Alexilelle Wilmot : другие произведения.

The Last Temptation (Последнее искушение)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История о том, как искушение становиться формой любви. Немного похоже на сентиментальный роман, но так получилось, я не виновата... Этот небольшой рассказ написан для Кр. Б., который знает, за что он его получил. Это первое произведение, написанное под тем псевдонимом, который мне дал мой Кира-Каё, так что оно вдвойне для меня приятно. Эпиграфы - перевод c японского Tetris no Miko.

   The Last Temptation
  
   -1-
  
   Don't you know how strong this lust for you has grown?
   Just say the word and I am yours
  
   Осень своим золотом листьев окутывает аллею. Серые тяжелые тучи затягивают небо, ветер заставляет ежиться. Я замираю на минуту, осознавая, что она немного отстала. Поворачиваюсь, - конечно, она пытается прикурить очередную сигарету, хотя мы оба знаем, что и ее, и меня одинаково раздражает табачный дым. Я не понимаю, зачем она это делает.
  
   Она поднимает от пляшущего огонька зажигалки - обычной автоматической зажигалки, купленной в ближайшей палатке, - глаза, как обычно смотря на меня. В ее серых с голубым глазах нет выражения, никаких эмоций, столь свойственных ее натуре, что заставляет меня сомневаться, видит ли она меня вообще. Проводя рукой по волосам, коротким, рыже-красным, поправляя прическу, растрепавшуюся от ветра, нагоняет меня, даже не смотря в мою сторону, как обычно оставляя в своих мыслях - размышлять над ее немым укором.
  
   Когда-то у нее были великолепные темные волосы, длиной до середины спины. Она отрезала их до состояния "под мальчика" примерно два года назад - ровно столько ей приходиться жить вместе со мной. То ли к счастью, то ли к сожалению - только жить. Я стараюсь заботиться о ней, как бы прося этим прощение, хотя у меня плохо получается.
  
   Я не понимаю, отказываюсь понимать, как она умудряется в середине осени ходить в этих отвратительно тонких джинсах на голые ноги, в этой жуткой голубой куртке на тонкий голубой же свитер с V-образным вырезом. Да еще и нацепив сверху мешкообразную сумку на длинном ремне, в которой она все равно не носит ничего, кроме пачки денег, скрепленных зажимом или даже обычной скрепкой, кроме пачки сигарет да зажигалки, изредка разбавляя эту комбинацию мобильным телефоном, который я почти насильно втискиваю в ее руки всякий раз, когда она собирается куда-нибудь уйти.
  
   Я волнуюсь за нее, наверное, даже немного больше положенного.
  
   Она не курит. Нет, и даже все те пачки сигарет, которые валяются в ящике ее стола, и то, что она постоянно прикуривает, не говорит о том, что она курит. Набирает дым в рот, выпускает его, и опускает зажатую в пальцах сигарету вниз. Все. И так - до конца сигареты. Потом снова.
  
   Я смотрю, как ее тонкие пальцы мнут пачку, прежде чем отправить ее в ближайший мусорный бак. Она раньше никогда не делала этого. Наверное, потому что она решила немного сменить имидж.
  
   Она ведь делает все это, чтобы самой забыть. Или - чтобы я помнил.
  
   -2-
  
   You can go anywhere you want; I don't care.
   You can love anyone you want; I don't care.
  
   Мы идем в банк, я обязывался переводить на ее счет некую сумму каждый месяц, чтобы она не обращалась ко мне каждый раз, как хотелась что-либо купить более-менее крупное. Хотя, если честно, за все те два - три? - года, что мы живем бок о бок, она практически ни на что не тратила деньги, кроме как на книги, рисовальные принадлежности и посиделки в кафе. Мои деньги не тратила.
  
   Я обучил ее тому, что было у нее лучше всего получалось: она научилась прогнозированию для вкладывания денег. На мое скромное предложение пойти учиться по экономической стезе, чтобы ее деятельность была уж совсем легальна, она ответила решительным отказом, сказав лишь, что в свое время она закончит свое обучение. Она прекрасно владела вопросом денег, поэтому довольно быстро к ней стали обращаться не только частные предприниматели, желавшие вложить свои деньги, но и крупные бизнесмены. Она же получала процент от каждой удачной сделки, этакое небольшое вознаграждение за проявленное терпение.
  
   Надо сказать, я следил за ее карьерой - деньги она получала неплохие.
  
   У дверей банка она оглядывается на меня, все так же молча подталкивая меня к галантному придерживанию двери для нее. Она уже давно привыкла к тому, что я веду себя как джентльмен. Еще тогда, когда не было всего того, что вот так грустно оставило нас вдвоем - действовать на нервы друг другу.
  
   Пока я почти машинально киваю банковскому служащему, подписывая несколько бумаг, я вспоминаю, почему все так вышло. Она сидела рядом, стараясь не смотреть на клерка, ее положение было унизительно, а она была очень своевольна и любила независимость. В этот раз я перечислил ей немного больше денег, чем предполагал, но это было неплохо.
  
   -3-
  
   The way I live for today...
   ...is to forget the past.
  
   ...В тот вечер я сидел у телевизора, сжимая в руках бутыль виски, а мою голову наполняли невеселые мысли о том, что моя будущая не столько любимая жена Алиса мне изменяет. Она задерживалась уже на полтора часа, так что настроение у меня все падало и падало.
  
   Не сказать, что наш будущий брак был по полностью взаимному согласию - скорее выражение ее благодарности мне. Я когда-то очень ее выручил, когда у нее были проблемы с вроде как женихом... она решила с ним расстаться, а он стал строить ей разные гадости в ее образовательном процессе и работе. Я просто разъяснил парню, что и как есть на самом деле. В ответ она предложила мне сделать ей предложение, сказав, что она по гроб жизни будет принадлежать мне.
  
   Алисе, невесте моей будущей, не следовало разбрасываться такими словами. Я жуткий собственник по натуре, мне очень тяжело после такой фразы понять ее измену, если она делала это за моей спиной. Да еще в тот день меня достали мои дорогие родители, которые дали мне собственный бизнес, в котором начались проблемы. Они тоже натрепали мне нервы. Да еще полбутыли виски...
  
   Простите, пытаюсь найти оправдание своим действиям... Но когда в половине двенадцатого ночи раздался звонок в дверь, я был порядком надерган и настроен сказать Алиске все, что я о ней думаю. В темном коридоре она опиралась на дверной косяк, повесив голову на плечо так, что волосы закрывали лицо.
  
   Тогда она не показалась мне какой-то странной, поэтому я очень грубо - больше от алкоголя, чем от того, что я хотел так сделать - втащил ее за руку внутрь, в темную прихожую. Я разорался на нее, начал в чем-то убеждать, я не слышал ее. Потом дал ей пощечину...
  
   Она вырывалась, боже, как я мог тогда не понять?.. Она кричала на меня, била меня, однако не сильно... Я почти изнасиловал ее. Почти - потому что смог остановиться в самый последний момент.
  
   Не я смог - она меня остановила. Это была не Алиса. Не она... ее сестра, с которой нас потом так много свяжет, которая потом так горько станет напоминать мне о произошедшем.
  
   Алискина сестра... черт, мне очень повезло, что у нее хватило ума держать это нашей тайной. Она ведь была всего лишь шестнадцатилетней, не по возрасту развитой девушкой, которая как две капли воды повторяла Алису, разве что черты лица у них были разные. Вот потом она и поставила мне условие: она живет рядом со мной, а я о ней забочусь и посвящаю ее в тонкости своего бизнеса.
  
   Я, желая загладить вину, устроил ей приглашение в самый престижный зарубежный университет по специальности, которой она всегда хотела обучиться: "Искусствоведение". Я не был против. Я не мог видеть ее рядом с собой. Однако она отказалась, хотя и просила родителей подписать разрешение на выезд заграницу именно под этим предлогом. Я не смел возражать ее решению, ведь одним из ее условий было: я не должен относиться к ней, как к ребенку, но должен считать ее за равную, не выказывая протеста ни одному ее решению.
  
   Вот я и не смог возразить ей, когда она впервые пошла и купила сигареты. Когда впервые появилась на пороге квартиры с бутылкой мартини в руках. Если честно, я уверен, что она выпила все в один вечер - на следующее утро бутыли я уже не нашел. Уж не знаю, спала она там с кем или нет, но в любом случае, что я могу на это сказать?..
  
   -4-
  
   The wind caries it off far away
   Questions are left unanswered...
  
   Мы выходим из банка, она прячет подписанную договоренность в сумку, после чего мягко улыбается мне, я научился различать ее на первый взгляд абсолютно одинаковые чуть грустные полуулыбки Моны Лизы, так что сейчас отчетливо прочитал в ней благодарность. Мне почему-то сразу же захотелось порывисто ее обнять, но я сдержался.
  
   - Куда теперь? После получения средств отправишься их тратить? - По-дружески попробовал я поддеть ее, но у меня не получилось.
  
   - Да нет, - она пожала плечами, рассеянно копаясь в кармане, в поисках чего-то. - Первым делом куплю еще сигарет. Ни одной пачки в кармане нет.
  
   - У тебя же дома только три пачки невскрытые! - Удивился я, хотя тут же мысленно отругал себя за болтливый язык: знаю же, как она ненавидит, когда я лезу в ее решения. Но к моему удивлению она ничего не сказала, просто легко прикоснулась кончиками холодных пальцев к моей руке, сказав:
  
   - Не волнуйся, у меня все отлично. Все идет по плану.
  
   Я удивленно кивнул. Откуда ей было знать, что я всегда успокаивался, когда меня просто брали за руку? Она же никогда не прикасалась ко мне с того самого вечера. Впрочем, до того самого вечера она тоже не проявляла ко мне решительным образом никакого интереса. Зато я был повинен в том грехе...
  
   Она слегка улыбнулась мне, поспешив на другую сторону улицы, где только что остановился автобус. Я никогда не понимал ее страсти к общественному транспорту.
  
   -5-
  
   All that remains inside me are nasty memories.
   They mix with red blood and change into hatred.
  
   Виски обжигает горло, приятным теплом окутывая желудок, чуть затуманивая сознание, однако, обостряя воспоминания.
  
   Я помню тот вечер. Он был таким же, как и этот - я также сидел в кресле со стаканом виски, почти не понимая резона, не видя его: зачем я это делаю? Только сегодня внутри уже не было ревности или ненависти, только прохладная ностальгия по прошедшему.
  
   Хлопнула входная дверь, но меня не вывел этот звук из собственного транса. Я только услышал бряцанье ключей о столик в прихожей, шорох одежды и тихие шаги за моей спиной. Это вызывает на моем лице странную, безумную улыбку: она никогда не даст мне знать о своем присутствии. А мне бы этого иногда хотелось.
  
   Столько лет существуя рядом друг с другом, мы лишь больше подчеркиваем взаимное одиночество.
  
   Глаза начинают слипаться - то ли от банальной усталости, то ли еще от чего, но я уже почти не чувствую собственного тела, а перед глазами плывет лишь пелена, когда на плечи мне опускаются теплые руки и - то ли сквозь сон, то ли в реальности, - я чувствую, что уже не один.
  
   Так первое время после той ночи я сходил с ума, так ко мне первое время приходила Алиса, вменяя мне мою вину. Я научился жить без этого, я отвык от нее, но сейчас мне показалось, что я вновь схожу с ума...
  
   Утром, когда я проснулся, в доме было пусто, лишь невымытая чашка от кофе напоминала о чьем-то присутствии, да еще записка, неаккуратным почерком оставленная на столе в кухне, из которой я узнал местоположение завтрака.
  
   -6-
  
   I will embrace you. Don't cry anymore.
   I will kiss your cracked, stone heart.
  
   Неожиданно пришло осознание того, что буквально через неделю у меня будет день рождения - вроде и нужно какой-то банкет устроить, круглая дата, как никак, да и много уже партнеров по бизнесу нужно расположить к себе. Моя секретарша - до сих пор не могу понять, почему я ее нанял - кофе она готовить не умеет, а остальной практической пользы от нее нет, - напомнила мне о том, что уже забронировала зал в ресторане и составила список приглашенных, мне осталось только все утвердить.
  
   Я, почти не смотря, подмахнул несколько бумаг, погрузившись в чтение документов, которые мне прислали партнеры, однако, я с трудом мог сосредоточиться хоть на чем-то, поэтому перечитывал каждую строку по несколько раз. Через некоторое время меня отвлек телефонный звонок. Странно, что секретарша не ответила. Но... я уже упоминал ее полную бесполезность?
  
   Звонили из курьерской службы, по поводу какого-то там заказа, чему я даже удивился - я почти ничего не покупаю через Интернет-магазины, так что и не сразу сообразил, что это вполне могла заказать пленившая меня девушка. Она часто так поступала, если не могла с уверенностью назвать свое местоположение в день доставки. Так и сегодня. Я устало сказал, как проехать, куда чего отдать.
  
   Через сорок минут на моем столе громоздилась строго пропорциональная стопка чего-то, с совершенно неопределенным содержимым. В список заказа я привык не заглядывать - надо будет, сама расскажет. Но мне что-то подсказывало, что это очередные художественные принадлежности.
  
   В последние годы она вообще не рисовала, но все время покупала что-то для этого магического на мой взор действа. То ли настроения не было, то ли это из тех же соображений, что и полная смена имиджа после того вечера.
  
   Я машинально поймал себя на мысли, что в последние дни воспоминания о том вечере становятся чуть ли не путеводными в моей жизни. Это было странным и каким-то режущим.
  
   Но я, как заядлый мазохист, уверенно наслаждался этой горечью.
  
   -7-
  
   Yes, our relationship was based on lies.
   Yes, I was caught up in the thrill and drowned.
  
   В половине пятого дверь моего кабинета отворилась, и в проеме показалось видение - почти прозрачное, чуть румяное видение.
  
   Она стояла на пороге, волосы - почему-то опять темные - окружали ее светлое, совсем незагорелое лицо ореолом, темная, привычная рубашка поверх темной же водолазки уютно окутывала стройное тело, а глаза... боже, я было подумал, что в ее глазах вновь загорелся тот райский ад, который когда-то привлек меня к ней. Но ее голос привычно разрушил красивый образ.
  
   - О, так ты получил мои краски! - Воскликнула она, подлетая к столу. Она наклонилась к коробке так, что меня обдал чуть терпкий аромат ее духов и слегка уловимый запах сигарет, который впервые не раздражал меня, а наоборот, придавал завершенность ее образу перед моими глазами.
  
   - А, да. Держи. И куда тебе столько? - Я немного рассеянно спускаюсь до привычного подтрунивания над ней, которое помогло мне в свое время справиться с боязнью заговорить с ней, с боязнью причинить ей еще большую боль после того вечера.
  
   Она, казалось, обо всем успела позабыть.
  
   - Этого никогда не бывает мало, чтобы тебе было это известно. Мне все время не хватает некоторых цветов, да и кисти улетают в окно чаще, чем хотелось бы, - сказала она, примериваясь, как бы поудобней взять коробку с собой. Я удивился. Не думал, что она занимается живописью.
  
   - Ты пишешь картину? Не видел.
  
   - Да, а потом хочу попробовать пристроить ее на конкурс Конрада, - я мысленно присвистнул. Не думал, что она настолько серьезно занимается творчеством. Конрад был известен во всем мире - он любил принимать работы от начинающих художников и размещать их в своих галереях наравне с современными авторами, давая толчок их творчеству. Те, кто удостаивались чести даже попасть в финалисты уже имели некоторые перспективы, а уже если они становились победителями... там вообще - выше только звезды.
  
   Я был рад за нее, поэтому, машинально, вырвалась фраза:
  
   - Не напрягайся, я привезу ее домой.
  
   Моей наградой стала ее мягкая загадочная улыбка, как у Моны Лизы на знаменитой картине да Винчи.
  
   -8-
  
   The silence was disturbed...
   ...by wine of despair.
  
   Уже почти когда она выпорхнула из моего офиса, как обычно не закрыв дверь между кабинетом и приемной, я выкрикнул ей в ответ приглашение поужинать. Она на минуту замерла не поворачиваясь, после чего, чуть повернув голову, назвала ресторан и время. Я не удивился ее выбору - восемь вечера в таком месте, которое сложно назвать презентабельным рестораном, но вполне легко можно принять за уютное домашнее кафе, в котором собираются студенты и молодожены. Прямо, как мы.
  
   Для меня не составляла проблемы зарезервировать столик, никаких проблем. Потом я предупредил секретаршу, что уйду сегодня раньше на полчаса, что с удовольствием и сделал, направившись домой - чтобы завести обещанную коробку и переодеться во что-то более подходящее, чем строгий костюм.
  
   Уже дома, взгромоздив коробку, предварительно перевязанную ленточкой - почти лишний жест, - перед дверью ее комнаты, я направился в свою, на ходу уже выбирая подходящую одежду. Мой глаз пал на мягкий свитер крупной вязки коричневого цвета, так хорошо подчеркивающий цвет глаз - мне так всегда говорили все, кто видел меня в нем, темные брюки из тонкой шерсти и в качестве пущего анутража - вскрыл флакончик новой туалетной воды.
  
   Это была мужская версия "Опиума" от Yves Sent Laurent, который она же мне и подарила некоторое время назад. Я так и не ознакомился с ароматом, так что не мог с уверенностью сказать, насколько он мне подходит, полагаясь лишь на ее безупречный вкус.
  
   Судя по тому, как по ее губам скользнула одобрительная улыбка, когда она по привычке склонила голову к моему плечу в знак приветствия, она не ошиблась в своем выборе. Впрочем, мне тоже понравился этот терпкий, богатый аромат.
  
   Она выбрала в этом уютнейшем заведении столик в самой глубине, но у нескольких больших окон. На круглой поверхности стола стояла свеча, роза и приготовленные приборы. Я по привычке отдал распоряжение меню ей. Это у нее всегда выходило не в пример лучше моего.
  
   Сразу же вышколенный официант преподнес нам прекрасное вино. Ее любимое сладкое игристое. Оно настолько слабое по алкоголю, что я пил его как газировку, словно бы был студентом.
  
   Мне нравилось смотреть на нее в этот момент: изящно склонив голову к руке с бокалом, волосы вновь темные поблескивают, спадая на лоб, одно плечо виднеется в неудобно сползшей рубашке, которая обнаружилась под темным плащом, когда она вошла в ресторан. Губы привычно подчеркнуты блеском, глаза подведены черным. Ресницы настолько густые у нее от природы, что никакая тушь им не нужна, а она сама ее очень не любит.
  
   Мы так и сидели - молча пили вино, ощущая между нами какой-то странный раздел. Мы также молча отужинали, не обменявшись и парой соответствующих случаю свестких замечаний, так что каждый думал о своем.
  
   Мне почему-то не так представлялся наш первый совместный ужин наедине.
  
   -9-
  
   Fate has brought you and me together.
   In the clear, night sky, the moon shines its color upon us.
  
   Мы вышли из ресторана, когда оба поняли, что делать там больше нечего. Я расплатился, кинув на столик несколько довольно крупных купюр, после чего быстрым шагом направился к выходу, желая нагнать девушку. Она уверенно шагала впереди, чуть одергивая плащ, который хоть и сидел на ней как влитой, все равно в чем-то мешал ей. Я покорно следовал за ней даже тогда, когда она уверенно свернула мимо машины. Было около половины десятого, может больше, - я не знал, а на часы смотреть не хотелось.
  
   Так как была середина осени, в это время было уже темно, но горящие в центре города фонари быстро развеяли ощущение вечера. Где-то по дороге она задержалась перед какой-то витриной, а я, отстав, купил ей цветы - любимые ею малиновые розы. Почему-то в отличие от большинства девушек, она абсолютно не переваривала красные цветы.
  
   Я преподношу ей букет, она улыбается - но почему-то в этой улыбке нет той привычной ей почти холодности, это просто улыбка. Почему-то у меня появилось желание чуть приобнять ее за плечи, чтобы почувствовать тепло ее тело сквозь одежду. Это было единственное, чего мне хотелось.
  
   - Ну, что? Куда теперь? - Спрашиваю я, когда она поднимает глаза от цветов. Меня всегда поражала ее способность часами смотреть в одну точку.
  
   - Хм. Наверное, туда, где луна, - улыбнулась она, потянув меня куда-то за рукав.
  
   Мы шли долго. Долго - и привычно молча, я лишь оглядывался по сторонам, пытаясь понять, как обратно возвращаться, пока мы не пришли в центр небольшого скверика, отделенного от остального мира деревьями. Уютное маленькое местечко, в котором она сразу же приземлилась на краешек скамейки, положив рядом цветы.
  
   На ее волосах струился свет луны - я так и не заметил, когда мы перестали идти там, где есть электрическое освещение, - она внимательно смотрела на меня, как будто бы ей хотелось что-то сказать, как будто она на что-то решалась.
  
   Я готов поклясться, что она уже приоткрыла рот, чтобы произнести это, как в моем кармане раздалось громкое попискивание мобильного телефона. Корректно извинившись, я ответил.
  
   Но очарование момента было безвозвратно нарушено.
  
   -10-
  
   If only you were with me right now.
   Then I would never let you go.
  
   На следующий день я решил взять праведный отгул, поэтому надеялся отоспаться. Вернулись мы домой ближе к полуночи, так что я сразу завалился спать. Меня разбудил телефонный звонок. Первым делом я схватил трубку и только потом посмотрел на часы. Половина седьмого. Черт...
  
   - Ты уже не спишь? - Яркий голос девушки в моем телефоне заставил заскрипеть зубами. Она была не то, что уже проснувшаяся, а скорее какая-то до отвращения бодрая. Мне это было недоступно.
  
   - Как видишь. Минуточку. А ты где? - Спросил я, вроде бы вспоминая, что мы живем в одной квартире, и если ей нужно было что-то у меня спросить, она могла просто прийти ко мне в комнату.
  
   - Я? А я сейчас еду в галерею к Конраду, сдавать работу. Если поехать позже, туда будет не пробиться. И потом я еще хотела выпить кофе...
  
   - Все-все, понял. Претензий нет. А от меня что нужно?
  
   - Просто сегодня должны привезти домой заказанные книги, а я не знаю, когда буду дома. Получишь?
  
   - И даже оплачу, - улыбнулся я. Вот так всегда - вертит мной, как хочет. Это еще хорошо, я сегодня сознательно остался дома. Обычно гораздо хуже. Я еще что-то хотел у нее спросить, но она уже привычно бросила трубку. Я ухмыльнулся - так всегда.
  
   Когда я уже сознательно проснулся, позавтракал и даже выпил крепкого чаю, я решил пройтись на первый этаж, посмотреть входящую корреспонденцию, однако было то, что заставило меня затормозить буквально на половине шага. Дверь. Открытая дверь в комнату. В ее комнату.
  
   Эта квартира, которую мне подарили родители на двадцать один год, для меня одного поистине огромна - пять комнат плюс очень большая кухня. Поэтому раньше я здесь и не жил почти. Только когда появился предлог поселить с собой сестру погибшей невесты, я оценил все удобство планировки. Мы разделили квартиру на три части: каждому из нас по две комнаты и общая гостиная с кухней, в которой у нас также помещалась импровизированная столовая. Все очень по-домашнему, но каждый имеет свой строго определенный угол.
  
   Она выбрала тот отсек, что был ближе к двери - сославшись на то, что ее образ жизни не позволяет ей будить меня в час ночи своими поздними возвращениями, а мне досталась самая дальняя часть помещений - что, впрочем, меня вполне устраивало.
  
   Я походил около этой приоткрытой на десять сантиметров двери, вспоминая, когда же я все-таки был там, внутри. И понял, что с самого заселения я ни разу не видел, как она все обустроила, как она все там обжила. И мне захотелось зайти. Это было несвойственно мне, но в последнее время я вообще делал много чего несвойственного.
  
   -11-
  
   This unstoppable force is guiding my spirit.
   I just want to have faith in it forever.
  
   Ее первая комната была точно такого же размера, как и мой кабинет, но казалась куда больше: все из-за простой и светлой мебели и зеркал на стенах. В отличии от меня, она сделала первую комнату спальней - об этом ярко говорила аккуратно заправленная небольшая кровать в углу. Немного заваленный бумагами и книгами стол, под который была задвинута вчерашняя коробка, на ней лежала сложенная ленточка.
  
   На подоконнике стояла ваза со вчерашними цветами, рядом несколько пустых рамок - ну не то, чтобы пустых - в них были вставлены небольшие карандашные рисунки цветов. Я удивился, ожидая увидеть в ее комнате хоть какое-то напоминание о ее родителях, сестре. Друзьях, если на то пошло. Создавалось впечатление, что у нее нет прошлого.
  
   Во вторую комнату вела расшитая полупрозрачная занавеска. Я аккуратно отвел ее в сторону. Конечно же, это была мастерская. Мольберты, полки с красками и банки с кистями, карандашами и прочей художественной утварью, у стен приставлены холсты, накрытые плотной тканью. На широком подоконнике разложены книги стопками - все по искусству, как она всегда и хотела.
  
   На стуле у окна висит ее любимая шелковая рубаха цветами, которую она обычно носит еще на одну рубашку, а сверху - заляпанный краской фартук. Все так, как и должно быть у художницы.
  
   Я, удовлетворившись осмотром, покинул помещение с чувством выполненного долга, хотя, конечно, это был не тот долг, который хотелось бы выполнить перед ней.
  
   Без малейшего колебания я решил поговорить с ней. Это не дело - два года живем под одной крышей, а на самом деле дальше, чем незнакомые люди. Нужно избавиться от этого отчуждения между нами. Тогда, возможно, что-то измениться.
  
   -12-
  
   I can't understand guys who speak sarcastically of hope and dreams.
   Their hearts are burdened with the words, "I will never love again".
  
   О своем решении я сообщил ей по телефону тоном "место и время встречи изменению не подлежит". Она ничего не ответила, просто хмыкнула в трубку, что в ее случае можно было расценивать за согласие.
  
   Подготовка не отняла у меня много времени - приготовление скромного ужина, извлечение из запасов бара очередной бутылки хорошего крепкого вина, облачение в более соответствующую одежду вместо хлопковых домашних штанов. Покупка цветов и милого светильника в центр стола. А дальше - просто ожидание семи вечера, к которому она обещала вернуться.
  
   В семь часов ровно - даже без одну минуту семь она открывает дверь своей парой ключей и входит в квартиру такая, какой я ее знаю - очень сероглазая, очень загадочная и немного неразговорчивая. Скидывает туфли, снимает куртку, бросает ключи на столик. И проходит.
  
   - Ну, что ты хотел обсудить, что даже приготовил сам еду? -Спрашивает она, усаживаясь напротив за стол, и по ее голосу я не могу понять, чего в нем больше - насмешки или понимания. У нее эти два понятия всегда мало расходились.
  
   - Просто хотел посидеть с тобой здесь, создать для себя иллюзию того, что у меня есть семья, - странно отвечаю я, но тут же ловлю себя на мысли, что так я отвечаю в абсолютном большинстве случаев.
  
   - А разве, разве у тебя нет семьи? - Переспрашивает она, отчаянно пряча погрустневший взор.
  
   - Последнее время... а, к черту... все то время, что мы живем здесь, мы будто чужие люди, которые случайно иногда встречаются в одной квартире.
  
   - Так вот значит, как ты об этом думаешь, - говорит она, поднимаясь. Я уже боюсь, что она сейчас уйдет, но она лишь проходит мимо стола ближе ко мне, садясь у меня за спиной и обнимая меня за шею.
  
   - Ты - моя семья. А я - твоя. Все просто. Не нужно усложнять то, что и так ясно, - говорит она, и от звука ее голоса мое сердце начинает стучат быстро и радостно, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую, когда она начинает легкими поцелуями покрывать мою шею.
  
   Я резко поворачиваюсь к ней, желая удостовериться, что это она все делает сама, а не мои пьяные галлюцинации.
  
   - А что... что там с конкурсом Конрада? - Спрашиваю я, а она в ответ дает мне легкую пощечину - и это остается последним, о чем я успеваю подумать в тот вечер.
  
   -13-
  
   All it takes to make descendants is a little love potion.
   Sprinkle some on and burn with love.
  
   Ее работа не занимает на конкурсе Конрада высокого места, но сам президент галереи выбирает ее как лучшую среди любительских, поэтому сейчас она крайне редко бывает дома. Я не переживаю по этому поводу, каждый вечер получая от нее какие-то записки и звонки.
  
   Ее неразговорчивость почти полностью прошла, хотя иногда она по-прежнему недружелюбна со мной и окружающими, но теперь-то я точно знаю, что это лишь ее способ защиты от внешнего мира.
  
   При ней так и осталась ее незабываемая улыбка Моны Лизы, хотя сейчас я все чаще вижу на ее лице другую - более непосредственную, более легкую. При ней так и осталась привычка хмыкать и иногда зажигать сигареты, хотя теперь ей уже не нужно притворяться, что ей так больше нравиться.
  
   Хотя, лично у меня создается впечатление, что она настолько привыкла к тому образу жизни, что вела эти два года, что сама не хочет с ним расставаться. Мне в общем и целом все равно, как она будет жить, лишь бы была счастлива и была со мной. Наверное, я напоминаю влюбленного идиота, а, может, я такой и есть, но это действительно то, чего мне хочется.
  
   Она решила воспользоваться шансом и поступить на художественный факультет городского университета, однако полностью отказываться от приобретенных аналитических умений она не решилась, так что до сих пор получает некоторые проценты от сделок.
  
   Иногда я боюсь, что она до сих пор меня не простила за Алису, но я почти не думаю об этом.
  
   На мой день рождения она подарила мне ту работу, что взяла гран-при у Конрада. Это была картина человека, сидящего в кресле с бокалом виски в пустой и темной комнате, лицом к окну, спиной к зрителю, чьи волосы серебрит свет луны из окна.
  
   Что же до меня, то моя жизнь мало изменилась. Я остался таким же, ну, может, капельку счастливее. И это было самым лучшим во всех произошедших переменах со мной.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"