|
Слухайте ко мне
Cлухайте ко мне и трепещите! Ви будете смеяться, но Феня таки не умер назло расклеенным собственноручно объявлениям.
Што, ви не знаете нашего Феню? Вся столичная Полрублевка знает, а ви не знаете?
Где же надо жить, чтобы не знать Феню? Мы вам искренне удивляемся и сочувствуем. Живите так и дальше, чтобы вам диван был пухом.
А для просветленных я продолжу со всей приятностью.
В настоящее время Феня собирает справки на получение персональной пенсии "Внук полка". Ко мне, старейшему сотруднику пенсионного отдела на должности дежурного по двенадцатому этажу, он обратился с просьбой подписать справку о беременности его матери в конце сорок пятого года. Мне што, жалко? Я вот первым подписал ему месяц назад обращение к гражданам города о сборе пожертвований на памятник безвременно умирающему Афанасию Пейсаховичу.
О том, что его мать служила полковым поваром в звании старшего сержанта, у Фени справка уже была. Тоже мной подписанная. Нужны были только свидетели ее беременности. Здесь я упорно отводил умоляющую Фенину руку с золотым "паркером".
Какой свидетель из трехдневного пацана?
Наш безразмерный разговор собрались послушать уже три этажа.
-Афанасий, ну зачем тебе вторая пенсия? Ты же получаешь, как даун, пенсию по инвалидности.
Два года назад Феня, когда узнал, как выгодно быть дураком с детства, буквально заболел. Он полгода ползал на коленях во всех поликлиниках города, пока все-таки не пробил себе желаемое.
-Гриша, говорите мне по-блацки пхосто Феня, - эта невыразимая смесь еврейского хеканья с одесским говором, перемежаемая рязанским оканьем - завораживала всех окончательно и бесповоротно, заставляя очень интенсивно любить друга и брата Фенечку тут же на глазах у всех.
-Хорошо, Феня. Но я родился в сорок пятом, понимаешь?
-Очень пхиятно снова встхетиться, бхат. Я же вот помню, как мы лежали в хотдоме в одной кховатке. Вспомнил? Подпиши, бхатишка.
-А я-то не помню.
-Неважно. Пхосто подпиши. Оно тебе надо - помнить такое жуткое вхемя? Подпиши, что да, лежали в хотдоме номер тхи вместе.
-Ты соображешь, что говоришь?
-С тхудом. Мне же тогда было два дня от ходу и к тому же - больной, - Феня скорчил львиную дауновскую рожу.
-А мне?
-А тебе - тхи. Ты должен это лучше меня помнить.
Я еще раз заглянул в святки, то бишь, в оба свидетельства о рождении. По форме вроде все правильно, а по существу такая хрень получается.
- Ладно, раз старший - имею право помнить, - размашисто подписал и третью справку.
Разве же я знал тогда, что за оказия последует за этим безобидным росчерком?
Через три месяца Фенечка с радостными возгласами: "Хаим Ахмат!" попросил подписать якобы копии уже подписанных мною документов почему-то в восьми экземплярах. Я по глупости душевной читал только верхнюю бумажку.
В итоге же оказалось, что Фене в пенсии отказали и он решил подоить меня с другой стороны, с которой, честно, меня никогда не доили. Оказалось, что я подписал признание в отцовстве семерых детей распутной племянницы Фени. Видел я ее как-то мельком у Фени на заднем дворе, где Роза жила со всем своим выводком в бывшем курятнике.
И что мне было отвечать, когда взбешенная госпожа судья сунула мне в нос ее фото?
- Вы знаете эту брошенную вами на произвол судьбы бедную женщину с семью голодными детками?
В самом вопросе заключался и ответ, и приговор.
Уже через день вся эта орава радостно галдела и расписывала обои в моей однокомнатной квартире.
- Афанасий, зачем ты это сделал?
- А я знаю, бхат? Зачем ты пхистаешь к больному на всю голову человеку? Он засхали мой любимый кухятник - мне это надо? Твоя очехедь, бхат, думать, где ви с Хозой будете сохнуть ваше бильо.
Я его намек понял. Ви тоже сейчас поймете. И где бы я в моем серьезно солидном возрасте нашел такую молодую и красивую жену, да еще на всем готовом?
Поняли, какое счастье не только Фене привалило?
| |
