Оказывается, Санкт-Петербург давно обошел Москву по количеству товаров и услуг на душу населения. Да, как это ни удивительно, рядовой петербуржец намного чаше покупает и больше заказывает. Четыре с половиной миллиона жителей Северной Венеции потребляют больше одиннадцатимиллионной метрополии. Странно, не правда ли?
Ну, если только на первый взгляд. При ближайшем рассмотрении становится понятно, что инфантильные жители имперской столицы более зажиточны. Они не приезжают сюда с грязным чемоданом и пятистами рублями мелочью. Нет. Они появляются на свет уже помазанными на царствие тем скромным фактом, что родились именно здесь - в одном из немногих столь желанных и манящих городов России.
И, как правило, родившись в Петербурге, они здесь и заканчивают свои дни. Не от безысходности проникнуть, пробиться под любым предлогом в одну из деревень Москвы, а просто от нежелания, чувства имперского снобизма, лени и - что тут скрывать - пресыщенности.
Давайте же проследим за одним из таких, крайне мне близких по духу, жителей.
Вот он сидит за широким шумным столом одного из приморских ресторанов Комарово, и пытаясь вежливо перекричать собравшихся, сообщает официантке свой заказ. Да, господа, только в Петербурге люди умеют вежливо перекричать друг друга, вежливо обхамить друг друга, вежливо подрезать друг друга на дороге. Это чертовски вежливый город.
Сафронов - а именно так величают нашего героя - любит подобные компании. Однако, как всякий гордый мужчина он умеет набивать цену, всем своим видом как бы говоря: "цените, что я здесь", "ненавижу такие пьяные сборища". Сафронова нельзя назвать "душей компании", но "харизматиком" - однозначно можно. Для многих этот невысокий сутуловатый молодой человек является своеобразным знаком качества предстоящей вечеринки. "Сафронов будет" - говорят они, предвкушая действительно грандиозный вечер.
В свои двадцать семь лет Алексей Сафронов уже достиг всего, чего может хотеть среднестатистический петербуржец. Он может похвастаться обилием недвижимого и движимого имущества, собственным предприятием и, что, пожалуй, немаловажно - миллионом рублей в месяц, что по разумению Вашего покорного слуги совсем неплохо для парня восьмидесятого года выпуска.
Единственное, что било кровью в висках это несостоявшаяся личная жизнь. Это уже третий вечер подряд, когда Алексей присутствует без эскорта. Плохо? Для учащегося ПТУ - нормально, а для молодого директора с полной копной пятитысячных бумажек - нет. Женщина это фактор престижа. И здесь, если руководствоваться логикой нашего героя, всё в точности как с автомобилями. Чем дороже женщина, чем богаче она оформлена экстерьерно, чем меньше её пробег, чем она завиднее прочих - тем солиднее ею обладать. Согласитесь, что, скажем, топ-менеджер крупной компании за рулем "Запорожца" будет выглядеть несколько неадекватно, что ли. Именно поэтому, Сафронов и расстался с предыдущей своей подругой.
Алексей часто жалел об этом. Слишком уж много было вложено в их с Дашей дружбу. Девушка эта, вообще-то, была родом с Украины, но сей факт Сафронова волновал меньше всего - жениться на данной особе он не планировал. Она была глупа, но чертовски красива. Она держала вилку в правой руке, но ей оборачивались вслед. И нашего Алексея такой брют вполне устраивал.
Однако, не успел пройти год, и Даша подсела на пластическую хирургию. Сначала была грудь, затем скулы, после губы, а в довершении к этой дружной компании должен был присоединиться и нос. Сафронов относился к этим тратам философски.
- Ну, и что? - думал он: - Я же ездил два года на "Ауди", а потом вдруг решил поменять акустику, проигрыватель и светотехнику. Машина только от этого выиграла. Да и за все удовольствия, как известно, нужно платить.
Руководствуясь сафроновской политикой, на все готовые люди в белых халатах радостно принялись подтягивать, увеличивать, откачивать, вживлять, и производить прочие модификации тела, кстати, вполне удачно скроенного до них природой. Результат такого "евроремонта" не заставил себя ждать. Сначала Даша два месяца мучилась с грудью, затем месяц со скулами, после - две недели с губами. И вот настало время носа.
Собственно, уже тогда Сафронов нервно прикусывал верхнюю губу при виде Даши. Она всё больше и больше напоминала ему толи дорогую проститутку, толи пришельца с планеты Зюг. Какая-то неживая резиновая кожа её лица была натянута словно на барабане; огромные, неестественно шаровидные груди вышли криво, и теперь своей слаженностью напоминали глаза хамелеона; а выпяченные губы теперь ставили под сомнение украинское происхождение Даши в пользу гавайского.
И именно тогда Сафронов понял, что нужно уходить дворами - нос своим появлением ничего хорошего не обещал, да и хирургический эксперимент можно было признать провалившимся с треском. Последним Дашиным появлением на публике стала чья-то свадьба, на которой хорошо набравшийся жених постучал её по плечу, и когда красавица Даша обернулась, картинно схватился за сердце и закричал:
- О Господи! - потом упал на колени, и продолжил мольбами: - Не убивай меня, гуманнойд! Возьми нашего лидера!
И Алексей приступил к действию. В его интересах было, что бы Даша сама порвала отношения. Именно - сама. История про банальную измену была куда выгоднее, чем правдивый сказ про то, как Сафронов попользовался бедной девушкой, изуродовал, а когда люди стали от нее шарахаться по сторонам - выставил вон. Именно поэтому Алексей просто пару раз привел домой молодую и безмерно наивную секретаршу, следы пребывания которой не слишком старался скрыть. Затем Сафронов выслушал прощальный скандал в исполнении Даши, и даже помог собрать ей вещи. Когда такси отъехало, Алексей позвонил на работу заместителю и приказал культурно и без шума уволить секретаршу, имени которой к тому времени его память уже не хранила.
И вот он сидит уже на третьем вечере без пары. Беседует с такими же успешными менеджерами.
- Я хочу взять "Бентли Континентал". Двухлетний. - громким звенящим басом хвастливо сказал один (кажется, Георгий): - Что скажешь, Лёш?
- Я б не стал. - замотал головой Сафронов: - Мещанство это - за чужих людей машины доездать.
- Ну, ты извини. - нахмурил брови собеседник: - У меня на новый денег таких нет.
- Так, значит, и не надо. - разводит руками Алексей: - Двухлетка. Подумай! Она уже отдала все лучшие годы кому-то другому. Кто-то другой получил от нее всё самое лучшее, а тебе достанутся только проблемы. Чужие, кстати, проблемы. Ремонт, обслуживание. Не-ет. Старая машина, фактически брошенная своим хозяином - удел бедняков и неудачников, которые согласны на него от безысходности.
- Даже на двухлетний "Бентли Континентал"? - рассмеялся, "кажется, Георгий".
- Именно. - вздохнув ответил Сафронов.
Алексей и сам думал менять автомобиль. Старенькая "Ауди" верой и правдой служила ему уже четвертый год. И теперь её нужно отдавать во взаимозачет. Так же бросить её на растерзание толпам бедняков и неудачников. Сафронову тяжело было думать об этом, будто вместе с машиной он отдаст часть собственной души. Именно эта мысль сейчас хоть как-то заглушала одиночество, горьким комом забивая горло. Алексей почувствовал, как заслезился его левый глаз, и решил скорее отвлечься от этой колющей сердце темы.
Уже третий вечер подряд он присматривался к одной девушке. На вид ей было от двадцати до двадцати пяти лет - определить точнее Сафронов не мог. Высокая, длинноногая, с хорошей осанкой, милым личиком и красивой грудью. Кажется, брюнетка, но, в наше время красок для волос всех сортов и марок это значения для Алексея не имело. И главное - всегда одна.
В следующий раз Сафронов медлить не будет. Вероятнее всего, это будет стандартная операция по покупке очередного, не первого и не последнего в жизни, товара. Специфического, но всё равно - товара. Судя по внешности - стоит это удовольствие недешево. Всё-таки - эти прямые ноги, эта декольтированная грудь. Однако, здесь, как и а автомобильной промышленности, важно - кто производитель. Если девушка из относительно небогатой семьи, то она, как автомобиль китайской сборки, при всем своем великолепии будет стоить смешных денег. Ну, а если семья богата и зажиточна, то и барышня в самой простой комплектации влетит в копеечку.
- Вы не знаете, чему точно посвящен этот фуршет? - подкрался к девушке Сафронов. Показать себя глупее её, но умнее прочих суть главная задача любого ухажера.
- Ну-у. Это афтапати к подиум д'арт господина Санритани. А Вы, что не были на показе? - вздернула брови девушка.
Конечно, Сафронов был на показе. Он занял выгодную позицию среди прессы, и разглядывал не столько швейный труд господина Санритани, сколько личный состав подиума.
- Чем черт не шутит, - думал Алексей, утопая в многократных разрядах фотоаппаратных вспышек; - может, и среди этих стремянок найдется что-нибудь приличное.
Приличного не нашлось. Все уж слишком тощие и плоскогрудые.
- Нет, не был. - уверенно, руководствуясь лозунгом "врать и не бояться" заявил Сафронов: - Не успел. А что там было? В смысле - интересное.
Учитесь. Дальше на протяжении часа от Алексея не требовалось ничего кроме трех классических фраз активного слушателя: "Ну, да", "Вы думаете?", "Мне тоже так показалось". И, разумеется, весь этот небогатый словарный запас был разбавлен пригоршней кивков, улыбок и двумя бутылками шампанского.
Во время этого разговора так же удалось узнать, что девушку зовут Юля, и что Юля эта не замужем. Та легкость, с которой Юля согласилась быть подвезенной до дома, вдохновила Алексея на мысли о том, что это будет самая быстрая операция по взятию штурмом очередной перспективной спутницы. Уже по дороге Алексея ожидала новая победа - номер сотового и даже домашнего телефона. Всё подозрительно удачно складывалось.
Юля, как выяснилось, жила в новом доме буквально на выезде из города. Высотка не относилась к разряду элитных, и большинством своих окон смотрела во двор. Редкие окна мистическим светом выхватывали из темноты ветви деревьев и очертания автомобилей.
- Ага. Вот эта, - тыкнула пальцем в окно Юля: - где свет не горит.
Алексей открыл дверь, и его пассажирка, выбираясь и низкого седана, спросила:
- Хочешь кофе?
Был второй час ночи, и Алексей, разумеется, хотел кофе.
Ситуация складывалась как по нотам, но уж как-то слишком скоро. Еще в лифте, не говоря ни слова, Юля вцепилась в губы Сафронова, и начала неумело развязывать его галстук. Алексей хотел взять её за талию, но запутался рукой в каких-то лентах. Он попытался высвободиться, но видимо что-то нарушил в хрупкой архитектуре вечернего туалета, и вечернее платье, потеряв всякое приличие, скользнуло вниз по её рукам.
Родители. У каждой, даже самой доступной девушки дома есть спящие родители. И само их наличие, сам факт опасности, риска придает такой ночи особую волнующую напряженность. Возможно, последнее было причиной того, что Юля показалась Алексею какой-то особенной. Выделяющийся из массы таких же безликих кукол.
В четыре часа утра Сафронов покинул столь гостеприимный дом, и отправился на родительскую дачу в Репино - досыпать. Завтра его ждал трудный и столь ужасающий его день.
* * *
С утра позвонили из салона, и сообщили, что новый автомобиль Сафронова - модный черный немецкий внедорожник - уже ждет его. От Алексея требовалось лишь привести деньги, и пригнать свою старую машину, где её еще раз осмотрят, и зачтут как часть нового автомобиля.
Ритуал прощания с "Ауди" был для Сафронова крайне болезненным. Он обошел машину несколько раз, пытаясь отыскать все царапины и сколы, словно, тем самым как бы говоря "ну, а на новой машине этого всего не будет". Но, становилось только тяжелее. Знакомые царапины и сколы, словно морщины на лице родного человека, казались такими "своими", такими личными. И касаясь этих боевых ран, предстоящий обмен всё больше казался Алексею совершенным предательством.
Алексей сел на водительское сиденье. Провел рукой по обводам рулевого колеса и торпедо. Всё здесь настолько привычно, настолько удобно. Откинувшись назад, Алексей погладил рукой кожаные изломы обивки.
- Что-то будет с тобой дальше. - тихо сказал Сафронов, и посмотрел на часы - время было неумолимо.
Далее наступала предфинальная стадия - мародерство. Алексей вынул из машины набор инструментов, аптечку, содержимое перчаточника, и прятавшийся в кармане пассажирской двери зонт, выкинул коврики.
Он отошел в сторону и тяжело вздохнул. Теперь, пустая, с распахнутыми настежь дверьми, машина казалась ему какой-то избитой, обиженной, но всё равно своей.
В автосалоне заставили ждать - на немецкий внедорожник крепили номера. Сафронов курил на улице рядом со своей "Ауди". Он держал левую руку на тёплом капоте, иногда еле заметно поглаживая, словно хозяин, приведший усыпить свою собаку. Еще не поздно всё изменить. Не поздно отказаться от внедорожника, заплатить неустойку, и оставить свою - такую верную и такую надежную.
Но нет. Вот уже он. Блестит хромированным кенгурятником и навощенным кузовом. Будет ли он столь же верен? Хотя бы первые четыре года?
* * *
К хорошему быстро привыкаешь. И, вероятно, наш герой тешил себя этой надеждой.
Единственное, что он решил, оказавшись в новой машине - это заехать к Юле. Опыт показывал, что девушки, не только сами похожи, но еще и любят автомобили. Тем паче - такие показные и роскошные. Так пусть видит в нем потенциального спонсора, а не ухажера на один вечер.
Алексей въехал в знакомый двор. Днем он казался более бытовым, что ли. Местные бабки облепившие все свободные скамейки, неслышно тлеющая помойка, молодые кусты персидской сирени, утонувшие в одуванчиках. Ночью этот двор казался таким таинственным, таким манящим. А сейчас... Сейчас он выглядел, как еще сто тысяч таких же дворов. Нарочито просто.
Сафронов, вооружившись цветами, проник в отрытую нараспашку дверь подъезда, и, не останавливаясь, юркнул в лифт, свободной рукой вдавив семнадцатую кнопку.
- Мать, отец, бабка. - думал по дороге наверх Сафронов: - кто бы не открыл. И чего она их так боится? Двадцать лет-то уже есть.
Оказавшись на лестничной площадке, Сафронов подлетел к двери, и радостно защелкал кнопкой электрического звонка. Дверь открылась не сразу, и на пороге возникла девочка лет пяти. Довольно смугленькая, кстати сказать.
- Вы хто? - испугано спросила она, вероятно, открыв не глядя.
- Я, это... - начал было Сафронов, но сообразил: - Сестру позови.
- Какая еще Зина? - спросил, вероятнее всего - сам себя, Алексей.
- Сестра моя - Зина. - четко рапортовала девочка.
На сцену вышла жующая пряники Зина. В принципе, всё тоже самое, только, быть может, чуть старше и смуглее первой. Ну, и с пакетом пряников, соответственно.
- Хто? - спросила она, глядя на сестру, и затем повторила вопрос, глядя на Алексея: - Хто нада?
Сафронов переменился в лице, выронил букет роз, но пытался сохранить хотя бы логическое мышление.
- Юля где? - спросил он отчаявшись.
- Шас придет. - ответили обе хором, и через мгновение за спиной Сафронова раздался грохот продуктовых сумок.
- А вот и мама пришла! - предательски закричали дети, ринувшись к растерявшейся Юле.
* * *
Алексей нехотя пил чай с пряниками, которых видимо в этом доме держали целый железнодорожный вагон. Он слушал Юлину исповедь, всё так же поддакивая, кивая, и стараясь изобразить нечто похожее на улыбку.
- ...дела пошли совсем плохо, и тогда отец их сбежал в Азербайджан от долгов. - продолжала свой получасовой сказ мама Юля: - Я думаю, что сбежал. Может, и нет его. Квартира на нём. А я здесь даже не прописана. Единственное, что денег немного оставил. А так...
Сафронов слушал, иногда поддакивая, и думал о своей "Ауди". Как там бедная она? Достанется ли она такому же заботливому водителю, который будет мыть её раз в неделю, или какому гопнику? Может быть, и стоило поездить еще год-другой? А может, и правильно, что продал пока еще не совсем старая.
А что насчет неудачи в личной жизни - ну что ж. Хорошо, что так всё выяснилось. Что за красивой Юлиной оберткой прячутся помимо самой Юли еще двое чьих-то детей. Она уже отдала все лучшие годы кому-то другому. Кто-то другой получил от нее всё самое лучшее, а тебе достанутся только проблемы. Чужие, кстати, проблемы.
Закрывая дверь, Юля спросила:
- Может... Может, ты еще позвонишь?
- Может. - уверенно, привычно руководствуясь в таких случаях лозунгом "врать и не бояться" ответил Алексей.
Он вышел из парадного, вздохнул полной грудью, и щелкнул брелоком сигнализации. Новый автомобиль преданно подал голос.
- Как же они всё-таки похожи - подумал Сафронов, поверяя рукой по обитому кожей рулю: - автомобили и женщины. Старая машина, фактически брошенная своим хозяином это удел бедняков и неудачников, которые согласны на него от безысходности. Мещанство это - за чужих людей машины доездать.