Стоял удивительный тихий, яркий, теплый, скорей всего последний симпатичный денек в эту ( какую уже по счету осень!). Когда так светит, не хочется ничего более, а только сидеть бездумно, уставясь окрест глупыми от удовольствия глазами. И думать ни о чем. И чтобы не тревожили. Никто и ничто.
Но так не бывает. И бродит в голове всякая дребедень. Волочатся сволочные мысли: о том, что прелести этого мира имеют паршивое свойство кончаться. Хотя , и насчет того, что это прелести, пожалуй, сильно сказано. А вообще, не грех собирать пожитки. Абы кучер, могущий объявиться в любую минуту, не застал тебя врасплох. А дела- то все не переделанны. И есть среди них важные, не говоря про остальные. И это, когда не все про все, отпускалось времени предостаточно. А ты, почему то, не уложился.
Следовательно есть ты кто? Ну а коли до такой постановки вопроса дело дошло, тогда приличного настроения не жди. Тогда пиши пропало. Иди, опрокинь стопарик и на боковую. Или нет! Поругайся с бабкой, а потом опрокинь стаканчик, и на боковую.
Дед Иннокентий,- человек того образа и подобия, коий особи сильного пола обретают на восьмом десятке лет, то есть согбенный, тощенький, седенький. С выгоревшими от времени слезящимися глазами. С козлиной бородкой и изрядной лысиной, замаскированной потрепанной кепчонкой. Сидел у своего небогатого и такого же не молодого, как и он сам домика на лавочке и опершись на самопальную клюку, бросал окрест хмурые взоры.
Несмотря на изрядные лета и потертый вид, что-то мальчишеское присутствовало в нем, нарушая единство образа старости благообразной, монументальной , и не лишенной чувства собственного достоинства.Возможно, виноват в этом были тип его внешности. Тонкие черты лица, и короткий нос. Американцев таких много. Они и восемдесят выглядят мальчишками, только заматеревшими. Заработались люди. Суета, дела, забыли постареть. Или такое впечатление складывалось из-за отсутствия непогрешимости и всезнания во взоре. Коими иные старцы грешат самозванно. Иннокентий напротив выглядел растерянным и недовольным собой.
Словом неясно, что настраивало на подобный лад, однако казался старик фальшивым. Шпионом в стане дедов. Будто его нарочно загримировали этаким манером. Посадили у хаты. И сейчас начнут снимать в роли партизанского связного. А потом выяснится, что играл эту роль Петя С. Ученик девятого "Б", мечтающий поступить во ВГИК и закончив его снять "Войну и мир" в ста пятидесяти сериях.
Неподалеку в окружении кардебалета курочек прогуливался петух. Сказочно яркий, будто размалеванный чье-то наглой и веселой рукой. Видом и повадками вполне сочетавшийся с нынешним удавшимся деньком. Посему представлялся жрецом красоты и силы. И. право же, не выглядело странным желание вселиться в это чудо природы. Хоть на время. Важно так прогуляться по двору в сопровождении гарема симпатичных курочек. Возможно даже потоптать самую красивую. На виду у этих, черте че возомнивших о себе гусей. После чего вскочить на забор, набрать полную грудь воздуху. Развернуть крылья, аки орел на гербу. И прокукарекать во всю глотку, всем этим б... Каким? Неважно, этим! "Мать вашу так, черти полосатые!"
У дедовских ног похрапывал грязный , лохматый пес. Который, если пересчитать года с собачьих на человечьи. Как известно, не в пример боее коротких, чем наши. Был с дедом где-то ровесникам. Возможно, пес на год раньше сыграл свадьбу. Хотя, в каком точно возрасте это случается у собак, доподлинно мне неизвестно.
Во сне бобик явственно похрапывал и вздергивал шкурой, отгоняя липучих насекомых. Судя по неухоженной внешности и беспородной замухрыстости, пса просто обязаны были кликать каким-нибудь сермяжным именем, вроде Бобика, Шарика или, на худой конец дореволюционным Полканом.
Характер, само собой, подозревался в нем соответстветствующий, то есть попрошаистый и беспонтовый. Да и где его набраться было. Характера-то? Чать, блохой не перекинется со встречного дога. А в Букингемских дворцах воспитываться не довелось.
Так что ежели Бобика попросили бы поделиться соображениями обо всем, что твориться, на белом свете, пес высказался бы предсказуемым образом. Нечего было надеяться услышать призыва терпеть ради будущей великой цели. И тому подобные героические высказывания. Следуя букве и духу собственной конституции, он бы непременно прогавкал: "Варенную колбасу из чего делают? А сколько стоит салями? Уже есть щенки, которые ее ни разу в жизни не пробовали". В общем, пессимист был Бобик и зануда изрядная.
-Вон как он может. Фу ты, ну ты!- Бормотал дед с удоовольствием, но не без толики раздражения, которые внушал ему бравый и самодостаточный вид петуха.- Не птица, а Николай Второй да и только. Гляди ты как перед гаремом выделывается. Ах стервоза! Ах каналья! Вот погоди, скажу бабке, она из тебя лапши наварит. То-то пококаешь в животе. Смеху не оберемся.
Угроза не подействовала на главное занятие птицы. Склевывание букашек и таракашек из под ног. И демонстрацию царственного вида . Пустяковый повод вскипятил деда.
-Гляди ка ты!- Повысил он голос до крика,- ровно не ему говорят! Дед Иннокентий замахнулся клюкой, с намерением проучить наглеца, однако замер как подстреленный. Что-то вступило в поясницу.
Он повернулся потихоньку вправо и влево. Наклонился вперед. Откинулся назад. Предупредительно встречая каждое движение восклицаниями: "Ох!" и "Ой!" Этой смазкой любых неприятностей по части здоровья. Имеющей то неоценимое достоинство, что эти возгласы способны вызвать сострадание окружающих.
Вот и Бобик поднял голову и повернул ее в сторону деда. Однако необходима была бездна фантазии, чтобы в этом вывернутом наизнанку сваляном, грязном тулупе, прочесть сочувствие. Скорей корысть, не сигнал ли это, чтобы разжиться чем-нибудь вкусным.Так оно и было. Почувствовав, что тревога была ложной и ничего вызывающего умиление желудка не обломиться, пес разочарованно вздохнул, вытянул морду поудобней. И засопел единственным лысым кусочком своей поверхности. Влажным кирзовым носом. Демонстрируя абсолютное равнодушие к здоровью соратника.
Петух не переставал кококать. Дед растер поясницу и замахнувшись клюкой. С возгласом: " Кыш отсюда, стерва окаянная!" швырнул ею в птицу. Однако промазал. Петух взял свое "Ко... ко... ко..." октавой выше и, счел за благо не иметь дел с психоватым хозяином, и увел свой гарем подальше. Попутно продолжая демонстрировать графские ухватки и презрение к обидчику.
Мелкие события отвлекли старика от неприятных мыслей. Задрав рубаху, он почесал бок правой пятерней. Собака прод лавкой хватанула назойливую муху и конечно промазала. Старик снял кепчонку и отер лысину ладонью. Пес дернулся и скоро скоро начал прикусывать в районе задних лап, уморительно оттопыривая кожанный нос о шкуру. Он сопел при этом как гриппозный, осуществляя эту операцию с собачьей грацией и остервенением.
Дед потянулся, с удовольствием оглядывая окрестности: деревенскую улицу, поросшую травой, с домиками по обе стороны, перед которыми росли березки, липы, сирень. Бычки да козы щипали травку. Перебегали с места на место суетливые куры. Важно вышагивали гуси. И напыженные индюки издавали звуки, передразнивающие трактор, который заводят и все не могут завести. Он чувствовал удовлетворение от очевидной прелести мира и гармонию себя с ним. Но главное от того, что случаются мгновения, когда тебя ничто не тревожит.
И тут замер, точно увидел дуло, нацеленное на себя. Будто вступило. На этот раз не в поясницу, а прямо в душу. Лицо его стало разочарованным. Потерянным и бессильным.
С самого утра одна вещь не давала старику покоя. Дед Иннокентий хотел сделать что-то. Эта вещь была необходима, просто страсть как нужна ему. И хотя потребность в этой штуке, как ему казалось, возникла недавно, что именно он хотел сделать,- вылетело из памяти начисто.
-Всегда так,- пробурчал он,- во время не сделаешь и забыл. А возьмись сразу, сделал бы.И вспоминать бы не пришлось.
-Как же, сразу!- Продолжал старик, однако с иной интонацией в голосе. Такая постановка вопроса, которая предполагала его вину, была для него в корне неприемлема.- Сделай тут сразу. То одного нет под рукой, то другого. Бегаешь как дурак. Нет. Себя ругать зря не стоит.
На глаза попался Бобик, открывший охоту на блох.
-Эх ты падаль милосердная.- Проговорил он сочувственно.- Заели тебя изверги. Постричь бы надо, а времени нет. Или на живодерню сдать? И ни с того ни с сего сверипея, как закричит: " Хватит пыль поднимать, скотина бестолковая!" Пес недоуменно поднял голову, пытаясь вникнуть чем вызвана перемена в настроении хозяина. Но ничего и не поняв, уяснил себе лишь то, что надо убраться от греха. Что и выполнил без промедления.
-Во напасть! Что это было? Помню какую-то вещь хотел сделать,- бормотал Иннокентий, не замечая, что рассуждает вслух,- а что это такое забыл начисто.
Сколько продолжались бы его мучения неизвестно. Не случись тут одно малозначительное событие, само по себе ни к чему не обязывающее. Но каким-то образом поставившее память на нужные рельсы. Прямо над головой пролетел воробей, чирикнул и уселся на вишню шагах в десяти. Услыхав шум крыльев и чириканье, дед осененно хлопнул себя по лбу и восклинул: " Баттюшки! И как же я мог забыть такое? Простая вещь! Дурень старый, совсем памяти лишился!" Он вскочил и приседая на каждом шаге в слабых коленках, зашаркал во двор, туда где лепились сараюшки. Скрывшись в одном из них, служившим, мастерской, он завозился с чем-то.
Долго с той стороны доносились звуки дедовской деятельности. Поначалу что-то искал, чертыхался. Все гремело, падало, передвигалось. Наступившая тишина явилась свидетельством наступившего благостного периода творческих исканий. Затем раздался визг пилы, которую сменил стук молотка. Все сопровождалось вздохами, кряхтением, сопением. И однажды даже было прервано восклицанием: " Ой, да чтоб тебя!" После удара молотком.
И только выдав на гора эту энциклопедию звуков, сопутствующую усердной трудовой деятельности, дед выбрался наружу, что-то бережно сжимая в руке. Лицо его отображало крайнюю степень удовлетворения и гордости за самое себя. Иннокентий поднес эту вещь поближе к глазам и поворачивая ее и так и сяк, стал рассматривать на свету. Это была обыкновенная рогатка, знакомая, наверное, пацанам всего света. Все было как положено: рогулька, резинка, кожанка на конце.
Изучив предмет, дед остался доволен своей работой. Кряхтя и хватаясь за спину он нагнулся, поднял с земли камешек, и вставил его в кожанку. Потом натянул резинку и часто часто моргая слезящимися глазками, прицелился в сторону дерева. Но птичка уже улетела!