Я медленно закрыл глаза, продолжая, однако, видеть наклонившегося надо мной человека, и календарь на стене под часами с красным почему-то числом и машущий все своей зеленой массой каштан за окном, и в дальнем углу больничного садика двухместную деревянную качалку, похожую на пресс-папье, и себя, четырехлетнего мальчика, одиноко сидящего в ней в рубашке в красную и синюю клеточки, в сандалиях с дырочками и беззвучно плачущим в такт раскачиванию, и ровный шум за стеной, и каких-то озабоченного вида молодых людей в белых халатах без слов совещавшихся по правую руку. Один вскоре ушел, другой подошел с серьезным, но ласковым видом к изножию кровати. Потом мать прикоснулась ко лбу губами, проверяя нет ли жара. Подумалось, - как же так, ведь мать.., она же давно.., но было так приятно, что думать не хотелось. Потом подняли и понесли на четвертый этаж в сопровождении сестры, был еще кто-то, очень высокий. Под мышкой была коробка фиников, подаренная родителями, было легко и спокойно.