- Товарищ старшина, товарищ старшина, - обратился к Мельникову, прильнувшему к щели в дощатой стене, молодой солдат, - Может выйдем и посмотрим что там?
Мельников поморщился, не отрываясь от наблюдения, неохотно ответил:
- Не выйдем, не успеем. Тута они игде-то. Тольки собяремся, тут всех нас и ага. Да и приказ, нельзя оставлять наблюдательный пунхт. Дорога на Шауляй тута.
Старшина оглядел бойцов, расположившихся на пахучем сене, подумал:
- Молодые, в боях настоящих не были, куда им, - думал он, улыбнулся в свои вислые, желтые от табака усы.
Подходила к концу долгая, пропахшая прелым сеном и мышиным пометом, ночь.
Каждый час, часовые сменяли друг друга. Сарай был большой, но всем словно не хватало воздуха. Заступая в караул, часовой вглядывался в щели в стене, стараясь вдохнуть свежего воздуха и разглядеть на дороге что-то, не замеченное предшественником.
Вечером прошлого дня из города должны были приехать и сменить их. День прошел, а никого нет. Мельников давно понял, что случилась беда. И бойцы с удивлением заметили, что конец длинного носа старшины побелел, а лоб, высокий, с большими залысинами, покрылся испариной.
Не догадывались бойцы, что их дед, так они прозвали своего старшину, давно похоронил капитана и сержантов. Бывали такие случаи. Раз нет сообщения, значит некому сообщать.
Старшина, пряча дрожащие руки от глаз солдат, потянулся за кисетом и застыл.
- Идти, или нет, - думал он, - Это я виноват, старый дурак, согласился с молодым, не обстрелянным лейтенантом, только прибывшим из училища. Это он, Мельников должен был поехать. Эх, не сберег лейтенанта и сынков.
Старшина оглядел бойцов, подозвал ефрейтора Яшина. Этот хоть и молодой, да успел повоевать, хотя только месяц.
- Возьми одного, сказал старшина, - да осторожно, слышь ка, просклизни, посмотри ишто тама.
Ефрейтор кивнул, подозвал невысокого, щупловатого солдата, со спокойным, уверенным взглядом.
Шевельнулась оторванная заранее доска и разведчики пропали.
Стало совсем светло. На дороге, идущей из гнилого леса, показалась одинокая фигура.
Старшина насторожился, посмотрел внимательнее.
- Может выйти из сарая? - подумал он. - Ан нельзя, засекут сразу, да стрелят в упор.
Кто- то шел спокойно, не оглядываясь. Вот он остановился у зарослей кустарника, шагнул к одинокой березе, отшатнулся и, словно пьяный, шатаясь, пошел к сараю.
- Капитан? - удивленно воскликнул кто-то.
В каком же виде был их чистюля капитан.
Лицо исцарапано, китель покрыт высохшей кровью, смешанной с грязью. Слегка вытянутое лицо, подергивалось в нервном тике.
Капитан подошел к сараю, повернулся в сторону леса, повел стволом автомата, спокойно сказал:
- Ну, возьмите, попробуйте меня!
- Стой, не стреляй, прохрипел старшина, - живые мы!
Виноградов опустил автомат, скрипнули ворота, капитан вошел и сел прямо на землю. Бойцы смотрели на него, а он, громко скрипя зубами, пытался что-то сказать и морщился. А из глаз, катились слезы. Покатые, широкие плечи Николая, как крылья шевелились из стороны в сторону. Сняв с шеи ремень автомата, положил его рядом, потом, сжав пальцы в кулак, стал колотить по земле, поднимая пыль. Он будто и говорил что-то, но его не понимали.
Растерянные бойцы, плотнее подошли к Виноградову, удивленно рассматривая фронтовика, увешанного орденскими планками, а сейчас, стонавшего от бессилия.
Старшина опустился на колени, поднял своими руками голову Николая, прижал к своей груди. Виноградов успокоился, затих.
И заметил старшина, в серой от пыли, густой и черной шевелюре капитана серебряную паутину седины.
Не глядя на солдат, Виноградов медленно поднялся. На его грязной щеке опечатался орден солдатской "Славы".
Не стесняясь своей недавней слабости, капитан осмотрел бойцов, их помятую одежду, испуганные лица, поставленным голосом громко приказал:
- Один час привести себя в порядок. Старшина, найдется чистая гимнастерка?
Через час, капитан осматривал строй.
Все чисто выбриты, подтянуты, оружие вычищено и прочно устроилось у солдат на груди.
Виноградов оправил широкую для него гимнастерку, личный запас хозяйственного старшины, посмотрел в сторону дороги, по которой пришел час назад.
- Мы пойдем по следу банды. Нельзя простить им смерть наших товарищей. Вы все увидите та-ко-е, что прощать нельзя! Мы их найдем и сделаем все, что бы наказать этих нелюдей. Прошу не забывать, что бандиты ходят среди простых людей, часто запуганных до смерти. А потому, нам нельзя перекладывать свою ненависть на простых жителей.
Теперь перед капитаном стояли не испуганные мальчишки с оружием. Слушали бойцы, составляющие подразделение, взвод! И это подразделение способно решать задачи, которые возложило на них командование. И не важно, что их не много. За ними вся страна, весь их народ!
Бойцы вынули из петли, сделанной из телефонного кабеля, ребят, посланных в разведку. Их мертвые товарищи, босыми носками ног касались земли. И ветки, словно качели, поднимали их то вверх, то вниз.
Под березой и схоронили.
Потом, попрощались со своими товарищами, сложенными капитаном вдоль дороги. Бережно опускали тела и головы погибших в братскую могилу. Потом выкопали оружие, сложили в машину.
Разбортировали колеса "виллиса", грузовой машины, заменили пробитые камеры, поставили колеса на место.
Капитан проинструктировал:
- Поедем открыто, всем лечь в кузове, стрелять по моей команде, старшина в кабине.
Солдаты, выбросив из кузова лавки, легли на дно, щедро политое кровью товарищей, приготовили оружие.
Николай отбросил ветровое стекло "виллиса", положил на колени автомат, осмотрел приборную доску машины.
- Почему не сожгли машины? - подумал он, - Не будет лиха?
Нажал стартер, мотор ровно загудел, тронулся с места. За ним медленно, поехал "Зис", объезжая темное пятно на дороге.
Казис запоздал и привел гостя с людьми, когда машин на месте уже не было. Решили перехватить в другом месте, там, где дорога выписывала восьмерку, среди заболоченной, из-за старой мельницы, местности.
Видно было, что Ионас, с двумя "братьями", здесь хорошо поработал, шесть свежих могил. Жаль не сожгли машины, ну, это поправимо.
Ионас стоял в стороне и думал. Он отнимает жизнь людей, во имя чего? Своей свободы? Спокойной и богатой жизни хуторян? Или всех граждан его маленькой страны?
Он следил за капитаном, не позволяя убить его, что-то мешало. Идя следом, Ионас хотел захватить врага врасплох, когда тот растеряется, ослабеет от страха. Начнет метаться по лесу, вот тогда он, Ионас, сам выстрелит в него.
Когда капитан полез на дерево, Ионас решил стрелять, поднял винтовку, прицелился, но заметил как его враг, любовно оберегает от ударов об ствол дерева автомат. Ионас понял, что капитан не трус. Он не может быть трусом, если так заботится об оружии.
Ионас выстрелил в воздух, пусть думают, что он кончил капитана, а сам повернулся и подставил свою спину. Отошел открыто, желая и ожидая выстрела в спину. Капитан не выстрелил.
На этот раз, засаду легионеры сделали не аккуратно.
Посчитали, что не заметят из машины. Немного позже, услышали шум моторов.
Виноградов, сам не зная как, заметил натянутый над дорогой трос.
- Вот гады, второй раз хотят поймать на том же.
В солдатской гимнастерке и пилотке, его не признали.
Виноградов, положил на дверку машина автомат, левой рукой держал "баранку", не сбавляя скорости, приблизился к засаде, резко затормозил, громко крикнул:
- О-г-о-нь!
Сам стал стрелять длинными очередями, не замечая, что впервые в жизни, стал выкрикивать ругательства.
Автоматные очереди затрещали из кузова "Зиса", срезая ветки придорожных кустов, вколачивая в землю находящихся в засаде людей. Очереди сливались одна за другой, стреляли бесконечно, кончался один диск, брали автомат погибшего. Казалось, сами погибшие, мстят за себя.
Казис приподнялся, хотел переползти в лес, но поймал затылком пулю, ткнулся головой в землю.
Ионас медленно поднявшись, выпрямился во весь рост, ну же...
Но пули не нашли его. Ионас повернулся, медленно пошел вслед за гостем. Чья-то пуля, нашла Ионаса, вырвала мякоть ноги, он упал, потянулся за пистолетом. Жизнь для него кончилась.
Встав на подножку машины, Виноградов вглядывался в заросли. Совсем не думая о том, что оттуда может раздаться выстрел.
Из-за поворота, навстречу им, тяжело рыча перегретым двигателем, показался бронетранспортер, угрожающе поводя изрыгающим огонь, пулеметом.
Подъехал вплотную к "виллису" Виноградова, остановился. Из кабины, выбрался майор Балзарис, начальник районного управления НКВД. Он осмотрел место боя, прошел, вглядываясь в лица убитых, но не нашел того, кого искал, зло махнул рукой, подошел к Николаю:
- Хорошо, что жив парторг. У нас еще так много дел.