Я умер? Через минуту мое сомнение превратилось в уверенность: я умер. Я мертв. Я был в этом уверен, потому, что ничего не чувствовал, ни боли, ни тошноты, ни, даже, голода. А ведь после того, как наш исследовательский шаттл был атакован и размазан по поверхности астероида, если бы мы чудом выжили, то боль, должна быть адской. Но боли не было. А, значит, я умер. Но, тогда, почему я мыслю?
Жизнь после смерти? Никогда не задумывался над такой возможностью, я техник, почти что человек науки, а не философ или теолог. Сейчас я уже жалел, что не задумывался. Так я жив или мертв?
Я попытался открыть глаза, и эта попытка не увенчалась успехом. Почему? Если я теперь бестелесный дух, то почему я должен пользоваться глазами? Новые вопросы, и ни каких ответов. Только страх. Могут ли мертвые испытывать страх? Еще один вопрос, ответ на который я никогда не получу. Послышалось какое-то шипение и свист, мягкий звук шагов, словно кто-то крался по мягкому ковру.
- Ни как он? - голос явно принадлежал мужчине, и явно не молодому, но и не было в нем старческих дребезжащих ноток.
- Показатели в норме. Скоро он придет в себя. - Второй голос был моложе, и в нем чувствовался какой-то неведомый мне акцент. Хотелось вопить, сказать им, что я давно уже пришел в себя, но не могу пошевелиться, не могу ничего, кроме как думать, и вот, как выяснилось, слышать. - А второй, уже пришел в себя, только эмоционально не стабилен, поэтому никак не может восстановить контроль над телом. Кстати, он нас слышит, мастер.
Вот теперь в голосе послышались ироничные нотки, словно этот второй, тот, что помоложе насмехался надо мной. То есть, я не мог открыть глаза, потому, что... Стоп. Не мог открыть потому, что не верил, что могу? Так что ли получается? Я уверил себя, что мертв, поэтому не верил, что могу управлять телом? А почему не больно? Вот, блин, анестезия, врачи, и прочие блага цивилизации. Ну как так можно было опростоволоситься? Не мудрено, что этот неизвестный насмешничает. Я снова сосредоточился и заставил себя открыть глаза. Получилось. Ох. Лучше бы не получалось, я тут же зажмурился.
Потому, что ни в какой уважающей себя больнице не станут красить стены в багрово-алый. Потому что, не станут врачи рядиться в карнавальные костюмы средневекового праздника Хеллоуина. А эти двое они сошли с голограмм с кристаллов о средних веках.
И все это подавалось в отсветах все того же багрянца, отчего фигуры врачей-юмористов казались окутанными кровавым свечением.
- Кажется, анестезия была не самого лучшего качества. - Пробормотал я и не узнал своего голоса. Он очень вписывался в бредовые реалии, окружавшие меня. Мой голос был хриплым и надтреснутым. Снова послышались тихие голоса рядом, они обменивались мнениями обо мне. И мнения их касались моего умственного развития, и оценки не были высокими. Это было обидно, чтоб развеять их сомнения и самоутвердиться, я снова открыл глаза.
Ну, несомненно, один плюс был. Демонические красные ореолы вокруг фигур пропали, после того, как я проморгался и все же открыл глаза полностью. Но вот ни их внешний вид, ни цвет стен, которые при более внятном рассмотрении оказались чем-то вроде цельного камня. Конечно, их современных пластиков, можно сделать любую имитацию, но что-то мне подсказывало, что это камень настоящий.
"Ага, а пять минут назад, что-то тебе подсказывало, что ты мертв, что ты призрак, и еще прочую ерунду." Кажется, я обзавелся еще и внутренним голосом. Или это раздвоение личности? А, ну, я, видимо, после пережитого шока сошел с ума. Ну, это все объясняло. И внешний вид врачей, и палату. Мало ли что там сознание себе а выдумывало. Сойти с ума, конечно, плохо, но не фатально, и я жизнерадостно улыбнулся и попытался поприветствовать добрых врачей взмахом руки. Ну, этого и следовало ожидать, сумасшедших привязывают к койкам, что ни себе, ни другим не навредили.
Получив еще одно подтверждение своей четкой и все объясняющей теории, я расслабленно откинулся обратно на койку.
- Демоны, демоны. - Хриплый и полный ужаса крик раздался откуда-то сбоку. Голос Милтона Гейри был так же хрип, как и мой, но он был пронзителен как сирена. Я повернулся к пилоту, судя по всему, мы оба выжили в той чудовищной аварии, и оба сошли с ума. Ну, я-то понятно, молодой еще, зеленый. Всего третья экспедиция, а Милтон был опытнейшим пилотом, его нервы были сделаны из сплава, прочнее адамантита, а вот - пожалуйста. Лежит на соседней койке, орет благим матом о каких-то демонах. Да еще и руками по телу странно елозит. Кстати, а почему он не связан?
Оказалось, что и я тоже связан не был, вот сейчас я сидел на своей койке, висевшей в метре над полом и недоуменно смотрел, то на пилота Гейри, то на врачей. Я даже стал привыкать к их странного цвета коже, рожкам на голове. Крики прекратились. Милтон продолжал тыкать себя сложенными пальцами то в лоб, то куда-то в живот, то в грудь, при этом он что-то бормотал, но теперь уже тихо. Слова, которые произносил пилот, были почти не знакомые, встречались один-два когда-то слышанных, но остальные были чем-то непонятным, да и слов-то было почти не слышно.
- Вадя, ретро, Сатана! - Внезапно голов Милтона обрел силу и слова, обращенные к какому-то Ваде, заставили меня подпрыгнуть на моей платформе, а обоих рогатых врачей скривиться.
- Вот, раз за разом, одно и то же, - со вздохом сказал краснокожий с небольшими рожками, а второй, постарше, покачал головой, удивительно, что при этом его внушительная грива волос не шелохнулась, словно была единим целым. Мне даже захотелось проверить, так ли это.
- Предлагаешь, Старику самому посещать такие моменты? Ему, должно быть, итак икается, каждый раз.
Внезапно раздался пронзительный звук, словно кого-то резали, меня это звук заставил заткнуть уши, а старину Гейри снова начать тыкать себя в тело пальцами и бормотать что-то про Деу, Санту, и еще каких-то, видимо, старых знакомых. Может, он тоже решил, что помер, и теперь вспоминает друзей и знакомых и прощается с ними? Зря. Ведь уже ясно, что не померли.
Пока я размышлял над странностями пилота, оба доктора, уже покинули нашу двухместную палату, и мы с Милтоном остались одни. Вопли сирены постепенно затихли. Что это была сирена я понял, когда смог немного начать думать, хотя непонятно было зачем ставить такие -то звуки на сирену? Так можно и концы отдать. Чем обычные стандартные сигналы тревоги не угодили?
И тут мне в голову пришла мысль, удивившая меня тем фактом, что она не пришла мне раньше, и тем, что она не пришла в голову Милтону. Иная раса. Все просто же. Вот эти рогатые просто-напросто, представители иной расы. Ну, ладно, опять же, я, но Гейри! Он-то уже сталкивался с иными.
Я попытался привлечь внимание Милтона, поговорить с ним, обсудить мое прозрение. Но ничего не получалось. Он слез со своей платформы, забился в угол и продолжал бормотать.
Я тряс его, я пытался говорить с ним, я даже надавал ему пощечин, рискуя своим бесценным здоровьем. Но ничего не помогло. Теперь он еще и раскачивался, стоя на коленях и тыкаясь лбом в пол. Иногда он все же поворачивался ко мне, кричал мне: Спаси свою бессмертную душу, и махал передо мной сложенными крест-накрест обломками того, что до нападения не него Милтона, было столом-платформой.
ГЛАВА 2
Три дня в Аду. День второй.
Под чередующиеся завывания и бормотания Милтона, я чувствовал, что теперь-то уж точно схожу с ума, поэтому, когда дверь с уже знакомым мне шипением и свистом открылась, готов был броситься на шею этим инопланетным докторам и молить перевести меня в другую палату, или даже камеру. Лишь бы подальше от Милтона Гейри.
Когда они вошли, я понял, что уже привык к их необычному внешнему виду и уже с искренним мужским интересом разглядывал новое лицо. Симпатичная, к слову, инопланетяночка, обладала приятными формами, грудь, талия, попка. Все было на месте и очень аппетитное. Ну, и что, что, рожки, ну, и что, что вместо носа шел гребень, от верхней губы, через весь лоб и уходил дальше, под ежик коротко-стриженных каштановых волос. Это нисколько не портило ее экзотической, чуждой красоты, наоборот, носило оттенок пикантности и новизны.
Явление инопланетян на Милтона не произвело уже никакой реакции, он не открыл даже глаз, продолжал свои сбивчивые бормотания.
- Ну, так что, Лиз? - На нас обоих вошедшие обращали внимание ровно как не подопытных животных моя матушка. Вот и вошедшая по имени Лиз окинула нас взглядом, уделяя больше времени разглядыванию Милтона, наконец, покачала головой и процедила: Фанатик. А вот тут есть шансы.
И вся троица перекочевала ко мне поближе. У Лиз оказались длинные пальцы, их нельзя было назвать тонкими или хрупкими, а то, что они очень и очень сильны, я узнал самым неприятным образом. Эти пальцы вцепились в мой подбородок, что твой клещ и покрутили мою голову из стороны в сторону. Лиз, чуть склонив голову на бок, изучала меня. Наконец, вынесла вердикт, выразившийся в кивке головой. И меня тут же бесцеремонно подхватив под руки, потащили прочь под крики воспрянувшего Милтона. Никакие это были не врачи. Врачи так с пациентами не обращаются, на мои крики, что я землянин, что со мной надо обращаться как положено при контакте, их не трогали, только вызывали усмешки.
Новая комната была обставлена получше, чем та, а еще на парящей платформе была еда. Я не стал задумываться о том, что инопланетная пища могла быть вредна моему организму, и о прочем и прочем, о чем говорили на инструктажах раз в квартал. Я схватил то, что было гибридом между ложкой и вилкой, и принялся поглощать блюдо. Мне оно напомнило гуляш с картофельным пюре. Я не успокоился пока не собрал все до последней капли, не смотря на противный скрежет полу-ложки по стеклу. Блаженно выдохнув я откинулся на спинку стула и... мда, спинка у стула отсутствовала и я позорно грохнулся на пол под смех вошедшей в этот мил в комнату Лиз.
Покраснев и бормоча какие-то оправдания, перемежавшиеся ругательствами, я вскочил и засуетился. Мне показалось, что я должен вести себя как галантный хозяин, пригласить присесть, угостить бокалом вина. Вина не наблюдалось, не было даже сока или чая, которыми я мог бы запить свой обед или угостить гостью.
- Лиз, пожалуйста, проходите, присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома. - Я подвинул стул, тот самый, коварный, спинка которого была на месте. Я проверил - она крепко и надежно крепилась к сидению двумя перемычками.
- Для начала, усвой, меня зовут не Лиз, что позволено друзьям, не позволено первому встречному. Меня. Зовут. Елизаздра. Для тебя, смертный, госпожа Елизаздра. Уяснил? - Глаза иноплатенятки зажглись странным огнем, а меня охватила паника. - Повтори.
Повторить я не мог, потому что, мой язык меня перестал слушаться. На губах шатенки появилась улыбка, насмешливая и издевательская, потом она провела пальцем по моим губам.
- Повтори, смертный. Госпожа Елизаздра. Ну?
Я сглотнул комок в горле и выдавил из себя набор звуков, сложившийся в что-то похожее, на ее имя.
- Госпожа Елизадра... Езда... тьфу ты, черт. Елизаздра. - Я покачал головой и все же буркнул. - Ну и имечко, Лиз куда как короче и благозвучнее.
В глазах Елизаздры снова блеснул огонек, на этот раз в нем не было угрозы, скорее веселье и насмешка.
- Право называть меня как-то иначе, чем госпожа Елизаздра, надо заслужить. - Она потянулась, так, что ее одежды очертили контуры восхитительного тела, заставляя гормоны вскипеть, но она тут же предостерегающе покачала головой и показала на... сначала мне показалось, что она махнула рукой на постель, и я уже было вознамерился подхватить ее на руки, когда понял, что она указывает на разложенную на постели одежду.
Я снова покраснел, когда понял как я выгляжу в непонятной хламиде, напоминающей ползунки для грудничков.
- Переодевайся, - она весело хмыкнула, забавляясь моим смущением, и присела на подоконник. Только сейчас я понял, что это вот окно, а не голографическая картинка. Мда, ну и пейзажик. Дамочка отворачиваться и не собиралась, продолжала смотреть на меня, ну, я решил принять ее вызов. Смущаться-то мне, вроде бы, как и нечего. Все на месте, все при мне. Ан, нет, не все. Трусы были не предусмотрены, а сиять вот за просто так своим хозяйством было как-то неуютно. А эта Элли-чего-то там, так и поедала меня взглядом, чувствовалось, что ее мое смущение развлекает и... дальше я постарался не думать. Тем более, что успел уже схватить штаны, и натянуть их на себя, отвернувшись к двери.
ГЛАВА 3
Три дня в аду. День третий.
Я почти не слушаю Лиз, тихо бреду по красно-коричневому склону, когда-то здесь все было покрыто потеками лавы, низвергавшейся из вон того вулкана. Он потух более тысячи лет назад, а лава постепенно стала превращаться в песок и пыль, на которых мы сейчас и оставляем следы наших ботинок.
- Лиз, а что там за озеро? - Я уже называю ее Лиз, потому что после всего, что я услышал называть ее зубодробильным именем у меня нет никакого желания, а ей пришлось смириться.
Как и мне с тем, что я теперь в Аду. Самом настоящем. А Лиз - демоница. Так называются ее планета и их раса. Они очень-очень древние.
А еще мне пришлось смириться, что меня дома уже оплакали, получив сообщение о разбившемся катере. И что никогда мне не встать в один ряд с великими исследователями Аткинсом, Троицким, Чен Чжао и де ла Карре, подарившим Земле новые контакты с иными цивилизациями.
И все дело в проклятом артефакте, Лиз его упорно называет научным прибором поляризационного действия, остальные 32 слова из описания этой хрени, я даже не пытался запоминать. Зачем? Что это изменит?
Теперь я знаю, что Христианство, это была такая мистическая школа в древние и средние века, та, в которую, оказывается, до сих пор верит наш Пилот Милтой, не просто основана была на обмане, как бывало. А все дело в том самом артефакте, ой, прости, Лиз, приборе.
- Понимаешь, Андрей, мы ничего не можем сделать, в процессе калибровки вмешались варвары с вашей планеты, и теперь энергетическо-ментальные слепки твоих соплеменников попадают сюда. Проблема? В чем проблема? - Голос Лиз срывается, и она обводит пейзаж рукой. - Тебе, как почти ученому, сыну ученых, должно быть знакомо слово "перенаселение". Вот в нем-то и проблема. У нас не хватает возможностей разместить такую толпу, дать возможность образования, пропитания, найти занятие.
....
ГЛАВА 4
Пробуждение
Тук-тук, Нео. Проснись.
Тук-тук, Нео-о. Следуй за белым кроликом.
Слова доносились словно сквозь вату, и сонный разум оказывался их воспринимать.
Тук-тук, Нео. Проснись.
Тук-тук, Нео-о. Следуй за белым кроликом.
Рука высунулась из-под подушки и отработанным движением похлопала по прикроватной тумбочки. Постепенно до мужчины начало доходить, что это голос будильника, того самого, на который сейчас охотится рука, продолжая хлопать по тумбочке.
Когда-то, когда он настраивал такой сигнал, он показался очень оригинальным и забавным, сейчас он таким не казался.
Александр сел на кровати и посмотрел в окно, а затем на часы. На них, сменяя друг друга, показывалось то время: 7-00, то дата: 11-05-14.
Нет, ну надо же было такому присниться? Лекс потер ладонями лицо, вспоминая слишком яркий и слишком реалистичный сон. Кажется, они слишком бурно отметили проводы Александра Чернова в командировку. Возможно, к вину и виски что-то добавили друзья-приятели, забыв самого виновника торжества поставить в известность. Ну, да и понятно, если бы поставили, он бы ни за что не стал связываться с разными психоделиками.
Тук-тук, Нео. Проснись.
Тук-тук, Нео-о. Следуй за белым кроликом.
Снова раздался механический голос будильника, Алекс встрепенулся, повторный сигнал означал, что прошло уже четверть часа, надо было собираться. Прихлопнув, наконец, говорливое устройство, Чернов отправился в душ. До самолета оставалось меньше двух часов.