А дело было так. А дело было на филфаке. Шёл экзамен, мы сдавали русскую литературу первой половины 19ого века. Принимала Григорьева. Она была в прекрасном расположении духа, шутила, веселилась, уже троих осчастливила автографом "отл.". Я свой билет знал наизусть (по крайней мере, теорию: накануне одногруппник пересказывал мне его по телефону). Я знал ответы на все вопросы, которые может задать мне Елена Николаевна. А она пыталась отделаться от одной из наших девочек. Та выпрашивала "отлично", на что Григорьева отвечала:
-Девушка, милая! Вам и так крайне повезло, что эркаишники шли перед вами, вы мне все просто сократами теперь кажетесь. Но на "отлично" вы никак не тянете!
Девушка не унималась. Я ждал своей очереди. Но тут вошёл он, шаркая своей тросточкой.
-Кто следующий? - спросил, смерив нас взглядом, Владимир Маркович Маркович (в фамилии ударение на второй слог). Собственной персоной. Все замерли. Никто не ожидал. Григорьева подбодрила:
-Ну что же вы, ребята? Владимир Маркович очень добрый. Может быть, в силу своего возраста, я не знаю, но он мудрее меня, поэтому никого не валит, всех вытягивает. Это я злыдня та ещё. Вон, видите, как барышню замучала? Правда, бояться нечего!
Глубоко вдохнув, вышла к профессору отвечать первая "жертва". Григорьева, слушая очередную отличницу, отвечающую слово в слово по конспекту, тем временем начала скучать:
-Владимир Маркович!
-Да, Леночка?
-А я вот не пойму, кто это из вас двоих экзамен сдаёт? Вы или девушка? А то вы всё говорите и говорите... Ребята! Я же говорила, он добрейшей души человек! Видите, сам весь билет за студентку ответил.
Студентка от Марковича ушла с тройкой и в слезах. Маркович ждал следующего. Я повернулся к Славе:
-Слава, ты же готов?
-Да.
-Слава, мне очень нужно к Григорьевой, иди вместо меня, а? Слава, ты же отличник, ты же всё знаешь!
-Нет. Я боюсь.
Теперь я глубоко вдохнул и пошёл отвечать. К Марковичу. Григорьева всё ещё слушала пересказ конспекта.
Начал я хорошо. Быстренько рассказал о проблематике грибоедовской нетленки, как бы ненароком упомянул о Горичах (вопрос о которых считался каверзным), профессор слушал, кивал, даже в какой-то момент остановил меня и попросил перейти к следующей теме. Так же бодро и с удовольствием (даже с упоением) я рассказал про гоголевский "Миргород", разрушение идиллии, все дела. Памятуя о том, что Маркович может спросить и при малейшей заминке сам всё ответить, я не давал ему рта раскрыть. Он улыбался. Так же остановил и попросил перейти к следующей части билета. А под номером три в билете была только надпись "Максим Максимыч". Это значило, что я должен пересказать эту главу, проверка на знание текста. Припомнив одну из григорьевских лекций (может, даже единственную, на которой я побывал), я резво начал её пересказывать григорьевскими же словами:
-Максим Максимыч - это старый, уже отслуживший своё вояка, осевший...
-Молодой человек, давайте начнём с того, что за автор написал это произведение? и что это за произведение? Рассказ такой что ли?
Этим вопросом профессор сбил меня с толку. Я тут же начал смущаться, мне стало казаться, что меня в чём-то подозревают и вот-вот выведут на чистую воду. Я стал робко мямлить:
-"Максим Максимыч"... это Лермонтов. Э-э-э... "Горе от ума", ой, простите, "Герой нашего времени".
-Ну?
-Ну, Максим Максимыч отслужил уже своё. И осел. Там. Ну, где воевал.
-А кого мы встречаем в этой главе?
Тут я окончательно растерялся. Хотел сказать, что Печорина, но онемел.
-Ну о ком произведение-то?
-Простите, я что-то сбился с мысли. Печорина, конечно же. В этой же главе мы находим его дневник... - я попытался было вернуть себе роль рассказывающего, а не отвечающего на вопросы, но тщетно. Маркович увлёкся допросом:
-Ну. И куда Печорин ехал?
-На Кавказ.
-Молодой человек! - казалось, Владимир Маркович уже сокрушался. - Мы с вами и так уже на Кавказе! Ну же!
-То есть, я хотел сказать, на юг. Э-э, ещё южнее.
-Правильно, в Персию! - теперь мне казалось, что Владимир Маркович хвалит меня, как дитятю, рассказавшего первый выученный стишок, и того и гляди даст мне конфетку. Меня это совсем не приободряло. - А зачем он туда ехал?
"Ну, это-то простейший вопрос, - пронеслось в голове, - фаталист. На войну", и я уверенно ответил:
-На войну. - И тут же поник. Владимир Маркович глянул на меня взглядом "сейчас открою тебе тайну великую, сын мой" и молвил:
-Молодой человек! Война в Персии на тот момент уже закончилась... - здесь выдержанная пауза, во время которой указательный палец его стремительно был воздет к потолку. - Печорин туда ехал... - и, уже совсем торжествующе, чеканя каждый слог: - прос-то так!
Это была история моего позора. Это был самый позорный "удовл." в моей зачётке.
Я это всё к чему. Вот сижу я здесь, в деревне близ Сочи, на даче у реки в зарослях бамбука, и вспоминаю эту историю. И думаю: зачем я сюда приехал? И сам себе отвечаю: прос-то так.