Аннотация: Мой вечный бред, кошмар- это ворота в её поместье. Я просыпаюсь в холодном поту, когда вижу их во сне.
Мой вечный бред, кошмар- это ворота в её поместье. Я просыпаюсь в холодном поту, когда вижу их во сне. Высоченные, витые. Со всяческими загогулинами, коваными листьями. С вензелем наверху. Сейчас на них висит цепь с замком. Я трогаю проржавевший металлический узор. Провожу пальцем по тонким венам на металлических листьях. От ворот к дому тянется подъездная аллея. Сейчас она заросла, запущена. Ветви деревьев переплелись, сцепились намертво пальцами-сучьями в вечном объятии. Сквозь кружевные прорехи в листве просвечивает солнце. И бросает на землю изысканный пятнистый, леопардового рисунка, узор.
Сквозь гравий растёт, ничем не сдерживаемая, дикой порослью, трава. Кусты олеандров, белых и малиновых, её тогдашняя гордость, разрослись. И жадный плющ терзает их ветви, обвивает, не отпускает, гнетёт. Так она обвивала меня. Не давала самому просто жить, дышать без неё. Без неё я был ничто. Жалкое подобие, ничтожнейшее существо. Всё во мне была она. И она это знала.
Дом сохранился, по-прежнему тянулись ввысь двухстворчатые узкие окна. Я нарисовал себе в воображении прозрачные, воздушные в своей невесомости, шторы. Приоткрытые чуть окна, и лёгкий ветерок чуть оттягивает белую вуаль, закручивает , потом опять отпускает. Шёлковые узорные, с витыми шнурами и кистями, подушки приютились на диванах. В камине лижет деревянные поленья огонь. Валяется открытая книга. У окна стоит она. Мы женаты уже восемь лет. Она не воздушна, наоборот. Сильная, волевая. Я адвокат, она уверенно ворочает несколькими крупными бизнесами. И мной, соответственно.
Прислуга накрывает на стол, натягивает тугую крахмальную скатерть. Расставляет цветы в низких вазах из изломаного толстого хрусталя. Раскладывает столовые приборы, и они отблёскивают, отсвечивают, играют бликами. На подносе серебряный чайник, в его боках отражается зала. Приносят вазу с пирожками. Моими любимыми. Румяные с тонкой корочкой треугольнички с яблоками, ванилью, корицей.
В тот день она позвала меня в библиотеку :
- Нам нужно поговорить. Мы разводимся. И не думай, что ты как-нибудь сможешь прокрасться, жить со мной как раньше. Сохранить всё, как было. Нет, и не мечтай. Мы теперь отдельно. Ты, я. Ничего не вернёшь.
- У тебя что, есть кто-то другой?
- Да, три. И все говорят, что я в постели большая искусница. Где, мол, такому научилась? Даже в борделях такого не увидишь.
Дикая тупая ярость, злость захлестнула меня. Кровавая пелена заволокла глаза. Я уже ничего не видел. Сомкнул пальцы на шее у той, без которой и жизни-то у меня больше нет.