Аннотация: Подслушанное в гулких коридорах места тайных откровений
Однажды
В поликлиниках гулкие коридоры. Тот, кто придумал эти стандартные прямоугольные параллелепипеды, обижающие понятие "архитектура" каждым своим сантиметром, от фундамента до крыши, сделал так, чтобы внутри они гудели, словно хорошая дудка. Может быть он этого и добивался - вместо музыки камня акустические внутренности? Идут сюда часто не от хвори, а пообщаться, даже поскандалить с удовольствием. Хорошему скандалу акустика не повредит.
Сегодня в поликлинике почти никого. Такие времена - прячутся все по домам. Я долго жду приёма в большой светлой рекреации, посреди которой зеленеет огромная разлапистая китайская роза. Говорят, дома такие нельзя держать - примета плохая, а мне она ой как нравится. Хоть тут налюбуюсь на чужую, на общую. В кабинете, куда меня направили, пока никого - говорят совещание у врачей по новым правилам отчётности, поэтому жду явления белого халата из коридора.
Как там у великих? "Чу... Скрипнула дверь, шаги..." Не ко мне шаги. Постучали "в свою" дверь, медсестра вежливо объяснила ситуацию, уселись в пустом коридоре. Им меня не видно, и никого не видно, значит они одни, и могут вести себя свободно, почти как дома.
- Вылези ты из своего дурацкого телефона. Лучше, вон, книжку почитай. Ничего вокруг не видишь! - ворчит старческий голос назидательно.
- А в книжку если уткнусь, то увижу, что ль? - нахальничает в ответ то ли девушка, то ли мальчишка до мутации голоса. - У меня тут и книги, кстати, есть. Тут, дед, всё есть, весь мир есть. А в книге твоей только 33 буквы вразнобой.
Ничего себе разговорчики! Уровень полёта - экзосфера! Я замерла и старюсь даже не дышать. Гаджеты перевожу в авиарежим и, в ожидании больших смыслов живущих в разговорах дедов с внуками, вся внимание.
- Ой, мудрость веков, посмотрите вы! И чему ты там улыбаешься так затаённо, в своём телефоне? - скрипит дед.
- Картинка смотри какая красивая. И подпись...
- Я без очков не вижу.
- "Однажды ты случайно окажешься в нужное время в нужном месте и миллионы дорог сойдутся в нужной точке", - читает юный голос. - Например, вот, в поликлинике сойдутся миллионы дорог, и будет нам с тобой, деда, счастье.
- Немного не верно, - ворчит дед. - Однажды ты окажешься в нужное время в нужном месте, там, где сойдутся все твои и не твои дороги, и тогда всё случится так, как дОлжно. Есть только условие, которые нужно для этого выполнить - нужно идти по дорогам этим. К тем, кто сидит сиднем, уткнувшись в экран, и читает всякие чужие умности, это "счастье" не относится.
- А мимо я не пройду? - отвечает юный голос, совершенно игнорируя антителефонные настроения старика.
- Ты? Ты можешь, конечно, и мимо. Уткнёшься в телефон, и проскочишь. Но это будет сложно сделать. На крайний случай те, кого ты там встретишь, подставят тебе подножку, или затрещину дадут. Они не допустят такого, ведь они тоже двигались туда к тебе.
- Двигались?
- Шли, бежали, ползли, карабкались, плыли, летели. Как ты, если вылезешь из телефона в реальный мир, - уточняет спокойно дед, так, словно рассуждает о чём-то обыденном.
- Они, как я? - гнёт свою линию молодость.
- Конечно да, и конечно нет. Они умею то, чего не умеешь ты. Ты умеешь то, чего не умеют они. Встретились, договорились, дальше - вместе.
В голосе деда проскальзывает раздражение из-за тщетности попыток перевоспитания.
- "Они" что ль другие люди?
- Тьфу ты. С кем говорю-то? Чтобы понимать такие вещи, надо бросить телефон дурацкий и думать головой, - настаивает на своём дед. - Люди-нелюди - не важно кто. Это сразу понятно станет. Но есть ещё одно условие.
- Опять условие? Хватит уже условий-то!
- Не капризничай. От твоих вечных капризов никакого проку нет. И не ёрзай, что ты как заводная игрушка, седушку протрёшь...
- Ты уж определись: то делай, то не делай; то сиди, то иди, теперь вообще замереть? Это хоть последнее условие будет?
- Ну ладно. Раз так, то последнее и хватит с тебя. Только это тебе скажу, и ищи, хотя подсказок могло быть и больше. Но если кто-то сам не хочет, так насильно мил не будешь.
- Ну говори уже, не мучай! - умоляет юнец нараспев.
- Хорошо. Чтобы эта встреча состоялась, им должно быть нужно то, что получится в результате этой встречи не меньше, чем нужно тебе.
В воздухе повисла пауза, в которой слышно стало шум поликлиники, вероятно даже как в шприц набирают жидкость и переворачивают листы карт медсёстры, в ожидании своих врачей.
- Что же ты больше не ёрзаешь? - уточняет дед.
Снова тишина в ответ, а потом тихий голос:
- А как я пойму, что им это будет надо? Как?
В темноте что-то зашуршало, заметалось. "Наверно трясёт деда за рукав", - думаю я.
- Скажиии!!! Ну деда, ну скажи!
Голос дрожал, захлёбывался, затихал.
- Скажиии!
- Никак. Просто доверься и иди. В этом всё и есть. Ты разгадаешь, когда дойдёшь до места, - старик помолчал. - Это очень взрослые разговоры. Ты вряд ли поймёшь.
- А если не пойму?
- Помрёшь тогда зная, что твой путь здесь оказался ненужным: не туда, и не так, и не за тем, - отрезал дед с каким-то ожесточением. - Хотя тебе я и это зря сказал, рано.
- Нет. Так не должно быть! Хоть подсказки, хоть намёки, хоть что-то пусть дадут! Это же бесчеловечно! Худшее из зверств, наверное!
"Скорее это всё же девушка, просто с низким голосом. Мальчишка был бы грубее, резче. И зачем дед так жестоко? Меня и то уже мурашки пробрали!", - думаю я.
- Кто-то ещё минуту назад официально отказался от подсказок и намёков, и потребовал последнее напутствие перед дорогой, - смеётся старик и сморкается громко и смачно. - Давай-ка перекусим лучше, чем из пустого в порожнее лить. Булку будешь?
Казалось бы, разговор окончен. Они словно поругались и замолчали. Висит в коридоре обида, или недовольство, но что-то очень несимпатичное. И вдруг:
- Дед, а скажи честно, ты дошёл до "того самого места"?
- Я? - зачем-то уточняет дед, видимо сам сбитый с толку своей откровенностью.
- Ну ты, а кто ж ещё?
Кто-то шуршит бумагой и пакетом, наверняка дед. Я представляю себе, как он медленно разворачивает припасённый сдобный вензель, посыпанный сахаром.
- Нет, - отвечает он сухо.
- Как? - удивляется юный голос.
В этом "как" пропасть, пугающая, бездонная. Словно такого ответа и быть не могло...
- Вот так просто. Что тут такого? Почему у тебя вдруг глаза-плошки?
- Ну ты же давно-давно живёшь. И ты всё время что-то делаешь, с кем-то общаешься, куда-то влезаешь, даже письма пишешь президенту. Ты же не сидишь совсем в телефоне. Почему...
- Я ещё ж не помер, - перебил дед сурово, - и у меня точно всё впереди. Сказано же "однажды окажешься". То, что я ещё не оказался, меня бодрит как раз. Значит впереди много ещё всего. Понятно?
- Ага.
- Ничего тебе, дурандот, не понятно. И хорошо, что не понятно. Не надо тебе пока ещё думать о том, о чём дед твой думает! Всему своё время, для тех, кто в телефоне не сидит. Однажды всё случится.
И, словно повинуясь его словам, поликлиника наполняется гулом шагов и голосов. Люди в белых халатах, один за одним, расходятся по кабинетам, обсуждая дурацкие нововведения, которые отнимут у них самое дорогое и нужное, что есть - время.