Сидоров Виктор Степанович : другие произведения.

Озеро, которого не было

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.42*6  Ваша оценка:


   ОЗЕРО, КОТОРОГО НЕ БЫЛО
  
   Я дочитывал книгу "Повесть о суровом друге", когда ко мне зашел Степка Куликов.
   -- Погоди, кончаю, -- сказал я, не отрываясь от по­следней страницы.
   -- Что ж, подождем, -- буркнул Степка, усаживаясь на табуретку возле стола. -- Охота же тебе читать! Си­дишь, как клоп, в духоте.
   Я захлопнул книгу. Вот это ребята! На смерть шли -- не трусили, нашим солдатам воевать помогали.
   Я взглянул на Степку.
   -- А ты бы пошел на смерть?
   Степка сидел, выпятив губу, и старательно вычищал щепочкой грязь из-под ногтей. В ответ на мой вопрос он только хмыкнул и продолжал чистить свои давно не стриженные ногти.
   "Ну разве с таким повоюешь, -- с горечью думал я,-- совершишь что-нибудь геройское?" Мне даже стало не­множко жаль Степку, очень уж неказистым был он для героя: голова лохматая, пегая какая-то, нос облупился, брови выгорели.
   -- Ты скажи, пошел бы на смерть? -- повторил я.
   Степка поднял свои белесые ресницы и буркнул:
   -- С какой стати? Дурак я, что ли?
   Меня обидел его ответ. Я загорячился.
   -- Ну, если бы тебя послали?
   -- Никто меня не пошлет.
   -- Балда! Если бы ты был на войне, если бы тебя послал командир... Ты бы пошел?
   -- Тогда другое дело -- равнодушно ответил Степка и выковырнул грязь из-под следующего ногтя.
   -- Эх ты! Что ты за человек! А вот я бы...
   И в моих глазах сразу возник затемненный насторо­женный город. Я пробираюсь по узкой улочке, чтобы передать в штаб донесение командира. В моих руках ав­томат, на поясе -- гранаты. Вдруг, откуда ни возьмись,-- враги. Я не теряюсь, вскидываю автомат и -- трр-трр-та-та-та!..
   -- Петьк, а Петьк, ты что, оглох? -- будто откуда-то издали донесся до меня Степкин голос.
   -- Чего тебе?
   -- Идем на озеро.
   -- На какое озеро? -- удивился я. -- Здесь их и в по­мине нет, никаких озер.
   -- Много ты знаешь! Раз сказал есть, значит есть. От знающих людей услыхал.
   -- Выдумываешь! Я бы тоже знал.
   -- Откуда тебе знать-то, если дальше колхозных ого­родов не бывал, -- презрительно сощурился Степка. -- Пойдешь или нет?
   Я подумал и согласился. Да как тут было не согла­ситься, если на дворе стояла такая жара, что хоть в коло­дец лезь. В деревне ни деревца, ни речушки, а вокруг степь и степь. И кто только придумал в таком месте де­ревню построить! Я как представил себе озеро -- голу­бое, широкое, по берегам деревья и прохладные густые заросли, а в них птицы поют, -- даже дух захватило.
   -- Идем, идем, Степка, -- нетерпеливо сказал я. -- Хоть накупаемся досыта.
   -- Тогда собирайся быстрей и заходи ко мне.
   Я наспех съел кусок хлеба, выпил молока, надел сан­далии и побежал к Степке.
   Он уже ждал меня возле калитки. У него на шнурке через плечо висела бутылка с водой, привязанная за гор­лышко, с другого бока болталась небольшая ситцевая котомка.
   -- Для чего это нацепил?
   -- Как для чего? А есть-пить что будем?
   Я рассмеялся
   -- Будто мы в путешествие собрались. Неужели ду­маешь, что с голоду умрешь?
   -- Зря хорохоришься. Идти не близко. Воды возьми обязательно. Жарынь-то, вишь, какая!
   -- В озере напьюсь, если захочу, -- беспечно отве­тил я.
   Степка постоял малость в раздумье, глянул на меня искоса и махнул рукой.
   -- Как знаешь. А воды захочешь -- не дам, не проси.
   -- Чего заранее плачешь? Не попрошу, не бойся.
   Мы проулками пересекли деревню и двинулись в степь по чуть заметной тропке.
   Солнце поднялось уже высоко и палило вовсю. Над землей дрожало марево. Вокруг, куда ни посмотришь, колыхались метелки ковыля. Мне никогда не приходи­лось видеть море и почему-то казалось, что оно точно та­кое, как эта степь, огромное и пустынное.
   Деревня наша уже давно скрылась из виду. Так дале­ко в степь, наверно, не доводилось заходить и Степке. Но Степка не такой, чтобы сознаться в этом.
   -- Подумаешь, -- сморщил он облупленный нос. -- Я, брат, забирался туда, куда тебе и во сне не попасть. В Заячий Лог ходил. Слыхал про такой?
   Я не слыхал о Заячьем Логе и возразить Степке ни­чего не смог.
   -- То-то, -- самодовольно произнес он. "Хвастун", -- обиженно подумал я.
   -- Гляди-ка, гляди! -- Степка указал рукой.
   Я вскрикнул от удивления и неожиданности: прямо на нас низко и стремительно летел большой степной орел. Он зорко смотрел по сторонам, на лету поворачи­вая голову.
   Степка заулюлюкал, замахал руками, но орел равно­душно, словно нас и не было, пролетел над нами. Мы стояли открыв рты и смотрели вслед птице. Но вот орел вдруг, будто его подстрелили, камнем рухнул вниз.
   -- Бежим, Степка, -- заорал я, -- поймаем!
   Но Степка только засмеялся:
   -- Поймаешь, пожалуй! Это он, поди, суслика сцапал. И верно, через две-три секунды орел взмыл вверх. В когтях у пего болтался какой-то зверек.
   -- Видал?! -- торжествующе засмеялся Степка. -- А ты -- "поймаем!" Он, брат ты мой, сам тебя поймает.
   Тропинка, по которой мы шли, становилась все неза­метней и незаметней, пока, наконец, совсем не исчезла.
   -- Вот тебе и на! -- удивился я. -- Куда теперь идти?
   -- Прямо, -- уверенно ответил Степка и пошел по высокой траве, раздвигая ее руками.
   Мне все нравилось в степи: и ковыль, и жаворонки, которые едва различимыми дрожащими точками висели в небе, и пересвисты сусликов, и вообще все, что я видел. Степка тоже с интересом озирался вокруг. Но я знал, что, если спросить его, нравится ли ему в степи, он смор­щится и буркнет: "Ерунда! Трава и все".
   Я хоть и знал наперед об этом, но все равно спросил:
   -- Хорошо ведь здесь?
   Этот вопрос ему, видно, показался настолько несерь­езным, что он даже не взглянул на меня.
   Чуть ли не из-под самых наших ног с шумом вырвалась какая-то птица и, низко пролетев шагов десять, снова нырнула в траву.
   -- Перепелка! -- воскликнул Степка не то с удивле­нием, не то с испугом.
   -- Эту-то я поймаю! -- заорал я в восторге и кинул­ся вперед.
   Я добежал до того места, где скрылась перепелка, и увидел, как в пяти шагах от меня зашевелился ковыль: птица быстро убегала. Я снова бросился за ней.
   -- Петьк, да брось ты! -- позвал Степка. -- Идем.
   -- Подожди!..
   -- Все равно не поймаешь. Зря бегаешь, только за­палишься.
   Но меня охватил охотничий азарт. Я решил во что бы то ни стало поймать перепелку. Однако минут через десять пришлось бросить это занятие: перепелка куда-то улизнула, а я, злой, потный и усталый, вернулся к Степке.
   -- Ну что, птицелов, увидел хвост у перепелки?
   Я так умаялся, что ничего не ответил.
   Степь мне стала казаться обыкновенной и просто скучной и больше нисколько не напоминала море. Пыль, сбиваемая ногами с травы, лезла в нос и в рот, противно липла к мокрому лицу.
   Захотелось пить. Тут я в первый раз пожалел, что не взял с собой воды. "Эх, зря гонялся за перепелкой!" -- подумал я и провел языком по губам. Они были сухими и шершавыми.
   Мы прошли еще, наверно, с километр. Я уже так хо­тел пить, что казалось -- внутри у меня огонь.
   -- Скоро озеро?
   Степка зачем-то взглянул вверх, прищурил левый глаз, словно целился в небо, и ответил:
   -- Скоро. Половину, пожалуй, прошли.
   -- Половину?! -- закричал я, ошарашенный таким ответом. -- Полдня идем, а прошли только половину?
   -- А ты думал, что оно в трех шагах? Ишь, шустрым какой! Если бы озеро было близко, все ребята бегали бы туда купаться да рыбу удить.
   "Если мы к вечеру лишь доберемся до озера, -- по­думал я, -- то когда же вернемся домой?" Представил себе уже пройденную нами дорогу да ту, которую еще предстоит пройти, и стало мне тоскливо. Я оглянулся назад: ковыль и ковыль. Как далеко мы забрались!
   -- Степ, давай отдохнем малость.
   Степка не согласился.
   -- Дойдем до озера, там отдохнем, закусим, -- и он важно похлопал рукой по своей котомке.
   Ноги мои гудели от усталости, и идти на озеро совсем расхотелось. Шел же я только потому, что шел Степка. А он, как нарочно, шагал и шагал вперед, будто заве­денный.
   "Вот черт, -- завистливо подумал я. -- Неужели он нисколько не устал?" Заглянул в его лицо: хмурое, на­пряженное; губы плотно сжаты. "Устал", -- почему-то обрадовался я. И даже идти стало веселее.
   Мысли моя крутились возле Степкиной бутылки. Но попросить у него не решался: он же заранее преду­предил.
   Я только облизывал губы. А жара, как назло, станови­лась все сильнее и сильнее. Меня то и дело обдавало горячим, как в бане, воздухом.
   -- Степ, а может, озера-то нет? -- с надеждой взгля­нул я на друга. -- Может, мы зря идем? Давай лучше домой, а?
   Степкины губы скривились.
   -- Ну что ты за человек? Есть озеро, есть! Через ча­сок будем там. Ты только, Петька, потерпи.
   Хорошо Степке говорить "потерпи", если ему не хочется пить. А мне совсем невмоготу. Иду, а в висках будто молоточки стучат: тук-тук-тук. Мне уже казалось, что я всю жизнь вот так иду по степи, а ей конца-края нет. Во рту стало совсем сухо, язык поворачивался с трудом.
   Я почувствовал, что идти дальше не могу, что вот сейчас свалюсь в траву и не встану больше. Чуть не па­дая, я догнал Степку, тронул его за рукав.
   -- Дай глотнуть...
   Я думал, что Степка ехидно засмеется, но он спокой­но сказал:
   -- Погоди, еще маленько пройдем и попьем.
   Я послушно поплелся дальше, жадно поглядывая на Степкину бутылку.
   Прошли молча несколько минут, а Степка и не думал останавливаться. На его лице застыло твердое упорство. Он шел, устремив взгляд куда-то вперед.
   -- Степка, ну дай...
   -- Вот заладил, -- оглянулся Степка. -- Сказано подожди -- значит, жди...
   Но тут он посмотрел на меня, остановился и совсем другим голосом торопливо добавил:
   -- Так бы и сказал... На, пей...
   Я схватил бутылку, руки мои дрожали. Припал к горлышку. Вода была теплая, пахла распаренной кадкой, но я глотал ее с такой жадностью, словно никогда в жиз­ни не пил ничего вкуснее.
   Наконец оторвался от бутылки, чтобы перевести ды­хание. Случайно взглянул на Степку. Он стоял, напря­женно подавшись ко мне, и неотрывно смотрел на бу­тылку и мой рот. Мне стало невыносимо стыдно: не взгляни я на него -- конечно, без раздумий выпил бы всю воду.
   Я порывисто протянул Степке бутылку, в которой на донышке булькнула вода.
   -- Это тебе... -- и отвернулся, чтобы не встретить Степкиных глаз.
   Сколько глотков ему досталось -- не знаю, но через минуту Степка почти бодрым голосом сказал:
   -- Теперь хорошо. Верно, Петька? Теперь можно еще столько пройти!
   Я промолчал и медленно зашагал за Степкой. Выпи­тая вода не утолила жажды, а разожгла се сильнее.
   "Скорее бы солнце зашло, -- думал я. -- Или бы тучи наползли..." Но солнце словно застряло в небе и стояла на одном месте. И туч нигде не было, даже ни облачка.
   Непонятно, откуда во мне появилась злость. С каж­дым шагом она росла и росла. Я тупо глядел на тощую Степкину спину с острыми лопатками, которые торчали под взмокшей рубашкой, на его пегие волосы, свисающие на затылке, и злость становилась еще сильнее. "За­чем я пошел в этот дурацкий поход? -- кипел я. -- Зачем послушался Степку? Сидел бы сейчас дома и занимался чем-нибудь интересным, а не плелся по степи, не зная куда".
   Мне вдруг стало ясно, что озера никакого нет. От этой мысли даже кулаки сжались. Я догнал Степку, дернул его за рукав.
   -- Где же твое озеро? Где?! -- закричал я.
   -- Наверно, скоро увидим, -- спокойно ответил Степ­ка, хотя в глазах его мелькнула тревога.
   -- Нет его! И не было! Наврал ты все! Болтун! Зво­нарь!
   Степка остановился. Я был уверен, что он полезет драться. Но Степка чуть хрипловатым голосом прого­ворил:
   -- Не ори. Озеро вот-вот будет. Я чую... -- И для убе­дительности потянул носом. -- Сырым воздухом пахнет...
   Но я уже не мог остановиться. Обида на Степку захлестнула меня. Я вспомнил его кличку, придуманную ребятами, и снова закричал:
   -- Пегашка! Брехун! Сам знаешь, что озера нет. Даль­ше не пойду! Дудки! Катись сам на свое озеро!
   Степка пытался успокоить меня, но я повернулся и побежал назад.
   -- Петьк! Петька! -- раздался испуганный Степкин голос. -- Погоди, что скажу!
   Я не остановился. Потом услыхал за спиной тяжелое дыхание Степки -- он догонял меня.
   -- Погоди! -- Степка ухватился за мою рубаху.
   -- Не хватай! -- рванулся я.
   -- Петька, бежать негоже: запалишься, -- бубнил Степка. -- Лучше вместе шагом пойдем...
   -- Ага, струсил? -- злорадно выкрикнул я. -- Струсил один?!
   В Степкиных глазах вдруг вспыхнул огонек.
   -- Дурак, -- глухо произнес ом. -- Ты послушай, что я скажу...
   Но я снова побежал. Бежал, путаясь в траве, падал, поднимался и опять бежал с одной тупой мыслью: скорее добраться до деревни, схватить полное ведро воды и пить, пить, пить...
   Из груди рвалось хриплое дыхание, во рту жгло не­стерпимо, топот ног больно отдавался в висках. "Пить, пить, пить..." -- билось в мозгу, а я бежал и бежал, вы­бирая дорогу по нашим старым следам -- примятой траве.
   Пот, слезы бессилия текли по лицу, застилали глаза.
   "А как же Стёпка? -- вдруг мелькнула тревожная мысль. -- Ведь я его бросил одного в степи..."
   Я остановился, оглянулся. Степки не было видно. Я с трудом раздвинул ссохшиеся губы, чтобы крикнуть ему, но острая боль не дала открыть рот -- губы лопнули, из них засочилась кровь.
   Такого у меня никогда не случалось, и я испугался. Мне показалось, что я сейчас умру. Ужас охватил меня, и этот ужас погнал вперед.
   "Пегашка, подлец! -- ругал я в отчаянье Степку. -- Пропадай теперь и ты! И правильно сделал, что убежал от тебя".
   Наконец выбрался на тропинку, бежать сразу стало легче, но я чувствовал, что кончаются мои последние силы. Во мне все горело, не хватало воздуха. "Скорей, скорей", -- твердил я себе, но бежать уже не мог, а еле перебирал ногами.
   И вот, когда уже совсем потерял надежду на то, что выберусь из беды, я увидел вдалеке, на взгорье, нашу деревню.
   Радость охватила меня. Я рванулся вперед и -- заша­тался. Меня кто-то сильно ударил по голове. Черные и красные круги поплыли перед глазами, и я упал...
  

***

   За окном шумел ветер. Было видно, как он свирепо налетал на чахленький куст сирени и крепко трепал его. Кажется, собиралась гроза: небо было какое-то сизое, и по нему плыли черные рваные тучи.
   Вот уже с минуту я лежу с открытыми глазами и не могу вспомнить, что же со мной случилось: почему я в постели, почему у меня разламывается голова и так силь­но болит тело?
   У стола, подперев ладонью щеку, сидит моя тетя Агаша. Она часто вздыхает и, нет-нет, да смахнет с глаз редкие крупные слезы.
   "Что же это она плачет? -- думаю я. -- Неужели из-за меня? Ну конечно! Ведь кто-то сильно ударил меня по голове..."
   Я силюсь вспомнить, что было со мной дальше, и не могу.
   Скрипнула дверь. Кто-то тихо подошел к тете Агаше и тоже сел. Я узнал нашу соседку, крикливую бабку Дудариху.
   -- Ну что, не полегчало? -- шепотом спросила она и кивнула в мою сторону.
   Тетя Агаша вздохнула, покачала головой.
   -- Беда, -- вздохнула и Дудариха. -- Что докторша-то сказала?
   -- Говорит -- солнечный удар... От жары. Ходили в степь искать озеро какое-то... -- Тетя Агаша всхлипнула и провела пальцем по глазам.
   -- А кто еще-то ходил? -- испуганно спросила Дуда­риха. -- Нашего Ванюшки тоже, почитай, с утра дома нет.
   -- Со Степушкой Куликовым ходили. Он-то, сердеч­ный, и принес на себе Петю... Сам -- клоп, от горшка два вершка... Еле отходили. Тоже лежит теперь дома.
   -- Смотри-ка! -- ахнула Дудариха. -- Не бросил дружка...
   Словно огнем обдали меня эти слова. Я закрыл глаза.
   Я лежал, думал, а перед глазами стояло Степкино лицо, его белобрысая, пегая голова.
   "Степка, а ты бы пошел на смерть?" -- вспоминаю свой вопрос.
   Степка не ответил. Он не ответил, но теперь я знал Степку лучше, чем себя...
  
   1961 г.
Оценка: 3.42*6  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"