Когда прозрачная транспортная кабина бесшумно и стремительно вылетела из холодного сумрака туннеля в просторный сводчатый зал, Ирвин ощущал лишь волнение и страх. Эти чувства росли в его душе по мере того, как он все дальше и дальше удалялся от дома, и под конец путешествия Ирвин перебирал в уме выученные строки из Писания, чтобы укрепить свой дух перед тем, как увидит одну из цитаделей Чудотворцев. Однако то, что открылось его взору отсюда, поколебало бы даже самый крепкий рассудок. До стен Собора оставалось еще несколько километров, а Ирвин был уже поражен в самое сердце открывшимся ему видом.
Мальчик и женщина прибыли к внешнему кольцу монорельса, опоясывающему монументальное сооружение, и этим утром они были единственными посетителями одного из крупнейших транспортных узлов Мегаполиса - здесь было не место для прогулок. Безмолвно стоящие перед стеклянной стеной в тихой прохладе пустого исполинского зала, они с благоговением смотрели на творение чужих рук. Глядя на Собор, никто не смог бы усомниться, что создать подобное на всей Земле могли лишь могущественные властители, прибывшие из-за Рубежа.
"Великие Чудотворцы... он огромен!"
Собор стоял в плотном окружении тысяч светлых башенок, шпилей и возвышений кубической формы, по сравнению с которыми он казался деревом, возвышающимся над стеблями травы. Сооружение циклопических размеров цвета слоновой кости занимало своим монументальным основанием все пространство впереди и исчезало в густой синеве безукоризненно чистых небес. Собор внушал восхищение и восторг любому, кто поднимал на него взгляд.
Наряду с восхищением Ирвин по-прежнему ощущал страх и беспокойство. Еще никогда в жизни он не покидал пределы родного сектора, одного из многих сотен вертикальных стержней, густо облепленного гроздьями круглых жилых блоков. Каждый блок был домом для нескольких сотен семей, и даже десяток блоков мог бы ему заменить место для учебы, игр и отдыха.
Светлую прямоугольную громаду Собора можно было видеть практически из любой точки Мегаполиса, за исключением лишь нижних уровней. Впрочем, Ирвин не знал никого кто решился бы спуститься туда, да и зачем? Нижние уровни были заселены чудовищами, которых великие Чудотворцы вывели для того, чтобы никому из людей не пришло в голову спускаться к древним громоздким машинам и главному реактору, питающему энергией весь Первый Восточный Мегаполис.
Даже из окон жилых блоков вид далекого Собора завораживал. Из дома он был виден почти целиком, но сейчас, в непосредственной близости, мощь и великолепие этого сооружения просто подавляли.
- Идем, - сказала Энн, переведя взгляд на внука. - Нам пора, Оракул ждет.
- Мне... страшно.
- Это хорошо, что ты признаешь это, - она ободряюще улыбнулась ему. - Признание страха будет твоим первым шагом к его преодолению.
Ирвин молча смотрел на нее, обдумывая услышанное.
- Не бойся, Ирвин. Никто не причинит нам вреда. Я буду рядом.
- Ты тоже когда-то была здесь?
- Конечно. Каждый из нас бывал здесь.
- Ты тоже была здесь... когда тебе было десять лет?
- И несколько раз после этого. Ты не первый, кого я привожу сюда.
Ирвин еще раз посмотрел на Собор.
- Неужели нас правда пустят внутрь? - недоверчиво спросил он, и Энн негромко рассмеялась. Ирвин невольно улыбнулся, глядя на нее. Несколько месяцев назад бабушке исполнилось сто шестьдесят восемь лет, но сама Энн никогда не предавала этому значения. "Всего лишь цифры", безмятежно говорила она, и слыша ее смех и глядя на ее улыбку, Ирвин верил ее словам.
Пройдя длинный и просторный коридор они вышли наружу под палящие лучи солнца. Оказавшиеся на открытом пространстве мальчик и женщина были совершенно одни, и Ирвин проникся этим новым для себя чувством. Солнце слепило, но не обжигало. Воздух был неподвижен и сух, как перед грозой. Собор казался еще более великолепным, всеобъемлющим, главным объектом на всем континенте и на всей Земле. Ирвин окончательно сник. Ему казалось, что теперь он просто не в силах отвести взгляд от этой громады хотя и понимал нутром, что желает смотреть на что угодно, только не на Собор, который приковывал к себе внимание, излучая в ответ подавляющую силу.
"Чужая сила", подумал Ирвин. Он уже где-то слышал эти слова, относящиеся к Чудотворцам, и сейчас, когда он смотрел на Собор, они всплыли в его памяти. Он не был уверен, но, кажется, вычитал это словосочетание из Писания. Это сооружение обозначало закон и порядок, когда-то принесенные на Землю из-за Рубежа. Ирвин пока что не знал и не понимал многого но он уже чувствовал, что таит за собой Собор, подпирающий сами небеса.
Ирвину уже приходилось бывать на открытых пространствах, но от этого вида у него перехватило дух. Слишком много свободного места, слишком много чистого неба, слишком огромный Собор, являющийся самым главным, самым сильным в этом пейзаже...
- Ты готов? - спросила Энн, и ее голос прозвучал глухо и безжизненно. Ирвин еще раз взглянул на нее, отметив, как ярко-зеленая крестообразная стигма на ее лбу теперь в лучах солнца словно бы сама источала свет. Через десять лет он получит свою стигму, которая будет обозначать его род деятельности и принадлежность к определенной рабочей касте, а профессия для людей Нового мира, признавшего Чудотворцев, означала все.
Ирвин кивнул ей, и она, ободряюще улыбнувшись, шагнула на широкую платформу. Ирвин последовал за ней, и оживший в глубине конструкции двигатель заставил дрогнуть поверхность под ногами. Платформа медленно поплыла прочь от транспортного кольца в сторону Собора.
Стоящий у поручня Ирвин смотрел, как внизу, между более малыми возвышениями сновали многочисленные роботы, обслуживающие системы и агрегаты, окружающие Собор. Они были такого же цвета, что и породившее из здание, их обтекаемые формы и движения делали их похожими на трудолюбивых насекомых.
"Благословленные машины, верные слуги", подумал Ирвин, вспоминая слова из Писания, "как и все, что создано Чудотворцами".
Они словно бы проплывали над оживленными улицами города. Ирвин, глядя вниз, старался не думать о том, куда они движутся, но даже не глядя на Собор, он чувствовал, как неведомая сила тянет его к этому сооружению. Не в силах противостоять ей, он сглотнул и посмотрел на Собор еще раз, когда они были уже совсем близко.
Гладкая поверхность стеной уходила вверх, и Ирвин поспешно опустил взгляд, почувствовав, как закружилась голова. До причала оставалось еще несколько сотен метров, но уже отсюда можно было заметить, что поверхность Собора разделена яркими фиолетовыми линиями, создающими на поверхности циклопического сооружения орнамент. Ирвин видел, как спустя равные короткие промежутки времени эти линии и пересечения словно бы наливаются ярким фиолетовым огнем, явственно видимым на ярком солнце, стремительная волна которого прокатывалась снизу вверх.
"Собор", подумал он, "место сосредоточения энергии и силы. Чужой силы".
Когда платформа мягко пристыковалась к одному из причалов, Ирвин чувствовал слабость. Он еще не успел прийти, как ему казалось, что это сооружение выпило все его силы. Он шагнул вслед за бабушкой на ватных ногах, пытаясь собраться с мыслями и глядя лишь себе под ноги.
- Смотри, - шепнула Энн, - ангел.
"Ангел!"
Ирвин проследил за ее взглядом и увидел человеческую фигуру, стоящую столь неподвижно, что ее можно было принять за статую.
"Ангел, исин'кай".
Человек стоял в десятке метров впереди, справа от широкого и высокого прохода, ведущего внутрь Собора. Ангел не был облачен в симбиотическую биоброню, распространенные среди представителей его молодой расы, но его одежды не были похожи на обычные стандартные комбинезоны граждан Первого Восточного Мегаполиса - легкие и длиннополые, светло-серого оттенка, они полностью скрывали фигуру исин'кай. У него были необычные волосы - жесткие, длинные зазубренные ленты светло-пшеничного оттенка, ниспадающие на плечи. В тот же миг, когда Ирвин посмотрел на ангела, он перевел взгляд на посетителей Собора, и Ирвин обомлел под взглядом изумрудных глаз, насыщенных неведомой энергией и таящимся внутри светом настолько, что, казалось, будто бы эти глаза сияют в густой тени Собора, подобно огням. Одной рукой исин'кай держал боевой шест, уперев его в гладкую поверхность рядом с собой. Ирвин уже слышал про это оружие, по слухам, способное складываться вдвое, для ношения на поясе, и способное убивать одним прикосновением. Сейчас навершие шеста не испускало призрачные белые искры, но вид ангела с этим оружием вверг Ирвина в полное смятение. Он знал об ангелах немногое. Поговаривали, что в случае необходимости они могли двигаться очень и очень быстро, могли голыми руками разрушать сверхпрочные материалы, вторгаться в чужой разум, читать мысли и на расстоянии чувствовать присутствие живых существ. Этих слухов было достаточно для того, чтобы испытывать к этим существам священный страх и благоговейный трепет.
- Идем, - мягко и негромко повторила Энн, чувствуя, что он готов сломаться. Слишком многое ему довелось увидеть сегодня, впервые покинув пределы спокойного и обыденного жилого комплекса. Ирвин чувствовал, что впереди, за стенами Собора, его будут ждать еще более серьезные испытания.
Мальчик и женщина прошли мимо ангела и тот не препятствовал им. Они вошли под прохладные своды Собора, источающие мутноватый, темно-синий свет, и их шаги звучали громко в тишине, царящей внутри. Исполинские залы и коридоры пустовали, хотя присутствие роботов Ирвин чувствовал едва ли не кожей. Следующая платформа понесла их вверх, не в пример быстрее, чем та, что осталась снаружи.
Прошло не мало времени, пока они наконец не добрались до зала Оракула. Ирвин ощутил, как его волнение возросло многократно, когда он и Энн вошли в высокий круглый зал, залитый холодным синим светом, неприятным человеческому глазу. Перед ними сияли объединенные между собой десятки капсул, внутри которых была заключена переливающаяся энергия. Капсулы излучали мягкий белый свет, который перебивал привычное здесь освещение. Внизу, на небольшом постаменте располагался круглый и плоский сегмент для приема данных. Оракул издавал низкое, басовитее урчание, от которого, казалось, вибрировал сам воздух. Ирвин медленно и глубоко вдыхал сухой воздух. Он пытался успокоиться, перебирая в уме выученные главы Писания, но от волнения у него ничего не получалось.
- Добро пожаловать в обитель Лордов.
Женский голос заполнял все помещение, отражаясь от стен. Ирвин и Энн перевели взгляд с утробно урчащего Оракула на высокую статную женщину, шагнувшую к ним от стены. В синем свете ее легкие длиннополые одежды казались прозрачными, глаза сияли белым огнем, ее длинные волосы, похожие на толстые жгуты, были уложены в высокую замысловатую прическу.
"Еще ангел!.. Они зовут Чудотворцев Лордами".
- Назовите себя, и цель свое визита.
Энн легонько подтолкнула Ирвина в спину, давая понять, чтобы говорил он. Ирвин не знал, на чем остановить взгляд - на этой высокой красавице или же Оракуле, готового принимать информацию.
- Ирвин Майлз, - хрипло проговорил он, собравшись с духом. - Я пришел, чтобы пройти... - его голос дрогнул, - процедуру инициации.
Сделано. Первая часть ритуала пройдена, и Ирвин, чувствуя, как у него дрожат колени, корил себя за малодушие. Это был важный момент в его жизни - возможно, самый важный. Он не раз спрашивал у взрослых, что из себя представляет эта обязательная процедура, которую должен был пройти каждый ребенок, достигший десятилетнего возраста. "Оракул полностью проанализирует тебя", ответила ему Энн, когда сегодня утром он решил уточнить еще раз, "узнает возможности твоего тела и разума, твой потенциал, твои скрытые таланты. Он подберет тебе образование, касту и работу, ту девочку, которая в будущем станет твоей второй половиной и матерью твоих детей. Если сильно повезет, то твой образ будет заключен в Оракуле, из него будет сделана копия, из которой потом вырастят нового ангела. Когда ты вырастешь, ты сможешь увидеть и его".
В словах бабушки Ирвин услышал иронию, когда она говорила о его копии. Это было бы воистину дьявольское везение, стать прообразом для нового исин'кай, которых Чудотворцы создавали по образу людей. Но он еще раз без труда уловил в ее словах самое главное и всю важность предстоящей процедуры - этот короткий но важный ритуал определял его дальнейшую судьбу в мире.
- Оракул готов и ждет тебя, Ирвин Майлз, - ответила исин'кай установленной фразой, поднимая руку и приглашая его приблизится к компьютеру. На ее лице застыло космическое спокойствие и умиротворение, и глядя на нее Ирвин почувствовал, как страх и подавленность перед величественным Собором отступают.
Он уже смело приблизился к постаменту, поднявшись по ступеням и подняв взгляд на сверкающие перед ним огни, заключенные в вытянутых овальных капсулах. В них покоился искусственный интеллект Оракула, готового принять в необъятный банк данных еще одну песчинку. Оракул терпеливо ждал.
Ирвин поднял правую руку и приложил ладонь к центру круга. Он не почувствовал ровным счетом ничего, но поверхность под его рукой из матово-серой стала темно-красной.
"И это все?"
Он отступил прочь, чувствуя небывалый душевный подъем. Он осознал, что его жалкий страх основывался лишь на иллюзии и он был несказанно рад, что сегодня ей пришел конец. Мягко ступая, исин'кай приблизилась к Ирвину, и тот оторопело заглянул в ее сияющие глаза, оказавшиеся так близко. Он увидел сложный орнамент на ее лбу, похожий на стигмы, которые носили все взрослые, но необычайно сложный и более красивый. Этот узор из тончайших линий и завитков был словно бы налит тем же светом, что и глаза ангела, и Ирвин вновь обмер, чувствуя, как этот взгляд подчиняет его, заставляя забыть обо всем. Женщина источала спокойную, но мощную ауру обворожения.
- Теперь ты полноценный член своего общества, Ирвин Майлз, - сказала она. - Оракул обработает генетический материал и скоро ты получишь полное представление о том, что будет ждать тебя в жизни. Возьми это на память, как символ веры.
И она протянула ему столь необычную вещь, в сравнении с которой все остальные впечатления этого дня разом поблекли. Ирвин смотрел, как на узкой полоске, состоящей из гибких металлических сегментов застыла прозрачная сфера. Она была полна тьмы, и в этой глубокой первозданной темноте он увидел многочисленные холодные искры, медленно плывущие ему навстречу.
"Это звезды!"
Вслед за ними из космической тьмы проступали рваные кляксы туманностей, и Ирвину показалось, что он падает внутрь этого кулона, растворяется в нем.
Что за вещицу она решила ему подарить? Ирвин знал правила - у исин'кай ничего нельзя было брать, равно как и давать им. Ангелы, как бы они не были похожи на людей, представляли собой совсем иной мир, как и Собор, как и порядок, установленный на Земле многие поколения назад. Он беспомощно взглянул на Энн, но та лишь молча смотрела на них, не в силах дать совет внуку в этой ситуации. То, что исин'кай решила сделать подарок, оказалось неожиданностью и для нее самой.
- Возьми, - мягко и настойчиво повторила исин'кай, и руки Ирвина сами поднялись и приняли столь необычный дар. Он молчал, глядя в сияющие глаза ангела и пытаясь найти в них ответ.
Ответа не последовало.
"Подарок, как символ веры? Она почувствовала, что я думал о Писании?"
- Теперь ступай, Ирвин Майлз, - сказала исин'кай, и Ирвин, коротко поклонившись, на негнущихся ногах вернулся к входу в зал, где его ждала Энн.
- Ты тоже когда-то получила подарок? - тихо спросил Ирвин, когда они направлялись к платформе.
- Нет.
- Тогда почему она подарила мне эту вещь? Она сказала, что это на память, и как знак моей веры...
- Я не знаю, почему она сделала это. Ты помнишь правила?
- Да.
- Спрячь и храни эту вещицу, как самое дорогое в своей жизни. Возможно, в этом подарке нет особого смысла. А может быть, и есть. Ты меня понимаешь?
Ирвин молча кивнул. Он был немного встревожен этим озадаченным видом бабушки, но он и так знал, как поступит с этим сувениром.
Они покинули Собор и вернулись в жилой сектор, чтобы через несколько дней получить уведомление, подтверждающее вступление Эрвина в новую жизнь. Детство закончилось, у него впереди было еще десять лет, которые он проведет в учебе и подготовке к трудовой деятельности, и по завершению своего обучения он приобретет свою стигму определенного цвета. Тогда он станет полноправным гражданином, имеющего право работать во благо себе и другим.
Ирвин сделал все, чтобы сохранить проекционный шарик так, чтобы о нем знало как можно меньше людей. Он был зачарован тем, что показывал ему кулон и ему было неважно, как он был устроен. Сам факт того, что Ирвину удалось вынести из Собора эту вещицу, полученную из рук ангела, завораживал его.
Этим же вечером, уже лежа в темноте в мягких объятиях кокона из биоволокна, он подумал о том, что даже не знает, как называется эта штука.
"Это - ловец звезд", засыпая, подумал Ирвин, "и я буду его хранителем".
***
Гул бесчисленных механизмов огромного автоматизированного космопорта Ирвин находил одним из самых успокаивающих звуков, которые он когда-либо слышал. Изредка он нарушался продолжительным ревом стартующего грузового челнока, уносящего на высокую орбиту новую партию груза. Звенящий грохот двигателей, заставлявший вибрировать все сооружение космопорта, потрясал все и всех, чтобы умолкнув, вновь уступить место спокойному и размеренному гулу. Челноки спускались, проходили процедуру погрузки и вновь стартовали один за другим. За восемь часов смены Ирвин трижды неподвижно замирал на несколько минут на месте, терпеливо дожидаясь, пока очередной челнок покинет сооружение. Помимо него здесь работали лишь несколько десятков человек, таких же операторов и инженеров, как и он сам, следящих за деятельностью роботов, выполнявших монотонную работу по отгрузке материалов и сырья.
Ирвин никогда не был там, куда улетали и откуда возвращались челноки. Он знал, что они поднимаются на высокую орбиту, где их ждали космические баржи Чудотворцев, столь огромные, что один из них мог бы без труда разместить в себе все население Первого Восточного Мегаполиса. Ирвин знал, что у его отца, так же работавшим в космопорте, не хватило и всех двух веков своей жизни, чтобы заполнить трюм одного такого корабля. События последних лет ненавязчиво подсказывали Ирвину, что и он не успеет закончить свою работу.
Со дня, когда прошел ритуал его инициации, как день минули шестьдесят с лишком лет. Ирвин вырос в худощавого высокого мужчину с узким лицом и пронзительным взглядом карих глаз и с круглой стигмой во лбу, и теперь, находясь в самом расцвете сил, он все чаще вспоминал тот день, когда он впервые пришел к Собору Мегаполиса. Время неуклонно шло вперед и события, происходившие в мире, все чаще давали повод для этих воспоминаний.
За эти годы он ни разу не покинул пределы Первого Восточного Мегаполиса, как и подавляющее большинство граждан, родившихся и выросших здесь. Ирвин отдал свою жизнь работе. Не смотря на свою узкую специализацию и ограниченный доступ к информации, не касающейся его деятельности, он многое узнал об окружающем его мире. Информационная блокада имела силу для всех, но кое-что время от времени можно было узнать, порой совершенно случайно. Например, когда-то Ирвин узнал настоящее, старое название Первого Восточного Мегаполиса, который когда-то давно, еще до прихода Чудотворцев, назывался Вашингтон. Ирвин не имел ни малейшего представления, что означает это странное слово, и почему именно оно было выбрано для названия города. Когда старый город носил это название, он был значительно меньше, и условия жизни в нем, как и на всей Земле, были очень низкими. Виной тому была почти что загубленная экология планеты, и спустившиеся с небес на землю Чудотворцы изменили облик Земли и ее городов, восстановив леса, очистив атмосферу и воду. В течение нескольких веков они изменили весь уклад жизни человечества, разрушавшего себя на протяжении всего хода своей истории, которая так же претерпела глобальные изменения. Ирвину где-то удалось узнать, что до прихода Чудотворцев летоисчисление велось совершенно иначе, а теперь, когда Старый мир навсегда канул в лету, года отсчитывались с момента Великого пришествия Чудотворцев. У Ирвина, как и других граждан Нового мира, было мало сведений о прошлом человечества. Он знал лишь, что впервые людям удалось выйти в космос более трех тысяч шестисот лет назад - точная дата была утрачена, и было неясно, почему Чудотворцы позволили сохранить эти неточные сведения, - и сейчас идет одна тысяча двести девяносто второй год с Великого пришествия.
В ту пору вырождающееся, гаснущее с каждым столетием человечество погрязло в примитивных развлечениях и мелких конфликтах за обладание ресурсами. Колонии на Луне, Венере, Марсе, и даже спутниках Юпитера и Сатурна не меняли ситуации в корне - наука и война уже давно превратились в бизнес и развлечение.
Чудотворцы очень быстро поняли причину всех основных бед человечества. За предельно короткие сроки они избавили людей от бремени государств, религий, войн, нищеты, безработицы, неравенства и болезней. Взамен этому Чудотворцы дали мир и стабильность, Писание, ставшее основой подготовки и воспитания последующих поколений - то, что сформировало Новый мир. Они до предельного упростили экономику и уничтожили все оставшиеся к тому времени запасы оружия массового поражения. Обычное оружие было запрещено, армии расформированы а обществу, привыкшему лишь потреблять и производить мусор, предстояли значительные изменения. Жестко насаждалась идея "польза обществу - первое и последнее право гражданина". Те, кто сопротивлялся нововведениям были быстро уничтожены, память о них была стерта и разум последующих поколений уже не был помутнен несчастьями Старого мира. Враз преобразившаяся Земля и ее колонии были присоединены к огромной межзвездной империи Чудотворцев. Так началась эпоха Гармонии.
Со времени своего пришествия сами Чудотворцы очень редко посещали Землю, и в эти дни простым гражданам было просто невозможно увидеть их. Однако могущественные покровители очень скоро вывели исин'кай, ангелов, существ, внешне похожих на людей, но обладавших невероятными способностями. Исин'кай были выращены как верные слуги Чудотворцев, в чьи обязанности входило охранять покой своих создателей и людей во всей Солнечной системе.
Ирвин, удобно расположившийся в комфортном кресле перед двумя рядами голографических мониторов, следил за работой машин, выполняющих погрузку челноков. Роботы были исполнительны и умны, но за ними требовался надзор, и Ирвин был тем ключевым звеном, следящим за порядком в одном из четырех грузовых секторов. Он должен был просто наблюдать изредка вмешиваясь в работу. Например, перед стартом он должен был отдать команду всем машинам, чтобы те прекратили работу и спрятались, убравшись подальше от стартующего челнока. Ирвин думал о том, что причастен к важному процессу, ведь отсюда ресурсы Земли отправляются на космические баржи Чудотворцев, откуда будут переправлены в их родную звездную систему. Когда-то Чудотворцы спасли человечество от упадка и хаоса - ныне человечество отдавало долг.
Смена близилась к завершению, когда один из крайних мониторов засветился, и Ирвин, подняв взгляд, увидел лицо старого знакомого.
- Здравствуй, Ирвин.
- И тебе здравствовать, Клайв.
- Как идет работа?
- Полный порядок. Как поживаешь?
- Об этом я бы и хотел поговорить.
- Что-то случилось?
Клайв замялся.
- Да. Послушай, нужно поговорить.
- Хорошо. Где встретимся?
- Предлагаю Восемнадцатый парк. У тебя ведь смена в шестнадцать-ноль-ноль заканчивается?
- Да. Случилось что-то серьезное?
- Да, случилось, - на этот раз Клайв ответил уверенно и твердо.
- Хорошо, я буду на месте ближе к пяти вечера, у главного входа.
Монитор погас, и Ирвин, отвернувшись к основным экранам, задумался. Что имел в виду Клайв, когда говорил о том, что-то случилось? Он подразумевал события последних недель?
Восемь лет назад Чудотворцы исчезли. Это произошло так быстро и неожиданно, что никто не успел спохватиться, когда их исполинские космические корабли, лежащие в дрейфе на высоких орбитах почти всех планет Солнечной системы, вдруг в один день перестали подавать сигналы. Они просто ушли, словно бы исчезли, словно бы их никогда и не было.
В последующие годы жизнь шла своим чередом, и ничто не предвещало беды. Не смотря на то, что Чудотворцы столь загадочно покинули Солнечную систему, установленный ими порядок и законы все еще действовали, и никто и не думал о том, чтобы что-то менять. Люди привыкли полагаться на исин'кай, как полномочных представителей Чудотворцев, но после ухода своих создателей ангелы ничего не предпринимали. Поговаривали, что внезапный исход Чудотворцев стал для них такой же неожиданностью, как и для людей.
Пять лет назад поползли слухи о том, что в других Мегаполисах на восточном побережье произошли несколько крупных взрывов, разрушивших некоторые объекты. Поговаривали, что в Третьем Мегаполисе вспыхнули беспорядки, связь с городом оборвалась и больше оттуда новостей не поступало. Два года назад на северных окраинах Первого Мегаполиса прогремел первый взрыв. Никто не знал, что происходит - было лишь известно, что в беспорядках и разрушениях виновны определенные группы неизвестных людей, действующих сообща и подстрекающих свергнуть власть ангелов и объявить Землю свободной от влияния Чудотворцев. Поговаривали, что исин'кай отлавливали и казнили тех, кто хранил взрывчатые материалы и собирал самодельные бомбы, а так же тех, кто пытался делать граффити с призывами об "освобождении". Роботы быстро восстанавливали разрушенное, но позже все повторялось. Ирвин, слышавший за эти годы о многих жертвах, не испытывал страха или ненависти по отношению к этим людям. Пока что он лишь искренне дивился находчивости и изобретательности тех, кто желал столь необычным и варварским способом привлечь к себе внимание. Как и подавляющее большинство Ирвин был уверен, что рано или поздно ангелы приструнят, найдут и уничтожат всех этих безумцев, не желающих работать во благо общества.
Поначалу Ирвину все это казалось какой-то нелепицей. Однако теперь изменилось слишком многое, чтобы просто удивляться и игнорировать происходящее. Полгода назад взрывы гремели почти каждую неделю, а теперь - и чуть ли не каждые сутки. За последние десять дней ангелы не предпринимали никаких активных действий против нарушителей закона в то время, как Мегаполис разрушался - уже не медленно, как раньше. Фактически в городе уже царило беззаконие, но подавляющее большинство его жителей старались сохранять спокойствие, как и прежде трудясь на предприятиях и объектах в черте Мегаполиса.
Ирвин все еще думал о том, что ему сказал Клайв. Уж не связаны ли его слова со вчерашним крупным терактом на северо-западе города? Ирвин знал, что Клайв жил со своей младшей дочерью там, где вчера прогремел чудовищный взрыв. Поговаривали, погибли десятки.
"Элис, дочь Клайва. Уж не погибла ли она?"
Нет, не похоже, чтобы Клав выглядел расстроенным или убитым горем. Старый знакомый Ирвина выглядел скорее озадаченным и серьезным, однако Ирвин после их короткого разговора ощущал легкое беспокойство и заинтересованность.
Когда по комплексу космопорта прокатился сигнал, свидетельствующий о завершении смены, Ирвин, переодевшись в длиннополую робу с темно-коричневым знаком на груди, сходной его стигме и свидетельствующей о его принадлежности к касте инженеров, покинул свое рабочее место с не присущей ему спешкой. Спустя двадцать минут скоростная прозрачная кабина вагона понесла его от космопорта в сторону центральных секторов. Ирвин, держащийся за поручень, безучастно смотрел, как мимо проносятся высокие шпили жилых секторов и огромные панцири предприятий.
Когда он вышел на станции Восемнадцатого парка, солнце уже скрылось за верхушками высотных сооружений и Мегаполис начинал погружаться в мягкие сумерки. Прямо перед ним возвышался исполинский прозрачный купол, чья верхушка ярко сверкала в лучах исчезающего за солнца, и Ирвин, неторопливо ступая по светлым плитам широкой улицы, направился к арочному входу. Вокруг было не так оживленно, как обычно, в этом чувствовался след происходящих событий, впервые за многие столетия перекроившие историю Мегаполиса. Ирвин видел других граждан в привычных рабочих робах и комбинезонах, прогуливающихся под темнеющим небом или же направляющихся к транспортному узлу монорельса, чтобы попасть домой. Ирвин мягко улыбнулся и отвел взгляд от парочки, стоящих в обнимку на противоположной стороне. Молодой человек и девушка, смотрящие друг другу в глаза, показались ему зрелищем трогательным и ободряющим. Словно бы не было ухода Чудотворцев, словно бы не было никаких взрывов...
Ирвин издалека увидел коренастую фигуру Клайва, стоящего у входа в парк в одиночестве. Мужчина смотрел лишь себе под ноги, заложив руки за спину и ссутулившись, погруженный в размышления, и он поднял глаза на приближающегося Ирвина, когда тот подошел к нему почти вплотную.
Клайв был старше Ирвина на пятьдесят лет, работая в том же космопорте, что и Ирвин. Он никогда не отличался добродушием и легкостью в общении, но сейчас Ирвину показалось, будто бы широкоскулое лицо Клайва, покрытое глубокими морщинами, выражало неприкрытую мрачность и озабоченность. Круглая стигма с тремя точками - такая же, как и у Ирвина - казалось, глубоко въелась в грубую морщинистую кожу. У него были широкие плечи, что с его невысоким ростом делало фигуру Клайва квадратной и неуклюжей.
- Рад тебя видеть, - сухо сказал Клайв, хотя эти слова никак не вязались с его тяжелым взглядом. Ирвин кивнул в ответ. Он хорошо знал Клайва, хотя они редко пересекались по работе и во время отдыха, это был превосходный кибернетик, у которого было чему поучиться.
- Идем, нам нужно поговорить, - сказал Клайв, поворачиваясь к входу в парк. - Я хочу показать тебе одну вещь, но не здесь.
- Что ж, идем, - ответил Ирвин, и мужчины неторопливо вошли под своды огромного купола.
Они шли по дорожке среди разросшихся деревьев и причудливых цветов с распахнутыми бутонами. Воздух был напоен ароматами, что Ирвин невольно позабыл, зачем они пришли сюда. После рабочей смены ему казалось, что он не в силах надышаться этим воздухом, полным пьянящего великолепия.
- Три года назад разрушили Пятый парк, - нарушил молчание Клайв. Судя по всему, он так же был очарован этим местом.
- Помнишь?
Ирвин понял, о чем он говорит. Тогда крупный взрыв разрушил один из парков Мегаполиса, и его так и не восстановили.
- Да, помню. О чем ты хотел поговорить? - спросил он, шагая чуть позади Клайва. - Что-то случилось?
- Случилось, как я и сказал. Случилось со всеми нами.
- Тебя беспокоит происходящее?
- Да, - Клайв остановился и развернулся к Ирвину. - А тебя нет?
- Это не может не беспокоить. Но ангелы скоро наведут порядок и...
- Ты правда в это веришь? - перебил его Клайв.
Ирвин встревожено смотрел на него.
- Послушай меня, Ирвин. Чудотворцы, их машины и ангелы были гарантами нашей безопасности, которая, в свою очередь, была залогом процветания и стабильности все эти столетия. Теперь Чудотворцев нет, и в новых условиях, определение безопасности... приобретает расплывчатый смысл. Ты все видишь сам, Ирвин. Люди перестают выходить на работу. Они просто боятся покидать жилые сектора, они испытывают страх перед неопределенностью за свои жизни, и жизни своих детей. Мы ли вправе судить их?
- Нет, не думаю.
- Я знаю, что многие начинают покидать Мегаполисы и Землю. Сколько уже не вышло на смены?
- Человек четырнадцать, - подумав, сказал Ирвин. - Никто не контролирует работу, когда их нет, но космопорт все еще исправно функционирует...
- Как думаешь, долго это еще продлится? Мы стали как роботы Чудотворцев, делаем то, что нам было предписано. Мы отправляем ресурсы и сырье на орбиту уже восемь лет, хотя в этом уже нет никакой необходимости. Как я и говорил, люди начинают покидать Мегаполисы и Землю, пока могут. Эти взрывы и разрушения.... - Клайв покачал головой. - Я остался один, Ирвин. Мне было о чем подумать сегодняшнюю ночь.
- Элис, - быстро сказал Ирвин. - С ней что-то случилось?..
- Нет, но я думаю, что больше никогда не увижу ее.
- Не понимаю тебя...
- Вчера я отправил ее пассажирским космолетом на Луну. Мне очень жаль, что она так и не успела доучиться здесь, но то, что происходит, не дает другого шанса. Я отдал ей все свои сбережения и отправил отсюда пока еще есть возможность. Я получил от нее последнее сообщение из космопорта, судя по ее словам, там творилась невообразимая давка... Я даже не уверен, что она успела попасть на борт но я надеюсь, что теперь она далеко и в безопасности.
Ирвин потрясенно молчал, и Клайв, отведя взгляд, направился по дорожке дальше, вглубь парка. Ирвин последовал за ним, обдумывая его слова.
Мужчины вышли к пологому берегу большого пруда, и Клайв, сойдя с дорожки в коротко подстриженную траву, приблизился к воде и сел, поджав ноги. Ирвин последовал его примеру, посмотрев на середину пруда, где из воды возвышался ствол огромного старого дерева с раскидистой кроной, бросавшей на воду густую тень.
- Это то, о чем я хотел поговорить с тобой.
- Ты отправил свою дочь на Луну? Ты думаешь, что Земля?.. - Ирвин замолчал, пытаясь подыскать слова, и Клайв с тоской взглянул на него:
- Да, я думаю так. Все кончено. Чудотворцы ушли, ангелам не до нас. Теперь все вернулось к тому, что было в Старом мире, когда люди правили Землей. Только теперь все будет хуже. У нас нет правительства, нет тех, кто поддерживал бы закон. В отличие от нас, те, кто собирает взрывчатку и оставляет граффити с призывами восстать, уже поняли это. За прошедшие века покоя натура человека истосковалась по свободе и хаосу, которая у него в крови. Чудотворцы не смогли вытравить их из нас, и теперь все мы получили и то, и другое, но худшее еще впереди. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Помедлив, Ирвин кивнул.
- Да. Я начинаю понимать тебя.
- Мне уже ровным счетом нечего терять. Ты знаешь, моя жена погибла восемнадцать лет назад при крушении "Критоплеса". Элис теперь в безопасности и если Новый мир устоит, она сможет вернуться домой в любой момент. Я же прожил достаточно, чтобы не утруждать себя подобным беспокойством.
- Долгая и счастливая жизнь, - сказал Ирвин, глядя на крону дерева.
- Так и есть. Забудь о том, что было раньше, не думай, что ангелы помогут нам. Ты ведь знаешь о том, почему они уже несколько дней не предпринимают никаких действий, чтобы остановить нарушителей?
- Нет.
- Ты не слышал, что среди них произошел раскол?
- Что?!
- Перворожденные, - сказал Клайв, и Ирвин сразу понял, о чем он говорит. Исин'кай были второй волной, первыми же были Перворожденные - четыре десятка существ, которых Чудотворцы вывели после того, как решили вырастить существ, взяв за основу человеческий облик. И хотя Перворожденные не обладали сверхъестественными способностями, они были первыми после Чудотворцев, кто обладал властью на Земле. Они были выращены как помощники Чудотворцев, а исин'кай - как слуги и воины.
- Ты хочешь сказать?.. Ты хочешь сказать, что Перворожденные стали инициаторами раскола среди ангелов?
Клайв расстегнул ворот комбинезона и достал из нее небольшую пластиковую папку. Раскрыв, он бережно положил ее на траву перед Ирвином. Тот увидел прозрачный пластиковый лист, на котором застыли знакомые ему символы и закорючки.
"Священные письмена", догадался он, и вопросительно взглянул на Клайва.
- Это манифест исин'кай, - пояснил он. - Это то, что я хотел показать тебе. Там есть перевод.
- И о чем же он?
- Это призыв их негласного лидера для всех ангелов не подчинятся диктату Перворожденных, покинуть Землю и отправляться в глубокий космос на поиски Чудотворцев.
Ирвину почудилось, будто бы его окатили ледяной водой.
- Откуда он у тебя?
- Долгая история. Но ты можешь не сомневаться, это копия подлинника.
Клайв молча смотрел на воду, давая Ирвину возможность обдумать услышанное. Ирвин же потрясенно смотрел на документ перед собой, не находя в себе духа взять его в руки.
- Я не знаю, что мне делать, - признал он спустя минуту.
- Нет, ты знаешь, - ответил Клайв. - Просто открой глаза и посмотри по сторонам. Пришла пора прозреть и принимать решения, чтобы спастись, пока не поздно.
Он посмотрел на Ирвина:
- Оставь свою уже никому ненужную деятельность. Ты еще молод, у тебя есть жена. Спасайся.
- Как?
- Ты когда-нибудь путешествовал при помощи порталов Сети?
- Ни разу не покидал пределы Мегаполиса, - невесело усмехнулся Ирвин. Сеть была еще одним даром человечеству от их могущественных покровителей - развитая и сложная система моментального перемещения, при помощи которой можно было попасть на другие континенты, и даже крупные космические станции на орбите Земли и Луны.
- Северо-восточные врата "Элун-6", - сказал Клайв. - Они ведут на Шестьдесят Третий Ковчег. Оттуда можно улететь куда угодно, прочь от Земли.
"Ковчег", подумал Ирвин, "огромная космическая станция, космопорт и целый город. Неужели теперь Ковчеги будут нашим спасением?.."
- На твоем месте я бы воспользовался "Элун-6", - продолжил Клайв. - Космопорты на Земле уже навряд ли справятся с таким потоком беженцев... а их со временем будет больше. Крах все ближе, шансов спастись - все меньше. Впрочем, это лишь мое предположение. Думай и решай сам.
Ирвин зачарованно смотрел на дерево перед собой. Вокруг них сгущались мягкие сумерки, и в траве вокруг них, на толстых высоких стеблях, торчащих из воды, и кроне древесного исполина загорелись призрачные сиреневые огни, с каждой минутой становившиеся все ярче по мере того, как вечер вступал в свои права.
- Прощай, - сказал Клайв, поднимаясь на ноги и уходя, оставляя Ирвина наедине с его мыслями. Когда Ирвин пришел в себя, было уже темно. Он поспешил домой, добравшись до жилого сектора лишь спустя час. Был поздний вечер, когда он вошел в свою квартиру, погруженную в сумерки.
Несколько небольших помещений, обставленных по минимуму, когда-то навевали покой и уют, искусно создавая атмосферу для места, которое можно назвать домом. Сейчас же Ирвину, ступающему тихо и осторожно, чудилось, будто бы он впервые попал в это место. Он приходил сюда уже тысячи раз, но лишь теперь, после разговора с Клайвом он впервые задумался о том, что для него значит это место. Эти объединенные комнаты со светлым интерьером были всего лишь местом, куда он приходил для отдыха, проводя большую часть времени в космопорте или же прогуливаясь вместе с Юнне в парковых зонах в выходные дни. Эти стены служили для него местом, куда он мог вернуться.
"Если Клайв прав, и порядку действительно пришел конец?.. Каково это, покинуть дом, возможно навсегда? Покинуть свое убежище, чтобы навсегда уйти за пределы жилого сектора, за пределы города, за пределы планеты?"
Только от одной мысли об этом Ирвин почувствовал себя крайне неуютно. Он понимал, что Клайв был в чем-то прав. Было бы верхом глупости закрывать глаза на происходящее в Мегаполисе, но покинуть такое место, как это?..
"Буду ли я способен на это, когда придет время решать свою судьбу?"
Ирвин вошел в зал, погруженный в густой сумрак. Окна выходили в сторону центральной части Мегаполиса, и свет бесчисленных огней вечернего города почти не достигал такой высоты, на которой застыли "грозди" жилых блоков. Вошедший Ирвин не сразу заметил маленькую и хрупкую фигурку, свернувшуюся калачиком на диване.
"Юнне. Поддержишь ли ты меня, или страх погубит тебя, как и остальных?"
Он приблизился и опустился на корточки, пытаясь в сумраке увидеть ее лицо.
- Юнне, - негромко позвал он, и она легко встрепенулась, приходя в себя от дремы. Сев на диване, она протянула руку и коснулась его волос:
- Наконец-то ты пришел... Где ты был?
- Встречался с Клайвом.
- Как он поживает?
- Неплохо, - со вздохом ответил Ирвин. - Как прошел день?
- Хорошо. Ты помнишь, я тебе рассказывала о Трейз?
- Твоя напарница?
- Да. Вчера во время взрыва у нее погибли сестра и брат.
- Вот как...
- Безумно жаль. Кажется, за порядком уже больше никто не следит...
"Ты не представляешь, насколько ты права, Юнне", подумал Ирвин, выпрямляясь.
- Ты голоден?
- Честно говоря, не очень. Съем что-нибудь перед сном.
Юнне поднялась и ушла на кухню. Ирвин, подумав, включил свет на одну треть яркости. Ему не хотелось развеивать теплый и уютный сумрак, но сейчас он хотел взглянуть на те вещи, которые имели для него цену.
Он достал из шкафчика пластиковую коробку с белым гладким покрытием. Открыв ее, он перебрал стопку широких светло-бирюзовых карт с черным тиснением - целое состояние, если подумать - и ленту с ампулами, заполненными темно-зеленым экстрактом эйфории, синтетической жидкостью, обладающей немалой ценностью. Из-под этих сбережений Ирвин достал свое главное настоящее сокровище, завернутое в материю.
Задумчиво усевшись на мягкое покрытие пола, Ирвин осторожно достал ловец звезд, глядя на кулон, заключивший в себе чудесное видение. Глядя на него, он вспоминал, как когда-то давно получил его в дар от ангела.
С тех самых пор он сам привел в этот же Собор своих детей, которые уже выросли, получили профессии и обзавелись своими семьями. Их было семеро, и Ирвин, семь раз посетивший обитель Оракула, больше ни разу не увидел ту женщину исин'кай, которая более шестидесяти лет назад сделала ему этот подарок. Все это время Ирвин хранил кулон, доставая его все реже и реже. В конце концов, какой бы красивой ни была эта вещица, она не представляла собой ничего особенного - обычное, заурядное украшение среди ангелов. Ирвин думал так все чаще, но за прошедшие десятилетия он так ни разу не решился надеть кулон. В этом просто не было необходимости, и мысль об этом не посещала его. Ирвин испытывал лишь трепет к этой вещице, которую он получил столь загадочным образом.
"Быть может, это время пришло? Теперь, когда я вижу, что происходит..."
Медленно, словно во сне, он опустил голову и надел его на шею. Чудесный светло-бежевый металл был теплым, и Ирвин поспешно спрятал кулон с заключенными в нем звездами под одежду.
"Вот так. Пусть теперь он всегда будет со мной".
В комнату заглянула Юнне, и Ирвин посмотрел на нее снизу вверх.
- Что ты делаешь?
Ирвин вновь посмотрел на лежащие перед собой карточки и ленту с ампулами. Эти вещи стоили много - пока что стоили, и пока что много.
- Пожалуйста, выключи свет, - попросил он.
Юнне выполнила его просьбу, и когда Ирвин приблизился к окну, чтобы увидеть огромный океан огней, раскинувшийся внизу, она приблизилась. Ирвин мягко обвил ее руками, пропустив вперед и ближе к стеклу, обняв сзади и вдохнув запах ее длинных темных волос. Какое-то время они неподвижно стояли, глядя на залитый огнями город и возвышающуюся далеко впереди громаду Собора.
- Ты думала когда-нибудь о том, что будет завтра, Юнне? - спросил он, глядя на ночной город.
- Да, - тихо ответила она.
- Что мы будем делать, если все начнет рушиться? Ты будешь ждать, что будет дальше?
- Я... я не знаю.
- Думаю, я готов покинуть это место, - шепнул ей Ирвин. - А ты?
Юнне промолчала, спокойно обдумывая его слова. Он любил ее именно за это - ее рассудительность и спокойствие, умение думать прежде, чем что-то сказать.
- Покинуть это место, - повторила она. - Но куда?..
- Куда угодно. Туда, где будет спокойно. Где мы сможем работать. Где мы сможем быть вместе.
Он не видел ее лица, но подумал, что, наверное, сейчас она улыбнулась.
- Тебе не страшно?
- Страшно. Но остаться здесь и ждать, что будет дальше... Мне кажется, это страшнее.
- Возможно, ты прав...
Они молча смотрели на город, и Ирвин, посмотрев вверх, сказал:
- Смотри, какое небо.
Чистое ночное небо источало холодный свет звезд. Пронзительная, густая чернота была покрыта россыпями сверкающих драгоценностей, которые были настолько яркими, что, казалось, можно протянуть руку и собрать их.
"Собрать и заключить в маленький прозрачный шарик, который станет украшением".
Ирвин невольно подумал о ловце звезд, который теперь покоился под одеждой. Да, он все сделал правильно. Он сохранит эту вещь, что бы с ним ни случилось.
Внезапно огни внизу вспыхнули единым ярким светом, ослепив мужчину и женщину единой яркой вспышкой. Оцепеневшие Ирвин и Юнне увидели, как внизу стремительно вырос дрожащий купол белого пламени, приподнявшийся над потускневшими искрами огней и превратившийся в черное облако, растворившееся в ночной тьме над Мегаполисом. Спустя несколько мгновений до них докатился глухой и свирепый удар взрыва, заставившего содрогнуться шпиль жилого сектора.
- Что?.. Что случилось с этим миром? - тихо и хрипло спросила Юнне, глядя на бушующий далеко внизу пожар.
"Это и вправду конец", подумал Ирвин, обнимая Юнне еще крепче, чувствуя, как она дрожит от страха и волнения.
- Тш-ш. Не бойся, все в порядке, - тихо сказал он ей, отводя прочь от окна, и вместе с тем понимая, что страх теперь не уйдет, и все уже никогда не будет в порядке. То, что произошло, казалось нереальным, но вместе с этим увиденное подействовало отрезвляюще. Ирвин и сам испытывал немалый страх, и теперь ему казалось, что Клав был прав, тысячу раз прав, когда отправил свою дочь с Земли.
Он увел Юнне в умиротворяющую темноту комнат, прочь от красивых, но опасных огней Мегаполиса и безмолвной громады Собора. Он больше не хотел чтобы она испытывала страх, и сам бежал от него, чтобы спастись в сумраке места, которое он мог еще назвать своим домом.
Этой ночью они дали начало новой жизни, которой предстояло вырасти в совершенно другом мире.
***
На церемонию прощания, как и полагается, пришли лишь Марк и Диана, единственные родные, кто остался у Ирвина.
Он же, облаченный в просторную длиннополую робу темно-бардового цвета, молча ждал, когда компьютер подготовит его капсулу. Ирвин, сцепив пальцы за спиной, смотрел прямо перед собой, пытаясь отвлечься от далекого гула машин и утробного гудения реактора, подводя итог своей жизни.
Сейчас он был почти удивлен тому, как долго он прожил. Навряд ли его дети, рожденные после бегства с Земли, протянут хотя бы половину того срока, который выпал Ирвину и Юнне. С того момента, как они покинули родную планету прошло почти восемьдесят лет. За это время им пришлось сменить не одно место жительства, и Ирвин уже давно позабыл, что такое дом. Вскоре после рождения Марка Ирвин и Юнне покинули Шестьдесят Третий Ковчег, при помощи космолета перебравшись на другую крупную станцию. Спустя еще несколько месяцев - полет на Марс. Оттуда - на Ио, и спустя два десятка лет - на Триста Пятьдесят Восьмой Ковчег, один и множества космических городов, дрейфующих в области пояса Койпера. Это была граница изученного пространства, за которой был Рубеж, попасть за пределы которого человечество уже навряд ли сможет.
За это время Ирвин познал многое. Он узнал, что такое безработица, болезни и голод, насколько ценными может быть кислород, пища и пригодная для питья вода, насколько ценным может быть просто свободное место. Все это время он и другие беженцы с Земли мечтали лишь о том, чтобы Чудотворцы вернулись.
Однако этого так и не произошло. Связь с Землей прервалась более семидесяти лет назад и Ирвин помнил те известия, которые принесла с собой отправленная туда экспедиция. Они нашли разрушенные войной города и погубленную природу. Они стали свидетелями нескольких десятков локальных конфликтов, которые велись во всех уголках планеты. По словам разведчиков, Перворожденные объявили себя полноправными правителями Солнечной системы, и на орбите Земли идет грандиозное строительство какого-то крупного объекта, в котором участвуют те, кто не успел покинуть ближайшие к Земле Ковчеги.
Этого было достаточно. Ирвин понял, что все кончено. Эпоха Гармонии закончилась, и вместе с ее завершением рухнули все надежды на возвращение Чудотворцев.
Юнне решила уйти первой. Ирвин запомнил их спокойное и трогательное прощание, которое произошло здесь же, два года назад. С тех самых пор он многое обдумал и решил последовать ее примеру. Ему больше было ничего дать этому миру, и он лишь впустую переводил ценные ресурсы, которыми стали элементарные вещи. Ирвин видел, что стал старым и бесполезным, что его дети способны позаботиться о себе в новом зловещем мире, который с каждым годом продолжал меняться лишь в худшую сторону.
Представители новых поколений, уже не знавших веры в Чудотворцев и ангелов, были злыми, слабыми и глупыми. Выросшие в космических городах и немногочисленных колониях планет и спутников, они становились наемниками, шахтерами, торговцами, мусорщиками и налетчиками. Они влачили жалкое существование на грани полного исчезновения, собирая убогие космические корабли и с трудом поддерживая в сносном техническом состоянии огромное количество Ковчегов, заменивших им дом. Ирвин чувствовал, что ему нечего передать им из багажа своих знаний.
С гулом ожили захваты огромного манипулятора, которые подали к ступеням раскрытую капсулу-саркофаг. Ирвин, посмотрев на жесткое темное нутро, которое станет его последним пристанищем, с улыбкой подумал о том, что, по крайней мере, там будет довольно просторно.
Он поднял голову и окинул взором помещение крематория - огромный глубокий зал, погруженный в сумрак, нарушаемый лишь мутным, рассеянным светом далеких прожекторов. Тут и там виднелись застывшие саркофаги, подобно черным плодам исполинского дерева. Свет скользнул по испитому лицу Ирвина, покрытому глубокими морщинами и с глубоко въевшейся в кожу лба стигмой, когда он развернулся и шагнул к Марку и Диане.
"Пора прощаться".
Марк стоически выдержал пристальный взгляд отца. Он был молод по меркам Ирвина, однако, выросший в новых условиях, Марк быстро состарился. Он все еще находился в расцвете сил и был удивительно похож на отца, но Ирвин знал, что без утраченных технологий Земли жизнь его детей будет не в пример короче, чем жизнь тех, кто застал правление Чудотворцев и ангелов.
"У них нет стигм", вдруг подумал Ирвин, глядя на их лица, "как удивительно и необычно... Больше ни у кого нет и не будет стигм. Мы стали свободными и беспомощными. Те, кто разрушил Землю, добились своего".
Он перевел взгляд на Диану, которая была больше похоже на Юнне. Она выглядела спокойной и собранной, как и Марк, но по ее глазам Ирвин понял, что ей жаль своего старого отца. Он увидел, как мелко подрагивают ее губы, и улыбнулся:
- Тебе не о чем жалеть.
Плечи Дианы бессильно поникли, и она опустила голову. По ее щекам покатились слезы.
- Не плачь, не надо, - покачал головой Ирвин. - Тебе жаль меня, или того, что я покидаю вас?
Она молчала, заплакав еще сильнее, и Ирвин мягко обнял ее.
- Тебе не о чем жалеть, я прожил достаточно долго.
Он подумал о том, что стоит пожелать им и того же, но понял, что этого не будет и они понимают это. Ему стало бесконечно жаль своих детей, остающихся жить в чудовищных условиях в новую, только что начавшуюся эпоху Распада.
"Мне не жаль ничего, кроме вас двоих", с грустью и тоской подумал он, поднимая за подбородок голову Дианы и сухо целуя ее в лоб.
- Заботьтесь друг о друге.
Она с трудом выпустила его из объятий, и Ирвин обнял Марка.
- Помните обо мне и маме. Ни о чем другом вас не прошу. Помните, - повторил он, отстраняясь и заглядывая в глаза сыну еще раз.
- Мы будем помнить, - Марк держался крепко, хотя в его глазах Ирвин увидел те же чувства, которые сейчас испытывала Диана.
- Надеюсь, я увижу вас во сне. Прощайте, - негромко сказал Ирвин, больше не медля отворачиваясь к капсуле и поднимаясь по ступеням. Он перешагнул порог саркофага с легким сердцем и спокойной душой, как человек, сделавший все свои дела и возвращающийся домой.
"Дом... Эта капсула станет моим последним".
Устроившись внутри, он еще раз бросил взгляд на Марка и Диану. Они стояли внизу, обнявшись, глядя на него, и Ирвин успел спокойно и ободряюще улыбнуться им до того, как прозрачные створки капсулы сомкнулись перед ним.
Ирвин откинулся на жесткую внутреннюю обшивку, и ремни плотно перехватили его ноги и грудь. Капсула тяжело дрогнула и с тихим гулом покатилась прочь в темноту крематория. Он не испытывал волнения и страха, но сердце Ирвина все же сжалось, когда из вида исчезли Марк и Диана. Он сомкнул веки, пытаясь запомнить их такими, какими увидел сейчас в последний раз - жалких, одиноких, но обнявшихся, готовых бороться за жизнь.