Париж, с высоты Eiffel Tower, смотрелся опрятной бабусей в чепце из бретонских кружев.
А еще вчера, когда автомобиль в плотном трафике вползал в город, у него складывалось
другое впечатление. За стеклом мелькали до боли знакомые, скучные картины московских
окраин. Сходство усиливалось руганью Леона с водителями арабами, норовившими впихнуть
свои ржавые жестянки перед носом его Alfa Romeo. Лео подобрал их с Жаном недалеко от
Амьена и через несколько часов они въехали в подземную парковку престижного
шестнадцатого округа французской столицы.
Простившись с Жаном он спустился в метро. По вагонам ходили шарманщики и продавцы
лотерей, было торжественно и немножко грустно. На станции "Монпарнас — Бьенвеню" вышел,
уже стемнело и следовало позаботиться о ночлеге. Меняльные конторы работали строго
до восьми и все позакрывались. В отеле, где он попытался устроиться до утра,
в администраторах служил бывший соотечественник. Одессит, минут десять ностальгировал,
вспоминая былое, но категорически отказался рассчитаться утром, когда откроется обменник.
Русские за границей очень скоро превращаются в равнодушных эгоистов.
Пожилой француз в маленькой гостинице напротив, выдал ему ключ от номера
без лишних вопросов.
После обжигающего душа, едва расслабившись, организм напомнил о себе урчанием в желудке.
Просить в долг еду было бы верхом наглости и порывшись в вещах он извлек на свет банку
московской тушенки, бог весть, как попавшей в рюкзак. Вспарывая перочинным ножиком тугое
баночное брюхо усмехнулся родившемуся каламбуру - приключения русской тушенки в стране
обжор. Мясо оказалось жестковатым, но удивительно вкусным, по-французски!