Впрочем, все, что пишу, все мысли мои только схоластика и бумажные цветы. Нет настоящего охвата и поглощения чувством. До такой низости в словах опускаюсь - о, Боже! Душой я прежний и все понимание пока ни к чему не ведет - у меня по-прежнему гнилое, мертвое и никчемное нутро. Все словами начинается, словами и кончается. Истинно, схоластика.
Бить таких, что ли, надо, унижать, выбивать жир? Только через страдание, сознание, нет, потрясение от собственного бессилия и ничтожества лежит путь к смирению и истинной мудрости, к умиротворению подлинной духовности.
Может, и странно, что это теперь лишь пришло мне в голову, но ведь все, о чем книги, кино и проч. - обман, люди - обман! Не только герои Дюма - мираж и мечта, там это не скрадывается, и потому в заблуждение не вводит, но, например, и герои "Тихого Дона", Ремарка, Хемингуэя и прочих /кроме, может быть, Дост./ Неверны и отрицательные типажи, но это грех не столь большой, а вот положительные - сплошной обман, а ведь на них ориентируются. Может быть, для многих именно они лучшие представители человечества вообще, и они, как, например, я, думают, что им просто не везет, раз в жизни не встречают подобных. Все обман! Это дистиллированная вода, а живой человек, скорее, перебродившее варенье или компот, или вино. Все писатели старательно лепят оригинальные фигурки, тогда как живой человек - это просто горсточка песка или комочек глины.
Писатель понимает, что он должен выдумать что-нибудь забавное, смешное, оголтело идейное и проч. Нет, речь не о крайностях всех этих "жанров", но занимательной книга должна быть? Обязательно! Сочной? - ну, это от таланта. Но ведь считается, что это приложения, а главное в серьезной литературе - глубина, и уж, конечно, в герое должны быть не только белый и черный цвета, а чуть ли не вся радуга. Вот этого-то проникновения и нет! Дальше сочности, писатель, не лезь, она помогает сделать образ правдоподобным и вообще легко в героя верить, когда этого страждешь. Он и оправдание: мол, я, что говорить, бываю не на высоте, но ведь есть же! Может, и во мне, кто знает, есть его богатство, половодье чувств и благородство. Еще пару оправдательных слов и наш читатель полностью успокоился на свой счет.
Оставим; итак, писатели всю глубину и все понимание сущности, которых от них требуют, подменяют своими идеалами, приправленными некоторой странностью и своеобразием. Собственно, и никакой философии; но бессознательная философия - мировоззрение писателей - всегда проявляется и, в итоге, банальность выдается за истину и проч., хотя о какой истине может идти речь, если в книге и помина духовного поиска нет, а есть лишь проблемы с газетным душком и тога проницателя автора с трубкой за кулисами книги.
Говорят, что писатель черпает от чистого родника жизни. Допустим, черпает, но, пропустив водицу опять же через свое воззрение, получает не концентрат, как принято уверять, а нечто, напротив, выхолощенное, дистиллированную воду с сахаром и солью - свой идеал в литературном его выражении.
/Начал вроде неплохо, кончаю повторами и околесицей./
Итак, образ и идеал, в нас заключенный, при всем значении и того и другого, есть лишь сахарок в дистиллированной воде, только пряник по сравнению с самой жизнью, а не со словесной жижей нашего с вами обыденного, литературного и прочего словесного арсенала.... Это трудно осознать.
А этот отвратительный запах кухни.
__
Мои проблемы слишком отвлеченны. На них нельзя ставить крест, забывать их или укрощать свое воображение, но всё это надо практикой дополнить.
__
Ум - это глаза души и душа лишь через ум сообщается с внешним миром?? Она спит и все вовлекает в сон, но ум - ее будильник. Она младенец в утробе нашей, задача которого не выйти из нас, а преобразить нас, превратить ночь и сон в нас в ум и свет...
Поверь всем сердцем и все поймешь. Самоублажишься, но зато тебе станет легче!
В мире нет ничего случайного и напрасного, а есть лишь понятное лично тебе и не понятное лично тебе.
__
Грех человеку быть таким булыжником, как Вова. Дух его спит. /В сердцах сказано./
__
Отныне, с 20.1.86., оставляю все помыслы о писаниях собственных книг. Всему свое время, а записи буду продолжать.
Впрочем, и записки оставляю. Истинно, дьявол соглядатай, но не сердцеведец, ибо нет ничего общего между Богом и дьяволом. Записи уводят в бездеятельное умствование, самомнение и расстройство духа. Прежде Вера, а потом Дар. Моя цель - добиваться смирения и любви. Через это лежит путь к вере в Спасенье. Чтоб не было ловли и вымучивания мыслей - если Бог велит, то все потечет легко - в свое время. По Библии, кроме деления "истинно и ложно", "добро и зло", есть еще лишь одна градация: "больше - меньше". Говорить о "разных сторонах", видимо, неверно. Оставь всё, потому что необходимо стремление к истинной простоте. Обращаюсь лицом к людям. Дорос.
Перечитал тупо.
Мне необходимо забыть о "дне возрождения", о "великой очищающей ночи" и об этом самом "последнем понимании сущности" досмертного своего существования. Озарения не будет - это из книг. Что мне надо сейчас, то я и знаю.
Например, знаю, что слог наш не блестящ и косностью своей напоминает слог первых шагов русской словесности.
Никак не добьюсь того, чтобы слово пульсировало, как у Дост.; это от силы неформального чувства. Получается слишком условно, все слова служебные и описательные.
Напишешь - и вроде потерял, уничтожил. Вроде бы в сокровенности моей чистые воды, и наплывы их бывают хороши, а вот на поверхности...
__
Вера истинная - состояние настолько тонкое и чистое, что именно новый Святой Дух должен вселиться в душу человека.... Но душа после любого очищения вновь загрязняется и заполняется всякой всячиной из внешнего мира - и так сжимается обручами практического воззрения, что Духу просто нет места или его очень мало. Все не удовлетворены, но, вроде бы, духовно сыты - в этом суть. И где исход неудовлетворенности...
__
Философское начало - это соль, но солью нельзя питаться!
Люди стали настолько мелки и пресны, что Богу они уже не нужны и пришла пора НЗ, столп соляной превратить в человека?!
__
...Есть, все же есть одно состояние, когда я чувствую себя целым и умиротворенным, т.е. самим собой. Такая тихая вдумчивость, такой серьезный и внимательный взгляд. Это трудно передать - и сохранить.
Что практичность пользы? Есть вещи несоизмеримые, как несоизмеримы, например, мусорный совок и колокол. Более того скажу: и вовсе нет пользы практической, а есть лишь духовная /и духовная через практическое дело/.
Труд руками - для тела, а труд духовный - для души. /Правда, хорошо бы и руками что-то сделать для души, а духом, руками духа что-то сделать для тела!/
Несмотря на все понимание, не отлипла, не сошла еще с меня грязь.
Но вот Пушкин - поэт-гений с живым и сверкающим словом, однако, как нелепо-поверхностно его мировоззрение, какое заблуждение! Впрочем, это именно заблуждение гения бойкого слова.
В неистовости духовной работы мое призвание и спасение. Ибо чуть начинаю щадить себя и к другим примеряться, как все смазывается в ничто. Но деятельность эта - не труба проповедника, кипение это более внутреннее, на бумагу-то перельется ли, не знаю.
__
Предрассветное состояние. Истинно, я еще не грешил.
Мое самомнение мешает мне приняться. Путаюсь в нем и лишаюсь простоты. Полмира мне заслоняет, большое.
Мне много надо страданием, стремлением и терпением отстирать сальных пятен в душе.
__
И искусство, и спорт, и прочее - все это ложные боги. Просто душа не может быть пустой.
Да, искусство тоже уводит в сторону. Исключение - Достоевский. Но такого духа книги теперь не опубликуют. А Достоевского они канонизировали со ссылкой на прошлый век. Значит, на честолюбивых мечтах - крест. Ведь в каждом литературном произведении обязательно выскажется, пусть не лицом, так боком, мировоззрение автора и его идеалы, ведь безыдеальность и безыдейность - это тоже идеал и тоже идея.
__
Что привычка, то ничто. "Приучили к вежливости, помогать по дому" - ну, и плохо: то, что делается по привычке, не есть дело и добродетель.
__
На действие всегда находится противодействие, по крайней мере, в отношениях обычных людей и потому нельзя... Многое нельзя, если вляпаться не хочешь...
__
Вместо одной главной ноты - у ней всегда чистый звук - сейчас во мне сотня каких-то звуков. Как мусор. Чего много, то всегда мелко. Стоишь, как растерянный слон и не знаешь, что делать. Или же, напротив, в поисках слона толчешься в толпе, а его там заведомо нету.
Человек жаждет полноты. Всегда, ежеминутно, а не вообще, потому что всегда ее нету.
Что за презренное существо - человек... Заплывшее жиром, кривляющееся, манерное, невнятное, заплесневевшее и прогнившее, патологически самолюбивое. Раб привычек тела. Его лишь страдание очищает. Но ненадолго...
Если не кровью пишешь, то это только для дам украшение и милый аккорд.
__
Искусство исходит из того, что всякое суждение о жизни тоже есть явление жизни, т.е. истинна лишь сама жизнь. Пожалуй, само существование искусства зиждется на этой принципиальной неверности любого только рассуждающего слова.
__
Сидеть спокойно я еще могу, а чуть добавлю что-то, даже чтение, и - сбиваюсь. Это как поезд на бешеной скорости - видишь все время однообразное мельканье. Никому не советую нарушить мою бесплодность толчком в бок! Пожалуй, я щелкаю семянки - владеет желание поскорее сщелкать очередную мысль и забросить новую.
А ведь сколько мусорного знания в голове и сорняковых эмоций в душе. Почему терпим, разве это не портит?
Раз живет во мне образ человека лучшего, значит, я им когда-нибудь стану.
Истина в соединении слова с делом. Они едины: и мысль - дело и дело - мысль, а если не мысль, то и не дело, привычка.
Они друг друга так сильно ругают, что быстро на путь истинный направляют!
Впрочем, слово стало мелкой монетой и отношение к нему мелкое, поверхностное, пренебрежительное. Софизмы не будят и не целят.
__
Дост. дух искания будит, что есть взрыхление почвы для зерна Слова Божия. Он сам искал с предчувствием ответа и не соблазняясь на многие земные, практические истины, но все же не находил во тьме света. Но, по долготерпению и неистовству в вопрошаниях, иногда он все же видел свет - и умер, потому что достиг истины и ему незачем было более жить?
Правда, я еще не читал "Идиота" и "Бесы".
А суть писательства должна быть - рыхлить почву при дороге и расчищать тернии, и убирать камни - показывая, что есть мертвый камень, что есть тернии и что истоптано. Вспомнил, как Дост. говорил: "Буди, буди".
Впрочем, если твой путь от Бога, то устроиться и разрешиться всё может и не в писаниях - но все ж в деятельности духовной.
__
Как человек, чувствуя себя виноватым, оправдывает себя, успокаивает? - подыскивает слово. По крайней мере, эту роль слова исполняют надежно - почти всегда оправдают и утешат.
Часто пишу, сужа только по себе, но полагаю, что у других внутри то же.
Не рассуждай, зато будешь счастлив - вот девиз нынешних молодых, а, вероятно, и всегдашних.
А я посторонний. Чтоб не мешал тем, кто в круге.
Через слово хочу к истине прийти - а, может, через дело проще? Если слова делать локомотивом человека, то скоро поднимается туман с запахами кухни.
Коль душа занята, привязана, одета, то уже ей недосуг, и ты ее не прошибешь ничем. Это называется душевным равновесием. "Душе моей тепло, я точно согреваюсь" - хотя говорится этот довод нервно, в лихорадке!
__
В движении сила выходит. А идти еще далеко.
Все же, вся эта глубокомысленность /или наивность - как хотите/ насчет того, каким быть и т.д., это все равно, что воду ступой толочь, это сушит и изматывает, от этого уже и трудно отвязаться.
Впрочем, думать об образе своем, должном и предназначенном, вовсе не вредно, но без увлечения, без бредней, лишь о сути, а суть я понял.
/От чего-то хотел избавиться, но, кажется, лишь добавил: в образе избавляйся от мыслей про образы!/
Мой Бог пока не в теле, а в духе. Второе рождение жизни на земле - это путь уже не от тела к духу, а от духа к некомнатному и на многое способному телу.
Через образ лежит путь к сердцам. Всюду два полюса, и это повод для философии, но люди не живут на полюсах. Там берется сила, но передается она через образы.
Пусть понимание мое не будет аргументом в споре. Люди не чисты и грязнят каждое слово, входящее в них, чем извращают его. Пишу лишь о том, что желаю выразить и неведомо к чему делаю это. Желание дела - искус и измышление ума, мой идеал низводящие. Ходить надо по жизни, а не прозябать в заботах...
Так называемый "внутренний голос" - не мой, за меня кто-то? Где Бог и где я?
__
Дар говорить слова и дар писать слова?
Говорить пока точно не умею - нет дара убеждения, всегда сбиваюсь. Потому еще раз убедительно говорю себе: не убеждай, выйдет противоречие и даже обида, неприязнь.
Прочитаю книгу и - говорю ее языком - машинально. И от людей всякие забавные штуки, словечки ко мне прилипают.
Трудно студень перелить в тугие мышцы.
Господи, неужели, я бессилен. Неужели, я размышляющий камень.
Всю первую половину дня напрягался мучительно и неестественно, но ощущение пустоты не проходило; упав духом, махнул на потуги рукой и распустился, зажевал челюстями, глазами, языком, ногами, пытаясь забыться. Кончилось это таким отчаянием, что кажется, само время истекает моей живой кровью. Пожалуй, сейчас не знаю, осталось ли и отчаяние; что всегда остается, так это она - пустота.
__
С каким-то чувством и даже гаммой чувств все делается и говорится. Вот поле для размышления и фантазии /какой банальный оборот/.
Люди живут, маются, работают, тащатся.... И я, на них глядючи, не живу, а маюсь - вот и вся "гамма".
__
Ложился в темноте и встаю - темнота. Это зима. Электрический желтый свет и глухие голоса по утрам - вот она, неприятная зима. Летом и днем неприятных людей скрашивает приятная природа.
__
В выборе книг своих пока уверен: Достоевский, Фолкнер и Библия.
__
Во многом обыденном, вглядевшись, обнаруживаю некий высший злой умысел. Хотя надменный /или просто: уверенный/ человек сказал бы, что злой умысел - это наша пугливость, а также безволие.
__
Как некто начинает писать книги? Прежде всего, он приходит к пониманию того, как написаны книги, которые он читает, а раз так, появляются соображения и насчет того, как он их бы сам написал. Литература, лишившись ореола, предстала делом. И вот этот некто принимается набивать руку, но пока он только примеривается. Видимо, обыкновенно все оказывается не совсем так просто, как кажется, а, впрочем, дальше не знаю.
Литература - это не книга даже, не бумага и перо, это все второе... Литература - это видение жизни и твоя полнокровная жизнь. Это пар над кипящим котлом.
Не писать обязательно, но - видеть; но - поступать так, как говорит дух и совесть; но - сочувствовать людям и понимать их и дела их, а не ходить по путям привычки. Писать же надо только по побуждению, причем, не насилуя себя и не измышляя из гордости.
Кто хулит других, более того, кто советует другим, тот уже горд. Советом может быть лишь твой собственный пример и нечего писать другим советы.
__
...Не красота, точнее: чистота. Чистое всегда красиво, а вот красивое не всегда чисто. Хотя, смотря, как ты будешь понимать слова...
__
Компромиссы всегда бесформенны. Путь компромиссов - путь в никуда. Но частенько это мечта: "смыться бы в никуда"!
__
Не насыщенность смыслом делает рассказ художественным, но акценты, аромат, или просто живописность рассказа - а зачастую и выверт.
__
Лучшее, что я могу делать пока - это вечером, когда все легли, тихо сидеть на темной кухне, слушая огонь и себя, и тихую музыку, и смотря на безмолвные отсветы.
Со мной полоски бумаги, огрызок карандаша, фонарик и книжка, которую я подкладываю, когда хочется записать что-нибудь из пришедшего в голову.
Фонарик дожидается меня в кармане кофты, а книжку я ложу на пол - поднимать ее, правда, неудобно, надо нагибаться, и тогда начинает неприятно трещать табуретка.
Сижу долго, иногда и записываю много, но потом приходит усталость; обыкновенно, к этому времени и батарейки садятся.
Иногда не пишу - отпускаю поводья.
Иногда - мурашки и склизкое чувство.
Иногда хожу, заглядываю в окно, в никуда выходящее, неудобно в тесноте разворачиваясь.
Слова эти не те и мысли эти не те - с осознания этого начинается трезвости всплеск...
Я помню - папа тоже любил сидеть у печки; задумывался часто.... Устало задумывался, дергал веко. И ведь тогда, скорее, я суетился, его не понимал!..
Вдруг пришло умиротворение. Может, нет генерации идей, но разве это важно? Плохо только, что настроение приходит и уходит, и возможно ли окончательное перерождение? Надо запомнить, каким я могу быть. Но как запомнить то, что надо вспоминать...
Все сломы и неуверенности мои случаются только перед людьми. Знать врага - это уже много! Это берег, от которого можно оттолкнуться, о котором у себя можно уверенно подумать.
Но не это состояние для меня сейчас естественное - чтоб удержаться на умиротворении, я все силы должен отдавать на контроль. Поэтому быстро выдыхаюсь - словно от самого покоя устаю!
Перебираешь точки зрения и, когда находишь правильную - душа упокаивается. Ищешь - и находишь - уже от этой правильности она успокаивается.
Нельзя понять все, не надо, как маньяк, колотить орех скрытого смысла. Пусть книгу ты понял не так или недопонял - если что-то осталось, то цель пока достигнута. Не боишься с ума сойти, как будто у тебя его нету.
__
Если нет ничего за душой, то можешь, конечно, и так жить, учиться, работать.
Понимаю, а все ж нередко учебе, заботам отдаю все силы до капли.
Раньше жил, как живется, и все было "о, кэй", зато теперь, в отместку, хотя душа уже на нерве, чувствую себя ничтожеством затасканным - и именно к лицу мне такие пиджак и тулуп. Впрочем, у меня теперь и на других другой взгляд. Теперь у меня уж другого пути нет. Я тоже игрок и сделал ставку.
Впрочем, стремление доказать враз - плохое качество игрока. Эти мои запавшие глаза, их блеск и лихорадочная худоба лица... - я же сам персонаж Дост-го. Да, состояние мое болезненно и не обманываю ли я себя? Может, то, что называю "жирок" и не лишнее вовсе? Может, раз человеку не дано летать, то и в мыслях своих он с земли должен смотреть только на землю?
Я не крылатый демон и не псевдоправедный ментор.
На людях держусь, будто на испытании - все манерно и неестественно; а язвительная маска только отчаянная попытка быть самим собой под прикрытием.
И сейчас голова кипит, потому что есть сильное чувство ущемленности. Настоящих мыслей нет - убогий сон с открытыми глазами, все вата.
__
Когда смотришь, обычно ничего особенного не видишь, а вот когда представляешь /и не только то, что будет, но и что было/ - видится, чудится. Внутри все согревается и преображается.
Наверно, это я сам виноват, что мне люди не нравятся, что я одинок и отчужден.... Говорю, но не верю сам - вины нет. Я вполне доброжелателен и общителен, а вот они - нет. Им желательно общение по поводу серого зла и подмены общения...
Мотались только мертвые ветки, а жизни стволы неподвижны.