- Чья это комната? - шепотом спросила я, глядя на прижимающего к губам указательный палец мальчика.
- Настоятельницы, - так же шепотом ответил тот, - она в приюте только к ночи появится. По вторникам она весь день в храме проводит, наши грехи замаливает, чтобы боги были милостивее к бедным сиротам.
- Ого... - подумав, глубокомысленно сообщила я, - а если она все-таки вернется?
- Если вернется, кто-нибудь из нас постучит в дверь, а ты сразу вылезай в окно и беги в левое крыло, там встретимся. Поняла?
Я согласно угукнула, а он продолжил, уже вылезая в окно:
- Но это вряд ли, она ни разу днем не возвращалась. Ты ложись, отдохни, я после занятий приду и отправимся во дворец. Постараюсь попозже тебе что-нибудь поесть принести. Ну все, я пошел.
И стоило мне только отвернуться от окна, как мальчишка вновь заглянул в комнату:
- Только ты это, поосторожнее, и лучше ничего не трогай, чтоб она не догадалась... - и не дожидаясь моего ответа, вновь исчез из вида.
Я, запоздало кивнув пустому окну, развернулась и окинула комнату более внимательным взором, особое внимание уделив широкой двуспальной кровати с балдахином, покрытой шелковым голубым покрывалом. Даже просто на взгляд та выглядела до безобразия удобной. Стоя посреди уютной светлой комнаты, она всем видом призывала меня подойти и своим измученным телом проверить ее на мягкость. И даже тот факт, что недавно здесь спала незнакомая мне настоятельница, не мог меня остановить. Поэтому спустя несколько секунд, я, не раздевшись и не сняв обувь, завалилась на кровать поверх покрывала.
- А ничего так настоятельница устроилась, - с удовольствием потягиваясь, поделилась я наблюдением сама с собой за неимением других слушателей.
Но даже несмотря на то, что, кровать оказалась удобной выше всяких похвал, шелк - приятно гладким, комната - теплой и тихой, а я - усталой донельзя, сон никак не шел. К тому же в желудке, несмотря на все съеденные яблоки, вновь поселилась сосущая пустота. Да и тяжелые мысли о происходящем никак не хотели покидать мою голову. Начало казаться, что в последнее время меня по чьей-то злой воле просто кидали в самую гущу дурных событий, но как это остановить, я не имела понятия. Провалявшись некоторое время, я открыла глаза и вновь прошлась взглядом по окружающей обстановке. Напротив кровати, у окна, расположился здоровенный письменный стол с разлапистым цветком в горшке, рядом на полу, покрытым ковром с густым ворсом, устроился небольшой шкаф, заставленный книгами.
Со вздохом сев на кровати, я принялась разглядывать портреты, в изобилии развешенные по стенам. Все изображенные на них люди, как один, были мне незнакомы и не вызывали никаких эмоций, кроме раздражения своим кислым и высокомерным выражением лиц, поэтому это занятие я вскоре оставила. Разулась. Опять улеглась. Не спать стало еще комфортнее, однако такое времяпровождение мне очень быстро надоело, и я встала, решив изучить содержимое шкафов настоятельницы. Подойдя к книжному шкафу, пробежалась пальцем по корешкам, читая вслух названия фолиантов, причем с каждым прочитанным заголовком мои брови поднимались все выше и выше и мурашки по спине побежали вовсе не от холода.
- "О вреде и тлетворном влиянии магических искусств на людской разум", "О богопротивных магиках", "Как распознать и уничтожить ведьму", "Невозможность катарсиса без применения очистительного огня и пыток", "Божественная милость и необходимость человеческих жертвоприношений"...
Хотя значение некоторых слов в названиях для меня остались загадкой, общий смысл определенно был ясен и не оставлял возможности для возникновения ложного представления о личности и нравах здешней настоятельницы.
- Да уж... Ладно, с чтением, пожалуй, на сегодня закончим... - сообщила я пустой комнате. - А то потом неделю не усну. Проверим-ка лучше стол...
Усевшись в широкое кресло, поочередно подергала ручки у всех ящиков, настойчиво пытаясь их открыть и приобщиться к тайнам, сокрытым в недрах деревянного гиганта. Но, вероятно, хозяйка стола была категорически против чьего-либо приобщения к своим секретам, потому что все ящики, кроме одного единственного оказались заперты. Внутри же незакрытого неожиданно обнаружился сиротливо лежащий у задней стенки, уже весьма подсохший кусочек сыра. Мой желудок совершил кульбит и разразился жалобной трелью, намекая, что пока в нем не окажется что-либо съестное, надеяться на крепкий, здоровый сон совершенно бесполезно. Пусть даже это будет этот малюсенький, жалкий, высохший кусочек. То и дело сглатывая набегающую слюну, не в силах отвести глаз от сомнительного вида еды, я терзалась злыми сомнениями, заметит ли настоятельница отсутствие сыра в своем ящике, если я его съем. Ну, или хотя бы надкушу. В конце концов, договорилась с совестью, схватила сыр и едва поднесла ко рту, намереваясь насладиться непередаваемым вкусом лежалого сыра, как раздался звук такой силы, что у меня буквально волосы дыбом встали от ужаса. Низкий и тоскливый, он буквально пронизал здание до основания, заставив окна задребезжать. Я шарахнулась от стола, больно ударившись спиной о книжный шкаф, выронила несчастный сыр, подлетела к окну, намереваясь бежать куда глаза глядят от неведомой опасности. Позади что-то громыхнуло и послышался звон стекла, заставив меня отвлечься от немедленного побега и обернуться. Оглянувшись, я повторно испытала острое желание оказаться где-нибудь в другом месте далеко-далеко отсюда.
От удара книги в шкафу накренились, некоторые, стоявшие с краю, выпали на пол. За ними обнаружился строй пузырьков и скляночек, которые, из-за встряски, вслед за книгами подкатывались к краю полки и падали, разбиваясь и заливая пол содержимым.
"Нужно убираться отсюда" - решила я и, распахнув окно, залезла на подоконник. Высунула голову, и, быстро оглядев окрестности, полезла наружу.
Внезапно раздавшийся внизу шум и гомон множества голосов застал меня уже стоящей на карнизе. Во двор выбегали лысые мальчишки и такие же лысые девчонки и строились в шеренги. Благо в мою сторону ни один из них не посмотрел. "Так это и был сигнал, про который говорил Алистер..." - догадалась я. - "Просто побудка..." Мысли молнией пронеслись в голове и в следующую секунду я рыбкой нырнула назад в окно, надеясь, что меня никто не заметил.