При чтении этого произведения в моём сознании фоном звучали строчки известного стихотворения Томаса Стернза Элиота "Полые люди":
Мы полые люди,
Мы чучела, а не люди
Склоняемся вместе -
Труха в голове,
Бормочем вместе
Тихо и сухо,
Без чувства и сути,
Как ветер в сухой траве
Или крысы в груде
Стекла и жести.*
Не знаю, имел ли в виду эту литературную аллюзию автор, но как по мне, она идеально подходит для героев романа, состоящего из десяти отдельных эпизодов. Точно обозначить жанр вещи трудно: сатира на общество потребления, сюрреалистическая притча о бессмысленности существования, кафкианское отображение метаний спящего разума, триллер в стиле абсурда?.. Даже тёмное фэнтези местами подходит. Сам автор просто обозначил жанр кратким термином, который в последние десятилетия может маркировать почти любое литературное явление: "постмодернизм".
По большому счёту этот ярлык определяет всё - или ничего. Однако в разбираемой вещи по крайней мере имеет место главный отличительный признак литературы постмодерна: интертекстуальность. В частности, обилие аллюзий: Джойс и Беккет, Даниил Хармс и Венедикт Ерофеев, даже и "чистые" фантасты - Роберт Шекли, Дуглас Адамс, Терри Пратчетт... Унылые пески Дивотопии напоминают то ли Дюну Герберта, то ли Татуин "Звёздных войн", а причитания Качалова: "Клара... Моя любимая Клара..." - Двенадцатого Доктора из телесериала "Доктор Кто".
На кинематограф, кстати, аллюзий тоже хватает. Недаром текст оформлен под киносценарий - с обозначением в квадратных скобках, кому принадлежат реплики. Да и само по себе произведение очень кинематографично. Читая, например, описания чёрно-жёлтых унылых пустынь и индустриальных руин тёмного мира, живо вспоминаешь фильмы итальянских неореалистов - Антониони или Дзурлини.
"Недалеко от дома стоял завод, тихий, темный, и масштабы его корпусов и башен поистине впечатляли своей колоссальностью. Они в целом намного выше, шире и больше, чем вообще всё, что я видела до этого... Перед заводом - огромная серовато-зеленая пустошь. Её пересекала выложенная бетонными плитами дорога, теряющаяся в песке. Вдалеке виднелись большие тёмно-красные трубы, поднятые высоко над землёй".
Несомненно, на основе "Дивотопии" можно было бы сделать достойный артхаусный фильм из категории "кино не для всех". Кто бы только за это взялся...
Во любом случае вселенная романа сложна, причудлива и тщательно сконструирована. Причем представление читателя о ней усложняется по ходу повествования и путешествий героев от голой пустыни до густонаселённых городов. Итак, Дивотопия в целом - это светлые клетки и
"тёмный мир - отвратительное место, в котором никто ни о ком не заботится".
Здесь нет смены дня и ночи, здесь везде толщи песка, под которыми слой чёрного "обсидиана" (это не совсем тот минерал, который мы обозначаем этим словом - в тёмном мире из него производят нити для одежды и другие вещи).
Мертвая это страна
Кактусовая страна
Гаснущая звезда
Видит как воздевают руки
К каменным изваяньям
Мертвые племена*
Разбросанные по этой пустыне клетки - светлые зоны в вечном сумраке, обиталища неких существ, называемых цедеки. Они пребывают во сне и, не выходя из этого состояния силой мысли производят различные предметы и даже живых существ. "Цедек" - категория иудаистского богословия, "справедливость", непременный атрибут Бога. А мир во сне творит Брахма в индуизме. Можно также вспомнить "искусство сновидений" в учении Карлоса Кастанеды. Из чего видно, что мы имеем произведение с некоторым теологически-духовным посылом.
За пределами клеток обитают дивы (ещё одна аллюзия на индоарийские религиозные представления). Считается, что цедеки - это пришедшие в клетки дивы, научившиеся творению и ставшие подобием демиургов.
"Дивы - это народ, живущий по обратную сторону всех клеток. Некоторые дивы проходят особую процедуру - разделение - и становятся цедеками. И могут жить во всех этих клетках без ограничений".
Но автор, судя по всему, в этом сомневается. Дивы вообще, как и полагается такого рода существам, таинственны и непостижимы. Дивом, возможно, является персонаж по фамилии Качалов, который ни разу не появляется на страницах повести во плоти - жители тёмного мира лишь слышат его голос по радио. Он называет всех их "своими детьми" и утверждает, что присматривает за ними. Причём образ сей не целен - автор утверждает, что на протяжении произведения действуют несколько Качаловых.
Прямо смотревшие души
За краем другого Царства смерти
Видят, что мы не заблудшие
Бурные души - но только
Полые люди,
Чучела, а не люди.*
Цедеки "насновидели" и всех обитателей тёмного мира. Они возникают совершенно бессознательными и "пробуждаются" далеко не все из них. Те, кто обретает сознание, начинают свою жизнь в этом мире, а "бессознательных" пускают на запасные тела. Эти существа сделаны из песка (впрочем, как и прочие вещи тёмного мира). Что проводит ассоциацию с "песочным человеком" европейского фольклора, недобрым существом, как известно, тоже связанным со сном.
Нечто без формы, тени без цвета,
Мышцы без силы, жест без движенья...*
Почти все вещи этого мира также происходят из клеток, откуда их с некоторым риском извлекают специализирующиеся на этом наёмники, к которым принадлежат и главные герои повести. Вещей много, потому имеют место рыночные отношения с осколками фотопластинок в качестве средства обмена, а также имущественное неравенство.
"Люди, вон, и в обсидиановых домах живут, красивых, чистеньких, с фальшивыми окнами, и в море плескаются, и на искусственную гору залезают, и на странных животных смотрят, и на карусельках катаются, и вообще много чего делают. Легко было забыть, что это всё - не для обычных управленцев, а только для тех, кто повыше и получше прочих".
По этой причине на протяжении повествования периодически возникает остросоциальная тематика в духе критического реализма:
"Почему мы вместо того, чтобы жить в своё удовольствие, используя всевозможные предметы из клеток, бесконечно работали и на что-то бессмысленно копили?"
"Стоило ли покупать что-то? Было ли в Управлении хоть что-то, что стоило бы наших осколков? Фальшивое море? Квартира в обсидиановом доме?"
Управление - коллективный антагонист повести, корпоративная структура, старающаяся установить в тёмном мире некоторые правила. Но, поскольку потребности местных жителей снижены, да и единственный источник товаров - клетки, удаётся это не слишком хорошо:
"У всех уже всё есть".
Верхушку управления составляют представители "первого поколения" местных жителей. Наёмники, которые, собственно, и являются поставщиками всех материальных благ - из второго поколения, некогда восставшего против гнёта первого. Однако ныне деятельность наёмников жёстко регламентируется управленцами, которые наживаются на них при помощи системы обременительных штрафов.
Всё это, однако, выглядит несерьёзно, словно детская игра. По большому счёту, местным ничего не надо: ни одежды, ни жилья. То есть, иметь их, а также транспорт - это хорошо и престижно, но и без того не умрешь. Есть и секс, но его тоже не слишком-то жаждут:
"У меня в штанах и под рубашкой нет вообще никаких органов".
Более того: здешним жителям не нужна и еда, хотя есть они могут, а иногда даже пить алкогольные напитки, употреблять наркотики и курить табак. Есть никотиновая зависимость и даже торговля табаком, но, например, главная героиня обладает волшебной шляпой, в которой всегда чудесным образом находится пачка сигарет. Так что не слишком убедительно звучат лозунги в духе анкапа, периодически произносимые героями:
"Как кто-то в здравом уме вообще мог придумать себе Управление специально?"
Этим существам не больно, а любые травмы поправимы с помощью подручных средств. Умереть они, правда, могут - если разворотить им песчаную голову. И они даже боятся смерти - но опять же, как будто "понарошку", словно дети играют во взрослых.
"Что ты будешь делать, когда Управление сойдёт с ума?.. А оно сойдёт. Поверь мне, однажды всё будет совсем плохо".
И таки оно сходит с ума, и начинает в массовом порядке "разбирать" существо второго поколения. Однако те по большей части относятся к такой перспективе довольно индифферентно. Практика "разбора" их, конечно, пугает - но умеренно. Однако полусонный инфантилизм этого мира щедро разбавлен экзистенциальной тоской.
"Может быть, пора нам начать жить... как-то иначе?"
А как?..
В общем, это и пытается от начала и до конца повести понять главная героиня Клара - персонаж, одновременно выступающий в роли рассказчика и читателя всей этой истории. Её жизнь начинается в недрах Управления, где она осознаёт себя и тут же узнаёт, что её купил для работы напарником наёмник Ганькевич.
Клара начинает познавать мир, в процессе чего её характер меняется. Хотелось бы назвать это процессом роста, но вряд ли подобное определение вообще применимо к реалиям тёмного мира... Много внимания уделено её отношениям с Ганькевичем - сперва враждебным, но позже она проникается определённым уважением к нему, его трудолюбию и образу жизни.
Приключения Клары, Ганькевича и прочих персонажей - Венчика Берчика, Розы, Женечки, и других, содержат приличную долю абсурда - как и вся здешняя жизнь, однако забавны, хотя юмор, конечно, довольно чёрен. А как ещё - в таком-то мире?.. Вообще-то, именно образы героев и есть одна из самых сильных сторон романа. Они тщательно выписаны, обладают уникальными запоминающимися чертами, особенности их характеров обусловлены бэкграундом, а действия вполне мотивированы логикой свихнувшегося мира, где они существуют.
Причём касается это как ГГ, образ которой даётся в развитии, так и второ- и третьестепенных персонажей. Даже и совсем эпизодических, вроде не вполне осознавшего себя Зрителя - неповоротливого голема, коллекционирующего неработающие телевизоры. Кажется, он олицетворяет современного обывателя, зомбированного информационным потоком.
"С ним ведь никто нормально не разговаривал раньше, потому что он, ну, понимаете, не очень умный. В его жизни не случалось ничего интересного, он не работал, не состоял ни в каком сообществе. Что происходит вокруг, он тоже не знал".
Особняком стоят "сильные мира того": таинственный закулисный Качалов и "пророк" его Боби Мойзес, которая "была тут с самого начала Управления". По всей видимости, эти персонажи несут функции неких "психопомпов", переносящих сознание персонажей (и читателя) из реального мира в мир Дивотопии.
"Возможно, Качалов - всё-таки бог, ну, или один из богов, и у него всегда был свой подкаст на радио".
Стилистика романа особенной критике не подлежит - всё написано чётко и понятно, стилистически почти безупречно. Что касается структуры, то обрамлённое повествование, связанное общими персонажами и сюжетной линией, наподобие "Королей и капусты" О. Генри - форма достаточно продуктивная. Однако мне показалось, что между парой-тройкой эпизодов опущено многовато действия, что оставляет неприятное ощущение разрыва фабулы.
Из других недостатков упомяну довольно затянутые и путанные экспозиции, например, об устройстве Управления, или ещё более громоздкую - о сущности всего тёмного мира. Она ещё и находится почти в конце произведения, что читателю совсем неудобно.
Ещё мне показалось, что в произведении маловато экшена. На самом деле он есть, и даже довольно бодрый, но общая ровная манера его изложения, не отличающаяся от прочих частей, значительно снижает накал.
Но в целом вещь впечатление производит сильное. Впрочем, как сказано, она отнюдь "не для всех". Так в чём же суть истории, зачем из обломков и осколков нашей привычной реальности сконструирован этот дышащий унылой жутью кукольный мир?
Некоторая подсказка даётся в монологе одного цедека о том, как он преображался:
"Я был в полузабытьи, видел всякие приятные образы из своего детства, из своей, понимаешь, жизни, и тут вдруг понимаю - тесно стало. Блин, как бы это объяснить... Это когда море стало не просто маленькое, а очень маленькое, по размерам - как лужа. Делаешь шаг вперед - и всё, конец моря, в стенку упираешься. Вот так, понимаешь? Вот как у меня было. И ещё ко мне перестали приходить другие люди, такие же, как я, и я сам не мог отправиться к ним. Я был совсем один, запертый в четырёх стенах..."
Так выглядит инициация больного сознания. И с этой точки зрения, возможно, вся Дивотопия - с клетками и тёмным миром - лишь подсознательные кошмары одной распадающейся личности. Может быть, она носит фамилию Качалов?.. А все Клары, Ганькевичи, Боби Мойзес и прочие - лишь её аспекты, осколки, наподобие "Магического театра" Германа Гессе?
"Я - всего лишь плод фантазии Качалова, часть каких-то его воспоминаний..."
Или же Дивотопия - населённое архетипами юнгианское коллективное бессознательное? И этот вторичный мир неустанно пожирает мир первичный - светлую реальность.
"Каждый раз, как только я попадал в очередную сцену из своей жизни, приходили управленцы и уводили вообще всех. Всех, понимаешь? Мою жену, моих коллег и друзей, вообще всех!"
В любом случае мы наблюдаем не слишком привлекательную изнанку нашей реальности, которая незримо присутствует в романе, делая этот отмороженный сюрреализм вполне жизненным. И трагичным.
Между влечением
И содроганием
Между возможностью
И реальностью
Между сущностью
И проявлением
Падает Тень.*
Завершается роман напророченным "безумием" Управления, которое с подачи ГГ нашло способ ломать клетки, что уничтожает источники существ и вещей и даже всего скудного света этого мира. А сама Клара решает каким-то образом поменять жизнь и вести обитателей тёмного мира в его светлое будущее. Что для данной вселенной, вероятно, и будет означать конец света. Вернее, тьмы.
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Не взрыв, но всхлип*
*Томас Стернз Элиот. "Полые люди". Перевод А. Сергеева
Имею возможность, способности и желание написать за разумную плату рецензию на Ваше произведение.