Виноградов Андрей Викторович : другие произведения.

Де Роуз - Тайна Трезубца Хэлви

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Молодой Юлиус Вишес, сын Верховного Магистра империи Эдольжол, возвращается из Паекерской Академии, где он провёл девять лет, грызя гранит основ точных наук, далёких от магии и всего, что с ней связано. Новая, самостоятельная жизнь. Юлиус не знает, какие каверзы поджидают его там - в непридуманном мире, где ему самому нужно отвечать за свои поступки. Но как бы не прельщала свобода двадцатилетнего юношу, его дальнейшая судьба уже решена - о том позаботился никто иной, как сам Верховный Магистр. Но в час, когда до сих пор неизвестная угроза становится близка и дуновение происков Зла, беспощадного и неотступного, дотрагивается до носа смрадом войны, роль простого юноши может сыграть коронное соло в непростых партиях. Особенно если он - племянник загадочного короля Санкт-Артура. Познавая вкус битв и горечь утрат, обретая любовь и вновь её теряя, проходя через исцеляющий огонь и смертоносную силу моря, Юлиус не расстаётся с надеждой на возвращение того, что было дорого, но оказалось утрачено. И, конечно же, ему придётся познать удивительную силу магии, и понять, что не только черное колдовство, но и замысел обычного человека может сотворить Зло. Остаётся решить последний вопрос - какое место во всём этом займёт тайна Трезубца Хэлви?

  Де Роуз - Тайна Трезубца Хэлви.
  Роман-фэнтези. 15 глав. Писался: сентябрь 2006 - апрель 2007.
  Произведение планируется доработать, конкретизировать некоторые сцены, дописать новые сюжетные линии (поэтому, если при прочтении вам встретиться вставка вроде "Здесь надо написать про...", прошу строго не осуждать - это заметки от меня самому себе). Ввиду работы над второй частью "Де Роуз" возникла необходимость добавить минимум 5 глав и несколько второстепенных персонажей. Тем не менее, это первый вариант первого романа из намеченной трилогии "Де Роуз".
  _________________________________________________________
  
  Предисловие.
  
   Ни вулканы Валокура, ни хребты Анахема, ни облачная высь Даркнесса не знали столь непримиримой вражды, какая была между ними, и какая погубила их. В то роковое утро два доблестных воина скрестили свои мечи в скалах Дресспадта на утёсе, под которым свирепствовало великое и бескрайнее Бохское море. Один из них - Леоваль, сын Кередаля, государь тренвийцев, доблестный и бесстрашный эльф. Ему суждено было сложить свою буйную голову в противоборстве с братом его - Акрехеном, предводителем "народа гор", вольных и свободолюбивых эльфов, которые не желали мириться с Леовалем и видели в предводителе их государя тренвийского.
   Долгое время эти земли были объяты пламенем войны и братской ненависти, много пало храбрых полководцев в этой бессмысленной войне, и мудрый Акрехен, бывший полной противоположностью своему свирепому брату, решил покончить дело, сразившись в поединке с Леовалем, дабы смертью своей или его положить бесчинства в государстве эльфийском.
   Более тысячи лет помнил то зловещее утро верный оруженосец Акрехена, сопровождавший своего господина в последний путь. Вёл он лошадь господина по крутой дороге в скалах и, ничего не подозревая, насвистывал песню свою, но мрачное великолепие скал по-своему наводило ужас на этого молодого эльфа.
  - Что бы со мной ни случилось, Рответал, - вдруг тихо заговорил Акрехен, - не приноси обратно к собратьям тело моё...если меня убьют, умоляй убийцу моего, чтобы он отдал тебе тот меч, которым я буду убит, и уходи с ним в горы, чтобы познать мудрость смерти моей во имя собратьев и долгожданного мира. Обещай мне, Рответал, верный слуга мой...
   Тогда ещё молодой эльф не понял истинную просьбу господина, только лишь, ужаснувшись, пал на колени перед белоснежным конём его и со страхом в глазах глядел на спокойное и умиротворённое лицо господина, но тот успокоил его:
  - Настал час, Рответал, скорбный час и судный час...но как долго ждали его собратья мои, этого счастливого часа, когда, возможно, всё будет кончено и государство наше обретёт долгожданный покой, вечный и нерушимый, возведённый на крови павших воинов и увенчанный последней каплей крови...моей крови...Сила и честь до конца, Рответал! De Rous revelon patto!
   Сказав это, пустил лошадь свою во весь ход по горной дороге Акрехен, оставив в недоумении поражённого слугу своего. Когда же Рответал, опомнившись, побежал вслед за господином, то, стоя внизу под утёсом, что был, казалось, под сводами самого горизонта, увидел их: Акрехена, господина своего, и ожидавшего там брата его, Леоваля Тренвийского, которого доблестный Акрехен вызвал на единоборство. Не желая ожидать более, скрестили братья свои мечи на краю утёса под бушующим морем. Храбро бились они, и их плащи и волосы развевались на ветру подобно парусам, не желавшим мириться с гнётом вольного ветра, и вот - блеснуло лезвие красивого Алут-меча, клинка Леоваля, и тут же кровью обагрилось - кровью брата. Пал бесстрашный Акрехен от руки объятого яростью Леоваля, и тело его, недвижно и величественно распласталось на краю утёса, внизу которого было свирепствующее море, а сверху - бескрайнее вековечное небо.
   Отчаяние и ярость показались в глазах наблюдавшего за тем слуги. Подняв с земли камень, с диким воплем он готов был бросится на убийцу своего господина, и отомстить за безжалостное убийство Акрехена, но внезапно что-то странное стало происходить с Леовалем.
   Покачиваясь под порывами ветра над телом убитого им брата своего, вдруг издал неистовый крик Леоваль: будто всё внутри него озарилось пламенем невидимого огня и обожгло его. Схватился за голову государь, внезапно отвернулся и хотел было бежать,
  но, оглянувшись, закрыл лицо руками и в отчаянии пал на тело мёртвого брата.
  Сверкнула молния прямо над ним и оглушающий звук грома в небесах заглушил крики его. Словно что-то оторвалось от души этого эльфа: отпрянул в терзаниях он от тела Акрехена, желая прыгнуть с обрыва в море, но что-то отвело его от этого, захотел он размозжить свою голову камнем, но отбросил оный. И решил Леоваль пронзить себя тем же мечом, каким убил он брата своего: взяв меч свой, высоко поднял он его над собой и с криком бешенным и потоком нескончаемых слёз, пронзил грудь свою и пал замертво на труп брата.
   Вновь блеснула молния, раздался устрашающий гром и завеса хлынувшего дождя скрыла на какое-то время ужасное зрелище на краю утёса от Рответала. Подождав немного, поднялся объятый дрожью эльф на край утёса и стал неподвижен перед мёртвыми телами двух братьев. Долго стоял он над трупом господина своего и брата его и лил слёзы, терпя дождь и порывы ветра, а после вспомнил, что наказывал ему господин его: взял меч, которым убит был Акрехен и которым пронзил себя Леоваль, и покинул то зловещее место на белоснежном коне своего господина.
   Много толков было тогда по поводу смерти Акрехена и Леоваля, много мудрецов тренвийских говорили, будто им известны все её обстоятельства, и рассказывали они догадки свои, что более тысячи лет передавались из уст в уста; но только больше в тех краях никто и никогда не видел того самого Рответала Хэлви, верного слугу несчастного Акрехена, слава которого в скором времени была велика по всему миру, но судьба таинственна и непостижима...
  
  Глава 1. Обед на семь персон.
  
   Это был особенный день в герцогстве Слипволкер. Скучную и однообразную жизнь крестьян, работников, да и самого герцога должен был преобразить приезд молодого юноши, которого здесь все несказанно любили. Этот юноша был сыном престарелого герцога и являлся наследником всего Слипволкера. Его помнили здесь, а особенно в деревушке Рендэлло, где он воспитывался как живой и подвижный ребёнок, любящий играть с собаками и мастерить стрелы из обветшалых прутьев. Ныне никто во всём герцогстве не знал, каким молодым человеком стал этот ребёнок. Кто-то предполагал, что обучение в Паекерской Академии сделает из него пижона и брюзгу, каковым считали его отца; кто-то думал, что в Академии этот ребёнок сможет обучиться всему необходимому и пойдёт по верному пути, не будет похож на своего отца, который часто пьянствовал со своими друзьями и устраивал скандалы и истерики у себя во владении. Все в это утро были озабочены одним вопросом: каким же вернётся из Паекера Юлиус Вишес, сын герцога Слипволкера.
   В замке герцога с самого утра было тихо, и слуги стали шептаться, что сам старый герцог переживает из-за приезда сына. В это утро он, как то было обычно, не устроил никакой скандал, не нашёл повод, чтобы спустить с лестницы распорядителя замка, не накричал на прачек и кухарок, и даже не швырнул чашку с кофе в стену, а только лишь заметил, что "кофе получилось невкусным". Слуги шептались, что приезд Юлиуса должен переменить характер старого герцога, сделать его добрее и спокойнее, чего так хотели все в герцогстве.
   В это утро Верховный Магистр империи Эдольжол, герцог Слипволкер, сэр Андреас Вишес сидел у себя в кабинете за длинным рабочим столом из чёрного дерева. Его кабинет был воистину огромен: здесь было множество книжных шкафов, тумб, на которых стояли странные медицинские приборы, на стенах висели гобелены и редкие артефакты, служившие в кабинете Вишеса историческим достоянием. Сам Андреас был человеком преклонных лет с густыми седыми волосами, морщинистым лицом и вытекшим правым глазом. Но, несмотря на свою старость, это был человек, за плечами которого остались славные события военного времени. Взгляд Андреаса был целеустремлённый и требовательный, шрам на его лице указывал на то, что Вишесу пришлось повидать многое за свою жизнь. В Эдольжоле таких людей называли "старыми гвардейцами", которые ещё могли руководить войском и заниматься работой внутри государства.
   Андреас Вишес был вторым человеком в империи Эдольжола после императора Корнелиуса. По своей должности он состоял Первым Советником императора, главой всего Магистрата. Вишес был выше Судебной Палаты империи, он являлся главой армии Эдольжола, состоя в должности генералиссимуса, и все эти посты, которые он занимал, внушали страх его врагам. А их у Андреаса было много. Многие были озлоблены тем, как этот "одноглазый" расположил к себе власть в империи, поставив себя выше самого императора. Эти люди всё ещё надеялись, что скоро старую дружбу Андреаса и Корнелиуса разразит стрела, имя у которой было Власть.
   Но к таким людям не принадлежал один из семи Магистров империи, доблестный военачальник Танатус Бес, который в это утро сидел напротив старого Вишеса. Танатус всегда был желанным гостем в замке герцога, Андреас верил ему, так как знал этого человека с самого его детства. Танатус был высокий, уже немолодой мужчина с густыми чёрными волосами, плавно опускающимися на плечи и небольшой чёрной бородой. По своему обыкновению Бес был окутан в чёрный плащ, под которым была чёрная рубашка с причудливым узором, вышитым золотыми нитями. В это утро старые знакомые мало разговаривали: Танатус сидел с бокалом вина в кресле, думая о чём-то своём, когда Андреас старался унять своё волнение и делал вид, что занят какими-то свитками, хотя приезд сына лишил его спокойствия ещё два дня назад.
  - Танатус, - не выдержал Андреас, отбросив какой-то свиток в сторону и направив свой взгляд прямо на Беса, - я его не видел девять лет. Представь: девять лет не видеть сына. Что мне делать, если он сочтёт меня... как бы это сказать...
  - Сочтёт тебя отставшим от века? - усмехнулся Танатус. - Перестань, Андреас. Да, нынче идеи молодёжи заставляют нас задуматься, но, согласись, твой сын без тебя в этой жизни - ничто. Тебе ли переживать, когда у тебя шестеро детей...
  - Порой мне стыдно за мой образ жизни, - ответил Вишес, теперь уже глядя куда-то в сторону, - у меня трое сыновей, трое дочерей, причём одну я удочерил после смерти её настоящих родителей. И только Юлиус и Кассандр от одной женщины. Да, сейчас я вспоминаю Беллатрис, как мне её не хватает...
  - Ты думаешь, что мальчишка упрекнёт тебя в разгульном образе жизни, в результате которого у него появились братья и сёстры? - прямо спросил Танатус и засмеялся. - Поверь, Андреас, он не скажет тебе ничего поперёк. Он должен быть благодарен тебе, так как девять лет он учился на твои деньги. Поругаться с тобой - потерять все шансы для получения от этой жизни всех благ. И мальчишка это понимает.
  - Хорошо бы, - ответил Андреас.
  - Куда ты планируешь его направить?
  - Я думал над этим, Бес. Пожалуй, направлю его к дипломатическому кабинету в СанктАртур. Там его примут, как приняли и Кассандра. Тадеуш не даст его в обиду.
  - Ох уж этот СанктАртур, - произнёс, прищурившись, Бес, - это королевство меня сильно беспокоит.
  - Почему же? - удивился Вишес.
  - Империя Эдольжол растёт. Под наше знамя встают добровольно многие государства. Скажу прямо, что Корнелиус имеет виды на СанктАртур, на это Независимое Сообщество Рыцарей Магического Мира, как принято его называть. Известно ли тебе, Андреас, что в СанктАртур бежали все, кому неугоден режим империи. Магистрат боится, что там появится какая-нибудь зараза наподобие народных волнений или
  бунтов против нас...
  - Перестань, Бес, - махнул рукой Вишес, - Магистрат боится? Да что ты несёшь! Я - Верховный Магистр, глава Магистрата, слышу эту чушь впервые! Но даже если это и правда, то в СанктАртур стоит направить опытное Посольство, дабы всё разнюхать, разведать и сохранить мир. Молодой империи нужен мир с СанктАртуром, как для любого живого существа нужен воздух. За СанктАртур я спокоен, пока там на троне мой брат. Но действительно я переживаю за Дунмар.
  - Дунмар? - удивился Бес. - А что с Дунмаром? Ведь всё пока что благополучно...
  - Королевство даглодитов, - ответил Вишес, - а даглодиты, насколько ты знаешь, одна из самых ожесточённых магических рас. Король Дунмара Эрманарих - кретин, поверь мне. Он ещё обратит против себя народные массы этим странным присоединением к империи Эдольжола...
  - Неужели ты против того, что Дунмар добровольно присоединился к нам?
  - Я против того, Бес, что в Дунмаре царит несогласие между королём и его военачальниками. Поверь моему опыту, кто-нибудь из них в своё время захватит власть и нам объявит войну.
  - Тогда, Андреас, - ответил, усмехнувшись, Бес, - я буду рассуждать согласно твоим взглядам: нам надо отправить в Дунмар опытное Посольство дабы всё разнюхать, разведать и сохранить мир. Разве не так?
  - Совершенно так, - согласился Вишес, - но своего сына я к подобным мерзавцам отправлять не собираюсь. Поверь мне, я ненавижу Дунмар... И как только будет повод, я сам объявлю даглодитам войну.
   Танатус всплеснул руками, издал смешок и не счел нужным что-либо ответить Вишесу. Андреас с гордым видом взял вновь какой-то свиток, и сам он был рад, что смог поставить Танатуса на место. В безмолвии они пробыли около пяти минут. Бес вертел бокал с вином в руках, разглядывая старинный родовой гобелен семьи Вишесов, и тут он понял, о чём можно ещё спросить старого герцога.
  - Кто ещё прибудет к обеду?
  - Обещал приехать Александр, - ответил Андреас, откладывая свой свиток, - будет Сицилия. Мы с тобой, да, ещё с Юлиусом приедут двое его друзей по Академии. Всего обед на семь персон.
  - Да, дружба по молодости, - закутавшись в свой плащ, произнёс Танатус, - что может быть лучше. Эта дружба затем на всю жизнь, Андреас, только молодые люди нынче не понимают этого. Для них сейчас веселье, забавы, разгульная жизнь - вот, что главное. Они ощущают себя полными сил и бодрости духа. А ты говоришь, что Юлиус тебя упрекнёт. Да я дам руку на отсечение, что и Юлиус - такой же, как ты!
  - Танатус, - Вишесу явно не понравилось изречение Беса, - почему ты не пошёл учиться на магического целителя в своё время? Сейчас бы тебе самое место при Лечебном Штабе...
   Танатус издал смешок, но более этот разговор не продолжился. Где-то во дворе замка послышались звуки колёс и конское ржание, что означало лишь одно - прибыла долгожданная карета. Через несколько минут, постучавшись, в кабинет вошёл слуга в лиловом плаще и сообщил, что трое молодых людей ожидают герцога в холле. Услышав это, Вишес резво вскочил со своего старого бархатного кресла, и вцепился в ворот своего плаща, словно раздумывая о своём внешнем виде.
  - Танатус, может мне надеть мундир? - спросил он.
  - Андреас, - засмеялся Бес, - право, что с тобой? Ты в мундире даже не встречаешь послов. Вспомни, когда прибыли послы из Дунмара, ты вообще явился перед ними в одной своей рубашке...
  - То были послы из Дунмара, а это мой сын, - быстро ответил Вишес, - трижды я милекан, засиделся тут. Спустись к ним, Танатус, скажи, что я буду через несколько минут...
  
   После этих слов Вишес поспешно вышел из кабинета через небольшую дубовую дверь, за которой была спальня герцога. Танатус вновь усмехнулся, одёрнул складки своего плаща, вышел из кабинета и проследовал по длинной каменной лестнице, застланной красными коврами, в холл.
   На удивление Танатуса в холле он услышал смех молодых людей. Там на высоких, обшитых чёрным бархатом, стульях вокруг большого деревянного стола сидели три молодых человека, причём один из них, что-то с жаром жестикулировал, другой кивал ему головой и что-то изображал в ответ, а третий спокойно сидел, улыбаясь, но не смея прервать беседу своих друзей. Танатус пару минут постоял у колонны, присматриваясь к молодым людям, но они скоро заметили солидного человека в углу и затихли, только лишь улыбка ещё осталась на их лицах.
  - Танатус Бес, - коротко сказал Танатус, выходя к молодым людям и здороваясь с ними. - Фельдмаршал армии, седьмой Магистр империи Эдольжола. Очень приятно. Ваш отец сказал, что спуститься через несколько минут.
   Последние слова Танатус сказал юноше, который кивал в ответ главному шутнику среди троих друзей. Это и был Юлиус Вишес. Танатус сразу узнал Юлиуса: это был молодой человек, очень похожий на своего отца, со светлыми гладкими волосами, опускавшимися до плеч, широким лбом и носом с горбинкой. Глаза Юлиуса были карие, а на губах практически всё время была лёгкая улыбка, что создавало приятное впечатление об этом человеке у собеседника.
  - Спасибо, господин Бес, - учтиво ответил Юлиус, пожимая руку Танатусу.
  - Можно просто "Танатус", всегда к вашим услугам...
   Бес никогда раньше не видел Юлиуса и сейчас был поражён тем, что перед ним -
  точь-в-точь Андреас в молодости. Остальных молодей людей Танатус пристально разглядывать не стал и отошёл обратно к колонне, когда по лестнице в холл стал спускаться Андреас.
   На герцоге был его восхитительный военный мундир генералиссимуса, вышитый золотыми нитями, с множеством разноцветных звёзд и крестов. Заложив одну руку за спину, Андреас выглядел свежо и бодро, несмотря на свои годы, и, увидев Юлиуса, он лукаво улыбнулся, будто они виделись с сыном каждый день или были давними приятелями.
  - Юлиус, - протянул Андреас, обнимая сына. - Девять долгих лет пронеслись, и вновь ты радуешь меня своим присутствием. Девять лет я ждал этого момента, когда смогу обнять своего сына...
  - Я тоже рад видеть тебя, отец, - ответил Юлиус, крепко обняв Андреаса. По тому, как крепко сын сжал его в своих объятиях, старик понял, что он не забыт Юлиусом, и на глазах герцога показались слёзы.
  - Спешу тебе представить, отец, - сказал Юлиус, указывая рукой на двух своих спутников, - мои лучшие друзья по Академии...
   Андреас вопросительно посмотрел на двух молодых людей, стараясь унять своё волнение.
  - Капран Серганамуз, - представился один из них, поклонившись герцогу.
   Прежде этот молодой человек спокойно наблюдал за весельем своих друзей, когда Танатус вошёл в холл. Это был высокий юноша с густыми чёрными волосами, блестящими серыми глазами, длинным носом и широкими скулами. На Андреаса этот молодой человек произвёл благоприятное впечатление, поэтому герцог по-отечески похлопал Капрана по плечу, приговаривая: "Добро пожаловать, рад видеть, к вашим услугам".
  - Аполлон Тьер-де-Ласс, - бойко выкрикнул второй друг Юлиуса, и резво кивнул головой на вопросительный взгляд старого Вишеса, чем вызвал ухмылку у его сына. Аполлон был низок ростом, имел курчавые каштановые волосы и большие голубые глаза. Всё в его движениях, от походки до манеры общения, было комично, поэтому Андреас, обернувшись к своему улыбающемуся сыну, невольно улыбнулся сам.
  - Тьер-де-Ласс, - задумался Вишес, - не сын ли ты того Тьер-де-Ласса, что разъезжает с представлениями по Эдольжолу, веселя публику поджиганием своих волос.
  - Так точно, - по-солдатски выкрикнул Аполлон, - Иоганн Тьер-де-Ласс - это мой отец.
  - Видел, видел, - протянул Вишес, - весёлый он у тебя, однако.
  - Можете не беспокоится, ваше сиятельство! - отчеканил Аполлон, - я стремлюсь достичь успеха на важном государственном поприще, а не на переносной театральной сцене...
   Теперь уже улыбнулся даже Танатус, не говоря об остальных, кто был в холле. Андреас по-отечески похлопал Аполлона по плечу и предложил гостям пройти в обеденный зал, но тут с улицы в холл вошёл слуга, доложив, что прибыл ещё один экипаж.
   Андреас круто развернулся и пошёл к парадной двери, когда в это же время через дверь в холл вошёл высоких молодой человек, окутанный в красивый тёмно-голубой плащ, под которым был такого же цвета камзол с красной лентой. Человек, вошедший с улицы, был высок и строен. Его чёрные курчавые волосы едва не доставали до плеч, он имел чёрные брови, небольшие усы и такую же бородку и чёрные глаза, полные жизненного блеска. Его улыбка была добродушной, и, казалось, в нём не было ничего фальшивого или показного. На троих молодых людей в холле этот человек произвёл благоприятное впечатление, лишь только показавшись на пороге замка.
  - Александр, - с улыбкой сказал Андреас, по-отечески обнимая гостя, - как я рад, что ты нашёл время, дабы нас посетить. Юлиус с друзьями только что прибыли.
  - Я тоже рад, Андреас, что смог выбраться из обилия моих дел, - сказал, улыбаясь, Александр и перевёл взгляд на Юлиуса.
   Хоть двое этих молодых людей и не виделись долгие девять лет, они пожали друг другу руки так, будто все эти годы они были лучшими друзьями. И Юлиус, и Александр
  прекрасно помнили друг друга по детским годам, но за эти девять лет, когда Юлиус обучался основам магического образования в Паекерской Академии, они ни разу не виделись.
  - Наверняка ты помнишь, Юлиус, - сказал с улыбкой Андреас. - Это Александр Нинелл. Мой воспитанник, сын моего лучшего друга молодости Доудара, да и всегда желанный гость в этом замке.
  - Рад видеть, Александр, - сказал Юлиус, вспоминая того толстого и длинноволосого одиннадцатилетнего мальчика, с которым он воспитывался до своего отъезда в Академию. Разумеется, между тем мальчиком и нынешним Александром не было ничего общего.
  - Что ж, - сказал, хлопнув в ладоши, Андреас, - а теперь всех торжественно приглашаю к столу.
   И четверо молодых людей, старый герцог и Танатус Бес, всё это время стоявший около колонны, проследовали из холла по длинному коридору в трапезную. Это был огромный зал с большими окнами, выходящими в сад, посреди которого стоял длинный деревянный стол с множеством изысканных яств. Трое проголодавшихся путников быстро пробежали глазами по столу, поняв, что впервые с момента прощального бала в Академии смогут вдоволь наесться. Старый и уважаемый в замке слуга с седыми бакенбардами по имени Марко указал каждому из прибывших своё место за этим столом. Андреас сел во главе стола, Танатус - по правую руку герцога, Александр же предпочёл сесть во главе другого конца стола, прямо напротив старого Вишеса. Когда все сели, то оказалось, что по левую руку герцога также стояли приборы на ещё одну персону, но пока это место пустовало.
   Юлиус, Капран и Аполлон, словно сговорившись, не стали соблюдать манеры этикета за столом. Трое друзей хватали со стола всё, о чём могли только мечтать во время их долгого пути сюда, и незамедлительно отправляли это в свои рты. Андреас прекрасно это понимал, поэтому старался не обращать внимания на молодых людей, его примеру следовал и Александр. Танатус же напротив пристально следил за каждым движением и Юлиуса, и его спутников, и, казалось, вспоминал себя молодого и свою жизнь в Паекерской Академии, где он также учился основам магического образования.
  Наконец, Юлиус вытер руки салфеткой из красной материи, выпрямился на своём стуле и внимательно посмотрел на отца, после чего заговорил:
  - Слышал я, что вокруг ситуации с присоединением королевства Дунмар к империи Эдольжол ходят слухи и сплетни. Но сплетням я, как ты знаешь, отец, не верю. Не расскажешь ли об этом странной ситуации с Дунмаром?
  - Ну, тут всё просто, - начал Андреас, жестикулируя своей золотой вилкой, - видишь ли, Дунмар на протяжении лет десяти представляет собой ну ... рухнувшее во всех отношениях королевство. Около двух месяцев назад там завершилась длительная гражданская война, и ты это знаешь. По итогам этой войны король, как и пять лет назад, когда была такая же война, всё-таки сумел сохранить свою власть. Но, чтобы её удержать в будущем, ему следовало пойти на отчаянный шаг: подавление народных мятежей дались королевским войскам с огромными усилиями и потерями, а кто сказал, что подобных волнений больше не будет? Вот поэтому король Дунмара Эрманарих сам написал добровольную Петицию о присоединении к империи Эдольжол, подчеркнув лишь в ней, что он останется в Дунмаре ставленником империи, то есть абсолютным монархом королевства даглодитов. Император Корнелиус и Магистрат приняли эту Петицию, и в Дунмаре уже три недели назад высадились наши войска, чтобы изгнать окончательный дух гражданской войны и укрепить веру в светлое будущее у дунмарцев за счёт нового покровителя этого королевство. И этот покровитель - империя Эдольжол.
  - В таком случае, - ответил Юлиус, - король Эрманарих - благородный человек, раз готов пойти на всё, чтобы спасти своё королевство.
  - Нет, - резко возразил Андреас, - он готов пойти на всё, что спасти и сохранить свою власть. Помимо него в Дунмаре есть один руководящий орган, называемый Совет Пяти Маршалов. Это нечто нашего Магистрата при императоре. На протяжении вот уже около пятидесяти лет Совет играет важную роль при короле. Но нынешний король не желает мириться с Советом, и старается сделать свою власть абсолютной. А так как ни один из Пяти Маршалов не подписал Петицию Эрманариха, то она - недействительна. И у нас все это прекрасно понимают, вот только Дунмар проворонить не хотят, поэтому император Корнелиус закрыл глаза на то, что подписей Пяти Маршалов в Петиции не было. Грубо говоря, наш император, дабы мирным путём добиться присоединения Дунмара, предпочёл игнорировать Совет Пяти Маршалов...
   Танатус громко кашлянул и с осуждением посмотрел на Андреаса. В ответ старый герцог своим взглядом дал понять, что у него нет секретов от сына.
  - Но извините, - вмешался в разговор Капран, пристально слушавший речь Вишеса, - это же преступление по отношению к Дунмару. Как император так мог поступить?
  - Мы все осуждаем этот поступок Корнелиуса, - ответил, улыбаясь, Танатус, - ведь, в конце концов, император не посоветовался с Магистратом, как и Эрманарих не посоветовался с Советом Пяти Маршалов...
  - Что верно, то верно, Бес, - хладнокровно сказал Андреас, отпив вина из кубка, - и до добра это не доведёт...
  
  - Что же может произойти? - удивился Юлиус.
  - В лучшем случае Совет Пяти Маршалов взбунтует, и Эрманариха провозгласят вне закона. Власть в этом случае перейдёт или самому Совету, или одному из Маршалов.
  - Андреас, помилуй, - засмеялся Танатус, - почему обязательно кто-то должен захватить власть и провозгласить кого-то вне закона! В отношении даглодитов у тебя всегда какая-то удручающая позиция. Я уверен, что Эрманарих и Маршалы пойдут на компромисс, ведь им надо поднимать страну из пепла гражданской войны, а наши войска обеспечат быстрое подавление мятежников. Им это выгодно, поэтому относительно наших действий в Дунмаре они возмущаться не будут. Я уверен, что Совет Пяти Маршалов правильно поймёт поступок Эрманариха, ведь, послав Петицию Корнелиусу, он и правда надеялся спасти своё королевство.
  - Ну это на первое время, - прервал Беса Андреас, - вот увидишь, когда мы станем в Дунмаре не нужны, когда даглодиты почувствуют, что они окрепли, Совет Пяти Маршалов быстро поставит на место короля-задаваку...
   Танатус опять засмеялся, и больше не стал доказывать свою точку зрения Вишесу.
  - Значит, в Дунмаре сейчас до сих пор идёт война? - продолжал спрашивать Капран, - и с участием наших войск?
  - Да, - ответил Андреас, вытирая руки салфеткой, - в основном бои сейчас продолжаются на севере Дунмара в горах Монмулли. От Эдольжола выделено около пяти тысяч кентавров и около десяти тысяч эльфов-лучников. Все они усмиряют стихийные мятежи в деревнях и селениях.
  - Отец, а кто стоит во главе нашего войска в Дунмаре? - спросил Юлиус.
  - Это генерал-аншеф Станислав Странник.
  - Странник? - неожиданно воскликнул Аполлон, - Станислав Странник? Разве он не убит?
  - Вовсе нет, - удивился герцог. - А почему вы думаете, что он убит... Ах, да, совсем забыл. Та злополучная история с гоблинами...
  - Что за история? - поинтересовался Юлиус.
  - Просто Станислав в своё время воевал в Тренвике - королевстве эльфов, руководил действиями против сил гоблинов - начал Андреас, - и там его взяли в плен гоблины и около четырёх месяцев держали в плену в подвале королевского замка. Говорят, что одним погнутым щитом, который он нашёл в своей камере, он рыл по ночам подземный ход... И что ты думаешь: всё-таки вырыл. Он вернулся в Эдольжол спустя год, где его успели уже похоронить и забыть о нём. Тогда мы все были в шоке, ведь никто не знал, что Станиславу пришлось испытать...
  - А он сам тебе рассказал про то, как рыл подземный ход? - спросил Юлиус.
  - Знаешь, - сказал Андреас, - вообще-то Станислав - очень сложный человек. Да, им гордятся, но его ещё боятся, так как, всё время бывая на войне, как думают о нём многие, он совершенно забыл все человеческие чувства, будь то любовь, дружба или уважение. Он постоянно в разъездах и мало с кем общается. Но я не верю этим глупым рассказам. Станислав - хороший человек. Но, представь, мы с ним так и не смогли найти общий язык, хотя вместе воевали и в Тренвике, и ещё много, где бывали... Но, я верю, что мы ещё с ним вместе повоюем на славу...
   Танатус вопросительно посмотрел на Андреаса, желая спросить: "Где же вы с ним повоюете", но и так понял, что герцог имел в виду Дунмар.
  Неожиданно дверь трапезной распахнулась, и в зал вошёл слуга, доложив герцогу:
  - Госпожа Сицилия.
  - О, Сицилия! - обрадовался Андреас, - а мы её уже заждались.
   Слуга с важным видом удалился из трапезной, и сразу после его ухода на пороге появилась очаровательная молодая эльфийка, на которой было лёгкое платье из красной материи. Эльфийка была сказочно красива: её глаза были светло-голубыми, белоснежные волосы плавно опускались на оголённые плечи. Её улыбка была обворожительной, при этом нельзя было не заметить её жемчужно-белые зубы. Увидев четырёх молодых людей, из которых она хорошо знала лишь Александра, девушка залилась красной краской и в смущении подошла к Андреасу.
  - Негодник, - шепнул Аполлон Юлиусу, - почему ты не сказал, что у тебя такая красивая сестричка?!
   Юлиус и сам не знал, что ответить другу. Он глядел на Сицилию, и в нём бушевали порывы молодости. Неожиданно, он ощутил в себе какие-то странные силы, во всём теле он чувствовал бодрость и свежесть, лишь только взглянув на Сицилию, будто уж и не преодолел того огромного расстояния в карете от Паекера до Слипволкера. Сицилия очень понравилась ему, и неожиданно у Юлиуса взялась надежда, и он это понимал. Хорошо осознать, что это была за надежда, или даже страсть, он не мог, но при виде Сицилии ему стало настолько хорошо, что он уже был готов отправиться к Страннику в Дунмар и вместе с ним во имя своей надежды рубить мятежных даглодитов.
  - Юлиус, - сказал Андреас по-отечески обнимая приёмную дочь, - это твоя сводная сестра Сицилия Талуен-Вишес. Сицилия, это твой сводный брат Юлиус. Это его друзья. Александра ты знаешь. Это Танатус Бес, седьмой Магистр империи.
  - Рад видеть, - приподнявшись, сказал Бес и, улыбаясь, снова сел на место. Сицилия учтиво поклонилась и присела на свободное место по левую руку Андреаса.
  - Так что там про Дунмар? - вновь спросил Капран Серганамуз, желая продолжить разговор.
   Андреас начал объяснять молодому человеку все тонкости дипломатической политики, но их разговор слушал только Танатус Бес. При появлении Сицилии в трапезной Юлиус, Аполлон и Александр мигом забыли про Дунмар, даглодитов и задаваку-короля. Они глядели на молодую эльфийку, смущавшуюся под взглядом трёх молодых людей, причём двое из них поняли, что она для них нечто больше, чем приёмная дочь Андреаса.
  - Сицилия, - улыбаясь, спросил Александр, - так как ты нашла "Записки адмирала Шера"? Всё забываю спросить.
  - Мне очень понравилось, - ответила эльфийка своему давнему другу и знакомому, - особенно про плавание Шера к берегам Труны.
  - "Записки адмирала Шера"?.. - протянул Аполлон, не спуская глаз с Сицилии, - впервые слышу.
  - Да, - ответил Александр, разделывая ножом и вилкой отбивную, - так называемая "корабельная литература". Довольно интересно, между прочим. Там повествуется о том, как легендарный адмирал Август Шер всё-таки доплыл до земель Труны - королевства, где исполнимы все желания, где можно увидеть всю свою жизнь собственным глазами. Там можно встретиться с давно умершими людьми, а также найти те предметы, которые были утеряны, но которые так дороги твоему сердцу.
  - Но ведь, такой земли не может существовать, - ответил Юлиус.
   И тут его взгляд и взгляд Сицилии на какое-то мгновение встретились. Необъяснимое волнение охватило Юлиуса, но ему даже стало от этого приятно. Никогда ещё за последнее время он не был так счастлив, как в эту минуту. Сицилия улыбнулась своему сводному брату и в смущении отвела взгляд в сторону. Юлиус помнил Сицилию совсем ещё маленькой девочкой, когда он уезжал в Академию, ей было лишь восемь лет.
   Иногда там, в Паекере, в огромном двенадцатиэтажном замке Академии, он вспоминал большие голубые глаза этой девочки, невинные и чистые, словно озеро в горах. Особенно эти воспоминания приходили в те минуты, когда он отбывал наказание за какой-нибудь проступок или когда он скучал по дому. Чем-то глаза эльфийки напоминали ему глаза его матери Беллатрис, которая умерла, когда Юлиусу было всего четыре года. Он прекрасно помнил и её взгляд: немного рассеянный, озабоченный, но невинный и прекрасный.
  
   Разговор за обедом ещё продолжался около двух часов. Образовались две группы разговаривающих: Андреас, Бес и Серганамуз вели разговор больше о политике, а Юлиус, Александр, Аполлон и Сицилия разговаривали о литературе, поэзии, о землях Труны - этой четвёрке вместе было, о чём поговорить. Юлиус узнал, что Сицилия, которой сейчас было семнадцать лет, обучается здесь, в Слипволкере, основам магического образования, как некогда обучался и Александр Нинелл. Также из рассказов Александра и Сицилии Юлиус узнал, что они являются хорошими друзьями, Нинелл уже около трёх лет помогал Сицилии по учёбе и нередко давал ей интересные книги, которые она с удовольствием читала. Про Александра Юлиус тоже узнал много интересного: полного образования Нинелл не получил, зато с семнадцати лет был произведён в моряки флотилии Эдольжола. Свою службу он начал на корабле "Эттельбладт", а сейчас уже являлся его капитаном и командором небольшой эскадры, о чём говорила красная полоса на тёмно-голубом камзоле.
   Около полудня обед закончился, и Андреас дружелюбно предложил прибывшим молодым людям выспаться в их комнатах. Выйдя из трапезной, Юлиус проводил взглядом очаровательную Сицилию, которая по длинной лестнице с весёлым смехом умчалась на свой этаж.
  - Не возражаете ли, - обратился к Юлиусу Александр, - если вечером мы отправимся прогуляться по опушке леса на лошадях.
  - А почему бы и нет, - ответил Юлиус, - буду только рад.
  - Покажу тебе всё герцогство, какое оно стало, - сказал Александр, похлопав Юлиуса по плечу, - а то уж, наверное, и забыл родные края...
   После этих слов Нинелл развернулся и отправился обратно к трапезной, откуда планировал коротким путём добраться до кабинета Андреаса. Юлиус же осмотрел комнату, которую ему выделили, затем прямо в одежде упал на широкую кровать, а несколько минут спустя он уже был объят крепким и непробудным сном.
  
  
  Глава 2. Пророчество и Стая.
  
   Едкий запах табака заставил Юлиуса проснуться. В его большой комнате были открыты все окна, и заходящее солнце освещало её своими последними лучами. На улице уже вечерело.
   Приподнявшись и прищурившись спросонья, Юлиус увидел, что в углу его комнаты на высоком кресле сидит Нинелл, раскуривая трубку из чёрного дерева и читая какую-то книгу в кожаном переплёте.
  - Судовой журнал командора Ридда, - ответил Александр на вопросительный взгляд Юлиуса.
  - Вот, что значит моряк, - ответил Юлиус, положил руки за голову и уставился в потолок. - А что ... красивых девушек в герцогстве много?
  - Неужели ради этого ты и приехал из Академии? - усмехнулся Александр, не отрывая взгляда от журнала, - но, если серьезно, то в Слипволкере очень много милых барышень. Вот, взять, к примеру, роман твоего отца.
  - Роман моего отца? - удивился Юлиус, вопросительно глядя на Нинелла, - впервые слышу...
  - Ну, тогда позволь тебе рассказать: твой отец влюблен в молодую портниху. Если мне не изменяет память, ее зовут Анжела Дрэйк. Про это влюбленность знают все в Слипволкере, да и в Магистрате тоже.
  - А если мне не изменяет память, - сказал Юлиус, встав с кровати и подойдя к огромному зеркалу в золотой раме, - то всегда таковые влюбленности бывают у него недолги. Но его образ жизни я не могу осуждать, хоть до меня доходили подозрительные слухи еще в Академии. И следовать примеру отца не собираюсь.
  - Вот и славно, - сказал, хлопнув в ладоши, Александр. - Следовать чьим-то примерам тебе советовать не буду, а вот проследовать на прогулку - посоветую. Специально для этого случая попросил у Андреаса одолжить нам двух его скакунов. Прекраснее лошадей нет даже у императора.
  - Впервые вижу моряка, который любит лошадей, - сказал Юлиус вслед выходящему Александру, - по мне так: моряк любит море и корабли, кавалерист - лошадей и саблю.
  - Запомни эти слова: "Для воина любви нет". Это сказал не я, а один мудрый воин, давным-давно сложивший свою буйную голову. Но слова золотые. Есть только пристрастие, жажда, увлечение, но любви нет.
   Юлиус усмехнулся и вышел вслед за Александром. Во всем замке было тихо и пусто. Из рассказа Нинелла Юлиус узнал, что Аполлон и Капран согласились отправиться в гости к Танатусу Бесу, который любезно предложил двум молодым людям в гостиной после обеда посетить его скромную летнюю усадьбу, которая была в нескольких верстах от Слипволкера.
   На улице было спокойно и красиво. Лучи заходящего солнца освещали задний двор замка, на котором к двум деревянным столбам были привязаны два черных прекрасных коня. Юлиус любил лошадей, поэтому два скакуна понравились ему, и теперь Юлиусу не терпелось резво запрыгнуть на седло одного из них, что он и сделал, как только они с Александром подошли к привязанным животным.
   Отъезжая от заднего двора замка, Юлиус заметил в небольшом окне холла лицо Сицилии, которая провожала ребяческим взглядом двух молодых людей. Увидев, что Юлиус ее заметил, она усмехнулась и убежала в трапезную, где вновь из-за занавеси стала глядеть на молодых людей. И вновь порывы молодости овладели Юлиусом. Он резво дернул поводья, отчего конь встал на дыбы, легко задел коня шпорами и понесся по небольшой тропинке, ведущей напрямик к опушке леса. Около двадцати минут Александр и Юлиус скакали галопом по залитому солнечным светом полю. Приблизившись к лесу, лошади пошли не так быстро, и скоро они стали двигаться совсем медленно, а два молодых человека повели разговор.
  - Расскажи мне о Сицилии, - просил Юлиус.
  - Умна, красива, милосердна, - быстро ответил Александр, раскуривая свою трубку, - основы магии даются ей легко. Представляешь, ее мечта - быть эловинаром, писать рецепты мощных зелий и артефактов и создавать их по этим рецептам. Между прочим, я послушал ее мысли на этот счет: весьма любопытно.
  - Нет, а как у нее обстоят отношения с тобой?
  - Я - всего лишь друг. Ты ведь помнишь: мы все знакомы с детства, и являлись когда-то лучшими друзьями. Хорошо бы, если б это было и сейчас. А если тебя интересует, есть ли у нее любовь, то скажу тебе, что ее у нее нет. Пока еще она ни в кого не влюблялась, и хорошо.
  - Почему же хорошо?
  - У Сицилии характер тренвийцев, - спокойно продолжил Александр, - непредсказуемый и горячий. Сегодня она - прелесть и милашка, а завтра - бушующая гроза. В гневе эльфы все страшные, и твоя сестра - не исключение.
  - Мне кажется, что для меня она больше, чем сестра...
  - О! - воскликнул Нинелл, - ну нет, а еще говоришь, что не будешь брать пример с
  Андреаса. Да, она очаровательна и прекрасна, не спорю, но она твоя сестра, пусть и сводная. Помни об этом.
  - Хорошо, хорошо, - сказал в ответ Юлиус, но в целом слова Александра ничего для него не значили. - И ещё мне интересно знать: какая у тебя мечта?
  - Хм, интересный вопрос, - усмехнулся Александр. - Если честно, тоя мечтаю повторить подвиг легендарного Шера.
  - Неужели хочешь доплыть до Труны?
  - Именно, - протянул Нинелл, прищуриваясь и пуская кольца белого дыма, - но это хорошо бы осуществить уже будучи старым человеком, чтобы там, в Труне, взглянуть на свою прошедшую жизнь своими собственным глазами и понять, какие же ошибки я совершил...
   На какую-то минуту Александр задумался, вглядываясь в лесную темноту, и после добавил:
  - Хорошо бы этих ошибок совершить как можно меньше.
  - А я мечтаю отправиться в Дунмар к другим послам от Эдольжола, - сказал Юлиус, решив поделиться с Александром своими мечтами.
  - В Дунмар? - удивился Александр. - Так вот к чему были все эти вопросы за обедом. Что ж, насколько мне известно, твой отец готовит тебя отправиться к дипломатическому кабинету в СанктАртур. Идея о Дунмаре явно ему не понравится.
  - Мой брат Кассандр в СанктАртуре, насколько ты знаешь, - ответил Юлиус. - И он мне часто пишет. И пишет о жизни при дворе моего дяди-короля. Это разгульная, раздольная жизнь, и, судя по всему, умных людей там немного. У меня сложилось плохое впечатление о СанктАртуре, хоть я там никогда и не был. А вот Дунмар...
  - Мечтаешь стать великим дипломатом? - спросил, щурясь, Нинелл, - наверняка хочешь сам наладить в Дунмаре всю дипломатию от Эдольжола?
  - Каждый мечтает быть великим, - сказал в ответ, немного покраснев, Юлиус. - Вот ты, неужели не хочешь быть великим флотоводцем?
  - Не хочу, - сразу ответил Александр. - У меня есть моя эскадра, моя команда, и кроме этого мне больше ничего не нужно. Как говорится, на великих людей возлагается великая ответственность. Ну, тебе могу посоветовать поговорить с Андреасом насчет твоего назначения в Дунмар. Думаю, что он поймет...
  
   Юлиус кивнул в ответ и тут заметил, что его конь идет очень быстро. Он дернул поводья, чтобы остановить коня, но животное не слушалось, встало на дыбы и помчалось галопом по опушке. Александр в испуге помчался на своем коне вслед за ним, но скоро конь Юлиуса, не слушаясь хозяина, свернул в лес и стремительно понесся через кусты и деревья. Не ожидая, что лошадь завернет в лес, Александр потерял Юлиуса из виду, после чего вспомнил, что недалеко есть поляна с водоемом и, почему-то решив, что конь может выйти из леса именно туда, галопом поскакал в противоположную сторону.
   Но обезумевший конь уносил Юлиуса в чащу леса. Юлиус пытался спрыгнуть, но его нога запуталась в стремени, поэтому он начал стремительно отстегивать ремни седла. Неожиданно конь вновь встал на дыбы, и теперь уже Юлиус свалился с его спины на землю. Сбросив всадника, животное галопом умчалось в чащу.
   Ничего не понимая, всадник встал, отряхнулся и огляделся: кругом были огромные ветвистые деревья, окутанные паутиной, колючие кусты без листьев и большие муравейники. В чаще царила тьма. Юлиус быстро пошел вперед, ломая ветки и переступая через мшистые пни, но скоро ему стало ясно, что выхода отсюда нет. Пройдя еще около получаса, он заметил, что огромные с широкими ветвями деревья сменились частым сосняком, а по земле медленно плыл синевато-белый туман. С ним не было ни единого артефакта, которым бы он мог выпустить свет, позвать о помощи, поэтому он даже не стал кричать, так как знал, что в это лесу никого быть не может.
   Чувство неизвестности и страха перед этим таинством лесной глуши овладело им. Он много раз задал себе вопрос, что же могло напугать коня или заставить его понестись галопом, и все ответы, которые приходили ему в голову, казались довольно сумасбродными.
   В сумерках леса Юлиус плутал до ночи. Когда, наконец, на небе появилось огромное количество звезд, он упал на холодную землю и с досады ударил кулаком по дереву.
  - Ведь должен же быть где-то выход из этого чертового леса! - воскликнул он, но своим криком только лишь согнал с деревьев несколько дремлющих птиц.
   Лишь только небо таило в себе нерушимое спокойствие, и Юлиус стал вглядываться в небо и звезды, чтобы хоть как-то успокоится. Но скоро он услышал шорох, резко встал и насторожился.
  - Король столь мудрый предо мною
  Тебе секреты я открою, - донеслось до Юлиуса.
  - Кто здесь?!
  - В лесу ночном и страшном где-то
  Не бойся слышать голос этот...
  Из большого куста репейника к Юлиусу вышел огромный белый тигр. Тигр спокойно смотрел на ужаснувшегося Юлиуса и густым басом продолжил:
  - Сей Вековечный лес бескрайний -
  Обитель мудрости и знаний.
  Не знай, Король, мое ты имя,
  Узнай лишь правду всю отныне.
  Юлиусу стало не по себе. Он был поражен, что тигр назвал его королем и даже имел мысль убежать прочь, но какие-то неведомые силы его останавливали.
  - Что тебе надо от меня?
  - Скажу тебе лишь стих особый,
  Ты слушай, властная особа,
  Ты смысл тот же вразуми
  И правильно меня пойми...
   Бесшумно ступая на лохматые лапы, тигр прошел вокруг Юлиуса и вернулся к своему кусту. Только после продолжительного молчания зверь приглушённо заговорил:
  
   Ты прибыл, получив законы
   О том, как нужно тебе жить,
   Ты будешь при дворе же слыть
   Наследником крови исконной!
   Пройдя две страшные войны,
   Вторую будешь помнить долго,
   Там будешь озадачен долгом,
   Как лишь победу принести.
  
   Затем ты угодишь в расправы,
   Жестокие, поверь мне, нравы,
   Тебя со славы низведут.
   Ты будешь Первым Среди Магов,
   Но распрощаешься с тем в благо,
   Когда тираны все сожгут...
  
   Потом ты убежишь в обитель
   Семьи твоей. Отец-хранитель
  
   Тебя пожалует в сыны...
   Умрет когда Король в Ван-Шибе,
   С тобою будет вся дружина,
   И с ней Баланс объедини!
  
  - Это что? Пророчество? - спросил Юлиус, перепугано вглядываясь в смотрящего на него тигра. Тигр же ничего не ответил, а развернулся и проследовал обратно в лесную тьму. Юлиус хотел пойти вслед за тигром, но остановился, в неумении вспоминая слова прослушанного стиха.
   И тут внезапно он услышал шорох за спиной. Оглянувшись, он увидел своего черного коня, теперь уже спокойно стоявшего подле него. Еще раз взглянув на то место, где стоял тигр, Юлиус резво запрыгнул на спину коня, и животное стремительно понесло его через кусты. Юлиус не знал, где он сможет найти выход из леса, но был уверен, что скоро сможет выбраться отсюда. На какой-то миг ему хотелось поворотить коня, нагнать того тигра и потребовать у него объяснения всему, но чувство страха заставляло его лишь больнее пришпоривать лошадь, отчего она неслась быстрее через кусты и ветки. Но выхода из леса не было. "Сей Вековечный лес бескрайний", - вновь прозвучали слова тигра в голове Юлиуса, он остановил коня и нервно оглянулся по сторонам, где всюду была таинственная лесная мгла.
  - И что же мне теперь? - воскликнул он. - Умереть в этом треклятом лесу?
   Его слова эхом пронеслись по чаще и затихли, казалось, на самой окраине леса, которая, несомненно, была, но до которой ещё нужно было добраться. Юлиус тихо повёл коня по лесу, пристально оглядывая освещённые лунным светом небольшие полянки, пни и величественные деревья. Ум его был насторожен, взгляд не упускал ни единого движения в темноте, он сам не понял как, но его рука оказалась на чехле с кинжалом, пристёгнутым к поясу. Этот кинжал прислал ему на двадцатилетие отец в Академию; кинжал был обычным - с широким лезвием и рубиновой рукоятью, никакими магическими свойствами он не обладал, но всюду Юлиус брал его с собой.
   Внезапно он услышал шелест кустов позади себя и чьё-то тихое, почти неслышное, рычание, от которого конь слегка встрепенулся, но Юлиус недвижимо замер на нём, отчего, как ему показалось, конь замер и сам. Юлиус знал, что позади него кто-то был, но оборачиваться сразу у него не было желания. Чувство страха у него уже не было совсем, им овладело состояние предвкушения битвы с кем-то, чему он удивился и сам...
   Неожиданно что-то заставило его непременно выдернуть кинжал и поразить цель, которая была позади него: мгновенно Юлиус выдернул кинжал, стиснув рубиновую рукоять, обернулся всем своим телом и с ужасом распорол брюхо огромному серому волку, совершившему прыжок на него. Кровь зверя брызнула Юлиусу в лицо, раздался дикий вопль, конь встал на дыбы и сбросил Юлиуса. Он упал и покатился по земле, провожая взглядом убегающего коня, в то время как другой волк прыгнул на него, и, лязгнув зубами, получил удар кинжалом в голову. Выдернув кинжал из волчьей головы и отбросив ногой труп зверя, Юлиус быстро поднялся, отёр с лица волчью кровь, и, прижавшись к дереву, впервые огляделся вокруг себя: со всех сторон его окружали огромные свирепые волки с мохнатой серой шерстью, смотревшие на него дикими, залитыми кровью глазами.
   Неожиданно для себя Юлиус с бешеным воплем, поднимая кинжал, помчался на одного из волков: тот в ответ прыгнул на него, вцепившись зубами в плечо Юлиуса, но Вишес, зажмурившись на мгновение от боли, одним движением руки распорол волку спину. Не успев отбросить от себя зверя, Юлиус почувствовал, что один из волков схватил его за ногу: он поднял правую руку и кинжал вместе с ней, чтобы убить зверя, но другой волк вцепился зубами в руку, отчего Юлиусу пришлось выронить кинжал. На мгновение Вишесу показалось, что волки словно сговорились: ещё один огромный волк с чёрными полосами на спине, очевидно вожак стаи, прыгнул Юлиусу на грудь, отчего он повалился на землю. Он чувствовал, что нога его онемела, из руки струиться кровь, грудь расцарапана и залита кровью, а огромный волк вот-вот перегрызёт его горло. На секунду Юлиус зажмурил глаза.
   Но тут раздался жуткий волчий рёв, окруживший Юлиуса, как ему показалось, со всех сторон. Он почувствовал, что вожак стаи на нём обмяк, а за ногу и за руку волки его больше не держат. С ужасом отшвырнув от себя труп вожака и не совсем понимая, что произошло, Юлиус увидел в спине волка красивую стрелу из чёрного дерева и искусно сделанными кем-то на ней узорами. Только сейчас Юлиус понял, что неожиданно все волки покинули это место, очевидно, чего-то испугавшись. Прижавшись к дереву и ошеломлённым взглядом окинув то место, где минуту назад его чуть было не съели волки, Юлиус заметил ещё три убитых волчьих трупа, в спинах которых были красивые стрелы.
   И только сейчас Юлиус увидел этого человека: молодой юноша, очевидно, ровесник ему, в красивом сером охотничьем плаще, под которым было что-то наподобие кольчуги, вытаскивал стрелы из убитых зверей, после чего брал их туши и привязывал к седлу своего коня, стоявшего рядом. На ремнях за его спиной висел большой и прекрасный лук из чёрного дерева и колчан с такими же стрелами.
   Около двух минут Юлиус, не смея шелохнуться, наблюдал за этим зрелищем. Закончив вытаскивать стрелы и привязывать трупы к седлу лошади, охотник заметил Юлиуса и, выдернув из-за пояса небольшой топор, подошёл к нему.
  - Кто такой? - резким голосом спросил юноша, поднимая руку с топором, но, очевидно, внимательно вглядевшись в лицо Юлиуса, опустил топор и усмехнулся. Юлиус не мог понять значение этого смешка: он вообще ясно не мог сообразить, что же с ним случилось, и хоть сосредоточенным, но бессмысленным взглядом смотрел на человека, который спас ему жизнь.
   Охотник заметил блестевшее в траве лезвие кинжала, нагнулся и поднял его, а затем протянул окровавленный кинжал Юлиусу.
  - Попали же вы в переделку, ваше сиятельство, - всё с той же усмешкой сказал охотник.
  - Откуда,... - протянул было, нахмурившись и уставившись на кинжал Юлиус, но сил говорить у него не было: он медленно сползал вниз по дереву.
  - Томпсон, - продолжил юноша, протягивая Юлиусу руку, - Гэбриел Томпсон...
   Юлиус протянул руку Гэбриелу, но, обессилев, повалился на него всем телом. Только сейчас Томпсон опомнился и увидел кровоточащие раны на его теле, поддерживая Юлиуса, который на какой-то момент потерял сознание, скорее от пережитого страха, чем от дикой боли.
  - Ваше сиятельство, - быстро сказал Томпсон, таща Юлиуса к своей лошади, - да вы плохи совсем, трижды я милекан! Если не возражаете, у меня тут дом недалеко...
   Но внятного ответа Гэбриел не получил. Он помог Юлиусу кое-как забраться в седло своего коня, а сам резвым шагом, чуть ли не бегом, повёл лошадь под уздцы в сторону выхода из леса, которая была хороша известна ему.
  - Совсем скоро будем, ваше сиятельство, - сказал Томпсон, поглядывая на Юлиуса, который навалился всем телом на коня. - Извините, сэр, вы слышите?
  - Да, - протянул Юлиус, ощущая дикую боль в ноге, от которой у него пошла дрожь по всему телу.
   Больше Гэбриел вопросов задавать не стал. Минув обилие старых и высоких дубов, а затем заросли высокого папоротника, Томпсон вывел лошадь на широкую, освещённую лунным светом красивую поляну. После этого Юлиус окончательно потерял сознание и ничего уже больше не помнил.
  
   Проснулся он от едкого запаха табачного дыма, уже знакомого ему, и от громкого голоса Александра Нинелла, который, почему-то, смеялся. Сморщившись, и с трудом открыв глаза, Юлиус увидел красивый узорчатый ковёр на бревенчатом потолке дома, в котором он находился сейчас.
  - Воды, - негромко сказал Юлиус, невольно встряхнув рукой. Воды в красивом глиняном кувшине Юлиусу принёс Александр, держащий в левой руке свою командорскую трубку и, прищурившись, взглянул на бледное лицо Юлиуса.
  - Поверишь - или нет, но на твоего коня были наложены дурманящие чары, вот он и понёс тебя в лес ни с того, ни с сего, - начал Александр.
  - Где я? - прервал его Юлиус, приподнимаясь и теперь уже ясным взглядом осматривая вокруг себя.
  - Что же, разве ты не помнишь, кто тебя спас? - усмехнулся Нинелл, - если бы не Гэбриел, то волки задрали бы тебя. С раннего утра он сам поехал к Андреасу, сказать, что ты жив...
  - Жив... - вздохнув, протянул Юлиус, вспоминая подробности вчерашнего вечера.
  - Я встретил Гэбриела у подъезда к деревне, - продолжил Нинелл, - эх и загнал я вчера своего коня, чуть не заблудился сам в треклятом лесу.
  - А, что такое! - вскрикнул Юлиус, только сейчас ощущая острую боль в левой ноге: он откинул покрывало и увидел свою ногу, замотанную в какие-то тряпки. - Зачем это?
  - Нет, не разматывайте! - внезапно послышался беспокойный женский голос, и Юлиус увидел молодую девочку, лет четырнадцати, которая, очевидно, робела перед ним, не смея ничего сказать более.
  - Неужели всё так плохо? - с горечью спросил Юлиус у Александра, отведя от неё глаза.
  - Тебе здорово досталось, - как ни в чём не бывало, ответил Нинелл, - пусть от ноги волк немного у тебя успел оторвать, но его укус вселил с ядом какую-то заразу: оттого и опухоль с жуткими болями. Ночью тут были два целителя, сделали, что смогли.
   Юлиус откинул голову на подушку и снова оглядел комнату, в которой он был. Это была просторная комната, в углу которой стояла кровать, сейчас занятая Юлиусом, а по стенам стояли шкафы с книгами, висели волчьи шкуры, стояли корзины с яблоками, а около двери стоял большой сундук, на котором лежала гора всякой охотничьей одежды. У этого сундука, робея, и стояла девочка, очевидно, ухаживавшая за Юлиусом ночью.
   С самого раннего утра, как только ушли целители, Александр, жалея напуганного ребёнка, старался развеселить её, а заодно смеялся и сам, намериваясь разбудить Юлиуса. Теперь, когда это ему удалось, он с довольным видом сел в углу на высокий стул, достал свою книгу в кожаном переплёте, в которой Юлиус узнал судовой журнал командора Ридда, и принялся её читать, изредка покашливая.
  - Ну а ты кто? - спросил Юлиус, рассеянным взглядом глядя на девочку, и не найдя ничего лучшего, чем заговорить с ней.
  - Аннет Томпсон, ваше сиятельство, - ответила она, слегка присев, как подобало барышне, что удивило Юлиуса.
  - Томпсон? - произнёс Юлиус, стараясь вспомнить, где он слышал эту фамилию, - Ах, да. Значит, ты его сестра, сестра Гэбриела?
  - Да, ваше сиятельство, - робко ответила Аннет, вновь присев, после чего подошла ближе к Юлиусу, - когда он принёс вас, то я очень сильно перепугалась, думала, что вы умрёте. Я боюсь видеть раненных. Боюсь видеть страдания людей...
  - Но ведь чего тебе бояться, если эти страдания обошли тебя стороной? - подал голос Александр, намеренно задавая этот вопрос, о чём догадался Юлиус.
  - О нет, сэр, - Аннет смело заговорила с Нинеллом, - мы должны быть отзывчивы к чужому горю, ибо нет вероятности, что оно не коснётся нас...
  - Например, Дунмар, - сказал Юлиус, не зная почему, желавший говорить на свою любимую тему, - смотря на их прения между Советом Пяти Маршалов и королём есть вероятность, что тоже самое произойдёт между Магистратом и императором в Эдольжоле.
  - Ну, - ответил Нинелл, - в Эдольжоле не было гражданской войны, и, - Александр усмехнулся, - у нас тут не даглодиты живут, которые даже зачастую не умеют читать, а образованный народ, - он захлопнул свою книгу и потряс ей, - следовательно, глупых ошибок мы повторять не будем.
   Разговор бы имел продолжение, так как Юлиус, несмотря на дрожь во всём теле и жгучую боль в ноге, готов был выпалить речь на слова Александра, если бы дверь в комнату не распахнулась, и не вошёл бы лакей герцога в обшитым золотом камзоле. Войдя, лакей встал у порога и низко склонил голову; вслед за лакеем в комнату поспешно вошёл Танатус Бес, который, как догадался Юлиус, узнав про несчастие сына герцога, счёл нужным навестить его.
  - Вижу, вы уже пришли в сознание, - Бес усмехнулся. - Слышал по рассказам Томпсона, как вы яростно убили трёх волков...скажу вам, что это впечатляет...
   Вслед за Бесом вошёл Гэбриел Томпсон. Только теперь Юлиус смог отчётливо разглядеть лицо этого человека: это был высокий юноша двадцати лет с блестящими каштановыми волосами, будто горящими пламенем карими глазами и длинным прямым носом. Всё, от внешности и до одежды в Томпсоне, произвело на Юлиуса благоприятное впечатление. В себе он ощущал огромную благодарность этому человеку, но боялся показаться слабым перед ним, поэтому поспешно отвёл глаза в другую сторону, как только Гэбриел вошёл в комнату.
  - Герцог извещён, - бодро сказал он, обращаясь к Нинеллу, а затем внимательно посмотрел на Юлиуса, - как самочувствие, ваше сиятельство?
  - Уже лучше, благодарю вас, - таким же бодрым голосом постарался ответить Юлиус, но он получился хрипловатым и отчего-то дрогнувшим. Гэбриел улыбнулся:
  - Не окажись я там, ваше сиятельство, вас бы точно задрали. Просто работа у меня такая: охочусь на волков, сдираю шкуры, помогаю отцу, который у меня в Паекере. Если бы я вас не узнал, то наверняка принял бы за беглого разбойника, связал и сдал солдатам.
  - А вы меня узнали? Как? - спросил Юлиус, вспомнив, что Томпсон его действительно как-то смог узнать, хотя они до этого никогда не были знакомы.
  - Видите ли, - с улыбкой продолжил Томпсон, - в Рендэлло я живу уже девять лет. Сюда мы переехали из далёких земель. Мой отец был кровельщиком при дворе герцога, поэтому вашего отца сэра Андреаса Вишеса я видел, будучи ребенком, почти каждый день. Вы необычайно похожи на него, поэтому я сразу и догадался, кто вы есть.
   Слова Гэбриела удивили Юлиуса. "Попади я на его место, - подумал он, - то, пожалуй, сразу бы связал незнакомца в лесу, при котором был ещё и кинжал. Неужели у меня, обучившегося девять лет в столичной академии, нет такого ума, который имеет сын кровельщика? А ещё после всего этого я возомнил, что смогу быть отличным дипломатом..." Невольно на несколько секунд им овладели мучавшие долгое время вопросы, но внезапно его ум что-то ясно смог осознать из слов, сказанных Гэбриелом, и, посмотрев на Томпсона, Юлиус повторил:
  - Рендэлло? Так мы находимся в Рендэлло?
  - Вот именно, - ответил за Гэбриела Александр, - ныне отец Томпсона - староста Рендэлло. Я знал, что известие о том, где ты находишься сейчас, тебя обрадует.
   Юлиус и правда с этой минуты ощутил великое счастье, несмотря на боли в ноге. До своего отъезда в Академию он воспитывался в этой деревне, в старом деревянном доме прежнего старосты, ныне умершего. Когда он только въехал в герцогство, то путь его лежал в стороне от Рендэлло; он только мельком видел вдали бревенчатые строения. Сейчас же чувство ностальгии захлестнуло его: он был там, где прошло его детство, где остались самые лучшие его воспоминания. Живя здесь, он никогда не считал себя сыном герцога, он был наделён волей, он резвился с мальчишками других дворов, попадал в переделки, был наказуем, но нисколько не сожалел по этому поводу.
  - Что там у вас? Костыль? - быстро спросил Юлиус у почтенно склонившегося лакея, который держал в руках длинную трость из чёрного дерева и с красивым большим алмазом в качестве набалдашника.
  - Трость, ваше сиятельство, - ответил лакей, сгибаясь ещё ниже, - Его сиятельство герцог Слипволкер просили передать вам лично, как только станет лучше, чтобы...
  - Давай сюда, - махнул рукой Юлиус, приподнимаясь на кровати и спуская к полу обе ноги вместе с больной.
   Лакей быстро прошёл к кровати Юлиуса и протянул ему трость. Вишес быстро взял её.
  - Но... - заговорила было Аннет, но осеклась под сердитым взглядом Вишеса.
  - Со мной всё в полном порядке, - ответил Юлиус, поднимаясь с кровати, и, опираясь на трость и хромая на левую ногу, пошёл к высокой стеклянной двери, обрамлённой в деревянную раму. За этой дверью был длинный и широкий балкон.
   Выйдя на балкон, Юлиус на какое-то мгновение совсем забыл о жгучей боли в ноге: его взору предстал удивительный пейзаж, довольно знакомый ему. С балкона открывался весь прекрасный вид на Рендэлло, и Юлиусу показалось, что он вовсе не уезжал отсюда девять лет назад, что вовсе не было того слёзного прощания с престарелой женой прежнего старосты, которая заменила Юлиусу мать и которой теперь также не было в живых. Он думал, что так тут и жил, никуда не выезжая, своей безмятежной и радостной жизнью.
   Сейчас он видел невдалеке большой чистый и настолько знакомый ему пруд, где он с мальчишками любил засиживаться у костра, видел поднимающуюся в гору и заросшую бурьяном дорогу, откуда зимой любил скатываться к пруду на самодельных санках, видел уже покосившиеся строения, сараи, опушку леса, и всё это возрождало в его сознании приятные воспоминания, с которыми сейчас ему не хотелось расставаться.
   Юлиус догадался, что этот огромный дом семьи Томпсона был выстроен здесь, на холме, совсем недавно. Девять лет назад это был широкий холм, с которого открывался вид на деревню и на котором Юлиус любил руководить шуточными боями между мальчишками. Часто они наряжались в рыцарей и с палками и деревянными щитами разыгрывали атаки. "Сколько раз я захватывал этот холм, - думал Юлиус, - сколько раз меня били тут, но мне не было больно, сколько раз покойная жена старосты прибегала забирать меня из самой гущи драки, но я вновь и вновь от неё убегал... И неужели больше этого никогда не будет?"
  - Да, замечательный вид, - сказал с сияющим лицом вышедший на балкон к Юлиусу Томпсон, - вам тоже нравится, ваше сиятельство?
  - Гэбриел, - сказал Вишес, обернувшись к Томпсону, - ты спас мне жизнь, отныне ты мне самый надёжный друг и, прошу, называй меня просто "Юлиус"...
  - Отлично, Юлиус, - с улыбкой ответил Гэбриел, знавший, что когда-нибудь Вишес скажет ему что-то в этом роде.
  - Вот и славно, - сказал Вишес, похлопав Томпсона по плечу, - а сейчас вели закладывать карету... Пожалуй, я поеду в замок к отцу.
  - Что ж, как вам... - Гэбриел осёкся, - то есть ...тебе... будет угодно.
   Слегка наклонившись, Томпсон покинул балкон, а Юлиус ещё долго вглядывался в очаровательный пейзаж Рендэлло, пока к нему не подошёл лакей и не сообщил, что карета готова.
   Попрощавшись с Гэбриелом и Аннет, которых, не смотря на их отрицательные реплики и жесты, любым способ пообещал отблагодарить Юлиус, Танатус Бес, Александр и сам Вишес сели в большую чёрную карету и выехали со двора дома старосты Рендэлло. Ехали около получаса, разговаривая в основном про Дунмар и флотилию империи Эдольжол, за которой, по мнению увлечённого разговором Нинелла, было будущее государства.
   Когда карета стала подъезжать к замку герцога, Юлиус велел подъехать с заднего двора, не желая, чтобы его кто-то видел. Незаметно войдя в замок и следуя за лакеем коротким путём к своей комнате, Юлиус попрощался с Танатусом и Александром, и на полпути до своих покоев развернулся и направился к кабинету отца. Андреас Вишес, не спавший почти всю ночь из-за происшествия с его сыном, о котором с вечера рассказал ему Александр, а с утра доложил Томпсон, думал, что кто-то из его врагов мог положить дурманящие чары на лошадь его сына из леса, поэтому приказал отряду гвардейцев обыскать лес, но это не дало результатов. Теперь старый герцог сидел, рассеянным взглядом просматривая какие-то свитки, но разные мысли по поводу случившегося всё ещё приходили в его голову, и нередко он откладывал бумаги и, вглядываясь в стену, перебирал имена тех, кто давно хотел насолить ему.
   Когда Юлиус вошёл к отцу, Андреас был именно в таком положении: молча сидел и вглядывался в стену, о чём-то напряжённо думая. Увидев Юлиуса, Андреас поднялся, поспешно подошёл к нему и обнял сына, не сказав ни слова. После разговора о случившемся, Юлиус, умышленно не сказав отцу о пророчестве, которое слышал от тигра в лесу, объявил ему о своём твёрдом решении примкнуть к дипломатическому кабинету в Дунмаре. Это он ясно обдумал ещё в карете по пути в замок и решил сказать об этом или именно сейчас, или никогда не сказать.
   Андреас, холодно выслушав сына, вдруг рассвирепел и неистово ударил кулаком по столу.
  - Дунмар? - прокричал он. - Да что тебе дался этот Дунмар? Я забочусь о тебе... Именно: забочусь! Ныне в Дунмар отправляются только неумехи или выжившие из ума, и я не хочу, чтобы ты был как-то причастен ко всей этой неразберихе, что там творится, не хочу, чтобы тебе пришлось её расхлёбывать! Пусть её расхлёбывают те, кто заварил эту кашу! Моё последнее слово: сыну Андреаса Вишеса, как дипломату, в Дунмаре делать нечего! Завтра вечером на корабле Александра ты будешь доставлен к Тадеушу в СанктАртур, где...
  - В СанктАртур? - свирепо переспросил Юлиус, перебивая отца.
   Искажённые злобой лица отца и сына вглядывались друг в друга несколько секунд.
  - Да в СанктАртур, - рявкнул Андреас, - и не спорь! Завтра после заседания Посольства ты отправишься в СанктАртур!
  - Что за заседание? - недоумевая, спросил Юлиус.
  - Завтра в Паекер прибывает Посольство из Дунмара для переговоров по всей этой ситуации с Магистратом и императором. Я хочу, чтобы ты присутствовал там, так как это события явно войдёт в историю. Ниже генеральского чина завтра там не будет ни одного представителя с двух сторон, будут обсуждаться вопросы, связанные с треклятой Петицией о присоединении...
  - Но у меня нет генеральского чина, чтобы присутствовать там, - бросил в ответ Юлиус.
  - Уже есть, - с нотой собственного достоинства ответил Андреас, медленно подошёл к столу, взял какую-то бумагу и потряс ею, - специально для этого случая моим приказом ты произведён в дивизионные генералы...
  - Ах вот как! - нервно усмехнулся Юлиус и перешёл на крик:
  - Значит ты так просто раздаёшь звания налево и направо... Что ж, в таком случае, дай звание дивизионного генерала и Томпсону за то, что он вчера спас мне жизнь!
   Сказав это, Юлиус, раздражённый и обиженный, хромая, толкнул дверь кабинета и поспешно вышел в коридор.
  - И дам! И дам! - послышался в ответ неистовый рёв Андреаса. - Не смей показываться мне на глаза до завтрашнего дня, мальчишка!
   Идя по коридору, Юлиус услышал, как с грохотом захлопнулась дверь в кабинет герцога. Войдя в свою комнату, он упал на кровать: тигр, пророчество, волки, пейзаж Рендэлло и отказ отца на осуществление его главной мечты вихрем пронеслись в его памяти. С горечью он понял, что рухнули все его надежды, о которых он грезил в стенах Академии...
   Остаток дня Юлиус провёл в своей комнате, не отвечая на стуки в дверь и не выходя из неё.
  
  Глава 3. Хромой генерал.
  
  - Ваше сиятельство, просыпайтесь же, - полушёпотом сказал тонкий девический голос над ухом спящего Юлиуса, и тот, мгновенно пробудившись, вскочил с кровати и быстро оглянулся вокруг себя. Около его кровати стояла Аннет Томпсон, очевидно переживавшая по какому-то поводу и робевшая перед ним.
  - Аннет, - протянул Юлиус, заспанными глазами вглядываясь в неё, - Что ты здесь делаешь?
  - Я пришла поблагодарить его сиятельство герцога за оказанную услугу в отношении моего брата, ваш отец выслушал меня, поблагодарил в ответ и попросил, чтоб я поднялась к вам и разбудила вас.
   Живо протараторив это, Аннет залилась краской и быстро отвернулась. Юлиус медленно встал с кровати, взял с большой дубовой тумбочки свою трость и, хромая, подошёл к зеркалу. Прошлым вечером он уснул одетым. Он уже не помнил, какую книгу читал в момент вчерашнего негодования, он не заметил красивый генеральский мундир с золотыми пуговицами на стуле, который принесла для него Аннет, но, вглядываясь в своё лицо в зеркале, он словно окончательно проснулся и, нахмурившись, взглянул на девочку.
  - Благодарить за услугу? За какую услугу?
  - По милости вашего отца Гэбриел произведён в дивизионные генералы, - ответила Аннет и опустила глаза, - мы оба понимаем, что эта благодарность за ваше спасение, но мой брат не из тех, кто отказывается от воздаваемых почестей, - она немного помолчала и потом робко добавила:
  - Генеральское жалование Гэбриела поможет покрыть все долги нашей семьи...
  - Вот как, - произнёс, ничуть не удивившись, Юлиус, набирая в пригоршню воды из небольшого позолоченного блюда и умывая своё лицо.
   Он понимал, что его отец сделает всё, даже произведёт в генералы сына кровельщика, чтобы доказать ему своё превосходство и власть, и теперь Юлиус в душе посмеивался над отцом и радовался за Томпсона. Но благоразумность Аннет, высказанная таким робким и рассудительным голосом, вновь удивила Юлиуса.
  - Неужели у вашей семьи так много долгов?
  - Порядочно, - краснея, ответила Аннет, - вы ведь сами понимаете, что невозможно держать всё хозяйство на те средства, которые высылает из Паекера отец, торгуя шубами из волчьих шкур, и... Гэбриел иногда ведёт разгульный образ жизни...
   В смущении Аннет запнулась и снова отвела глаза. Необычайное чувство жалости появилось у Юлиуса к этой девочке, которой пришлось уже многое испытать, несмотря на её юный возраст. "Что я могу сделать для неё, - невольно думал Юлиус, - ничего... Ведь у меня ничего нет. Нет власти, средств... Я зависим от отца... Да, и я не хочу этого признавать, но другого выбора у меня нет..."
  - Ваш отец просил вам передать, чтобы вы оделись и спускались в трапезную, - сказала тихо Аннет, несмело глядя на Юлиуса и обрывая повисшее в комнате молчание.
  - Спасибо, Аннет, - ответил Юлиус, - спасибо за всё...
   Робко улыбнувшись, Аннет слегка присела, как подобало барышне, и бесшумно удалилась из комнаты через раскрытую дверь. Немного постояв в нерешительности, Юлиус переоделся в принесённый красный генеральский мундир, забрал волосы в конский хвост красивой чёрной лентой и, пару минут вглядываясь на себя в зеркало, придал лицу равнодушное выражение лица и вышел из комнаты.
   Спустившись в трапезную, Юлиус застал там только Андреаса и сидевшего на другом конце стола Танатуса Беса, который слегка привстал при входе Юлиуса. Юлиус кивнул Танатусу и взглянул на отца, который знал, что в трапезную вошёл его сын, но не нашёл нужным даже взглянуть на него, а более того с интересом углубился в чтение какого-то свитка. Поняв поведение Андреаса, Юлиус прошёл на своё место за столом и старался не глядеть на отца в течение всего завтрака.
   Около получаса в трапезной было молчание. Наконец Андреас поднялся и объявил, глядя на Танатуса, что ему нужно выехать в Паекер раньше, после чего, с грохотом задвинув свой стул, вышел из трапезной.
  - Ваш отец очень сердит на вас, - вглядываясь в бокал с вином, сказал Танатус, когда Андреас вышел из зала.
  - На моём месте вы бы согласились отправиться в СанктАртур? - быстро ответил Юлиус, знавший, что Бесу наверняка известны подробности его вчерашней ссоры с отцом.
  - Согласился бы, - улыбаясь, ответил Танатус, - и не только потому, что там безопаснее, чем в Дунмаре, и не потому, что там зачастую царит раздолье и праздность, которые так любят там, а потому, что это государство мнит себя великим и независимым. Оно одно из тех королевств Бохского побережья, которое осталось непокорённое нам, то есть империи Эдольжол, поэтому там в первую очередь нужны опытные дипломаты от нас. Берите пример с вашего брата Кассандра: он охотно согласился отправиться в СанктАртур.
   Юлиус нахмурился, ничего не ответил и больше не стал задавать никаких вопросов Бесу до конца завтрака. Танатус, понимая это молчание и невольно улыбаясь, тоже оставался безмолвным. Наконец, в трапезную вошёл слуга и доложил, что карета заложена. Юлиус и Танатус одновременно встали, вышли из зала и через несколько минут в таком же безмолвии сидели в чёрной лакированной карете, запряжённой четвёркой красивых чёрных конец, с опущённым верхом и красивыми стеклянными фонарями, обрамлёнными в чёрное железо. Эта карета около часа несла их до Паекера.
   Сейчас, сидя в карете и глядя на восхитительные пейзажи Слипволкера через узорчатое стеклянное окошко, в голове у Юлиуса мелькали самые разнообразные мысли.
  - Почему тигр наложил дурманящие чары на моего коня? - спрашивал он себя и тут же сам отвечал:
  - Чтобы прочитать мне пророчество... А ради чего он прочитал мне пророчество? И увижусь ли ещё с этим тигром?
   Но на этот вопрос он ответ дать не мог. Столько всего произошло за последние два дня, что ему трудно было разобраться в своих мыслях. Юлиус понимал, что прежняя его обыденная жизнь в Академии, где изо дня в день повторялось одно и то же, оборвалась, и теперь его ждёт другая жизнь, где ему самому придётся отвечать за свои действия и поступки, вступив на дорогу самостоятельности. Это Юлиус осознавал особо, сидя сейчас в карете и направляясь в Паекер на заседание Посольства от Дунмара, которое обещало войти в историю.
   Карета минула высокий мраморный столб, служивший заставой при выезде из Слипволкера, и выехала на широкую дорогу, ведущую прямо до Паекера. Со столицей Эдольжола у Юлиуса были связаны самые благоприятные воспоминания: там прошла его молодость, а именно - в огромном двенадцатиэтажном замке на окраине города, в котором и находилась известная на всю империю Паекреская Академия Магии. За девять лет пребывания в Академии, прогулки по Паекеру в выходные дни были излюбленным занятием Юлиуса, когда он был учеником: ему, Капрану и Аполлону были хорошо известны все столичные улицы, все заведения, от торговых лавок до государственных строений, поэтому Юлиус не мог подавить в себе чувство ностальгии при въезде в Паекер.
   Два дня назад он выезжал из него выпускником Академии, а теперь въезжал дивизионным генералом, которому выпала честь присутствовать на заседании Посольства от Дунмара. И Юлиус невольно радовался этим неожиданным переменам, даже несмотря на травму своей ноги.
  - В конце концов, можно сказать, что я получил эту травму в бою, за что меня и произвели в генералы, - думал про себя Юлиус в предвкушении знакомств с солидными людьми на заседании, где к нему, как он догадывался, будет особый интерес, как к сыну Верховного Магистра Империи Эдольжол.
  
   Минув пограничную заставу в виде двух колоссальных крылатых львов, карета плавно понеслась по длинной, окружённой величественными и многоэтажными строениями, улице, в конце которой виднелся огромный купол Государственного дворца. Как успел увидеть Юлиус, карет на этой улице было много и все они тянулись к дворцу.
  - Нынче будет жарко, - сказал, улыбаясь и глядя в оконце на обилие карет, Танатус.
   Тем временем их карета оказалась напротив Государственного дворца, и Юлиус уже в которой раз восхитился величественным видом этого здания: это было грациозное строение с четырьмя треугольными башнями по бокам и огромным голубым куполом по середине. На этом куполе были изображены причудливые иероглифы и древние руны, звёзды, силуэты людей в древних одеждах, а увенчан он был золотой статуей огромного крылатого льва, служившего символом империи Эдольжол.
   Но долго на восхитительный купол Юлиусу полюбоваться не удалось: их карета проследовала за другими через огромные золотые решетчатые ворота на Задний двор замка. На Парадном дворе следовало появиться лишь Верховному Магистру, фельдмаршалам и послам из Дунмара.
   Услужливый лакей открыл дверь кареты, когда она остановилась на Заднем дворе у больших каменных ворот, ведущих в холл дворца. Юлиус и Танатус вместе вышли и последовали за лакеем. Не привыкший к многочисленным людским собраниям, Юлиус поначалу смутился, думая, что на него, хромого и в генеральском мундире, сейчас устремлены все взгляды, но вновь придал лицу равнодушное выражение и проследовал за лакеем и Танатусом в холл.
   В холле было много народа, который, образовав огромный круг, смотрел на что-то, находящееся в самой его середине. Проталкиваясь через толпу людей в военных мундирах, Юлиус сначала расслышал звуки арфы, а затем и увидел высокую девушку с синей кожей и золотыми волосами, сидящую в самом центре холла и играющую на огромном музыкальном инструменте. Это была нимфа. Сыграв увертюру, нимфа стала петь под звуки своей музыки, при этом по залу прокатилась волна голосов, восторженных её пением. Услышав голос нимфы, Юлиус сам приятно удивился: неожиданно какое-то тепло он почувствовал в своей груди, и самые благоприятные воспоминания всплыли в его воображении. Ни на что в жизни он не променял бы этого чувства душевного успокоения под пение нимфы, и как ему показалось, то же самое сейчас ощущали и все остальные, находящиеся в холле.
   Как только нимфа закончила петь, раздался оглушительный поток криков и аплодисментов. Юлиус сам был восхищён и желал остаться и слушать следующую её песню под завораживающее звучание арфы, но Танатус сказал ему, что сейчас самое время подняться в Приёмный зал. Вместе они поднялись на второй этаж по длинной лестнице, застланной красным ковром, в Приёмный зал - длинный зал с множеством зеркал и огромной бриллиантовой люстрой на белоснежном мраморном потолке. Сейчас в Приёмном зале было много людей, ожидавших, когда откроются золотые двери Зала Заседаний.
   Как только Юлиус и Танатус вошли в Приёмную, Бес сказал, что ему нужно срочно отлучиться по какому-то делу и, оставив Юлиуса одного, скрылся в толпе. Ожидая, как и все, когда откроются двери Зала Заседаний, Юлиус прислонился к высокой белоснежной колонне и стал с любопытством вглядываться в лица тех, кто сейчас находился в Приёмной.
  
   Но через несколько минут неожиданно он услышал позади себя смех.
  - Надо же... Настолько молодой и уже генерал...хромой генерал, - сказал чей-то холодный голос, и смех вновь повторился. Юлиус резко обернулся и увидел подле себя уже немолодого человека с самодовольным выражением лица, красивыми, аккуратно зачёсанными назад волосами и пышными чёрными усами. Одет этот человек был в мундир генерала с парой звёзд и голубой лентой. Позади этого генерала стояли ещё несколько людей в мундирах, очевидно, его закадычные друзья, которые смеялись вместе с ним.
  - За какие это заслуги вас пожаловали в генералы? - холодно спросил человек, пристально вглядываясь чёрными глазами в глаза Юлиуса.
  - А за какие - вас? - вызывающе спросил Юлиус. - За дерзость ли? За грубость? За этот смех? - он бросил холодный взгляд на людей, стоящих позади генерала.
   Как ему показалось, генералу его ответ не понравился. Но он всего лишь скривил губы в злобной ухмылке и полушёпотом сказал:
  - Думаю, хромому генералу здесь делать нечего. Мы идём на войну, а не на бал, - и, прищурившись, добавил громче:
  - Много даглодитов сможете переколотить своей тростью, любезный?
   Юлиус крепко сжал алмазный набалдашник своей трости, терпеливо воспринимая вновь раздавшийся злорадный смех.
  - Насколько я знаю, заседание Посольства, которое состоится здесь, предполагает мирные отношения с даглодитами, - невозмутимо ответил Юлиус, смотря прямо в глаза незнакомцу.
   Между ним и эти генералом образовалось странное состязание: кто первый отведёт взгляд. С минуту они молчали, вглядываясь в глаза друг другу, и, наконец, незнакомый генерал, отвернувшись от Юлиуса, презрительно бросил:
  - Вы много чего не знаете!
  - Точно так же, как и вы, - равнодушно ответил Юлиус, ощущая своё превосходство над этим генералом, - не трудно догадаться, что все тонкости сегодняшней дипломатии известны разве что лишь самому императору нашему, или Верховному Магистру...
   Генерал сурово взглянул на Юлиусу, прищурился и, словно угрожая, положил руку на эфес своей сабли. В ответ на этот жест Юлиус крепче сжал набалдашник своей трости: он был готов к схватке с этим человеком, который был противен ему.
  - С кем имел честь беседовать, любезнейший? - язвительно прошипел генерал, оглядывая Юлиуса с ног до головы, явно желая выказать ему своё отвращение.
  - Юлиус Андреас Эммануил Вишес-Слипволкер, - подняв голову, ответил Юлиус, несколько бойким голосом.
   Люди, стоявшие позади генерала, в недоумении переглянулись, сам же генерал не выказал ни малейшего удивления.
  - Яков Фридрих Бармеус, командующий гвардейскими полками его императорского величества, - сказал он, шагнув вперёд и слегка наклонив голову, после чего поспешно отошел от Юлиуса, преднамеренно задев локтём.
   За Бармеусом, изумлённо оглядывая Юлиуса, проследовала и его свита. Несколько минут презрительным взглядом провожая Бармеуса, уже разговаривающего с кем-то другим на противоположенном конце зала, Юлиус заметил невдалеке идущего к нему Танатуса, возле которого шла молодая девушка, и которую, как понял Юлиус, Бес собирался представить ему.
  - Вот Юлиус, познакомься, это Вирджиния Эйлер, Глава Судебной Палаты Эдольжола, - быстро сказал Бес, явно испытывая удовольствие от своего представления.
   Юлиус внимательно вгляделся в эту красивую девушку с длинными рыжими волосами, окутанную в чёрный длинный плащ, и одобрительно кивнул Танатусу.
  - Трудно представить, как столь красивая девушка может вершить суд, разбирая самые грязные преступные дела, - сказал он, улыбаясь и пожимая руку Вирджинии.
  - Что ж, я нахожу в своей работе много полезного, но мечтаю об отдыхе - это верно, - ответила Эйлер приятным звучным голосом, при этом внимательно вглядываясь в лицо Юлиуса. - Рада знакомству с вами, сэр Вишес.
   Слегка смутившись, Юлиус улыбнулся и перевёл взгляд на Танатуса, который, расплываясь в улыбке, заметил:
  - Мечтаешь об отдыхе Джинн? Не верь этому, Юлиус, даже на отдыхе она полностью погружена в работу, ты ведь помнишь наше с тобой летнее путешествие вокруг Туманных Островов?
   Сверкнув глазами, Вирджиния исподлобья взглянула на Танатуса, словно говоря, чтобы он не афишировал их личные отношения, но Юлиус уже с самого начала всё понял и вновь доброжелательно кивнул Танатусу, который несколько смущённым взглядом словно спрашивал мнение Юлиуса о своей девушке.
  
   В это время два камердинера в голубых камзолах открыли двери в Зал Заседания, и собравшиеся в Приёмной столпились около дверей.
  - Это ведь ваш первый выход в свет? - полушёпотом спросила Вирджиния у Юлиуса, на что он согласно кивнул. - Если вы не против, я смогу объяснить вам, кто есть кто и смогу ответить на все ваши вопросы по тому, что вы сейчас там увидите...
   Юлиус второй раз согласно кивнул Вирджинии, и проследовал за идущим впереди Танатусом в Зал Заседания.
   Это был огромный зал с высокими мраморными колоннами и множеством люстр.
  Огромные круглые окна его выходили на ту самую дорогу, по которой продолжалось тянуться множество карет, при этом Юлиуса поразили изысканные витражи окон, на которых были изображены крылатые львы и представители разных магических рас: от эльфов до троллей.
   По середине Зала Заседания стоял огромный прямоугольный стол, покрытый длинной скатертью из красного бархата. Лишь только войдя в Зал, Юлиус сразу заметил, что за этим столом сидит довольно много почтенных людей, разбирающих какие-то свитки и бумаги. И тут с неким ужасом для себя он заметил, что за столом сидят не только люди. Впервые в жизни Юлиус увидел даглодитов, ранее читая о них лишь в книгах о магических расах: это были существа примерно человеческого роста, с короткими передними лапами, но огромными задними, имевшие тёмно-зелёный оттенок кожи и многочисленные шипы на теле. Лица даглодитов были вытянуты, а глаза залиты каким-то серо-коричневым веществом, так что, глядя на них, можно было подумать, будто они слепые. Но больше всего в даглодитах Юлиуса поразили их
  мощные длинные хвосты с коричневыми шипами, увенчанные увесистыми булавами. По залу пронеслись несколько изумлённых возгласов, и Юлиус догадался, что не он один впервые видит даглодитов.
   Вошедшая толпа людей в чёрных плащах, доспехах и военных мундирах образовала плотный круг вокруг стола. Юлиус, Танатус и Вирджиния стояли в первых рядах, рассматривая тех, кто сейчас находился за огромным столом.
   Всего даглодитов за столом было пятеро. Они восседали на огромных каменных стульях, в спинках которых были выдолблены проёмы для их хвостов, и терпеливо ждали начала Заседания. Во главе стола сидел даглодит, как понял Юлиус, уже преклонного возраста, одетый в золотые доспехи с причудливым шлемом в форме пирамиды на голове.
  - Один из Пяти Маршалов, - сказала Вирджиния Юлиусу, указывая на почтенного даглодита, - Паронтос Тронум. Возглавляет дипломатию от Дунмара. Да, легендарная личность...был известен своим стремлением сохранить шаткий мир между Эдольжолом и Дунмаром, а теперь готовит обвинительную речь против нас.
  - Но ведь это в интересах дунмарцев, если наши войска помогают избавляться им от последних очагов гражданской войны, - тихо ответил Юлиус, внимательно вглядываясь в Тронума.
  - В этом и основной вопрос Посольства, - с улыбкой сказала Вирджиния, - вывести наши войска из Дунмара, чтобы тот окончательно пал, или всё-таки оставить их там при условии, что Дунмар примыкает к империи Эдольжол.
   Юлиус невольно улыбнулся, удивившись рассудительности этой девушки, и заметил, что подобно ему улыбается и Танатус, слушавший их разговор, но не находящий нужным вмешиваться в него.
  
  - Верховный Магистр империи Эдольжол, генералиссимус Андреас Эммануил Вишес, герцог Слипволкер! - пробасил камердинер в золотом мундире, после чего огромные парадные двери в Зал Заседания распахнулись, и в сопровождении гвардейцев в железных доспехах и красных плащах под звуки труб в зал вошёл Андреас Вишес.
   Необычайное чувство овладело Юлиусом при виде своего отца, торжественного входящего в Зал Заседания. Отчасти это была гордость за отца, отчасти - удивление: в этом золотом мундире главнокомандующего с множеством звёзд Андреас встречал Юлиуса в своём доме пару дней назад, а теперь в нём явился на заседание Посольства, ставшего в Паекере событием первой важности за последние дни.
   Доброжелательно улыбаясь, словно вчерашней ссоры между ними и не было, Юлиус проводил взглядом Андреаса, который сел во главе стола с другого конца прямо напротив Тронума. Невольно Юлиус заметил, с каким отвращением его отец взглянул в сторону даглодитов и тут же углубился в изучение каких-то свитков, лежавших перед ним.
   Андреас Вишес был последним человеком, которого ждали для открытия Посольства. Как только Верховный Магистр занял своё место за столом, со своего высокого стула поднялся сидевший рядом с ним почтенный старик в белом плаще и тёмно-голубом камзоле под ним; старик внимательным взглядом обвёл то множество людей, собравшихся в зале, которые, казалось, следили за каждым его движением, затаив дыхание. После этого старик кивнул Андреасу и энергично провёл рукой по длинным седым волосам, явно переживая из-за чего-то.
  - Фелбелло Адугар, - шёпотом сказала Вирджиния Юлиусу, - фельдмаршал армии Эдольжола, состоит в Магистрате империи. Сегодня взял на себя обязанность вести Посольство...точнее - открыть, так как все мы знаем, кто сегодня будет ярым спорщиком с даглодитами...
   Юлиус улыбнулся, взглянув на своего отца, который всё ещё изучал какие-то свитки, и перевёл взгляд на Адугара. О военных подвигах этого человека он был уже наслышан, учась в Академии, и теперь ему с нетерпением хотелось слушать то, что он будет сейчас говорить. То же самое желание испытывали и все остальные, кто был в Зале Заседания.
   Адугар взял какую-то бумагу со стола, и, быстро пробежав по ней глазами, вновь кивнул Андреасу, отбросил бумагу и резво взмахнул руками, устремляя взгляд куда-то в толпу.
  - Братья мои, - начал Адугар бодрым голосом, - сёстры, сограждане, эдольжольцы! Сегодня мы собрались здесь, чтобы решить вопрос о том, что может наше отечество, что в его воле и в его силах. С тех времён, когда была основана империя Миттеров, народ наш всегда протягивал руку в помощь тем, кто в ней нуждался, а кто пренебрегал помощью народа нашего, то обращал на себя его военные силы. Пусть легендарная империя Миттеров, падшая триста лет назад, канула в небытие, но её доблестный осколок - Эдольжол - перенял все её порядки, традиции и нравы. Эдольжол - последний оплот великого военного достояния некогда самого мощного государства в истории Баланса Содружества, и, чтобы не ударить в грязь лицом, мы обязаны решить сегодня: протянуть ли руку в помощь королевству Дунмар на наших условиях или же обратить против него нашу военную мощь, если эти условия не будут приняты!
   По залу побежал взволнованный шёпот. Многие были поражены словами Адугара и переводили взгляды с него на Великого Магистра, который сохранял хладнокровие, всё ещё перебирая и рассматривая какие-то свитки. Взглянув на своего невозмутимого отца, Юлиус понял, что эта речь была уже давно подготовлена им и Адугаром и предполагала запугать даглодитов возможной войной, если условия Магистрата не будут приняты. О том же догадалось большинство тех, кто был в зале и сам Паронтос Тронум, который резко поднялся со своего каменного стула и раздражительно заговорил густым басом, перебивая Адугара, который намеревался продолжить речь:
  - При всём моём уважении к вам, фельдмаршал, я не могу не найти вашу речь несуразной и лживой, - даглодит на какое-то мгновение замолчал, - вы высказались так, будто мы виноваты во всём, что произошло. Да, не отрицаю, король Дунмара Эрманарих подал Петицию императору Эдольжола - в этом наша вина: в глупости нашего короля! Но эта Петиция недействительна, и заверять её ваш император не имел права на том основании, что её не заверил Совет Пяти Маршалов, и вы все, - он окинул взглядом весь зал, - все это прекрасно понимаете.
   По залу вновь пошла волна взволнованного шёпота, и Тронум, видя, что Адугару нечего ему возразить, ещё более ожесточённым голосом добавил:
  - Поэтому королевство Дунмар - независимое и свободное, не подчинённое империи Эдольжол!
   Внезапно Андреас Вишес, яростно сбросив на пол все свитки, поднялся со своего стула и, фальшиво улыбаясь, захлопал в ладоши. Как показалось Юлиусу, эта выходка его отца смутила Тронума, и тот спешно отвёл взгляд от Великого Магистра.
  - Браво! - выкрикнул Андреас, - Браво, нечего более сказать, Тронум. "Королевство Дунмар - независимое и свободное", трижды я милекан! - Вишес наигранно засмеялся, - не смешите нас, Тронум, ведь все мы здесь понимаем, что это не так. Пять тысяч кентавров и десять тысяч эльфийских подразделений под командованием генерал-аншефа Станислава Странника провели около месяца в кровопролитных боях в горной цепи Монмулли на севере Дунмара против последних лагерей мятежников, и большинство этих лагерей было уничтожено. Эти войска были высланы в Дунмар согласно Петиции о присоединении, а тогда вы не очень-то сильно возражали против неё, достопочтенный маршал! А сейчас, если вы на людях отвергаете Петицию, то готовы ли вы возместить Эдольжолу все его потери на Севере Дунмара?
   Сказав это, Вишес облокотился на стол и проницательным взглядом уставился на Тронума.
  - Вопрос не в том, отвергнем ли мы Петицию, - тихо ответил Тронум, - вопрос в том, чтобы отвергли её вы, сохранив независимость нашего королевства...
  - Ну к чему это?! К чему?! - сморщился Андреас, взмахивая руками, - Допустим, что мы сейчас признаем Петицию незаконной - просто допустим; тогда наши войска покинут Дунмар и пламя от очагов ещё не утихнувшей гражданской войны вновь охватит всё ваше королевство!
  - Это шантаж! - громко воскликнул Тронум, - Вы шантажируете меня, Великий Магистр! Вы думаете, что мы без вас ни на что не способны?! Думаете, что мы сами не сможем решить проблемы внутри нашего королевства?
  - Я слышу бред, который способен произнести лишь член Совета Пяти Маршалов! - рявкнул Вишес, - Этот Совет уже более пятидесяти лет хочет провозгласить свой диктат в Дунмаре, поэтому вам никогда не понять, что ваш король умнее всех вас вместе взятых, если решил просить помощи у Эдольжола! Ну а Совет Пяти Маршалов отвергает эту помощь, всегда и во всём по своей сути переча королю! Что ж, мне следует принять только одну сторону из двух возможных: и я принимаю вашу сторону, маршал. Сегодня же из Дунмара будут выведены все войска Эдольжола, раз вам наплевать, маршал, на судьбу вашего королевства. Это единственный выход в сложившейся ситуации, и мне больше нечего добавить.
   Прокричав это, Андреас развернулся и поспешно проследовал к выходу, после чего скрылся за дверями, сопровождаемый отрядом гвардейцев. Неожиданный уход Верховного Магистра вызвал много оживлённых толков в зале и за столом.
  - Мы ждали от Андреаса нечто подобного, - шепнула Юлиусу Вирджиния, до этого говорившая вполголоса с Танатусом.
   Сам Юлиус вглядывался в лица тех, кто был сейчас за столом. Коротко переговорив со своим соседом по левую руку, со своего места поднялся Адугар и, объявив перерыв на несколько минут, вышел вслед за Андреасом. После ухода Адугара и объявления перерыва в Зале Заседания образовалось несколько больших и малых кругов, в которых повелись толки о происшедшем. Юлиус примкнул к кругу солидных людей, где, жестикулируя руками, какому-то седовласому генералу что-то резво объяснял Танатус. Вишес почти не слушал Беса, разглядывая лица и причудливые камзолы и мундиры тех, кто находился в зале, и тут неожиданно в самом дальнем конце зала увидел Бармеуса, стоящего у огромной колонны и продолжительно глядящего в сторону стола.
   Воспользовавшись тем, что Танатус и Вирджиния были увлечены толками в своём кругу, Юлиус отошёл от них и медленно стал приближаться к Бармеусу, сам точно не зная зачем. Подойдя ближе, он увидел, что около Бармеуса стоит странный человек, которого Юлиус первоначально не заметил за колонной. Человек этот что-то оживлённо рассказывал Бармеусу, нервно встряхивая руками и головой. На какое-то мгновение Юлиус остановился, пристально вглядываясь в этого человека: он был уже немолодой, с длинными чёрными волосами, среди которых были седые пряди, с широким лбом и бегающими глазами, выражающими его тревоги и переживания. Но более всего Юлиуса поразила его одежда: на этом человеке был странный кожаный камзол, левая сторона которого являлась чёрной, а правая - белой, при этом на его левой руке была белая перчатка, и чёрная - на правой.
   Подойдя ещё ближе и сделав вид, что он с увлечением слушает речь неподалёку стоящего высокого лысого генерала, Юлиус смог отчётливо слышать разговор этого человека в чёрно-белом камзоле и Бармеуса, который до поры оставался безмолвным, лишь только слушая своего собеседника и вглядываясь в одну точку.
  - Всё это впечатляет, не спорю, - наконец ответил Бармеус, - но пойми, Леплин, меня не интересует то, как ты его ищешь, мне важно то, где и когда ты его найдёшь. Мастеру он нужен немедленно, понимаешь! Немедленно...
  - Все поиски ведут в Неотунну, - полушёпотом ответил Леплин, - это однозначно. Точно я не смогу определить, где он может находиться в Неотунне, ведь ты понимаешь, что Хэлви или кто-то из его учеников в своё время наверняка окружил Трезубец мощными чарами, а, возможно, сделал его невидимым. И потом часто звёзды могут ошибаться, ведь...
  - За что тебе платят, Леплин? - перебил его Бармеус, - Меня вовсе не интересуют эти чары, звёзды и прочее, на что был способен гений Хэлви. Мастер требует Трезубец незамедлительно, и у тебя есть в лучшем случае месяц на окончание его поисков. Определи место, где находится Трезубец, а уже дальше - это мои заботы. Пойми ты, Трезубец нужен Хойару...
   Последние слова Бармеус прошипел, глядя прямо в глаза своему собеседнику, после чего удалился от него и скрылся в толпе. Несколько минут Леплин неподвижно стоял, облокотившись на колонну и о чём-то думая. Наконец, ударив кулаком по колонне, Леплин круто развернулся и отошёл к какому-то кругу людей, всё ещё продолжая думать о своём.
   Посмотрев вслед этому странному человеку в чёрно-белом камзоле, Юлиус, не упуская его из виду, вернулся к кружку, где продолжал что-то объяснять седовласому генералу Танатус.
  - Кто этот человек? - спросил Юлиус у Вирджинии, указывая на стоявшего неподалёку Леплина.
  - Паселторк Леплин, - ответила она после некоторого молчания, внимательно вглядываясь в Леплина. - Глава дипломатии от СанктАртура.
  - От СанктАртура? - переспросил Юлиус, на что Вирджиния согласно кивнула.
   Неожиданно для себя Юлиус несколько обрадовался предстоящей поездке в СанктАртур. Он сразу понял, что Леплин и Бармеус замыслили что-то неладное, при
  этом он не знал, кто такой Хэлви и про какой Трезубец они разговаривали, и любопытство одолевало его.
  - Сразу не понравился мне этот Бармеус, - прошептал Юлиус, вновь увидев Бармеуса, который почему-то в явной спешке проталкивался к выходу, а затем покинул Зал Заседания.
   Теперь Юлиус чувствовал какое-то превосходство над этим человеком, словно ему была известна какая-то важная тайна Бармеуса, которой он дорожил. "Я выясню, что ты замышляешь", - думал Юлиус, вглядываясь в генерала и, уже будто по привычке, крепче сжимая набалдашник своей трости.
  
   Внезапно в зал через парадные двери вбежали четыре трубача и поспешно отыграли торжественный гимн в честь приветствия того, кто должен был сейчас войти. Все взгляды в недоумении обратились к парадным дверям. В зал вошёл высокий камердинер в золотом мундире и, стараясь сохранить невозмутимость, громко объявил:
  - Генерал-аншеф Станислав Странник!
  - Что? - изумлённо воскликнул Танатус, и волна недоумевающих возгласов пронеслась по залу: все в ужасе уставились на парадные двери. У Юлиуса быстрее забилось сердце: почему-то ему показалось, что сейчас должно произойти что-то страшное, ведь, насколько он понимал, Странника на заседании Посольства вовсе не ждали. "Ведь он в Дунмаре, - тут же мелькнуло в его голове, - во всяком случае, должен там быть..."
   В зал тем временем резвым шагом вошёл высокий человек в железных доспехах и чёрном плаще, придерживая левой рукой рукоять подвешенного к поясу старого стального меча, в сопровождении дюжины воинов с круглыми щитами и копьями. При виде Странника многие издали изумлённые возгласы, окончательно поверив, что его прибытие - правда. Самому Юлиусу внезапно стало страшно: воинственная фигура Странника внушила ему робость и некоторую покорность перед собой, как и многим другим, кто сейчас был в зале. Сам Станислав Странник был лет сорока, имел длинные русые волосы, опускающиеся до пояса и такую же бороду, заплетённую в две косы.
   Войдя в зал, Странник, словно никого не замечая, свирепо уставился на даглодитов и, резко вытащив свой меч из ножен и направив его в их сторону, чётко скомандовал воинам:
  - Взять!
   Воины незамедлительно окружили даглодитов, направив на них пики, не обращая внимания на изумлённые возгласы в зале.
  - Что за чертовщина... - чуть слышно прошёптал Бес.
  - Соизволь объясниться, Станислав! - громко крикнул вбежавший в зал Андреас Вишес, позади которого торопливо входил Адугар, - Что всё это значит?
   Странник обернулся в сторону Верховного Магистра и, убрав свой меч в ножны, вынул из-за пояса бумажный свиток и высоко поднял его.
  - Я объясню, - напряжённо начал он, - да, объясню...
  - Это, - он потряс свитком над собой, - последнее донесение посла Эдольжола из Неотунны, столицы Дунмара. Здесь посол пишет о заговоре и перевороте! Некогда член Совета Пяти Маршалов, дунмарский маршал Дарий Хойар, убив короля Эрманариха, захватил власть в Дунмаре и провозгласил свой диктат, - Странник кинул свиток Вишесу, и Андреас ловко поймал его, - Вчера поздним вечером в пристани Неотунны высадилась эскадра милекан под предводительством некого Либаюза. Эскадра насчитывала до пятидесяти кораблей, и даглодиты спокойно впустили милекан в свою столицу. Затем маршал Хойар, угрожая королю, вынудил его отречься от престола, после чего король был зарублен на заднем дворе своего дворца. Совет Пяти Маршалов присягнул на верность Хойару и его милеканскому войску. Возможно, к прибывшему числу милекан в Дунмар прибудет ещё подкрепление, но пока то неизвестно. Посол от Эдольжола убит по распоряжению Хойара. Получив это предсмертное донесение посла из столицы путём голубиной почты, сегодня утром я взял на себя смелость вывести все наши войска из Дунмара, так как донесение содержит явные сведения о том, что милекане, высадившись в Неотунне, стали продвигаться по Дунмару. Армада милекан огромна, и даглодиты дружелюбно впустили их в столицу, Андреас...
   После этих слов, по залу в который раз прокатилась волна ошарашенных возгласов, на сей раз самая сильная.
  - Быть не может, - судорожно прошептал Вишес, заканчивая читать свиток и с ужасом глядя на Странника, - как же...как же вы добрались так скоро, Станислав?
  - На эльфийском быстроходном судне "Бленд" я с отрядом выплыл впереди всего войска. Затем в пристани Паекера сел на лошадь и прямиком направился сюда. В моей карете едет слуга, - ответил Странник.
  - Но ведь, - Андреас до сих пор не верил услышанному и прочитанному, - как же так! Вы, - указал он на Тронума и стал приближаться к нему, - вы знали об этом? Вы знали, что будет совершён переворот?
  - Нет, Верховный Магистр, - тихо ответил Тронум, сохранивший, как показалось Юлиусу, невозмутимое спокойствие.
  - Откуда прибыло милеканское войско? - спросил Вишес у Странника, недоверчиво глядя на Тронума.
  - Это также неизвестно, - ответил Станислав, - ни одно государство не могло держать у себя такую армаду душегубов. Остаётся одно - то войско прибыло из неизвестных нам Северных земель...
  - А ведь Хойар сам милекан, - добавил Адугар, и в зале повисло молчание.
   Андреас ещё раз посмотрел на свиток, затем перевёл взгляд на Странника, Адугара и встретился взглядом с Юлиусом. Несколько секунд отец и сын напряжённо смотрели друг на друга, после чего Андреас встряхнул головой и поднял руку со свитком вверх:
  - Король Дунмара убит! - прокричал он, - Посол от Эдольжола в Дунмаре убит! Данным мне правом я объявляю королевству... - тут он осёкся и напряжённо взглянул на Странника, очевидно, не понимая, как теперь назвать государство Дунмар, - я...я объявляю Дунмару войну! Магистрат не принимает переворот маршала Хойара, - громко заключил Вишес, - поэтому...главный вопрос есть теперь в том, чтобы предотвратить нападение милеканского войска на Эдольжол! Увести их...в подземелье! Живее! - скомандовал Верховный Магистр воинам Странника, окружавшим даглодитов.
   В это время Юлиус, встревоженный не менее других, стоял у большого окна, внимательно слушая слова своего отца. Случайно обернувшись, из окна он увидел подъезжающую к Парадному подъезду дворца красивую чёрную лакированную карету с золотым вензелем Эдольжола на крыше. Позади кареты следовал отряд гвардейцев, сопровождающий её, а у самого Парадного подъезда толпилось множество воинов в доспехах, которые составляли свиту Странника. "Неужели ещё один военачальник", - подумал Юлиус, желая увидеть того, кто сейчас выйдет из кареты.
   И совершенно внезапно какой-то человек, окутанный в чёрный плащ и с капюшоном на голове, выбежал впереди останавливающейся кареты и, подняв над собой своё копьё, почему-то присел на одно колено, словно целясь копьём в карету. И тут из наконечника его копья вырвался огромный огненный шар и с визгом врезался в карету, окутав её и лошадей огненным пламенем. Раздался оглушающий треск и стекло в окне раскололось, усыпав пол множеством осколков. В зале раздались ужасающие крики.
   Но сам Юлиус точно их не слышал. Он, словно заворожённый, глядел на это зрелище, и оно казалось ему величественным: карета и лошади за пару секунд будто растаяли в огне, и теперь разрушающая огненная волна приближалась к нему самому, к тому, кто на пару мгновений восхитился ей. Хоть это произошло за несколько секунд, Юлиусу казалось, что целую вечность он вглядывается в поглощающий людей на Парадном дворе огонь, который теперь приближался к нему, грандиозный и устрашающий.
  - Ложись! - ясно раздался над его ухом крик Танатуса, и Бес своим телом повалил Юлиус и стоящую рядом Вирджинию, не видевшую, что произошло за окном, на пол. В этот момент огненная волна ворвалась в разбившееся окно, и огонь с невероятной скоростью стал распространяться по стенам и потолку. В зале поднялась паника, и все моментально бросились к выходам.
   И тут навстречу огню, вытащив свой меч, устремился Странник. На какое-то мгновение его яростный взгляд и взгляд лежащего на полу Юлиуса встретились: оба они поняли, что ни тому, ни другому не было страшно, просто по странному стечению обстоятельств один из них сейчас лежал на полу, а другой неустрашимо встал перед потоком огня, оголив свой меч, который никак не мог спасти его жизни. "Неужели огонь поглотит его?", - подумал Юлиус и ужаснулся своей мысли.
  - Дрэго! - ясно воскликнул Странник, словно это слово могло спасти ему жизнь.
   Тут же сзади него показалась молодая девушка с развевающимися длинными чёрными волосами, держащая перед собой красивый белый арбалет, и, подобно ему, решительно встав перед огнём. Прицелившись куда-то в огонь, девушка плавно спустила металлический курок арбалета, но не стрела вырвалась из него, а поток белоснежных лучей и искр, которые словно поглотили огонь и застелили глаза Юлиусу.
   Неожиданно перед его глазами предстала нимфа, играющая на арфе, и вновь раздалось её пение, которое он слышал менее получаса назад. Как красива была её песня и как надолго теперь она останется у него в памяти. Внезапно в его воображении возник образ Сицилии, молодой эльфийки, тайно подсматривающей за ним и Александром, когда они взбирались на коней, а затем - чистые голубые глаза его матери, которые он помнил с детства.
   И тут что-то твёрдое ударило Юлиуса по голове, и он вышел из этого состояние беспамятства. Открыв глаза, он увидел, что по всему залу разбросаны куски льда, в который был обращён огонь магическим арбалетом, и само собой внутри него возникло то чувство, которое ему пришлось уже испытать - чувство того, что, несмотря ни на что, он остался в живых.
  - Скорее, Юлиус, - прокричал над ним Танатус, протягивая руку, - идём!
   Бес помог Юлиусу подняться, и он с Танатусом и Вирджинией покинули почти опустевший Зал Заседания через небольшую дверцу за колонной в его дальнем углу. Последний раз взглянув на усеянный кусками льда зал, Юлиус проследовал вслед за Танатусом и Вирджинией по крутой каменной лестнице, ведущей на верхний этаж.
  - Куда мы идём? - спросил он.
  - В кабинет Верховного Магистра, - поспешно ответил Бес.
   Через несколько секунд они вышли в длинный и тускло освещённый коридор, пройдя который, оказались у плотной железной двери с высеченным на ней силуэтом льва. За ней был просторный кабинет Андреаса Вишеса в Государственном дворце. Открыв дверь, Танатус пропустил вперёд себя Вирджинию и Юлиуса, который сразу заметил, что этот кабинет его отца был во многом похож на тот, что был в герцогском замке Слипволкера: тут также было множество гобеленов, рассказывающих о войне, висели мечи и сабли, а у самого окна стоял такой же длинный рабочий стол из чёрного дерева. Одновременно с Юлиусом, Вирджинией и Танатусом, в кабинет через другие двери вошли Андреас и Адугар, а ожидали вошедших в нём Странник и его спутница Дрэго, которая чудесным образом спасла жизнь первым троим, оказавшимся под огненной завесой.
  - Что это, чёрт возьми?! - воскликнул Андреас, объятый дрожью, подбегая к окну, из которого открывалось ужасное зрелище на Парадный двор Государственного дворца, усеянный трупами гвардейцев и воинов.
  - Была взорвана карета, - тихо начал Юлиус, стоя позади отца, - я всё это видел... Кто-то пустил огненный шар в подъезжающую карету...
  - В мою карету, - уточнил Странник, глядя на Юлиуса.
  Все поражённо уставились на Станислава.
  - В твою карету? - переспросил Андреас, словно не веря собственным ушам, - Как?
  - Всё очень просто, - ответил Станислав, подойдя к окну и глядя на ужасающее зрелище после взрыва, - Пойми, Андреас, теперь даже в Государственном дворце небезопасно: угроза добралась и до Паекера. Кто-то узнал, что я выплыл из Дунмара и направляюсь прямо на заседание с последними новостями. Сообщники, очевидно, как-то связались между собой, скорее - голубиной почтой, и решили подорвать мою карету, и это был бы продуманный ход: они не только бы убили фельдмаршала Эдольжола, который вёз ценные сведения, но и сорвали бы всё Посольство. Как видишь, я и это продумал: выехал из пристани на скакуне, а в карету намеренно посадил...
  - ...своего слугу, - закончил за Странника Андреас и вновь отвернулся к окну.
   В это время в кабинет Верховного Магистра вошёл гвардеец в железных доспехах и обожжённом сером плаще. В руках он держал завёрнутое в чей-то плащ то самое копьё, из которого был выпущен огненный шар.
  - Что у тебя? - спросил Андреас, обернувшись к воину, раскрыв материю и глядя на копьё, но, когда он понял, что это за копьё, то тут же отвернулся к окну, не желая больше глядеть.
  - Позвольте, - вдруг сказала Дрэго и, подойдя к воину, взяла у него копьё.
   На какой-то момент Юлиус испугался: это смертоносное копьё, из которого была выпущена такая огненная мощь, девушка так запросто вертела в руках; и он уже подался несколько вперёд, желая взять у неё копьё, но неожиданно Странник, стоявший возле него, положил свою руку ему на плечо, и Юлиус невольно остановился.
   Тут Дрэго, взявшись за наконечник копья, плавно потянула его на себя, и, когда наконечник был снят, все увидели, что копьё было увенчано небольшой красной сферой.
  - Огненное Копьё Эона, - сказала Дрэго, - ужасный артефакт, замаскированный под обычное копьё. В таком случае железо пропускает огонь Эона, поэтому наконечник и не слетел и даже не нагрелся. Так можно замаскировать любое копьё, Верховный Магистр.
   На минуту в кабинете повисло молчание. Андреас стоял, облокачиваясь на подоконник и опустив голову, Странник - склонив голову и опираясь на свой меч. Танатус и Вирджиния тревожно переглядывались, а Адугар молча стоял позади Верховного Магистра, не находя нужным ничего говорить. Внезапно, Андреас отпрянул от окна и подошёл к своему сыну, недвижимо стоящему возле Танатуса.
  - Юлиус, - быстро начал он, - корабль ждёт в пристани. Ты немедленно отправишься в СанктАртур...
  - Но, отец, - начал было Юлиус.
  - Оставь! - крикнул Андреас, - Ты видишь сам...видишь, что даже здесь...здесь небезопасно! Танатус, Вирджиния, будьте добры...
  - Разумеется, мы проводим его до пристани, - догадалась Вирджиния и, кивнув Андреасу, открыла дверь.
   Андреас положил руку на плечо своего сына, видимо желая обнять, но потом передумал, с некоторой досадой взглянул на Юлиуса, отвернулся и молча проследовал к окну. Юлиус хотел было окликнуть отца, но также передумал и, печально наклонив голову, собрался проследовать за вышедшими из кабинета Вирджинией и Танатусом.
  - Удачи, - раздался вслед Юлиусу голос Странника, и тот, развернувшись, не нашёл ничего лучше, чем кивнуть ему на прощание.
   "А ведь мы даже толком не знакомы с этим человеком", - подумал Юлиус, уже идя по коридору и вспоминая Странника, стоявшего перед огненной волной с обнажённым мечом.
  
   Юлиус, Танатус и Вирджиния покинули Государственный дворец через Задний двор на той самой карете, в которой Юлиус и Бес приехали сюда из Слипволкера. Направляясь в пристань, Юлиус теперь уже не смотрел из окна кареты на открывающиеся виды, а с сожалением думал о том, что, возможно, нескоро он вернётся сюда, в Паекер и в Слипволкер, что в преддверии войны это прощание с отцом могло быть последним в его жизни, и эта мысль его более ужасала. Вирджиния и Танатус, понимая переживания Юлиуса, сидели молча и недвижимо, ожидая прибытия в пристань Паекера.
   Скоро карета остановилась и, открывший деревянную дверцу лакей, доложил о прибытии. Выйдя из кареты, Юлиус увидел множество огромных кораблей, на которых частично прибыло из Дунмара войско Странника, заполнявшее сейчас пристань. С трудом они смогли протиснуться через толпы воинов в доспехах к красивому кораблю под названием "Эттельбладт" с восхитительными красными парусами, на которых были вышиты золотые крылатые львы. На смотровой вышке корабля показалась фигура Нинелла в командорском камзоле, раскуривающего свою трубку.
   Увидев поднимающихся по трапу корабля Юлиуса, Танатуса и Вирджинию, Александр хлопнул в ладоши и стал спускаться к прибывшим на палубу.
  - Что ж, здесь мы тебя оставляем Юлиус, - сказал Бес, пытаясь изобразить что-то наподобие улыбки и похлопав Юлиуса по плечу.
  - Спасибо, спасибо огромное, мы ведь непременно ещё встретимся, не так ли?
  - Разумеется, - ответила за Беса Вирджиния, - удачи, Юлиус, при желании пиши нам письма...
  - Я упрошу Андреаса, чтобы и он нашёл время написать тебе, - добавил Бес, после чего они с Вирджинией сошли с трапа и скоро скрылись в гуще воинов, следуя обратно к карете.
  - Я слышал звуки взрыва, - сказал подошедший Нинелл Юлиусу, который смотрел вслед Вирджинии и Танатусу, - значит, взрыв всё-таки был?
  - Мне тебе многое нужно рассказать, Александр, - обернувшись к нему и тяжело вздохнув, ответил Юлиус.
  - И только ему? - послышался весёлый голос Томпсона, бегущего по палубе, которого Юлиус никак не ожидал увидеть на корабле, - я тоже не прочь послушать увлекательную историю...
  - Гэбриел, - неожиданно обрадовался Юлиус, - как...ты здесь?
  - В конце концов, твой отец произвёл меня в генералы, - весело ответил с неким самодовольством Томпсон, - и ещё кое-что: накануне он велел мне сопровождать тебя всегда и везде, так вот теперь мы с Аннет направляемся в СанктАртур вместе с тобой. А за хозяйство в Рендэлло не переживай, сегодня вечером из Паекера туда вернётся отец, и потом моего жалование хватит, чтобы всё там содержать...
  - О, Юлиус! - окликнул его Аполлон, идущий с Капраном по палубе, - ты никак у нас теперь важный сановник, присутствуешь на почтенных светских собраниях... Да-да, и нечего отнекиваться,- Тьер-де-Ласс лукаво прищурился, - А ведь выезжали мы из Паекера на равных правах. Что ж, и трость тебе... даже очень идёт... Хорошо-хорошо, не буду тебя злить, а то вон алмазик-то увесистый, больно будет получить им...
   И, дружно рассмеявшись, пятеро молодых людей, пошли по палубе корабля, который по приказу Александра стал отчаливать от пристани, а уже через десять минут
  плавно разрезал морскую гладь, отдаляясь от Паекера. Юлиус, пережив страшные события во время заседания Посольства, теперь был несказанно счастлив тому, что в жизни ещё остались такие вещи, как смех и дружба; и теперь, окончательно успокоившись, готов был начать совершенно новую жизнь в чужой стране, куда сейчас ему хотелось поскорее попасть, и не потому, что там бы он мог найти ответы на большинство своих вопросов, а потому что рядом с ним были бы его верные и надёжные друзья.
  
  Глава 4. Знаменосцы и новое пророчество.
  
   Два дня плыл "Эттельбладт" до СанктАртура. Весь первый день пятеро молодых людей провели в каюте капитана, где Юлиус рассказал своим друзьям всё, что ему пришлось пережить в Зале Заседания Государственного дворца: от впечатлений при виде даглодитов до взрыва кареты на Парадном дворе. Рассказал также он про подслушанный им разговор Бармеуса и Леплина, желая разузнать у Александра побольше о персоне самого Бармеуса.
  - Разговаривать с глазу на глаз нам с ним никогда не приходилось, - отвечал Александр, сидя в высоком кресле и раскуривая свою трубку командора, - но, насколько я знаю, твой отец ничего не имеет против него. Да, Бармеус как начальник гвардии обладает огромной властью в воинской среде, но от зоркого глаза Андреаса Вишеса не скроется даже комар на стене: Верховный Магистр обязательно бы заметил за Бармеусом что-нибудь неладное и приказал бы его отстранить...
  - Но ведь странно получается, - рассуждал Юлиус, - Бармеус и этот Леплин говорили про какой-то Трезубец Хэлви, который нужен Хойару, а через пять минут появляется Странник и объявляет, что маршал Дарий Хойар совершил переворот. Выходит, Хойар тут же становится изменником, а если Бармеус его сообщник, то он тоже изменник...
  - ...и тогда опасность угрожает уже самому Эдольжолу, - добавил Капран, внимательно слушавший слова Юлиуса.
   Александр лишь согласно кивнул, не находя нужным ничего добавлять.
  - А что это за Трезубец такой? - напряжённым голосом спросил у Нинелла Аполлон, - и этот Хэлви... Кто он такой, если его Трезубец так нужен этому Хойару?
  - Насколько я помню, Рответал Хэлви в своё время был великим эловинаром, делающим ужасные артефакты по сложнейшим рецептам, - ответил, задумавшись, Нинелл, - ещё будучи ребёнком я услышал рассказ о нём из уст Андреаса Вишеса, но знал он только это. Хэлви был эльфом с таинственной судьбой...Неизвестно, где он обитал и как выглядел, но ужаснейшие артефакты, сделанные им, и их рецепты дошли до наших дней. Видимо, тот самый Трезубец и принадлежит к их числу...
  - Хотел бы я знать, зачем властному милекану нужен этот Трезубец, - протянул после недолгого молчания Томпсон, - ведь если он захватил власть в Дунмаре, то, получается, что ему нужно нечто большее... А что может быть больше того, чего он добился на нынешний день?
   Но Гэбриелу никто не ответил. Каждый сейчас молча размышлял над услышанным и сопоставлял различные факты. Напряжённо думал и Юлиус, предполагавший, что предательство Бармеуса не было замечено его отцом, и что теперь командующий гвардейцами способен натворить множество бесчинств, лишь бы заполучить Трезубец Хэлви для Хойара. "Хотел бы я знать, что же это за Трезубец такой", - говорил сам себе Юлиус, несколько жалея, что ему так быстро пришлось отплыть из Паекера.
  
   Утро второго дня путешествия до СанктАртура Юлиус провёл на палубе, прислонившись к прочной деревянной балке и вглядываясь в чарующие долины, вид
  на которые открывался с корабля. Бесконечные леса, завершающиеся вдалеке горными равнинами, открывались его взору, и он невольно восхищался этой красотой, которая, казалось, уходила до самого горизонта и была непостижима ему, омрачённому тяжёлыми размышлениями.
  - Бохское море... - протянул подошедший к нему Александр, - нет более другого места на земле, откуда открывались бы такие живописные пейзажи. Разве что - Слипволкер, но там нет такого бескрайнего моря...
  - Чьи земли находится там? - спросил Юлиус у Нинелла, вглядываясь в величественную горную цепь на горизонте.
  - Там находится Дунмар, - ответил Александр, и Юлиус, резко повернувшись к нему, снова перевёл взгляд на горы; только теперь это был уже другой взгляд, который выражал не восхищение, а тревогу, и сами горы теперь казались ему несущими какой-то страх и ужас.
  - Дунмар, - протянул Юлиус, сосредоточив взгляд на горной цепи.
   Почему-то ему казалось, что сейчас там, в горах, должно произойти что-то страшное, что смогло бы донестись до его взора: или взрыв, или же извержение, но ничего этого не произошло - горы сохранили величественный и устрашающий вид до того, как скрылись вдалеке от глаз наблюдателей.
  - Смотри-ка, не тот ли это Леплин, про которого ты говорил? - тихо спросил Александр у Юлиуса, глядя на противоположную сторону палубы.
   Юлиус быстро повернулся и увидел Леплина в его чёрно-белом камзоле, неподвижно стоящего на другом конце палубы и так же напряжённо смотрящего вдаль.
  - Да, это он, - ответил Юлиус, - странно, не знал, что он плывёт на этом корабле...
  - Немудрено, - усмехнулся Александр, - на нём отправляются обратно все, кто прибыл на заседание из СанктАртура. Что ж, у тебя ещё будет возможность выяснить все его секреты... Только будь осторожен.
   Сказав это, Александр отошёл от своего собеседника, а Юлиус ещё некоторое время простоял на палубе, вглядываясь в Леплина.
  - Всё бы я сейчас отдал за то, чтобы увидеть все твои мысли, - прошептал Юлиус.
   На какое-то мгновение Леплин перевёл взгляд куда-то на палубу, отвернувшись от красивого вида на выступающий утёс скалы, и заметил смотрящего на него Юлиуса. Равнодушно окинув его взглядом и поджав в некоторой ухмылке губы, Леплин вновь повернулся лицом к морю. Внезапно Юлиусу стало противно глядеть на этого человека, и он, пренебрежительно в последний раз взглянув в его сторону, покинул палубу и проследовал к себе в каюту, где прямо в одежде лёг на кровать и скоро задремал на некоторое время.
  
   Разбудил его знакомый девический голос, так быстро и внезапно прозвучавший над его ухом:
  - Приплыли, ваше сиятельство...
  - Аннет, - проснулся Юлиус и стремительно поднялся с кровати, - Приплыли?.. Как давно?
  - Только что, ваше сиятельство, - ответила Аннет, поднимаясь на палубу по крутой деревянной лестнице, ведущей из каюты к потолку, - сейчас мы в пристани...
   Не без некоторого беспокойства Юлиус поднялся на палубу следом за Аннет, желая увидеть пейзаж столицы СанктАртура. На палубе уже находилось множество плывших на корабле людей, в том числе и Аполлон, Гэбриел и Капран, к которым присоединился и Юлиус.
  - Билигран - великая столица СанктАртура! - бодрым голосом прокричал Александр с капитанского мостика, увидев Юлиуса, - Добро пожаловать, господа!
   С корабля, плавно следовавшего по пристани мимо других судов, открывалась потрясающая картина на Билигран: видны были его многочисленные каменные особняки и дворцы с цветущими садами, мощённые чёрным камнем широкие дороги, по которым сейчас следовали горожане; некоторые из них, ещё завидев вдалеке корабль, неподвижно встали и, разговаривая между собой, следили за приближающимся судном. Открывался вид на черную колоссальную башню, огороженную огромной каменной стеной с зубьями; казалось, что башня, находившаяся на вершине неприступной чёрной скалы, непременно должна вот-вот рухнуть прямо в море, но этого, конечно же, никогда бы не произошло. А скоро открылся вид на великолепный белый королевский замок со множеством башен, окружённый обширным зелёным садом, который выходил к длинной набережной, где сейчас находилось множество горожан, также наблюдавших за кораблём.
  - Чудесно, - заворожено прошептал Томпсон, глядя на чарующий пейзаж.
  - Учти, здесь много чудес, - весело сказал подошедший к нему Нинелл, - В особенности - сирены и нимфы: за влюбляющей красотой скрывается свирепый нрав...
   Юлиус и Гэбриел улыбнулись и тут же неожиданно для себя заметили с корабля направляющиеся вдоль пристани к судну два десятка странных существ, которых они до этого ни разу не видали: величественных и гордых полулюдей-полулошадей...
  - Кентавры, - шёпотом произнёс Юлиус.
   Отряд кентавров, вооружённых длинными пиками, остановился у морской глади, ожидая, когда с корабля сойдут прибывшие в столицу, при этом один кентавр, имевший длинные чёрные волосы, красиво гарцевал перед остальными, размахивая длинным чёрным копьём, покрытым золотыми рунами и не похожим на копья остальных, и отдавал команды воинам на непонятном языке.
   Наконец корабль причалил к берегу.
  - Что ж, Юлиус Вишес, - обратился к нему Александр, - тут мы с тобой прощаемся. Искренне желаю удачи... Ну а мне приходится, полагаясь на неё, покинуть светлый Билигран и вернуться обратно в сумрачный Паекер.
  - И тебе удачи, Александр, - ответил Нинеллу Юлиус, - до скорой встречи, надеюсь...
  - Если будет война в СанктАртуре, моё судно вступит в королевское распоряжение, - усмехнулся Александр и похлопал Юлиуса по плечу.
   Распрощавшись с Нинеллом, Юлиус спустился следом за впереди идущими Капраном, Аполлоном, Томпсоном и Аннет по деревянному трапу на землю, где стоял отряд кентавров. Ещё спускаясь по трапу, Юлиус заметил, что кентавр с чёрными длинными волосами упорно смотрит на него проницательным взглядом, когда же он спустился с трапа, то кентавр, словно никого не замечая вокруг, подошёл к нему и незамедлительно заговорил густым командирским басом:
  - Юлиус Андреас Вишес, дядя ваш, светлейший государь СанктАртура, великий король Тадеуш прислал меня и отряд мой в распоряжение ваше, чтобы сопроводить вас до королевского дворца...
  - Благодарствую, - ответил Юлиус, стараясь быть учтивым, на что кентавр резко, почти полушёпотом, ответил:
  - Особа королевского рода не благодарит кентавра безродного. Она вообще никого не благодарит, так как ни кому и ничем не обязана. Запомните, здесь вы - племянник короля, и впредь не делайте таких глупых ошибок. Власть требует ответственности...
   Юлиус виновато покраснел и крепче сжал свою трость, стараясь унять овладевшее им волнение, что, видимо, заметил кентавр, и более мягким голосом добавил:
  - Зовусь я Грайлен, сын Пфайлена, глава войска кентавров, верноподданных королю и вам... Не желаете ли проследовать к карете, милорд?
   Юлиус согласно кивнул и, последний раз окинув взглядом "Эттельбладт" и Нинелла, который отдавал приказы с капитанского мостика, проследовал за Грайленом к широкой белой карете, в которой уже сидели Аполлон и Капран. Томпсон и Аннет находились в такой же карете, стоявшей позади. Всего подобных карет в пристани стояло десять, и им предполагалось вести важных персон, прибывших из Паекера прямиком в замок короля. Ещё не сев в свою карету, Юлиус заметил садящегося в самую дальнюю из карет Леплина, и странное чувство овладело им. Это было такое же чувство предвкушения битвы, которое он испытал, окружённый в лесу свирепыми волками, только теперь, как он думал, перед ним был человек, намного хищнее целого полчища волков, с которым ему предстояло сразиться.
  Сев в карету и захлопнув её дверь, Юлиус взглянул в стеклянное оконце на отплывающий корабль Александра, и жившее некоторое время в нём желание вернуться в Паекер, теперь уже пропало совсем. "Здесь вы - племянник короля...", - вспомнились ему слова Грайлена, и он невольно улыбнулся им, только сейчас осознав их истинную серьёзность.
  
  Юлиус ещё будучи ребёнком узнал от отца, что Тадеуш Вишес, король СанктАртура, приходится родным братом Андреасу Вишесу, и оба они являются сыновьями ныне покойного короля Эммануила. Братья вместе воспитывались в СанктАртуре, но Андреас в молодости решил проложить себе дорогу в жизнь на государственной службе у разраставшейся империи Эдольжол, отказавшись от наследства своего отца. Таким образом Тадеуш стал единоличным наследником трона и занял его после смерти короля Эммануила, а Андреас Вишес дослужился до сана Верховного Магистра империи Эдольжол, и теперь два брата находились на вершине власти в двух дружественных государствах. Сам Юлиус в своём детстве никогда не был в СанктАртуре и никогда не видел своего дядю, о котором нередко думал за девять лет учёбы в Паекерской Академии. По-разному он представлял себе короля одного из великих государств побережья Бохского моря, и невольно гордился, что этот король - брат его отца. И вот теперь, направляясь в карете, сопровождаемой отрядом кентавров, к королевскому замку в Билигране, Юлиус не знал, каким найдёт своего дядю, короля СанктАртура, которого ни разу не видел...
  Точно так же размышлял и сам король Тадеуш, никогда не видевший своего второго племянника.
  Карета Юлиуса, Капрана и Аполлона бесшумно следовала впереди всех остальных по мощёным улицам Билиграна, и, проехав по широкой набережной, свернула в дивный сад, ведущий к королевскому замку. Пока карета ехала через сад, Юлиус восхищался видом, открывшимся из окна: прекрасные зелёные деревья величественно стояли под сияющими солнцем, переплетаясь между собой толстыми ветвями; на них висели крупные плоды, которые сейчас обрывали садовники в соломенных шляпах и с загорелыми руками. Завидев приближающиеся кареты, садовники сняли шляпы и низко поклонились, отчего у Юлиуса снова появилось то странное ощущение, похожее на гордость, и в то же время настолько необычное и чуждое, возникающее всякий раз, когда ему воздавали всяческие почести.
  Как сын Верховного Магистра Эдольжола и племянник короля СанктАртура за девять лет пребывания в Академии он был лишён всего этого, и теперь не без интереса вживался в новую для себя роль аристократической персоны.
  Наконец кареты в сопровождении отряда кентавров Грайлена выехали из сада, пересекли небольшую речушку, окружавшую замок, по прочному деревянному мосту и въехали во двор замка через огромные белые врата. Выйдя из своей кареты, Юлиус восхитился великолепным внутренним двором: в самой его середине стоял огромный фонтан, представлявший собой хрустальное изваяние дракона, из пасти и из глаз которого струилась вода. Вокруг фонтана было множество клумб с зелёными растениями и цветами с красными бутонами, и постеленная между клумбами длинная ковровая дорожка из красной материи вела к входу в холл.
   В холле замка находился похожий фонтан, только теперь вода струилась из хрустального изваяния русалки, сидящей на покрытых настоящим мхом камнях. В длинном холле две лестницы, тянувшиеся по обеим стенам, вели к золотым дверям, подле которых стояли вооружённые широкими топорами стражники в белых плащах. Подле них на стенах висели знамена СанктАртура - пурпурные полотна с изображением красных драконов.
   Как только Юлиус, Аполлон и Капран, следом за которыми шли Гэбриел и Аннет и остальная делегация, прибывшая из Эдольжола, поднялись к дверям, стражники открыли их, и прибывшие очутились в просторном круглом зале с множеством узорчатых стеклянных дверей, через которые в зал все желающие могли попасть со всех других концов замка. Прямо напротив золотых дверей, ведущих в круглый зал из холла, были такие же двери, за которыми теперь уже находился Тронный зал, и Юлиус понял, что этот круглый зал является своеобразной приёмной перед королевскими апартаментами.
   При входе в приёмную внимание Юлиуса и всех вошедших следом за ним обратила на себя огромная стеклянная сфера, находившаяся в центре зала и заполненная водой. В ней недвижимо сидела теперь уже живая русалка, окружённая морской растительностью, и, подойдя ближе, к своему удивлению Юлиус заметил, что русалка держит на коленях трёхструнный музыкальный инструмент, похожий на гусли. Проснувшись и увидев вошедших из холла в зал людей, русалка резво провела рукой по струнам и вполголоса запела песню, служившую гимном СанктАртура, которую она пела изо дня в день по нескольку раз для тех, кто ожидал приёма короля:
  
   Из истинной Тьмы Светом окованный
   Создан был вновь несгибаемый Щит.
   Веруя в правду и силу исконную,
   Твердыня спокойствие мира хранит.
   Тени и Свет, Порядок и Хаос
   Переплелись на знаменье в пурпур.
   Гордость Баланса, луч древней славы,
   Имя Щиту тому - СанктАртур...
  
  - Дивная песня, - произнёс подошедший к Юлиусу Томпсон, заворожено глядя на русалку в стеклянном шаре, - интересно, откуда она здесь взялась...
  - Более полувека назад её один выловил доблестный воин на острове Климрус, - ответил ему стоявший рядом Грайлен, также слушавший песнь русалки, - воин этот был правителем СанктАртура, королём Эммануилом, и с тех пор находится русалка в этом шаре в замке короля и удивляет послов из разных земель своими песнями...
   И, немного помолчав, кентавр добавил:
  - Но в последнее время её песни мрачные и ужасающие... Видимо, она обладает даром провидения и видит всё, что творится в разных землях Баланса Содружества, а особенно в Северных землях и землях Дунмара...
  - Что же творится там? - с неким беспокойством спросил Юлиус.
  - Грядут тёмные времена, милорд, - ответил после недолгого молчания Грайлен, - я не обладаю даром чтения по звёздам, но чую опасность в самом воздухе, которую приносит ветер...ветер из Дунмара...
   Внезапно, услышав последнее слово, сказанное Грайленом, русалка сменила свою песню, запев теперь в полголоса:
  
   Дунмар, Дунмар, великие дали
   Отныне в себе лишь жестокость хранят,
   Последние дни королевские пали,
   Пришёл в ту страну иноземный отряд...
  
   В это время из разных входов в приёмную стали стекаться люди и иные существа, среди которых Юлиус увидел и входящего Леплина, а также заметил эльфов в красных плащах и несколько толстых приземистых бородатых гномов в железных доспехах. На какое-то мгновение Юлиус, уже не слушая песню русалки, обернулся к дверям, ведущим в приёмную из холла, и заметил входящий через них отряд гоблинов - низкорослых существ с земельным цветом лица, острыми ушами и жёлтыми зубами, во главе которого шёл бравый гоблин в золотом шлеме с красными перьями.
  - Какого чёрта! - громко воскликнул гоблин, снимая свой шлем и с отвращением глядя на находившихся в зале кентавров, - Меня позвали на Королевский Совет! Какого чёрта здесь делают эти клячи!
   Теперь уже все, кто был в приёмной, обернулись к вошедшему отряду гоблинов. Грайлен, отойдя от Юлиуса и Гэбриела, резво взмахнул своим чёрным копьём и приставил его к горлу гоблина.
  - Потише, Улпирс, мы с тобой находимся здесь на равных условиях. Забудем былую вражду в трудный час для отечества хотя бы на Совете у короля, - яростно прошептал кентавр, но гоблин не думал униматься: он схватил копьё рукой и придвинулся ближе к Грайлену, после чего, глядя ему в глаза, не менее исступленно проговорил:
  - Я не нуждаюсь в наставлениях такого как ты, ишак! Ни я, ни моя армия не признаёт вас! Наподобие драконов вы должны служить людям и гоблинам, а не пользоваться благами, не для вас созданными!
  - Оставь, Улпирс! - прокричал какой-то эльф с длинными жёлтыми волосами, выходя вперёд, - в СанктАртуре нашли приют все магические расы, и все они равны между собой!
  - А в твоих наставлениях, Лонтре, я вовсе не нуждаюсь! - рявкнул Улпирс, удостоив эльфа пренебрежительным взглядом.
  - Что ты позволяешь себе, Ахтонд! - тут же раздался звучный женский голос, и перед гоблином предстала молодая девушка в железных доспехах со смертельно-бледным цветом лица, закатившимися глазами, чёрными волосами и огромными крыльями за спиной, от вида которой Юлиусу стало немного не по себе.
  - Здесь находятся послы из Эдольжола! - добавила она. - Что они подумают о тебе?!
  - Какое мне дело до каких-то послов! Я сам себе хозяин! - крикнул гоблин, и тут же по залу пронеслись возмущённые крики, которым руганью отвечал сам Улпирс и остальные гоблины позади его.
   В напряжении Юлиус взглянул на Грайлена, спокойно держащего своё копьё, в другой конец которого вцепился кричащий Улпирс. От всех криков в приёмной ему становилось не по себе...
  - Прошу вас, перестаньте! - наконец воскликнул он, вставая между Грайленом и Улпирсом, - Прекратите, умоляю, в соседнем зале находится король!
   Улпирс дико уставился на Юлиуса, но, насупив брови и всмотревшись в его лицо, быстро отпустил копьё, отпрянул назад и недовольно отвёл взгляд. Крики стихли.
  - Прошу прощения, милорд, - желая, чтобы его услышали все, сказал позади Юлиуса Грайлен, - между военачальниками короля нет согласия. Каждый держится своих идей и взглядов, поэтому нередко происходят споры, подобные этому...
  - И поэтому, Грайлен, сегодня король созвал Совет для того, чтобы примерить всех своих военачальников, - добавил эльф с жёлтыми волосами, вглядываясь в Юлиуса, - Кого имею честью видеть перед собой, милорд?
  - Юлиус Андреас Вишес, - кротко представился Юлиус, и по приёмной тут же понеслась волна напряженного шепота. Все взгляды были обращены к нему.
  - Добро пожаловать в СанктАртур, сэр Вишес, - добродушно улыбаясь, ответил эльф, позади которого была молодая эльфийка с такими же длинными жёлтыми волосами, галантно присевшая, когда Юлиус взглянул на неё, - желаю вам по достоинству оценить Билигран. Нафлен Лонтре, - добавил эльф и несколько склонил голову.
   Юлиус учтиво кивнул эльфу и перевёл взгляд на Улпирса. Тот недвижимо стоял, с некоторой опаской поглядывая на него и не желая представляться, как это сделал Лонтре, по-видимому, ощущая свою вину.
  -Власть требует ответственности, - повторил Грайлен свои слова, сказанные им Юлиусу в пристани, и подобно Лонтре вежливо склонил голову.
  - Совершенно верно, Грайлен, - произнёс слышавший слова кентавра высокий человек в чёрном плаще, под которым были великолепный золотые доспехи, и, встав, перед Юлиусом, добавил:
  - Нимферополис Моцайв. Маршал армии СанктАртура. Рад приветствовать вас...
  - Взаимно, сэр Моцайв, - ответил Юлиус, вглядываясь в этого человека.
   Для своего воинского звания он показался ему несколько молодым: имел он аккуратно зачёсанные назад волосы пепельного цвета и густые изумрудные брови, что производило о нём только благоприятное впечатление.
  - Король Тадеуш с самого утра находился во взволнованном ожидании встречи с вами, - сказал, улыбаясь, Моцайв, - На вас он возлагает свои великие и сокровенные надежды... Что ж, надеюсь, Билигран станет вашим вторым домом.
  - Мне бы тоже очень хотелось, чтобы это было именно так, - ответил Юлиус, после чего Моцайв любезно согласился познакомить его с виднейшими сановниками королевства, который находились сейчас в приёмной.
  
   Спустя некоторое время, из покоев короля вышел камергер и, дождавшись, когда в приёмной затихнут все разговоры, доложил о том, что прибывшие могут проходить в Тронный зал на заседание Королевского Совета.
   Тронный зал являлся огромным залом с круглым столом по середине, во главе которого должно было сидеть самому королю на высоком и деревянном, обшитым бархатом троне. Когда все собравшиеся заняли за столом свои места, камергер доложил о выходе короля, который после этого незамедлительно стал спускаться в зал из своих покоев, находящихся этажом выше.
   Весь день Юлиус ожидал этого момента, когда он увидит брата своего отца. Ещё когда на лестнице показалась фигура короля и стали видны полы его красного плаща, сердце у Юлиуса забилось быстрее. То же самое, как ему показалось, испытывали и его друзья: Аполлон поднялся в полный рост, чтобы увидеть короля, Капран смотрел в его сторону, выглядывая из-за Аполлона, а Томпсон и Аннет напряжённо глядели в сторону спускающегося с лестницы Тадеуша. И вот, король спустился...
  - Не может быть! - воскликнул Аполлон, и многие из присутствующих в недоумении посмотрели на него.
  - Одно лицо, - прошептал в изумлении Томпсон, улыбаясь какой-то своей догадке.
  - Они братья-близнецы, Юлиус, - сказал ему Капран, не менее удивлённый, чем остальные.
   Сам же Юлиус, ничего не понимая, смотрел на короля СанктАртура, которого поначалу, сам изумляясь тому, принял за своего отца. Но потом что-то ему подсказало, что это не может быть его отец: у Тадеуша, в отличие от его брата-близнеца, не было шрамов, правый глаз не был вытекшим, его седые волосы были аккуратно забраны в конский хвост на затылке, а на лице была доброжелательная улыбка, которой попросту не могло быть у Андреаса Вишеса.
   Обратившись с ней в сторону молодых людей, король кивнул Юлиусу, несомненно отличив его от остальных, и уже с серьёзным выражением лица оглядел остальных собравшихся в Тронном зале.
  - Близнецы, - прошептал Юлиус, отводя взгляд в сторону, после чего вновь взглянул на короля, - почему мне никто не сказал... Мне говорили, что он брат моего отца, но не говорили, что брат-близнец...
   Странное чувство овладело Юлиусом: ему казалось, что он очень хорошо знал этого человека, с которым даже не был знаком и которого видел впервые, тем временем Тадеуш, оглядел всех присутствующих, развёл руки в стороны и бодрым голосом заговорил:
  - Братья мои! В сумрачный час позвал я вас сюда, дабы предопределить судьбу нашего Отечества. Позвал бесстрашных эльфов, подданных Хизала, но нашедших прибежище своё в СанктАртуре, храбрых гномов, сынов Элагорта, верно служащих как государю Нерейрута, так и правителю Билиграна... Позвал мудрых кентавров, верных разуму и силе своей, гоблинов, ушедших из Лиридии и присягнувших СанктАртуру, позвал сирен с побережья Бохского моря, бежавших ранее в СанктАртур с острова Климрус. Позвал доблестных воинов, возглавляющих Великую Армию, сановников своих и послов из Эдольжола, прибывших как раз во время, - Тадеуш взглянул в сторону Юлиуса, добродушно улыбаясь, после чего продолжил:
  - Насколько вам уже известно, двумя днями ранее мой брат, Верховный Магистр империи Эдольжол, прислал мне голубя с письмом, в котором рассказывает о перевороте в Дунмаре. Отныне Дунмар - во власти милекан, как это ни прискорбно звучит... На Севере, в Неизвестных Землях и вулканах Валокура собирается великая армада милекан, уже приславшая своё войско на помощь маршалу Хойару, чтобы тот захватил власть в Дунмаре. Всё это видел я собственными глазами. Поскольку прямого морского пути из Неизвестных Земель в Дунмар нет, драконы, состоящие на службе у милекан, пронесли их корабли с войском по воздуху через все горы Валокура на запад до Бохского моря... Пока неизвестно мне, что нужно милеканам в Дунмаре, ибо они решили захватить не великую Церемию и не богатый Глубирет, а это упадшее королевство, терзаемое внутренними усобицами. Неизвестно мне также, кто стоит во главе войска милекан, сбирающегося в Неизвестных Землях и вулканах Валокура, знаю лишь, что создал он тварей - слуг своих, несущих смерть, вдохнув жизнь в неживое... Но если это происходит далеко на Севере и не угрожает СанктАртуру, то в Дунмаре возникла реальная угроза нашим землям, - Тадеуш на некоторое время замолчал, после чего добавил:
  - Вчера ночью Хойар провозгласил о возрождении Отряда Карателей...
  - Быть не может! - воскликнул какой-то гном с пышной рыжей шевелюрой на голове и такой же бородой. Одновременно с ним изумлённые возгласы издали ещё несколько воинов за столом, внимательно слушавших каждое слово короля. Юлиус, Капран, Аполлон и Гэбриел в недоумении переглянулись, впервые слыша об Отряде Карателей, к которому у них тут же возник интерес.
  - Государь! - воскликнул рыжеволосый гном, - но...как это возможно?! Заклятие Кары Мечей всё ещё в силе! Мои воины вот уже пять лет дни и ночи напролёт охраняют гробницу Ромейра, если бы что-то произошло, то...
  - Да, Ондейрут, - спокойно прервал его Тадеуш, - пока посланники Хойара не добрались до Гробницы Ромейра, но это будет совсем скоро...возможно, счёт идёт не на дни, а на часы, поэтому мы во что бы то ни стало должны помешать им. Но для начала я расскажу историю Отряда Карателей, о котором многие из присутствующих здесь слышат впервые, - Тадеуш вновь взглянул в сторону Юлиуса и его спутников, - ради этого я и пригласил вас всех сюда, чтобы объединиться перед лицом надвигающейся угрозы...
   Впервые появление Отряда Карателей, о котором на самом деле знают немногие, относят к междоусобной войне, которая была в Дунмаре пять лет назад. Тогда в Великих Топях королевства объявился один даглодит, называющий себя Дирия, за которым позднее закрепилось прозвище "Красный". Именно он стал лидером повстанцев в войне против короля, и с верными ему войсками стал опустошать селения и сжигать деревни на пути к Неотунне. Скоро военный талант Дирии Красного был признан многими военачальниками соседних с Дунмаром земель: так ему на помощь были посланы войска из Лиридии и Призоханы. В то время Дунмар был раздроблен на два королевства: Дунмар Старый со столицей в Неотунне и Дунмар Великий со столицей в Праймерри - городе в горах Мон-Морелло. В Праймерри съезжались полководцы с многих королевств, дабы лицезреть победоносного даглодита, и они признавали и его самого королём, и его государство. Многие прибывшие в Праймерри предпочитали остаться там под покровительством Дирии, который обещал своим воинам несметные сокровища Неотунны после её захвата. К Дирии бежали разбойники, душегубы и убийцы со всех земель, отчего вокруг него самого собралась привилегированная группа воинов, которая управляла всеми делами в Дунмаре Великом. Скоро она стала именоваться Отрядом Карателей, ибо жестоко карали они всяких, кто был против режима короля Дирии. В Отряде были как даглодиты, так и люди, гоблины, бежавшие к прославленному полководцу из долины Элларта, и свободолюбивые кентавры Друбальда, противящиеся Эдольжолу. Все члены Отряда Карателей имели золотые мечи, а также перстни с красными камнями в виде бутонов, посредством которых узнавали об опасности и отличали друг друга. Самые жестокие, коварные и властные представители многих магических рас входили в Отряд и долго оставались верны ему до самого его роспуска.
   В то время лишь СанктАртур, Глубирет, Церемия и Эдольжол не признали Дунмар Великий как королевство и выставили свои отряды на помощь Неотунне и законному королю всего Дунмара Эрманариху. Решающая битва состоялась в Великих Топях, ибо армия из Неотунны, сильная и мужественная, выступила первой за границы Дунмара Великого. В той славной битве армия Дирии, привыкшая к праздной и беззаботной жизни, потерпела поражение, сам он бежал в Лиридию, а скоро был выдан гоблинами Эдольжолу, где его незамедлительно казнили. Но после падения Дунмара Великого и объединения всего королевства нужно было решить судьбу Отряда Карателей, который наводил ужас своими разбоями и убийствами. Командующий дружественной армией от СанктАртура в Дунмаре Радус Ромейр предложил оставить в живых всех Карателей, а только лишь наложить особое заклятие на их мечи, которое не позволяло бы им больше убивать. В случае совершение убийства, меч Карателя, надёжно спрятанный до той поры, вылетел бы из места своего хранения и срубил бы голову своему бывшему обладателю. Ромейр предполагал, что, оставшись в живых и под страхом смерти не имея возможность творить зло, многие Каратели начали бы новую жизнь, и эта идея понравилась многим военачальникам и самому королю Дунмара Эрманариху.
   И вот в тот день на площадке перед королевским дворцом в Неотунне заклятие было наложено на все мечи пленённых Карателей. Оно получило название Заклятия Кары Мечей. После этого Ромейру было поручено вывести все мечи из Неотунны в то место, которое знал бы только он. И, конечно же, Ромейр повёз все мечи Карателей в СанктАртур, своё возлюбленное Отечество. Но по пути в СанктАртур бесстрашный полководец был отравлен своим предателем-слугой, ненавидящем своего господина. Слуга пытался захватить корабль, но безуспешно: он был убит верными друзьями и соратниками мёртвого Ромейра, плывшими вместе с ним. Недолго думали друзья покойного, где спрятать мечи Карателей: приплыв в СанктАртур, с почестями устроили они похороны Ромейра в горах Даркнесса за Ференийским лесом, где ныне находится его гробница, в которой и хранятся все мечи...
  - Я был другом Ромейра, - добавил печальным голосом рыжеволосый гном, после того как Тадеуш закончил, - и поклялся над его смертным ложем, что мои воины будут вечно хранить его покой и мечи в том числе. И не один мерзавец, - он яро ударил себя в грудь, - не посмеет забрать их оттуда.
  - Мне бы тоже хотелось верить тому, Ондейрут, - ответил Тадеуш, улыбнувшись, - но Каратели всегда знали способ, как снять Заклятие Кары Мечей: любой из них должен был покончить с собой в том месте, где храняться мечи, убив себя клинком Дирии Красного, главенствующим над остальными мечами. Но до сих пор попыток проникнуть в Гробницу Ромейра и снять заклятие ещё не было: у распавшегося Отряда не находилось предводителя, подобного Дирие, и никто из бывших Карателей не желал расставаться со своей жизнью, сохранённой тяжёлой ценой, даже ради общего дела...
  - Но государь, - произнёс в раздумьях Лонтре, - вы сказали, что Хойар прошлой ночью объявил о возрождении Отряда, значит, он стал его Главой? И значит теперь предпримет попытку добраться до Гробницы Ромейра...
  - Именно поэтому счёт на часы, а не на дни, Нафлен, - ответил Тадеуш, подтверждая тем самым догадки эльфа.
  - Какого чёрта тогда мы тут сидим? - неожиданно воскликнул Улпирс, ударяя кулаком по столу, - Государь, нужно срочно отправляться к Гробнице, пока Каратели нас не опередили...
  - Само собой, Ахтонд, - спокойно ответил Тадеуш, - но для начала я бы хотел проделать один небольшой обряд с твоего позволения...
   Улпирс замялся, сел на своё место и виновато взглянул на короля, словно прося прощение за свою горячность. Тадеуш снисходительно улыбнулся, глядя на него, после чего, подняв вверх правую руку, что-то чуть слышно прошептал на непонятном языке.
  
   Сразу после этого внезапно исчез огромный круглый стол. Некоторые из находящихся в зале издали изумлённые возгласы.
  - Да он ещё и маг, - произнёс Капран, смотря перед собой на то место, где некогда был стол. Король же, ни на кого не обращая внимания, вышел на середину зала и встал в центре круга, образованного сидящими на стульях воинами, послами и сановниками.
   В это время Юлиус случайно взглянул на сидящего на другом конце Леплина и задержал взгляд на нём: тот недвижимо сидел, насупив брови и недоверчиво глядя в сторону короля, не понимая того, что он затеял. "А ведь он наверняка знает обо всём услышанном", - подумал Юлиус, которому стало противно присутствие этого человека на Королевском Совете.
  - Смотри, - шепнул Юлиусу Аполлон, и тот тут же перевёл взгляд на Тадеуша, от правой руки которого к потолку исходил поток белых лучей.
   Скоро в ярком потоке появились очертания красной звезды, затем вокруг звезды возник плотный железный обруч и скоро в переплетении лучей образовался красивый щит с горящей красной звездой по середине. Когда щит полностью обрёл присущие ему очертания, лучи исчезли, а сам он упал в руки Тадеушу.
  - Это же Сумрачный Щит Горацио Вишеса, - донеслось с другого конца зала, и многие встали со своих мест, чтобы лучше разглядеть Щит.
  - Братья мои! - вновь заговорил бодрым голосом король, поднимая над собой щит, - сегодня собрал я всех вас здесь, чтобы положить начало нерушимому союзу представителей от каждой магической расы, ибо всё многообразие рас должно объединиться в сумрачный час перед лицом грозной битвы. В противовес Отряду Карателей будет создан Отряд Знаменосцев, ибо каждый из нас в себе несёт знамя, честь и силу своей расы. Сообща мы сможем противостоять как угрозе из Дунмара, так и великой силе, собирающейся на Севере в вулканах Валокура, ибо когда-то придёт день решающей битвы, который предречёт дальнейшее существование или падение нашего отечества. Самые достойные, бесстрашные и доблестные положат руку свою на Сумрачный Щит - великий артефакт основателя СанктАртура...
   После этого Тадеуш подбросил щит в воздух и, взмахнув рукой, магией удержал его над полом, при этом увеличив в размерах, и сам первым положил руку на щит. По Тронному залу пошёл взволнованный шёпот: все, как показалось Юлиусу, все стали чрезвычайно напряжены, прослушав слова государя и глядя на Сумрачный Щит, и только Паселторк Леплин, усмехаясь, смотрел куда-то в окно.
  - Первый ты, бесстрашный Ондейрут Дондолин, сын Фадейрута, - обратился король Тадеуш к рыжеволосому гному, - отважный сын Элагорта, королевства гномов, верой и правдой служащий СанктАртуру.
  - Клянусь! - бойко воскликнул гном, вскочив со своего места, подбежав к щиту, и положив на него руку, - Клянусь, что и впредь и до конца дней моих буду служить СанктАртуру, государь! Мои воины охраняли и будут охранять Гробницу Ромейра, и ни один из Карателей, поверьте мне, не посмеет сунуться туда!..
  - И ты, доблестный Нафлен Лонтре, - продолжил Тадеуш, - и сестра твоя Ринитель, рождённые в Данкерн-Пае, но посвятившие всю жизнь служению в Билигране, хранители эльфийской мудрости и силы...
   Со своих мест поднялись Лонтре и его спутница - молодая эльфийка с жёлтыми волосами, некогда стоявшая подле него в приёмной, сестра Нафлена, прекрасная Ринитель. Эльфы подошли к Сумрачному Щиту и, положив на него руки, клялись королю в верности.
  - Следующий ты, Грайлен, сын Пфайлена, неустрашимый воин равнин и нагорий Друбальда, глава войска кентавров СанктАртура, славу которого ты приумножаешь своей мудростью и талантом полководца...
  - Моя жизнь и судьба моя в ваших руках, государь, - полушёпотом произнёс Грайлен, подойдя к щиту и положив на него руку, - если необходимо, то я сложу свою голову за СанктАртур...
  - Настал твой черёд, Ахтонд Улпирс, сын Мейтонда, познавший суровость лиридийских гор и добившейся славы для войска гоблинов в СанктАртуре...
   Улпирс встал со своего места и, подойдя к щиту, положил на него руку. При этом гоблин бросил косой взгляд на стоящего рядом кентавра, но ничего не сказал, а лишь напряжённо взглянул на короля, который глядел на него со своей доброжелательной улыбкой.
  - Разум мой и меч мой принадлежат СанктАртуру до самой смерти, - промолвил, подавив в себе нерешительность, Улпирс, - Билигран стал для меня родной обителью, и я никому не позволю посягнуть на неё, клянусь, государь...
  - Теперь ты, отважная Аминель, - продолжил Тадеуш, обращаясь к стоящей неподалёку девушке в доспехах со смертельно бледным лицом, закатившимися глазами и огромными чёрными крыльями, которую Юлиус уже видел в приёмной, - бесстрашная сирена с острова Климрус, нашедшая защиту в СанктАртуре и с тех пор верно служащая на его благо...
  - Благодарствую, государь, - ответила Аминель, подходя к щиту и положив на него когтистую руку, - для меня честь входить в Отряд Знаменосцев, отныне и во веки веков примиряющий все расы в СанктАртуре. Вместе с представителями других рас обещаю доблестно сражаться за нерушимость и целостность отечества моего.
  - Настал и твой черёд, Нимферополис Моцайв, достойный представитель от людей, не один раз доказавший свою смелость...
  - И докажу ещё не один раз, государь, - с улыбкой ответил Моцайв, подходя к щиту, и положил на него руку, - Если я не ошибаюсь, у эльфов принято говорить в таких случаях "De Rous revelon patto", что означает "бесстрашный смерти не боится"... Так вот и нам всем боятся не чего, пока сражаемся во славу и честь СанктАртура...
  
   На несколько мгновений Юлиус восхитился этим зрелищем: представители от разных рас, семеро доблестных воинов, стояли, положив свои руки на великий артефакт - Сумрачный Щит, который держал сам король. Каким-то особым чувством проникся он к этому зрелищу: приехав сюда в качестве дипломата, посла от Эдольжола, он уже совсем не думал о каких-либо вопросах дипломатии, ему хотелось стоять в рядах этих воинов, клясться в верности королю, а затем отправиться на битву с войском Карателей Хойара, чтобы защитить Гробницу Ромейра. Как ему показалось позже, король прочитал его мысли...
  - И ты, Юлиус Андреас Вишес, - произнёс после недолгого молчания Тадеуш, и все, кто находился в зале, устремили свои взгляды в сторону Юлиуса, - уже проявивший свою смелость в лесах Слипволкера. И ты, Аполлон Тьер-де-Ласс, сын Иоганна, желающий служить на государственном поприще вопреки вожделениям своего отца, и ты, Капран Серганамуз, сын Маролла, обладающий великой мудростью для своих лет. И, наконец, ты Гэбриел Томпсон, отважный охотник на волков, и сестра твоя Аннет, рассудительная и заботливая, повидавшая уже многое за свою довольно короткую жизнь...
   В недоумении Юлиус, Аполлон, Капран, Гэбриел и Аннет встали со своих мест, никак не ожидая такого.
  - Откуда он знает наши имена? - в изумлении прошептал Аполлон, на что Капран не менее удивлённо ответил:
  - Откуда он знает всё о нас?
   Увидев их замешательство, король доброжелательно кивнул им, после чего Юлиус, собравшись с мыслями, первым вышел на середину зала к Сумрачному Щиту и положил на него руку. То же самое сделали и остальные его спутники.
   Он напряжённо раздумывал, что и сами военачальники, стоявшие около Щита, никак не ждали от короля такого решения. Было бы естественным, если в Отряде Знаменосцев от людей был бы только один Моцайв, представляя свою расу, но названные Тадеушем ещё пятеро человек противоречили этому принципу создания Отряда. Это понял и Юлиус, и все остальные, кто стоял подле щита, но сам король, словно так и должно быть, лишь оглядел всех собравшихся вокруг Сумрачного Щита со своей доброжелательной улыбкой.
  - Ничего не хотите сказать, молодые люди, - с такой же улыбкой обратился Лонтре к подошедшей пятёрке, которая всё ещё не могла придти в себя и находилась в замешательстве.
  - Для нас великая честь вступить в Отряд, - наконец произнёс Капран, смотря прямо в глаза королю, - пусть мы только прибыли в СанктАртур, но обещаем служить ему верой и правдой ему, если его государь возлагает на нас такую честь...
  - Полностью поддерживаю, - поспешно ответил Аполлон, после чего замялся и, стыдясь своего волнения перед королём, отвёл взгляд.
  - В детстве я был наслышан о СанктАртуре много рассказов, в которых говорилось о его доблестных воинах и их подвигах, - сказал, глядя на Тадеуша сияющими глазами, Гэбриел, - и сегодня был сам свидетелем того. Обещаю до конца своих дней служить королю СанктАртура...
  - ...самому мудрому и справедливому королю, - добавила Аннет, и вместе с братом они низко поклонились Тадеушу.
   Теперь все ждали, что скажет Юлиус. Сам он продолжительно вглядывался в короля, стараясь понять, почему же он сделал это: ввёл в Отряд Знаменосцев его самого и его спутников.
  - Обещаю, - промолвил Юлиус, глядя в глаза Тадеушу, - обещаю, что оправдаю все надежды, которые вы возлагаете на меня,...ваше величество, - на какой-то момент он замялся, - во славу СанктАртура...сила и честь до конца...
  - Истинные слова наследника трона, - шёпотом сказал над его ухом стоявший рядом Грайлен, и Юлиус, смутившись, попытался улыбнуться в ответ на доброжелательную улыбку короля, с которой тот смотрел на своего племянника.
  - Что ж, - обратился Тадеуш уже ко всем стоящим около щита, - отныне вы именуетесь Знаменосцами. Едиными магическими узами отныне окованы представители самых бесстрашных из магических рас, и невольно я горд, что это произошло именно в СанктАртуре. Как я уже сказал, Отряд Знаменосцев создаётся в противовес Отряду Карателей, поэтому, признаю, что кое-что мне у них пришлось заимствовать: как вы знаете, общаются и узнают друг друга Каратели с помощью колец с красными камнями в виде бутонов... Так пусть такие же кольца будут и у вас, храбрые Знаменосцы, которые бы предупреждали о грядущей опасности.
   Сказав это, Тадеуш вытянул свою правую руку над Щитом и коснулся длинным крючковатым пальцем красной звезды в его центре. В тот же момент звезда озарилась ослепляющим белым светом, и от неё к потолку пошёл поток белых лучей. На какой-то момент Юлиусу, как и остальным Знаменосцам, пришлось закрыть глаза от ослепляющего света, но он успел заметить, как степенно в потоке лучей возникают очертания каких-то небольших предметов, от которых исходило голубоватое свечение. Когда лучи рассеялись и Юлиус открыл глаза, он увидел лежащие на щите тринадцать золотых колец с прекрасными голубыми камнями, озарённые голубым светом. Тадеуш взял одно кольцо, лежащее на щите напротив него, и надел на мизинец правой руки. Подобно ему то же самое сделали и остальные Знаменосцы.
  - Когда СанктАртуру, или кому-то из Отряда будет угрожать опасность, камень в кольце станет нагреваться, и вы это почувствуете, - сказал Тадеуш, разглядывая своё кольцо, - в таком случае вам следует незамедлительно идти сюда, в Тронный зал, чтобы всем сообща принять какое-либо решение. Но, когда вы будете находиться далеко за пределами Билиграна, то решение придётся принимать вам самим без моего участия...
  - Получается, государь, что о приближении отряда из Дунмара мы узнаем, если наши кольца нагреются? - спросил Дондолин, с любопытством вглядываясь в своё кольцо.
  - Именно, Ондейрут, - улыбаясь, ответил Тадеуш, - ну а теперь, когда главное дело уже сделано, следует готовиться к тому, что непременно обрушиться на нас рано или поздно... И, если этот Совет подошёл к своему завершению, то впереди будет ещё много подобных, ибо проблемы никогда не удастся искоренить, пока все Каратели разгуливают на свободе...
   Тадеуш закончил, и все, кто был в зале, низко поклонились королю СанктАртура. После этого военачальники и другие гости неспешно, вполголоса перешёптываясь об увиденном, стали покидать Тронный зал и выходить в приёмную, откуда доносилась глухая игра русалки на гуслях, напряжённая, тревожная и звучащая в такт взволнованному биению десятков сердец.
  
   Королевский Совёт произвёл на Юлиуса неизгладимое впечатление, и он знал, что запомнит эти мгновения на всю жизнь. Король-маг, рассказ об Отряде Карателей и образование Отряда Знаменосцев, в который вошёл и он, и его друзья - всё это переплелось в голове Юлиуса, и в предвкушении новой жизни, полной разнообразия и каких-то приключений, он желал переговорить со своим дядей с глазу на глаз. После того как собравшиеся начали удаляться из Тронного зала, он проследовал в покои короля, куда ему велели явиться и где его ожидал Тадеуш.
   Поднявшись по длинной каменной лестнице, из Тронного зала он попал в просторную комнату с огромными круглыми окнами, выходившими на внутренний двор. Посередине этой комнаты стоял длинный красный стол, на котором аккуратно были разложены разные свитки, чернильницы и перья, а позади стола у окна стоял король, видимо переживавший по поводу предстоящей встречи с племянником один на один.
   Как только Юлиус вошёл в королевские покои, Тадеуш тут же обернулся и устремился к нему, разводя руки в стороны.
  - Юлиус, - протянул он, обнимая своего племянника, - как это ни странно звучит, но наконец-то мы с тобой встретились. Что ж, лучше поздно, чем никогда, верно? Да, ты похож на Андреаса в молодости, да и не только на Андреаса: подобная причёска была и у меня самого в двадцать лет...О, неужели это когда-то было...
   Тадеуш засмеялся и похлопал Юлиуса по плечу.
  - Я тоже рад встречи с вами, ваше величество, - ответил Юлиус, стараясь держаться достойно, на что король, морщась и смеясь, замахал руками:
  - Полноте, оставь церемонности до званых ужинов, ведь мы всё-таки - одна семья, понимаю, что ты долго будешь привыкать к этому, но...так уж получилось, что за всю мою жизнь я ни разу не встретил такую женщину, которую по-настоящему бы любил, оттого у меня и нет детей. Поэтому и пришлось мне пожаловать в сыны детей моего единственного брата...
  - Хорошо, дядя, - повеселев, ответил Юлиус, - честно говоря, я даже не предполагал, что у моего отца есть брат-близнец.
   И Юлиус рассказал, что ему вовсе не говорили о том, что его отец и король СанктАртура - близнецы, на что Тадеуш весело рассмеялся и, шутя, побранил самого Андреаса и всех его слипволкерских слуг за эту оплошность.
   Ещё слушая короля в Тронном зале, Юлиус понял, что Тадеуш вовсе не такой, как его отец, а сейчас сам чувствовал всю благосклонность и искренность, исходящие от этого человека. "Насколько разными могут быть два брата-близнеца, - думал про себя Юлиус, слушая весёлый рассказ Тадеуша про какой-то занятный случай из его молодости, - один - холодный и грубый, второй - учтивый и доброжелательный, наверняка поэтому они не смогли ужиться вместе, и каждый из них выбрал свой собственный жизненный путь..."
  - А сейчас я хочу тебе что-то показать, - вдруг сказал Тадеуш, вернулся к своему столу и, взяв с него какую-то книгу в золотом окладе, вновь подошёл к Юлиусу, - это большая ценность нашей семьи, которой очень дорожил наш с Андреасом отец, твой дед, король Эммануил, - он протянул книгу Юлиусу, - надеюсь, ты поймёшь, кто изображён на тех гравюрах...
   Юлиус с интересом раскрыл книгу и, пролистав её, понял, что в ней были одни рисунки. Открыв книгу на случайной странице, он увидел искусно выполненную гравюру с изображением двух маленьких мальчиков, едущих по лесной поляне на красивых лошадях. Вновь пролистав всю книгу, Юлиус понял, что в ней были собраны гравюры, рассказывающие о детстве двух сыновей короля Эммануила.
  - Кто это всё рисовал? - спросил Юлиус, восхищённо просматривая красивые рисунки.
  - Когда мы были с твоим отцом были ещё детьми, при нас был воспитатель по имени Пфайлен. Он был кентавр, - ответил Тадеуш, с улыбкой вспоминая славные дни своего детства, - Он и обучил нас всему, что сам знал, а в часы свободного времени он рисовал, что у него получалось восхитительно. И на юбилей нашего отца он подарил ему эту книгу с гравюрами, которой отец дорожил до самой своей кончины... Король Эммануил умер, когда нам с твоим отцом было по тридцать пять лет... Завещав эту книгу мне, он наказал, чтобы в годы своей старости я отдал её достойному представителю рода Вишесов...
  - А ведь Пфайлен - это отец Грайлена, - вспомнил Юлиус, на что Тадеуш согласно кивнул и продолжил:
  - И сейчас я передаю эту книгу тебе, Юлиус, потому что ты - последний, кому я могу её передать: когда год назад сюда приехал твой брат Кассандр, он только лишь рассмеялся, просмотрев все эти гравюры, и не пожелал взять книгу себе...
  - Кассандр... - протянул Юлиус, о чём-то напряжённо думая, - Странно, но в своих письмах ко мне он старался всячески омрачить СанктАртур, оттого представления о нём у меня были не самые лучшие... Но сегодня я убедился, что в своих письмах он сильно заблуждался...
  - Я беспокоюсь за Кассандра, - заговорил более сам с собой, чем с Юлиусом Тадеуш, отводя взгляд в сторону, - Своим характером он пошёл в своего отца: властолюбивый, привыкший во что бы то ни стало добиваться намеченных целей. Приехавший в качестве дипломата, он никогда в серьёз не задумывался о своей миссии посла от Эдольжола, и на заседаниях дипломатического кабинета не блистал умом, как, например, каждодневно блистает Леплин, он думает совершенно о другом...
   "Леплин, - ясно раздалось в голове Юлиуса, который теперь уже не слушал короля, - Мой брат находится в подчинении Леплина... Неужели, и он примкнул к...Отряду Карателей...потому что сам Леплин наверняка входит в него. Иначе нельзя объяснить все эти обличительные письма..."
  - Юлиус, - с серьёзностью обратился к нему Тадеуш, и он вновь взглянул на своего дядю, оставляя свои тревожные мысли, - я прошу тебя: следи за своим братом... Я не уверен, что он идёт по правильной дороге, и вовсе не желаю...всем сердцем не желаю, чтобы мои подозрения на его счёт оправдались...
  - Хорошо, - поспешно ответил Юлиус, и Тадеуш, видимо заметив его тревожность, вновь улыбнулся и похлопал племянника по плечу.
  - Я распорядился, чтобы ты и все твои друзья заняли другую половину королевского замка... Замок большой, места всем хватит, - король рассмеялся, - ну а сейчас иди, взгляни на свои новые апартаменты, ну а потом спускайся к обеду со всеми своими спутниками, ведь вы наверняка толком ничего не ели за те два дня, пока плыли до Билиграна...
  
   Попрощавшись со своим дядей, Юлиус покинул его покои и, пройдя через опустевший Тронный зал, вышел в приёмную. В приёмной никого не было, только вполголоса сама себе пела песню русалка в стеклянном шаре, перебирая струны своих гуслей. Уже подойдя к дверям, которые вели в холл, Юлиус остановился и прислушался к её песни про Дунмар:
  
   Дунмар, Дунмар, великие дали
   Отныне в себе лишь жестокость хранят,
   Армада тиранов в доспехах из стали
   На Топи твои обратила свой взгляд.
   О, путник бесстрашный, где бы ты ни был:
   В горах Мон-Морелло, иль в Гранморе, знай:
   Везде скоро здесь будет холод могильный,
   Беги ты быстрей, свою жизнь ты спасай...
   Слуга повелителя грозных вулканов
   Отныне здесь ищёт смерти своей;
   Эльфийская мощь и армада кентавров
   Ему ни по чём... Ненавидя людей
   И прочие расы Союза Баланса
   Готов уничтожить всех тот милекан.
   О, Дунмар отважный, слезу Харазнаса
   В себе унесла вместе с кровью река...
  
   Закончив петь, русалка взглянула на Юлиуса, который внимательно слушал её песню, и припала лицом к стеклу, устремив на него проницательный взгляд. От этого взгляда русалки Юлиусу стало немного не по себе, и он поспешно отвернулся и хотел было выйти из приёмной, но русалка внезапно зловеще прошептала ему вслед:
  - Юлиус Вишес...
   Он обернулся, никак не ожидая того, что русалка знает его имя. В недоумении он взглянул на русалку, и что-то показалось ему странным в ней: вдруг исчезло её былое спокойствие, а глаза были полны голубого света, никак не присущего ей до этого момента. "Видимо, она обладает даром провидения и видит всё, что творится в разных землях Баланса Содружества, а особенно на Севере...", - вспомнились ему слова Грайлена.
  - Юлиус Вишес, - снова прошептала русалка, дико улыбаясь, - В твоих силах всё изменить, Юлиус Вишес: Харазнас обманет Бесстрашного - Трезубец убьёт всякого, кто использует его мощь против хозяина его или слуги оного, но откроет тайну свою лишь тому, кто истинно захочет его уничтожить...
  - Трезубец, - ошеломлённо прошептал Юлиус, будто расслышав только одно это слово, и тут же громко воскликнул:
  - Что ты знаешь о Трезубце?
   Но русалка, как ни в чём не бывало, опустила свой взгляд и провела рукой гуслям, чуть слышно запев:
  
   Из истинной Тьмы Светом окованный
   Создан был вновь несгибаемый Щит.
   Веруя в правду и силу исконную,
   Твердыня спокойствие мира хранит.
  
  
   Юлиус подбежал к огромному шару и ударил кулаком по стеклу, но русалка, продолжая чуть слышно петь, никак не реагировала на его действия. Отпрянув от шара, он попытался вспомнить всё сказанное ей и, поняв, что теперь русалка больше ничего ему не скажет и не объяснит своего изречения, в недоумении покинул приёмную и отправился на другую половину замка, которую выделил для него и его друзей король.
  
  Глава 5. Дорога на Ферен.
  
   Только вечером Юлиус решил отправиться к Кассандру, особняк которого находился на другом конце Билиграна. На улице уже было сумеречно и, выйдя на прохладный воздух, Юлиус почувствовал, что все волнения в нём усиливаются. Уже сев в небольшую чёрную карету, которая плавно понесла его из замка через тёмный и опустевший сад в вечерний город, Юлиус крепче сжал набалдашник своей трости и попытался успокоиться перед встречей с братом. Своего брата, который был на год старше его, Юлиус не видел уже целый год: когда Кассандр закончил Паекерскую Академию, Андреас незамедлительно отправил его в СанктАртур, что затем повторилось и с Юлиусом. Размышляя над словами Тадеуша, Юлиус опасался, что встретит своего брата совершенно другим человеком, изменившемся не в лучшую сторону.
   Но более чем на полчаса ему пришлось забыть обо всех своих опасениях, и причина тому - вечерний Билигран. Юлиусу много раз приходилось путешествовать по улочкам Паекера в вечерний час, но прогулка в карете по Билиграну была не сравнима с этими путешествиями. Ему казалось, что в этот час в самом сердце столицы дома не сидит никто: широкая площадь, с которой открывался великолепный вид на Бохское море, сейчас была полна народа. Где-то звучали флейты и играли струны, били в бубны и барабаны, и только высунув голову из остановившейся кареты, Юлиус увидел несколько молодых танцовщиц в красных платьях и с розами в волосах. Они танцевали на радость зрителям под игру задорных музыкантов в атласных костюмах и привлекали к своему действу каких-то весёлых горожан из рукоплещущей публики. Всё отдал бы Юлиус, чтобы самому пуститься в пляс вместе с беспечными танцорами, но он ужасно боялся опоздать и велел карете ехать дальше.
   По многим улицах вечернего Билиграна шли хороводы и пляски, но по мере того, как город спускался с холма в гущу садов, толпы танцоров, музыкантов и просто любопытных зевак, желающих весело провести вечер, стали редеть. Наконец, только какого-то одинокого старика-шарманщика увидел Юлиус из окна кареты, который, очевидно, шёл к себе домой и играл для самого себя при отсутствии зрителей. Карета следовала по мощёным кварталам городской окраины, где уже воцарилась ночь, а в домах не было ни единого огня
   Чуть слышно проследовав по последним опустевшим улицам окраины столицы, карета остановилась около красивого трехэтажного каменного особняка, возле которого был обширный сад, когда-то цветущий, но ныне заброшенный. У железных ворот особняка никаких привратников не было, а сами они были почему-то отворены, и Юлиус, велев кучеру дожидаться его, с опаской проследовал через них в сад.
   Только в саду он заметил стоящие в ряд пять карет, около которых суетились молчаливые слуги, вынося из особняка сундуки разной величины и складывая их в кареты. В недоумении Юлиус прошёл незамеченным в раскрытые двери, осмотрелся и без труда разглядел свечение в конце одного из тёмных и пустынных коридоров. Там была настежь распахнута дверь в какой-то кабинет, и Юлиус не без опаски решил следовать туда. В этом кабинете горел тусклый свет, бросая на стену тень человека, который энергично запихивал в сундук какие-то свои вещи. Эту тень прямо перед тем, как она внезапно исчезла, увидел Юлиус и неслышно подошёл к двери.
   В кабинете царил беспорядок: всюду были разбросаны бумажные листы, чистые и исписанные, различная обувь, предметы гардероба, пустые глиняные бутылки и столовые приборы. На окнах кабинета висели плотные чёрные шторы, и Юлиусу показалось, что человек, которому принадлежала эта комната, не желал, чтобы его видели с улицы. И Юлиус, согласившись с тем, что тень ему привиделась, развернулся и ушёл бы обратно, не желая заходить в эту странную комнату, если бы не услышал какой-то лепет внутри.
   В углу кабинета он увидел стоящего на коленях человека, который теперь уже что-то усердно искал в нижней полке своего шкафа. Этот человек был полностью одетым: на нём были высокие сапоги, чёрный камзол и такой же чёрный плащ. Около него стоял огромный сундук со множеством вещей, около которого лежала широкая чёрная шляпа с полями.
  - Да вот же она, - чуть слышно проговорил человек, доставая из шкафа длинный кинжал с рукоятью, украшенной красными рубинами, поднялся на ноги и заткнул кинжал себе за пояс.
  - Кассандр, - недоверчиво произнёс Юлиус, и человек, испугавшись, тут же обернулся.
   Напротив Юлиуса стоял его брат, сильно изменившийся за год: некогда стройный юноша, он теперь был сгорбленным, его чёрные волосы, ранее всегда аккуратно причёсанные, теперь были отпущены им до плеч, лицо было бледным, имеющим какой-то болезненный вид, как показалось Юлиусу, а глаза обеспокоено бегали по сторонам.
  - А...Юлиус, - тут же протянул Кассандр Вишес, задёрнув свой плащ, из-под которого виднелся красивый красный кинжал, и попытался улыбнуться брату, - да-да, мне сказали, что ты приплыл, - он подошёл к своему сундуку и принялся рассматривать находившееся в нём вещи, - извини, что не могу оказать тебе должный приём, братец, я очень спешу...
  - И куда же ты спешишь? - настороженно спросил Юлиус, не сводя глаз со своего брата.
   На несколько секунд Кассандр замешкался, не зная, что ему ответить, но потом, засмеявшись и прямо глядя на Юлиуса, быстро сказал:
  - Юлиус, неужели ты думаешь, что я бегу... С чего мне бежать? Зачем? Вовсе нет. Я отправляюсь в... Ферен, - Кассандр на какое-то мгновение замолчал и потом добавил:
  - Да-да, в Ферен. Туда...на несколько дней...направил меня король - нужно кое-что выяснить...ну, по вопросу дипломатии...взаимоотношения с тамошним комендантом...Ты же понимаешь меня, Юлиус, - вновь наигранно засмеялся Кассандр, - думаю, что из тебя получится превосходный дипломат...
  - Неужели для того, чтобы на несколько дней отправится в Ферен, нужно паковать в сундуки и брать с собой все вещи из дома? - спросил Юлиус, не веря ни одному слову своего брата.
   Кассандр насторожился и, недоверчиво глядя на Юлиуса, захлопнул крышку своего сундука. При этом на его руке что-то блеснуло, и, приглядевшись, Юлиус в ужасе увидел на указательном пальце его левой руки красивое кольцо с красным камнем в форме бутона.
  - Что ты хочешь от меня? - резко спросил Кассандр, после чего напряжённо и брызгая слюной заговорил:
   - Не успел прийти, уже допросы! Я ясно сказал, что не могу принять тебя, как должно! Я спешу! Да-да, прибытие брата - радость и тому подобное, но мне некогда тратить время на разговоры с тобой, а тем более устраивать торжественные ужины, пойми меня! Ты можешь обидеться, Юлиус, но я тебя не заставляю ждать более. Уходи! Хотя, погоди, - какая-то злоба внезапно исказила его лицо. - Тебя ведь прислал он?! Старик?! Он уже ставил за мной слежку, но результатов это не дало!
  - Как ты говоришь о короле? - громко ответил Юлиус, - кроме того, он наш дядя, и мы должны быть благодарны ему!
  - О короле?! - фальшиво рассмеялся Кассандр, подобно своему отцу, - о да, это король, только давно выживший из ума! Есть короли мудрее его и сильнее...
  - ...и к этим королям ты сейчас бежишь! - закончил Юлиус, прямо глядя на своего брата, - бежишь к Хойару, к Отряду Карателей...
   Около минуты два брата напряжённо глядели друг на друга, при этом Юлиус, чему он сам несколько удивился, сохранял невозмутимое спокойствие, а Кассандр глядел на него в некотором страхе, ужаснувшись, что он смог его разоблачить...
  - А ты умён, - протянул Кассандр, и рука его потянулась к красному кинжалу на поясе, - не знал, что тебе что-то известно про Отряд... Что ж, поздравляю, особым умом год назад ты вовсе не отличался...
  - Да и ты изменился, Кассандр, - ответил Юлиус, теперь уже с каким-то отвращением глядя на своего брата, - всё это время ты писал мне омерзительные письма, в которых говорил неправду о СанктАртуре, называя его жизнь праздной, а короля - глупцом...
  - Так оно и есть, - язвительно улыбаясь, ответил Кассандр, - и король-глупец ничего не сделает для того, чтобы спасти своё королевство от приближающегося войска...
  - Войска? - тут же воскликнул Юлиус, на которого внезапно нашёл страх, - что...что ты знаешь об этом?
  - О, - протянул в злой ухмылке Кассандр, - я много чего знаю, братец. Раз уж ты слышал про Хойара, то я не буду тебе объяснять, кто это такой. Его войско идёт сюда за тем, чтобы вернуть своим военачальникам способность убивать. Как только старое заклятие будет снято, милекане обрушатся на города и селения СанктАртура. Ну а мне, - он оглядел свой кабинет, - здесь больше нечего делать. А ведь я тебе не наврал, что отправляюсь в Ферен - завтра утром к берегам этого города прибудет войско милекан, и именно там и состоится битва... Ну а я благополучно доберусь до кораблей из Дунмара и уплыву к Мастеру...
  - Мастеру? - ужаснувшись, прошептал Юлиус, вспомнив разговор между Леплином и Бармеусом, - так его уже называли... Хойар хочет добраться до Гробница Ромейра...
  - Ты и про Гробницу знаешь, - протянул Кассандр, - не перестаю удивляться тебе, Юлиус... Что ж, теперь ты всё знаешь обо мне, знаешь, что я вхожу в Отряд Карателей, и поэтому я предлагаю тебе бежать с собой... Несметные сокровища и власть ждут нас... Мы - Вишесы, - он ударил себя кулаком в грудь, - мы имеем право на престол СанктАртура! И Мастер даст нам его, если мы ему послужим... Так ты с нами, или против нас?!
   Юлиус изумлённо взглянул на своего брата и отпрянул к стене: он мог услышать такое от кого угодно, но только не от него. Такой жалкой и гнусной показалась ему фигура Кассандра в тускло освещённом кабинете, ему хотелось убежать из этого места и никогда больше не видеть этого человека, но внезапно он понял, что так просто теперь он отсюда не уйдёт.
  - Я против тебя! - крикнул Юлиус, и тут же Кассандр, исказив лицо в неописуемой злобе, выдернул из-за пояса свой кинжал.
  - Что же... ты теперь убьешь меня? - чуть слышно спросил Юлиус, крепче сжимая набалдашник своей трости.
  - От такого кинжала приятно погибнуть, - протянул Кассандр, рассматривая кинжал на своей ладони, - Это Кровавая Слеза. Такие кинжалы были у всех Карателей пять лет назад, и вернулись теперь. Главная его особенность в том, что в своём лезвии он хранит убивающий яд, а выдернуть его из жертвы не так то просто: кто коснётся его рукояти, тот будет повержен на месте... Лучшей смерти для неугодных и желать нельзя...
   Тут он неожиданно поднял руку с кинжалом вверх и понёсся на Юлиуса, который, взмахнув своей тростью, яростно ударил её по локтю Кассандра, отчего кинжал выпал из его руки. Сразу наступив на кинжал и отпихнув своего брата, он прижал Кассандра к стене, теперь уже выдернув из-за пояса свой кинжал, которым он так яростно оборонялся против волков несколько дней назад, и приставил его к горлу брата.
  - Сейчас мы пойдём к королю, - разъяренно прошептал Юлиус, - и пусть он принимает решение, что делать с тобой, мерзкий...
  - Как бы не так, братец, - прошипел Кассандр, дико глядя на своего брата, и тут какая-то необычайная сила оторвала Юлиуса от земли и отнесла к стене. Ударившись спиной о стену, он неподвижно упал на пол.
  - Перстень Розы наделяет каждого Карателя способностью передвигать предметы силой разума, а так же повелевать тушами неугодных! - воскликнул Кассандр, разглядывая своё кольцо, и зло рассмеялся, - это единственное, что ты не учёл, потому что не знал!
   Юлиус, с яростью схватив с пола свою трость и кинжал, быстро встал на ноги, но Кассандр, выставив вперёд свою левую руку, вновь залился смехом. Снова магическая сила подхватила Юлиуса и стала бить его о стену, пока он не потерял сознание, после чего выбросила его из окна в тёмный сад.
  - Уносите быстрее, - крикнул вбежавшим слугам Кассандр, указав на сундук.
   Сам он подошёл к окну, взглянул на недвижимое тело своего брата в кустах, и, усмехнувшись, взял свою чёрную шляпу и покинул кабинет.
   Около десяти минут Юлиус лежал в саду без сознания, не услышав, как отъехали кареты от особняка. Но скоро он пришёл в себя и, нащупав в потёмках лежащие рядом с ним трость и кинжал, с трудом поднялся на ноги. Из его носа струилась кровь, ужасно ломило руки, и дикой боль была в ноге, на которою он хромал, но всё-таки Юлиус смог выбраться из зарослей сада к железным воротам, у которых его ждала карета.
  - В замок! К королю! - крикнул он кучеру, залезая в карету, - Быстрее же!
   Уже сидя в карете, он в напряжении вспоминал подробности разговора с братом. Вытерев рукой струившуюся из носа кровь и с досадой увидев разодранный рукав своего генеральского мундира, он вдруг вспомнил, что отряд милекан должен высадиться у Ферена к утру.
  - Ты можешь ехать быстрее? - крикнул он кучеру, гнавшему карету по улицам Билиграна, и тот ещё яростнее стал стегать плетью четырёх чёрных лошадей.
   Когда карета въехала во внутренний двор королевского замка, Юлиус заметил несколько карет, уже стоящих вокруг фонтана. И только поднимаясь по лестнице в холле замка к дверям в приёмную, он почувствовал, что кольцо с голубым камнем на мизинце его правой руки нагрелось и теперь обжигало ему палец. "Неужели отряд милекан уже высадился близ Ферена", - с ужасом подумал он и, минув приёмную, где в стеклянном шаре русалка играла на трёхструнных гуслях какую-то напряжённую мелодию, вбежал в Тронный зал.
  В Тронном зале уже собрались почти все Знаменосцы, обернувшиеся к дверям при входе Юлиуса. Тут же были и Аполлон, Капран, Гэбриел и Аннет, которые не покидали замок и первые почувствовали, что их кольца нагрелись. Из всех Знаменосцев недоставало только Улпирса и Грайлена, занятых построением войск на поле позади замка.
  Сам король Тадеуш недвижимо стоял у окна, но резко обернулся при входе Юлиуса и устремился к нему.
  - Кассандр бежал, - выкрикнул Юлиус, не обращая внимания ни на кого, - ты был прав насчёт него. Он - Каратель. Он направился к Ферену, где должны высадиться войска милекан...
  - Кассандра нам уже не вернуть, Юлиус, он слишком далеко, чтобы его нагнать, - спокойно ответил Тадеуш, откуда-то уже знавший о побеге своего племянника, - я знаю о всём, что ты сейчас сказал...точнее, мог это предвидеть... и очень сожалею, что тебе пришлось быть свидетелем этого...
  - Откуда...откуда ты знаешь это? - в недоумении спросил Юлиус, и тут же вспомнив ещё несколько фактов, добавил:
  - Откуда ты знал про то, что мне пришлось сразиться с волками в Слипволкере? Откуда знал всё про тех, с кем я приплыл сюда?
  - Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, - незамедлительно и хладнокровно ответил Тадеуш, - но не сегодня, так как у нас нет времени... Ты наверняка почувствовал, что твоё кольцо нагрелось?
  - Они уже в Ферене... - с неким ужасом произнёс Юлиус.
  - Ещё нет, - ответил король, - флот милекан менее получаса назад выплыл из Неотунны, и к утру, как ты правильно заметил, он будет близ Ферена. Оттуда - рукой подать до Гробницы Ромейра...
  - Мы должны их опередить, государь! - воскликнул Ондейрут Дондолин, подойдя к королю, - Мы должны раньше них войти в Ферен и подготовить его гарнизон к бою!
  - Именно, Ондейрут, - ответил Тадеуш и обвёл взглядом всех собравшихся Знаменосцев, - но если даже столичные войска вместе с солдатами Ферена разобьют милекан, то будет решено полбеды. Самое главное для нас - задержать тех, кто отправиться к Гробнице Ромейра... А туда идёт только одна дорога...
   Он подошёл к круглому столу в центре зала и провёл рукой над его бархатной скатертью, после чего на ней возникла большая карта СанктАртура со множеством пометок и обозначений. Все, кто был в зале, подошли к карте.
  - Ферен находится на побережье Бохского моря, - сказал он, ткнув крючковатым пальцем в небольшую точку на карте, - от Билиграна до Ферена средним ходом добираться полдня, но вам нужно скакать во весь ход, чтобы добраться туда к утру. Битва должна произойти в Ференийском лесу, который окружает город. В самом лесу есть единственная дорога, или Северный путь, как его называют, - Тадеуш провёл пальцем по тонкой, но длинной линии на карте, - Северный путь начинается именно в Ференийском лесу и ведёт через горы Даркнесса в Элагорт - королевство гномов. В горах и находится Гробница Ромейра...
  - Наша задача - контролировать Северный путь, который начинается в Ференийском лесу, государь? - догадался Моцайв, вглядываясь в обозначения на карте.
  - Именно, Нимферополис, - ответил Тадеуш, - на лесной дороге вам следует поставить небольшой отряд, который бы разбил гонцов, направляющихся в горы. Кто возьмёт на себя обязанность командовать им из вас?
  - Могу я, - внезапно воскликнул Аполлон, и все в недоумении посмотрели на него. - Я ведь тоже Знаменосец, - он волнительно оглядел всех собравшихся, - я не подведу...
  - Что ж, - протянул Тадеуш, - да, будет лучше, если ты не будешь участвовать в самой битве...значит решено...
   В этот момент двери в Тронный зал распахнулись и на его пороге показались Грайлен и Улпирс.
  - Войска построены, государь, - сказал подошедший к королю Грайлен.
  - Они ждут вашей команды, чтобы отправится в путь, сир, - добавил Улпирс, и Тадеуш, улыбнувшись, обратился к ним:
  - Я даю команду... На вас я возлагаю большие надежды, друзья. Ибо в союзе друг с другом вы выглядите гораздо доблестнее, нежели во вражде...
  - Клятвы у Сумрачного Щита не звучали впустую, сир, - ответил Улпирс и, низко поклонившись, покинул зал. За ним проследовал и Грайлен.
  - Нам тоже пора, - произнёс Лонтре и, склонив голову, вышел из зала вместе со своей сестрой Ринитель.
   За эльфами вышли Дондолин, Моцайв и Аминель. Взволнованные, покинули Тронный зал и Аполлон с Капраном.
  - Я обещаю вернуться, Аннет, - сказал свой сестре Томпсон и, взглянув на Юлиуса, который кивнул ему, чтобы он шёл вперёд, не дожидаясь его, покинул зал. Со слезами на глазах, провожая брата, за ним последовала Аннет.
  - Юлиус, - обратился Тадеуш к племяннику.
  - Я хочу участвовать в битве, - вспыхнул Юлиус, думая, что дядя станет его отговаривать ехать, на что король спокойно ответил:
  - Я знаю, поэтому и отпускаю тебя...Я не хочу подобно твоему отцу притеснять твоё мнение, ведь ты сам хозяин свой судьбы. Позволь только кое-что тебе дать с собой.
   Он махнул рукой стоящим позади Юлиуса солдатам, и два воина в железных доспехах, низко кланяясь, поднесли королю меч и щит.
  - Это меч короля Эммануила, моего отца, - сказал Тадеуш, взяв у воина меч и достав его из ножен, - я хочу, чтобы он научил тебя искусству битвы...
   Юлиус принял у короля красивый железный меч с золотой рукоятью, украшенной чёрным узором и алмазами, и с благодарностью взглянул на Тадеуша, который теперь держал в своих руках щит с яркой горящей звездой в середине.
  - Это же Сумрачный Щит, - прошептал Юлиус.
  - Великий артефакт Горацио Вишеса, основателя СанктАртура, - подтвердил с улыбкой король, - вся его магическая мощь ещё не познана, но я так же хочу, чтобы он был с тобой в час битвы... Береги себя, ибо отныне ты - мой единственный племянник, второго теперь у меня нет...
   Взяв Щит у короля и пристегнув к поясу меч, Юлиус обнял своего дядю, после чего, поклонившись Тадеушу, покинул Тронный зал и направился к выходу из замка, ведущему на широкое поле.
   Там сейчас готовилось к отправке войско, составленное из столичных гарнизонов союзных рас. Перед самым выходом к войску слуги облачили Юлиуса, как и остальных Знаменосцев, в прочные железные доспехи, а уже на самом поле Нафлен Лонтре подвёл к нему красивого белого коня.
  - Возьмите его себе, милорд, - сказал Лонтре, - вижу, вы хромаете, - при свете факела он посмотрел на трость Юлиуса, - вам следует постоянно быть на коне, а этот - что надо. Его зовут Ауронио, и является он сыном коня, который верой и правдой служил моему отцу.
  - Благодарствую, Нафлен, - ответил Юлиус, учтиво кивнув эльфу, и забирался на коня, который ему сразу понравился. Он привязал свою трость к седлу, взял у слуги факел и повёл коня через ряды солдат с факелами, восседающих на красивых лошадях и вооружённых длинными копьями и большими круглыми щитами.
   Огромное войско, собравшееся на поле перед замком короля, было готово к отправке. Выехав вперёд перед войском и оглядев собравшихся воинов, среди которых были и гоблины, и эльфы, и несколько десятков кентавров, находившихся под командованием Грайлена, Юлиус почувствовал себя истинным генералом, ведь ещё ни разу ему не удалось оправдать своё звание, которое так бесцеремонно присвоил ему отец.
  - Мы теперь вроде военачальников, - сказал подъехавший к Юлиусу Аполлон, глядя на застывших в ожидании звука горна солдат.
  - Настало время показать, на что мы способны, - ответил Юлиус, похлопав друга по плечу.
  - Я всё это понимаю, - протянул Аполлон и, взглянув на Юлиуса, с наивностью добавил:
  - Если что...поможешь мне там...на той лесной дороге?
  - Конечно, помогу, - ответил, рассмеявшись, Юлиус, - вспомни, когда я отказывался помогать тебе. Пусть это было в Академии, но ведь сейчас... это тоже подобно некой учёбе, но только теперь мы набираемся знаний из жизни...
   Аполлон, успокоившись, кивнул Юлиусу и вместе они с подъехавшими к ним Капраном и Гэбриелом, повели коней к остальным Знаменосцам, которые неподалёку восседали на своих лошадях.
  - Воины Билиграна! - тем временем воскликнул Моцайв, облачённый в красивые узорчатые доспехи, объезжая с факелом и с пурпурным знаменем СанктАртура ряды солдат, - наш долг - подоспеть на помощь гарнизону Ферена, которому угрожают войска милекан, плывущие из Дунмара. До последней капли крови мы будем биться...до тех пор, пока не убьём последнего милекана на нашей земле, ибо не позволительно душегубам творить бесчинства на просторах нашего Отечества! Священная обязанность наша - защитить родную землю, пусть ценой собственной крови! За Славу СанктАртура и его короля! В путь!
   Под раздавшиеся крики солдат, восхищённых речью Нимферополиса, Улпирс торжественно и звонко протрубил в горн, а сам Моцайв, вынув из ножен свой меч, указал им на запад, и, пришпорив своего коня, галопом помчался по полю. За ним двинулись остальные Знаменосцы и всё войско.
  
   Глава 6. Гробница Ромейра.
  
   Всю ночь, не останавливаясь, мчалось войско вдоль побережья к Ферену по равнинам через небольшие деревни и селения, минуя редкие леса и малые речки. Восходящее солнце играло бликами на шлемах и латах воинов, и Юлиусу казалось, что враг, если он и стоит где-то впереди, непременно должен быть ослеплён этим ярчайшим светом, что несло с собой неустрашимое войско Билиграна.
   Уже к рассвету оно вышло к горам, за которыми начинался Ференийский лес. Следуя впереди всего войска вместе с остальными Знаменосцами, Юлиус заметил на большом холме отряд кентавров, вышедших вперёд основной массы воинов в качестве авангарда. Повернув свою лошадь к холму, он скоро въехал на него и увидел недвижимо стоящего Грайлена, который вглядывался в море.
  - Смотрите, - сказал Грайлен, повернувшись к Юлиусу, и указал своим длинным чёрным узорчатым копьём в сторону моря.
  Сначала Юлиус не понял, на что показывал кентавр, но вскоре, всмотревшись в горизонт, с трудом разглядел столбы чёрного дыма, поднимающиеся от моря к небу.
  - Что это? - спросил он в недоумении.
  - Милекане стреляют из Копий Эона в воздух и бросают в разрушающее пламя дрова, - ответил Грайлен, - так они запугивают нас. Им нужна битва, и они не хотят брать город без неё. Они предупреждают о том, что плывут сюда, чтобы убивать, жечь и захватывать в плен.
  - Значит, они уже близко, - протянул Юлиус.
  - Через час они будут у стен Ферена, - сказал кентавр и сделал знак своему отряду, чтобы он спускался с холма, - нам следует поспешить, милорд. Гарнизон города, завидев дым, наверняка уже стал готовиться к битве. Но помощи столичных войск городу не ждут ни Ферен, ни милекане... Это будет неожиданностью для них...
  - Грайлен, как...как король мог предвидеть то, что войска высадятся именно у Ферена? Как он вообще узнал о возрождении Отряда Карателей? - в недоумении спросил Юлиус, съезжая на своём коне с холма вместе с кентаврами и присоединяясь к основному войску.
  - Того не ведомо даже мне, - ответил Грайлен, - кто-то называет нашего короля оракулом, кто-то считает его величайшим магом, но я не верю слухам и сплетням до тех пор, пока не услышу всё сам от него...
  - Я тоже не верю сплетням, - ответил Юлиус, вспоминая, что Тадуеш всё-таки обещал ему рассказать об этом, и, пришпорив коня, помчался через ряды всадников к едущим впереди Знаменосцам.
  
   Скоро все всадники въехали в густой лиственный лес, величественно стоящий под лучами восходящего солнца; лес был спокоен, а свежий утренний ветер приносил откуда-то дурманящие ароматы лесных цветов и звонкое щебетание птиц. Ничто здесь не предвещало битву, которая должна была унести сотни жизней на залитых утренним солнцем лесных дорогах и полянах.
   На середине широкой лесной дороги, окружённой раскидистыми вековыми дубами, Моцайв приказал войску остановиться, а Лонтре незамедлительно обратился к ехавшему рядом с ним Аполлону:
  - Что ж, храбрый юноша...вам следует остаться с отрядом именно здесь, - эльф обвёл взглядом величавые деревья, - с вами будут мои верные эльфы, не раз показавшие своё геройство...
  - Я не подведу, - смог вымолвить Аполлон, в страхе уже сожалея о том, что напросился на это, и обеспокоено взглянул на Юлиуса.
  - Я приеду к тебе при первой возможности, - сказал Юлиус и, похлопав по плечу друга, поскакал вслед за Моцайвом по лесной дороге. За ними последовало далее и всё войско, только пятьдесят эльфов остались вместе с Аполлоном стеречь Северный путь.
   Через полчаса войско подъехало к стенам Ферена, окружённого со всех сторон лесом. Ферен в отличие от Билиграна представлял собой величественную прибрежную крепость, окружённую высокой каменной стеной со множеством смотровых башен и дозорных бойниц, с которых были видны бесчисленные красные арбалеты с длинными стрелами. В час приближающейся битвы все подступы к городу стерегли дозорные-арбалетчики на стенах - оттого и послышался клич на стене, когда войско Билиграна приблизилось к городу.
   В сам Ферен с разных сторон вели несколько врат, у одних из которых сейчас и остановилось войско.
  - Откуда и куда? - ясно крикнул часовой со смотровой башни, и Моцайв, восседавший на своём коне впереди всех, усмехнувшись, прокричал ему в ответ:
  - Из Билиграна на помощь Ферену, который, несмотря даже на свою величавость, не сможет в одиночку одолеть полчища милекан...
   Солдат суетливо подал знак стоящим внизу воинам, после чего врата в город медленно отворились, и Юлиус вместе с остальными Знаменосцами тут же увидел мощённые чёрными камнями улицы Ферена. Это были длинные кварталы крепости, заполненные многочисленными всадниками и пешими воинами, которым сейчас раздавали различное оружие.
   Из окон многоэтажных каменных строений, рыдая, махали руками женщины разных возрастов своим мужчинам: дедам, мужьям, братьям и сыновьям, которые в спешке, стараясь сохранить солдатское равнодушие, брали оружие и спешили за городские стены. Это было по всем кварталам и улицам прибрежной крепости.
   Женские крики, стоны и напряжённые лица мужчин быстро развеяли то праздное состояние, которое овладело Юлиусом в предвкушении битвы, и теперь он с таким же мрачным лицом следовал впереди солдат по городским улицам вместе с остальными Знаменосцами.
   Вскоре войско остановилось около ратуши, отличающейся от остальных строений из чёрного камня высокой часовой башней, которая возвышалась рядом с ней. Возле неё толпились воины в чёрных плащах и железных доспехах с разными свитками и приказами, ожидая приёма коменданта Ферена или выходя от него.
   Спрыгнув со своей лошади, Моцайв сказал о прибытии войска из Билиграна часовому возле входа в здание ратуши, и тот быстро помчался по крутым каменным ступеням доложить о том коменданту. Вернувшись обратно, часовой сказал, что комендант желает видеть его у себя.
  - Вам тоже лучше пойти, - обратился Нимферополис к Юлиусу, и тот, согласно кивнув, быстро слез со своего коня, - видите ли, между комендантом Ферена и королём было много разногласий, так что пусть он сам убедиться в том, что король в трудную минуту поддерживает его, увидев племянника короля...
   Сказав это, Моцайв стал подниматься по каменным ступеням внутрь, и Юлиус последовал за ним. Минув небольшую тускло освещённую приёмную, в которой толпились военачальники крепости в ожидании приёма коменданта, они вошли в зал, намного меньший предыдущего. В этом зале и находился сам комендант.
  Увидев Моцайва, через толпу почтенно склонившихся военачальников к нему тут же устремился низкий лысый старик с курчавой бородой в новых красивых узорчатых доспехах.
  - Значит...это правда! - воскликнул старик, - в самом деле...прибыло войско из Билиграна!
  - Король всегда стремится защитить свою землю перед лицом надвигающейся угрозы, - промолвил Моцайв, переводя взгляд на Юлиуса, - недаром он и послал во главе войска своего племянника...
   Юлиус несколько смутился, поняв, что Моцайв преувеличивает, ведь он вовсе не был главой войска, но старик, обратившись к нему с радостным, несколько детским взглядом, тут же обнял Юлиуса.
  - Как я счастлив, - произнёс старик с сияющим лицом, после чего быстро отошёл к окну и распахнул деревянные ставни, - они уже близко, и не знают, что к нам пришла помощь из столицы...
   Теперь уже Юлиус и Нимферополис увидел сами корабли милекан, которые сейчас были на море: свирепые милекане продолжали палить в воздух из Копий Эона и подбрасывать в огонь дрова, устрашая дымом и звуком взрывов жителей и воинов Ферена.
  - Вместе мы сможем противостоять им, Аудер, - сказал Моцайв, после чего комендант Аудер, согласно кивнув, обратился к нему:
  - Отныне наше войско именуется союзным, друг мой. Приступайте к построению войск у стен крепости в лесу, самое главное - не допустить штурма...
  - Как прикажите, - ответил Моцайв и, поклонившись, покинул зал коменданта.
  - Если Ферен выстоит, я забуду все споры между мною и королём, - сказал Аудер вслед уходящему Юлиусу, на что тот не нашёл ничего лучше, чем повторить слова Тадеуша:
  - Ибо в союзе друг с другом вы выглядите гораздо доблестнее, нежели во вражде...
  - Золотые слова, генерал, - ответил комендант, - в этот час я положу свою жизнь, стоя на крепостной стене, за Ферен и за короля...за СанктАртур...
  
   Выйдя из ратуши в бодром расположении духа, Юлиус залез на своего коня и отправился с остальными Знаменосцами вслед за Моцайвом, которому предстояло руководить построением войска.
   Менее чем через полтора часа основные силы союзного войска Ферена и Билиграна были выстроены на широкой поляне у стен крепости, с которой открывался вид на море и спускающийся с горы лес, и в самом лесу. Часть солдат осталась в городе и заняла свои позиции на крепостных стенах, не спуская бдительных взглядов с леса.
   Долгое время Юлиус восседал на коне впереди недвижимого войска, наблюдая за приближающимися кораблями, которые вскоре скрылись за лесом. При этом в нём возникали разные чувства: с одной стороны ему было тревожно за Аполлона с эльфийским отрядом, за остальных Знаменосцев, за свою судьбу, так как он понимал, что может запросто погибнуть в предстоящей схватке, но с другой стороны ему хотелось настигнуть Кассандра - он знал, что его брат скрывается где-то в этом лесу, среди этих величественных вязов и дубов, и жажда мести и справедливости в конце концов взяла в нём верх над чувством тревоги.
  - Милекане наверняка уже высадились, - произнёс Томпсон, сидевший на красивом чёрном коне рядом с Юлиусом.
  - Когда-то это должно было случиться, - ответил Юлиус и достал из ножен свой меч, данный ему Тадеушем, - скоро...совсем скоро они выйдут из этого леса...я это чувствую...
   Томпсон ничего не ответил, а только с решительностью снял с плеча свой красивый лук из чёрного дерева, достал из колчана пару стрел и устремил напряжённый взгляд в лесную чащу. Юлиус, сам того не ожидая, оказался прав: спустя несколько минут со смотровой вышки раздался звук горна, означавший приближение войска милекан. Этому горну с остальных башен ответили ещё десятки труб, а из чащи леса на этот устрашающий рёв уже ответствовали вражеские фаготы. Милекане были в лесу и бежали к крепости, желая схватки и последующего штурма.
  
   Услышав звук вражеских труб, Юлиус неожиданно почувствовал в себе необычайные силы. Почему-то ему показалось глупым стоять здесь, у стен крепости, под солнцем, ожидая приближения милекан, когда можно было ударить на них в лесу, где была тень, не допуская их к стенам крепости. Осознав это, он тут же поднял руку со своим мечом и пришпорил коня, который встал на дыбы, после чего понёс его мимо рядов солдат.
   В порыве захлестнувшей его жажды битвы, он уже не помнил потом, что тогда прокричал солдатам, ясно вспоминалось ему одно: когда он понёсся с холма в лес, в котором уже виднелись силуэты вражеских воинов, за ним понеслась большая часть войска, воодушевлённая его речью. С громкими криками, обнажив свои мечи, врезались солдаты Ферена и Билиграна в облачённых в чёрные доспехи милекан, вооружённых широкими топорами, и принялись крушить их ряды.
   Ясность пришла к Юлиусу, когда он почувствовал, что его меч врезался во что-то твёрдое. Тут же он, словно проснувшись, увидел сползающего с его меча мёртвого воина в чёрных доспехах и в таком же круглом шлеме. Тут шлем свалился с головы мертвеца, и с ужасом Юлиус увидел его лицо, лицо милекана, которого он видел впервые в жизни. Глаза у воина были впалые и имели светло-зелёный цвет, вместо носа были две тонких щели, на лице была чёрная чешуя, а на голову словно был надет чёрный чешуйчатый капюшон, что сразу напомнило ему голову кобры. Из раскрытого рта поверженного воина, в котором виднелись устрашающие клыки, высовывался длинный змеиный язык и лилась кровь.
   Сбросив труп милекана со своего меча, Юлиус тут же услышал за своей спиной дикий рёв и, немедленно обернувшись, яростно размозжил второму милекану голову, которого не защитил даже шлем. Первоначальный ужас быстро прошёл у Юлиуса, и теперь он ясно сознавал, что делал: безжалостно рубил налетевших на него со всех сторон милекан, дико ревущих и пытавшихся сбросить его с коня.
   Атаковав нескольких милекан вокруг себя и отпихнув труп последнего из них, Юлиус поднял над собой меч и с боевым кличем повёл воинов, окружавших его, в самое сердце ожесточённой схватки: в чащу леса, где шёл бой между милеканами и кентаврами Грайлена. Врезавшись в толпу милекан, Юлиус принялся свирепо рубить их, но внезапно с дерева на него спрыгнул воин в чёрных доспехах и повалил с лошади на землю. Встав ногой ему на спину, милекан схватил свой топор и замахнулся им, готовый срубить Юлиусу голову, но неожиданно красивая чёрная стрела, вылетев откуда-то из чащи, пронзила шею милекана, и тот в судорогах, выронив топор и захлебываясь собственной кровью, упал на землю.
   Юлиус быстро встал на ноги и, увидев напротив себя Томпсона, который держал свой красивый чёрный лук, с благодарностью произнёс:
  - Уже второй раз ты спасаешь мне жизнь, Гэбриел...
  - Видимо такая у меня судьба, - усмехнулся Томпсон, забираясь на свою лошадь, - а от судьбы не отказываются... Всё-таки мне наказывал твой отец приглядывать за тобой - вот я и приглядываю, как могу.
   С добродушной улыбкой глядя на Томпсона, Юлиус хотел было что-то сказать ему, но внезапно почувствовал жгучую боль: его кольцо с голубым камнем было раскалено, предрекая движущуюся беду.
  - Гэбриел, - воскликнул Юлиус, смотря на своего товарища, который так же в изумлении глядел на своё кольцо, неожиданно ставшее горячим.
  - Что это значит? - недоумевал Томпсон.
  - Аполлон! - к своему ужасу догадался Юлиус и быстро забрался на своего коня, - Аполлон в опасности! Мы должны ехать к нему!
  - Но до дороги добраться непросто, везде идут бои! - выкрикнул в ответ Томпсон, но Юлиус уже мчался сквозь заросли леса.
   Недолго думая, Гэбриел пришпорил лошадь и поскакал вслед за Юлиусом.
   Около десяти минут они мчались по лесу, поражая пеших милекан, и, наконец, заехали глубоко в чащу, где уже не шли бои, и было спокойно и безмятежно. Кругом был лес, бесконечные заросли, которые тут же напомнил Юлиусу его безуспешную попытку самому выбраться из леса в Слипволкере, и он понял, что теперь снова заблудился.
  - Нам не добраться до Северного пути, - устало крикнул Гэбриел, останавливая своего взмыленного коня, тем временем как кольцо его всё больнее обжигало руку.
   Но Юлиус не верил и не желал верить в это. Наряжено глядя по сторонам, он думал, что теперь должен быть какой-то выход, что не должно повториться одному и тому же дважды, и спустя минуту он догадался, что ему нужно сделать.
  - Гэбриел, - быстро сказал он, рассматривая Сумрачный Щит, данный ему королём, - Тадеуш сказал, что магическая мощь Щита ещё не познана. Что если он сможет нас привести к Северному пути... Помнишь, как исходил свет из его звезды по велению Тадеуша, а что если и сейчас такой же свет укажет нам путь. Нужно понять, как действует этот артефакт!
   Гэбриел недоверчиво посмотрел на Сумрачный Щит, мало веря в то, что эта затея удастся. Юлиус же с надеждой вновь оглядел Щит, все его таинственные иероглифы и знаки, провёл по нему запачканной в крови рукой и промолвил:
  - Укажи нам дорогу к Северному пути...
   Но за этим ничего не последовало: звезда в щите, как была тусклой, так такой и осталась.
  - Укажи нам путь! - напряжённо повторил Юлиус, но это оказалось так же безрезультатно.
  - Только маг может повелевать им, - с досадой сказал Томпсон, - король является магом: мы это сами видели. Для обычных людей это просто деревянный щит...
  - Мы не являемся обычными людьми! - крикнул Юлиус, - Мы - Знаменосцы. Щит наделил нас силой, дав каждому по кольцу.... Постой...кольцо, точно...!
   Внезапная догадка озарила его мысли: он приложил своё раскалённое кольцо к звезде щита, и вновь потребовал указать дорогу к Северному пути.
   Только после этого каким-то воистину магическим образом звезда в щите озарилась тем ярким и красным светом, которым сияла на Королевском Совете, когда Щитом повелевал Тадеуш. Из звезды вырвался сноп белых лучей и устремился в чащу.
  - Как такое возможно?! - не веря собственным глазам, воскликнул Гэбриел.
  - Пока мы обладаем его кольцами, Щит исполнит любую нашу просьбу, - с улыбкой ответил Юлиус, - в этом весь его секрет... Им можно повелевать силой мысли. Что ж, поспешим...
   Пришпорив своего коня, Юлиус галопом помчался в ту сторону леса, куда указывали лучи, и Томпсон, взглянув на своё кольцо и изумлённо представив себя повелевающим силой Сумрачного Щита, незамедлительно последовал за ним.
   Продолжительно их взмыленные и уставшие кони галопом мчались сквозь заросли, ведомые ослепительными белыми лучами.
  
   Скоро в лесу стали раздаваться свирепые крики, стали встречаться первые милекане, которые будто бежали от чего-то ужасного. На скаку поразив одного из них и остановив своего коня, Юлиус вдруг осознал, что где-то впереди идёт ужасная битва между милеканами и союзным войском, и какой-то страх вдруг объял его - на какое-то мгновение ему показалось, что они могут не успеть на помощь Аполлону.
  - Держи наготове стрелы, Гэбриел, - тут же сказал он, обеспокоено вглядываясь в чащу, после чего уже не так быстро повёл своего коня между деревьями.
   Согласно кивнув, Томпсон достал стрелу из колчана, положил её поперёк лука и, слегка пришпорив свою лошадь, последовал за Юлиусом. Скоро доносившееся крики стали намного яростнее и яснее, а между деревьями стали мелькать силуэты сражавшихся воинов.
  - Чтобы ни случилось Гэбриел, мы должны прорваться к Северному пути, - чуть слышно промолвил Юлиус, крепче сжимая рукоять своего меча, и Томпсон согласно кивнул ему. Тем временем несколько милекан, заметив яркий свет, исходящий из леса, устремились ему навстречу.
  - Держись рядом! - крикнул Юлиус Томпсону и с криком погнал своего коня на милекан, размахивая мечом, а Гэбриел незамедлительно выпустил свою длинную стрелу, поразив сразу двух воинов-милекан.
   Отбившись от вражеского отряда в лесу, они вывели своих коней на огромную поляну, где в самом разгаре шла битва, известная позднее как сражение на Ферлийской поляне.
   На первых порах битвы основные части корпуса Ферена вместе с гоблинами Улпирса погнали милекан глубоко в лес, где вскоре те соединились с подкреплением, пришедшим со стороны моря. Милекане сокрушили армаду объединённого войска и устремились к крепости, но на этой поляне им вновь стали противостоять силы уже Билиграна под командованием Моцайва и Лонтре, не давая пройти далее через лес напрямую к городским стенам.
   Юлиус и Гэбриел мчались через ряды воинов, поражая милекан и невольно становясь свидетелями жестоких расправ над воинами Билиграна. Казалось, что с западной стороны леса на поляну стекались полчища милекан, которым не было предела, а силы защитников пути к Ферену редели с каждой минутой. Неожиданно Юлиус почувствовал, что его конь обмяк под ним, но медлить было нельзя: он быстро спрыгнул с поражённого коня, стерпел острую боль в левой ноге, на которую он вступил, не опираясь на трость, и принялся яростно рубить милекан вокруг себя.
   На какое-то мгновение он, обессиленный и отчаявшийся, опустил меч, оглядываясь вокруг себя, и тут же заметил раненного красивого белоснежного коня, подаренного ему Нафленом. Ауронио был пронзён длинным чёрным копьём с металлическим наконечником, и из его раны струилась кровь на белоснежную гриву. Свирепо отбиваясь от взмахов меча своего врага-милекана, с которым он сражался уже около минуты, Юлиус подбежал к коню и, выдернув из него копьё, пронзил им своего соперника. В этот же момент несколько стрел поразили окружавших Юлиуса милекан, и он, обернувшись, увидел около себя Гэбриела, который протягивал ему руку. Взглянув на Ауронио, бившегося в судорогах, Юлиус взобрался на лошадь Гэбриела, с огорчением осознавая, что коня скорее всего добьют милекане. Поразив ещё нескольких воинов в чёрных доспехах стрелами, Гэбриел повёл лошадь напрямик в сторону леса, куда сейчас были устремлены лучи от Сумрачного Щита.
   Проскакав по поляне не более двух минут, Томпсон и Вишес расслышали непонятный крик стоящего неподалёку Ахтонда Улпирса, и гоблины, что до этого бились впереди них с милеканами, поспешно стали обращаться в бегство.
  - Что такое, Улпирс?! - крикнул ему Юлиус, на что гоблин незамедлительно прокричал в ответ:
  - Приказано отступать! Отступаем! Их слишком много - нам не одолеть их! Силы на исходе! Будет лучше слиться с войсками близ крепости!
  - Нельзя допускать милекан близко к крепости, - выкрикнул Юлиус, - возможен штурм!
   Но Улпирс уже не слышал его, а гнал своего коня в сторону крепости, и за ним в панике бежали верные ему гоблины, которых настигали стрелы и копья милекан.
   Вновь то чувство безысходного положения овладело Юлиусом: он видел приближающихся милекан, вдохновлённых отступлением вражеских войск, и в то же время понимал, что самому ему отступать было некуда: позади его и Гэбриела были толпы гоблинов, закрывшие дорогу к лесу. Тем временем его кольцо всё ещё было горячим, а из кроваво-красной звезды в Сумрачном Щите продолжал исходить свет в сторону леса, куда теперь им невозможно было добраться.
  
   И вдруг ужасный треск и оглушительный грохот прокатились по всему лесу с такой силой, что у многих милекан тут же заломило в ушах, и они, вцепившись в свои шлемы руками, попадали на колени, роняя топоры, мечи и копья.
  - Смотри, Юлиус, - крикнул Томпсон, указывая в сторону леса, и Юлиус, с трудом стерпев ужасающий грохот, взглянул на небольшой холм, позади которого начинался лес и на котором сейчас находился всадник на белом коне и в белом плаще, поднимающий над собой серебряный посох, увенчанный небольшим обручем.
   От этого обруча сейчас исходили светло-фиолетовые лучи, которые, казалось, распространялись над всем лесом и поляной, создавая жуткий грохот, так устрашивший милекан. Что-то величественное заметил Юлиус в этом всаднике, появления которого никто не ожидал: был он окутан в белые одежды, его белые волосы развевались на ветру, а на лице почему-то была золотая маска с прорезями для глаз, похожая на забрало воинского шлема.
  - Велиодар, Повелитель Стихий! - воскликнул, остановившись, какой-то гоблин, и, выдернув из ножен свой меч, словно отдал честь всаднику и помчался в сторону милекан.
   Одновременно, сделав то же самое, за ним, вдохновлённые, последовали остальные гоблины и принялись крушить полчища врагов, неожиданно опомнившихся, но у которых в руках теперь не оказалось оружия. Где-то вдалеке
  неподвижно застыл Улпирс, не веря собственным глазам, ну а всадник в маске
  по-прежнему продолжал держать над собой свой серебряный посох, будто взывая к битве.
   И тут Юлиус увидел огни позади всадника: со всех сторон к нему приближались окутанные необычным пламенем воины на огненных конях, но это пламя не обжигало ни солдат, ни лошадей, а наоборот - придавало им непобедимый и грациозный вид. Неожиданно отряды огненных всадников ринулись с холма на толпы милекан, минуя гоблинов и других воинов союзного войска, и принялись крушить их огненными мечами. Если самих воинов этот огонь не обжигал, то милекане тут же становились объятыми пламенем и, корчась от боли, сгорали на земле.
   Став свидетелями этого зрелища, Юлиус и Гэбриел не увидели, как откуда-то из леса вырос огромный столб огня, образовавший затем в небе огненный круг, в котором постепенно стало вырисовываться очертание звезды. Заметив это, Юлиус изумился: огненный силуэт в небе напомнил ему точь-в-точь Сумрачный Щит, а тем временем столб огня, удерживающий гигантское очертание Щита в небе, постепенно приближался из леса.
   В конце концов, к всаднику на белом коне подъехал другой всадник: теперь уже на огненной лошади, облачённый в красные доспехи и имеющий длинные рыжие волосы и развевающуюся рыжую бороду. При виде этого всадника среди солдат союзного войска прокатились радостные крики, и теперь уже всё оно вместе с огненными воинами сокрушало паниковавших милекан.
   Всадник в красных доспехах держал в правой руке длинный посох, увенчанный огненной сферой, из которой и исходил огромный столб огня, удерживающий в небе силуэт Щита. Внезапно всадник, как показалось Юлиусу, выпрямился в седле и,
  встряхнув головой, ударил посохом о землю, после чего силуэт Щита в небе дрогнул и огонь, образовывавший его, слился в единый разрушающий поток и ударил в самое сердце войска милекан. Подобно последствию от разрушительного взрыва, воины в чёрных доспехах, поражённые огненной силой, разлетелись в стороны, открыв дорогу союзному войску в лес, где неподалёку стоял сам милеканский флот.
  - Захватить корабли! - звучно прогремел всадник с огненным жезлом, и с разных сторон солдаты ответили ему одобрительными выкриками.
   Объятые радостью и ликованием по поводу ранее не виданного зрелища, воины Билиграна и Ферена устремились в лес, гарцуя перед двумя всадниками на холме, которые теперь спокойно наблюдали за движением воинов в сторону леса.
  - Нам надо спешить, Гэбриел! - сказал Юлиус, всё ещё не сводя взгляд с двух всадников на холме, и Томпсон, сам бывший заворожённым диковинным зрелищем, опомнился, и погнал коня в сторону леса, к которому открылась дорога.
  
   Скоро, минув небольшую рощицу, лошадь Томпсона выехала на залитый солнцем широкий луг, за которым продолжался лес. Ферлийская поляна была позади, а в месте с ней позади остались и последние схватки с милеканами: Луг был пустынным, и по пути к лесу Юлиусу и Гэбриелу встречались редкие трупы милекан, некогда бежавших в панике через луг, но поражённых эльфийскими стрелами.
   Приближаясь к лесу на скачущем коне и сидя позади Томпсона, Юлиус вдруг заметил на другом конце луга красивого белого коня, который нёс своего всадника также в сторону леса. Постепенно кони стали приближаться друг к другу, и с полной неожиданностью для себя Юлиус разглядел на всаднике причудливый чёрно-белый камзол...
  - Леплин! - изумился Юлиус, - Это Паселторк Леплин! Стой!
   Гэбриел тут же остановил своего коня, пропуская галопом скачущего Леплина впереди себя, пока тот не скрылся в лесной чаще.
  - За ним! Быстрее! - крикнул Юлиус, и Томпсон, пришпорив лошадь, помчался за всадником на белом коне.
  - Какого чёрта он здесь делает? - выкрикнул Гэбриел, не упуская из виду Леплина, - он же вроде дипломат - разве и дипломаты отправились воевать?!
  - Тут что-то нечисто, - выпалил Юлиус, сам желавший знать, что здесь делает этот человек, - надо выследить его...
   Хоть он и понимал, что может не успеть на помощь Аполлону, хоть его кольцо по-прежнему было горячим, Юлиус, во что бы то ни стало, хотел настигнуть Леплина. Более десяти минут они с Гэбриелом гнались за ним, пока, наконец, не потеряли его из виду. Тогда Томпсон осторожно повёл свою лошадь, зная, что Леплин остановился где-то впереди, и скоро вывел её к краю обрыва, усеянного листьями и трухлявыми стволами упавших деревьев.
   Из чащи леса Юлиусу и Гэбриелу было хорошо видно и слышно всё, что творилось внизу: под холмом находились два человека, стоящие подле своих лошадей; один из них был никто иной как Паселторк Леплин, в чём Юлиус теперь достоверно убедился, а второго, сгорбленного и окутанного в чёрный плащ, он видел впервые. Чтобы лучи от Сумрачного Щита не выдали их, Юлиус прикрыл горящую звезду рукой, ощущая при этом приятное тепло от исходящих лучей.
  - ...быстрее, неподалёку я видел коня с двумя всадниками, возможно, они скоро будут здесь, - донеслись до Юлиуса обеспокоенные слова Леплина, который что-то отвязывал от седла своего коня.
  - Вот, Паукор, - сказал он, наконец, подавая своему собеседнику небольшую чёрную кожаную сумку с длинными ремнями. - Оно здесь... Бери его, примкни к корзахам, а затем, когда заклятие в Гробнице Ромейра будет снято, вы возвратитесь на корабли и после прибудете в Неотунну, передай его лично Хойару... Скажи, что я всё подробно изучил: как в любом сказании, в этом повествуется о славных делах Хэлви - это всё само собой, но главное - нам известно имя...имя того, кто знает, где Трезубец, потому что сам прятал его... и имя это - Дилар Пракото, верный саомир Хэлви...
  - ...саомир Хэлви, - ясно раздалось в голове Юлиуса, который, затаив дыхание, внимал каждому слову Леплина, а тот между тем продолжил:
  - Хойару осталось только одно - отыскать Дилара, а именно выпытать его местонахождение у Мопролира Пракото, который заточён в Кретту. Совершенно случайно я разузнал об этом Сказании и выкрал его из дома одного билигранца... Но тогда я ещё не знал, кто такой Дилар Пракото...
   Паукор внимательно выслушал Леплина, не найдя нужным о чём-либо спрашивать, взял кожаную сумку из его рук, перекинул её ремень через своё плечо и забрался на коня.
  - Я всё сделаю, ваша светлость, будьте спокойны, - в конце концов, густым басом промолвил Паукор и, кивнув Леплину, повёл коня по узенькой тропинке, ведущей из ямы на верх, после чего скрылся в чаще. Недолго думая, Леплин, оглядевшись вокруг и не заметив Гэбриела и Юлиуса на лошади в зарослях, повёл коня вслед за Паукором и также скрылся в лесу.
   С минуту Гэбриел и Юлиус пребывали в задумчивости над услышанным, но тем временем их кольца продолжали накаляться, предупреждая о приближающейся опасности. Наконец, Томпсон, погружённый в свои мысли, чуть слышно протянул:
  - И снова этот Хэлви...
  - Им известно имя того человека, кто знает, где Трезубец, - вдруг ужаснулся Юлиус, - кроме того, они уверены, что знают как его отыскать...
  - Хойар должен выпытать это у какого-то Мопролира, - добавил Гэбриел.
  - Если к Хойару не попадёт в руки это Сказание, которое было в сумке, то он нескоро ещё узнает про этого Дилара, - моментально понял Юлиус и напряженно продолжил:
  - Мы должны спешить, Гэбриел... Ты слышал: он должен направиться к Гробнице Ромейра. При удачном исходе событий можно это Сказание перехватить...
  - И порядочно намять бока этим корзахам, или как там их! - задорно выкрикнул Томпсон, пришпорив лошадь, которая затем понеслась по лесу в ту сторону, куда указывали белые лучи, исходящие от звезды в Сумрачном Щите.
   Некоторое время следуя среди зарослей папоротника, величественных и мшистых вязов, пней и кустов с ягодами, лошадь Гэбриела вышла на широкую лесную дорогу, в конце которой слышались голоса и виднелись силуэты воинов в белых доспехах и плащах. Это был Северный путь, а на нём - эльфийский отряд.
   Подъезжая к отряду, который, завидев всадников, стал приветствовать их радостными ликованиями, Юлиус заметил, что белые лучи пропали, а сама звезда в Сумрачном Щите погасла - это означало, что свою задачу Щит выполнил.
  - К нам примчались гонцы, - радостно начал Аполлон с сияющим лицом, обращаясь к Юлиусу, который слез с лошади Гэбриела, - они сказали, что наши войска наголову разбили милекан... Это победа! Но у нас, как видишь, пока ещё всё спокойно.
  - Аполлон, кольцо... - начал Юлиус, тяжело дыша, - твоё кольцо горячее?
  - Вовсе нет, - удивился Аполлон, разглядывая своё кольцо на мизинце правой руки.
   Ничего не понимая, Юлиус уставился на своё кольцо, которое становилось всё горячее. "Уж не хотело ли ты, чтобы мы подслушали разговор Леплина и Паукора?" - подумал Юлиус, но тут же отклонил это предположение - ведь кольцо в таком случае должно было снова стать холодным.
  - Сэр Вишес! - донеслось до него позади и, обернувшись, он увидел подъезжающего к нему Лонтре, рядом с которым была его сестра Ринитель, - моё кольцо горячее, и это значит только одно: Северный путь в опасности...
  - Прикажите своим воинам занять позиции около дороги, - тут же ответил Юлиус, желая ещё добавить про корзахов, о которых он услышал от Леплина, но делать этого не стал, а только, вынув меч короля Эммануила из своих ножен, недвижимо встал на дороге, вглядываясь в сторону густых лесных зарослей.
   За этими обильными зарослями был Ферен, и он уже знал, что с этой стороны должен появится Отряд, которому нужно было проникнуть в Гробницу Ромейра, чтобы снять Заклятие Кары Мечей.
  
   Вскоре эльфы, вооружённые луками и стрелами из белого дерева, заняли позиции вдоль Северного пути: на деревьях, в кустах, некоторые встали прямо на дороге рядом с Юлиусом и уже натянули стрелы, ожидая появления всадников.
  - Сюда приближаются воины, - припав ухом к земле, сказала Ринитель своему брату, но также это отчётливо услышал Юлиус, - их много...очень много...и это не милекане...
  - Корзахи, - чуть слышно прошептал Гэбриел, сам не знавший, кто это были такие, отчего ярости в нём становилось всё больше, - видимо, это те самые твари, которых создал для себя тот парень в Неизвестных Землях и вулканах Валокура, - сказал он Юлиусу. - Ты ведь помнишь, как об этом говорил твой дядя на Королевском Совете: "...создал тварей - слуг своих, несущих смерть, вдохнув жизнь в неживое...", - Гэбриел достал длинную стрелу из колчана за спиной и положил поперёк своего лука.
  - Скорее всего, это они, - согласился Юлиус, невольно удивляясь тому, что кто-то может быть отвратительнее даглодитов и ужаснее милекан.
   В это время вдалеке показался отряд всадников в чёрных плащах, восседавших на красивых чёрных лошадях в железных доспехах. При виде эльфийского отряда, который дожидался их приближения, чтобы выпустить стрелы, всадники разом обнажили свои клинки и, словно не зная никакого страха, понеслись вдоль дороги с устрашающими криками. Юлиус крепче сжал рукоять своего меча и взглянул на Лонтре: Нафлен, облачённый в красивые белые доспехи, вышел впереди войска и, подняв свой меч, уже готов был взмахнуть им и тем самым дать приказ к стрельбе.
   Но что-то останавливало его: с каждым мгновением всадники приближались всё ближе и ближе, и Лонтре словно ждал, когда они окажутся на таком расстоянии, с которого было бы лучше их поразить. Наконец, бравый эльф яростно взмахнул мечом, и одновременно все эльфы, находившееся вдоль пути и на самой дороге, выпустили свои стрелы; с ними вместе свою стрелу выпустил и Гэбриел.
   И тут Юлиус ужаснулся от удивительного зрелища: стрелы пронзили всадников, но они не упали замертво, а ещё сильнее пришпорили своих лошадей, облачённых в железные доспехи. Стрелы были им ни по чём. Кроме того, Юлиус увидел, что вместо рук у всадников были толстые путы, удерживающие мечи: эти путы вырывались из под плащей и сбрасывали эльфов с деревьев на землю, некоторые эльфы были подняты в воздух, связанные путами.
  - Мечи! - выкрикнул Лонтре, вытаскивая из ножен свой меч, и тут же поразил им напавшего на него корзаха, которому и удар меча оказался ни по чём: существо будто поглотило меч эльфа, скрыв его под своим плащом, а его самого сбросило с коня.
  - Нафлен! - выкрикнул Юлиус и устремился на помощь эльфу, на которого напало несколько чудовищ, но тут же почувствовал, что его ноги связаны толстыми путами, и упал на землю.
  Над ним стояло существо в чёрном плаще и капюшоне, обвивая его ноги и шею скользкими лианами. Выронив свой меч, Юлиус почувствовал, что путы душат его: он вцепился в них свободной рукой, но разжать был не в силах. В другой руке у него был Сумрачный Щит, которым он стал отбиваться от пут за неимением меча.
  И тут произошло что-то совершенно неожиданное: задержав взгляд на Щите, существо внезапно дико взвыло, а из залившейся ярким пламенем звезды вырвался столб огня и скрыл в себе корзаха, после чего на землю упали лишь угли и зола, оставшиеся от сожжённого чудовища. Быстро встав на ноги и оглядев Щит, который не переставал удивлять его удивил своей мощью, Юлиус прокричал всем сражавшимся с корзахами вокруг него воинам:
  - Огонь! Они боятся огня!
   Тут же от углей сожжённого чудовища каким-то эльфом был подожжён наконечник его стрелы, которую эльф затем выпустил в другого корзаха - под его плащом моментально вспыхнул огонь, и сам он, корчась от боли, заживо сгорел на земле.
   Но залпы подожжённых стрел не остановили корзахов: их были слишком много. Разбросав по сторонам эльфийских лучников и взяв некоторых с собой, они устремились вперёд, вдоль Северного пути, зазывая непонятными и жуткими криками за собой остальных. С ужасом заметив это, Юлиус, стоящий на земле, принялся отыскивать глазами свободного коня, желая лишь, во что бы то ни стало, нагнать всадников в чёрных плащах, но внезапно увидел одного из них, уносящего прочь обмотанного путами Аполлона, который не смог противостоять корзаху из-за внезапного страха...
  - Аполлон! - заорал Юлиус, подобрал с земли свой меч и погнался за лошадью корзаха, не взирая на боль в левой ноге, но существо было уже далеко.
  - Юлиус, быстрее, - послышался голос Гэбриела, который, подъехав, протягивал ему руку, и Юлиус снова забрался на лошадь Томпсона.
   Остатки разбитого эльфийского отряда бросились в погоню за прорвавшимися всадниками по Северному пути. Эльфов уже было немного: некоторые были убиты на дороге, некоторые захвачены в качестве пленных корзахами; не более двадцати всадников устремились в погоню по лесу за ними, но вскоре, как заметил Юлиус, со всех сторон к ним стали примыкать ещё воины, среди которых были и гоблины, и люди.
   В то время кольца были горячие у Капрана, Улпирса, Моцайва и остальных Знаменосцев, но они успели со своими солдатами присоединиться к эльфийскому отряду только сейчас, когда уже шла погоня за корзахами. Когда отряд выехал к горам, к ним примкнули и кентавры Грайлена, и большая часть солдат Ферена, ехавшая вместе с кентаврами по приказу Грайлена, среди которых Юлиус увидел и самого коменданта Аудера.
   Более получаса отряд скакал по холмам и равнинам Ференского нагорья, но корзахи уже были далеко и, как уже стали догадываться Знаменосцы, наверняка достигли Гробницы Ромейра.
  
   Сама Гробница представляла собой обширный трёхэтажный белокаменный замок с причудливыми куполами и башенками, окружённый каменной стеной и располагавшийся между двумя величественными холмами, к которому вёл каменный мост через горную реку. Минув мост, отряд въехал в низину к огромной каменной арке, через которую можно было попасть к самому замку, окружённому стеной. Около замка некогда был искусственный сад, за которым ухаживали жившие поблизости люди, но потом люди покинули эти места, и сад оказался заброшен - гномы, охраняющие Гробницу, не захотели ухаживать за ним.
   Остановившись в обширных зарослях сада, воины увидели лошадей корзахов, а затем расслышали шум и крики в самом замке: прибывшие чудовища бились с гномами-стражами Ондейрута Дондолина.
   Битва началась в самом саду: увидев огромный отряд, прибывший к замку, многочисленные корзахи в чёрных плащах выбежали ему навстречу и стали сбрасывать путами воинов с лошадей, быть их о землю и поражать мечами. Но воины скоро дружно атаковали корзахов факелами и зажженными стрелами и стали проникать в сам замок: тут же пригодились осадные лестницы, которые захватили с собой солдаты Ферена. Штурм замка прошёл на славу, и скоро воины, каждый из которых держал по факелу, оказались внутри него - в величественных залах, некогда хранивших покой и память по доблестному Ромейру, начались схватки и битвы.
   Юлиус и Гэбриел сумели попасть в замок через парадные двери, поражая горящими факелами корзахов. Оказавшись в широком холле замка, в котором сейчас шли бои и пылали костры, Юлиус догадался, где могут быть спрятаны мечи Карателей: прямо над аркой, ведущей из холла в другой зал, висел красивый широкий меч, как ему показалось, служивший особым указателем.
   Опираясь на поднятое с пола копьё, Юлиус пробежал ещё несколько залов, заметив подобные мечи, висевшие над проёмами в стенах, и, наконец, в последнем зале, где сейчас кентавры топтали путы и лианы чудовищ, поражая их копьями, он заметил висящий на стене меч, обращённый лезвием на восток. Моментально повернувшись, Юлиус увидел небольшую лестницу, ведущую под землю, и тут же устремился по ней вниз...
  
   Внизу был пустынный зал, в который пока ещё никто не проник из воинов или корзахов. Он был тускло освещён огнями, горящими под потолком в подвешенных к нему чашах, а в самом зале была красивая дорожка, выложенная узорчатыми камнями и ведущая к огромному каменному саркофагу у стены. По обе стороны от каменной дороги были застывшие над полом сотни различных мечей: большие и малые, широкие и узкие, затупленные и по-прежнему острые, как и пять лет назад...
   Чуть слышно ступая по узорчатым камням, Юлиус, поражённый этим зрелищем, подошёл к саркофагу, имевшему форму воина, облачённого в доспехи и плащ. Каменный воин в своих руках держал настоящий меч с кроваво-красной рукоятью...
  - Клинок Дирии Красного, - заворожено прошептал Юлиус, проводя рукой по блестящему лезвию меча, и в этот момент со стороны входа послышались крики.
   В зал вбежали двое в чёрных плащах и, после того как они скинули капюшоны, Юлиус увидел, что это были люди. Один из них был короткий и лысый, другой - тощий и высокий, с большими скулами и гривой седых волос.
  - Ты! - крикнул старик, указывая на Юлиуса, - уйди оттуда по-хорошему, или мне придётся расправиться с тобой...
  - Вы подойдёте к этому мечу только через мой труп! - яростно выкрикнул в ответ Юлиус, достав из ножен меч короля Эммануила и направив его в сторону пришедших.
  - Учти, ты сам это сказал, - злорадно усмехнулся старик и выставил левую руку вперёд.
   Сейчас же Юлиус увидел на указательном пальце его левой руки Перстень Розы, точь-в-точь такой же, какой был у Кассандра в тот злополучный вчерашний вечер. С ужасом он вспомнил, что с помощью этого Перстня можно передвигать предметы силой мысли, и в этот же момент магическая сила оторвала Юлиуса от пола и отнесла к противоположной стене; ударившись головой о камни, он упал перед входом, возле выроненного Сумрачного Щита, не в силах пошевелиться.
   Старик вновь зло усмехнулся и, отвернувшись от Юлиуса, проследовал к саркофагу, толкая впереди себя чем-то перепуганного коротышку. Как только они подошли к каменному воину, старик взял из его рук клинок Дирии Красного и протянул своему спутнику, но тот, глядя на него обезумевшими глазами, только попятился назад.
  - Быстрее, Вэллай! - рявкнул старик, - Жребием был избран ты, а перечить воле Мастера Хойара не имеет право никто! Ну же! Бери этот чёртов меч!
   Только сейчас Юлиус, раздосадованный и обессиленный, лёжа на каменному полу, вспомнил слова Тадеуша о том, как снимается Заклятие Кары Мечей - нужна кровь одного из Карателей, пронзённого клинком Дирии, и таким Карателем как раз предстояло быть этому Вэллаю, жутко напуганному перед грядущей смертью. Дрожащими руками Вэллай принял меч у старика и стал обеспокоено вертеть и разглядывать его. В конце концов, рыдая, он приставил лезвие меча к своей груди и жалобно взглянул на старика, в котором не было ни капли сострадания.
  - Я жду, Вэллай...
  - Сэр Либаюз...может...Как-нибудь... - причитал, всхлипывая, Вэллай, но старик, свирепо взглянув на него, стиснул его холодную руку, держащую рукоять меча, двумя своими руками и вонзил меч в его грудь...
   Вскрикнув от боли, Вэллай отпустил руки от рукояти клинка и замертво упал перед саркофагом, истекая кровью, после чего старик торжествующе выдернул меч Дирии из его груди и поднял над собой.
   Хоть Юлиус и лежал далеко, не в силах пошевелиться, но видел, как кровь Карателя словно растворилась в лезвии клинка, после чего все мечи в зале, застывшие над полом, неожиданно рухнули на пол с оглушительным звоном.
  - Заклятие снято, - торжественно сказал Либаюз, обернувшись к Юлиусу.
   Засунув меч Дирии Красного в пустые ножны, старик стал приближаться к Юлиусу, довольно улыбаясь и потирая руки. На какой-то момент Юлиус подумал, что старик сейчас попытается убить его, и уже он нащупал у себя за поясом кинжал, но Либаюз лишь перешагнул через него и только с лестницы крикнул:
  - Вам выпала великая честь, молодой человек - поведать всему миру о том, как было снято Заклятие Кары Мечей, если вы, конечно же, выберетесь живьём из этого замка... Надеюсь, наши пути больше не пересекутся...
   Довольно рассмеявшись, Либаюз скрылся на лестнице.
  
  Юлиус ещё долгое время лежал на полу, проклиная про себя магические Перстни Розы, которые уже дважды помешали ему, затем он вслушивался в крик и хлопки, раздававшиеся наверху, и, наконец, подняв с пола свой меч, Сумрачный Щит и нащупав копьё, встал на ноги. Опираясь на копьё, он поднялся по лестнице наверх, в небольшой зал, где теперь никого не было.
  В дальнем углу зала на второй этаж вела крутая лестница, по которой и решил следовать Юлиус. Поднявшись по ней он так же никого не обнаружил в широком зале с колоннами. Наконец, какие-то крики донеслись с третьего этажа: именно там корзахи добили последние остатки эльфийского отряда. Недвижимо застыв за колонной в небольшой сторожевой комнате на третьем этаже, Юлиус видел, как корзахи поднимались на крышу, с которой раздавались возгласы и ржание лошадей. Отчётливо он слышал человеческую речь, при том этот густой бас, доносившийся до его слуха, показался ему знакомым и он, крепче сжав копьё, забрался на крышу по небольшой деревянной лестнице.
   Украдкой затаившись за небольшой башней на крыше, Юлиус увидел, как последний из корзахов, восседая на чёрном крылатом коне, промчался по белокаменному своду и взмыл в воздух вслед за вереницей своих остальных собратьев.
  - Крылатые кони... Пегасы... Они покидают замок на пегасах, - прошептал Юлиус, и горькое разочарование заныло где-то внутри него, - им объявили, что Заклятие снято...
   Он видел, как из сада, где слышны были голоса и крики, до крылатых коней долетали стрелы, но, не достигнув своих целей, они падали обратно.
  Тем временем, Юлиус знал, что на крыше находится человек, отдававший команды корзахам, который теперь собирался проследовать за ними, поправляя седло своего пегаса. Выглянув из-за башни, Юлиус увидел, что к его седлу была привязана небольшая кожаная сумка, а в самом человеке он тут же узнал Паукора, с которым Леплин встречался в лесу.
  - Стоять! - тут же выкрикнул Юлиус, отбросив копьё, выйдя к Паукору и угрожая ему мечом короля Эммануила.
   Тут же вынув свой меч, Паукор отпрянул от пегаса и занял боевую позицию.
  - Всё кончено, - медленно произнёс он, глядя в глаза Юлиусу и воспринимая его как одного из отчаянных воинов, многих из которых он убил сегодня сам, - Заклятие Кары Мечей снято, больше нет смысла убивать...Ради чего?
  - Ради того, что привязано к седлу вашего коня, - незамедлительно и дерзко ответил Юлиус, ощущая при этом, как сильно бьётся его сердце, - я говорю про Сказание...
  - Откуда...откуда вы знаете? - изумился Паукор, крепче сжимая свой меч и переводя взгляд с кожаной сумки на Юлиуса.
   Юлиус ничего не ответил, а крепче сжал железную ручку Сумрачного Щита. Он не знал, каким образом из звезды Щита появился огонь, когда на него напал корзах, но очень сильно хотел, чтобы этот огненный столб появился и сейчас.
   "Щит чувствует зло, и уничтожает его, а служит только белым магам, или тем, кто связан с ним магическими узами", - думал Юлиус, не сводя глаз с настороженного Паукора.
  - Ну же, не подведи, - чуть слышно прошептал он, обращаясь к артефакту, - мне нужен огонь... Огонь против Карателя... Каратель, корзах, милекан - это всё тёмное, ему подданное, Хойару... Ты служил моему предку, основателю СанктАртура, и сегодня несколько раз служил мне, так послужи последний раз...
  
   Взмахнув Щитом, Юлиус выставил руку с ним вперёд, словно закрываясь от Паукора, который ожидал, что Юлиус нападёт на него с мечом, и в этот момент из звезды в Щите вырвался огненный столб и снёс Паукора с крыши.
   Объятый огнём, бешено крича, в судорогах он упал в сад, где тут же был добит воинами, бившимися с теми корзахами, которые ещё не успели улететь.
  Восторженно оглядев Сумрачный Щит, Юлиус тут же подбежал к пегасу, который, поначалу завидев огонь, встал на дыбы. Успокоив пегаса, Юлиус отвязал от его седла кожаную сумку и перекинул её ремень через своё плечо.
   Теперь он знал, что всё кончено. Он готов был сесть на пегаса и слететь с крыши, затем отыскать Гэбриела, Аполлона и Капрана, и добить последних корзахов вместе с ними.
   Отчаяние по тому, что Заклятие Кары Мечей было снято, внезапно прошло у него, и теперь на сердце было несколько радостно: то Сказание, которое Леплин передал Паукору, теперь было у него, и сейчас он его никому не отдаст, и тем более, оно никогда не попадёт к Хойару. Он уже представил, как отдаст эту сумку королю Тадеушу, и тот поведает ему о том, кто такой Хэлви и что за Трезубец у него был, как вдруг услышал визг за своей спиной.
  Оглянувшись, он увидел стоящего подле него корзаха в чёрном плаще, но без капюшона. Взглянув на его лицо, Юлиус ужаснулся: голова корзаха была словно большой гнездо, в котором горело какое-то зеленовато-синее пламя. Тут же он хотел выставить впереди себя Сумрачный Щит, но было уже поздно: моментально корзах воткнул в его грудь красный кинжал и вновь издал раздражающий крик. Ощутив ужаснейшую боль в груди, словно в ней вспыхнуло пламя, и не почувствовав ни рук, ни ног, Юлиус медленно перевёл взгляд на кинжал. "Кровавая Слеза", - ясно прозвучало в его голове, после чего он пошатнулся и потерял сознание.
  Размахнувшись плетью, корзах ударил Юлиуса, и тот, поражённый, упал с крыши в заросли сада.
  
  Глава 7. Тени прошлого.
  
  - Силой и честью окутан ты, в разных землях славны подвиги твои, но имя истинное твоё потеряно... Или ты вправду думаешь, что зовут тебя "Странник"?
  - Странник, Странник, - зашептали отовсюду сотни голосов, и Станислав проснулся...
   Вокруг было тихо и безмолвно, и никого не было из тех, кого видел воин в своём беспокойном сне. Слышны были только всплески и удары волн о борт корабля.
   Тяжело вздохнув, Странник откинулся назад. Закутанный в заплатанный мешок и свой чёрный плащ, он лежал на медвежьей шкуре в тёмном углу трюма с бочками, уже жалея, что отказался от отдельной каюты.
  - Нет, мне всё же привычней здесь, - прошептал он, переворачиваясь на другой бок, - как в старые добрые времена: ночевать в трюме, есть с меча, пить из шлема... Славное время...
   С наслаждением углубившись в воспоминания и закрыв глаза, Странник уже забыл свой кошмарный сон, который видел несколько минут назад, и вновь, усталый и беспечный, крепко уснул.
   Как и обычно, сначала ему снились битвы: полчища воинов в железных доспехах, осадные лестницы, баллисты, перед которыми он гарцевал на белоснежном коне, затем ему приснились драконы, которых на самом деле он никогда не видел. Потом он видел горы, леса, поля, разветвляющиеся реки с высоты птичьего полёта, холмы и равнины - всё это так было ему знакомо и теперь уже неотъемлемо ни от сердца, ни от разума.
   Такие сны снились Страннику почти каждую ночь, но в последнее время они стали более тревожными, и видеть в них он стал странные вещи: милекан, которые до этого никогда ему не снились, болотные топи и город в небесах, знаменитый белокаменным храмом в форме гигантского шатра с многоступенчатой лестницей.
   Часто видел он в своих снах разговоры людей, он слышал их голоса, но не видел лиц, будто окутанных мраком. Но в некоторых случаях Странник мог расслышать имена разговаривающих, видел кострища, вокруг которых они сидели, и даже мог разглядеть доспехи, в которые они были облачены. Всё это казалось ему необычным, но особой тревоги не вызывало: Станислав уже привык к разного рода странностям, происходящим с ним и наяву, и во сне.
   Вот и в этот раз в своём сне он слышал странный разговор между пятью собеседниками, сидящими вокруг костра - эта пятёрка в последнее время стала часто являться во снах Станислава, и он уже запомнил имена их всех, по которым они обращались друг к другу: Орион, Аврус, Горацио, Руарух.
   Имя пятого собеседника не произносил никто, его назвали "Нейгл-фитт" или "Нейглер", и Станислав, уже проснувшись и вспоминая свои странные сны, догадывался, что это слово переводится с эльфийского языка, несколько знакомого ему, как "великий"...
  
   Пятеро собеседников сидели вокруг яркого костра. Вокруг них мелькали фигуры в доспехах, и иногда кто-то из проходивших мимо что-либо спрашивал у них, но эти вопросы Странник не слышал.
   Разговор между пятью собеседниками шёл негромко, и в этот раз сначала до слуха Станислава донёсся густой бас Руаруха, широкоплечего воина в увесистых доспехах, который сидел около костра, опираясь на свой топор...
  - Канун решающей битвы, - говорил Руарух, - а я так не волновался с того дня, как смял под собой полки милекан в Валокуре...
  - Штурм Гранмора обещает быть славным, - ответствовал ему весёлый голос воина, лицо которого скрывало забрало шлема, - Бартолл непременно сбежит, у него нет выхода - милеканам пора убираться восвояси...
  - Не спеши, Аврус, - произнёс полушёпотом Горацио, нагревая наконечник своего копья в огне, - Бартолл силён - он не сдастся так просто... Да, завтра будет решающей день, который, возможно, положит конец всему...
  - Конец, - бодро выкрикнул сидящий рядом с ним воин в доспехах, на которых мерцали красные блики от костра, но Странник не мог разглядеть его лица, - неужели...теперь смысл этого слова так ясен и так...так ожидаем... Собратья, - он обратился к остальным воинам, сидящим рядом с ним, - что бы завтра не случилось...будем вместе, до последних минут... Вместе взглянем в глаза смерти...
  - Мы и прошли путь от Анахемских гор до Гранмора только ради этого, Орион, - ответил Горацио, кладя руку на его плечо, - смерть теперь не страшна даже тем, кому дарована вечная жизнь... Под твоим началом мы готовы умереть или выстроить новый мир...новый Баланс...и только под твоим началом, Орион Карацер! Клянусь!
  - Клянусь, - выкрикнул Руарух, ударяя увесистым кулаком себя в грудь.
  - Клянусь, - повторил Аврус, склонив голову.
   Четверо воинов скрестили свои мечи над костром, а пятый, окутанный в белый плащ и до этого безмолвный, продолжал молча наблюдать за этим зрелищем.
  - Что скажешь, Нейглер, - обратился к нему Руарух, - твоё слово решающе в эту минуту...
   С минуту Нейглер молчал, недвижимо вглядываясь в костёр, но затем, обведя взглядом всех собравшихся, тихо зашептал:
  - Как хороши клятвы, данные звёздной ночью доблестными воинами у яркого пламени костра...и я знал, что этой ночью, ночью накануне Великой Битвы, прозвучит подобная клятва. Я принимаю её, и, чтобы сделать Братство дерегрун, бесстрашных избранников Харазнаса, нерушимым, я хочу вам кое-что дать, собратья мои, дать то, что укрепит нашу силу и нерушимые узы Братства...
   После этого Нейглер протянул руки над пламенем костра, но пламя не обожгло их, а наоборот - оно словно прогнулось под некой магической силой и образовало огненную воронку, над которой в изумлении склонились остальные воины.
  - Я хочу даровать вам артефакты, бывшие со мной на протяжении пятисот лет, - начал Нейглер, и в огненной воронке стали проблёскивать очертания меча, - первый - тебе, бесстрашный титан Руарух, великий колосс, способный принимать облики зверей, людей и птиц. Я тебе дарую самую великую ценность, какая только была у меня - меч, которым был убит мой господин... Его я хранил полвека, чтобы передать сейчас тебе...
   Из воронки взмыл в воздух красивый меч, и когда он плавно лёг на каменные руки Руаруха, то все смогли разглядеть его: меч переливался ярко-фиолетовыми огнями, а на стыке рукояти меча и самого лезвия была приделана круглая чёрная пластина, на которой золотой краской был выведен символ "Ă"...
  - Это Алут-меч, - добавил Нейглер, - меч ныне покойного короля Алута, доставшийся его внуку Леовалю Тренвийскому, которым тот убил своего брата, а потом бесславно пронзил своё сердце...
  - Благодарствую, о, Нейгл-фитт, - ответил Руарух, почтенно склонившись.
  - Следующий артефакт дарую тебе, Аврус Карацер, - продолжил Нейглер, обращаясь к юноше, лицо которого было скрыто забралом шлема, - это будет брат Алут-меча, выкованный мной из железа, в которое было добавлено лезвие клинка Алута, - из воронки вылетел второй меч, выкованный из прочной и яркой стали, и теперь уже плавно опустился на руки Авруса. - Это Клинок Деосса, и способен он рассечь любые доспехи и пробить любую стену... Ты достоин носить его в своих ножнах, бесстрашный Аврус!
  - Премного благодарен, Нейгл-фитт, - промолвил Аврус, заворожено разглядывая Клинок Деосса, при этом Странник не мог разглядеть во сне какие-либо примечательные особенности этого меча.
  - Тебе, Горацио Вишес, бывший бесстрашным предводителем повстанцев лесов Даркнесса, а ныне ставший велемудрым дерегруном среди всех нас. Я хочу даровать тебе Щит, но Щит этот будет необычным: можешь ты управлять силой его одной мыслью; сокрушить скалу или испепелить отряд врагов - всё это в твоих силах, пока обладаешь ты Сумрачным Щитом...
   Из огненной воронки вылетел красивый деревянный щит, обрамлённый железным обручем и покрытый изображениями животных и иероглифами, при этом в центре щита была большая звезда, залитая ярко-красным светом.
  - Только ты и потомки твои могут повелевать силой Сумрачного Щита, - продолжал Нейглер, - твори же славные дела для своего рода и всей людской расы!
  - Это величайший дар, о Нейгл-фитт, - ответствовал Горацио Вишес, проводя рукой по иероглифам Сумрачного Щита, - ради мудрости и справедливости буду повелевать его мощью...
   На несколько мгновений, удерживая руки над огненной воронкой, Нейглер задержал свой взгляд на Орионе, который был единственным среди сидевших вокруг костра, кому он ещё не даровал артефакт. Наконец, в воронке стали проблёскивать искры и огни, скоро стал виден прекрасный сплав красного металла, и из племени вылетел восхитительный красный трезубец, после чего, совершив несколько оборотов в воздухе, упал на руки к Ориону.
   С изумлением смотрел Орион на трезубец, вертел его в руках, затаив дыхание, следил за огнями и искрами, которыми переливался красный металл, и с восторгом перевёл взгляд на Нейглера.
  - Это Красный Трезубец, - произнёс Нейглер, - величайший артефакт, который мне удалось изготовить. Тебе дарую его, Орион Карацер, старейшина Харазнаса и величайший полководец среди тех, кого мне когда-либо приходилось видеть. С помощью Трезубца ты можешь всё: повелевать силами Света, разрушать и возрождать из пепла; нет такой стены, которая бы смогла противостоять разрушающей силе Трезубца, и нет такого заклятия, которое бы Трезубец не смог снять... Во веки веков и до конца его существования нарекаю тебя единственным Хозяином Трезубца...
   Выслушав Нейглера, Орион ещё некоторое время с восхищением глядел на Красный Трезубец, после чего, высоко подняв его над собой, воскликнул:
  - Да славно будет мастерство великого эловинара среди бескрайних гор и бесконечных морей! Славно будет имя его, Нейглера Анахемского, Нейгл-фитта, Рответала Хэлви!
   С восторгом ему ответствовали остальные, кто окружал Хэлви, и скрестили свои артефакты над огнём, а сам эловинар, взмахнув руками, разрушил огненную воронку и придал огню вид былого костра.
  
   Странник проснулся.
  - Рответала Хэлви, - словно заворожено прошептал он последние слова, которые расслышал во сне и в недоумении глядел по сторонам.
   Вокруг было темно и тихо, были слышны лишь всплеск волн и редкие шаги на палубе. Встряхнув головой, он откинулся назад.
  - Что за чертовщина, - пробормотал он, понимая, что уже не сможет заснуть, и вдруг почувствовал, что в ногах у него лежит что-то горячее. Быстро сбросив с себя мешок и размотав полы своего плаща, он увидел свой старый стальной меч, лежавший в потёртом коричневом чехле.
   Прикоснувшись рукой к чехлу, он почувствовал, что тот горячий, после чего дотронулся до раскалённой железной рукояти меча. Одёрнув руку и совершенно ничего не понимая, Странник обмотал кисть руки заплатанным мешком, взялся за рукоять и достал меч из ножен. Лезвие меча, казалось, пылало невидимым пламенем, и вблизи от него шло тепло. Поднявшись на ноги, Станислав быстро проследовал через весь трюм в дальний угол и сунул раскалённое лезвие в бочку с водой, которою принесли сюда по его приказу, чтобы он мог умыться по утру. От воды тут же пошёл пар, а сам он, облокотившись на бочку, задумался над этой очередной странностью.
   Двадцать пять лет этот меч был с ним и не проявляя никаких магических свойств. Хоть Странник и знал, что его прошлое окутано мраком, а сам он многое не помнил из своей прошедшей жизни, но никак не мог он догадываться, что его старый стальной меч как-то связан с магией, отчего сейчас внезапно раскалился. "Другой вопрос - почему он стал горячим", - думал Странник, пристёгивая чехол к своему поясу, после чего, внимательно осмотрев уже остывший меч, убрал его в ножны.
   Желая вдохнуть свежего воздуха и всё ясно осмыслить, Станислав поднялся на палубу. Снаружи была полночь, и лишь полумесяц в небе освещал путь кораблю в темноте. С наступлением ночи на палубе не зажглось ни одного факела по приказу Андреаса Вишеса: корабль могли издали заметить со своих башен даглодиты, а сам он должен был достигнуть северо-западных хребтов Дунмара уже к утру...
  
   Две недели назад Верховный Магистр империи Эдольжол Андреас Вишес получил три вести: две из СанктАртура и одну - из Дунмара. Король Тадеуш писал ему о побеге Кассандра, который всё-таки успел добраться до милеканского флота и отплыть вместе с ним в Неотунну, до того как из Ференийского леса на побережье вышло объединённое войско, наголову разбившее милекан в лесу.
   Во втором своём письме Тадеуш писал Андреасу о смертельном ранении Юлиуса, которого обнаружили в саду близ Гробницы Ромейра. Андреас не понаслышке знал, что такое Кровавая Слеза, и сам понимал, что надежд на спасение Юлиуса нет, хотя Тадеуш и уверял его, что над ним хлопочут лучшие целители СанктАртура. Третья весть из Дунмара относилась к Хойару, который провозгласил себя протектором над землями даглодитов и объявил войну всем граничащим с Дунмаром по морю или по суше государствам.
  Обозленный по поводу побега Кассандра и смертельного ранения Юлиуса, которому окружение Верховного Магистра пророчило жить считанные дни, Андреас при поддержке императора Корнелиуса незамедлительно подтвердил объявление войны Дунмару в ответ, и уже через три дня по всей территории империи: из Тренвика, Друбальда, Хизала и Уул-Плерна были собраны войска.
  Вечером перед отплытием в Паекере был собран военный Совет, на котором было решено начать войну в Дунмаре на двух фронтах: фельдмаршалу Фелбелло Адугару и Танатусу Бесу, за которым также было закреплено фельдмаршальское звание, следовало начать осаду Неотунны с моря. Захватив столицу, имея в распоряжении сорока пятитысячное войско, им нужно было продвигаться по Дунмару до воссоединения с Северными частями в самом его сердце - Гранморе.
  Андреасу Вишесу и Станиславу Страннику, которого за успешный вывод эдольжольских войск из Дунмара произвели в фельдмаршалы, предстояло высадиться со стотысячным войском на северо-западе Дунмара в горах Монмулли, и, разоряя города и селения даглодитов, миновать Великие Топи и захватить Гранмор, где затем предполагалось ждать воссоединения с армией Юга.
  Сам Андреас надеялся на быстрый исход войны, публично унижая даглодитов и посмеиваясь над милеканами, которые "даже Ферен захватить не смогли" - Верховный Магистр в письме от Тадеуша получил детальное изложение военных действий на побережье СанктАртура, и, читая его на заседании Магистрата, наигранно смеялся над спешным побегом милеканского флота.
  
  На следующий день после Совета, ранним утром, в разных направлениях от берегов Дижольского залива отошли армады кораблей Эдольжола. Один флот направился к Неотунне, а другой, вышедший из Паекера, обойдя Неотунну и не расслышав первые баллистические залпы кораблей по столице, вошёл в залив Лайша.
  Впереди всего флота, направляющегося на северо-запад Дунмара, шёл "Эттельбладт" под командованием командора Александра Нинелла, на котором сейчас находились виднейшие военачальники и их свиты, в том числе и сами Станислав Странник и Андреас Вишес.
  Уже два дня корабль был в пути, и никто из его пассажиров не знал, как обстоит дело на Юге, где началась осада Неотунны, но надежда на успех и быструю войну теплилась в каждом сердце.
  Уже два дня шёл "Эттельбладт", и Странник помнил, что к утру он должен достигнуть дунмарских берегов. Поднявшись на палубу, Станислав увидел стоящего на капитанском мостике Нинелла, который, раскуривая свою трубку, вглядывался в темноту.
  - Не спится? - крикнул Александр Страннику, но тот, погружённый в свои мысли, ничего не ответил ему, - и мне тоже! Погода нынче хорошая, ты не находишь? Но...тихо...подозрительно тихо! Порой меня пугает такая тишина...
   Станислав, мысли которого были сосредоточены на увиденном сне, остановился около большого деревянного столба и, прислонившись к нему и сжимая рукоять своего меча, стал вглядываться в спокойную воду, освещённую тусклым лунным светом. Александр спустился к Страннику и, встав рядом с ним, беспечно стал глядеть на море.
   Страннику и Александру много раз приходилось плавать вместе, поэтому всегда между собой они были на "ты" и уважали друг друга. Нинелл знал, что Станислав не переносит путешествий по морю, поэтому чувствовал сейчас некоторое превосходство над новоиспечённым фельдмаршалом, чья слава была известна по всему Эдольжолу и далеко за его пределами и чьё лицо сейчас было бледно и настороженно.
  - Странно, - начал Александр, желая о чём-нибудь с ним заговорить, - Андреас сегодня никого не впускал к себе в каюту: уж не получил ли он с голубем ещё одно письмо из СанктАртура? Сейчас на корабле нечего делать - только молоть языком: так вот кто-то сегодня сказал, чему я сам ни сколько не верю, что король Тадеуш якобы прислал ему письмо, извещающее о смерти Юлиуса Вишеса...
  - Вишеса, - протянул Странник, прищурившись, словно расслышал одно это слово - он ясно осознал, что видел некого Горацио Вишеса в своём сне и, вспомнив, что этот человек, уже давно умерший, был основателем СанктАртура и предком Андреаса и его сына Юлиуса, на мгновение ужаснулся. "Значит это - действительно правда, - подумал он, вспоминая свой сон и слова, которые произносил Горацио, - значит, это действительно было...да-да, а ведь Сумрачный Щит до сих пор цел и хранится у короля СанктАртура..."
   Теперь Странник вышел из состояния некоторой забывчивости, и ясно мог понимать и сопоставлять многие вещи из своего сна; наконец, он заметил стоящего перед собой Нинелла, который внимательно глядел на него, удивляясь, почему тот никак не отреагировал на его слова.
  - Странный мне сон приснился, Александр, - начал Станислав, вновь переводя взгляд на море.
  - Ну, если ты хочешь поговорить о снах - пожалуйста, - ответил Нинелл, - о чём был твой сон?
  - Я сам толком не знаю... Эти сны меня преследуют уже долгое время: я вижу какие-то собрания у костра, слышу разговоры... Вот и теперь видел всё это... Они говорили о решающей битве, о каком-то Братстве... Ты не поверишь, во сне я увидел артефакты, которые до этого просто не видывал в глаза: Сумрачный Щит, Красный Трезубец... А всё это сделал какой-то Хэлви...
  - Действительно странно, - настороженно произнёс Александр, - ты уже второй человек, кто говорит мне про Трезубец Хэлви, а первым был Юлиус Вишес...
  - Значит, Трезубец тоже существует, как и Сумрачный Щит...
  - Думаешь, что всё увиденное в твоём сне, когда-то происходило раньше? - спросил Нинелл.
  - Я и сам не знаю, что думать, Александр, - ответил Станислав, и между ними повисло молчание. Странник не сказал Нинеллу о том, как обнаружил свой меч раскалённым, а Александр не рассказал ему про то, что именно поведал ему Юлиус о Трезубце: про подслушанный разговор между Бармеусом и Леплином. И оба они сами не знали, почему всё это скрыли друг от друга.
  - Что ж, попытайся уснуть снова, - наконец, посоветовал ему Нинелл, - время позднее, до рассвета ещё долго... Я, пожалуй, пойду к себе...
   Похлопав Станислава по плечу, Александр проследовал к себе в каюту, а Странник, сев на доски и прислонившись к столбу, продолжал смотреть на море. Разные мысли возникали в его голове, впервые после долгого времени он попытался связать имена людей, которых он видел во сне, с его какими-либо воспоминаниями, но всё было безрезультатно. Наконец, он почувствовал, что его глаза слипаются, а тревожные мысли уходят - сон одолевал его, и скоро Станислав, уставший от напряжённых раздумий, заснул под открытым небом и порывами ветра и проспал до самого рассвета...
  
   Сначала ему снился безмятежный сон: он видел корабль, чем-то похожий на "Эттельбладт", бороздящий воду, затем - долину Элларта, в которой ему пришлось побывать, с её вековечными лесами и равнинами. Перед его глазами мелькали трудолюбивые гоблины, и он видел в этом сне себя, помогающего строить деревянные дома эллартцам - время, которое провёл Странник в Лиридии пять лет назад, было одним из лучших периодов его жизни, оттого он и улыбался во сне, будто снова вернулся в полюбившийся край.
   Но скоро его сон стал приобретать тревожные черты, леса Элларта сменились мглистыми и туманными горами, а дружелюбные гоблины - свирепыми и жаждущими крови существами, в которых спящий узнал милекан...
   Странник видел войско, которому не было конца: оно шло по горам во мраке темноты, вооружённое боевыми копьями, и направлялось к извергающемуся клубами огня и пепла вулкану, на вершине которого виднелись чёрные силуэты вражеских воинов. И вот бесчисленное войско уже подошло к дышащей пламенем горе, и Странник различил среди солдат множество эльфов, которые, вооружённые луками и арбалетами, заняли свои позиции на крутых каменных склонах...
   Началась битва: с вершины горы вниз устремилось множество воинов-милекан в чёрных доспехах с широкими топорами, и многие из них замертво падали, поражённые эльфийскими стрелами. Но среди воинов имелись и такие, кому стрелы были нипочём - из-под их плащей вырывались путы, сковывали эльфов и били о камни, или душили их... И всё это видел Странник: будто неведомая сила проносила его над этой горой, и он мог лицезреть это всё или с высоты птичьего полёта, или подлетая к какому-нибудь воину, храбро бившемуся со своим противником.
  Но вдруг гора словно содрогнулась, раздался ужасающий визг сотен тварей, вылетающих из огня вулкана, и воины в чёрных доспехах с ликованием подняли свои топоры над собой, после чего принялись с яростью крушить эльфов, вдохновлённые появлением драконов. Драконы же, облетев единой стаей вокруг вулкана, напали на эльфийское войско, у которого уже не было надежд на благополучный исход этой битвы. Эльфы умирали под огнём драконов, под ударами их хвостов; огнедышащие твари хватали их и уносили их в воздух, после чего сбрасывали эльфов в пламя вулкана или испепеляли собственным огнём на глазах тысяч ликующих корзахов и милекан.
  С ужасом став свидетелем всего этого, Странник хотел проснуться, но не мог - сон будто поглотил его и не желал отпускать. Но скоро картина кровопролитной битвы словно растаяла перед ним, и теперь Станислав видел в своём сне человека, карабкающегося по выступавшим камням крутого горного склона. За спиной у этого человека на красивом кожаном ремне висел стальной меч, а его лицо скрывало забрало огромного шлема, и Странник сразу узнал в нём Авруса, одного из той пятёрки, которую обычно он видел в своих снах.
  Отчаянный Аврус с трудом взбирался на вершину горы, а под ним бушевало пламя и кружились драконы, поражая сотни его воинов огненными залпами и ударами. Вот один дракон пролетел рядом с Аврусом и ударил хвостом по небольшому утёсу впереди него, после чего с горы посыпались в низ огромные камни, некоторые из которых задели карабкающегося воина, но, несмотря на это, он устоял. Некоторое время не двигаясь и тяжело дыша, Аврус продолжил взбираться на гору, удерживаясь окровавленными руками за острые и горячие камни, и вот, наконец, он достиг вершины горы, где всюду был огонь, поднимающийся столбами из жерла вулкана.
  Воин недвижимо упал на раскалённую землю перед каким-то существом, которое всё это время наблюдало за тем, как он забирался на гору. Доспехи Авруса были раскалены, а пепел бил ему в глаза через узкие щели в шлеме, но, несмотря на это, он поднялся на ноги и встал перед существом, которое не сводило с него взгляда.
  Только сейчас Аврус и спящий Станислав Странник смогли отчётливо разглядеть его: это был демон, облачённый в красные узорчатые доспехи, которые срослись с его телом; из его спины выходили огромные перепончатые крылья, пальцы рук были увенчаны когтями, схожими по своей длине с лезвиями мечей, а на голове демона был шлем, из которого торчали длинные красные рога. Аврус незамедлительно вытащил свой меч, пылающий серебряным светом, и встал перед демоном, готовясь напасть на него, на что тот залился зловещим смехом.
  - Аврус, - наконец протянул демон голосом, похожим на лай своры свирепых псов, - что же ты...будешь драться со мной?
  - Оставь моего брата! - выкрикнул Аврус. - Уйди из него! Оставь Ориона!
   Демон, объятый со всех сторон пламенем, вновь рассмеялся, медленно подступая к Аврусу.
  - Орион - это я, Аврус, - ответил демон, - и меня никто не порабощал и не захватывал... Преодолел ты этот путь, взобравшись по горным склонам, чтобы убить меня?! Ну, убей, Аврус, убей своего брата!
  - Я убью не своего брата, а ту тварь, которая захватила его рассудок, - заорал Аврус, и вонзил сияющий Клинок в грудь демона, но тот лишь вновь залился зловещим смехом.
  - Меня невозможно убить, Аврус, даже Клинком Деосса! Или ты забыл, что я дерегрун?!
  - Я тоже дерегрун, - прокричал Аврус, вытаскивая свой меч из его груди. - Тогда мы будем биться до тех пор, пока не измотаем друг друга и пока один из нас не упадёт в горящую лаву вулкана!
  - Ты как всегда наивен, Аврус! - ответил, смеясь, демон. - Что мне стоит загнать тебя на дно кипящей лавы?! Сущий пустяк! В моих руках величайшая сила, способная разрушать и возрождать из пепла, отнимать и даровать жизнь! Нет такого артефакта или заклятия, что бы препятствовало мне! Ты пришёл незваным гостем в мою землю, и твоё войско уже уничтожено, а сам ты будешь на века заточён на дно глубочайшего озера за свою дерзость!
  - Трезубец отняли у тебя! - выкрикнул в ответ Аврус. - Он надёжно спрятан и никогда ты не доберёшься больше до него! У тебя больше нет этой силы!
  - Мне не нужен больше Трезубец Хэлви, чтобы победить тебя! Эта сила во мне самом! Покорись передо мною, Аврус, перед Кровавым Наследником Бартолла, Нарьендейлом, Трувианом Рогоносцем, или будешь повержен ты!
  - Никогда мой меч не падёт перед твоими ногами, - прошептал в ответ с презрением Аврус, после чего Трувиан залился диким смехом и отвернулся от него.
   Мгновенно огонь окутал Авруса, и тот, задыхающийся и ослеплённый, упал на колени, не в силах его терпеть. Столбы пламени подняли его и понесли прочь от горы, на которой оставался Трувиан, и скоро Аврус был уже далеко от этих мест. Пламя несло его через горы, равнины и леса, и, наконец, во тьме под светом луны Аврус смог разглядеть зеркальную гладь воды Элешарского озера - глубочайшего из всех озёр, какие только может встретить путник, скитающийся по землям Баланса.
   С ужасным грохотом горящий Аврус врезался в воду и пошёл на дно, ведомый незримой силой. На самом дне озера его опутали водоросли и накрыли камни, словно создав вокруг него вечную гробницу. Скользкие растения сняли шлем с его головы и зажали глаза и рот, отчего совсем скоро Аврус забылся и потерял сознание...
   И вот, с наступлением рассвета, когда успокоилась водная гладь и непроглядный туман покрывал озеро, первые рыбаки, вышедшие на лодках, ни за что бы не догадались, что на дне озера заключён величайший воин, единственный, кто мог противостоять Трувиану Рогоносцу...
  
   Но Странник не проснулся и после этого. Сон будто завлекал его в свои просторы всё дальше и дальше, и теперь ему снилось то же самое озеро, только жарким летним днём, когда солнце высоко стояло над ним. На самой середине озера была одинокая и небольшая лодка с двумя рыбками, которые безмятежно о чём-то разговаривали, пока один из них не заметил что-то сверкающее на водной глади. Подогнав лодку поближе к сверкающему предмету, рыбаки разглядели железные доспехи, плавающие на воде...
  - Ба! Где это видано, чтобы железо на воде плавало, Станислав, - обратился один рыбак к другому, но тот своему товарищу ничего не ответил, а лишь сам, не менее удивлённый, принялся затаскивать доспехи в лодку.
  - Да в них кто-то есть, трижды я милекан, - воскликнул Станислав и стал снимать обилие липких водорослей с головы обнаруженного воина.
  - Бедолага, - протянул другой рыбак, уже вглядываясь в его лицо, - как же он здесь оказался-то?
   Найденный воин был уже немолодым, имел длинные каштановые волосы и такую же бороду. Рыбаки сразу поняли, что он мёртв, и решили отвести его тело на берег, но вдруг к их изумлению он стал открывать глаза.
  - Ба, Станислав, смотри-ка, Станислав! - закричал рыбак, первый заметивший это, - Да он никак жив! Трижды я милекан! Вот чудо!
  - Станислав, - протянул воин и закрыл глаза под слепящим светом солнца, после чего рыбаки в недоумении переглянулись и принялись оживлённо грести вёслами к берегу.
  
   Тут же эта картина исчезла во сне спящего и неожиданно сменилась другим, не менее странным сном. Теперь он видел тускло освещённую комнату и сидящего около большого деревянного стола этого же воина, который сейчас что-то пил из большого глиняного кувшина. На другом конце стола сидела престарелая женщина в поношенных обносках и не сводила с него глаз, а рядом с ней, со страхом вглядываясь в воина, стояла маленькая девочка лет пяти.
   Все они находились в грязной кухоньке покосившейся избы; помещение было тускло освещено лишь парой догорающих свеч на столе, и что-то дрогнуло в лице спящего, когда он, даже пребывая во сне, ясно вспомнил эту убогую обстановку.
  - Тебя ведь нашли в озере рыбаки соседней деревни, - наконец, сказала женщина, - нарекли тебя Странником. Откуда же ты на самом деле? И есть ли имя у тебя?
   Воин поставил кувшин на стол и устремил взгляд куда-то в конец комнаты, словно стараясь что-то вспомнить.
  - Видимо и вправду память потерял... Ну а имя? У каждого есть имя, и уж не может человек не помнить своего имени. Как зовут тебя?
  - Зовут? - протянул воин, обеспокоено взглянув на старуху и по-прежнему стараясь что-то вспомнить, - какое имя...имя...Станислав...я слышал его...
  - Вот и славно, - ответила женщина, - пусть будет так... Скоро уйдёшь ты из моей избы, Станислав, и снова будешь странствовать себе, в поисках счастья и удачи. Так вот скажу я тебе, Странник, что шёл бы ты лучше в Эдольжол... нынче все туда идут - вот и мы с Дрэго собираемся туда. Сам видишь, что здесь, в тесноте и бедности, нам не житьё, - старуха ласково посмотрела на маленькую девочку и сам Странник перевёл на неё рассеянный взгляд. Девочка до этого по-прежнему со страхом в больших голубых глазах смотрела на лохматого воина в доспехах, а когда он на неё взглянул, спряталась за спину старухи.
  
   Но внезапно и этот сон Странника сменился на другой: теперь ему снились пылающие избы, всадники в чёрных доспехах и в панике убегающие люди.
   Увидел он в этом сне и себя самого, выбегающего из чьей-то избы и достающего свой меч из ножен, но тут же пред ним предстала ужасная картина: та старуха, что так дружелюбно кормила его в своей избе несколько дней назад, лежала на пороге своего дома со стрелой в спине, а рядом с ней рыдала маленькая девочка. Не раздумывая, Странник бросился к ней, но какое-то существо в чёрных доспехах и с широким топором встало на его пути. Это был милекан, один из той сотни, которая напала на деревню.
   Не дожидаясь, когда милекан замахнётся на него топором, Странник схватил противника за горло, поднял над собой и с яростью ударил о землю, отчего воин-милекан оказался по пояс в земле. Дивясь своей необычайной силе и поражённо глядя на руки, Станислав не заметил, как со всех сторон на него напали милекане, желающие его заколоть, забить или задушить, но отомстить за своего собрата. И тут правая рука Странника со стальным мечом словно поднялась вверх сама собой, и клинок принялся крушить многочисленных врагов, которые в панике бросились в бегство от лютого воина.
   Одолев своих последних противников, Странник быстро подбежал к порогу пылающей избы и, схватив рыдающего ребёнка, запрыгнул на вороного коня, после чего понёсся прочь, уклоняясь от горящих стрел. Несколько раз он останавливал коня и яростно отбивался против конных всадников-милекан, но всё же сумел выехать из захваченной деревни и уже с далёкого лесного холма смотрел на ужасное пепелище, оставшееся после внезапного милеканского нашествия.
  - Что ж, Дрэго, теперь мы остались вдвоём, - сказал он плачущей девочке, но та, взглянув на него своими полными слёз большими голубыми глазами, зарыдала ещё сильнее.
   Выехав из леса, Странник примкнул к всадникам, которые, подобно ему, сумели спастись и за которыми сейчас тянулась вереница повозок с различными вещами и всем другим, что они успели забрать с собой. Но скоро, оставив их, Станислав вывел свою лошадь к горам Призоханы, которые бесконечной цепью открылись перед ним, и, вглядываясь в заснеженные вершины гор, погнал коня, одной рукой держась за его гриву, а другой - прижимая к себе уже успокоившегося ребёнка...
   И здесь начиналась другая жизнь, жизнь Станислава Странника, которая, в конце концов, сделала из него, никем не известного, но неустрашимого и целеустремлённого, всенародного героя и которая по воле судьбы предопределила ему быть на борту "Эттельбладта" в это солнечное летнее утро...
  
  
  - Станислав, просыпайся, мы приплыли, - вдруг ясно раздался над ним женский голос, и Странник, тут же проснувшись, увидел около себя Дрэго. Она помогла ему подняться на ноги, и, внимательно посмотрев на его встревоженное лицо, отошла к трапу, где сейчас толпилось много людей, спускающихся на берег.
   Тяжело дыша, Странник облокотился на деревянный столб. Он не знал, что мог значить сон, в котором он видел крылатого демона и противостоящего ему воина, но ясно понимал, что последние сны относились к событиям двадцати пяти летней давности, которые он хорошо помнил.
  Но тут в его голове проступила ясная догадка: он был найден на дне того озера, в которое был загнан Аврус... "Это просто сон, и ничего более", - подумал он, но в то же время почувствовал, что его рука лежит на раскалённой рукояти меча. Быстро обмотав кисть руки плащом, он достал из ножен меч и с неким ужасом узнал его: это был Клинок Деосса, который он отчётливо видел у Авруса в руках. Только сейчас этот Клинок не был тем мечом, горящим серебряным пламенем - он был погнутым, затупленным и поржавевшим в некоторых местах, но не было никаких сомнений, что меч Странника - это самый настоящий Клинок Деосса.
  - Аврус - это я, - протянул Странник и только теперь, обернувшись в сторону берега, он увидел густой лес, за которым начинались горы Монмулли.
   Он хорошо помнил это ощущение, когда двадцать пять лет назад вышел к горам Призоханы, в которых начались его славные воинские подвиги, дошедшие позднее до Эдольжола, куда он, как талантливый полководец, был впоследствии призван.
  - Дунмар, - сказал Странник, глядя на уходящую далеко к горизонту горную цепь, и тут же на его сердце стало необычайно легко: как всегда, не зная, что его ждёт впереди, он готов был вновь творить славные дела, особенно теперь, когда пусть и странным образом, но поступил какой-то просвет из его сумрачного прошлого. И, несмотря на всю странность своих снов, он почему-то знал, что ответы на всё обязательно придут и придут очень скоро...
  
  Глава 8. Империя Огня.
  
  -... нам известно имя...имя того, кто знает, где Трезубец, потому что сам прятал его... и имя это - Дилар Пракото, верный саомир Хэлви...
  - Хэлви! - воскликнул в бреду Юлиус и открыл глаза.
   Ему снился ужасный кошмарный сон: будто он связан путами корзаха, а над ним стоит Леплин и зловеще смеётся, повествуя всё то, что некогда рассказывал Паукору в лесу.
   Теперь же его глаза залил яркий свет, а сам он понял, что лежит на широкой постели под тёплым меховым одеялом. Ощущая дрожь по всему телу, он резко попытался встать, но чья-то рука схватила его за плечо, и он, испугавшись и зажмуривая глаза от слепящего света, положил голову на подушку. Пока он не мог ясно соображать, но неожиданное опасение овладело им - опасение, что он постыдно и нелепо оказался в чьём-то плену.
  - Где я, - протянул Юлиус, ощущая острую боль в груди.
   И тут он вспомнил всё: как огонь сбросил Паукора с крыши, как он подбежал к пегасу и готов был забраться на его седло. Вспомнил он и корзаха, которого видел последним, перед тем как потерять память.
  - Ты в безопасности, Юлиус, - ответил чей-то доброжелательный голос, и, открыв глаза, Юлиус разглядел лицо уже немолодого мужчины, который сейчас склонился над ним, заслоняя поток света из окна.
   Этот человек имел длинные рыжие волосы, такую же бороду, широкий лоб и крючковатый нос. Увидев его острые уши, Юлиус понял, что это был эльф, при этом его поразили глаза эльфа, в которых словно бегали игривые огоньки пламени. На эльфе был красный плащ с чёрными узорами, под которым виднелся красивый камзол такого же цвета.
  - Я вас уже видел, - протянул в недоумении Юлиус, морщась и что-то соображая, - там...на поляне...на холме... вы были рядом с всадником в маске...
  - Значит, и ты там был, - ответил, улыбаясь, эльф, и отошёл от Юлиуса.
   Только теперь он смог отчётливо разглядеть ту комнату, в которой находился: она была залита ярким светом, поступающим через большие стеклянные окна со светло-голубыми занавесями, всюду стояли небольшие каменные вазы, в которых играли языки ярко-оранжевого пламени; стены комнаты были украшены изображениями животных и птиц, а под потолком висел огромный хрустальный канделябр с множеством подсвечников, в которых играли языки яркого пламени, несмотря на то, что рассвет наступил уже давно и потоки солнечных лучей наполняли комнату ярчайшим светом.
  - Мы во время подоспели на помощь Ферену из Империи Огня, - бодро сказал эльф, зачерпывая большим хрустальным кубком огненное пламя из красивой каменной вазы, при этом Юлиус заметил, что огонь не обжёг руку эльфа - подобное он видел на Ферлийской поляне, когда на неё высыпала из леса армада всадников, облачённых огнём...
  - Империя Огня... - ничего не понимая, произнёс Юлиус. - Кто вы?
  - Добро пожаловать в Империю Огня, Юлиус Вишес, - весело отозвался эльф, - величайшую магическую лечебницу СанктАртура. Я - Цибурий Конгиль Ван-Шиба, Глава целителей, всё это время мы вместе с другими целителями спасали тебя из-под власти тёмных чар, и...нам это удалось...
   Ван-Шиба подошёл к постели Юлиуса и протянул ему хрустальный кубок. Недоверчиво Юлиус взял кубок в руки, почувствовав, что, опущенный эльфом в огонь, он даже не нагрелся. В кубке была душистая красная жидкость, объятая клубами пламени.
  - Вы хотите, чтобы я это выпил?
  - Тебя поили этим две недели, мой друг, - с улыбкой ответил Цибурий и сел на высокое кресло рядом с постелью, - Наверняка, Юлиус, тебе известно, что такое Кровавая Слеза и как она может навредить человеку. Тебе повезло, что яд не убил тебя, пока ты направлялся в Данкерн-Пай. Обнаружь Гэбриел тебя минутой позже в зарослях сада, ты бы мог умереть...
  - И снова я обязан Гэбриелу жизнью, - протянул Юлиус, и вдруг поспешно добавил:
  - С ним всё в порядке?! Я знаю, что тот, кто попытается вытащить Кровавую Слезу, будет повержен на месте... А где Аполлон? Я видел, как его уносили существа с путами...
  - Никто не пострадал, Юлиус, - успокоил его Ван-Шиба, - Гэбриелу не пришло в голову вытащить кинжал из твоей груди: обнаружив тебя, он тут же подозвал Моцайва и Улпирса, которые узнали в кинжале Кровавую Слезу, а что касается Аполлона и всех тех, кого схватили с собой корзахи - они были отбиты у этих существ. И Аполлон, и Гэбриел, и Капран - все здесь, в Империи Огня, и они не отходили ни на шаг от тебя, пока ты был в беспамятстве. За две недели ты приходил в сознание разве что пару раз. Вот только сегодня в Данкерн-Пае ежегодный Праздник Белой Лилии, и, чтобы как-то их развеять, я попросил твоих друзей помочь эльфам в его приготовлении, и это хорошо, что ты окончательно пришёл в себя - сам сможешь разделить с ними праздничное настроение.
   Эльф доброжелательно похлопал Юлиуса по плечу, а сам он, успокоившись, вновь взглянул на кубок и нашёл в себе смелость, чтобы выпить его содержимое. Быстро осушив его, он сморщился, думая, что почувствует жгучую боль пламени, но этого не произошло: огненный отвар оказался на редкость вкусным, и Юлиусу даже был не прочь отведать его ещё раз. При этом отвар удалил в нём чувство голода, которое сразу же возникло, как только он пришёл в сознание, и придал ему силы и бодрости.
  - Как...как такое возможно? - проговорил Юлиус, разглядывая хрустальный кубок, - как огонь не может обжигать?
  - Это долгая история, мой друг, - ответил Ван-Шиба, - но, покуда спешить нам некуда, я могу тебе её поведать.
   Эльф встал с кресла, оправил складки плаща и подошёл к окну, через которое в комнату струились яркие лучи летнего солнца.
  - Это было так давно, но кажется, что только вчера мы пережили это, - бодро заговорил он, потирая руки. - Бывают в жизни такие моменты, Юлиус, которые ни при каких обстоятельствах не забудешь, будучи даже на закате своих лет, поверь мне...
  
   Всё началось более полувека назад, когда я был обычным целителем в Билигране. Тогда королём СанктАртура был Эммануил Великий, и он направил лучших целителей столицы в горы Даркнесса, чтобы мы помогали гномам, обитающим в горах. В то время гномы болели порой неизлечимыми заболеваниями, и умирали в гордости, не желая просить помощи людей и эльфов. Но в отчаянии предводитель народа гор попросил помощи у короля, и мы отправились в горы. Более трёх лет там провели целители, изготовляя отвары и зелья, и передавая секрет их изготовления народу гномов, и мы всё уходили дальше и дальше, подходя к границам Элагорта.
   Однажды ночью на своём черногривом вороном коне я пересекал горные хребты, отстав от остальных целителей, которые шли далеко впереди меня. Со мной был всадник по имени... - Цибурий на какое-то мгновение замялся, - по имени Велиодар. Тогда мы скакали в безмолвии, желая быстрее догнать наш отряд, но тут вдали мы разглядели всадника, едущего с ярким факелом. Это не мог быть ни один из целителей, и уж тем более это был не гном, поэтому я и Велиодар решили следовать за ним, потому что понимали, что в горах оседает множество тёмных сил: мы думали, что это был бродячий разбойник, который зазывал своим факелом кого-то из своей братии. Как ты понимаешь, мы решили его нагнать и выведать, кто он таков и куда скачет. Около часа мы гнались за таинственным всадником, пока он не привёл нас к огромной пещере. В ней погас свет его факела...
  Войдя в пещеру, мы увидели этого человека сидящим на камнях, и вокруг него были столбы яркого пламени, но пламя не обжигало его. Испугавшись, мы хотели было бежать прочь, но тот человек остановил нас, после чего назвался одним из величайших магов своего времени. Он говорил о том, что силы Тьмы и Хаоса собираются в вулканах Валокура, за которыми были Северные Неизвестные земли, поэтому он направляется туда, чтобы победить Зло. Но маг предчувствовал, что живым оттуда он не вернётся, поэтому ему нужно было передать кому-то часть своих знаний, и он решил пойти на отчаянный поступок: несколько дней скакал по горам с факелом в руках, привлекая внимание путников, а именно тому, кто последует за ним до самой этой пещеры, маг решил открыть и передать свои знания.
  Взглянув на нас, он странным образом назвал наши имена, и, заглянув в наше прошлое и, возможно, будущее, он понял, что мы можем быть его достойными последователями. Два дня провели я и Велиодар в пещере мага; он нам открыл множество тайн, рассказывал удивительные истории о себе и своих собратьях-магах, рассказал об ужасном тиране, которые собирает армады милекан в Неизвестных землях; почему-то он называл его Кровавым Наследником, хотя мы так и не поняли, чьё наследство перенял этот тиран.
  Бродячий маг поведал мне и Велиодару о тварях, созданных тираном для службы и верности, которых он назвал корзахами. И в конце второго дня, он дал нам два Посоха и две Чаши: мне достался Посох Огня и Чаща, именуемая Источником Жизни, а Велиодару - Посох Стихий и Источник Мудрости. Поначалу данные нам Чаши были небольшие, но по мере того, как совершенствовались наши магические знания, Чаши увеличивались, а Посохи стали верой и правдой служить нам. Мы клялись магу, что будем служить силам Света до конца наших дней, и проводили его до самой границы Элагорта, которую он пересёк, направляясь на Север, в сторону Церемии - королевства титанов.
  Поначалу я не понимал, зачем этим магом были даны мне Чаша и Посох, управляющие силой огня, но позже я обнаружил удивительное свойство пламени: оно могло не только разрушать, но и излечивать. В Источнике Жизни я стал готовить сложные отвары, и гномам они помогали. И до сих пор нет такой болезни, которую не могло бы побороть удивительное свойство волшебного огня...
  Вернувшись в Билигран, я отошёл от столичных дел и переехал в своё небольшое герцогство Ван-Шиба, которое позже с разрешения короля преобразовал в величайшую лечебницу королевства. За ней и закрепилось название Империя Огня, а меня стали величать Огнеголовым Эльфом. Своё небольшое герцогство я засадил огромным еловым лесом, приказал разрушить все огромные замки и выселил отсюда всех земледельцев. Ко мне шли эльфы-целители: из Тренвика, из Хизала, которые были наслышаны про удивительное свойство огня, открытое мною. Эльфы поселились по всему герцогству в лесах, и вот уже пятьдесят лет они живут в огромных юртах по берегам рек, имея свои семьи и совершенствуя способности исцеляющего огня. В Империи Огня остался только один замок - замок герцога в Данкерн-Пае, столице герцогства, где мы сейчас и находимся с тобой, Юлиус...
  - А что же стало с Велиодаром? - спросил Юлиус, внимательно выслушав Цибурия, - ведь это тот всадник в маске, который тоже был на холме... Он тоже в Империи Огня?
  - Хм, как сказать, - усмехнулся Ван-Шиба, - Велиодар, он же Повелитель Стихий, бродячий колдун, маг лесов и гор; он появляется неожиданно и уходит внезапно...
  - Но почему он скрывает своё лицо?
  - Видимо, на то у него есть причины, - ответил Цибурий, доброжелательно глядя на Юлиуса, - если человек слишком известен в королевстве, то, разумеется, ему приходится скрывать своё лицо, когда он путешествует в облике бродячего колдуна по лесам и горам...
  
   Задумавшись над словами Ван-Шибы, Юлиус не заметил, как слегка приоткрылась деревянная дверь, ведущая в комнату, и в дверном проёме показалась голова Гэбриела. Увидев, что Юлиус пришёл в себя и о чём-то разговаривает с Цибурием, Томпсон тут же скрылся, после чего торжественно объявил за дверью, что Юлиус здоров. В этот момент дверь с шумом распахнулась, и в комнату с радостными криками вбежали Аполлон и Капран, которые прыгнули на постель Юлиуса, радуясь, что он пришёл в сознание. Позади них, усмехаясь и стараясь сохранить серьёзность, стоял Гэбриел, рядом с которым были Нафлен Лонтре и Ринитель, а сзади Томпсона, улыбаясь, стояла Аннет, всё ещё робевшая перед Юлиусом, но искренне радовавшаяся за его выздоровление.
  - Я пожалуй пойду, - весело сказал Цибурий, поднимаясь с кресла, - ещё нужно предупредить короля, что ты пришёл в себя...
  - Тадеуш тоже здесь? - радостно спросил Юлиус, словно не слыша многочисленных расспросов его друзей, на что Ван-Шиба с улыбкой ответил:
  - Король решил погостить в Данкерн-Пае, и всё это время он тоже был около твоей постели...Я рад, что всё осталось позади, что ты здоров и бодр, и что сегодня Праздник Белой Лилии...
  - К празднику всё готово, сэр, - незамедлительно выпалил улыбающийся Томпсон.
  - Вот и славно, - хлопнул в ладоши Ван-Шиба, - вечером будут пир и танцы, и все вы отдохнёте, друзья мои... Между прочим, что-то мне подсказывает, что сегодня мы увидим танцующего короля - последний раз его величество танцевал эдак лет пятьдесят назад, не больше. Ну а сегодня повод пуститься в пляс отменный...
   Сказав это, Цибурий подмигнул смеющемуся Юлиусу и, сопровождаемый Нафленом Лонтре, вышел из комнаты.
   После этого друзья принялись обсуждать приготовления к празднику, эльфийские обычаи и традиции и вообще жизнь в Империи Огня, с которой Гэбриел, Аполлон, Капран и Аннет соприкоснулись за эти две недели. Из рассказов Ринитель Юлиус узнал, что и она, и Нафлен, родились и были воспитаны именно здесь, при дворе Цибурия, также Юлиус узнал, что Цибурий и Тадеуш были давними друзьями, и между ними никогда не существовало разногласий. Разговаривали они и про начавшуюся войну Эдольжола против Дунмара, при этом все надеялись, что война пройдёт быстро и с минимальными потерями, так как каждый из собеседников сам убедился в трусости милекан. Когда же разговор зашёл про минувшую битву в Ференийском лесу, Юлиусу рассказали о побеге милеканского флота, который не успело настигнуть объединённое войско вместе с огненными всадниками, прибывшими из Империи Огня; сами сражения по всему лесу с остатками милеканского войска продолжались три дня, отчего эту войну стали именовать Трёхдневной, и теперь перед СанктАртуром стояла важная задача - заключить выгодный мир с Дунмаром во избежание новых нападений. Наконец, Гэбриел с горечью рассказал о том, что Клинок Дирии Красного был похищен из Гробницы Ромейра, а Заклятие Кары Мечей снято.
  - Я видел это собственным глазами, - сказал Юлиус ему в ответ, - но сделать ничего не мог... У всех Карателей есть Перстни Розы, которым мы противостоять не в силах.
   После этого на расспросы друзей, Юлиус рассказал историю побега Кассандра из Билиграна, который он сам смог бы предотвратить, если бы не Перстень Розы.
  - Юлиус, подумай, - напряжённо начал после его рассказа Капран Серганамуз, - откуда у твоего брата мог взяться Перстень Розы и тем более Кровавая Слеза, да и откуда он узнал о прибытии милеканского флота...
  - Он - Каратель, и это бесспорно, - твёрдо ответил Юлиус, - он состоял при дипломатическом кабинете, а значит главным над ним был Леплин...
  - Ты по-прежнему думаешь, что Леплин как-то замешан со всеми этими тёмными делишками? - спросил Аполлон, но Юлиус ничего не ответил.
   Он переглянулся с Гэбриелом, и оба они вспомнили, как стали свидетелями разговора Леплина и Паукора в лесу, но рассказывать сейчас остальным об этом не захотели.
  - Кроме него никто не мог дать Кассандру Перстень и Слезу, - сказал Юлиус Аполлону, но тут в разговор вмешалась Ринитель, внимательно слушавшая Юлиуса:
  - До этого времени Паселторк Леплин верно служил государю СанктАртура, и за ним ничего тёмного замечено не было. Тебе следует рассказать об этом королю, Юлиус, если ты считаешь, что у тебя есть веские причины обвинять Леплина в измене.
   Юлиус согласно кивнул. Он уже сам подумывал рассказать всё своему дяде: про подслушанный разговор Леплина и Бармеуса, про разговор Леплина и Паукора и про отнятое им Сказание, потому что только король СанктАртура мог помешать Леплину добыть Трезубец. Кроме того, Юлиус думал, что, возможно, Тадеуш мог бы пролить свет на его туманные представления о Трезубце Хэлви, и тогда бы он сам охотно согласился уничтожить этот артефакт, лишь бы тот не достался Леплину или самому Мастеру Отряда Карателей - Хойару.
  - Слушайте, - вдруг с необычайной серьёзностью сказал Гэбриел, - а что мы всё о мрачном, да о мрачном: войны, заговоры - всё это не доберётся сюда, в Империю Огня. Давайте хорошо проводить время, пока мы здесь, и тем более Юлиусу нужно развеяться, он две недели провалялся на кровати как полено!
  - И правда, мне ужасно хочется встать и выйти на улицу, - ответил, улыбаясь Юлиус.
  - И что же ты предлагаешь? - лукаво прищурился Аполлон, - снова пойти к эльфам?
  - Давайте сходим на рыбалку, - предложил Томпсон, - так, ради забавы, посмотрим, что плавает в лесной реке, да и будет что подать от нас к праздничному столу...
  - Что ж, я согласен! - бодро ответил Юлиус, и, несколько смутившись, добавил:
  - Я надеюсь, что вы разрешите мне одеться...
  - Само собой, старина, - бойко ответил Аполлон, - будем ждать тебя на улице!
  
   Когда Ринитель, Аннет, Капран, Аполлон и Гэбриел вышли из комнаты, Юлиус поднялся на ноги. Он проследовал к длинному деревянному столу в углу, на котором лежали все его вещи: Сумрачный Щит, меч короля Эммануила, трость с алмазным набалдашником. Тут же лежала и кожаная сумка, отнятая им у Паукора...
   Увидев её, Юлиус быстро схватил сумку и вынул из неё старинную книгу, потёртая обложка которой была украшена рубинами. Листы книги были жёлтыми, обгоревшими в некоторых местах, и, раскрыв её, Юлиус не смог разобрать непонятных символов, какими были мелко исписаны все страницы.
  - Сказание написано на эльфийском языке, - прошептал Юлиус, после чего с досадой захлопнул в книгу и убрал обратно в сумку.
   Оставив её на столе, он оделся в приготовленный для него серый камзол с пришитой к нему чёрной лентой, обулся в удобные чёрные сапоги, накинул красивый серый плащ и, взяв трость, хотел было выйти из комнаты, но тут дверь отворилась, и в комнату вошёл Тадеуш.
  - Юлиус, - тут же сказал он, улыбаясь, и обнял своего племянника, - мы так переживали... Все переживали... Я писал твоему отцу, он сам очень сильно боялся за твою смертельную рану. Немедленно я ему напишу ещё одно письмо, в котором скажу, что теперь с тобой всё в порядке...
  - Да, со мной всё в полном порядке, - ответил с благодарностью Юлиус.
  - Что ж, я вижу ты собрался на прогулку, - усмехнулся Тадеуш, - ну, не буду задерживать. Вечером будет праздник...
  - Неужели и ты там будешь? - весело спросил Юлиус.
  - А почему бы и нет, давно не слышал я дивных эльфийских песен, да и не танцевал давненько...никогда не поздно вспомнить счастливую молодость...
  - Дядя, - начал Юлиус уже намного серьёзнее, - нам нужно поговорить...
  - Все разговоры предлагаю перенести на вечер, - тут же ответил Тадеуш, по-прежнему глядя на своего племянника, но что-то встревоженное показалось Юлиусу во взгляде короля, - когда кончится праздник... Тебе нужно отдохнуть, да и мне нужно многое обдумать из того, что следует рассказать тебе.
   Сказав это и похлопав Юлиуса по плечу, Тадеуш внезапно перевёл взгляд на тот край стола у окна, где лежала кожаная сумка с таинственным Сказанием. Юлиус с удивлением заметил это, но Тадеуш постарался придать лицу невозмутимое выражение, после чего улыбнулся племяннику и покинул комнату.
   Ещё долго шаги короля раздавались в пустынном каменном коридоре, а Юлиус стоял посреди комнаты и, напряжённо раздумывая, вглядывался в чёрную сумку на столе.
   "Не мог ли он за эти две недели прочитать Сказание, которое лежало в сумке на этом столе, - раздумывал он, уже минуя коридор и спускаясь по крутой каменной лестнице в холл, - а если мог, то он уже знает о Хэлви...ведь Тадеуш наверняка понимает язык эльфов"...
  
   Но Юлиус, вспомнив слова Гэбриела, решил пока оставить все свои тревожные мысли. Спустившись в холл, он восхитился его великолепием: под потолком там висела огромная люстра с большими красными рубинами, в каждом из которых плясал свой язычок пламени. С неё также свисало около двух сотен маленьких серебряных ниточек, среди которых прошёл переполох и приятные звон, когда какой-то выходящий слуга открыл двери и впустил лёгкое дуновение с улицы. На стенах холла были изображены разные животные и растения, а в основном огненные кони на фонах деревьев, озёр и рек. Пол тоже был расписан в чудесных красках: на нём был изображён подводный мир с чарующим великолепием коралловых рифов и изобилием самой разной рыбы. По стенам холла тянулись ряды узеньких оконцев, через которые в помещение попадал солнечный свет, оттого от них и от люстры в холле было очень ярко, и это также делало роспись более естественной.
   Выйдя на улицу, Юлиус увидел широкую поляну, залитую солнечным светом, со множеством цветочных клумб, на которой сейчас его ждали Капран, Аполлон и Гэбриел. Аннет и Ринитель решили помочь хозяйке замка госпоже Аланте, жене Цибурия, в приготовлении обеда, и не пожелали ехать вместе с ними к реке.
   Бодрым шагом, опираясь на свою трость, Юлиус пересёк лужок, намереваясь залезть на лошадь Томпсона, который держал четыре длинные удочки, откуда-то добытые им, как вдруг его кто-то окликнул. Оглянувшись, Юлиус увидел Нафлена Лонтре, подводящего к нему красивого крылатого коня с золотой сбруей.
  - Все эти дни он тоже ждал, когда поправится его хозяин, - сказал эльф, проводя рукой по белоснежным крыльям пегаса.
  - Ауронио, - не поверил своим глазам Юлиус, - но как... ведь я видел, он был пронзён копьём...
  - И вы вытащили копьё из него, - продолжил Лонтре, - чем спасли ему жизнь. Конь был ранен, его рана кровоточила, но он смог добраться до опушки леса, где его нашли эльфы и оказали ему помощь. Но сил вернуть былого коня у них не было, тогда они решили придать ему крылья...
  - Но разве возможно такое? - изумился Юлиус, положив руку на морду коня.
  - В Империи Огня нет невозможного, - ответил эльф, глядя на него ясным и прямым взглядом, - он был привезён сюда вслед за вами, и здесь конь стал пегасом...
   Юлиус забрался в седло Ауронио и, слегка пришпорив его и с благодарностью кивнув Лонтре, последовал вместе с Аполлоном, Капраном и Томпсоном к опушке леса.
  
   Пройдя немного вдоль опушки, они завернули в еловый лес, и Гэбриел, знающий путь к реке, повёл всадников за собой. Прохлада елового леса, щебетание птиц и дивный воздух благотворно действовали на Юлиуса, которого стало склонять в сон. Но, вдруг ясно осознав, что он больше не хочет лежать на кровати и пребывать в забывчивости, Юлиус окинул бодрым взглядом величественные стволы елей, папоротники и муравейники, посмотрел на чистое голубое небо и восхитился великолепием природы, какое невозможно было лицезреть даже в просторах Слипволкера.
   Скоро четыре всадника выехали из леса на широкий луг и, быстро минув его, оказались у небольшой речушки, по берегам которой росли берёзы и кустарники с ягодами. Гэбриел тут же выбрал место для рыбалки: небольшой холм с несколькими раскидистыми берёзами, создающими прохладу и тень. Погода была чудесная: солнце играло на спокойной водной глади, чуть слышно шелестели берёзовые листья, и Юлиусу с Аполлоном захотелось просто посидеть перед водой, тем временем как Гэбриел показывал Капрану, как правильно насаживать наживу.
  - Этому не научат в Академии, - говорил Томпсон, мастерски закидывая длинную леску в воду, - хоть в Слипволкере рек почти нет - там всё озёра, но несколько раз мне довелось рыбачить в открытом море... Незабываемые чувства: ждёшь, что непременно вот-вот должна клюнуть гигантская рыба и утащить под воду за собой...
  - Да, в Слипволкере такого нет, - с улыбкой протянул Юлиус, глядя на воду.
   Ему казалось, что здесь обладает целительным свойством всё: небо, воздух, вода, трава, деревья и щебетание птиц. "Как Цибурию удалось создать такой райский уголок?" - восхищался он, слыша смех и крики на холме - Капран, руководствуясь подсказками Томпсона, сам поймал большого окуня.
  - Юлиус, смотри, эльфы, - подтолкнул его Аполлон, и Юлиус заметил на соседнем берегу реки около десятка молодых эльфов и эльфиек, облачённых в белые одежды, которые черпали воду большими глиняными кувшинами.
  - Эльфы, эльфы, чудесный народ, - беспечно говорил Аполлон, - хотя бы взять твою сводную сестричку Сицилию - она может в себя влюбить, или Ринитель...кстати, за ней пытается ухаживать Гэбриел...
   Юлиус, слушая своего друга с улыбкой, глядел на эльфов, которые смеялись и разговаривали между собой на непонятном языке, как вдруг заметил на себе взгляд одной эльфийки, держащей кувшин над водой. Она была одета в лёгкое белоснежное платье, имела блестящие светло-каштановые волосы, плавно опускающиеся на её плечи, и прекрасные голубые глаза с карим отблеском, которые сейчас пристально смотрели на Юлиуса с противоположного берега. Он почувствовал, как быстрее забилось его сердце, и сам долго смотрел на незнакомую эльфийку, очарованный её незримой привлекательностью.
  - Ты знаешь её, Аполлон? - наконец, спросил он у своего друга, который наблюдал с холма за соревнованием Капрана и Гэбриела в ловле рыб.
  - Кого? - встрепенулся Аполлон, и посмотрел на противоположный берег.
  - А...- протянул он с улыбкой, заметив эльфийку, которая смотрела на Юлиуса, - её зовут Нарвелл, насколько я помню. Она тоже из целителей, вроде помощницы Цибурия. Первые дни, как тебя привезли сюда, она не отходила от твоей постели...
  - Не отходила от меня?! - переспросил Юлиус и залился краской под пристальным взглядом эльфийки.
  - Ну да, - продолжил Аполлон, - меняла твою повязку, поила огненными зельями...
  - Значит, и она будет на празднике...
  - А как же, - засмеялся Аполлон, - вместе с другими эльфами она и готовит его. Праздник Белой Лилии, ежегодный праздник чествования природы. Знаешь, это давняя эльфийская традиция устраивать широкие пиршества раз в году, и Империя Огня их переняла...
   Юлиус снова взглянул на эльфийку и смущённо улыбнулся ей, после чего Нарвелл отпрянула от водный глади со звонким смехом, который долетел до его слуха, и присоединилась к своим подругам, ещё раз взглянув на Юлиуса и с некоторой робостью помахав ему рукой...
  
   Больше часа провели друзья около реки, наловив с дюжины окуней, которые сейчас барахтались в большой плетёной корзине на руках у Гэбриела. Теперь они возвращались в замок Цибурия; Гэбриел и Капран вели весёлые разговоры про Паекерскую Академию и жизнь в Слипволкере, при этом Томпсон гордился, что он поймал на три окуня больше, чем Серганамуз. Аполлон с улыбкой слушал их, порой вставляя свои шутки, над которыми они втроём весело заливались смехом.
   Юлиус же ехал на белоснежном пегасе позади них, не переставая думать о Нарвелл. В нём сейчас не было такого чувства, которое возникало всякий раз при виде Сицилии, но он чувствовал умиротворение и необычайное спокойствие. Юлиус понял, что во многом обязан Нарвелл своим выздоровлением, и ему очень захотелось её отблагодарить. "Обязательно подойду к ней на празднике", - подумал он, и, догнав своих друзей, примкнул к их весёлым разговорам.
   Капран, Аполлон, Гэбриел и Юлиус вернулись в замок, где во всю шло приготовление к обеду. Цибурий решил, что обед должен быть праздничным, так как был канун Праздника Белой Лилии, и в Империи Огня помимо самого короля СанктАртура и его племянника гостило множество других почтенных особ. В широком внутреннем дворе замка Ван-Шибы была длинная деревянная беседка, окружённая клумбами и невысокими деревцами, в которую по приказу герцога и был занесён стол из трапезной. Десятки эльфов в красных фартуках носили в беседку множество изысканных блюд, и скоро праздничный стол был накрыт, и, войдя во внутренний двор замка и увидев его, Юлиус только сейчас понял, что он жутко голоден.
   Более часа продолжался обед, на котором присутствовало около сорока гостей Империи Огня. За трапезой не велись разговоры про войны, минувшие и идущие ныне, - никто не хотел говорить про эти сумрачные события здесь, в истинно райской обители.
   Гостей развлекала жена Цибурия госпожа Аланта, уже немолодая и солидная эльфийка, которая, на первый взгляд, показалась Юлиусу суровой, но потом он понял, что это было не так: Аланта рассказывала весёлые истории и случаи, происходившие когда-либо в Империи Огня, поведала о том, как были поля и луга засажены еловыми лесами и как неохотно земледельцы покидали эти территории, не понимая, зачем Ван-Шибе их понадобилось выселять.
   После обеда Юлиус, минуя холл, поднялся в свою комнату. Цибурий посоветовал молодым людям не следовать за ним, потому что Юлиусу нужен был покой. И правда: лежа на свое кровати и разглядывая непонятные эльфийские иероглифы в Сказании, которое он вертел в руках от нечего делать, Юлиус не почувствовал, как дремота объяла его, а уже позже он крепко уснул и проспал до самого вечера.
  
   Разбудил его звонкий смех, свист и улюлюканье: открыв глаза, Юлиус увидел облачённых в пестрые наряды Гэбриела и Аполлона, которые намеренно дурачились, чтобы его разбудить; Капран, со свойственной ему строгостью, стоял, улыбаясь, в стороне, также одетый в шутовской наряд из разноцветных лоскутов. Поднявшись и выглянув в окно, Юлиус увидел сумерки и тусклые огни и понял, что уже наступил вечер.
  - К празднику всё готово, ваше сиятельство, - наигранно протянул Аполлон, склоняя голову подобно шуту перед королём. Засмеявшись вместе с остальными, Юлиус не пожелал переодеваться в пёстрый костюм, а взял только свою трость и проследовал за друзьями в пустой холл, откуда они вышли на лужок перед замком, где паслись их лошади вместе с пегасам Ауронио.
  - Я знаю более короткий путь до поляны, где идёт Праздник, - заявил Гэбриел, который за две недели пребывания в Империи Огня объездил близлежащие леса вдоль и поперёк, - нам надо поспешить - все уже там! Даже Аннет и Ринитель со стариной Нафленом!
   Четверо всадников погнали своих лошадей вдоль опушки, но нескоро они завернули в еловый лес. Гэбриел, держащий факел, вывел их по спускающейся вниз тропе к небольшому лугу, и только минуя этот луг, они оказались в еловых зарослях. Скоро из чащи леса стали видны яркие огни, а позже долетели звуки музыки и весёлый смех.
   Привязав лошадей к елям в лесу, друзья вышли на широкую поляну, где прямо на траве были постелены десятки длинных ковров, на которых сейчас были самые разнообразные яства: от спелых яблок и малины до жареных кабанов и гусей. Около ковров сидело множество людей и эльфов, которые смеялись и хлопали в ладоши, и, усевшись вместе с друзьями на траве, Юлиус в свете ярких факелов увидел у опушки длинные деревянный настил, прочно стоявший на высоких поленьях, за которым была большая красная юрта.
   Сейчас на этом возвышении было более дюжины эльфов в пёстрых разноцветных одеждах, которые звонко и бодро пели свои песни. Некоторые эльфы играли на деревянных дудочках и флейтах, некоторые били в бубны, у одного в руках Юлиус увидел четырёхструнный музыкальный интрумент, а на краю деревянной платформы сидел угрюмый и толстый эльф, бьющий в барабан. Поначалу Юлиус не слышал слова весёлой песни, заглушённой радостными воплями и рукоплесканиям зрителей, но потом прислушался, и понял, что эльфы поют про огонь:
  
   Блажен огонь. Он всё излечит
   И в одночасье исцелит,
   И с пламенем в ночи ты этим
   Случайно не свернёшь с пути.
   О, путник из земель далёких,
   В обитель эту проходи;
   Мы обогреем одиноких,
   Накормим сразу, приютим.
   Вода с огнём живут тут дружно,
   Лесам не страшно пламя здесь.
   Блажен огонь. А, если нужно,
   Возьми ты, путник, его весь!
   Ведь Чаша С Пламенем огромна,
   И в недрах огненных её
   Таится силы ещё много -
   С собою мы её возьмём
   За лес, за горы и за море,
   Чтоб всех больных там исцелить.
   Блажен Огонь. Не зная горя,
   С ним в дружбе продолжаем жить.
  
  - Блажен Огонь. Не зная горя, с ним в дружбе продолжаем жить, - подпевали со всех сторон; пели и Аполлон, и Гэбриел, и даже Капрану понравился мотив песни.
   Юлиус, улыбаясь, слушал поющих эльфов и безуспешно пытался отыскать взглядом Нарвелл, смотря по сторонам.
   В это время к певцам из красной юрты позади платформы вышел Цибурий, в руках у которого был Посох Огня - тот самый, который видели Юлиус и Гэбриел в самый разгар битвы на Ферлийской поляне.
  - Я рад приветствовать всех вас сегодня здесь, - заговорил Цибурий, когда музыка и песни стихли, - на Празднике Белой Лилии в Империи Огня. Для меня большая честь принимать такое множество гостей, и я искренне хочу, чтобы здесь вы забыли все невзгоды и печали, которые когда-то донимали вас. До рассвета мы будем есть, пить и плясать, и я желаю вам, чтобы каждый ваш день вы проводили в такой беспечности и беззаботности, как проведёте и этот вечер!
   После речи Ван-Шибы раздались радостные рукоплескания и крики, но далее задерживать гостей Цибурий речами не стал, понимая, что те хотят слышать эльфийские песни.
  - Не может же маг вот так просто взять и уйти?! - возмутился вслух Аполлон, желавший красочных зрелищ, и Ван-Шиба будто услышал его возглас через всю поляну: он картинно вскинул посох вверх, и из ярко-красной сферы с оглушительным треском вырвался столб пламени и устремился в ночное небо. Некоторые гости от испуга обронили свои кубки, немногие упали на траву от неожиданности - на какое-то мгновение огненный купол накрыл всю поляну, но тут же внезапно растаял, и под восторженные возгласы с неба на траву полился огненный дождь. Поймав одну из огненных капель рукой, Юлиус, когда волшебный огонь утих, увидел, что на его ладони лежала красивая еловая шишка. То же самое заметили и многие гости, провожавшие рукоплесканиями Цибурия с платформы, на которой вновь заиграли свои мелодии эльфы-музыканты.
  
   В этот вечер песни и музыка лились рекой: эльфы пели про лес, про горы и долы, про свой путь до Империи Огня, про прежнюю жизнь, про умения и навыки. Гости, напившись, наевшись, и просто отдохнув на траве, желали танцев: тут же появились эльфы, прислуживающие на празднике, убрали пустую посуду и ковры, и разожгли на поляне костры. После этого из юрты выбежали молодые эльфы и эльфийки, облачённые в белые одежды, с венками из лилий на голове, и стали приглашать гостей на танцы. Музыканты заиграли какую-то быструю мелодию, и пары танцующих, кружась, понеслись по поляне мимо костров.
   На какой-то момент Юлиус испугался: как он, хромой, будет танцевать. В это время к Гэбриелу с поклоном подошла Ринитель, одетая в белое платье и с белым венком на голове, и он, посмотрев на друзей с довольной улыбкой, пустился с ней в пляс. Одновременно к Аполлону и Капрану подбежали две молодые эльфийки и пригласили на танец, после чего, Юлиус остался один.
   С улыбкой глядя на кружащиеся по поляне пары, он отошёл к музыкантам и встал у юрты, откуда ещё продолжали выходить в праздничном одеянии эльфы и эльфийки. Он весело смотрел на своих друзей, из которых хорошо танцевать мог только Гэбриел, кружащийся в быстром танце с Ринитель; позже он заметил танцующих Цибурия и Аланту - они предпочитали двигаться более медленно, взявшись за руки, а другие руки заложив за спину. Король Тадеуш с добродушной улыбкой под аплодисменты сидящих вокруг него на траве молодых людей показывал мастерство своего танца Аннет, которая сама неплохо танцевала.
   Радостное чувство объяло Юлиуса, глядевшего на всё это, и он уже смирился с той мыслью, что на танец его никто не пригласит.
  - Скучаете, ваше сиятельство? - вдруг раздался позади него приятный девический голос, и, обернувшись, он увидел Нарвелл. Она стояла перед ним в том самом лёгком белом платье, в котором он видел её на берегу, и прямо смотрела на него чистыми, голубыми глазами.
   Тут же Юлиус почувствовал, что сердце у него стало биться быстрее. Но он не смутился под прямым взглядом эльфийки, а наоборот - желал заговорить с ней, хотя это казалось ему странным, что она не стала танцевать с другими молодыми людьми, а подошла сейчас к нему.
  - Прошу не называйте меня "ваше сиятельство", я знаю, что во многом обязан вам жизнью, - тут же сказал Юлиус, улыбаясь Нарвелл, - и хочу поблагодарить вас...за всё...
   Нарвелл выслушала Юлиуса, улыбнулась сама и перевела взгляд на танцующие пары. Юлиус подумал, что она захочет пригласить его на танец, поэтому уже готов был отложить свою трость и стерпеть боль в левой ноге ради сладостных мгновений.
  - Я родилась здесь, - вдруг заговорила Нарвелл, - в Данкерн-Пае, мой отец был воином, мать - целителем. Фитт Цибурий сам воспитывал меня, я помогала многим раненным и смертельно больным, поэтому вам нечего благодарить меня, ваше сиятельство, это мой выбор и моя судьба...
   Эльфийка взглянула на Юлиуса и, застенчиво улыбнувшись, перевела взгляд в сторону леса, где у опушки были её подруги, которые сейчас перешёптывались между собой и глядели на них.
  - И всё же, я вас благодарю, - продолжил с улыбкой Юлиус, - и не люблю, когда со мной обращаются, как с важной особой - мне негде было привыкнуть к этому. Я воспитывался в суровости, и за девять лет мой отец почти не вспоминал обо мне: разве только на дни рождения присылал подарки и письма. И вот, я оказался здесь, в СанктАртуре, где мой дядя - король, но сам я до сих пор не могу ощутить себя потомком королевской крови...
   Юлиус решил ответить ей с той же честностью и искренностью, с которой и Нарвелл ответствовала ему, и эльфийка теперь снова прямо и внимательно глядела на него. Между ними повисло молчание: они вглядывались друг в друга, при этом Юлиус заметил в чистом взгляде эльфийки сострадание и беспокойство, которое она пыталась унять в себе. Наконец, Нарвелл, опустив глаза, почти шёпотом заговорила:
  - Эти две недели... Я увидела...тебя...в первый же день, я знала, что против чар Кровавой Слезы у герцога ещё не было зелья. В те первые вечера я думала, что ты умрёшь... После смерти отца я привыкла за всех переживать, а тут...не находила себе место: ваша...твоя...смерть был бы огромной потерей не только для короля и все его окружения, но и для меня, потому что каждая смерть, свидетелем которой я становлюсь, откладывается в моей памяти. Была бы несправедливой гибель доблестного юноши, в то время как за пределами Империи Огня свободно разгуливает Зло, которое никто не может умертвить... И я была рада, когда узнала, что...тебе...ничего не угрожает...
  - Нарвелл, - ласково сказал Юлиус, и она подняла к нему свои влажные глаза, явно удивлённая тем, что он знает её имя, - это всё прошло. Теперь эта Кровавая Слеза надёжно спрятана, или уничтожена Цибурием. Я обещаю тебе, что впредь буду более осмотрителен, чтобы не повторять трагических ошибок и не причинять никому страданий...Эта моя вина, что я не заметил корзаха позади себя, но никак не твоя...
   Нарвелл с благодарностью взглянула в глаза Юлиуса и слегка улыбнулась. Но вдруг припала к нему и, уткнувшись в плечо, залилась слезами, явно растроганная словами Юлиуса и не способная больше скрывать свои эмоции. Утешая её, он провёл рукой по гладким светло-каштановым волосам, но обнять эльфийку не решился.
  - Прости, - произнесла Нарвелл и отпрянула от него, - я иногда сама не знаю, что могу сказать. Но, более искреннего человека, чем ты, я...никогда не встречала...
  - Неужели, сидя надо мной по вечерам, ты думала, что я похож на избалованного пижона или брюзгу, каким обычно бывают королевские дети и племянники, - усмехнулся Юлиус, старясь развеселить эльфийку, - люди бывают совершенно разными...
  - Как и эльфы, - улыбаясь, ответила Нарвелл; на её глазах уже не было слёз, снова её взгляд стал ясным и чистым.
   Нарвелл вновь посмотрела на танцующие пары.
  - Что с твоей ногой? - заботливо спросила она, переводя взгляд на чёрную трость с алмазным набалдашником, который от волнения и некоторого смущения крепко сжимал Юлиус.
  - Совсем недавно я заблудился в лесу, и на меня напала стая волков. Пришлось отбиваться против них... от этого и пострадал...
  - Так это всего лишь укус? - с каким-то облегчением спросила Нарвелл. - Неужели целители Эдольжола не смогли залечить простой укус: я спрашивала об этой ране у твоего друга Аполлона, но он мне расплывчато намекал на какое-то героическое сражение, и мне казалось, что какой-то мощный артефакт поразил твою ногу...
   Юлиус и Нарвелл рассмеялись, после чего эльфийка провела его в юрту, в которой теперь никого не было, а лежали только пёстрые костюмы и шляпы - тут могли переодеться в праздничные наряды все желающие. Взяв факел с огнём, Нарвелл приблизила его к левой ноге Юлиуса и стала что-то быстро шептать на эльфийском языке. Сам Юлиус был спокоен - он понимал, что ничего дурного его спасительница ему не сделает, и сам с нетерпением хотел восхититься её способностями целителя.
   Как только Нарвелл прочитала заклинание, пламя объяло ногу Юлиуса, но не обожгло её. Он почувствовал согревающее тепло и совсем скоро, отбросив трость и твёрдо ступив на ногу, он не ощутил боли и понял, что никто не может так мастерски заговорить огонь, как Нарвелл.
   Благодарно взглянув на улыбающуюся эльфийку, он приблизился к ней и, почтенно склонив голову, проговорил:
  - А теперь позвольте мне, моя спасительница, пригласить вас на танец...
   Смущенно посмотрев в глаза Юлиусу, Нарвелл протянула ему руку, и они выбежали из юрты на поляну и закружились в танце. Их появление были встречено восторженными рукоплесканиями, и многие пары, остановившись, стали наблюдать за ними
  - Какая прекрасная пара, - шепнула госпожа Аланта своему мужу, который, завидев танцующих, тут же сказал стоящему рядом Тадеушу:
  - Как видно, сегодня вечером Юлиусу не до важных разговоров, мой король.
  - В твоих словах звучит истина, Цибурий, - ответил, улыбаясь, Тадеуш и добродушно взглянул на Юлиуса и Нарвелл, прихлопывая в ладоши в такт музыке.
   Сам Юлиус был счастлив в этот вечер как никогда: до рассвета они танцевали с Нарвелл и другими парами, кого не одолевала усталость, разговаривали об Империи Огня, волшебном огне, шутили и смеялись. Когда, наконец, на Празднике была исполнена последняя песня эльфов-музыканов "Лес всемогущий", гости, довольные и уставшие, стали расходится кто куда: к юртам в лесу, или к замку Ван-Шибы, в котором остановилось большинство из них.
   Юлиус проводил Нарвелл до её юрты, находившейся неподалёку от праздничной поляны, прямо у речного берега под покровом еловых ветвей, а сам вернулся в замок Ван-Шибы.
   Уже находясь в своей комнате и стоя на широком балконе, откуда открывался вид на уходящий к горизонту еловый лес, Юлиус с трепетом вспоминал, что они с Нарвелл условились встретиться днём для прогулки по лесу, и, окрылённый, прошёл к своей кровати и в мечтаниях упал на неё. Он вспоминал лицо Нарвелл, её рассказы, голос, и всё это теперь казалось ему таким родным и неотъемлемым от сердца. В конце концов, оставив свои мечтания, Юлиус поскорее решил уснуть, чтобы время до встречи с Нарвелл пролетело для него незаметно, и скоро уже он был объят крепким сном.
   Весь следующие день он провёл с эльфийкой, которая показывала ему лес, заводила во многие юрты и представляла Юлиуса почтенным эльфийским семьям Империи Они. До заката вместе они путешествовали на лошадях по лесу, рассказывали друг другу о своём прошлом и делились планами на будущее: им было весело и беспечно вдвоём, и никогда ещё Юлиус не ощущал такого спокойствия и лёгкости на душе.
   То же самое повторялось и через день, и через два дня. Всё это время Юлиус почти не появлялся в замке Цибурия, проводя сладостные часы на воздухе в прогулках вместе с Нарвелл - иногда к ним присоединялись и Гэбриел с Ринитель, и вместе молодым людям было весело и беззаботно. В эти дни Юлиус вспоминал свою беспечную жизнь в Паекерской Академии, невольно забыв про Сказание на эльфийском языке и Трезубец Хэлви, к которому, как он понимал, оно относилось.
  
   Но об этом разговоре, не состоявшемся вечером после Праздника Белой Лилии, не забывал Тадеуш. И вот, настал день, когда уже нельзя было его откладывать.
   В этот день Тадеуш вошёл в комнату Юлиусу с утра и объявил ему о важном совещании, которое должно состоятся в кабинете Цибурия. Юлиус, поняв, в чём дело и заметно волнуясь, взял с собой кожаную сумку со Сказанием и проследовал за королём. Кабинет Цибурия находился в огромной Огненной башне замка герцога Ван-Шибы; к нему вела длинная и крутая лестница, извивающаяся вокруг огромного каменного столба. Поднявшись по лестнице, Тадеуш и Юлиус оказались у огромной деревянной двери, обитой железом, за которой и был кабинет Главы целителей.
   Сейчас они находились в самой вершине Огненной башни. Кабинет Цибурия представлял собой довольно просторный зал, чистый и с прекрасными мраморными стенами. В нем было три огромных круглых окна, которые покрывала прозрачная ситцевая ткань, а на полу были расстелены красные бархатные ковры.
   Но самой главной достопримечательностью зала был Источник Жизни. Огромная золотая чаша с причудливой узорчатой резьбой стояла на невысоком мраморном столбе, и в ней бушевали яркие языки пламени. Но от чаши не исходило никакого жара - от неё шла какая-то прохлада, навевающая лёгкость и расслабление. Но сейчас тем, кто находился в кабинете, было, очевидно, не до этого.
   Как только Тадеуш и Юлиус вошли в кабинет, они заметили стоящего у окна Цибурия, который сразу обернулся при их входе, а также Нафлена Лонтре. Незамедлительно Тадеуш плотно закрыл за собой дверь и, обращаясь ко всем присутствующим, напряжённо начал:
  - Как бы ни были праздны дни в Империи Огня, как бы чудно и беспечно здесь не было, я собрал вас всех здесь для того, чтобы рассказать о тревожной вести, пришедшей ко мне из Дунмара...
   Юлиус тревожно взглянул на Тадеуша, но тот его успокоил:
  - Не беспокойся, Северная армия под командованием твоего отца сейчас в горах Монмулли, и первые победы даются им легко. Мой брат Андреас Вишес цел и невредим. Тревожная весть касается Южной Армии. Сегодня ночью ко мне прилетел голубь из Неотунны - он летел более двух дней, и это чудесно, что его не перехватили шпионы Хойара. В письме, которое принёс голубь, говорится о полном уничтожении Южной Армии Эдольжола, которая безуспешно пыталась осадить Неотунну. По всей видимости, никто не думал, что силы милеканского войска в столице и её пограничных районах могут быть столь огромны. В плен захвачены командующие Южной Армией Фелбелло Адугар и Танатус Бес...
  - Адугар! Бес! - с ужасом воскликнул Юлиус, и тут же ему представилась Вирджиния, которая, получив эту весть, наверняка залилась слезами и потеряла всякую надежду на спасение своего возлюбленного.
  - Да, - протянул Тадеуш, - Южная Армия уничтожена, а никто из северян ещё не знает об этом -Хойар велит убивать гонцов и перехватывать голубей...
  - Проклятый Хойар! - неожиданно рассвирепел Ван-Шиба. - Что ему нужно в Дунмаре?! Власть? Война? Я не верю! Во время гражданской войны пять лет назад он был на стороне короля! Если бы он жаждал только власти, то примкнул бы к Дирие Красному и его Отряду Карателей ещё тогда!
  - Как бы то ни было, Цибурий, - продолжил Тадеуш, - теперь Хойар - протектор Дунмара, а Отряд Карателей присягает ему. Но...ты прав. Не только власти ищёт этот милекан в земле даглодитов. И ты, Юлиус, - он взглянул на своего племянника, - знаешь самое основное: то, что нужно Хойару в Дунмаре...
   Лонтре, Цибурий и Тадеуш глядели на Юлиуса. Тот поспешно перевёл свой взгляд на кожаную сумку, перекинутую через плечо, и с сомнением спросил:
  - Это...Трезубец Хэлви?
  - Да! - с какой-то радостью воскликнул Тадеуш, - настало время рассказать нам всё, что ты слышал и знаешь о Трезубце...
   Собравшись с мыслями, Юлиус рассказал всем о подслушанном разговоре Бармеуса и Леплина на заседании Посольства от Дунмара в Паекере и о разговоре Леплина и Паукора, после чего показал отнятое у Паукора Сказание.
  - Хорошо, что ты сам об этом рассказал, а то мы не знали уж, что и подумать, - с улыбкой обратился к нему Тадеуш, переглянувшись с Цибурием.
  - Вы видели это Сказание? - изумился Юлиус.
  - Сумка была с тобой, когда тебя привезли сюда, - ответил Цибурий, - потом мы её положили к твоим вещам. Несколько дней спустя она привлекла моё внимание, и я решился посмотреть эту книгу - надеюсь, ты меня простишь. Каково же было моё удивление, когда я понял, что это само "Сказание о первом дерегруне", повествующее о жизни великого эловинара Рответала Хэлви. Изучив это Сказание вместе с королём, мы обнаружили в нём упоминание об устрашающем артефакте - Красном Трезубце, который был изготовлен Хэлви. Сказание составил тот самый Дилар Пракото, о котором ты слышал из уст Леплина; он был верным учеником Хэлви, и ему выпало бремя спрятать Трезубец от злых умыслов, когда его господин неожиданно исчез. В конце Сказания ясно говорится, что Трезубец Хэлви находится в Дунмаре... Но конкретно где - не сказано.
  - И это и привлекло внимание Хойара, и уже давно, - закончил за него Тадеуш. - Он знал, что Трезубец спрятан в Дунмаре и без этого Сказания. Трезубец Хэлви, этот ужаснейший артефакт, и нужен Дарию Хойару! Видимо, Паселторк Леплин долгие годы был предан этому милекану, когда ещё в его руках не было Сказания. Но и сам Хойар подчиняется более могущественному и сильному господину, чью волю и пытается выполнить. Трезубец нужен не ему, Юлиус, а тому, кто создал корзахов, кто прислал войско милекан на помощь Дарию Хойару, кто собирает армады душегубов в вулканах Валокура и Неизвестных Северных землях.
  - И кто же это? - в нетерпении выпалил Юлиус.
  - Увы, мы не знаем его имени, - вздохнул Тадеуш, - но теперь нам ясно одно: Хойар ищёт в Дунмаре Красный Трезубец, чтобы передать его своему господину. Трезубец сможет наделить всякого невиданной силой и мощью, а значит под угрозой все государства Союза Баланса.
  - Теперь можно объяснить побег Леплина, - протянул Нафлен Лонтре, когда в кабинет повисло напряжённое молчание.
  - Леплин бежал?! - не поверил собственным ушам Юлиус. - Когда?!
  - Ровно за день до того, как ты очнулся, - ответил за Лонтре Тадеуш. - Теперь всё стало на свои места: прибыв в Билигран после встречи с посредником Хойара, Леплин ждал от него какой-либо весточки, в которой бы тот сказал Паселторку, что ему следует делать дальше. Но таковой весточки не было, кроме того, Леплин как-то узнал о смерти этого Паукора. Паселторк обладает изощрённым умом, поэтому он сразу понял, что Сказание перехвачено. Он бежал, но бежал не в Дунмар, ибо теперь морской путь контролируют армады наших кораблей, он спрятался в горах Даркнесса. Не знаю, каким образом он попытается попасть оттуда в Неотунну, но, по моим догадкам, ему нужен разбойничий отряд, какой он и сможет набрать в горах. Оттуда с отрядом воров и бродяг он сможет на пегасах долететь до Неотунны, но это произойдёт не за один день. В лучшем случае, на все приготовления к побегу из СанктАртура ему хватит недели, а сам полёт займёт дня три, хотя за это время его могут схватить наши воины. Поэтому, времени у нас в обрез...
  - Что мы должны делать, сир? - в недоумении спросил Цибурий.
  - Для Хойара неважно само Сказание, ему значимо имя его составителя, как мы поняли из рассказа Юлиуса. Дилар Пракото, доблестный эльф и ученик Хэлви, я много слышал о нём. В неотуннской тюрьме вот уже более пяти лет прозябает его брат Мопролир Пракото. Эта история многим хорошо знакома: пять лет назад Мопролир был таким же военачальником от СанктАртура в Дунмаре, каким являлся и Радус Ромейр. Но по стечению обстоятельств Мопролир оказался в плену даглодитов, а затем его заключили в подземелья Кретты. Узнай Хойар, что брат Мопролира напрямую связан с Трезубцем, он начнёт его пытать, и несчастный запросто может выдать место нахождение своего брата, а ещё хуже - тайник, где покоится Трезубец в Дунмаре, если он это знает. А если Леплин прибудет в Неотунну раньше наших послов и передаст основную суть добытого нами Сказания Хойару, то пыток Мопролиру не миновать... Мы должны опередить Леплина и послать своих дипломатов в Дунмар, чтобы те добились освобождения всех заключённых, подданных СанктАртура: война на нашем побережье закончилась, и не в их пользу, и даглодиты и милекане под предводительством Дария Хойара пойдут на выгодные условия перемирия.
  - Да и вести им войну одновременно против двух сил ни к чему, - добавил Цибурий. - Осталось решить одно: кто возглавит дипломатическую миссию в Дунмар?
  - Я могу, - поспешно сказал Юлиус, и все вновь перевели взгляды на него, - в конце концов, я приехал сюда как дипломат, посол от Эдольжола, хотя...сразу пришлось побывать здесь воином...
  - Ты всегда мечтал отправиться в Дунмар в качестве дипломата, верно? - добродушно усмехнулся Тадеуш и похлопал Юлиуса по плечу. - Что ж, значит решено. Но с тобой последуют и Знаменосцы, ведь с момента Королевского Совета вы все связаны едиными магическими узами. Нафлен, - обратился он к Лонтре, - у меня будет просьба к тебе: объясни остальным членам Отряда всю суть разговора, который сейчас состоялся здесь; им нужно это знать.
  - Как прикажете, сир, - ответил Нафлен и почтенно поклонился.
  - Я тоже поеду с Юлиусом, - выкрикнул Цибурий, - не думаете ли вы, сир, что нам в Дунмаре окажут тёплый приём? Со мной будет Посох Огня, его сила сокрушит любую стену!
  - Что ж, вот мы всё и порешили, - улыбаясь, ответил Тадеуш, - осталось только небольшое дельце: нужно кое-что выяснить в Королевском замке Билиграна, но это задержит нас на день, не дольше.
  - Значит, - догадался Юлиус, - нам уже скоро выезжать?
  - Мы выйдем завтра на рассвете, - ответил ему Тадеуш, - ты ведь понимаешь, что время у нас ограничено...
  - Но... - протянул Юлиус и отвернулся.
   Он не желал больше ничего говорить, ощущая в себе горькое чувство: ему не хотелось уезжать из Империи Огня так быстро, а именно - покидать Нарвелл, которая стала для Юлиуса здесь лучшим другом, и он постепенно начинал понимать, что она для него нечто больше, чем друг. И Тадуеш, словно поняв мысли своего племянника, вдруг заговорил:
  - Ах да, чуть совсем не забыл: твоя рана ещё не зажила окончательно, Юлиус, ведь с Кровавой Слезой шутки плохи. Поэтому мы посоветовались с Цибурием, - он перевёл взгляд на Ван-Шибу, - и решили, что тебя должен сопровождать целитель из Империи Огня, кто всё это время ухаживал за тобой...
  - Нарвелл? - не выдержал Юлиус и с радостью посмотрел на улыбающегося Тадеуша, на что король доброжелательно кивнул.
  
   После этого было принято решение с вечера укладывать кареты, а с наступлением рассвета отправляться в путь. Юлиус покинул кабинет Ван-Шибы окрылённый мыслью, что Нарвелл поедет вместе с ним. Раньше, беспечно прогуливаясь с ней по лесам, он не хотел думать о минуте разлуки, а теперь эта проблема разрешилась так просто.
   Вечер этого дня он провёл вместе с Нарвелл, сидя на берегу реки и глядя на закат. Сама она с удовольствием согласилась ехать вместе с Юлиусом, когда ещё днём раньше ей предложил это Цибурий, и теперь с некоторым смущением сидела возле него, опустив ноги в прохладную речную воду. Они долго разговаривали об этом необычном совете, которые прошёл в кабинете у Ван-Шибы: Юлиус ещё несколько дней назад поведал ей всё, что сам знал о Трезубце, и она охотно делилась с ним своими предположениями насчёт артефакта Хэлви.
   Ближе к ночи Юлиус проводил Нарвелл до её юрты, и уже у самого порога она быстро повернулась к нему, обняла и слегка коснулась его губ своими губами, после чего, весело смеясь, поспешно скрылась в юрте.
   Залившись краской, Юлиус не знал, как оценить этот поступок, но вернулся в замок окрылённый необычайным чувством. Он долго лежал на своей кровати поверх покрывала, думая о Нарвелл, и только сейчас отчётливо понял, как сильно он её любит. Не одно чувство привязанности или симпатии к кому-то не могло быть выше этой любви, и Юлиус, объятый мыслями о вечерах, которые он будет проводить рядом с ней, ощущая на себе её взгляд и внимая дивному голосу эльфийки, крепко уснул. Во сне он видел себя сидящим рядом с Нарвелл: он держал её руки и смотрел в её глаза, в которых будто видел отражение самого себя... Столь искренних и прекрасных глаз он не видел ни у кого и знал, что не увидит больше никогда. В своих снах Юлиус видел себя танцующим с Нарвелл на Празднике Белой Лилии, и казалось ему, что этот незабываемый вечер и этот чудесный танец продолжаются вечно...
  
  Глава 9. Всевидящий Оракул Чаши.
  
  - Просыпайтесь...просыпайтесь, сэр Юлиус, - наконец расслышал он встревоженный, но в то же время робеющий голос и, неохотно раскрыв глаза, разглядел над собой Аннет.
  - Выпадает же тебе доля, Аннет, - оживленно сказал Юлиус, встав с кровати и направившись к окну, через которое в комнату падал яркий солнечный свет, - всё время будить меня...
  - Ваш дядя просил передать, чтобы вы спускались в трапезную на завтрак, - продолжила Аннет, смущаясь под весёлым взглядом Юлиуса. - Через час уже должны выехать...
   Юлиус кивнул в ответ и вышел на небольшой балкон, с которого открывался восхитительный вид на уходящий вдаль еловый лес. С балкона он увидел внизу больше десятка красивых карет из красного дерева, в которые были запряжены красивые кони, объятые волшебным пламенем; около карет суетились слуги, а руководила приготовлениями к отправке сама госпожа Аланта.
   Спустившись в трапезную, Юлиус нашёл там Аполлона, Капрана и Гэбриела, с которыми и провёл завтрак. Сам завтрак получился спешным, так как все знали, что, чем скорее они выедут из Империи Огня, тем быстрее прибудут в Билигран, и уже через полчаса друзья стояли на залитом солнцем лугу перед замком, прощаясь с госпожой Алантой. Прощание тоже вышло поспешным: среди обилия эльфов, которые отправлялись в Билигран по своим надобностям, Юлиус только мельком разглядел Нарвелл, которая улыбнулась ему и села в одну из отдалённых карет вместе с Ринитель и Аннет. Наконец, отдав последний приказ своему камердинеру, Цибурий проследовал к самой первой карете, стоящей на дороге к лесу, в которой находились король Тадеуш и Нафлен Лонтре. Забравшись в карету, он приказал кучеру ехать, и как только тронулась первая карета, все остальные последовали за ней.
   Уже скоро вся вереница карет неслась по лесной дороге. Кони, объятые волшебным пламенем, мчались гораздо быстрее обычных лошадей, поэтому через час после отправки кареты были далеко за пределами Данкерн-Пая, а вскоре оставили позади себя последние еловые деревья Империи Огня.
   Юлиус сидел в одной карете с Капраном, Томпсоном и Аполлоном: вместе они шутили, смеялись, и который раз обсуждали подробности приключения Юлиуса и Гэбриела в Ференийском лесу. Сам Юлиус ежеминутно с восхищением поглядывал на Сумрачный Щит, который сейчас лежал возле него и казался с виду совершенно обычным и не таящим в себе никакую магическую мощь.
   В день Совета в кабинете Ван-Шибы он оставил Сказание на дальнейшее изучение Тадеушу и Цибурию, и по мере приближения к Билиграну в нём пробуждалось беспокойное чувство: так ему хотелось узнать, что же должен рассказать ему король. Он понимал, что совсем скоро разберётся в этой истории с Хэлви и его Трезубцем, но ожидание томило его. Кроме того, он был взволнован в предвкушении поездки в Дунмар, куда он так всё время стремился отправиться в качестве дипломата. "Думал ли я, что в СанктАртуре сбудутся все мои мечты", - размышлял с радостным чувством Юлиус, глядя на восхитительные лесные пейзажи, открывающиеся из окна.
   Наконец, кареты прибыли в Билигран через Северные врата, ведущие в столицу с суши, и уже скоро, минуя улицы и площади, остановились перед Королевским замком. Выйдя из кареты, Юлиус хотел было встретить Нарвелл, но подошедший к нему Цибурий поторопил его, отчего Юлиусу пришлось тут же пройти в замок вместе с ним. Воспользовавшись суетой и перетаскиванием вещей, они с Ван-Шибой смогли незаметно пройти в холл замка через внутренний двор, откуда завернули под крутую каменную лестницу в подвал. Юлиусу это показалось странным, потому что он думал, что Цибурий поведёт его в Тронный зал через приёмную, но вопросов никаких задавать Ван-Шибе не стал, ожидая увидеть, что же будет дальше.
   Минуя несколько тёмных подземных коридоров, они вошли в ярко освещённый каменный зал с круглой кирпичной кладкой в полу, где сейчас уже находились Нафлен Лонтре и сам король Тадеуш. В недоумении Юлиус оглядел этот мрачный зал без окон, где, судя по всему, очень много лет назад был склад, и перевёл взгляд на Тадеуша.
  - Скоро ты всё поймёшь, - ответил тот с доброжелательной улыбкой и неспешно прошёлся по залу, словно вглядываясь в каждый чёрный кирпич, заложенный в пол.
  - Я пригласил сегодня сюда вас двоих, - наконец заговорил Тадеуш, смотря поочерёдно на Лонтре и Юлиуса, - ибо ты, Нафлен, должен передать всё услышанное остальным Знаменосцам, а ты Юлиус, - он взглянул на племянника, - должен в первую очередь открыть для себя кое-что новое и разобраться в этом. Всё, что сейчас тут будет сказано мною, мы знаем с Цибурием давно...
   На какое-то мгновение он замолчал, а затем, устремив свой прямой взгляд на Юлиуса, продолжил:
  - Ты слышал доблестную историю про Источник Жизни и Источник Мудрости, про Посох Огня и Посох Стихий, про то, как два целителя встретили странствующего мага, который передал им свои знания, и сейчас в этой истории будет разъяснён для тебя последний вопрос. Велиодар Билигранский, маг, бродящий по лесам, - это я...
   Юлиус застыл в изумлении, не сводя глаз с Тадеуша и не находя нужным что-либо говорить в ответ; не менее его был поражён и Лонтре, который сейчас глядел с восхищением на короля.
  - Иначе, Юлиус, - с улыбкой продолжил Тадеуш, - как бы ты объяснил то, что король СанктАртура умеет колдовать? Кроме того, Велиодар Билигранский носит маску, а ведь, согласись, странно увидеть короля скачущим в обносках с посохом невесть куда. История знала немало правителей-чародеев, но в нынешние времена по стечению обстоятельств я - последний из них... Тогда я был молод и отправился в Элагорт вместе с целителями из Билиграна, жаждая приключений, и мой отец король Эммануил охотно пустил меня, ибо наследник должен был видеть земли своей великой страны. Ну а остальное ты знаешь: и про погоню за странным всадником, и про то, как он открыл нам свои тайны в пещере.
  - Но кем был этот всадник? - не вытерпел Юлиус, внимательно слушавший каждое слово короля.
  - Как раз это ты и услышишь сегодня, - продолжил Тадеуш, - но...не из моих уст. Тут уже начинается совершенно другая история, которая как раз ответит нам на все вопросы, касающиеся Трезубца, ибо мы теперь знаем, в каком русле нам нужно вершить свои поиски...
   Сказав это, Тадеуш постучал посохом по какому-то кирпичу в полу, и мгновенно этот кирпич провалился. За ним постепенно рухнула и вся кирпичная кладка, от чего в полу образовался широкий круглый проём, из которого постепенно стали струиться лучи тусклого света. С величественным видом Тадеуш распростёр руки над пропастью, пришептывая что-то на непонятном языке, и совсем скоро из круглого проёма постепенно стала вырастать огромная каменная чаша, покрытая замысловатыми иероглифами и рунами. В чаше стоял каменный гигант, напоминавший старого путника, окутанного в ветхий плащ, и поднимал каменные руки над своей головой, будто что-то удерживая. Когда чаша наконец остановилась, Юлиус понял, что этот тот самый Источник Мудрости, о котором говорил ему Ван-Шиба. Сам же Цибурий был несказанно удивлён и, пройдя вокруг огромной чаши, будто в забвении проговорил:
  - Я помню её, Тадеуш, она ведь была совсем мала тогда... А этот неподвижный гигант казался каменным солдатиком...
  - Чем больше мне приходилось познавать её глубины, тем она становилась больше, мой друг, - ответил Тадеуш. - Ведь так же было и с Источником Жизни, не правда ли? Этот каменный воин - Всевидящий Оракул Чаши. Ни один маг, даже самый могущественный, не способен изложить прошлое так, как излагает его Оракул, и не способен предвидеть будущее так, как дано это каменному гиганту. Множество раз я в уединении обращался к Всевидящему, чтобы спросить его о прошлом и грядущем... Именно так, Юлиус, я узнал всё о тебе и твоих спутниках, предвидел побег Кассандра, и именно Оракул поведал мне про все замыслы Хойара, касающиеся Отряда Карателей и высадки у Ферена... Если бы не Оракул, то давно бы гибель постигла СанктАртур...
  - И вот настал решающий час, чтобы обратиться к нему! - в нетерпении выкрикнул Ван-Шиба. - Отныне нам известно, что Хойару нужен Красный Трезубец Хэлви, не лучше ли узнать его историю, государь?
  - Это я и надеюсь услышать от Оракула в этот раз, - ответил Тадеуш. - Но напрямик он никогда и ничего не говорит. Своё повествование Оракул может начать издалека, и только в конце своего рассказа подойдёт к сути, но нам ведь торопится не куда...
   Встав перед Чашей, Тадеуш плавно провёл рукой по воздуху, и в ней тут же оказался посох из белого дерева с небольшим обручем на конце - Посох Стихий, который Юлиус видел в руках у Велиодара на поляне в самый разгар битвы. Не смея шелохнуться, Юлиус замер в ожидании того, что будет дальше.
   А дальше Тадеуш поднял Посох над собой и что-то воскликнул на непонятном языке, после чего из белого обруча вылетел сноп синих лучей и озарил Источник Мудрости. Когда лучи рассеялись, Юлиусу показалось, что каменный гигант слегка шелохнулся, и только после этого он услышал приглушённый голос Оракула:
  - Что ты хочешь спросить у меня, Велиодар из Билиграна в этот раз?
  - Известно ли тебе, Всевидящий Оракул, что-нибудь про Красный Трезубец Рответала Хэлви? - бодрым голосом спросил Тадеуш, стоя напротив Чаши и опираясь на Посох.
  - Нет такого, что неведомо взору моему, Велиодар из Билиграна, - ответил Оракул, и этого голоса Юлиус ощутил дрожь по спине, - и ты знаешь это... Войнами и мраком окутаны события, касающиеся Красного Трезубца, ледяные глаза Севера, в которых теплится пламя, обращены на него, хочешь ты, Велиодар, услышать его историю?
  - Да, хочу, - выкрикнул Тадеуш, на что Оракул проговорил:
  - Да будет по твоему...
   Тут же Юлиус заметил над руками каменного гиганта странное фиолетовое свечение, которое затем переросло в огромное облако, охватившее весь потолок зала. Сразу в этом облаке стали мелькать очертания гор, лесов и рек. Всевидящий Оракул начал свой рассказ:
  - Слушай же, Велиодар из Билиграна, слушай и запоминай, ибо события эти имеют истоки в минувших тысячелетиях, о которых до твоих дней не осталось даже песен, сложенных в те времена...
   Более двух тысяч лет назад первые корабли с людьми из неизвестных земель приплыли в Бохское море, окружённое со всех сторон лесами и равнинами, за которыми шла гряда гор. От Анахема до Валокура по всем этим землям обитали разнородные племена: от гоблинов Лиридийских лесов до гномов гор Элагорта, и только на Севере был проход, который мог вывести путников из этого горного кольца, но, пройдя Глубирет, они обнаружили, что врата Церемии закрыты для них. Кто знает, если бы люди сразу ушли на Север, то бы не было Харазнаса, и позже все земли Бохской Дали были бы порабощены Бартоллом Кровавым...
   Как бы то ни было, столетие спустя люди уже обитали по всей территории Бохской Дали - они помогали гномам рыть шахты, кентаврам - осваивать степи, гоблинам - охотиться в лесах. Лишь эльфам и ренегулам Глубирета их помощь была не нужна, поэтому в той стране они составляли основную массу войска. Военачальником войска Глубирета был человек по имени Лайш, который и привёл первый корабль с людьми из Морвийского океана в Бохскую Даль. Тогда неизвестные племена, располагающие обильным флотом, угрожали Дали - в их власти был уже Тернилл и западное побережье нынешнего Эдольжола, и именно Лайш с армадой своих кораблей изгнал чужеземцев и стал сам хозяином всей земли от Тернилла до Лиридии, уйдя из Глубирета. Первый король людей и владыка ренегулов заключили союз, по которому обязывались не нападать друг на друга, кроме того, два величайших правителя своего времени стремились выстроить единую твердыню, из которой можно было бы управлять всеми землями Дали и не допускать новых вторжений как с моря, так и с Севера. Долго спорили король Лайш и король ренегулов Гулдален, где же должна быть выстроена твердыня - Лайш утверждал, что на его земле, ибо его войско изгнало из Дали иноземцев, а Гулдален говорил, что твердыне надлежит быть в Глубирете, ибо народ ренегулов был древнейшим в этих окружённых грядой гор землях. Не придя к согласию, два государя решили строить великую твердыню в небе над Бохским морем - так был возведён Харазнас, Небесный Город, откуда из Храма Великих видно было все земли от пиков Церемии до нагорий Анахема. Строили Харазнас ренегулы, ибо только у них были крылья, ну а люди рубили леса и везли камни. Верховным Старейшиной Харазнаса был объявлен король Гулдален, которому магами была дана жизнь в пятьсот лет и перед мощью которого робел Лайш, поэтому и уступил ему главенство в Небесном Городе. Даль была переименована в Баланс Содружества или Союз Баланса, где под покровительством Харазнаса объединились все земли Дали. Баланс имел главной своей целью поддержание мира по всем этим территориям, не допуская кровопролитных войн и конфликтов между различными государствами и расами.
   Так просуществовал Баланс более двух тысяч лет, сохранив мир и нерушимое содружество по всем подданным ему территориям; но в великой небесной твердыне Харазнасе, оплоте сил Баланса, старейшины не подозревали о сбирающихся на далёком севере в бескрайних горах, покрытых мраком и туманом, войск Чёрного Мага Бартолла Миттера, выходца из диких народов гор, перенявшего магические знания у свирепых горных шаманов. Есть бескрайние земли, далеко за Северными, именно там, на самой окраине падшего под натиском варваров королевства, и родился Бартолл Миттер, которому суждено было первому бросить вызов Харазнасу. Сложная судьба была у Бартолла - именно она его и привела в те земли, которые расы Баланса Содружества именуют Северными. Там Чёрный Маг с высочайших пиков Валокура впервые увидел земли, подданные Харазнасу, и поклялся себе во что бы то ни стало поработить их.
   Войско Чёрного Мага достигало бесчисленного множества лютых служителей мрака - милекан, произошёдших от человека и горной змеи, древнейших обитателей вулканов Валокура, которые присягнули на верность Бартоллу. С армадой жестоких душегубов обрушился Бартолл на земли Баланса, и королевство за королевством стало склонять пред ним головы и мечи. Менее чем за полгода завоевал Чёрный Маг половину всех территорий Баланса, сжигая великие твердыни и забирая с собой тысячи пленных, отчего позднее закрепилось за ним прозвище Кровавый. В панике старейшины бежали из Харазнаса, все, кроме одного. Имя ему было Орион Карацер, бесстрашный предводитель войска Баланса, он, собрав все последние силы, вступил в бой с Бартоллом Кровавым на подступах Тренвийских гор, когда сам доблестный Тренвик, государство бесстрашных эльфов, пылал в огне позади армии милекан. Пять дней длилась битва у хребтов Анахема, и была разбита армия Карацера, а сам он бежал в горы, желая набрать себе армию из вольных и свободолюбивых эльфов.
   Но Бартолл не пошёл в эльфийские горы, а, вернувшись в самое сердце своих завоёванных территорий, бескрайние Дунмарские топи, населённые свирепыми даглодитами, основал там столицу империи своей - Гранмор и велел он вырыть сотням милекан огромный ров, ведущий от Гранмора до моря Бохского, и заполнить его водой: так была проложена великая река Фритетолль, связывающая столицу империи Миттеров и Бохское море. Отряды милекан заставили подчиниться Бартоллу Кровавому всех жителей на огромной территории от некогда вольных гномов гор Элагорта до тренвийских эльфов-мудрецов, и засел Бартолл со своими потомками в Гранморе на двести лет, управляя великим государством, мощь которого была неколебимой, и совершая удачные походы против загорских народов, переправляя войска через церемийские вулканы Валокура.
   А в это время в горах Анахема, где обитали бесстрашные эльфы, подчинённые разве только природным стихиям, стало собираться великое войско против Миттеров. Предводителем его выступил доблестный Орион Карацер - старейшина Харазнаса и рядом с ним был наставник его известный среди горного народа эловинар Рответал Хэлви.
   Смутно я вижу то, как познакомились Карацер и Хэлви. Это был обыденный день, когда Орион и брат его Аврус с эльфийским отрядом приехали в очередное горное поселение, призывая к борьбе против Бартолла Кровавого. В этом поселении воинам сказали, что неподалёку в пещере обитает тот, чьё имя легендарно далеко за пределами Анахемских гор. Орион и Аврус пришли в пещеру к Хэлви, и тот согласился вступить в ряды повстанцев.
   В составленном столетием спустя жизнеописании Хэлви сказано, что был он слугой у предводителя горного народа некого Акрехена Красивого, падшего от руки своего брата. После смерти господина своего Хэлви ушёл в горы и там познал искусство эловинара - мага, способного создавать артефакты по редчайшим рецептам, дошедшим до дней его, и самому придумывать оные.
   В это же время снова собрались в Харазнасе старейшины, узрев приближающуюся великую битву, и решили они даровать пятерым отважным воинам великую силу, дарящую долголетие, управление временем, каждым существом живым и оружием любым. Так появились дерегруны - Бесстрашные и Вечные Воины Света, повелевающие временем. Стали дерегрунами пятеро смелых воинов того времени, которое боролись за независимость твердынь своих и свержение власти тиранской: первым был Орион Карацер, старейшина Харазнаса, признанный Великим дерегруном, главным над всеми остальными. Вторым дерегруном был брат его, Аврус Карацер, третьим - эльф-эловинар Рответал Хэлви, четвёртым - Руарух, титан, глава войска повстанцев в Церемии, и пятым - Горацио Вишес, предводитель людской армии в бескрайних лесах Даркнесса и на всём северном побережье Бохского моря. Более трёх лет посвятили дерегруны скитаниям по королевствам и княжествам, отыскивая доблестных воинов, и, наконец, вернулись сквозь толщу времён с армадой неустрашимых борцов за свободу в горы Анахема, где ожидало их войско эльфийское. Собрав Великую Армию почти из представителей всех магических рас кроме драконов, выступили дерегруны с гор Анахема на границы империи Миттеров, и пали под мощью этой Армии вставшие на их пути отряды милекан...
   Узнав об Армии неустрашимых воинов, приказал Бартолл Кровавый стянуть со всех просторов империй войска к Гранмору, к которому стремительно приближалась Великая Армия, сокрушая полчища милекан. И вот настал канун решающей битвы...
   Стоя у стен Гранмора в ночь перед битвой, дерегруны созвали Совет, на котором Хэлви подарил каждому из дерегрун по артефакту, сделанному им самим. Так Ориону был подарен Красный Трезубец, Аврусу - Клинок Деосса, а Руаруху - брат клинка Алут-меч, тот самый, которым был убит Акрехен- господин Хэлви. Горацио Вишесу Хэлви даровал Сумрачный Щит, в который тот впоследствии вложил всю свою магическую мощь. На Совете было положено сражаться до последнего и не пренебрегать честью Братства дерегрун во веки веков.
   Битва при Гранморе началась на утро и продолжалась неделю, пока обе армии не уничтожили себя. В конце концов, перевес оказался на стороне дерегрун. По трупам милекан они вошли в столицу падшей империи и позволили выжившим воинам разграбить её и сжечь. Скоро на развалины Гранмора прибыли старейшины Харазнаса и представители с освобождённых территорий, и на собранном на руинах Гранмора Совете было положено о восстановлении Баланса, главой которого был объявлен Великий дерегрун Орион Карацер. После распада империи Миттеров многие видные военачальники получили право на Совете образовать свои государства на подчинённых им территориях: так Горацио Вишес основал в лесах Даркнесса СанктАртур, а титан Руарух шёл править в Церемию, находящуюся у подножий великих вулканов Валокура.
   Ценой жизней сотен тысяч воинов был восстановлен Баланс Содружества, но, спустя столетие после тех страшных событий, ему грозило бедствие, куда страшнее предыдущего...
  Всё началось с того, что властный Орион Карацер, глава Баланса и Верховный старейшина Харазнаса, познав все таинства Белой магии и магии Света, решил заглянуть в недра Хаоса и Тьмы, имея при себе ужаснейший артефакт - Красный Трезубец, способный своей разрушительной силой подчинять себе всё и вся. И Хаос открылся перед Карацером - удивительным образом ему удалось повелевать с помощью Красного Трезубца своей тенью и тенями его воинов. Шутя, демонстрировал он свои умения, дарованные Хаосом, перед остальными старейшинами Харазнаса, но потом понял, что, оживив все тени существ, способных их отбрасывать при свете солнца, он будет иметь ужасающую армию, с которой способен будет завоевать весь мир, перейдя за вулканы Валокура...
  В то время каждый из дерегрун обзавёлся своими учениками и последователями, которые именовали себя саомиры. Так один саомир Рответала Хэлви по имени Дилар Пракото, узнав о замыслах Ориона Карацера, донёс о том двум другим дерегрунам: Аврусу, брату Ориона, и своему господину, которые были в это время в Харазнасе. Решив усмирить властолюбие Ориона, Хэлви тайно проник в замок его и наложил чары на Трезубец, которые могли бы его уничтожить при очередном использовании. Но не знал великий эльф-эловинар, что теперь Трезубец, служащий Хаосу, не сможет воспринять его Белую магию. От этого силы Света и Хаоса вступили в противоборство в самом Трезубце, а сам он стал способен лишь сеять ужас.
  И Орион Карацер, на следующий день решивший оживить тени всех обитателей Харазнаса, выйдя на крышу Храма Великих, высоко поднял Трезубец над собой и прокричал заклятие, которое стало последним из того, что он смог произнести. Ужасающая сила вспыхнула в Трезубце, небеса словно разверзлись, и содрогнулся Храм Великих. Каким-то образом, ожила тень самого Карацера и поглотила его в себе, превратив некогда красивого воина в уродливое чудовище, тело которого срослось с его доспехами, а из спины вылезли огромные перепончатые крылья. Все обитатели Харазнаса были свидетелями этого, и бежали они в панике прочь от Храма Великих, на вершине которого бесчинствовал демон, и понявший свою ошибку Хэлви уже ничего не мог сделать. Обратив в руины крышу Храма, демон, обладавший огромной силой, скрылся в небе, улетев на север, к вулканам Валокура, но Хэлви и остальные дерегруны знали, что он непременно объявится.
  В тот же день Хэлви велел Дилару увести Трезубец из Харазнаса, брошенный демоном в руинах крыши, что и сделал бесстрашный саомир, спрятав Трезубец в основанном им подземном городе под Неотунной - столице Дунмара, который тот назвал Сао-Пай. Вместе с Трезубцем был увезён в Дунмар и Алут-меч, данный Дилару Руарухом и спрятанный во Дворце Великого Шамана в Гранморе, без которого невозможно было попасть в Подземный Город. Остаток своих дней Дилар провёл в Гранморе, написав жизнеописание Рответала Хэлви, о котором подробно знал из рассказов самого эльфа-эловинара.
  Около двадцати лет с тех пор ничего не было слышно о демоне-дерегруне. Канул в небытие и сам Хэлви, давным-давно отказался от бессмертия ради возлюбленной сирены Горацио Вишес, уже покойный к тому времени, и теперь в Братстве дерегрун остались только Руарух, король Церемии, и Аврус, ставший Верховным старейшиной Харазнаса. В то время в вулканах Валокура объявился некий Трувиан, Повелитель Теней, в котором старейшины и оракулы Харазнаса узрели Ориона Карацера, подвластного своей собственной тени. Трувиан послал слуг своих, милекан, в Церемию и объявил Руаруху, что имеет войско бесчисленное из тварей, сильнее милекан, сотворённых им, которых он назвал корзахами. Бесстрашный Аврус, собрав войско огромное, двинулся на Валокур, дабы победить этого демона и вернуть брата своего, но уничтожена была армия Авруса, а сам он, в битве сразившись с самим Трувианом, был брошен им на дно Элешарского озера, но не мог он там умереть, потому что был дерегруном и всплыл спустя двадцать лет. И сейчас Аврус в рядах тех, кто сражается под эгидой брата твоего, Велиодар из Билиграна, только этот воин лишён памяти, но сила его по-прежнему при нём...
  Всевидящий Оракул замолчал, и Юлиус, всё это время глядевший на фиолетовое облако, поспешно перевёл взгляд на короля. В этом облаке он видел всё, о чём поведал Оракул: корабли людей, Храм Великих в Харазнасе, изрыгающие огонь вулканы Валокура; перед его взором открылись полчища милекан во главе со свирепым Бартоллом Кровавым, и войско дружественных рас со своим предводителем Орионом Карацером. Юлиус видел и самого Хэлви - стройного старца, который во многом напомнил ему его дядю, и был свидетелем поглощения Ориона его собственной тенью.
  Король Тадеуш долго стоял, опираясь на Посох Стихий, раздумывая над словами Всевидящего.
  - Что ещё ты хочешь узнать, Велиодар из Билиграна? - спросил его Оракул, удерживая над собой фиолетовое облако, в котором теперь не было никаких очертаний и картин.
  - Расскажи мне про того, кого ты назвал Трувианом, Повелителем Теней, - наконец попросил Тадеуш.
  - Это великий демон, обладающий ужаснейший силой. Народы гор, милекане Валокура, именуют его Трувиан, в Глубирете и Харазнасе его называют Дезиолен, что означает "Кровавый Наследник", ибо сам он, подобно Бартоллу, хочет поработить земли Баланса. Он сам себя называет Нарьендейл, используя наречие эльфов Анахема. Лишено было рассудка то существо, которым стал Орион Карацер после того, как был поглощён своей тенью. Это существо улетело в горы Валокура, ибо тёмные силы звали его к себе - там слился с ним в единое целое ужасающий дух, более двух тысячелетий скитающийся в горах. Увы, мне не ведомо всё то, что касается этого духа, ибо история его восходит намного раньше начала моей истории...
  - Впервые Всевидящий Оракул говорит, что ему что-то неведомо, - обратился с досадой Тадеуш ко всем, кто был в зале, - впрочем, я знал, что это возможно...
  - Как?! - неожиданно выкрикнул Цибурий, которого долгое время мучил какой-то вопрос. - Как Паселторк Леплин смог отыскать это Сказание?! Ты, - обратился он к Оракулу, - ты говорил, что оно было написано Диларом Пракото... Что же было с ним после его смерти?
  - Знай, Цибурий из Данкерн-Пая, - произнёс в ответ Оракул, - Паселторк Леплин обладает уникальным даром чтения по звёздам. Он стремился вычислить, где находится Трезубец, прислуживая своему господину Дарию Хойару, но его мастерства было не достаточно для этого. Зато он определил место нахождения Сказания, составленного Диларом, которое могло бы вывести его на след самого тайника.
   После того, как умер Дилар Пракото, Сказание, составленное им о жизни Хэлви, отошло в руки ученику Дилара, некому Бренерду. Бренерд был никудышным магом, скитался сначала по городам Дунмара, а после приплыл в СанктАртур и стал бродяжничать здесь. Насколько известно, магическая мощь продлевает жизнь, а Бренерд был уже стар, и мощь его была вся утрачена. В последний день своей жизни он продал Сказание одному билигранцу, ибо уже не было у него средств к существованию, а ночью Бренерд скончался от старости. Той же ночью Леплин по звёздам узнал о смерти мага, определил - кто таков, а когда узнал, что Сказание в Билигране, в этот же час самолично проник в дом билигранца, убил его и забрал Сказание к себе...
  - Но ни слова он не нашёл там про то, где спрятан Трезубец, зато ему стало известно имя составителя Сказания, это мы знаем, - закончил за него Тадеуш. - Но ты сказал, что Трезубец был спрятан Диларом в подземном городе под Неотунной... Так как же проникнуть в этот Подземный Город?
  - Дилар Пракото был великим магом, - ответил Оракул, - он не обладал искусством эловинара, подобно господину своему, но умело мог наложить любые чары и наложить туман на все свои свершения... Увы, Велиодар из Билиграна, это второй вопрос, на который я не знаю ответа. Без Алут-меча, покоящегося в Гранморе, невозможно проникнуть в Подземный Город, ибо меч Руаруха служит ключом, ведущим под Неотунну. Остальное я не ведаю - туман лишь вижу пред собой, туман, искусно наложенный Диларом... Всевидящий Оракул Чаши никогда не давал советов, но теперь я могу тебе сказать, Велиодар из Билиграна: ищи Мопролира, брата Дилара, тот знает все его секреты, только не опоздай, ибо Хойар не дремлет...
  - Хойар! - воскликнул Тадеуш. - Ведь он слуга того, кто именует себя Кровавым Наследником, не так ли?
  - Ошибочно думать, что Дарий Хойар, величайший маг среди милекан, подчинён Нарьендейлу Кровавому. История Хойара восходит к тому времени, когда сам Бартолл Миттер только оказался в Северных землях. Хойар был одним из тех, кто обучил его магическому искусству и кто подтолкнул к грядущей войне. Никогда Дарий Хойар не желал властвовать открыто - он предпочитал делать это из-за спины своего ставленника. Так было и с Бартоллом - двести лет наслаждался милекан жизнью при дворе в Гранморе, пока столица не была взята войсками дерегрун. После этого Хойар бежал туда, откуда и пришёл - в Северные земли. Долго он скитался там, пока не встретил Нарьендейла, в котором узнал своего бывшего врага, Ориона Карацера. Лживо Хойар поклялся служить Нарьендейлу, набирающему свою мощь. Величайший маг среди милекан вновь надеялся на то, что Кровавый повелитель вулканов Валокура сможет привести его к власти, поэтому и согласился пока что скрываться в Дунмаре...
   Сейчас Нарьендейл, обладая изощрённым умом, хочет сделать Дунмар оплотом вторжения в просторы Эдольжола - крупнейшего государства на всей земле Баланса. Сокрушив Эдольжол, ему легко было бы взять остальные государства, лишённые военной поддержки. Тут-то и пригодился Хойар. Долго выжидал маг-милекан и дождался: совершил переворот, убил короля и объявил себя властителем Дунмара, как того и хотел Нарьендейл, приславший ему в подмогу войско из Валокура.
   Но не только для этих целей велел Хойару поработить Дунмар Нарьендейл. Кровавый Наследник знает, что Красный Трезубец, некогда потерянный им в Харазнасе, покоится где-то в Дунмаре. Он ощущает необходимость в Трезубце Хэлви, ибо та мощь, которая ещё теплится в его красном железе, способна сделать из ужасного демона ужаснейшего. Хойар клялся найти Трезубец для Нарьендейла, только невозможно разгадать замыслы тёмного мага, которые тот вынашивал столетиями: да, Дарий Хойар силён, но разум его открыт, и я вижу, что для себя ищёт милекан Красный Трезубец, ибо теперь он желает властвовать открыто, свергнув Нарьендейла с его Кровавого трона в Валокуре. Но не знает Хойар, пока в Дунмаре идёт война, что войско эдольжольцев сильно и неустрашимо и что вожделенный Трезубец находится прямо под ним...
  - Что верно, то верно, - протянул Тадеуш, после чего, что-то прокричав на непонятном языке, взмахнул Посохом: в один миг облако над Оракулом растаяло, а сам каменный гигант стал неподвижен.
  - Что же теперь делать, мой король? - поспешно спросил у него Цибурий. Тадеуш был взволнован.
  - Дурной, дурной знак, что Оракул не смог ответить на два вопроса, - протянул он. - Но теперь мы знаем всё, всё, что нужно знать нам...
  - Что если обратиться за советом в Харазнас, сир? - спросил бывший до этого в молчании Нафлен Лонтре.
  - Нет, Нафлен, - резко ответил Тадеуш, - ты слышал, что сказал Оракул: старейшины Харазнаса давно ещё узрели Нарьендейла, но что же они сделали для того, чтобы его остановить? Послали войско несчастного Авруса в вулканы Валокура, который затем двадцать лет провёл на дне озера. А больше - ничего. Харазнас скрытен. Он ведёт свою игру. Он не смог уличить Хойара в измене королю Дунмара, не смог предвидеть государственный переворот. Харазнас и дерегруны - пережитки прошлого, о которых ныне нужно лишь слагать песни... Нужна новая сила...новая, способная противостоять как Хойару, так и Нарьендейлу... И этой силой станет Отряд Знаменосцев! Вы знаете, что нужно делать, друзья мои?
  - Всё остаётся по-прежнему, - ответил Цибурий, - рассказ Оракула не изменил наших планов: нужно плыть в Неотунну с дипломатической миссией и вызволять наших пленных, в том числе и Мопролира Пракото.
  - Кроме того, сегодня все мы поняли, что Трезубец Хэлви должен быть уничтожен ранее, чем до него доберётся Хойар или другой слуга Нарьендейла, - добавил Тадеуш, после чего громогласно произнёс на весь зал:
  - И с этого часа Отряд Знаменосцев ставит перед собой первейшей целью уничтожение Красного Трезубца... Но пока нам следует использовать лучшие стороны каждого из Знаменосцев, чтобы пробраться в Подземный Город...
   Ван-Шиба и Лонтре согласно кивнули на слова Тадеуша, а сам он в раздумьях принялся ходить по залу. Наконец, он остановился и устремил взгляд на Юлиуса:
  - На тебя возложена последняя надежда, Юлиус, - начал король, - только тебе нужно говорить с Хойаром, чтобы пленные санктартурцы были освобождены... Скажи мне, готов ли ты?
  - Готов, - тут же ответил Юлиус.
  - В твоих глазах я вижу мужество, - сказал Тадеуш, добродушно улыбнувшись, - ты готов плыть в Дунмар прямо сейчас, верно? Но это было бы сущим издевательством, не дав отдохнуть всем после долгой дороги. Отряд Знаменосцев отправляется в Дунмар завтра с утра, - объявил он во всеуслышание, - ну а сейчас... я предоставляю вам всем отдых...
  - Но, дядя, - начал Юлиус, который так и не удовлетворил своё любопытство, - кем же был тот маг, который даровал вам с Цибурием Посохи и Чаши?
  - И правда - Оракул об этом не обмолвился, - усмехнулся король, - мне казалось, что он скажет об этом, ведь он любит всё время ходить вокруг, да около... Ну так знай, этот маг, передавший нам свои знания и умения, был никто иной, как Руарух, тот самый титан, король Церемии, один из дерегрун. Сила Харазнаса, дарованная Руаруху, позволяла ему превращаться в любое живое существо, и часто он путешествовал в человеческих обличиях. В то время он был далеко от Церемии, но чувствовал опасность, нависшую над ней. Теперь я могу точно сказать, что спешил он на войну своего отчества против полчищ Нарьендейла. Возможно, Руарух предчувствовал свой печальный исход, поэтому и выбрал себе последних саомиров, которыми и явились мы с Цибурием...
  - А что же стало с самим Руарухом? - спросил Юлиус.
  - К сожалению, этого я не знаю... Я пробовал спрашивать об этом у Оракула, но намёки его расплывчаты: он говорил про какое-то подземелье, вечные скитания, и тому подобное - видно, и этого Всевидящий не в силах объяснить... Но надежда жива в моём сердце до сих пор, Юлиус, надежда на то, что всё ещё обернётся в лучшую сторону...
   Зал Юлиус покинул вместе с Нафленом - Тадеушу и Цибурию требовалось что-то обговорить. Лонтре было поручено передать всё услышанное остальным членам Отряда Знаменосцев, и теперь эльф, не без волнения, подбирал слова перед предстоящим разговором.
   Придя в свою комнату в Королевском замке, Юлиус никого в ней не застал: уже по обыкновению он надеялся увидеть Гэбриела, Капрана и Аполлона, безмятежно беседующих о чём-нибудь в его ожидании, но те сейчас отправились смотреть королевских коней. Не знал Юлиус, и где теперь поселилась Нарвелл.
   Неожиданно почувствовал он на себе какую-то тяжесть: всё услышанное от Всевидящего Оракула не оставляло его в покое, и он усердно размышлял над всеми словами каменного гиганта. Опустившись в кресло перед большим круглым окном, он сам не почувствовал, как его скоро объяла дремота, и тревожные сны сами собой привиделись ему, словно он ещё раз взглянул на то фиолетовое облако Оракула.
  
  Глава 10. Башня Ужаса.
  
  - Сэр Юлиус, - неожиданно раздалось над его ухом, и Юлиус поспешно открыл глаза, окончательно проснувшись. Рядом с ним стоял Грайлен, опираясь на своё чёрное, покрытое непонятными иероглифами копьё и глядя в ночную темноту через большое круглое окно. Юлиус спросонья в недоумении поглядел на кентавра, но тот, продолжая смотреть в темноту, медленно заговорил:
  - Нафлен нам всё рассказал... Хотя, нынче нечему удивляться: свет звёзд в небе тускл - а это означает, что ежедневно проливается кровь невинных... Но новость о демоне не оставляет в покое мой ум...
  - Да-да... Ужасные новости, - согласился Юлиус.
  - Мне поручили передать вам письмо, - продолжил кентавр, обернувшись к Юлиусу, и протянул ему небольшой свиток пергамента. - Это из Дунмара...
  - От отца?! - воскликнул Юлиус, но пергамент был подписан красивым почерком, какой просто не мог быть у Андреаса Вишеса.
  - "Юлиусу Вишесу, племяннику короля СанктАртура, от командора Нинелла", - прочитал Юлиус и поспешно развернул пергамент.
  - Не буду вам мешать, - сказал Грайлен, отвесив поклон, - И ещё: госпожа Нарвелл сказала, что будет ждать вас в саду...
  - Нарвелл! - обрадовался Юлиус, лучезарно глядя на кентавра. - Она сейчас там?
  - Советую прежде прочитать это письмо, - коротко ответил Грайлен, - ведь всё, что в спешке бывает брошено, может быть подобрано чужими руками, а теперь доверять никому нельзя, сэр Юлиус - горькая ошибка по поводу Леплина научила нас тому...
   Юлиус согласно кивнул и, предвкушая встречу с возлюбленной, принялся поспешно читать письмо от Александра. Кентавр удалился из его комнаты.
   Александр Нинелл в письме, написанным им три дня назад, писал следующее:
  
   "Здравствуй, Юлиус. Сегодня Андреас получил голубя от короля Тадеуша с известием о том, что ты жив - это нас очень обрадовало. Да-да, Андреас был несказанно счастлив, узнав, что с тобой всё в порядке. Мы не знаем, как давно был послан голубь от короля Санкт-Артура в Дунмар, но к счастью он долетел до нас, пусть и поздно.
   Я обещал писать тебе и обещание своё сдержу. Несколько дней назад мы получили известие об уничтожении Южной армии: осада Неотунны не удалась, а Танатус Бес и Фелбелло Адугар захвачены в плен - их наверняка держат в подземельях Кретты. Но это известие только вселило в нас боевой дух: мы уверенно идём по горным склонам Монмулли, одерживая первые победы. Сейчас мы стоим напротив пиков Мон-Морелло, за которыми начинаются Великие Топи. Сегодня Андреас послал авангард фельдмаршала Странника (да-да, он был произведён в фельдмаршалы), чтобы тот разведал обстановку и атаковал пики на первых порах. Если ты спросишь меня, а что же я делаю здесь, в горах, то я с сожалением отвечу, что вынужден всюду мотаться вместе со Штабом (Андреас держит меня при себе, вот потому и не позволил вернуться обратно в Эдольжол с флотом после высадки войск). Кажется, скоро и мне придётся сесть на коня и взять в руки меч (не ты ли удивлялся тому, что я - моряк, который питает страсть к лошадям).
   Ну а теперь к самой сути моего письма. Я не случайно упомянул про Странника, ибо рассказ мой будет касаться его, и я надеюсь, что ты можешь мыслить здраво и сопоставлять некоторые вещи. Помниться, тебя интересовал некий артефакт - Трезубец Хэлви. Не знаю, насколько далеко ты продвинулся в своих догадках и знаниях насчёт него, но наверняка тебе будет интересно узнать, что Станислав Странник тоже как-то связан со всем этим делом: он рассказывал мне, что видел этот Трезубец в своём сне (любопытно, не правда ли). Я ручаюсь, что к той шайке Леплина и Бармеуса он не принадлежит, но всё равно наблюдаю за ним в оба. Итак, я предлагаю тебе самому приплыть в Дунмар, как бы это безумно ни звучало: возможно, скоро мы окажемся в Гранморе и там задержимся на несколько дней. Река Фритетолль полностью будет контролируема нами, так что можешь воспользоваться этим и разделить мотания вместе со Штабом со мной. Именно здесь, как мне кажется, ты сможешь ответить на многие свои вопросы - или Странник сам ответит тебе на них.
   И последнее, что касается Бармеуса: он тоже здесь, при Штабе, я внимательно наблюдаю за ним, но если я расскажу про него все свои догадки - мне никто не поверит. Это ещё один повод тебе приплыть в Дунмар: Андреаса нужно оградить от влияния этого человека, и чем скорее он будет разоблачён, тем лучше.
   С наилучшими пожеланиями и искренней надеждой, что голубь всё-таки долетит до Билиграна, командор, правда, ныне пеший, Александр Нинелл".
  
  - Странник, - прошептал Юлиус, дочитав письмо, после чего свернул его и убрал во внутренний карман камзола.
   Письмо Нинелла обрадовало его тем, что Александр не теряет бдительность и наблюдает как за Странником, так и за Бармеусом.
  - Что может Странник знать о Трезубце Хэлви? - спросил себя Юлиус и в тот же миг утешился мыслью, что обязательно прибудет в Гранмор, как советовал Нинелл.
  - Эх, Александр, - усмехнулся он, уже выходя из своей комнаты, - знал бы ты, что завтра я отправляюсь в Дунмар, только не в Гранмор, а в Неотунну...и сам не знаю, что меня там ждёт...
   Ночью в Королевском дворце было тихо и безмолвно, только в холле стояли стражники в доспехах, неся свой пост и перешёптываясь между собой. Проходя мимо трапезной, Юлиус увидел в ней Гэбриела, Аполлона и Капрана, которые, утомлённые долгой прогулкой по Билиграну, сейчас ужинали, смеясь и громко разговаривая. Хоть он и ощущал лёгкий голод, но не присоединился к своим друзья, а, поспешно пройдя мимо трапезной, спустился в холл, а оттуда - во внутренний двор замка, за которым был ночной сад.
   В саду было темно, и лишь только странный проблеск мелькал среди деревьев, словно приманивая к себе. Недолго думая, Юлиус решил пойти на свет и скоро вышел на широкую поляну между вековых дерев сада, где на середине стояла небольшая деревянная скамейка. На ней сидела красивая эльфийка, на которой была лёгкая белоснежная накидка; сама она держала в руках что-то дивное, испускающее приятный свет.
  - Нарвелл, - крикнул с улыбкой Юлиус и обнял эльфийку, которая поспешно поднялась, завидев его.
  - Тебе скоро в путь, - проговорила она, проводя рукой по его щеке. - Прими от меня вот это...
   Нарвелл перевела взгляд на то, что держала в руках. И только сейчас, когда рассеялся яркий свет, Юлиус увидел, что это были искусно сделанные ножны, в которых покоился небольшой серебряный кинжал с разрезной рукоятью.
  - Это Луч Мотэра, - сказала эльфийка, передавая кинжал Юлиусу, - он переходил из поколение в поколение в моей семье, но тебе он нужнее... Кинжал способен расщепить любой камень, а его свет обладает двойственным свойством: людям и эльфам он может залечивать раны, а милекан и всех подобных их злости и ненависти он обжигает подобно огню... Береги себя, Юлиус...
   Нарвелл припала лицом к его плечу, но не заплакала, сдерживая себя. Затем она перевела на его лицо свой лучезарный взгляд и чуть слышно промолвила:
  - Я люблю тебя, Юлиус... Люблю всем сердцем и душой... Никого ещё я так сильно не любила, как тебя, и ни кому не стремилась отдать столько добра и света...
  - Я тоже люблю тебя, Нарвелл, прекрасная эльфийка, моя добрая госпожа, - ответил Юлиус и коснулся её губ, погружаясь в сладостный миг поцелуя.
   Далее он слышал пение - красивое эльфийское пение - будто сотни голосов растягивали мелодичный напев вокруг него; какая-то сила подхватила его и словно унесла прочь из сада, теперь Юлиус видел красивые плодородные земли с садами реками, с высоты птичьего полёта лицезрел счастливых и беспечных обитателей этих краёв. На этот миг он забыл обо всём: о предстоящей поездке в Дунмар, о Кровавом Наследнике, о Трезубце Хэлви и о Страннике - таково было магическое действие этого поцелуя.
  
   Проснулся Юлиус ранним утром на этой же скамье: Нарвелл рядом не было, и первые садовники, пришедшие в сад, искоса поглядывали на него. Взяв со скамьи Луч Мотэра и заткнув кинжал за пояс, он быстро прошёл через обилие деревьев в замок, во внутреннем дворе которого уже стояли пять белых карет, запряжённых красивыми скакунами.
  - Вот ты где! - крикнул ему в холе Гэбриел, следовавший из трапезной в свою комнату, - там кое-что ещё осталось от завтрака: возможно успеешь съесть это первым до того, как Аполлон или Капран проснутся. И ещё: тебя просил подняться к нему король...Возможно, хочет дать наставления или ещё парочку артефактов...
  - Хорошо бы, - усмехнулся Юлиус, - а то в прошлый раз Сумрачный Щит славно помог нам.
   Позавтракав в одиночестве, Юлиус вернулся в пустынный холл, откуда прошёл в приёмную. Там так же было безлюдно, лишь только русалка в огромной, заполненной водой, стеклянной сфере играла медленную мелодию на струнах гуслей и напевала какой-то грустный мотив. В Тронном зале, как и в приёмной, народу не было.
   Тадеуш ждал Юлиуса у себя в покоях, находившихся этажом выше Тронного зала. Одет он был в обычную рыцарскую кольчугу, поверх которой был белоснежных плащ. В руках король держал золотую маска с прорезями для глаз, похожую на забрало воинского шлема, и опирался на Посох Стихий.
  - Как видишь, перед тобой мне нечего таить атрибуты Вилиодара, - начал Тадеуш, завидев Юлиуса. - Сегодня Отряд Знаменосцев расходится разными путями...
  - Ты куда-то отправляешься? - спросил Юлиус, на что Тадеуш, задумавшись, ответил:
  - Пожалуй, можно так сказать. Я прислушался вчера к словам Нафлена, и подумал, что, может быть, из них выйдет какой-то толк: я отправляюсь в Харазнас.
  - В Харазнас?!
  - Да, в Харазнас, - продолжил король, - но, безусловно, в Храме Великих я маску не сниму, зато расскажу старейшинам Баланса всё, что мне известно о Нарьендейле... А заодно и выведаю их планы, ведь как-то они собираются бороться с Кровавым Наследником... Что касается тебя, - он посмотрел на Юлиуса, и его обеспокоенный взгляд сменился на добродушный, - я хочу, чтобы ты берёг себя. Я знаю, что посылаю тебя в руки к тирану, и не могу быть уверен в том, что Цибурий или кто-то из Отряда Знаменосцев тебя сможет защитить. Знай, Юлиус, Дарий Хойар - величайший маг из милекан, ты вчера слышал это от Всевидящего. Не иди у него на поводу, не внимай его речам...
  - Я заставлю его отпустить всех пленных Санкт-Артура, чего бы это мне ни стоило, - ответил Юлиус, осознавая важность своей задачи.
  - Вот и славно, - ответил, улыбнувшись, Тадеуш, - а это возьми с собой...
   Король отошёл в сторону, и Юлиус увидел на столе позади него меч короля Эммануила и Сумрачный Щит.
  - Только истинный Вишес может повелевать силой Щита, и ты продемонстрировал это, разгадав его секрет в Ференийском лесу, - промолвил Тадеуш. - Мне Щит больше ни к чему - он по праву твой... Я уж обойдусь Посохом Стихий. Да и представь: заявлюсь я в Харазнас с Сумрачным Щитом, а там и спросят меня, почему, мол, у тебя артефакт короля Санкт-Артура - вот и разоблачили...
   Юлиус улыбнулся своему дяде, пристегнул к поясу меч и перекинул на спину Сумрачный Щит, к которому Тадеуш приказал приделать красивый кожаный ремешок.
  
   Уже выйдя во внутренний двор замка, Юлиус обнаружил там в сборе весь Отряд Знаменосцев.
  - Мы проследуем в бухту, - незамедлительно обратился к нему Нимферополис Моцайв, - там нас ждёт быстроходный эльфийский корабль "Бленд", который прислал нам Эдольжол. Корабль может вместить многих...
  - Проблема в том, откроют ли милекане и даглодиты для нас ворота в пристань Неотунны, - добавил Цибурий, держащий в руках Посох Огня. Когда же Юлиус в недоумении перевёл взгляд на артефакт Ван-Шибы, тот полушёпотом добавил:
  - Нужно быть готовым ко всему...
   Скоро все члены Отряда расселись по каретам, и те, проехав внутренний двор, плавно понеслись по аллеям сада. Из Отряда только Аннет осталась в замке; в первой карете ехали Моцайв и Ван-Шиба, во второй - Лонтре и Улпирс, в третьей - Аминель и Ринитель, в четвёртой находился Ондейрут Дондолин, гордящийся тем, что для него выделили отдельную карету, а в пятой следовали Юлиус, Гэбриел, Аполлон и Капран. Замыкал процессию отряд кентавров, впереди которого нёсся Грайлен, облачённый в изящные железные доспехи.
   Ранним утром и в пристани Билиграна было безлюдно, а на воде стоял только один огромный эльфийский корабль "Бленд", на котором несколько недель назад Станислав Странник бежал из Дунмара, получив известие о перевороте Хойара. В спешке прибывшие проследовали на корабль, и, после того как последним по трапу на палубу взбежал Аполлон, был дан сигнал к отплытию.
   Уже когда корабль сталь отчаливать, Юлиус, стоящий на палубе, увидел вдалеке силуэт эльфийки, облачённой в белую накидку: Нарвелл стояла на пристани, подняв вверх правую руку, и волосы её развевались от всякого дуновения морского ветра. Долго Юлиус не выпускал её из взгляда до тех пор, пока её силуэт не перерос в белую крошечную точку, а сама пристань постепенно стала скрываться из виду.
  
   Корабль плыл бесшумно и быстро, придерживаясь курса на юго-восток. Знаменосцы не желали сидеть в каютах, и сейчас все в безмолвии стояли на палубе, вглядываясь в мрачную даль. Только здесь, на палубе корабля, Юлиус понял всю важность этого путешествия - он вспомнил слова Тадеуша про Дария Хойара и на мгновение почувствовал свою ничтожность перед "величайшим магом из милекан". Никакими магическими навыками он не обладал, при нём была лишь пара артефактов, которые вселяли уверенность, и, положив руку на чехол с Лучом Мотэра, Юлиус сделал уверенный вздох, вспоминая лицо Нарвелл и пытаясь собраться с мыслями.
  - А вдруг Хойар прикажет нас схватить? - неожиданно спросил Аполлон, стоявший рядом с ним, который также был обеспокоен и не в силах был скрывать своих страхов.
  - Тогда мы будем с ним биться! - яростно выпалил Цибурий, ударяя о деревянный пол Посохом Огня. - Обратим в пепел всех милекан!
  - Бороться против Хойара бессмысленно даже с помощью артефакта дерегруна, - ответил Лонтре, на что Ван-Шиба только усмехнулся, давая понять, что не вся мощь этого артефакта ещё продемонстрирована.
  - Нам следует вести себя осторожно и сдержанно, - продолжил Нафлен, обращаясь к Юлиусу, - иначе подземелья Кретты не откроются для нас... Или же откроются, и мы войдём в них как пленники...
  - Кретты? - в недоумении переспросил Томпсон, на что эльф пояснил:
  - Это Башня Ужаса, пристроенная к королевскому дворцу в Неотунне. Нет более высокого сооружения в мире, чем Кретта - даже Храм Великих в Харазнасе уступает Башне в высоте. В самой её вершине обычно заседает надзиратель, а на крыше башни дежурят стражи, которые видят происходящие далеко за пределами Неотунны. Вероятнее всего, эти стражи уже увидели огни нашего корабля, и поспешат о том донести Хойару. В бесконечных подземельях Башни содержатся пленные - кто-то говорит, что им всем нет числа...
  - Как бы то ни было, все пленники из СанктАртура сегодня выплывут с нами, - перебил его Цибурий, и после этого разговор уже не возобновлялся.
  
   Двухдневное расстояние от Билиграна до Неотунны "Бленд" преодолел за полдня, и уже к ночи Знаменосцы увидели огни столицы Дунмара: её величественные многоэтажные строения их чёрного камня сейчас были покрыты ночным мраком, поэтому кроме огней факелов и тёмных силуэтов на берегу Знаменосцы ничего не увидели.
   В бухте Неотунны стояло огромное число кораблей с парусами из драконьей кожи - это был милеканский флот, тот самый, который прибыл в Неотунну для осуществления переворота и так постыдно отплыл от берегов Ференийского леса. В этих кораблях, уже долгое время бездейственно стоявших в бухте, жили милекане, некоторые из которых, сейчас находясь на палубах кораблей, провожали ненавистным взглядом "Бленд".
   Скоро Юлиусу и всем Знаменосцам стало ясно, что о прибытии корабля из СанктАртура в Неотунне были осведомлены - вдоль берега тянулась армада воинов, облачённых в стальные доспехи, которые готовы были вести бои в случае нападения иноземного войска с прибывшего судна.
  - Хойар хочет запугать нас, - усмехнулся Цибурий, глядя на тусклые огни факелов, тянущиеся вдоль берега. Сфера Посоха Огня излучала яркий свет, который озарял всё впереди корабля, и некоторые милекане со скрытым ужасом провожали взглядом этот артефакт.
   От бухты в разные стороны отходили большие каналы, ведущие в разные части столицы Дунмара, и по одному из таких каналов направлялся "Бленд" к королевскому дворцу. Сам дворец был мрачным и заброшенным - ни на одном из его многочисленных этажей не горел свет, зато отряд милекан плотным кольцом окружал Кретту, Башню Ужаса, на подступах к которой кончался канал. В каменной кладке Башни не было ни одного окна, лишь только где-то в самой её вышине, не доступной взору, виделся тусклый свет. У полуразрушенной лестницы, ведущей к воротам башни, корабль остановился.
   По опущенному трапу на него поднялось несколько милекан, командующий которых, не представившись и не отдав честь, незамедлительно обратился к Знаменосцам, внимательно вглядываясь в лицо каждого:
  - Протектор ждёт вас... Вам разрешено выбрать двух человек, кто будет представлять вашу делегацию перед протектором Хойаром...
   После этих слов Юлиус, стоящий перед милеканом, обернулся, прощаясь взглядом с остальными Знаменосцами.
  - Юлиус, - обратился к нему Ван-Шиба, - тебе можно выбрать ещё одного из нас...
  - Гэбриел, - незамедлительно ответил Юлиус, встретившись взглядом с Томпсоном, на что тот согласно кивнул и шагнул вперёд.
  - Поторопитесь, - с пренебрежением обратился к двоим молодым людям начальник милеканской стражи, - всякое оружие оставьте на борту корабля.
   Гэбриел неохотно снял с плеча свой лук и колчан со стрелами, которые затем передал Аполлону, а Юлиус отдал Сумрачный Щит и меч короля Эммануила Цибурию, после чего, недолго думая, отдал ему и свой кинжал, подаренный Андреасом на двадцатилетие. Луч Мотэра он отдавать не собирался, а лишь только глубже засунул его за пояс. Внимательно оглядев Юлиуса и Гэбриела, милекан ничего не сказал, а только развернулся и пошёл с трапа вниз.
  - Помни, Юлиус, чтобы ни случилось там, не бойся, увидев пламя, - сказал ему напоследок Ван-Шиба, на что Юлиус согласно кивнул, но понять смысл слов Цибурия он не мог: все его мысли спутались и какая-то оцепенение овладело им, словно кто-то пытался смутить его рассудок.
   Спустившись с трапа корабля, Юлиус и Гэбриел вслед за свитой милекан поднялись по каменной лестнице на широкую и ровную площадку перед воротами Кретты, вымощенную чёрным камнем. Поначалу Томпсон надеялся, что они всё-таки свернут вправо к безлюдному королевскому дворцу, но как только милекане подвели их к воротам Кретты, он в недоумении спросил:
  - Хойар примет нас в Башне?
  - Протектор Хойар, - с отвращением поправил его начальник милеканской стражи, - ожидает вас на вершине в своих апартаментах. Или вы надеялись, что вас примут во дворце, закатят пир и танцы? - вокруг раздались злые смешки, а милекан невозмутимо продолжил:
  - Но такое время прошло, как и время королей Дунмара. Отныне Кретта - наш протекторский дворец!
   Ворота Башни открылись, и, минув небольшой тёмный двор, где были в груду свалены наковальни, старые мечи и погнувшиеся шлемы, Гэбриел и Юлиус вместе с милеканами оказались в небольшом тускло освещённом зале, из которого вверх тянулась каменная винтовая лестница, ведущая на вершину Башни. Томпсону стало не по себе.
  - Неужели мы должны будем подниматься по ней? - разгорячился он. - Вершину не видно с земли, да туда подниматься день - не меньше!
   Злорадный гогот поднялся вокруг него, а кто-то из милекан, смеясь, добавил:
  - Вот и будешь по ступеням танцевать...
  - Тихо! - рявкнул начальник милекан и с высокомерностью обратился к Гэбриелу:
  - Вы можете подниматься и по лестнице, если вам уж так хочется... По ней не поднимался никто эдак лет сто - не меньше... Но если бы вы не возмущались по малейшему поводу, то узнали бы, что на вершину есть более короткий путь.
   Милекан подвёл Юлиуса и Гэбриела к небольшой арке в каменной стене прямо перед лестницей. Оттуда веяло прохладой, но в темноте невозможно было что-либо разглядеть. Возле арки стояли двое стражей-милекан, вооружённые длинными копьями, которые тотчас загородили путь послам из Санкт-Артура.
  - Нам необходимо их обыскать, фитт, - обратился один из них к своему начальнику.
  - Я бы сам это сделал, - огрызнулся тот, - но мне не хочется марать руки об людей, да и видел я, что всё оружие они оставили на корабле. Вряд ли они настолько глупы, чтобы заявляться к протектору с оружием...
   Вновь раздался злой смех позади него, и стражники, поверив своему начальнику, расступились. Юлиус и Гэбриел, не без страха, одновременно вошли в арку, и в тот же момент уже вышли через подобную и оказались в совсем ином зале. Теперь он был большим и просторным, ярко освещённым множеством свечей, которые были подвешены под потолком. На противоположном конце зала был длинный стол, усеянный множеством бумаг и свитков пергамента, а позади стола была большая арка, за которой виднелись ступени чёрной лестницы.
  - Мы на самой вершине Башни, - промолвил Юлиус, оглядываясь.
  - Хорошо придумали, - рассуждал Гэбриел, осматривая картины и гобелены на стенах зала, - в одну арку войти, из другой выйти... Только что тот милекан хотел сказать, говоря ему "не хочется марать руки об людей"?
   Но ответа Томпсон так и не услышал: на лестницы, ведущей в кабинет с крыши, послышались глухие шаги, и совсем скоро в зал вошёл высокий милекан в чёрном плаще, под которым у него был старый чёрный камзол. Лицо этого милекана ничем не отличалось от лиц остальных, которых уже видел Юлиус здесь, в Неотунне, и в Ференийском лесу, но какие-то черты, присущие самым кровожадным змеям, он заметил в его лице. Юлиус почувствовал, как ярко-зелёные змеиные глаза милекана пробежали по нему, увидел, как его змеиный рот скривился в улыбке и как при этом обнажились его желтовато-белые клыки. Это и был Дарий Хойар, протектор Дунмара.
  - Посольство от Санкт-Артура, - протянул Хойар, не сводя глаз с Юлиуса, словно читал его мысли, при этом даже не взглянув на Гэбриела, - что ж, добро пожаловать в Дунмар. Надеюсь, что вы найдёте все перемены, произошедшие в этом государстве с момента вашего последнего визита, благоприятными... Ах, да, - Хойар усмехнулся, - столь юные, но храбрые представители людей ещё никогда не были в Дунмаре. Тогда для меня честь принимать у себя столь почтенных гостей...
   Последние слова Хойар словно прошипел, подобно змее, готовящейся напасть на свою добычу, и тут же перевёл взгляд с лица Юлиуса на его правую руку, а за тем и взглянул на правую руку Томпсона. Стараясь ни о чём не думать, Юлиус, не сводя глаз с Хойара и шагнув несколько вперёд, начал:
  - Да, мы представляем посольство от Санкт-Артура. Нас послал сюда король Тадеуш, найдя подходящими условия для заключения мира...
  - Санкт-Артур, обитель рыцарей магического мира, - перебил его с усмешкой Хойар, - предлагает Дунмару перемирие, когда Эдольжол воюет против даглодитов и милекан... Знаете ли вы, что происходит на Севере Дунмара, Юлиус Вишес?
   Дарий Хойар смотрел прямо в глаза Юлиусу, и какая-то гипнотическая сила словно затмевала его разум. "А ведь своё имя я не называл", - подумал Юлиус, и поспешно отвернулся от прямого взгляда Хойара.
  - Так вот, Юлиус Вишес, - продолжил протектор, делая особый напор на его имени, - Эдольжол стремится поработить Дунмар, его Верховный Магистр хочет захватить столицу, изгнать милекан и вернуть власть королевской династии, а возможно хочет сам стать новым королём. Но пока он на Севере, в горах Монмулли, и вряд ли он выберется из них, ну а мы с вами в Неотунне. Давайте подумаем: а сможет ли даже при удачном исходе событий Верховный Магистр взять Неотунну, возле которой была разбита Южная Армия Эдольжола, флот которой прямо сейчас готов отправиться на Север и выбить его, стереть в прах... Андреас Вишес обречён на смерть...
   Юлиусу стало не по себе, и теперь он не в силах был противиться прямому взгляду Хойара. Но тут он ясно понял, что милекан стремиться его запугать, и, прежде всего, страхом перед смертью его отца.
  - Тем не менее, этот флот понёс тяжёлые потери у берегов Ферена, - собравшись с мыслями, продолжил Юлиус. - И всё, что относится к Эдольжолу, лучше будет выяснять с послами этой страны. Я к вам приехал как подданный Санкт-Артура и племянник короля Тадеуша...
   Необычайная злоба исказила лицо Хойара, словно ему напомнили о чём-то унизительном и постыдном.
  - Ферен, - недовольно бросил он, а затем, с презрением взглянув на Юлиуса, добавил:
  - Если бы мне было известно, что в войске Санкт-Артура состоят всадники, облачённые в огненные доспехи, то моих знаний хватило бы на то, чтобы изобрести такой артефакт, который бы расщепил огонь. И былая ошибка уже не повторилась бы...
  - Но эта ошибка допущена вами, протектор, - незамедлительно ответил Юлиус, ощущая необычайную уверенность в себе, - и уже никогда она не повториться, ибо никакой флот не пройдёт через морские укрепления границы Санкт-Артура: на море дежурят суда, и они контролируют морской путь...
  - Вы хотите запугать меня? - с наигранным удивлением спросил Хойар, и Юлиус осёкся, но тут же, почувствовав смелость в себе, добавил:
  - Было бы верхом безумства вести войну на два фронта с двумя государствами, когда их правители - родные братья...
   Хойар свирепо взглянул на Юлиуса, но отвечать ему ничего не захотел.
  - Что же король Санкт-Артура хочет от меня, протектора Дунмара? - наконец спросил Хойар.
  - Король Тадеуш в создавшихся условиях просить вернуть вас всех пленных Санкт-Артура, оказавшихся в подземельях Кретты по каким бы то ни было причинам...
   Услышав это, Хойар переменился в лице.
  - И всё? - спросил он и рассмеялся. Юлиус и Гэбриел не могли понять значение этого смеха, а Хойар, вновь направив свой взгляд на Юлиуса, продолжил:
  - Ведь в условиях войны можно требовать всё, что угодно, и мне, как стороне, потерпевшей поражение, ничего не осталось бы, как согласиться с требованиями. Да, война на два фронта Дунмару ни к чему, но король Тадеуш запросто мог бы требовать куда большего, чем просто выдачу пленных...Или же среди них есть кто-то, кто так нужен вашему королю?
   Юлиус опустил глаза, ничего не ответив Хойару, но он знал, что милекан смотрит на него, пристально впивается взглядом в поисках какого-либо ответа.
  - Что ж, - наконец промолвил Хойар, - для меня не составит больших усилий удовлетворить эту просьбу... В подземельях Кретты найдутся всякие - только милекан там нет, - Хойар оскалился в злой ухмылке, - найдутся и подданные Санкт-Артура. Знайте, Юлиус Вишес, сам протектор Дунмара пророчит вам великую дипломатическую карьеру...
   Когда Хойар повернулся к столу, взял пергамент и принялся что-то быстро черкать на нём острым чёрным камнем, Юлиус закрыл глаза и облегчённо вздохнул.
  - Спуститесь в подземелья, - обратился Хойар теперь уже к Томпсону, подавая ему свиток пергамента, - пусть бросят клич, проверят и отпустят всех, кто из Санкт-Артура...
   Гэбриел принял из рук Хойара пергамент и, уставившись на непонятные символы на листе бумаги, не знал, идти ли ему.
  - Вы можете идти, - прошипел Хойар и теперь уже обратился к Юлиусу:
  - А для вас, сэр Вишес, у меня приготовлено удивительное зрелище. Не хотите ли подняться на крышу Кретты, чтобы взглянуть на все земли Дунмара - как тот, кто принимает гостей в своей твердыне, я не могу отказать вам в этом удовольствии...
  - Иди, Гэбриел, - сказал Юлиус Томпсону, когда Хойар уже скрылся на лестнице, ведущей на крышу. - Сейчас дорога каждая минута...
  - Будь осторожен, Юлиус, - сказал Томпсон, недоверчиво глядя в след протектору Дунмара, - мало ли что...
   Сказав это, Гэбриел шагнул и исчез в арке, а Юлиус, обогнув стол у стены, вступил на чёрную лестницу, ведущую на крышу Башни. Хоть что-то лживое он и уловил в словах Хойара, но ответить отказом на его предложение не захотел. "Самое главное: им написана бумага, и теперь отпустят всех пленников, кто из СанктАртура", - думал Юлиус, поднимаясь по ступеням на крышу и чувствуя необычайное облегчение.
   На крыше была длинная площадка, выложенная чёрным камнем, на которую следом за протектором Дунмара и поднялся Юлиус. Эта площадка, на которой, казалось, можно выстроить весь гарнизон Башни Ужаса, была окружена невысокими зубчатыми стенами, а в её самой середине стоял странный большой объект, излучающий разнообразные цвета, но Юлиус увидел его только после: сотни тысяч огней открылись его взору с вершины Кретты, но кроме них в жуткой темноте он разглядеть больше ничего не мог. Огни тянулись по всей Неотунне, прерывались с началом моря, и далеко за морем по одну сторону видны были огни Санкт-Артура, а по другую - Эдольжола. В обилии огней, щурясь, Юлиус пытался разглядеть строения, корабли в бухте, силуэты, но всё было безрезультатно.
  - Только маг может обладать умением видеть в темноте с такой высоты, различать лица и даже предметы одежды, - протянул Хойар, подходя к нему и вглядываясь ярко-зелёными глазами вдаль, при этом его плащ развевался на ветру, и у самого пояса милекана Юлиус увидел красивую саблю с осыпанной рубинами рукоятью.
   Юлиусу стало не по себе, и он почувствовал, что у него кружится голова.
  - Ваш корабль стал мне виден ещё далеко отсюда, - говорил Хойар, таинственно обводя взглядом огни Неотунны и задерживая свой взгляд у самого подножия Кретты, - довольно странно... Быстроходное эльфийское судно провезло в Неотунну ужасный артефакт... Чей он? Но сейчас я отвечу на все вопросы...
   Милекан говорил более с собой, чем с Юлиусом, и второму показалось это довольно странным.
  - С вашего позволения, я пойду...
   Юлиус отпрянул от Хойара, желая проследовать обратно в кабинет, а оттуда - на первый этаж, чтобы спуститься в подземелья и отыскать Гэбриела.
  - Постойте, сэр Вишес, - неожиданно со странным выражением лица окликнул его Хойар, - ведь я не показал вам самого интересного...
   Он указал на самый центр площадки, где стоял странный объект, излучающий разнообразную цветовую гамму, и Юлиус невольно проследовал к нему вслед за Хойаром. Как только они подошли к этому странному предмету, Юлиусу показалось, что перед собой он видит огромный циферблат, положенный на высокий плоский камень. Равномерно по его окружности были разложены девять светящихся камней, а в самом центре была большая чугунная стрелка, словно вырванная из огромных часов и помещённая сюда, на этот камень. Ничего необычного в этом зрелище Юлиус не увидел, и перевёл недоумевающий взгляд на Хойара.
  - Представляю вам моё величайшее изобретение, Юлиус Вишес, - заговорил тот, и это был не тот зловещий и угрожающий полушёпот, который слышали от него Юлиус и Гэбриел, это был звучный раскатистый голос, который, казалось, раздавался под самим сводом тёмных небес, - перед вами Нинеруинн, Проводник Девяти Камней!
   Тут Хойар посмотрел на каменный пол вокруг камня, и Юлиус только сейчас заметил, что они стоят в пределах большого круга, очерченного красной краской. Тут впервые он почувствовал беспокойство, но пошевелиться был уже не в силах: какая-то магическая сила сковала его, а Хойар с видом превосходства и торжества расхаживал вокруг него, поглядывая на разноцветные камни.
  - Маг должен путешествовать, - воскликнул Хойар, - пронизывать толщу времён в одно мгновение, как нередко этим пользовались сами дерегруны... Что такое? Я вижу, в твоём лице, мальчишка, что-то дрогнуло, когда я назвал это слово?! Значит ты в правду что-то знаешь, и все эти знаки неслучайны!
   Хойар свирепо посмотрел на его правую руку, и только сейчас Юлиус почувствовал, что его кольцо на мизинце правой руки постепенно нагревается... "Гэбриел", - тут же мелькнуло в его голове.
  - Да, Гэбриел! - повторил Хойар, впиваясь своим змеиным взглядом в глаза Юлиуса, - или ты вправду думаешь, что я написал на этой бумаге указание к освобождению пленных, - Хойар засмеялся, - но это уже значения не имеет, как и незначимы теперь все твои дружки, с которыми ты приплыл ко мне! Ценен только ты, Юлиус Вишес. И сейчас мы с тобой немного прогуляемся...
   Хойар прильнул к Нинеруинну и осторожно провёл рукой по чугунной стрелке.
  - Каждый из девяти камней обозначает девять государств, в которых эти камни были добыты... Эдольжол - синий сапфир, СанктАртур - красный турмалин, Церемия - золотистый берилл, Элагорт - розовато-сиреневый аметист, Глубирет - алмаз, камень ренегулов; Лиридии соответствует благородный сподумен, Призохане - огненный опал, Дунмару - белый опал, и, наконец, туманному Терниллу - оранжевый янтарь... Как видишь, сейчас указатель направлен на белый камень, и мы находимся в Дунмаре, но стоит лишь повернуть его, скажем, на этот алмаз, и мы, кто стоит в пределах красного круга, окажемся в самом сердце Глубирета... Восхитительно, не правда ли! Преодолевать длительные расстояния за секунды - мечта любого, но только мне удалось её воплотить в жизнь! Мне, Дарию Хойару, протектору Дунмара!
   Голос Хойара эхом прокатился по всей площадке, и прямо над его головой в сумрачном небе блеснула молния. Хойар со злостью и фанатичной улыбкой взглянул на Юлиуса.
  - Куда же мы с вами отправимся, сэр Вишес? - с издёвкой спросил он. - Возможно, вы предпочтёте в Санкт-Артур, под крыло вашего дядюшки?! Но отныне я повелеваю временем и твоей судьбой, мальчишка! В Церемию! Вулканы Валокура ждут нас!
   Он резко ударил по чугунной стрелке, и та с визгом закружилась на месте, после чего резко остановилась, указав на золотой берилл.
   Тут же Юлиус почувствовал, как каменный пол пропал у него из-под ног. Окружающую его до этого темноту сменил яркий ослепляющий свет. Юлиус уже мог двигаться - сковывающие чары Хойара ниспали, и он кричал и размахивал руками, но ему никто не отвечал, и где-то вдалеке слышался только злостный смех мага-милекана.
   Внезапно толща ослепляющего света словно разорвалась и выбросила его на горячую землю. Вокруг была тьма, и только сотни тысяч возгласов, рёвов и перекличек ясно раздавались вокруг. С трудом Юлиус встал и огляделся. Он стоял на вершине вулкана, вокруг которого кипела битва - то были тысячи милекан, борющиеся с воинами, облачёнными в увесистые серебряные доспехи. У каждого воина из милекан было по факелу со странным синим огнём - как только огонь касался серебряных доспехов, те сразу прожигались, а под ними была пустота, словно призраки боролись против свирепых милекан. С ужасом наблюдая за этим, Юлиус ощутил позади себя какое-то движение и тут же оглянулся: сзади стоял Дарий Хойар, держащий в одной руке саблю, направленную на Юлиуса, а в другой - золотой берилл.
  - Мы на границе Церемии и вулканов Валокура! - возвестил Хойар, оглядывая бескрайние равнины, на которых шла битва. - Теперь тут жарко всегда: армия Кровавого Наследника Нарьендейла начала своё наступление и теперь обращает в пепел доспехи вгиллов, доблестных воинов Церемии! Смотри же, Юлиус Вишес, что в скором времени обрушится на Эдольжол и СанктАртур! Какая великая сила! За милеканами будет перестроение всего Баланса, - Хойар восклицал это с явной гордостью и необычайным величием. - И никто не способен противостоять милеканам, ибо они, как в славные дни времён Бартолла Кровавого, снизошли с гор, чтобы сводить счёты с Балансом и Харазнасом!
   Холодная рука Хойара впилась в шею Юлиуса, и он скорчился от неумолимой боли.
  - Скажи, - прошипел Хойар прямо над его ухом, - скажи мне, что известно тебе про Трезубец Хэлви... До этого ты изощрённо скрывал свои мысли от меня, но я знаю, что все прибывшие составляют один Отряд, во главе которого стоит сам король Тадеуш. Об этом нетрудно догадаться: на ваших руках с тем мальчишкой, которого я послал на смерть, я видел перстни, они напоминают Перстни Розы! Вместе с вами прибыл никто иной, как Цибурий Ван-Шиба, Огнеголовый Эльф, и привёз он ужаснейший артефакт, данный ему самим дерегруном, который уже канул в небытие. Зачем вас сопровождает саомир, стоящий на службе у короля Санкт-Артура? Что это за кольца у вас на руках? Кто из вас перехватил Сказание?!
   Последние слова Хойар произнёс с особой яростью и отбросил Юлиуса на землю.
  - Откуда ты знаешь про Сказание? - смог проговорить Юлиус.
  - Мой слуга Паселторк в тот же час, как только добыл его, послал ко мне голубя с письмом, в котором извещал о нём. Увы, мне не известна участь Паселторка, но прибывшим от берегов Санкт-Артура флотом милекан Сказание привезено не было!
  - ...бежавшим от берегов Санкт-Артура флотом милекан, - злостно прошептал Юлиус, ощущая ненависть всем своим нутром к Хойару, на что тот с силой ударил его ногой по спине.
  - Говори! - рявкнул Хойар. - Рассказывай всё! Иначе ты будешь постыдно убит!
  - Я скажу одно, - крикнул ему в ответ Юлиус, резво поднявшись с земли и глядя в яростные глаза милекана, - король Санкт-Артура Тадеуш - величайший маг! Он обладает силой, превосходящей сотни Трезубцев Хэлви! И мы преданы только ему и Санкт-Артуру! И я сделаю всё от себя зависящее, чтобы он стёр в прах тебя и твоих трусливых слуг!
   Хойар резво взмахнул саблей и ударил Юлиуса по лицу, отчего тот упал на горячую землю.
  - Ты сам выбрал участь для себя! - воскликнул Хойар, поднимая над собой берилл. - Но не я буду исполнять твой смертный приговор, Юлиус Вишес! На то есть более могущественный и властный маг, который выбьет из тебя все признания!
   В этот момент Юлиус, державшийся рукой за щёку, из которой струилась кровь, почувствовал, что горячая земля пропала под ним. Вновь снопы ослепительного света подхватили его и уносили прочь от этих мест. Внезапно он ясно увидел столбы пламени вокруг себя: он летел, окружённый со всех сторон свирепствующим огнём и наконец упал на горячие камни.
  - Приветствую тебя, о мой повелитель Трувиан! - послышался звучный голос Хойара.
   Юлиус почувствовал, как рука милекана схватила его за плечо и насильно подняла с камней. Только сейчас он увидел всё зловещее действо: они находились на длинном каменном мосту, возведённом над жерлом вулкана, а вокруг них были сплошные столбы огня, который, казалось, неподвижно застыл, образовывая плотную стену, но готов был поразить любого по приказу его повелителя.
   У самого края моста под тенью выдающегося утёса стоял огромный каменный трон, на котором восседало некое существо, которое тут же встало, завидев нежданных гостей. При его виде Юлиусом овладел страх: это был демон, красные доспехи которого срослись с телом, из спины выходили огромные перепончатые крылья, а красный шлем в форме усечённой пирамиды был увенчан длинными прямыми рогами. Медленной поступью демон пошёл по мосту, приближаясь к Хойару и Юлиусу. Позади него, у каменного трона, остались его слуги: в недоумении смотрел на незваных гостей престарелый человек с гривой русых волос, опирающийся на красивую чёрную трость, а возле него стояло около дюжины корзахов, некоторые из которых так же медленно последовали за Трувианом на мост.
  - Кого привёл ты ко мне, Дарий Хойар? - воскликнул демон, шествуя по мосту, и Юлиус невольно содрогнулся от неприятного ощущения: его голос был похож на лай своры взбесившихся псов.
  - Это племянник короля Санкт-Артура, - громко начал Хойар, приставляя к горлу Юлиуса лезвие своей сабли, - взгляни на него, повелитель! Прибыл он вместе со свитой лучших воинов Санкт-Артура, связанных едиными магическими узами. Вместе с ними Огнеголовый Эльф с данным ему артефактом дерегруна...
  - Руаруха, - изрёк Трувиан, приближаясь всё ближе.
  - Никто кроме них не мог перехватить Сказание, написанное о жизни Хэлви, о котором мне писал из СанктАртура мой верный слуга! Но разум мальчишки скрыт, ему не ведом страх! Выведай, повелитель, всё, что известно ему, ибо он знает, где находится Трезубец! Сомнений нет!
  - Трезубец! - повторили вокруг сотни шипящих голосов.
  - Трезубец?! - воскликнул русоволосый у трона.
  - Трезубец... - протянул Трувиан, переводя взгляд на Юлиуса, по лицу которого была размазана кровь.
  - Неведом страх, - продолжил демон, следуя по мосту и указывая красным когтем на Юлиуса, - такого не может быть... У тебя такая же душа, как и у всех людей...
   Внезапно Юлиуса сковало невыносимое чувство боли, и он издал протяжный возглас, зажмуривая глаза. Неожиданно перед его взором предстала странная картина: он видел руины королевского замка в СанктАртуре, он лицезрел, как милекане казнят всех Знаменосцев, как короля Тадеуша, связанный крепкими путами, поглощает огонь. Затем ему открылось более ужасающее видение: он видел своего отца, пронзённого десятком стрел, но всё ещё борющегося против окружавших его милекан и даглодитов. Но тут один из свирепых милекан высоко поднял широкий топор и снос ему голову, и, видя это, чувство боли намного сильнее овладело Юлиусом. И, наконец, он увидел Нарвелл: прекрасная эльфийка была связанна, и её стегали плети милекан, желавших забить её до смерти...И вот она уже не движима...
   Не в силах стерпеть боль от увиденного, Юлиус издал протяжённый вопль.
  - Вот видишь, - раздался голос Трувиана в его ушах, - видишь, что могу...что в моих силах...на иллюзии легко поддаются твои мысли, но, если всё это произойдёт на самом деле, кому ты будешь нужен? Никто не будет любить тебя, никто не будет знать тебя, ты будешь одинок и забыт, и лишь только огонь напомнит тебе о том, как были сожжены в нём все твои близкие... Хочешь ли этого? В моих силах не только воплотить всё это в жизнь, но и предотвратить тоже... Расскажи всё сам о Трезубце, и я, Кровавый Наследник, отпущу тебя, иначе ты будешь подвергнут пыткам, разум твой будет отобран, а после сам будешь убит, и такая же участь постигнет всех твоих близких и любимых! Пламя поглотит всех!
  - "Помни, Юлиус, чтобы ни случилось там, не бойся, увидев пламя...", - ясно раздались слова Цибурия в голове Юлиуса, и он со свирепостью взглянул на Трувиана: демон стоял неподалёку от него, протягивая к нему свою когтистую руку, словно пытаясь управлять его разумом, внедряя иллюзии и свой голос.
   И внезапно он понял, что может спасти его. Покосившись вправо, он увидел стоящего там Хойара, который уже опустил свою шпагу и недвижимо застыл, отдав Юлиуса воле Трувиана. В левой руки Хойара Юлиус увидел золотистый берилл, излучающий тусклый свет, который был почти невидим в окружавшем его светопреставлении огня.
  - Покорись мне! - ужасающе произнёс Трувиан, и огонь с клубами чёрного дыма вырвался из щелей его забрала. - Предстань передо мной со склонённой головой и открытым разумом!
  - Никогда, - крикнул в ответ Юлиус. - Если я когда и предстану перед тобой то только для того, чтобы уничтожить!
   Тут же Юлиус выдернул из-за пояса Луч Мотэра, и яростно ударил кинжалом по бериллу в левой руке Хойара. Мгновенно золотистый камень раскололся пополам, а Хойар, дико взвыв от неумолимой боли, выронил осколки из своей руки, которые ловко подхватил Юлиус. В тот миг он заметил, что змеиная кожа на руке Хойара обуглилась и задымилась при ярком свете кинжала - всё так, как говорила Нарвелл. Напоследок Юлиус взглянул на Трувиана: демон, величественно расправив свои огромные крылья, ринулся к нему, но уже было поздно: ослепляющий свет подхватил Юлиуса и унёс прочь из жерла вулкана. Тут же исчезло всё: и скорчившийся на земле от боли Хойар, и Трувиан, который не успел помешать Юлиусу, понявшему, что магический камень должен принести его обратно, если уничтожить его мощь - то есть расколоть. Мгновенно толща света разверзлась и выбросила его на тёмной площадке прямо у Нинеруинна на крыше Кретты.
  
   Вокруг была темнота, и царило безмолвие. Юлиус быстро поднялся на ноги, выставляя впереди себя ярко светящийся Луч Мотэра, но кроме него в этой темноте больше никого не было.
  - Хойар остался там, - прошептал Юлиус, бросая осколки берилла на магический циферблат. - И теперь нескоро оттуда вернётся...
   Тут он взглянул на своё кольцо: оно, бывшее некоторое время назад горячим, сейчас снова стало холодным и не подавало никаких признаков тревоги. В удивлении Юлиус поспешил минуть площадку на крыше Баши Ужаса и спустился по лестнице в кабинет Хойара: там тоже никого не было. Крепче сжав кинжал, он приблизился к арке, желая оказаться на первом этаже и найти Гэбриела, чего бы ему это не стоило, но внезапно недвижимо остановился. Из арки доносились приглушённые крики, вопли и грохот.
   Но внезапно крики стали громче, словно кто-то сражался у самого порога арки на первом этаже. Юлиус выставил впереди себя лезвие Луча и отпрянул назад, и в это же время через арку в кабинет влетел милекан, пронзённый красивым чёрным копьём, покрытым золотыми иероглифами. Он недвижимо распластался на каменном полу, и не успел ещё Юлиус понять, что к чему, как из арки в кабинете появился Грайлен, устремляясь к милекану, чтобы вытащить из него своё копьё.
  - Сэр Вишес! - воскликнул кентавр с нотой радости.
  - Что произошло, Грайлен? - в недоумении спросил Юлиус, глядя на труп милекана.
  - Мы находились на корабле под надзором милеканской стражи, - поспешно начал Грайлен, вытащив своё копьё из мёртвого воина, - но вдруг наши перстни накалились, и мы поняли, что вы в опасности. Тогда сэр Цибурий пальнул из Посоха Огня, и стражи как не бывало, и мы устремились сюда, чтобы помочь вам. Мы разбили всех стражников, что охраняли вход в Кретту, а сейчас остальные Знаменосцы вместе с Ван-Шибой ринулись в подземелья Башни: они думают, что вас приказали заключить в темницы. Ну а мне поручили разделаться с последними милеканами. Так что же произошло?
  - Не сейчас, Грайлен, - ответил Юлиус, - это долгая история. Во всяком случае, опасность миновала. Но Гэбриел! Он действительно отправился в подземелья: Хойар дал ему записку, разрешающую отпустить пленных СанктАртура, но это ловушка!
  - Значит, Хойар поблизости?! - рассвирепел кентавр, устремляя взгляд на лестницу, ведущую на крышу Башни.
  - Уже нет... Сейчас он далеко отсюда... Грайлен, нам нужно спешить в подземелья к остальным!
  - Поспешим, милорд! - согласился Грайлен, и вместе они вошли в арку и в то же мгновение вышли через подобную на первом этаже.
   Внизу всюду были трупы милекан. В самом конце нижнего зала была узкая лестница, которую поначалу Юлиус и Гэбриел просто не заметили: она и вела в подземелья Башни Ужаса. Пройдя эту лестницу, Грайлен с Юлиусом оказались в просторном тускло освещённом коридоре, каменный пол которого был усыпан песком. Было ясно, что несколько минут назад здесь была схватка: вдоль стен лежали трупы милекан, пронзённые эльфийскими стрелами, а кое-где на полу горели небольшие очаги пламени, оставшиеся после большого огненного залпа. Коридор заканчивался проёмом, ведущим в сырую камеру, дверь которой была расколота в щепки, а заключённый из неё бежал прочь вместе со Знаменосцами. То же самое было и с остальными темницами коридора.
  - Они решили освобождать всех пленных! - торжественно возвестил Грайлен, промчавшись по коридору.
   Юлиус поспешил за ним, и уже совсем скоро они прошли несколько таких пустых коридоров с открытыми темницами и обрушенными в некоторых местах стенами. Наконец, где-то впереди стали слышны возгласы, крики и грохот, и тут же из-за угла навстречу Юлиусу и Грайлен выбежало пятеро милекан, которым удалось вырваться из схватки. Кентавр ловко метнул своё копьё в одного, поразил копытами другого, двух милекан подхватил и ударил головами друг о друга, а последнего из них Грайлен просто оглушил ударом увесистого кулака по голове. Восхищённый этим зрелищем, Юлиус остановился, чтобы перевести дух.
  - Там схватка, - крикнул Грайлен Юлиусу, вытащив своё копьё из тела убитого им милекана, - будьте начеку, милорд!
   Юлиус согласно кивнул кентавру и последовал за ним. Чем глубже они уходили в коридоры подземелья, тем отчётливее доносились крики и звуки взрывов, и, наконец, перед ними открылось место битвы: посреди длинного и широкого коридора шла схватка между Знаменосцами и милеканами, которые поспешили с нижних этажей. Тут же Юлиус увидел и заключённых, кто был освобождён Знаменосцами по мере их продвижения вглубь подземелий: люди, эльфы, гоблины и гномы, на руках которых были увесистые оковы, сейчас нещадно били милекан сорванными цепями, словно у них и не было никакого изнурения или усталости.
  - Юлиус! - радостно крикнул Аполлон, отпихнув от себя труп милекана. В руках у Тьер-де-Ласса был красивый меч эльфийской работы, данный ему Нафленом Лонтре.
  - Аполлон, вы не нашли Гэбриела? - поспешно спросил Юлиус, на что тот в недоумении отрицательно покачал головой.
  - Юлиус! - теперь уже восклицал Цибурий, держащий Посох Огня, который поразил своим пламенем немало милекан. - Лови!
   Ван-Шиба резво бросил ему Сумрачный Щит и меч короля Эммануила - их он специально прихватил для того, чтобы при встрече отдать Юлиусу для обороны.
  - Гэбриел в опасности! - тут же выкрикнул Юлиус, - его схватили милекане!
   Ван-Шиба ничего расспрашивать не стал, а только отвернулся и пальнул из Посоха по милеканам, которые с воплями бежали по небольшому коридору, исходящему от основного, где сейчас шла схватка.
  - Отыщи его, Юлиус, - быстро сказал Цибурий. - Сумрачный Щит с тобой. Идите вместе ним, - обратился Ван-Шиба к стоящим рядом Аполлону и Грайлену, - и освобождайте всех заключённых, ибо вряд ли кто-то нам теперь подпишет разрешение на их освобождение!
   Трое Знаменосцев бросились по узкому коридору, перепрыгивая через трупы милекан, и уже через пару минут встретили на своём пути около десятка бежавших наверх стражей подземелий, от которых они с успехом отбились.
  - На свободу! - кричал Грайлен, выбивая копытами двери в темницы. - Идём вниз освобождать последних узников! Да здравствует свобода!
   Этот лозунг моментально был подхвачен узниками, и они с радостными криками последовали за трёмя воинами вглубь коридоров. Вскоре эта армада разделилась, последовав разными путями на нижние этажи.
  
   Юлиус бежал впереди, выбирая путь и раздумывая, куда же милекане могли увести Гэбриела. Позади него бежало более сорока узников, которые невольно следовали за ним. Уже длительное время все они следовали тусклыми коридорами и ходами, но им не встретилось ни одного милекана. Наконец, Юлиус остановился, чтобы перевести дух.
  - Необходимо разделиться, - обратился к нему один из узников в поношенных лохмотьях, бывший впереди всех остальных. Этот человек был уже немолодой, имел длинные чёрные волосы с проседью и заросшее щетиной лицо.
  - Если мне не изменяет память, внизу осталось ещё три этажа. Там могут быть стражи, и всех милекан не смогут добить остальные повстанцы.
  - Мне нужно найти человека, - ответил ему, тяжело дыша, Юлиус. - Куда они могли отвести только что прибывшего? Есть у них камера пыток?
  - Да, я видел из оконца своей камеры, как милекане уводили молодого юношу, - ответил узник. - Я хорошо знаю подземелья: они водили меня всюду, и много раз мне приходилось менять камеру, так что по этим коридорам я пошатался. На первом этаже есть подобная камера пыток - там заседает начальство тюрьмы. Наверняка его провели туда...
  - Необходимо добраться туда, - ответил ему Юлиус.
   Узник, не смея ему перечить, огляделся, что-то припоминая.
  - Отсюда есть короткий путь... По окончанию этого коридора есть три пути: чтобы попасть в камеру пыток, надо свернуть направо. Те, кто последуют прямо и налево, смогут прикрыть нас. Вы согласны?
   Юлиус согласно кивнул, после чего узник резво крикнул стоявшим позади него людям, которые, как позже понял Юлиус, были его сокамерники:
  - Разделяемся! Как кончится коридор, Бейн, Глор, ведите всех налево! Дредд, Уайт, и ты, Сонт, следуйте с остальными прямо! Я пойду правым путём!
  - Хорошо, Мопролир! - ответствовали избранные им предводители, уводя узников назначенными путями.
  - Мопролир, - прошептал Юлиус, вглядываясь в этого человека, который продолжал отдавать приказы. - Мопролир Пракото...
   Узник, услышав своё имя, в недоумении обернулся к нему и тут же перевёл свой взгляд на щит, который Юлиус держал в руках.
  - Это Сумрачный Щит, - изумился Мопролир, - а вы...
  - Юлиус Вишес, племянник короля Тадеуша! - бодро ответил Юлиус.
  - Но как? Как вы здесь оказались? Ради чего нам всем устроили побег?
  - Это долгая история, сэр Мопролир. Скажу только, что по хорошему вас освободить не получилось, вот и пришлось применить силу. А сейчас нам нужно спешить...
   Мопролир хоть и был в недоумении, но перечить Юлиусу не стал. Вдвоём они отделились от основной массы по окончанию коридора и свернули направо, где был узкий и тёмный ход, ведущий на нижние этажи. Пройдя его, они оказались в длинном ярко-освещённом коридоре, который представлял собой шикарный зал. Здесь уже не было ни камер, ни песка на полу, а стоял длинный стол и более двух десятков стульев. На столе остались нетронутыми многие яства, и было ясно, что пирующие здесь покинули этот зал в спешке.
  - Трапезная, - сказал Мопролир. - Мы на третьем этаже.
   Вдруг на другом конце зала показалась фигура милекана, который, завидев Мопролира и Юлиуса, издал яростный возглас. Тут же за ним появилось более дюжины воинов с широкими топорами.
  - Спеши! - крикнул Юлиусу Мопролир, указывая на лестницу, ведущую от трапезной вниз. - Минуешь лестницу, выйдешь в длинный коридор. По его окончанию и будет камера пыток! А я их задержу!
  - Возьмите мой меч, - поспешно ответил Юлиус, протягивая ему меч короля Эммануила. С улыбкой Мопролир принял меч и, достав его из ножен, резво прыгнул на стол и устремился навстречу милеканам.
   Юлиус быстро взбежал на лестницу и устремился вниз. До него долетали яростные возгласы стражей, звон железа и иступленные крики. Но чем дальше он спускался вниз по лестнице, тем отдалённее становились эти звуки. Наконец, лестница кончилась, и он вышел в длинный каменный коридор.
   Это был величественный коридор с десятком чёрных колонн, в котором Юлиуса тут же сковал холод. Он был один, и невольно удивлялся тому, как быстро очутился он с вершины Башни Ужаса на её последнем этаже подземелья. На чёрных колоннах коридора висели страшные гобелены, рассказывающие о пытках и страданиях, а в самом его конце была огромная железная дверь камеры пыток. Юлиус хотел было прибавить ходу, но вдруг дверь открылась, и в коридор вышли двое милекан в чёрных доспехах с широкими топорами.
   Мгновенно Юлиус завернул в тёмный проём в стене и, бесшумно углубясь в него, прильнул спиной к холодным камням, выставив впереди себя Сумрачный Щит. Милекане военной поступью, лязгая железом, прошли зал, и ещё долго их шаги эхом отдавались на лестнице, по которой пару минут назад спустился Юлиус.
   Сам Юлиус, поняв, что опасность миновала, закрыл глаза и облегчённо вздохнул. Но внезапно странное дуновение ветра обдало его спину, и он резко обернулся и дотронулся до стены: на ней был повешен гобелен, который Юлиус первоначально не заметил в потёмках. Гобелен, узор которого был невидим, покрывал каменную стену, а в ней, как показалось Юлиусу, была выдолблена какая-то арка, через которую шёл свежий воздух и дул ветер.
  - Свет, - чуть слышно прошептал Юлиус, и звезда в Сумрачном Щите озарилась ярким красным пламенем.
   Только сейчас он увидел изображение на гобелене: это был красивый белый тигр на фоне зелёной растительности, и хотя краска на нём уже выцвела, Юлиус восхитился великолепием гобелена. Тут же он осторожно сдёрнул его со стены и отошёл назад, поднимая над собой Сумрачный Щит.
   Удивительное зрелище открылось его взору: в каменной стене был выдолблен проём, напоминавший форму меча с длинной рукоятью. Вокруг проёма были начертаны странные иероглифы, переливающиеся тусклым золотистым светом. Юлиус понял, что на стену наложены магические чары. Он вплотную приблизился к проёму и осветил его, желая разглядеть, что же находится там, за стеной, но увидел только блики на водной глади небольшого ручья, скалистую стену и выложенную чёрными камнями тропу, уходящую вправо.
  - Не может быть, - зачарованно прошептал Юлиус, - это... вход в Подземный Город... В Сао-Пай... О котором говорил Всевидящий Оракул Чащи. Всё это время Трезубец находился прямо под Хойаром... За этой стеной находится Трезубец Хэлви...
   Неожиданно ему захотелось пробить стену с помощью силы Щита, но он понял, что это бессмысленно и наверняка невозможно. Повесив гобелен на стену и погасив звезду в Сумрачном Щите, Юлиус вышел из проёма в стене, не сводя глаз с тёмного угла, в котором обнаружил вход в Подземный Город. Оглядевшись, он понял, что никогда не забудет дорогу сюда.
  
  - Юлиус! - донеслось до него со стороны лестницы, и, обернувшись, Юлиус увидел Мопролира.
  - Я их всех положил, - запыхавшись, протянул он, опираясь на окровавленный меч.- И даже тех двоих, что подошли потом...
   И тут неожиданно он вздрогнул и оглянулся, а затем перевёл взгляд на тот самый проём в стене. Юлиус безмолвно наблюдал за ним: тут же он понял, что Мопролир знает про вход в Подземный Город. Узник перевёл взгляд на Юлиуса, и оба они поняли друг друга...
  - Нам с Тадеушем будет о чём потолковать, - наконец сказал, усмехнувшись, Мопролир.
  - Да, всем есть, что рассказать, - подтвердил Юлиус.
  
   Вместе они вошли в камеру пыток. Это была широкая и холодная комната с множеством изощрённых железных приспособлений, которые предназначались для самых молчаливых заключённых, кто не хотел признаваться в чём-то сам. В центре комнаты на холодном полу избитый лежал без чувств Томпсон.
  - Гэбриел! - крикнул Юлиус, припав к нему и перевернув его тело.
   На плече у Гэбриела была глубокая рана, из которой и сейчас струилась кровь, отчего вся одежда Томпсона была запачкана в крови.
  - Нам нельзя нести его...вот такого, - протянул Мопролир, - неизвестно где Цибурий с его магическим Посохом, мы можем не успеть...
   Юлиус с состраданием приподнял Гэбриела и достал из-за пояса Луч Мотэра, завидев который, Мопролир неожиданно восхитился. Достав кинжал из ножен, Юлиус приблизил его к ране Томпсона, и постепенно целебный магический свет затянул её, не оставив и следа от глубокого ранения, а сам Томпсон вскоре открыл глаза.
  - Юлиус, - протянул Гэбриел, в то время как Юлиус приблизил кинжал к его лицу, на котором были многочисленные ссадины и синяки.
  - Не может быть! - изумился Томпсон, вставая и осматривая плечо под разодранной одеждой.
  - Теперь настал мой черёд спасти тебе жизнь, Гэбриел, - ответил Юлиус и похлопал его по некогда больному плечу.
  - Но...что произошло? - озадачился Томпсон, поднимая с пола пергамент, данный ему Хойаром. - Я спустился в подземелья, отдал эту бумагу стражникам... Потом помню, как они рассмеялись, а меня тут же оглушил один из них... А потом кто-то всадил в моё плечо кинжал...
  - Тебе повезло, что это была не Кровавая Слеза, - с улыбкой ответил Юлиус.
  - Позвольте, - вмешался Мопролир и взял у Гэбриела свиток пергамента, - Да, - затем протянул он, - плохо что вы не понимаете наречие милекан - здесь ваш смертный приговор... "Приказываю убить этого человека незамедлительно, а труп сжечь в камере пыток. Протектор Дарий Хойар". Что ж, видимо ваша рана была не смертельной, а тело сжечь они так и не успели...
  - Но что всё-таки произошло? - в недоумении спросил Томпсон, глядя на незнакомого ему Мопролира.
  - После, Гэбриел, - произнёс Юлиус, убирая кинжал в ножны, - нам сейчас главное побыстрей выбраться отсюда и попасть на корабль. Там уж я всё тебе расскажу, и вам, сэр Мопролир...
  
   Втроём они проследовали прежними путями наверх, и в одном из коридоров столкнулись с Улпирсом и Дондолином.
  - Все милекане перебиты, - доложил довольный Улпирс Юлиусу, - Хойар бесследно исчез. Сбежал, наверное, ведь чего ещё от него ждать. Поспешим на корабль.
   Безмолвно в сопровождении многих освобождённых узников и остальных Знаменосцев, который примкнули к ними по пути наверх, они вышли на каменную площадку перед Башней, где сейчас шло погружение на "Бленд".
  - Огромен эльфийский корабль, - восхитился Мопролир, - он вместит всех. Но неужели мы так просто выплывем из бухты Неотунны? По нам откроют огонь...
  - А мы откроем в ответ, - ответил Мопролиру подошедший Цибурий, стукнув о каменную плиту Посохом Огня.
  - У меня есть хорошие известия для тебя, - обратился Ван-Шиба теперь уже к Юлиусу, и кивнул в сторону, где стояли Нафлен Лонтре и его сестра Ринитель.
   Сначала Юлиус не понял, что хочет сказать ему Цибурий, но потом увидел, кто стоял рядом с эльфами: в тюремный обносках и кандалах это были Танатус Бес и Фелбелло Адугар.
  - Танатус! - воскликнул Юлиус и, объятый радостью, подбежал к Бесу.
  - Задали же мы им жару, Юлиус, - промолвил Танатус, глаза которого ярко горели, - да, ты действительно достоин своей фамилии, твой отец гордился бы тобой...
   Юлиус с благодарностью взглянул на изнеможенное лицо Танатуса, которое старалось улыбаться ему, и тут же вытащил Луч Мотэра и перерезал цепи на его руках.
  - Отныне мы в сплочении, Танатус. Эдольжол и СанктАртур.
  - Да устрашиться Дунмар, - с участием подхватил Танатус, бросив взгляд на Кретту, - но... не сегодня... Мы ещё вернёмся сюда, Юлиус, чтобы разрушить эту Башню, ну а сейчас нужно быстрее отплыть отсюда, пока не подошли милеканские войска.
  
   Вместе с остальными Знаменосцами, они последними поднялись по трапу, и звонкий горн возвестил об отправке судна. Ван-Шиба ловко поднялся на смотровую вышку вместе с Посохом Огня и занял боевую позицию, а все Знаменосцы и самые отважные из заключённых, в том числе Мопролир, Танатус и Адугар, собрались на палубе.
   Ничего страшного не случилось, пока "Бленд" шёл вдоль канала, но как только корабль вошёл в бухту, на берегу показалась суета и раздались яростные крики. Мгновенно от берега взмыли сотни горящих стрел и устремились к кораблю.
  - Как бы не так! - громогласно воскликнул Цибурий, и из Посоха Огня вырвалась огромная огненная завеса, которая тут же поглотила в себе все стрелы и обрушилась на берег. Иступленные крики милекан раздались после ужасающего взрывного грохота; теперь столбы огня ярко освещали берег и всё, что на нём творилось. Загорелись и некоторые корабли, с которых в воду стали прыгать милекане, и это впечатлило Цибурия.
   По мере удаления "Бленда", он стал поджигать из Посоха Огня один милеканский корабль за другим, и скоро уже пылала весь флот, стоящий в бухте Неотунны. Милекане, которые не умели плавать, барахтались и кричали в холодной воде, а весь берег был объят ярким пламенем.
   Уже когда корабль был далеко от столицы и когда потекли разговоры о происшедшем, первым делом стали с восторгом обсуждать, как славно ночью был уничтожен до этих пор непобедимый милеканский флот в бухте Неотунны.
  
  Глава 11. Последний из дерегрун.
  
   Раздался протяжный свист и, заслышав стук копыт, Странник проснулся. Ещё с позднего вечера он, закутавшись в свой плащ, уснул на своём полотняном мешке вблизи тусклого костра, от которого сейчас остались дымящиеся угли.
   Было раннее утро. Странник поднялся с земли, оглядываясь по сторонам: кругом было тихо и безмолвно. Вокруг него стоял ряд наспех поставленных чёрных палаток, в которых воины прошлым вечером пережидали дождь, шедший вперемешку с мелким градом; у палаток паслись кони и догорали костры тех, кто вылез погреться уже по окончанию дождя.
   Шла третья неделя с тех пор, как Северная армия Эдольжола высадилась на севера Дунмара и начала свой нелёгкий путь вдоль горной цепи Монмулли. Первые схватки в горах с даглодитами и милеканами навеяли им миф о нерушимости Северной армии, и во многом это было объяснимо тем, что в горах воинам удавалась и маскировка, и успешная тактика боя. Но из гор нужно было выходить, и это все прекрасно понимали - в том числе и сам генералиссимус Андреас Вишес. Именно по его приказу три дня назад войска разбили лагерь в этой горной долине, окружённой протяжными хвойными лесами - до этого в них велись продолжительные бои. Три дня назад на разведку был послан отряд воинов, которому было поручено разведать укрепления даглодитов и милекан впереди, а также найти выход из горной цепи. Во главе этого отряда встал молодой генерал Сидвал Литон, прославившийся недавней войной в эльфийском королевстве Тренвик, где воевал вместе со Странником и Дрэго.
  
   Встав с земли, Станислав тотчас увидел едущих рысью мимо палаток чёрных лошадей. Впереди отряда ехал Литон, окутанный в серый плащ и с вязаной матерчатой шапкой на голове, что придавало ему незаметный вид на фоне растительности. Его лицо было изнурённым и усталым.
  - Сидвал! - крикнул Странник, устремившись к его коню и быстрым шагом обходя костры и палатки.
  - Станислав, - улыбнулся Литон, слезая с лошади, после чего подал знак остальным воинам, и те также слезли со своих коней.
  - Вы свободны, - сказал он им, - идите, ешьте, а затем отсыпайтесь... Своё дело вы сделали...
   Только сейчас Странник заметил, что вместо десяти воинов вернулось только шесть.
  - Дела плохи, - протянул Сидвал, отводя от Станислава взгляд, - опасность настолько велика, что все былые сражения можно считать просто игрой...
  - Тем не менее, мы её выиграли, - ответил бодро Странник, - и выиграем остальные битвы. Что такое армада милекан и даглодитов против нашего мужества и стойкости?
  - Хорошо бы, если б всё было именно так, - с печалью ответил Литон, и вместе они пошли вдоль лагеря к большой зелёной юрте, которая стояла прямо у опушки леса и величаво возвышалась ещё издали.
   В юрте находился Андреас Вишес. Верховный Магистр не спал всю ночь, и сейчас сидел на небольшом, но широком пеньке за столом, сколоченным для него из гладких брёвен. На нём был серый выцветший камзол, который он любил носить в военные времена, находясь во главе Штаба командования, а поверх камзола был накинут яркий красный плащ.
   Прошлым вечером к нему прилетел голубь из СанктАртура от короля Тадеуша с письмом о том, что с Юлиусом всё в прядке, и Андреас, перечитывая при тусклом свете свечи письмо вновь и вновь, был наполнен отеческой радостью, тут же забыв все былые размолвки с сыном. Ему ужасно хотелось написать ответ брату в СанктАртур, но он не знал, что принято писать в таких случаях, поэтому ещё с ночи попросил Александра Нинелла написать ответное письмо, в котором бы невзначай говорилось, что Андреас несказанно счастлив выздоровлению своего сына.
   Когда Странник и Литон вошли в палатку к Верховному Магистру, тот сосредоточенным взглядом перечитывал письмо из СанктАртура. Завидев вошедших, он быстро оторвал взгляд от пергамента и ясным взором посмотрел на них, словно и не было вовсе этой бессонной ночи.
  - Сидвал! - радостно воскликнул Вишес, ударяя ладонью по столу. - Присаживайтесь, - обратился он к обоим, и Станислав с Литоном сели за деревянный стол на дубовые пеньки, - Ну, Сидвал, есть ли выход из этих гор?
  - Всё не так просто, ваше сиятельство, - начал Литон, в голосе которого звучала изнурённость и усталость. - Три дня назад, въехав в лес, мы разделились на два отряда: по пять человек в каждом. Два дня самым медленным ходом мы шли по лесу. Мой отряд обнаружил, что лес кончается небольшой равниной, за которой открывается горная гряда. Она увенчивается заснеженными пиками. Если полагаться на карту, даглодиты называют их пики Мон-Морелло. Это единственный выход из гор в Великие Топи Дунмара - иного нет. Потому эти пики так хорошо защищены - там разбит огромный лагерь даглодитов, сооружены вышки, с которых дозорные, возможно, прямо сейчас наблюдают за нашей стоянкой. Они не решаются спуститься с гор и атаковать нас, потому что их войско малочисленно, но до самого последнего момента они будут пользоваться неприступностью гор...
   Выслушав Литона, Андреас продолжительно молчал, вглядываясь в стол, а за тем недовольно стукнул кулаком по дереву и сплюнул.
  - Ну а второй отряд?! - спросил Вишес. - Что стало со вторым отрядом? Он что-нибудь обнаружил?
   Литон, немного помолчав, продолжил с бледным лицом:
  - Второй отряд под предводительством Фракта смог пройти вглубь леса прямо к подножию гор и обнаружил горную дорогу, по которой лучше всего вести восхождение. Фракт не знал, что высота укреплена: его людей атаковали, а сам он погиб... Выжил только один человек, который и рассказал нам про эту дорогу...
  - Ценой крови добивается победа, - ответил Андреас. - Фракт был хорошим воином и погиб он за бравое дело... Необходимо начинать атаку на пики...незамедлительно... Станислав, - обратился он к Страннику, который до этого сидел недвижимо, - поручаю тебе возглавить авангард. Бери треть воинов и ступай в лес. Сидвал, ты покажешь дорогу, а после можешь возвращаться...
  - Нет, - отрезал Литон, - я пойду вместе с ними... В конце концов, кровь моих воинов пролилась в том лесу, и я должен отомстить за них...
  - Твоё дело, храбрый воин. И чтобы ни случилось, боритесь за славу Эдольжола, как в былые времена!
   Через несколько минут, озадаченный, Странник вышел из юрты. По раннему утру солдаты суетились около костров, разогревая пищу, некоторые из них по обыкновению натачивали клинки, кое-где слышался весёлый смех, но некоторые из солдат, получив свежие известия от воинов отряда Литона, ходили хмурые, понимая, что скоро придётся вступить в нелёгкое дело перехода через горы.
  - Тебе надо отдохнуть, Сидвал, - сказал Странник Литону, стоявшему позади него, который, так же как и он, глядел на протяжённые ряды чёрных палаток и безмятежных солдат. - Я найду Дрэго... Постараемся наскоро собрать войска и двинемся в путь...
  - Надеюсь, что не в последний, - со вздохом ответил Сидвал, на что Станислав похлопал старого товарища по плечу.
  
   Но войска были собраны только к полудню на высоком травянистом холме. Странник, гарцующий на своём чёрном коне, проехал вдоль первого ряда конных солдат, а затем, красиво вынув из ножен свой старый железный меч, развернул коня и понёсся с холма по широкой равнине: за ним с радостными возгласами последовало и всё войско. За всадниками тянулись ряды баллист, которые тянули крепкие лошади, и многочисленные лестницы для штурма.
   Более получаса воины неслись галопом по равнине, сотрясая землю и приближаясь к лесу. Где-то вдалеке виднелись зловещие пики, и на какое-то мгновение Страннику показалось невозможным различить с такой дали и высоты не то что лагерь, а и сам лес. Рядом с ним скакали по левую руку Дрэго, окутанная в зелёный плащ и с белым арбалетом за спиной, а по правую - Литон, которому так и не удалось прикорнуть в те часы, когда собиралось войско.
   Наконец всадники въехали в еловый лес. Тут же Литон подал своего коня вперёд, взмахнул рукой и повёл лошадь по широкой дороге, которая была покрыта заиндевелой травой и вела горам. За ним последовали остальные. Днём раньше эта дорога была вдоль поперёк прочесана его воинами, поэтому теперь Сидвал ехал быстро, не боясь внезапной опасности, которой попросту не могло быть. Дорога круто уходила вниз, словно вела на дно глубокой впадины, и ехать всадникам было легко.
   Вскоре Сидвал свернул коня в сторону и позвал с собой Странника. Станислав, отдав приказ войску двигаться вдоль дороги, не останавливаясь, вместе с Дрэго последовал за Литоном. Тот стоял на краю крутого обрыва, вглядываясь в даль: внизу был еловый лес, но горы вдалеке были отчётливо видны.
  - Дорога начинается там, - сказал Сидвал, указывая на горные склоны.
   Странник слез с коня и ясным взглядом посмотрел на горы: горная дорога, сейчас скрытая в тумане, уходила наверх, минуя опасные обрывы и протягиваясь по всей горной гряде. Скрывалась из виду она вдалеке, где над всей горной цепью возвышались заснеженные пики Мон-Морелло.
  - Как далеко смог пройти по ней Фракт? - спросил Станислав после продолжительного молчания.
  - Он с отрядом прошёл половину пути за полдня, - ответил ему Литон, забравшись на своего коня. Он готов был вернуться к войску и ехать дальше.
  - Это безумство, - прошептал Странник, глядя на горы, и Сидвал в недоумении посмотрел на него.
  - Это безумство, - теперь уже с яростью воскликнул Станислав. - Посмотри туда, Сидвал! Это горы...горы! В горах преимущество у тех, кто занимает высоту. Войско будет наголову разбито - мы не в силах будем противостоять стрелам, которые будут нескончаемым потоком литься на нас с верху...
  - Станислав прав, - с сожалением добавила Дрэго, - это всё равно, что карабкаться на высоты в момент лавины или камнепада...
  - Но что же ты предлагаешь, Станислав? - рассердился Литон. - Эта дорога выведана отрядом Фракта...
  - Не забывай, что почти все из отряда Фракта погибли на ней, да и сам он пал там! На полпути! Должен быть другой горный ход, другая дорога, которая позволила бы нам хотя бы выйти в тыл отряда даглодитов, занимающего пики. Ведь дальше этот лес никто не прочёсывал!
   Сидвал задумался, вновь взглянул на горы, но ничего не ответил Станиславу. Тут же он вывел свою лошадь с обрыва и примкнул к остальным всадникам.
  - А найдём ли мы такую дорогу, Станислав? - с некой досадой спросила у него Дрэго.
   Странник долго молчал, глядя на горы и бесконечный лес, тянущийся у их подножия, но всё-таки затем громко ответил:
  - Если такой дороги нет, то мы её проложим...
   Вместе они вернулись к войску и вновь последовали по лесной дороге, стремительно уходящей вниз. Более получаса всадники неслись галопом, стремительно приближаясь к горам, но, когда первые ряды подъехали к началу горного тракта, того самого, на котором был убит Фракт и трое его воинов, Странник велел следовать дальше по лесу. Теперь пошли лесные неразведанные дороги, и Странник, ведомый только интуицией, вёл войско по ним, уходя вглубь леса всё дальше и дальше.
   До самого вечера плутали всадники по лесу. Привал был только один раз и то краткосрочный, и среди солдат уже пошёл шёпот, что авангард заблудился в этих непроходимых зарослях. Всеми силами, следуя у самого подножия гор, Станислав стремился разглядеть хоть одну дорогу, поднимающуюся по крутым склонам, но таковой не было. Его много раз посещала мысль о разделении всего авангарда на несколько отрядов, чтобы те прочёсывали лес и искали новый горный тракт на разных его концах, но делить войско Странник не хотел, потому что не знал, какая опасность может ждать впереди.
   Наступили сумерки, и всадники стали зажигать факелы, чтобы освещать себе путь. Заметив это, Странник резко развернул коня и на ходу скомандовал:
  - Всякий огонь погасить! На вершинах гор отряды даглодитов, они могут увидеть огонь у самого подножия! Никакого огня!
   Факелы были затушены, и войско стало следовать в потёмках, которые скоро сменились кромешной тьмой. Теперь только тусклый лунный свет освещал путь перед Странником, который всё ещё не терял надежду, но в ночных сумерках разглядеть какой-либо горный тракт или лучшее место у подножия, откуда следует начать восхождение, было невозможным.
  - Необходим привал, - наконец сказала ему Дрэго. - Завтра с утра возобновим движение... Воины устали...Они встревожены, Станислав...
  - Нет, - отрезал Странник, - мы будем двигаться дальше... Пусть мы пройдём вдоль всего подножия до самого моря, не отыскав тракт, но мы перейдём эти горы и атакуем пики Мон-Морелло с тыла!
   Но всё-таки Станислав по настоянию Дрэго согласился послать впереди всего войска небольшой отряд для разведки дальнейших лесных путей - несмотря на свою неколебимую уверенность в скором отыскании тракта, Странник знал, что в ночном лесу можно ожидать всего, чего угодно. Не исключал он и наличие лесного лагеря у даглодитов.
   Вскоре отряд разведчиков вернулся, и их предводитель доложил Страннику:
  - Вам нужно срочно на это взглянуть, сэр...
   Странник ничего расспрашивать не стал, а лишь пришпорил коня и галопом помчался вслед за всадниками. Лучшее, на что он мог надеяться - разведчикам всё-таки удалось отыскать горный тракт. Но скоро Странник понял, что это не так: всадники уводили его в глубь леса, и, наконец, он увидел их, стоящих на высоком холме, который со всех сторон был окружён лесом.
   С холма открывался вид на небольшой город, окружённый высокой каменной стеной. Огней в городе даглодитов почти не было: в полночный час все его жители уже спали, только на этажах огромного замка городской Ратуши со множеством различных по величине башен, горели тусклые огни. Недалеко от холма, на котором стоял Станислав, видны были тяжёлые каменные ворота, ведущие в город, а перед ними на крутом и протяжённом склоне возвышался лес, уходящий к горам.
  - Что это за город? - спросил полушёпотом Странник, оглядывая с холма при лунном свете его небольшие строения, ветвящиеся зигзагами улицы и улочки и в завершении этого переводя взгляд на величественный замок Ратуши.
   Тут же откуда-то к Страннику подъехал престарелый воин и, доброжелательно кивнув, перевёл взгляд на город.
  - Это Праймерри, сэр, - сказал старик, на что недоумевающий Станислав из-за пояса достал сложенную вчетверо старую карту Дунмара.
  - Посвети, - сказал он кому-то, и тут же был зажжён факел. Развернув карту, данную ему Андреасом ещё на "Эттельбладте", когда вся армия следовала на Север Дунмара, Странник не нашёл на ней Праймерри, после чего в недоумении поглядел на старого воина.
  - На этой карте нет этого города, - ответил старик, глядя на выцветшее полотно, - потому что она составлена была давно, и составлял её, скорее всего, тот, кто сам никогда не бывал на Севере.
  - Говори всё, что ты знаешь про этот город, но прежде назови своё имя, - потребовал Странник.
  - Зовусь я Пакрит, - ответил старик, - и пять лет назад я служил в войсках Санкт-Артура, которые были присланы сюда, чтобы подавить мятежных даглодитов. То было время гражданской войны, когда весь Дунмар был разделён на Дунмар Старый и Дунмар Великий. Перед вами бывшая столица Дунмара Великого, сэр. Праймерри - твердыня, положенная Дириёй Красным. Это Западные ворота, - сказал Пакрит, указывая на каменные створы неподалёку, - но через них никогда и никто не входил в город... Разве что, тот отряд даглодитов, ныне занимающий пики Мон-Морелло, в своё время вышел через эти ворота и пошёл в горы. На другой стороне города есть Восточные ворота, через которые пять лет назад сюда и стекались все воры и разбойники чествовать Дирию - они-то потом и составили его армию, и именно её мы так славно разбили впоследствии. Со всех сторон город окружён лесами, торгует лишь с другими северными селениями...
  - Все другие северные селения уже взяты нами, - сказал Странник, на что тут же ответил Литон, стоящий рядом с ним:
  - Они могут выслать свой гарнизон навстречу нам и неожиданно ударить из леса...
  - Так оно и будет, - произнёс Пакрит, прищуриваясь, - видите тусклые огни на другом конце города: это огни дозорных башен. О, слишком хорошо я знаю их огни, ибо сам участвовал в осаде города пять лет назад. Праймеррийцы опасаются, что мы можем подойти к Восточным воротам из леса, поэтому и дежурят на тех стенах, но им в голову не сможет прийти та мысль, что мы сможем обойти лес и выйти к Западным воротам. Они не ждут нас у Западных ворот - посмотрите, видите ли вы на стенах солдат, а на дозорных башнях часовых?
   И правда: ни солдат, ни часовых на стенах не было. Праймеррийцы словно забыли о существовании Западных ворот. Поняв это, Странник быстро оглянулся на крутой лесной склон.
  - Посмотри, Сидвал, - сказал он Литону, - всё сейчас словно нам на руку: лес у стен, будто амфитеатр, за лесом подножие гор, где лежат камни, часовых на стенах нет... Хоть прямо сейчас штурмуй этот город, чёрт побери...
   Литон с восторгом огляделся, после чего устремил ясный взгляд на Странника, словно ожидая приказа.
  - Сколько у нас баллист, Сидвал? - тут же громогласно спросил Станислав, и позади него раздались одобрительные крики воинов.
  - Дюжина, сэр, - молодецки ответил Литон. - Прикажете начинать?!
  - Начинайте! Прикажите расположить все баллисты по лесному склону и натаскать камней. Там же выстройте как можно больше лучников, и готовьте лестницы для осады.
   Согласно кивнув, Сидвал развернул коня и помчался передавать приказ фельдмаршала всем воинам. Сам же Странник теперь обратился к Дрэго:
  - Выбери самых лучших людей и встань с ними под самой стеной. Разите всех, кто будет появляться на стенах и дозорных башнях.
  - Ну а ты, Пакрит, - сказал он к старику, после того как Дрэго умчалась с холма на своём коне, - будешь свидетелем вторичной осады Праймерри. Стой рядом со мной на этом холме, храбрый солдат, и смотри на то, как будут обращаться в руины строения этого города, последнего оплота даглодитов на Севере Дунмара...
  
   Уже через полчаса двенадцать баллист были расставлены вдоль всего лесного склона, а самые дюжие воины, отобранные самим Литоном, натаскали камней с предгорий. Первые камни были положены в огромные чащи метательных машин, и Странник, восседая на коне, достал из ножен свой меч и поднял над собой, готовясь подать знак к атаке города. У самых стен притаился отряд Дрэго - арбалеты всех её солдат были нацелены на дозорные башни и стены, где ожидали появления даглодитов. В минутном безмолвии застыли все воины, переживая последние мгновения тишины.
   Наконец Странник резко взмахнул мечом, и тут же в воздух взмыли десятки увесистых камней, которые подобно внезапному граду обрушились на город. Раздался ужаснейший грохот и иступленные крики, в городе загорелись огни. Мгновенно прозвучал звук звонкого горна и эхом прокатился командный клич даглодитов.
   Тем временем Странник дал команду стрелять лучникам, занявшим свои позиции в лесу - на город обрушились сотни стрел, после чего раздались жуткие возгласы даглодитов, похожие на собачий вой. В это время на стене показались первые воины, кого на улице не настигли стрелы солдат. В мгновение лучники отряда Дрэго выпустили стрелы, и даглодиты, поражённые, попадали в низ.
  - Отпускай! - громогласно воскликнул Странник, взмахивая мечом, и уже второй залп каменных снарядов обрушился на город. Сам Станислав видел, как обращаются в руины строения даглодитов, а сами они в панике бегают по городу с факелами. Он видел, что войска были рассеяны и многие в спешке и давке бежали к Восточным воротам, через которые в панике началось бегство из города.
   После второго залпа лучников Странник приказал начать штурм - более десятка прочных лестниц были приставлены к стенам, и воины быстро начали забираться по ним.
  - В атаку! - крикнул Странник, спуская лошадь с холма. - Занять весь город! Проверить каждый дом, не скрывается ли там трусливый воин-даглодит!
   Сам он спрыгнул с лошади и стал забираться на стену по одной из лестниц. Оказавшись на стене, он увидел, что его солдаты уже разбивают топорами деревянные засовы Западных ворот. Праймеррийские воины, не облачённые в доспехи, с криками пытались противостоять солдатам, но это было безрезультатно: как только ворота были открыты, армада конных всадников въехала в город, поражая клинками вражеских воинов. Тут же Странник увидел Литона, который подводил к нему лошадь.
  - Сидвал, - сказал ему Станислав, - отправляйся к Восточным воротам - через них бежали многие... Как разобьёшь бежавших, возвращайся к лагерю и скажи Вишесу, что последний оплот даглодитов на Севере взят...
   Улыбнувшись, Литон резво забрался в седло лошади и, окликнув свой отряд, понёсся с ним по широкой улице. Странник залез на коня и устремился вдоль улицы, ведя за собой воинов, которые затем рассеивались по всем улочкам города. Уличные
  бои продолжались не более часа: наспех собравшиеся воины были наголову разбиты, некоторые взяты в плен, дома даглодитов были заняты солдатами Странника, и они, уставшие и изнурённые дневным путешествием, с гордостью и радостью обосновались в них.
  
   Проследовав по всем улицам захваченного города, Странник остановил своего коня у Ратуши Праймерри - величественного замка с десятком башен. Двор замка был усеян трупами солдат-даглодитов, а по его этажам уже был размещён отряд Дрэго, участвовавший в захвате Ратуши.
   С Дрэго, взволнованной и уже собирающейся ехать на его поиски, Странник встретился в холле.
  - Станислав... У нас для тебя кое-кто есть, - тут же сказала ему Дрэго. - Это тебя заинтересует.
   Вместе они стали подниматься по тускло освещённой мрачной лестнице, на которой встречались трупы поверженных даглодитов. Лестница вела на вершину одной из башен и заканчивалась плотной деревянной дверью, за которой слышались голоса.
   Открыв дверь, Странник увидел в небольшой комнате, обставленной шкафами со старыми книгами и свитками, своих солдат: они, вооружённые пиками, окружали сутулого низкорослого даглодита, который сейчас стоял на коленях.
  - Не убивайте! - пронзительно крикнул даглодит, увидев Странника и подползая к нему. - Пощадите! Я знаю, знаю, что вам нужно!
  - Ну и что нам нужно? - презрительно и недоверчиво спросил Странник, не глядя на него.
  - Вы ведь хотите перейти горы?! Перебраться через пики?
   Станислав сурово взглянул на даглодита: тот казался жалким, его взгляд просил пощады.
  - Назови своё имя и должность в этом городе, даглодит! - потребовал он. - Может быть, ты - бургомистр Праймерри?!
  - Нет, нет, - быстро замотал головой даглодит, на его глазах показались слёзы. - Бургомистр был убит - я видел его смерть. Моё имя Хеалинт. Я всего лишь библиотекарь, - он поспешно оглянул полки с книгами и свитками, - и вовсе к войне не причастен...
  - Откуда же ты знаешь, что нам надо перебраться через горы?
  - Сэр, другого выхода у вас нет, - жалобно проскулил Хеалинт, но, заметив, что Странник не собирается упрекать его, продолжил:
  - Армии нужно минуть горы, чтобы выйти в Великие Топи, а, когда пики защищены, переправы не будет....
  - Я всё это знаю и без тебя, - сурово ответил Станислав, - ты можешь сказать что-нибудь стоящее?
  - Да! - лицо даглодита переменилось и засияло, - Есть один выход... Только прошу, не убивайте меня и...сохраните мою библиотеку...
   Станислав, немного помолчав, согласно кивнул, после чего Хеалинт восторженно продолжил:
  - Есть один выход, сэр. Видите ли вы ту башню за окном? Самую высокую?
   Странник, насупив брови, подошёл к окну: его взору открылась крыша замка с остальными девятью башнями Ратуши, и лишь одна из них была огромна и сейчас величественно возвышалась, озарённая лунным светом.
  - Это Сигнальная башня, - продолжил Хеалинт. - Если зажечь на ней огонь, он станет виден с пиков Мон-Морелло. Для того она и создавалась: если городу будет угрожать опасность, то огонь на этой башне будет сигналом для горного войска, и оно спустится, чтобы помочь городу... Я видел, как один даглодит бежал на башню, чтобы зажечь огонь, но он был убиты... Иначе бы, войско, сошедшее с гор, уже стояло у стен Праймерри...
  - К чему весь этот рассказ? - не понял Странник. Он не доверял даглодиту и считал его слова лживыми.
  - Станислав, если зажечь на башне огонь, то солдаты спустятся с гор - их можно будет заманить в город, понимаешь?! - тут же ответил ему Дрэго, на что Странник нахмурился и ненадолго задумался.
  - Что ж, - вдруг сказал он бодро и громко. - Ты любишь старые свитки и рукописи, Дрэго... Я сохраню эту библиотеку... А сейчас поезжай с приказом: скрыть все войска в кварталах и домах, спрятать все баллисты и трупы убитых воинов... Огонь будет зажжён!
  - Милосердие ваше безгранично, - взвыл Хеалинт, кланяясь Страннику в ноги, после того как Дрэго поспешно ушла.
  - Полноте, полноте, - махнул рукой Странник, и тут же приказал своим воинам убрать от даглодита пики.
  - Ты поведёшь меня на Сигнальную башню, - сказал он Хеалинту, - и не вздумай шутить, мой меч наготове!
  - Хоть до самой Неотунны доведу вас, сэр! - воскликнул даглодит и поднялся на ноги.
  
   Вместе они пошли на Сигнальную башню. Хеалинт вёл Странника самым коротким путём через потайные ходы в стенах и узкие коридоры. Вскоре они оказались на лестнице башни, ведущей на вершину - начался продолжительный подъём. Даглодит бежал по многочисленным ступеням впереди с несвойственной для него скоростью и сноровкой, так что Странник едва поспевал за ним. Наконец, они подошли к распахнутой двери, которая вела на вершину башни. За дверью открылась просторная комната; в её середине на каменном полу стояло нечто наподобие фонтана, выделанного из дерева. Приглядевшись, Странник увидел, что это был небольшой деревянный лев, стоящий на квадратной платформе.
  - Лев - символ Эдольжола, - прошептал Странник, - видимо знал ваш брат, кого следует жечь в первую очередь...
   Он посветил факелом вокруг себя и заметил под потолком и на стенах комнаты множество зеркал, облачённых сейчас в паутину.
  - Если поджечь льва, зеркала отразят огонь, и он станет виден далеко отсюда, - пролепетал Хеалинт.
   Странник снова посмотрел на льва и, недолго думая, сунул факел в его пасть: в мгновение деревянная статуя схватилась огнём, а сам Станислав отпрянул назад. Неожиданно поток ярчайшего света окутал его, и он, щурясь, прислонился к стене.
  - Сюда, сэр, - позвал его даглодит, и Странник шагнул на небольшой балкон, откуда открывался вид на молчаливый ночной пейзаж. Из соседней комнаты в темноту струились потоки ярких лучей, и Странник долго и недоверчиво провожал взглядом этот ослепляющий свет.
  - Смотрите! - вдруг оживился Хеалинт, указывая куда-то вдаль. Станислав перевёл взгляд на горы и увидел, что где-то вдалеке, на самой вершине, загорелись множество огней, и скоро он с восхищением понял, что огни эти медленно движутся.
  - Неужели, - произнёс он и взглянул на даглодита, - Ты был прав, Хеалинт! Они начинают спуск!
  - Они будут у ворот города менее чем через два часа, - объявил дрожащим голосом даглодит.
  - Ты пойдёшь со мной, Хеалинт! - радостно крикнул Странник. - Со мной тебя не тронут другие воины! Мы пойдём к самим Западным воротам встречать долгожданных гостей!
   Странник быстро вернулся в комнату и, проводив взглядом догорающего деревянного льва, оказался на лестнице, откуда стремительно помчался вниз. Хеалинт в спешке побежал за ним. Вместе они покинули Ратушу и прямиком направились по главной улице города к Западным воротам. Сам город было не узнать: уже ничто не напоминало о непродолжительной осаде и уличных боях, все войска были укрыты в домах и кварталах, огромные камни и метательные машины были спрятаны в широких и тёмных подвалах, а разрушенные здания были незаметны в кромешной темноте.
   В безмолвии Странник в сопровождении нескольких солдат подъехал к Западным воротам и, остановив свою лошадь, сразу устремился на смотровую вышку, откуда открывался вид на лес и горы. Хеалинт, запыхавшись, поднялся вслед за ним.
  - Если всё получится, Хеалинт, я дарую тебе свободу, - громогласно произнёс Странник, вглядываясь ясным взором в лесные заросли. Хеалинт замялся и ничего не ответил, только лишь покосился на одного из солдат, которые стояли с копьями позади него.
   В молчании Станислав и даглодит простояли на смотровой вышке чуть более двух часов. За всё это время Странник ни разу не почувствовал усталости или утомлённости: он был в предвкушении величайшего события, которое, как он понимал, может стать главным в его жизни. Нетерпеливо постукивая пальцами по рукояти меча, он глядел в лесную тьму, как, наконец, заслышал отдалённый звук даглодитского горна.
  - Погасить все огни! - скомандовал он своим солдатам, и все факелы тут же были потушены. Каждый из воинов, кто стоял у ворот, скрывался за стенами и ожидал появления даглодитов на смотровой вышке, стал сосредоточен и безмолвен. Фигура самого Странника в ночной темноте стала невидна из леса.
   Скоро до Станислава донёсся более отчётливый звук горна, а затем ещё один, раздавшийся совсем близко. Внезапно в лесу показались тёмные силуэты, и, наконец, к воротам из зарослей вышел небольшой отряд даглодитов.
  - Стой, кто идёт! - сразу выкрикнул Странник, и даглодиты в недоумении перевели взгляд на смотровую вышку, где при тусклом свете факелов разглядели силуэт воина.
  - Был зажжён Сигнальный Огонь! - ответил Страннику даглодит, бывший предводителем всего войска. - По первому зову мы поспешили собрать всё войско и спуститься к городу.
  - Всё войско спустилось с гор? - спросил Странник, на что даглодит недоверчиво ответил:
  - Да, всё... Последние отряды идут лесом... Мой вышел вперёд. А ты?! - военачальник щурился при свете факела, чтобы разглядеть Странника, но никак не мог понять, кто это: милекан, человек, гоблин или эльф. - Кто будешь таков? И скажешь ли мне, зачем позвали моё войско городу?
  - Я милекан, как видишь, - соврал Странник, лицо которого совершенно не было видно в темноте, - Наместник от Дария Хойара в Праймерри. Меня просил прийти на стену бургомистр города, чтобы я мог ответствовать вам. Днём тут была битва, пролилась кровь, но люди не захватили город с западной стороны! Армия эдольжольцев стоит у Восточных врат! С утра они хотят осаживать город, а воинов у нас мало. Вместе мы разгромим ненавистную армию людей!
   Среди даглодитов горного войска послышались похвальные возгласы, но командующий солдатами неодобрительно ответил:
  - Будь я бургомистром, то сдал бы город, а жителям приказал идти в горы. Всё равно люди через горы не пройдут, пока в них моё войско. Мы бы наголову разбили их, а праймеррийцы спокойно бы вернулись в свою твердыню. Призывать нас с вершин было глупо. Бургомистр стареет, хотел бы я взглянуть на него и поговорить с ним...
  - У тебя будет такая возможность, - крикнул Странник и взмахнул рукой, отдавая приказ открыть ворота.
   К этому времени вышли все последние отряды из леса, и солдаты даглодитов бравой поступью вступили в город. Длинными рядами тянулось их войско, а сами солдаты ступали, не смея обернуться или взглянуть в сторону. Только их предводитель обеспокоено озирался, не видя на главной улице города не только ни одного даглодита, но и вообще никого не видя. Улица была пустынна, и даже в окнах домов не появлялись головы любопытных зевак - всё это смутило начальника войска, но он продолжил следовать впереди. Только уже, подойдя к самой Ратуше и оглянувшись назад, он увидел, как где-то вдалеке затворялись каменные ворота...
  - Люди! - неистово завопил он, проталкиваясь через ряды своих солдат. - Ворота затворяют люди! Нас обманули! Это эдольжольцы! Слушай мою команду!..
   Но закончить даглодит не успел: его тут же пронзила длинная и красивая стрела с белоснежным оперением. Откуда ни возьмись, появились эдольжолцы и с яростными возгласами врезались в ряды тянувшегося по всей улице войска даглодитов. Началась битва. Уже нечего было опасаться Страннику, и он отдал приказ разить даглодитов огнём: вмиг были зажжены сотни факелов, подожжены стрелы, пламя огня играло на прекрасном железе мечей эдольжольцев.
   Наблюдая за схваткой со смотровой башни, Страннику захотелось самому оказаться в её гуще.
  - Я дарую тебе свободу, Хеалинт! - бодро сказал он даглодиту, который всё это время стоял в молчании, устрашённый воинами Станислава.
  - Но, сэр... Мне некуда идти... - виновато протянул даглодит, опуская глаза, - город взят, и судьба его решена...
  - Тогда ты будешь служить мне и дальше! - радостно возвестил Странник. - Твоя служба спасла всю Северную армию Эдольжола! Ты воистину самый достойный среди даглодитов!
   Сказав это, Странник отвернулся от Хеалинта и резво выдернул меч из ножен, желая прыгнуть со смотровой вышки на своего чёрного коня, который стоял внизу. Но тут он к своему ужасу понял, что рукоять меча раскалена: вскрикнув, он попытался отбросить его, но рука будто прилипла к горячей рукояти. Хеалинт, стоявший рядом с ним, в испуге отпрянул назад.
   Внезапно Станислав почувствовал, что деревянный пол исчез под ним. В одно мгновение ночная тьма сменилась потоком яркого света, который подхватил его и понёс в неизвестном направлении. Странник кричал, махал руками, но это не дало результатов. Ослеплённый ярким светом, он почувствовал, что меч выскользнул из его руки, а сам он стал стремительно нестись вниз. Тут же яркий свет сразу сменился кромешной тьмой, а Странник всё падал: в его ушах был свист, длинные волосы развевались вместе с чёрным плащом, но он не решался открыть глаза, чтобы увидеть, куда же его несёт. Падал он долго и стремительно, но под конец что-то смягчило его падение: он рухнул на холодные камни и на несколько мгновений потерял сознание.
  
   Очнувшись, он первым делом услышал крики и звон железа. Странник привстал на каменном настиле и осмотрелся: где-то в самой вышине было тёмное звёздное небо, ну а сам он, как понял, находился на дне глубочайшей горной расщелины. Вдоль её шершавых каменных стен бесконечными рядами тянулись плотные деревянные мосты, на которых стояли наковальни, а рядом с ними были сложены в кучи шлемы, мечи и железные щиты. На мостах суетились какие-то существа, которых Странник ранее не видывал. Да и существами-то, пожалуй, их назвать было нельзя: это были доспехи, свободно парящие по воздуху, словно облачены в них были призраки. Они перелетали от одного моста к другому, кто-то переносил груды мечей и щитов в выдолбленные горные ходы, кто-то наоборот приносил из этих ходов новые молоты и наковальни.
   Кругом горели огни: факелы крепились к стенам расщелины, а возле каждого кузнеца в горной стене был проём, где играл огонь. Сотни призраков-кузнецов, казалось, и не заметили неожиданного появления Странника - они были полностью поглощены своей работой и, не зная усталости, выплавляли железо в своих печах и стучали увесистыми молотами, придавая ему желаемую форму.
   Странник встал на ноги и схватился за пояс, но ножны были пусты, а меч утерян. Он с яростью огляделся и хотел было бежать вперёд, как вдруг заметил, что стоит на краю обрыва: с его каменного настила открывался тот же самый вид вниз, где по стенам расщелины тянулись мосты кузнецов, и дна её не было видно. Только сейчас он с ужасом заметил, что каменный настил, на котором он стоит, движется. С опаской и настороженностью Странник оглянулся...
   Его держало на своей каменной ладони огромное существо, которое по своему росту было настолько колоссальным, что, стоя где-то на глубине расщелины, оно едва не доставало головой до земли наверху. Это был каменный гигант, облачённый в искусно выделанные железные доспехи и поношенный рваный плащ, плавно опускающийся до его пят. Странник хорошо разглядел каменное лицо колосса: оно выглядело словно гигантский утёс, имеющий очертания человеческого лица, на нём не было ни улыбки, ни выражения горя, только в огромных глазах гиганта горели яркие языки пламени. Станислав понял, что его держит на своей ладони титан.
  - Приветствую, Станислав Странник! - прогремел титан, и Станислав в недоумении всмотрелся в его лицо. - Добро пожаловать в Церемию! О да, силой и честью окутан ты, в разных землях славны подвиги твои, но имя истинное твоё потеряно... Или ты вправду думаешь, что зовут тебя "Странник"?
  - Где-то я уже это слышал, - пробормотал Станислав, но титан хорошо понял его слова.
  - Неужели ты забыл свои сны? - прогремел он, и Станислав ужаснулся.
  - Сны?! - выкрикнул он, окончательно сбитый с толку. - Неужели! А ведь ты...это тот самый Руарух, гигант из таинственной пятёрки?
  - Руарух... - протянул титан, и, как показалось Страннику, что-то дрогнуло в его лице. - Нет. Я не Руарух. Имя моё Эдельгар, я король Церемии, наследник Руаруха, и принёс я тебя сюда, чтобы вернуть тебе твоё прошлое...
  - Как ты связан с моими снами?! - выкрикнул Странник, срывая голос, на что Эдельгар лишь ответил:
  - Ты можешь не кричать, друг мой, я хорошо слышу любой голос, даже заглушённый стуком сотен молотов о наковальни... Прогуляемся...
   Сказав это, титан медленно двинулся вдоль рядов деревянных мостов, и всякий кузнец, мимо которого он проходил, вставал со своего места, опускал молот и низко кланялся. Странник был словно на носу гигантского корабля, в то время как титан нёс его вдоль расщелины.
  - Это я показывал тебе эти сны, - начал Эдельгар, - я надеялся, что ты вспомнишь своё прошлое, поэтому и показал тебе основные вехи твоей жизни, но сам ты ничего так и не вспомнил. Бродишь ты под чужим именем, преувеличиваешь его славу, а твоё настоящее имя потеряно, и разве только эльфийское сказание напомнит о его горькой судьбе... Твоя потеря памяти - результат тёмной и непостижимой мне магии.
  - Чьей же магии? - в нетерпении спросил Станислав.
  - Ты видел его в своём сне, - продолжил Эдельгар. - Он назвал себя Кровавым Наследником Бартолла, Нарьендейлом, Трувианом Рогоносцем. И он так свирепо поступил со своим братом Аврусом, забросив его на дно Элешарского озера...
  - Значит, всё это правда?
  - Разумеется. Но главная правда в том, что Аврус - это ты...
   Странник ничего не ответил, а только, обессиленный и изумлённый, сел на каменную ладонь титана.
  - Как такое может быть? - исступленно выкрикнул Странник.
  - Двадцать лет Аврус пролежал на дне Элешарского озера. Он был дерегруном. Харазнасом ему была дана удивительная магия, и Трувиану не удалось убить его только благодаря ей. Двадцать лет всё магическое в Аврусе сопротивлялось тёмной силе Кровавого Наследника, но он стал утрачивать свои способности: вечно молодой, он стал стареть, но всё-таки всплыл с озера, окончательно разрушив чары Трувиана. Правда, за это он дорого заплатил - потерял свою память, ибо память, а прежде обо всех славных подвигах дерегрун, была для него первейшей гордостью и богатством...
  - И кто же такие дерегруны? - стал спрашивать Странник, - Харазнас? И кто он, этот Трувиан?
   Но Эдельгар ничего не ответил, а лишь плавно повёл ладонью и приблизил Станислава к одному из мостов. Там, на деревянных балках, лежал красивый железный шлем с искусно выделанным забралом. Странник тут же вспомнил, что видел этот шлем на Аврусе в своих снах, но взять его не решался.
  - Возьми и надень его, Станислав, - сказал Эдельгар, и только после этого Странник поднял его и медленно надел на свою голову.
   Мгновенно какая-то невыразимая сила охватила его ум: голову словно сжали в тиски. Тут же перед ним пронеслось множество воспоминаний, давно утерянных и забытых. Теперь он отчётливо помнил своё давнее прошлое, сразу Станислав сам ответил на свои вопросы: история дерегрун была ему хорошо знакома, так как он был одни из них, судьба его была связана неразрывно с Харазнасом, а Трувиан был последним, кого видел Странник перед тем, как оказался на дне Элешарского озера...
  - Нет! - протяжно воскликнул он и сбросил с себя шлем, но нахлынувшие воспоминания никуда не ушли - теперь они вновь были с ним со всей своей горечью.
  - Я так полагаю, что могу отныне называть тебя Аврусом? - спросил Эдельгар, но Странник ничего не ответил. Он стоял на коленях, склонив голову и закрыв лицо руками.
  - Орион, - наконец протянул он дрожащим голосом... - Орион, мой единственный брат... За что тебя погубила мощь Трезубца?.. За что...
  - Более сорока лет назад ты хотел ответить это Кровавому Наследнику, но не успел, - заговорил титан. - Но отныне ты вернулся, Аврус! Прошло то время, когда ты был в беспамятстве, прошли годы забвения под чужим именем... Ты знаешь, что надобно тебе сделать?
   Теперь Странник посмотрел на лицо Эдельгара ясным взглядом. Ярость горела в нём.
  - Ты вернул мне память для того, чтобы я смог освободить Ориона от демонской власти? Ведь так?! Отвечай, Эдельгар, сын Браегара, внук Руаруха! Я помню, что ты был одним из пяти старейшин Харазнаса, когда...
  - Когда ты пошёл со своим войском в вулканы Валокура против Трувиана, - закончил за него Эдельгар. - Да, Аврус, это верно. Ты его брат, и сила дерегруна нужна Харазнасу, чтобы сокрушить демона...
  - Я готов! - выкрикнул Странник, схватив свой шлем и поднявшись на ноги.
  - Но, согласись, Аврус, глупым было бы вновь набрать войско и идти против Трувиана. Мощь его велика, а наша мала... Нужно первым делом помешать ему нарастить своё могущество... Знаешь ли ты, как это сделать?
  - Я помню... - задумался Странник, - он говорил, что сила Трезубца ему больше ни к чему...
  - Он ошибался, Аврус. Когда Ориона поглотила его собственная тень, то Трезубец был выронен им, а позже подобран Диларом Пракото, который надёжно спрятал его. Но, спустя некоторое время, Трувиан понял, что без Трезубца ему никогда не стать величайшим магом во всех землях Баланса. Он ищёт его, Аврус, ищет Трезубец! Дарий Хойар выполняет волю своего господина и занимается его поисками...
  - Трезубец необходимо уничтожить! - выкрикнул Странник.
  - Знаешь ли ты, где Красный Трезубец был спрятан Диларом Пракото?
  - Да, - Странник вдруг переменился в лице. - Я знаю об этом. Сам Дилар поведал оставшимся дерегрунам о том, где он спрятал величайший артефакт Хэлви, и как к нему пробраться...
   Мгновенно в его воображении возникла Неотунна, которая сменилась Подземным Городом. В него водил Странника сам Дилар: вместе они стояли перед Дверью, ведущей в Сао-Пай из подземелий Кретты, а за тем углубились в бесконечные пещерные ходы, все из которых вели к тому месту, где покоился Красный Трезубец Хэлви. Все эти ходы Странник вспомнил прекрасно и сам удивился тому...
  - Я не буду спрашивать тебя о том, что поведал о местонахождении Трезубца Дилар, верный саомир Рответала Хэлви, - продолжил Эдельгар, - но знай одно: кроме тебя Трезубец никому уничтожить не дано, это твоё бремя, Аврус, именно тебе надлежит завершить это дело...
  - Я уничтожу Красный Трезубец! - бодро выкрикнул Странник.
   После этого Эдельгар, продолжавший следовать вдоль расщелины, снова приблизил ладонь со Станиславом к одному из мостов. Теперь на его брёвнах Странник увидел свой старый погнувшийся меч и тут же поднял его.
  - Узнаёшь ли ты свой клинок, Аврус? Так долго он взывал к тебе, и, наконец, по моему велению перенёс тебя сюда в этот час, - промолвил Эдельгар.
  - Клинок Деосса, - заворожено протянул Станислав, проводя рукой по мечу, и тут же из неказистого и старого клинка он переменился в красивый, усыпанный разноцветными камнями меч с блестящим, будто только выкованным, лезвием.
  - Это Клинок сотрёт в прах Трезубец Хэлви! - воскликнул Странник.
   Но тут, словно очнувшись от длительного сна, он огляделся: кругом были призраки-кузнецы, продолжавшие без устали ковать мечи, щиты и доспехи.
  - Что это за существа, Эдельгар? - спросил он. - И что они здесь делают? А ты сам...почему вынужден быть здесь, среди них?
  - Идёт война, Аврус, - с нотой печали ответил титан. - Это величайшая кузница, где готовится снаряжение для воинов, но боюсь, что ему не составит труда обратить в прах блестящую сталь. Эти существа именуются вгиллы. Когда-то это были солдаты, не смыслившие свою жизнь без войны и походов. Когда они умирали, то их души прилетали сюда, в Церемию, ибо эти земли являются гранью между Светом Баланса и Тьмой Северных земель. Вгиллы составляют войско Цереймера, они храбро сражаются в вулканах и усердно работают в кузницах, но наш противник изобрёл оружие против вгиллов - синий огонь, который прожигает доспехи и уничтожает призраков...
  - Но кто же этот противник, Эдельгар? - спросил Странник, но титан ничего не ответил, а лишь высоко поднял свой руку.
   Станислав теперь оказался высоко над землёй: расщелина, вгиллы и тысячи огней были внизу, зато далеко впереди, в горах, покрытых ночным мраком, виднелись сотни тысяч огней, которым не было конца. Эти огни перемещались, многие угасали и возникали вновь. Порыв ветра донёс до Странника неистовые возгласы и крики, звон железа и зов труб.
  - Кровавый Наследник разжёг войну против Баланса, - заговорил Эдельгар, поднимая над собой Станислава, - вот уже долгое время идёт война на этих землях: милекане Трувиана захватили половину Церемии, а сейчас, как видишь, идут бои вблизи самого Цереймера. Вгиллы не могут противостоять мощи милекан и их повелителя...
  - Держитесь до последнего! - крикнул ему Странник, провожая взглядом тысячи огней в то время, как титан стал опускать руку, - я соберу новое войско, приду снова в эти земли, и уж тогда Трувиан не сможет противостоять армаде воинов Баланса! Даю слово дерегруна!
  - Как бы мне хотелось верить, что всё будет именно так, - громогласно ответил Эдельгар, - удачи тебе, последний из дерегрун. Я буду ждать тебя у стен Цереймера, но сперва уничтожь Трезубец Хэлви! Уничтожь его! Сотри в прах, даже если придётся отдать собственную жизнь!
   И тут Эдельгар резко взмахнул рукой: Странник, не успев ничего ответить, слетел с неё. Сразу он ощутил, что рукоять Клинка раскалена, и поток яркого света подхватил его и понёс прочь из этих мест...
  
   Странник оказался на смотровой вышке так же внезапно, как и исчез с неё. На её конце всё ещё стоял сбитый с толку Хеалинт, который, завидев его, окончательно не знал, что и подумать...
  - Сэр... - изумлёно протянул он, - что это было... Вы исчезли, а потом...
  - Пусть это будет нашим с тобой маленьким секретом, Хеалинт, - ответил Странник, надевая себе на голову шлем. Даглодит тут же вспомнил, что не видел его в руках у Станислава перед самым его исчезновением, но вопросов никаких задавать не стал, а лишь только согласно кивнул.
  - Я верю, что ты умеешь хранить секреты, - сказал ему Станислав, стараясь быть весёлым, и похлопал даглодита по плечу. - А сейчас мне пора вступить в бой... Если эта битва выиграна нами, то впереди ещё множество сражений, исход которых не известен никому...
  
   Уже к утру всё горное войско даглодитов было разбито: уличные бои завершились, многие их военачальники были взяты в плен. В полдень через Западные ворота в город вступила вся Северная армия, которую сюда привёл Сидвал Литон. Андреас Вишес был в восхищении, узнав о том, что произошло ночью. На собранном в здании Ратуши военном совете было решено начать немедленный переход через пики Мон-Морелло, и уже к следующему утру доблестная Северная армия, впереди которой следовали Андреас Вишес и Станислав Странник, не встретив в горах ни единого отряда даглодитов, вышла в Великие Топи Дунмара.
  
  Глава 12. Роковой пролив.
  
   Плавно рассекая водную гладь, огромное эльфийское судно "Бленд", с которым по быстроходности не сравнивался ни один корабль, следовало по просторам Бохского моря. Где-то у самого горизонта виднелась едва заметная полоса - то были берега СанктАртура, к которым и направлялся корабль. Днём раньше он отплывал от тех берегов, и его пассажиры совершенно не знали, что принесёт им это плавание, но теперь всякая опаска развеялась: Неотунна была далеко, и ни один милеканский корабль не мог догнать быстроходное эльфийское судно.
   Было раннее утро, но пассажиры "Бленда", ни один из которых ночью не сомкнул глаз, были полны бодрости и сил. Просторные трюмы и склады корабля были наполнены освобождёнными узниками Кретты, которые уже не вели разговоров между собой, ожидая значимого мига прибытия на вольную землю. Сами разговоры велись только в капитанской каюте: свою просторную комнату, увешанную разнообразными трофеями и диковинными сокровищами морского дна, предоставил для Знаменосцев капитан корабля, бравый эльф по имени Гариан.
   В середине широкой каюты стоял длинный стол, за которым сейчас сидели трое узников и с жадностью уплетали грибную похлёбку, постукивая ложками о деревянные миски. Это были Фелбелло Адугар, Танатус Бес и Мопролир Пракото. Тут же были и Знаменосцы: они стояли в безмолвии, не испытывая чувства голода, хотя ночная схватка в подземельях их значительно измотала.
  - Значит, я нужен королю Тадеушу, - наконец промолвил Мопролир, отодвигая от себя пустую миску. - Что ж, не трудно догадаться, зачем...
   Ещё сразу после отплытия корабля от берегов Неотунны Цибурий посвятил трёх узников во всю историю с Трезубцем Хэлви, которую сам слышал от Всевидящего Оракула Источника Мудрости, и только Мопролир единственный из троих знал кое-какие её подробности.
  - Дилар был моим братом, - заговорил Мопролир, глядя на Юлиуса. - Я знал, что он является учеником Рответала Хэлви или его саомиром, как принято было называть всех последователей дерегрун, но я никогда не был к нему близок. Для меня была первым делом военная карьера, которую я прокладывал себе в СанктАртуре, но о магической мощи и мудрости дерегрун я не грезил...
  - Что же стало с самим Диларом? - спросил Юлиус, и все остальные Знаменосцы, казалось, спросили то же самое у Мопролира своим взглядом. - Всевидящий сказал, что он умер...
  - Да, он умер, - подтвердил Мопролир. - Он умер для всех точно так же, как умер для Харазнаса и всего Баланса сам Рответал Хэлви. Но тело ни того, ни другого так и не было найдено, верно?... После того как Аврус потерпел поражение в вулканах Валокура и пропал бесследно, Дилар решил исчезнуть... Он понял, что в Дунмаре ему делать нечего: Трезубец был им хорошо спрятан, и за него он не беспокоился. Мой брат умер для всех, но на самом деле он жив...
  - И где же он теперь, Мопролир?! - с восхищением спросил Цибурий.
  - Дилар нынче в Тернилле. Он ушёл туда из Дунмара и обитает там вот уже около полувека.
  - Тернилл... - протянул в задумчивости Нафлен Лонтре. - Ну конечно! Земля Чудес! Куда ещё мог отправиться саомир! Только в Тернилл!
  - Земля Чудес? - удивился Аполлон, который впервые слышал о Тернилле.
  - Да, - стал пояснять эльф, - С древних времён так называют самое западное королевство Баланса. С юга и запад оно окружено горами, к востоку от него простирается Бохское море, а севернее начинается великий Морвийский океан - никому из тех мореплавателей, кого я знаю, не удавалось добраться туда! Говорят, там с незапамятных времён обитали волшебники, которые знали всю землю за пределами Баланса!
  - А кто живёт в Тернилле? - продолжал спрашивать Аполлон. - Люди? Эльфы? Или другая, неизвестная раса?
  - Земли Тернилла безлюдны и пустынны, - ответил за Нафлена Цибурий. - Они погружены в вечный туман и темноту. Есть только одна твердыня, которую именуют Дворцом Невероятностей. Она находится в столице Тернилла, Триаре, у самого моря. Во всяком случае, об этом рассказывают древние предания про Тернилл. Но всё же, Мопролир, откуда ты узнал про то, что Дилар отправился именно туда?
  - Всё просто, Цибурий, - ответил Мопролир, - перед тем, как отправиться в туманные земли этого королевства, Дилар написал мне письмо. Он не мог полагаться на своего единственного ученика Бренерда, хоть и передал ему Сказание о жизни Хэлви, а я был его единственным братом. Со своим верным голубем он отправил для меня свиток, в котором подробно рассказывал о том, где находится Трезубец Хэлви в Дунмаре. В этом же письме он известил меня о своём отплытии в Тернилл...
  - Значит, вы знаете, где вход в Подземный Город? - изумился Аполлон, и все Знаменосцы в нетерпении переглянулись между собой.
  - Конечно, - невозмутимо продолжил Мопролир, - но, пожалуй, Юлиус более толково расскажет о том...
   Старик лукаво взглянул на Юлиуса, и сразу все остальные, кто был в каюте, перевели на него недоумевающие взгляды.
  - Да, Мопролир прав, - заговорил Юлиус, до этого внимательно слушавший старика, - Я случайно обнаружил эту Дверь, следуя в камеру пыток, где держали Гэбриела. Она находится на самом первом этаже подземелий, в глубоком стенном проёме, за гобеленом с изображением тигра...
   И Юлиус рассказал остальным всё, что он увидел на стене за гобеленом в подземелье, после чего в каюте повисло продолжительное молчание.
  - Что же это за проём, такой напоминающий форму меча с длинной рукоятью?! - вдруг спросил вслух Гэбриел, но о том, казалось, про себя размышлял каждый из Знаменосцев.
  - Подождите, - заговорил Цибурий, поочерёдно глядя на Нафлена и Юлиуса, - помните, что говорил Всевидящий Оракул?! Без Алут-меча, артефакта, который Хэлви даровал Руаруху, вход в Подземный Город невозможен! Сам Алут-меч Дилар спрятал во Дворце Великого Шамана в Гранморе! Выходит, это и есть тот меч, который надо вставить в стену!
  - Кроме этого, те иероглифы на стене, о которых говорил Юлиус, нужно прочесть, чтобы попасть в Подземный Город, - продолжил Мопролир, - об этом мне писал Дилар в своём письме: это язык дерегрун, который также могли понимать некоторые саомиры. Знайте, друзья мои: для того, чтобы попасть в Подземный Город, нужен не только Алут-меч, служащий ключом к Двери, но и сам Дилар, способный прочитать заклятие на языке дерегрун...
  - Саомир великого Хэлви знал, как запечатать Дверь... - с досадой протянул Цибурий. - Жаль, что никому из нас язык дерегрун не известен. Остаётся одно - плыть в Тернилл и разыскивать там Дилара Пракото...
  - Насколько я могу понимать, последнее решение останется за королём Тадеушем, - подал в воцарившемся молчании голос Танатус, до этого внимательно слушавший и вникавший в каждое слово. Знаменосцы молча согласились с Бесом, и разговор уже не возобновлялся.
  
   "Бленд" приплыл к берегам СанктАртура глубокой ночью, когда на самом побережье горело множество огней и открывался вид на уснувшую ночную столицу из морских чертогов Билиграна. Выйдя на палубу, Юлиус увидел, что в пристани вереница белых карет уже поджидает путников, а возле самого моря стоит отряд кентавров в ожидании своего командира. Завидев Грайлена живым и здоровым, они дружно выкрикнули радостное приветствие и выставили копья перед собой, занимая строевую стойку.
   В это время из трюмов и складов на палубу выбежали бывшие узники Кретты, сразу радостно озираясь по сторонам и устремляя свои взгляды на огни ночного Билиграна.
  - Несчастные страдальцы, угнетённые милеканами, - громко начал Нимферополис Моцайв, великолепный оратор, обращаясь к ним с капитанского мостика, - достаточно натерпелись вы пыток и издевательств в грязных подземельях! Как ярые противники Дунмара, мы, санктартурцы, даруем вам свободу: дадим мы вам и пропитание, и крышу над головой в эту ночь, и чистую одежду: отдохните этой ночью, а поутру возвращайтесь каждый в свой чертог, где вас любят и ждут!
   Радостные возгласы прокатились по палубе, и кто-то из бывших узников стал прыгать в воду, не веря собственному счастью. Казалось, что сейчас были счастливы все, кто стоял на палубе: и Знаменосцы, и команда корабля, и сами узники Кретты, которые отныне получали свободу. Только сейчас Юлиус, с улыбкой наблюдая за общим ликованием, отчётливо понял, что может значить для людей свобода. "Они вернуться в свои дома даже в обносках, босые и голодные, - думал он, - только лишь бы не возвращаться обратно в те подземелья и не терпеть издевательства милекан..."
   Он много раз задумывался о том, что же стало с самим Хойаром, и сейчас его улыбка стала ещё шире оттого, что Хойар, как думал Юлиус, рвёт и мечет, будучи заброшен своей собственной магией в вулканы Валокура, и не скоро ещё вернётся обратно в Неотунну.
  
   Кареты со Знаменосцами, сопровождаемые отрядом кентавров Грайлена, быстро доехали до Королевского замка, и, уже проезжая через сад, Юлиус заметил, что на всех его этажах горели огни.
   Король Тадеуш, заслышав в ночной тишине ржание лошадей и шум в саду, сам выбежал из Тронного зала в холл, откуда проследовал во внутренний двор замка.
  - Истинные, истинные последователи дерегрун! - со слезами на глазах обратился он к воинами, поднимая вверх правую руку. - Идёмте же, нам есть, о чём говорить...
   Все Знаменосцы, с которыми были также Танатус, Адугар и Мопролир, прошли в Тронный зал, где расселись за большим круглым столом. Сначала предоставили слово Юлиусу. Он рассказал про Нинеруинн и то, что видел на границе Церемии и вулканов Валокура; уже после он поведал о том, как вырвался из жерла вулкана, расколов камень в руке Хойара. Затем Цибурий рассказал королю про битву в подземельях Кретты, а потом Мопролир поведал Тадеушу о том, что рассказывал про своего брата остальным на корабле, и тут же Ван-Шиба поделился своими догадками.
   Выслушав всех, король долго молчал, усердно что-то обдумывая. Юлиус заметил, что Тадеуш выглядел уставшим, и только сейчас вспомнил про его визит в Харазнас, о котором тот известил лишь своего племянника. Неожиданное любопытство овладело Юлиусом, но сам он понимал, что явно ничего хорошего этот визит принести не мог.
  - Я внимательно слушал вас, друзья мои, - наконец ответил Тадеуш, поднимаясь со своего высокого стула; за ним поднялись и остальные, - и, прежде всего, хочу сказать, что рад видеть здесь в этом зале доблестного Мопролира: с боем мы вызволили тебя из лап Хойара, друг мой. Рад я видеть и бесстрашных военачальников Эдольжола, Танатуса Беса и Фелбелло Адугара: завтра на рассвете вы отправитесь в Паекер, а пока что я счастлив предоставить вам комнаты в этом замке. Ну а что до твоего рассказа, Мопролир, и твоих догадок, Цибурий, то оба вы правы: раз уж мы поставили перед собой целью уничтожить Трезубец Хэлви ранее, чем до него доберётся Хойар, то мы должны во что бы то ни стало попасть в Подземный Город. Если для этого необходим сам Дилар, то разумнее всего будет отправиться на его поиски...
  - Но вряд ли кто-то из нас знает дорогу к Терниллу, - начал Нафлен Лонтре, обводя обеспокоенным взглядом всех собравшихся, - да если она и есть, то небезопасна...
  - Среди нас есть сирена с острова Климрус, - тут же ответил Ахтонд Улпирс, и все перевели свои взгляды на Аминель, - насколько я могу знать, морской путь на Тернилл лежит именно через этот остров...
  - Я знаю дорогу до Рокового пролива, - возразила Аминель, - но за ним бывать мне не приходилось...
   Знаменосцы, мало знавшие о Роковом проливе, попросили рассказать сирену о нём, и Аминель начала:
  - Так назван пролив между островами Климрус и Пламрус на самом западе Бохского моря. Сыздавна через него пролегает морской путь от северного морского побережья к Терниллу, но ныне плавать через него небезопасно. Ранее пролив именовался Дорогой Солнца, но наступили тёмные времена... Более полувека назад на острове Климрус появилась волшебница, способная повелевать силой вод. Она подговорила сирен Климруса начать войну против морских нимф, живущих на острове Пламрус. Сирены слепо преклонились перед колдуньей, а все, кто был против её владычества, бежали с острова. В числе беглецов была и моя семья... Я мало знаю об этой тёмной колдунье: известно мне, что зовут её Гидранта, и она велит называть себя королевой. Она способна повелевать силой вод, затмевать разум своим пением и поцелуями, а прислуживают ей самые кровожадные звери, каких не сыскать в лесах СанктАртура. Но война всё ещё идёт между двумя островами, поэтому неизвестно, чего ждать, следуя через роковой пролив...
  - Но если мы даже пройдём через пролив благополучно, - стал рассуждать Юлиус, - как мы сможем добраться до Триары, не зная дороги...
  - Только эльфы Тренвика знают эту дорогу, государь, - добавил Нафлен, - их земли граничат с Терниллом, и их моряки часто пользовались Дорогой Солнца для торговли с Пламрусом...
   Внезапно лицо Тадеуша просияло, и он лукавым взглядом обвёл всех собравшихся, остановив его на Юлиусе.
  - Значит, эльф из Тренвика? Что ж, будет вам эльф из Тренвика. Сама судьба велела приплыть сегодня ко мне одной очаровательной эльфийки...
   Тут король обернулся, и только сейчас Юлиус заметил, что на лестнице позади него у широкой колонны стоит молодая эльфийка и прислушивается к беседе за столом... Разумеется, Юлиус сразу узнал её.
  - Сицилия! - радостно воскликнул он, увидев сводную сестру, и эльфийка, лучезарно улыбаясь, плавной поступью сошла с лестницы.
  - Твоими настоящими родителями были мореплаватели, не так ли, Сицилия, - обратился к ней Тадеуш, на что эльфийка, несколько робея, ответила:
  - Да, ваше величество. В детстве...до их трагической гибели...мне приходилось много плавать этой самой Дорогой Солнца, когда мы жили в Тренвике.
  - А богатство эльфов - цепкая память! - улыбнулся Тадеуш и обернулся к остальным:
  - Сицилия прибыла в Билигран сегодня утром. Мой брат Андреас прислал ко мне голубя с просьбой приютить её, пока он в Дунмаре. Что ж, согласна ли ты стать проводником доблестных воинов до земель Тернилла? Пусть путешествие будет опасным, но по всем землям Баланса славен неустрашимый характер тренвийцев. Готова ли ты, Сицилия?
   Сицилия сразу ответила согласием, на что Аполлон, стоявший рядом с Юлиусом, шепнул ему на ухо:
  - Ну вот, теперь плавание не будет столь скучным...
   Юлиус улыбнулся на слова друга и снова посмотрел на эльфийку: но в нём теперь не было того захватывающего чувства, которое объяло его впервые, как он увидел Сицилию. "Александр был прав, - думал Юлиус, - ведь она для меня только сводная сестра...да, она красива, но это ничего не меняет". Он нисколько не удивился этой перемене в самом себе, так как знал, что теперь его сердце принадлежит одной Нарвелл. В этот момент он ужасно захотел увидеть её и уже стал проклинать про себя это затяжное собрание Знаменосцев в Тронном зале.
  - Рискованное дело плыть к землям Тернилла, - продолжил Тадеуш, - но вам не привыкать, храбрейшие из храбрых. Риск закаляет. Отплывайте завтра в полдень, "Бленд" доставит вас к островам менее чем за сутки... А сейчас набирайтесь сил, ибо дорога предстоит долгая и опасная...
   Все собравшиеся стали расходиться, и Юлиус уже хотел покинуть Тронный зал в надежде отыскать Нарвелл, как Тадеуш окликнул его.
  - Мне нужно кое-что рассказать тебе, Юлиус, - тревожно начал он, - один на один...
   Вместе они проследовали в покои короля, находившиеся этажом выше Тронного зала. Юлиусу до этого времени казалось, что от Знаменосцев у короля нет секретов, и эта скрытность Тадеуша удивила его. Войдя в просторную комнату с большими окнами, выходящими на тёмный внутренний двор, он остановился у широкого стола короля, а сам Тадеуш, обернувшись и взмахнув рукой, плотно захлопнул двери в комнату.
  - Я рад, что ты остался невредим даже после изощрённой задумки Хойара, - начал Тадеуш с улыбкой, но сразу его улыбка пропала.
  - Ты знаешь, что я отправлялся в Харазнас... - продолжил король, расхаживая по комнате, - и мои худшие опасения оправдались: старейшины Харазнаса ведут свою игру. И может пролиться кровь, невинная кровь того, кто так необходим нам для борьбы с Кровавым Наследником.
   Тадеуш, облокотившись на стол и прямым взглядом смотря на Юлиуса, замолчал, очевидно что-то обдумывая.
  - Что же задумал Харазнас? - спросил Юлиус, заинтригованный словами короля.
  - Я прибыл в Храм Великих уже через час, как вы отплыли от берегов Билиграна, - громко продолжил Тадеуш. - Разумеется, я появился там как Велиодар Билигранский. Не без удивления я узнал, что обо мне там наслышаны, и Верховный старейшина Харазнаса с радостью согласился принять меня. Я рассказал ему всё, что мне известно о Трувиане Рогоносце и Трезубце Хэлви. Я ничего не утаил, и изложил весь рассказ Всевидящего Оракула Чаши. Каково же было моё удивление, когда Зимцол Игинвис, Верховный старейшина Харазнаса, сказал мне о том, что всё это ему уже давно известно. Но он выслушал меня внимательно, не думал даже спросить, откуда всё это знает бродячий колдун... Почему-то он решил рассказать мне обо всех планах Харазнаса... Странно это, но, как я могу догадаться, он желал продемонстрировать свою мудрость, поэтому и посвятил меня во все тайны, которые скрывают старейшины.
   Харазнас давно знал о появлении Трувиана в горах Валокура. Знал он также то, что Трувиан будет искать Красный Трезубец. Нынче старейшины Храма Великих прекрасно понимают, что Хойар в Дунмаре как раз это и делает для своего Кровавого господина, они прекрасно знают, где находится Трезубец Хэлви, но сами уничтожать его не собираются... Для этого дела они избрали другого, того, кто мешает им, и может свергнуть всех их одним разом, законно вернув себе трон Храма Великих.
   Я говорю тебе про Авруса. Ты помнишь, что о нём говорил Всевидящий? Аврус был братом Ориона Карацера и, будучи Верховным старейшиной Харазнаса, выступил с войском против Трувиана, отправившись в горы Валокура. Но его войско было разбито драконами и милеканами, а сам Аврус был брошен им на дно Элешарского озера, но не мог он там умереть, потому что был дерегруном и всплыл спустя двадцать лет. В конце Всевидящий сказал: "И сейчас Аврус в рядах тех, кто сражается под эгидой брата твоего, Велиодар из Билиграна, только этот воин лишён памяти, но сила его по-прежнему при нём...". Первоначально я не придал этому значения, но для Харазнаса это было важнее всего. Да, Аврус выжил. Он лишился памяти и начал новую жизнь под чужим именем. Старейшины поняли: возвратись к нему память, то он захочет вернуться в Харазнас и занять своё место Верховного старейшины, разогнав всю их трусливую братию, а Игинвис этого не хотел. Он предложил использовать дерегруна для того, чтобы уничтожить Трезубец Хэлви. Один из старейшин Харазнаса, титан Эдельгар, король Церемии, принёс его в свою обитель и вернул ему память, озадачив тем, как уничтожить Трезубец Хэлви...
   Я не понял весь смысл изречения Зимцола, но он сказал мне, смеясь: "Дерегрун уничтожит Трезубцем того, кто нам так ненавистен, а потом умрёт от его силы сам...". Понимаешь, Юлиус?! Они не хотят, чтобы Трезубец был уничтожен! Им нужна смерть Авруса! Возможно, Игинвис, умеющий читать по звёздам, смог предвидеть, что Аврус убьёт Трезубцем Хойара, а затем умрёт сам от какой-то ужаснейшей силы, пытаясь его уничтожить... Всё это говорит о том, что просто так Трезубец уничтожить нельзя! У него есть какая-то тайна, о которой умалчивает Харазнас, и будет молчать вечно! Тайна Трезубца Хэлви неизвестна никому из нас, и даже Всевидящему...
   Тадеуш замолчал и отвернулся.
  - Теперь я понял, - произнёс Юлиус, быстро соображая, - всё стало понятно...
   Король в недоумении посмотрел на него, но Юлиус сразу пояснил:
  - Это произошло в тот день, когда я приехал в Билигран... Тогда был образован Отряд Знаменосцев и тогда я выходил отсюда с альбом в руках, который ты дал мне... Проходя через пустую приёмную, я прислушался к песне русалки в стеклянном шаре, а затем она прочитала мне пророчество...
  - И что это за пророчество? - насторожившись, спросил Тадеуш, и Юлиус прочитал ему изречение русалки, которое он помнил слово в слово:
  - В твоих силах всё изменить, Юлиус Вишес: Харазнас обманет Бесстрашного - Трезубец убьёт всякого, кто использует его мощь против хозяина его или слуги оного, но откроет тайну свою лишь тому, кто истинно захочет его уничтожить...
   С минуту в комнате воцарилось молчание, а потом Тадеуш, воскликнул:
  - Конечно! Бесстрашный - это Аврус, de rous, как по-эльфийски назвал его Игинвис. Обман Харазнаса на лицо: он хочет убить дерегруна, который не подозревает о том, что Трезубец нельзя уничтожить просто так! Хозяин - это Трувиан, а слуга его - Хойар! Вот, что мог предвидеть Игинвис: Хойар и Аврус вступят в единоборство, у Авруса в руке будет Трезубец и после того, как он убьёт Хойара, погибнет сам... А чтобы уничтожить Трезубец, нужно истинно хотеть его уничтожения! Только тогда откроется Тайна Трезубца Хэлви!
  - Убийства не случится! - выкрикнул Юлиус. - Чтобы проникнуть в Подземный Город нужен Алут-меч и саомир, способный прочитать заклятие на стене! Где он всё это возьмёт?!
   Как показалось Юлиусу, Тадеуш хотел что-то сказать, но осёкся и промолчал. Минуту спустя он собрался с мыслями и заговорил:
  - Всё не так просто, Юлиус. Аврус как дерегрун сам знает этот язык, которым написано заклинания на Двери, а Алут-меч найти для него - сущий пустяк...
  - Но Алут-меч в Дунмаре, в Гранморе, туда ещё надо добраться! - не унимался Юлиус.
  - Ты видимо забыл, что сказал Всевидящий Оракул про Авруса, - спокойно ответил король, - "И сейчас Аврус в рядах тех, кто сражается под эгидой брата твоего, Велиодар из Билиграна". Это значит, что Аврус в рядах Северной армии Эдольжола, которая направляется к Гранмору. Ну во всяком случае, она уже вступила в Великие Топи Дунмара, а оттуда до этого города - рукой подать... И кроме того, Игинвис назвал мне само имя Авруса, под которым тот известен сейчас. Я уверен, тебе оно что-то скажет. Это Станислав Странник.
  - Странник?! - изумился Юлиус и ошеломлённо взглянул на Тадеуша.
  - Ну конечно, - продолжил он минуту спустя, - вот откуда все эти сны о Трезубце, о которых писал мне Александр...
   Юлиус достал из внутреннего кармана письмо Нинелла и протянул Тадеушу. Тот долго и внимательно читал и перечитывал его, и, наконец, заговорил:
  - Командор Нинелл прав, Юлиус. Нужно плыть в Дунмар. А точнее - в сердце Дунмара, в Гранмор, и оказаться там раньше Северной армии... Задача, казалось бы, не решаемая, но из любой ситуации есть выход... Только добыв Алут-меч раньше Странника, мы, возможно, сможем предотвратить его смерть, которая так нужна Харазнасу... Аврус - последний, оставшийся из дерегрун, он может победить Трувиана, обладая с ним равной силой...
  - Знаменосцы найдут Алут-меч раньше, чем в Гранмор вступит Северная армия, - сказал уверенно Юлиус, и Тадеуш перевёл на него ясный взгляд.
   С минуту они вглядывались друг в друга, после чего король прервал молчание:
  - Да, но это будет после... Сейчас необходимо отыскать Дилара Пракото, ведь без него в Подземный Город не войти...
   Тут он вынул из кармана небольшой серый камень, ничем не отличающийся от морских или речных камней, и протянул его Юлиусу.
  - Возьми, - с необычайной серьёзностью сказал Тадеуш. - Воды Рокового пролива небезопасны - ты сам это слышал. Как только случится что-то страшное, чему даже Посох Огня Цибурия не сможет противостоять, бросай этот камень в воду... Я прибуду к вам на помощь через несколько часов...
   Юлиус взял камень у короля и, убрав его в свой карман, с благодарностью кивнул.
  - А сейчас иди, - сказал Тадеуш, - завтра будет сложный день, да и лёгких дней теперь будет мало... Сложно быть уверенным в своей безопасности, когда оплот мира и спокойствия, Харазнас, планирует жестокие убийства. Власть требует ответственности, а все старейшины Харазнаса ответственность променяли на порочные умыслы, а значит, они уже не достойны власти...
  
   Юлиус покинул покои короля в самом дурном расположении духа. Он проклинал про себя Харазнас, о котором у него ещё с повествования Всевидящего Оракула сложилось неблагоприятное впечатление, а теперь был обозлён тем, что старейшины, желая сохранить свою власть, уготовили для Странника смерть. Выходя из Тронного зала в приёмную, он поклялся себе, что нарушит все планы Харазнаса, как вдруг перевёл взгляд на русалку в стеклянной сфере. Она сидела на камнях, опустив голову и плавно проводя рукой по гуслям.
  - Лёгких дней теперь будет мало, - шёпотом повторил Юлиус слова Тадеуша и хотел было выйти из приёмной, но услышал позади себя приглушённый смех. Он обернулся: русалка с какой-то злой улыбкой смотрела на него и тихо посмеивалась, глаза её ярко блестели, а от прежнего умиротворения не осталось и следа. Юлиусу стало не по себе, и он поспешно из приёмной в пустынный холл, откуда прямиком направился в ночной сад.
   В саду он нашёл Нарвелл. Прекрасная эльфийка сидела белой скамье в глубине зарослей, освещаемых тусклым лунным светом. Завидев Юлиуса, она поспешно поднялась и, не сказав ни слова, припала к нему, крепко сжав в своих объятиях. Юлиусу стало горестно и тяжко: сам того не желая, он заставил её страдать, он понял, что всё это время Нарвелл не находила себе места.
  - Если бы время можно было повернуть вспять, - поспешно заговорил Юлиус, проводя рукой по волосам эльфийки, - то всего этого бы не было... Не было бы этих странствий от одного берега к другому, скитаний, поисков и битв... Завтра в полдень мы отплываем снова...
   Услышав это, Нарвелл ничего не ответила, а только отпрянула от его груди и приставила свой палец к его рту.
  - Не говори ни слова, Юлиус, - попросила она, - завтра будет новый день, а сейчас мы вместе, и ни что не способно нас разлучить... Я готова ждать, слышишь - готова...не месяц, не день, не год, а целую вечность, лишь бы мы были вместе...неразлучно и навсегда...
  - Спасибо тебе, любовь моя, - прошептал Юлиус, почувствовав, что его сердце будто содрогнулось. Долго стояли они под луной в объятиях, не смея проронить ни слова, но также не смея отпустить друг друга, словно были вместе последний раз...
  
   Всё утро следующего дня прошло в сборах к отплытию. Ранним утром Юлиус позавтракал в трапезной Королевского замка вместе с Гэбриелом, Аполлоном, Капраном и Сицилией. За завтраком разговоры не велись: все были хмуры и чем-то подавлены. Да и сам день выдался не на славу: ещё с ночи начался дождь, который сейчас перерос в ливень и неумолимо стучал по крыше, карнизам и стёклам. Все знаменосцы понимали, что такая погода - не самая лучшая для далёкого путешествия по морю.
   Тем не менее, уже в полдень все они стояли на палубе "Бленда", ожидая сигнала к отплытию. К этому времени настроение Юлиуса немного приподнялось: он узнал, что Танатус Бес, заядлый любитель авантюр и приключений, изъявил желание плыть вместе со Знаменосцами, и теперь он стоял на палубе рядом с Юлиусом, облачённый в свой чёрный плащ, под которым едва виднелся эфес подаренной ему королём шпаги.
   На пристань проводить корабль вышли многие жители столицы; некоторые из них наблюдали за отплытием с набережной. За прошлую ночь известие о лучших воинах Билиграна и их удачном плавании к берегам Неотунны облетело весь город, и теперь билигранцы провожали мореплавателей как героев, правда, не зная, куда и зачем они отправляются.
   На пристани стояла и королевская гвардия, солдаты которой, сняли шлемы, не смотря на дождь, и обнажили мечи. Тут же был и сам король Тадеуш, по левую руку которого стоял Адугар, а по правую - Мопролир. Лицо короля было серьёзным, но никакого беспокойства оно не выражало. Когда был дан сигнал к отплытию, он поднял вверх правую руку и, встретившись взглядом с Юлиусом, утвердительно кивнул, тем самым благословляя на нелёгкое путешествие. Корабль стал медленно отплывать.
   С беспокойством Юлиус всё это время пытался отыскать глазами на пристани среди толп зевак и прохожих Нарвелл, но её нигде не было. "Для неё это слишком тяжело", - понял он и с досадой ушёл с палубы в свою каюту. Там он пробыл до самого вечера.
  
   До наступления сумерек разговоров на корабле велось мало. Изредка слышались крики капитана корабля, который отдавал приказы команде: из-за ужасного ливня моря впереди не было видно, и "Бленд" мог в любую минуту натолкнуться на рифы или скалы. При таких условиях капитану оставалось полагаться только на свой компас и следовать, не меняя курс, на юго-запад. Все из Знаменосцев находились в каютах, только Цибурий длительное время стоял на смотровой вышке с Посохом Огня. Но сколько ни пытался он вглядываться в даль, терпя порывы ветра, всё не давало результатов: стена дождя плотно скрывала от него вид на море и землю, что была у самого горизонта.
   С наступлением темноты ливень не закончился, а по ночному небу стали проноситься продолжительные громовые раскаты и яркие вспышки молний. Закутавшись в свой плащ, Юлиус поднялся на залитую водой палубу, желая увидеть, что творится на море. А само море неистовствовало: волны ударялись о борт корабля и накрывали собой палубу. Юлиус поднял над собой плащ, укрываясь от падающей на палубу воды, и к своему удивлению увидел неподалёку Цибурия: он неколебимо стоял на носу корабля, поднимая вверх Посох Огня: из его сферы, залитой огненным пламенем, исходило яркое свечение, позволяющее разглядеть то, что было впереди.
  - Юлиус! - крикнул Ван-Шиба, увидев его на другом конце палубы. - Подойди сюда!
   Юлиус, хватаясь за канаты и столбы, с успехом перебрался на самый нос корабля и уже полностью вымокший в недоумении посмотрел на Цибурия.
  - Прислушайся, - сказал Ван-Шиба, глядя куда-то в небо, - Ты ничего не слышишь?
   Поначалу Юлиус не понял, чего хочет от него Цибурий, но всё равно, подобно ему, стал всматриваться в небо. И тут он понял, что Ван-Шиба имел в виду: по рокочущему небу вместе с громовыми залпами и блесками молний, казалось, проносились голоса людей: один голос был мужской, сильный и властный, и Юлиусу чудилось, будто он уже слышал его, а второй голос, принадлежавший женщине, был звонкий и устрашающий. Обилие слов, проносящихся по небу с громом, Юлиус не мог разобрать, но Цибурий, как ему показалось, всё прекрасно понимал.
  - Что это? - недоумевающее спросил Юлиус, на что Ван-Шиба сразу ответил:
  - Так общаются маги на огромных расстояниях: с помощью грома и гроз. Я так и думал, что эта морская буря, в которую мы попали, не случайна...
  - Кто же эти маги?
  - Один из них - Дарий Хойар, - проговорил Цибурий, ясно глядя в неистовствующее небо. - Он сейчас не в Дунмаре...нет...он далеко... Его голос явно приглушён. Ещё бы, веди из вулканов Валокура не просто докричаться до этих мест. А второй голос доносится с острова Климрус, который совсем близко...
  - Это голос той колдуньи, о которой говорила Аминель? - предположил Юлиус, и Ван-Шиба, согласно кивая, ответил:
  - Да, это её голос... Голос королевы Гидранты. Хойар взывает к ней...
  - И о чём же они говорят?
  - О нас, - ответил Цибурий, и худшие опасения Юлиуса подтвердились, - Хойар извещает Гидранту, что в её просторы плывёт эльфийский корабль, несущий на своём борту лучших воинов СанктАртура. Конечно же, узнать это ему не составило труда: пусть он сам не умеет читать по звёздам, но этим даром наверняка обладает сам Трувиан Рогоносец, в чьих владениях сейчас находится Хойар. Слышишь, он говорит Гидранте, что нас нужно задержать и допытаться у нас, зачем мы отправились по морю через Роковой пролив... Его милеканское чутьё подсказывает ему, что это как-то связано с добычей Трезубца Хэлви...
  - Что же будем делать? - с беспокойством спросил Юлиус.
  - Пока ничего, - ответил Цибурий, поднимая над собой Посох Огня, - если не собьемся с курса, то будем у Рокового пролива уже к утру... А там не составит труда подпалить перья воинствующим сиренам...
   Он пару раз стукнул Посохом о деревянных пол и усмехнулся. Юлиус ещё некоторое время стоял рядом с ним, вслушиваясь в разговор двух магов, после чего покинул палубу и вернулся к себе в каюту. Там он долго размышлял о том, что сказал ему Ван-Шиба, и даже не пытался заснуть: спокойно спать попросту было невозможно, когда корабль трясло, а о борт то и дело ударялись волны. Тем не менее, он задремал ближе к утру, когда буря стала утихать, а скоро, устав думать про предстоящий день, крепко уснул в своём кресле, закутавшись в плащ.
  
   Юлиус проснулся ближе к полудню. Буря уже окончательно закончилась, и теперь морская гладь была спокойной и тихой, а на небе высоко сияло солнце, и медленно плыли облака. Юлиус сразу поднялся на палубу, но увидел там только Цибурия, который дремал под одним из столбов, закутавшись в свой плащ. Остальные, как он понял, спали до сих пор в своих каютах И правда, прошлая ночь выдалась бессонная и теперь все Знаменосцы на славу отсыпались или просто отдыхали, ожидая, когда корабельный колокол возвестит им о входе в Роковой пролив. Но колокол не звенел, а до суши было совсем близко: впереди Юлиус увидел два острова, покрытые густой растительностью, конца которой не было видно. Между двумя островами и был пролив, тянущийся вдоль островов зигзагом. К нему сейчас и приближался корабль.
   Сразу какая-то тревога овладела Юлиусом: на море было слишком спокойно, будто и не было этой ужасной бури ночью. Он недвижимо встал на носу корабля и на всякий случай снял со спины Сумрачный Щит, выставив его перед собой. Тем временем капитан корабля Гариан, только что проснувшийся и понявший, где находится судно, забил в колокол на капитанском мостике. После этого постепенно на палубу стянулись все Знаменосцы, и "Бленд" вошёл в Роковой пролив.
   Медленно проплывал он мимо величественных скалистых утёсов, свисавших над гладью моря, хотя все, кто был на палубе, хотели чтобы этот пролив корабль прошёл быстро. Все Знаменосцы были взволнованы и постоянно озирались по сторонам, непременно ожидая, что по кораблю должны открыть стрельбу из луков и арбалетов или сирены, или нимфы, но этого не происходило.
  - Климрус и Пламрус! - торжественно возвестил Цибурий, который понял, что опасность кораблю не грозит, и опустил Посох Огня. - Два великих острова Бохского моря! Когда-то они были единым островом - на нём было великое королевство сирен и нимф, но по воле судьбы эти два народа раскололись, составляя некогда единое целое, как в прочем и раскололся и сам остров...
   Скоро и все остальные Знаменосцы стали веселы, опустили оружие, и повели разговоры про нимф и сирен. Корабль постепенно выходил из Рокового пролива. Юлиус облегчённо вздохнул и хотел уж было перекинуть Щит на спину и вернуться в каюту, как до его слуха донеслось пение. Это было пение женщины, и раздавалось оно откуда-то поблизости, только на песню нимфы этот голос не был похож: Юлиус слышал пение нимфы в Государственном Дворце Паекера, и до сих пор он не смог его забыть. Внезапно какая-то тревога овладела им...
  - Что это? Вы слышите? - внезапно встрепенулся Гэбриел. - Кто-то поёт! И совсем близко!
  - О да, дивная песня, - заворожено промолвил Ондейрут Дондолин, улыбаясь и закрывая глаза.
   Но Юлиусу эта песня не показалась такой уж чарующей: он с подозрением посмотрел на гнома, который испытывал явное удовольствие, вслушиваясь в голос неизвестной певицы, и сам попробовал разобрать слова песни...
  
   На море корабль... Как луч одинокий
   Ворвался во тьму через рокоты гроз.
   О, путники, вы уж устали с дороги,
   Как ветер попутный опять вас понёс!
   Вы ищите славы. Куда вы плывёте?
   Пролив Роковой вековечно закрыт.
   Вы подвигов славных с терпением ждёте,
   Но здесь лишь обитель Гидранты стоит.
   Вино, угощенья, забавы вас встретят
   И сон одолеет на сутки едва...
   Оставьте попутный вы, странники, ветер,
   Оставьте вы важные в прошлом слова...
  
  - Восхитительная песня, - произнёс, зевая, Дондолин, и неожиданно упал на деревянный пол и громко захрапел.
  - Ондейрут! - тут же спохватился стоявший рядом Моцайв, но его ноги подкосились, а сам он недвижимо упал рядом.
  - Что происходит?! - воскликнул Юлиус, видя, как третьим падает Ахтонд Улпирс.
  - Нет! - неожиданно воскликнула Аминель, с трудом удерживаясь на ногах, - это песня сирен! Только поет её теперь не сирена, а сама она! Эта песня усыпляет, нагнетает непробудный сон! Не слушайте, затыкайте уши...не слушайте...
   Промолвив это, Аминель упала, сражённая сном и за ней повалились на пол Ринитель и Сицилия.
  - Нет! - завопил Юлиус, устремляясь к каждому по очереди и принимаясь будить, но это не давало результатов. Рядом с ним повалились на пол Гэбриел, Аполлон и Капран, а следом упал лицом вниз и Нафлен Лонтре, а за ним - Танатус Бес, который пытался зажать уши руками, но это не помогло.
   А песня продолжала звучать, становясь всё более мелодичнее и быстрее. Объятый сном, с капитанского мостика на палубу рухнул Гариан, а за ним уснули и остальные члены команды "Бленда".
  - Надо сопротивляться! - расслышал Юлиус голос Грайлена и тут же обернулся, но кентавр уже лежал на полу, и через пару мгновений был окончательно усыплён. В ужасе Юлиус не знал, что делать и стал метаться по палубе, ощущая своё бессилие и понимая, что сейчас и он должен упасть в беспамятстве, как вдруг увидел на носу корабля Цибурия: Ван-Шиба стоял прямо, опираясь на Посох Огня; хоть голова его и была склонена, а глаза закрыты, но было ясно, что он всеми силами сопротивляется усыпляющей магии. А песня продолжала звучать...
  
   На море корабль... Неслышно бьют волны
   О борт корабля, а вокруг только тишь.
   Становится ум упоеньем наполнен.
   И вот уже, друг мой, ты крепко спишь.
   Остались заботы у стен Билиграна,
   Ничто не тревожит твой мирный покой.
   Тебя не разбудят в обители рано.
   Отныне, моряк, ты есть полностью мой!
  
  - Полностью твой, моя госпожа, - вдруг протянул Цибурий с непонятной улыбкой и рухнул на спину, отчего Посох Огня выпал из его руки и покатился по палубе.
  - Нет! - крикнул Юлиус, но уснувших уже невозможно было разбудить.
   Он остался единственным, кого не одолел сон. Не понимая, почему он не падает на пол, Юлиус стал озираться по сторонам и осматривать себя, как вдруг взгляд его случайно перешёл на Сумрачный Щит, который он всё ещё держал в руке. Звезда в Щите горела ярким пламенем, и от неё медленно исходили лучи красного света, которые, будто нити, опутывали Юлиуса и этим защищали от магических чар. На мгновение он восхитился тем, что не все удивительный свойства Щита им ещё познаны, как вдруг перед ним ясно встал вопрос, а что же делать дальше. Он понимал, что через несколько минут на борт корабля ступят чужие и заберут спящих путников. И раздумывал он не долго: перекинув на спину Сумрачный Щит, Юлиус отстегнул от пояса Луч Мотэра, вынул кинжал из ножен и поспешно затолкал себе в сапог. Потом он вынул из кармана камень, данный ему Тадеушем, и бросил его за борт: коснувшись воды, камень озарился ярким светом и растаял в ней. После этого Юлиус упал навзничь и закрыл глаза, притворяясь спящим.
  
   Усыпляющая песня стихла так же неожиданно, как и началась, а корабль прибило к песчаному берегу. Более получаса вокруг была пугающая тишина, и Юлиус, пару раз открывая глаза, видел только палубу со спящими Знаменосцами. Наконец, из зарослей вылетело более двух дюжин сирен, и все они опустились на палубу, смеясь и громко переговариваясь. Юлиус почувствовал, что чьи-то холодные когти впились в его плечи, а через несколько минут сирена уже несла его над зарослями Климруса: то же самое было и с остальными Знаменосцами и командой моряков Гариана. В тот миг, как только сирена подняла его в воздух, Юлиус открыл глаза, и увидел, что корабль объят огнём - сиренам было приказано поджечь "Бленд", а это значило только одно: обратно отпускать прибывших никто не собирался.
   Он не помнил, как долго несла его сирена, и не открывал глаз во время полёта, опасаясь, что это могут заметить крылатые воительницы. Скоро Юлиус впал в лёгкое беспамятство, но почувствовал, как его бросили на холодный каменный пол. Сами сирены, смеясь и хриплыми голосами переговариваясь друг с другом, покинули помещение, куда принесли Знаменосцев, и только тогда Юлиус открыл глаза.
   Вокруг было темно: только тусклый факел на стене освещал то подземелье, куда были принесены все пассажиры "Бленда". Юлиус понял, что находятся они в довольно просторной камере, где сейчас стоял дурной запах, а от каменного пола исходили испарения. Сразу он заметил, что Сумрачного Щита на его спине нет, а в ножнах не было меча короля Эммануила. Тому было одно объяснение: сирены забрали все артефакты Знаменосцев, и теперь лучшие воины СанктАртура были полностью обезоружены. Все, кроме одного. Поняв это, Юлиус дотронулся до своего сапога и нащупал в нём Луч Мотэра - это несколько придало ему уверенности, и он уже стал оглядывать темницу, желая отыскать какую-нибудь прореху, чтобы выбить с помощью кинжала камни в стене. Но устраивать побег сейчас, когда все Знаменосцы и моряки Гариана были объяты сном, было бессмысленно.
   Несколько часов просидел Юлиус на каменном полу, стараясь ни о чём не думать и вслушиваясь в звуки снаружи. Постепенно все спящие стали пробуждаться: к своему ужасу никто из них не помнил той чарующей песни, и сейчас с сожалением и досадой Знаменосцы признавали, что так легко попались на давнишнюю уловку сирен этих мест.
   Наконец дверь в темницу открылась, и на пороге показался отряд сирен, вооружённых длинными копьями. Сразу сирены окружили Знаменосцев и велели выходить друг за другом. При этом Юлиус с горечью заметил, как на шею Грайлена, которого они явно опасались, сирены накинули длинную верёвку, и только к нему одному было приставлено пять крылатых воительниц с копьями. Цибурию же связали руки за спиной тугой верёвкой - сирены были извещены о том, что он, вероятно, может творить магию и без Посоха Огня. Аминель завязали крылья, чтобы она не смогла взлететь. Остальные Знаменосцы и моряки Гариана вместе с самим капитаном сгоревшего корабля пошли свободно под пристальным контролем сирен.
   Их вели тёмными коридорами, вдоль которых стояла вооружённая стража, провожающая пленников озлобленными взглядами. Коридоры извивались; от каждого широкого коридора тянулись в сторону по нескольку небольших и узких, и это невольно напомнило Юлиусу подземелья Кретты, такие же ужасающие и бесконечные. Скоро пленных вывели наверх из этого лабиринта в широкий и просторный зал, ярко освещённый, где было множество сирен, но только теперь они были облачены не в доспехи, а в лёгкие матерчатые платья. Это был Колонный зал замка королевы Гидранты.
   Первым делом, войдя в него, Юлиус обратил внимание на огромное окно, занимающее собой половину стены. Это был великолепный витраж, и на нём была изображена русалка, сидящая на камнях, а неподалёку от неё стоял корабль, с борта которого моряки с изумлением таращились на полудевушку-полурыбу. Потолок и стены зала подпирались множеством колонн, выделанных из белого камня, а под потолком висели розовые и голубые ткани. В самом центре зала находился большой фонтан: посередине длинного бассейна стояло возвышение, на котором покоилось чёрное каменное кресло. В этом кресле Юлиус разглядел очертания морского ската, из пасти которого трёмя струями в разные стороны била вода.
   На самом кресле сейчас восседала женщина, облачённая в длинное синее платье, с золотой накидкой на плечах. Её кожа и волосы были синими, но нимфой женщина не являлась: тёмно-голубые глаза, сохранившиеся у неё от человеческого обличия, говорили о том. В её волосы были заплетены золотые нити, и на лоб плавно опускались сплетённые в небольшую сетку жемчужины. Нельзя было определить, молода она была или стара, также и нельзя было понять, приветлива ли была та улыбка, с которой осмотрела она всех вошедших, или коварна. Юлиус понял, что это и была королева Гидранта.
   Все пленные встали напротив фонтана в ряд, и сирены, не теряя бдительность, остановились позади них, приставив свои копья к спине каждого.
  - Незваные гости, - громко промолвила Гидранта, всматриваясь в пленников. - Разве не знали вы, что Роковой пролив навечно закрыт для любого корабля, - не дожидаясь ответа, она злорадно усмехнулась. - Но только вы из сотен подобных моряков, кто пытался пройти пролив и был сражён пением сирен, а потом забит насмерть, были допущены ко двору Королевы Вод. Что же в вас такого необычного? Куда вы плывёте и зачем? Скажите сразу, и будете отпущены на свободу, если я одобрю вашу затею...
  - Тебе нельзя верить, тёмная колдунья! - громогласно выкрикнул Цибурий, силясь освободить руки, но стоявшая позади него сирена приставила копьё к его горлу.
   Гидранта ничего не ответила на выходку Цибурия, а только вновь обвела взглядом всех пленников поочерёдно.
  - Все храбры как один! - наконец промолвила она. - Кажется уж, что и нет среди вас слабых, кем бы можно было так легко овладеть... Кто из вас скажет мне, зачем плывёте вы к берегам Тернилла?
  - Мы ищем сокровища! - сразу выкрикнул Юлиус, намереваясь обмануть колдунью, и Гидранта тут же впилась в него взглядом. - Ищем клад! Недавно добыли карту, так вот за сокровищами и плывём в Тернилл!
  - Враньё! - с диким, не человечьим оскалом ответила Гидранта, и вода в бассейне вдруг забурлила, словно закипала от веления её мысли. - Зачем кладоискателям такие артефакты?!
   Она взмахнула рукой, и неподалёку одна из сирен сдёрнула с длинного каменного стола голубую скатерть. На столе Юлиус увидел знакомые ему артефакты: там лежал и Сумрачный Щит, и меч короля Эммануила, и Посох Огня, и чёрное узорчатое копьё Грайлена, сабля Танатуса, а также лук и колчан со стрелами Томпсона, и мечи с топорами всех Знаменосцев.
  - От нас ты никогда не услышишь правды! - вновь надерзил Цибурий, который нисколько не страшился Королеву Вод.
   Гидранта перевела на него взгляд и скривила губы в злобной усмешке.
  - Стоя бок о бок, вы все храбры и неколебимы! Каждый из вас может ответствовать храбро, не опасаясь смертоносной силы! Но в бою, где каждый сам за себя, выясниться, кто слабак, и кем легко овладеть! Вывести их на арену! Моряков, кентавра, сирену и Огнеголового Эльфа оставить со мной. Они будут зрителями.
   Колдунья рассмеялась и встала со своего кресла, после чего, пройдя по воде, сошла на каменный пол и скрылась за занавесями в глубине зала. Как только Гидранта ушла, сирены стали выводить всех Знаменосцев кроме тех, кого она велела оставить. Избранных воинов, среди которых был и Юлиус, повели ярко освещённым коридором, исходящим от Колонного зала. Коридор этот заканчивался длинной лестницей, под которой был небольшой двор. Там пленникам раздали широкие палки и велели ждать, когда откроются ворота. За воротами была арена, где им предстояло сразиться с чем-то ужасным и свирепым, и Знаменосцы в момент тревожного ожидания своей участи это прекрасно понимали.
  
   Через полчаса громадные деревянные ворота медленно открылись, и пленников, объятых смятением и страхом, вывели на широкую песчаную арену, по бокам которой стояли высокие каменные трибуны. На трибунах уже сидели сотни сирен, встретившие воинов презрительными возгласами и улюлюканьем. На противоположном конце арены Юлиус увидел длинную ложу - в ней сейчас и находилась Гидранта, а возле неё с опахалами стояли сирены-прислужницы. В этой же ложе находились Цибурий, Грайлен, Аминель и моряки Гариана вместе со своим капитаном: все они были связанны тугими путами и с опаской глядели на арену, где должен был состояться бой.
  Под королевской ложей был загон, где сейчас находились какие-то свирепые существа, глядящие кроваво-красными глазами на Знаменосцев через железные решётки. Сирены дразнили зверей, постукивая копьями по железным прутьям, отчего они становились ещё злее, рычали и протяжно выли.
   Все Знаменосцы, кто был на арене, с ужасом уставились на загон, не зная, что делать. В миг отчаяния смерть казалась неизбежной.
  - Невозможно отбиваться против них одними палками! - наконец протяжно завопил Аполлон. - Это несуразно и глупо!
  - Не поддавайся панике! - сразу выкрикнул Танатус, и Аполлон, смутившись, замолчал.
   Юлиус, волнение в котором также накаливалось, взглянул на Танатуса: Бес единственный казался решительным и неколебимым, глаза его горели в предвкушении схватки.
  - Вы слышали, что она сказала?! - обратился он уже ко всем Знаменосцам. - Она будет выбирать из нас самого слабого, а слабым себя проявит кто-то из нас в этом бою! Нам всем следует держаться вместе, спина к спине, чтобы не потерять своего единства и храбрости!
   Все прислушались к словам Танатуса и действительно встали спина к спине, выставив впереди себя деревянные палки. В это время сирены открыли железные ворота, и из загона сразу выбежали более двадцати зверей, каких Юлиус до этого времени не видывал. Каждый из них имел голову лисы, грудь борзой, тело льва, передние лапы - орлиные, задние лапы и хвост - волчьи. По размерам эти существа были не больше лесного волка или гончей собаки, имели ярко-красные глаза и острые, как лезвия ножей, клыки.
  - Энфилды, - не без волнения произнёс Нафлен, - прислужники тёмных магов и колдунов... Помниться, Аминель говорила, что Гидранте служат кровожадные звери - эти по своей кровожадности не сравняться ни с кем...
   Медленно энфилды, дико скалясь и впиваясь свирепым взглядом в воинов, стали приближаться к их плотному кругу, но нападать не решались. Скоро звери окружили Знаменосцев, и сирены стали восторженно рукоплескать и свистеть: они ждали жестокой расправы над пленниками. Долго так продолжаться не могло: или сами воины, либо озлобленные звери - кто-то должен был напасть первым.
  - Нас одиннадцать, - быстро заговорил Танатус, переводя ясный взгляд с одного энфилда на другого, - нам надо разделиться по трое: поодиночке нам не удастся забить этих саблезубых тварей, но три воина могут до смерти отколошматить одного зверя. Так и поступим: первые трое возьмут тех, что слева, вторые - справа, третьи - тех, что сзади... Ну а нам с тобой, Юлиус, придётся прокладывать дорогу вперёд...
   Юлиус, стоящий бок о бок с Танатусом, несколько опешил от такого заявления, но сразу согласно кивнул Бесу, на что тот задорно улыбнулся и громко промолвил:
  - На счёт "три"! Раз... Два... Три!
   Как только Бес это выкрикнул, все Знаменосцы разбежались по сторонам и по трое стали нападать с громкими криками на каждого энфилда, беспощадно нанося удары палками. Юлиус и Танатус устремились вперёд, размахивая своими дубинами. Сразу Юлиус увидел, как Бес прыгнул на одного энфилда, зажал палкой его шею, а потом с хрустом переломил её. Недолго думая, Юлиус последовал его примеру. Несколько раз, пока они с Бесом отбивались против свирепых зверей, у него возникала мысль достать из сапога Луч Мотэра: это бы намного облегчило дело, но в конечном итоге он понимал, что время пока для этого не пришло.
   Вдвоём с Бесом вести бой против кровожадных монстров Юлиусу было безбоязненно: несколько раз он бросал свою палку Танатусу, и тот поражал сразу двух энфилдов, размозжив им головы, после чего снова бросал палку Юлиусу. У других Знаменосцев дела обстояли также удачно: многие из энфилдов были забиты опытными воинами, которые умели вести атаку, и скоро оставшиеся звери с подогнутыми хвостами и жалобными вскриками побежали обратно к загону. Молодецки Юлиус вскинул палку на плечо, думая, что опасность миновала, как вдруг увидел на другом конце арены последнего энфилда, который и не думал убегать, поджав хвост. Этот зверь был намного больше и массивные, чем остальные, и являлся вожаком стаи. Он гнался за Аполлоном, и никакие удары палок не одолевали его. Наконец он прыгнул на спину Аполлона, повалил его на песок и готов уже был впиться клыками ему в шею. Тут уже Юлиус раздумывал недолго: сразу он засунул руку в сапог, достал яркий кинжал и метнул в зверя. Луч Мотэра с визгом пролетел несколько метров, вонзился прямо в голову энфилда и раздробил её, отчего на одежду перепуганного Аполлона хлынула его горячая кровь.
   Моментально весь свист и возгласы на трибунах стихли, каждая из сирен встала со своего места. Поднялась и сама королева Гидранта.
  - Обман! - прокричал кто-то из сирен, и это слово подхватили на всех трибунах.
  - Смерти! - кричал кто-то, и к ногам Юлиуса упало несколько копий, которые в него метнули некоторые из сирен в порыве ярости. Он взглянул на Гидранту: она несколько минут вглядывалась в него, после чего подняла вверх левую руку, и крики на трибунах стихли.
  - Обманщик! - громогласно крикнула она. - Как ты посмел тайно пронести этот кинжал на арену?! За свою дерзость ты будешь наказан! Увести всех, - скомандовала она сиренам, и те полетели на арену. - Оставить его одного! Я хочу видеть ужасную смерть этого человека!
  - Прежде тебе придётся сразиться со мной! - яростно выпалил Танатус, и устремился к ложе королевы, но одна из сирен подлетела к нему и ударила древком копья по голове, после чего Бес без чувств упал на песок.
   Остальные Знаменосцы, провожая обеспокоенными взглядами Юлиуса, были уведены сиренами с арены. Унесли они и бесчувственного Танатуса, после чего крылатые воительницы убрали труп вожака стаи энфилдов, забрав с собой Луч Мотэра. Этот артефакт они передали королеве Гидранте, которая осмотрела его с явным пренебрежением.
   Юлиус остался на арене один с одной лишь окровавленной дубиной. Вокруг него звучали насмешки и неодобрительные возгласы, но Гидранта, поднявшись со своего места второй раз, уняла их и обратилась к одинокому воину:
  - Ты будешь биться с самым свирепым моим слугой! Ни один человек не смел обманывать меня, Королеву Вод, и ты жестоко поплатишься за свой поступок! Принимай свою смерть в лице гарропа, чудовища морских недр!
   В этот миг из загона, где некогда находились энфилды, донеслось протяжное рычание, похожее на рык десятка львов. На трибунах все мгновенно замерли, а Гидранта довольно улыбнулась, впиваясь взглядом в растерявшегося Юлиуса.
  
   Из загона вышло чудовище, сравнимое по своим размерам разве что с горным троллем. Оно имело мускулистое волосатое тело, покрытое каменными доспехами, и длинные руки, при этом вместе кистей рук у монстра были огромные железные клешни. Голова его была сравнима с огромной головой пса, имевшего свисающие скулы и длинные клыки. Из пасти чудовища сочилась слюна, ноздри были широко растопырены, а серые глаза были устремлены на Юлиуса, который оторопел, не ожидая увидеть перед собой такого гиганта. Это и был гарроп.
   Чудовище лязгнуло зубами и сразу согнуло ноги, готовясь прыгать. Через мгновение оно с грохотом приземлилось рядом с Юлиусом, который чудом увернулся от массивных клешней, и тут он с ужасом увидел, как гарроп из своих ноздрей выпускает клубы огня. Сирены на трибунах одобрительно закричали и захлопали в ладоши; в королевской ложе многие из связанных пленников зажмурили глаза, предчувствуя печальный исход этой схватки. Только Цибурий смотрел на огонь прямо, не моргая, напряжённым взглядом.
  - Помни, чтобы ни случилось там, не бойся, увидев пламя, - ясно прозвучали былые слова Ван-Шибы в голове Юлиуса, и он, собравшись с силами, вскочил с земли и ударил гарропа палкой по колену. Но от этого чудовище даже не дрогнуло: оно запустило свою клешню под ноги, пытаясь поймать Юлиуса, отчего вокруг гарропа образовалась завеса песочной пыли. Юлиус воспользовался этим и отбежал на другой конец арены, но гарроп массивными шагами нагнал его и замахнулся клешнёй, выпуская из ноздрей клубы огня. На это раз удар настиг Юлиуса, и его отбросило на несколько метров. Больно ударившись спиной о землю, он почувствовал, что ноги его онемели, но гарроп тем временем в два шага оказался рядом с ним и возвысил свою клешню, готовясь нанести последний удар. Моментально Юлиус увернулся, услышав, как с грохотом клешня монстра вошла в землю, поднимая столбы пыли. Опираясь на свою палку, он встал и отбежал в сторону.
   Гарроп несколько минут силился рывками вытащить свою клешню из земли, а Юлиус тем временем старался поджечь свою дубину от огня - им сейчас была охвачена вся арена. Скоро конец его дубины охватился огнём, и в то же мгновение гарроп вытащил клешню и, перекувырнувшись, приземлился на массивнее ноги рядом с Юлиусом. Неожиданно чудовище зажало его в свои железные тиски и подняло над собой.
  - Съешь его! - выкрикнул кто-то с трибун, и одобрительные возгласы понеслись среди зрительниц этой бойни.
   Гарроп приблизил Юлиуса к своему лицу и уже раскрыл свою пасть, выказывая жёлтые клыки. Недолго думая, Юлиус занёс вперёд свою руку с пылающей дубиной, обжигая глаза и нос чудовища, отчего гарроп с диким рёвом отбросил его, а сам бросился в неистовый бег по арене. Терпя ужасную боль, он ненадолго закрыл лицо клешнями, а потом с жаждой отмщения перевёл свою взгляд на Юлиуса и протяжно зарычал. Тут же чудище оказалось рядом с ним и раскрыло свою пасть, готовясь оторвать своему противнику голову. Сразу Юлиус сунул свой факел в горло гарропа, и невыносимая боль исказила лицо чудовища. Схватившись клешнёй за свою шею, гарроп отпрянул от Юлиуса, силясь дышать, но этого у него не получалось: из пасти монстра шёл дым.
   Многие из сирен повставали со своих мест и изумлённо вскрикивали, но участь гарропа была уже решена: несколько минут он в судорогах, схватившись за горло, метался по арене, а за тем упал на колени, приглушённо закряхтел и задохнулся.
   На минуту вокруг Юлиуса воцарилось молчание. Сирены не верили своим глазам, глядя на труп монстра.
  - Смерти! - наконец выкрикнула одна из них, и это подхватили остальные зрительницы.
   Гидранта поспешно встала и что-то шепнула стоящей рядом сирене, после чего стала уходить из ложи. Через несколько минут отряд из пяти сирен приземлился рядом с Юлиусом, и они приказали ему идти во внутренний двор. Юлиус, поняв, что его не собираются убивать, с презрительной улыбкой проводил взглядом Гидранту. Но это не понравилось зрительницам: они кидали камни вслед Юлиусу, выкрикивали оскорбления, и никак не верили в то, что на их глазах был убит самый ужаснейший из чудовищ морских глубин, прислуживавших Королеве Вод.
  
   Юлиуса ввели во двор перед ареной, и там он с восторженными криками был встречен остальными Знаменосцами. Скоро уже всех Знаменосцев и эльфов-моряков провели снова в Колонный зал, где на своём чёрном каменном кресле посреди бассейна восседала Гидранта. Только теперь Юлиус не увидел в ней того превосходства, с которым она некогда смотрела на всех пленных. Взглянув на Юлиуса, Королева Вод поспешно отвела от него взгляд, и губы её содрогнулись: ему показалось, что она готова зарыдать, словно потеряла кого-то близкого и ценного, но с трудом сдерживала себя.
  - Бой прошёл! - наконец громогласно возвестила она и поднялась с кресла. - Пусть вы показали свою храбрость во всей своей красе, убив моих лучших слуг, но я всё же избрала из вас самого слабого!
   Она медленно обвела взглядом всех пленных и направила на кого-то указательный палец левой руки. И только сейчас, приглядевшись, Юлиус заметил на нём знакомое кольцо: это был Перстень Розы, который он уже видел у Кассандра. "Она входит в Отряд Карателей, - сразу сообразил Юлиус, - так вот откуда эта связь с Хойаром". Поняв это, он в недоумении посмотрел на того, кого избрала Гидранта, и с ужасом увидел, что это был Аполлон.
  - Ты первый запаниковал на арене! - сказала Гидранта, глядя на перепуганного и ничего не понимающего Аполлона. - Ты подло бежал от зверя, и он чуть было не перегрыз тебе шею, но другой спас твою жизнь!.. Ты слаб, и рассудком твоим легко овладеть!
   Мгновенно всех Знаменосцев, стоявших по обе стороны от Аполлона, отнесло и плотно прижало к стенам. Он один остался стоять напротив Гидранты. Его сразу окружили сирены с копьями, а сама Королева Вод, плавно пройдя по водной глади, подошла к Аполлону и провела рукой по его лицу.
   Юлиус хотел что-то крикнуть, но сирены направили копья к горлу каждого Знаменосца и были готовы пронзить пленников при малейшем шолохе. У самого Аполлона, казалось, перехватило дыхание: он недвижимо стоял, объятый дрожью, напротив Гидранты, но его губы не могли ничего произнести, только глаза выражали неописуемый ужас.
  - Невинный мальчик, - с озлобленной улыбкой произнесла Гидранта. - Как жаль, что тебе выпало это ужасное бремя... Ну ничего страшного. Я тебе не причиню боли. Вкусив мой поцелуй, ты позабудешь обо всём на свете и более никогда не вспомнишь своё имя... Отныне я и только я буду твоей госпожой, кому ты откроешь все секреты, известные тебе, но пока ещё неизвестные мне...
   Она вцепилась рукой в волосы Аполлона и приблизила свои губы к его рту, будто гипнотизируя взглядом. Отчаяние обожгло сердце Юлиуса и он, ощущая своё бессилие, зажмурил глаза и отвернулся...
  
   Сначала он услышал ужасный треск, а когда открыл глаза, увидел, что весь пол усыпан осколками некогда красочного витража. На длинном каменном подоконнике стояла нимфа, и теперь у Юлиуса в этом сомнений не было: это была красивая девушка с синей кожей и собранными в пучок золотыми волосами, облачённая в чёрные латы. В левой руке она держала длинное копьё, и взгляд нимфы, отчего-то высокомерный, был прямо устремлён на Гидранту.
   Сама Гидранта тут же отбросила от себя Аполлона, которого так и не успела поцеловать, и озлобленно оскалилась подобно энфилду. Глаза её налились огнём. Мгновенно от ведения её мысли вода в бассейне вздыбилась и понеслась на нимфу, но внезапно что-то остановило этот огромный водный столб. И тут Юлиус, приглядевшись, увидел позади нимфы человека, держащего восхитительный серебряный посох, увенчанный небольшим обручем. Окутан этот человек был в белый плащ, а на его лице была маска - с восхищением узнал Юлиус в нём мага Велиодара. Велиодар приземлился на подоконник, направляя Посох Стихий на поток воды, отчего он на несколько мгновений застыл между ним и Гидрантой. Наконец магический Посох озарился ослепительным светом, и водный поток накрыл колдунью, отбросив её в бассейн бассейна.
  - Освободить этот замок от тёмной чародейки и её прислужниц! - скомандовал маг, и сразу через разбитое окно в Колонный зал ворвались десятки нимф с радостными криками, размахивая мечами и снимая со спин красивые белые арбалеты.
   Не успели сирены понять, что к чему, как были атакованы нимфами: многие из них были выброшены через окно на улицу, многие загнаны в воду, а большинство в панике бежало из Колонного зала.
  - Берите свои артефакты, друзья! Настал момент решающей битвы! - громогласно воскликнул Велиодар, обращаясь к пленным, и те, освободившись от пут, взяли свои артефакты с длинного каменного стола и сами вступили в схватку с сиренами.
   Тут со дна бассейна медленно поднялась Гидранта: глаза её пылали, а кожа покрылась чешуёй. Мгновенно она выставила левую руку вперёд, пытаясь сбить с ног Велиодара с помощью силы Перстня Розы, но маг лишь поднял над собой Посох, свет от которого накрыл Гидранту. Она дико завопила: её левая рука обуглилась, словно обожжённая невидимым огнём, а Перстень запылал кровавым светом, причиняя ей неописуемую боль. Крича и безуспешно пытаясь снять кольцо с руки, Гидранта опустилась на колени.
  - Вегас, - торжественно обратился Велиодар к предводительнице нимф, которая всё это время стояла рядом с ним и с усмешкой смотрела на сражённую Королеву Вод, - пришло время... Только лёд способен остановить несущийся водопад, ибо вода замёрзнет, и лишь только самый яркий огонь способен будет её растопить...
   Согласно кивнув, нимфа сняла с плеча свой белый арбалет и направила его на Гидранту. Но из арбалета вырвалась не стрела, а поток белых лучей, которые обратили и всю воду в бассейне, и саму Королеву Вод в лёд, и теперь колдунья, стоящая на коленях и скривившая рот от неописуемого ужаса, стала ледяным изваянием. Юлиус сразу вспомнил, что видел такой арбалет у Дрэго в Государственном Дворце Паекера: тогда она спасла ему с Танатусом жизни, и он был приятно удивлён, увидев такой арбалет вновь.
  
   В Колонном зале стихли последние крики, и только отдалённые возгласы схватки теперь доносились до стоящих возле обледенелой колдуньи. Все Знаменосцы вернулись в зал и, не веря собственным глазам, переводили взгляд с ледяной скульптуры на мага в маске.
  - Вовремя я подоспел, - начал Тадеуш, сняв маску и вытерев лоб рукавом. - Своим чудесным спасением можете быть благодарны Юлиусу: он вовремя сообщил мне об опасности, в которую вы угодили, бросив в воду мой магический камень...
  - Как же такое возможно, мой король? - с изумлением спросил Цибурий, опираясь на свой Посох Огня и смотря на ликующих нимф, которые сейчас выбрасывали на улицу из зала мебель, вазы и картины, ранее принадлежавшие Королеве Вод.
  - Всё очень просто, - начал Тадеуш, ясным взглядом обводя всех Знаменосцев. - Узнав об опасности, я сразу бросил все дела и взял лучшего пегаса из королевских конюшен. Ты можешь быть горд Юлиус, ибо этот пегас - твой крылатый конь Ауронио. За несколько часов он пронёс меня над океаном, и я уже приземлился на берегу Климруса, как увидел обугленные доски сгоревшего корабля. Нельзя было одному заявляться в обитель Гидранты: нужна была помощь, поэтому, как видите, я призвал нимф с Пламруса...
  - Велиодар пришёл к нам и известил, что в плен Гидранты попали храбрейшие из храбрых воинов СанктАртура, - продолжила предводительница нимф. - Это стало последней каплей: всю эту неделю мы готовились к новым схваткам с сиренами, но медлить больше было нельзя. Собрав войско, без труда мы прошли с Повелителем Стихий побережье Климруса и так же без труда взяли обитель тёмной колдуньи...
  - И сейчас тёмная колдунья заморожена на века, а многие из её прислужниц-сирен, испугавшись, покинули замок и ещё долго будут скрываться в лесах, поверьте, друзья мои, - с улыбкой сказал Тадеуш и обратился к нимфе. - Наступил конец длительной войне, Вегас... Да будет провозглашено отныне единство двух разрозненных островов! Ну а сейчас нам действительно медлить нельзя: отныне я всюду пойду вместе с вами, храбрые Знаменосцы, берега Тернилла ждут нас...
  - Но на чём же вы доберётесь туда? - спросила Вегас. - Ваш корабль сожжён... Впрочем, это не беда: нимфы вековечно обязаны тебе, король-чародей Велиодар, и я готова отдать лучшее судно, какое есть у нас...
  - Истинно нимф называют великодушным народом, - восхитился Нафлен, и Знаменосцы, сопровождаемые нимфами, стали покидать Колонный зал, где теперь царил беспорядок, всюду валялись стёкла и камни, а с потолка свисали оборванные занавеси.
  
   Сам король Тадеуш уходить не спешил, а остановился напротив заледенелой Гидранты.
  - Она может слышать разговоры вокруг? - спросил, подойдя к нему, Юлиус.
  - Может, - ответил Тадеуш. - Но только мощь Посоха Стихий способна высвободить её из ледяных уз. Да, нимфы теперь веками будут охранять эту глыбу льда на вершине самой высокой своей башни, ибо возвращение Гидранты им ни к чему...
   Он шагнул на ледяной постамент и снял с замёрзшей левой руки колдуньи Перстень Розы. С волнением Юлиус думал, что кольцо обожжёт руку мага, но этого не произошло: Тадеуш сжал Перстень Розы в кулаке, направил на него Посох Стихий, и разжал кулак, когда промелькнула вспышка яркого белого света. Вместо кольца на ладони короля лежала щепотка пепла.
  - Хойар ещё долго не узнает, что случилось с Гидрантой, - сказал Тадеуш, стряхнув пепел с ладони. - Теперь, лишившись помощи могущественной Королевы Вод, он совсем одинок. Тёмного мага можно уничтожить так же легко, как и эти кольца, которые он изобрёл... Всё рано или поздно обращается в пепел, Юлиус...
   Вместе они покинули Колонный зал и, пройдя вдоль нижних этажей, где хозяйничали нимфы, вышли во двор. Двор обители Гидранты представлял собой длинную набережную, откуда открывался восхитительный вид на море и на горизонт, у которого последними лучами освещало чарующую гладь воды заходящее солнце.
   На берегу стояли длинные челны нимф, где уже сидели многие из Знаменосцев и команды сгоревшего "Бленда". Когда последние бывшие пленники сели в ладьи, они плавно оттолкнулись от берега и последовали вдоль побережья по спокойной морской глади. В самой первой из лодок стояла Вегас, указывая копьём направление всем челнам, и Юлиус невольно восхитился храбростью и решимостью этой нимфы: ведь раньше они казались ему лишь отличными певицами, голос которых может очаровывать и возрождать из глубин души самые светлые чувства. Сам он провожал взглядом замок Гидранты и не отводил руку от Луча Мотэра у своего пояса.
   Рядом с ним в лодке, поникший, сидел Аполлон. Он старательно избегал встретиться взглядом с кем-либо, но заметив, что Юлиус смотрит на него с сожалением, дрожащим голосом начал:
  - Я действительно труслив. Самый слабый из всех. Храбрые подвиги, схватки с чудовищами - всё это не для меня... Ты ведь помнишь тот Северный путь в Ференийском лесу? Мне было страшно, страшно как никогда...я хотел, чтобы мне доверяли, поэтому сам и напросился стеречь его с эльфийским отрядом... Но оттого меня и схватил корзах, что я просто не мог ему сопротивляться...
  - Тебе доверяют, Аполлон, - ответил Юлиус, похлопав по плечу друга. - И первым делом доверяет король Тадеуш: ведь иначе он не сделал бы тебя Знаменосцем. Он дал каждому из нас шанс показать все свои лучшие качества, и будет шанс такой и у тебя, поверь...
   Сицилия, сидевшая вместе с ними с лодке и внимательно слушавшая разговор, с жалостью смотрела на Аполлона чистыми голубыми глазами и после провела своей рукой по его руке, желая тем самым его успокоить. Аполлон несколько смутился, взглянул на Сицилию и стыдливо отвёл взгляд, но ему было гораздо легче и спокойнее, и уже через минуту он, слегка улыбаясь, пошутил над тем, что бы стало с ним, если бы Гидранта его поцеловала. Друзья засмеялись, хорошо понимая, что всё это теперь осталось в прошлом: и песня сирен, и сама Королева Вод, и сражения на арене, и неудавшийся поцелуй. Они втроём стали вести безмятежные разговоры, шутили и улыбались, а лодки тем временем плыли вдоль берега, огибая Климрус с запада. И чем дальше лодки уходили в неизвестном направлении, тем каждый из них прекрасно понимал, что там, впереди, поджидает уже нечто другое, неизведанное и, возможно, таящее скрытую опасность. И пусть она не была видна отсюда, но они к ней неумолимо приближались, понимая, что теперь опасность будет сопровождать их везде, пока они сами не поставят во всей этой истории с Трезубцем Хэлви последнюю точку...
  
  Глава 13. Дворец Невероятностей.
  
   Уже через час челны нимф пристали к песчаному берегу, и все их пассажиры сошли на него. Было сумеречно, и при свете факела Юлиус разглядел стоящий у берега большой красивый корабль с белыми парусами и деревянным изваянием дракона на самом носу. Судно уже давно ждало всех бывших пленников Гидранты, и нимфы на борту корабля, завидев приплывших, поспешно спустили трапы.
  - Это "Себастиан", лучший корабль, какой есть у нимф острова Пламрус, - сказала Вегас, на что Тадеуш с улыбкой добавил:
  - Команда останется прежней. Назначаю тебя его капитаном, Гариан. Знаю я, что никакое иное судно не заменит тебе сгоревший "Бленд", но отныне магия нимф охраняет твой новый корабль, бесстрашный эльф...
   Эльф низко поклонился королю, и вся команда моряков поспешно поднялась на палубу. Вслед за ними, прощаясь с нимфами, стали подниматься и сами Знаменосцы.
  - Юлиус, - окликнула его Вегас. - Позволь мне кое-что дать тебе...
   Нимфа протянула ему небольшой красивый рог, украшенный поясом разноцветных камней. Юлиус, восхищённый великолепием горна, принял его из рук нимфы и в недоумении посмотрел на неё.
  - Близится час решающей битвы, Юлиус, - ответила ему Вегас. - История повториться вновь: как некогда две армии схлестнулись у стен Гранмора, так теперь армада милекан и войско союзных рас вступят в единоборство у стен Неотунны, столицы Дунмара. В решающий час, когда ты поймёшь, что силы на исходе, затруби в этот рог, и нимфы незамедлительно придут на помощь Знаменосцам...
   Юлиус поблагодарил Вегас и пристегнул рог к поясу, как вдруг к нему подбежал чем-то обрадованный Гэбриел.
  - Смотри Юлиус, - сказал он, вертя в руках белый арбалет, в котором не было стрел. - Его подарили мне нимфы. Они сказали, что дарят такие только самым храбрым и отличившемся в бою: это ледострел. Теперь и сила льда всегда будет с нами...
  
   Вместе они поднялись по трапу на борт "Себастиана", и скоро корабль отплыл от берегов Пламруса. Некоторые из челн нимф по приказу Вегас сопровождали его до самого выхода в море, но когда эти лодки развернулись и поплыли обратно, судно в одиночестве продолжило своё следование.
   Уже пришла глубокая ночь, но никто из Знаменосцев, находившихся в своих новых каютах, не спал. Море было спокойным, на нём не было видно ни одного огня, даже у самого горизонта. Единственное, что настораживало Юлиуса - плотная завеса тумана, тянувшаяся вдоль морской глади. Туман простирался, казалось, по всей умиротворённой воде, окутывая корабль подобно призрачным щупальцам.
   Сам Юлиус стоял на палубе, вглядываясь в тёмную даль. Теперь уже он не выпускал из своих рук Сумрачный Щит, не зная, чего ожидать от этого таинственного спокойствия. На капитанском мостике стояла Сицилия, объяснявшая капитану корабля морской путь к Триаре. Она хорошо ориентировалась даже в этой темноте и без труда определила место на морском тракте, где сейчас находился "Себастиан".
  - Подозрительно тихо, - услышал Юлиус голос позади себя и, обернувшись, увидел короля Тадеуша. Он по-прежнему был облачён в белый плащ, под которым виднелась едва заметная кольчуга, и опирался на Посох Стихий.
  - Триара, - протянул Тадеуш, глядя в темноту, - самое загадочное место на всём побережье Бохского моря... Мне всюду приходилось бывать, Юлиус, но во Дворец Невероятностей отправляюсь впервые...
  - Что же это за Дворец такой? - с улыбкой спросил Юлиус. - Что даже Велиодар Билигранский робеет при упоминании о нём?
  - Всё намного серьёзнее, Юлиус. История Дворца Невероятностей уходит в глубокое прошлое, когда ещё сам Баланс именовался Далью. Я спрашивал о нём у Всевидящего: он поведал мне удивительную историю. Безымянный маг, чья слава была известна далеко за пределами земель Бохской Дали, бежал из своих чертогов и достиг берегов нынешнего Тернилла - там он выстроил свою обитель, в которую позднее стекались многие маги со всех земель... Оракул расплывчато намекал на то, что можно увидеть в самом Дворце, но я понял одно: не всякому дано пройти по его этажам и коридорам. Возможно, там есть какие-то испытания или двери, которые невозможно открыть...
  - Но если все Знаменосцы войдут во Дворец вместе - бояться нечего...
  - В этом ты прав, - ответил Тадеуш, - но я боюсь, что как раз лишь одному из нас можно будет войти во Дворец... Ну, к утру мы должны быть уже там...
  
   Юлиус, ещё немного простояв на палубе, вернулся в свою каюту и задремал там - усталость и изнурённость дали о себе знать. Проспал он долго и, проснувшись, подумал, что уже за полдень. Но он поднялся на палубу и увидел вокруг себя ночь, как и несколько часов назад: на небе были яркие звёзды, по морю расстилался едва различимый туман, вот только вдали стали видны тусклые огни - корабль приближался к Триаре.
  - Да, Юлиус, - сразу ответил Тадеуш, не покидавший палубу на протяжении всей ночи, - давно должно было наступить утро... Но видимо мы не знали главное про эти места: здесь вечная ночь, вечный мрак... Труби в горн, Гариан, мы уже приплыли...
   Прозвучал звонкий эльфийский горн, и все Знаменосцы поднялись на палубу. Сразу они стали свидетелями удивительного зрелища: постепенно из тумана стал различим огромный замок, башни которого уходили к самым небесам. Скоро таинственный замок полностью был виден всем пассажирам "Себастиана", и Юлиусу показалось, что десятки башен, больших и маленьких, подобно змеям обвивают гигантскую скалу и устремляются к звёздам ввысь - так выглядел Дворец Невероятностей с моря. На его многочисленных этажах горели огни, отчего создавалось странное впечатление, будто Дворец полон гостей, хотя на самом деле этого попросту быть не могло.
   На удивление всех Знаменосцев у песчаного берега туман растаял, но, как ни старались они разглядеть берег во тьме при свете факелов, на нём никого не было...
  - Если бы не этот замок, то я бы подумал, что эта земля пустынна, черт бы её побрал, - произнёс Томпсон, не без волнения сходя по трапу. Молча с ним согласились все Знаменосцы.
  - Жди нас здесь, Гариан, - сказал Тадеуш капитану корабля, надевая на лицо маску Велиодара, - если что-то произойдёт непредвиденное - давай сигнал...
   Тадеуш пошёл впереди всех по холодным морским камням, выставив впереди себя Посох Стихий. Остальные пошли за ним, достав мечи и различные артефакты: никто не знал, чего можно ждать на этой земле...
   Более получаса шли Знаменосцы в сторону Дворца по пустынному полю, усеянному мелкими камнями. На многие мили оно продолжалось на юге и востоке, и только далеко на западе были заметны тусклые блики - там начинались воды Морвийского океана, в которое впадало Бохское море. Никого Знаменосцы не встретили на своём пути, и если бы не свет на этажах Дворца, то они бы подумали, что он давно заброшен и, недолго думая, возвратились назад. На каждого эта несменяемая полночь действовала по-своему, ужасая и запугивая. Но несмотря ни на какие страхи, каждый из воинов следовал за Тадеушем, шедшим по каменистому побережью уверенной поступью.
   Скоро они подошли к огромным железным вратам перед замком, которые были распахнуты и за которыми начиналась длинная мраморная лестница, ведущая к входу во Дворец Невероятностей.
  - Ни стражи, ни часовых, - протянул недоверчиво Ван-Шиба, поднимая над собой ярко светящийся Посох Огня и не решаясь проходить через ворота. - А не попадём ли мы в ловушку, как попали в Роковом проливе?!
  - Магам не за чем ставить ловушки здесь, Цибурий, - ответил ему Тадеуш. - Пусть мы и не знаем, какие маги здесь обитают или обитали в прошлом, но я могу поспорить, что мы первые, кто приплыл сюда и посмел пройти через эти врата... Смелее, друзья мои, мы ещё не были внутри Дворца, а уже чего-то опасаемся снаружи...
   В нерешительности Знаменосцы последовали за Тадеушем, который уже стал подниматься по мраморной лестнице. На миг Юлиусу показалось, что лестница запросто может провалиться, и тогда все поднимающиеся по ней провалятся в мрачное подземелье, но такого не произошло - мрамор был твёрд, и шаги по нему глухим эхом отдавались по всему двору.
   Внезапно Тадеуш остановился, преградив путь шедшим сзади Юлиусу и Танатусу Посохом Стихий.
  - Дальше нельзя, - сказал он, указывая рукой на небольшую каменную табличку, вмурованную в мрамор.
   На ней Юлиус увидел странные золотые руны - это был эльфийский язык, и Тадеуш сам смог без труда прочитать всю фразу.
  - "Выберите самого бесстрашного из вас, ибо только достойный обязан продолжить путь дальше", - перевёл он и озадаченно посмотрел на всех Знаменосцев.
  - Давайте взойдём на следующую ступень все вместе, - предложил Улпирс, но король его прервал:
  - Это неудачная затея, Ахтонд. Здесь магия, и магия сильная. Как только один человек поставит ногу на следующую ступень, невидимый барьер оградит его от остальных. А это значит, что назад дороги уже нет...
  - Так кто же пойдёт из нас? - с волнением спросила Ринитель, и все Знаменосцы на минуту задумались.
  - Я могу, - наконец сказал Юлиус и на его удивление ему возражать никто не стал...
  - Пожалуй, наиболее достойного среди нас и не найдёшь, - промолвил Цибурий. - Ты остался жив после удара Кровавой Слезой, закинул Хойара в вулканы Валокура, победил гарропа, монстра вод... Именно ты обязан продолжить путь, Юлиус...
   Юлиус взглянул на Тадеуша, и тот одобрительно кивнул.
  - Что бы ты там не увидел, помни: у тебя одна цель - отыскать Дилара Пракото. Всевидящий туманно намекал, что разнообразные испытания искушением придётся пройти всякому, кто окажется во Дворце. Будь начеку, Юлиус...
   Собравшись с духом, Юлиус шагнул на следующую ступень, и едва слышный хлопок раздался позади него. Обернувшись, он взмахнул кулаком, и тот ударил о невидимую стену. Стоявшие позади неё Знаменосцы стали о чём-то оживлённо говорить, проводя руками по невидимой стене, но Юлиус видел только шевеление губ - слышать он не мог. Недолго думая, он развернулся и твёрдым шагом продолжил подниматься по ступеням.
  
   Скоро Юлиус подошёл к большой каменной двери, окутанной паутиной; возле этой двери оканчивались ступени. Оглянувшись назад, он заметил, что вокруг него плотным кольцом сомкнулся туман - назад дороги уже не было.
  - Свет, - чуть слышно прошептал Юлиус, и звезда в Сумрачном Щите озарилась яркими белыми лучами. Он поднял Щит над собой, разглядывая таинственную дверь, и изумился: в самой её середине был выдолблен круглый проём, а вокруг него на разных языках был написано одно и тоже четверостишие. Узнав среди многообразия рун и символов известный ему язык, Юлиус прочитал стих в слух:
  
   Просунь свою руку. Не бойся, бесстрашный,
   Она станет камнем тяжёлым. И вот
   Откроется дверь: до Хранителя Башни
   Неси свою руку, как бремя забот.
  
  - Просунуть руку, - не без волнения повторил Юлиус, и осторожно всунул свободную правую руку в каменный проём. Мгновенно он ощутил холод по ту сторону двери, и тут же камни сомкнулись на его руке, причиняя жуткую боль. Неожиданно пропали все руны, а сама дверь растворилась в воздухе, открывая путь внутрь Дворца Невероятностей. Юлиус в недоумении посмотрел на свою правую руку: теперь она была каменной, но он мог свободно шевелить пальцами и пока что не чувствовал её тяжести. Собравшись с мыслями, он вступил в тёмный холл Дворца, где не было ни единого источника света, как вдруг позади него с едва слышимым треском вновь выросла каменная дверь.
   Яркий белый свет Сумрачного Щита осветил тёмный холл, и Юлиус с неким ужасом увидел, что это был длинный ледяной коридор, конца которому не было видно. Его сковал жуткий холод, и, закутавшись в свой плащ, он осторожно пошёл по ледяному полу, освещая гигантские глыбы изо льда, нависшие под потолком.
   Его шаги глухо отдавались во мраке, и шёл Юлиус, как ему показалось, уже больше часа. Внезапно где-то вдалеке послышался продолжительный вой, и ему показалось, что сейчас непременно должно выбежать какое-нибудь чудовище. Несколько отступив назад, он положил окаменелую руку на рукоять меча и уже хотел было вынуть его и поразить приближающееся существо, но тут что-то молниеносно пронеслось мимо, и Юлиус при свете Щита разглядел красивое оперение невиданной птицы. Она, словно оглядев незваного гостя с ног до головы, издала протяжный свист и унеслась обратно прочь по коридору. Это был красивый лирохвост с серовато-красным оперением и пышным разноцветным хвостом.
   Проводив взглядом удивительную птицу, Юлиус продолжил свой путь дальше. Он шёл осторожно, вслушиваясь в каждый звук и всякий раз быстро оборачиваясь. Внезапно до его слуха донёсся странный треск, становившийся всё отчётливее. Осветив ледяной пол, Юлиус с ужасом заметил, что лёд стал трескаться - словно по чьей-то воле, ведь такой плотный ледяной слой невозможно было проломить силой. Недолго думая, Юлиус пустился в бег, и пол позади него стал с ужасающим грохотом проваливаться в бездну. Неожиданно лёд рухнул под ним, и с криками Юлиус понёсся вниз. С ужасом он заметил, что Сумрачный Щит погас: как ни стучал он по нему и ни просил спасти, Щит оставался неколебим. Юлиус тут же понял, что кто-то забрал всю магическую мощь Щита, и сразу потерял сознание.
  
   Он очнулся посреди ярко освещённого длинного зала с мраморным полом и бесконечной чередой белоснежных колонн. Сразу он поднялся на ноги и, выставляя впереди себя Сумрачный Щит, огляделся: под потолком на золотых цепях висели сотни золотых подсвечников, и в каждом из них была своя свеча, вносящая свою долю света в ослепительно блистающий зал. Сам зал, как показалось Юлиусу, не имел начала - его колончатый пояс тянулся на много миль, пока не переставал быть видимым вдалеке. Зато у зала был конец: вдали Юлиус разглядел узорчатые двери, и двинулся к ним. Его шаги эхом разносились по всему пустынному помещению, и ему даже казалось, что от этого подсвечники немного покачиваются под потолком, и он старался ступать как можно тише. Юлиус не понимал, зачем он здесь и кто его сюда принёс, но он знал, что скоро получит ответы на свои вопросы, возможно пройдя этот зал.
   Внезапно под потолком раздался сильный треск и с ярко-оранжевой вспышкой перед ним упал красивый и переливающийся золотыми отблесками стальной меч. В испуге Юлиус отшатнулся назад, направляя Сумрачный Щит на потолок, но тут в зале воцарилась первичная тишина. Юлиус с удивлением поглядел на меч: тот лежал на полу, переливаясь сине-зелёными огоньками. И тут он издал ошеломлённый возглас: на стыке рукояти меча и самого лезвия была приделана круглая чёрная пластина, на которой золотой краской был выведен символ "Ă"...
  - Алут-меч, - догадался Юлиус, и сразу поднял меч с пола своей окаменелой рукой. - Но...как? Как такое возможно?
   По лезвию меча забегали ярко-фиолетовые огоньки, и внезапно Юлиус взмыл в воздух, ведомый магической силой Алут-меча. Он очертил пару кругов под потолком, а затем Алут-меч понёс его прямо в сторону дверей, до которых сам Юлиус ещё достаточно долго шёл бы пешком. За полминуты они преодолели довольно большое расстояние, и меч осторожно опустил Юлиуса на пол, а сам упал рядом.
   Юлиус теперь уже без всякой боязни поднял с пола меч и подошёл к огромным мраморным дверям. Двери же были весьма необычны: по мраморному камню тянулись выложенные золотом многочисленные стебельки, которые заканчивались серебряными листками, а между золотыми стеблями было нарисовано около тысячи глаз, отчего Юлиусу стало немного не по себе. Ему прямо-таки казалось, что все эти голубые глаза в упор смотрят на него, следя за каждым его движением.
   С некоторой боязнью поглядев на всю эту странную роспись, Юлиус сделал решительный шаг вперёд, как вдруг заметил, что один из золотых стеблей зашевелился. Юлиус со страхом попятился назад, но несколькими секундами позже его глазам предстала необычная процессия открывания дверей...
   Сначала вслед за этим золотым стеблем зашевелились ещё несколько стеблей, а потом они медленно стали отделяться от мраморной поверхности, передвигаясь по полу с помощью серебряных листков. Очень скоро перед дверьми выстроилась длинная шеренга золотых стеблей, которые, казалось, застывшие в совершении прыжка, были готовы броситься на двери и сокрушить их. Так же неожиданно на дверях заморгали все те глаза, которыми они были разукрашены... При виде тысячи моргающих глаз у Юлиуса на какой-то момент перехватило дыхание, но только потом он понял, что это послужило определённым знаком стеблям.
   Сразу после этого вся шеренга стеблей набросилась на двери со странными звуками, похожими на победоносные возгласы. Стебли начали оживлённо хлестать лепестками по глазам, отчего те зажмуривались, и из них медленно выкатывались капли голубой вязкой жидкости. Юлиус понял, что это были такие слёзы. Очень скоро на полу перед дверьми образовалась большая лужа этой жидкости, но стебли, не замечая этого, продолжали с яростью бить своим серебряными лепестками по зажмурившимся глазам.
   И вдруг Юлиус увидел, как в луже голубой жидкости мелькают какие-то ярко-красные огоньки. Крепче сжав рукоять Алут-меча, он медленными шагами приблизился к этой луже и заглянул в неё: там, казалось, бушует целый пожар. Столбы огня поднимались и опускались где-то на самом её дне.
   Внезапно все эти столбы бушующего пламени вырвались из лужи и за одно мгновение испепелили мраморные двери с глазами и стеблями... Юлиус от изумления пошатнулся: огонь исчез так же внезапно, как и появился, а ему открылся проход в следующий зал. Юлиус поглядел на лужу голубой жидкости, в которой теперь было его удивлённое лицо, и перешёл в другой зал, провожая взглядами мраморные колонны, пол и светящийся потолок. Но не успел Юлиус как следует разглядеть обстановку второго зала, как за его спиной раздался ужасный грохот. Резко обернувшись, он вновь увидел колоссальные мраморные двери с недвижимыми стеблями и всей тысячей голубых глаз, которые теперь не моргали и не слезились, а были устремлены прямо на него. От неожиданности Юлиус почувствовал лёгкое кружение головы, оглядел двери, развернулся и пошёл по другому залу.
  
   Второй зал был не такой светлый и великолепный, как первый, также он был намного короче его. Он был освещён тусклыми свечами, которые едва горели в длинных мрачных железных подсвечниках, окутанных паутиной. Пол здесь состоял из скрипучих старых досок, стены были обшарпаны, на них даже были какие-то травяные наросты, а потолок был весь облачён густой белой паутиной. Посреди зала лежала давно рухнувшая с потолка бриллиантовая люстра. Юлиус поглядел на рассыпанные по полу бриллианты: в них отражались тусклые огоньки от свеч в железных подсвечниках, а в самом большом из них было видно отражение какого-то человека в чёрно-белом камзоле...
   Юлиус резко обернулся назад и увидел над собой Паселторка Леплина: тот недвижимо застыл над полом в нескольких метрах, его серые глаза глядели куда-то сквозь Юлиуса.
  - Огонь, - крикнул Юлиус, и из звезды в Сумрачном Щите извергся столб огня, который прошёл через Леплина и странным образом растаял под самым потолком.
   Он понял, что это всего лишь призрачная тень: самого Леплина здесь быть попросту не могло. Но в этом небольшом зале он увидел ещё четыре недвижимо застывшие над полом тени: одна принадлежала Якову Бармеусу, другая - Дарию Хойару, третья - Кассандру Вишесу. Взглянув на своего брата, Юлиус с отвращением отвёл взгляд.
   Перед пятой тенью он остановился, не веря собственным глазам. Это был демон, кроваво-красные доспехи которого срослись с телом, из спины выходили огромные перепончатые крылья, а шлем, имеющий форму усечённой пирамиды, был увенчан длинными прямыми рогами.
  - Трувиан, - прошептал Юлиус и вгляделся в очертания Кровавого Наследника: он выглядел устрашающим и величественным, какая-то особая сила исходила от самого призрачного облика. Недолго думая, Юлиус поспешил покинуть этот странный зал, где увидел всех тех, к кому у него была явная неприязнь и ненависть.
   Он направился в сторону обшарпанной деревянной двери, за которой был следующий зал. Но только он подошёл к этой двери, как она сама с немного неприятным скрипом перед ним отворилась. Юлиус вошёл в следующий зал, который был гораздо меньше двух предыдущих, поэтому он сразу подумал, что это помещение правильнее было назвать комнатой. Стены, пол и потолок этой комнаты были облачены в серебристо-голубую ткань, похожую на недвижимую поверхность лесного озера в лучах восходящего солнца, что придавало её общему виду какой-то непонятный уют, и, хотя Юлиус и переживал о прибытии в это странное место, здесь он почувствовал себя более уверенно, нежели в других залах.
   Первым, что увидел Юлиус в этой комнате, была длинная хрустальная лестница, тянувшаяся из середины комнаты к потолку, ступеньки которой были также покрыты серебристо-голубой тканью. Он уже был готов вступить на первую ступень и начать подъём по лестнице, как вдруг взглянул на потолок и застыл в изумлении: под потолком были такие же призрачные очертания, какие он видел в предыдущем зале, но теперь их было гораздо больше. Среди неподвижно застывших теней Юлиус узнал всех Знаменосцев, короля Тадеуша, своего отца Андреаса Вишеса, Александра Нинелла и Сицилию, Мопролира Пракото и Танатуса Беса, Цибурия и его жену Аланту. С ними рядом находилась и Вегас, а позади неё виднелось бесчисленное полчище нимф острова Пламрус.
   Тут Юлиус разглядел среди всех этих призрачных обликов Нарвелл: эльфийка, казалось, занимала среди всех неподвижных теней особое место, и от её очертания исходило приятное белое свечение. Юлиус знал, что не может дотянуться до неё, да и это бы ничего не дало: ведь сейчас Нарвелл была только тенью. Но Юлиус ужасно захотел быть рядом с ней, и жуткая горечь объяла его: горечь разлуки и мысли, что больше они никогда не увидятся...
  
   Собравшись с мыслями, он начал подниматься по хрустальной лестнице, провожая взглядом призрачные силуэты тех людей, каждый из которых по-своему был значим для него. Юлиус думал, что лестница приведёт его в другой зал, но она уходила ввысь, и конца её не было видно. Скоро он обернулся и в недоумении заметил, что всё внизу покрыто туманом - последний зал словно растаял, и теперь на многие мили по все стороны от него тянулись клубы тумана. Крепче сжав Алут-меч, Юлиус пошёл дальше по лестнице, которая теперь поднималась к самому ночному небу.
   Шёл он долго и упорно, ни разу не останавливаясь, чтобы передохнуть. Неожиданно порыв ветра сотряс лестницу, но Юлиус и не думал хвататься за перила: пусть он и не видел её конца, но непременно знал, что эта лестница должна куда-то привести, отчего старался идти по ней быстро.
   Внезапно обстановка вокруг него сменилась, хрустальные ступени исчезли из-под ног - теперь Юлиус стоял посреди тускло-освещённой горной шахты, где слышались звуки молотов и топоров и грубые голоса. Эти голоса, как он догадался, принадлежали гномам. Он поспешно прошёл вглубь шахты, и гномы, рассекающие скалы в поисках золота, предстали его взору. Их было около двух дюжин, и они, казалось, вовсе и не заметили появления Юлиуса - так были увлечены своей работой. Посреди подземелья лежала огромная куча золотых слитков разнообразной формы, и, извлекая из скалы новые слитки, гномы, улыбаясь и взвешивая добычу на руках, бросали их в общую кучу.
   Юлиус не понимал, зачем его привела сюда эта странная хрустальная лестница, и уже хотел было подойти к одному из гномов и заговорить с ним, как вдруг услышал хрипловатый голос позади себя:
  - Приветствую, сэр Вишес...
   Он быстро обернулся и увидел низкорослого гнома в высокой остроугольной шляпе и с длинной серебряной бородой. Гном опирался на деревянную палку и смотрел на Юлиуса прямым и ясным взором.
  - Возможно, вы мне объясните, что всё это значит, - начал Юлиус, но гном его перебил:
  - Разумеется, вы получите ответы на все свои вопросы...рано или поздно... Ну а сейчас я предлагаю взять вам столько золота, сколько вы захотите...
   Гном перевёл взгляд на кучу золотых слитков, и Юлиус, ничего не понимая, тоже посмотрел на неё.
  - Но мне не нужно золото, - ответил он, - ведь я не за этим шёл во Дворец Невероятностей...
  - Подумайте, - заговорил гном, и голос его будто усыплял, наводя забвение, - каждый мечтает о богатстве: и нищий бродяга, у которого есть только обветшалый посох, и племянник короля, жаждущий всех богатств, какие только сможет добыть... Я же предлагаю вам взять золота с собой, и не требую ничего взамен. Представьте, сэр Вишес, сколько всего накупить можно будет для себя, для возлюбленной, - гном лукаво улыбнулся. - Забирайте хоть все эти слитки, ибо я сегодня невероятно щедр...
   Юлиус недоверчиво посмотрел на гнома, и сразу ясно вспомнил слова Тадеуша: "...Всевидящий туманно намекал, что разнообразные испытания искушением придётся пройти всякому, кто окажется во Дворце..."
  - Искушение золотом, - прошептал Юлиус и уже громко ответил старому гному:
  - Мне не нужны эти богатства. У меня одна цель - отыскать Дилара Пракото, и от неё я не отступлю!
   Глаза гнома сверкнули, и странная улыбка показалась на его лице.
  - Да будет так. Даю тебе добро идти дальше: неси свою неколебимую ношу, неси и помни, что если отступишь - назад дороги нет...
   Сказав это, гном ударил палкой о камни, и тут же Юлиус вновь оказался на хрустальной лестнице, позади которой был туман, а впереди - звёздное небо. Внезапно он почувствовал жуткую боль в окаменелой руке: казалось, что она стала намного тяжелее, но Алут-меч из неё он выпускать не решался. Теперь уже он продолжил путь по лестнице с трудом, всеми силами сопротивляясь порывам ветра, как вдруг ступени снова исчезли у него из под ног, а обстановка вокруг сменилась лесными зарослями.
   Юлиус теперь стоял посреди широкой лесной поляны, освещённой солнцем. Поспешно оглядевшись вокруг, он понял, что на ней никого нет, но скоро из зарослей донеслись протяжные крики и дикий свист. Откуда-то из леса на поляну выбежал гоблин, одетый в железные доспехи. От дерева к дереву он перемещался с необычайной скоростью, отчего у Юлиуса закружилась голова. Вслед за быстрым гоблином из леса на поляну вышли десятки странных низкорослых существ: тела и головы их были покрыты шерстью, а в руках они держали большие стреловыдувные трубки. Сразу мохнатые существа с дикими воплями стали обстреливать гоблина, но стрелы от него отскакивали сами собой и замирали в воздухе. Сам гоблин словно потешался над бесполезными попытками мохнатых существ поразить его. Наконец, он замер, окружённый плотным кольцом застывших в воздухе стрел, после чего взмахнул рукой, и стрелы моментально направились в сторону его противников и поразили всех карликов, которые в панике безуспешно пытались убежать.
   Юлиус с восхищением посмотрел на гоблина, и тут воин в доспехах, до этого стоящий на другом конце поляны, оказался прямо напротив его.
  - Всё дело в том, что я неуязвим, сэр Вишес, - ответил гоблин, отвесив низкий поклон. - Только мне даровано из всех моих собратьев искусно использовать скорость, сноровку и боевую магию... Гоблины имеют удивительное свойство передавать свои магические умения своим собратьям или представителям других рас. Неужели вы не хотите быть неуязвимым, чтобы всякая стрела отскакивала от вас и всякий поднятый меч ломался? Я уже давно хочу передать свои умения, и ищу достойнейшего из бесстрашных...
  - Мне не нужна неуязвимость, - ответил Юлиус, стараясь быть учтивым с гоблином. - При себе я всегда имею нужные артефакты, которые уже не раз помогали мне...
  - Наступит ведь такой момент, когда под рукой не окажется ни магического кинжала, ни извергающего огонь Щита, - громко произнёс гоблин, внимательно вглядываясь в Юлиуса. - Подумайте, сэр Вишес: о неуязвимости мечтает каждый воин, как и о вечной славе... А второе без первого попросту невозможно...
  - Нет, пусть со мной не будет ни Сумрачного Щита, ни Луча Мотэра, но разум мой останется при мне всё равно,- твёрдо ответил Юлиус, стараясь не слушать завораживающие речи гоблина. - Я прибыл сюда с одной целью и от неё не отступлю...
   Гоблин усмехнулся и похлопал Юлиуса по плечу.
  - Тайной для меня останется то, как ты сумел противостоять этому искушению: обычно всякий воин не выдерживает испытание именно здесь... Даю тебе добро идти дальше: неси свою неколебимую ношу, неси и помни, что если отступишь - назад дороги нет...
   Бодро прокричав это, гоблин хлопнул в ладоши, и сразу Юлиус оказался на хрустальной лестнице. Внезапно его каменную руку сковала ужасающая боль, и он, выронив Алут-меч, вскрикнул и упал на колени. Его правая рука стала намного тяжелее, и теперь Юлиусу предстояло нести её у груди, придерживая левой. С ужасом для себя он почувствовал, что его рассудок несколько помутился: перед его глазами возникали образы мохнатых карликов, с которыми бился гоблин, и каждый из них зловеще шипел: "Не иди дальше..."
   Но Юлиус встал и пошёл: он поднял Алут-меч, с трудом удерживая его правой рукой, и продолжил восхождение по хрустальной лестнице. Ветер неумолимо бил ему в лицо, перед глазами возникали странные видения, но он прямо смотрел вперёд, не думая останавливаться.
   И тут в третий раз лестница неожиданно исчезла, но звёздное небо и сильный ветер остались по-прежнему. Теперь Юлиус стоял на вершине высокой скалы, под которой неистовствовало море. Брызги волн долетали до него, и он, как ни старался разглядеть во тьме побережье и само море, видел, что нигде не было ни единого огня, и понял, что вряд ли какое-то живое существо могло быть здесь кроме него...
  - Приветствую, Юлиус Вишес, - неожиданно услышал он тихий голос позади себя и быстро обернулся.
   Рядом с ним стоял седовласый кентавр, окутанный в белый плащ и смотрящий куда-то в небо. Юлиус посмотрел на звёзды подобно кентавру, но ничего необычного не увидел.
  - Какое ныне прекрасное небо, - произнёс кентавр и перевёл взгляд на Юлиуса, которому было не по себе. - Прекрасное небо, чистое, на котором видны все звёзды до одной...
  - Зачем вы перенесли меня сюда? - с трудом выговорил Юлиус: перед его глазами всё ещё возникали странные видения и слышались ужасные голоса.
  - Ты такой же человек, как и все, - ответил ему кентавр, - но тебе выпала уникальная возможность заглянуть в своё будущее. Все люди, от мала до велика, хотят знать, что будет с ними завтра или через десяток лет. Но мало кто из них умеет читать по звёздам так, как это умеют кентавры. Я могу обучить тебя этому. Мне достаточно прикоснуться рукой к твоей голове, и всё моё умение перейдёт к тебе...
  - Зачем же вы хотите передать мне, незнакомцу, своё умение? - полушёпотом спросил Юлиус, ощущая, как его каменная рука постепенно становится ещё тяжелее.
  - Я много знаю о тебе, Юлиус Вишес, - сказал кентавр. - Да, я прочитал всё это по звёздам - видишь, как просто узнать всё о совершенно незнакомом человеке...
  - Наверняка вы смогли прочитать по звёздам, что здесь у меня есть цель отыскать Дилара Пракото, и я от неё не отступлю...
  - Думай! Думай! - яростно выкрикнул кентавр. - Ни одному человеку не представится такая возможность! Ты отказался от безмерных богатств, ты не захотел стать неуязвимым, но разве не хочешь ты заглянуть в своё будущее, узнать, что станет со всеми Знаменосцами, твоей возлюбленной и самим Кровавым Наследником?! Ну?!
   В полночном небе прогремел гром и сверкнула молния, ударив о скалы поблизости. Но Юлиуса это не устрашило.
  - Я не хочу этого, - ответил он, смотря на кентавра, - какой смысл будет иметь моя жизнь, если я буду знать своё будущее на перёд?..
   Кентавр ничего не отвечал, а лишь безмолвно глядел на Юлиуса.
  - Ты не поддался и этому искушению, - наконец изрёк он. - Ты устоял, но знай впредь: твоё будущее туманно и горестно, много испытать невзгод тебе придётся. Но жизнь твоя будет иметь смысл, и ты добьешься того ценой собственной жизни... Ну а сейчас я даю тебе добро идти дальше: неси свою неколебимую ношу, неси и помни, что если отступишь - назад дороги нет...
   Кентавр ударил копытом о камни, и Юлиус тут же очутился на хрустальной лестнице. Ветер бил ему в лицо, отчего идти было трудно, правая рука стала тяжелее, но он не выпускал из неё Алут-меч. Ему показалось, что вокруг него проносятся снежные вихри, стараясь подхватить и сбросить с лестницы. Ежесекундно Юлиус слышал злые голоса, крики и вопли. Наконец он припал спиной к хрустальным перилам, а затем упал на колени закрыв глаза. Не поднимаясь на ноги, он нашёл в себе силы с трудом карабкаться по холодным ступеням. Он слышал ужасающее завывание вихрей и, обернувшись назад, увидел, что ступени лестницы стали проваливаться в бездну. Прижимая к себе правую руку, в которой был Алут-меч, Юлиус, объятый холодом и дрожью, продолжил ползти вверх.
   Но вдруг свист ветра стих и тёплые солнечные лучи озарили его. Юлиус с опаской поднял голову и открыл глаза: он лежал посреди цветущего сада, где слышалось щебетание птиц, доносились звуки песен и звонкий смех. Впереди себя он увидел стройные и высокие яблони, возле которых с корзинами ходили эльфы и эльфийки.
  - Встань, - сказал кто-то позади него, и он, опираясь на Алут-меч, поднялся на ноги. Его правая рука была настолько тяжёлой, что держать её Юлиусу не хватало сил: ему хотелось упасть на землю и вытянуть руку, но он подавил в себе это желание, стоя прямо и терпя боль.
   Напротив Юлиуса стоял старый ссутуленный эльф с длинными серебряными волосами, окутанный в белые одежды. Его лицо было умиротворённым и изрезанным множеством морщин, глаза были светло-голубыми, а на губах была лёгкая улыбка. Эльф внимательно оглядел Юлиуса, но приветствовать его не стал, а только настороженно кивнул.
  - Где я? - спросил Юлиус, оглядываясь. Он, удивленный великолепием сада, непременно думал, что сейчас должно случиться чему-нибудь ужасному.
  - Ты далеко за пределами Тернилла, - ответил эльф, внимательно его разглядывая, - неужели ты смог пройти испытания золотом, неуязвимостью и умением читать по звёздам? Зачем ты пришёл во Дворец Невероятностей? Хотя, нет. Не говори. Я знаю всё сам... Тебе нужен Дилар Пракото, и от своей цели ты не отступишь. Ведь так?
   Юлиус согласно кивнул, не желая ничего отвечать эльфу.
  - Посмотри на этих эльфов, - продолжил старец, указывая рукой в сторону тех, кто беспечно прогуливался по саду или собирал там плоды. - Когда-то они были обычными смертными, они страдали, терпя горечи жизни, но потом им была дана вечная жизнь. Да, дана мною. Отказавшись от всего, что предлагали тебе гном, гоблин и кентавр, неужели ты откажешься от вечной жизни, которую предлагаю тебе я?
   Эльф внимательно посмотрел на Юлиуса, достав из-под складок белого плаща небольшой серебряный флакон с какой-то жидкостью.
  - Кто вы? - спросил Юлиус.
  - Мой жизненный путь был туманным и невзрачным. Я не люблю вспоминать это, но много ошибок я совершил, за которые ныне расплачиваются другие... Пожертвовав былой славой, я умер для всех в то время, как смог создать эликсир вечной жизни. Пусть эловинар и алхимик - два разных понятия, но я счастлив, что судьба обучила меня и тому, и другому...
  - Мне не нужна вечная жизнь, - промолвил Юлиус, внимательно вглядываясь в эльфа.
  - Пусть не нужна тебе. Ты молод и горд, и даже не задумываешься порой над тем, что есть такое жизнь. Но есть и такие люди вокруг тебя, кому жизненная сила необходима. Ты можешь взять этот флакон и отдать любому тому, кому желаешь прожить вечно...
   На несколько минут Юлиус задумался: желал ли он вечно прожить Нарвелл, чтобы она была вечно молода и красива? Да, желал. Желал ли он вечной жизни королю Тадеушу, бывшему непревзойдённым магом, который мог победить Кровавого Наследника? Да, желал. Он желал жизни, долгой и счастливой, каждому Знаменосцу, и уже подумывал над тем, что если принять у эльфа эликсир и разделить всё содержимое флакона поровну между всеми Знаменосцами, то все они проживут долго и беспечно.
  - Если отступишь - назад дороги нет, - ясно Юлиусу вспомнились былые слова, и он, встряхнув головой, отошёл на несколько шагов назад.
  - Никто не смеет распоряжаться жизнью человека: как прекращать её убийством, так и продлевать магическим эликсиром - вот мой ответ. Я не возьму у вас эту склянку...
  - Это твой выбор, - прошептал эльф, и флакон в его руках бесследно растворился в воздухе. - Ты первый из тех, кто смог противостоять всем искушениям. Раз уж ты ищешь встречи с Диларом - иди к нему. О, что за диво: ты пронёс не только свою ношу, эту каменную руку, но и меч, что был в ней...
   Эльф приблизился к Юлиусу и взглянул на меч, который тот держал в правой руке. Мгновенно что-то переменилось в его лице, и он отпрянул от Юлиуса.
  - Алут-меч, - прошептал эльф. - А за спиной у тебя...Сумрачный Щит?
   Юлиус ничего не ответил. Он не мог верить собственным глазам, хоть его и озарила неожиданная догадка...
  - Настал миг, - изрёк эльф. - Когда-то это должно было случиться... Когда-то в обитель Дилара должен был прийти тот, кому выпало бремя уничтожить Трезубец...Мой Трезубец...
  - Рответал Хэлви? - в изумлении прошептал Юлиус, и эльф перевёл на него взгляд.
   Несколько минут они смотрели друг на друга, и каждый из них не смел произнести ни единого слова.
  - Иди, - наконец сказал Хэлви. - Иди и помни: Трезубец не сможет более просуществовать, когда его двойник будет уничтожен им же... Это единственное, что я тебе могу сказать... Никому не говори о том, что ты видел меня: мне стыдно, стыдно за всё...за то, что я пытался уничтожить Трезубец, но тот, служащий Хаосу, не внял моей магии... Иди, пронеси ношу по последним ступеням, а далее ты обретёшь покой...
   Хэлви поднял вверх правую руку, и Юлиус, всё ещё не веря собственным глазам, снова оказался на хрустальной лестнице. В один миг исчезли и яркое солнце, и благоухающий сад, и сам Хэлви: Юлиус стал подниматься по последним ступеням, терпя боль и тяжесть в руке и порывы снежных смерчей и буранов. Наконец он взошёл на хрустальную площадку, к которой вели ступени, и, обессиленный, упал навзничь. Где-то в небе рокотали грозы, вокруг Юлиуса была снежная завеса, и до его слуха доносился ужасный треск: хрустальная лестница рушилась. Когда хрустальный пол проломился под ним, он уже не пробовал выставить впереди себя Сумрачный Щит, надеясь на его помощь: Юлиус мчался в бездну, окружённый снегом и рокотом гроз. Он выронил Алут-меч из своей руки, после чего тот словно растаял в воздухе. Юлиусу было трудно что-либо соображать. Единственное, что он помнил из всего увиденного - лицо престарелого эльфа и его имя, которое было так хорошо ему знакомо.
   Вдруг он почувствовал, что кто-то вцепился в его плечи и понёс прочь от этих мест. С трудом Юлиус разглядел над собой красивого лирохвоста, который, издавая тонкий свист, уносил его всё дальше и дальше. Поняв, что теперь ему ничего не угрожает, Юлиус забылся и потерял сознание.
  
   Скоро он очнулся и обнаружил, что лежит на холодном каменном полу. Вокруг него горели тусклые огни, и было тихо, будто вовсе и не было этих завывающих смерчей и снежных вихрей. Юлиус встал и огляделся: он находился в небольшой комнате с множеством диковинных ковров на стенах, освещённой светом десятка свечей в длинных золотых подсвечниках. У большого круглого окна, за которым была звёздная полночь, на шесте сидел красивый лирохвост. Птица, как показалось Юлиусу, кивнула ему, когда он перевёл на неё взгляд. Осмотрев себя, он заметил, что его правая рука стала обычной, словно кто-то снял с неё каменную перчатку.
  - Отыскать тебя мне не составило труда, но зато, чтобы отыскать меня, ты достаточно потрудился, - услышал Юлиус позади себя голос, показавшийся ему почему-то знакомым, и сразу обернулся.
   На другом конце комнаты, стоя на небольшой каменной платформе, был огромный белый тигр. Юлиус сразу вспомнил его: именно этот тигр несколько недель назад прочитал ему пророчество в лесу Слипволкера, а теперь встретился ему здесь, где он вовсе не ожидал его увидеть.
  - Где Дилар Пракото? - тихо спросил Юлиус, у которого на какой-то момент перехватило дыхание.
  - Дилар Пракото перед тобой, Юлиус Вишес, - ответил тигр, сходя с платформы, и Юлиусом овладело изумление. - Только теперь я отрёкся от своего былого имени и человеческого облика. Зовусь отныне я Рихалив, что значит на языке дерегрун "белый тигр". Ты, Юлиус, находишься в самой высокой башне Дворца Невероятностей, в Башне Хранителя, ибо я, Рихалив Триарский - Хранитель Дворца. Сперва тебе хочется получить ответы на все странности, которые ты сегодня здесь увидел?
   Юлиус, вслушавшийся в каждое слово тигра, поспешно кивнул.
  - Объясни ему, Лоуренс, - обратился Рихалив к лирохвосту. - Я не найду таких красноречивых слов и фраз, чтобы рассказать обо всех премудростях Дворца Невероятностей.
  - Что ж, тут всё просто, сэр Юлиус Вишес, - заговорил лирохвост тонким, но быстрым голосом. - Пройдя холл, вы впали в беспамятство - так было нужно, чтобы подготовить вас ко всем испытаниям. Затем вы побывали в трёх залах. Первый зал называется Залом Невероятностей: он не имеет начала, но у него есть конец. В том зале вам явился Алут-меч возможно потому, что в будущем он сыграет в вашей жизни большую роль...
  - Алут-меч, - встрепенулся Юлиус. - Где он сейчас?
  - Это была всего лишь иллюзия, не более того, - ответил Рихалив. - До настоящего Алут-меча надо добраться... Но об этом после. Продолжай, Лоуренс...
  - Так вот, - снова заговорил лирохвост. - Второй зал именуется Залом Ненависти: там вы встретили тени тех, кто вам менее всего симпатичен. О, да. Бармеус, Леплин, Хойар, и, наконец, Кровавый Наследник Трувиан - весёлая набралась компания. К каждому из них вы питаете особую злобу и ненависть, не так ли? Но зачастую те, кто попадают в тот зал, видят гораздо больше теней. Если у человека или любого другого живого существа тех, кого он ненавидит, больше тех, к кому он питает сочувствие, любовь и сострадание, то у него попросту нет души, отчего он просто не может взойти на хрустальную лестницу... Ну а последний зал, как вы поняли, именуется Залом Сочувствия. Если вы заметили, Зал Сочувствия самый маленький из всех залов: сочувствие всё реже и реже встречается в наши дни, и зал от этого постепенно суживается...
   Затем наступает самая интересная часть вашего путешествия - Тракт Искушения. Он начинается из Зала Сочувствия и имеет целью испытать всякого, проходящего Тракт, на его пороки и страстные желания. Да, много воинов и обычных простолюдин поплатилось за то, что хотели забрать у гнома всё золото, перенять у гоблина неуязвимость, взять у кентавра его умение читать по звёздам. До искушения вечной жизнью до вас пока ещё никто не доходил...
  - Рответал Хэлви, - сразу вспомнил Юлиус. - Я видел там Рответала Хэлви! Как такое может быть?!
  - Магический Тракт проходит многие земли, - продолжил за Лоуренса Рихалив. - Как только я оказался во Дворце Невероятностей, а после стал его Хранителем, решил: не всякому будет дано добраться до Башни Хранителя. Многие плывут к Триаре в поисках Земли Чудес, где могут исполняться желания смертных, все спешат во Дворец, и поток жаждущих чуда порой неисчислим. Вот оттого я и поставил барьер перед входом, чтобы прошёл лишь один путник, оттого и создал эти три Зала, чтобы лучше познать вошедшего. Оттого я и провёл Тракт, чтобы узнать, какие пороки есть у путника... Сегодня, Юлиус, ты, сам того не желая, побывал на окраинах земель Баланса и за его пределами. Сперва ты оказался в Элагорте, королевстве гномов. Там в подземной шахте тебе встретился гномий чародей, мой верный ученик, Симфейрут, но золото ты у него не взял. Затем ты оказался в Лиридии, королевстве гоблинов, где встретил неуязвимого Рехтонда, но и от его дара ты отказался. Потом ты очутился на побережье Бохского моря, что совсем недалеко от Дворца Невероятностей. Там Пфайлен предлагал тебе заглянуть в будущее, но ты не захотел...
  - Пфайлен? - внезапно удивился Юлиус. - Это ведь отец Грайлена?
  - Да, - подтвердил Рихалив. - Пфайлен Чёрное Копьё. Прослужив всю свою жизнь у короля СанктАртура Эммануила, твоего деда, он оставил семью и ушёл в вечные странствия. Судьба занесла его сюда, во Дворец Невероятностей, и мудрейший из кентавров оказался полезен на Тракте Искушения. Ну а последним, у кого тебе довелось побывать, стал Рответал Хэлви, великий эльф-эловинар, мой верный учитель...
   Рихалив на минуту замолчал, и Юлиус внимательно вгляделся в тигра...
  - Он неохотно согласился помогать мне на Тракте Искушения. Он хотел покоя, вечного покоя, какого у него никогда не было. Ты, Юлиус, побывал далеко за пределами Баланса, в землях, название которых не ведомо даже мне... Нейгл-фитт предлагал тебе вечную жизнь: он сам изобрёл эликсир вечности, но передал его секрет только своим близким ученикам...
  - И вам? - спросил Юлиус, набравшись смелости.
  - Да, - ответил Рихалив. - Теперь я живу вечно, подобно демону-оборотню. Сколько бы славных дел можно было бы сотворить, обладая вечной жизнью. Но я отказался, Юлиус. Отказался от всего, подобно своему учителю, Рответалу Хэлви, но за ним на Запад я не пошёл. Я осел здесь, и Дворец Невероятностей стал моей обителью...
  - Одно славное свершение ждёт вас! Вы нужны нам для важного дела, - поспешно начал Юлиус. - Трувиан с помощью своего слуги Хойара ищет Трезубец Хэлви в Дунмаре. Необходимо пробраться к нему и уничтожить его, пока Хойар не выведал, где тайник... Кроме вас никто не знает языка дерегрун и не сможет прочитать руны на Двери. Только вы способны открыть Дверь в Подземный Город, пока в него не пробрался Аврус, обманутый Харазнасом.
  - Аврус! - громогласно воскликнул Рихалив. - Аврус жив?! Расскажи мне всё, прошу...
   И Юлиус рассказал тигру всё, что узнал от Тадеуша про Странника и обман Харазнаса.
  - О, трижды я милекан, - взвыл тигр. - Во что превратился Харазнас! Я не допущу этого. Да, мне придётся снова оказаться у Двери в Подземный Город, чтобы спасти Авруса от неминуемой смерти. Если он попытается уничтожить Трезубцем слугу Кровавого Наследника, то Трезубец уничтожит и того, и другого. У Трезубца есть тайна, тайна, как его уничтожить, которую даже мне не удалось разгадать...
   Тут Юлиус вспомнил, что сказал ему на прощание Хэлви: "Трезубец не сможет более просуществовать, когда его двойник будет уничтожен им же..." Он не понимал, что значат эти слова, и о каком двойнике говорил ему эльф, но сказать об этом изречении он Рихаливу не решился.
  - Да, я примкну к вам, - заключил Рихалив. - Я знаю всё про ваш Отряд, про то, что вам пришлось испытать и пройти, чтобы отыскать меня. Всё это Пфайлен прочитал для меня по звёздам, которые здесь ясно и красиво сияют целую вечность... Но для начала мне придётся совершить одну прогулку...
   Тигр замолчал и, смотря на Юлиуса, добавил:
  - Мне нужно кое-что показать тебе. Следуй за мной.
   Рихалив проследовал в глубь комнаты, и Юлиус, пройдя за ним, увидел хрустальную дверь. За этой дверью была небольшая площадка, похожая на выдающийся скалистый утёс. Сейчас она была покрыта туманом, и с неё открывался вид на весь Дворец Невероятностей. Приглядевшись, Юлиус различил внизу огни "Себастиана", и ему стало необычайно спокойно: с кораблём ничего не случилось.
  - Смотри, Юлиус, - сказал Рихалив, повернув голову влево, и Юлиус, посмотрев туда подобно тигру, издал изумлённый возглас: там от площадки исходил огромный мост, едва различимый в тумане и мраке. Мост, казалось, был проложен по небу, и конца его не было видно.
  - Это Великий Западный Мост, - ответил Рихалив на вопросительный взгляд Юлиуса. - Он был выстроен первым магом, кто прибыл к берегам Тернилла и основал Дворец Невероятностей. Более трёх тысяч лет простирается этот мост по небу над водами всего Морвийского океана, соединяя земли Баланса и другие земли по ту сторону водного пространства...
  - Значит, выход из окружённых горами земель Баланса есть! И не только через Северные земли! - восхитился Юлиус. - Кто-нибудь уже ходил по этому мосту?
  - За последние сто лет по нему прошёл лишь один эльф, - тихо ответил Рихалив. - И имя ему - Рответал Хэлви. Именно по этому мосту мой учитель покинул земли Баланса и отправился в странствие в поисках уединения и покоя... Теперь и мне суждено повторить его путь...
  - Но... - протянул Юлиус. - Как же Дверь? Вы же сказали, что поможете нам попасть в Подземный Город, а сейчас уже хотите уходить в неизвестность... Зачем?
  - Я приду, Юлиус. Приду в решающий час, даю тебе слово саомира. И приду не один. Я отправляюсь искать своего учителя, чтобы заставить его вернуться в эти земли, - взгляд тигра обратился к звёздам. - Харазнас безумен и слаб, ведомый стремленьем убить Авруса, на Севере развязана война, всюду паника и стоны... Но будет положен конец этому... И это произойдёт тогда, когда оставшиеся дерегруны воссоединятся... Я иду, Юлиус, возвращать Рответала Хэлви Балансу, ибо путь его ещё не окончен, и славные дела вновь ждут эльфа-эловинара...
   Юлиус не знал, что ответить тигру, и молча стоял, слушая отдалённый шум моря и глядя в сторону Великого Западного Моста, простирающегося высоко над морской гладью...
  - Ты можешь идти, - сказал ему, наконец, Рихалив. - Я тебе дал слово, а своё слово я никогда не нарушаю. Жди меня, Юлиус Вишес, у стен Неотунны, но прежде добудь сам Алут-меч. Ты знаешь, что он хранится во Дворце Великого Шамана в Гранморе - отправляйся туда и выкради его из подземелья раньше обманутого Авруса. Лоуренс, - окликнул тигр лирохвоста, и тот сразу вылетел на площадку. - Отнеси нашего гостя вниз: там его заждались те, кто верит, полагается и надеется на него...
  - Можно спросить ещё об одном? - с некоторой робостью спросил Юлиус. Этот вопрос появился у него ещё в тот момент, когда он увидел тигра, и после того как Рихалив одобрительно кивнул, он начал:
  - То пророчество...в лесу Слипволкера... Зачем вы мне его прочитали?
  - Я хорошо знал твоего предка, Горацио Вишеса, - ответил Рихалив. - Он был самым мудрым из дерегрун, хоть потом и променял свою магию на любовь к сирене. Я поклялся Горацио, который уже стал обычным человеком, что буду вечно охранять и оберегать его потомков. Так оно и вышло. Ты, Юлиус, не единственный, кто услышал пророчества от меня: я читал их и Эммануилу, и Андреасу, твоему отцу, и Тадеушу, и Кассандру... Зачем? Чтобы дать возможность предотвратить будущие ошибки... Ты ведь помнишь тот стих?
   Юлиус согласно кивнул тигру, припоминая содержание стиха.
  - Более я объяснять ничего не буду... Когда сбудется последняя строка пророчества, ты вспомнишь его целиком и будешь знать, чего добился ты из сказанного мною... Ну а сейчас мне пора... Прощай, Юлиус Вишес, прощай, Лоуренс, тебе возвращаю сан Хранителя Дворца... De Rous revelon patto!
  - Бесстрашный смерти не боится, - перевёл Юлиус, провожая восторженным вхглядом тигра, и Рихалив коротко кивнул.
  - Нам пора, сэр Вишес, - сказал Лоуренс, вцепляясь лапами в его плечи.
  
   Юлиус, несомый лирохвостом, ещё несколько минут смотрел на тигра, уже шедшего по каменному мосту. Он был счастлив, что саомир Хэлви согласился быть вместе с ним у входа в Подземный Город, он верил Рихаливу и уже не чувствовал никакой усталости после преодоления Тракта Искушения. Огни Дворца Невероятностей пронеслись перед ним сплошной чередой, и совсем скоро Лоуренс приземлил его на морское побережье, усыпанное камнями.
  - Ваши спутники так и стоят во дворе перед лестницей, - сказал ему Лоуренс. - Я не хотел, чтобы они видели меня. Сами понимаете: никто не должен знать, что скрывает в себе Дворец Невероятностей, и какие существа в нём водятся. Надеюсь, когда-нибудь увидимся вновь... Прощайте, сэр Вишес!
   Лирохвост величественно расправил крылья и понёсся ввысь - долго Юлиус смотрел вслед красивой птице до тех пор, пока Лоуренс не скрылась из виду в тумане, окутывающем Дворец Невероятностей. Облегчённо вздохнув, он пошёл вдоль берега, навстречу огням "Себастиана", оставив позади себя таинственный Дворец, с долей невероятностей которого ему выпало познакомиться сегодня.
  
  Глава 14. Сердце Дунмара.
  
   Ещё на самом побережье, шествуя вместе с восхищёнными по поводу его скорого возвращения Знаменосцами в сторону "Себастиана", Юлиус начал свой долгий рассказ о приключениях во Дворце Невероятностей. Он продолжился уже в просторной капитанской каюте корабля, когда тот отчалил от берегов Триары и вся команда эльфов-моряков с облегчёнными вздохами провожала таинственные огни Дворца Невероятностей. Мысль о том, что эта вековечная полночь скоро сменится ясным солнечным днём, поселилась в сердцах всех моряков и Знаменосцев.
   В новой каюте капитана корабля разговоры шли на протяжении нескольких часов. Юлиус дважды подробно пересказал всё, что с ним произошло и что он слышал сначала от Хэлви, а потом от Дилара Пракото, имя которому теперь было Рихалив. Единственное, о чём он умолчал - об имени того кентавра, с кем встретился на Тракте Искушения; он хотел рассказать Грайлену один на один про то, что теперь стало с его отцом.
   Скоро в комнате повисло молчание: каждый из находящихся в ней раздумывал над рассказом Юлиуса, что-то сопоставляя и приходя к очевидным догадкам.
  - Да, - наконец протянул Тадеуш, сидящий на высоком деревянном стуле во главе стола, - огорчиться доблестный Мопролир, узнав, что брат его променял облик человека на облик тигра и сменил своё имя... Но он разделил горечь своего учителя, отойдя в туманную обитель - и в этом есть его великая заслуга...
  - Что же нам теперь делать, мой король? - спросил Цибурий. - Куда же теперь держать путь, ведь скоро мы снова выйдем через Роковой пролив в морские просторы...
  - Как я предполагал и раньше - нам нужно будет отправиться в Гранмор, - громко сказал Тадеуш. - Там находится Алут-меч, и все мы знаем, что без него нам нечего делать перед Дверью в Подземный Город. Да, мы отправимся в Гранмор, но, разумеется, не с одним кораблём. Пусть "Себастиан" и окружён магией нимф, но он не противостоит армаде милекан и даглодитов, которые стерегут морские просторы Гранмора...
  - Да и у СанктАртура нет такого победоносного флота, чтобы можно было взять Гранмор, - с досадой добавил Улпирс. - Это же сердце Дунмара. А Северная армия Эдольжола, насколько я знаю, сейчас только в Великих Топях. Что ж, остаётся ждать, когда она возьмёт Гранмор? Ведь только тогда мы сможем безбоязненно проплыть по реке Фритетолль и войти в бывшую столицу империи Миттеров...
  - Так предлагал и Александр в своём письме, - напомнил Юлиус Тадеушу, который на минуту задумался.
  - Нет, друзья мои, - наконец резко ответил король. - Гранмор нам придётся брать самим: вместе с Северной Армией Аврус. Вы помните, - он обвёл взглядом всех собравшихся, - что я вам о нём рассказывал несколько часов назад, пока Юлиус был во Дворце Невероятностей. Если он отыщет Алут-меч, а это ему не составит труда, то у нас не будет шансов войти в Подземный Город и спасти несчастного от неминуемой смерти. Мы возьмём Гранмор силой прежде, чем в него вступит Северная армия Эдольжола!
  - Но как? - не унимался Улпирс. - Одно дело отбить вражеский отряд от берегов Ферена, а другое - захватить сердце Дунмара...
   Но Тадуеш не ответил гоблину, а только в раздумьях склонил голову и взялся руками за волосы. В каюте вновь повисло молчание.
  - Ферен, - внезапно протянул Танатус, и Юлиус посмотрел на него: лицо Беса было озарено какой-то странной догадкой, пока известной только ему одному.
  - Ферен, - повторил он. - Не тот ли это город, ваше величество, в просторах которого за лесами есть пастбища, а на пастбищах пасутся табуны пегасов? Я помню: был у меня ференийский пегас во времена войны в Тренвике - удивительное животное...
  - Да, это так, Танатус, - проговорил Тадеуш, не понимая, на что намекает Бес.
  - Ну а если не удастся взять Гранмор с моря или суши, то обязательно получится с воздуха, - заключил Танатус. - Запряжём сотни пегасов в колесницы и помчимся на них прямо к Гранмору, а там атакуем этот город с воздуха: уж воздушные просторы милекане и даглодиты явно не охраняют...
  - Великолепно! - тут же воскликнул Дондолин, ударяя увесистым кулаком по столу, отчего Юлиус, восхищённый идеей Танатуса, вздрогнул. - Обрушим на город град стрел, а потом попрыгаем из колесниц и порядочно намнём бока даглодитам и милеканам! Лучшего и желать нельзя! Вот только нам необходимо войско, а бросать кличь по всему СанктАртуру - слишком продолжительно, ведь времени у нас не так уж и много: через день ли, через два Северная армия будет у стен Гранмора...
  - В своё время комендант Ферена Аудер сказал мне: "Если Ферен выстоит, я забуду все споры между мною и королём", - ответил Юлиус. - Ферен же выстоял. Уверен, теперь он охотно предоставит гарнизон Ферена в распоряжение короля СанктАртура...
  - А большего нам и не надо, - заключил с добродушной улыбкой Тадеуш, хлопнув в ладоши и поднявшись со своего стула. - Что ж, друзья мои, как и прежде: дорога на Ферен!
  
   Юлиус возвратился в свою каюту в самом приятном расположении духа: он был рад, что идею Танатуса подрежали остальные, да и вернуться во владения Ферена он был не прочь. Сам он, раздумывающий над событиями последних дней, не заметил, как его объял сон. Ему приснилась Нарвелл: Юлиус видел её в саду перед Королевским замком Билиграна на той самой белоснежной скамье. Она смотрела на него чистыми голубыми глазами с карим отблеском, протягивала к нему правую руку, а левую держала у сердца. Она, освещённая лунным светом, шептала его имя, которое ему становилось всё слышнее, но Юлиус не мог ответить Нарвелл, и горечь сковало его сердце: он не мог сейчас быть рядом с ней. Скоро этот сон сменился непонятными и расплывчатыми сновидениями, в которых Юлиус видел силуэт ссутуленного эльфа, Рответала Хэлви, уходящего по Великому Западному Мосту в неизвестность; и ещё долго его тень, отбрасываемая при свете луны, была видна на мосту, когда он сам пропал уже из виду...
   Скоро Юлиус проснулся, позавтракал фруктами, бывшими на подносе возле его кровати, и, выпив душистого чая из глиняного стакана, закутался в свой плащ и поднялся на палубу. На его удивление тёмная полночь уже сменилась ясным днём, но с утра ветер был сильный и дул в огромные белые паруса корабля, отчего "Себастиан" шёл быстро навстречу морским волнам.
   На палубе Юлиус увидел Грайлена: кентавр стоял, облокотившись на своё чёрное, покрытое иероглифами копьё, и глядел вдаль. Собравшись с мыслями, Юлиус подошёл к кентавру, и тот незамедлительно обратился к нему:
  - Доброго утра, милорд... Недавно проплыли Роковой пролив - там всё спокойно. Нимфы сопровождали нас вдоль берегов: теперь они хозяйничают на двух островах...
  - Да, славно, - ответил Юлиус, испытывая необычайную тревогу. - Но...мне кое-что хотелось бы рассказать тебе, Грайлен.
  - Я вас слушаю, милорд...
  - Тот кентавр, которого я встретил на Тракте Искушения, - начал тихо Юлиус. - Это...был твой отец...Пфайлен Чёрное Копьё...
  - Я это понял сразу, милорд, - как ни в чём не бывало ответил Грайлен, но что-то, как показалось Юлиусу, дрогнуло в его лице. - Я это знал давно... Отец ушёл в вечные странствия сразу после смерти короля Эммануила, и я думал, что он мёртв... Думал до того дня, пока он сам не отыскал меня и не передал это...
   Грайлен взмахнул рукой и выставил впереди себя копьё. Только теперь Юлиус смог отчётливо разглядеть его: оно было покрыто чёрной краской и расписано странными золотыми рунами, значения которых он не понимал.
  - Он нашёл меня, чтобы передать это копьё, а затем исчез вновь. Я давно догадался, что он в Земле Чудес - другого места волшебник не сможет себе сыскать, предчувствуя конец своего жизненного пути... Чёрное Копьё... Так прозвали моего отца ещё давно, когда он изучал основы магии в Глубирете, королевстве ренегулов. Я не знал, откуда у него взялось это копьё, но помню одну старую сочинённую им легенду: будто им можно победить величайшее зло, переняв всю его мощь на себя. Это Веколимперское копьё - верный артефакт моего отца, мощь которого, к сожалению, я так и не познал...
   Юлиус перевёл взгляд на странное копьё и вгляделся в древние руны.
  - Что обозначают эти золотые символы? - спросил он, но кентавр с досадой ответил:
  - Я познавал множество языков, но этого пока не встречал. Вся моя жизнь сводится к тому, чтобы разгадать эти письмена, ибо тогда я познаю секрет копья. Как странно, сэр Вишес: каждый ужасающий артефакт в себе скрывает какую-то тайну - что Веколимперское копьё, что Трезубец Хэлви...
  - Я бы всё отдал, чтобы узнать, какая тайна у Трезубца Хэлви, - сказал шёпотом Юлиус скорее себе, нежели Грайлену, и более их разговор не продолжился. Они долго стояли в безмолвии на носу корабля рядом с изваянием гигантского деревянного дракона и смотрели в даль, где едва различимой полоской виднелась желанная земля, земля СанктАртура...
  
   Уже скоро лесной берег и сам город-крепость стали отчётливо видны, и все Знаменосцы вышли на палубу корабля - каждый из них был счастлив, что наконец-то и Роковой пролив, и Дворец Невероятностей остались позади, а впереди были земли СанктАртура. Когда корабль причалил к берегу и с его борта опустились на землю несколько деревянных трапов, Тадеуш незамедлительно обратился к Гариану:
  - Возвращайся с командой в Билигран, более нам проводник по водам Бохского моря не нужен. В Билигране будет тебе дело, доблестный эльф: собери все корабли, какие есть там, и со столичным гарнизоном плыви прямо в Дунмар. Веди ты весь флот во главе с "Себастианом" к Гранмору, и если ты увидишь дым над городом, не пугайся, а смело следуй по Фритетолли: врата в город тебе откроют санктартурцы!
   Когда все Знаменосцы сошли на берег, на "Себастиане" незамедлительно был дан сигнал к отплытию. Долго стояли лучшие воины СанктАртура на берегу, провожая взглядами красивый корабль нимф с белыми, как снег, парусами, и скоро углубились в чащу леса, следуя в сторону Ферена. Вёл всех сам Тадеуш, надевший маску Велиодара. Как показалось Юлиусу, он хорошо знал эти места, поэтому сумел выбрать короткую дорогу через обилие зарослей к вратам в город.
  - Нимферополис, - сказал Тадеуш Моцайву, когда все Знаменосцы вступили на заросшую травой тропу, ведущую к одним из врат. - Я прошу тебя: ответствуй сам страже... Моего появления здесь не ждут...
   Моцайв согласно кивнул, и когда уже все Знаменосцы подошли к неколебимым каменным вратам, с высокой стены донося солдатский возглас:
  - Откуда и куда?
  - За помощью в Ферен из Билиграна, который, несмотря даже на свою величавость, не сможет в одиночку одолеть полчища милекан, - усмехнувшись, ответил Моцайв, и только сейчас страж узнал среди подошедших к вратам нескольких военачальников Билиграна.
   Им был дан приказ отворить ворота, и все Знаменосцы вошли в город и незамедлительно направились к ратуше, где заседал комендант. Юлиус помнил отчаяние и панику, какая была в Ферене накануне битвы с милеканами. Сейчас же в городе всё было спокойно: на улицах бегало множество торговцев с лотками и сумами, где-то слышалась игра гуслей и женское пение, из таверн и трактиров со смехом и деревянными кружками в руках выходили, обнимаясь и распевая песни, радостные люди. Самих Знаменосцев, как показалось Юлиусу, никто не замечал, лишь только некоторые из прохожих с изумлением переводили взгляд на странника с причудливым серебряным посохом, который, чтобы скрыть свою маску, надел капюшон и опустил голову.
   Скоро все Знаменосцы подошли к зданию ратуши, перед которым стояла высокая чёрная башня, и, узнав Моцайва, стражник незамедлительно пропустил его, Тадеуша и Юлиуса внутрь: остальные остались ждать снаружи. Все трое прошли уже знакомым Юлиусу и Моцайву приёмным залом и оказались в небольшом кабинете коменданта с одним круглым окном, из которого открывался вид на море.
   Комендант Аудер, низкий лысый старик с курчавой бородой во всё тех же красивых узорчатых доспехах, завидев Юлиуса и Нимферополиса поспешно встал и с сияющим лицом устремился к ним: их спутника в маске и белом плаще он вовсе не заметил, да и сам Тадеуш отошёл за колонну, намереваясь пока скрыться от его взора.
  - Друзья мои, - начал Аудер, улыбаясь и разводя руки. - Чем я обязан столь нежданному визиту? Сами спасители Ферена пожаловали в этот счастливый час!
  - Теперь настала очередь Ферена спасти не только Билигран или СанктАртур, но и все земли Баланса Содружества, - ответил ему Моцайв, желая сказать всё прямо. - Нам нужны все пегасы, что пасутся на Ферлузьенских лугах, ибо мы отправляемся в Гранмор: этот город будет взят нам с воздуха, чего ещё никогда не бывало за всю историю войны в Балансе. И в летописях первым делом упомянут твоё имя, Аудер, комендант Ферена. А ты ведь мечтаешь о том, не так ли?
   Аудер, поначалу ничего не поняв, смутился. Затем он нахмурился и недоверчиво перевёл взгляд на Нимферополиса.
  - Подожди, друг мой... Одно дело спасти родные берега от разорения, а другое - самим отправляться не весть куда, да ещё и по воздуху... Зачем вам сдался этот Гранмор, сэр Моцайв?
  - Затем, что конец затяжной войны приближается, Аудер, - громко воскликнул Тадеуш, выходя из-за колонны, срывая маску и скидывая капюшон. - И доблестный солдаты Билиграна и Ферена внесут свой вклад в возрождение Баланса... Ну что, комендант, - обратился к нему король с наигранной суровостью, - даёшь ли ты теперь своих пегасов?
  - Мой король! - восхитился Аудер и упал на колени. - О, да! Дал я обещание и сдержу его: твои воины спасли Ферен, и теперь ференцы всюду пойдут за тобой... Забирай хоть всех пегасов с лугов, только разреши и мне следовать вместе с тобой в этому путешествии...
  - Да будет так, - рассмеялся Тадеуш, и они с Аудером обнялись будто давние и добрые друзья.
  - Ну а теперь, - возвестил король, - не за чем терять время. Отправимся прямо сейчас. Поручаю тебе, Нимферополис, набрать войско ференцев и вести его на Ферлузьенские луга: воины приятно удивятся, узнав, какой полёт им уготовлен...
  
   Из своих конюшен Аудер дал каждому Знаменосцу кроме Грайлена по вороному чёрному коню, и скоро все они вместе с комендантом, которого сопровождал отряд из нескольких солдат, выехали за пределы Ферена и устремились в сторону Ферлузьенских лугов. Луга были восточнее города за Ференийским лесом, и всадники по Северному пути за четверть часа минули его и свернули к востоку. Уже скоро они мчались по лугами, которые, казалось, уходили вдаль: там неоднократно им встречались загоны, где паслись пегасы разных мастей, и Аудер самолично отдавал приказ выпускать из загонов всех животных и снаряжать в дорогу. Через час на луга пришло и войско Ферена, после чего последовало длительное приготовления к отправке.
   К полудню несколько десятков рядов колесниц, запряжённых четвёрками пегасов, растягивались на большое расстояние и были готовы к поднятию в воздух. В каждой колеснице находилось по три воина, которые были вооружены длинными ференскими луками и стрелами. Колесницы Знаменосцев стояли в первом ряду всего войска, и Юлиус находился в одной вместе с Гэбриелом и Танатусом; рядом с ними стояла колесница, в которой были Лонтре, Капран и Аполлон.
   Случайно Юлиус заметил, как Тадеуш прощается с каким-то всадником неподалёку, держащим длинный красный посох. Узнав в нём Цибурия, Юлиус вылез из колесницы и подошёл к нему, не понимая, почему Ван-Шиба летит отдельно.
  - Я отправляюсь в Империю Огня, - ответил ему Цибурий, проводя рукой по морде своего белого пегаса. - Близится час решающей битвы: огненные всадники Данкерн-Пая будут полезны при осаде Неотунны... Узнаёшь своего пегаса, Юлиус? Да, это Ауронио: сам король рекомендовал его, как быстрейшего из всех пегасов...
   Ауронио встал на дыбы и понёс Ван-Шибу по лугу.
  - Ещё увидимся, Цибурий! - крикнул Тадеуш, провожая эльфа ясным взглядом. - Не будем прощаться! Лети быстрее ветра, чтобы к вечеру уже быть там!
  - Ждите, мой король! - выкрикнул в ответ Цибурий и взмыл на Ауронио в воздух.
   Некоторое время Тадеуш и Юлиус стояли в безмолвии, смотря на величественного всадника, уносящегося в небо. Как только он скрылся в облаках, король заговорил:
  - Мне нужно сказать тебе, Юлиус: среди Знаменосцев нет сомнений, кого отправлять во Дворец Великого Шамана... Ты прошёл Тракт Искушения, достойно показав себя даже перед самим Рответалом Хэлви. Пусть Танатус и Гэбриел сопровождают тебя в поисках Алут-меча, но именно ты должен его принести, чтобы не случилось...
   Юлиус согласно кивнул, и Тадеуш с добродушной улыбкой похлопал его по плечу. Вместе они вернулись к своим колесницам, и совсем скоро уже вся их армада была готова к отправке. Наконец Нимферополис Моцайв, одноместная колесница которого стояла впереди всех, поднял ввысь свой меч, и одобрительные возгласы пронеслись среди воинов, застывших в предвкушении полёта. Он первым дёрнул поводья и помчался на четверке пегасов по воздуху, и вслед за его колесницей в воздух поднялись остальные.
   Уже через несколько минут, когда колесницы с воинами Ферена скрылись в небе, ничего не напоминало о том, что некогда на этом лугу стояло огромное войско.
  
   Никогда ещё Юлиус не испытывал таких захватывающих ощущений: ветер неумолимо бил в его лицо, поводья норовили выскользнуть из рук, но он улыбался и восторженно кричал подобно остальной армаде воинов, кто был восхищён необычным полётом. Прямо напротив него четыре белых пегаса величественно расправляли крылья и несли колесницу всё быстрее и быстрее - впереди были только облака, и не было видно ничего кроме них, но всякий страх тут же сменялся порывами восторга. С замиранием сердца Юлиус выглянул из повозки вниз: земля уже скрылась из виду, и под колесницей тоже были облака.
   Позади него Гэбриел и Танатус восхищённо кричали, словно забыв всю важность путешествия. Ветер развевал их волосы, и, зажмурив от восторга глаза, они переживали необыкновенные ощущения полёта, ведь не каждый день выпадает возможность пронестись по небу подобно неистовому вихрю.
   Так продолжалось около получаса, но скоро все воины привыкли к бешеной скорости и, поочерёдно смотря то на красивых пегасов, то в даль, старались разглядеть хоть какие-то очертания земли. Но внизу под армадой колесниц уже было море.
  - Даже схватка с дюжиной энфилдов не способна настолько воодушевить, как этот полёт, верно, Юлиус?! - воскликнул, улыбаясь, Танатус, и Юлиус согласно кивнул ему в ответ.
   Теперь он внимательно вглядывался в даль, понимая, что совсем скоро внизу будет Гранмор. Положив руку на рукоять меча короля Эммануила, он попытался унять в себе волнение и вздохнул полной грудью, не сводя глаз с облачных просторов впереди.
   Но что-то привлекло его внимание по правую сторону колесницы, и Юлиус поспешно обернулся: где-то вдалеке по небу мчалось около десятка всадников, восседающих на чёрных пегасах. Он не мог разглядеть их лица, а только видел, что они были окутаны во всё чёрное, а один из них был связан путами, которые привязывались к седлу.
  - А они ведь не из Ферена! - крикнул Гэбриел, тоже заметив странных всадников неподалёку. - Интересно, кто они?!
  - Как бы то ни было, они мчатся туда же, куда и мы! - ответил ему Танатус. Он снял с плеча лук, вложил в него стрелу, но, прицелившись, понял, что выпускать стрелу бесполезно - всадники были слишком далеко.
  - Постараемся не терять их из вида! - заключил он, но, к сожалению всех троих, скоро эти таинственные всадники скрылись в облаках и стали невидны.
   Тем временем где-то впереди пропел звучный горн Нимферополиса, и колесницы стали постепенно снижаться. Среди тех воинов, кто был впереди, прошёл какой-то клич, и скоро Капран, колесница которого была неподалёку, крикнул Гэбриелу, Танатусу и Юлиусу:
  - Велят готовить стрелы! Гранмор близко!
   Всеми троими стрелы были вложены в длинные луки, и каждый из них с замиранием сердца вглядывался вниз, стараясь что-либо разглядеть. И скоро это произошло: постепенно из обилия облаков стал виден величественный город со множеством колоссальных строений из камня и дерева, башен и восхитительных многоэтажных дворцов. Где-то в самой его середине, разделяя город на две части, проходила широкая река Фритетолль, через которую были перекинуты бесчисленные мосты, узкие и широкие. Неподалёку от речного берега Юлиус разглядел строение, которое было самым грандиозным из всех построек Гранмора - то была огромная каменная пирамида, к которой вёл небольшой речной приток Фритетолли, а саму её окружало широкое озеро.
  - Это и есть Дворец Великого Шамана! - сказал Танатус, указывая на гигантскую каменную пирамиду. - Окружён водами Фритетолли, как видите - к нему можно добраться только по озеру, но лодки горожан туда не подвозят: это запрещено!
  - Ну а если кто-то захочет туда добраться вплавь? - спросил с усмешкой Гэбриел, в то время как их колесница кружила над пирамидой.
  - Насколько мне известно, воды этого озера населены какими-то тварями, которым поручили охранять вход в этот Дворец, - ответил Танатус. - Он по своему значим и опасен для всех жителей Гранмора...
  - Но с воздуха вход в него никто не охраняет, - весело ответил Юлиус, и Бес с Томпсоном усмехнулись в ответ.
  - Выпустить стрелы! - донеслось неподалёку, и одновременно все трое выпустили свои стрелы, которые вместе с бесчисленной армадой стрел, подожжённых, отравленных или обычных с железным наконечником, устремились вниз. Внизу тотчас послышались исступленные крики - в городе началась паника, но стрелы всё сыпались бесчисленным потоком с неба.
  - Занять город! - повторяли впереди воины команду, которую минуту назад прокричал Моцайв, и одновременно все колесницы, ранее следовавшие строго в ряд, разлетелись в разные стороны.
   Внизу уже пылали деревянные постройки, начались уличные бои. По кварталам и улицам в панике метались даглодиты, и их солдаты, наугад пускающие стрелы ввысь, бессильны были что-либо сделать против внезапного нападения.
  - Там обойдутся и без нас! - крикнул Танатус, когда их колесница проносилась над башнями каменных домов. - Поворачивай обратно, Юлиус: нам нужно спешить!
   Юлиус согласно кивнул и дёрнул поводья. Колесница сразу развернулась, и пегасы понесли трёх наездников в сторону гигантской пирамиды, вокруг которой, как и по всему городу, уже стояли клубы чёрного дыма. Дым от горящих построек скрывал от их глаз всё, что происходило внизу. Они слышали лишь крики, грохот, и взрывные залпы - битва уже охватила весь Гранмор и была в самом разгаре.
   В дыму трое воинов пролетели над широким озером, и к своему облегчению Юлиус разглядел на водной глади небольшой каменный мост. Приземлив пегасов на мост, он погнал их к входу во Дворец и совсем скоро остановил колесницу, когда она оказалась в небольшом тёмном внутреннем дворе.
  
  - Лихая выдалась прогулочка, - протянул Гэбриел, выпрыгивая из колесницы и тут же выставляя впереди себя наготове лук и пару стрел.
   В небольшом внутреннем Дворе было холодно и темно. Откуда-то дул сильный ветер, но все трое пока не могли разглядеть арку, ведущую в дальнейшие залы.
  - Свет, - чуть слышно прошептал Юлиус, и звезда в Сумрачном Щите озарилась ярким белым светом.
   Только сейчас они отчётливо разглядели, где находятся: это было небольшое помещение без окон, и вёл из него в другие залы только один проход, бывший напротив того, что приводил во Дворец со стороны озера. Скоро Танатус зажёг факел и стал поспешно поджигать те факелы, которые, окутанные плотным слоем паутины, тянулись по каменным стенам.
  - Что же это за Дворец такой?! - удивился Гэбриел, разглядывая при свете факелов покрытые паутиной стены.
  - Я слышал эту историю, - стал рассказывать Танатус. - Когда-то Гранмор был столицей империи Миттеров, так вот при императоре Бартолле Кровавом был какой-то маг, которого звали Великим Шаманом. Он был наставником Бартолла, его учителем, так как сам Бартолл до того, как стать властителем всех земель, познавал основы тёмной магии где-то в горах Валокура. Этот Шаман и выстроил для себя этот Дворец, где колдовал на пользу императору. Сам он потом плохо кончил: его схватили те воины, которые осаждали Гранмор вместе с дерегрунами, и расправились над ним. Ну а Дворец его остался, и гранморцы обходят само озеро стороной, опасаясь не только тех тварей, что обитают в нём, но мнимой магической силы, исходящей от Дворца и по сей день. Наивные, они думают, что эта давно брошенная всеми твердыня до сих пор таит какой-то ужас...
  - И не случайно Дилар выбрал именно это место, чтобы спрятать здесь Алут-меч, - заключил Юлиус. - Пробраться сюда сложно, да и вряд ли кто-то рискнёт на это...
  - Но сам-то Дилар рискнул, - усмехнулся Томпсон, уже собираясь идти в следующий зал. - Интересно, как он добрался сюда? Так же как и мы - по воздуху, или не побоялся прокатиться на лодочке и на своё счастье не встретил ужасных морских тварей?
  - Что-то мне подсказывает, что именно он и населил озеро морскими тварями, чтобы никто не добрался в хранилище Алут-меча, - протянул Танатус и с неким ужасом добавил:
  - А вот и они...
   Юлиус и Гэбриел с ужасом обернулись и заметили, что Бес прямым взглядом смотрит на мост. По нему сейчас шествовало более десятка гарропов, изрыгая огонь из ноздрей и размахивая железными клешнями.
  - Медлить нельзя! - сразу заорал Танатус, доставая свою саблю из ножен. - Юлиус, иди дальше! Иди, и не возражай! Мы задержим их! Гэбриел, быстрее!
   Он резво впрыгнул в колесницу и, как только Томпсон оказался рядом с ним, дёрнул поводья и погнал пегасов на мост. Там колесница сразу возвысилась над водой, и из неё, стараясь увёртываться от огненных залпов, Гэбриел и Танатус принялись стрелять по чудовищам из луков, но стрелы тем были не по чём.
   Но всё равно на некоторое время это задержало всех гарропов на мосту, и Юлиус, с ужасом глядя на это зрелище, понимал, что ему нужно идти в противоположную сторону. Последнее, что он увидел - это расщеплённая от потока огня колесница, остатки которой обрушались на мост. Пегасы улетели прочь, а Бес и Томпсон, стоя спина к спине, оказались один на один с десятком гарропов...
  - Я скоро вернусь! - в отчаянии крикнул Юлиус, но его они не расслышали. Он вступил в следующий зал, и хотел было обернуться, как вдруг позади него опустилась огромная каменная плита.
   В ещё большем отчаянии он ударил кулаком по плите, прислушиваясь к звукам снаружи, но за плотной каменной стеной ничего не было слышно. Собравшись с мыслями, он отпрянул от стены и, освещая себе путь белым светом из звезды в Сумрачном Щите, продолжил шествие вперёд.
  
   Юлиус следовал тёмными коридорами и залами и старался идти как можно быстрее, освещая только то, что было впереди, и не озираясь по сторонам. Вокруг было тихо и безмолвно, что по-своему настораживало Юлиуса: ни единый звук не долетал сюда, да и сам он понял, что вряд ли здесь кто-то мог быть ещё кроме него. Он старался не думать о Танатусе и Гэбриеле, надеясь, что они, ловкие и проворные, сумеют скрыться от десятка гарропов, так как победить водных монстров, изрыгающих огонь, двум людям было попросту невозможно.
   Он спускался всё ниже и ниже, воспоминая, что Рихалив говорил про подземелья, где покоится Алут-меч. У него не было сомнений в том, что он не встретит никого на своём пути, и Юлиус надеялся, что, взяв Алут-меч, он вернётся на помощь Томпсону и Бесу. Утешая себя этой мыслью, он ускорил шаг и скоро оказался в длинном тёмном коридоре, в конце которого виднелся тусклый свет...
   Юлиус пошёл на свет, на всякий случай выставляя впереди себя Сумрачный Щит и оглядывая перед собой каменный пол и потолок коридора - он не верил, что добраться до Алут-меча можно так вот запросто, не встретив на своём пути никаких ловушек или стражей. Но ни того, ни другого действительно не было.
   Пройдя коридор, он оказался в широком зале. Он был ярко освещён сиянием множества горящих денно и ночно факелов, и из зала исходило множество каменных лестниц, ведущих в другие залы Дворца Великого Шамана. Никакой мебели, картин или гобеленов и прочих украшений в зале не было: на его середине стояло лишь огромное зеркало в деревянной оправе, рядом с которым покоился мраморный постамент. На постаменте лежал меч - тот самый, который Юлиус видел во Дворце Невероятностей. Он был изготовлен из самой прочной стали, отчего лезвие его до сих пор было блестящим, а на стыке рукояти и лезвия была приделана круглая чёрная пластина с выведенным на ней золотой краской символом "Ă".
   Юлиус быстро прошёл весь зал и остановился возле зеркала, вглядываясь в своё отражение. В недоумении он осмотрелся по сторонам и, вновь поняв, что никакой опасности нет, дотронулся до рукояти Алут-меча. Но и после этого не произошло ничего неожиданного, и, усмехнувшись по поводу своей удачи, Юлиус схватил Алут-меч с мраморного постамента и хотел было выбежать из зала прочь, как чересчур знакомый голос окликнул его:
  - Вернись, нежданный гость!
   Обернувшись, Юлиус никого не увидел кроме своего отражения в огромном зеркале. Но тут он понял, что именно с отражением было что-то не так: его двойник по ту сторону зеркальной глади смотрел на него, скрестив руки и злорадно улыбаясь, хотя сам Юлиус стоял в совершенно иной позе.
  - Да, да, я к тебе обращаюсь! - выкрикнуло отражение в зеркале голосом Юлиуса, и тут же двойник сошёл из зеркала на каменный пол, отчего настоящему Юлиусу стало не по себе.
  - Не каждый день встретишь таких вот жалких воров, - промолвил двойник. - Положи меч на место, или же сразись с самим собой, бесстрашный... Ну, будешь класть?
  - И не подумаю, - промолвил Юлиус шёпотом, не спуская глаз со своего отражения, на что двойник зло рассмеялся.
   Мгновенно Юлиус выставил впереди себя Сумрачный Щит, и из звезды в Щите вырвался столб пламени. Одновременно то же самое сделал и двойник, отчего два огненных столба с ужасным треском взрезались друг в друга, и пламя застыло, а затем просто растворилось между ними. После этого Юлиус, не думая откладывать в сторону Алут-меч, вынул из ножен меч короля Эммануила - его двойник моментально проделал то же самое, и оба они застыли, ожидая, кто же нападёт первым.
  - Бессмысленно драться против самого себя, Юлиус, - с усмешкой протянул двойник. Тебе своё отражение не убить! А убьёшь меня - погибнешь сам!
  - Как бы не так! - закричал Юлиус и метнул в двойника меч короля Эммануила: он пронзил отражение, которое даже не думало сопротивляться, но двойник, в правое плечо которого впилось острое лезвие меча, только рассмеялся.
   Внезапно Юлиус почувствовал необычайную боль в своём правом плече и, расстегнув камзол и разодрав рубашку, увидел, что из глубокой раны в нём струится кровь. Не в силах терпеть ужасающую боль, Юлиус упал на колени, опираясь на Алут-меч.
  - Я же предупреждал тебя, - проговорил двойник и, вытащив из плеча меч, уже с двумя мечами стал приближаться к Юлиусу. - Каково это: погибнуть от рук собственного отражения? Не знал ты, друг мой, что, посмотрев в зеркало, можно сыскать свою смерть...
   Тут Юлиус взглянул на своё отражение: двойник, размахивая двумя мечами, медленно приближался к нему, желая снести голову нежданному гостю, а затем медленно перевёл взгляд на огромное зеркало, в котором у двойника не было отражения. Из последних сил Юлиус с отчаянным криком поднялся на ноги и, размахнувшись, бросил Алут-меч прямо в зеркало, которое с оглушающим звоном сразу раскололось. Блестящие осколки накрыли мраморный постамент и усыпали пол, и двойник сразу выронил свои два меча, схватившись за голову. Внезапно он с громким хлопком распался на подобные осколки, и теперь в них лежал лишь только меч короля Эммануила, который был дан Юлиусу Тадеушем.
   Вынув из чехла Луч Мотэра, Юлиус поднёс кинжал к своему плечу, и его рана сразу затянулась, и силы вновь вернулись к нему. Осторожно ступая по осколкам, он поднял меч короля Эммануила и убрал его в ножны, а затем подошёл к пустой деревянной оправе, возле которой лежал Алут-меч. Подняв меч с пола, Юлиус осмотрел его: по его лезвию пробегали едва заметные ярко-фиолетовые огоньки, а золотые руны на чёрной пластине были озарены ярким жёлтым светом.
   Внезапно Юлиус услышал какой-то звон и, оторвав взгляд от Алут-меча, огляделся: все осколки возвращались в деревянную оправу, и менее чем за полминуты в ней вновь было зеркало, словно его никто не разбивал. На какой-то момент Юлиус ужаснулся, подумав, что его отражение снова выйдет из зеркала, ведомое целью убить его, но такого не произошло: теперь двойник доброжелательно глядел на Юлиуса, будто разрешая забрать Алут-меч.
  - У этого меча одно предназначение, и ты знаешь, какое оно, - промолвило отражение и подняло вверх свою правую руку: моментально и лезвие, и рукоять Алут-меча растаяли в потоке фиолетовых огней, и на руке Юлиуса осталась лишь одна чёрная пластина с золотыми рунами.
  - Спрячь её, и достань только перед заветной Дверью, - ответило отражение на ошеломлённый взгляд Юлиуса. - Разбив это зеркало, ты победил меня, духа обмана и лжи, которого поселил сюда чародей Дилар, и я разрешаю забрать тебе меч Алута с собой. Ступай, нежданный гость...
   Юлиус в недоумении посмотрел на пластину и перевёл взгляд на зеркало, но там увидел лишь своё недоумевающее отражение - в один миг зеркало из магического стало обычным. Взвесив чёрную пластину на руке, Юлиус убрал её во внутренний карман камзола и, поняв, что очередное испытание на стойкость пройдено, поспешил обратно в тёмный коридор в надежде вернуть и помочь Гэбриелу и Танатусу.
  
   Но неожиданно перед самым выходом из зала он услышал конское ржание и обернулся. Оно доносилось с верхних этажей, к которым вели многочисленные каменные лестницы, и, когда ржание раздалось вновь, у Юлиуса уже пропало всякое желание возвращаться назад прежним путём.
  - Пегасы, - восторженно промолвил он, - к ним вернулись пегасы, и они спаслись!
   Не раздумывая, он пробежал весь зал и устремился по одной из лестниц наверх. Ему было радостно, что сейчас он встретится с Гэбриелом и Танатусом, и вместе они, пролетев над городом, приземляться посреди одной из улиц и станут вместе биться с даглодитами и милеканами. Эта мысль согревала его сердце, и он, улыбающийся и радостный, спешил в ту сторону, откуда вновь донеслось ржание пегаса.
   Наконец он оказался в длинном светлом коридоре, на другом конце которого стоял пегас, привязанный к каменному столбу тугими путами. Только это был не один из тех белых пегасов, которые ранее были запряжены в колесницу; этот был чёрным и имел широкие чёрные крылья. Сразу вспомнив таинственных всадников, которых он видел в небе над Гранмором, Юлиус остановился в начале коридора и стал идти медленно, не сводя взгляда с пегаса и вслушиваясь в каждый звук.
  - Гэбриел, - недоверчиво протянул Юлиус, - Танатус...
   Ему никто не ответил, только пегас встал на дыбы и заржал, взмахивая крыльями. Предчувствуя скрытую опасность и желая увидеть того, кто прилетел сюда на чёрном коне, Юлиус положил руку на рукоять меча короля Эммануила и продолжил медленно шествовать по коридору, конец которого был уже близок.
   И тут кто-то из-за угла неподалёку вытолкнул того, кого Юлиус никак не ожидал здесь увидеть. Это была Нарвелл. На ней было белое платье, а на плечах - белая накидка, вот только выражение лица её было не на шутку встревоженным. Увидев Юлиуса, её лицо исказил ужас.
  - Нарвелл, - протянул он в недоумении, на что эльфийка исступленно закричала:
  - Беги, Юлиус! Это западня! Они убьют тебя!
   Не успел Юлиус понять, что к чему, как увидел у шеи Нарвелл остриё копья: в мгновение эльфийка затихла, не сводя обеспокоенного взгляда с Юлиуса, а позади неё замаячили существа в чёрных плащах, из-под которых вылезали путы и лианы. Это были корзахи.
  - Наконец-то мы встретились с вами лицом к лицу, Юлиус Вишес, - послышался чей-то холодный голос, и из-за угла вышел человек в чёрно-белом кожаном камзоле, держащий длинное копьё, наконечник которого сейчас был у шеи Нарвелл. Юлиус сразу узнал этого человека - это был никто иной как Паселторк Леплин.
  - Что же вы не здороваетесь, сэр Вишес? - с издёвкой спросил Леплин, не сводя безумного взгляда с Юлиуса, и затем с большим ожесточением добавил:
   - Где он?! Где Алут-меч?!
   Юлиус ничего не отвечал, а лишь глядел на Леплина и Нарвелл, не желая верить во всё происходящее.
  - Как... - протянул он, отшатываясь назад, и Леплин залился злым смехом.
  - Звёзды, звёзды, Вишес! - выкрикнул он, чувствуя своё превосходство. - Я - звездочёт, и звёзды мне многое рассказали про тебя за последние несколько ночей! Ты перехватил Сказание о жизни Хэлви! Ты закинул Мастера Хойара в вулканы Валокура, сумев увернуться от самого Нарьендейла Кровавого! Ты и твои спутники освободили узников Кретты, победили королеву Гидранту, а потом ты прошёл Дворец Невероятностей, встретившись не только с самим Диларом Пракото, но и с Рответалом Хэлви! Подумать только: всё это выпало на долю такого невзрачного на первый взгляд юнца, который только окончил Паекерскую Академию! Да, у меня редкий дар: я читаю по звёздам не хуже любого кентавра, но не нужно обладать умением провидца, чтобы догадаться о том, что за Алут-мечом послали именно тебя!
   Злоба исказила лицо Паселторка, но Юлиус ничего ему не отвечал.
  - Какая странная судьба, - продолжил, злорадно усмехаясь, Леплин, - ты ведь прибыл в Санкт-Артур как посол от Эдольжола и должен был примкнуть к дипломатическому кабинету, то есть стать моим подчинённым... Таковым стал твой брат Кассандр, более разумный и дальновидный...
  - Не сравнивай меня с Кассандром! - выкрикнул Юлиус, срывая со спины Сумрачный Щит и направляя его на Леплина. - Я лучше распрощаюсь с жизнью, чем стану одним из Карателей!
  - Я тебе помогу распрощаться с ней, если ты не опустишь свой артефакт! - рявкнул Леплин в ответ. - Это в твоих интересах, - он схватил свободной рукой Нарвелл за волосы и опасно приблизил наконечник копья к её горлу.
  - Узнав, что Сказание о жизни Хэлви перехвачено, я бежал из Билиграна прямиком в горы Даркнесса, где и встретил тех корзахов, кому удалось спастись из сечи у гробницы Радуса Ромейра. Ночи напролёт я изучал звёзды, и они рассказали мне о тебе! Да, о тебе, Юлиус Вишес, ибо ты определишь будущее всего Баланса! Хотя в этом я мало уверен. Но жизнь возлюбленной для тебя важнее, юнец, не так ли? Её было сложно похитить из Билиграна: она отчаянно сопротивлялась, и, надеюсь, ты простишь мне, что её пришлось связать и всю дорогу вести с мешком на голове, - Леплин издевательски рассмеялся, и за его спиной издали что-то наподобие смешком полдюжины корзахов.
  - Что ты хочешь? - сжав зубы, полушёпотом спросил Юлиус, но он и сам уже знал ответ.
  - Алут-меч! - возвестил Леплин и глаза его сверкнули. - Ты ведь нашёл его?..
   Леплин перевёл взгляд на ножны, в которых был меч короля Эммануила, и Юлиус тут же нашёл неожиданный выход из этой опасной ситуации.
  - Да, - ответил он, вынимая из ножен меч, данный ему Тадеушем и переводя взгляд на Нарвелл. - Это и есть Алут-меч.
  - Положи его на землю и отойди! - приказал Паселторк, и Юлиус сделал всё, как он сказал.
   Затем Леплин выставил вперёд свою левую руку, на указательном пальце которой Юлиус разглядел Перстень Розы - меч тут же взмыл вверх и быстро приблизился к руке Карателя. Схватив меч, Леплин оглядел его, недоверчиво поглядывая на Юлиуса, но всё-таки поверил, что это и есть меч эльфийского короля Алута, и передал его назад одному из корзахов.
  - Отпусти её! - сказал Юлиус. - Ты получил, что хотел!
   Но Леплин лишь засмеялся, не думая отпускать Нарвелл.
  - Всё время ты путался у меня под ногами, - грубо заговорил он. - И отпускать тебя сейчас - сущее безумие! Вы будете убиты...вместе...как в древней эпической эльфийской саге о влюблённых, которые в один день приняли свою смерть!.. Говорят, когда умирает эльф, из его глаз выкатываются два алмаза, а разбогатеть я определённо не прочь!..
   Он опасно занёс копьё над Нарвелл, и Юлиус, потрясенный, уже не способен был что-либо сделать, как вдруг позади Леплина донесся знакомый голос:
  - Как бы не так!
   На другом конце коридора стоял Танатус Бес. Одежда его была изодрана, из носа струилась кровь, но он твёрдо стоял на ногах, удерживая узорчатый лук Томпсона и стрелу в нём, которая сейчас была направлена на Леплина. Глаза Беса горели и он, улыбающийся в предвкушении новой схватки, уже готов был отпустить стрелу.
   Моментально Леплин обернулся и взмахнул своим копьём, отчего с него слетел железный наконечник, и под ним Юлиус увидел небольшую стеклянную сферу. Из сферы тут же вырвался величественный огненный столб и устремился на Танатуса - Бес не был способен противостоять ему. Огонь накрыл Беса, не успевшего даже увернуться, и потолок каменного коридора от мощной взрывной волны стал рушиться. С обезумевшим выражением лица Леплин обернулся и, всё ещё удерживая Нарвелл за волосы, хотел поразить огнём Юлиуса, но тут между ними обрушилась стена, и каменный град накрыл Юлиуса, который, закрыв руками голову, поспешно упал на пол.
  - Уходим! Живо! С ним всё кончено! - послышался довольный голос Леплина, и в грохоте рушащихся стен и падающих камней Юлиус расслышал конское ржание и топот копыт. С яростью он сбросил с себя все камни, разбивая в кровь локти и кисти рук, и, выставив впереди Сумрачный Щит, бросился вдогонку пегасам, минуя огонь и груды камней.
   Юлиус выбежал из рокового коридора, пробежал вдоль небольшого зала, потолок которого был обрушен, и оказался на широком каменном балконе, откуда открывался вид на гладь озера и окутанный дымом пожарища боя Гранмор. Где-то вдалеке он разглядел уносящихся по небу чёрных пегасов, и среди всадников, окутанных в чёрное, была она, Нарвелл, в своём белом платье и накидке, связанная тугими путами корзаха...
   У Юлиуса подкосились ноги и он упал на камни, провожая взглядом небесных всадников. Он ещё толком не понимал, что произошло. Он не заметил, как его глаза стали влажными. Он всё глядел и глядел в чистое небо, где уже не было видно чёрных пегасов, понимая, что от его души оторвалось что-то важное и уже невозвратимое...
  
   Юлиус не знал, сколько он просидел на куче камней, смотря в небо. Душевное опустошение, овладевшее им, затмило всякие мысли, и он попросту не слышал того, что происходило за его спиной. Вдруг, ясно осознав, что случилось, что Нарвелл, возможно, уже нет в живых, Юлиус вцепился в свои волосы и ударился о камни лбом. Он рыдал, разгребал камни руками и швырял их в воду. Он повторял её имя, всё громче и громче кричал его в пугающей тишине и, сорвав голос, вновь перешёл на безудержные рыдания. Мгновенно жизнь потеряла для него всякий смысл. Он был готов сделать опрометчивый шаг, лишь бы только покончить с этим ужасающим чувством, которое овладело его сердцем и всякий раз обжигало душу.
   Достав из чехла кинжал, некогда данный ему Нарвелл, Юлиус принялся обрезать свои опускающиеся до плеч волосы. Он не понимал, зачем это делал, и, отбрасывая в сторону прядь за прядью, всё яснее представлял испуганный взгляд Нарвелл, её выражение лица в тот момент, когда Леплин держал у её горла копьё... Он потерял её, и осознание этого всякий раз неумолимо било по его рассудку, оттого он и не мог понимать, что делал.
  - Юлиус, быстрее! Мне нужна твоя помощь! - внезапно донёсся позади взволнованный голос Томпсона. - Танатус при смерти! Его тело обожжено, но он жив! Нужно поспешить, Юлиус!
   Но Юлиус не слышал его и не хотел слышать. Он уже смотрел обезумевшими глазами на лезвие Луча Мотэра, и страшная мысль посетила его. С иступленным криком он поднял над собой кинжал и уже хотел было ударить им себе в грудь, как его руку кто-то перехватил, и Юлиус, обернувшись, увидел перепуганного Гэбриела.
  - Они забрали её, - смог выдавить Юлиус и выронил кинжал, в отчаянии зарыдав.
   Томпсон, ничего не понимая, переводил испуганный взгляд то на Луч Мотэра, то на Юлиуса, то на своё кольцо Знаменосца, которое сейчас было раскалено. Наконец, поглядев вдаль, он в первый раз обрадовался: по небу к Дворцу Великого Шамана приближалось множество всадников на белых пегасах, среди которых были и все Знаменосцы, поспешившие сюда по зову своих колец.
   Но Юлиус, разум которого был словно затомлен, не видел их, а смотрел, стоя на краю балкона, вниз. Внизу была умиротворённая морская гладь, и тут же в его воображении вспомнилась река в Данкерн-Пае, возле которой он впервые увидел Нарвелл. Он недвижимо глядел на воду, и кто-то словно внушал ему, что, если соприкоснуться с ней, ничего этого не будет - не будет ни чувства отчаяния и неумолимой боли, не будет воспоминаний и событий, произошедших за последний час.
  Тут надо написать про овладение Трувианом разумом Юлиуса.
   Закрыв глаза, он сделал шаг в пропасть и понёсся вниз, приближаясь к воде.
  - Юлиус! - заорал с балкона Гэбриел, но Томпсон был бессилен что-либо сделать. Врезавшись в гладь воды, Юлиус стремительно понёсся вниз и скоро увидел, что что-то приближается ему навстречу. За его спиной был Сумрачный Щит, но он и не думал снимать этот артефакт и обороняться, его пустой взгляд спокойно смотрел на приближающееся чудовище, которое уже протягивало к нему свою раскрытую железную клешню. Неожиданное осознание того, что сейчас будет всё кончено, успокоило Юлиуса и, захлёбываясь, он, объятый дрожью и холодом, впал в беспамятство...
   Последнее, что он помнил - это свой путь наверх. Какая-то сила подхватила его и понесла от чудовища, а затем вытащила из воды и устремила в воздух. Озёрный гарроп сделал длинный прыжок, надеясь поймать Юлиуса, но клешня чудовища сомкнулась лишь у его ног, и оно, испустив напоследок из ноздри небольшую струю огня, рухнуло обратно в воду.
   Магическая сила опустила Юлиуса на мосту близ Дворца Великого Шамана, где сейчас стоял король-маг в белом плаще и золотой маске, направляя Посох Стихий на Юлиуса. Но он уже не видел этого, а лишь недвижимо лежал, в беспамятстве закрыв глаза.
  - De rous revelon patto, - говорили вокруг него десятки голосов, и один, знакомый и доброжелательный, который Юлиус расслышал, даже несмотря на потерю сознания, добавил:
  - Как бы не была горька потеря, не сдавайся никогда. Придёт время завершить свой путь, но только не сейчас. В твоих силах всё изменить, Юлиус Вишес, так найди в себе эти силы, несмотря ни на что, ибо только сила и честь до конца прибудут с воином в самый нелёгкий час...
   Далее он не слышал никаких голосов и не чувствовал, как его переносили десятки рук. В беспамятстве он пробыл до самой ночи.
  
  Глава 15. Тайна Трезубца Хэлви.
  
  -...неизвестно, как долго адмирал Шер плыл до берегов Труны, но вопреки всем своим опасениям он достиг желаемых берегов и остался там навечно. Интересно, какова она, Труна?..
   Это было первым, что услышал Юлиус, очнувшись в просторной и светлой комнате, и тут же он почувствовал едкий и довольно знакомый запах табака. На миг им овладело чувство радости, но оно так же скоро было подавлено, когда он всё отчётливо вспомнил...
   Перед его кроватью сидели Ринитель и Сицилия, внимательно слушавшие того, кто сейчас стоял у окна спиной к ним, раскуривая свою командорскую трубку и перелистывая страницы какой-то книги в красном переплёте. Это был Александр Нинелл.
  - Юлиус, - взволнованно прошептала Сицилия, увидев, что её брат открыл глаза, и Александр, звучно захлопнув книгу, обернулся.
   Юлиус сразу увидел на лице Нинелла длинный шрам, да и его внешний вид был весьма странный: одет он был в разодранный в некоторых местах гвардейский мундир, волосы его были спутанные и грязные, а борода разрослась - он вовсе не был похож на того опрятного и изящного Александра, каким видел его Юлиус в день своего приезда из Паекерской Академии.
   Нинелл присел на краю постели Юлиуса и с сочувствием посмотрел на него, тяжело вздохнув. Они долго молчали, глядя друг на друга, и каждый понимал то, о чём сейчас думает другой. Ринитель и Сицилия с замиранием сердца переводили взгляд то на Александра, то на Юлиуса, опасаясь, как бы Юлиус снова не натворил необдуманных вещей.
  - Вы уже нашли её тело?.. - наконец промолвил он, с горечью закрывая глаза, на что Александр тут же всплеснул руками и вскочил на ноги.
  - Ну кто? Ответь мне, кто тебе сказал, что её непременно должны были убить? Она сейчас в Неотунне - сомнений нет, поэтому только от тебя и твоего здравого рассудка зависит, сможем ли мы спасти её или нет.
  - А ты откуда об этом знаешь? - спросил, нахмурившись, Юлиус после непродолжительного молчания, ощущая некоторое успокоение.
  - Об этом нам всем рассказал Танатус Бес, он ведь был свидетелем этого, - ответил Александр и с тяжёлым вздохом возвёл глаза к потолку.
  - Танатус! - встрепенулся Юлиус. - Что с ним?! Он жив?! Гэбриел... Я помню, что Гэбриел говорил мне...
  - Он жив, - донеслось из дальнего угла комнаты, и только сейчас Юлиус увидел, что там сидит хмурый Томпсон, скрестив руки и глядя куда-то в пол. - Если бы Знаменосцы не подоспели во время, то вряд ли его удалось спасти. С Копьём Эона шутки плохи. Но огонь и камни его сильно покалечили...
  - В общем, Танатусу, как и тебе, придётся некоторое время походить с тростью или костылём, - подытожил Нинелл. - Ну что, Юлиус, теперь-то ты обещаешь не вытворять всяких глупостей? Отвечай, ну?
   Александр пристально и ясно глядел в глаза Юлиусу, и ему ничего не оставалось делать, как согласно кивнуть в ответ.
  - Вот и славно. Знаешь, а ведь за ночь многое произошло, - начал Александр, намереваясь заговорить о чём-нибудь другом. - Гранмор, если тебе интересно это знать, был успешно взят войсками Санкт-Артура, а ночью к городу подошла Северная армия Эдольжола. Посмотри на меня: как видишь, и мне пришлось облачиться в гвардейский мундир, сесть на коня и взять в руки пару артефактов - в Великих Топях мы вели продолжительные бои, но всё-таки за несколько дней сумели пройти их...
  - Где мы сейчас? - спросил Юлиус, недоверчиво оглядывая светлую комнату с большими окнами и узорчатыми каменными стенами.
  - Мы в замке бургомистра Гранмора, - теперь ответила Ринитель. - Сам бургомистр был убит: несчастный даглодит бросил этот замок и безуспешно попытался скрыться в городе. Теперь здесь разместились все Знаменосцы с королём Тадеушем, а так же военачальники Северной армии, среди которых и твой отец, Юлиус...
  - Отец?! - переспросил Юлиус, но это и так было очевидным - Андреас Вишес как командующий всей Северной армией должен был первым вступить в захваченный город.
   Только сейчас Юлиус ясно понял, что не видел отца с того самого дня заседания Посольства от Дунмара в Государственном Дворце Паекера, и ему стало необычайно спокойно оттого, что раз Андреас здесь, значит, он жив и здоров.
  - Теперь уже объединённая армия СанктАртура и Эдольжола отправится на Неотунну, - продолжил Александр, - и мы сделаем всё, чтобы вызволить Нарвелл из лап Карателей.
  - Жаль только, что в Подземный Город не войдём, - угрюмо добавил Гэбриел. - Алут-меч ведь у них...
   Досада показалась на лицах всех, кто был вокруг его кровати, и Юлиус, подняв брови и оглядев всех, в первый раз усмехнулся.
  - Это вы так думаете, - сказал он и попросил Александра подать ему его разорванный камзол, что лежал неподалёку на стуле.
   Из внутреннего кармана камзола Юлиус вынул небольшую чёрную пластину круглой формы, на которой золотой краской был выведен символ "Ă".
  - Это и есть Алут-меч, - сказал он и после этого поведал всё, что с ним произошло во Дворце Великого Шамана, рассказав в конце про то, как он решил обмануть Леплина и отдал ему меч короля Эммануила.
  - C твоего позволения, Юлиус, - быстро начала Ринитель после того, как он закончил, - Я должна рассказать об этом королю: из рассказа Танатуса мы все думали, что Алут-меч и правда у Леплина.
   Ринитель поспешно встала и удалилась из комнаты.
  - А теперь ты скорее всего хочешь побыть один? - спросил Александр у Юлиуса, и сам же, усмехнувшись, ответил на свой вопрос:
  - Мы уйдём, но помни: если захочешь спрыгнуть с балкона вниз, не старайся - внизу с ковром дежурят стражи. Ах да, ещё кое-что: сегодня в этом замке состоится Совет, на котором будет принято решение, как делить войска и добираться до Неотунны. На нём будут все военачальники СанктАртура и Северной армии - Андреас хочет, чтобы ты был на нём, да и я тебе советую то же самое...
   Юлиус, улыбнувшись, согласно кивнул, и Нинелл, шутливо пригрозив пальцем, Сицилия и Гэбриел, настроение которого уже немного приподнялось, покинули комнату. Юлиус остался один.
   Он поспешно встал и надел свой старый красный мундир дивизионного генерала, который лежал возле его кровати, зашитый и вычищенный. В его внутренний карман он положил чёрную пластину, которая в решающий миг должна была магическим образом возвратить настоящий Алут-меч. Взглянув на себя в зеркало и увидев свои короткие волосы, Юлиус вновь вспомнил всё, что ему пришлось вчера пережить, и постарался унять в себе всякое смятение, обещая себе, что он вызволит Нарвелл из лап Леплина.
   Вздохнув полной грудью, он вышел на длинный балкон, откуда открывался вид на весь город, полуразрушенный и побеждённый...
  
   Было около полудня, и лёгкое дуновение ветра обдало волосы Юлиуса. От ярких солнечных лучей он зажмурил глаза, после чего, приставив к глазам ладонь, огляделся. С балкона открывался захватывающий вид на городские руины, некогда бывшие изысканными дворцами местной знати. Отовсюду ввысь тянулись чёрные дымы костров, возле которых эту ночь провели воодушевлённый своим успехом солдаты. И только где-то вдалеке виднелась речная пристань, где сейчас стояли два десятка кораблей с пурпурными парусами. Приглядевшись, Юлиус увидел на парусах вышитых золотыми нитями драконов, и понял, что это корабли СанктАртура.
  - Флотилия Билиграна, - негромко сказал кто-то позади него, и, обернувшись, Юлиус увидел короля Тадеуша.
  - Она прибыла ночью в самый разгар битвы. Ты ведь помнишь, что я наказывал Гариану со столичным гарнизоном приплывать к Гранмору. На счастье Мопролир быстро собрал всех солдат, и уже вечером флот, проследовав по Фритетолли, подошёл к вратам в город. Ну а врата открыли санктартурцы, как и было обещано...
   Тадеуш ясным взглядом посмотрел в глаза Юлиусу, и тому стало необычайно совестно. Он знал, что король вчера спас ему жизнь, вытащив из воды, где его готов был схватить гарроп, и хотел было просить прощения за свою отчаянную выходку, но не смог подобрать слов.
  - Не говори ничего, - ответил на его мысли Тадеуш, всматриваясь в столичные корабли, впереди которых красовался "Себастиан", - пусть всё, что произошло вчера, останется нашей тайной. Ведь кроме Гэбриела и меня твой прыжок вниз никто не заметил...
  - Я не могу быть уверен, что у меня получится вернуть её, - дрожащим голосом ответил Юлиус, закрывая глаза и ощущая вчерашнюю острую горечь.
  - А ты будь уверен, - повелительно ответил Тадеуш. - Помни: власть требует ответственности, даже власть над чувствами других. И не стоит совершать опрометчивый шаг прежде, чем ты не поймёшь, что потерял все свои лучшие качества, которые могли бы спасти жизни невинных...
   Юлиус согласно кивнул и перевёл взгляд на короля, который, освящённый лучами полуденного солнца, стоял на другом конце балкона и всматривался в дымчатую даль.
  - Представь, что стало бы с тем человеком, что так любит тебя и ждёт встречи с тобой, если бы тебя разодрал гарроп? Нет ничего хуже, чем отцу похоронить своего сына...
  - Отец, - прошептал Юлиус и оглянулся, надеясь увидеть отца в комнате, но там его не было.
  - Он этажом ниже в покоях Танатуса, - ответил Тадеуш. - Андреас не решился подняться сюда: ему сказали, что ты был ранен взрывной волной, и он предпочёл не тревожить тебя своим появлением. За это время он многое понял, Юлиус, а именно - что твоя Академия, а вместе с ней и учёба с первичными уроками остались позади, а теперь наступила для тебя настоящая жизнь со всеми её трудностями, от которых он так пытался отгородить своего сына, отправляя в СанктАртур. Сегодня ночью я ему рассказал обо всём, что пришлось тебе испытать...
  - И о Трезубце Хэлви? - спросил Юлиус.
  - О нём первым делом. И он, невзирая на все свои предрассудки, смирился, что бремя его уничтожить выпало тебе...
   Юлиус взглянул на Тадеуша и сам впервые отчётливо понял то, что зависит от него в этом безудержном противостоянии, где по одну сторону был Хойар с его Карателями, милеканами, даглодитами и корзахами, а по другую - Отряд Знаменосцев и доблестные эдольжольцы. Его роль должна была стать решающей, и мысль, что рано или поздно придётся поплатиться собственной жизнью, ясно промелькнула у него в голове...
  
   Но, вскоре отбросив все пагубные мысли, он согласился спуститься этажом ниже и встретиться с отцом, после чего вместе с Тадеушем вышел с балкона и покинул свою комнату. В коридорах замка бургомистра Гранмора окон не было, отчего даже в жаркий летний полдень они были тёмными и прохладными. Пройдя три длинных коридора, увешанных древними гобеленами и освещённых десятками свечей в железных канделябрах, Юлиус и Тадеуш подошли к дубовой двери, за которой слышались голоса. Пару раз постучав в дверь, король раскрыл её и пустил впереди себя Юлиуса, который несколько оробел, не зная, каким встретит отца.
   Комната Беса была залита солнечными лучами и представляла собой подобие той, где Юлиус и Тадеуш находились несколько минут назад. В комнате у стены стояла кровать, рядом с которой находились несколько высоких кресел: на одном из них сейчас сидел, опираясь на деревянный костыль, Танатус Бес. Его прежде длинные чёрные волосы были коротко острижены, а голова замотана парой белых матерчатых лент. Подобным образом была замотана и его правая нога, которую он вытянул впереди себя - согнуть её в колено он не мог.
   Увидев Юлиуса, Танатус изобразил на своём лице горькую улыбку, давая понять, что сейчас он не в лучшем положении. С сочувствием кивнув в ответ, Юлиус перевёл взгляд на того, кто был у окна.
   У окна спиной к вошедшим стоял Андреас Вишес, облачённый в свой красный плащ, под которым был его поношенный серый камзол. Услышав шаги, Андреас, до этого что-то говоривший Бесу, обернулся и на некоторое мгновение задержался в нерешительности.
  - Юлиус! - наконец воскликнул он и устремился к сыну, после чего обнял его и поцеловал в лоб - совсем как несколько недель назад, когда Юлиус только приехал из Паекера в Слипволкер.
   Впервые за эти несколько недель Андреас был чему-то по настоящему счастлив. Скоро его слёзы радости сменились безудержным смехом и, похлопав сына по плечу, он перевёл взгляд на Тадеуша, и только сейчас Юлиус увидел двух братьев-близнецов вместе и понял, что между ними есть много общего - помимо внешних черт это была и искренность в чувствах, и доброта, и любовь к ближнему, чего Андреасу, несмотря даже на всю его суровость, было не занимать.
   После напряжённого момента встречи пошли долгожданные разговоры, и уже теперь Юлиус, улыбаясь, с любопытством расспрашивал отца о его походах и сам охотно пересказывал всё, что с ним произошло за эти несколько недель.
  
   В назначенное время после обеда в просторном зале, где некогда заседал бургомистр Гранмора, был собран военный Совет. Юлиус вошёл в зал вместе с отцом и сопровождающими его гвардейцами, когда все остальные военачальники уже собрались и дожидались лишь Верховного Магистра Эдольжола. На Совете разрешили присутствовать всем Знаменосцам, вместе с которыми были Сицилия, капитан "Себастиана" Гариан и Мопролир Пракото, приведший гарнизон Билиграна по Фритетолли к стенам Гранмора. Здесь же Юлиус увидел и знакомых ему эдольжольцев, многих из которых он видел на Заседании Посольства в Государственном Дворце Паекера. Да и сама обстановка в этом зале во многом напоминала то Заседание, оказавшееся роковым: здесь также стоял длинный прямоугольный стол, только теперь по одну его сторону сидел король Санкт-Артура, а по другую - Верховный Магистр Эдольжола. Многие из остальных военачальников предпочли стоять.
   Юлиус встал в глубине зала вместе с Александром, на котором теперь был его тёмно-голубой камзол с красной лентой командора морской эскадры.
  - Вон он, - кивая куда-то в сторону, тут же сказал Нинелл, как только Юлиус подошёл к нему.
   Сначала Юлиус не понял, кого он имеет в виду, и в недоумении посмотрел в ту сторону, куда пристально глядел Александр. Там у стены в окружении своих закадычных друзей стоял Яков Бармеус: его Юлиус узнал сразу, и тут же негодование вскипело в нём.
  - Необходимо сказать отцу, что в зале находится один из Карателей! - дико прошептал он и уже было устремился туда, где сидел Андреас, но Александр его перехватил.
  - Подожди, Юлиус, - поспешно ответил он шёпотом, - пока нам не чем это доказать. Так же считает и сам король Тадеуш. Ты ведь рассказал ему про подслушанный разговор Якова и Леплина, не так ли? Нужно выждать, Юлиус. То же самое мне вчера сказал король, когда я поделился с ним своими догадками по поводу Бармеуса: ведь я долго за ним наблюдал. Твой дядя считает, что он сможет привести нас к Хойару, где бы тот ни скрывался...
   Юлиус недовольно одёрнул руку, с презрением оглядел Бармеуса, но перечить Нинеллу не стал. Только сейчас, глядя на начальника императорской гвардии, он понял, как сильно его ненавидит.
  - Подлый шпион, - недовольно бросил он, не сводя с Бармеуса взгляд, на что Александр одобрительно усмехнулся.
  - Фельдмаршал Станислав Странник! - объявил рослый гвардеец, стоящий у входа в зал, и поспешно Юлиус перевёл взгляд туда, на миг забыв про существование Бармеуса и всего Отряда Карателей.
   Странник в сопровождении робевшего Хеалинта, окутанный в серый дорожный плащ, под которым были его железные доспехи, с угрюмым видом вошёл в зал и, не поднимая глаз, занял место у стены где-то в самой его глубине. Он не пожелал даже сесть рядом с Литоном и Дрэго, которые были за столом по обе стороны от Андреаса Вишеса, и Юлиус удивился этой странной перемене в Станиславе, вспоминая, каким бравым и решительным он видел его в Государственном Дворце Паекера.
  - Что это с ним? - удивился в слух Юлиус, на что Нинелл спокойно ответил:
  - Он не нашёл Алут-меч во Дворце Великого Шамана.
   Юлиус, озарённый ясной догадкой, взглянул на Александра и сразу вспомнил всё, что говорил ему Тадеуш про обман Харазнаса и последнего из дерегрун.
  - Значит, он не сможет попасть в Подземный Город, - подытожил он, всматриваясь в Странника. - Харазнасу не удастся лишить его жизни...
  - Всё равно будь начеку, Юлиус, - недоверчиво протянул Нинелл, - вчера ночью король Тадеуш рассказал мне про историю дерегрун: никто не знает, какую штуку может выкинуть Станислав, чтобы попасть в этот Подземный Город. Один его меч - легендарный Клинок Деосса - чего стоит...
   Но теперь Юлиус был счастлив своему успеху, несмотря на горькую цену, которую пришлось за него заплатить. И только сейчас он осознал, что этот успех запросто может спасти жизнь того человека, который сейчас, угрюмый и погружённый в свои мысли, стоял в глубине зала рядом с верным даглодитом, не желая, чтобы кто-то ещё видел его.
   Прошлым вечером Станислав вместе с Сидвалом, Дрэго и Хеалинтом выехали впереди всей Северной армии Эдольжола, которая завершила свои последние битвы в Великих Топях и приближалась к Гранмору. Странник был готов начать осаду Гранмора, но увидел над городом дым и развевающиеся на башнях каменных строений пурпурные гербы СанктАртура. Незамедлительно он ввёл авангард эдольжольцев в город, который стал вести бои вместе с гарнизоном Ферена, ну а сам, недолго думая, погнал коня в сторону Дворца Великого Шамана. Озеро он пересёк вплавь, на своё счастье не встретив ни одного гарропа, которые на самом деле все до единого были обращены Велиодаром в каменные изваяния и теперь покоились на дне. На протяжении всей ночи плутал Странник по Дворцу, крушил Клинком Деосса стены, желая обнаружить потайные залы, но таковых не было. Несколько раз он возвращался в зал, и куда вели все лестницы с верхних этажей и где было магическое зеркало, но кроме своего отражения он в этом зеркале не видел ничего, и, рассвирепев, наконец вдребезги разбил его мечом.
   С самого утра Странник только и думал о том, что могло стать с Алут-мечом, и решил, что тот был утащен из Дворца Великого Шамана давным-давно каким-то даглодитом, который даже и не знал его истинного назначения. Теперь его ум занимала другая мысль: как без Алут-меча можно попасть в Сао-Пай, и он усиленно размышлял, не желая видеть и слышать всё, что происходит вокруг, и не зная, что желаемый Алут-меч находится в этом зале, а именно - во внутреннем кармане генеральского мундира Юлиуса Вишеса...
  
  - Пожалуй, начнём! - возвестил Андреас, вставая со своего места и обводя взглядом всех собравшихся. - Мы созвали этот Совет с одной целью - решить, что будет дальше...
  - Дальше будет Неотунна! - воскликнул Ондейрут Дондолин, ударяя увесистым кулаком по столу, и в его поддержку раздались несколько одобрительных возгласов.
  - Не всё так просто, господа, - обратился Андреас к санкт-артурцам, - мой генерал Сидвал Литон час назад вернулся с небольшим авангардом, которому было поручено разведать приступы к Неотунне. Расскажи, Сидвал...
   Литон, собравшись с мыслями, поднялся со своего места и ткнул пальцем в самый центр старой карты Дунмара, которая сейчас была разложена на столе.
  - Тут Гранмор, - сказал он и повёл палец западнее. - Здесь Неотунна. А здесь, на полпути до столицы, сейчас находится двухсот тысячная армия маршала Вронна, которая приближается к Гранмору и уже к вечеру будет у его стен.
  - Как! - ахнули несколько голосов, а Дондолин, не веря Литону, замотал головой.
  - Двести тысяч даглодитов и милекан?! - начал он. - Помилуй, брат, откуда тебе это стало известно?
  - Наш авангард перехватил небольшой отряд лазутчиков-милекан, высланный от авангарда армии Вронна, - ответила за Сидвала Дрэго. - Один из солдат, желая остаться в живых, рассказал нам всё напрямик.
  - И что же теперь, Верховный Магистр? - спросил у Андреаса Моцайв. - Давать сражение в полях? Отступать? Или же остаться в городе и готовиться к обороне?
   Все обратили свои взгляды на Верховного Магистра, который стоял у стола в задумчивости, вглядываясь в карту.
  - Определённо нужно покинуть город и сразиться с армией Вронна! - решительно сказал какой-то человек в самом углу, и Юлиус, взглянув в его сторону, с презрением заметил, что это был Бармеус.
   Яков вышел из полумрака, подошёл к столу и несколько раз ткнул пальцем в карту.
  - Здесь! - возвестил он. - Здесь и дадим сражение, Верховный Магистр.
  - Но их двести тысяч! - вскипела Дрэго, вскакивая со стула и надменно глядя на Бармеуса. - Слышите: двести тысяч даглодитов и милекан, в то время как у Эдольжола в лучшем случае - пятьдесят, да и то вся Северная армия сейчас измотанная и уставшая!
  - Верховный Магистр! - исступленно воскликнул Бармеус, отворачиваясь от Дрэго. - Что она говорит?! Северная армия не может быть уставшей - это самая великая армия в мире! Вспомните, Верховный Магистр, сражения в горах Монмулли, переход через пики Мон-Морелло! Истинного геройства мир не знал со дня своего сотворения!
   Он, изображая на лице великую досаду, повернул голову и ошалелыми глазами уставился на Дрэго.
  - Вы не достойны быть в наших рядах, госпожа Хоуп-Конорр...
  - Зачем он ломает эту комедию? - ничего не понимая, прошептал Юлиус, на что Александр, с лёгкой усмешкой следя за всем происходящем, тихо ответил:
  - Одно из двух: или он хочет получить фельдмаршальское звание, или хочет, чтобы все наши воины были перебиты до последнего. Ему это будет на руку, когда Северную армию в пух и прах разобьёт армия Вронна. Для этого, если подумать, он и здесь...
  - О! - продолжал Бармеус, всхлипывая, - Верховный Магистр, неужели вы не помните, какие победы мы одержали в Великих Топях: Хийяви, Аксвелл, Мермеллес, Йотто - все эти города пали перед нами. Жаль, что они, - он указал пальцем в сторону Знаменосцев и короля Тадеуша, - лишили нас наслаждения завоевать Гранмор! Но Неотунну нам завоевать не помешает никто!
  - Ну хватит, - сурово оборвал его Андреас. - Уймись, Яков. Я знаю, что геройства тебе не занимать, но если бы не воины Санкт-Артура, вряд ли мы сейчас сидели бы здесь и рассуждали, что правильно, а что не правильно. Тем не менее, я должен признать, что разумнее было бы дать сражение, Дрэго...
  - Но сэр, - продолжила Дрэго, - если мы даже и разобьём армию Вронна, чего просто не может быть, перед нами будет Неотунна - столица Дунмара, с её стотысячным гарнизоном и неприступными стенами. Как мы будем её осаживать?!
  - Так же, как и осаживали все предыдущие города! - не унимался Бармеус. - Праймерри, Хийяви, Аксвелл, Мермеллес, Йотто! Неотунна будет последним городом в этом перечне, и не вам перечить воле Верховного Магистра, в ком говорит власть императора Тонгае!
   За столом разгорелся жаркий спор, поднялись крики и вопли, и Андреас не в силах был всех утихомирить. С беспокойством Юлиус слушал речи Бармеуса и ещё более стал беспокойным, когда его отец с ними согласился. Он знал, что лишь в его силах переубедить Верховного Магистра, и, когда случайная догадка озарила его, Юлиус вышел к столу и пару раз хлопнул в ладоши.
  - Есть другой выход! - сказал он, и все крики разом смолкли.
   Бармеус перевёл на него свирепый взгляд, но ничего отвечать не стал, а только хмыкнул и отвернулся.
  - Есть другой выход, - повторил Юлиус в полной тишине и приблизился к карте.
  - Какой же, сэр? - удивился Сидвал, впервые видевший Юлиуса, - только не говорите, что вы предлагаете отступать - это глупо...
  - Вовсе нет, - ответил Юлиус, обводя взглядом всех, кто был за столом. - Подумайте: у нас есть билигранский флот и захваченная флотилия Гранмора. Если вся Северная армия сядет на корабли и выйдет в море по Фритетолли, то столкновения удастся избежать. А потом можно будет запросто высадиться в порту Неотунны: её флот был уничтожен Цибурием, и морские рубежи столицы сейчас беззащитны...
   Бармеус резво обернулся и с дикостью уставился на Юлиуса. На его лбу выступил пот, а глаза судорожно забегали, но он по-прежнему был молчалив.
  - Ты предлагаешь эскадре обогнуть Хозолойский полуостров, Юлиус? - оживился Александр и подошёл к карте. - Спокойно, спокойно, господа, я - командор Нинелл, человек, уж кое-что понимающий в этом деле. Подумайте, Верховный Магистр, это разумный выход: на кораблях мы подойдём к Неотунне, в то время как двухсоттысячная армия Вронна будет идти на восток. Безусловно, она войдёт в покинутый нами Гранмор, решит, что мы отступили назад и вступит в Великие Топи, а там - через пики Мон-Морелло в горы Монмулли, ожидая неминуемого столкновения.
  - Но не скоро поймёт этот Вронн, что мы его одурачили! - подытожил Дондолин, и за столом раздался смех Знаменосцев. - А Неотунна уже будет в наших руках!
  - Не спеши, Ондейрут, - улыбаясь, проговорил на его слова Тадеуш, до этого молча сидевший на другом конце стола. - Последнее решение останется за Верховным Магистром...
   Все взгляды обратились на Андреаса, и он с какой-то странной улыбкой оглядел всех присутствующих, а затем рассмеялся и похлопал Юлиуса по плечу.
  - Спасением Северной армии я обязан своему сыну! - громогласно заключил он и незамедлительно обратился к Александру:
  - Командор Нинелл, приступайте к снаряжению кораблей. Я отдаю объединённую эскадру под ваше распоряжение!
   Александр отдал честь и, кивнув Юлиусу, гвардейским шагом вышел из зала.
  - Да славен будет союз Эдольжола и Санкт-Артура в этой войне! - промолвил Андреас, приближаясь к Тадеушу. - Для меня будет честью вступить в Неотунну вместе с билигранцами, дорогой брат!
   Братья по-дружески обнялись и пожали друг другу руки, после чего все военачальники встали со своих мест, полные решительности и бодрости духа.
  - Сидвал Литон, всегда к вашим услугам, сэр, - с сияющим лицом сказал Юлиусу Сидвал, протягивая свою руку, и Юлиус с благодарностью пожал её.
  - Бегите! Бегите как крысы с корабля! - неожиданно взревел Бармеус, брызгая слюной и понимая, что сейчас он проиграл. - Победоносная армия обесславлена в моих глазах... Здесь не считаются с мнением того, кто прошёл войны в Хизале, Друбальде и Тренвике, приумножая могущество империи Эдольжол... Здесь слушают мальчишку, который пару месяцев назад окончил Паекерскую Академию! Анафема! Вечная анафема будет на тебе, Юлиус Андреас Вишес-Слипволкер!
  - Уймись, Яков! Да что ты такое говоришь, трижды я милекан?! Да ты безумен! - сурово одёрнул его Андреас, но Бармеус, широко раскрыв глаза, направил крючковатый палец на Юлиуса и прошипел:
  - Ему доверяют судьбу армии Эдольжола - это безумство...
   С яростью взглянув на Юлиуса, Бармеус запахнулся в свой чёрный плащ и выбежал из зала, провожаемый недоумевающими взглядами. После этого Юлиус, не придавая серьёзного значения словам Бармеуса и усмехаясь про себя его выходке, заметил, что Тадеуш что-то тихо шепнул Нафлену, и тот, согласно кивнув, поспешно вышел из зала в сопровождении нескольких эльфов. "Они схватят его", - понял Юлиус и почувствовал необычайное облегчение.
   После слов Бармеуса в зале воцарилась сумятица - все обсуждали его странную выходку, признавая, что сегодня он сам на себя не похож.
  - Ну а ты что скажешь, Станислав? - обратился Андреас к Страннику, на что тот, словно только что проснувшись, в недоумении взглянул на Верховного Магистра и задумчиво протянул:
  - Да-да-да... Делайте, что хотите...
   Кивнув Хеалинту, он вышел из зала и даглодит, заметно робевший среди всех военачальников, последовал за ним. Дивясь необычайным переменам как в Бармеусе, так и в Страннике, недоумевающий Андреас сел на своё место и, насупив седые брови, принялся изучать карту, представляя, каким будет предполагаемый морской путь до Неотунны.
  - Страннику сейчас есть, над чем поразмыслить, - тихо сказал Юлиусу Тадеуш, когда они уже покинули зал и шли по длинному коридору. - Ринитель сказала, что тебе всё-таки удалось раздобыть и сохранить Алут-меч, хоть и пришлось пожертвовать мечом моего отца короля Эммануила. Что ж, теперь осталось одно - войти в Подземный Город...
  - Но что будет в Подземном Городе? - спросил Юлиус, понимая, что этот вопрос является одним из тех, которые занимают все его мысли последние дни.
  - Увы, - ответил с сожалением Тадеуш. - Этого не знает никто кроме Дилара Пракото. Так что теперь всё решающее останется за эльфом-эловинаром и его верным саомиром. Этот час близится - час, когда Рответал Хэлви вновь встанет под разноцветными знаменами Баланса.
   В последовавшем безмолвии вместе они покинули замок бургомистра Гранмора, и на двух белоснежных конях последовали вдоль разрушенного города, на улицах которого всё ещё горели костры, а возле них суетились или спокойно вели разговоры воины Северной армии. Но постепенно все из них по общему кличу стали направляться к пристани, где под руководством энергичного командора шло приготовление к снаряжению и отправке флота. И каждый из воинов, узнав, что до Неотунны придётся добираться на кораблях, с замиранием сердца ясно понял, что вот он - долгожданный и решающий час, настолько близкий и желаемый, час последней битвы...
  
   Уже к вечеру все корабли были снаряжены и готовы к отправке. Последние гвардейцы, ведомые Сидвалом Литоном, взошли на "Себастиан", и на его борту прозвучал звонкий горн капитана Гариана - сигнал к отплытию. Мгновенно ему ответствовали несколько десятков горнов, гобоев и фаготов с других суден, и флотилия стала постепенно выходить из пристани по Фритетолли, которая должна была привести корабли в залив Лайша.
   Быстрый корабль нимф Пламруса "Себастиан" стал флагманским судном объединённой эскадры, на котором были все Знаменосцы, а также военачальники и гвардия Эдольжола, и теперь неслышно разрезал покойную гладь холодной воды, направляясь навстречу заходящему солнцу. На его борту, на самом изваянии деревянного дракона, стоял Александр Нинелл, раскуривая свою командорскую трубку и вглядываясь в даль через подзорную трубу. Стоявший рядом Юлиус радовался за него, понимая, что наконец-то после долгих скитаний вместе со Штабом и изнурительных битв в лесах и полях Александр дождался своего решающего часа - он снова был на борту корабля и вёл его к Неотунне.
  - Конечно не "Эттельбладт", - крикнул Нинелл Юлиусу, постукивая ногой по деревянной голове дракона. - Но плавать можно! Корабельное искусство нимф не оставляет равнодушным. Это самый быстрый корабль, на котором мне приходилось плавать! Пожалуй, даже несчастный "Бленд" не сравниться с этим по быстроте. Капитану этого корабля всегда будет сопутствовать везение вместе с попутным ветром, попомни мои слова, Юлиус.
   Бравый эльф Гариан, услышав это с капитанского мостика, гордо выпрямился и с благодарностью взглянул на Александра, который смотрел в даль с таким любопытством, словно надеялся увидеть несуществующий вражеский флот.
   Сам Юлиус, стоя сейчас на безлюдной палубе, безмолвно глядел на заходящее солнце и размышлял над тем, что может ждать его в Неотунне. Мысль о Нарвелл по-прежнему возникала у него с неумолимой горечью, но уже в который раз Юлиус пообещал себе, что этой ночью он освободит свою возлюбленную из плена Карателей и корзахов и сам верил в своё обещание, так как сейчас, следуя на борту корабля к Неотунне, ему ничего другого делать не оставалось.
   Тут он увидел поднимающихся на палубу Тадеуша и Нафлена, которые о чём-то разговаривали, при этом лица обоих выражали сожаление и опасение. Догадавшись, что речь может идти про Бармеуса, Юлиус поспешно подошёл к ним.
  - Мне следует сказать тебе это, Юлиус, - начал король. - Яков Бармеус сбежал...
  - Как сбежал? Куда? - не поверил Юлиус, поочерёдно с изумлением глядя то на Тадеуша, то на Лонтре.
  - Я получил приказ от короля схватить его, - ответил Нафлен, - мои воины проследили за ним: этот генерал после Совета покинул замок бургомистра Гранмора, а затем долго плутал по самому городу пешком. Это было странно, не спорю, но теперь-то я понял, что он догадался про слежку за ним. Всё кончилось тем, что Бармеус вошёл в какой-то деревянный амбар, а когда в него поспешили мои эльфы, обнажив клинки, то им навстречу выбежал чёрный пегас, на котором и сидел беглец. Несколько эльфов получили удары копытами по головам, а сам он вылетел из амбара и скрылся в небе.
  - И не сложно понять, что он полетел в Неотунну, - подытожил Тадеуш, и все трое остановились посреди палубы.
  - Теперь Неотунна - это последнее гнездо Отряда Карателей, - продолжил король. - Сам Хойар наверняка уже там, и к нему бежали все его слуги. Безусловно, Бармеус доложит ему о нашей флотилии, и воины столицы Дунмара не будут настигнуты врасплох. Предстоящая битва будет решающей, и, если не удастся нам, Дария Хойара не остановит никто...
   Все трое задумались, и Юлиус сейчас ощущал великое сожаление. Ему было противно даже думать о побеге Бармеуса, и невольно он желал, чтобы корабль плыл быстрее и быстрее, лишь бы скорее быть в Неотунне и покончить с Отрядом Карателей раз и навсегда - и этого хотел каждый из Знаменосцев, хорошо понимая, что всё может случиться и наоборот.
  - Что же теперь? - с горечью спросил Юлиус.
  - Теперь я должен рассказать про истинную сущность этого человека твоему отцу, - ответил Тадеуш. - Вчера я утаил это от Андреаса и надеялся, что начальник гвардейцев испугается и выдаст нам Хойара, но Бармеус оказался не так-то прост. Лучше будет, если ты сам расскажешь ему про тот разговор, что был подслушанный тобой в Государственном Дворце Паекера...
   Юлиус согласно кивнул, и трое Знаменосцев проследовали в каюту Андреаса Вишеса, где сейчас Верховный Магистр вёл разговор с Литоном и Дрэго о планируемых уличных боях, которые незамедлительно последовали бы после высадки объединенной эскадры в бухте Неотунны.
   Рассказ Тадеуша и повествование Юлиуса были долгими и напряжёнными. Андреас с горечью воспринял известие о предательстве и побеге Бармеуса, и только сейчас, прямо глядя на отца, Юлиус заметил, что седых волос на его голове стало намного больше.
   Из каюты Верховного Магистра, где Андреас и Тадеуш остались продолжать этот неприятный разговор обо всём Отряде Карателей, Юлиус проследовал в свою каюту. Он не хотел ни есть, ни пить, ни спать, он просто сидел в кресле, закутавшись в свой плащ, и напряжённо раздумывал. Несколько раз он доставал из внутреннего кармана своего генеральского мундира чёрную пластину с эльфийскими рунами, взвешивал её на ладони и в раздумьях убирал назад. Ему хотелось верить в предстоящий успех: в то, что Рихалив появится в самый решающей момент, что Странник не доберётся до Двери в Подземный Город и что Трезубец, который больше не сделает ни одного злодейства, будет уничтожен. Но как уничтожить Трезубец Хэлви, Юлиус не знал.
  - Отдам его Рихаливу, - заключил Юлиус, для которого теперь уничтожение Трезубца не представляло первейшую важность: все его мысли и раздумья сводились к тому, как вызволить Нарвелл, которую, по его догадкам, держали в Кретте.
  
   Несколько часов недвижимо просидел Юлиус и, задремав на некоторое время, пробудился после того, как на палубе послышались голоса.
  - Неотунна! - прогремел наверху чей-то голос, и Юлиус, ощущая некоторое беспокойство, поспешил на палубу.
   На ней, освещённые во мраке наступившей ночи тусклым светом факелов, стояли все Знаменосцы и военачальники Эдольжола, смотря впереди себя. С успехом протолкавшись вперёд, Юлиус оказался на корме у деревянного изваяния дракона - на нём всё ещё стоял командор Нинелл, смотря вдаль через подзорную трубу.
  - Неотунна, - заворожённым шёпотом проговорил Александр, повернувшись в его сторону, и Юлиус только сейчас ясно посмотрел вперёд.
   Где-то вдалеке горело множество огней, слышались неясные выкрики и голоса - на пока что далёком берегу творилось что-то устрашающее. Юлиус понял, что там, завидев вражеский флот, сейчас были выстроены столичные воины-милекане, покорно выслушивавшие последние напутствия своих командиров.
   Внезапно в небе полыхнуло странное зарево, и тут же погасло, оставив после себя языки ярко-красного света. Устремив свой взгляд в звёздную высь, Юлиус догадался, что непонятное свечение исходит с вершины Кретты, огни которой были тусклы и невидимы в полумраке. По самому небу, казалось, проносился ужасающий голос, уже хорошо знакомый Юлиусу и сотрясающий ночь с её таинственным ожиданием непредсказуемого. Это был голос Дария Хойара.
  - К кому он взывает, сир? - спросил у Тадеуша Нафлен, пытаясь разглядеть силуэт мага-милекана в странном свечении на вершине Башни Ужаса, но его не было видно.
  - К своему повелителю Нарьендейлу, - задумчиво ответил король, выставляя впереди себя Посох Стихий. - Он говорит ему, что настала решающая битва и что он обязуется ценой своей жизни принести победу ради становления единого тёмного трона...
   Лонтре после такого ответа помрачнел и достал из ножен свой меч, напряжённо глядя на огни столицы Дунмара. В этот момент небо содрогнулось от ужасающего грома, и на море и замерший в ожидании битвы город обрушился ливень - уже через несколько минут все, кто был на палубе корабля, вымокли до нитки.
   "Себастиан", ведя за собой всю флотилию, приближался к Неотунне, и Андреас Вишес, одетый в золотые доспехи и красный плащ с вышитым на нём золотым львом, стоял на капитанском мостике рядом с Гарианом и пока ещё не решался дать сигнал к началу битвы. По правую его руку был Мопролир Пракото, а по левую - Танатус Бес, опирающийся на деревянный костыль: они так же сохраняли безмолвие, дожидаясь, когда первым даст команду генералиссимус.
   Все, кто стоял на палубе, были напряжены и напуганы наступившей странной тишиной, в которой слышались только звуки падающего на морскую гладь дождя и тихие удары воды о борт корабля.
   Неожиданно Гэбриел, стоявший рядом с Юлиусом, сорвал с плеча лук, вложил стрелу и выстрелил, целясь куда-то в тёмную воду. Тут же подбежали несколько солдат и посветили факелами: все увидели, что на воде плавает труп милекана, который в последний момент зажал у своей груди копьё, увенчанное небольшой сферой.
  - Лазутчик, - прошептал Гэбриел, узнавая Копьё Эона и всматриваясь в воду, но тут взгляды всех обратились на небо: в него с берега взметнулась тысяча зажжённых стрел, которые, подобно огненным птицам, стали неумолимо приближаться к кораблям всей стаей.
  - Труби! - взревел тут же Андреас, вытаскивая из ножен великолепный стальной меч с золотой рукоятью, данный ему некогда самим императором Эдольжола.
   На капитанском мостике "Себастиана" прогремел звучный горн, и тут же с других кораблей ему ответствовали десятки труб, горнов, гобоев и фаготов. Где-то неподалёку забили несколько барабанов и заорали командирские голоса. Жуткий вой и рёв заглушил все крики на берегу, но голос Андреаса оказался сильнее звучного потока:
  - Занять город!
   Радостные возгласы раздались на палубе корабля и многие, кто на ней был, стали прыгать в холодную ночную воду, вытаскивая клинки, топоры и копья. Поток горящих стрел обрушился на корабли, и мгновенно десятки суден полыхнули ярким огнём, отчего все их пассажиры попрыгали в воду и вплавь стали приближаться к берегу. Но до "Себастиана" не долетела ни одна стрела. Всё ещё стоя на корме корабля, Юлиус обернулся и увидел на смотровой вышке неустрашимого дождём и холодным ветром Тадеуша, который удерживал над собой Посох Стихий: невидимый купол отражал все вражеские стрелы и, кроме того, он озарял корабль ярким серебряным светом, придавая ему необыкновенную красоту и величественность.
   "Себастиан" единственный из всех кораблей победоносно вошёл в бухту Неотунны. Взрезавшись носом о деревянный причал, судно остановилось, и Тадеуш разрушил магический купол.
  - Припомним славную битву в Ференийском лесу! - задорно крикнул Юлиус Гэбриелу, и вместе они спрыгнули с корабля на дико ревущих милекан и скоро влились в самую гущу битвы.
  
   Всё это время Юлиус не выпускал из своих рук Сумрачный Щит и Луч Мотэра и, стоя спиной к спине вместе с Томпсоном, атаковал ужасающих своим внешним видом милекан. Свет магического кинжала жёг их кожу и заставлял держаться подальше, и с приятным удивлением Юлиус понял, что чем больше испепеляет Луч, тем ярче становится его свет.
   Всё морское побережье сейчас было охвачено битвой: сотни милекан, одетых в чёрные доспехи, боролись с воинами Эдольжола и СанктАртура. Ежеминутно раздавались оглушающие взрывы, рушились строения и постепенно огонь, который ливень уже погасить не мог, окутал не только побережье, но и весь город, в разных частях которого шли схватки и бои.
   Стоя посреди широкой и тёмной улицы, усеянной трупами милекан, людей и эльфов, Юлиус понял, что до Кретты ему по кварталам и улицам Неотунны не добраться - везде шли кровопролитные бои. Отовсюду бежали милекане и с диким оскалом, обжигаясь светом Луча Мотэра, не решались нападать на Юлиуса.
  - Нужно возвращаться к кораблю, - сказал он Гэбриелу, который, стоя рядом с ним, успешно разил милекан красивыми стрелами. Томпсон согласно кивнул, и вдвоём они пробежали пару кварталов и снова оказались в бухте Неотунны.
   Там сейчас в самом разгаре шла схватка кентавров с милеканами, которые силились прорваться к покинутому всеми "Себастиану" и поджечь его. Подняв над собой Луч Мотэра, Юлиус проложил дорогу к кораблю, поражая милекан пламенем из звезды Сумрачного Щита, которая сейчас озарялась ярко-красным светом.
  - Что это? - в недоумении спросил Томпсон, глядя в небо, и Юлиус на минуту остановился.
   В небе кружили сотни огромных птиц, словно выслеживая кого-то. Пара десятков из них с протяжными криками пронеслась над бухтой и устремилась далее в город. Остальные летали над бухтой, не сводя взглядов со всех, кто сейчас в ней был.
  - Беркуты! - выкрикнул кто-то из кентавров, и Юлиус, ничего не понимая и с опаской озираясь по сторонам, побежал к кораблю.
   Тут над его головой просвистел топор, а затем ещё один опасно приблизился к нему, но мгновенно был отбит кем-то. Перед Юлиусом появился Грайлен, который, держащий своё красивое чёрное копьё, поражал им милекан и отбивался от их мечей и топоров.
  - Поспешите, сэр! - крикнул ему Грайлен, всаживая копьё в того милекана, что метнул в Юлиуса топор, и, поспешно кивнув, Юлиус вступил на трап корабля.
   И тут на его глазах развернулось ужасающее зрелище: милекане, подобно своре бешеных псов, набросились на кентавра и стали сечь его мечами с оглушительными криками. Рослый и бесстрашный Грайлен сбрасывал с себя своих противников, но скоро, обессилев, рухнул на землю. Окровавленный и ведомый яростью, он продолжал отбиваться от дюжины милекан своим копьём, пока их стрелы не пронзили его грудь и спину. В этот же миг один из рассвирепевших милекан отрубил кентавру голову, а другой - правую руку.
  - Грайлен! - заорал Юлиус, но храбрый кентавр был мёртв. Его копьё устремилось вверх, выскочив из отрубленной руки, и один из беркутов подхватил его и понёс прочь, но Юлиус не придал этому значения: он хотел мести и бежал вниз с трапа, ведомый желанием расправиться с убийцами Грайлена.
  - Нет! - встал на его пути Томпсон, лицо которого было мрачно и напряжено. - Нам нужно спешить, Юлиус! Ему уже ничем не поможешь...
   С горечью Юлиус согласился с Гэбриелом и забежал на борт корабля, напоследок выстрелив в убийц Грайлена потоком огня из Сумрачного Щита. Объятые пламенем, милекане в судорогах забились на земле, после чего были добиты яростными кентаврами, которые в этой ужасной сечи потеряли своего бесстрашного предводителя...
  
   Прорвав оборону кентавров, остальные милекане, которых в бухте было не меньше двух сотен, устремились к кораблю, отчего Юлиусу пришлось поджечь трап, ведущий на борт. Но вражеские солдаты закидывали верёвки, путы и цепи и с иступленными криками карабкались на судно по ним. Первые подожженные стрелы упали на борт корабля, и, не долго думая, Томпсон отбросил свой лук и снял со спины ледострел, данный ему нимфой Вегас.
  - Я задержу их! - крикнул Гэбриел Юлиусу, целясь в первых трёх милекан, которым удалось забраться на борт корабля. - Поспеши! Это корыто надо как-то сдвинуть!
   Юлиус поспешно кивнул и, видя, как Томпсон поражает замораживающими лучами ошеломлённых милекан, взбежал на деревянную лестницу и устремился на капитанский мостик. У руля там никого не было, и Юлиус, совершенно не зная, как управлять судном, с опаской положил руки на руль, соображая, в какую сторону его надо повернуть.
   И тут позади него кто-то бешено заревел, и, обернувшись, он увидел свирепого милекана, поднимающего над ним топор. Но в этот же миг милекан издал протяжный стон и замертво упал с длинным кинжалом в спине - на другом конце платформы стоял командор Нинелл, лукаво посмеиваясь своему удачному броску. Его камзол был изодран, из плеча струилась кровь, а сам он опирался на сломанную саблю.
  - Александр! - радостно воскликнул Юлиус. - Ты можешь повести корабль вдоль того канала?
   Он указал направление, и Нинелл хоть был и ранен, но, отбросив саблю, подошёл к рулю.
  - На то я и моряк, дружище, - невозмутимо ответил Александр, доставая из кармана свою трубку и весело подмигнув Юлиусу. - Объяви всем пассажирам, что корабль отправляется в путь!
   С благодарностью кивнув в ответ, Юлиус поспешил вниз, где напуганные ледяной силой арбалета Гэбриела милекане оставили затею взбираться на корабль, и сейчас только вели обстрел с берега. Но в бухте самих милекан было уже немного: эльфийский отряд Нафлена Лонтре, получив известие об убийстве Грайлена, поспешил сюда, чтобы разделаться с последними их воинами и спасти "Себастиана" от поджога.
   Увидев Юлиуса на палубе корабля Лонтре, восседающий на чёрном скакуне, отдал ему честь, на что Юлиус повторил то же самое.
   Корабль тронулся и совсем скоро вышел из бухты и последовал по ночной Неотунне вдоль уже знакомого Юлиусу канала, который оканчивался на подступах к Башне Ужаса. Отовсюду к "Себастиану" летели стрелы и камни: его паруса уже были разодраны и объяты огнём, а палуба усеяна трупами милекан, которые, поражённые стрелами Гэбриела, падали с крыш горящих домов.
   Стоя у изваяния деревянного дракона с Сумрачным Щитом в руках, Юлиус через завесу ливня увидел неподалёку всадника в золотых доспехах на белоснежном коне, который отбивался от милекан сияющим мечом. Это был Андреас Вишес. Завидев сына на горящем корабле, он молодецки вкинул свой меч и помчался вдоль набережной канала, поражая десятки милекан, которые до этого садили по "Себастиану" из луков. За генералиссимусом устремился весь его отряд, и вскоре оба берега канала были очищены от милекан, а воины Вишеса подошли к подножию Кретты, у которой после и остановился "Себастиан".
   Спрыгнув на землю, Юлиус взбежал по полуразрушенной каменной лестнице на широкую площадку перед Башней, и устремил взгляд на отца: Андреас, склонив голову и взмахнув мечом, повёл отряд в глубь города, выделив от него лишь трёх воинов, которые, озябшие и вымокшие, остановили своих лошадей перед воротами Башни. С радостью Юлиус узнал в них Дрэго, Сидвала и Танатуса Беса.
   Бес, окутанный в чёрный плащ и опирающийся на деревянный костыль, подошёл к Юлиусу и Гэбриелу первым.
  - Поспешим, - сказал он, обнажив свою саблю. - У нас не так-то много времени...
  - А как же Александр? - беспокойно спросил Томпсон, глядя на Нинелла, который, истекающий кровью, невозмутимо продолжал стоять под дождём и раскуривать трубку на капитанском мостике, давая понять всем четверым, что он не собирается следовать с ними.
  - Он не покинет корабль, - сказал с улыбкой Юлиус. - И будет защищать его до последнего...
   С гордостью поглядев на отважного командора, все четверо поспешили через ворота Башни в тускло освещённый зал, который открылся сразу после тёмного внутреннего двора, где в кучу были свалены старые шлемы, мечи и щиты. Сейчас в каменном зале не было ни единого милекана, и перед вошедшими встал непростой выбор, куда идти: или через магическую арку наверх, где были покои Хойара, или в подземелья, а оттуда - прямиком к Двери в Подземный Город.
  - Эта арка ведёт наверх, в кабинет протектора Дунмара, - сказал Томпсон, подходя к уже знакомой ему арке в каменной стене прямо перед лестницей, ведущей на вершину. Сняв со спины ледострел, он попытался вступить в неё, но безрезультатно: словно невидимая преграда встала на его пути.
  - Хойар запечатал проход, - заключил он, проводя рукой по невидимой стене. - Значит, попасть на вершину можно лишь по этой лестнице...
   Гэбриел перевёл взгляд на лестницу, и вспомнил, что о ней говорили милекане в прошлый раз: по ней не поднимались уже сто лет, а сам подъём мог занять целый день.
  - Мы пойдём по ней, - ответила ему Дрэго, обмениваясь взглядами с Литоном. - Спешите в подземелья...
   Юлиус, опасаясь за них, хотел было возразить, но Дрэго и Сидвал, отмахиваясь клинками от плотной паутины, уже были на лестнице, и шаги их глухо отдавались в тишине, пока совсем не перестали слышны...
  
   Собравшись с духом, Танатус, Гэбриел и Юлиус вступили на узкую каменную лестницу в дальнем углу зала, ведущую в подземелья Башни Ужаса. Тут открылись уже знакомые Юлиусу каменные коридоры и проходы, которые сейчас, казалось, были никем не охраняемые. И правда: пока все трое плутали по тёмным коридорам подземелий, им не встретилось ни единого милекана.
  - А с чего им охранять подземелья теперь, когда все узники освобождены нами, - рассуждал Гэбриел, шествуя впереди с факелом. - Они ведь не знают, что здесь и есть вход в Подземный Город.
  - Ну что ж, пусть и дальше не знают, нам от этого даже спокойнее, - заключил Танатус, и Томпсон, улыбаясь, согласно кивнул ему в ответ.
   Вскоре всех стал вести Юлиус, припоминая тот путь, которым они шли с Мопролиром.
  - Нам нужен первый этаж, - говорил он. - Именно там, в коридоре, который ведёт к камере пыток, и находится нужный нам стенной проём...
   Более получаса все трое плутали по коридорам, спускаясь всё ниже и ниже. Уже до них не долетали отзвуки схваток - кругом была тишина, подозрительная и пугающая. Шедший позади всех Танатус неожиданно услышал сзади чей-то смешок и обернулся: там никого не было. Освещая коридор впереди себя, он хотел было заглянуть за угол, но решил не делать этого, подумав, что ему показалось...
  - Вот она, трапезная! - возвестил внезапно Юлиус, войдя первым в знакомый зал, где прежде Мопролир задержал более дюжины милекан. - Мы на третьем этаже.
  - И куда теперь? - спросил не без опаски Томпсон, освещая сломанные стулья, опрокинутый стол и перебитую посуду.
  - Лестница там! - быстро ответил Юлиус, пересекая зал. - Она ведёт вниз!
   Он первым вступил на лестницу и поспешно стал спускаться, освещая перед собой ступени светом звезды в Сумрачном Щите, и уже через пару минут все трое вошли в холодный коридор с десятком чёрных колонн, на которых висели зловещие гобелены и картины с изображениями ужасающих пыток. Этот коридор был единственным освещённым из всех остальных: тусклый свет факелов на стенах озарял колонны и каменный пол.
  - Странно, что здесь есть свет, - протянул Танатус, оглядываясь с опаской вокруг себя, - мне казалось, что все подземелья заброшены...
   Но тут взгляды всех троих устремились на железную дверь, ведущую в камеру пыток: за ней были слышны какие-то голоса, и, наконец, когда она распахнулась, на пороге камеры появился отряд из двадцати милекан. В одно мгновение Юлиус выставил впереди себя Сумрачный Щит, Гэбриел - ледострел, а Танатус крепче сжал рукоять шпаги и свой костыль, намереваясь защищаться и тем, и другим.
  - Мы не будем с вами драться! - неожиданно заявил престарелый милекан, предводитель отряда, глядя на троих незваных гостей с надменной улыбкой и подбрасывая свой шлем из одной руки в другую. - У вас есть то, что нам нужно!
  - У нас не может быть ничего вашего! - ответил Томпсон, уже готовый нажать на курок арбалета, и милекан зло огрызнулся:
  - Нас заставил здесь дежурить сэр Паселторк Леплин, это вам что-нибудь говорит?!
  - С каких это пор у Леплина здесь появились свои солдаты? Насколько я знаю, в прошлом он был обычным дипломатом из СанктАртура, - теперь уже ответил с издёвкой Юлиус.
  - Я задаю тут вопросы! - выкрикнул милекан. - Вы принесли с собой Алут-меч, не так ли? Отдайте его, и получите девчонку!
  - Нарвелл?! Где она? - крикнул Юлиус, и старый милекан оскалил гнилые зубы в злобной ухмылке.
  - Она тут, в этой камере, но сначала покажи меч!
   Не раздумывая, Юлиус достал чёрную пластину, и, как ему показалось, предводитель милекан был вполне удовлетворён, увидев её.
  - Где Нарвелл? - напряжённо повторил Юлиус, и старик, подозрительно переглянувшись с остальными, громко свистнул.
   Из камеры двое солдат вывели к нему кого-то, закутанного в чёрный плащ и с полотняным мешком на голове. Один из милекан стегнул выведенного плетью, и тот наигранно несчастно заскулил.
  - Это она и есть, - ответил, гоготнув, милекан и с вытянутой рукой стал приближаться к Юлиусу, намереваясь взять пластину.
   Юлиус смотрел на выведенного и не верил, что это может быть Нарвелл. Увидев на его ногах железные сапоги, которые остальные пытались безуспешно скрыть за собой, он окончательно убедился в обмане, и понял, что схватка неизбежна.
  - Давай, - повелительно рявкнул старый милекан, протягивая руку.
  - На, - ответил с презрением Юлиус и, выдернув из ножен Луч Мотэра, всадил кинжал в шею милекана... Неистовый рёв наполнил подземелье, мгновенно на лице предводителя отряда изобразился неописуемый ужас, змеиная кожа, озарённая лучами серебряного света, обуглилась и стала гореть, а сам он, захлёбываясь собственной кровью, замертво рухнул перед ним.
   После этого схватка не заставила себя ждать: остальные милекане, с криками обнажив клинки, понеслись на Беса, Гэбриела и Юлиуса. С выведенного из камеры сразу был сдёрнут плащ и с головы снят мешок - это был самый настоящий милекан, который тут же дико заревел, срывая со спины широкий топор.
   Но даже двадцать милекан не смогли противостоять замораживающей силе ледострела и огненной мощи Сумрачного Щита: семеро из них были заморожены Гэбриелом, восемь, объятые огнём, в судорогах катались по каменному полу, другие трое были зарублены Танатусом, который, даже несмотря на свой недуг, отлично совладел с саблей. Последний из милекан - именно тот, которого пытались выдать за Нарвелл - понёсся на Танатуса, бешено размахивая топором. Бес уже готов был пронзить его саблей, как вдруг с ужасным грохотом проломилась каменная кладка в потолке и на милекана прыгнул огромный белый тигр, который незамедлительно перегрыз ему горло. Истекая кровью, милекан рухнул на холодный пол и испустил последний выдох.
  - Жалкая монетолюбивая братия! - недовольно бросил тигр, с презрением оглядывая трупы милекан.
  - Рихалив! - обрадовался Юлиус, подошёл к тигру и поклонился. Танатус и Гэбриел, впервые видевшие тигра, с почтением сделали то же самое.
  - Я сдержал своё слово, Юлиус, - ответил Рихалив, - чего бы никогда не сделали эти змееподобные существа, подкупленные предателем Леплиным. Но с ним и его покровителем Хойаром я разберусь потом. Нам нужно поторопиться, Юлиус...
   Вишес согласно кивнул, и все четверо поспешили в тёмный стенной проём. Там в свете Сумрачного Щита они увидели красивый древний гобелен с изображением грозного белого тигра на фоне зелёной растительности, и Юлиус, вновь представ перед этим гобеленом, восхитился тому, что этот тигр сейчас стоял рядом с ним.
  - Подожги его, - сказал Рихалив Томпсону, и Гэбриел послушно зажёг материю факелом.
   Наполовину выцветший гобелен сгорел быстро, и за ним открылась взору покрытая бесцветными иероглифами каменная стена. Окружённый непонятными рунами, в ней был проём, искусно выдолбленный в форме меча с длинной рукоятью.
  - Нужен Ключ, - сказал тигр, осматривая стену, и перевёл взгляд на Юлиуса. - Пора!
   Юлиус протянул руку, на ладони которой лежала чёрная пластина, после чего Рихалив что-то прошептал на языке дерегрун. Мгновенно взявшиеся из ниоткуда синие огни обрисовали вокруг пластины силуэт меча, и уже секунду спустя Юлиус удерживал в правой руке настоящий Алут-меч, тот самый, который сначала ему явился во Дворце Невероятностей, а потом был отдан ему духом-двойником во Дворце Великого Шамана Гранмора.
  - Вставь его в проём, - приказал Рихалив, и Юлиус немедленно сделал это и отошёл на несколько шагов.
   Магическая стена озарилась ослепительным светом: Алут-меч сиял серебряными огнями, а в самой его середине золотыми бликами переливались руны короля Алута; иероглифы на стене озарились ярчайшим белым заревом, и Рихалив без труда стал их читать. Громогласно его голос раскатывался по всему залу, и, когда он закончил чтение, сияющая стена растворилась в воздухе, а Алут-меч, потухнув, со звоном упал на каменный пол. За стеной открылся ход, из которого дул холодный ветер и слышалась капель. Тропа, выложенная из чёрных камней, начиналась у самой исчезнувшей стены и уводила вправо вместе с бегущим по булыжникам ручьём. Ощущая некоторое беспокойство, Юлиус не смел ступить в таинственный коридор без приказа Рихалива.
  - Идите, - сказал тигр. - Мне надо спешить...
  - Разве ты не пойдёшь с нами, Рихалив? - изумился Юлиус, надеявшийся, что именно тигр должен уничтожить Трезубец Хэлви.
  - Нет, Юлиус. На вершине этой Башни находится мой давний враг Дарий Хойар, и я не прощу себе этого, если ему удастся сбежать. Возьми Трезубец из Хранилища и принеси его на вершину Кретты, где уже будет недвижимое тело чёрного мага. Я верю в тебя, бесстрашный! Верю, что ты не подведёшь!
   Сказав это и взяв в свою пасть Алут-меч, Рихалив кивнул и бесшумно выбежал из стенного проёма, желая поскорее минуть тёмные и протяжные подземные коридоры Кретты. Юлиус, Гэбриел и Танатус остались у входа в Сао-Пай втроём, и ни один из них не желал входить в скалистый коридор первым.
  - Пора, - наконец сказал Юлиус и ступил на чёрные камни. За ним, озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху, последовали Томпсон и Бес.
   Несколько минут все трое шли молча под нависшими глыбами скал, терпя порывы холодного ветра, разгуливавшего по коридорам. Не слышно было ни единого звука, который бы указывал на то, что впереди есть какое-то живое существо, и каждый из троих сейчас хотел побыстрее забрать Трезубец и поспешить на вершину Башни Ужаса, только чтобы поскорее уйти прочь из этого устрашающего места. Но сколько трое Знаменосцев ни плутали по этим холодным коридорам, Хранилище до сих пор не открылось перед ними, и Юлиус уже не знал, что подумать о той глубине под землёй, на которой они сейчас находились. Наконец троё путников вышли на середину широкого горного зала, по которому разгуливал ветер, срывая с мрачных колонн длинные нити паутин. На другом конце зала в стене было три огромных проёма - первый коридор стремился вверх, второй - вниз, а третий вёл прямо.
  - Я пойду этим, - решил Юлиус, ступая в средний коридор. - Если что-то случится, кричите изо всех сил...
  - От нашего крика разве что обрушатся скалы, - с нотой печали изрёк Бес. - Здесь начинается игра на выживание, Юлиус. Не беспокойся о нас, и, чтобы ни случилось, не поворачивай назад...
  - Обещайте! Обещайте что мы выберемся отсюда целыми и невредимыми рано или поздно, - потребовал Гэбриел, и трое друзей, повторяя слова обещания, пожали друг другу руки.
  - И закатим славный пир в Рендэлло, - с улыбкой ответил Танатус. - И весь Слипволкер будет гулять по поводу наших блистательных побед!
  - А сейчас мы отправимся за последней из них, - подытожил Юлиус, и каждый из троих вступил в выбранный коридор...
  
   Юлиус шёл быстро, стараясь не озираться по сторонам. Небольшой ручей, бежавший по чёрным камням тропки, вёл его, и чем дальше он шёл, тем сильнее становились порывы ветра. Но плутающим коридорам по-прежнему не было конца, и Юлиус с раздражением понимал, что уходит в неизвестную глубь, которая запросто может смениться тупиком. Уже бегом пересекая коридоры и горные залы, он задумывался над тем, а что будет, если или Гэбриел, или Танатус найдут Хранилище Трезубца, а сам он будет всю ночь плутать по этим коридорам и не найдёт выхода. В то же время горькая мысль о Нарвелл приводила его в отчаянное беспокойство: больше всего сейчас он опасался, что опоздает и не успеет вызволить её. "Если Рихалив решил сам разобраться с Хойаром и Леплином, то наверняка он освободит Нарвелл из их плена", - успокоил себя Юлиус, во всём доверяя белому тигру и преклоняясь перед его магическим умением.
   И тут он заметил, что стоит на краю коридора, где начиналась длинная многоступенчатая лестница, ведущая вниз. Это была первая лестница, которая встретилась Юлиусу за время беспокойного скитания по несменяемым горным проходам, и с любопытством он вступил на неё и стал спускаться.
   Она привела его в ярко освещённый широкий грот, где первым делом он увидел небольшое озеро, заполненное чистейшей серебряной водой. Оглядывая это странное место, Юлиус с изумлением заметил посреди озера золотую статую: это был маг, окутанный в золотой плащ и поднимающий вверх правую руку. Без труда Юлиус узнал в маге эльфа Рответала Хэлви, а в его правой руке увидел восхитительные красные вилы, переливающиеся золотыми блёстками.
  - Да вот же он...Красный Трезубец, - восхищённо прошептал он и приблизился к воде, не решаясь в неё заходить и припоминая гарропов, что охраняли подступы к Дворцу Великого Шамана в озере.
   В этот момент потолок грота со звучным грохотом обрушился, и в воду, сопровождаемый обильным камнепадом, упал человек, поднимая вокруг себя волны серебряной воды. Над собой он удерживал сияющий клинок, которым тут же отрубил правую руку золотому эльфу и ловко поймал вылетевший из неё Красный Трезубец. Насквозь промокший, он с дикой улыбкой обернулся в сторону Юлиуса, удерживая в одной руке Клинок Деосса, а в другой - Трезубец Хэлви. С ужасом Юлиус узнал в этом человеке Станислава Странника и отпрянул назад.
  - Нет! - исступленно завопил кто-то со стороны лестницы, и, глянув туда, Юлиус увидел Дария Хойара.
   Странник и Хойар с неописуемой яростью несколько секунд глядели друг на друга, не замечая стоявшего у скалистой стены Юлиуса, и ни один из них не желал что-либо говорить другому. Наконец, Хойар с бешеным рёвом выхватил из ножен свою саблю и понёсся на Странника, на что Станислав с дикой и озлобленной улыбкой выставил впереди себя устрашающий Трезубец Хэлви, готовясь поразить милекана.
   И тут Юлиус ясно понял, что роковое предречение Верховного старейшины Харазнаса близко к исполнению.
  - В твоих силах всё изменить, Юлиус Вишес, - прозвучал звонкий голос в его голове. - Харазнас обманет Бесстрашного - Трезубец убьёт всякого, кто использует его мощь против хозяина его или слуги оного, но откроет тайну свою лишь тому, кто истинно захочет его уничтожить...
   Вилы Трезубца осветились багровым огнём, и из них с хлопком вырвался красный смертоносный луч, сопровождаемый потоком ярких искр. Лицо Хойара исказилось от неописуемого ужаса, он сразу выронил саблю и закрыл голову руками, падая на камни. Юлиус выбежал навстречу смертоносному лучу и заслонил Хойара собой, высоко поднимая Сумрачный Щит: луч с оглушительным визгом врезался в Щит и раскалил его подобно огненному пламени, отчего Юлиусу стало невыносимо больно удерживать его железную рукоять. Но вот звезда в Сумрачном Щите озарилась последним потоком красного света и погасла, после чего сам Щит раскололся на сотни осколков, разлетевшихся в разные стороны.
  - Глупец! - взвыл Странник, совершенно не контролируя себя и направляя Трезубец Хэлви на Юлиуса. - Предатель, ты спас жизнь слуге Кровавого Наследника! Умри же за это!
  - Ну уж нет, Аврус! - прозвучал звонкий и знакомый голос со стороны лестницы, и объятый дрожью Юлиус увидел на ней короля Тадеуша, удерживающего Посох Стихий.
   Магическая сила подхватила Странника и понесла прочь с озера, после чего ударила его о камни. Станислав, выронив Клинок Деосса и Трезубец Хэлви в воду, упал и потерял сознание. В это время Хойар, видевший, казалось, лишь Красный Трезубец из всего остального, происходящего вокруг, дико зашипел, поднял с пола саблю и побежал к Страннику, вытягивая вперёд судорожно трясущуюся правую руку.
   Мгновенно Тадеуш возвысился в воздух. В нём ничего не осталось того добродушного, что привык видеть Юлиус в короле - его глаза пылали яростью, а Посох Стихий озарился ослепляющим светом, который заставил Хойара снова выронить саблю и упасть на землю.
  - Бери Трезубец и возвращайся к Рихаливу! - прогремел Тадеуш, обращаясь к Юлиусу, а сам подлетел к Хойару и набросил на его шею обруч Посоха Стихий. Древо обруча сомкнулось на горле Хойара, обжигая его змеиную кожу, и после этого король-маг, ведя за собой обезумевшего милекана, улетел прочь из грота через горный ход, прорубленный пару минут назад Странником.
  
   Юлиус всё ещё был объят дрожью, но нашёл в себе смелость приблизиться к бесчувственному Станиславу. Трезубец Хэлви лежал в серебряной воде на ярком жемчужном настиле у усыпанного мелкими камнями берега и переливался золотистыми огнями - не зная его сокрытые свойства, нельзя было подумать, что этот артефакт сеет разрушение и смерть. Юлиус смотрел на Трезубец, и лишь одна мысль была у него - мысль поскорее уничтожить эти красные вилы, что низвели Странника до сущего безумства.
   "Вот и всё, - прогремело в голове у Юлиуса, недвижимо смотрящего на Красный Трезубец. - Сейчас я возьму его, покину это место и отдам Рихаливу... Настал конец безудержным скитаниям и битвам... Нарвелл... Мне надо спасти Нарвелл..."
   Он уже готов был склониться и достать Трезубец Хэлви из воды, но тут кто-то позади него зло рассмеялся, и Юлиус, ноги которого неожиданно подкосились, навзничь упал на камни. Поспешно оглянувшись, он увидел Якова Бармеуса, выставляющего впереди себя левую руку. На её указательном пальце был Перстень Розы.
   Бармеус принялся расхаживать по гроту, не сводя глаз с Юлиуса и не думая прекращать свой безудержный смех. Юлиус, которого мгновенно охватила необычайная злоба, прекрасно знал, что на каждое его движение Бармеус незамедлительно отреагирует - бесполезно было бороться против силы Перстня Розы. Он лежал, уткнувшись лбом в холодные камни, и ждал, что предпримет Бармеус.
   Но тот был необычайно надменен, ощущая своё превосходство над распластавшимся на камнях Юлиусом. Наконец, он взмахнул левой рукой и громогласно произнёс:
  - Иди к своему законному хозяину, Трезубец Хэлви!
   Трезубец, ведомый магической силой Перстня Розы, вылетел из воды и оказался в руках Бармеуса. Даже после этого Юлиус не пожелал оборачиваться, а только изо всех сил сжал несколько чёрных камней, ощущая сожаление и горечь.
  - Красное железо, золотые ободки, - заворожено шептал Бармеус, проводя рукой по вилам Трезубца как по бесценному сокровищу, - словно выковали вчера... Жаль, что тебе не выпала честь подержать его в руках, мальчишка. Но не менее великая честь - погибнуть от его силы...
   Юлиус не отвечал, а только пустым и ничего не значащим взглядом смотрел перед собой. И тут, пока Бармеус разглагольствовал с необычайным издёвательством, его внимание привлекли странный блики на кромке серебряной воды. Придвинувшись к ней ближе, Юлиус с изумлением увидел под водой на жемчужном настиле Трезубец, подобный тому, который сейчас Бармеус держал в своих руках. Только теперь этот Трезубец имел синий цвет, но переливался всё теми же золотыми огоньками. Сразу ему вспомнились слова Рответала Хэлви: "Иди и помни: Трезубец не сможет более просуществовать, когда его двойник будет уничтожен им же... Это единственное, что я тебе могу сказать..." Ничего не зная о Синем Трезубце, Юлиус, не сводя с него изумлённого взгляда, только прошептал:
  - Их два...
  - Почему же ты не спрашиваешь меня, как я оказался здесь, Юлиус Андреас Вишес-Слипволкер? - осведомлялся в это время с издёвкой Бармеус и сам же отвечал:
  - Всё просто: мне необычайно сегодня повезло. Правда, после Совета я был не в лучшем расположении духа - ты, гнусный мальчишка, сорвал все мои планы!
   Он с яростью выставил перед собой Трезубец Хэлви, но поспешно опустил его, желая сперва вдоволь поиздеваться над своей жертвой.
  - Я сбежал! Да, сбежал из Гранмора и прилетел прямиком сюда! Я сказал Мастеру о готовящемся нападении, и тем, что ваши войска сегодня будут наголову разбиты, ты можешь быть благодарен мне! В разгар битвы совершенно случайно я оказался у подножия Кретты и увидел, как в её ворота заходили пятеро человек. И кто собственно заходил-то: Дрэголина Хоуп-Конорр, эта всезнающая выскочка, - он недовольно сплюнул, - Сидвал Литон, её клеврет, который даже спит в своей грязной вязаной шапчонке, этот Томпсон, сын кровельщика, произведённый в генералы милекан знает за что! О, Танатус Бес, этот хромоногий кретин, которого в детстве не учили не лезть под пламя Копья Эона! Ну и под конец, как и полагается, сам Юлиус Вишес, гордость одноглазого циклопа!
  - Не смей оскорблять моего отца, - прошипел Юлиус, готовясь выждать удобный момент и вытащить из воды Синий Трезубец. На его дерзкий ответ Бармеус снова зло рассмеялся.
  - Я следовал за вами попятам! - с явным удовольствием продолжил он. - Прошёл с вами все подземелья Кретты: лопух Бес чуть было меня не заметил, но на то он и лопух, чтобы пропускать мимо ушей всякий смешок за спиной! Пока вы дрались с милеканами, мне пришлось прятаться в тёмной трапезной. Потом я видел уносящегося вверх тигра, и понял, что вход в Сао-Пай открыт! Долго же я плутал по этим закоулкам и ходам, чуть было не столкнулся нос к носу с Хойаром: он летел сюда, как ошпаренный, а потом и с королём Санкт-Артура, который летел за ним попятам. Но вот я здесь, и никто меня не остановит! И Трезубец Хэлви у меня в руках! Ба, кого я вижу: Станислав Странник, не убитый мною тогда у Государственного Дворца...
   Юлиус исподлобья покосился на Бармеуса, отчётливо вспоминая подрыв кареты Странника на Парадном Дворе Государственного Дворца Паекера.
  - Значит, это был ты...
  - А другому некому быть! - довольно ответил Бармеус. - Но то, что его в карете не оказалось тогда, легко исправить. Разумеется, теперь мне карета и Копьё Эона ни к чему, когда в моих руках такая сила! - он вновь провёл рукой по железу Трезубца. - Она разорвёт его на части, но...после тебя, Юлиус Вишес! Ты первый!
   Он картинно вскинул Трезубец Хэлви и направил его на Юлиуса: тут же его вилы воссияли багровым огнём, который затем со звучным хлопком породил смертоносный луч. Не раздумывая, Юлиус вытащил из воды Синий Трезубец, вскочил на ноги и выставил его перед собой.
  - Их два?! - ничего не понимая, воскликнул Бармеус, но остановить действие двух артефактов уже было нельзя.
   Навстречу смертоносному лучу из Синего Трезубца вырвался ярко-голубой, после чего два луча с оглушительным треском врезались друг в друга, порождая снопы огненных искр. В напряжении следя за противостоянием двух лучей, Юлиус ощущал, как постепенно накаляется рукоять Синего Трезубца, и вот ярко-голубой луч стал постепенно таять, поглощаемый кроваво-красным. Секунду спустя он погас совсем, и Синий Трезубец раскалился до предела, но Юлиус, крепко сжав зубы, терпел ужасающую боль, не желая отбрасывать артефакт. И тут красный луч полностью овладел Трезубцем в его руках, и неожиданно Синий Трезубец, озарившись багровым огнём, обратился в кучу горячего пепла, которая затем рухнула на холодные камни.
   Бармеус, не без опасения следивший за всем происходящим, звучно рассмеялся, поочерёдно смотря то на ничего не понимающего Юлиуса, то на кучу пепла рядом с ним.
  - Как интересно: очередной фокус и очередная неудача. Это в духе твоей семьи, мальчишка, в духе Вишесов-неудачников! Это был твой последний план?! Впечатляет! А теперь окончим представление! - торжественно возвестил он и снова выставил Трезубец впереди себя...
   Но ничего не произошло. Тогда Бармеус схватил его рукоять двумя руками и стал трясти, желая таким образом добиться магического действия. И вдруг Трезубец Хэлви озарился в его руках необычайным ярким кроваво-красным светом. Бармеус дико взвыл от обжигающий его руки боли, но отбросить артефакт он не мог: его ладони, как понял Юлиус в то мгновение, были будто приклеены к красной рукояти Трезубца. Ошалелым взглядом, не понимая, что происходит, Бармеус уставился на Юлиуса, и тут Трезубец с ужасающим грохотом взорвался в его руках, накрывая своего обладателя мгновенно убивающим огненным потоком...
   Взрывная волна отбросила Юлиуса в озеро, и в воде он переждал повторные взрывные залпы и огненный камнепад. Когда вокруг стихли взрывы и огонь унялся благодаря разгуливающему по гроту ветру, Юлиус поднялся на ноги, и увидел, что ни от Трезубца Хэлви, ни от Бармеуса ничего не осталось, а на том месте, где несколько минут назад стоял его противник, лежала лишь куча обугленных камней, упавших с потолка.
  
   Стены грота стали опасно содрогаться, и с потолка посыпались камни. Поспешно Юлиус подбежал к Страннику, понимая, что через несколько минут потолок обрушится, но Станислав был по-прежнему без сознания. Взяв Странника за руку и перекинув её через своё плечо, он попытался безуспешно оттащить его в сторону, но рослого воина ему было трудно поднять, отчего Юлиус и оставил затею принести его на лестницу, до которой было не меньше двух десятков метров. С потолка в это время начали падать крупные каменные глыбы, одна из которых заслонила вход в грот со стороны лестницы.
   Тут уже отчаявшийся Юлиус почувствовал какое-то движение позади себя и обернулся: на уровне его лица над землёй застыл меч Станислава, и его рукоять переливалась яркими белыми огнями. Сразу Юлиус понял, что меч сам желает, чтобы его взяли в руки.
  - Клинок Деосса, - восхищённо прошептал он и прикоснулся к рукояти Клинка: неожиданно магический меч понёс его и Станислава ввысь и вынес из грота через горный проём, прорубленный им же. Ужасающий грохот обрушившихся стен и потолка поднялся внизу, как только Юлиус и Станислав вылетели из грота, но опасность быть погребёнными под каменными завалами уже миновала: с замиранием сердца Юлиус смотрел на светящийся меч, который нёс его всё выше и выше, и почти не ощущал всей тяжести бесчувственного Странника.
   Он не помнил, как долго нёс его Клинок Деосса по горному туннелю - полчаса или час - он видел только его яркий белый свет, слепящий глаза. Все опасения остались в погребённом под скалистыми глыбами гроте, Юлиус, улыбаясь приятному белому свету, с облегчением понимал, что теперь наконец-то всё кончено.
   Но неожиданно Клинок погас, и горный коридор сменился ровной каменной площадкой, охваченной ветрами, безудержным ливнем и громовыми залпами, который ежесекундно проносились по ней. Юлиус положил Странника у прорубленного им час назад отверстия в каменной плите, а сам, не выпуская Клинок Деосса, огляделся. Он понял, что сейчас находится на вершине Башни Ужаса, и к своему опасению увидел неподалёку Нинеруинн - каменный циферблат с железной стрелкой и восьмью святящимися камнями: девятый был уничтожен Юлиусом в руках Хойара. Объятый порывами ревущего ветра, он решил разрушить магическим мечом весь циферблат, и, выставив впереди Клинок Деосса, стал быстро приближаться к Проводнику Девяти Камней.
   И тут с другой стороны, выбежав на вершину из своих покоев, появился Дарий Хойар. Лицо мага-милекана было окровавлено, одежда порвана, а сабля сломана. С диким рёвом он бросился к Нинеруинну, желая взять любой камень наугад, лишь бы только поскорее унестись прочь. Мгновенно позади него площадка озарилась белым светом, из которого вышел король Тадеуш, высоко поднимая Посох Стихий. Белый плащ мага был разодран в некоторых местах, а на лице виднелся кровавый шрам, но, несмотря на это, он не утратил ярость и решительность в своих глазах.
   Из деревянного обруча Посоха Стихий вырвался поток белых лучей, который в миг обратил в пепел весь магический циферблат и разноцветные камни на нём. С диким визгом милекан упал на кучу пепла и принялся ворошить её, безудержно повторяя:
  - Моё детище! Моё детище!
   Его глаза налились кровью и, размётывая пепел, он поднялся на ноги и выставил вперёд левую руку, на которой был Перстень Розы. Его сила подхватила Тадеуша, не способного противостоять ей, и сбросила с платформы в пропасть, после чего Хойар безумно засмеялся.
  - Дядя! - крикнул Юлиус, и милекан, исказив лицо в неописуемой злобе, повернулся в его сторону и поднял с пола обрубок своей сабли.
   Тут со стороны входа на платформу со звучным грохотом в воздух вздыбились сотни камней, и на руины полуразрушенной небольшой башни приземлился необыкновенно рослый человек. Он имел длинные чёрные волосы и такие же бакенбарды, был облачён в тигровую шкуру и держал в одной руке за шиворот Дрэго, а в другой - Сидвала. Опустив их на землю, он ловко подпрыгнул и приземлился на Хойара, впиваясь длинными когтями в его лицо. Милекан исступленно завыл, и вдвоём они стали кататься по каменному полу, пока Дилар, бывший в своём человечьем обличии, не сбросил с себя Хойара и не вытащил из потёртых ножен Алут-меч. Он уже был готов вонзить в милекана меч, но Хойар, выставив перед собой левую руку, поразил Дилара силой Перстня Розы, и тот отлетел на несколько метров и упал навзничь.
   Хойар, стоя на краю площадки под проливным дождём, бешено рассмеялся. Глядя на него, Дрэго поспешно сняла со спины ледострел, но Литон остановил её, прошептав:
  - Это не поможет...
  - Глупцы! - взревел Хойар. - Вам не одолеть величайшего мага из милекан!
   Его голос громогласно пронёсся под сводами ночного неба, и в ту же секунду на площадку обрушился снопы молний, выбивая камни из кладки и порождая огонь. Чудом Юлиусу удалось увернуться от одного из них.
   И тут позади Хойара вырос столб золотого света. Это не был тот белый свет, с которым несколько минут назад появился на площадке Тадеуш - этот свет был присущ кому-то другому, более сильному и могущественному. Почувствовав какое-то движение сзади, объятый яростью Хойар повернулся и застыл в ужасе, выронив сломанную саблю из дрожащих рук. Из золотых лучей стал появляться маг в серебряном одеянии, наводя неописуемый ужас на Хойара, и Дилар, поднявшись с пола и узнав его, раскатисто воскликнул:
  - Учитель!
   Он бросил Алут-меч Рответалу Хэлви, выходящему из золотых лучей, и эльф-эловинар поймал его - меч короля Алута осветился в его руках ярким серебряным светом. Этот свет обжог кожу Хойару, но тот уже не был способен двинуться с места: Хэлви вонзил в его сердце горящий Алут-меч, и в одно мгновение величайший маг из милекан испепелился в потоке серебряных лучей, и лишь только его порванный плащ, объятый огнём, упал на каменный пол, когда все лучи погасли. Кровь Хойара растаяла на ярком лезвии меча, и, оставив поток пропадающих золотых лучей, Хэлви стал отчётливо виден всем, кто был сейчас на вершине Кретты.
   Позади него показался в воздухе король Тадеуш, удерживающий Посох Стихий, и вместе они вступили на каменную кладку.
  - Вовремя ты вернул меня, ученик мой, - обратился Хэлви звучным голосом к низко кланяющемуся Дилару. - Зло повержено с тем же успехом, что и в момент моего последнего пребывания в Дунмаре. А теперь, Дилар, осталось разрешить последний вопрос...
  - Где Трезубец, Юлиус? - сразу спросил Дилар. - Ты ведь нашёл его?
  - Трезубец уничтожен, - тихо промолвил Юлиус, и все, кто был на вершине Башни Ужаса, перевели на него изумлённые взгляды.
   И только один Рответал Хэлви, как показалось Юлиусу, понял, в чём дело. Седовласый эльф улыбнулся и обратился к нему:
  - Расскажи, что ты там видел...
  - Их было два, - ответил Юлиус, недвижимо глядя на Хэлви. - Два Трезубца...
  - Именно об этом я и говорил тебе, друг мой, когда ты встретил меня на Тракте Искушения, - Хэлви выставил перед собой Алут-меч, и тот озарился потоком золотых огней. - Ты ведь помнишь: Трезубец не сможет более просуществовать, когда его двойник будет уничтожен им же...
  - Но как Трезубцев могло быть двое, о Нейгл-фитт? - спросил Дилар, ничего не понимая, и Хэлви с улыбкой перевёл взгляд на своего ученика.
  - Даже ты, мой верный саомир, не знал истинную тайну Красного Трезубца. Взгляни на меч короля Алута. Когда-то этот меч принадлежал полулегендарному эльфийскому королю, и перешёл по наследию его внуку, королю Леовалю Тренвийскому. С приходом властолюбивого Леоваля на трон Тренвика чума, голод и разбои начались в эльфийском королевстве, и тогда против своего брата восстал Акрехен, ушедший в горы Анахема, где ему присягнули свободолюбивые эльфы. Леоваль и Акрехен были братьями-близнецами, и в то время, тысячу лет назад, я был обычным оруженосцем и любимым слугой Акрехена. Мой господин был мудр и решил покончить кровопролитную войну единоборством со своим братом. Они бились на краю утёса под самым Бохским морем, и Акрехен был убит Леовалем вот этим самым мечом, - он перевёл взгляд на Алут-меч, и тот осветился красными бликами, напоминающими кровь.
  - Но, убив своего брата, Леоваль самолично разрубил пополам свою душу, - продолжил Хэлви. - Он не мог больше жить, он искал смерти, он мучался и в бешеных терзаниях вонзил Алут-меч в свою грудь... Тогда на утёсе погибли оба венценосных брата, и, забрав меч Алута, как и завещал мне мой господин, я бежал прочь в горы. Долго я скорбел по своему господину и лил слёзы на меч, только они не могли смыть с его лезвия запекшуюся кровь Леоваля и Акрехена. Тогда я надолго убрал меч в ножны и поступил в ученики к одному почтенному эловинару...
   Тут уже начинается моя история как изготовителя артефактов: долго я набирался умений и знаний, совершенно не зная кузнечного дела, я выучился ему, и вот в один прекрасный день я достал из ветхих ножен Алут-меч, чтобы с его помощью выковать ужасающий артефакт. Тогда я был ещё молод и не был знаком с Орионом Карацером, но я знал, что задуманный мною артефакт должен стать ужаснейшим из всех, что когда-либо были выкованы эловинарами. Это был Красный Трезубец, уничтоженный сегодня тобой, Юлиус Вишес, в Хранилище Сао-Пая. Но уже тогда меня посетила мысль, что Трезубец, служащий Свету, непременно должен рано или поздно присягнуть Хаосу, ибо Хаос с его Властителями не упустит возможность повелевать величайшим артефактом. Да, я породил Красный Трезубец, но и я же продумал, как его уничтожить!
   В железо я добавил ту кровь, что была на мече Алута долгие годы, и выковал из него два Трезубца: Красный и Синий. Первый из них, ужасающий и затмевающий разум своим величием, мог повелевать всеми стихиями, обращать в пепел и возрождать из него, ну а второй, Синий, был сокрыт в нём самом и представлял собой Ключ к уничтожению своего брата. Как Леоваль не мог более прожить, убив Акрехена, так и Красный Трезубец не мог дольше существовать, уничтожив своего синего двойника. А Синий Трезубец мог увидеть лишь тот, кто истинно хотел уничтожения Красного, а не использования его силы...тем более против Хозяина или его слуги...
   Юлиус слушал рассказ мага, затаив дыхание, и тут заметил, что Хэлви уже долгое время смотрит на лежащего на самом краю объятой ветром каменной площадки Странника, который уже пришёл в сознание, но опасался открыть глаза и предпочитал недвижимо лежать на камнях и вслушиваться в происходящее.
  - Встань, Аврус! - громогласно повелел Хэлви, и Странник, растерявшись, поспешно поднялся на ноги.
  - Аврус? - не поняла Дрэго. - Что ещё за Аврус? Его всю жизнь зовут Станиславом!
  - Настала пора вернуть его настоящее имя, - с улыбкой ответил ей Тадеуш. - Тот, кого вы всегда называли Странником, на самом деле есть Аврус Карацер, брат Ориона, нареченный Харазнасом последним из дерегрун...
   Король склонил голову перед робевшим Странником, и все кроме Хэлви подобно поклонились дерегруну. Сам эльф-эловинар взял из рук Юлиуса Клинок Деосса и с ним подошёл к Станиславу.
  - Узнаёшь ли ты меня, Аврус? - спросил Хэлви с сияющим лицом, на что Странник, смутившись, ответил:
  - Да, о Нейгл-фитт...
   Непонятное раскаяние овладело им, и, упав на колени, он добавил:
  - Прости меня за всё, Нейглер, прости...я не достоин...
  - Не достоин быть дерегруном? - улыбнулся Хэлви и положил морщинистую ладонь на плечо Странника. - Нет, Аврус, это я должен просить прощение у тебя! Я, и никто другой! Я виноват, Аврус! Виноват, что пытался подчинить Трезубец своей силе, когда он уже был предан Хаосу. Виноват, что постыдно бежал после того, как твоим братом овладела собственная тень. Виноват, что ничего не предпринял для того, чтобы вызволить тебя со дна Элешарского озера... И виноват, что не уберёг тебя от подлого обмана Харазнаса. Ты должен быть благодарен этому юноше, Аврус, за спасение своей жизни...
   Хэлви сияющими глазами посмотрел на Юлиуса, и Странник с содроганием сердца вспомнил, что хотел его убить. Некоторое время Юлиус и Станислав безмолвно глядели друг на друга, и каждый понимал чувства и переживания другого. В конце концов, Странник, ощущая тяжесть на душе, отвернулся.
  - Значит, Эдельгар обманул меня, - понял он и закрыл лицо руками.
  - Если бы ты убил Хойара, то погиб бы сам, - промолвил Тадеуш. - Это и нужно было Харазнасу, а именно - его Верховному старейшине Зимцолу Игинвису...
  - Ещё одна жалкая монетолюбивая братия, - пробасил в усы Дилар, после чего Станислав с почтением и благодарностью принял из рук Хэлви Клинок Деосса.
  - По воле судьбы этот меч переходит из одних рук в другие, - теперь уже Хэлви, поднимая над собой Алут-меч, обратился к Юлиусу. - Сначала им обладал король Алут, затем - Кередаль, потом - Леоваль. Долгое время его носил я, а после передал доблестному Руаруху, который пожелал отдать его Дилару и тот сделал из него Ключ к Двери в Подземный Город. С этого дня у Алут-меча должен быть новый хозяин и новое назначение. Отдаю его тебе, Юлиус Вишес, ибо никто другой не достоин быть его обладателем.
   Юлиус с замирание сердца принял из рук эльфа Алут-меч и низко поклонился.
  - Да славен будет нерушимый союз Знаменосцев и дерегрун! - возвестил Хэлви, и все, кто был на площадке, торжественно скрестили свои мечи и артефакты. - За нами последний удар, братья, ибо Нарьендейл пусть и проиграл сегодня, но предпримет реванш завтра!
  
  - Что это? - через некоторое время спросил Сидвал, стоя под проливным дождём на краю площадки и глядя вниз. Все поспешили к нему и увидели, что внизу горят тысячи костров, вокруг которых, забивая насмерть своих противников, с исступленным воем носятся маленькие точки - воины, облачённые в чёрные доспехи. Ужасающий крик тысяч милекан слышался внизу и заглушал собой раскатистые звуки горнов и труб военачальников Эдольжола и СанктАртура.
  - Милекан слишком много, - печально произнёс Тадеуш. - Убит комендант Ферена Аудер, убит бесстрашный Грайлен, предводитель кентавров, ранен Андреас Вишес, а без его личной отваги воины Эдольжола растеряны и подавлены.
   С горечью услышав это, Юлиус, подавленный известием о ранении отца, стал озираться по сторонам в поисках выхода с этой площадки, желая скорее оказаться внизу и влиться в самую гущу битвы, как вдруг неожиданная и очевидная догадка озарила его.
  - Ты знаешь, что надо делать? - спросил Хэлви, видя решительные глаза Юлиуса, и тот с согласным кивком быстро ответил:
  - Вегас дала мне горн! Там, на Пламрусе! Если затрубить в этот горн, то нимфы прибудут на помощь!
  - Так труби как можно сильнее! - задорно прокричал Дилар, и Юлиус немедленно сорвал с пояса небольшой рог, украшенный разноцветными камнями, и, подойдя к самому краю каменной площадки, затрубил в него.
   Казалось, по всему охваченному пожарищем и битвой городу пронёсся звонкий и протяжный зов нимфийского горна, и тут же где-то у самого горизонта впереди полыхнуло синее зарево. С вершины Кретты открылось удивительное зрелище: как только Юлиус закончил трубить в рог, тут же вдалеке на море показались тысячи серебряных точек, которые стали быстро приближаться. Темнота ночи на море сменилась ярко-голубым светом, из которого спустя минуту вырастали уже отчётливо видные колесницы нимф с запряжёнными в каждую из них двумя горгульями. Первые ряды колесницы обрушились на берег, сминая под собой ошалевших милекан. Нимфы, одетые в золотые доспехи и синие плащи, поражали их ледострелами и длинными копьями, и не один из милекан не был способен противостоять грозным морским воительницам.
   Совсем скоро ярко-голубой свет, принесённый нимфами, был над всей Неотунной и, казалось, слепил глаза милеканам. Завидев нимф, воины союзной армии с радостными криками обрушились на своих ослеплённых противников и стали сминать их ряды, продвигаясь вглубь города. На многих захваченных строениях тотчас стали водружаться знамена Эдольжола и СанктАртура, а так же и знамена Пламруса с изображёнными на них зелёными горгульями.
   В это время на вершине Башне Ужаса, где все собравшиеся на ней восхищались быстрым появлением нимф, приземлилась колесница, запряжённая двумя горгульями. Из неё в сопровождении двух прислужниц вышла Вегас, которой незамедлительно с великой благодарностью поклонился Юлиус.
  - В час решающей битвы нимфы сдержали своё слово помочь армии союзных рас, - обратилась Вегас к Юлиусу и выхватила из ножен ярко светящийся голубым светом небольшой клинок, зарево которого дало сигнал к беспощадному наступлению всем нимфам внизу.
   В это мгновение на востоке с оглушительным грохотом в небо вздыбился огненный столб, и у неприступных стен Неотунны с суши показались тысячи всадников, объятые огнём.
  - Цибурий! - воскликнул Юлиус. - Всадники Империи Огня!
   Ван-Шиба, восседающий на пегасе Юлиуса, был впереди всех всадников и держал Посох Огня, из которого в ночное небо вздымался величественный огненный столб. Как и в небе над Ферлийской поляной, огонь стал собираться в громадный круг, в котором постепенно стало вырисовываться очертание звезды.
  - Это же Сумрачный Щит, - шёпотом восхитился Хэлви, глядя в небо, как вдруг огненное очертание Щита обрушилось на город, обращая в руины ранее неприступную стену и многие строения. Восторженные возгласы нимф, людей, эльфов, гоблинов и кентавров пронеслись громогласным эхом по Неотунне, судьба которой была уже предрешена, и огненные всадники устремились в город, испепеляя милекан и не причиняя никакого вреда своим огнём другим воинам.
   Цибурий на Ауронио скоро приземлился на каменную площадку Кретты, и с сияющим взглядом незамедлительно обратился к Тадеушу:
  - Данкерн-пайцы не опоздали, ваше величество?
  - Они как раз вовремя! - радостно ответил король, и два старых друга пожали руки и похлопали друг друга по плечу.
  
   Тут протяжный тонкий свист раздался внизу, и Юлиус, стоя на краю площадки, глянул в пропасть: там, озарённый пожарищами горящих строений, вдоль канала к бухте следовал корабль с чёрными парусами. Это не был "Себастиан", так как нимфийский корабль стоял в стороне, а это судно быстро проходило мимо него.
  - Что это? - задалась вопросом Вегас, вглядываясь в неизвестный корабль. - Да они убегают! Последние из Карателей постыдно пытаются убежать!
  - Там Нарвелл! - закричал Юлиус и метнулся к своему пегасу, желая сесть на него и помчаться вниз.
  - Нет! - позвала его нимфа. - Возьми мою колесницу: горгульи летят быстрее!
   Юлиус быстро прыгнул в колесницу Вегас и стегнул горгулий плетью, после чего они помчались по каменной площадке и взлетели ввысь у самого обрыва. За несколько минут они, молниеносно летящие вниз, оказались над уровнем воды, и Юлиус ещё яростнее ударил по ним плетью, приближаясь в колеснице к уходящему судну.
   Оказавшись перед "Себастианом", Юлиус увидел Александра, который, раненный и опирающийся на сломанную саблю, стоял на капитанском мостике и молча указывал в сторону уходящего корабля. Кивнув Нинеллу, Юлиус вынул из ножен Алут-меч, раздумывая спрыгнуть на борт вражеского корабля.
   Но судно с черными парусами было уже в бухте. Оно шло быстро, словно сама вода, заговорённая кем-то, несла его при полном отсутствии ветра. Дождь бил Юлиусу в лицо, намокшие поводья норовили выскочить из правой руки, но он не сводил яростного взгляда с корабля и скоро приблизился к его борту.
   На борту, окутанный в чёрный плащ, стоял человек с длинным копьём в руке, увенчанным небольшой сферой. Даже за плотной завесой дождя Юлиус узнал в нём Леплина, который со злобным выражением лица целился копьём в колесницу. Позади Леплина стоял сгорбленный хмурый черноволосый юноша и изо всех сил пытался удержать рвавшуюся на встречу Юлиусу Нарвелл. Приглядевшись, Юлиус с озлоблением узнал в нём Кассандра и, отбросив поводья, собрался прыгать на борт корабля...
   В этот момент из Копья Эона в руках Леплина вырвалась огненная завеса, которая тут же накрыла и горгулий, и колесницу. Огонь заслонил собой Кассандра, Нарвелл и самого Леплина, и опасно приблизился к Юлиусу, уже ощущавшему перед собой жар разрушительной силы...
   Одежда загорелась на нём, и до этой поры его яростный взгляд сменился изумлённым, но не напуганным. "Неужели всё?" - прозвучал голос в его голове, и Юлиус, постепенно поглощаемый огнём, недвижимо застыл в воздухе, ощущая под собой огненную бездну.
   Но тут кто-то схватил его за шиворот и оттащил назад, громко крикнув:
  - Держись, братец!
   Юлиус обернулся и увидел возле себя Станислава Странника, которого над водой удерживала какая-то необычайная магическая мощь. Перед собой Странник выставил Клинок Деосса, и огонь будто прогнулся под ним. Окружённые завесой пламени, они вместе упали в холодную воду, и сила светящегося Клинка стала поглощать в себя огненную воронку, так что через минуту от обилия разрушительного огня не осталось и следа.
   Но корабль с последними Карателями был уже далеко. Дождь всё ещё неумолимо хлестал по воде, и Юлиус, разбрасывая руками морскую тину и ударяя по кромке воды, отчего вокруг него вздымались волны, шествовал с отчаянными криками под дну и уже начал захлёбываться, не ощущая под собой земли.
  - Их уже не догнать, Юлиус, - печально заключил Странник, оттаскивая его, и, кашляя и отплёвываясь, Юлиус сначала шептал, а затем перешёл на крик:
  - Я найду тебя, Нарвелл! Я верну тебя! Я клянусь...клянусь...всем...клянусь жизнью...
  
   Дождь всё ещё лил нескончаемым потоком, когда Странник и Юлиус, озябшие и вымокшие, недвижимо сидели на побережье. Корабль ушёл и ушёл безвозвратно, и, понимая это, Юлиус с озлоблением швырял в воду камни. Станислав сидел неподалёку от него, опираясь на потухший Клинок Деосса, и ясно смотрел на море. Позади кто-то кричал, но оба они не хотели слышать этих криков и не хотели о чём-либо говорить друг с другом. Всё и так было понятно без слов: каждый из них сегодня спас другому жизнь, и оба они понимали, что до самого конца своих дней будут благодарны друг другу и неразлучны как верные друзья.
  - Сила и честь до конца, брат, - наконец с сочувствием сказал Странник, встав с камней и подойдя к Юлиусу, после чего положил Клинок Деосса на плечо и пошёл вдоль побережья к Кретте, где уже стало проходить удивительное действо.
   Юлиус ещё долго смотрел вслед этому неустрашимому воину, понимая, сколько на самом деле ему пришлось перетерпеть в жизни. "Моя жизнь только начинается, - раздумывал он, - и, вероятно, дальше будет ещё больнее. Но раз его ничто не сломило, то и мне не следует сидеть, сложа руки. Бесстрашный смерти не боится..."
   Последний раз взглянув на морскую гладь, он поднялся с камней и пошёл вслед за Странником, подобно ему положив на плечо Алут-меч и мысленно обещая себе в который раз вернуть Нарвелл, чего бы ему это не стоило...
   А у Кретты в это время развернулось интересное действо, которое организовал Танатус Бес. Вместе с Томпсоном, обнаружив, что их коридоры в Сао-Пае окончились тупиками, вернулись обратно в подземелья Башни Ужаса, а оттуда поспешили наверх и как раз успели выйти к каналу перед приходом огненных всадников. Теперь Бес стоял рядом с Цибурием и о чём-то с ним перешёптывался, в то время как позади них стали собираться довольные своим невероятным успехом воины союзной армии.
  - Помнишь, я обещал, тебе, что мы вернёмся сюда разрушить эту Башню, - обратился Танатус к подходящему Юлиусу. - Так вот, я сдержу обещание. Прошу вас, сэр Цибурий!
   Последние слова он громко прокричал Ван-Шибе, и Цибурий, согласно кивнув, выставил перед собой Посох Огня. Из сферы в Посохе вырвался уже не раз видимый Юлиусом величественный огненный столб, который теперь устремился через ворота в Кретту и понёсся вверх, испепеляя всё на своём пути. Несколько минут все собравшиеся возле Башни Ужаса напряжённо ждали грандиозного завершения, как вдруг под сводами небес на вершине Кретты полыхнул огонь, что значило лишь одно - пламя достигло вершины. С оглушительным треском огонь стал выбивать кирпичную кладку в Башни и поглощать чёрные кирпичи, уже через пару мгновений на том месте, где некогда возвышалась обитель Хойара, была широкая и бушующая воронка огня, всасывающая в себя последние камни.
   Цибурий вскинул вверх Посох Огня и что-то громко прокричал: огонь стал втягиваться в озарённую красным светом сферу и минуту спустя, когда всё пламя ушло в Посох, вдоль канала пронеслись изумлённые возгласы - Кретты как не бывало, и лишь только на земле лежала большая куча чёрных камней, которыми были завалены все подземелья.
   Вместе с бесславным концом Башни Ужаса Юлиус, захваченный удивительным зрелищем, ясно понял, что наступил конец и самому протектору Дунмара Дарию Хойару, и Трезубцу Хэлви, что он так желал заполучить, и этой затяжной войне в королевстве даглодитов, которая была доблестно выиграна армией союзных рас. Но впереди было уже что-то другое, таинственное и влекущее, и, провожая взглядом уносящиеся в Посох нити красного огня, Юлиус отчётливо понимал это, но старался не думать о том в преддверии общего ликованию по случаю долгожданного крушения Кретты...
  
   На следующее утро, когда ливень кончился, и руины Неотунны осветились восходящим с востока солнцем, вся объединённая армия стояла за городом у разрушенных накануне столичных стен. Там ещё с ночи было насыпано три кургана: самый большой из них являлся вечной усыпальницей всех павших эльфов, гоблинов, людей и кентавров в боях за Неотунну; второй курган был могилой Грайлена, доблестного предводителя кентавров СанктАртура, а третий - Аудера, коменданта Ферена, который погиб, заслоняя собой одного из воинов-ференцев. Несмотря на свою вчерашнюю победу, армия дружественных рас была в полной готовности вести новые бои и сейчас дожидалась решения своих командиров.
   Впереди непобедимой армии стояло несколько воинов, которые уже долгое время вели между собой разговор.
  - Так куда же теперь вы отправитесь? - спрашивал король Тадеуш у Хэлви, восседающего на белоснежном коне, рядом с которым были на лошадях братья Дилар и Мопролир Пракото. - Грядут решающие бои за восстановление мира в Балансе Содружества, и без вас нам попросту не справиться...
  - Я знаю это, друг мой Велиодар, - отвечал ему Хэлви. - Поэтому и отправляюсь в горы Анахема. Ты помнишь, что именно оттуда пришла армия Ориона Карацера, чтобы свергнуть Бартолла Кровавого, и теперь я иду туда снова, чтобы новая Великая Армия свергла самого Ориона... В решающий час мы будем стоять бок о бок, Велиодар! Да помогут Знаменосцам силы четырёх стихий!
   Тадеуш с благодарностью поднял вверх правую руку и три всадника отъехали от него. Но Хэлви, несмотря на то, что Мопролир и Дилар уже мчались на запад, подвёл свою лошадь к Юлиусу.
  - Это я хочу вернуть тебе, - сказал ему эльф-эловинар и достал из-под складок своего плаща Сумрачный Щит.
  - Но ведь он был разбит Трезубцем! - восхитился Юлиус, принимая артефакт из рук Хэлви, на что эльф с улыбкой ответил:
  - Не забывай, Юлиус Вишес, что этот Щит был выкован мной, и кому как не мне знать его сокровенные особенности. Да, настанет тот час, когда он будет обращён в прах, но такое время придёт нескоро. Ты - истинный потомок Горацио Вишеса, Юлиус, и я, Рответал Хэлви, искренне желаю тебе благополучия!
   Юлиус с благодарностью кивнул, и Хэлви, картинно гарцуя на лошади с белым вычурным плюмажем, крикнул ему на прощание:
  - De rous revelon patto!
   После этого белый всадник помчался вдогонку за остальными двумя, и ещё долго все, кто был на залитом солнцем лугу, с замиранием смотрели вслед великому эльфу-эловинару.
  - Так, - хлопнул в ладоши Тадеуш, и все Знаменосцы перевели взгляды на короля. - А нам теперь куда, брат мой Андреас?
   Андреас Вишес с подвязанной правой рукой прямо сидел на своём чёрном скакуне и, лукаво улыбнувшись, ответил:
  - На востоке плутает двухсоттысячная армия Вронна, брат мой Тадеуш. Бесспорно, вчера она вошла в покинутый нами Гранмор, а завтра вступит в Великие Топи, а там до гор Монмулли - рукой подать. Предлагаю порядочно намять бока даглодитам и милеканам последнего дунмарского маршала!
  - Мудрое решение, гарроп меня подери, - с участием крикнул Дондолин, волнительно заёрзав в седле.
   Знаменосцы с восторгом поддержали Ондейрута, и Андреас Вишес в окружении довольных его предложением Танатуса, Дрэго, Литона и Нинелла вынул из ножен свой меч, готовясь дать сигнал к отправке.
  - Значит, решено! - торжественно заключил Тадеуш. - Вперёд! Навстречу солнцу и славным свершениям, которые ждут нас и будут ждать до тех пор, пока Баланс не будет очищен от последнего слуги Кровавого Наследника!
   Воины одобрительными возгласами поддержали короля Санкт-Артура, и Знаменосцы, бывшие в первых рядах войска, первыми галопом пустили своих лошадей.
  - Веди, Аврус! - обратился к Страннику король, и Станислав, вынув из ножен Клинок Деосса, выехал впереди всей армии.
   Рядом с ним на Ауронио скакал Юлиус, объятый порывами ветра и лучами утреннего солнца. Вдвоём они мчались далеко впереди всего непобедимого объединённого войска навстречу восходящему летнему солнцу, тёплому ветру долгожданных перемен и славным свершениям, таящимся где-то у самого горизонта...
   Рука об руку они мчались навстречу судьбе...
  
   Конец.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"