Лаф Энн : другие произведения.

II

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эта глава долго лежала у меня в столе, и я думала "нужно бы ее переработать", но... видимо не сейчас. Потому хватит ей оставаться вдалеке от ваших жаждущих глаз. :) Часть третья в разработке, надеюсь надолго не затянется. Пожелайте удачи, ребята.
  II
  
  

Четверг, 20:06

  
  Мне все казалось, что я сплю. Нет, я действительно засыпала спустя почти три часа за рулем и ночной смены, но сейчас я не об этом. Я столько грезила о том, чтобы скрыться с просторов Лимузена. С каждым прожитым днем в городе, казалось, что я задыхаюсь все сильнее, словно веревка передавливала мне горло. Каждый раз я боялась возвращаться домой, боялась вновь увидеть пьяного отца. Иногда, он держался неделю, иногда месяц и каждый раз я верила, что это серьезно, что все действительно изменилось. С каждым разом мое сердце разбивалось в дребезги, и вот настал тот день, когда оно больше не смогло худо-бедно склеиться. День, когда мое сердце раздробилось окончательно.
  Только когда мы проехали по D5 на D12 и снова вырулили на D5 в Сен-Морей, я вдруг отчетливо стала улавливать переменившееся состояние внутри. Веревка с моей шеи спала, и я почувствовала себя свободной. Свободнее, чем когда бы то ни было. Ральф сказал, что нам нужно доехать по D5 до развилки, где дорога вправо уходила на D88, дорога влево по D13 вела в Пейра-ле-Шато, а как гласил еще и указатель, если ехать прямо, мы попадаем на D940, и на этот раз он держал карту правильно. В ту минуту я неожиданно подумала, что мне все это снится. Я задумчиво обхватила себя за горло и ехала так долгое время, управляя лишь одной рукой. Я поняла, что веревки действительно нет, что если бы это был сон, я непременно бы ощутила давящее чувство внутри, и подушку пропитавшуюся запахом алкоголя. Но я была свободна, как те птицы, что сопровождают нас на лету своими песнями, что так же свободны, как и я теперь.
  Я притормозила у этой самой развилки, где расходились дороги, и внимательно посмотрела на указательный знак. Я не была в больших городах, но могу представить себе, как там. Провинция мне тоже нравится. Дорога здесь узкая, по обочинам мелкий песок и следы шин, небольшие окрашенные в красный фермерские загоны, сараи. На повороте какое-то здание со стоянкой для машин. Днем здесь их стоит не мало, но сейчас еще слишком рано, чтобы они заполнили ее всю.
  Мне так и хотелось дернуть руль влево, чтобы колеса жука прошуршали по дороге, по обочинам которой вился забор - вбитые деревянные колышки, обмотанные проволокой, которая тянулась от одного столбика к другому; мимо темно-зеленых высоких деревьев, стоящих кучкой во всего каких-то три метра длинной и будто образовывая пропускной пункт. Словно они могли остановить тебя и попросить предъявить документы. Сельская дорога, запах скошенной травы и тишина. Я знала, что Пейра-ле-Шато прекрасен. Там узкие улочки, в два этажа из светлого камня дома, с просторными окнами и балкончиками. Когда заканчивалось это великолепие с возвышающимися по сторонам узкой дороги квартирками и домами из камня, выглядевшего под винтаж, я хочу сказать, совсем не новым, а словно простоявшим тут век, то по другую сторону начинались зеленые пастбища. При повороте на мизерную заправку, на обочине лежит старый наполовину разобранный комбайн, за заправкой деревья вперемешку с кустами образовывали сплетение, словно небольшой лес и тянулись куда-то вдаль по склону, и обнимали это белое, словно известковое, строение заправки по улице Карно.
  Но я нажала на газ и проезжая поворот на проспект Тюильри, свернула на D940, т.е. Шам Ригу, и доехала как раз до улицы Буа де Ласку, когда видимо слишком сильно поверила, что это сон и стала по-настоящему засыпать. Рафаэль что-то закричал, потрясая меня, а когда я очнулась, хотя и вовсе не смыкала глаз, он сказал, что теперь я должна доверить жучка ему и лечь поспать. Я перелезла на заднее сиденье, где растянулась на спине, закинув ноги на машину так, что они торчали. Конечно я не настолько сумасшедшая, что высунула их к проезжей части, а совсем наоборот: к обочине. Где проносились деревья, поддернутые вечерним солнцем.
  Ральф сел за руль, погладил машину по приборной панели и тронулся с места уже на Больё, набирая скорость. Не помню ничего, что было дальше, потому что я тут же провалилась в сон, а впереди лишь сплошные зеленые леса, без просвета.
  
  Четверг, 20:53
  
  Я резко распахнула глаза и почувствовала неимоверную боль в шее, как и в затекших ногах, запах выпечки, прохладный ветер, ласкающий кожу и предрассветную темноту, разрезаемую ночными огнями и светом, падающим из окон лавок, ресторанчиков, заправок и прочего, работающего круглосуточно. И мы не ехали, а, похоже, уже какое-то время стояли. Я услышала Ральфа.
  - Эй, я говорю правду, у тебя красивые глаза, - его голос лился, как патока.
  - Ну, хватит, серьезно, но мне нравятся твои волосы, - какая-то девица, стоявшая на тротуаре рядом с нашей машиной, протянула руку и потрогала его чуть отросшие кудряшки.
  - Мы могли бы...
  - Какого..?! - я вскочила, давая ему подзатыльник.
  - Вивьен!
  - Ты что здесь устроил? Чертов бабник, - шипела, перелезая на переднее сиденье.
  - Я... Утихомирься, пожалуйста, - сконфуженно пробормотал он.
  - Девушка, вам пора, - сказала я, обращая на нее взгляд. - Я серьезно. Мигом.
  Ральф поехал дальше, оставив растерянную барышню позади.
  - Что ты устроил?! Снова эти твои пассии!
  - Ты ревнуешь что ли?
  - Пожалуйста, ну можно же хотя бы во время нашей поездки держать себя в руках, - стонала я, словно бы и, не слыша его.
  - Определенно ревнуешь. Ты всегда так нервничаешь, - он заулыбался, и тут я посмотрела на него.
  - О, прошу, не скалься, - протянула сладким голосом. - Я станцую у тебя на похоронах, когда ты скончаешься от СПИДа.
  - Завелась не на шутку, - констатировал он.
  - Я надеюсь, ты не... - я посмотрела на него в поисках ответа. - о, нет, неужели ты собирался затащить ее прямо в мою машину?!
  - Не собирался! - возмущенно кричал он, делая поворот на красный, отчего я впечаталась в дверь.
  - Нет, собирался! Да у тебя же на лице все написано!
  - Ну что ты так возмущаешься?! - теперь уже он посмотрел в мои глаза, ища ответ.
  - Не смотри.
  Рафаэль разразился смехом, и уже остановившись, снова начинал прыскать от смеха.
  - Правда?! - спросил он. - Ты хотела бы быть на ее месте?
  - Еще чего удумал, - проворчала я.
  - Точно хотела!
  - Ничего я не хотела! Слушай, занимайся, чем хочешь, но только не в моей машине!
  Я отвернулась, рассматривая пейзаж. Ветер врывался в волосы, то и дело, бросая их в лицо. Проносились заправки, магазины и лавки, деревья и дома, и повороты, повороты.
  Смутно помню, как через сон что-то говорила Ральфу, когда мы выезжали из Эимутье. Советовала куда-то свернуть, обещала надрать задницу, если он поставит хоть малюсенькую царапинку на жуке, и я думала, что нужно бы свернуть на улицу Недд по D992, но Ральф сказал, что если двигаться по D940, то так мы, по крайней мере, не заплутаем.
  Сейчас мы быстро подъезжали к кольцу, оно было небольшое, здесь все же провинция. Пока поворачивали и ожидали, когда нас пропустят другие машины, указатели мелькали в свете фар. Я лишь успела выловить из гаммы разных названий и километров, что мы проехали поворот на Лез Эглез. Значит, мы уже проехали и Ла Верьер, и Ла Бариус, и озеро!
  - Мы что, уже проехали озеро Бариус? - воскликнула я, оборачиваясь на указатели и пытаясь выхватить хоть одно название из всех. Теперь мне стало не все равно.
  - Угу, недавно. Там красиво, - он улыбнулся.
  - Постой, - пробормотала я. - стой! Стой, остановись! - оживленно затараторила я, вцепившись в его руку, и словно бы мне в голову что-то ударило, стала трясти руль.
  - Тише! Ладно-ладно, я останавливаюсь! Останавливаюсь, угомонись, - испуганно забормотал Ральф, изо всех сил держа руль и стараясь не выехать на встречную полосу, чтобы машина вдруг не встретила другую у себя на пути... очень близко.
  Под колесами зашуршал гравий обочины, и жучок плавно остановился. Машины проносились дальше, а мне осталось лишь недоумевать, откуда их здесь столько. Я вдруг замерла, не понимая, что вообще делаю. Подул прохладный, вечерний ветер, освежая мой пыл и приводя в себя.
  - Черт, я все проспала! Поворачивай.
  - А что случилось?!
  - Пусти за руль, - я вскочила на ноги на сиденье, готовая помчаться в обратном направлении.
  Ральф молча вышел, обходя вокруг. Мне казалось, жук развалится, когда он хлопнул дверью.
  - Тебе бы стоило еще поспать, - с опаской проговорил друг.
  - Получаса хватило, - я усмехнулась.
  - Не уверен.
  Ральф косился на меня, ну, странно так поглядывал. А я все ждала, когда же спросит, почему я так хочу к озеру. Кажется, я никогда не говорила, что хочу побывать там.
  Отец говорил, что когда мама была жива, а я была еще совсем малышка, мы ездили туда. Дорога тогда помнится мне очень долгой, и я все не могла усидеть. Вскакивала на заднем сиденье нашей голубой Шевроле Бель Эйр, теребила маму за волосы, а отец то и дело прикрикивал на меня.
  - Через год мамы не стало, и наша жизнь скатилась по наклонной.
  - Что? - Рафаэль заговорил тихо, и я его едва расслышала из-за шума колес жучка, на уже опустевших улицах Ла Верьер.
  - Как в детстве, знаешь? Мы скатывались с горки на той детской площадке за школой и нас все время ловили. Ты бы никогда не упал, тебе бы не дали. После ее смерти, я вдруг осознала как это, когда никто не ждет тебя там, внизу, и когда никто тебя не поймает.
  - Разве? - он двусмысленно усмехнулся.
  Когда он не дождался ответа, то долго всматривался в мой профиль.
  - Разве? - повторил. - Ты же помнишь ее. А как же чувство?
  Он накрыл мою руку, сжимающую тонкий руль, своей и приложил ее к моей груди.
  - Как же чувство здесь? Неужели ты совсем перестала ощущать ее внутри? Разве?
  - Да, - я качнула головой то ли в знак согласия, то ли протеста. - я помню ее. Знаешь, - я посмотрела на него так внимательно. - каждую деталь. Каждую черточку и никогда не смогу забыть. Или это уже буду не я.
  Я отвернулась, изучая дорогу. Голос звучал твердо и четко, да и вряд ли по мне можно было бы сказать, что я рвусь по швам, говоря об этом. Отчего-то спустя столько времени стало только больнее. Просто я уже научилась с этим справляться. А отец нет. Нет, и в этом его самая огромная и всепоглощающая проблема. Он слабый, правда, слабый. И был ли на свете человек способный ему помочь? Даже звучит смешно. Мог помочь лишь тот, с кого это началось. Мама. Видимо, я недостаточно ценна и важна для него. И никогда не буду.
  - Или это будешь не ты.
  
  Четверг, 21:11
  
  Узкая дорога, на которой казалось едва ли поместятся две машины рядом, все убегала вдаль, виляла и петляла, уходила за плавные повороты. Эти повороты были скрыты густыми чащами деревьев, что тянулись сразу от каменистой обочины сначала плавно вверх, а потом стремительно набирали высоту по горе, которую и видно-то не было. Она вся укрыта темно-зелеными деревьями. В местах, где 'живые районы', как я это называю, дома смещают чащи леса и устраиваются недалеко, даже можно сказать тут же, у дороги.
  С другой же стороны где-то была полоса зелени, после которой начиналось та синяя с зеленой гладь озера, где-то были съезды прямо к озеру. Место открытое и когда-то усыпленное песком, но из-за частых посещений утоптанное. Иногда и на этой стороне устраивались каменные домики, из окон которых открывался вид на озеро. В некоторые моменты сумерек оно почти сливалось с горизонтом, и тогда казалось, что мир бесконечен. Если подойти к окну очень близко и взглянуть вниз, то можно увидеть, как метрах в пяти сначала едва заметно пробиваются ручейки из под камней, а потом все шире разливается синяя вода, расстилая озерную гладь. По бокам домов и сзади высокие деревья, и они даже смогли пробиться среди камней у кромки воды. Правда, таких всего раз-два и обчелся.
  Мы притормозили у мотеля, что стоял вот так вот при съезде у озера, окруженный стволами деревьев от которых выше поднимались листья, создавая живой навес. Нас приветствовала тусклая розовая вывеска. Она то и дело тухла и зажигалась. Все казалось, что в один момент буквы погаснут и больше никогда не вспыхнут вновь.
  Я заглушила мотор и стала всматриваться в гладь воды, на которой отражалось сияние луны. Всегда было принято считать, что свет луны серебро, но сейчас я вдруг поняла, что это не так. В ней смешано все: и золото, и серебро, и бесконечность, и спокойствие, и страсть, и конец чего-то, что мы не смеем почувствовать или заметить. Это и шум, и безмятежность. Как? Как можно вобрать в себя всё сразу?
  Я стояла, прислонившись к боку машины, и задумчиво обводила взглядом все вокруг. Я не могла понять, что происходит у меня внутри. К луне можно подобрать столько подходящих описаний, а ко мне, кажется, и одного не подобрать. Но это пока. Пока я сама не выберу что-то для себя.
  Вывеска вновь тускло зажглась и я едва заметно вздрогнула. Ральф стоял рядом, скользя изучающим взглядом по моему лицу. Наверное, он все это время наблюдал за мной. Неожиданно, я заметила падающую звезду, прочертившую на небе тонкую полоску, и слабо улыбнулась. Рафаэль пристроился рядом, складывая руки на груди. Мы еще долго смотрели вслед этой звезде, но ни один из нас почему-то даже не подумал загадать желание. То ли от того, что нам было больше нечего желать, то ли от того, что мы были идиотами. Да, два идиота. Нас всегда так называли. Один жутко громкий, пошлый и невероятно понимающий, другой слишком правильный и через чур непостоянный, от того кстати и не всегда такой уж правильный, решительный и порывистый. Но и один и другой души не чают друг в друге, оба неимоверно дико и оглушающе смеются. Но если второй может так смеяться только с первым, только первый может второго вообще заставить смеяться, то первый может веселить и веселиться со всеми подряд, но лишь второй заставляет его быть серьезным, и правильным, и понимающим, и лишь второго ему хочется развеселить.
  - Всё наладится, - тихо произнес парень, смотря на лунную дорожку, убегающую в густые леса позади озера.
  Я всего лишь усмехнулась, но так по-доброму, как могла только с ним. Он никогда не требовал ничего, с ним не нужно претворяться. Есть такие люди, которые, ну знаете, всегда будут считать по своему, что бы о тебе ни говорили.
  - Нам нужно зарегистрироваться, - я отлипла от жучка, направляясь к входу в мотель. Казалось, мы уже вечность торчим здесь. - и тебе нужно поспать.
  - Это не обязательно.
  - Мы все равно уже здесь.
  Внутри все оказалось не так радужно, как я себя втихомолку настраивала. Но в принципе, нам же не жить здесь, да? Я надеюсь.
  За стойкой был старичок на вид лет семидесяти, и если глаза мне не врут, он уснул прямо в обшарпанном кресле с кружкой в руках. На нем был темно-зеленый свитер, такие всегда ассоциировались у меня с бабушками. Ну, обычно все бабушки вяжут такие свитера на большой семейный праздник. Новый год к примеру. Большие очки в роговой оправе были словно приклеены к лицу, настолько плотно они прилегали. Лицо все морщинистое со слегка отвисшими щеками, честно говоря, он напоминал мне шарпея. На самом деле это меня даже позабавило, и я с улыбкой нажала на звонок, стоявший прямо тут на стойке, сгорая от желания посмотреть, какой он из себя, этот месье Кьюпрэ.
  Как только раздался противный отрывистый звон, старик в кресле подпрыгнул, как будто сел на иголку, ей Богу. Чай в его красной в белый горошек чашке расплескался прямо ему на темно-коричневые брюки. Кажется, месье Кьюпрэ не знал, за что хвататься. С оглушительным стуком поставив чашку, оставляя мокрый след на газете, он хлопотливо стал отряхивать свои штаны, учтиво глядя на нас. Осматривает.
  Я буквально чувствовала, что Ральф вот-вот засмеется в голос и сама едва держась, толкнула его локтем в бок, пресекая любые попытки безудержного смеха. Он же опозорит нас! А я знаю, начни он смеяться, я бы тоже взорвалась.
  - Я могу быть чем-то полезен? - его голос оказался будто бы слишком молод для его возраста. Слегка скрипучий, но приятный. С хрипотцой, видимо, он много курит.
  - Нам бы комнату на ночь, - произнесла я, оглядывая его.
  - Раздельные кровати? - с усмешкой поинтересовался старик.
  - Да, естественно да.
  - Нет, конечно же, нет, - наперебой заговорили мы и уставились друг на друга.
  - Что-что? - опешив, переспросила я, впиваясь взглядом в друга.
  - Детка, я знаю, мы не сможем сдержать нашей страсти, - он наигранно сжал меня в объятьях. Мне даже почудилось, что очки месье Кьюпрэ отлепятся от лица, так он был обескуражен, но нет. Они оставались на месте.
  - Да, несомненно, раздельные, пожалуйста, - вырываясь, ответила я.
  Он озадаченно смотрел на нас, подавая ключ с брелоком, на котором был номер 13. И пока мы шли по коридору, смотрел нам вслед, я была почти уверена, переваливаясь через прилавок.
  - Что ты устроил? - недовольно проворчала я, отпирая дверь.
  - Не нужно было так едко спрашивать про кровати. Он сам меня вынудил, - без тени сарказма проговорил Ральф.
  - К тому же ты переиграл.
  - Он не руководитель труппы, ему и этого хватит.
  Застыли на пороге, свет из коридора оставлял желтый квадрат на полу. Ральф нашел выключатель и старенькая лампочка заморгав, осветила комнатушку. Словно тряпочная пожелтевшая люстра с бахромой, две кровати у стены и пара тумбочек. Окно, занавешенное чем-то смутно напоминавшем занавеску в цветочек, и запах сырости вперемешку с запахом дерева.
  - Не хоромы конечно, но на раз сойдет.
  - Тогда ложись, спокойной ночи.
  Я поправила подушку и разгладила простыню.
  - А ты?
  - Мне, пожалуй, хватило.
  Я едко улыбнулась.
  - Мне неловко, - произнес Ральф, стоя ко мне спиной.
  - Это на тебя не похоже, - усмехнулась.
  - Извини, ладно? Я... жутко себя чувствую.
  - Просто ложись спать, - тихо ответила я, выходя и закрывая за собой дверь.
  
  Пятница, 05:02
  Найдя укромное место где-то среди деревьев почти у самой воды, я долго сидела там. Много думала: о будущем, о настоящем, о Рафаэле и об отце. О маме. Как я могла не подумать о ней, находясь здесь. Думала, пока не услышала предрассветное пение птиц, шум ранних машин, спешащих куда-то. Я следила за тем, как появляется солнце, как сменяются краски на горизонте, перетекая из темно-синего в фиолетовый, потом в голубой и так до нежно-молочного, ясно-голубого. Видела, как первые лучи коснулись глади озера Бариус, почувствовала запах блинчиков и кофе. Я продрогла до нитки, но почему-то заметила только сейчас. Поднялась, разминая затекшие ноги.
  У входа в мотель стояли пластмассовые столики, на полу уличные горшки с цветами. Смотрелось очень мило на фоне обшарпанного деревянного домика, напоминавшего сарай. За одним столом сидела парочка среднего возраста, за другим девушка лет двадцати. Надо же, мы, оказывается, были ни одни. Кто бы мог подумать, что здесь и правда кто-то ночует.
  Я заказала себе кофе и собиралась пойти осмотреться здесь, не зря же приехали. Я хочу найти то место из моего воспоминания. Но когда мне подали кофе в красной в горошек кружке, здесь это, по-видимому, как традиция, своя собственная изюминка, на миг все поблекло, и я не решалась сказать и пару слов. После заверений, что я обязательно вернусь с непременно целой и невредимой кружкой, я, грея об нее руки, отправилась... куда-то. Сама не знаю куда, просто осмотреться. Вокруг были лишь деревья, высокие, красивые, пахнущие землей и смолой. Я словно нюхала детство. Еще страннее ощущать этот вкус на языке. Детство с каким-то горьким осадком. Я поскорее глотнула горячего кофе. Слушала птиц, веточки под ногами хрустели. Я поднималась выше в гору, обходила пару или пару десятков деревьев и спускалась уже в совсем другом месте. И так бродила, казалось вечность, ну, или много-много лет.
  Когда стало очевидно, что, то заветное место не в этой стороне, я спустилась к озеру и, бредя по мелкой насыпи, где рядом прозрачная синяя вода, шла так сначала в одну сторону, потом возвращалась и шла в другую. Интересно, что обо мне думает та женщина, что готовит в мотеле, и старик, когда видят, как я хожу туда-сюда. Но если честно, мне плевать. Пускай хоть в сумасшедшие меня запишут. Я лишь не могу отделаться от ощущения, что это где-то рядом, что я близко. Но ничего не нахожу. Кружка в моих руках опустела уже давно, ноги еще немного и вовсе отвалятся, а голова ломится и трещит от воспоминаний.
  Я ненавижу возвращаться ни с чем. Но мне пришлось. Больше у меня нет вариантов. Я вернула кружку, можно сказать, со всей официальностью. Снова заказала кофе и блинчики, раз уж ими так пахнет.
  Пускай я не нашла то, что искала, но мне хорошо. Тут всем хорошо. Когда сидишь вот так, чувствуя запах еды, кофе и леса, смотришь на беспросветные чащи впереди, на отражающиеся в воде блики, на то, как птицы парят в воздухе, рассекая небо, на едва заметные ватные облака. Все это окрыляет. Играло старенькое радио какие-то ретро мотивы, периодически шипя, но это даже больше передавало атмосферу. Все разошлись, парочка уехала, оставив после себя облако пыли и неплохие чаевые, одна я продолжала сидеть.
  Я разглядывала гущу от кофе и покачивала ногой в такт играющей мелодии и услышала неясный шум разговора. Подняв голову, увидела как та девушка, что сидела здесь рано утром, под мышку вела какую-то женщину. Та ругалась, отчасти не для детских ушей и вообще мне показалось, она была пьяна. Они ссорились, или возможно девушка отчитывала мать, а та спорила с ней. Я не знаю. Но вот они подошли к мотелю, и уже можно было различить их голоса.
  - Мама, ты же обещала, - простонала девушка.
  - Не лезь не в свое дело!
  Она определенно была пьяна.
  - Ты же знаешь, что мне приходится работать так много, и...
  - И я всё порчу, да?
  - Ты могла бы...
  - Невыносимо слушать, замолчи! - снова сорвалась та.
  - Тебе лучше поспать.
  - Я и без тебя знаю, - осклабилась женщина, вырываясь и едва управляя телом, ушла внутрь.
  - Ты терпеливая, - произнесла я, смотря на девушку. Она все порывалась вперед, когда ее мать опасно шаталась, но останавливалась, с переживанием смотря ей в спину. Наверное, она знала, что помогать не стоит, что мать только больше разозлится.
  - Нужно много терпения, - нерешительно улыбнулась она, замечая меня.
  - Мне вот не хватило. Справляешься?
  Я показываю на стул напротив меня, предлагая присесть.
  - С трудом, - она слегка улыбается.
  - Тогда почему ты не уйдешь?
  - В смысле? - девушка удивленно смотрела.
  - Ну, не бросишь все это. Почему не пошлешь эту... жизнь к черту? Не попытаешься начать сначала, что-то изменить, сломить, переправить?
  - Бросить маму?! - она громко весело смеется перед этими словами, а произнося их, поражается. - Я бы никогда этого не сделала.
  - Но почему?! - я не могла понять, что держит ее, почему терпит эту жизнь, эту вечную нищету и бесконечную работу.
  - Она моя мать, - просто ответила девушка. - Этот бесчестно так поступить с ней. Мне даже кажется, это очень похоже на предательство, нет?
  - Считаешь, с ее стороны это не бесчестно обрекать собственную дочь на такое существование? Язык не поворачивается назвать это жизнью.
  - Я не имею права осуждать ее, - она задумчиво качает головой.
  Я какое-то время смотрела на нее, но как бы усердно я не пыталась понять девушку, я не могла. Мне не удавалось сопоставить ее уверенность и мироощущение с моим понятием. Не в моих силах найти сходство между нашими мыслями, мы по-разному воспринимаем одну и ту же ситуацию, и методы ее решения расходятся, как оси x и y.
  - И из-за ее пристрастий ты готова жертвовать собой?
  - Я готова всегда быть рядом. Да, моя жизнь не сказка, но и мы не волшебные персонажи.
  - Вот так просто, - я улыбаюсь, отпивая кофе.
  - Знаю, что крутится у тебя в голове: ее мать виновата в такой жизни, так почему она строит из себя святую невинность и понимание...
  - Так заметно? - коротко смеюсь.
  - Я не виню ее, сложно осознать, но маминой вины нет. Ее судьба печальна и я просто понимаю это. И я буду бороться, как и всегда, буду вытаскивать ее и тащить сюда, не смотря ни на что.
  - Ты борешься за нее, но для чего бороться за человека, который сам за себя бороться отказывается? На самом деле мне ужасно сложно принять твою позицию. Такое отношение к тебе разве не показывает безразличие? Ей плевать на себя, хорошо, но как может быть плевать на собственную дочь? Это просто безразличие к твоей жизни. Она ни во что тебя не ставит. Твоя мама могла бы жить для тебя, помогать, но она предпочитает страдать и горевать о том, как ей бедной несчастной плохо. Уходить от реальности в недельные запои и совершенно не беспокоясь как в это время ты: жива, здорова? Это стоит твоей любви и борьбы?
  - Стоит, - ее голос звучит твердо и она улыбается.
  - Просто из-за того что она твоя мать?
  - Потому что она главный человек в моей жизни. Людям иногда свойственно ломаться. И... бывает, есть рядом тот, кто поднимет и будет за них бороться, а бывает, такого человека нет. Мое сердце никогда не перестанет сжиматься от жалости и обиды за людей из второй категории.
  - Мне сложно понять такую безответную жертвенность.
  - Ты категорична. Могу предположить: рубить с плеча - в твоем духе.
  - Отчасти, - я грустно улыбнулась, засматриваясь на горизонт, пока мысли в моей голове отчаянно сменяли одна другую.
  - Смогла бы бросить родителей? - она заинтересованно вглядывается в мое лицо.
  Бороться за человека этого не заслуживающего так безнадежно.
  Я лишь пожала плечами, оставляя этот вопрос без ответа.
  Захлопнула дверь ногой, так как руки у меня были заняты.
  - Просыпайся соня, - протянула. - Я принесла завтрак.
  Я пристроила поднос с едой на тумбочку, готовая в любую минуту подхватить падающую пищу. Тумбочка не внушала мне доверия. От того я время от времени поглядывала на нее.
  Ральф со стоном потянулся, открывая глаза.
  - Выходи за меня, а?
  Наши взгляды встретились, и мы одновременно засмеялись. Мне даже показалось, что наш хохот разбудил всех в радиусе 10 километров.
  - Я серьезно! - он сел на кровати, оглядывая меня. - Ты идеальная жена.
  - Пассии тебе уже не милы? Женись на одной из них.
  - Да они же все продажные! - искреннее удивление скользнуло по его лицу. - И ни одна из них не приносила мне завтрак.
  Я смущенно улыбнулась ему, как, наверное, смутилась бы любая, так и я не знала, куда себя деть. Так обыкновенная забота и желание сделать приятно вылились в предложение руки и сердца. Пусть несерьезно конечно, но это мгновение еще долго будет вертеться в моей голове.
  - Просто ешь, ладно?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"