Его собеседник, сидящий напротив, хмыкнул и лениво протянул темно-зеленую бутыль.
В зале было сумрачно. Густой туман сигаретного дыма разрывался лучами светомузыки. Бесформенные силуэты скользили мимо столика, за которым сидели ребята. Иногда синяя лампа направляла свой глаз на толпу, и тогда во мраке вспыхивали бледные формы нижнего белья у девушек, накрашенные белым лаком ногти, зубы и белки глаз. А волосы блондинок отливали изумительным зеленоватым светом, отчего красавицы становились похожими на кикимор. Это было забавно. Некоторые девицы, зная о таких шутках, предусмотрительно выбирали более темные цвета нижней одежды, а кто-то намеренно этим пользовался, ловя момент, чтобы похвастаться пышными формами.
Засмотревшись на одну из таких модниц, Никита отвлекся, и пальцы скользнули мимо стеклянного горлышка. Бутылка ухнула вниз и разлетелась на полу, мигнув осколками и брызгами. Грохот музыки заглушил звон.
Костик покачал головой.
- Последняя была, - заскулил Никита и поднялся.
- Ты куда? - встрепенулся друг. - Тебе хватит уже, завтра первый день на работу. Не боишься проспать?
Никита махнул рукой.
- Да нет, у меня уже деньги кончились. Я в туалет.
Оставив Костю, он пробрался мимо столиков. Бросил взгляд на гудящий и подпрыгивающий танцпол, и свернул в пустынный коридор.
Дорогу загораживал огромный зеленый орк. Сжимая кулаки, монстр скалил свои пластиковые клыки. Те, кто видел его в темноте впервые, испуганно шарахался или визжал, но Никита был привычен. Даже обнимался и фотографировался с ним, как со старым другом. Обогнув урода, он прошмыгнул к туалету и вдруг налетел на толпу молодых людей. В полутьме врезался в одного из них, больно уткнулся носом в кожаную спину.
- Ой! Прошу прощения, - пробормотал он и юркнул в дверь.
Ровный свет ламп дневного света раздражал глаза. Но слух отдыхал от бесконечного "бума", отчего в голове несколько прояснилось. Сильный аромат освежителя казался легким ветерком после сигаретной вони. Но наслаждаться покоем и тишиной долго не пришлось. Пиво настойчиво просилось наружу.
Вымыв руки, Никита обернулся к сушителю, и остолбенел. В проходе был тот самый парень, на которого он налетел в коридоре. Облокотившись на косяк, тот стоял, скрестив руки на груди. Его глаза внимательно осматривали невысокого тощего паренька с раскиданными по плечам темными волосами.
Сушилка заглохла, но Никита заставил ее заработать снова, делая вид, что руки еще мокрые.
Тот терпеливо ждал. Высокий, с широкими плечами. Мелированные волосы, идеально выбритое лицо. Белейшая футболка и блестящая, натертая кремом кожаная куртка. Этот пижон много времени уделял своей персоне. Уж не голубой ли? Этого еще не хватало!
Жужжание машинки снова смолкло. Никита сглотнул. И направился к выходу.
Неожиданный поклонник не шевельнулся.
Никита напролом двинулся в двери, но тип не пропустил.
- Куда же ты, небесное создание? - протянул он. Никита похолодел.
Просунув голову между косяком и кожаным плечом, он попытался просочиться наружу. Царапая щеку, почувствовал, что напор начал ослабевать. Напрягаясь, усиленно работая ногами, он протиснулся мимо ухажера и оказался в коридоре. Вздох облегчения смешался с всхлипом разочарования, донесшимся из туалета.
Прибавив шагу, Никита ринулся в зал.
* * *
- Ну, парень, забудь все, чему вас там учили! - толстый санитар потер заросшие черным волосом руки и громко рыгнул. - Здесь все не так, как показывают в кино. Так что, готовься: говна будет много.
Он облокотился на тощего стажера и поехал на нем по коридору. Запах спирта и пота окутал парнишку.
- Как тебя звать, говоришь?
- Никита.
- А меня Гриша, - он свернул к первой палате. Взявшись за треснутую ручку, обернулся: - Ну, готов выполнять клятву Гиппократа?
Парень неуверенно кивнул.
- Тогда держись! - он расплылся в кривой улыбке, выставляя на показ почерневшие зубы. - Вперед!
Впихнув практиканта в помещение, ввалился следом и хлопнул дверью.
Никита замер в проеме.
В мрачной палате, пропитанной запахом пациентов и лекарств, стояло шесть коек. Две из них пустовало. А на других, скомкав застиранные серые простыни, лежали больные. Перекошенные, непонятного цвета тумбочки заставлены бутыльками и коробочками. Зачерствевшие куски хлеба валялись рядом с карамельками. Из-под отвисшей сетки выглядывали носки стертых тапок. На полу лежали перечитанные много раз газеты.
- Ну, стариканы, как дела?
Сразу с нескольких кроватей поднялись седые взлохмаченные головы. Мутные глаза засветились. Один из дедков, пережевав беззубыми деснами, промямлил:
- Все хорошо, Гришенька, твоими молитвами.
Санитар прищелкнул пальцами.
- То-то! Еще пару деньков, и побежите на дискотеку. Небось, давно бабулек не зажимали, а? - санитар загоготал, одновременно вытаскивая из-под прогнувшейся кровати судно. - Давай, дед!
- Эй, стажер! - разобрал парень в потоке мата санитара. - Я его поднимаю, а ты тащишь простынь.
Никита послушно подошел к койке. Гриша легко поднял пациента. Над головой стажера заболтались худые ноги. Стараясь не вдыхать, парень сдернул ткань, своротив при этом матрас.
- Тише, тише! - усмехнулся Гриша. - Теперь переверни его.
- Он же мокрый! - удивился Никита.
- Ну, так притащи свой, из дома! - рявкнул санитар через голову деда. Тот сидел у него на руках, прижимаясь, как ребенок.
Парень с трудом перевернул сбившийся тюфяк. Пыль завихрилась по палате, щекоча нос.
- А чистую простынь где...
- Сними с соседней.
Он торопливо стянул постель с ближайшей кровати и раскинул на промокшем матрасе. Кое-как заправил и плюхнул подушку на место.
Григорий уложил старика. Накрыл его изжеванной простыней.
Тот кряхтел. Цеплялся руками за санитара и хрипло просил прощения.
- Смотри мне! - Гришин кулачище покачался перед его носом. Дед стал клясться, что больше такого не повториться. - Ладно, я тебе верю.
Санитар окинул взглядом остальных, посмотрел на часы.
- Мужики, не хандрить, скоро обед! - отдал приказ, и вышел в коридор.
Никита, волоча узел с грязным бельем, вывалился следом.
- Ну, что, парень, понравилось? - Гриша хлопнул его по спине. - И так каждый день. Идешь утром на работу и думаешь, все живы, или кто-то отбросил копыта? Главное, чтобы не в мою смену. Я, знаешь ли, нервный очень. В запой уйду. Они мне уже родными стали. Не могу без них. Да и они никому больше не нужны. Последний раз родственники навещали три недели назад. Да и то на пятнадцать минут заскочили к врачу, узнать, не выпишут ли раньше срока. Потом успокоились, и укатили подальше. Сволочи. А нам приходиться нянчиться.
Парень посмотрел на закрытую дверь палаты. Оттуда не доносилось ни звука.
- Да ладно, не грузись! - Гриша обнял его и потащил дальше. - Все самое интересное еще впереди!
* * *
Резкий звонок телефона оборвал его сон. Врезался в уши, вызвав протестующий стон. С трудом разлепив глаза, Никита потянулся за трубкой.
- Да...
- Здорово, чувак! - раздался бодрый голос Костика. - Как ты после первого дня? Можно поздравить?
- С чем? - промямлил парень.
- Ну, как же! На тебе весь мир теперь держится. Вчера по телевизору Путин тебя в пример ставил. Говорил, мол, мало таких самоотверженных дураков, как Никита Ивин.
Смеясь, Костя не услышал тяжелого вздоха друга.
- Блин, я не думал, что это так...
- А как? Ты же хотел романтики. Честно выполнять клятву Гиппократа и нести добро людям. Сколько ты этого добра вчера в утках вынес?
- Слышь, ты! - Никита шумно выдохнул. - Хватит издеваться. Я все равно не жалею. Ты видел их?
- Кого? - не понял Костик.
- Этих стариков. Видел их глаза?
- У-у! - протянул голос на том конце провода. - Совсем плохой! Ну, ничего, еще пару недель, и сбежишь оттуда, как миленький. Все ваши практику проходят в больницах посолиднее. А ты захотел в дерьме поковыряться. Ну, валяй. Делать тебе нехрена.
- Да пошел ты...
- Ладно, чувак, отдыхай. Позвони, когда поумнеешь.
- Погоди, - Никита широко зевнул в трубку. - Так че ты звонил?
- Да, так. Другое место для практики тебе нашел. Владимир Семенович сказал, чтобы я тебя на путь истинный наставил. Мол, хоть ты и дурак, но еще не все потеряно.
- А-а... И ты согласился?
- Ну, да! Он сказал, что мы должны выбиться в люди и зарабатывать крутые бабки.
- Вот урод!
- Я знал, что тебе не понравится! - усмехнулся голос. - Но он прав. Все нормальные люди думают о карьере и деньгах.
- Значит, я ненормальный. - Никита прощупывал взглядом потолок. Он снова почувствовал себя преданным. Даже преподаватель, врач, практикующий третий десяток не согласен с его взглядами.
Костик терпеливо ждал. Курил, наверное.
- Ну, и что за место ты мне нашел? - равнодушно поинтересовался Никита.
- Да какая разница? Ты же романтики хочешь. Грязные вонючие палаты, вшивых больных. А тут все по европейскому стандарту. Центр Москвы, элитная больница. Новейшее оборудование, тщательно отобранный персонал, милейшие пациенты. Короче, все то, от чего тебя мутит и вызывает отвращение.
- Погоди! И они готовы взять меня на практику?
Ответа не последовало.
Никита потер лоб. В памяти всплыли события вчерашнего дня. Гриша, пьющий разбавленный спирт и шаркающий тапочками по коридору. Старик, мочащийся под себя. Тараканы, путешествующие по таблеткам. И самое отвратительное - запах. Ужасный запах уныния и одиночества.
- Костян!
- Что?
- Кажется, я передумал.
Договорившись о встрече, он отшвырнул трубку.
Костику было легко. Даже слишком. Не заморачивался, и жил сегодняшним днем. Учился на отлично, и все знали, что красный диплом у него в кармане. Преподаватели были от него без ума и пророчили большое будущее. Но ему было все равно. Он не собирался жертвовать собой ради высоких идеалов. И лечить за копейки тоже. Стать врачом для него ничего не значило. Просто надо было получить образование. Наверняка такую политику ему внушила мама, которая сама всю жизнь проработала терапевтом.
Никита его не понимал. Еще с детства он мечтал лечить людей. Старательно забинтовывал пальцы порезавшихся одноклассников. Бегал в кабинет медсестры, каждый раз придумывая себе новый диагноз. Внимательно ее выслушивал, запоминал названия лекарств. Потом, с видом опытного врача, советовал их друзьям и знакомым. Окончив школу, побежал поступать в медицинское училище. И на первой лекции сидел, пожирая глазами седого преподавателя, до конца не веря своему счастью. Но вскоре выяснилось, что его фанатизм никто больше не разделял. Рядом с ним учился кто угодно: наркоманы, проститутки, шизики, но только не люди, искренне мечтавшие стать врачами. И все четыре года на него тыкали пальцами и отпускали издевательские шуточки.
Парень протер глаза. Все тело ломило, будто он и не спал вовсе.
Рядом на кровати кто-то зашевелился. Одеяло дрогнуло и поползло в сторону. Никита подпрыгнул от неожиданности. На соседней подушке лежала лохматая голова. Длинные темные волосы упали на помятое лицо.
Он вдруг вспомнил вчерашний вечер. Продуваемый всеми ветрами Арбат обливался дождем. Вместо приятного свидания с Таней получился ночной кошмар. Тем более, что в час ночи метро закрылось и выбраться в Подмосковье, где жила девушка, было невозможно. Пришлось ловить машину с полусонным водителем и вести ее к себе. Таня отнекивалась и сопротивлялась, без конца переживала о мнении его родителей. Что-то твердила о приличиях на первом свидании, но Никита остался непреклонен. После тяжелого дня в стационаре он просто валился с ног. А тут еще эта промокшая девица. Не бросать же ее на улице.
Только вот как она оказалась в его постели, он не помнил.
Расстеленный для нее диван остался нетронутым. На нем лишь валялись ее джинсы, футболка и...
Вот это да! Чтобы такое не помнить - это уже слишком!
Никита выскочил из постели и поспешно натянул штаны.
Голова на постели повернулась лицом. Глаза, с размазанной тушью приоткрылись и сонно посмотрели на парня.
- Доброе утро, - пробормотал хриплый голос.
- Привет, - он нервно пригладил длинные пряди и натянул пропахшую потом футболку. - Как спала?
- Замечательно.
Никита сглотнул.
- Который час? - спросил голос, и глаза снова закрылись.
- Одиннадцать.
Голова подпрыгнула с подушки.
- Сколько?!? - девушка села, натянув одеяло до подбородка. - Я же на пару опоздаю!
Парень едва успел отвернуться. Выскочил из комнаты, предоставив ей торопливо одеваться.
Зашипел газ, и на синеватое пламя шлепнулась сковородка. Булькал электрочайник. Через несколько минут нос защекотал аромат кофе.
Из комнаты распахнулась дверь и в коридор выпрыгнула взлохмаченная Таня. Слюнявя палец, она торопливо оттирала черные пятна под глазами. Криво улыбнулась наблюдавшему за процессом умывания парню.
- Кофе будешь? - пробормотал он.
- Не-а. Я побежала.
Просунув ногу в одну туфлю, она проскакала на кухню. Чмокнула его в щеку и попрыгала обратно.
- Позвони мне вечерком.
- Ок. - кивнул он.
Входная дверь выпустила девицу и закрылась, зазвенев ключами.
Несколько мгновений он прислушивался к жужжанию лифта. Потом втянул обжигающий напиток. За окном завизжала сигнализация соседской машины.
Личная жизнь явно не ладилась.
Я шел дорогой непрямой усталый
и угрюмый,
И поросли дурман-травой мои мечты и думы.
Я шел куда? Зачем мне знать?
Без смысла и без цели.
Я перестал давно считать года
И дни недели...
Металлический наконечник скользил по белому листу, оставляя за собой витиеватый след. Корявые буквы склеивались в слова. Не умел он красиво писать, как, впрочем, и все парни. Строчки подпрыгивали, кривлялись. Но, главное не красота, а смысл написанного. Оценивают знания, а то, каким почерком ты их написал, не важно. Хотя некоторые преподаватели вздыхали и жаловались на неразборчивость. Некоторые снижали оценку, но большинство закрывали глаза. В медицине это не главное.
Хотя частенько врачи, хмурятся и ворчат, пытаясь разобрать каракули в карте больного.
"Кто так безобразно заполнил историю болезни?" - в раздражении выговаривали они.
"Вы сами, доктор."
"А!.."
Никита увлеченно писал свой отчет о первом и последнем дне своей практики, когда дверь в маленькую аудиторию тихонько открылась. Он поднял голову и скривился.
Вошедший был необычным молодым человеком. Его манера поведения сразу настораживала. После пары минут общения с ним любому становилось ясно, что перед ними яркий представитель нетрадиционного секса. Внешне он выглядел слегка зажатым, если можно так сказать о крепком, широкоплечем парне. Его слащавое выражение лица вызывало улыбку, особенно когда он начинал подкачивать глазки или дуть губы. Подобное подражание женской природе было забавно. Многие насмехались, но он не обижался. Не унывая, искал своего единственного, и, на беду Никиты, обнаружил в его лице.
Геннадий заметил его досаду, и сразу сделал собачий взгляд.
- Ну, прости, милый, прости, прости. Я не знал, что ты так занят. Просто я... - он вернулся к двери и, к крайнему изумлению Никиты, повернул ключ в скважине.
- Зачем ты закрылся? - насторожился тот.
Парень замялся. Нервно поправил волосы и сделал шаг вперед. Его модный рюкзак с оранжевыми полосками медленно опустился на ближайшую парту. Он подкрадывался ближе, отводя глаза.
- Знаешь... Мне посоветовали... Как бы это... Ну, признаться...
Никита вскочил как ошпаренный. Ручка отлетела на пол, простучав по паркету.
- Нет, ты не волнуйся, - замахал руками Гена. - Просто мне объяснили, что если я не скажу, то потом буду всю жизнь жалеть. Понимаешь? Это ведь очень долго.
Никита отступал, сдвигая стулья. Гена подходил ближе. Говорил, заламывая руки и сверля взглядом свои новые кроссовки.
В спину уперлась рама распахнутого окна. Никита замер.
- Я страдаю, - ворковал Гена. - Меня никто не понимает. Я никогда не был таким как все. Еще со школы надо мной смеялись. Я не понимал почему. Почему не могу быть таким, какой я есть? Мне противна мужская грубость и толстокожесть. Я аморфное существо, нежная натура. Мне ненавистна жестокость. И это называют грехом? Женщины не пользуются своим даром. Пренебрегают им. Затянулись в кожи, взяли оружие, научились единоборствам. Забыли о том, что они должны быть легкими, мягкими, прекрасными. А? Как ты думаешь? Наверное, так же. Признайся, потому что я знаю, что за все четыре года учебы у тебя не было девушки. Ты тоже это чувствуешь, правда? Ну, и зачем они нам? Мы сами можем сделать себя счастливыми. Только мы...
Гена приблизился вплотную. Мятное дыхание пахнуло Никите в лицо. Он плотно сжал губы, когда тот поцеловал. Отвращение? Нет. Скорее недоумение.
- Я слышу, как трепетно бьется твое сердце... - прошептал Геннадий.
Никита сглотнул. Ударить? Нет. Оттолкнуть? Тоже грубо. В конце концов каждый человек имеет право быть тем, кем хочет. В груди поднялась волна жалости.
В дверь постучали. Гена недовольно подкатил глаза и отстранился.
- Нигде покоя нет!
Послышались голоса и забарабанили сильнее.
- Эй, голубки! - послышалось с той стороны. - Вы что там заснули?
Хохот сокурсников отрезвил Никиту.
- Сейчас посмотрим, кого там Генка охмуряет! Тащите с вахты запасные ключи!
Гена всплеснул руками, заметался по аудитории.
- Мерзавцы! Нет, ну какие мерзавцы!
Никита лихорадочно соображал. Быть застуканным в запертом кабинете с прославленным на все училище геем, сраму не обреешься. Будут тыкать пальцами и глумиться. Преподаватели станут презирать, еще чего скосят оценки. А через несколько недель диплом. Что делать?
За дверью заулюлюкали. По шуткам стало ясно, что принесли запасные ключи.
Ивин метнулся к столу и схватил недописанный лист. Впихнул его в рюкзак. Плеер прятать некогда. Засунув наушники в рот, сжал провода зубами. Схватился рукой за раму и одним махом сиганул на подоконник.
Гена завизжал.
- Нет! Нет, милый! Ты убьешься! С ума сошел!
Никита посмотрел на него и шагнул вперед.
Карниз был достаточно широким и прочным. Цепляясь за кирпичные выступы, он полез к соседнему окну. К счастью оно тоже оказалось открытым. Пальцы впились в деревянную форточку. Она качнулась и, к ужасу парня, двинулась на него. Удерживаться дальше было невозможно. Вся створка поехала наружу, сталкивая его с карниза. Он вскрикнул, и наушники закачались внизу. Он глянул. Для второго этажа было высоковато. Еще одно скрипучее движение выезжающей рамы и он свалится.
Створка замерла. Не веря своему счастью, он схватился за предательскую форточку и подтянулся. Она слегка качнулась, но устояла. Кто-то или что-то удерживали ее. Не вдумываясь, он напрягся и прыгнул вперед, вышибая раму.
Из аудитории послышался грохот дверей и гул голосов. Кто-то крикнул:
- Генка, куда ты его спрятал?..
Никита упал на подоконник. В живот больно ударил плеер.
"Хана ему", - расстроился он.
Чьи-то руки потянули его внутрь помещения. Он сполз, едва не свалившись вниз головой. Поднялся и посмотрел на своего спасителя. Вернее спасительницу. Рыжеволосая девушка насмешливо смотрела на него большими карими глазами. Рот дергался, сдерживая улыбку.
Сердце постепенно обретало нормальный ход.
Дверь распахнулась. Они вздрогнули и отшатнулись друг от друга. Толпа студентов завалилась внутрь.
- А, здесь тоже парочка! - завопил Джонс. - Привет, Ритка! Вы такое пропустили!..
Никита рассмотрел раскрасневшегося Гену, с жаром что-то говорящего ребятам.
- Да ладно врать-то! - отвечали ему. Тут он повернулся и встретился глазами с предметом своих желаний. Интуитивно, словно прикрываясь, Никита протянул руку и, схватив девушку за талию, придвинул к себе. Она не сопротивлялась и приняла игру. Спасла еще раз.
Лицо Гены вытянулось. Он побледнел. Дернулся и стал пробираться через толпу к выходу.
- Пошли прочь! Убирайтесь! Достали уже! Это все из-за вас, из-за вас! Ненавижу...
Ребята притихли от внезапной вспышки Гены. Махнули рукой и, продолжая пересмеиваться, вывалились из аудитории.
Наступила тишина. Постепенно Никита успокаивался. Начинал осознавать, что стоит посреди опустевшего кабинета, обнимая неизвестную девушку, дважды спасшую его от насмешек толпы. От ее длинных волос исходил тонкий аромат. Она стояла не шевелясь. И держа руки на ее животе, парень был уверен в том, что она боялась дышать. Он заставил себя разлепить пальцы. Медленно выпустил.
Она обернулась.
- Спасибо, - промямлил он.
- Не за что. Я совершенно нормально отношусь к однополой любви. Не презираю, не насмехаюсь. Все нормально.
Он шумно выдохнул. Вот блин!
- Меня зовут Никита.
- А меня Маргарита, очень приятно.
Она протянула ему руку, и он неуверенно пожал ее.
- Знаешь, - он опустил голову. - ты мне не поверишь, но у меня нормальная ориентация. Просто Генка вбил себе в голову, что любит меня, вот и бегает. А я не хочу быть...
Она засмеялась. Вытащила руку из его ладони и подошла к столу. Только сейчас он заметил разложенные тетради и книгу.
- Правда...
Она продолжала улыбаться, собирая вещи.
- Нет, я на самом деле...
Вскинув сумку на плечо, прошла мимо него. У двери обернулась.
- Я верю. Иначе ты не стал бы рисковать жизнью и лезть через окно. Пока!
Он смотрел, как за ней закрылась дверь.
Рухнул на ближайший стул и закрыл лицо. Колени до сих пор тряслись.
Кто-то зашел. Никита поднял голову и увидел Костика. На лице друга была кривая улыбка.
- Ай, молодец! На этот раз ты чудом спасся. Хотя даже побег через окно мог не помочь. Нельзя же оставлять на месте преступления вещественные доказательства.
Брови Никиты недоуменно поползли вверх. Усмехаясь, Костик протянул ему ручку.
Вот дурак! Ни у кого больше такой не было. С большой желтой надписью ЛДПР, ее подарил ему Жириновский. Если бы ее нашли ребята, попробуй потом докажи что ты белый, а не черный!
- Спасибо.
- Да ладно. Пошли. Эту пару уже пропустим.
* * *
В руках была карта пациента. Никита задумчиво потер плотную белую обложку. С цветной фотографии на него смотрела молодая женщина. Маленькое худенькое личико, выпуклые глаза. Она казалась ранимой и хрупкой. Вот поэтому ее муж, здоровенный детина, не отходил от нее ни на шаг. Однако это не мешало ей носить большой живот, тянувший никак не меньше семи месяцев.
Она неловко умостилась на кушетке и приподняла кофту.
Врач, Козлов Владимир Евгеньевич, потер ладони и опустил на круглый твердый живот.