шёпотом спросила медсестра.
  - Нет, только пару раз что-то пробормотала. Я и сам заснул, не заметив как.
  - Поезжайте домой, - так же тихо сказала медсестра. - Когда она проснётся, я вам позвоню. Вам не нужно так беспокоиться, я ведь всегда рядом с ней.
  - Ничего, мне не трудно.
  Татьяна подумала, что медсестра права, ему лучше поехать домой и как следует выспаться. Может, вмешаться в их разговор?
  - Утром приедет дочь, - прошептал Виктор, - тогда я отлучусь на полчасика, чтобы побриться.
  - Ну, как знаете.
  Медсестра вышла, и Татьяна перевела дыхание. Виктор уловил этот почти неслышный вздох и наклонился к ней, тревожно всматриваясь в её лицо.
  Татьяна больше не могла притворяться спящей. Она открыла глаза и виновато улыбнулась.
  
  
  11
  
  Около полудня в палату заглянула Нина Васильевна и попросила Виктора выйти на минуту для разговора. Оставив с Татьяной Катю и Олега, он прошёл вслед за доктором в коридор.
  - Поступили результаты анализов, - направляясь к своему кабинету, сказала она. - Есть некоторое сомнение в правильности первоначального диагноза...
  Виктор остановился, его глаза так и впились в лицо врачихи.
  - Что вы имеете в виду?
  - Может быть, у неё и не рак... Анализы хорошие, но со всем этим должны разобраться специалисты Онкологического центра.
  Виктор несколько секунд молчал, приходя в себя после такой неожиданной новости.
  - Её нынешнее недомогание, скорее всего, вызвано простудой, - продолжала врач. - Только не говорите пока Татьяне Сергеевне. Ещё ничего не ясно. Заключение придёт в ближайшие дни, возможно даже завтра. Я позвоню в Онкоцентр сегодня вечером, наверное, мне скажут.
  - Почему вы говорите, что у неё не рак?
  - Ммм... Понимаете, возникли сомнения.
  - Понимаю, - по лбу Виктора пролегла напряжённая складка. - Пожалуй, я тоже кое-куда позвоню. У одного моего знакомого связи в медицинских кругах, и не только в России.
  - Вы хотите показать Татьяну Сергеевну кому-то ещё?
  - Возможно. На всякий случай, у вас есть копии рентгеновских снимков и анализов?
  - Нет, мы всё отправили.
  - Когда можно будет это получить?
  - Снимки вернутся сюда вместе с заключением. Если диагноз подтвердится, то вам, наверное, лучше перевести жену в специализированную клинику.
  Виктор задумчиво покусывал нижнюю губу, глядя куда-то сквозь собеседницу.
  - Хорошо. Подождём до завтра. Посмотрим, что они скажут.
  Он попрощался с Ниной Васильевной и вернулся в палату.
  Весь день Виктор волновался. Чтобы унять дрожь, он выходил в коридор и мерил его шагами из конца в конец. Катя и Олег удивленно поглядывали на него, даже Татьяна заметила лихорадочный блеск в его глазах.
  - Что случилось? - спросила она, когда они остались вдвоем.
  - Сегодня я позвонил одному знакомому из Академии наук. Так вот, он сказал, что сейчас в Москве находится профессор Штальберг - ведущий в мире специалист в области онкологии мозга. Это большая удача! Пожалуй, я могу устроить так, чтобы он ознакомился с историей твоей болезни.
  - Профессор Штальберг? Я слышала о нём. Это действительно мировое светило...
  - Хоть он и светило, но я до сегодняшнего дня понятия не имел о его существовании, - Виктор присел на стул. - Материалы по твоей болезни отослали в Онкологический центр. По всей вероятности, они вернутся сюда завтра вместе с заключением. И завтра же я привезу сюда Штальберга!
  - Как тебе это удастся?
  - Ещё не знаю, но, чёрт побери, он будет здесь, даже если мне придётся для этого перевернуть вверх дном всё министерство здравоохранения!
  Вечером Виктор зашёл в кабинет Нины Васильевны. Доктор уже собиралась уходить. При нём она стала звонить в Онкологический центр, но ничего не узнала, кроме одного: заключение будет завтра утром.
  На другой день с утра Виктор уехал за профессором, а у постели Татьяны остались дежурить Катя и Олег. Больной стало немного лучше. Температура пошла на убыль, но горло ещё было заложено, и во всём теле ощущалась слабость.
  Она дремала, когда в палату вошла Нина Васильевна с большим конвертом в руках. Вид у врачихи был торжественный. Она многозначительно посмотрела на молодых людей. Те встали.
  Проснулась и Татьяна, сон у которой был чутким и тревожным. По выражению лица Нины Васильевны она поняла, что та явилась с каким-то важным известием.
  - Татьяна Сергеевна, - врач села за стол и достала из конверта рентгеновские снимки и бумаги с результатами анализов. - Я должна извиниться перед вами. Мне не следовало сообщать вашим родным, что у вас рак, не имея окончательных данных. Пришёл ответ из Онкологического центра. То, что мы приняли на снимке за опухоль, было, оказывается, выступом лобной кости. Проекция, под которой делался снимок, была немного сдвинута, и эта кость на снимке получилась в необычном ракурсе... Рака у вас нет. Вот, прочтите сами, - она протянула ошеломлённой Татьяне листок с заключением.
  Катя прыгнула к матери на кровать и они вместе впились глазами в строчки, напечатанные на машинке. Под текстом стояли подписи докторов и печать Онкологического центра.
  - Мамочка, так с тобой, оказывается, всё в порядке! - почти завизжала Катя, бросаясь ей на шею.
  Татьяна побледнела. Стук сердца отдавался в ушах. Она переводила взгляд с улыбающейся Нины Васильевны на Олега, с него - на Катю, и снова - на Нину Васильевну.
  - Наверное, когда делали снимок, вы пошевелили головой? - предположила доктор.
  - Да... возможно... - пролепетала Татьяна. - После обморока я чувствовала себя немного не в своей тарелке...
  В коридоре послышались приближающиеся шаги и голоса. Дверь раскрылась, и вошёл директор больницы с целой свитой докторов. Нина Васильевна поспешно встала.
  Рядом с директором семенил маленький сухощавый человек лет шестидесяти в накинутом на плечи белом халате. С первого взгляда в нём угадывался иностранец. Он улыбался, что-то быстро и тихо говорил, и при этом непрерывно потирал руки, будто тщательно намыливал их мылом.
  "Штальберг", - догадалась Татьяна, хотя до этого никогда его не видела.
  Он остановился так внезапно, что юная переводчица, лихорадочно теребившая пухлый "Немецко-русский медицинский словарь", едва не наскочила на него. За переводчицей в палату вошёл Виктор. Он всё-таки привёл к Татьяне мировую знаменитость!
  - Больная? - спросил профессор через переводчицу.
  Директор нетерпеливо протянул руку к конверту, который всё ещё держала Нина Васильевна.
  - Дайте сюда.
  Она протянула ему конверт. Директор извлёк из него снимки и бумаги, причём половину бумаг от волнения рассыпал по полу. Сопровождающие бросились их поднимать.
  Рентгеновский снимок, по которому был поставлен диагноз, оказался в руках у Штальберга. Подняв брови, он с минуту разглядывал его, наклоняя голову то вправо, то влево. Потом произнес: "Пф!" и пожал плечами. Один из докторов показал ему на сомнительное место на снимке.
  - Типичная ошибка начинающих онкологов! - заявил профессор, возвращая снимок. - Вы не первые, кто принимает за опухоль выступ лобной кости, это часто бывает в практике.
  Ему подали листы с результатами анализов. Профессор бегло просмотрел их и тоже вернул.
  - Из-за этого вы привезли меня сюда? - осведомился он с любезной улыбкой, в которой, однако, чувствовалась ирония. - Право же, вам достаточно было обратиться к любому из специалистов вашего Онкологического центра, где я всю прошлую неделю проводил семинары, - Штальберг обернулся к Татьяне и подмигнул ей. - Голова у вас в полном порядке!
  Татьяна растерянно молчала.
  - Не хотите ли взглянуть на нашу амбулаторию? - сказал директор, стараясь сгладить неловкую паузу. - У нас появилось новое оборудование...
  Толпа докторов покинула палату. Виктор, закрыв за ними дверь, вернулся к Татьяне.
  - Ты слышала, что сказал профессор? Мне кажется, ему можно верить.
  - Это был сам Штальберг! - Татьяна не могла опомниться. - А я его даже не поблагодарила... Я же знаю немецкий, а молчала, как студентка на экзамене...
  Виктор рассмеялся, а Катя радостно захлопала в ладоши:
  - Чудо! Чудо! Это свечка помогла, которую я поставила в церкви!
  Виктор присел возле Татьяны и взял её за руку.
  - Таня, ты даже представить себе не можешь, как я рад!
  Она с улыбкой откинулась на подушку.
  Катя пощупала её лоб.
  - У мамы ещё держится температура...
  - Простуда, - сказала Нина Васильевна. - Не надо было сидеть у окна на сквозняке.
  
  
  12
  
  Татьяна почувствовала, что стала по-новому воспринимать окружающий мир. Особенно это проявилось в то субботнее утро, когда она, выписавшись из больницы, ехала в машине. Солнце, раскалив Москву, в ослепительно-синем мареве взмывало откуда-то из-за Новоарбатских высоток, вспыхивало в окнах домов и нестерпимо било в глаза. Татьяна почти не слушала радостный щебет Кати. Она жадно, словно видя впервые, рассматривала мелькавшие за окном витрины магазинов, рекламные стенды, пёстрые ларьки, прохожих, припаркованные к кромке тротуаров автомобили. "Солнце опять светит для меня, - думала она. - И эти улицы, и киоски, и магазины - тоже для меня... Всё это снова стало моим... В сентябре выйду на работу и окунусь в привычную жизнь института, как будто и не было предсмертного ужаса. Будничная жизнь. Город. Солнце. Как странно... Неужели всё это вернулось?..."
  Виктор сидел за рулём. В верхнем зеркале она перехватила его взгляд. Он улыбнулся ей, и в душе Татьяны возникло ещё одно чувство, почти такое же острое и волнующее, как чувство пробуждения к жизни. Она ответила ему улыбкой, а в следующую минуту её взгляд затуманился. Татьяна представила себе, что они с Виктором наконец остались наедине. Наверняка это будет не менее чудесно, чем в ту грозовую ночь на даче...
  А в самом деле. Её отпуск ещё не кончился. Почему бы им вдвоём не пожить немного на даче?
  С Университетского проспекта машина свернула на дорожку между домами и въехала в арку с полукруглым верхом. Во дворе автомобиль притормозил у знакомого Татьяне подъезда.
  Квартира была явно приготовлена к её приезду: шторы раздвинуты, стёкла блестели чистотой, на стенах появились картины, которых раньше Татьяна тут не видела. В залитой солнцем гостиной был накрыт стол, а посреди него в хрустальной вазе алели огромные розы.
  Когда все вошли, Олег откупорил и разлил по бокалам шампанское.
  - За благополучное возвращение! - воскликнул он. - Дарья Николаевна, выпейте с нами, - добавил он, увидев вошедшую старушку.
  Та внесла на подносе блюда с закусками и принялась расставлять их на столе.
  - Да, выпейте, - поддержала его просьбу Катя. - Такое событие надо отпраздновать. Мама вернулась из больницы!
  Дарья Николаевна ничего не знала о смертельном диагнозе и его чудесном опровержении, единственное, что ей было известно, - это то, что Катина мама после автомобильной аварии попала в больницу.
  - А по вам вроде и не заметно, что вы расшиблись, - сказала она, разглядывая Татьяну. - Нет, совсем не заметно... Как будто и не было ничего...
  Все невольно засмеялись.
  - Действительно, будем считать, что ничего не было, - сказал Виктор. - И выпьем за то, чтобы всё у нас было хорошо.
  Дарья Николаевна осушила бокал вместе со всеми.
  Виктор обнял Татьяну и прижался к ней щекой. Старушка с таким изумлением уставилась на них, что это вызвало новый взрыв смеха.
  - Ничего удивительного нет, Дарья Николаевна, - сказал Олег. - Папа и Татьяна Сергеевна - муж и жена, расписанные в ЗАГСе.
  - Расписанные? - всплеснула руками старушка. - Это когда же они успели?
  - Да вот, успели.
  Дарья Николаевна ошеломлённо замолчала, качая головой.
  - Ты останешься в Москве до нашей с Катей свадьбы? - спросил у отца Олег.
  - Нет, не смогу, к сожалению, - ответил Виктор. - Послезавтра улетаю в Штаты. Мне звонили оттуда, появились срочные дела.
  - Я думаю, что на вашу свадьбу он всё-таки прилетит, - сказала Татьяна.
  Дарья Николаевна вдруг прослезилась и захотела выпить ещё. Наполнили бокалы.
  Разговоры за столом не умолкали. Виктор рассказывал, как он устроился в Америке.
  - Если я женюсь на Татьяне Сергеевне, - объяснял он старушке, - то мне придётся увезти её в Нью-Йорк. А как же я там буду без жены?
  Татьяна смеялась.
  - Но я не могу оставить работу на кафедре. Здесь у меня аспиранты, научный проект...
  - А у меня в Америке - контракт! Это гораздо серьёзнее твоих научных проектов, - он наклонился к ней и прошептал на ухо: - Я двадцать лет жил без тебя, целых двадцать лет! Ты что, хочешь, чтобы такое положение продолжалось и дальше? И не надейся!
  Старушка ушла в кабинет отдохнуть на диване.
  - Значит, я так понял, препятствий для нашей с Катей свадьбы не предвидится? - спросил Олег. - И даже ничего, что мы брат и сестра?
  Татьяна пожала плечами и посмотрела на Виктора.
  Тот встал из-за стола и прошёлся по комнате.
  - Если это вас так смущает... - Он остановился у окна. - Есть одна маленькая тайна, которую мне всё равно пришлось бы открыть...
  Татьяна посмотрела на него с недоумением.
  - Какая тайна? - выпалила Катя, нетерпеливо привстав на стуле.
  - Это касается Олега, - Виктор присел на подоконник. - Вернее, обстоятельств его появления на свет... Когда я, ещё будучи студентом, вернулся с военных сборов, моя тогдашняя жена огорошила меня известием, что она беременна. Простой расчёт показывал: ребёнок не мог быть моим. Да Лиза это от меня и не скрывала. Она сразу заявила, что не я "замесил тесто, из которого в её печи поспевает пирожок". Так она выразилась.
  Он замолчал. Видно было, что ему трудно говорить на эту тему.
  Никто не решался прервать тишину.
  - Мои отношения с женой к тому времени были уже достаточно натянутыми, но разрыва я не хотел, - продолжал Виктор. - Мне казалось, что я люблю её... Я даже согласился признать ребёнка своим. Олега вписали в мой паспорт как сына. Но всё же развод был неминуем. Это случилось через год после его рождения.
  - И о настоящем отце ничего не известно? - спросила Татьяна.
  Виктор отрицательно покачал головой.
  - Зная характер Лизы, я никогда не спрашивал у неё об этом, - он с грустью посмотрел на Олега. - Честное слово, я не знаю, кто твой отец.
  Олег бросился к нему и крепко обнял.
  - Мой отец - ты, и другого у меня никогда не будет! - срывающимся от волнения голосом крикнул юноша и прижался лицом к его груди.
  Катя с заблестевшими от слёз глазами тоже подошла к Виктору и несмело взяла его за руку.
  - Папа, - тихо промолвила она и повторила.
  "Боже, - подумала Татьяна, - ведь он знал об Олеге всё с самого начала и тем не менее взял его к себе и заботился о нём все эти годы. И я не смогла сразу оценить такого человека..."
  Она украдкой смахнула выступившую слезу.
  - Виктор, я начинаю любить тебя ещё больше, - прошептала она.
  Он осторожно высвободился из объятий Олега и подошёл к ней.
  - А мне уже некуда любить тебя больше, - он взял её за руки.
  - Ну-у... - протянула Катя. - Я чувствую, сегодня мы так и не поговорим о нашей свадьбе.
  Молодые люди, обнявшись, с улыбкой смотрели на родителей.
  - О вашей свадьбе? - Виктор повернулся к ним. - Можете хоть сейчас подавать заявление в ЗАГС!
  Олег подскочил чуть ли не до потолка.
  - Ура! Мы так и сделаем!
  - Они и в самом деле прекрасная пара, - сказала Татьяна, когда молодые люди ушли. - А ведь и мы могли быть такой же... двадцать лет назад. Сколько времени потеряно напрасно!
  Виктор привлёк её к себе.
  - Всё у нас с тобой только началось...
  - Страшно представить, но если бы не их случайное знакомство в институте, мы бы по-прежнему жили врозь, - задумчиво проговорила она.
  - Я тоже рад, что они вмешались в нашу жизнь, - прошептал он, покрывая её лицо поцелуями. - Это похоже на чудо...
  - Вот и не верь после этого в судьбу, - улыбнулась Татьяна.
  Виктор заглянул ей в глаза.
  - Послушай, я всё хочу спросить, какая муха тебя укусила в то утро на даче?
  - Не знаю. Честное слово. Вообще я вела себя как последняя дура. Представь, боялась тебя полюбить! И чем больше боялась, тем сильнее втюривалась... - Она засмеялась, и тут же оборвала смех, почувствовав, как к горлу подступил ком. - А теперь я... Просто не могу без тебя...
  Он подвел её к софе. Они сели, и он, повинуясь её молчаливому зову, сжал её в объятиях. Она прильнула к нему, сгорая от желания.
  Наконец он оторвался от неё. Переводя дыхание, рукой убрал волосы с её лица.
  - Послушай, дорогая, а не перейти ли нам в спальню? Мы, как-никак, муж и жена, а не какие-нибудь подростки, которые тайком целуются в подъезде...
  Татьяна рассмеялась.
  - По-моему, кровать там узковата для двоих!
  - А это мы сейчас проверим! - воскликнул он и рывком поднял её на руки.
  Держа её, он направился к двери, но, не утерпев, вновь потянулся к её губам. Спустя мгновение они опять лежали на софе, забывшись в долгом, бесконечно долгом поцелуе...
  
  
  
  Повесть выпущена отдельной книгой издательством "Новости". Москва, 2000 год.
  
  Текст отредактирован автором для "Самиздата" в 2019 году.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"