Ночь идеальна для одиночек; она помогает людям побыть одним. Можно гулять везде, где обычно полно народу и не боятся, что тебя кто-то увидит; можно делать все, что захочешь, не остерегаясь, что тебя заметят. А последнее особенно пикантно, и потому - для некоторых привлекательно.
Темный, огороженный с трех сторон многоэтажками двор; в сумраке неясно виднеется глухая детская площадка - песочница и качели покинуты, забыты маленькие игрушки. Днем ребята резвятся и бегают тут, прячутся, играют в салки; песок и деревья пропитаны здесь детским духом, на земле застыли отпечатки маленьких подошв.
Рядом с песочницей, украшенной оставленными совочками и ведерками, остановился серебристый "мерседес". Блестящая дверь открылась, и наружу выбрался мужчина в элегантном костюме-тройке. Высокий, черноволосый и стройный, он постоял некоторое время с руками в карманах, разглядывая атрибуты детской жизни. На идеально выбритой физиономии проступила кривая улыбочка.
Ухоженные пальцы достали из нагрудного кармана пачку "трисюрер", безукоризненно белые зубы закусили фильтр, и мужчина затянулся, блаженно откинув голову. Немного пепла попало на вылизанные кожаны ботинки. Он постоял так, глядя на темное небо и улыбаясь собственным мыслям - а потом, бросив украдкой взгляд по сторонам, достал из кармана скомканные резиночки для волос... и жадно припал к ним нюхом. Ноздри с шумом втянули аромат сливочного шампуня, смешанного с запахом молодой кожи; улыбка его стала совсем блаженной...
Вдруг пахнуло тленом, напрочь перешибая любые другие ароматы. Мужчина, брезгливо поморщившись, поднял взгляд - по другую сторону песочницы стоит и смотрит на него огромный черный пес... В холке по грудь взрослому человеку, алые глаза горят, как пламя в аду, а в пасти из под приподнятых губ грозят острейшие клыки.
Пес приглушенно зарычал, открывая клыки все больше - от изумления у мужчины отвисла челюсть, и недокуренная сигарета упала под ноги; он сделал шаг назад, и уперся в открытую дверь машины. Пес яростно гавкнул - вспененная слюна полетела во все стороны - и бросился вперед! Мужчина, не помня себя, одним рывком оказался внутри "мерседеса" и с громким хлопком запер дверь. Выпрямившись на сиденье, он глянул на окошко - и обомлел: через тонированное стекло, точно ловя его взгляд, смотрел пес. Злые красные глаза поймали его, словно в объектив камеры, и не отпускают, гипнотизируют. Пес не ярился, просто смотрел ему в глаза с разумностью, достойной человеческой... И это испугало мужчину больше всего. Залепетав "спаси, сохрани" он начал креститься и просить господа о помиловании. Но пес никуда не делся и не растаял, а продолжал сверлить его тяжелым, долгим взглядом, словно ножом полосуя его душу.
На секунду мужчина замешкался и отвернулся в поисках чего-нибудь для спасения, а когда посмотрел назад - пса уже не было. Долгие минуты он выглядывал, стараясь найти засаду, или заметить, куда тот скрылся, но все оказалось тщетно. Только спустя еще время мужчина резко ударил ладонями в лицо, кляня себя за недогадливость сразу включить машину и поехать. Трясущимися руками он повернул ключ - звук мотора немного успокоил его, и мужчина надавил на газ, стараясь поскорее выехать из этого чертового места.
Смятые резиночки так и остались валятся на песке.
Старенькая "Лада" притормозила у высокого дома, на добрую тройку этажей возвышающегося над двумя собратьями по двору; всего в нем семь подъездов, и все средней запущенности, с изрисованными стенами и побитыми лавочками, пестрящими разнородной отколупывающийся краской. Но райончик неплох - лесок поблизости, большой магазин неподалеку; да и от работы недалеко - с завода езды всего полчаса, и ты уже дома.
Дмитрий посидел немного в машине, разглядывая свое новое жилище. И дом, и улица - все для него сейчас было ново... особенно непривычны казались люди, гуляющие по двору или сидящие на лавочках. Он открыл дверь и вышел, с удовольствием вдыхая местный, с примесью хвои, воздух. Это представлялось уже совсем хорошо - дышать так каждый день - приятный бонус к купленной, наконец-то, квартире. Почти компенсирует то, что жить в ней придется одному, а не втроем...
Ночь выдалась прохладной, и Дмитрий застегнул куртку до последней пуговички, стараясь сохранить хоть чуть-чуть тепла. Переступая с ноги на ногу среди других рабочих на остановке, он ни о чем не думал и просто курил. Смена сегодня выдалась довольно обыденная, и вспоминать о ней было нечего.
Подъехал маршрутный автобус, и Дмитрий, влившись в общий поток серых тел, зашел внутрь и сел к окну. Сиденье рядом никто не занял, и ему почему-то показалось, что с ним просто никто не хочет сидеть... Он тут же отбросил эту мысль, раздражающе глупую, и протер стекло для лучшего вида. Машина двинулась, и через окно, ограждающее от неласковой погоды, стало видно постепенно удаляющийся завод. Пока завод, завтра увидимся!..
В том, что ты начинаешь работать вечером, а приезжаешь домой поздней ночью - или ранним утром, это кому как приятнее считать - есть свои преимущества. Ты можешь делать днем все, что тебе захочется, чего не могут позволить себе работающие с восьми до пяти. Поход к врачу, большая закупка в магазине в полдень сразу после сна... Даже то, что ты как бы и не работаешь, пока остальные работают, ты как-бы свободен. А то, что ночью занят - так чем еще ночью заниматься? Не терять же зря времени?
Автобус остановился у круглосуточной аптеки, возле которой обычно и подбирал местных. Дмитрий неторопливо вышел, с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух, особенно свежий в это время суток. Остальные, мужчины и женщины, быстренько пошли кто куда, но Дмитрий не торопился. Он вообще не любил спешку, считая, что от спешки только один вред, и никогда не бывает пользы. Только вынув сигарету и неторопливо выкурив, он двинулся домой.
Хоть это и вредно, но Дмитрий не мог лечь, не поев перед сном. Каждый раз, приходя с работы, он то готовил яичницу, то варил пельмени, попутно поглядывая в окно шестого этажа на ночной двор, в котором изредка мелькали животные, или проходили люди.
Кухня, как и остальная квартира, не отличается зажиточностью; все очень просто, по-холостяцки. Еще видны следы недавнего ремонта, когда пришлось менять обои, потому что на них ярко выделялись темные следы от мебели, уже давно покинувшей квартиру. Кое-что перекочевало из старого жилища... Например, фотография дочери стоит на самом видном месте возле телевизора; девочке на фото всего семь лет, она радостно, совершенно не наигранно улыбается, наряженная в платье принцессы. Нижний правый угол фото украшает траурная ленточка.
Каждый раз, когда Дмитрий замечал фото, он на миг задерживался, как-бы и куда не спешил. Иногда он глядел на него, и мысленно просил прощения... Просил его перед сном, молился за свою дочку, тихо и безнадежно плакал, не сумев подавить слез. Не смог уберечь, не успел спасти.
Её сбила машина. На его глазах. И это добивало Дмитрия больше всего, потому, что он не мог не думать, что если бы в тот раз он сделал что-то заранее, как то бы поступил... Ведь он должен был следить, должен был быть в сто, в тысячу раз внимательнее...
С женой расстались через год после смерти дочки, так и не сумев поладить друг с другом; но это вспоминается с трудом, как что-то мелкое и незначимое. Наверное, оно просто не выделяется на фоне остальных событий, по сравнению с прочим вовсе не кажется существенным. Да и вспоминать об этом Дмитрий не любил, ему всегда казалось, что таким образом он придает разводу важность равную потере ребенка.
Прошло какое-то время, и новое жилье стало постепенно казаться своим. Дмитрий перезнакомился с половиной дома, особенно ему понравился старичок, живущий в последнем подъезде. Этот бородатый весельчак знал, кажется, все на свете, и мог с легкостью рассказать о любом соседе или случае, произошедшем здесь когда-то. Они часто болтали на выходных, когда Дмитрий выходил покурить на свежем воздухе. Иногда Владимир Степанович втягивал своего нового знакомого в разговор даже тогда, когда тот ходил задумчивый меж деревьев и болтать уж никак не хотел - а все равно ему удавалось развеселить угрюмца, да еще и выдать ему чертову уйму местных секретов, которых в копилке старика никогда не убавлялось.
Однажды ночью, довольно душной даже по меркам выдавшегося жарким лета, автобус как всегда высадил пассажиров возле аптеки и уехал. Дмитрий, провожая взглядом расходящийся народ, достал сигарету и закурил; дым уносило ветром, закручивая его в красивые спирали. Огонек достиг фильтра, и только тогда Дмитрий выбросил его, сделал шаг - и остановился. Ему показалось, что сзади кто-то смотрит на него. Ощущая нечто неприятное, он повернулся - но никого не оказалось. Улица пуста, лишь светят фонари, да где-то вдалеке шумит удаляющаяся машина. Оглядевшись для уверенности, Дмитрий пожал плечами и пошел домой.
Пятый час утра тих и темен; редкие звуки мира иногда нарушают молчание, но тут же исчезают, оставляя слышимым лишь шорох собственных подошв. Дмитрий шел по тротуару, привычно срезая дорогу через парк, отстраненно о чем-то думал... как слух уловил нечто, шуршащее в такт с его шагами. Он остановился, и на миг звук стал четче... Дмитрий резко обернулся - сердце было готово возбужденно забиться, но остановилось в нерешительности - снова никого....
Никого нет. Только ветерок клонит ветви деревьев, и листья тихонько шелестят, словно боясь нарушить общее затишье. Дмитрий все же постоял немного, осматриваясь по сторонам; придирчиво выискивал, пытался зацепиться за что-то. Пусто; лишь ночь и безлюдье. Наконец он решился идти дальше, но уже вслушивался, как только мог, частенько поглядывая через плечо. Так, почти обретя прежнее спокойствие, он дошел до родного двора, а там бодрым шагом оказался возле подъездной двери. Маленькое чувство победы порадовало его, и он принялся искать ключ от домофона, но тот затерялся где-то в кармане, а возможно, был в спешке сунут в какой-то другой.
Сзади донеслось глухое гортанное рычание. Дмитрий остолбенел, от внезапного страха не в силах пошевелить и пальцем. Медленно, очень медленно, не вынимая руки из кармана, он развернулся - в пяти шагах от крыльца стоит и смотрит на него огромный, с медведя, черный пес. Его силуэт загораживает собой все, словно отрезая любые пути к побегу; темно-алые глаза полыхают в темноте, а из полуоткрытой клыкастой пасти свисают капли слюней.
Дмитрий почувствовал, как смертельный холод сковал сердце - темно-алые глаза смотрят прямо на него, словно видят насквозь, трогают душу, знают его страх... Пальцы нащупали спасительный ключ, Дмитрий медленно, стараясь не дышать, сделал шаг назад, и полуобернулся к двери. Пес зарычал, его темно-красные губы раздвинулись, показывая ряд острейших клыков.
Пес нагнул шею; злые глаза смотрят исподлобья, ловя каждое движение жертвы; слюни пузырятся, и растекаются пятнами по асфальту. Дмитрий замер, всеми внутренностями ощущая, что еще одно движение - и животное кинется и растерзает его. Он до боли в пальцах сжал ключ, не желая сдаваться, но и не решаясь достать его. Хищник и жертва, овца и волк.
"Если не попытаюсь, мне точно конец...Разорвет". - Подумал Дмитрий, нащупывая пальцами магнитный кружочек от домофона. - "Нужно попытаться. Нужно попробовать".
Пес словно уловил его мысли - тут же сделал движение лапой вперед и оскалился, злобно рыча. Дмитрий решил действовать. Сейчас! Он быстро выхватил ключ, тот от неаккуратности было вылетел из пальцев - но Дмитрий поймал его на лету и с истовым бешенством и распахнутыми от страха глазами что есть скорости придавил к домофонной точке - запикало... Дмитрий, спиной уже чувствуя, как длинные, острее ножей клыки вонзаются в него и рвут мясо, со всей силы рванул тяжелую железную дверь, метнулся внутрь и не глядя захлопнул её так скоро и жестко, что бахнуло на весь подъезд! Он даже ухватился за ручку и принялся её удерживать, опасаясь, что магниты не выдержат, и дверь откроется...
Прошла минута, или более; Дмитрий удерживал ручку, бешено пялясь на дверь, а в ушах еще стоял грохот от железного удара. Опомнившись, он ослабил хватку и грязно выругался, наконец позволив себе расслабиться. Тут ему в голову пришло, что кто-то может выйти в подъезд проверить, кто это так ночью шумит. Могут возникнуть неприятности с соседями, придется оправдываться... Переведя дух, он зайцем полетел к себе, стараясь ступать легче тени; по дороге заглянул в подъездное окно, но никакого пса на улице уже не было.
От потрясения есть не хотелось совершенно, и Дмитрий лег на пустой желудок, позабыв даже помолиться перед сном. Но, как ни странно, спал как убитый.
Проснулся уже днем, когда настенные часы показывали три. Привычно умылся, принялся за еду - и тут разглядел в окно прогуливающегося по детской площадке Владимира Степановича. Мысль расспросить его о собаке пришла тут же, и Дмитрий, наскоро расправившись с яичницей, оделся и спустился во двор.
Старик по обыкновению разбрасывал хлебные крошки, рассованные по карманам брюк. Дмитрий, стараясь вести себя спокойно, поздоровался с ним и спросил о делах.
- Да все хорошо, - отвечал Владимир Степанович, с улыбкой бросая крошки пугливым воробьям. - Живем потихоньку. Вот в церковь вчера с женой ходили...
И он принялся рассказывать, а Дмитрий вежливо слушал, стараясь принять внимательный вид; но, видимо, на его лице отразилось ожидание, и Владимир Степанович, специально закруглившись, спросил:
- Ну, а у тебя то что? Кажется мне, какой-то ты взвинченный, дружок...
Тот смущено кивнул, все еще не привыкнув к всегдашней проницательности старика. Аккуратно, во взвешенных выражениях, он описал события ночи. Владимир Степанович слушал его с непроницаемым выражением, и сложно было угадать, какие чувства владеют им. Наконец, Дмитрий закончил вопросом:
- Так вы не знаете, у кого здесь может быть такая собака? Может, видели, как она раньше бегала тут, или кто-нибудь её выгуливал?..
Старик несколько долгих мгновений глядел на собеседника, и опустил глаза в задумчивости; его брови сгрудились, лоб покрылся складками. Пожав плечами, он ответил:
- Нет, Дим, не видел. Среди наших такой собаки, как ты её описал, ни у кого нет. Точно тебе говорю. Да и по двору таких не бегает. Если бы бегали, их бы уже давно отстреляли.
Дмитрий кивнул, с сожалением вздохнув, что ничего выяснить не удалось. Но старик неожиданно продолжил, приняв отстраненный тон:
- Вообще... жила тут пару лет назад такая собака. Ух, и здоровенный же был кобель! Вот такого роста - он показал себе по грудь. - Черный, и такой клыкастый, что просто жуть! Да еще ошейник носил шипами наружу, страх. Весь дом его боялся.
Дмитрий сразу оживился.
- Ну да! - подтвердил он горячо. - Именно такого я вчера и видел! Может, это он и есть?!
- Да нет, не может такого быть, - спокойно ответил Владимир Степанович, глядя на него. - Того кобеля отравили. Да-да. Больно за детишек родители боялись, да то и понятно. Жалко конечно животинку... Кто это сделал - тайна. А хозяин собаки - Петром его звали - почти сразу же потом переехал. Толи из-за собаки, толи из-за работы. Он по контракту в армии служил, а там...
Дмитрий уже не слушал, только делал вид, а сам рассуждал о своем. А Владимир Степанович рассказывал, уже не столько для собеседника, сколько для самого себя. Наконец, он закончил словами:
- Ну, а после в эту квартиру Андрей заселился. Ты его знаешь, ездит тут на своей дорогущей машине. Вроде директором где-то работает... Вежливый такой молодой человек, как вот ты.
Дмитрий улыбнулся комплементу, а за тем вежливо простился со стариком и пошел по своим делам. Но по дороге невольно зацепился взглядом за крыльцо, где вчера столкнулся с черным псом - и почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
Работа решительно не клеилась - все валилось из рук; целый день Дмитрий не мог сосредоточиться на деле, все вспоминал про пса. Пытался отогнать дурные мысли - но снова вспоминал, и снова портачил и портачил. Слава богу, работа инженера позволяет некую свободу, чем Дмитрий не пренебрег воспользоваться, и после очередного косяка ушел "заниматься одним очень важным делом".
Кое-как отпахав смену, он сел на вахтовый и поехал, так за весь день ни с кем толком и не поговорив. Знакомая аптека вновь предстала перед взором, и как всегда Дмитрий закурил прежде, чем идти домой. Сигаретный дым показался каким-то противным, от него хотелось высунуть язык и хорошенько прочистить горло. А вот идти домой не хотелось. Дмитрий четко ощутил, что боится идти...
Сделав усилие и приказав себе быть мужественным, он все-таки двинулся по знакомой дороге; к дому ведет еще несколько тропок, но все длиннее... и это означало бы струсить, а трусить Дмитрий не любил. Уши чутко ловили любые звуки от проезжающих где-то машин до тишайших шорохов кошек во тьме; Дмитрий то и дело оглядывался, ни на секунду не теряя бдительность. Через какое-то время шаги стали увереннее, он шел уже без первичной опаски, хотя и кидая по сторонам острые взгляды.
Пустынный город убаюкивал своей тишиной, сейчас каждый звук казался острее, а любое движение терялось в тенях. Путь близился к дому, вот уже замаячил знакомый силуэт многоэтажки. Дмитрий одновременно и обрадовался, и удвоил бдительность, почувствовав некое остервенение затравленного зверя, что опасается нападения откуда угодно. Дойдя до дворика, он остановился и внимательно оглядел все пространство, не пропустив ни единого деревца или кустика; все, где можно притаиться, было осмотрено с величайшей тщательностью, подогреваемой страхом за собственную жизнь.
Но нет, все чисто - никаких собак, только редкие птицы спят на деревьях, да вечно разбросанные в песочнице игрушки. Дмитрий даже немного пожалел, что приходит всегда так поздно - в этот час тут не шляются даже полуночники, не слушают музыку из телефонов молодежь на лавочках; был бы хоть кто-то, не было бы так, можно признаться самому себе, боязно.
Глубоко вздохнув и оглянувшись напоследок, Дмитрий двинулся через дворик. Решив срезать путь через песочницу, он перешагнул через миниатюрный заборчик и прошел прямо по диагонали до противоположного угла... и остановился. Что-то заставило его. Он еще не понял, что, но четко осознал, что оно находится сзади. В груди вспыхнул страх, и больше всего он запрещал сейчас бежать.
Скованно, словно весь в цепях, Дмитрий посмотрел назад - и встретился взглядом с большими красными глазами, зловеще повисшими в ночи. Ноги словно пропали, Дмитрий потерял их; все тело лишилось чувств, но появилось четкое ощущение пружинистости - так его мышцы, накаченные адреналином, готовились сражаться, или бежать!..
Пес показался весь, огромный, чернее самой ночи; жестокие крупные глаза пронзают человека насквозь; он знает, что жертва полностью в его власти, и не яриться. В его лике читается, однако, какая-то странная, непонятная мысль; пес словно раздумывает...
Дмитрий повернулся к нему полностью; грудь заходила от частого дыхания, пальцы сами собой сжались в кулаки; он представлял: "Вот сейчас пес кинется, а он подставит руку - и пес вцепится в неё, не захочет отпускать! Возможно руку потерять и остаться инвалидом на всю жизнь... Но так хоть что-то можно сделать свободной! Например, вцепиться в кадык!" Так думал он и уже готовился к схватке, потому что убегать бессмысленно - в миг будешь растерзан...
Тут Дмитрий заметил во тьме шипы на шее зверя, пригляделся - и от трепета аж голову в плечи втянул, а по спине у него прокатилась настоящая льдина. Шипастый ошейник... Все это уже казалось нереальным, появилось ощущение морока. Может, он свихнулся с ума и видит галлюцинации? Может, от постоянной депрессии его сознание помутилось? Да, да, такое с людьми бывает...
Пес, неотлучно глядя жертве в глаза, громко гавкнул - и до Дмитрия долетели слюни и мерзкий запах глотки, и это отрезвило, словно хлесткая мужская пощечина! Все это правда, по-настоящему! И одновременно с этим пониманием на него напал такой ужас, что захотелось бежать, бежать, куда глаза глядят!.. Но Дмитрий продолжил стоять, даже спину выпрямил, выпятил грудь, не желая сдаватьтся просто так. Надо гордо...
Пес вытянулся в его сторону, как на охоте, широченные ноздри стали прощупывать воздух. Дмитрий напряженно ждал... Пес облизнулся, опустил голову, принялся нюхать песок. А за тем... повернулся, и спокойно, повиливая бедрами, пошел прочь. Дмитрий напряженно смотрел, как зверь неспешно удаляется в тень, наконец силуэт с виляющим хвостом совсем пропал из виду... И тут только он позволил себе шумно выдохнуть, сесть на карачки и закрыть глаза трясущимися ладонями, словно пытаясь удержать себя на краю срыва.
Жить спокойно стало совершенно невозможно: проклятый пес не вылезал из мыслей; он преследовал Дмитрия везде, где бы тот не находился - на работе, дома, на прогулке, даже во сне он не оставлял его воображения. Память играла с Дмитрием злые шутки, держала его в постоянном напряжении, не позволяла расслабиться. Он стал раздражителен, мало общался с людьми, вечно ходил погруженный в себя... как и в те времена, сразу после аварии. Некоторые знакомые пытались интересоваться: "Что же с тобой такое? Уж не случилось ли чего?" Но такие вопросы лишь еще больше раздражали его, и Дмитрий огрызался, отворачивая от себя всех неравнодушных.
Несколько дней он ходил с остановки домой с большим фонариком, на счет чего некоторые из знакомых не упустили шанса пошутить - что однажды даже чуть не привело к драке!.. Но пес будто испарился. Опасаясь, что это не навсегда, Дмитрий откопал в инете информацию по самозащите, и приобрел электрошокер в виде дубинки, не пожалев денег на самую мощную и дорогую модель. С этого момента его нервозность стала постепенно гаснуть. Насмотревшись всяких учебных роликов, он ни единожды воображал себе, как встретит пса - и заставит того бежать! Собственное воображение, так забившее его недавно, теперь представляло его героем, побивающим злобное животное. Он даже стал хотеть встретиться с псом, испытать все на деле и удостовериться, что он всё-таки мужчина, а не трус!..
Теперь Дмитрий ходил с остановки до дома уверенно, не оглядываясь на каждый шорох и не замирая при каждом движении в тенях; он держал электрошокер в черном пакете, и время от времени трогал его, чувствуя прилив уверенности и проверяя, насколько быстро сможет выхватить. Он стал решителен... но сам не замечал, как иногда от нервов начинал часто моргать, или до боли закусывал губу.
Однажды в будни автобус, как обычно, высадил пассажиров у аптеки, и, моргая фарами, удалился. Ночь стояла тихая и безоблачная, на небе красивой россыпью рассредоточились мириады звезд, словно сильные, но далекие электрические фонари, освещающие природу и город вокруг. Дмитрий даже прикурил не сразу, залюбовавшись этакой красотой. Ночное небо всегда влечет к себе, ибо это виден реальный космос, не доступный для глаза днем.
Выкурив сигарету, Дмитрий подумал - и достал вторую. Сильно хотелось курить, и в последнее время он тянул одну за другой, уже привыкнув успокаиваться именно таким образом. Рука заучено ощупала электрошокер, и Дмитрий, прикончив табак, пошел домой.
Дорога тянулась, а он шел, оглядываясь на каждую тень, как и в первые дни после встречи с псом. Сегодня спокойствие однозначно покинуло его, даже сжатый в ладони электрошокер не придавал уверенности. Вдруг он остановился и, четко осознав это для самого себя, произнес: "Сегодня я его встречу... Да, точно, сегодня..." Это разгадывалось так легко, словно было элементарным уравнением, и человек, прислушиваясь к собственным чувствам, просто сделал логический вывод - это произойдет сегодня...
Как ни странно, но это успокоило: не осталось никакого места для неизвестности. Дмитрий, словно ведомый кем-то более мужественным и спокойным внутри себя, просто шел дальше, четко ожидая появления его. Перешел улицу, вторую; легкой походкой пронзил ночной парк - вот и дома, и общий двор, который нужно миновать, чтобы попасть домой.
В этот миг в нем шелохнулось что-то, сердце дрогнуло - но Дмитрий не позволил себе ни пугаться, ни рассуждать. Это осталось в прошлом... "Сегодня решиться что-то очень важное" - говорили его чувства, и он был вдохновлен, и не смел отступать.
Во тьме двора вспыхнули два красных огонька, и Дмитрий почувствовал, как сердце подпрыгнуло к горлу, но удержал себя в руках. Огоньки не двигались, смотрели на него... и он, скрепя душу, сделал шаг вперед... Сначала шаги были малые, неуверенные; потом, назло возникшей слабости, Дмитрий ставил ноги с напускной смелостью, одновременно стараясь выглядеть спокойно и не показывать волнения. Глаза не двигались, но вокруг них постепенно начал вырисовываться силуэт сидящей собаки. Даже сидя пес выглядит пугающе большим, голова размером с тыкву-рекордсменку, а челюсти могли бы запросто переломить берцовую кость человека.
Дмитрий приблизился к нему и остановился на расстоянии шагов десяти, заранее приготовив оружие. Ладонь покрепче сжала рукоять, большой палец проверил кнопочку, и через усики, грозно жужжа, пробежала молния. Песне обратил на игрушку никакого внимания; алые глаза продолжали сверлить Дмитрия, словно ожидая от него какого-то действия... Почувствовав себя в какой-то патовой ситуации, Дмитрий вытянул руку с электрошокером и, заставляя себя держать как можно более твёрдый тон, произнес:
- Я тебя не боюсь. Мне не страшно...
Но ему было страшно, ведь обороняться одно - а нападать другое. Пес занял дорогу, и его не пройти, не применив силу...
Пес несколько долгих секунд словно обдумывал его слова, а потом поднялся, и, развернувшись, пошел назад. Через несколько шагов он оглянулся - гавкнул и мотнул головой. Дмитрий опешил; у него бешено билось сердце, а мысли метались, как испуганные птицы... но ноги, словно на поводу у любопытства, двинулись вперед.
Страшный проводник шел через детскую площадку, пробирался меж деревьев, а Дмитрий украдкой следовал за ним, по-прежнему опасаясь неожиданностей. Пес ведет себя невозмутимо, с ясной целеустремленностью продвигается к подъездам; Дмитрий вышел за ним на дорогу перед домом, все еще настороженный, но уже окончательно сбитый с толку.
Пес остановился; оглянувшись, он бросил на Дмитрия разумный, осмысленный взгляд; в его горящих глазах словно жил сейчас человек, это он безмолвно разговаривал с Дмитрием, чего-то хотел от него... Дмитрий, одной лишь душой улавливая некое смутное понимание, кивнул - и пес двинулся дальше.
Дверь одного из подъездов оказалась не заперта - её подперли кирпичом, по летнему обыкновению стараясь сохранять в подъезде свежесть; пес направился именно в него, и сразу, не дожидаясь, пустился по ступенькам вверх. Дмитрий прибавил шагу, но на миг задержался - его взгляд привлек серебристый, вылизанный до сверкания "мерседес", припаркованный у дороги...
Больше не отвлекаясь, он пустился вслед за псом, теперь уже боясь потерять его, а тот и вправду пропал, лишь где-то наверху раздавались приглушенные шарканья. Быстро перебирая ногами, Дмитрий взбирался с этажа на этаж, пока не уперся взглядом в сидящую на площадке черную собаку. Пес тяжело взглянул на него, теперь в его черной фигуре не было никакой угрозы; спина ссутулилась, голова опущена, а глаза такие, словно животное долго и горько плакало. Дмитрий резко остановился, его грудь волновалась, сдерживая возбужденное дыхание. Пес перевел угрюмый взгляд с него на ближайшую дверь, потом снова на Дмитрия, и во взгляде этом отразилось столько печали, что мужчине даже показалось, что он видит слезы. А пес замедленно моргнул - и растаял, как сигаретный дым, уносимый ветром.
Долгое, очень долгое мгновение Дмитрий смотрел на пустое место; в единый миг все чувства в нем умолкли, превратив человека в камень, не способный на эмоции. Глубоко, до боли в легких вздохнув, он покрепче перехватил электрошокер и пошел вперед. Поднявшись на площадку, Дмитрий недоуменно уставился на стальную дверь, возле которой сидел пес, и задумчиво оглядел её. Темное непонимание свалилось на него, лишая всякой инициативы. Он с минуту простоял возле двери без единой мысли, но так ни до чего и не догадался.
Вдруг слуха коснулся какой-то острый звук; Дмитирй насторожился, взглянул на дверь уже по-другому, и мигом припал ухом к холодному металлу - в глубине еще раз кто-то тонко, пронзительно вскрикнул, и наступила тяжелая, гнетущая тишина. Дмитрий взволнованно отпрянул от двери; звук, который он слышал, мог принадлежать только одному существу на свете...
Раздумывать было больше нельзя. Дмитрий быстро, но чтобы не могли услышать наверху, спустился на несколько этажей и достал телефон - на экране появились цифры 102. Долгим, очень долгим показалось ожидание; он нервно переступал с ноги на ногу, проклиная всю полицию на свете за её нерасторопность и лень. Все же, с того конца раздался голос, из которого удалось разобрать лишь последнюю фразу:
- ...я вас слушаю, говорите.
- Нападение! - выпалил Дмитрий шёпотом, искренне надеясь, что его-то слышно нормально. - Кажется, я слышал крики ребенка в квартире у соседей. Это не шутка, я серьезно!..
- Я вас понял, - ответили на том конце без особых эмоций. - Говорите адрес, к вам приедет наряд.
Дмитрий рассказал, в конце чего получил:
- Хорошо. Ждите, сами ничего не предпринимайте, к вам скоро приедут.
- Ладно...
Телефон потух и мигом был отправлен в карман. Дмитрий прижался спиной к стене, взволнованный взгляд устремился в потолок, словно он мог видеть, что происходит сейчас там, в квартире. Некоторое время он послушно стоял, ждал... а потом, почувствовав себя полным идиотом, стремглав кинулся по лестнице; наверх поднялся даже быстрее, чем спустился, и тут же принялся тарабанить в злосчастную дверь. Громыхания разлетелись по всему подъезду, пробудив, наверное, даже голубей на крыше. Дмитрий стучал, звонил в мелодичный звонок, снова стучал - ему казалось, что прошла уже куча времени; а в голове крутилась лишь одна мысль: "Надо успеть! Суметь! Нельзя бездействовать, ему не просто так дан шанс!.."
Дверь внезапно открылась, на пороге возник высокий молодой мужчина в штанах и рубашке, его рисованное лицо изобразило крайнее возмущение.
- Что вы себе позволяете?! - гаркнул он, высоко и надменно задирая подбородок. - Вы что, ополоумели?!
Дмитрий сразу растерялся, почувствовав себя и в самом деле дураком, которому мерещатся всякие призраки. Не находя слов, он опустил взгляд и отступил на шаг. Ему стало жутко неловко... но тут он задумчиво оглядел хозяина квартиры.
- Кажется, я тебя знаю, - произнес тот, прищуриваясь. - Ты из соседнего подъезда. Что тебе здесь надо?
Уже увереннее оценив мужчину с ног до головы, Дмитрий сухо сказал:
- Я тебя тоже знаю... А скажи ка мне, Андрей, что это ты в пятом часу ночи стоишь в мятых брюках и рубашке? А?
Мужчина долгую секунду смотрел ему в глаза - и вмиг попытался захлопнуть дверь, но Дмитрий злобно, как собака, ухватился за ручку и не дал - возникла борьба; Андрей тянул дверь на себя, даже уперся ногой в косяк - Дмитрий не пускал, рвал жилы... но противник потихоньку брал свое. Еще чуть-чуть, и дверь захлопнется. Еще совсем немножко, всего один рывок - он не удержит... Злобно оскалившись, Дмитрий просунул руку в щель - её тут же сдавило, послышался гадкий хруст - по нервам пробежала жуткая боль, подобной которой он еще никогда не испытывал. Но дело было сделано - пожертвовав рукой, Дмитрий схватил электрошокер, просунул в щель - и ткнул усиками в незащищенную кожу врага. Разряд!
- А-а-а! - закричал тот, отдергивая руку.
Дверь сразу отпустило, и Дмитрий повалился, остро ударившись сломанным предплечьем, но в пылу схватки он не придал этому значения, и оказался на ногах в тот же миг. Андрей лежал на своем лакированном паркетном полу и зажимал ужаленную кисть. Дмитрий угрюмо взглянул на бесновавшегося противника - и тут же ткнул его шокером еще раз, уже в грудь; Андрея затрясло, как игрушку в руках ребенка, он закатил глаза и отключился, продолжая конвульсивно дергаться. Дмитрий постоял над ним несколько мгновений, внимательно наблюдая, пока конвульсии не прекратились - и тут же бросился проверять все комнаты...
- Вы молодец, - мужчина в полицейской форме, лет на пять постарше Дмитрия и с грубым, морщинистым лицом аккуратно потеребил его за плечо. - Если бы не вы, девочке был бы конец. Она и её родители вас по гроб жизни благодарить обязаны.
Лежа в карете скорой помощи, уже второй, приехавшей сюда, Дмитрий слабо реагировал на людей; он все никак не мог выйти из шока, все представлял, как вламывается в квартиру, отбрасывает Андрея; как спасает малышку, другую, взамен той, что когда-то не смог спасти...
Кажется, именно этого гражданина мы уже несколько лет ищем. Ох и наделал он дел... Одного я только понять не могу, - продолжил мужчина, загадочно поглядывая в полу-потерянные глаза героя. - Как же вы там так удачно оказались?..
Дмитрий словно очнулся, его взгляд сфокусировался на полицейском, а выражение лица стало осмысленным. Поразмыслив лишь краткий миг, он утомленно произнес:
- Я должен был там оказаться... Это была дружеская помощь.