Первый раз Жека наткнулся на Петра Иваныча утром, когда проснулся и поплелся за сигаретами - курить хотелось страшно. Петр Иваныч чинно сидел на лавочке и наслаждался весенним солнышком, завидев Жеку, старик кивнул cо значением. На обратном пути Жека его не застал.

Второй раз Жека выбежал на улицу спустя пару часов - чтобы скрыться от отца, который переборщил с опохмелом и теперь гонял чертей. На этот раз Петр Иваныч стоял, привалившись к дереву точно напротив входа в подъезд. "Здорово, Жека!" поздоровался он, Жека в ответ буркнул "здрасте" и побежал мимо.

Жека бродил по улицам, не зная, куда податься, в любом привычном месте можно было наткнуться на знакомых и приятелей, а ни с кем из них трепаться не хотелось. Нет, ему очень нужно было поговорить с кем-нибудь, но он знал, что пацаны не поймут, только начнут ржать и подкалывать.

Оттоптав по городу с час, он обнаружил, что ноги ведут его к дому и остановился, прикидывая, успел ли отец успокоиться и можно ли возвращаться домой. И тут его похлопали по плечу.

Жека вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стоял Петр Иваныч.

- Привет, Жека, - сказал он, улыбаясь желтыми зубами.

- Э-э... здрасте, Петр Иваныч, - пробормотал Жека, затем поймал насмешливый и внимательный взгляд старика и решился: - Петр Иваныч, тут такое дело...

Вчера ночью, удачно отжав бабла и мобилу, Жека в приподнятом настроении возвращался домой, и у подъезда встретил Юрика. Юрика он знал давно, еще с детского сада, но вот что-то последнее время редко с ним пересекался. Дома делать все равно было нечего, так что приятели сгоняли за "ягой" и устроились на скамеечке.

Болтали весело, Жека рассказал про давешнего терпилу, и про терки с парнями Вано и про голую бабу, которую кто-то недавно намалевал на рекламном щите, из-за чего уже три машины в столб врезалось. Юрик все больше старые анекдоты травил, но Жека все равно ржал как сумасшедший. Юрик за прошедшее время совершенно не изменился, разве что где-то раздобыл темные очки, которые носил не снимая. От чего Жека ржал еще больше: ночь же на дворе. И еще Жека что-то такое знал на счет Юрика, только никак не мог вспомнить. В общем, хорошо посидели, часов до четырех. И разошлись.

А на утро Жека наконец вспомнил: Юрик пропал полгода назад. С концами пропал, без вести, менты ничего не нашли. Пацаны потом говорили разное, но ясно было, что гонят.

И еще кое-что вспомнил Жека: когда с Юриком ночью трепался, у того очки на нос в один момент сползли, и Жека на мгновение увидел глаза приятеля. Точнее не увидел. Не было у Юрика глаз, только провалы черные.

Хотя там темно было - лампа у подъезда полудохлая - просто показалось, наверное.

Петр Иваныч молча выслушал, невесело усмехнулся и потребовал:

- Дай мобилу позвонить.

Жека не раздумывая починился, и только потом сообразил, что протянул ту самую, отжатую мобилу, симку от которой уже выкинул, от греха.

-Там это, симки нет...

- А я и номер не помню, - непонятно чему усмехнулся Петр Иваныч, не глядя давая на кнопки, - Алё? Викторович? Не отвлекаю?.. Тут такое дело... надо бы встретиться, поговорить. Да, в парке. Хорошо.

Закончив говорить, Петр Иваныч вернул телефон Жеке.

- Держи. Правильно сделал что все рассказал, теперь не боись, все образуется.

Жека принял мобильник. Словам Петра Ивановича он почему-то поверил сразу и безоговорочно, с души как будто камень свалился. Он посмотрел Петра Ивановича по-новому.

Петр Иванович был всегда, сколько Жека мог вспомнить. Он казался не то что бы местной достопримечательностью, скорее просто деталью местной обстановки, вроде трубы химзавода которую можно увидеть чуть ли не из любого места района. Строго говоря, Петр Иваныч был бомжом, но бомжом неправильным. Во-первых, никто никогда не видел его пьяным, или грязным, Петр Иваныч хоть явно был не богат, но за собой следил; во-вторых, все его уважали. Жека с младенчества уяснил правило, что Пера Иваныча трогать нельзя, это стало так привычно, что Жека никогда не задавался вопросом: "А почему? Что в этом бомже такого необычного?"

Теперь, ему казалось, он понимал.

Петр Иванович проводил парня взглядом, устроился в ближайшей беседке и стал ждать, наслаждаясь прекрасной погодой. Он никуда не спешил.

Когда-то давным-давно все было по-другому, в другой стране и с другим человеком. Потом страна кончилась, а следом пропал человек, не сумевший приспособиться к новому укладу. Он уже и не помнил толком, как оказался без дома, без документов и без средств. Помнил только голод, пустой кошелек и добрую, располагающую к доверию улыбку риелтора.

Потом еще Петр Иванович несколько лет злился, вспоминая этот эпизод, но злость давно прошла. Петр Иванович стал другим человеком, а риелтора лет пять назад выловили из реки - по частям, попался маньяку, которого уже лет десять как не может поймать милиция.

Нельзя назвать точную дату, когда умер оставшийся без дома интеллигент, уступив место грязному ничего не соображающему существу, которого ничего, кроме выпивки, не интересовало. Это был долгий и мучительный процесс. Но потом однажды, в минуту жуткого похмелья, интеллигент вернулся. И понял, что так дальше нельзя.

Грязное, вонючие существо приползло к городской магистрали, собираясь сделать единственный чего-то стоящий поступок...

И тогда, за секунду до того, как броситься под колеса, он услышал музыку. Свет фонарей, мелькание фар, рык моторов, и сигналов сливались в единую непостижимую симфонию. Это был мерный, величественный и спокойный, но не однообразный ритм, дыхание и огромного, непостижимого существа.

Петр Иванович застыл, и оставался на месте до самого утра, пораженный величием открывшегося ему, и не понимал, как он раньше не замечал это, и как не замечают другие.

Он стоял и слушал, а Город говорил с ним.

С тех пор Город всегда был рядом, он говорил с Пером Ивановичем шелестом ветвей на ветру, шумом проезжающих машин, голосами певцов и ди-джеев из колонок приемников, звуками, доносящихся из окон домов. Наверно, со стороны это могло показаться сумасшествием. А должно быть, это и было безумием, расстройством психики, шизофренией или чем-то еще - Петр Иванович в психиатрии не разбирался. Но не все так просто. Город не просто говорил, он мог и помочь, уберечь и направить.

Петр Иванович давно перестал удивляться тому, что его присутствие игнорируют милиционеры, кондукторы и турникеты в метро; а чтобы позвонить кому-то, Петру Ивановичу совсем необязательно помнить номер, необязательно даже чтобы телефон работал. А еще он мог с закрытыми глазами перейти шоссе, по которому носятся машины и его не то, что не собьют, ни одна машина даже не просигналит. И еще много других полезных и просто приятных мелочей. Но иногда и сам Город требовал от Петра Ивановича помощи. Вот как сейчас.

Петр Иванович знал еще троих, с которыми говорит Город: подросток из неблагополучной семьи, вроде Жеки, только помладше, девушка, играющая в переходах на гитаре, и еще один, которого Петр Иванович по давней привычке называл по отчеству. Этот был не чета другим, раскатывал в дорогих авто, заседал в кабинетах и второчил огромными деньгами, но перед Городом все были равны. Это была забавная дружба: бомж и крупный бизнесмен, как это модно говорить, олигарх. Впрочем, у олигарха были и куда более неожиданные знакомые.

-Привет, - равнодушным голосом сказала девушка в черном платье.

-Привет, Маш, - Петр Иванович с усмешкой встретил непомерно тяжелый, совершенно не вяжущийся с обликом, взгляд. Она выглядела типичным подростком, не очень старательно косящим по "готку", но вот глаза... Глаза как будто принадлежали совсем другому существу, очень старому и бесконечно равнодушному, - а где Викторыч?

-У него дела, он сказал, что работа как раз для меня.

Петр Иванович хмыкнул. Что-то вроде этого он и ожидал, у "олигарха" никогда нет времени, зато много связей и отменное чувство того, когда что использовать.

-Тут вот какое дело, Маш, - начал Петр Иванович...

Их называют магами, аколитами, адептами, культистами, колдунами... каждый может выбрать понравившееся ему название, потому что ни одно не отображает сути. Они просто люди, которые думают и видят несколько иначе. Разумеется, с точки зрения большинства людей, все они просто сумасшедшие. Разумеется, большинство право. У этих душевно больных между собой не так много общество, только притаившийся в глазах огонек безумия, у каждого свой. Они кое-что могут и знают, но почти никому не удалось за счет своего "могущества" поправить материальное положение. Впрочем, почти никто и не пытался.

Нет никакой четкой организации, системы рангов и договоров, да и скрывать способности нет нужды, потому что большинству людей нет никакого дела до горстки чудаков.

-Интересно, почему город хочет остановить это? - спросила Маша, - всего пять человек за полгода, да? Капля в море.

-Его трудно понять, но мне думается, Ему не нравится, как эти люди исчезли, - Петр Иванович положил на бетонную плиту старую спортивную куртку китайского производства. Она раньше принадлежала Юрику. На её поиски ушел почти весь день.

Они находились на пустыре, здесь видимо когда-то собирались что-то строить, да бросили, едва начав. Приближалась полночь, и становилось холодно. Петр Иванович очень надеялся, что Маша знает, что делает и мерзнут они тут не зря.

-Ему, в общем-то, обычно всё равно, что с людьми происходит, их же много, - продолжил Петр Иванович, - Вон этот маньяк уже сколько лет зветствует? Сколько людей убил?

-Тридцать семь, - равно душно ответила Маша, доставая из принесенного пакета и выкладывая на плиту рядом с курткой что-то белое, чуть поменьше футбольного меча.

-Что это? - спросил Петр Иванович.

-Череп, - также равнодушно ответила девушка и поставила рядом с черепом большую свечку, - хорошее место, ветра нет.

Петр Иванович вздрогнул. Ему не нравилось, что делала Маша, но он промолчал. Маша была глуха к голосу Города, зато у нее были дружеские отношения с той, с кем другие предпочитали по возможности не иметь дела: со смертью.

-Уже время, - проговорила Маша и щелкнула зажигалкой. Теперь можно было разглядеть череп, он оказался не человеческим, как сначала показалось Петру Ивановичу, а собачьим.

Она не стала бормотать каких-то магических слов, но извлекла из косметички скальпель и чиркнула им по ладони. Несколько капель упало на череп и еще несколько - в огонь. Затем Маша просто сказала:

-Ко мне.

Почти сразу же появилась собака, беспородная дворняга. Перу Ивановичу она казалась совершенно нормальной, пока он не заметил, что у дворняги распорот бок и оттуда выглядывают гниющие внутренности.

-Ищи!

Собака обнюхала курку, затем понюхала воздух и издала какой-то хлюпающий звук, лай не получался из-за дыры в легком.

Собака уверенно двинулась прочь с пустыря, Петр Иванович и Маша пошли следом.

Некоторое время они плутали по улицам, Петр Иванович радовался тому, что прохожих и машин мало и с ними удавалось разминуться. Неожиданно он вдруг понял, что не знает, в каком районе они сейчас находятся. Он огляделся: кругом было грязно, на всей улице работал только один фонарь, и тот нервно мигал. Почти все окна старых "хрущоб" были темы, а многие еще и разбиты. Странно, место вроде бы было не то чтобы совсем незнакомым, но он не помнил, в какой части города оно находится, и когда он здесь бывал последний раз. Такое с ним впервые с тех пор, как он услышал голос Города.

Голос Города! Петр Иванович все еще слышал его, но с трудом, он как будто приходил издалека.

-Петр Иваныч, вы что встали?

-Маша, где мы? - он постарался не выдать голосом, насколько растерян.

-А вы здесь никогда не были? - Маша хмыкнула, - Забавно. Это другой мир, сумрак, темная сторона... называйте, как хотите. Это как бы тень нашего города, может быть всех городов мира, своего рода город-архетип и темный двойник обычных городов.

-Ты здесь бывала?

-Здесь почти бывали, люди каждый день, то есть каждую ночь, заглядывают сюда и возвращаются, просто не замечая, что побывали в другом мире... Идемте, мы должны успеть до того, как потухнет свеча.

Мертвая собака просто исчезла, улучив момент, когда ни Маша ни Петр Иванович на нее не смотрели. Но они успели, с облегчением понял Петр Иванович, заметив топчущуюся невдалеке под фонарем нескладную фигуру.

-Здрасте, Петр Иванович, - сказал Юрик, когда они подошли.

Маша без лишних слов подошла и сдернула с парня черные очки. Света от фонаря было как раз достаточно, чтоб разглядеть, что в глазницах у парня нет ничего кроме черноты.

-Парень, ты в курсе, что умер? - спросила Маша, - причем погано, очень погано умер.

-В курсе, чо? Очки верни.

-Ты ведь здесь умер? - спросила Маша, отдавая очки.

-Ага, - равнодушно ответил Юрик, - этот, ну этот, завел меня сюда. Ну и... что-то сделал, я не сразу просёк, что сдох, только когда понял, что домой не могу вернуться, ну и потом от мусора маслину словил и хоть бы хрен...

-Где он? Тот, кто тебя убил?

-Здесь, со мной. Он теперь всегда со мной, - Юрик задумался, - он как бы со мной, но не весь, он как бы в нескольких местах что ли?

-Ага, - сказала Маша с таким видом, как будто все ей стало ясно, и повернулась к ничего не понявшему Петру Ивановичу, - Понимаете, здесь нельзя умереть. Вернее смерть здесь не такая, как в нашем мире. Если вас здесь убьют, вы просто не сможете уйти.

-Останусь жить здесь? - тупо спросил Петр Иванович.

-Если это можно назвать жизнью. Здесь ничего нет, только вечная ночь, и грязь, и еще бандиты и менты, которые любят пострелять в прохожих. Еще я слышала о врачах, которые любят проводить операции без наркоза... Ну и местные жители, как заводные игрушки. Большинство даже не понимает, куда попали. Я знаю одного дядьку, который уже третий год идет домой. Плутает, его грабят гопники, он попадает в аварии, а потом приходит в себя, теряет память и начинает путь снова. Для него еще идет все та же ночь, он даже не в курсе, что его жена уже давно с новым мужем.

-Маша, это что же получается? - Петру Ивановичу показалось, что он что-то понял, - Это место - ад?

-Может быть, или чистилище. Никто точно не знает, - девушка пожала плечами, затем посмотрела куда-то за спину Петра Ивановича, - а вот и он!

Петр Иванович обернулся и застыл, пораженный увиденным. К ним приближалось... тьма, как будто обитавшая в подворотнях и подвалах чернота собралась во что-то, напоминающее человеческую фигуру. Существо плавно двигалось, постоянно меняясь, конечности изгибались во все стороны, существо постоянно убирало их и отращивало новые.

-Бежим! - крикнула Маша.

Петр Иванович пришел в себя и обнаружил, что Юрик схватил его за руки. Ладони у Юрика оказались ледяные и держали мертвой хваткой. Парень как будто прирос к асфальту, сдвинутся вместе с ним оказалось невозможно.

В руке Маши появился нож, с щелчком выскочило лезвие. Девушка ловко и умело полоснула по рукам Юрика - брызнула кровь, но неожиданно слабо, как будто нехотя, по привычке. Однако Петр Иванович почувствовал, что хватка парня ослабла.

Он вырвался и они побежали. Существо следовало за ними. Оно, похоже, не сильно торопилось - в мире вечной ночи и бесконечных обшарпанных домов всё равно от него не скрыться...

-Петр Иваныч! Вы знаете дорогу назад! - крикнула Маша.

-Что? Откуда... - удивился он, стараясь удержать темп. Но тут же понял, что девушка права: голос Города все еще был с ним и, кажется, Петр Иванович мог определить, в какой стороне голос сильнее.

-Туда! - показал он на переулок, по виду ничем не отличающийся от других. Они некоторое время метались в грязных дворах. Один раз пришлось перелезать через груду мусора; потом пробежали мимо пары полицейских, методично избивавших какого-то бродягу, один из полицейских схватился за пистолет и вроде собирался стрелять им в след, но они уже скрылись за поворотом.

Наконец, они пробежали через подворотню и выскочили на освещенную улицу. Петр Иванович промчался еще с десяток метров, прежде чем понял, что они уже дома, и облегчением остановился. Маша тоже остановилась, развернулась и удовлетворенно хмыкнула. Петр Иванович обернулся - на месте подворотни, через которую они только что пробежали, была глухая стена. Но существо было здесь, оно приближалось, но в беспорядочном шевелении его конечностей Петру Ивановичу теперь виделось что-то похожее... На неуверенность?

Маша вытащила откуда-то из-под ворота какие-то бусы, стащила их с себя и высоко подняла их над головой.

-Это наш мир, и здесь играют по нашим правилам, - прошептала она и громко приказала: - Придите!

Петр Иванович вздрогнул от этого холодного, исполненного властью голоса.

На зов тут же откликнулись. Люди молодые и старые, мужчины и женщины. У них не было ничего общего, кроме того, что они все были давно мертвы. В одном из них Петр Ивыанович узнал того самого риелтора-афериста. Вот так встреча!

Бывший риелотор и еще с полдюжины мертвецов кинулись на существо, они хватились за отростки; явно не способные причинить вред, мертвые просто повисли на существе, не давая ему двигаться.

"Интересно, сколько там бусин?" - не к месту подумал Петр Иванович, глядя на бусы девушки. "Тридцать семь, - ответил Город раньше, чем человек принялся считать, - "только это не бусы, а фаланги пальцев."

-Чего вы ждете? - крикнула Маша.

И правда, чего? Он же дома, рядом Город, готовый помочь. Надо только попросить. И Перт Иванович попросил.

Город с готовностью ответил ревом двигателей. Рев приближался.

-Бежим! - Крикнул Петр Иванович, поняв, что сделал.

Тот, кто говорит с Городом, может попросить Его напасть. Городу не сложно, но средства Он всегда выбирает сам...

Они пробежали метров пятнадцать прежде чем за их спинами на полном ходу столкнулись и взорвались две машины. "Так же только в дешевых фильмах бывает!" - подумал Петр Иванович, падая и закрывая собой Машу.

Когда они поднялись на ноги, ни мертвецов, ни черного существа больше не было - только горящие искореженные остовы двух машин с мертвыми телами внутри.

Спустя полчаса они приходили в себя в какой-то дешевой ночной кафешке. Точнее, приходил в себя похоже один Петр Иванович.

-Значит, эта тварь поселилась на "той стороне" и периодически наведывалась к нам, за едой. Поскольку там умереть нельзя, а может в из-за особенностей "питания" твари, жертвы оказывались не совсем мертвы и иногда могли пересекать границу миров.

Петр Иванович в очередной раз напомнил себе, что перед ним тот самый маньяк, который терроризирует город уже больше десяти лет. "Не Город, а его обитателей" - поправился он тут же. Конечно, Город неотделим от его жителей, но их миллионы. Тридцать семь человек за десять лет - это капля в море. Даже если этих людей зверски пытали, растягивая процесс умирания на сутки, чтобы максимально истончить грань между жизнью и смертью.

-Маша, откуда эта тварь вообще взялась?

Девушка пожала плечами.

-У меня есть приятель, ну из наших. Вы его знаете, он еще недавно голую тетку под Энгра на билборде нарисовал. Он часто посещает черный город, и о даже может пройти куда-то дальше. Он рассказывал, что за темным городом есть другие места, и чем дальше отходишь от нашей обыденной реальности, тем страннее и причудливее все вокруг, все меньше похоже на наш мир. Он говорит, что, возможно, если зайти совсем далеко, можно попасть в мир, в котором совершенно другие законы и нет ничего общего с нашим миром. Может, это существо пришло оттуда?

-Может быть, - задумчиво проговорил Петр Иванович. Существо было настолько чуждо всему, что это напугало даже равнодушный к человеческим смертям Город. Настолько чуждое, что ему пришлось буквально навязывать такое привычное понятие как смерть...

Петр Иванович мрачно посмотрел на девушку, и подумал что она, должно быть, ни на день не постарела за последние десять лет.

Перед ним сидело чудовище. Но с этим оказалось на удивление легко смириться, ведь это было своё чудовище.