Все вокруг было серым. Серый ветер гнал по небу равномерно-ртутные облака, светло-серые метелки травы стелились по степи до самого горизонта. Очень серого горизонта. Матово блестели работающие вокруг киберы, и бетонная площадка, на которой сидела Алена, тоже была совершенно серой.
Невыносимо хотелось спать. Алена поёжилась, с тоской посмотрела на отброшенную в сторону доху - завернуться бы в нее сейчас, согреться... Но девушка взяла себя в руки и снова перевела взгляд на схему. Нельзя давать себе волю. Согреешься, разнежишься, глядишь, и заснула уже.
Кибер все покряхтывал и растерянно шевелил манипуляторами.
- Как же ты так, дурашка, что же с тобой приключилось, - пробормотала Алена. Уже два раза ей казалось, что она нашла отошедшие контакты, припаивала их, и все равно ничего не получалось.
Снова отключив бедолагу, Алена принялась в очередной раз перебирать схему. Спать, спать. Ничего нет желаннее. Осталось всего ничего, работа может и подождать. Лечь прямо на землю, свернуться калачиком и провалиться в блаженный сон... Нет, нельзя даже думать об этом. Иначе сама не заметишь, как заснешь по-настоящему, а это нельзя, никак нельзя. Алена уже не очень понимала, почему нельзя, все ее существо твердило, что можно, и еще как можно. Но на самом донышке сознания билось это упрямое "нельзя".
Девушка сильнее уперлась голыми коленками в пол - мелкие камушки больно впились в кожу, и это хоть на минуту отогнало сон, запустила руку по локоть во внутренности машины. Ужасно не хотелось разбирать его по кускам. Может быть, удастся нащупать так...
- А теперь - самая веселая композиция для наших засыпающих друзей с экватора! - Прокричал бодрый голос, и грянула музыка. Оказывается, радио все еще включено. Алена вздрогнула от неожиданности, что-то лопнуло под пальцами в механической глубине.
Кибер медленно осел.
Алена села рядом с ним и заплакала от обиды и злости. От злости на этот нелепый случай, на собственное бессилие, на дурацкую катастрофу, на ужасную планету...
- Друзья мои! - Музыка в наушниках сменилась близким энергичным голосом. - Осталось совсем чуть-чуть. Я горжусь вами, вы прекрасно работаете. Так держать! Не дайте злому сну схватить вас за глотку, ну же, остался последний рывок!
И на Виталика она зла особенно. За его бодрый голос, за то, что он единственный не засыпает, за его неуместное директорство, за то, что она сама так необъяснимо невзлюбила его с первого взгляда...
- Я слышу, что на дальней периферии кто-то шмыгает носом. И совершенно зря! Соберись!
Алена в бессильной ярости сорвала с головы наушники с микрофоном и посмотрела на них с такой яростью, что они должны были воспламениться прямо у нее в руке. Слез уже не было. Она еще пару секунд сверлила взглядом ненавистные наушники, после чего отбросила их и повернулась к киберу. Черта с два! Они еще все попляшут. Она доведет свою работу до конца, кто бы что ни говорил. И пошло все к черту! Глаза снова слипаются. Врешь - не возьмешь. Еще чуть-чуть. Сейчас кибер будет у нее, как новенький. Так хочется спать. Дудки. Давай, железный человечек, я тебя подлечу. Алена кусала губы, пальцы закоченели, но она осторожно, деталь за деталью, схема за схемой собирала кибера.
И тут зажглось солнце.
**
Как только зажглось солнце, началось светопреставление. Так случалось всегда.
Первым, через полминуты после наступления нового дня, в кабинет ворвался Гриша.
- Виталька! У меня такое получилось! Датчики дымятся, теория плавится, Винни будет рыдать. Я в душ, потом расскажу.
Хлопнув папку с предварительными отчетами на стол Виталику, он вылетел из комнаты. Виталик порадовался - у Гриши каждую ночь дымились, а то и сгорали датчики, каждую ночь результаты были интереснее предыдущих, а Сэм Виннистэн, самый невозмутимый человек на свете, должен был рыдать.
Виталик не успел открыть папку, как в дверь снова забарабанили. Тут же ввалились сразу трое, здоровенные, лохматые, в распахнутых полушубках, блестящие от пота.
- Ваше директорское! На отчет по ночи прибыли! - Гаркнул Митя, старший техник. - Поломок - три, серьезных - ноль. Дежурство спокойное, почти отладили автономную базу. Еще часок повозимся, и можно будет запустить на пробу. Работать в таких условиях дальше решительно невозможно.
Антуан и Василек согласно закивали, стаскивая полушубки.
- Мороз! - Доверительно завершил отчет Митя.
- Вольно! Службой доволен, а вот условиями обеспечить никак не смогу, извините. Придется работать так.
Три великана добродушно засмеялись.
Что делать, работа здесь не сахар. Ночь морозная с колючим ветром и, что хуже всего, бесконечно усыпляющим эффектом, природа которого до сих пор до конца не раскрыта. День, напротив, солнечный, теплый, бодрый. Ночью все мучаются и стискивают зубы. Заканчивая ночную смену, измученные борьбой с сонливостью люди думают, что дальше так работать невозможно. Но проходит день, и они снова готовы к изнурительной борьбе со стихией. Этот день тоже подойдет к концу, и все они будут ободряюще смеяться и решительно пойдут на работу. Вот эти трое в первых рядах и пойдут.
- Ладно, пора нам, что ли. Это ты у нас Железный Директор, а мы люди простые, рабочие, нам бы поспать.
- За завтраком встретимся.
Виталик смотрел им вслед с завистью. Вот они идут, уставшие, довольные, хорошо поработали - и хорошо поспят. Многое бы он отдал за то, чтобы поменяться с ними местами.
Мимо его окна в сторону своих коттеджей шла группа кибертехников. Пятеро славных юношей и девушек в сопровождении избранных серебристых питомцев. Вот один кибер отделился от группы, подкатил к палисаднику, сорвал цветок и отдал его Алене. Все засмеялись. Шутники. Когда группа поравнялась с окном, ребята приветственно закивали Виталику, и только Алена прошла, уткнувшись носом в свой цветок. Главный кибертехник, Ашот, задержался у окна, но Виталик махнул ему - иди, мол, спи, потом расскажешь. Ашот еле стоял на ногах.
Сэм и Инга появились вместе. Они работали на разных концах базы, но Сэму постоянно как-то так удавалось подгадать, чтобы придти в кабинет к Виталику одновременно с Ингой. И на завтрак. И на ужин. И на обсуждение последних литературных новинок.
Инга, добрая душа, с порога заявила:
- Все хорошо, не беспокойся. Всего два раза пришлось колоть. Келли из кибертехников и Васильку.
- Просто удивительно. Такой с виду парень крепкий.
- Я тоже с виду кр-репкий. - Сказал Сэм. - А на самом деле не очень кр-репкий.
Инга улыбнулась.
Сэм спохватился и поспешно спросил:
- А у нас все хор-рошо?
Сэм почти всю свою жизнь говорил по-английски, а русский выучил совсем недавно. Ему очень нравилась буква "р", и он не уставал ею наслаждаться.
- Все замечательно. Гриша говорит, что ты будешь рыдать.
Сэм невозмутимо кивнул.
- Это хор-рошо.
- Неужели Вы, Сэм, правда, будете рыдать? - Поддразнила Инга. Но Сэм ответил так же серьезно.
- Это Гр-ригор-рий будет плакать. Он всегда плачет. - Сэм посмотрел на Ингу, на Виталика, и добавил веско. - Р-рыдает.
Сэм еще постоял немного, разглядывая Виталика, и вышел из кабинета. Он всегда забывал попрощаться, когда рядом была Инга.
Как только за ним закрылась дверь, Инга спросила:
- Больно?
Только теперь Виталик почувствовал, как страшно, нестерпимо болят ноги. Боль нарастала толчками. Он распахнул рот, чтобы вскрикнуть, но не издал ни звука. Инга каким-то непостижимым образом оказалась уже рядом, она уже делала укол, уже прижимала его голову к себе, убаюкивая.
- Ничего, ничего, сейчас станет полегче. Сейчас я пришлю Гришу, он тебя отведет в душ...
Виталик чувствовал, как по щеке ползет что-то мокрое, какой у Инги теплый сквозь кофту живот, как все легли спать и в поселке стало тихо, как бешено бьется сердце. Начинался новый мучительный день.
ДЕНЬ
В столовой было весело. Только что с шутками и прибаутками из анабиотической камеры достали повара Анастаса Васильевича и теперь два техника, четыре кибертехника, два ученых и один врач с удовольствием смотрели, как он управлается с будущим обедом. Все они только что хорошо выспались, а до того - хорошо поработали, все были полны сил и готовности с аппетитом пообедать. Старший техник Митя и Ашот-"Повелитель роботов" ушли на разбор прошедшей смены к директору, а все остальное население маленькой базы собралось в столовой и теперь наблюдали за действиями повара. Он родился лет на пятьдесят раньше самого старшего из них и был мастером "ручной готовки" - искусства, почти забытого детьми линии доставки и автоматических кухонных машин. Конечно, любой человек, отправляющийся работать на малообустроенную планету, проходит курс бытового выживания, да и мало кто не научился еще в детстве разводить костер в укромных уголках интернатского парка, но одно дело - уметь с грехом пополам разогреть кусок мяса, и совсем другое - то шоу с кастрюлями и сковородками, которое устраивал Анастас Васильевич.
Алена сидела в дальнем углу и разбиралась с испорченной микросхемой, поглядывая на ребят. Вот удивительно, сколько времени прошло? Неделя по местному? Полторы по-земному? Вроде того. А те ужасные события как будто канули в небытие. В первый день после катастрофы, можно сказать, катастрофа еще продолжалась - так были напряжены нервы, так много было работы, так ужасно было смотреть на раненых товарищей. На тех, кому повезло быть раненым. А на второй день? После того, как улетел корабль и установился новый порядок. Все сидели тут же, и хотя солнце так же светило, цветы в окна лезли, такой мрак стоял на душе. Казалось, так теперь будет всегда. Почти не было разговоров. Совсем не было смеха. Представлялось немыслимым жить, как раньше, снова быть довольными и веселыми.
Со стороны кухни раздался дружный хохот.
--
Эх, дядя Анастас, жаль, что я так готовить не научился! - Громогласно восхитился самый верный поклонник кухонного искусства Василек. - Уж тогда бы меня девушки ух как любили! - И он бросил взгляд на Келли. Она была чудо как хороша в своем пижонском красном комбинезоне и косынке ему под цвет.
Повар усмехнулся.
- Так это, Василь, никогда не поздно. Я в твоем возрасте еще и близко к плите не подходил, а теперь гляди, как наловчился.
--
Эй, Аленка, там не твой Дружок у двери маячит? - Спросила вдруг Соня.
Алена глянула на дверь. За порогом топтался кибер модели ДрГ, в просторечьи "Друг", личный номер 46. Тот самый, который утром, проходя мимо директорского домика, сорвал для нее цветок. Теперь в его руке-манипуляторе был зажат целый букет.
Алена отложила микросхему и паяльник, подошла к двери и взяла букет из протянутой железной руки.
--
Спасибо! - Она преувеличенно улыбнулась своему питомцу.
Тот замигал лампочкой на венчающем его тело куполе (купол чем-то напоминал голову, лампочка - глаз), и у Алены на поясе запищал пейджер. Она достала его и прочитала: "Я рад".
Алена рассеянно кивнула и вернулась в столовую. Соня уже принесла к ее столу стакан с водой и, отобрав у Алены цветы, стала деловито подрезать стебли.
--
Ты с Джерри поговорила? - Тихонько спросила Алена.
--
Поговорила. Точно не он.
--
Странно. На Ашота тоже не похоже.
--
У Ашота и времени не было к твоему киберу подойти. Мы с ним сегодня в паре работали, он все время у меня на виду.
Алена вздохнула.
--
Бред какой-то. Зачем дарить цветы, если невозможно догадаться, от кого они?
--
А почему нет? Просто хочется сделать приятное.
--
Не понимаю.
Алена обвела взглядом комнату. Василек самозабвенно рассказывал что-то Келли, Сэм и Гриша в стороне обсуждали ночные данные, Инга сидела рядом с ними, не то слушая их научную болтовню, не то греясь на солнышке. Джерри помогал Анастасу Васильевичу резать лук. Антуан слонялся без дела. Местная возмутительно ультрамариновая полумуха-полустрекоза нарезала круги под потолком.
--
Антуан! - Позвала Алена. - Это не ты мне цветы через кибера подарил?
Все разговоры разом смолкли, только Анастас Васильевич продолжал невозмутимо что-то помешивать. Соня поморщилась. Сердечные дела казались ей слишком деликатной проблемой, чтобы решать их в лоб.
--
Не я. - Удивленно ответил Антуан. - Разве я стал бы так делать?
--
Это правда. - Кивнул Гриша. - Не таков наш Антуан.
--
Я бы сам... А что, Аленка, хочешь, чтобы я тебе цветов подарил? Я могу.
--
Да нет, спасибо... Ребята, ну признавайтесь уже, наконец, чья затея?
Никто не отвечал.
--
А что кибер-то говорит? - Спросил Джерри.
--
Кибер говорит, что это он сам. По велению души.
--
Здорово! - Восхитился Василек. - Нужно будет с его словарным запасом ознакомиться, красивых оборотов подучить. - И он выразительно глянул на Келли.
--
Да ничего здорового. Вы же понимаете, я не могу так оставить. Мне что, в его программу всерьез лезть? - Алена обвела строгим взглядом столовую. - Это мой кибер, я же докопаюсь...
--
Да копайся на здоровье! - Хохотнул Антуан. - Интересно даже, кто у нас такой умелец, так твоего кибера смог запрограммировать, чтобы ты за пятнадцать минут сама не разобралась.
--
Уж будь спокоен, я этого умельца найду. И тогда ему мало не покажется! - Алена еще раз сурово поглядела на ребят и вышла. Уже за дверью она по-молодецки свистнула, подзывая кибера, и удалилась с ним в сторону мастерской.
--
Эх вы, ребята... - Вздохнула Соня. - Шутники.
--
Да чего мы-то, - Антуан потоптался на месте, а потом встал в стойку и бросился на Василька. Ребята покатились по полу, подбадриваемые веселыми криками Келли и негодующими - Анастаса Васильевича.
Когда через полчаса Алена вернулась, все уже чинно сидели за длинным столом, Соня и Келли расставляли тарелки. Вид у Василька был сильно потрепанный, а Антуан гордо сиял на всю столовую подбитым глазом. Ашот и Митя уже вернулись, но продолжали о чем-то озабоченно переговариваться друг с другом. Не хватало только директора.
--
Ну, как? - Весело спросил Гриша. - Разобрала Друга по косточкам?
Все взгляды сошлись на ней. Алена молча подошла к столу и села на свое место. Она выглядела еще более озадаченной.
--
Ничего я не нашла. Ни-че-го. Не было такой команды. Ниоткуда не поступала. И вдруг - бац! - и есть.
--
Ничего себе. - Присвистнул Гриша.
--
То есть как это? Сам себе задачу поставил? - Инга мало что смыслила в технике. Ей казалось захватывающей любая ерунда, касающаяся киберов. Вот только в данном случае это была не ерунда.
Алена кивнула.
--
А что сам кибер говорит? - Уточнил Джерри. Он уже что-то чертил пальцем на столе, прикидывая, что могло произойти с программой.
Алена вздохнула еще печальнее.
--
Говорит, что он сам. И еще говорит, что он меня любит.
Кто-то присвистнул. Кто-то вздохнул.
--
Вот это круто! - Заявил, наконец, Василек.
--
Не то слово.
--
А что, ребята, вдруг он и правда любит? Вдруг это возможно? - Келли прямо светилась, так ей нравилось это предположение.
--
Ерунда. Не могут киберы чувствовать.
Тут уже у каждого нашлось, что сказать.
--
Да что такое чувства?
--
Это химия организма.
--
Тю, а почему не физика?
--
Потому что физические процессы в человеке мы уже изучили и никаких чувств там не нашли.
--
В мозге еще и не то нашли.
--
В мозге эмоции и инстинкты...
--
Это у тебя, неандертальца, там только эмоции и инстинкты...
--
А вот работать человека заставляет эмоциия или инстинкт?
--
Разум!
--
А я вот просто чувствую, что работать надо. Ребята, как же это объяснить-то...
--
Это тебе учитель такой рефлекс привил. Условный. Видишь работу - сделай ее!
--
А я вам говорю, что разум! Это только обезьяна видит работу и делает ее, а человек еще и придумывает себе новую работу, когда вся старая сделана.
--
Стоп, стоп, давайте не будем уходить от темы. Мы же о чувствах говорили.
--
Вот я и утверждаю, что разум и чувства - суть одно.
--
Еще чего! У дельфинов, например, тоже есть чувства.
--
Так и них и разум есть.
--
А как определили, что у них есть чувства?
--
Да, расскажи про дельфинов, интересно.
Соня принялась рассказывать, как ученые ставили специальные опыты над дельфинами и нашли определенные изменения в поведении, когда были основания предполагать наличие эмоциональной связи между особями. Были отмечены некоторые аналоги человеческой любви и ненависти, а также интереса и презрения. Правда, эксперименты эти только начались, результаты пока довольно зыбкие.
--
Тут есть определенная сложность. - Вздохнул Гриша. - Вот дельфин, предположительно, влюбился, и стал провожать самку до... Не знаю, до чего там может провожать дельфин, у них гнезд ведь нет? Ну, неважно. Или отдавать ей самый вкусный кусок. Но где уверенность в том, что он так делает по велению сердца, а не потому, что разум подсказывает: "хорошенькая дельфиниха, в таких случаях принято поступать так-то и так-то". Стал бы он так поступать, если тысячи дельфинов до этого не рассказывали ему о том, как тысячи других дельфинов так уже поступали и вышло ничего так себе?
--
Ты что же, Гр-ригор-рий, - подал вдруг голос Винни. - В любовь не вер-ришь?
Все засемялись. Уж очень серьезное было у Винни выражение лица.
--
Да ладно бы еще вопрос только в вере был, - сказала Келли, - но есть ли прямая корреляция между чувствами и действиями? Как по поведению понять, есть чувства или нет? И что это за чувства? Вот Василек, к примеру...
--
Келли. - Предостерегающе сказал Ашот. Но Келли будто не слышала.
--
Василек столько раз провожал меня до домика и говорил, что жить без меня не может. Но я же точно знаю, что он дурачится и ему просто ухаживать приятно. А со стороны и не скажешь, так ведь? А вот Винни...
--
Келли!
--
... ничего, вроде, и не говорит, да только посмотрите, как он все время рядом с Ингой оказывается, да вы послушайте, как он свою "р" выговаривает, когда Инга его слышит! И что, это не любовь?
Все непроизвольно посмотрели на Винни, он густо покраснел и только нелепо бормотал:
--
Хор-рошо. Все хор-рошо.
Только сейчас Келли поняла, что зашла слишком далеко и растерянно замолчала. В наступившей неловкой тишине поднялась Инга. Она подошла к Винни и, взяв его за руку, мягко сказала:
--
Пойдемте, Сэм. Мне кажется, Виталику нужна помощь.
Инга и Винни вышли.
--
Эх ты, Келли-Келли, - вздохнул Ашот.
Больше разговор не клеился. Зато подоспел обед, и все набросились на еду.
Перед тем, как запустить ложку в тарелку с ароматным супом, Джерри негромко сказал Алене:
--
Ты бы перебрала его программу еще раз. Наверняка ошиблась где-нибудь. Что-то тут не так.
Алена молча кивнула. Она уже перебрала программу несколько раз и была уверена, что нигде не ошиблась. Ей тоже казалось, что здесь что-то не так.
Виталик присоединился к ним, когда тарелки уже почти опустели. Сэм Виннистен легко катил инвалидное кресло, неделю назад ставшее постоянным спутником Виталика. Инга шагала рядом.
Все радостно загалдели, здороваясь.
--
Простите за опоздание, - бодро сказал Виталик. - Положите там что-нибудь Сэму и Инге.
Ночью тот же природный катаклизм, который заставлял всех людей чувствовать непреодолимую сонливость, действовал на него как обезболивающее. До сонливости дело не доходило, но боль отступала из ног. В сущности, эта-то способность не засыпать ночами и принесла Виталику неожиданное директорское кресло в это сложное время. Вот только директорское кресло оказалось для него инвалидным, и как только всходило солнце, обезболивающий эффект пропадал. Инга была почти бессильна - операцию сделать в сложившейся ситуации не представлялось возможным, обезболивающие действовали, но гораздо хуже, чем хотелось бы. Днем бодрый тон давался Виталику нелегко.
--
Директору тоже еды принесите. - Твердо сказала Инга и положила руку ему на плечо. - Виталик, нужно.
--
Есть, мэм.
Он сказал это не так уверенно, как хотел бы, но постарался искупить вялость в голосе улыбкой. Все радостно кивали ему. Они были ему рады, они его уважали и, к счастью, понятия не имели о том, насколько ему сейчас больно. Только Митя, Ашот и Алена ограничились сухими кивками. Митя с Ашотом знали, о чем пойдет речь. Алена была занята какими-то своими мыслями.
--
Ну что же, ребята, - начал Виталик, вооружившись ложкой, и постаравшись придать своему голосу выражение "веселый директор отчитывается о результатах прекрасной смены", - мы пережили еще одну ночь и хорошо поработали. По итогам смены у меня есть для вас два важных сообщения.
Все смотрели на него, Сэм и Инга ели. Инга делала это с деликатной бесшумностью, а вот Винни с видимым удовольствием шумно прихлебывал из каждой ложки. Виталилк непроизвольно улыбнулся и продолжил:
--
Первое. Мы завершили срочные работы. Площадка восстановлена, пункт управления налажен. Кораблю будет, где с комфортом приземлиться, и мы сможем аккуратно проконтролировать посадку. Мы даже почти закончили настройку автономной базы.
--
Да, это отличная новость. Корабль прилетает завтра и фактически это значит, что мы можем прямо сейчас прекратить работы и спокойно дождаться подкрепления и эвакуации.
Теперь он дал им время пошуметь и порадоваться. Он даже съел несколько ложек супа под одобрительным взглядом Инги. Но потом встретился глазами с Ашотом и постучал ложкой по стакану, призывая к тишине.
--
Теперь второе. Это тоже хорошая новость. Но... Ладно. Гриша и Ашот собрали для меня данные с автономных антенн по внешнему периметру. Пока вы спали, я их успел вчерне обработать...
--
Железный директор никогда не спит! - Восхищенно гоготнул Антуан. На него зашикали.
--
Так вот. Северо-западные, северные и северо-восточные антенны поймали один сигнал. Он сильно искажен. Это сигнал от нашей первой автономной базы.
--
Постой. - Удивился Джерри. - Она же погибла?
Виталик молчал. Вместо него ответил Ашот:
--
Значит, не погибла.
Тут все загалдели.
И одновременно толчками снова стала накатывать боль. И-раз, и-два, и-три. Виталик почувствовал, что столовая начинает уплывать. Происходящее доходило до него сквозь какой-то туман. Вот Гриша теребит шевелюру и риторически вопрошает, как такое могло произойти. Вот мрачная Алена твердым голосом перечисляет все то, чему они были свидетелями неделю назад, и те признаки, по которым они решили, что то же самое произошло с автономной базой, запасным аэродромом и третьим складом на периферии. Вот рыдает Келли, а Соня обнимает ее и уговаривает, что сигналы с первой базы - это очень хорошая новость. Вот Мишель, Карл, Генка, Анатолий Петрович... "Вы же умерли," - попробовал сказать он. - "Инга. Инга".
Шум понемногу смолк, когда директор начал беззвучно говорить и сползать куда-то вбок. К нему тут же подскочила Инга и воткнула шприц в предплечье.
Через пятнадцать минут Виталик снова сидел прямо и обводил собравшихся взглядом Железного Директора.
--
Нам нужно обсудить создавшуюся ситуацию и принять решение, что делать в связи с новыми данными.
--
Да это же очевидно! - Антуан обвел всех взглядом. - Разве нет, ребята?
--
Подожди, Антуан. Давай я изложу все по порядку. Мы закончили работы, необходимые для того, чтобы принять корабль. Но мы пока почти ничего не успели починить на внешнем периметре. Фактически, для прогулки дальше, чем на пять километров от основной базы, у нас есть только вторая автономная база и киберы. Корабль прилетает завтра. На нем к нам летят люди и оборудование, на нем большинство из нас будет эвакуировано для реабилитации на Земле. Мы можем спокойно дождаться его, переждав эту ночь. Но мы получили сигналы с первой базы. Это значит, что она все еще функционирует. Насколько хорошо - неизвестно. Как минимум, функционирует дополнительный сигнальный блок. На ней могут оставаться люди. Я перепроверил все записи, на ней уходили Анатолий Петрович и Мишель. Будем говорить начистоту: шансов, что они живы, почти нет.
Келли всхлипнула, Виталик невозмутимо продолжал.
--
Но если они живы, я не могу даже приблизительно рассчитать шансы на то, что они переживут еще одну ночь. С другой стороны, идти туда тоже опасно. Если они еще живы, значит, у них есть какие-то ресурсы. Есть ли ресурсы, чтобы дойти до них и оставаться в безопасности у вас? Вот это вопрос. Я хочу послушать, что скажете вы.
--
Да что говорить-то? Ехать нужно! - Снова вскочил Антуан. - Наши там погибают, а мы тут, значит, лясы точим? О чем ты говоришь-то, директор?
--
Директор говорит о том, что выход за пределы пятикилометрового периметра связан с серьезной опасностью для жизни. - Инга говорила тихо, но так четко, что каждое слово походило на маленький гвоздик, который она вбивала в воздух. - Я больше всего на свете мечтаю о том, чтобы Мишель и Анатолий Петрович были живы. Но поводов верить в это у меня слишком мало. А опасность для вас слишком велика.
--
Да как же это мало? А сигнал?
--
Сигнал автоматический. - Пояснил Виталик. - Такой сигнал может издавать станция практически в любом состоянии. Все остальное может быть разрушено, но пока этот блок цел, сигнал будет подаваться.
--
Тогда... почему мы вообще предполагаем, что там... кто-то есть?
--
Потому что до сих пор мы считали, что эта автономная база попала в такой же взрыв, сопряженный с магнитной аномалией, какой произошел тут на базе и на запасном аэродроме. В эпицентре такого взрыва блок не уцелел бы. Если он еще работает, значит, там произошло что-то другое. Мы не знаем, что. Значит, люди в ней могли и выжить. С другой стороны, они не привели базу сюда. Они не подали никаких других сигналов. Они не пришли к нам сами.
--
А где находится эта база? Откуда идет сигнал? - Спросила Алена.
--
Неизвестно.
--
Как это - неизвестно? - Гриша удивленно смотрел на Виталика. - Виталь, ты же лучше всех читаешь такие вещи. Как ты можешь не знать?
--
Сигнал искажен. Антенны работают через пень колоду. Что с атмосферой творится в районе взрывов, ты и сам знаешь. Я не могу рассчитать. От двадцати до пятидесяти километров. Практически целый полукруг вокруг станции.
--
Почему полукруг? Ты же сказал, что поймали сигналы три антенны, а восточные и западные ничего не поймали?
--
Гриша, у нас больше нет восточных и западных антенн. У нас есть только северо-восточная, северная, северо-западная, юго-западная и южная антенны.
--
С каких пор?
--
Уже неделю.
--
Ясно.
Все снова замолчали. Каждый что-то прикидывал про себя.
--
Мне все равно кажется, что нужно идти, - угрюмо сказал Антуан. - Нам легко рассуждать, нас тут много, мы все здоровы. А если они там...
--
Мне тоже так кажется. - Сказал Василек.
--
И мне. - Это была Соня.
Инга молча качала головой.
--
Мне тоже. - Вздохнул Виталик. - Я тоже думаю, что невозможно отдыхать тут целую ночь, не зная, что значат эти сигналы...
--
Да ты что, совсем умом поехал? - Не выдержала вдруг Алена. Обычно тихая и рассудительная, она даже вскочила. - Железный директор, чтоб тебя! Ты же директор! Ладно эти, - она махнула рукой на плечистых техников, - ладно Соня, они только за себя отвечают, но ты посмотри - даже Ашот и Митя за это безумие не высказываются! Ты посмотри, как Инга с лица сошла. Потому что они понимают, что значит отвечать за людей. Знаешь, как Ашоту хочется прямо сейчас туда ринуться? Но он находит в себе силы думать не только о каком-то сомнительном геройстве, но и о людях, за которых отвечает. Как, как ты вообще стал директором? Ни один психолог тебе этого не позволил бы, даже Мишель, если бы тебя сейчас слышала, велела бы выметаться с этой должности! О людях подумай. Они же герои, они же ринутся сейчас. И станут инвалидами вроде тебя, а то и вовсе помрут.
Она упала обратно на свой стул. Виталик побелел.
--
Алена, нехор-рошо. - Сказал Винни. - Зачем ты так.
Алена чувствовала, что почти все смотрят на нее осуждающе. Как же мерзко. Все думают, что это она от страха. А у нее просто сил нет смотреть, как Виталик порет эту чушь. Все еще и слушают его с восхищением. Как же, сильный духом, ночью не спит, днем на инвалидной коляске рассекает. Ну почему, почему она никак не может понять его и простить ему то, что он все делает неправильно?
--
Ты лучше бы извинилась, Алена. - Мрачно сказал Василек. - Боишься - не ходи, разве тебя кто заставляет? Справимся. Всем и не нужно идти. А директора зачем ругаешь?
--
Эх, вы. - Алена беспомощно махнула рукой. - Ничего не понимаете. Я не боюсь. Мне-то чего бояться. Меня даже не кололи ночью ни разу. А многих из вас не кололи? Антуана разве да, может быть, Джерри.
--
Меня кололи, - поправил Джерри.
--
Тем более. Я сильнее многих из вас, киберы у меня умницы. Справлюсь. А вот то, что наш директор о безопасности думать не умеет - это беда. Слава богу, что завтра корабль прилетит.
Алена встала и вышла из столовой.
Виталик чувствовал себя отвратительно.
--
Алена права. - Сказал он.
--
Да черта с два. - Возразил Василек.
--
Не слушай ее, директор. - Это была Келли.
--
Не то, чтобы Алена совсем была не права, но я думаю, что идти нужно. - Сказал Митя. - Нельзя своих бросать.
--
Согласен. - Согласился с другом Ашот. - Не обязательно идти всем. Кто-то может остаться на базе. Тем более, что у нас есть две свободные анабиотические камеры.
--
Три.
Все удивленно посмотрели на Анастаса Васильевича.
--
Анастас Васильевич, что Вы...
--
Не спорь, Виталька. - Пожилой повар довольно закрутил ус. - Дело это, может, и гиблое, но хорошее. Что за толк зря бока пролеживать. Тем более, что у вас как раз свободный кибер-расчет имеется, если три кибертехника на автономной пойдет, а я в свое время был в этом деле большой мастер.
--
Гип-гип ура Анастасу Васильевичу! - Радостно завопил Василек. И все его поддержали.
**
До конца дня оставалось еще несколько часов, и поселок снова погрузился в сон. Здесь было так заведено - несколько часов безопасного сна после восхода солнца, несколько - перед закатом. Ночью нельзя смыкать глаза, если только ты не лежишь в анабиотической камере или не находишься в медицинском отсеке под присмотром врача.
Виталик снова остался один. Инга только что сделала ему последний укол и тоже ушла спать. С того момента, как было принято решение о ночной экспедиции, она молчала. После укола Виталик спросил ее, что она обо всем этом думает. "Это слишком опасно. Но Мишель была моей подругой..." Она не договорила и вышла. Эти слова все звучали у него в голове.
А что, если Алена права и он не имел права так рисковать чужими жизнями? Он ведь и сам чувствует себя недостаточно ответственным для этой должности. Он никогда к ней не стремился.
Виталик выглянул в окно. Перед домиком Сони и Алены, как часовой, бродил кибер. Туда и обратно. Если судить по следам в пыли на дорожке, он ездил там уже давно.
Виталик отъехал от окна и, чтобы размять руки, принялся кружить по комнате. Алена. Слишком резкая, слишком нелюдимая. Ему претила ее замкнутость, ему казалось, что она перегибает палку в том, что касается следования правилам и осторожности. Перегибает, когда дело касается бытовых вопросов, но не должно ли ему брать с нее пример, когда речь идет о безопасности доверенных ему людей?
Виталик ездил все быстрее и быстрее, потом принялся отрабатывать быстрые развороты и сложные траектории. Он вспомнил, как они впервые встретились. Это было за день до отлета, на космодроме. Они проверяли оборудование. Виталик пробовал завести с ней непринужденную беседу, как и со всеми, но Алена только посмотрела на него как-то странно, ответила невпопад, и он тут же понял, что отношения у них не сложатся. Они не враждовали. Но о чем бы им ни пришлось заговорить, они будто говорили на разных языках. Обращали внимание на разное, подходили к проблеме с разных сторон, а если вдруг и сталкивались случайно на одном поле, то придерживались диаметрально противоположных мнений. Виталик привык нравиться людям, веселить их. Он умел вдохновлять людей. Только с Аленой это не проходило.
К счастью, они не работали вместе, но Виталик собирался поговорить об этой ситуации с психологом. С Мишель. Не успел.
Виталик резко затормозил у окна. Кибер все еще маршировал под Алениными окнами. Странное у него задание.
Виталик подъехал к столу, пробежал взглядом по бумагам и мониторам. К ночи почти все готово, направления просчитаны. Остается сделать только последнюю доводку, но этим можно заняться попозже. Сейчас нужно отвлечься. Он ненадолго задумался, а потом улыбнулся и коснулся пальцами клавиатуры. Конечно, дети. Вот оно.
Он вышел в информационную сеть, поставил в профиле галочку "готов к разговору" и принялся ждать. Ждать пришлось недолго. Почти сразу экран видеофона замигал, и на нем появилось изображение миловидной женщины.
--
Здравствуйте, директор Цов.
--
Здравствуйте.
--
С вами хотят связаться пятиклассники из астраханского интерната. Соединить?
--
Конечно! - Он даже засмеялся от удовольствия. Пятиклассники, вот хорошо!
Женщина улыбнулась ему на прощание и пропала. Еще через минуту экран засветился снова, и Виталик увидел сразу десяток мальчиков и девочек. Они сидели на скамейках, понимавшихся амфитеатром, так, чтобы все могли смотреть на экран, и весело толкались. "Как воробушки", - умиленно подумал Виталик. Учителя не было видно, только десять пар ребяческих глаз уставилось на Виталика.
--
Здравствуйте, дети! - Сказал он как можно веселее.
--
А чего Вы директор? - Спросила девочка с двумя косичками в первом ряду.
--
Я директор десантно-исследовательской базы "Центральная" на планете ЕР-730. Меня зовут Виталий Цов.
--
Почему у планеты такое название странное? - Спросил мальчик из второго ряда.
--
Это не название, а номер. У каждой планеты есть ее личный номер, который дается ей сразу при открытии...
--
Мы знаем. - Закивали сразу несколько ребят.
--
Многим планетам потом дают еще и название. Но той планете, на которой я сейчас нахожусь, не повезло. Ученые до сих пор спорят, как она будет называться: Соня или Фуриус, то есть неистовая.
Кто-то засмеялся.
--
А меня Соней зовут! - Сказала девочка с косичками. - Пусть ее тоже.
--
Мне тоже это название нравится. - Кивнул Виталик.
И он принялся рассказывать ребятам, какая интересная эта планета. На экваторе она очень спокойная, но ночь (а сутки тут в полтора раза длиннее, чем на земле) имеет странное свойство. На всех людей действует какая-то странная природная сила - не то излучение, не то черт знает что - которое заставляет их непреодолимо хотеть спать. Это довольно опасное явление, если не уметь противостоять ему и не быть готовым вовремя вколоть специально разработанный врачами препарат. А вот на полюсах этот эффект практически отсутствует, зато атмосфера там безумная, тайфуны и цунами - обычное дело.
Дети с серьезным видом покивали, когда он рассказал, как уникальна эта планета своим необычным, близким к земному составом атмосферы. Но с легким осуждением выслушали, что никакой сугубо практической пользы станция "Центральная" не несет. Полезные ископаемые тут не добывают, хлеб не выращивают, завод не строят. Пришлось немного рассказать о ценности теоретической науки и взять обещание с ребят, что они подробнее расспросят об этом учителя.
После этого разговор перекинулся на совсем другие темы. Виталику пришлось поделиться соображениями, как лучше воспитывать щенка (и выслушать обвинения в совершенной отсталости в этом вопросе). Рассказать об ощущениях, когда летишь в космосе. Помочь решить одну задачку и загадать новую. А потом один мальчик вдруг спросил:
--
Мои мама и папа не хотят жить вместе. Они друг друга больше не любят?
И у Виталика сжалось сердце от жалости, так грустно смотрел на него этот мальчик. Виталик изо всех сил сцепил под столом пальцы и попробовал объяснить.