Я ненавидел её. Ненависть эта была дверцей в клетке моей любви. Хватит ли у меня сил, чтобы вырваться на волю? Если я с ней, то я есть. Убери её от меня, и я перестану существовать. Иногда мне кажется, что вся моя жизнь- это только то, что было с ней. Если человек попадал в её когти, то выход из них был только через похоронное бюро. Она никогда не выпускала добычу из лап. Пока не выпьет всю кровь и не растерзает тебя на мелкие части.
Эта мерзавка измучила меня , довела до последней черты. Чёртова истеричка и психопатка. Она , то любила меня безумно. Я тогда жил в ней. И она могла питаться мной, просто сходить с ума от радости жизни. А потом вдруг от полнейшей ерунды. Не так посмотрел. Она вдруг решала, что всё. Нужно завязывать со мной. И пыталась вытащить из себя то, что у неё ещё осталось ко мне. И не было тогда для меня ничего более мучительного, чем это. Меня как смывало волной с палубы корабля и швыряло в пучину моря.
Я держался какое-то время. А потом чувствовал острую необходимость помириться с ней. Потому что иначе могло свершиться что-то непоправимое. Она могла понять что всё, аут. Она может и без меня. Тут будто меня несло к ней неведомой силой. Когда-то мы трахались с ней в подъезде древнего дома в центре города. Интрига была в том, что в любой момент могла открыться дверь, мог кто-то выйти. Но она могла всё. Никто не вышел, абсолютно никто. Я и не сомневался в её способностях. Она могла накликать беду, проклятье, когда хотела. За час я как-то попал в три аварии, поругавшись с ней. Я думаю, что она вытягивала ладони, и послушная её движениям машина, наплевав на то, куда я рулю, ехала, как чёрт из табакерки, прямо в заборчик или в мусорный бак.
Она была выше меня. А на каблуках маячила своей рыжей гривой ещё выше. Серые глаза и молочная кожа. Во всех словах был двойной смысл, подтекст. Она ни одной фразы не произносила без двойного смысла. Спать с ней- это было примерно как животное что-то, как случка двух зверей. Если она хотела меня, то от неё начинал исходить какой-то запах интуитивного, бессознательного секса. И при этом невинности какой-то, безгреховности. Я пытался при этом как бы влезть в святая святых её, внутрь неё, где таились для меня все сокровища мира. Я это знал. Но она никогда не пускала меня туда. И это было больно, настолько больно, что потом уже я обычно лежал , приходил в себя от близости этой звериной сущности.
-Ты сегодня превзошёл себя,-
тогда говорила она и усмехалась уголками своих пухлых губ.
Я приехал неожиданно, повернул ключ в дверях тихо, бесшумно и прокрался на цыпочках в спальню. Она лежала на кровати с планшетом в руках с полуспущенными пижамными шёлковыми розовыми штанами. Запустив пятерню в себя. Перебирая пальцами и изучая картинки на французских сайтах. Картинки были ещё те. Они кого угодно могли вывести из себя, демонстрируя навязчиво, маниакально в разных ракурсах полураскрытые губы между ног. Я молча начал раздеваться. Аккуратно складывая одежду в кресло. Как в кабинете доктора, медленно и стараясь сейчас не смотреть на неё.
Она протянула мне пальцы, все в её секрете. Картинки с сайта перетекали из её мозга в мой.
-У тебя сейчас есть любовники?
Она так злобно усмехнулась
- Мы же разводимся. Кроме тебя ещё два.
Вот тут как зверь вселился в меня. Дохнуло запахом райских садов, где, я знал, жила она. Мне хотелось вгрызаться в неё, лезть как можно глубже и глубже. Взлететь в небеса и обрушиться на неё всей силой своей страсти. Но она сжала бёдра, ненавидяще посмотрела на меня.
- Я теперь с другими позволяю себе кое-что такое, чего ты не знал.
Ярость, ненависть захлестнули меня.
- Всем нравится.
Сейчас просто убью её. Уничтожу, сотру в порошок. Убью, истеку ненавистью, перемешанной с кровью и ядом желания.
-Говорят, откуда такое умение..Просто как в борделях.. Ай!
Я схватил её за рыжие густые волосы, вцепился в них. От боли она ослабила хватку, раздвинула ноги. И я вошёл в неё. теперь она не сопротивлялась. Поддавалась мне, позволяла мне вкапываться в неё. В ней что-то сомкнулось внутри. Она спросила:
-Сегодня плохой день цикла. Мы рискуем. Продолжим или?
Мне уже было всё равно. Какой день цикла. Мне наплевать было на цикл, на весь мир. Пусть всё летит в тар тарары, в пропасть, к чёрту.
- Молчи, я уже и так еле сдерживаюсь.
Мои слова спустили внутри неё какой-то курок, язычок замка, тайный механизм. И она взорвалась, Смотреть, как она корчится, как её сотрясает оргазм.
- Вот теперь, вот теперь, ты чувствуешь, ты чувствуешь?
Когда она перестала трястить, то вяло так сказала:
- Я решила больше никогда не спать с тобой. Всё, хватит. Я должна отвыкать от тебя. Я просто должна.
Вот сейчас я убью её точно. Точно убью. Точнее не бывает. И сомкнул пальцы на её шее того, без которого и жизни-то никакой для меня нет.