Соловьёв Виталий Геннадьевич : другие произведения.

Заводная девчонка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Заводная девчонка.

   - Ну, всё, внучка, на сегодня посиделок хватит - спать тебе пора.
   - Не-а, деда, ещё не совсем пора! Расскажи ещё одну историю!
   - Ишь ты, ещё ей историю... - дед Антон усмехнулся в бороду, пододвинул к себе гранёный стаканчик, вполовину меньше обычного, налил водки, чуток перелив через край.
   - Деда, мне не нравится, что ты пьёшь водку, - сидевшая напротив него девочка, лет десяти-двенадцати состроила укоризненную гримасску.
   - Хе-хе, - старик посмотрел на внучку с лукавым прищуром, его большие сильные пальцы с крепкими квадратными ногтями почти что нежно сомкнулись вокруг стаканчика.
   - Нам, старикам в такую сырую холодную ночь, как эта, стопарик водочки всё равно что добрая порция топлива для машины иль печки: хлобысь - глядишь, и мотор веселей застучал и косточки старенькие согрелись... - дед Антон опрокинул стаканчик в рот, промокнул рукавом свитера мясистые губы.
   - Ффу-уу! - внучка брезгливо скривила рот.
   - Хх-хо! - с чувством выдохнул дед Антон, хлопая донышком стакана об стол. Щёки его зарумянились, глаза повлажнели.
   - Историю, значит? - дед поскрёб макушку.
   - Да! Да! Да! И стра-ашную!
  
   Дед устремил долгий взгляд поверх внучкиной головы в непроницаемую тьму окна. Сначала губы его шевелились беззвучно, затем полились слова. Внучка сидела совершенно неподвижно, не спуская с дедова лица широко распахнутых ярко-голубых глаз: история захватила её сразу, всю без остатка...
  
   Мужчина поднял капот машины и беспомощно воззрился на совершенно непостижимые для него внутренности "тойоты".
   - Ну что, горе-автомобилист... - из машины вылезла и встала рядом с ним, уперев руки в бока крупноватая, ярко накрашенная блондинка в тесной, очень короткой мини-юбке, - Приплыли?
   - Кхм, - Анатолий Федотович не зная, что ответить, покашлял в кулак, затем медленно поворотясь, обозрел окрестности. Глухомань, однако!
   Они - Анатолий Федотович Супцов и его новая знакомая Алёна ( насчёт которой он строил самые смелые планы ), ехали в кемпинговый лагерь на грандиозную вечеринку в честь дня рождения старого друга Анатолия Федотовича, Васи Козуева. Вся честная компания была уже в сборе, опаздывали лишь они двое - путь их пролегал вглубь какого-то Богом забытого захолустья, в места Анатолию Федотовичу совершенно незнакомые. Он постоянно созванивался с Васьком, и голос уже подвыпившего Васька прорываясь сквозь весёлый гомон разгулявшейся компании, корректировал их путь, раз за разом рассказывая о поворотах и приметных ориентирах. Слева, вдали, всё более сжималась, угасая, полоска заката; небо начинало сереть - ещё час, и опустятся сумерки, плавно перейдя в августовскую ночь.
   Квадраты полей и лугов сменились чахлым редколесьем; за тонкими стволами вспыхивали тусклые зеркала стоячей воды, сквозь которые пробивались осклизлые гниющие пучки высокой травы. Постепенно лес густел, подступая вплотную к дороге, стискивая её, поднимаясь ввысь остроконечными ажурными верхушками огромных елей.
   Где-то здесь они свернули не туда, долго тряслись по узкой лесной дороге - и в конце концов остановились в нерешительности посреди большого поля, сплошь заросшего высоченными густыми травами. Узкая разбитая грунтовка пересекала поле, вдалеке углубляясь в молодой ельник, и лес высоким амфитеатром окружал их со всех сторон.
  
   Долгие-долгие гудки в трубке мобильного телефона - Васёк всё не отзывался. Наконец, удалось дозвониться.
   - Да ты чё, какое поле! - сквозь треск помех прорывался удивлённый Васькин голос. - Ты где, лопух, свернул - там указатель должен быть большой такой у поворота, а потом, метров через двести, сетчатый забор.
  
   Анатолий Федотович не помнил никакого указателя, не заметил по пути и упомянутого сетчатого забора. Вот ведь...
   - Эй, ты там уснул, чтоль? - проскрипел мобильник. - Выруливай на шоссейку, проедь чуток назад.
   - Да-да, так и сделаю, - вздохнул Анатолий Федотович. - Я скоро перезвоню.
   - Не задерживайся! - крикнул Васёк, - тут уже веселуха вовсю!
   И пошли гудки.
   Анатолий Федотович дал задний ход... Мотор неожиданно заглох.
   - Этого ещё не хватало! - громко прокомментировала случившееся Алёна.
  
   После двадцатой, столь же безуспешной, как и первая, попытки завести машину, он оставил ключ зажигания в покое и нехотя вылез из машины.
   Смеркалось, стало холодать - всё таки август шёл к концу. Молча проглотив десятиминутную весьма эмоциональную речь своей спутницы, Анатолий Фетодович с силой захлопнул капот и повернулся к Алёне, еле сдерживаясь, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь гадость.
   - Да, - наконец сказал он спокойным ледяным тоном, - я ни хрена не понимаю в этих грёбаных автомобильных потрохах. Водить могу, ремонтировать - нет. Не научился, извини. Но будем искать выход, - он выудил из кармана мобильный телефон, быстро набрал Васин номер.
   -Алло! Алло! - телефон молчал.
   Анатолий Федотыч отнял трубку от уха, глянул на экранчик - аккумулятор был полностью разряжен.
   - Бллин! - он с шумом выдохнул воздух через зубы. - Дай твой мобильник, пожалуйста.
   Алёна резанув его уничтожающим взглядом, полезла в салон за сумочкой. Поворошив в сумочке туда-сюда, прикусила губу.
   - Кажись... Ну, да - дома, блин, забыла. Чёрт! - она швырнула сумку на заднее сиденье. - Зарядка у тебя есть с собой, Толик? Только не говори, что не взял!
   - Не взял, - тихо проговорил Анатолий Федотович, глядя куда-то в сторону. Обида скопилась в горле комом желчи.
   - Молодец! - с трагическим надрывом произнесла Алёна.
  
   - Извините! - вдруг вклинился в готовую вот-вот начаться перепалку тонкий голосок.
   Оба вздрогнули, резко обернувшись на голос.
  
   Впереди, метрах в пяти, на дороге стояла девочка - худенькая, в бледно-голубом платьице и белых гольфиках. - на вид лет десять, может чуть больше. Светло-русые волосы расчёсаны на прямой пробор, двумя косами откинуты за плечи. Девочка улыбалась.
   - Извините, - повторила она, - я слышала ваш разговор. Мой дедушка... Он сможет вам помочь: он на все руки мастер.
   - Откуда ты здесь? - наконец обрёл дар речи Анатолий Федотович. - Живёшь чтоль где-то рядом?
   - Да, - кивнула девочка, - дедушкин домик совсем совсем близко. Идёмте быстрее! - она отступила на шаг назад, повела рукой в приглашающем жесте. - Ну, идёмте же!
   - А телефон у дедушки есть? - вступила в разговор Алёна, затягиваясь сигаретой. В её густо подведённых тёмно-зелёных глазах, прищуренных и холодных, сквозила подозрительность.
   - Конечно, - девочка улыбнулась ещё шире. - У дедули всё есть.
   - Ну-у... - протянул Анатолий Федотович, оглядываясь на Алёну, - надо идти.
  
   Более не сказав ни слова, девочка развернулась и прямой пружинистой походкой зашагала в сторону молодого ельника.
  
   Дорога забирала влево, вновь пошли высоченные густые ели. И уже довольно сильно стемнелось. Не сбавляя темпа, девочка свернула с дороги на лесную тропинку, оглянулась через плечо.
   - Сюда! Мы уже почти пришли.
   - Эй, сбавь ка чуток обороты, - крикнул Анатолий Федотович, - Алёна не может так быстро на каблуках.
   - Извините, - улыбка девочки стала виноватой, - я привыкла быстро ходить.
  
   Не привыкший к пешим прогулкам в темпе спортивной ходьбы, Анатолий Федотович и сам маленько подустал: несмотря на прохладу, под мышками расплылись круги пота, появилась одышка. Следом за ним ковыляла, пыхтя как большая старая собака, его подруга ( наверное, в скором времени - бывшая, - с тоской и злостью подумал Анатолий Федотович ).
  
   Они шагнули под полог леса - тихий сыроватый сумрак обступил их. Впереди белело платьице девочки, светлые косички туда-сюда скользили по узкой спине.
   - Фуй! - шумно выдохнул Анатолий Федотович, - ну, ты и шустрячка. Как тебя зовут то хоть?
   - Да, я шустрая такая, я девчонка заводная! - нескладно пропела звонким голоском девочка. - Альбина меня зовут. Дедушка кличет меня заводной Альбинкой. Ой, извините. Опять я разбежалась, - Альбина остановилась, поджидая отстающую парочку.
   - Твой дедушка в лесу чтоль живёт? - хриплым низким голосом спросила Алёна, брезгливо смахивая с волос невидимую паутину. - Чё то я не понимаю...
   - Нет, конечно не в лесу, - рассмеялась девочка. - Он же не медведь какой-то. Просто так напрямик ближе.
   - Чувствую, туфлям моим... кабздец, - тихо прорычала спутница Анатолия Федотовича сквозь зубы, - ну, и залезли же в ж...
   Анатолий Федотович счёл за лучшее промолчать. Он жалел о том, что не прихватил из машины фонарь: мрак вокруг стал ещё гуще; Анатолий Федотович старался повыше поднимать ноги, чтобы ненароком не споткнуться о какой-нибудь корень или кочку. Позади безостановочно цедила грязные ругательства Алёна. Анатолия Федотыча начала переполнять злость: на себя, на сварливую подругу, на эту таинственную шуструю девчонку, ведущую их неизвестно куда, на всё это несчастливое и нелепейшее стечение обстоятельств, превратившее предвкушаемый праздник в.... в хрен знает что! Бл-лл... - он всё-таки споткнулся обо что-то и едва не упал.
   И тут впереди мелькнул жёлтый проблеск света.
   - Ну! Я же говорила! - крикнула Альбина, указав в сторону уже ясно различимого света, - Вот и окошко дедушкиного домика светится!
   Она вновь прибавила шагу ( тяжело дышащая Алёна смачно схаркнула, пробормотав что-то типа: "сучонка" ). Светлое платьице на несколько мгновений скрылось из виду ( наверное, девочку заслонили деревья ), затем, к облегчению Анатолия Федотовича снова замаячило впереди - слабо оконтуренная жёлтым светом, детская фигурка неподвижно застыла, поджидая своих менее проворных спутников.
  
   - Ну, загоняла ты нас, Альбина! - отдуваясь, Анатолий Федотович наконец поравнялся с девочкой.
  
   Взору его открылась ровная поляна, почти лишённая растительности. Противоположный её конец занимал старый одноэтажный дом - одно из окон его и светило в сторону тёмного леса. С обеих сторон к дому прилепилось по длинному дощатому бараку - возможно, сараи, возможно, мастерская и гараж.
   - Смотри ка... - начал Анатолий Федотович, поворачиваясь к Альбине.
   Девочка никак не отреагировала на его реплику, даже не обернулась к нему. Она стояла чуть подавшись вперёд, легко опираясь ладонью правой руки о дерево, и на губах её застыла радостная улыбка.
   - Послушай... - Анатолий Федотович шагнул к девочке, - та по прежнему никак не реагировала, - осторожно ( в голове его уже зазвучал некий тревожный сигнал ) коснулся её локтя.
   Её рука оказалась гладкой и холодной! Анатолий Федотович вздрогнул, затаив дыхание заглянул Альбине в лицо...
   И отпрянул в шоке: не него - и мимо него, - смотрела безжизненная бледная маска. Стеклянные, ничего не выражающие глаза и застывший оскал улыбки делали это лицо особенно отталкивающим.
   - Что с ней? - неслышно подошедшая сзади Алёна вцепилась ему в плечо. Анатолий Федотович вскрикнул, пошатнулся, взмахнул руками...
  
   - Ничего страшного, господа, ничего страшного! - запыхавшийся высокий бородатый мужчина подхватил Алину подмышку, развернулся к окаменевшему Анатолию Федотовичу. - Она всего лишь кукла. Антон Борисович, - он с улыбкой протянул руку.
   - К-кукла? - Анатолий Федотович нерешительно пожал широкую ладонь. - Как это - кукла?
   - Да, представьте себе, кукла, - добродушная улыбка высокого бородача стала ещё шире. - Искусстная имитация маленькой девочки. Чудо, сотворённое моими руками. А вы купились! - высокий старик лукаво подмигнул и расхохотался.
   - Ффу, извините, - бородач утёр набежавшую слезу, - у вас обоих были такие лица! Видели бы вы себя в зеркало...
   - Ладно, - бородач чуть пригасил улыбку, - неспроста вас моя Альбинка сюда привела: она добрая девочка, так и ищет, кому бы в беде помочь. Что у вас стряслось?
   - Да вот... - Анатолий Федотович судорожно сглотнул слюну, - машина чтой-то не фурычит - мотор заглох.
   - Вот как? И далеко ль отсюда?
   - Не очень: примерно в полукилометре отсюда, - Анатолий Федотович махнул рукой в сторону леса. - Там, в поле...
   - Ага, - бородач качнул головой. - Понятно. Извините, как вас зовут то?
   - Анатолий, - Анатолий Федотович продолжал завороженно смотреть на торчащую подмышкой высокого старика Альбину, - А её... - он кивнул в сторону своей спутницы, - Алёна.
   Антон Борисович приветливо кивнул, поудобнее перехватил куклу.
   - Пойдёмте со мной. Сейчас захвачу инструменты и поедем с вашей бедой разбираться, - он развернулся и не оглядываясь зашагал к дому.
   - Толик! - зашептала Алёна трагическим голосом, - не нравится мне всё это, ох как не нравится! Может... назад вернёмся, а?
   Анатолий Федотович встретился с ней взглядом, затем попытался что-то разглядеть в оставшейся позади густой черноте. И представил, каково это - пробираться сквозь лес в непроглядной кромешной тьме. Без фонаря, без провожатого... Нет.
   Он обречённо вздохнул, не сказав ни слова, взял Алёну за руку и пошёл догонять Антона Борисовича.
  
   - Посиди покуда здесь, шустроножка, - Антон Борисович аккуратно посадил куклу на крыльцо, ласково провёл рукой по волосам. - Набегалась, непоседа ты эдакая... Нам сюда, - старик кивнул подошедшей парочке на пристройку слева, на широкую двухстворчатую дверь. Вытащив из глубокого брючного кармана связку ключей, он взялся за большой висячий замок.
   - И всё-таки я не понимаю, - проговорил Анатолий Федотович, косясь на Альбину, - каким образом...
   - Заводная кукла гуляет по лесу, разговаривает с людьми, и главное, знает и находит дорогу домой? - возясь с замком, договорил за него Антон Борисович. - Это очень долгая история... Тут вложено много труда, знаний, терпения и любви. Альбинка - моя гордость! Она... - старик наконец отомкнул и снял замок, потянул на себя скрипучую створку двери. - она уникальна, единственная в своём роде - пока что.
   - Робот, - подала голос Алёна.
   - И да, и нет, - загадочно ответил старик, распахивая дверь и включая свет.
  
   Стены просторного сарая терялись за шеренгами полок, заполненных всевозможными ящичками, банками, запчастями, слесарным инструментом; справа находилась ещё одна дверь, завешенная длинной шторой из линялого брезента. Сразу бросился в глаза большой допотопный телефон - чёрный эбонитовый ящик, висящий на стене.
   - Работает? - Анатолий Федотович кивнул на телефонный аппарат. - Надо друзьям звякнуть: уже поди волнуются.
   - Как ни странно, он действительно работает, - ответил Антон Борисович. - Конечно, звоните, Толик.
  
   Кинувшись к телефону, Анатолий Федотович торопливо схватил тяжёлую трубку с рычага, дрожащим от нетерпения пальцем стал набирать номер Васька. А когда приложил трубку к уху... Мёртвая тишина.
   - А... - недоумевающе обернулся он к Антону Борисовичу. И первые мгновения тупо смотрел на распростёртое на полу тело Алёны, на густую кровь, струящуюся из её ноздрей, на мёртвые, в удивлении и испуге вытаращенные глаза.
   - Что Толя, опять попался? - серые глаза, окружённые частой сеточкой морщинок, внимательно обшаривали оцепеневшего Анатолия Федотовича. - Стой, где стоишь!
   Старик подался вперёд, сжимая в здоровенной ручище короткую толстую дубинку, в верхней части обмотанную блестящей чёрной изолентой.
   - Нет! - Анатолий Федотович рванулся в сторону, обходя старика слева, поднырнул под уже начавшую опускаться дубинку и выскочил в дверной проём.
  
   Бешено работая локтями, он нёсся назад к деревьям, отчаянно надеясь затеряться среди беспросветного лесного мрака. До первых деревьев оставались считанные метры, когда перед носом задыхающегося Анатолия Федотовича взметнулись вверх комья земли и россыпь мелкого лесного сора. С лязганьем встала перед ним преграда в виде крупноячеистой металлической сетки. Ударившись всем телом в упругий высокий забор, Анатолий Федотович в растерянности завертел головой, озираясь по сторонам.
  
   Высоченная, - метра четыре, не ниже, - сетчатая ограда охватывала всю поляну, уходя за дом бородатого убийцы. Верхний её край крепился к стальному тросу, который в свою очередь поддерживали вкопанные по периметру поляны металлические мачты, ранее не замеченные в темноте. Оценивать хитроумную техническую задумку коварного деда времени не было: цепляясь за лязгающие звенья ( соединённые между собой по принципу кольчуги ), отчаянно суча ногами, Анатолий Федотович полез вверх. Сквозь звон забора и собственное тяжёлое дыхание до него долетел раскатистый смех Антона Борисыча:
   - А ну поднажми, Толян!
   Если бы не ситуация, голос бородача можно было бы назвать добродушным. Да, именно так: добродушный азарт звучал в голосе деда. А затем, когда до края забора оставалось уже рукой подать, мощный электрический разряд отбросил Анатолия Федотовича на несколько метров назад. Он тяжело грохнулся спиной оземь, содрогнулся всем телом, перекатился набок и затих - безнадёжно мёртвый.
   Неспешно подошедший старик нагнулся, посмотрев в выпученные глаза трупа.
   - Отбегался голубчик, - вздохнул он, разгибаясь.
  
   Дед Антон оторвал взгляд от окна, переключился на притихшую внучку.
   - Э-э, да ты уже совсем носом клюёшь, - тихо проговорил он, с трудом подавляя зевок, - всё Алинка, теперь точно пора спать.
   - А ты, дедуль? - сонным голосом отозвалась девочка.
   - А я в мастерскую наведаюсь ненадолго... - дед Антон встал, - высокий, широкоплечий, - протяжно зевнул, до хруста в челюстях. - Спокойной ночи, малышка!
   - Спокойной ночи, дедуля! - тонким детским голоском проговорил Антон Борисыч, открывая дверь и оборачиваясь.
   Кукла сидела на деревянной скамье, прислонясь спиной к стене. Её широко распахнутые глаза вперились в пустое пространство над кухонным столом. Антон Борисыч выключил свет и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
   - Да-а, девчонке нужны родители, как ни крути, - пробормотал старик, спускаясь с крыльца. - Полноценная семья. Растёт без отца, без матери, того и гляди, скоро от рук отобьётся.
  
   Он вошёл в сарай, скользнул плечом вперёд за линялую брезентовую занавесь. Замер, вдыхая запах крови.
   На двух длинных столах лежали трупы - мужчина и женщина. Антон Борисович встал между ними, провёл пальцами по холодному лбу Анатолия Федотовича, аккуратно положил на стол свесившуюся руку его подруги. Да, с неё он и начнёт - с женщины.
   - Будешь у нас за маму, - хмыкнул старик, подкатывая столик на скрипучих колёсиках. Несколько мгновений он критически осматривал мёртвое тело.
   - Мда, всё-таки крупновата баба. Как ни крути, а отклонение от оригинальных параметров будет ощутимым... - он обречённо вздохнул и взял с гладкой металлической поверхности столика скальпель. Покатал его ручку меж ладоней ( он любил, когда инструмент тёплый ) и сделал первый разрез, располосовав кожу вместе с одеждой.
  
   Ещё тогда, три года назад, собирая заново Альбинку, он решил, что несущим каркасом конструкции обязательно должен оставаться человеческий скелет. Во-первых, потому что незачем заново изобретать велосипед: вряд ли тут можно придумать нечто более удачное, чем уже созданное самым великим и искусстным из всех механиков - Природой. Во-вторых, уже давно прошли те времена, когда в его распоряжении было дорогостоящее оборудование и широкий выбор различных материалов: секретный НИИ, где Антон Борисович много-много лет трудился на благо обороны страны, распустили в начале девяностых. Имеется лишь то, что имеется: гениальные мозги, умелые руки, пока ещё не утерянные навыки...
   Под стол, в большое глубокое корыто со звоном полились ручейки крови, полетели куски кожи, ошмётки плоти. После того, как на тщательно очищенные кости вновь собранного скелета будет напылён тонкий слой эластичной пластмассы, а вместо мышц и сухожилий костяк обзаведётся пружинками, хитроумными приводами и электромоторчиками, настанет черёд внешней оболочки. После неудачных попыток от использования человеческой кожи пришлось отказаться: никакие методы пропитки, никакие красители не позволяли сохранить её естественную эластичность и природный цвет, и спустя некоторое время совершенная имитация человека неизбежно превратилась бы в скованный в движениях жутковатый на вид ходячий труп. К счастью, удалось сохранить это... - на одной из полок сарая, за нагромождением старого хлама был припрятан тубус - а в нём туго свёрнутый рулон уникальной по своим свойствам пластмассы " Л-88" - то, на чем коллектив Антона Борисовича трудился последние два года, перед тем как двери НИИ закрылись навсегда. После того, как снаряжённый должным образом скелет на руках, ногах и груди обрастёт поролоновыми накладками, на заблаговременно изготовленные гипсовые формы лягут горячие листы пластмассы - будущая кожа: упругая, здоровая на вид, почти вечная. И даже многие-многие годы после смерти их создателя, творения Антона Борисовича не утратят своей привлекательности, своего правдоподобия. На мгновение он представил себе разложившийся труп в окружении неподвижно созерцающих его кукол. Стало страшно. Чуть-чуть. Однако, велико же будет изумление тех, кто когда-нибудь заглянет в этот дом и увидит вышеописанную странную картину. Горько усмехнувшись, Антон Борисович отогнал от себя эту не лишённую определённого комизма картинку и целиком ушёл в работу, с удвоенной энергией очищая кости от того, что ещё совсем недавно было Алёной.
   - Фф-уу! - он наконец на миг прервался, сморгнул каплю пота, повисшую на реснице. В корыто полетела пригоршня студенистых внутренностей. Скальпель медленно потянулся к пока ещё целому лицу трупа, замер в миллиметре от кожи. Какое-то время Антон Борисович всматривался в пустые мёртвые глаза, затем медленно повернул голову.
   К стене кнопками были пришпилены две сильно увеличенные фотографии: портреты мужчины и женщины - милые родные лица. Дочка Марина, зять Женька. Родители Альбинки. Он должен их вернуть... - Антон Борисович закрыл глаза, скальпель выпав из разжавшихся пальцев, негромко звякнул о залитую кровью металлическую поверхность стола.
  
   Три невысоких продолговатых холмика за домом... Три могилки - изводящее болью воспоминание о прошлой жизни, перечёркнутой, отброшенной во тьму... - сильные руки деда Антона стиснули край стола, из груди исторгся глухой стон, напоминающий клокочущее рычание загнанного в угол зверя. Душевная мука отозвалась в груди невыносимой рвущей болью: словно кто-то начал проворачивать ржавый кривой гвоздь, глубоко и намертво вросший в сердце.
  
   Пять лет назад, в такой же поздний августовский вечер, он придя с работы ( недавно устроился грузчиком в небольшой продовольственный магазинчик ), только успел скинуть ботинки, как зазвонил телефон.
   - Маринка не иначе, - улыбнулся Антон Борисович, поднимая телефонную трубку. Но это оказался кто-то другой.
   - Добрый вечер, Антон Борисович, - мужской голос - низкий, с хрипотцой, незнакомый.
   - Да, слушаю вас. - Антону Борисовичу почему-то вдруг стало зябко. - Вы кто?
   - Вы довольны своей новой работой? - неизвестный проигнорировал его вопрос. - дерьмо работа, не так ли? Никакого сравнения с предыдущей: ни тебе карьерного роста, ни человеческой зарплаты. Докатились, Антон Борисович, ниже некуда.
   - Что вам нужно от меня? - Антон Борисович начал закипать.
   - Ух... чувствую, разозлил я вас. Я вот по какому поводу... Хочу материально вам помочь. Предлагаю взаимовыгодную сделку.
   - С кем я разговариваю? - громко и жёстко отчеканил Антон Борисович. - Вы представитесь наконец?
   - "Эл-88", - негромко, но очень внятно ответил незнакомец, - вот о чём пойдёт речь.
   - Что-о? - протянул Антон Борисович, борясь с внезапно нахлынувшей паникой. - Не понимаю, о чём это вы...
   - Давайте не будем попусту тратить время, - оборвал его обладатель хриплого голоса. - "Эл-88" - это то, над чем вы так упорно работали последние годы в своей секретной шарашке. И покидая "тонущий корабль", унесли с собой в качестве памятных сувениров десяточек дискет и энное количество опытного образца. Теперь я предлагаю вам всё это обменять на доллары. Понятно обрисовал?
   - Откуда...
   - Откуда такая информация? От человека, который долго и внимательно за вами следил - вашего коллеги Вениамина Ефимыча Харченко. Припоминаете такого?
   - Это... - Антон Борисович нервно сглотнул слюну, - это полная чушь: совершенно нереально было вынести что-либо. При тамошней-то системе контроля!
   - Всё! Хорош мозги парить, дедуля! - наконец разозлился незнакомец. - За дурачка меня не держи, ладно? Дискеты и опытный образец! Мне даже по хер, сделаешь ли ты копии на другие дискеты. Но завтра, в восемь вечера ты должен быть на конечной остановке шестого автобуса - не с пустыми руками, само собой. И попробуй только продинамить! Всё! - незнакомец бросил трубку.
   Наверное пару минут Антон Борисович пребывал в полном ступоре, сидя на полу, с телефонной трубкой в руке. Затем встряхнулся и медленно передвигая ноги, пошёл на кухню: согреть чайку.
   - Вот дела... - прошептал он, отхлебнув горячего чаю. Подперев кулаком щёку, он погрузился в раздумья...
  
   Он притормозил свой "жигулёнок" у подъезда пятиэтажки, за полквартала до места встречи и оставшийся путь проделал пешком, ежась от порывов пронизывающего до костей ветра. И вот угол последней "хрущёвки", обрывающийся во тьму открытого пространства. Прислонившись плечом к холодному сырому камню, Антон Борисович осторожненько выглянул из-за угла.
   Заасфальтированный квадрат конечной остановки с парочкой автобусов, далее - огромный пустырь; справа - дорога, за ней - тускло освещённые редкими огнями ангары складских помещений...
   Ага, а вон, кажется и они: чёрный, тускло отблёскивающий "мерседес" у обочины. Антон Борисович прищурился - стекло передней дверцы приспущено, в темноте салона тлеет алый огонёк сигареты. Антон Борисович поднёс к глазам циферблат наручных часов: у него ещё есть двенадцать минут.
   После секундного колебания он отделился от угла, пригнувшись, пересёк асфальтовую дорожку выезда со двора и присел за мусорными контейнерами. Сейчас его отделяло от "мерседеса" на глаз метров двадцать.
   - Вполне достаточно, - пробормотал он, запуская руку во внутренний карман куртки. Лазая по карманам, он извлекал из них различные предметы чёрно-матового цвета, быстро и ловко соединяя их между собой. Последней деталью оказалась ажурная вогнутая сеточка, наподобие тех, что ставят в слив раковины, чтоб та не засорялась. Навинтив сеточку на конец трубки не толще обычной авторучки, Антон Борисович осторожно потянул трубку за концы - и та с лёгким щелчком раздвинулась, став длиннее вдвое. Размотав тонкий проводочек, Антон Борисович вставил его малюсеньким штеккером в гнездо, а кнопочку наушника, что болталась на другом конце провода, большим пальцем вдавил в ушную раковину.
   Порывы ветра забивали микрофон накатами оглушающего шипения, заставляя болезненно морщиться. Антон Борисович выбрал момент, когда ветер чуть поутих, и направил подслушивающее устройство на силуэт автомашины.
  
   - ... Ну на крайняк сутки подержим на базе, пока всё не выясним, ежли какие непонятки возникнут, - отчётливо прозвучал уже знакомый по недавнему телефонному разговору голос. - А потом... Ты, Вадюха, его и кончишь: ножом в сердце - р-рраз!
   - Гхм... ясно, - буркнул басом второй голос. Последовал долгий шипящий выдох. Красный сигаретный огонёк вылетел в окошко и погас в луже.
   - Уже скоро, - добавил третий голос. - Думаете, придёт? А если в ментуру стукнет?
  
   Снова налетел ветер, завыл на высокой ноте, заставив Антона Борисовича выдернуть наушник. Он так и не узнал, что ответил бандит своим подручным, но и то, что удалось услышать, повергало в ужас. Подрагивающими пальцами Антон Борисович разобрал подслушивающее устройство и торопливо рассовав его составные части по карманам, метнулся к углу дома.
  
   Он то и дело с шага срывался на бег, при этом дрожащими пальцами пытаясь набрать на мобильнике номер дочери, но всякий раз попадая не в те цифры. После очередной попытки телефон выскочил из трясущихся рук и ударившись о ребро бордюрного камня, упал в лужу - при этом отвалился аккумулятор.
   - Ох ты! - воскликнул Антон Борисович, нагибаясь за телефоном. Он собрал его, вытер о штанину, попробовал включить - но экранчик не загорался.
   - Да включайся же ты, сволочь! - зарычал Антон Борисович, остервенело давя на кнопку. Но всё было тщетно. В сердцах он шваркнул бесполезный теперь мобильник об асфальт.
  
   Он ворвался в подъезд, на бегу бросив взгляд на циферблат наручных часов: получалось, что на назначенную ему встречу он опоздал уже на... ого, почти на двадцать минут! Скоро его начнут искать. Первый делом, конечно, наведаются к нему на квартиру, потом возьмутся за семью дочери.
   - Сволочи! Сволочи! Сволочи! - твердил он сквозь стиснутые зубы, тыкая пальцем в кнопку вызова лифта.
  
   Едва он повернул ключ в замке и взялся за дверную ручку, как в прихожей зазвонил телефон. Ввалившись в квартиру, Антон Борисович замер над трезвонящим телефонным аппаратом. Телефон умолк, и Антон Борисович услышал бухающие в ушах глухие удары своего сердца. Наконец он сделал глубокий вдох и медленно потянулся к проклятому аппарату.
   Едва пальцы коснулись трубки, телефон зазвонил снова. Антон Борисович с испуганным вскриком отдёрнул руку. Телефон трезвонил не переставая. Наконец Антон Борисович поднял трубку и осторожно приложил её к уху.
   - Ну наконец-то, папа! - услышал он, и его бледные дрожащие губы раздвинулись в улыбке.
   - Дочка, слушай и не перебивай! - выпалил он в трубку. - Сейчас нет времени для объяснений. Вы в большой опасности!
   - Папа...
   - Не перебивай, прошу! Собирайтесь и отправляйтесь в мой лесной дом. Слышишь?! Немедля!
   - Папа...
   - Я на месте всё объясню. Доча, умоляю! Всё очень серьёзно, поверь! Нам всем грозит опасность!
   - Опоздали вы со своим предупреждением, - раздался в трубке голос, от которого у Антона Борисовича пресеклось дыхание. - Не захотели всё уладить по-хорошему, теперь будет по-плохому. Через два часа встречаемся у вашего лесного домика. Опоздаете хоть на минуту или сделаете что-то не так - и вашим родным хана. Ясно?
   Антон Борисович ракрыл рот, но ни звука не вылетело из его горла.
   - Итак, отсчёт пошёл! - в трубке щёлкнуло, пошли гудки отбоя.
   - Господи, чтож придумать-то? - застонал Антон Борисович. - Так мало времени!
  
   Кряхтя, он извлёк из тайника два чёрных пластмассовых тубуса, в каких обычно носят чертежи. Тубусы были достаточно тяжёлые: в каждом из них был туго свёрнутый рулон "Эл - 88". Свинтив крышку с одного из пластмассовых цилиндров, Антон Борисович с усилием потянул на себя плотный кремового цвета рулон. Вытянув рулон, он прищурясь заглянул в тубус - его интересовало донышко.
   - Чтож, попробуем, - прошептал он. - Хуже не станет.
  
   Лучи фар скачущими жёлтыми пятнами скользнули по фасаду дома и упёрлись в широкую двухстворчатую дверь сарая, служившего мастерской. Антон Борисович заглушил мотор и несколько минут сидел неподвижно, уставясь в одну точку. Справа в стекло постучали. Он медленно повернул голову и кивнул: мол, сейчас выхожу. Тёмный силуэт отступил на шаг и замер в ожидании.
   Антон Борисович зябко передёрнул плечами и поворотившись к соседнему сидению, взялся за ручку чёрного пластмассового тубуса - пальцы заметно дрожали, их кончики похолодели, почти потеряв чувствительность.
   - Ну, - обронил Антон Борисович замогильным голосом. - Будь, что будет.
   И открыл дверцу.
  
   - О, вот сейчас вы пунктуальны! - высокий мужчина оттолкнулся от подоконника и шурша длинным кожаным плашом, вышел на середину комнаты. - Принесли, надеюсь?
   Да, это он говорил по телефону: тяжёлое скуластое лицо с жёсткой линией рта и массивным квадратным подбородком; изрезанный глубокими морщинами лоб, сильно припорошенные сединой волосы подстрижены под "ёжик". Взгляд тёмно-серых глубоко посаженных глаз был пугающе неподвижным. Антон Борисович обратил внимание на крупные широкие кисти рук, над одной из которых синела блёклая татуировка.
   - Да, - кивнул Антон Борисович, коротко махнув цилиндрическим футляром.
   - Молодец! - хмыкнул один из подручных высокого - подпирающий стену крупногабаритный красномордый громила с искривлённым носом.
   Антон Борисович неторопливо осмотрелся: в комнате было трое бандитов ( тот, что встречал его, остался караулить на крыльце ). Все они выглядели накачанными здоровяками, их злобные физиономиии кривились жестокими ухмылками - настоящие костоломы, от которых не жди пощады.
   - Где мои родные? - наконец спросил Антон Борисович, крепко прижимая тубус к груди.
   - Сначала давайте глянем, что вы нам принесли, - главарь кивнул одному из бандитов. Тот стронулся с места, приотворил дверь в соседнюю комнату и негромко позвал кого-то. Затем чуть отступил в сторонку, продолжая держаться за дверную ручку. В неширокий зазор бочком неловко протиснулся понурый лысоватый мужчина, исподлобья бросив на Антона Борисовича затравленный взгляд. Это был его бывший сослуживец - Вениамин Харченко, будь он неладен.
   - Антон Борисович, - чуть слышно пролепетал он. - Э-ээ... здравствуйте.
   - А вот и наш главный консультант, - прокомментировал появление Харченко главарь. - Подойдите-ка оба к столу, товарищи учёные.
  
   Антон Борисович молча шагнул к стоящему у противоположной стены столу.
   - Покажите ему! - приказал главарь, кивая на Харченко.
   Антон Борисович также молча положил свою ношу перед своим бывшим коллегой-предателем. Рядышком выложил скрученные трубкой и перетянутые резинкой листы бумаги.
  
   - Ну, и? - поинтересовался главарь пятью минутами позже.
   Вениамин харченко медленно скатал рулон "Эл-88" и засунул обратно в тубус.
   - Это то, что вы хотели, - кивнул он.
   - Точно? - надвинулся на него главарь.
   - Да-да, вне всякого сомнения, - Харченко вздрогнув, втянул голову в плечи.
   - Посмотрите, что там в бумагах.
   - Сейчас... - Харченко нервно сглотнул слюну, заметно подрагивающими пальцами стянул резинку с рулона, раскатал листы, торопливо зашелестел бумагами.
   - Да, здесь всё по этой теме распечатано, - проговорил он, не поднимая головы. - Вас не обманули.
   - Ну чтож... - хищно улыбнулся бандит. - Если так...
   Жуткие немигающие глаза несколько мгновений сверлили Антона Борисовича бездонными дулами зрачков.
   - Тогда идёмте, - наконец пошевелились серые шелушащиеся губы. Бандит повернул голову в сторону двери, из которой ранее вышел Вениамин Харченко.
  
   К кровати спинками были прислонены два стула, на которых неподвижно сидели мужчина и женщина, привязанные верёвками к спинкам и ножкам стульев. На головах у обоих были надеты пластиковые мешки, скрывающие лица. Позади них, на кровати, спиной к Антону Борисовичу лежала маленькая девочка - по старому линялому покрывалу рассыпались длинные русые волосы.
  
   - Что вы с ними сделали?! - с трудом справившись с шоком, произнёс Антон Борисович.
   - Не волнуйтесь, - раздался над его ухом голос главаря. - Это снотворное - так меньше проблем. Сейчас их растормошат. Вадим!
   Красномордый бандюган выдвинулся вперёд, медленно стянул мешок с безвольно повисшей головы женщины, затем осторожно приподнял её за подбородок. Антон Борисович с ужасом воззрился на посиневшее опухшее лицо своей дочери.
   - Сколько ты им вколол? - зловеще процедил сквозь зубы главарь.
   - Да, блин... - смутился красномордый. - Сейчас всё устроим!
   Он энергично потряс женщину за плечи, так что голова замоталась из стороны в сторону, потом отвесил ей весьма сильную оплеуху... Голова Марины упала на плечо, приоткрылся один глаз - мёртвый. Главарь молча наблюдал за происходящим.
   Бандит сорвал мешок с головы мужчины - та же картина: зловещая синева, набрякшие опухшие веки.
   - Вы... - просипел Антон Борисович, делая шаг вперёд на подгибающихся ногах. - Вы же убили их! Господи!
   Главарь рванулся вперёд, оттолкнув краснорожего, склонился над лежащим на кровати ребёнком. Рывком перевернув девочку на спину, он вздрогнул и повернул к Антону Борисовичу побледневшее лицо. Впервые в его жестоком взгляде мелькнула тень сочувствия.
   - Вадик, ты дебил, - прошептал он яростно.
   - Вот же, блин... - бандит озадаченно почесал могучий загривок.
   - Господи! - простонал Антон Борисович, хватаясь за спинку стула, на котором сидел труп его дочери. Он чувствовал приближение обморока. Колени подогнулись и он неловко повалился на бок, судорожно схватившись за штанину Вадиковых брюк.
   - Тащи его отсюда! - рявкнул главарь.
  
   Антона Борисовича выволокли в соседнюю комнату и усадили на стул, крепко прижав плечами к спинке стула. Минуту спустя появился главный. Его лицо было мрачнее тучи.
   - Откровенно говоря, девочку жалко, - бросил он, исподлобья глядя на сотрясаемого дрожью Антона Борисовича. Сграбастав со стола тубус с "Эл-88" и бумаги, он не глядя ни на кого, буркнул:
   - Ладно, кончайте со всем этим, пацаны.
   - Мразь! - вдруг истерически взвизгнул Харченко. - Простите меня ради Бога, Антон Борисович! Струсил я!
   - Заткнись! - один из бандитов выхватил пистолет.
   Неожиданно громко грянул выстрел. Пуля попала Харченко в глаз, из затылка вместе с брызгами кровавого месива, вылетел осколок черепа. Главарь, проходивший в этот момент мимо, даже не вздрогнул, пола его плаща хлестнула Антона Борисовича по лицу.
   Антон Борисович сморгнул слезу. Взгляд его прояснился, на скулах задвигались желваки. Кисть правой руки чуть убралась в рукав куртки, пальцы нащупали кнопку, от которой внутри рукава шёл тонкий провод. Пришло время сюприза - того, что под двойным дном футляра с "Эл-88". Антон Борисович скрипнул зубами и нажал кнопку.
  
   Ужасающий грохот взрыва немилосердно хлестнул по ушам, далёким эхом ему вторил звон вылетающих оконных стёкол. Взрывная волна швырнула Антона Борисовича вперёд вместе со стулом и навалившимся сзади амбалистым бандитом. Он слетел со стула, проехался на локтях и животе под столом и ударился лбом в стену.
   Удивительно, но ясность сознания не покинула его. Сквозь звон в ушах как сквозь толстый слой ваты, он услышал, как на улице хлопнула автомобильная дверца и завёлся мотор.
   - Не-ет, не уйдёшь! - прошептал он одними губами, роняя на пол из носа крупные блестящие капли рубиновой крови. И нажал кнопку в левом рукаве.
   Во дворе его начинённая пластиковой взрывчаткой машина вздулась и разлетелась огненными гудящими осколками. Юркнувший в "мерседес" молодой бандит получил раскалённым обрывком автомобильного кузова в висок. Верхняя часть его черепа, расплёскивая мозговую кашу, вылетела в противоположное окошко, бешено вертящаяся дверная ручка взорвавшейся автомашины Антона Борисовича пробила щёку, вышибив половину зубов.
  
   Антон Борисович на четвереньках выполз из-под стола - сразу вляпавшись в гору дымящихся кишок. Сбросив с ладоней липкие вонючие ошмётья, он кое-как встал на ноги, но не смог удержать равновесие и неловко сел - как оказалось, на грудь краснорожего Вадима. Впрочем, никакой рожи у того больше не было. Не было ни самой головы, ни обеих рук, оторванных взрывом по самые плечи, ни ног, с мясом выдранных из развороченной задницы - один кровоточащий, чуть поджаренный обрубок в изорванной одежде. Вадик получается, невольно спас ему жизнь - но не лучше ли было умереть, зная, что там, в соседней комнате... Да, трупы Марины, Жени и Альбинки.
   Антон Борисович услыхал тихий стон, чуть слышные причитания. Он встал, пошатываясь, встряхнул головой ( из правого уха потекла струйка крови ). Откуда это? - в глазах вдруг впыхнула безумная надежда: он представил, как с постели подымается очнувшаяся от глубокого обморока внучка и вытянув тонкую бледную шейку, зовёт его.
   - Сейчас, родная! - громко прошептал он ( на самом деле губы его не двигались ). - Уже иду! Потерпи немножко, Альбиночка!
  
   Перед дверью в луже крови лежал здоровенный парень и лицо его было ужасным образом искромсано осколками разлетевшихся окон. Кожа была почти полностью срезана, нос и губы отсутствовали, из правой глазницы торчал изогнутый кинжалоподобный кусок стекла.Левый глаз уцелел и сочился слезами. Руки здоровяка судорожно шарили по груди: справа грудную клетку пронзил обломок доски с уцелевшей дверной ручкой. Встретившись взглядом с Антоном Борисовичем, бандит перестал стонать и хныкать - подвигав безгубым ртом, он вдруг завыл, орошая всё вокруг кровавыми брызгами.
   Огонёк надежды потух в глазах Антона Борисовича, они враз сделались оловянно-мёртвыми.
   - Заткнись, сука! - глухо произнёс он, занося ногу. Он упёрся каблуком в обломок доски - и давил, давил, давил... Наконец бандит выпучил мутнеющий глаз и захлюпал кровью, пуская пузыри раззявленным ртом. Антон Борисович убрал ногу с доски и толкнув дверь, тяжело переступил через умирающего.
  
   Он медленно опустился на колени перед кроватью и робко взглянул в лицо мёртвой внучки.
   Смерть не обезобразила её черты так, как у родителей: лишь зловещий синеватый оттенок тронул застывшее в неподвижности бледное лицо, придавая ему сходство с фарфоровой маской. Антон Борисович осторожно взял девочку за руку, несильно сжав маленькие холодные пальчики. Он принялся нежно тискать и растирать их, пытаясь вернуть одеревеневшей мёртвой плоти былую теплоту и эластичность.
   - Я что-нибудь придумаю, Альбиночка, - бормотал он, страдальчески морща лоб и гримасничая: периодически накатывающие волны колющей боли сжимали его череп словно в раскалённых железных тисках. Липкая багрово-чёрная тень безумия медленно, но неотвратимо наползала на его сознание. Раздираемый невыносимым страданием, Антон Борисович навечно погружался в инфернальный мрак, густо пропитанный запахами крови и смерти. В этой комнате он просидит до утра, ласково гладя мёртвую девчушку и нашёптывая ей слова утешения и надежды. И выйдет он оттуда уже совсем другим существом. Отбретший новые силы, одержимый новым смыслом жизни - и смертельно опасный, как затаившаяся хищная рептилия.
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"