Турчев О. А. : другие произведения.

Вопрос терпимости

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Великая вещь терпимость. Она позволяет детям разных культур и рас строить общество вместе. Однако, где грань того, что можно терпеть? Проявляя терпимость без разбора, не теряем ли мы себя?

  Сын Феррума
  Глава I. Вопрос терпимости
  
  Будильник зазвонил, мелко дрожа и подпрыгивая. Ладонь вдавила кнопку до упора, чуть не пробив аппаратом стеклянный столик. Виктор Морго, студент второго курса Института высшей экономики, вполне пошел бы и на такую жертву, лишь бы отделаться от въедливого дребезжания. Проклятый будильник не дал досмотреть такой интересный сон. В этом сне сочеталось все самое лучшее из многочисленных фильмов, комиксов и фантастических романов. "Вот невезение. Надо будет в следующий раз лечь пораньше. Вдруг удастся досмотреть", - с досадой подумал он.
  Навалилась сонливость. Веки упорно слипались. Опухшие со сна глаза не желали осматривать унылую комнатку студента. Виктор в очередной раз проклял себя вчерашнего за нежелание лечь спать пораньше. На лекции идти не хотелось совершенно, особенно на первые в семестре. Опыта подобных мероприятий у него было предостаточно, и парень уже представлял, как пять часов будет сидеть, борясь с желанием упасть на письменный стол. Будет выслушивать унылое бормотание очередного апоплексического типа, придушенного галстуком. Тот будет объяснять им, что они все теперь второкурсники и обязаны до поросячьего визга радоваться этому. Ну почему они все начинают с одного и того же? На первом занятии каждый преподаватель непременно в подробностях расскажет, что их ждет в семестре. Как усердно им надо заниматься, чтобы подготовиться к экзаменам. И ни в коем, ни в коем случае не думать, что можно валять дурака полгода, а за неделю до сессии засесть за учебники. Как утверждали все без исключения профессора, этот трюк никогда не проходит. Однако же проходил с завидной регулярностью, и не только у Виктора. Парень потянулся и сел. Суставы печально хрустнули.
  Горсть ледяной воды мигом прогнала вязкую сонливость. Из зеркала на Виктора щурился длинный, чуть полноватый темноволосый паренек. Короткая шапочка не слишком чистых волос (не каждый же день их мыть?) за ночь растрепалась и торчала клочьями во все стороны. Пройдясь по шевелюре смоченной под краном расческой, он завязал на голове бандану. Когда спустя десять минут он выбрался из ванной, щеки и подбородок неприятно саднили от затупившейся бритвы.
  В холодильнике было до неприличия пусто и попахивало чем-то безнадежно скисшим. Пушистое фиолетовое существо, напоминающее болезненную помесь белки с кроликом, жизнерадостно скалилось огромными резцами с упаковки "Хлопьев Гиги". Сами хлопья, носящие заслуженное прозвище "гастрит в упаковке", тоже были неестественно фиолетовыми и в миске шуршали наподобие пенопласта. Залитый бунтующим от такого сочетания натуральным молоком, "гастрит" запенился и приобрел нежно-синюшный оттенок. Пахло яичным концентратом и химической сладостью. Без особого аппетита Виктор принялся за завтрак.
  Чтобы хоть как-то скрасить прием пищи, он включил монитор на прием новостных каналов.
  - ...здоровые завтраки "Гиги" для вас и вашей семьи! - жизнерадостно вещал с экрана анимированный кислотный грызун. - Многие уже оценили по достоинству...
  Виктор с отвращением переключил канал, отправляя в рот очередную ложку фиолетовой баланды с приторно-карамельным вкусом. Сглотнул не жуя и коротко выразил свое мнение о дешевой еде имперского производства.
  - ...полной разгрузки торговая баржа корпорации "Марвелл Спейстек" взяла курс на Граттар VI.
   Сочный голос ведущего международных новостей звучал на фоне панорамы космоса. Внизу виднелся бирюзовый ореол атмосферы. Большую часть экрана занимал космос. Это было красиво. Ясное, чистое звездное небо, как в самую безоблачную ночь. Виктор даже пожалел, что монитор не мог передать всей полноты картинки. Внизу, за прозрачным нимбом виднелась поверхность его планеты - Альмы. В зените отблескивал темным металлом полумесяц луны-крепости Феррума. По центру виднелся прямоугольный корпус торговой баржи. Лучи прожекторов скользили по керамитовым бортам. Во все стороны, как щетина, торчали многочисленные датчики и антенны. За кормой медленно, как занимающийся рассвет, разгорался выхлоп плазменных двигателей. Изображение сменилось на студию новостей. Из-за стола вещал немолодой полноватый мужчина в темно-синем пиджаке. Судя по выражению лица, столь же живой и склонный к юмору, как эта баржа.
  - Таким образом сегодня, после заключения контракта, баржа с официальным представителем "Марвелл Спейстек" отправляется в ежегодный торговый рейс. В связи с этим показатели цен на (далее следовал длинный, труднопроизносимый список тяжелых металлов, используемых в корабельных двигателях) опустились на 0,04 пункта. Эти данные лишь на одну сотую пункта превысили показатели, предоставленные аналитическим центром Империи Человечества... В связи с этим представитель аналитической группы сделал заявление...
  Виктор переключил новостной канал. Скука! Лучше бы еще раз баржу показали. Или... Феррум.
  - ...В западной торговой зоне Кредума произошло столкновение между вольными торговцами и силами правопорядка. Погибли четыре человека, один ранен. Сегодня в 1:25 группа неизвестных лиц в масках, вооруженных игольным оружием, обстреляла здание мессианской церкви Господа Единого, расположенное в торговой зоне. Служба безопасности Церкви открыла огонь. Спустя десять минут на место перестрелки прибыли отряды полиции. Двое вольных торговцев были застрелены, погибли двое охранников из службы безопасности, один полицейский ранен. К сожалению, нападающим удалось скрыться с места. Сейчас ведутся поиски...
  Обеспокоенный голос ведущей был похож на длинную тираду школьной учительницы, что-то втолковывающей нерадивым ученикам. Так же вкрадчиво, как учительница объясняла детям цифры из уравнения, этот голос повторял цифры погибших. Сменяя друг друга, мелькали кадры места происшествия. Изрешеченный из иглометов фасад церкви, подпалины лазерного оружия. Лужа засохшей крови на пороге храма. Унылого вида люди в халатах, переносящие на носилках пластиковый мешок с молнией.
  Подобные происшествия в последнее время не вызывали какой-то бурной реакции. Привыкли. Торговая зона - неизбежное зло технически развитых планет. Само это название было придумано кем-то очень осторожным и терпимым. В новостях и прочих официальных изданиях это место упорно называли "торговой зоной", а его обитателей - "вольными торговцами". Среди обычных граждан в ходу были "пиратский квартал", "пираты", "гадюшник", "клоака". Последнее, по мнению Виктора, подходило лучше всего: место, где собирается и оседает грязь. Невозможно проконтролировать все садящиеся и взлетающие корабли. На планетах, где пытались это сделать, вольный народ с упорством крыс обходил патрули и системы слежения, садился и основывал пиратские поселения в отдаленных уголках материков, провозил контрабанду и значительно поднимал уровень преступности. Поэтому многие правительства, в том числе и альмийское, предпочитали "свалить всю грязь в одно место", чтобы проще было держать под каким-то подобием контроля. Настоящие честные торговцы, конечно, тоже встречались, но за массой бандитов, пиратов и контрабандистов их было трудно заметить. Пиратский квартал на западной окраине Кредума был отделен от остального города железобетонной стеной с колючей проволокой, двумя блокпостами и сторожевыми вышками. Из отдаленных уголков обитаемого сектора везли на продажу диковинные товары различных рас и культур. Что-то продавали из-под полы, кто-то совершал сделки со здешними корпорациями. А на торговле, как плесень на краюхе хлеба, наживались не столь порядочные представители вольного народа и некоторые местные. Официально здесь действовал закон, однако представители власти решались посетить квартал разве что в лице вооруженных до зубов и всего боящихся отрядов полиции. На кровавые разборки между бандами смотрели сквозь пальцы, лишь бы они не выходили за границу квартала. Здесь действовало право пистолета и вибромеча, и всякий рискнувший войти должен был с этим считаться. Если у кого из добропорядочных кредумцев хватало глупости.
  Только вот чем могли не угодить пиратам миссионеры? Им стоило бы выдать медали (или что там у церковников?) только за решимость проповедовать среди таких, с позволения сказать, социальных элементов. Вряд ли представители государственной религии Альмы и Империи Человечества своими действиями создали угрозу шкурным интересам какой-нибудь банды. Скорее, очередная компания людей или нелюдей, считающая собственные языческие верования чем-то большим, чем простое украшение, решила, что миссионеры культа Господа Единого задели их самим фактом существования.
  Виктор отключил монитор и вышел в Сеть. До выхода еще было время, которое он намеревался потратить на поиски реферата для одного приятеля.
  
  ***
  
  Глухо задребезжал телефон. Виктор вытащил из ушей наушники и схватил трубку с зарядного устройства.
  - Привет, Вик! - не дожидаясь приветствия, поздоровался такой знакомый и такой надоевший голос. Чеканный голос мужчины в летах, чем-то навязчиво напоминающий речь лектора с кафедры.
  - Привет, пап, - ответил он, изо всех сил стараясь скрыть досаду в голосе.
  - Как дела? Чем занимаешься?
  И снова голос звучал, как будто не отец обращался к сыну, а профессор спрашивал на семинаре не слишком усердного студента. На самом деле отца совершенно не интересовало, как дела у Виктора в чем-либо, кроме учебы. Можно было и не пробовать рассказать ему про друзей или девушек. Ни о чем таком отец знать не желал. Вернее, спрашивал время от времени для приличия. Но рассказывать что-то больше, чем "У меня все в порядке", не стоило. Во-первых, этот ответ вполне удовлетворял, если не сказать радовал отца. А во вторых, не дай Единый Виктору когда-нибудь еще по глупости рассказать про свои проблемы. С тактом и деликатностью танка отец тут же начнет поучать, копаться в грязном белье и рассказывать на своем примере, как надо жить правильно. Ощущение после таких разговоров оставалось самое тягостное.
  - Порядок. Вот, уже выхожу. У меня лекции сегодня, - Виктор хотел поскорее отчитаться и закончить этот разговор. Он знал наперед каждый его этап. Знал, что спросят и как отвечать. Сейчас он уже немного радовался, что надо выходить.
  - Я в курсе. Что там у вас сегодня? - отрезал отец.
   - "Гражданское право", "Основы менеджмента", "Имперский по специальности", "Кризисное планирование", - торопливо перечислил Виктор, как на экзамене.
  - Что-то у вас все вразнобой идет, - задумчиво проговорил отец.
  Ну вот, со злостью подумал парень. Он же не просто так. Ведь ищет же, к чему придраться.
  - Такой план занятий... - неуверенно ответил Виктор. - Предметов много.
  - А как вообще продвигается? Тебе там нравится? - отец задал один из своих дежурных вопросов, переходя на задумчивый и немного обеспокоенный тон.
  - Нравится. Предметы интересные и читают хорошо. Практика скоро будет. Вообще, думаю на экономического аналитика дальше учиться. Профессия интересная и сейчас особенно востребована. Может, даже на практику на Землю... или еще куда-нибудь в имперскую метрополию... - Виктор отвечал заученно и спокойно. Он давно уже все это придумал специально для таких разговоров. Благо учителя были отличные. Примерно то же слышал каждый студент на лекциях по нескольку раз в семестр.
  - Что-то я не слышал, чтобы ваших на Землю посылали. А вот в Кредумском государственном, кажется, есть свое имперское представительство, - начал рассуждать отец.
  Виктор устало вздохнул. Ну, вот и нашлось к чему придраться. Сейчас наверняка последуют укоры, что он поступил в недостаточно престижный вуз. Другие пьют, шастают по вечеринкам или вообще никуда не поступают, а отец беспокоится, что сын уже второй год учится в недостаточно престижном вузе.
  - Можно найти практику, - он поспешно увел разговор с неприятной темы. - У нас есть имперские конторы, которые этим занимаются.
  - Ищи. Тебе эти пять лет надо думать только об учебе. Только тогда выйдет толк. Ты зря не слушаешь, я же знаю, что говорю.
  "Ну да, знаешь, - сказал про себя Виктор. - А я знаю, что ты эти пять лет будешь думать только о том, чтобы я думал только об учебе".
  - Вот как раз занимаюсь. Ладно, пап, мне пора. Уже опаздываю, - не соврал он, а заодно и нашел-таки безупречный повод оборвать этот разговор.
  - Я тебе могу что-то такое подыскать... - отец размышлял еще несколько секунд, потом словно махнул рукой. - Ладно, учись, удачи там. Пока.
  - Пока, пап.
  
  ***
  
   Утренний Кредум встретил Виктора прохладой и мелкой изморосью. Мягкий климат Альмы в последнее время преподносил ее жителям подобные сюрпризы. Парень не спеша брел по тротуару. Вокруг высились стены небоскребов, уходя вверх на сотни этажей. Стены из стекла были серыми в утренней хмари. Временами казалось, что он идет по дну каньона. Город просыпался, так же лениво и не спеша, как сам Виктор. Поток наземных автомобилей уже заполнил улицу и неспешно тек в обе стороны. Между небоскребами в утренней дымке блуждали габаритные огни воздушного транспорта. Вдоль дорог и воздушных трасс пестрели рекламные щиты. Прохожие зябко кутались в пальто, поднимая воротники. С каждой минутой их становилось все больше. Одинаковые люди с одинаковыми лицами, еще более неразличимые из-за теплой одежды. Для Виктора они были частью этого города, как и он для них. Такой же скучной частью, как рекламный щит или проносящийся мимо автомобиль.
  Часть пути парень проделал на метро. Мрачные, тускло освещенные коридоры. Облицованные кафелем стены без единого украшения, за исключением похабных граффити. Поезд был набит под завязку, и все двадцать минут пути пришлось провести стоя, держась за поручни, почти в обнимку с кем-то, кого он даже не запомнил. Потом снова коридоры. У стен сидели нищие, на которых обращали внимания не больше, чем на те же граффити.
   После тяжелой атмосферы подземки воздух центра Кредума показался Виктору свежим. Деловые кварталы возвышались стеной стекла и пластика дальше по улице. В центре города небоскребы отсутствовали. Исторический центр Кредума сохранился в первозданном виде. За несколько веков здесь практически ничто не изменилось. Выложенные брусчаткой узкие пешеходные улочки вились между рядами зданий. Стены кирпичных и белокаменных домов покрывала изящная резьба. Невозможно было найти два одинаковых дома. Стрельчатые окна, изукрашенные фасады, вычурные заборчики из стальных копий - от всего этого рябило в глазах. В деловых кварталах взгляду было негде зацепиться - он беспомощно соскальзывал по монотонной поверхности. Здесь же все было разным, все притягивало глаз. Вместо серого бетона - замысловатая брусчатка. Вместо однообразной стеклянной стены - увитые плющом и диким виноградом балкончики, двускатные крыши, узорная облицовка.
  С высоты птичьего полета окраины Кредума напоминали груду серых бетонных блоков, а центр - соблазнительное пирожное, покрытое разноцветной глазурью с изящными кремовыми узорами. Как оставленное на воздухе пирожное, он привлекал мух и ос. Среди однообразного потока прохожих попадались люди в ярком туристическом ширпотребе, с целеустремленными взглядами. Их движение было, впрочем, далеко от целеустремленного. Исторический центр Кредума давно пользовался популярностью у туристов Земли и крупных миров Империи Человечества. Имперская система пенсионного обеспечения позволяла к старости забыть о финансовых и деловых проблемах - "жить в свое удовольствие". Виктор каждый день созерцал снующие компании в сопровождении гидов, состоящие, большей частью, из пожилых людей, а то и из совсем глубоких стариков. Все были увешаны новейшей имперской фотоаппаратурой. Тут и там сверкали вспышки. Возле каждой замысловатой архитектурной детали звучали восхищенные возгласы и щелкали камеры, слышались пояснения гидов на общеимперском. Виктор этих людей не понимал. Всю молодость провести, сидя за партой или монитором. Потом - однообразная работа, заключающаяся в том же сидении. До старости, благодаря современной медицине, доживал почти каждый. И вот только тогда "развлекайся и живи в свое удовольствие".
  Жужжа сервомеханизмами, заменяющими давно отказавшие мышцы ног, мимо прошел дородный низенький старичок. Из-под расстегнутого пальто выглядывала ярко-синяя футболка с изображением собора Святого Андреаса. Поверх собора болталась снабженная многочисленными линзами камера. Виктор поморщился. Для себя он подобной жизни не представлял, хотя в глубине души отлично понимал, что движется как раз к чему-то подобному.
  
  ***
  
  Поток студентов вынес Виктора из аудитории. Наступил долгожданный перерыв. Первые в семестре тетради конспектов начали покрываться обрывками лекций и рисунками на полях.
  После полудня коридор быстро заполнялся. Из дверей аудитории вываливала сонная, немного уставшая молодежь. Кто-то сразу направлялся дальше в столовую. Другие спускались по лестнице во двор, чтобы курением забить голодное урчание в животе. Виктор не спешил куда-то двигаться. Одному идти в столовую не хотелось.
  - О! Вик! Ты куда сбежал?
  Алекс, как всегда, объявился неожиданно и тут же шутливо обвинил приятеля в прогуле.
  - Куда угодно, подальше от занудства, - нарочито мрачно процедил Виктор, пряча улыбку.
  - Обедать идешь? Или опять табачный дым на закуску?
  - Чего-то не хочется. Опять не тем накормят... - задумался Виктор, почесывая подбородок.
  - Как они меня достали! Клонируют их там, что ли... - вклинился в разговор Мартин, высокий, крепко сбитый черноволосый парень.
  - А ты не знал? Здорово, Март. Это же целый имперский проект. Клон занудного профессора, - ехидно ответил Виктор.
  - Ну, тогда мы точно обречены на ассимиляцию! - изображая панику в голосе, ответил Мартин.
  - Ага, держи карман шире... мы сами кого хочешь...
  - Кстати, слышали, вчера, вернее, еще сегодня опять стреляли.
  - Придурки потому что, - с тоном полного понимания пояснил Алекс. - Торговцев прижимают, а им делать больше ничего не остается.
  - И ты туда же! - почти хором ответили Виктор и Мартин.
  Статьи и сюжеты о том, что "вольные торговцы" на Альме - несчастный притесняемый народ, встречались довольно часто. По мнению Виктора, мало кто из нормальных людей мог на них купиться. Доказательство обратного сейчас стояло перед ним, давая пояснения тоном преподавателя.
  - А что я-то? - Алекс смутился, оказавшись меж двух огней.
  - А ты в курсе, что там было? Пираты напали на церковь. Убили двоих из миссии, - холодно сказал Виктор, вызвав удивленный взгляд даже у Мартина.
  - Во-первых, не из миссии, а во-вторых не священников, а охрану. Священников как раз никто не трогал. - Он цинично усмехнулся, отчего у Виктора возникло желание съездить ему по физиономии. - И вы уверены, что на самом деле так было? А я слышал, что у одного из тех вольных торговцев семья погибла, когда феррумцы зачистку проводили.
  - Ну и шел бы мстить феррумцам. Церковники-то чем виноваты? - возмущенно ответил Виктор.
  - Очень смешно...
  - Ребят, не ссорьтесь, а? - подал голос Мартин, до этого переводивший растерянный взгляд с Виктора на Алекса. - Пойдемте лучше в столовку.
  
  ***
  
   Виктор поставил на поднос тарелку котлет и жареной картошки. Дополнив обед яблочным напитком, он расположился за столиком вместе с приятелями. В столовой было шумно, слышался звон посуды и комментарии студентов по поводу качества еды. За соседним столиком устроилась компания эльфов. Виктор тут же окинул соседей не слишком доброжелательным взглядом. Все четверо были одеты в куртки черной кожи, украшенные россыпью никелированных кнопок и цепочек. Высокие и тонкие, с длинными, немного резкими лицами и миндалевидными глазами. Заостренные кончики ушей прятались в буйных копнах волос пепельно-серого цвета. Собравшись в одном углу, они резко выделялись на фоне общей массы, одетой в строгие костюмы или свитера с джинсами. Один из них поймал взгляд Виктора и ответил на него презрительной ухмылкой. Вся компания принялась что-то обсуждать на своем мягком, журчащем языке, изредка бросая взгляды по сторонам.
  "Даже на общеимперском говорить не потрудились, - думал Виктор. - Кого только не пускает к себе Империя Человечества!" Слышать рядом чужую речь ему не нравилось. Когда перед тобой, не стесняясь, могут отпускать в твой адрес гнусности, трудно быть терпимым к другим расам и народам. Раздражали еще и наряды остроухих - переливающиеся блеском, кричащие, они заявляли: "Мы не такие, как вы! Мы другие! Мы лучше вас!" Так, во всяком случае, казалось Виктору. Никто уже давно не пытался запрещать подобные наряды в институтах и школах. Судебных исков не оберешься.
  - Кстати, слышали? Граттарцы привезли первую партию "Вирту Джей-67 "Лайтнинг""? - Мартин отправил в рот порцию фруктового салата и запил соком.
  - Авто, что ли? - вяло поинтересовался Виктор.
  - Сам ты авто! Ховербайки! - он удивленно воззрился на Виктора поверх подноса. - Ну, настоящие! Граттарские! Таких даже на Земле не делают. Эх, мечта!
  Алекс в разговоре не участвовал и лениво потягивал молоко через трубочку.
  - А... ну так бы сразу и сказал, - отмахнулся Виктор. - Мечтать не вредно. Их, должно быть, уже в первый день расхватали. Да какое там, заранее заказ оформили. Это ж "Вирту". Элита, блин.
  Эльфы за соседним столиком прыснули со смеху и начали что-то увлеченно обсуждать. Виктор покосился на них, и ему показалось, что перед взрывом смеха в их беседе промелькнуло "ховербайк" на имперском.
  - Правильно. Мечтать не вредно, - не расставаясь с улыбкой, согласился Мартин. - А то моя старушка "Пальмира" совсем развалилась.
  - Накаркаешь, развалится в воздухе, - мрачно прокомментировал Виктор.
  - Иди ты! - отмахнулся Мартин, чуть не сбив стакан сока.
  Лениво потек разговор. Темы, успевшие набить оскомину, обсуждались снова и снова. Каждый тянул на себя. Мартин говорил о ховербайках, намечающейся вечеринке, о том, как достали преподаватели. Виктор ненавязчиво склонял компанию к беседе о более возвышенных вещах, таких как политика, последние новости и даже вера в Единого. Когда склонить не получалось, он в своей обычной манере опускал мрачные реплики и шуточки из разряда черного юмора, таким образом поддерживая тему. Алекс уделял больше внимания еде. Виктора его молчание раздражало, и он нашел, чем кольнуть приятеля.
  - Новый закон "Об охране культурных ценностей от посягательств" просто безобразие! Разрешить представителям иных, с позволения сказать, религий молиться в общественных местах, да еще и проповедовать среди верующих в Единого. Дожили! - уверенно заявил он.
  - Хорош! Достал уже, - возмущенно отмахнулся Алекс. Но тут же сам продолжил тему. Видимо, ему тоже было скучно. - Ты лучше поосторожнее. Рядом с тобой могут сидеть действительно верующие.
  - Ну, так пусть не сидят, если им не нравится.
  - Опять вы... - Мартин посмотрел на обоих как на неразумных детей, сцепившихся из-за игрушки.
  - И кстати, ты о ком? - Виктор демонстративно осмотрелся. - Что-то не вижу тут никого в рясе или сервоброне.
  - Жить бы тебе с такими взглядами на одном из мирков, где до сих пор Средневековье, - Алекс скомкал опустевший пакетик из-под молока.
  - Так культурно меня еще не посылали, спасибо, приятель, - процедил Виктор.
  На этом вспыхнувшая было перепалка заглохла. Виктор был зол. Утренний разговор с отцом сыграл немалую роль в создании настроения на весь день.
  - Ну ладно, каюсь. Перегнул. Но ты хоть аргументируй, в чем конкретно со мной не согласен? - более спокойно продолжил он.
  - Ладно, если тебе так хочется, - начал Алекс и снова сделался похож на лектора. - Альма свободная планета. Мы всегда принимали у себя вольных торговцев. И знаешь, где бы мы были, если не они? Постоянный культурный обмен, который торговцы из иных миров обеспечивают... Будь добр, сотри с лица эту мину! ...так вот, культурный обмен не дает цивилизации впадать в стагнацию, прекращать свое развитие. Иначе она замыкается в себе и начинает технически и, что самое страшное, психологически деградировать!
  - Россказни... - отмахнулся Виктор.
  - Ничего подобного. Были прецеденты. Про Саилу читал? А должен бы. Нет, Мартин, я не про аномалии в системе, я про аномалии в головах. В силу своего положения планета долгое время была изолирована. Культурного обмена нет. Конкуренции нет. И что в результате? Ну да... когда их открыли, технически они нам почти не уступали, но вся техника грязная и неэкономная. Новую строить и изобретать нет смысла, так как весь рынок в руках монополиста, которому проще производить все по старинке, да еще чтоб ломалось почаще и рынок был постоянный. Экология... вообще молчу. Ее беречь тоже смысла нет. Прибыли не приносит, охранять некому. Кстати, сравни с нашими заповедниками и почти нетронутым океаном. Ресурсы на Саиле практически исчерпаны. Всем правят корпорации-монополисты. Никто не импортирует высокие технологии, а значит, нет стимула развиваться, строить более чистое, ресурсосберегающее производство. То же и с обществом. Толпы разочарованных во всем людей, замкнутые в сообщества корпораций. Образ жизни, при котором каждый становится "винтиком" и точно знает, что всю свою долгую жизнь просидит за станком, монитором или где-то еще. И ничего не изменится, пройди хоть сотня лет. Заметь, при этом никакой диктатуры или тоталитаризма. Никакой нищеты, кроме моральной. Ты свободен всю жизнь вкалывать на корпу или стать дешевой рабочей силой, вроде уборщика. Ну или жить на пособие и медленно спиваться от безделья. Занятно, наверное, жить в обществе, где самоубийство - основная причина смерти.
  - Ну, ты загнул, - Мартин удивленно воззрился на приятеля.
  - Погоди, это еще не все. Первой, с кем они вступили в контакт, была цивилизация Ллута. Соседняя планета в их системе, тоже пригодная для жизни. И населенная, кстати, тоже людьми, которые от саильцев отличались только смуглым цветом кожи да верой в свой пантеон богов. На беду ллутиан, их цивилизация находилась на уровне Средневековья. Зато - богатая планета с нетронутой природой. И что стали делать "высокоразвитые", "культурные" и технически одаренные саильцы, кстати, верующие в Единого? Принесли на Ллут войну и варварскую колонизацию. Местных жителей за людей они вообще не считали. Трудно поверить, что высокоразвитая людская цивилизация способна пойти на такое. А при появлении представителей Империи Человечества, вольных торговцев и Когеранского содружества в их обществе начался коллапс. Старая политическая система рухнула. С людской психикой и вовсе творилось нечто невообразимое. Кончилось тем, что они попросились в Империю, лишь бы прекратить войну и деградацию общества. Ну, что ты так на меня уставился? Нравятся результаты изоляции?
   - Алекс, спасибо за лекцию, но я немного не о том, - даже дежурная злость Виктора куда-то улетучилась после этой речи. Он боялся признаться себе, что его приятель, несмотря на весь пафос, во многом прав. - Значит, ты за открытость и культурный обмен, - начал Виктор. - Ничего против не имею! - он демонстративно развел руками. - Согласен, обществу, чтобы не замкнуться и не деградировать, нужно взаимодействие, импорт, свежая кровь. Давай я пример попроще приведу: человеку нужно есть, иначе он помрет.
  Алекс от такого сравнения поморщился.
  - Только если вместе с едой тащить в рот все без разбору - химию, помои, говно...
  Алекс с Мартином умоляюще воззрились на приятеля. Не за столом же! Он не обратил внимания на их взгляды.
  - ...то тоже захиреешь и помрешь! Так и мы сейчас. Вместе с передовой техникой и культурой пускаем к себе всякую мерзость. Вместе с артистами и учеными селим у себя пиратов, то есть редкостных бандитов и убийц, - Виктора понесло, - вместе с художниками и имперскими церковниками - языческую нелюдь, тоже мразь не меньшую, чем пираты. И нечего так на меня смотреть! Я не против других рас. Пусть живут у себя на своих планетах, стрекочут на своем языке между собой и приносят жертвы своим истуканам. Но их пускают сюда, создают тепличные условия. Они множатся как тараканы. Целые кварталы заселяют. Дружат со своими пиратскими сородичами. Лет через двести такими темпами чистокровных людей в Империи вообще не останется! Как и Церкви Единого. Или вернее останутся, но уже мы - люди и последователи Единого - станем изгоями. А уж нас они не пожалеют. Они считают себя лучше нас! Это пока мы еще сильные, они прикидываются законопослушными. А как мы меньшинством будем - виброножом по горлу и пуля в затылок! Такой вот открытостью мы свою культуру гробим! Свою веру и своих потомков предаем!
  - И давно это ты себя в последователи Единого записал? Что-то я не видел, чтобы ты молился, крестик носил или... - начал было Алекс, но осекся.
  У их столика, за спиной Виктора стоял эльф. Из той самой компании в клепаных куртках. Увлеченные жаркой дискуссией, приятели не заметили, как он подошел.
  - А ты, человек, считаешь себя лучше? - с ноткой угрозы поинтересовался эльф над ухом Виктора. Голос у него был высокий и шелестящий, хорошо поставленный, как у актера.
  Виктор от неожиданности дернулся. Ножки стула скрипнули по кафелю. Эльфы за своим столиком засмеялись.
  - Тебе какое дело? - парень пришел в себя и обернулся.
  - Мне, знаешь ли, человек, не нравится грязь. В любом виде, - пропел эльф, сделав неопределенный жест тонкими пальцами, как будто смахивал пыль.
  Замешательство быстро проходило. Виктор почувствовал закипающую где-то глубоко злость. С него уже хватило утренних новостей, чугунной непробиваемости отца и приятелей. А вот теперь еще и этих остроухих ряженых. Особого страха он не испытывал. Эльф был выше на полголовы, но уже в плечах и значительно легче. Да и, судя по гладкой коже на ладонях, опытом драк похвастаться не мог. По-хорошему, ему было совершенно наплевать даже на то, чем все закончится. Слишком хотелось отвести душу. Выплеснуть накипевшее.
  - И че? - он не собирался состязаться с остроухим в словоблудии. Просто хотел его разозлить и накручивал самого себя.
  Тем временем у столика собралась уже вся компания эльфов. Алекс затравленно озирался по сторонам, раздумывая, как бы погасить конфликт. А вот Мартин весьма нагло ухмылялся. Его причины и возможные последствия волновали меньше всего. Было весело.
  - Поэтому, человек, - процедил эльф сквозь зубы, делая акцент на слове "человек" и произнося его, как ругательство, - тебе следует убрать грязь из твоей пасти и извиниться.
  Виктор неторопливо встал из-за стола. Компания в клепаной коже придвинулась ближе. Виктору было плевать.
  Посетители за соседними столиками предусмотрительно отодвинулись и нервно поглядывали. Откуда-то из зала уже следовали призывы их растащить. Скоро появится охрана и тогда все веселье сорвется. Да и сокурсники вмешаются, что самое обидное. Виктор вдруг понял, как можно ускорить события. Недобро ухмыляясь, он придвинулся вплотную, уже сжимая кулак и отводя руку для хорошего удара в солнечное сплетение. Эльф непроизвольно отшатнулся, ну прямо-таки сам подставился под удар.
  - Да без проблем! Только не знаю, как именно перед тобой извиняться. Ты сначала скажи, ты парень или девушка?
  Ударил. На полсекунды позднее, чем следовало. Его схватили сзади поперек туловища и дернули. Удар получился смазанным и совсем слабым - костяшки кулака лишь погладили живот противника. Замахнувшегося было эльфа схватили под руки. Потом все происходило быстро и было как будто в тумане. Эльф дергался в руках своих приятелей и орал какие-то проклятия на своем языке. Даже не потрудился на общеимперском, чтобы они были понятны Виктору. Видимо, тот действительно серьезно его задел. Виктор тоже орал, ругался и обещал убить, удавить и все такое прочее. Но после такого вырываться и все-таки затевать драку было глупо.
  - Народ, остыньте, - услышал Виктор над ухом голос Алекса. - У него девушка ушла, вот и бесится.
  Наглая ложь. Девушки у Виктора не было вообще. Но на проклятых остроухих, как ни странно, подействовало. Даже оскорбленный Виктором перестал рваться из рук дружков и умолк.
  - С кем не бывает, - ответил тот, что держал своего не в меру боевого сородича. - Извиняюсь, что оскорбили ваши байки. Все. Никаких проблем. Вашему другу удачи в поиске новой.
  Под ошарашенным взглядом Виктора вся компания в черной коже направилась к выходу. Даже зачинщик шел спокойно и не оглядывался.
  Злость Виктора куда-то ушла, сменившись противным разочарованием.
  - Тьфу, ...! - грязно выругался он, садясь за стол. - Клоуны ряженые... и туда же. Такие же политкорректные засранцы!
  
  ***
  Переспелый плод сочно хрустнул под кроссовкой Виктора. Вдоль пешеходной дорожки росли каштаны. Летом фасад был отгорожен от внешнего мира зеленой стеной. Осенью на тротуар с громким хрустом сыпались покрытые колючками шарики. Алекс поднял с земли один плод. Темно-коричневый орех проглядывал сквозь трещину в колючей кожуре.
  - Вот так на голову грохнется, - прокомментировал Виктор лежащие под ногами плоды.
  - Воткнется, - с улыбкой ответил Алекс, протер находку носовым платком и сунул в карман.
  - Скорее, разобьется. Тут такие головы учатся...
  - Кто за то, чтобы немножко прогулять? - сказал Мартин и тут же поднял руку, голосуя "за".
  Виктор, ухмыльнувшись, последовал его примеру. Лекции успели порядком надоесть. Тем более что читалось все почти по учебникам. Все то же самое можно легко пройти и усвоить за час зубрежки.
  - Не знаю... - замялся Алекс. - Имперский...
  - Что имперский? Ты и так лучше всех знаешь. Его все знают.
  - А, ладно. Действительно скучно, - поспешно согласился парень.
  - Куда пойдем? В "Викторию"? - предложил Мартин.
  - Хм... не стоит, - протянул Виктор.
  Сеть кафе "Виктория" была распространена в мирах Империи Человечества. Стилизованную V над входом одинаково легко узнавали на самой Земле и на отдаленных колониях с едва парой тысяч населения. Чистые до стерильности залы. Одинаковые столы и стулья из пластика. Полностью автоматизированное обслуживание. И еда... Еда. Довольно вкусная, всегда аккуратная, достаточно высокого качества. С таким количеством консервантов, ароматизаторов и вкусовых добавок, что она почти не портилась со временем. Виктору представились ряды и ряды одинаковых булочек с котлетами в пластиковых упаковках и с вездесущей V. Не самое лучшее место, где стоит развеивать скверное настроение. Нет уж.
  - Давай лучше в "У Олафа". Там пиво классное.
  - Предупреждаю, я на мели, - торопливо сказал Мартин.
  - Да ладно. Угощаю.
  
  ***
  
  Трое студентов не спеша прогуливались по улице. Небо, подернутое рябью перистых облаков, было ярко-бирюзовым. Солнце играло золотистыми и сизыми бликами на фасадах черного мрамора, на тонированных и зеркальных колпаках проносящихся ховеркаров. Кредум уже не просыпался, Кредум бодрствовал, и это ощущалось даже в центре города. Поток колесных автомобилей полз в обе стороны улицы. Спешили легко одетые люди, согретые теплыми лучами осеннего солнца. Далеко впереди поднималась стена деловых кварталов. Вокруг громад небоскребов, как пчелы у улья, кружились потоки воздушного транспорта - от легких открытых ховербайков до толстобоких грузовых флаеров. Высоко в небе, видимый даже днем, проглядывал коричневый диск Феррума - железной луны Альмы.
  Алекс вертел в пальцах каштан, размышляя, куда поставить находку. Мартин и Виктор перемывали косточки преподавательскому составу и припоминали каждую сессию.
  - Ты гляди, - Мартин ткнул куда-то на другую сторону улицы.
  Виктор присмотрелся. Возле станции подземки толпились люди. Нет, не толпились. Организованно собирались. Уже с полсотни человек, к неудовольствию прохожих, стояли у лестницы. Внешне ничем не примечательные, они прохаживались, разговаривали о чем-то. У некоторых в руках были короткие шесты, другие несли пачки каких-то рулонов. Над странной группой почти физически ощущалось лихорадочное оживление. Даже странно, что не появилось сотрудников полиции. Обычно такие сборища быстро привлекают внимание. Пока Виктор смотрел, люди стали потоком втягиваться в станцию метро.
  - Демонстранты, - подал голос Алекс, убирая каштан обратно.
  - А... так и думал. Интересно, что там.
  - Скорее, что-то в деловом квартале. Какой-нибудь профсоюз.
  По мере приближения к бару "У Олафа" разговоры становились оживленней. Обсуждали пиво и предстоящую вечеринку по случаю начала семестра.
  Первым рокот услышал Виктор. Звук был низким, на пределе слышимости,, почти не выделялся за общим городским шумом.
  Корабль снижался над стеной небоскребов. Массивный корпус был черен, как сама бездна космоса. Нос с пологим срезом придавал кораблю сходство с клювом хищной птицы. Орудийные башни щетинились стволами и антеннами. Под днищем, между опорами, пылали факелы посадочных двигателей. Расстояние не позволяло по-настоящему оценить размер.
  - Махина... Не дисковидный. Значит, не Империя...
  - Сыновья Феррума, - спокойно сказал Алекс.
  Оба студента обернулись к приятелю.
  - С чего ты взял?
  - Было вчера в новостях. "Его Святейшество архиепископ Марк Кассиус ордена Сыновей Феррума собирается нанести визит Папе Кредумскому и посетить столицу для набора неофитов в орден", - процитировал он. - Кстати, это "Gladius Dei".
  - Тот самый "Gladius Dei"?! - глаза Виктора округлились. Он проводил корабль восхищенным взглядом, пока тот не скрылся за домами. - Корабли такого класса не садятся на планеты!
  - Значит, теперь садятся.
  Еще несколько минут издалека доносился рокот посадочных двигателей крейсера. Виктор аж застыл на месте. Духовно-рыцарский орден Сыновей Феррума был известен на Альме каждому. Орден создали четыреста с чем-то лет назад, когда Альма еще не вступила в Империю Человечества. Тяжелые были времена. Сквозь солнечную систему кочевала Орда Кро-Гар - флот диких, воинственных созданий, привыкших жить грабежом. Современные пираты из "торговой зоны" показались бы рядом с Ордой детишками. Если бы в войну не вступили силы новообразованного ордена, кто знает, существовала бы Альма до сих пор.
  С тех времен мощь ордена многократно возросла. Ходили даже слухи, что нынешний магистр является "серым кардиналом" при королевском дворе. Виктор, со всей своей циничностью, слухам верил.
  - Что ж ты раньше не сказал? - возмутился Виктор. - Парад будет.
  - Смотреть на эти железки и чокнутых фанатиков... - начал было Алекс.
  - Кто-то тут радел за культурное разнообразие? Вот и начнем с самой ортодоксальной церкви Единого, - безапелляционно заявил Виктор. Он в жизни не видел настоящих орденцев и мечтал посмотреть на легендарные серводоспехи. - Или тебе больше нравятся эльфийки в традиционных нарядах?
  - А идея! - торопливо поддержал Мартин, которому не хотелось влезать в долги и тратить последние сбережения. - Они, кажется, далеко за город садились...
  - В космопорт "Бриония", - нехотя пояснил Алекс. Попадать в давку или смотреть на феррумцев ему не хотелось, но проплутать полдня по городу и застать опустевший космопорт хотелось того меньше.
  - Значит, едем! - подвел итог Виктор. - На такси как раз успеем.
  
  ***
  
  Над бетонным полем, как гора, возвышался крейсер. Вытянутый корпус бугрился орудийными башнями и оканчивался хищным "клювом". Вся обшивка, вплоть до отражателей, была угольно-черной. Только вблизи можно было оценить истинные размеры корабля. Даже будучи относительно приземистым, он поднимался над строениями терминала и тянулся на сотни метров в обе стороны. Бетонка под лапами опор была выжжена до черноты. Удивительно, как такой монстр космотехники вообще не расплавил под собой площадку.
  Трое приятелей проталкивались через толпу на краю летного поля. Дальше проходил забор с полицейским оцеплением, о них-то и разбивался людской поток. Виктору удалось пробиться к забору и вцепиться в него, отвоевывая место для Мартина с Алексом. Ближайший полицейский неодобрительно глянул на студентов, но видя, что они просто хотят посмотреть, оставил их в покое. Сзади надавливала толпа, проволока забора неприятно царапала и звенела, зато открывался отличный вид на крейсер Феррума.
  - Ух, красавец! - Виктор прильнул к забору. Восхищенный взгляд скользил по рукотворному колоссу. - Черный, как уголь.
  - Это монопласт, парень! Оттого и черный! - охотно пояснил стоящий рядом мужчина в спецовке служащего космопорта.
  - Быть не может! Целый корабль из монопласта!
  - Теперь может, парень. Он все может, - голос служащего был лишен эмоций, кроме глубокого восхищения.
  Мрачная гора с надписью "Gladius Dei" на борту все так же безмолвно возвышалась над полем. Вокруг крейсера распространялась аура мощи и непоколебимой силы. Простому человеку, вроде Виктора, нужно в этом мире доказательство своей значимости, значимости породившей его культуры. Это доказательство, роняя сизые солнечные блики, сейчас высилось здесь.
  Черный корпус притягивал, очаровывал своим спокойствием. Глаза у Виктора стали пустыми. В них не было ничего, кроме немого обожания. Парень застыл, загипнотизированный, как кролик перед удавом. "Воплощение мощи Человечества, - думал Виктор. - Этому монопластовому красавцу нет равных. Он превратит в пыль жалкие узорчатые скорлупки эльфов, которые они называют кораблями. Разорвет точными залпами неуклюжие лоханки дварфов. Выжжет пиратские гнезда". "Вот она - истинная сила, - говорил ему крейсер. - Истинная сила - истина в силе. Я - сам Феррум. Воплощение мощи Господа Единого. Меч Человечества. Вот стою я и создавшие меня братья из ордена. Стоим здесь, чтобы вы поняли наконец, кто вы и зачем существуете. Человек, встань с колен! Подними свой взор и узри то, на что ты способен. Возьми в руки меч и крест. Оставь разговоры о терпимости и сосуществовании для глупых и слабых. Их место в вечной ночи. Человек сотворен Господом для завоевания! Только человек достоин жить во Вселенной. Только Господь Единый - истинный Бог. Разве Я - не доказательство этого? Разве Я - не истина?"
  - Виктор! Эй! Виктор!..
  Он очнулся от того, что кто-то тряс и теребил за плечо. Обернулся, увидев лицо Алекса.
  - Что с тобой? Ты нормально себя чувствуешь? - обеспокоенно поинтересовался тот, когда взгляд Виктора снова стал осмысленным.
  - Да... порядок.
  Виктор постепенно приходил в себя, пытаясь понять, что произошло. Оказывается, он даже не упал. Просто застыл с пустыми глазами, вцепившись в ограждение, и ни на что не реагировал несколько минут. Краем уха услышал призывы вызвать врача.
  - Знаю, неприятно. Он таких форм, что режет глаз. Долго на него смотреть голова болит, - пояснил Алекс.
  - Голова... Нет, со мной полный порядок.
  Шипение донеслось даже сюда. Вдалеке в черной громаде наметилось движение. Из-под днища опустился широкий пандус. Толпа возбужденно загалдела.
  Архиепископ Марк Кассиус, опираясь на посох, спустился по пандусу. Человек преклонных лет, невысокий (даже несмотря на устремившуюся вверх черную тиару), в черном одеянии с серебряными крестами. Сгорбленный, он был похож на неспешно шествующего ворона. За ним двигалась свита.
  Толпа разразилась восторженными криками. Виктор и Мартин кричали вместе со всеми, поддавшись общему порыву.
  Следом за Его Святейшеством шагал железный исполин. Народ приветствовал его криками и рукоплесканием. Монопластовые ступни гулко опускались на пандус, двигаясь на сервомышцах. Медленно, как оживающая статуя, шел серводоспех Сына Феррума. Мрачный корпус боевой машины играл бликами под осенним солнцем. Контурами он повторял закованного в старинные рыцарские латы человека, но был значительно шире и массивней. Кончиком своей тиары архиепископ едва доставал доспеху до колен. При каждом шаге корпус слегка поворачивался на узкой талии. Широкие наплечники топорщились от ячеек активной брони. Множество глазок-камер на угловатой голове сужали и расширяли диафрагмы. Вдоль тела свисали могучие руки, увенчанные кистями, подобными человеческим. За плечами, как опаленные крылья падшего ангела, раскинулись массивные пилоны с дюзами. К поясу крепился меч с клинком в два человеческих роста. Клинок был так же черен, как сам доспех, а гарда оформлена в виде геральдического креста.
  - Аврелий... сам патриарх Аврелий! - выдохнул кто-то за спиной Виктора.
  За архиепископом и патриархом следовала свита. Святые отцы ордена, епископы, капелланы, такие же мрачные в своих одеяниях, столь же похожие на черных птиц. По бокам процессии вышагивали доспехи святых братьев. На голову ниже своего чудовищного патриарха, они смотрелись его сыновьями или младшими братьями. Крылья с дюзами отведены назад, мечи на поясах. Великанские ступни в такт сотрясают землю. Вереница теней ложится на поле. Они были одновременно такими и не такими, как их изображали в фильмах. В отличие от киношных подделок, настоящие Сыновья Феррума двигались плавно и уверенно, как живые существа. Угловатых, дерганых движений, свойственных гидравлике, не было в помине. Казалось, это вовсе не машины. Там, под броней, должно быть, скрыты живые великаны. Каждое движение было легким и грациозным. Двигались гибкие пальцы, ложась на рукояти мечей. Мягко переступали ноги. Виктор пытался представить их в бою, оснащенных ракетным и плазменным оружием. Не получилось. В его воображении они могли быть только живыми великанами из сказок. Античными богами, закованными в броню. Виктор поверил рассказам о том, что в примитивных мирах их встречают как богов. Он сам был готов возносить молитвы этой мощи, этой невероятной красоте. Он был сейчас буквально влюблен в эти боевые машины. В их грациозные движения, в могучие руки, способные оторвать от земли и поднять космический катер. Он преклонялся перед ними не как языческий дикарь, но как разумный человек, преклоняющийся перед достижением разума.
  Процессия достигла края поля, где стоял тяжелый правительственный флаер. Доспехи братьев-рыцарей, подчиняясь беззвучной команде, остановились и вытянулись по стойке смирно. Теперь их можно было принять за настоящие статуи, что возводят полководцам и героям былых времен. Архиепископ Марк Кассиус поднялся по пандусу. За ним последовали патриарх Аврелий и свита. С шипением сдвинулись створки, языки плазмы ударили из дюз. Массивная машина оторвалась от земли, втягивая опоры в железное брюхо, и, набирая скорость, полетела в сторону города. Доспехи братьев-рыцарей развернулись. Два десятка человекоподобных машин выполнили разворот с безупречной синхронностью гвардейцев на параде. Черные корпуса двинулись вместе. Слитно грохнув по бетонке, переступили ноги-колонны. Ахнула толпа. Виктору казалось, что он спит и видит фантастический сон. Не ломая строя, шагая в ногу, братья-рыцари двинулись к мрачной громаде "Gladius Dei". Возле крейсера они разделились на две шеренги, снова развернулись, да так и застыли безмолвной стражей.
  - Господь Единый... - вырвалось у Виктора. Плевать, что оба приятеля посмотрели на него, как на сумасшедшего.
  - Это еще что, парень! - прокомментировал за спиной служащий космопорта. Похоже, ему просто было не с кем поговорить, вот и лез с объяснениями. Виктор находился под впечатлением и не возражал. - Они теперь днями стоять будут! Неделями. Не шелохнутся! Такие они - ангелы небесные.
  Алекс с сомнением оглядел "собеседника" Виктора, но промолчал. При ближайшем рассмотрении этот тип выглядел подозрительно. Уже за пятьдесят, низенький и тощий, с нездоровым синеватым лицом, явно вызванным любовью к спиртному. Ко всему прочему еще и небритый. Щетина частично скрывала узелки сосудов и глубокие, не по возрасту, морщины. Мартин сделал выразительный жест пальцем у виска.
  Толпа распалась на отдельных людей, и те стали расходиться. Кто-то молчал. Компании молодежи возбужденно обсуждали боевые характеристики и вымышленные подвиги Сыновей Феррума, ссылаясь на художественную литературу, кино и всяческие военные справочники. Пара элегантно одетых эльфов изо всех сил старалась утешить ребенка. Девчонка лет семи (по человеческим меркам) всхлипывала, пряча лицо в объятиях матери. "Не хочу... Страшные... злые... Больно! Больно!" - донеслось до Виктора.
  Виктор, Мартин и Алекс остались одни. Если не считать странного типа в спецовке, который нравился Алексу все меньше и меньше.
  - Весь день бы на них любовался, - мечтательно проговорил тип, не отрывая взгляда от крейсера и мрачных часовых. - Но работать надо.
  Он печально вздохнул и с явным усилием оторвал взгляд от Сыновей Феррума.
  - Эх, попытаю счастья на вербовочном пункте. Кстати, вы, ребят, тоже загляните. Принять не примут, но тестирование там... того стоит. Хоть ненадолго чувствуешь себя настоящим Человеком.
  Виктор внимательно слушал и кивал. Алекс и Мартин уже думали, не оттащить ли его. Вдруг помешательство заразно?
  - Ладно, бывайте, парни. Вербовочные пункты работают при соборе Святого Андреаса. Не ошибетесь.
  Он нетвердой походкой двинулся в сторону терминалов.
  Виктор оказался меж двух удивленных взглядов.
  - Вик, с тобой все в порядке? - поинтересовался Мартин.
  - Да пошел ты! - огрызнулся Виктор.
  - Мог бы просто сказать "да", - вздохнул Алекс.
  Они шагали от космопорта. Виктор медленно приходил в себя.
  - А красавцы все-таки! Как ходят! Ну прям королевская гвардия на параде, - он мечтательно вздохнул. - Вот это армия! Не то, что наше "народное ополчение" или имперское механическое паучье.
  Мартин покачал головой.
  - Это не армия. Это компания показушников. Они в бою должны быть неуклюжие, как индюки. Ходячая мишень. Пальнет пират из ручной ПЗРК и поминай как звали. Двадцать тонн брони с запеченным пилотом. Кто сейчас так воюет - с мечами, в полный рост? Бред.
  - Правильно, - поддержал Алекс. - Схватки на мечах и прочее фехтование - история. Да и перестрелки тоже. Цивилизованный человек, если его вынуждают воевать, посылает на войну дроидов, оснащенных высокоточным оружием. Так гуманней. Всем известно, что самая совершенная в галактике армия - Империи Человечества. И она большей частью состоит именно из дроидов.
  - Тьфу, зануды, - Виктор поморщился. - Наслушались имперской лапши, вот и повторяете, как дети. "Пусть роботы воюют за людей, пусть роботы вкалывают за людей". А дальше что? Пусть думают за людей? И на кой хрен тогда вообще люди?
  Вопрос повис в воздухе.
  Настроение было самым что ни на есть мерзопакостным. Даже после рыцарского парада приятели умудрились его испортить. У Виктора было ощущение, словно он бился в стену. В стену из людей. Между ними не было никакой разницы. Его отец или сокурсники Алекс и Мартин. Вся эта разодетая в кожу или строгие костюмы масса. У всех на одно на уме: строить из себя успешных добропорядочных граждан. Все как будто надели жесткие маски с дежурной улыбкой, а потом срослись с ними. На мгновение даже стало страшно. Виктору показалось, что вместо людей его окружают автоматы. Одинаковые мысли в головах. Терпимость к чужим расам и культурам независимо от того, стоят ли они этой терпимости. Непробиваемая вера в современный имперский образ жизни. Тот самый, что со школьной скамьи загоняет молодежь в рамки образования. Сначала школьного, потом, в обязательном порядке, высшего специализированного, потом - дежурная улыбка и теплое местечко до самой слюнявой старости. Десятки лет перед монитором между таблиц и графиков о падениях и взлетах цен на металлы. Долгожданный отдых к старости. Путешествуй по Империи, возя с собой свою искусственную печень, почки или сердце с сервомоторами в дополнение к фотоаппаратуре. Восхищайся средневековым зодчеством! Те, кто все это строил, те, в честь кого ваяли памятники и храмы... Им бы стало тошно, узнай они, для чего теперь служит построенное! Вожди, герои и духовные лидеры минувших лет! Смотрите! Ваши монументы стоят для того, чтобы на них глазели имперские старики и гадили голуби. Храмы из обители Божьей превратились в "памятники архитектуры", где неверующие и язычники щелкают фотовспышками и курят. Отцу объяснять что-либо не представлялось возможным. Отец Виктора был человеком властным и суровым, заранее правым во всем, с чем не согласен сын. Друзья, вернее не друзья, а приятели тоже отличались каменной непробиваемостью. У Алекса всегда имелось мнение, позаимствованное из выпусков новостей и классической литературы, знанием которой он очень гордился. Порой Виктор сомневался, а есть ли у него свое собственное мнение? Таких же гуманитариев, особенно взрослых, Виктор не понимал и люто презирал. Именно они были виноваты в том, что Альма прогибалась под засильем чужеродных рас и культур, грозя совсем потерять национальный колорит. Взрослые алексы готовы были часами восторгаться какой-нибудь выведенной тушью эльфийской закорючкой, объяснять, какая это древняя, гордая и красивая культура, и, брызжа слюной, писать гневные статьи, обвиняя в расизме какого-нибудь несчастного полицейского, застрелившего при аресте пирата-эльфа. Ну и что, что "жертва" была вооружена лучше полицейского и носила фамильный нож, перерезавший не одно горло? На это можно закрыть глаза. Мартины были не лучше. Эти отсутствие собственной воли и мнения маскировали за лихостью и показной бравадой. Бравада в основном проявлялась в употреблении спиртного и нежелании следить за собой, в неумении элементарно заниматься чем-то всерьез. "А че? Мне влом работать (учиться, писать, рисовать, читать)! Я неформал! Я свободный и крутой! Вы мне не указ!" А ведь при всех своих заявках на бунтарство такие люди еще глубже погрязли в однотонности и серости. Еще более безвольные, чем алексы. Те хоть способны отстаивать мнение, пусть дурацкое и основанное на стереотипах.
  - Ну, так чего? - широко улыбаясь, спросил Мартин. - "У Олафа"?
  Виктор вздохнул. Нет, этим людям он никогда ничего не докажет. Раньше превратится в одного из них.
  "Раньше запью или начну колоться, - с неприятной ясностью подумал парень. - Может, тогда буду поменьше думать".
  Виктор вдруг понял, что будет делать дальше. Стало легко, мысли очистились от привычной серости. Он взглянул со стороны на свои проблемы, задумался о том, что видел и слышал. Успокоился. Принял решение. На лице парнишки заиграла улыбка.
  
  ***
  
  Полчаса назад Виктор покинул недоумевающих приятелей в баре. Задержался лишь затем, чтобы опрокинуть порцию жгучего коньяка у стойки. По их лицам он понял, что приятели догадываются о его намерениях, просто слишком напуганы, чтобы озвучить свои догадки. Виктор широко улыбался. Улыбка напоминала волчий оскал. Он решил вступить в орден Сыновей Феррума. Одна мысль о подобной авантюре заставляла добропорядочных студентов бледнеть.
  
  ***
  
  Тысячи ног попирали древние камни брусчатки. Площадь перед собором Святого Андреаса кипела толпой. Больше всего было вездесущих туристов, щелкавших вспышками перед самым фасадом величественного строения, несмотря на запреты. Среди них сновали гиды и торговцы сувенирами. Собор на футболках, миниатюрная копия в виде медальона, собор на календарях всех мастей... даже пепельницы в виде собора! Виктор никогда не был человеком верующим, но подобная эксплуатация его злила. Толпа разделялась на два потока и, под бдительным руководством служащих, текла вверх по фигурному крыльцу, огибая с двух сторон величественную статую Андреаса Эйсена. Первый магистр ордена Сыновей Феррума, почитаемый на Альме святым, возвышался на два человеческих роста и был изваян из чистейшего черного мрамора. Изукрашенные чеканкой латы смотрелись настоящей вороненой сталью. Правой рукой святой магистр опирался на вонзенный в постамент меч с крестообразной гардой, левую, с растопыренными пальцами, вытянул вперед. На суровом, украшенном кустистой бородой лице читалась решимость. Всем своим видом святой Андреас Эйсен словно говорил: "Здесь стою я. Это земля моего народа. Кто решит на нее покуситься - отведает стали". У подножия монумента копошились туристы и профессиональные фотографы. Время от времени черный мрамор отбрасывал блики вспышек. Огибая монумент с обеих сторон, крыльцо вело к стрельчатому порталу, края которого украшала фигурная резьба. Над порталом располагалось единственное окно-розетка, по краям отделанное бронзой. Если смотреть на храм анфас, то казалось, словно за спиной святого магистра в ночном небе восходит железная луна.
  Вербовочный пункт располагался не в самом соборе, а в небольшой пристройке, служившей раньше пристанищем для нищих и паломников. Очередь вилась от тяжелых дубовых створ, задевая край площади и загибаясь вдоль белокаменных стен. Все здесь были равны. Суровые, многое повидавшие военные, юнцы с горящими глазами вроде Виктора, смотрящие свысока дворянские сынки. Их объединяла общая мечта. О порядке поступления в орден было известно совсем немного. Время от времени открывались такие вот вербовочные пункты. Там проводились тесты, собеседования, принимались решения. Однако никто доподлинно не знал, скольких действительно принимали в орден - по слухам, едва ли сотую часть тех, кто сейчас нервно переминался с ноги на ногу в ожидании своей очереди. Тот, кто действительно становился Сыном Феррума, надолго пропадал из жизни и лишь спустя годы мог вернуться к семье и близким. Но возвращались, опять же по слухам, совсем другие люди. Виктора это не отпугивало. Он хотел стать другим человеком, решил оставить позади все, чего не жаль. Стать пилотом этих живых железных исполинов. Вот тогда-то отец точно не сможет читать ему нотации! Посмотрит с гордостью и трепетом. Виктор мысленно уже подготовил себя, чтобы достойно ответить на все вопросы. Он хотел научиться вере в Единого! Хотел стать его воином! Столько лет ему приходилось молча созерцать, как попирают его страну, культуру его народа, смотреть на поселившихся как у себя дома нелюдей, глотать всю их заносчивость и самодовольство в институте. Сыновья Феррума разговаривали с нелюдями по-другому. Для них эльфы, дварфы, орки, кхонаш и ублюдочные помеси были вне закона, Божьего и человеческого. Нелюдей можно и нужно было уничтожать - без всякого снисхождения, просто за то, что они не люди. Конечно, это не касалось тех, кого по недосмотру пустили в Империю. Но за границами Империи Человечества у Сыновей Феррума были полностью развязаны руки. Убийство Виктор видел только в кино или новостях. Он не сомневался, что при случае не пожалеет какого-нибудь эльфа, вроде тех, стычка с которыми произошла этим утром. Слишком долго жил с ними бок о бок. Слишком долго копил злость, терпел их выходки, их демонстративное презрение.
  Очередь двигалась медленно. Солнце наполовину скрылось за центральной башенкой собора. Черные доспехи Андреаса Эйсена отливали багрянцем. Виктор, стараясь унять дрожь, отодвинул тяжелую створу и вошел. Внутри было пыльно и прохладно. Трепетал слабый свет масляных ламп. Красовался на стене крест с концами в виде сжатых кулаков на фоне железной луны. Между лампами, вытянувшись по струнке, у стен замерли старинные рыцарские латы. Напротив двери возвышалась алебастровая статуя святого магистра - снежно-белая копия той, что охраняла вход в собор. Магистр стоял, опираясь на меч. Рука простерта вперед. Табличка на постаменте гласила:
  
  "Царство истинно верующих есть царство Господа в плотском мире.
  Всякий, согрешивший против Человека, да будет убит.
  Всякий, согрешивший против Господа, да будет проклят".
   Святой Андреас Эйсен
   Железная Книга, глава VI, стих пятый
  
  За большим столом черного дерева, под портретом Андреаса Эйсена сидел священник. Вернее, это Виктор сразу посчитал его священником. В отличие от альмийского духовенства этот был с ног до головы закутан в балахон, черный, как сам космос. И как космос, ткань балахона пятнали серебристые блески. Приглядевшись, Виктор понял, что это крестики. В тени поднятого капюшона невозможно было разглядеть лицо.
  - Имя! - донеслось из тьмы под капюшоном. Голос у священника был низкий, тяжелый. Этим словом он ударил Виктора, как молотом. Эмоций не ощущалось. Только тяжесть и холод.
  - Виктор... э-э-э... Виктор Морго, сэр!
  - Не "сэркай". Я не военный, - все тем же пустым голосом ответил священник и скинул капюшон. - Обращайся ко мне, как к вашим домашним попам: "святой отец".
  Виктор вздрогнул. У собеседника было иссохшее, костистое лицо глубокого старика. Острые скулы, казалось, были готовы прорвать кожу. Пронзительно поблескивали глаза, оглядывая парня с ног до головы. В живом, изучающем взгляде не было ничего старческого. Растительность на черепе отсутствовала, а еще кожа в некоторых местах действительно была прорвана! То, что поначалу он принял за старческие пятна, оказалось свищами, сквозь которые проглядывала иссиня-черная поверхность. Во лбу и висках торчали имплантированные разъемы.
  - Что тебе здесь нужно, Виктор? - уже мягче спросил священник.
  Он запаниковал. Под взглядом этих пронизывающих, изучающих глаз он казался себе невероятно глупым и жалким.
  - Святой отец! Хочу... эм... желаю вступить в орден Сыновей Феррума! - он выпалил заранее заготовленную фразу на одном дыхании.
  Глаза блеснули, впиваясь в него сильнее. Виктор похолодел.
  - Зачем тебе это? - просто спросил старик.
  - Я... э-э-э... Святой отец! Я хочу сражаться за Альму. За свою Родину! За Империю Человечества из... из патриотических убеждений!
  Священник поморщился. Сердце Виктора окончательно ушло в пятки, но он не замолчал.
  - Хочу защищать нашу религию! Нашу расу! Стать воином... рыцарем! Защищать Человечество от нелюдей, которые повсюду издеваются над людьми, вытесняют их, насмехаются над ними.
  - Дурак! - резко прервал его священник. - Мальчик, ты ошибся. С такими взглядами тебе не в орден, а к каким-нибудь "борцам за чистоту расы", которые головы бреют, напиваются и дубасят в переходах эльфийскую молодежь. Там тебе место.
  Виктор побледнел. Священник, криво ухмыляясь бескровными губами, продолжил.
  - Веры в тебе нет, Виктор. Бороться ты не умеешь. Ненависти настоящей тоже нет - не дорос до нее и не дорастешь. Вот что я тебе скажу: выкинь из головы всю романтическую чушь насчет доспехов, космоса и мечей. Ей в книжках место. Забудь о противостоянии видов и рас. Это не твоего ума дело. И иди учись. Я вижу, голова на плечах у тебя есть. Ясно?
  Виктору показалось, что что-то в нем ломается. С болезненным треском, рассыпая щепки и искры. Его решение, решение всей жизни готово было обратиться прахом.
  - Н... Но я... хочу служить! Служить ордену! Служить Господу! Я научусь! Вы только научите!
  Священник презрительно усмехнулся.
  - Ты хочешь! Научить тебя! А почему на тебе нет креста? О чем ты думал раньше? Ты ведь живешь на Альме, самой религиозной планете Империи Человечества. Что мешало тебе пройти крещение? Что мешало соблюдать обряды, молиться? Ведь ни одной молитвы не знаешь, и не отпирайся. Если ты не веровал, не молился раньше, то с чего вдруг захотел? Доспехи, что ли, понравились? Романтики захотелось?
  С каждым вопросом Виктор вжимал голову в плечи. Каждый вопрос был как удар плетью. Кроме ощущения собственной глупости, возникал жгучий стыд.
  - С... святой отец. Я не веровал. Жил... неправильно. Неправедно. Но я понял, что неправильно. Я не хочу... не могу больше жить так. Я хочу... я правда хочу стать другим! Не хочу больше жить как сейчас!
  Возможно, Виктору показалось, но ухмылка святого отца чуть смягчилась. В пронзительном взгляде, помимо презрения, блеснул интерес.
  - Кончай скулить. Если опостылела жизнь - то иди и повесься. Ордену не нужны те, кому надоело жить.
  - Но... я хочу все изменить! Измениться!.. - Виктор поймал себя на мысли, что чуть не кричит.
  - Ладно, - сонно отмахнулся священник и нажал на что-то под столом. В стене напротив открылась ниша, в которой стояло нечто со множеством металлических рам, тяжей и электродов. Нечто неприятно напоминало электрический стул для казни. - Раздевайся и в кресло.
  Виктор застыл, переводя непонимающий взгляд с "кресла" на святого отца.
  Кресло оказалось жестким и холодным. Виктор изо всех сил старался унять дрожь. Он замерзал, ему было ужасно стыдно. Перед этим священником он чувствовал себя по-настоящему голым, и не только из-за отсутствия одежды.
  Зашуршали и задвигались детали кресла. Шлем опустился Виктору на голову, прикрыв глаза. Что-то влажное, холодное и склизкое сдавило виски. Эластичные ленты с тихим шелестом обернулись вокруг груди, сжимаясь и растягиваясь при каждом вздохе. Перед глазами замерцали разноцветные пятна, постепенно становясь радугой. Виктор не понял, проецирует ли их экран или они сродни тем пятнам, которые видишь, если надавить на глаза. На предплечья легли тяжелые манжеты и намертво зафиксировали руки. Что-то гибкое охватило кисти, не давая возможности пошевелить даже пальцем. Сотни тончайших иголочек вонзились в подушечки пальцев, послав волну резкой боли по всему телу. Виктор коротко вскрикнул и дернулся, пытаясь высвободиться.
  - Не пищи. Или ты мужчина только телом? Твой дух мы сейчас проверим, - услышал он деловитый голос святого отца. - Под правой стопой у тебя педаль. Если решишь прервать испытание - нажми.
  Что-то вокруг зажужжало, послышалось электрическое гудение. Виктору, находящемуся в центре механического кошмара, захотелось вырваться и бежать без оглядки. Он с трудом подавил в себе это желание.
  - Начнем, - произнес священник. Виктор почувствовал слабый укол у запястья.
  - Состав крови... так... отлично, - бормотал рядом холодный голос, - мышечный потенциал... электролиты... фармакологическая зависимость отсутствует... хорошо... остаточные следы никотина... алкоголь... мозговая активность... - У Виктора закружилась голова. - Состояние психики... резонанс Маркуса/Бертри... ноль пять четыре... Вестибулярный аппарат... - Пятна перед глазами замелькали быстрее, пробегая по экрану и постоянно меняя направление, Виктора затошнило. - Как ты на ходу не падаешь? - презрительно прокомментировал священник где-то далеко. - Реакция зрачка... состояние сетчатки... сенс-отторжение...
  Виктору почудилось, будто черепная коробка наполняется чем-то ледяным. Он на секунду почувствовал легкость и силу во всем теле. Почти эйфорию. Тело было из железа. В нем хватало силы сделать все что угодно... Нечто схватило его и с болью швырнуло обратно в жалкое нетренированное тельце человека.
  - ...отрицательно. Болевой порог...
  Виктору показалось, что в него вонзили десятки раскаленных добела штырей. Боль растеклась по телу расплавленным железом, извивающимися червями пробилась к нервным окончаниям, замерцала багровым перед глазами. Виктор не смог сдерживаться и закричал. Завопил, срывая голос. А потом вспомнил, как все это прекратить, и конвульсивным движением вдавил педаль.
  
  ***
  
  Темнело. Он шел, меряя шагами опустевшую площадь. Смотрел на брусчатку, стараясь не поднимать взгляда. Не хотелось встретиться глазами с кем-либо еще. Глаза Виктора покраснели от выступивших слез. Нижнюю губу он прокусил до крови во время испытания на толерантность к боли. "Одевайся и проваливай! Ты не мужчина. Ты не годишься даже для армии!" - набатом отдавались в голове последние слова священника. Виктор был совершенно разбит и опустошен. Он не мог даже плакать или ненавидеть. Несколько часов назад он принял безумное решение - бросить все и вступить в орден. Виктор так хотел избавиться от всей своей прежней жизни, что, забыв обо всем, ушел в эту идею... в эту мечту. А реальность, как всегда, оказалась грубой и неприглядной. Он никогда не смог бы вытерпеть эту боль. Надо быть совсем другим человеком, чтобы все это выдержать. Он просто не подошел. Оказался негоден. И с чего он вообще взял, что достоин стать Сыном Феррума? Туда идут лучшие из лучших. Сыновья дворян, потомственные военные, которых с детства готовили быть воинами, служить своей стране до последнего вздоха. Они подготовлены, обучены терпеть боль. Их сознание дисциплинированно, отточено воспитанием, тренировками и верой. А он - один из миллиардов глупых подростков, не умеющих ничего. Годный стать винтиком бюрократической машины Империи. Какой из него воин и тем более рыцарь?! Мечта была разбита вдребезги. Он снова оказался лицом к лицу с учебой, отцом и приятелями. Стало тошно.
  Ночной центр Кредума был так же мрачен, как настроение Виктора. Он брел по тротуару, кутаясь в пальто. Налетал холодный ветер, из переулков тянуло сыростью. Фонари роняли на асфальт круги света. Виктор, ежась от холода, старался побыстрее миновать их. Дома провожали его тусклыми взглядами окон. Горели неоном клубы, развлекательные центры и прочие места, где беспутная молодежь прожигает родительское состояние. Он не заметил, как дошел до деловых кварталов. Над головой проплывали фары воздушного транспорта, слабо тлели габаритные огни. Призывно светили вывески баров. Виктору было все равно. Он поднял воротник и старался не глядеть по сторонам.
  Метро опустело. Те, кто кутил наверху, предпочитали более респектабельные виды транспорта. Виктор облокотился на движущийся поручень эскалатора, разглядывая тех, кто поднимался по встречной. Оживленно болтали и жестикулировали компании студентов. Ехали куда-то усталые люди. Некоторые - с беспокойными улыбками. Другие - со злыми испитыми лицами. Настоящих, открытых улыбок не было. "А че? Полтора гига цветов и объемный звук за сотню имперских? - Сотку за б/у. За родной полторы". Мимо проехала, обсуждая электронику, компания молодежи. От живых людей в них было меньше, чем в феррумских доспехах. Виктор вздохнул.
  Вагон в хвосте поезда оказался практически пустым. Кроме Виктора в нем ехала молодая и не слишком трезвая пара. Крашеная блондиночка с сережкой в обнаженном пупке и потертого вида молодой человек в кожанке. Блондиночка висла на своем кавалере, шепча что-то ему на ухо, время от времени покусывая мочку. Затянутые в драные джинсы ноги были широко раздвинуты. На ляжке покоилась ладонь парня. Виктору стало противно.
  Он не чувствовал ни капли зависти к "счастливому кавалеру", скорее отчуждение. Он, Виктор, никогда не мог быть счастлив вот так. Ему претила подобная жизнь, эти утрированные, пьяные ласки, эта бесшабашная молодость. Сегодня он отрекся от всего, пошел за своей мечтой и был грубо отброшен на землю. Но, раз отрекшись, уже не мог смотреть на жизнь так, как раньше. Отрекся от старого, но не получил нового. Осталась лишь грусть и пустота. Отвращение к окружающим и самому себе.
  Во внутреннем кармане задрожал мобильник.
  - Здарова-а! - раздался из трубки голос Мартина. - Это святой брат Виктор? Ты где пропал, в крестовом походе?
  - Очень смешно, - вздохнул Виктор.
  - Давай к нам! У нас тут полкурса! - на заднем плане гремела танцевальная музыка.
  Виктор возвел очи горе.
  
  ***
  
  Музыка грохотала, сливаясь с возбужденным гомоном компании. В темноте прыгали световые пятна. Пахло потом и крепкими напитками. Уставшая от танцев компания устроилась за столом. Виктору сразу стало неуютно. Мартин с Алексом и пятеро малознакомых сокурсников во все глаза смотрели на него.
  - Да чего? Чего вы уставились? - он отхлебнул пива из пластикового стакана.
  Первой заговорила миниатюрная брюнетка в кислотно-зеленой футболке. Виктор был уверен, что помнит, как ее зовут. Кажется, Мелиссой.
  - Ну, давай! Колись! Тут столько про тебя рассказывали. Ты правда теперь настоящий рыцарь Феррума? - в округлившихся глазах девушки читалось немое обожание фанатки.
  Виктор выпрямился, выпятив грудь, смахнул с глаз непослушную челку.
  - Истинно так, сестра! Именем Единого наше боевое братство защищает человечество от тварей нечистых и богопротивных!
  Он нервно рассмеялся и запил смех внушительным глотком пива. Горький смешок над собственной глупостью сочетался с горечью напитка. Никто, кроме него, не улыбнулся. Все оставались предельно серьезными.
  - Да народ, вы че? Нет, конечно. Ну, прошел собеседование, побалакал там с капелланом, к хреновине какой-то подключали, измеряли всякое...
  Странно. Виктор только что посмеялся над собой, а направленные на него взгляды, полные зависти и восхищения, не изменились.
  - Туда только шишек армейских и аристократов берут. Блат сплошной! Это ж элита элит. Орден! - он стал оправдываться то ли перед компанией, то ли перед самим собой.
  - А в доспех тебя не сажали? - хором поинтересовались Мартин и Мелисса.
  Виктор вздохнул и залпом прикончил свое пиво.
  - Нет, конечно! Только в кресло со шлемом и кучей электродов, - он уже не рискнул шутить на тему "Да, конечно сажали!".
  - Ух ты! - Мартин впился в Виктора взглядом, полным зависти. - Мне рассказывали, что тех, кого не приняли, - выгоняют на собеседовании!
  "Ну спасибо, приятель", - подумал он, когда глаза окружающих загорелись еще ярче.
  - Феррумцы такие красивые! - заявила Мелисса. - Только жалко, что эльфов не любят. Эльфы тоже красивые.
  - Только пиратов, Мел. Только пиратов, - поправил Мартин, - так что твоему Иари... Иэр... как его, ничего не грозит.
  - Ириану! - обиженно отрезала она.
  - Ты неисправима.
  - А что, кстати, - подал голос Алекс, - я тоже на его концерт ходил. Там такие аккорды...
  - ...что фанатки мечтательно закатывают глаза и падают к ногам штабелями...
  - Да ну вас! - фыркнула Мелисса. - Ни черта не смыслите в искусстве.
  Что было дальше, Виктор помнил смутно. Он был практически трезв, но все смешивалось в каскаде ярких огней, музыке и танцах. Кажется, он не выспался, но жестянка энергетического напитка быстро избавила от этой проблемы. Мартин поучаствовал в соревновании "кто быстрее выпьет пол-литра пива" и даже одержал победу в финале, после чего, зажав рот, под одобрительный свист компании помчался в ванную. По выходу ему на голову напялили плюшевую версию орденского шлема. Ближе к полуночи куда-то пропал Алекс. По словам видевших его в последний раз, он направился наверх в компании некоей Хетер, о которой Виктор помнил только то, что, по слухам, она была на четверть эльфийкой. Уже одного этого хватило, чтобы изрядно уронить Алекса в его глазах. К собственному удивлению, Виктор заметил, что его настроение постепенно улучшается. Во всяком случае, мысленно он уже послал орден и священника с его мнением куда подальше и просто жил в свое удовольствие. Затея отвести обоих приятелей подальше и объяснить, что думает об их слишком длинных языках, не удалась по причине того, что первый был некондиционен, а второй и вовсе недоступен. Где-то в глубине копошилась мысль о том, что теперь весь курс будет обсуждать его "подвиг" с попыткой вступить в орден. Вот только такой славы и не хватало. Он уже планировал, что будет объяснять родителям, если они узнают. Мол: "Выпил с друзьями, ну и побеседовал со священником спьяну о том, как круто в ордене. Был выгнан, конечно. Не собирался же я туда действительно идти?!"
  - Классно танцуешь! - прозвучало в самое ухо. Виктор оторвался от собственных размышлений и понял, что уже некоторое время танцует с Мелиссой. Во всяком случае, с неким силуэтом в тенях и световых пятнах, сильно похожим на нее.
  - Спасибо. Ты тоже! - машинально ответил он. - Ф-фух... устал. Выпьем?
  - Пиво отстой! - мило прокомментировала она, оттанцевав к столику.
  - А ты чего хотела? Мартину лишь бы градус побольше!
  Виктор плюхнулся в кресло рядом и понял, что действительно устал. Все тело стало как вата, вставать не хотелось. Мелисса, несмотря на свое замечание, цапнула с подноса пластиковый стаканчик. Виктор, будучи непривередлив к пиву, последовал ее примеру. Про себя он отметил, что собеседница очень даже ничего. Ядовито-зеленый наряд контрастировал с аккуратной копной коричневых волос и симпатичной мордашкой. Футболка туго обтягивала миниатюрную спортивную фигурку.
  - Чего еще расскажешь? - задала она один из самых коварных, по мнению Виктора, женских вопросов. Виктор был к нему готов.
  - Тебе Мартин с Алексом про парад не рассказывали?
  - Только то, что ты там стоял и пялился с отпавшей челюстью! - хихикнула Мелисса, пригубив из стакана. Ногти у нее были длинные и острые, под цвет футболки.
  Виктор поморщился. Она не подозревала, насколько больно уколола. После этого желание говорить о феррумцах и вообще о всей этой затее сошло на нет.
  - Было на что, - сухо ответил он. - Необыкновенные машины. Двигаются, как живые.
  - А чего ты такой мрачный? - тут же поинтересовалась она.
  - Устал немного, - соврал Виктор.
  Он сосредоточенно наблюдал за мелкими пузырьками, взбалтывая пиво в стакане. Забавно было смотреть на себя со стороны. Вот сидит он посреди всеобщего веселья, разговаривает с понравившейся ему девушкой. А мысли где-то далеко. Он вспомнил пронизывающий взгляд священника. Железный человек... душой и телом. А еще, скорее всего, сердцем. Виктор не был железным человеком и прекрасно это понимал. Чтобы стать таким, думал он, надо быть проще... быть совершенно уверенным в своих убеждениях. Правильных убеждениях, а не глупых расистских идеях, позаимствованных из газет и молодежных сайтов. "Веры в тебе нет, Виктор. Бороться ты не умеешь. Ненависти настоящей тоже нет - не дорос до нее и не дорастешь". Что значит, нет настоящей ненависти? Виктор и так постоянно подавлял в себе злость на представителей других рас и культур, потому что понимал всю глупость этого. О Сыновьях Феррума ходили слухи, как о самых суровых сторонниках господства homo sapiens. И Виктор, готовясь к той беседе, специально дал волю всей своей ненависти. А в итоге получил эпитет глупого расиста.
  Он не спеша осушил стакан. "Ты не мужчина!" - а вот это было больно. Понятно и просто по-человечески больно. Виктор оказался недостаточно силен, недостаточно умен и недостаточно мужественен, за что и получил такое определение. А еще боль порождала злость. Виктор мысленно уже наградил того святошу самыми нелестными эпитетами. Там, где он ожидал увидеть мудрых духовников, храбрых воинов и учителей, оказался некто грубый, упертый и до предела жестокий, не желающий его, Виктора, понять. Разочарование злило все больше. Да кто он вообще такой, этот поп?!
   Пиво мягко толкнуло в голову, и все вокруг стало выглядеть веселее, чем обычно. "Жестянка старая! Кто еще не мужчина из нас двоих?!" - думал он. И все же, как ни взвинчивал себя Виктор злостью и обидой, как ни утешал тем, что орден того не стоит, что-то было не так. Что-то поселилось глубоко внутри, не давало уйти в прежнюю жизнь с головой. Он отрекся.
  - А чем вообще занимаешься? - задала Мелисса еще более коварный вопрос, смахивая с глаз непослушную челку.
  - Учусь сейчас... а еще про космос читать люблю, - ответил он, втягиваясь в один из тех разговоров с девушкой, все этапы которого знал наизусть. Мелисса ничем не отличалась от прочих. Миленькая, но и не более того. Наверняка такая же пустая, как большинство. На уме - последние модели наручных коммуникаторов, вечеринки, танцы и, как ни парадоксально, учеба. Виктор так и не понял, что в нем могло ее заинтересовать. Свою внешность он не переоценивал. Возможно, в плюс сыграло всякое отсутствие смущения или стыдливых взглядов пониже воротника. Пусть даже как следствие безразличия.
  Вечеринка продолжалась. Музыка сменилась на медленную. Большая часть компании заняла кресла и диваны. Алекс и Хетер появились так же неожиданно, как пропали. Виктор с удивлением заметил, что выражение лица приятеля какое-то на редкость серьезное и даже счастливое.
  Мелисса оказалась приятной и полезной собеседницей. Виктор пытался выкинуть из головы сегодняшние события, а ненавязчивая беседа об альмийской музыке в стиле фолк и обсуждение планов на взрослую жизнь этому способствовали. Он пустился в долгий рассказ о том, как они с Мартином на первом курсе сдавали экзамен по теории государства, совершенно не подготовившись. Мелисса слушала, гипнотизируя его взглядом чуть искрящихся карих глаз, награждая улыбкой каждый забавный момент. Мартин, так и не снявший с головы плюшевый шлем, оказался в компании соперников по "состязанию" и время от времени громко хохотал над очередной скабрезной шуточкой вместе со всеми. Хетер, высокая блондинка модельной внешности, не отходила от Алекса. Тот увлеченно рассказывал ей об истории Альмы и Империи. Виктор присмотрелся повнимательней. Действительно, похожа на эльфийку! Правда, виднеющееся из-под светлых прядей ушко вполне человеческое, не заостренное.
  - Эй! - Мелисса тронула его за рукав.
  - Забавно. У нее действительно в роду были эльфы?
  - Вот уж не знаю, - она обиженно надула губки. - Не похоже. У эльфов лица... хм... приятней.
  Виктор улыбнулся.
  Потом снова были танцы под медленную музыку. Раскачивались Мартин и компания, держась за плечи друг друга, чтобы не упасть от очередного приступа смеха. Мартин умудрялся прихлебывать пиво из стакана соседа. Крепко обнявшись, кружились Алекс и Хетер. Эти двое буквально поедали друг друга глазами. Виктор с Мелиссой тоже не отставали.
  От Мелиссы сладко пахло корицей и фиалками. Под рукой, обнимающей талию, она была теплой и гибкой, но что-то грызло Виктора изнутри, не давало отвлечься. Мысли всякий раз возвращались туда, в мрачный застенок. Он поморщился, вспоминая боль и унижение. Холодные глаза священника заслоняли от него действительность. Безжалостные глаза, они смотрели сквозь него, обвиняли. "Ты не мужчина! Ты не годен..."
  - Что ты такой серьезный? - прикасаясь кончиками пальцев к его лбу, она отвела в сторону прядь волос.
  - Сам не знаю, - неожиданно для себя, честно ответил Виктор.
  Мелисса, прищурившись, глядела снизу вверх.
  - Что-то не так?
  - Все хорошо. Просто досталось мне на тестах. До сих пор никак не оправлюсь, - он решил быть откровенным.
  - Расскажи, - мягко попросила она.
  - Мне... в очень грубой форме сказали, что я не годен для ордена. А еще тестирование... было очень болезненным.
  - Подумаешь! - она улыбнулась, блеснув белыми зубками. - Тоже мне горе! Там ничего хорошего. Это же монахи. Ты действительно хотел дать обет безбрачия, все бросить и пойти в монахи? Провести остаток жизни в какой-нибудь холодной келье с такими же беднягами, пока не убьют пираты или когеранцы?
  Виктор молчал.
  - Это ведь не армия, от них не увольняются. Тебе радоваться надо!
  Танцы продолжались. Виктор с удивлением заметил, что приходит в себя. Священник и ужасное кресло были давно и далеко. Мелисса с ароматом фиалок и корицы - в его объятиях. Уходить стала даже грызшая Виктора злость на своих соотечественников и представителей других рас. Зачем все это? Зачем мучить и убивать друг друга, создавать железных чудовищ? Ведь можно же быть счастливым, обнимая того, кто тебе нравится, кого сможешь по-настоящему полюбить. Почему бы не отказаться от злости?
   Виктор улыбнулся, обняв ее покрепче и отвечая взглядом на взгляд.
  Они устроились на диване. Мелисса присела к нему на колени, протягивая стаканчик пива. Он обнимал ее за талию и говорил какие-то глупости. Кажется, рассказывал про "святошу с железками в голове". Она смеялась, прижимаясь покрепче и ерзая у него на коленях. Их взгляды встретились. Оба улыбались. Ее глаза искрились, словно в них плавали золотые пылинки. Первый поцелуй был долгим и глубоким. Губки Мелиссы оказались неожиданно сладкими, а дыхание - горячим.
  - Скажи что-нибудь трогательное, - попросила она.
  - Ты замечательная. И эти острые коготки тебе очень идут...
  Она хихикнула и провела ногтями по его запястью, вызвав электрическую дрожь, разошедшуюся по всему телу.
  - Сейчас вернусь, - промурлыкала она и гибко высвободилась из его рук.
  Виктор проводил ее взглядом. Теперь они смогут видеться каждый день, вместе ездить в институт. Часами разговаривать ни о чем и делиться самыми сокровенными переживаниями. Проведут вместе ночь. Может, даже остаток этой ночи. А потом...
  А что потом? Часы сложатся в дни, дни в год, а они будут разговаривать о музыке и новых моделях коммуникаторов? Ходить в одни и те же кинотеатры и кафе? Встречаться в его тесной, замызганной комнатушке? Виктор хорошо знал себя. Он взвоет от такой жизни через полгода. Захочет бежать от приевшихся тем для беседы, от поцелуев и ласк, становящихся рутиной. Впереди его ждет знакомство с родителями. За чашечкой чая родители миленькой Мелиссы будут обстоятельно выпытывать его планы на жизнь, присматриваться и оценивать, насколько он достоин их ненаглядной дочурки. "Тебе эти пять лет надо думать только об учебе", - пожурит Виктора собственный отец и тоже начнет всеми средствами выпытывать, кто такая "эта девица", из какой семьи. Все это он уже проходил, все знал наизусть. Стало тошно.
  Он осмотрелся. Студенты веселились. Мартин с подвыпившими дружками что-то увлеченно обсуждали в углу. Хетер и Алекс целовались взасос. Играла негромкая медленная музыка. Виктор отрекся от всего этого. Кончики пальцев стало неприятно покалывать в память о недавней боли. Казалось, где-то снова гремит неумолимый голос духовника Феррума. Вспомнилось ощущение наполнявшей его силы. Стало одиноко и холодно. Он был невероятно жалок со своими мечтами. Со своими меняющимися каждый час убеждениями. Самое неприятное, Виктор все это осознавал и чувствовал вину за свою слабость. "Веры в тебе нет. Ты не мужчина!" Виктор стиснул ладонями виски, стараясь заглушить этот страшный голос.
  - Что, перебрал? - осведомился Алекс.
  - Недобрал, - простонал он в ответ.
  - А! Ну, это мы исправим! - услышал он голос Мартина.
  В руки ткнулась бутылка с чем-то прозрачным. Виктор, не глядя, сделал несколько больших глотков. Алкоголь обжег горло так, что пришлось задержать дыхание. Он обнаружил себя в компании Мартина, Алекса, Хетер и еще нескольких человек, которых помнил смутно.
  - Думаю, он почти готов, - медовым голоском пропела Хетер, недобро ухмыляясь.
  Все перед глазами стало приятно расплываться. Голос священника стал нечетким. Боль постепенно затупилась, как скальпель, которым режут жесть. Виктору стало легче.
  - Га-атов! - пьяно усмехнулся Мартин.
  - Народ, вы о чем? - спросил Виктор.
  - Айда с нами в "Черный меч"!
  
  
  
  
  
  
  ***
  
  Голосящая на всю улицу компания студентов не была чем-то необычным для ночного Кредума. Редкие прохожие предусмотрительно уступали дорогу.
  "Черный меч", как объяснил Мартин, - таверна в торговой зоне. Там отдыхают и проматывают состояние экипажи вольных торговцев. Не то место, где можно считать себя в полной безопасности. Виктор согласился сразу. Во-первых, он был слишком нетрезв, чтобы возражать. Во-вторых, это был прекрасный повод сбежать от Мелиссы. Может, не слишком хорошо с его стороны, зато он избавился от боли. И правда, кто посмеет говорить, что он не мужчина, если вот так запросто идет развлекаться в пиратскую таверну? Втайне он надеялся, что, совершив что-то опасное, избавится от последствий тестирования. Нет лучшего лекарства, чем шоковая терапия. Больше всего удивлял тот факт, что Алекс не только не отказался, но выступил одним из вдохновителей всего предприятия. Его новая подружка между делом сказала, что как-то бывала в этой таверне со своим "бывшим". Алекс, подогретый выпивкой и ее компанией, решил показать, что он ничуть не хуже. Мартин с собутыльниками идею поддержали.
  - Межрасовая терпимость, приятель, - объяснял Алекс, - великая вещь! Именно благодаря ей стоит и развивается человечество. Именно благодаря культурному совоку... хм... взаимоотношению.
  - Пр-ральна! - поддержал Мартин.
  - Будем учить тебя терпимости! - хохотнул он. - Там все разные! И бошки у народа всякой дурью не забиты.
  - Не знаю насчет дури, - хихикнула Хетер, поддерживая Алекса за плечо, - а свободы точно больше. Там народ свободный, гордый, - восхищенно продолжала она. - Каждый сам за себя отвечает и за себя постоять готов. Вам понравится, мальчики.
  Виктор молчал, прислушиваясь к самому себе. Под хмельным туманом инстинкт самосохранения съежился и отступил. Он чувствовал некоторую вину перед Мелиссой, но уж лучше пусть все будет так, чем ссориться и что-то объяснять. Быть может, экстремальный поступок поможет излечиться от боли? Возможно, беседа с представителями других рас на равных поможет лучше их понять и избавиться от ненависти?
  На автоматизированном блокпосту оказалось достаточно приложить паспорт.
  Виктор осмотрелся.
  В новостях Виктор видел пиратский квартал не раз. Изнутри он выглядел совершенно иначе. Вдоль потрескавшейся асфальтовой улочки, как болячки, торчали дома. Среди них были деревянные лачуги, сбитые наскоро кем-то очень криворуким. Технические склады и ангары кто-то приспособил под совершенно другие цели. Во всяком случае, на ближайшем ангаре мигала неоном надпись "Сувениры. Стволы. Артефакты". "Забавный список", - подумал Виктор. Более того, прямо здесь, вдоль улицы возвышались корпуса кораблей! Правда, при ближайшем осмотре оказалось, что это были корпуса скорее от кораблей. Суда со снятыми двигателями, прорезанными окнами, побитые и разобранные до состояния металлолома, служили домами для местных жителей. Улицу освещали тусклые фонари с выбитыми через раз лампами и мусорные контейнеры, внутри которых что-то горело. Вокруг контейнеров толклись фигуры в бесформенной одежде, что-то поджаривая на прутьях.
  По мере того, как компания углублялась в "торговую зону", Виктор понял, что трезвеет, притом неестественно быстро. Он поежился.
  - Че-то не нравится мне тут. Ну и рожи, - заметил один из студентов за спиной.
  - Не дрейфь! - отрезала Хетер.
  Тот, кому это было адресовано, стыдливо умолк.
  Квартал жил. В переулках виднелись компании, обсуждающие что-то. Вот мимо прошла группа местных. Виктор глянул на них и вздрогнул. Первое, что бросалось в глаза, - они были вооружены. Все. Из-за спин виднелись вытянутые приклады игольных ружей, к поясам пристегнуты ножны с виброклинками. Верзила, идущий впереди компании, нес на ремне здоровенный лансер. Оружие билось о керамитовую кирасу. Поверх брони люди носили драные джинсовые и кожаные куртки, совсем как беспутная молодежь. На них все это смотрелось естественно. Больше всего Виктора напугали их лица. У бронированного верзилы щека была оплавлена, как свечной воск, - след страшного ожога. Лица у всех... одинаковые! С разными чертами, разными прическами и цветом глаз, но все равно одинаковые. Внимательные глаза, которые не меняли выражения, даже когда их обладатель улыбался. Ухмылка мрачного веселья на губах. Одинаковые скупые жесты. Непринужденность, с которой они носили броню и оружие. Меньше всего понравилось Виктору, что они замолчали, когда проходили мимо студентов. "А ведь им из этого оружия приходилось убивать! И наверняка, мирных тоже!" - от этой мысли Виктор похолодел и почти полностью протрезвел.
  Где-то далеко грохнул выстрел. Все, включая Хетер, замерли на месте, стараясь держаться поближе друг к другу.
  - Все! Вы как хотите, а я пас! - поспешно заявил тот, кто до этого высказался о нелюбви к пиратскому кварталу.
  - Ну и катись, раз сдрейфил! - усмехнулась Хетер.
  Парень съежился, развернулся и быстрым шагом направился к будке блокпоста.
  Компания, быстро трезвея, двинулась дальше. Мартин притих. Виктор опасливо озирался по сторонам. Только Хетер шла уверенно, а Алекс изо всех сил старался не отставать.
  - Ребят, вы не бойтесь! Вы просто в другой среде воспитывались, вот они вам и кажутся бандитами, - пояснила Хетер. - На самом деле это очень гордые люди, со своими традициями и законами.
  - Угу, - неуверенно согласился Алекс.
  - Только смотрите, тут надо по-особому себя вести... Кстати, у кого из вас есть при себе оружие?
  Глаза Виктора расширились, когда девушка извлекла из-под куртки небольшой лазерный пистолет.
  - В пиратском квартале все носят оружие, - объяснила Хетер тоном школьной учительницы. - По оружию определяется твой статус. Вот, скажем, абордажники носят тяжелые стволы вроде маркеров и игольных винтовок. Офицеры - либо хорошо сделанные игольники, либо плазму. А младшие техники, юнги и прочая мелочь, - она ухмыльнулась, - ножики, пистолетики и все такое.
  У Виктора оружия, разумеется, не было.
  - У меня шокер, - неуверенно сказал Алекс.
  - У меня складной вибронож, - охотно ответил Мартин.
  - Эм-м... перцовый аэрозоль, - промямлил парень из редеющей компании.
  Хетер рассмеялась.
  - Ну ты даешь. Перцовый аэрозоль... ты что, девица?
  - Хм... а может, я тоже пойду? - спрашивая скорее самого себя, осведомился счастливый обладатель аэрозоля.
  - Иди, если трусишь, - презрительно бросила Хетер. - Страх вольный народ не любит и презирает. Нечего тут трусам делать.
  Компания стала меньше еще на одного.
  - Значит так, мальчики, - продолжила инструктаж она, - не боимся, ведем себя уверенно, и все будет о"кей. Потом мне спасибо скажете.
  Они двинулись по улице, стараясь подальше обходить компании местных. Что поразило Виктора, местные передвигались именно компаниями. Одиноких прохожих они не встретили ни разу. Хетер уверенно шагала вперед. Была ли уверенность следствием опыта или простой глупости, Виктор предпочитал не думать. Мартин и двое оставшихся студентов окончательно протрезвели и пугливо бросали взгляды по сторонам. Алекс шел под руку с Хетер, выпятив грудь и изображая ее телохранителя.
  Таверна оказалась одним из немногих деревянных строений, сбитых с умом. Большое двухэтажное здание, обитое дубовыми досками, призывно мигало неоновой вывеской.
  Изнутри "Черный меч" не отличался от захолустного бара на окраине Кредума. В помещении было душно, пахло жареным мясом и сигаретным дымом. Таверна была почти пуста - занят только один стол, который стоял в углу, в тени от шторки. Какая-то фигура в бесформенной одежде скрывалась в тени. Виктор не собирался приближаться, чтобы посмотреть поближе. Вида местных жителей с него хватило. За стойкой расположился невысокий субъект в помятой рубахе и засаленном фартуке поверх нее. Лысоватый, полный, средних лет, он тоже мало отличался от типичного бармена. Нечто большое валялось между столиками, раскидав в стороны здоровенные ручищи и издавая звериный храп. Кажется, это был не человек. Виктор заметил зеленую кожу и торчащий из под отвислых губ клык. "Нечто" распространяло удушливый запах перегара.
  - ... меня лансером через отражатель! Жара! - звучным голосом грохнул бармен, расплываясь в щербатой ухмылке.
  - Артен! Старичок! - Хетер, оставив Алекса хлопать глазами, бросилась бармену на шею.
  - А вырядилась-то. Студентка! - задыхался бармен, хлопая ее по спине. - Что за детишек привела?
  - Знакомься, это Алекс, это Мартин, двое скромных - Адриан и Макс, а вот тот мрачный - Виктор.
  - Ну, значится, привет, ребята! - он обернулся к мнущейся в стороне компании. - Меня Артеном звать. Старичок - для друзей.
  Компания устроилась за стойкой. Хетер болтала с барменом, не обращая внимания на несчастного, озирающегося по сторонам Алекса.
  - Тут такая скука, хоть вешайся. Зубрежка-работа-зубрежка-работа. Надо завязывать. А то корни пущу, размякну... - весело рассказывала Хетер, завивая кольцом соломенного цвета прядку.
  - А Кулака, значится, уж полгода как не видать. Как улетел с Ози, так и канули оба, - сказал бармен, выставляя полулитровые кружки на стойку.
  - Жалко... - протянула Хетер так, что у Алекса краска прилила к щекам.
  - Что пить будем, значится? - осведомился Артен, протирая не слишком чистую кружку столь же "стерильной" ветошью.
  - Всем пиво за мой счет! А Алексу и мне, - Хетер обняла Алекса и притянула к себе так, что он чуть не сверзился со стула, - рому!
  Виктор неосторожно хлебнул из кружки и чуть не закашлялся. Кто-то плеснул в местное пиво изрядное количество спирта, и хорошо если не технического. Количество алкоголя было призвано скрыть кислятину. Алекс медленно, по глоточку тянул ром, пытаясь отдышаться. Хетер осушила кружку чуть ли не залпом.
  - Как, значится, жизнь оседлая? - поинтересовался Артен, подливая рому.
  - Я же говорю, тоска смертная, - бросила Хетер. - Каждый день одно и то же. И люди другие совсем. Изнеженные какие-то. Чуть что - в соплях и полицию звать. Стоит пистолет достать - все в крик. Школа для благородных девиц, а не планета.
  - Так плохо, значится? - сочувственно ответил бармен. - Тут тоже погань. Потому как орденцы в соседней системе тир устроили. Кого без грамоты засекут - в расход.
  - ... ...! - выругалась Хетер, прикладываясь к кружке.
  - Вот и я о том же, значится. Так что если опять в космос решишь, то подальше от Альмы. Кстати! - он ухмыльнулся, снова демонстрируя недостатки пиратской стоматологии. - Тут недавно Нетопырь, кажись, с ребятками сел. И Плешак тож, со своими абордажниками. Могу тебя порекомендовать. Таких пилотов еще поискать надо.
  Алекс удивленно воззрился на подругу. Вид у него был самый несчастный.
  Виктор, делая над собой усилие, потягивал пиво и с интересом вслушивался в разговор.
  - К Нетопырю благодарю покорно! - оскалилась Хетер, - а с Плешаком посмотрим. Надоело мне тут.
  Виктору уже было жалко Алекса. Все попытки строить из себя кавалера выглядели на редкость глупо. Рядом с уверенной, бесшабашной Хетер он смотрелся скорее младшим стеснительным братиком, отданным на попечение. А вообще Виктору здесь даже нравилось. Эти люди действительно были вольными. Люди, не скованные законами современной цивилизации, но имеющие доступ к ее благам, включая оружие. Они были вольны выживать кто как хочет и развлекаться в меру своих желаний. И уж точно, таких как Хетер не мучила совесть за проваленный экзамен. Виктор начал понимать, почему пираты терпимы к представителям других рас. Зачем ненавидеть эльфийскую или орочью расу, если можно пустить пулю в лоб тому конкретному эльфу, который тебя раздражает? Пираты не забивали свои головы шелухой о противостоянии культур и цивилизаций, так как сами были вне цивилизации. У них не было собственного государства, своей истории, они не вели научных работ и не создавали культуру. Только жили в свое удовольствие, в соответствии с порывами души. Почти как животные, они были в тысячу раз счастливее и свободнее таких как Виктор или Алекс.
  "Может быть, - думал Виктор, - вольная жизнь пиратов и есть решение вопроса терпимости? Лекарство от ненависти и неуверенности в себе?"
  - А твой новый тоже, значится, наниматься? - хохотнул Артен, оглядывая Алекса. - Что-то застенчивый весь.
  Хетер отхлебнула рому и сочно поцеловала Алекса в губы, отчего тот застыл истуканом.
  - А что? - хихикнула она, - Алекс, а давай со мной? Сдалась тебя эта Альма. Будешь младшим пилотом... или, там, техником.
  Бармен заржал при виде мины, возникшей на лице несчастного.
  - Давай-давай, - поддержал он. - С Жарой не пропадешь. Эх, завидую я тебе, парень!
  Предчувствуя ответ, Виктор прикрыл глаза ладонью.
  - Родители же... институт... - промямлил Алекс, уткнувшись в полупустую кружку.
  Бармен встретил ответ новым взрывом смеха.
  - Не пропадут, - в рифму ответила Хетер. - Ну ты чего, маленький, что ли? Им всем без тебя только легче станет. А ты со мной да в вольный космос. Эх, ты ж даже настоящей жизни не знаешь. Но я тебе все покажу!
  Виктор заметил, что все, кроме Хетер и Артена, смущенно молчат. Еще бы, здесь люди вылеплены совсем из другого теста. Что им можно сказать? Про учебу? Спросить, как у пиратов дела?
  Виктор вспомнил, как отрекался от прежней жизни. А еще ему было тошно при мысли о том, что придется объяснять отцу свою выходку со вступлением в орден.
  - А что? Может, еще одно место на корабле найдется? - подал он голос, разом приканчивая свое пиво.
  Все - Алекс, Мартин и двое его дружков - ошарашенно воззрились на Виктора. Сегодня он удивил их во второй раз.
  - Вона как, значится, - Артен улыбнулся и подлил пива. - Поглядим-поглядим.
  - Молодец, Виктор! - Хетер хлопнула его по плечу и обернулась к Алексу. - Учись, милый.
  Скрипнула дверь. Затопали тяжелые сапоги. Послышалась мрачная перебранка на незнакомом языке. Таверну начала заполнять компания пиратов. Виктор понял, что это не "вольные люди", не вольные торговцы, а именно пираты. Виктор уже видел таких. Одетые в комбинезоны от скафандров и клепаные кожанки, на некоторых поблескивают кирасы из керамита. Все без исключения вооружены. А еще, что не понравилось Виктору, почти все со следами ран.
  Впереди шагал верзила за два метра ростом. Доски печально скрипели под сапогами. Плазменное ружье небрежно закинуто на плечо. Левая лапа покоится на перевязи с пятнами засохшей крови. Лицо, покрытое зеленой шкурой, больше похоже на звериную морду. Массивная нижняя челюсть щерится желтыми клыками из-под толстых губ. Тяжелые надбровные дуги скрывают маленькие внимательные глазки. Орк пинком оттолкнул от столика своего спящего сородича. Тот выругался сквозь сон.
  Виктор присмотрелся и чуть не охнул. Вошедшие, большей частью, не были людьми. У одного, несмотря на светлую кожу и заостренные кончики ушей, виднелись совершенно орочьи клыки. Низкорослый бородатый крепыш со сморщенным лицом имел болотно-зеленый оттенок. А у двоих длинных тощих близнецов лица покрывала мозаика желтоватой чешуи. Виктор не мог с уверенностью утверждать, является ли хоть кто-то из вошедших чистокровным человеком. Макс и Адриан куда-то исчезли. Виктор краем глаза заметил, как они пробирались к выходу вдоль стенки. Всего пиратов было дюжины полторы - вооруженных, неряшливо одетых поверх брони, с глазами, похожими на перекрестье прицела. Мартин напрягся, испуганно поглядывая по сторонам. Что настораживало - напряглась и Хетер.
  - О! Никак, Нетопырь пожаловал... - Артен стал торопливо протирать кружки. - Эй! Лентяйки! Гостей принимаем! - крикнул он на кухню. Там зазвенели посудой, что-то зашипело.
  - Жрать давай! - рявкнул перебинтованный орк так, что задребезжали стекла. - Жаркого, фасоли, хлеба и сыра!
  - И рому! - крикнули из компании.
  - И вина местного. Самого лучшего, - раздался мелодичный шелестящий голос.
  К стойке направлялись трое. Перевязанный орк нехорошо косился на компанию студентов. Мягко ступала высокая женщина - в ином окружении Виктор назвал бы ее дамой. В приталенном платье цвета воронова крыла, с черными волосами, спадающими ниже плеч, она походила на злую волшебницу из сказок. Впечатление усиливало резкое, непроницаемое лицо снежной королевы. Третий из компании особенно выделялся. Худой и высокий, закутанный в черный плащ, он действительно напоминал устроившегося на отдых нетопыря. Резкое скуластое лицо чистокровного эльфа, миндалевидные глаза с фиолетовой радужкой и расширенными сосудами. Подведенные тушью брови унизаны серебряными кольцами и шипами. Оба заостренных уха прошиты цепочками соединенных вместе колец, причудливых восьмерок. Эльф улыбался, были видны заточенные до игольной остроты зубы.
  Студенты поспешно подвинулись. Пираты устроились за стойкой. Эльф облокотился на стойку, положив подбородок на сгиб запястья, и, ухмыльнувшись, глянул на бармена. Тот отвернулся. Злая колдунья присела, изящно подогнув ножки. Возвышающийся позади этой парочки орк сверлил бармена требовательным взглядом.
  Тем временем по залу уже порхали две девицы в фартуках, разнося еду и бутылки. Запах жаркого усилился. Пираты приветствовали появление девиц радостным гоготом. Посыпались скабрезные шуточки, девицы взвизгивали, получив хлопок пониже спины, но умудрялись не уронить подносов. Виктор чувствовал, как вокруг них сгущаются тучи. Компания студентов в курточках и свитерах очень уж выделялась. Рано или поздно ими заинтересуются. Правда, Виктор не хотел показывать себя трусом, поэтому уйти не попытался. Вместо этого он вслушивался в разговоры пиратов.
  - Разделал от макушки до жопы, ...ля буду! - бухнул татуированный верзила с перевязанным лбом.
  - Харе заливать, - проворчал зеленый крепыш и единым махом осушил кружку.
  - Да ... чтоб керамитку до жопы?!
  - Паленый верно говорит. Сам видал, - прошипел длинный чешуйчатый, - малец орденский мельницу мечишком вертеть, а Брыг как хватанет сверху топором, так и разделал. Вместе с кирасой. Ажно требуха вылетела.
  - Да какой это орденец?! Щенок СБшный гербами увешался.
  - Щенок не щенок, - подал голос тощий типус в комбинезоне, - а Брыг его и впрямь от макушки до пояса оприходовал. Сам видал. Хряп и падаль.
  - Падаль и есть! Как все орденцы! - фыркнул чешуйчатый.
  - Хорош купчина попался, - скрипел крепыш. - Золотишко, шелка, железки. А все кэп хапает.
  - Хлебало заткни, Сморчок! Долю свою по закону аль не получил? Ежели бы не кэп, так и купчину бы не поймали. Да что тряпки... дочки ейные хороши были.
  - Вот я про то же! Эй, кэп! - крикнул зеленый бородач, - а чего те зараз две девки потребны были?
  Эльф обернулся и страшно оскалился. По частоколу зубов прошелся черный, хирургически раздвоенный язык. Виктор услышал, как рядом охнул Алекс.
  - Одна мне, одна Аннет, - злая колдунья обворожительно улыбнулась и кивнула, расчесывая гребнем черную волну волос. - Не возвращать же вам использованное?
  - Да ладно вам! - бросил татуированный. - Выпьем за абордаж, мать его! Хорошо нас потрепали, но добыча какова! Теперь хоть дом покупай, хоть корабль! За абордаж, ребята!
  - За абордаж! - заревела компания за столиком, сдвигая кружки. Эльф и дама в платье отсалютовали своей команде бокалами вина.
  Виктор застыл. Эти люди говорили страшные вещи. Пили, ели, болтали, как какие-нибудь строители в перерыве, и обсуждали грабеж, убийство. Ну конечно, как он не понял раньше? Для них все это в порядке вещей. Тот, кто провозглашает полную свободу от устоев цивилизации, плюет и на мораль. Убийство для них - развлечение. Грабеж - способ заработать.
  - Ничего себе, свободные и гордые... они же людей... женщин... - прошептал Виктор, наклонившись к Хетер.
  - Заткнись! Ни ... не понимаешь, вот и молчи! - шикнула она. Было видно, что девушка испугана не меньше Виктора.
  Виктор перевел взгляд на пиратов. Если попытаться вот так просто сбежать, на них обратят внимание. Да и... было боязно двигаться с места, выдавать себя.
  - Эх! Жаль, Секача положили, - вздохнул Паленый. - Какой был абордажник!
  - Придурок был, потому и положили. Нехрен посередь коридора с лазеркой лезть, - проворчал зеленокожий по кличке Сморчок.
  - Заткни хлебало! - верзила шутливо замахнулся на крепыша, демонстрируя пожелтевший оскал. - Секач правильный мужик был. На Граттаре меня из мясорубки вытащил.
  - Да чего там! - махнул рукой чешуйчатый. - Курносая не разбирает, придурок или нет.
  - Ну ты скажешь! - отмахнулся Сморчок и хлопнул пробегавшую служанку по филейной части. Девица пискнула и торопливо поставила поднос.
  - Не разбирает, говорю, просто придурки сами к ней в гости лезут, - пояснил чешуйчатый, - а уж если кого взять решила, так...
  - Лесом иди! Лесом и метеоритным полем! - рявкнул Паленый. - Мы отмечаем или как? Давай за Секача! Отважный был малый. Главабордажник бы вышел, если б не прибили. Пусть ему вакуум будет пухом.
  Пираты с грохотом сдвинули кружки. Трое у стойки уже не обращали на них внимания. Гомон команды напрочь глушил разговор капитана Нетопыря и его приближенных.
  - И все ж жаль дочек купечьих! - Паленый опрокинул в пасть очередную кружку, утерся рукавом.
  - Че ноешь? - бросил чешуйчатый. - На твою долю, Паленый, можно скупить всех шлюх на этой гребаной планетке.
  - Дык эта ж не то! - отмахнулся верзила, - вот ежели после абордажа сразу, када сам весь горячий, только что с курносой танцевал, да прошуровать по-нашему, у папаши на глазах, чтоб ему завидно было!
  Пираты загоготали, хлопая друг друга по плечам. Хетер вцепилась ногтями в плечо Алексу. Виктору было тошно от одного вида этих грязных, покрытых шрамами мужиков. Не гордых и свободных людей, а обыкновенных выродков, одуревших от собственной безнаказанности. "Какая к черту терпимость?! - думал Виктор. - Не может быть никакой терпимости к подобным созданиям, к какой бы расе они ни принадлежали. Они хуже бешеных зверей. Их можно только уничтожать!"
   Он перевел взгляд на компанию у стойки. Мысль о том, как бы удачно смыться, заслонила все прочие.
  - На Буран махнем, кэп! - мечтательно проурчал орк, - безвизовый проход для пиратов, туристическая зона... Арена, бои гладиаторские.
  - Чтоб ты на арене все и просадил? - покачал головой Нетопырь. - Нет уж, отдыхаем, чинимся и на Тайник. Никаких орденцев, никакой полиции, Клад - веселый городок. Ребятки отдохнут, душу отведут. А то здесь сверху Феррум, в городе легавые. Замаялись совсем, - он обернулся к Аннет, - что скажешь, милая?
  - Только не Буран! - она поежилась. - Хочу к Серым! Там такая природа... отдых для ребят. А я позагорать хочу...
  Капитан с приближенными обсуждали, где лучше потратить награбленное. Виктор намечал путь бегства - вдоль стеночки, в тенях, пока пираты пьют.
  - Эй! - рядом с ними, как из-под земли, появился Артен. - Жара, ты какого дьявола здесь, значится? А ну быстро линяйте! Потому как напьется нетопырева орава, и за вас возьмутся.
  Не говоря ни слова, трое студентов бочком двинулись вдоль стойки. Самой перепуганной из компании казалась, как ни странно, именно Хетер, несмотря на свой пиратский опыт. Студенты (и одна пиратка) слишком долго испытывали удачу. Их движение спровоцировало бандитов.
  - Да за одни цацки на купечьих дочках можно было... - не унимался Паленый.
  - Че заладил, "дочки-дочки"? Ежели у тя где чешется, то вон ничейная гуляет. Кажись, из местных.
  Виктор стиснул зубы. Хетер ойкнула и тут же рванулась бегом к выходу. Поздно. Дорогу им заступил Паленый, лыбясь желтыми зубищами.
  - Здарова, красавица! - он дыхнул перегаром.
  Хетер затравленно оглянулась. Напротив окна стоял Сморчок, мерзко ухмыляясь и пощипывая бороду.
  - А чой-то за детишки с тобой?
  Краем глаза Виктор увидел Мартина, выбегающего за дверь. Ближайший пират сопроводил его пинком под зад. Они остались втроем.
  Паленый подошел ближе, хищно ухмыляясь. Хетер побледнела, вцепившись в плечо Алексу. Виктор видел, как вокруг них смыкается кольцо.
  - На кой детишки, спрашиваю? Тебе, лапуля, настоящий мужчина нужон, - он, не церемонясь, ухватил ее за запястье.
  - Она со мной, - голос Алекса заметно дрожал. Он рывком сбросил руку пирата.
  Верзила возвышался над Алексом, как гора. Выше на полголовы и вдвое шире. В воспаленных глазах на секунду возникло удивление, быстро сменившееся гаденькой усмешкой. Алекс стоял, выпятив грудь, глядя в эти глаза. Хетер замерла. В воздухе повисло что-то тяжелое и страшное. Так, должно быть, чувствует себя загнанный олень, когда в его в темноте окружают светящиеся точки волчьих глаз, медленно сжимая кольцо.
   У Виктора как будто что-то щелкнуло внутри. Они ведь сделают с ней то же, о чем говорили. Будь она хоть трижды идиотка, нельзя допускать, чтобы с человеком, с девушкой сотворили такое. Лучше сдохнуть, чем это допустить!
  - Беги! - он толкнул ее к выходу.
  Хетер моментально вышла из ступора и бросилась наутек. Паленый стал разворачиваться, намереваясь сграбастать ее ручищами. Алекс так и остался стоять, выпятив грудь, пытаясь оправиться от страха собственного безрассудства.
  Виктор не понимал, что делает. Действовал впереди благоразумия. Если дать себе задуматься о последствиях, наверняка струсишь. Он не задумывался - нырнул вперед, бросаясь под ноги пирату, обхватил руками, валя на пол. Каблук с железными набойками ударил по губам. Клацнули зубы, во рту появился медный вкус крови. Паленый рухнул, раскинув руки. Виктор успел увидеть, как Алекс (наконец-то!) сорвался с места и побежал следом за Хетер. На затылок обрушился удар, и мир потонул в яркой вспышке.
  Виктора вздернули на ноги. Перед глазами двигались неясные пятна. На границе сознания светилось нечто под названием боль. Мысли путались. Со всех сторон гремели голоса.
  - Щенок! Н-на!
  Хлопок и удар в челюсть. Мир обрел четкость и сразу же стал крениться вбок.
  - Сучка сбежала! Держи!..
  Еще удар. В живот. Виктор согнулся пополам. Нахлынуло удушье, мгновенно прочищая сознание. Он захрипел, силясь вдохнуть. Вместе с удушьем накатила и злоба. Хотелось ударить, укусить, хоть плюнуть в кого-нибудь. Мысль о том, что его запросто могут убить, витала где-то далеко. Вместе с болью.
  - Из-за тебя, мелкий...
  Стойка болезненно врезалась в спину. Он разогнулся. Легкие со свистом и хрипом приняли в себя порцию воздуха. Перед глазами прояснилось окончательно. Над ним нависала отвратительная зубастая харя, лик демона. Человек не может быть похожим на нечто подобное. Откуда у него появились силы для этого удара, Виктор не понял. Просто сжал кулак и направил всю свою злость, всю боль и досаду на эту рожу. С неприятным шлепком кулак ударил точно в заостренный нос. "Демон" скорчился и хлюпнул. Брызнула кровь, стекая по напомаженным губам. Железные тиски впились Виктору в горло. Вонзились в кожу заостренными ногтями. Стиснули так, что едва не вырвали кадык. Ослабили хватку. Все замерло.
  Прижатый к стойке спиной, Виктор выгнулся назад. Лицо странно онемело. Над ним возвышался эльф в черном плаще. Из его носа стекали обильные струйки крови, пересекая хищную ухмылку. Нетопырь. Тонкие пальцы с длинными, заостренными ногтями с неожиданной силой сжали горло. Стоило пошевелиться, хватка становилась сильнее. Позади маячила злая колдунья и силуэты остальных пиратов. Вот теперь Виктор испугался. Страх накатил волной и стиснул сердце ледяной хваткой - более сильной, чем пальцы пиратского капитана. Виктор всегда что-то делал, а потом жалел о содеянном. И вот теперь он был испуган как никогда. Он понял, что сделал страшную глупость.
  - Ты сломал мне нос, человек! - тягуче, почти ласково прошипел Нетопырь. - Я против тебя ничего не имел, а ты, крысеныш, напал на моих ребят и сломал мне нос! Хуже того! Лишил хороших ребят забавы.
  Виктор только сейчас ощутил, что весь мелко дрожит. Ухмылка эльфа стала шире.
  - Ты даже не представляешь, как попал! - продолжал Нетопырь.
  Злая колдунья глянула на Виктора с неподдельным сочувствием.
  - Во взрослого решил поиграть? Пришел в пиратскую таверну и считал себя настоящим пиратом?
  Он усмехнулся, облизывая с губ кровь.
  - Знаешь, что умеем мы, эльфы, делать с падалью вроде вас? Сейчас ты у меня пустишь лужу и будешь визжать, как свинья, - прошептал он.
  Виктор почувствовал, как что-то проникает в его мысли. Что-то незримое касается нервных окончаний, пробуя их подобно струнам. Непроизвольно дернулись пальцы. Кольнуло болью. Страх сделался невыносимым. Он вспомнил истории о людях, превратившихся в пускающих слюни дебилов... или, хуже того, в дрожащие костяки, вопящие от ужаса всякий раз, когда им вовремя не вкалывали наркотик. Виктору стоило огромных усилий не заорать. Ментальная атака была медленной, чтобы позволить жертве прочувствовать все от начала и до конца. Все то, чего он боялся, что считал страшным, подбиралось к нему, готовясь поглотить. Нетопырь стал воплощением кошмаров Виктора. Тем, от чего надо бежать, что надо ненавидеть. Ненавидеть... ненавидеть... ненавидеть! - в копошащемся мраке ужаса зажегся яркий маяк. Ненависть. Не бездумная злоба расиста, не порожденная страхом или завистью, честная, чистая человеческая ненависть к тому, чего нельзя терпеть. Нельзя, чтобы такие вот выродки насиловали, грабили, мучили. Нельзя, чтобы они радовались жизни. Они не должны жить. И пока они живут, долг любого настоящего Человека - их ненавидеть. Вопрос терпимости решен раз и навсегда. Не может быть никакой терпимости к выродкам. Только благородная ненависть.
  Виктор так и не понял, чем именно ударил. Нетопырь отшатнулся, выпуская его, затряс головой. Пошатнулась и его подруга. А потом они снова обратили взгляды на Виктора. И тут он понял, что обречен. В глазах Нетопыря была ярость. Желание убить.
  - Ах, ты еще и кусаешься! - змеей прошипел эльф.
  Размеренными шагами к стойке приближалась фигура в простом коричневом балахоне, какие носят альмийские священники. Капюшон был поднят, и из-под него виднелся только гладко выбритый костистый подбородок.
  - А тебе чего надо, попик? - фыркнул Нетопырь, оборачиваясь. Пираты потирали кулаки, предвкушая новую забаву.
  - Отпустите мальчика. Он ничего вам не сделал, - прозвучал ровный, хорошо поставленный голос из-под капюшона.
  Виктор оторопел. Он узнал этот голос.
  - Ты вообще кто такой, убогий?
  Нетопырь отер кровь краем плаща, еще сильнее размазывая ее по лицу.
  - Просто наставник.
  В двух шагах за спиной священника остановились Паленый и Сморчок. Верзила лыбился и демонстративно похрустывал костяшками. Зеленокожий любовался уложенным в ладонь кастетом. За стволы или клинки никто не брался. Негласное правило запрещало стрелять или резать в таверне, пока дело решается кулаками.
  Священник стоял перед Нетопырем спокойно и непринужденно, держал на виду пустые ладони. Он даже не оглянулся на сомкнувшихся вокруг пиратов.
  - Ну и вали, наставляй кому хочешь, - фыркнул Нетопырь.
  - С удовольствием, но мальчишку я забираю с собой.
  Виктору все происходящее казалось нереальным. Он с трудом понимал, что здесь нужно священнику Феррума. Неужели тот решил разделить участь Виктора? Зачем он злит этих нелюдей?
  Нетопырь в последний раз стиснул ему горло и выпустил. Пол под ногами стал угрожающе раскачиваться. Перед глазами поплыли круги. Виктор сполз по стойке и сел, упираясь руками, сплюнул кровью.
  - Зачем мучаешь беззащитных, грешник? - голос святого отца зазвенел сталью, как недавно на вербовочном пункте. Теперь он снова обвинял. Но не Виктора.
  - Не твое собачье дело! - пирату беседа откровенно наскучила. - За этим человечьим щенком должок.
  Нетопырь демонстративно отодвинул полу плаща. Тонкие пальцы сомкнулись на рукояти виброножа.
  - Он всего лишь отвесил тебе пощечину, - невозмутимо ответил священник, все так же держа на виду пустые руки. - Единый учит в ответ на пощечину подставить другую щеку.
  - Да ну? - хохотнул эльф и ударил его. Быстро и умело, раскрытой ладонью по щеке.
  Священник не пробовал заслониться или уйти от удара. Ладонь звонко врезалась в старческий подбородок.
  - Ты ударил Человека, - невозмутимо прокомментировал он.
  Виктору вспомнилось изречение, выбитое на постаменте статуи. Он содрогнулся.
  - Кончай с попом, милый! Хочу посмотреть на этого мальчика поближе, - улыбнулась злая колдунья.
  - Ой! Смотри-ка! Опять ударил! - веселился Нетопырь. Ладонь врезалась в лицо с другой стороны. Священник терпел молча.
  Пираты загоготали, уже откровенно глумясь.
  - Надо же! Две игрушки вместо одной.
  Виктор чувствовал, что сейчас случится что-то страшное.
  - Получил, а теперь дуй отсюда, попик, - давясь смехом, выговорил Нетопырь. - Или думаешь, твой хренов бог спустится и покарает меня?!
  - Ты богохульствовал, - все тем же невозмутимым тоном ответил священник, постоял без движения еще секунду, а потом набросился на Нетопыря.
  Складки балахона хлопнули, как кнут. Чмокнуло, как будто ударили кувалдой в мокрое. В таверне воцарился хаос. Заорали, затопали сапогами. Виктора толкнули боком, ударив об стойку. Перед ним маячили чьи-то ноги. Раздался треск как от рвущейся влажной тряпки. Ноги неожиданно оторвались от пола и пропали. Зверем зарычал орк. Рык тут же перешел в придушенный кашель. Кто-то врезался спиной в стол, опрокидывая его. Зазвенела посуда, что-то сломалось с противным треском. Пронзительно завизжала служанка. Виктор с трудом оторвал взгляд от пола.
  Артен вцепился в стойку. Бледный как мел, губы что-то судорожно шепчут. Виктор обернулся. Прямо перед ним на раскинутых крыльях плаща лежал Нетопырь. Шея эльфа изогнута под неестественным углом, как будто пират решил посмотреть, что делается у него за спиной. Там, где раньше был висок, осталось тошнотворное месиво из белых осколков, багровой каши и слипшихся волос. Все тело мелко подрагивало. Напротив покоится нечто изломанное и размозженное, окончательно потерявшее человеческий облик. По татуировке Виктор узнал Паленого. Хрипел и булькал Сморчок, царапая каблуками пол. У него не было кадыка. Дальше привалился к стене громадный орк из свиты Нетопыря. Грудная пластина кирасы вогнута, как после удара пневматическим молотом. Орк, выпучив глаза, отчаянно пытался вдохнуть. Дама в черном платье замерла рядом. На ней не было ни единой царапины. Виктора затрясло и начало рвать остатками пива.
  Священник стоял посреди таверны. Капюшон откинут, металлические пятна на лысом черепе отливают синевой. Балахон стал похож скорее на фартук мясника. Кисти рук покрыты кровью. Со скрюченных пальцев медленно скатываются алые капли.
  - Оружие не доставать! - прогремел он. - Первый, кто схватится за ствол, отправится к нечистому следом за капитаном!
  Виктор удалось разогнуться после очередного позыва. Он видел, как остановились тянущиеся к кобурам руки. Пираты выполнили приказ с каким-то бездумным автоматизмом. Блеснуло в окровавленной ладони. Священник выставил перед собой медальон - тяжелый металлический крест с концами в виде сжатых кулаков.
  С пиратами произошла невероятная метаморфоза. Несколько минут назад это была орава отъявленных головорезов, не боящихся самого черта. Теперь же перед священником стояла горстка самых обыкновенных испуганных людей. Все еще вооруженных, но дрожащих от страха.
  - Феррум... феррумец...
  - Боже...
  - Духи, спасите...
  - Исчадье ада... Феррум...
  - Охрани, великая богиня...
  - З... за что ты их? - проговорил дрожащим голосом молодой пират с заостренными ушами полуэльфа. - Мы же... не хотели никого убивать... просто... развлекались... за что?
  Священник не ответил, только неотрывно смотрел на пиратов. В пронизывающем взгляде голубых глаз эмоций было не больше, чем в пустых глазницах черепа.
  Короткий крик разрезал слух Виктора. Кричала та самая дама в черном платье. Злая колдунья. Миловидное лицо страшно перекосилось от боли и ярости. Она перевела взгляд с останков Нетопыря на священника. В глазах стояли слезы.
  - Сдохни! - дикой кошкой взвизгнула она.
  Незримый ветер всколыхнул ее волосы. Затянутые в черную материю тонкие руки принялись плавно выписывать узор. Следом за руками в воздухе стали возникать светящиеся багровым ленты.
  - Хочешь забраться в мой разум? Неумно, ведьма, - ледяным тоном произнес священник Феррума.
  Он не пошевелился, даже не изменился в лице. Колдунья дернулась, протяжно крикнула и повалилась на пол.
  - Вон отсюда! - прогремел священник и обернулся к пиратам. - Заберите свою падаль! Всех, кроме капитана. А ты, трактирщик, останься. Будешь нам прислуживать.
  Пираты, как по команде, засуетились. Взвалили на плечи трупы Сморчка и Паленого, торопливо вытащили Колдунью, пока не очнулась. Орка с промятой кирасой пришлось поддерживать, его поминутно сгибал кровавый кашель. Тем временем священник ополоснул руки в умывальнике. Вода в тазу окрасилась алым. Артен остался за стойкой, похожий на восковую фигуру самого себя. Виктор боялся подняться с полу. Он не думал ни о какой терпимости и даже о ненависти. Слишком все было... страшно. Эти люди были выродками, но убивать их вот так... И кто! Святой отец! Сознание отказывалось мириться с увиденным.
  Наконец, захлопнулась дверь за последним из пиратов. Виктор безучастно смотрел на приближающегося феррумца. Слишком много он перенес за сегодня, чтобы по-настоящему бояться. Просто было ощущение, что надвигается огромное, могучее нечто, способное в мгновение ока уничтожить его.
  - Вставай, сынок. Ты победил, - мягко сказал священник, протягивая Виктору руку.
  Такого голоса он от него еще не слышал. Так говорит проповедник или добрый учитель. Вкрадчиво, успокаивающе. И сразу на душе становится легче, ужасы жизни отступают. Хочется млеть и слушать эту речь.
  Виктор ухватился за руку.
  
  
  ***
  
  Служанки бесследно исчезли. То ли сбежали вместе с пиратами, то ли их отпустил Артен. Руки у бармена дрожали даже после того, как феррумец бросил на стойку увесистый кошель золотых монет "за причиненные неудобства". Виктор сидел за стойкой, бездумно уставившись в одну точку. Голова казалась ватной. Он не решался вымолвить ни слова. Артен поднес им чай в простых стаканах.
  - Победил... кого... как... он же меня... - бормотал Виктор сам себе.
  Улыбка феррумца была по-отечески теплой, совсем не такой, как у отца Виктора.
  - Ты победил Нетопыря. Он хотел унизить тебя, заставить кричать и умолять, хотел победить тебя страхом. Ты одолел страх своей ненавистью, своими принципами. Следование своим принципам до конца - первый шаг к Вере.
  - Святой отец... как же так? - Виктор удивленно воззрился на него. - Я ведь настолько слабее его.
  - Лишь физически. Твое тело слабее, оно не закалено для боя. Как и твой разум, кстати.
  Он сделал паузу. Виктор вжал голову в плечи.
  - Но это неважно, - примирительно продолжил священник. - Главное - это твой дух. Ты, парень, настоящий Victor. "Победитель" на староальмийском. Воля принесла тебе победу. Он был властен над твоим плотским телом, но бессилен против тебя самого. Тело можно изменить, натренировать. Можно закалить и заострить разум. Душу, Единым данную, изменить нельзя.
  - Святой отец, зачем вы... спасли меня?
  - Зови меня отец Маркус. Я не святой. Просто учитель и наставник, нашедший способного ученика. Жемчужину среди кучи отбросов.
  Глаза Виктора расширились. Он не мог поверить в сказанное. Так значит... он годен? Мир перевернулся.
  - Да, я знаю, о чем ты думаешь, - кивнул отец Маркус. - Ты прошел испытание, ты годен. Те, кто не годен, сбегают еще на собеседовании. Или теряют волю после испытания. Разочаровываются и тонут в жизни обывателей. Я гоню их. Ты - иной и сам это понимаешь. Ты годен к тому, чтобы стать Сыном Феррума. Но хочу предупредить тебя. Став рыцарем, дороги назад не будет. Тебе придется распрощаться с Альмой, друзьями и родными на долгие годы. Позже ты сможешь навестить их, но вряд ли они узнают нового Виктора, - улыбка не сходила с лица старого наставника. - Ты действительно готов отречься от прежней жизни?
  - Я... - Виктор вздохнул, - я давно от нее отрекся. Москва 2005
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"